До сих пор не могу забыть того, что произошло со мной прошлой осенью. Порой кажется, что это просто страшный сон. И, поверьте, мне действительно хотелось бы, чтобы это было именно так. Но я знаю, что это случилось и случилось именно со мной. И я не стану обижаться на то, что вы будете считать меня сумасшедшим, прочитав этот рассказ. На вашем месте я поступил бы точно также. Возможно, мне не стоило его и писать, но... Бумага самый честный собеседник.
Началось все с того, что Катя, моя коллега по работе, попросила меня поиграть на гитаре на своем Дне рождения, который она собиралась отметить в рабочем коллективе. Я, знаете ли, поигрываю немного, до профессионала конечно далеко, но для души и компании вполне достаточно. Нет, на работе я до этого не играл, но рассказывал об этом постоянно. Вот Катька и запомнила.
Было время, когда я мечтал о славе рок-музыканта, да ладно, что греха таить и сейчас мечтаю, но дело не в этом. Меня просто попросили, а я просто согласился. Вот и все.
Гитара у меня хорошая - дорогая. Когда я решил научиться играть, было мне тогда лет пятнадцать, мой отец сказал, что если уж учиться, то на хорошем инструменте. В результате в магазин я поехал не один.
Помню, как мы долго ходили между рядов подвешенных за гриф гитар, прежде чем сделать выбор. Но, наконец, мы нашли то, что искали. Американка - большая дека и узкий длинный гриф. Проходя мимо нее, мне в лицо брызнул свет, отраженный от ее полированного корпуса. На мгновенье мне даже показалось, что она улыбается. Я взял ее в руки, покрутил, повертел, подергал струны. И домой мы поехали уже втроем. Я был так счастлив, что просто не мог дождаться, когда же мы доедем до дома, чтобы еще раз увидеть ее. Не поверите, я как будто влюбился. Да, да, да, именно так и было.
И вот, в назначенный день я пришел с гитарой на работу и весь день не мог дождаться вечера, когда начнется праздник, и я смогу всех удивить.
Но вот вечер настал. И когда все готовы были меня слушать, я достал гитару и приступил.
Чувствовал я себя прекрасно. Словно приглашенная звезда. Когда раздался первый аккорд, все замолчали и принялись внимательно слушать. Я играл и играл. Одна песня сменяла другую, и я чувствовал себя прекрасно. Девчонки в восторге, ребята - завидуют.
Но, как известно все хорошее быстро заканчивается. Часы пробили десять, и все стали собираться домой. К тому же завтра предстоял новый рабочий день, а потому, сами понимаете, особо не разгуляешься.
Я тоже стал собираться. Уложив гитару в кофр, я решил оставить ее до завтра на работе. Как я уже сказал, было поздно, и мне не хотелось таскаться с ней по темноте.
Сказано-сделано.
На следующий день повторилось тоже самое (работы было столько, что освободился уже затемно). Гитара снова осталась одна.
И так повторялось несколько дней, всегда что-нибудь останавливало меня. Я уходил домой один, а гитара оставалась.
Даже перед выходными я ее не забрал. Мог, но не забрал. У меня просто вылетело из головы. Я так ждал этих выходных (работать сил уже просто не было), что совершенно не думал ни о чем кроме отдыха. Вспомнил я только в субботу, когда решил, как обычно поиграть. Первая мысль была собраться и съездить за ней, но тут позвонила подруга и развеяла все эти мысли в пух и прах.
И вот понедельник. Работа, работа и снова работа. Черт, как я не люблю понедельники. Первый рабочий день, впереди целая неделя, а сил работать, кажется, уже нет. Правда, это очень быстро проходит, но все равно... Так, что-то я отвлекся.
В понедельник я дал себе зарок, что сегодня гитару заберу с собой обязательно, чего бы ни случилось. И снова сказал, как срезал.
Вечер. Я иду по проспекту с гитарным кофром в руках. Все обращают на меня внимание. Не знаю почему, но если у человека в руках гитара, на него всегда обращают внимание. Вроде ничего нет особенного, а все равно интересно.
Так вот иду я по улице и чувствую себя эдаким киношным Бандерасом. Словно гитарный кофр у меня забит оружием и стоит только кому-нибудь мне не понравится, как он падет от нескольких десятков пуль выпущенных в него в туже секунду. На мгновенье мне даже показалось, что кофр действительно стал тяжелее.
С такими вот мыслями я шел к метро. И не успел я спуститься в переход, как тут же был остановлен органами правопорядка. 'Наверно, они тоже приняли меня за Бандераса', - подумал я.
- Старший сержант Комаров, - сказал один из них, черненький такой, с маленькими злыми глазками. - Прошу предъявить документы.
Скорчив недовольную физиономию, я полез в сумку за паспортом. Но каково же было мое удивление, когда я его там не обнаружил. Ну, не было его там! Перерыв содержимое сумки еще несколько раз, я понял, что паспорта мне не найти. И выругавшись про себя, я сообщил 'людям в форме', что, вероятно, забыл документы дома.
- Так, так, так. Придется пройти с нами. Для выяснения личности, - сказал сержант.
- Товарищ старший сержант, отпустите меня. Я спешу очень, а документы действительно забыл. Да, я работаю здесь недалеко. Прописка московская. В Медведково живу.
- В Медведково говоришь? - сказал Комаров и посмотрел на двух своих коллег.
- Что у метро в Медведково находится? - вступил в разговор второй милиционер. Он был выше остальных по росту, но ниже всех по званию. На его погонах красовалась всего одна узкая планка.
'О, ефрейтор похоже из медведковских, - подумал я. - Решил проверить, ну что же давай проверяй'.
- У метро? Так, рынок вещевой, рынок продуктовый, потом кинотеатр 'Ладога', магазин...
- Ладно, хватит. Давай за нами, - сказал старший сержант и повернулся к своим. - А ты, Савин, будешь говорить, когда я скажу. Понял?
- Так точно, - подал голос ефрейтор.
Мне ничего не оставалось делать, как следовать за ними. Черт, куда мог подеваться этот паспорт?
Меня привели на пункт милиции, который есть на каждой станции метро. Там не было никого, кроме девушки с каким-то изможденным лицом, крашенными мертвыми волосами и опять-таки сержантскими погонами.
- Наташ, пробей этого, - сказал ей Комаров, кивнув в мою сторону. - Проходи и будь как дома, - это было адресовано уже мне.
Я подошел к столу и стал искать место, куда поставить кофр. Держать его в руках я уже устал.
- На стол положи, - сказал старший сержант. - Все равно смотреть сейчас будем.
Я подчинился. И снова мне показалось, что кофр стал значительно тяжелее. 'Сейчас, и, правда, откроют, а там целый арсенал', - улыбнулся я.
Я сообщил всю интересующую ее информацию, после чего меня попросили вытащить все из карманов. В результате чего на столе оказались: пачка 'Мальборо', зажигалка 'Крикет', ключи от квартиры и бумажник.
- Что в чемодане? - спросил Комаров.
- Золото, бриллианты, - автоматически выпалил я, и тут же испугался.
- Поговори мне еще. Что в чемодане, я спрашиваю?
- Гитара! Что там еще может быть?
- Гитара? Гитара, это хорошо. Гитарист, значит. Открывай, посмотрим, что у тебя там за гитара.
Я совершенно не понимал, почему он так себя со мной ведет. Раз хочешь, пожалуйста, смотри, мне не жалко. Я открыл замки, поднял крышку и уставился на милиционершу. Она оторвалась от писанины и посмотрела в кофр.
Неожиданно ее лицо исказила жуткая гримаса. Руки поднялись и зажали рот, из которого уже стал доноситься пронзительный вой. Она отскочила в сторону, споткнулась об стул, упала, снова поднялась и бросилась за спины своих коллег. Я услышал, как ее стало рвать. Все произошло так быстро, что я даже не понял причины. Я смотрел на милиционеров, а те смотрели на куда-то в сторону от меня. Я смотрел на них и чувствовал, как страх погружает меня в свои мерзкие объятья. Я боялся посмотреть на то, что лежало на столе, но не сделать этого я не мог.
Сначала я никак не мог разобрать, что же я вижу. Было понятно только, что это никак не гитара и не горы оружия, как мне представлялось. Секунду спустя, пол у меня под ногами заходил ходуном. Колени подогнулись, и я еле-еле сдержался, чтобы не упасть. К горлу подкатила тошнота, а воздух наоборот куда-то подевался. Я смотрел на содержимое своего кофра и видел, что он весь сверху донизу забит кусками человеческих тел. Руки, ноги, головы, просто какие-то куски и внутренности. И кровь, кровь, кровь.
Я чувствовал, что сознание стремится покинуть меня. В ушах стоял гул. Я стоял и смотрел, как люди в форме машут у меня перед лицом пистолетами, что-то кричат и тянут ко мне свои руки. Я не мог понять, что происходит. Я верил, что все это сон (иначе и быть не могло), и я вот-вот должен проснуться. Но не просыпался, хотя по опыту знал, что если бы это был сон, то пробуждение не заставило бы себя ждать так долго.
Меня повалили на пол, заломили руки за спину и надели на них наручники. Я видел, как ефрейтор захлопнул кофр и даже закрыл его на все замки, будто боялся, что оттуда что-нибудь выскочит. Хотя после всего увиденного я бы не удивился и этому. Господи, что происходит?! Ответьте мне, что, черт возьми, происходит?!
Затем, как мне кажется, я на некоторое время отключился. Не знаю, может от пережитого мною шока, а может, кто-нибудь из блюстителей приложил меня чем-то тяжелым.
Когда ко мне вернулась способность чувствовать и мыслить, я понял, что лежу на грязном полу в отгороженном решеткой закутке, руки мои в наручниках, а передо мной, только с другой стороны восседал на стуле тот самый черненький милиционер. Двое остальных стояли за у него за спиной. Девки видно не было.
- Да, родной, ничего не скажешь, выдержка у тебя, дай Бог каждому, - сказал Комаров и сплюнул на пол. - А ведь и не подумаешь. Но ничего, следователь уже сюда выехал, так что скоро начнешь рассказывать, что да как.
Я лежал и думал, что мне делать дальше. Рассказывать? А, что рассказывать-то? Я просто не знал, что говорить. Учитывая то, что находилось в моем гитарном кофре, все слова в свою защиту будут выглядеть просто нелепо. Мысли носились в голове с бешеной скоростью. Я пытался найти хоть что-то, что могло спасти меня, и не находил. Так, так, что могло произойти? Я никого не убивал - это факт. Дальше. Гитара лежала на работе несколько дней, может, кто-нибудь подложил мне все это там, а я, как дурак, понес все это домой. Вот это да! Но как это могло случиться, и кто это мог сделать? На этот вопрос я не мог найти ответа. Я просто не знал. Господи, ужас какой-то!
В комнате послышался какой-то шум. Я поднял глаза и увидел, что в комнату входят еще несколько человек. Комаров вскочил и принялся отдавать честь вошедшим, после чего стал что-то быстро говорить, показывая на меня.
Один из вошедших был в штатском, как я догадался это и был следователь. Мужик лет пятидесяти, коренастый, с седыми короткостриженными волосами. Взгляд его серых глаз быстро скользнул по мне, после чего он обратился к Комарову:
- Так, сержант, давай еще раз, только внятно и по порядку.
- Есть, товарищ майор. По порядку. Во время дежурства моей группой с целью проверки документов был задержан этот гражданин, - сказал Комаров и ткнул пальцем в мою сторону. - В ходе проверки было установлено, что документов удостоверяющих личность задержанный не имеет, для чего был препровожден в пункт милиции метрополитена для установления личности. Пока сержант Климова выполняла процедуру установления личности, мною и ефрейтором Клочковым был произведен осмотр личных вещей задержанного. И в ходе этого осмотра, а точнее, в футляре от гитары задержанного было обнаружено...
Комаров кивнул ефрейтору и тот, скривив физиономию, щелкнув замками моего кофра, раскрыл его.
Дальше вновь пошло что-то не так. Комаров вместе с ефрейтором застыли как вкопанные, смотря в мой кофр, а майор, наоборот, мельком взглянув в направлении их взглядов, со спокойным выражением лица уставился на них.
- Ну, сержант? Что дальше? - сказал майор и, не понимая, чем вызвано их замешательство, еще раз мельком осмотрел все вокруг. - Сержант, ты что, застыл-то? В футляре была обнаружена гитара. Гитара к твоему сведению женского рода. Гитара обнаружена, а не обнаружено. Понял? Что дальше?
Гитара. Я уловил слово 'гитара'. В футляре была обнаружена гитара. Я не понимал ничего. Я приподнялся на локтях и взглянул в кофр. В его бархатном красном ложе спокойно лежала гитара. Моя гитара.
Лежала и также как тогда, когда я увидел ее в первый раз, улыбалась.