Саетов Рустем Явгарович : другие произведения.

Попытка к бегству

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фанфик по повести Дж. Р. Р. Толкиена "Сильмариллион". Это повесть о Судьбе. Эльфы знают свое будущее. Знают, но не могут ничего изменить. Но иногда сердце просто не в силах смириться с неизбежностью. И кто-то пытается обмануть Судьбу. Вот только у реки Судьбы не одно русло. Она делится на множество рукавов, протоков, ручейков. Но текут они все равно в одно и то же Море, приводят к одному неизменному, предопределенному, неизбежному результату.
  Это повесть о Судьбе. Эльфы знают свое будущее. Знают, но не могут ничего изменить. Но иногда сердце просто не в силах смириться с неизбежностью. И кто-то пытается обмануть Судьбу. Вот только у реки Судьбы не одно русло. Она делится на множество рукавов, протоков, ручейков. Но текут они все равно в одно и то же Море, приводят к одному неизменному, предопределенному, неизбежному результату.
  
  Глава 1. Подарочек.
  В Химринге холодно. В замке на вершине холма, открытом всем ветрам, всегда холодно, даже в середине лета. А сейчас весна. Но солнечная гостья не торопится заглядывать в промороженную крепость. Уж слишком часто там бывает другой гость - северный ветер. Он свободно влетает в узкие окна-бойницы, проносится по коридорам и галереям, таится под высокими сводами, прячется по углам. В королевские покои - несколько маленьких комнаток, выходящих окнами на север, весна заглянет в последнюю очередь.
  Майтимо отложил карту, подошел к узкому окну. С высокой башни Лотланн виден был весь, до самых Железных гор, пики которых, окутанные клочьями черного дыма, вздымались, будто зубья железной короны из взлохмаченных волос... Не надо этих воспоминаний! Нельяфинвэ перевел взгляд на свои владения. Огромная плоская равнина, открытая мертвящему дыханию севера, тоже не торопилась одеваться зеленью. Лишь кое-где, прячась с южной стороны камней, показались первые робкие пучки травы. Ничто живое не выдерживает взгляда Врага. Как и новый воин гарнизона Химринга, синда, пришедший с юга со своей семьей и пожелавший поступить на службу к вождю нолдор.
  Не все синдар хотели жить за Завесой Мелиан, некоторым нравилось селиться свободно, в светлых рощах по берегам Сириона и его притоков. Когда в эти края пришли атани, эльфам пришлось потесниться. Юный синда рассказывал, что первые пришельцы оказались спокойными и мирными, никого не обижали. Но они не задержались надолго, ушли на запад. А следом явились другие. Нет, эльфов-соседей и эти люди не задевали, но они принесли с собой мрак. Грубые, резкие, атани совершенно не чувствовали гармонию окружающего мира, им ничего не стоило срубить цветущее дерево, убить самку с детенышами. Причем не от голода, а просто ради развлечения. Этим странным тварям нравилось видеть, как мучается, умирая, беззащитное существо, приятно было ощущать мелодию чужого страдания. Эльфы больше не смогли оставаться в краю, наполнившемся дисгармонией. Многие ушли в Дориаф, но юный менестрель и его жена решили, что от зла нельзя прятаться, с ним надо бороться. И пришли в Химринг. Но когда синда взглянул на мрачные Железные горы, дышащие угрозой, вся его решимость биться с Тьмой испарилась, высушенная черным дыханием... "Слишком уж они чувствительные и ранимые, эти синдар, не получится из них настоящих воинов", - подумал тогда Майтимо. Он отправил менестреля в Нимхелле, щадя самолюбие юноши, объяснив, что южная крепость тоже нуждается в защитниках. Но в осадной цепи вокруг Ангбанда не должно быть слабых звеньев.
  Майтимо поежился, подбросил в очаг пару поленьев. В его жилище приходится топить даже летом. Ну ничего, завтра предстоит поездка в Нимхелле. В замке, надежно укрытом в холмах на юго-западе его владений, наверняка уже стало тепло. Маленькая крепость построена так, чтобы вражьи орды не смогли прорваться к ней, пока стоит Химринг. С севера напрямую к Нимхелле ведет лишь узкая каменистая тропинка, по которой можно двигаться только по одному, а конный путь проходит через земли Макалаурэ, ответвляясь от основной дороги на юг. В Нимхелле хранятся припасы и живут жены и немногочисленные дети защитников Химринга. В маленьком уютном замке семеро сыновей Феанаро собираются на совет.
  Завтра тоже предстоит встреча с братьями, нужно посоветоваться, рассказать им о своих подозрениях. Что-то в последнее время Враг проявляет странную активность: небольшие группы орков все чаще шныряют по Лотланну, будто испытывая бдительность сторожевых отрядов нолдор. Алькарион, военачальник Майтимо, приволок уже несколько пленников, и у всех один и тот же приказ: разными путями пробраться как можно дальше на юг. А беззвездными ночами над укреплениями нолдор летают Крылатые Стражи, поносятся стремительно и бесшумно, прежде чем лучники успевают наложить стрелу. Нельяфинвэ считал, что зря нолдор расслабились, слишком обманчиво это спокойствие и показная уязвимость вражеских отрядов.
  Ближе к вечеру следующего дня Майтимо с небольшим эскортом воинов подъехал к Нимхелле. В южных холмах и вправду царила буйная весна, мягкое солнце успело прогреть толстые каменные стены крепости. Вот только желанного отдыха с дороги не получилось. Маленький замок встретил вождя довольно нелепым происшествием.
  Едва всадники миновали ворота крепости, к Майтимо устремился синда-менестрель. Начальник охраны замка пытался удержать его, но невысокий щуплый эльф увернулся от мощного нолдо, бросился на колени перед вождем. Нельяфинвэ спрыгнул с лошади.
  - Что за паника? Что случилось?
  - Государь, моя дочь! Она пропала! Мы обыскали весь замок, ее нигде нет. Ее наверное, похитил Крылатый Страж! Она же еще совсем ребенок, если Италиндэ попадет в плен... - синда задохнулся от волнения, его всего трясло.
  - Ну-ка, спокойнее! - Майтимо взял юного отца за плечо и повел в замок, - во-первых, крепость охраняется, неужели ты думаешь, что Морготова тварь вот так спокойно может подлететь к замку, на глазах воинов сесть посреди двора, схватить ребенка и унести?! А выход из Нимхелле только один, ворота всегда на запоре и охраняются, так что убежать девочка не могла. А, во-вторых, неужели ты или твоя жена не можете услышать своего ребенка? Вы звали девочку по осанвэ?
  Нельяфинвэ пытался вспомнить имя синда. Менестрель с женой и маленькой дочерью прибился к его народу около трех лет назад. Менестрель... Ах да, Линдир!
  - Звали, государь, все время зовем! Но ничего не слышим... - на глазах синда заблестели слезы, он переглотнул, - или девочки нет в замке, или... - несчастный отец отвернулся, прижимая руку к горлу.
  "Что за ерунда! - недоумевал Майтимо, - куда мог пропасть ребенок? Похищение Крылатым Стражем - полный бред, воины бы заметили, услышали, да и не залетают эти твари так далеко... Пока не залетали. Предположить, что девочка все же сбежала из замка, проскользнула в ворота? Маловероятно, да и зачем? Скорее всего, малявка где-то в крепости, спряталась, закрылась и не отвечает на Зов. Может, обиделась за что-то на родителей? Такое недоброе поведение не вяжется с эльфийским ребенком, но другие варианты еще менее правдоподобны". Нельяфинвэ приказал позвать воина-следопыта, у которого была хорошо обученная охотничья собака. Поиск решили начать с жилища менестреля. В тесных комнатах короля встретила юная светловолосая женщина с заплаканными глазами, мать девочки. Она объяснила, что с раннего утра женщины в замке решили начать большую весеннюю уборку, и она не видела дочку до обеда. А за столом в трапезной девочки не оказалось, и на Зов родителей малышка не ответила. Такого еще не было, Итарэль с мужем принялись искать дочь. Поиски длятся уже три часа, не осталось уголка в замке, куда бы они не заглянули... Следопыт между тем дал собаке понюхать платьице девочки. Умный пес оглянулся на хозяина и неторопливой рысцой двинулся из комнаты.
  Рядом с жилищем Линдира находился спуск в подвал. Собака уверенно повела эльфов вниз по лестнице. Итарэль недоуменно говорила мужу:
  - Линно, я два раза туда спускалась, звала, во второй раз все закоулки осмотрела...
  Майтимо шел последним, высоко держа кристалл-фонарик и, усмехаясь, думал: "Кажется, я был прав!" Пес остановился у тяжелой двери, царапнул лапой по доскам. Его хозяин потянул за железное кольцо. Пес стремительно ворвался внутрь, звонко гавкнул. От дверей кто-то с визгом шарахнулся, маленькая фигурка метнулась за бочку. Через мгновение женщина выволокла на свет растрепанное ревущее существо. Нельяфинвэ, стоя в сторонке, терпеливо дожидался, когда иссякнут слезы и объятия. Потом подошел, решительно отодвинул в стороны всхлипывающих родителей и поставил беглянку перед собой:
  - Теперь объясни мне, маленькая Италиндэ, где ты была? Все это время пряталась в подвале, чтобы помучить родителей?
  - Нет, господин, что ты! - девочка испуганно прижала к груди стиснутые ручонки, - не хотела я мучить маму с папой! Я просто... заигралась... Забыла про время!
  - Заигралась! А ты не слышала, что тебя зовут?
  - Нет, государь, там не слышно.
  - "Там" - это где?
  - На поляне...
  - Так! Значит, ты все же выходила из замка? И каким образом?
  - Через подземный ход.
  - Что?! В моей крепости есть подземный ход?! И я ничего об этом не знаю?! - сказать, что Майтимо был ошарашен - значит, ничего не сказать, - где он?
  - Здесь, рядом, государь! - девочка взяла высокого нолдо за руку, потянула в угол подвала, - вот, смотри! - малышка опустилась на корточки, заставила грозного короля сесть рядом, - тут камень такой есть, у самого пола, из стены выступает. Нажимаешь на него - и вот!
  От легкого касания пальцев ребенка часть стены вдруг провалилась вперед, открыв путь в темноту. Майтимо протянул туда руку с фонарем - узкий туннель, аккуратно выложенный тесаным камнем, уводил прямо вперед, насколько хватало света. Оттуда тянуло холодным, застоявшимся воздухом.
  - Я еще в прошлом году этот ход нашла, - рассказывала между тем Италиндэ, - я тут часто играю. А тогда у меня кристаллик из фонаря выпал, я за ним полезла и нажала нечаянно... Сначала испугалась очень. А потом интересно стало.
  - И ты, значит, полезла посмотреть, - усмехнулся Майтимо, - и до какой-то поляны добралась. Где же эта поляна?
  - Я уже много раз лазила, - призналась девочка, - сначала недалеко, страшно было. Потом до конца дошла, до выхода. Это там, за холмами, из окошка не видно, только если по дороге ехать. В роще березовой. Далеко! По тайному ходу быстрее, чем по дороге, но все равно долго получается. А в лесу сейчас так хорошо! Вот я и заигралась. А мама с папой из-за меня огорчились... - длинные ресницы малышки печально опустились, на них повисли слезинки.
  - Ладно, у мамы ты потом еще попросишь прощения. А зачем ты вообще туда убежала?
  - За черемухой...
  - Что?!
  - Да за черемухой! Она же сейчас расцвела.
  Так вот что за странный запах не давал ему покоя с момента спуска в подвал! Черемуха! Он и забыл уже, как она цветет. Глядя зимой и летом на мрачные громады Эред Энгрин, нетрудно забыть нежность весенних цветов... Нельяфинвэ захотелось расхохотаться, а в груди что-то сжалось, так, что трудно стало дышать. Малышка продолжала покаянную речь:
  - У мамы завтра день рождения, мне так хотелось ее порадовать. Она жаловалась недавно, что устала жить в каменном замке, что ей хочется в лес, на речку, где много травы и цветов...
  - И ты решила подарить ей букет? Принесла?
  - Конечно! - радостно заулыбалась девочка, - вот он! Смотри, какой огромный!
  Италиндэ юркнула за нагромождение бочек и через мгновение вынырнула, прижимая к груди пышную охапку цветущих веток. Пьянящий аромат разлился по всему подвалу, такой, что у Майтимо закружилась голова. Появилось вдруг смешное желание зарыться в белую кипень лицом. И неудержимой лавиной нахлынули воспоминания:
   "Весна в Амане, теплая, ласковая. Они с Финьо убежали подальше от дома, скрываясь от надоедливой малышни. Выбрались на какую-то полянку посреди березовой рощи. Там росла необыкновенно густая трава, изумрудно-зеленая, мягкая. А вокруг полянки цвели кусты черемухи.
  - Смотри, Нельо, как морской прибой! Белопенный! Сейчас как хлынет на нас! - закричал Финдекано, расхохотался и, раскинув руки, бросился на поляну.
  Майтимо, всегда считавший себя старшим, снисходительно улыбнулся:
  - Придумал тоже! Черемуха как черемуха.
  Но чудесное место неудержимо манило к себе волшебной красотой, и Нельяфинвэ тоже выбежал на полянку, уткнулся лицом в пышные белые гроздья, вдохнул чарующий аромат... Потом бросился в мягкую траву. Финьо подскочил и упал рядом, задев куст и стряхнув на друга целое облако теплых ароматных снежинок. Майтимо засмеялся, отряхивая лепестки с ресниц. А Финдекано приподнялся на локте и сунул в рот кузену несколько листочков молодого щавеля. И сам тоже с наслаждением захрустел первым даром весны, жмурясь от удовольствия..."
  Гордый вождь нолдор постарался отогнать непрошеные воспоминания. "Еще не хватало сейчас дурацкой слабости!" Майтимо подошел к девочке, погладил по светлым пушистым волосенкам:
  - Вот что, малышка, пообещай мне больше не делать таких глупых и опасных вещей. Одной из крепости выходить нельзя, тебя могли поймать орки. Вражьи слуги могли выследить тебя, найти тайный ход и пробраться в крепость. Ты хотела порадовать маму, а получилось, что напугала и огорчила. Ты же умная девочка, подумай над этим!
  Нельяфинвэ оставил семейку синдар разбираться с подарками и извинениями, а сам торопливо вышел, надеясь, что в темноте подвала никто не разглядел его лицо...
  Глава 2. Путешествие.
  Спеша по узкому коридору в свои покои, Майтимо вдруг ощутил в комнатах знакомое присутствие. Макалаурэ! Уже здесь! Братец всегда приезжал раньше остальных, надеясь хоть немного поболтать со старшим наедине. Не мог сегодня хоть на полчаса задержаться! Вождю нолдор хотелось прийти в себя, а то разволновался, как мальчишка, из-за пустяка. Но Кано уже почуял родича, выглянул из дверей, радостно облапил, втащил в комнату.
  - Нельо! Наконец-то! Я так соскучился, приехал, а тебя нет нигде. Ты где лазаешь? - в этот миг чуткий эльда заметил нечто необычное в лице брата, - что с тобой произошло?!
  - Кано, рад тебя видеть! Все нормально, ребенок потерялся, искали. Ерунда, в общем, родители вот только переволновались. Лучше расскажи, как у тебя дела, как на дорогах?
  - Все спокойно, даже слишком. За этим спокойствием все яснее ощущается НЕЧТО. Затишье перед бурей... Нельо, почему ты уходишь от ответа? Не хочешь довериться? Мы с тобой остались самыми близкими существами в этом жестоком мире. По крайней мере, у меня ближе тебя никого нет! Раньше, в Амане ты дружил с Финьо, я помню, как вы убегали от меня, чтобы отправиться вдвоем бродить по лесам. А я обижался, пытался проследить за вами, мне так хотелось участвовать в ваших приключениях, таинственных и невероятно интересных... Так мне казалось тогда. А сейчас Финдекано далеко, вас разделяет расстояние и невеселые обстоятельства. Но я-то рядом!
  Майтимо усмехнулся, обхватил брата за плечи, ласково растрепал непокорные черные волосы:
  - Это хорошо, что ты рядом, родной мой! А что это тебя пробило на детские воспоминания?
  - Не знаю... В последнее время что-то часто вижу, как мы в Амане... Тогда еще все вместе - отец, мама... Стараюсь отогнать эти картины, после них слишком горько возвращаться в реальность. Но они все равно приходят, стоит только лечь в постель и закрыть глаза...
  - Вот и меня настигло такое же воспоминание, в самое неподходящее время. На войне нет места нежным чувствам, но сердцу-то не прикажешь, тепла хочется... А расслабляться нам сейчас нельзя, в мире что-то назревает. Кстати, у меня есть новость поинтереснее, чем видения из розового детства - в Нимхелле обнаружился подземный ход! Отыскала его та самая малявка, что пропала сегодня утром. Представляешь - из моего замка есть тайный выход, ведущий далеко за холмы, ребенок гуляет по нему целый год, и никто ничего не знает!
  - Ничего себе, ситуация! А откуда взялся этот ход? Кто проектировал Нимхелле?
  - Калондо, талантливый архитектор и храбрый боец. Он и Химринг мне помогал проектировать, а строительством Нимхелле руководил от начала до конца. К сожалению, этот доблестный витязь погиб давно уже, в стычке с отрядом орков. А знаешь, Кано, я кажется, догадываюсь. У Калондо жена была, любящая, пылкая, в изгнание за ним последовала, не раздумывая. Наверное, архитектор надеялся оставить для нее путь к спасению, если на замок нападут. Их комнаты как раз над этим подвалом... Только не судьба: девчонка, горячая душа, отправилась с мужем в патрулирование, с ним и погибла.
  - Наверное, так и было. Но, мне кажется, надо все хорошо проверить, мы все живем в постоянном страхе предательства. Нельо, а ты хоть посмотрел, куда туннель ведет?
  - Не успел еще, - Майтимо вдруг задорно улыбнулся, - а давай сейчас слазаем, пока не стемнело! Вдвоем!
  Озорное настроение овладело гордыми принцами нолдор. Как непослушные мальчишки, братья вооружились фонариками и тихонько спустились в подвал, никого не предупредив. Нельяфинвэ присел на корточки, нащупывая хитрый камень-рычаг. Макалаурэ светил ему, опираясь ладонью о каменную кладку. Внезапно кусок стены провалился вперед. Кано чуть не полетел кувырком в черную дыру.
   - Осторожнее! - Майтимо поддержал брата. Светя в два фонарика, они с интересом рассматривали хитроумную конструкцию. Деревянная дверь была аккуратно оклеена тонкими каменными плитками и не отличалась от стен подвала, ни на вид, ни на ощупь. Подвешенная на сложных рычагах, дверца отодвигалась вперед, но, отпущенная, сразу вставала на место. Ход так же был выложен ровно отесанным камнем, за прошедшие годы ничто не нарушило плотную кладку. Но пробираться по туннелю рослым нолдор пришлось, согнувшись почти вдвое. Майтимо, шедший первым, вдруг поскользнулся, больно ударился локтем о стену, вполголоса помянул имя Врага.
  - Не призывай, накличешь! - усмехнулся Макалаурэ.
  - Конечно, хорошо тут ребенку было бегать! А нам проще на четвереньки встать. И не боялась ведь, проказница, одна тут путешествовать!
  - Ну, это понятно. Детей ее возраста в крепости нет совсем. Скучно же, играть не с кем, и на приключение подбить некого.
  - А ведь и правда! Я над этим даже не задумывался. Ни одного ребенка младше двадцати лет! Еще один верный признак грядущих бед.
  Пробираться пришлось долго, так, что даже спины заболели. Хорошо, хоть пол в туннеле был сухой и ровный. Внезапно луч фонарика уперся в ступеньки лестницы, ведущей к потолку. Кано пролез вперед, ему двумя руками было удобнее нащупывать выход наружу. Очень скоро он задел какой-то выступ, и по потолку прошла щель, нестерпимо яркая для отвыкших от света глаз. Макалаурэ надавил в этом месте, крышка люка отлетела, оказавшись совсем легкой. А в дыру хлынул дневной свет и непередаваемый аромат молодой листвы и весенних белых цветов. Щуря привыкшие к подземной темноте глаза, братья вылезли наружу. И оказались в сияющем лесу. Солнце, уже клонившееся к западу, заливало все вокруг золотистыми мягкими лучами, и стволы берез блестели в них, будто изваянные из серебра. А невысокие деревца и кусты черемухи окутались цветами так буйно, что за белыми гроздьями не было видно листьев и ветвей. В этот ласковый предвечерний час в мире стояло затишье - ни один листочек не шелохнется. И белокипенные кусты казались окутанными собственным благоуханием, как еле видимой серебристой дымкой.
  Майтимо и Макалаурэ, незаметно для себя взявшись за руки, шагнули навстречу дивной красоте, будто преодолевая грань в иной, запретный для них мир. Кано остановился посреди поляны и закрыл глаза, всем существом впитывая незамутненный свет, доброту и тепло этого места. А Нельяфинвэ приблизился к цветущему дереву и зарылся лицом в пышные ароматные гроздья... Благоухание наполнило его с ног до головы, растеклось по всему телу до кончиков пальцев, сплелось где-то у горла в душный клубок... "Ох, только не это!.."
  За спиной вдруг послышалось сдавленное всхлипывание. Майтимо резко обернулся: Кано уже не стоял, а сидел в изумрудной траве, пряча лицо в ладонях. Нельяфинвэ рванулся, было к нему, но вдруг понял, что не надо сейчас трогать братишку. Слишком много горечи накопилось в его чуткой, ранимой душе музыканта, а вождь не имеет права показать слабость перед своим народом. Как и он сам. Старший брат мысленно укутал младшего теплым облаком понимания и сочувствия и сидел, прислонясь спиной к прогретому солнышком, надежному стволу, глядя на неистовое кипение весны. Хотелось сохранить в памяти это прекрасное, но такое мимолетное мгновение. В Амане и краски ярче, и цветы пышнее, и, главное, нет этого неистребимого чувства смертных земель - ощущения быстротечности красоты, страха перед будущим, которое непременно погубит ее. Но зато как ценен каждый такой миг...
  И на фоне этой дивной красоты, будто наяву, Майтимо увидел маленькую светлоголовую девочку, танцующую среди бело-зеленой весенней круговерти. Волна острой тоски окатила нолдо с головы до ног: "А у меня никогда не будет такого вот маленького чуда - дочери... Не будет жены... Для эльфов не имеет значения долгое ожидание, но даже если закончатся все войны, и во всей Арде настанет мир и благодать, мы останемся прОклятыми. Нам, семерым сыновьям Феанаро, нельзя любить и быть любимыми. Мы сами выбрали свою Судьбу, и теперь ее не обманешь..."
  Макалаурэ подобрался поближе к брату и теперь сидел плечом к плечу, тоже глядя на цветущий лес.
  - Как же так случилось, что мы и думать забыли о красоте? - тихо, словно сам с собой, прошептал младший братишка, - живем среди войн и злобы, ненависть управляет всеми нашими действиями. Мы будто сами превратились в стальные клинки...
  - А как иначе? - Майтимо хотелось обнять брата за плечи, но тот сидел справа. Даже в этот миг Судьба не давала возможности забыться, - стоит проявить слабость - и предательство найдет способ проникнуть в наши крепости. Меня больше беспокоит другое, - возможно, этого не стоило говорить, но Кано хочет откровенности. Что же, он ее получит, - мне кажется, Клятва необратимо изменила наши души, извратила и высушила навсегда... Чем бы ни закончилась эта война с Мэлько, нам уже не стать прежними. Сможет ли что-нибудь в этом жестоком мире растопить оледенелые сердца?..
  - Может быть, любовь? - еще тише прошептал Макалаурэ.
  - Нам нельзя любить, неужели не понимаешь? - с невыразимой горечью воскликнул Нельяфинвэ, - все, кто следует за нами, оказываются под прицелом Жребия Нолдор. Так сказал Намо Мандос. А самые близкие и любимые существа - жена, дети?! Ведь наше проклятье падет и на них! Одно дело - страдать и преодолевать тяготы самому, и совсем другое - видеть, как мучается родное существо! Представь, каково это: смотреть, как терзают твою любимую, пытают, убивают ребенка?! А если Враг потребует чего-нибудь, приставив нож к горлу твоей жены, сможешь ты ему отказать?!
  - Нельо, замолчи, пожалуйста! - взмолился Кано. Его трясло, описанные картины неотступно стояли перед глазами.
  Майтимо заставил себя успокоиться. Все же обнял брата обрубком руки, притянул поближе. Макалаурэ прижался к нему, крепко зажмурив глаза... В этот миг на него обрушилось видение:
  "Море бьется о скальный монолит со страшной силой. В этом месте всегда такой яростный прибой - он уже знает. Скала из необычайно твердого кварца обрывается в море отвесно, и глубина здесь неизмеримая. Поэтому сияющий камень никто никогда не найдет. По крайней мере, пока не разрушится Арда. Но ему уже все равно. Больше не осталось ненависти, боль уже не ощущается, тоска струится рекой где-то в стороне от него, не задевая. Есть лишь бесконечная усталость. И понимание.
  Он стоит на самом краю обрыва, море бьется под ногами, но брызги сюда не долетают. Понимание звучит в его душе музыкой, от которой содрогаются скалы. Понимание кричит ему, что все произошедшее не случайно - создание и похищение сильмарилей, клятва, войны, предательство и братоубийство. Без страданий и бед для Мироздания невозможно движение вперед по Реке Времени. Повезло же им семерым во главе с отцом оказаться на острие Судьбы! Но теперь все кончилось. Хорошо, или плохо, не ему судить, главное, кончилось! Понимание складывается в слова, поднимается к губам, и звучит песня. Последняя.
  Два юных эльфа из народа Келеборна подглядывают за ним из-за скалы, он чует их, но ему уже все равно. Сегодня отплывает последний корабль на запад. Келеборн и Галадриэль не приняли прощения, не захотели последовать призыву Эонвэ. Они отправляются на восток, здесь оставаться нельзя - весь Белерианд медленно, но верно погружается в море. Те, кто не последовал за Галадриэлью, уже восходят на корабль. А мальчишкам любопытно взглянуть на прОклятого. Что ж, пусть они принесут народу Эльдар его последний привет.
  Песня кричит о понимании, которое всегда приходит слишком поздно, о прошлом, которого не вернешь, о мечте и цели, к которой стремишься, вкладывая все силы, забывая себя и близких. И вдруг, в какой-то миг становится ясно, что будущего для тебя уже нет, а все самое важное и дорогое ты сам добровольно оставил позади. В награду и в наказание дано это понимание, но кончились силы, больше нет воли к жизни, не осталось места для шага вперед - впереди пропасть, пустота без проблеска надежды...
  Дрожь земли становится сильнее, с соседней скалы срывается огромный камень, падает в море, подняв тучу брызг. Но кварцевый монолит, на котором он стоит, не расколется на части. Рухнет в океан целиком. Он знает, что сейчас произойдет, но не двигается с места. Куда? Вперед не шагнешь - обрыв, а назад ему уже не вернуться никогда...
  Юные ослушники покидают свой наблюдательный пост и перепугано мчатся от берега. Правильно делают - их мама ждет. А его? Наверное, ждет, несмотря ни на что..."
  Видение промелькнуло слишком быстро, не оставив в памяти четких воспоминаний. Макалаурэ сильно вздрогнул и замотал головой, отгоняя непрошеные прозрения. И так ясно, что ничего хорошего их в будущем не ждет, зачем подробности?
  - Кано, ты чего? Прости, наговорил тебе глупостей, - обеспокоился старший брат.
  - Это не ты, это я сам, - рассказывать о видении не хотелось, и Макалаурэ заговорил о другом, - Нельо, мне вдруг подумалось: нас семеро братьев, и никто, кроме Атаринке, не женат. Келебримбор - единственный внук нашего отца. Если ужасная Клятва погубит нас всех, род прервется.
  - Я тоже не раз думал об этом, - Нельяфинвэ откинул голову на ствол березы, глядя на легкое шевеление листвы, - но что мы можем поделать? Братик, женитьба для нас все равно не выход. Если бы суметь уберечь Тьелпе от Жребия! Ведь Клятву тогда с нами он не произносил.
  - А как? Если бы отослать его куда-нибудь, далеко-далеко отсюда, где не слышали о войне, о Морготе...
  - Нет в Арде места, кроме Амана, куда не дотянутся его грязные лапы. Да и Келебрмбор никогда не согласится покинуть отца, даже если Курво погонит его силой... Хотя... - Майтимо вдруг резко замолчал, уставившись в одну точку.
  - Что-то придумал? - Кано с надеждой повернулся к старшему брату.
  - Если Тьелпе не согласится добровольно... Нужно убедить Атаринке сделать что-нибудь такое, чтобы сын рассердился на него, возмутился. Пусть даже возненавидит! Главное, чтобы отрекся от отца и ушел. Подальше от нас всех, от Проклятия! Когда-нибудь он поймет и простит. Но уберечь единственного племянника, кровинку нашу, мы должны любой ценой.
  Макалаурэ потрясенно смотрел на брата.
  - Это жестоко, Нельо, - наконец тихо произнес он.
  - Это единственная возможность! Нужно уметь вовремя отказаться от чего-то, чтобы сохранить более важное. Нужно, чтобы и Курво это понял. Попробую завтра убедить нашего упрямого братца, - Майтимо вдруг тепло улыбнулся братишке и резко изменил тему разговора, - а насчет красоты ты прав! Мы забыли, что значит радоваться чему-то простому и светлому. Давай завтра устроим музыкальный вечер! Споем и послушаем забытые песни, посидим у камина, согреваясь ощущением, что рядом родичи и друзья.
  - Я уже не помню, как это - просто петь, - прошептал Кано с грустной улыбкой.
  - Вот и вспомнишь! - Нельяфинвэ поднялся и еще раз прижался лицом к белым цветам, - братик, пойдем домой. Только не под землей. Прогуляемся немного по весенним тропинкам, стражу на воротах удивим!
  Глава 3. Вечер.
  Майские ночи светлые, и сейчас, несмотря на поздний вечер, солнце все еще висит над горизонтом, оранжевыми пальцами проникая в узкие окна-бойницы, разбрасывая зайчики по стенам, заигрывая с отблесками пламени в очагах. Нимхелле - маленькая крепость, и Каминный зал в ней лишь один. Он служит и трапезной, и комнатой для совещаний, а так же местом для проведения праздничного вечера, как сегодня. Даже повод нашелся - у одной из обитательниц замка сегодня был день рождения. Остатки пира давно убраны, столы и стулья сдвинуты по углам, вокруг одного из каминов расставлены удобные кресла. Рядом с другим - импровизированная сцена - свободное от мебели пространство, куда выходят певцы и сказители. Несмотря на солнечную погоду, вечер оказался более чем прохладным, и камины жарко топятся.
  Майтимо расположился позади всех, поближе к огню. После страшных лет, проведенных в плену на Севере, он любил тепло и ничего не мог поделать с этой маленькой слабостью. Братья сгрудились вокруг него и притихли, заслушавшись. Сказитель исполнял какую-то длинную балладу, но Нельяфинвэ, думая о своем, не воспринимал смысла, слова скользили вокруг него гладкими волнами, уводя мысли далеко-далеко, вслед за бескрайней памятью эльдар... Майтимо думал о Финдекано, своем неунывающем друге, горячем, но справедливом, в юности страстно любившем путешествия и приключения. Каким он стал сейчас? Они не виделись уже целую вечность. Раньше, в первые века после расселения по Белерианду, друзья нередко встречались, не только чтобы обсудить важные вопросы, но и просто побыть вместе. Но не так давно Финьо женился, у него родился сын. И почему-то не стало времени на друга... Нельяфинвэ подумал, что даже ни разу не видел племянника. Почему все в жизни складывается так нелепо и печально? В ответ на невысказанный вопрос в памяти холодным, неумолимым приговором всплыло пророчество Мандоса: "Все начатое вами во имя добра, завершится лихом; и произойдет то от предательства брата братом и от боязни предательства. Обездоленными станете вы навек..." Майтимо вдруг ясно понял, что все, происходящее сейчас - лишь начало, мелкие неприятности, преддверие настоящих бед. А Проклятие вот-вот готово проснуться. Так как же другой племянник? Ведь он так и не поговорил с Атаринке! Майтимо тихонько окликнул братишку. Куруфинвэ обернулся. Карнистиро, сидевший рядом с Нельяфинвэ, уступил Курво место, но тот не сел по-нормальному, а устроился на подлокотнике кресла старшего брата:
  - Чего?
  - Курво, ты единственный из нас, кто женат, - сразу начал Майтимо, но Куруфинвэ неожиданно взорвался:
  - Ну и что?! Какая разница? Жена все равно в Амане! Может, хватит уже?! И так раньше сколько дразнились: "И вправду "Маленький Отец", женился, не успев созреть!" - младший братец даже с подлокотника слетел от возмущения.
  - Тьфу ты! - Майтимо не знал, сердиться ему, или смеяться, - сядь, пожалуйста! Во-первых, я тебя никогда не дразнил, а, во-вторых, разговор сейчас не об этом, - он внимательно оглядел зал, - а где Тьелпе? Он не приехал с вами?
  - Остался наместником в замке, - Куруфинвэ вернулся на свое место на подлокотнике, - мальчишке тоже охота иногда побыть королем.
  - Курво, ты не задумывался о его судьбе? Ведь Келебримбор - единственный продолжатель рода Феанаро. Мы должны уберечь его от Проклятия.
  Остатки внезапного раздражения слетели с Куруфинвэ, глаза затуманились скрытой болью.
  - Я думал об этом, Нельо. Много раз думал. А как? Тьелпе любит творить и не любит войну. Но он ни за что не откажется от того, что считает своим долгом.
  - Значит, твоя задача - сделать так, чтобы сын перестал считать нашу войну своим долгом.
  - Но как?! Я бы с радостью отправил Тьелпе в Гавани, или еще куда-нибудь, подальше на юг, но он не хочет. Считает себя взрослым и самостоятельным, и сам устанавливает для себя жизненные принципы.
  - Атаринке, выслушай меня серьезно и без обид. Сделай что-нибудь такое, чего Келебримбор тебе не простит. Придумай, ведь ты лучше знаешь Тьелпе. Пусть он отречется от тебя и уйдет. Тогда ты потеряешь сына, но сохранишь ему жизнь и убережешь от проклятья.
  Куруфинвэ выслушал жестокие слова молча и долго сидел, уставившись в одну точку.
  - Курво, пойми, это единственный шанс спасти мальчишку. Иначе не получится. В Пророчестве сказано, что все наши добрые начинания обратятся во зло, но может быть хоть так возможно обмануть Судьбу... Пройдет время, сын поймет тебя и простит... Может быть...
  - Я понимаю... Я придумаю... - прошептал Атаринке еле слышно. Потом сполз в соседнее кресло, сгорбился и закрыл лицо руками...
  Макалаурэ придвинулся к старшему брату, кивнул на Атаринке, шепнул на ухо:
  - Ты говорил с ним о Келебримборе?
  Майтимо кивнул.
  - И как? Он согласился на такое?
  - Я думаю, да, - Нельяфинвэ не хотелось говорить об этом, тем более в присутствии Куруфинвэ, на душе было удивительно мерзко. Перед каким жестоким выбором постоянно ставит их Судьба! Курво, чтобы уберечь сына, должен предать его, предать себя. А дальше все будет только хуже.
  Макалаурэ медленно поднялся.
  - Кано, ты чего? - забеспокоился Майтимо, зная, как остро и болезненно реагирует младший брат на любую жестокость и несправедливость.
  - Все нормально, Нельо, - через силу улыбнулся тот, - давно не держал в руках арфу. А тут что-то вспомнилась одна песня, - и начал пробираться к сцене.
  Слушатели, сидящие в зале, оживленно зашевелились - ведь сам Кующий Золото решил побаловать их песней. Макалаурэ не остановился на открытом пространстве, он взял табуретку и сел у камина, глядя в огонь, задумчиво обнимая арфу. В зале повисла полная тишина. Но вот наконец певец шевельнул пальцами, пробежался по струнам... И полилась тихая мелодия. Странная, незнакомая, удивительно ласковая, но чувствовалось, что эта ласковость рождена пережитой болью. Будто первая робкая улыбка после долгих и горьких слез. Слова были совсем простые, но они не имели значения, главной была музыка. Она обнимала слушателей и нежно укачивала, будто заботливая мать, растворяла все тяготы взрослой жизни в светлой печали, в бесконечной, всепрощающей любви...
  В день весенний солнечный
   Что-то грусть непрошеной
  Гостьей нежеланною
   В сердце пробралась...
  Очень захотелось мне
   Что-нибудь хорошее
  Сочинить тебе, мой друг
   И привет прислать!
  Может быть, услышишь ты
   Краткое послание,
  Может, улыбнёшься вдруг,
   Вспомнив обо мне...
  Может быть, заветное
   Сбудется желание...
  И споёт малиновка,
   Радуясь весне...
  
  Майтимо старался не поддаваться нежному очарованию мелодии, чувствовал, что она ослабит волю, превратит стальной клинок его души в цветущую веточку черемухи... оставит беззащитным перед коварной злобой Врага. А он не имеет на это права, хотя бы ради братьев. Нельяфинвэ задумался, откуда Кано знает эту песню. Вспомнился какой-то праздник в Валиноре, тогда брат впервые исполнил ее на музыкальном вечере. Вроде бы его Ондхон научила. Что-то давно эта вечная странница не появлялась в его землях. Интересно, кто же она все-таки, полуэльдалиэ-полумайа, и чем занимается в Эндоре? Раньше она приносила принцам Нолдор советы Владыки Ульмо. Означает ли это, что Валар не совсем отказались от них? Может быть, есть возможность хоть что-то исправить? Но тут же на него снизошло понимание, что исправить ничего нельзя. Никакая доблесть не поможет сыновьям Феанаро в этой войне. Невозможно победить Стихию. Тем более, Стихию Зла с помощью ЗЛА. Они могут оттянуть свершение предначертанного, отсрочить, но не предотвратить. Проклятье настигнет их, и это неизбежность. Майтимо вдруг ясно почувствовал, что вот эти вечерние посиделки проходят в последний раз, а дальше все полетит кувырком. И ему предстоит провожать в Мандос всех, кого он любит, одного за другим. Боевых товарищей, друзей, братьев... И этого не избежать. Никак.
  Неистовая боль пронзила все его существо, поднялась к губам. Сейчас она рванется безумным криком отчаяния, разнесется по всей Арде, долетит до небес, пробьет все барьеры, все слои Мироздания и зазвенит под сводами Чертогов Эру... Но Майтимо только крепче стиснул зубы, и молчаливый отчаянный вопль забился глубоко внутри, раздирая сердце в клочья, круша и перемалывая его сущность. На гордом спокойном лице принца нолдор не дрогнула ни одна черточка, старший брат, вождь и защитник для остальных, он всегда должен оставаться таким для младших, что бы ни происходило в его собственной душе...
  А где-то на границе восприятия вдруг зазвучала музыка, незатейливая, но удивительно ласковая, до краев наполненная нежной, безыскусной, открытой любовью, пропитанная светом и юностью. Эта мелодия невероятным образом сплелась с криком отчаяния, рвущим душу Нельо, смягчила и приглушила боль... И стало возможно терпеть... Майтимо перевел дыхание, оглянулся на братьев - не заметил ли кто этого внезапного, неуместного приступа тоски? Для подобных мыслей и переживаний есть ночь и спальня с накрепко запертой дверью. Слава Эру, на него никто не смотрит, все слушают песню. Но что же это за песня?
  Голос, не особо сильный, но приятный и выразительный, сыплет слова любви, будто хрустальные горошины:
  ...Ручей мой весенний искристый!
  Цвет яблони белый, душистый!
  Ночной соловей голосистый!
  Луны свет волшебный, лучистый!
  И другой голос, еще более теплый и ласковый, пронизанный всепоглощающей любовью и нисколько не скрывающий чувств, отвечает нежностью на нежность:
  Единственный, светлый, любимый!
  Ты радости луч негасимый!
  Ты песенный звон серебристый!
  Родник вдохновения чистый!
  Оказывается, синдарский менестрель Линдир и его жена тоже решили принять участие в музыкальном вечере нолдор. Их музыка оказалась совсем не похожа на валинорскую, но в ней была своя прелесть, простая и безыскусная. Слушая песню, Майтимо подумал с тихой грустью, что нолдор совсем забыли, как это - просто любить и радоваться своей любви. Он закрыл глаза и позволил себе раствориться в ласковом тепле, разрешил потоку забытых чувств хлынуть в промерзшую душу... А голоса звенели:
  
  Как птица весной в поднебесье,
  Пою для тебя свои песни,
  Любимым тебя называю
  И счастья всем сердцем желаю!
  
  Когда нелегко мне бывает,
  Всегда о тебе вспоминаю,
  Я знаю, что есть ты на свете,
  И мрак не сомкнется на сердце!
  Линдир и Итарэль окончили выступление и, взявшись за руки, отступили к стене. И в этот миг в Каминный зал ворвалась маленькая Италиндэ. Крепко прижимая к груди арфу, малышка выбежала в центр зала:
  - Мама, мама! А я тоже сочинила для тебя песенку! Сама сочинила! Мама, я ее сейчас тебе спою! Мама!
  Арфа была еще слишком тяжела для детских рук, да и играть малышка не умела. Но, видимо, дарование к музыке девочка переняла от отца. Удивительно чистый голосок зазвенел под каменными сводами, наполнил каждый уголок огромного зала:
  Я пришла к тебе с приветом,
  Рассказать, что солнце встало!
  Я спою тебе об этом,
  Чтоб на сердце легче стало!
  Для тебя пусть солнце светит!
  Для тебя весна смеётся!
  Для тебя пусть песня эта
  Звонко-звонко разольётся!
  И пусть жить тебе на свете
  Станет легче и светлее,
  Пусть простые строчки эти
  В замке каменном согреют!
  
   И слушателям показалось, что сама весна ворвалась под промороженные своды Нимхелле потоком горячих солнечных лучей, свежим ароматным ветром.
  - Вот... - Италиндэ опустила тяжелый инструмент, - мамочка, ты меня прости, за то, что вчера утром...
  Итарэль подбежала к дочери, бросилась на колени, обняла маленькую певунью, расцеловала крепко в обе щеки:
  - Солнышко ты мое звонкое...
  Майтимо смотрел на них и чувствовал, как тают бастионы льда, которые он бессчетные годы возводил вокруг своего сердца. Женская и детская фигурки, спаянные в крепком объятии, вдруг неудержимо расплылись перед глазами. Нельяфинвэ наклонил голову так, чтобы волосы упали на лицо... Простое, искреннее и такое безоблачное счастье этой семьи потрясло гордого вождя нолдор. И как сумела такая любовь расцвести в мире мрака и горя, под свист злобных бурь? Майтимо пообещал себе, что защитит синдарского менестреля и его близких от всех бед. Для него самого это невозможно - любить и быть любимым. Так пусть хоть кто-то в этом жестоком мире никогда не разучится смеяться и петь, дарить и обретать любовь, и просто быть счастливым...
   Вечер близился к завершению. Песни еще звучали, но несколько воинов, вернувшихся сегодня из патрулирования, отправились отдыхать. Маленькая Италинде, удобно устроившаяся на коленях Итарэль, сладко зевнула и опустила светловолосую головенку на плечо матери. Майтимо тайком любовался на них. Потом вдруг острая жалость резанула его по сердцу: "Проклятая война! Даже таких малышей не обходит лишениями! Девочка заперта в каменном замке, даже поиграть не с кем. Других детей нет, а взрослые все время заняты!" Тут королю вдруг пришла одна мысль.
  - Кано! - тихонько окликнул он.
  Братишка обернулся.
  - Помнишь, в Валиноре ты мастерил поющих кукол? Еще говорил, что это твой секрет мастера - как научить игрушку петь?
  - Помню, конечно! - Макалаурэ усмехнулся, но в глазах светилась тоска, - какой уж там секрет! Просто устройство такое: качнешь куклу, и оно издает звук.
  - Не забыл, как сделать?
  - Не забыл. А зачем тебе? - Кано удивленно глянул на брата, потом проследил за направлением его взгляда. Нельяфинвэ смущенно улыбнулся и опустил глаза.
  Чуткий Макалаурэ понял все, что происходит в душе старшего брата. Не имея возможности обрести свою любовь, тот надеялся обмануть Судьбу, защищая чужую. Тоска и нежность сжали его горло. Кано ласково коснулся плеча брата:
  - Сделаю, конечно. Завтра же. А какие волосы кукле приделать, белые или темные?
  Майтимо поднял глаза. Лицо его вдруг осветила озорная улыбка, щеки розовели от смущения.
  - А сделай вот такие, - Нельяфинвэ вынул кинжал и обрезал у себя темно-рыжую блестящую прядь.
  - Ох, Нельо! - Макалаурэ покачал головой, но подобрал волосы и аккуратно завернул в платок.
  - Спасибо! Ну ладно, спать пора. Спокойной ночи, братик! - и Майтимо быстро вышел из зала.
  Глава 4. На север.
  Возвращаться в Химринг Нельяфинвэ решил на следующий день. Братья разъехались утром, но Майтимо не торопился, думая прибыть в северную крепость на закате. Отъезжающие собрались во дворе, упаковывая припасы, которые должны были взять с собой. Тут к королю нерешительно приблизился менестрель Линдир.
  - Государь, у меня просьба к тебе...
  Майтимо ощутил укол мгновенного раздражения: "Опять у этого несчастного какие-то проблемы!" Но, куда деваться-то, кивнул незадачливому подданному:
  - Слушаю!
  - Государь, возьми меня в Химринг! Я больше не страшусь северной Тьмы, и буду нести службу добросовестно и стойко.
  Нельяфинвэ удивленно смотрел на юного синда. Вот уж не ожидал он, что нежный менестрель снова решится оказаться под взглядом Врага! Но делать ему там совершенно нечего, это не подлежит сомнению.
  - А чем тебя не устраивает служба в Нимхелле? Южный замок так же нуждается в охране, а у тебя здесь семья.
  - Да, государь, все так, но именно ради семьи я считаю себя обязанным покинуть эту уютную крепость и вступить в борьбу со злом. Сколько можно прятаться в безопасном месте, пока другие отдают свои жизни на Севере?! - и добавил совсем тихо, - ради моих девочек я не имею права оставаться трусом.
  "Приспичило же тебе именно сейчас доказывать свою храбрость!" - с досадой подумал Майтимо и постарался разубедить менестреля:
  - Дело не в храбрости, никто не сомневается в твоей способности преодолеть себя. Но в Лотланне сейчас очень неспокойно, назревают какие-то события, и мне нужны умелые, закаленные в боях воины для патрулирования границ твердыни Врага.
  Нежные щеки синда вспыхнули, но он постарался ответить с достоинством:
  - Государь, за годы службы в Нимхелле я хорошо научился сражаться мечом и кинжалом, а луком и стрелами каждый мужчина моего народа владеет практически с рождения.
  Майтимо постарался спрятать улыбку: "Вот ведь упрямый!" Но, у боковой двери крепости он краем глаза заметил женскую и детскую фигурки. "Ну конечно, как можно отступить под взглядом любимой жены!" Только зачислять менестреля в один из патрульных отрядов вождь нолдор все равно не собирался. Как бы спровадить юношу, не задев его самолюбия?
  - Патрули по равнине Лотланна передвигаются только верхом. Ты умеешь ездить на лошади?
  - Я пробовал... Два раза... Но я хорошо умею ладить с животными. Со всеми, кроме Вражьих слуг. Государь, позволь мне выбрать коня и отправиться с вами! Я не подведу, клянусь!
  Нельяфинвэ быстро оглянулся на жену юного синда. Хрупкая светловолосая Итарэль ободряюще улыбалась мужу, но в глазах нежной девы застыло такое... "Вот дурачок, жене не подвиги твои нужны, а чтобы ты рядом был. Лучше живой муж, чем мертвый герой! Но, преданная душа, готова страдать сама, только бы дать тебе, дурачку, возможность обрести себя. Только не забывайте, друзья, что у вас ребенок. Маленький совсем. Это накладывает кое-какие обязанности!" В этот миг в голове вождя нолдор возник план, как оставить менестреля в Нимхелле.
  - Пойдемте в конный двор.
  Конюшни располагались у задней стены крепости. Чтобы лошади не застаивались в денниках, в середине дня их обязательно выпускали погулять во внутренний двор. Сейчас там бегало несколько молодых кобыл. Майтимо подозвал конюха и о чем-то тихо распорядился. Тут же подбежали двое служителей и ласково позвали кобыл в стойла. Потомки белых коней, приплывших когда-то из Валинора, не нуждались в кнутах и уздечках - эти чудесные животные все понимали и слушались своих хозяев, а точнее, старших товарищей, радостно и охотно. Нолдор, нуждавшиеся в коне, приходили на конный двор и выбирали себе верного товарища для битв и путешествий по зову сердца. Они знакомились друг с другом, некоторое время привыкали, а потом или расходились и выбирали снова, или становились преданными друзьями на всю жизнь. А жизнь валинорских белых красавцев длилась не одну сотню лет. Синда, конечно, знал об этом обычае Высоких Эльфов, но даже не мечтал, что самому придется когда-нибудь так же знакомиться.
  Между тем, во двор вышел конь. Он шагал неторопливо, с достоинством, высоко неся гордую голову. Линдир восхищенно смотрел на сияющего красавца. Все лошади нолдор были очень красивы, но этот! А конь остановился посреди двора, внимательно и спокойно всматриваясь в группу эльдар, замерших у ворот. Менестрелю показалось даже, что жеребец как-то по-особенному задержал на нем взгляд.
  - Вот конь, - тихо сказал Линдиру король, - других лошадей, пригодных для военных действий, в конюшнях пока нет, они редко рождаются и медленно взрослеют. Но этот жеребец не пожелал признать своим всадником никого из моих воинов. Если сумеешь поладить с конем - отправишься в Химринг.
  Майтимо был уверен, что жеребец не примет синда, как не признал добровольно никого из нолдор. А если кто-нибудь пытался помериться силой с конем, тот красиво скидывал непрошеного всадника в колючки, или еще куда похуже.
  Конь спокойно ждал, и менестрель приблизился к нему медленно, но без страха. Протянул руку раскрытой ладонью. Жеребец внимательно обнюхал ладонь, всмотрелся в глаза нового претендента. Нельяфинвэ напряженно смотрел на этот обмен любезностями. Король был уверен, что гордый конь сейчас развернется и, не оглядываясь, уйдет в стойло. Но конь чуть помедлил, и невысокий менестрель, уцепившись за пышную гриву, стремительным движением взметнул себя на белую атласную спину. Никто не успел даже ахнуть, как жеребец перелетел через ограду конного двора и устремился в открытые ворота крепости. Задержать его, конечно, не успели.
  Майтимо не слишком обеспокоился, он знал, что валинорский конь не причинит увечий непрошеному всаднику, только умчит его подальше и скинет куда-нибудь в грязь, предоставив возвращаться в крепость пешком, и не в лучшем виде. Но вождь нолдор изумился, оглянувшись на Итарэль. Робкая жена синда, которой по логике вещей полагалось бежать вдогонку за конем в панике и слезах, не проявляла беспокойства, даже как будто улыбалась слегка.
  - Я смотрю, тебя не встревожило это похищение твоего мужа диким жеребцом? - с любопытством спросил Майтимо у молодой женщины.
  - Что ты, государь, он совсем не дикий! Я часто ухаживала за лошадьми и успела неплохо познакомиться со всеми. Нимпилин - конь особенный. Он слишком остро чувствует все движения души каждого, кто приближается к нему. И он не захотел принять ни одного из всадников потому... - Итарэль вдруг замолчала, сильно смутившись.
  - Так почему же? - нетерпеливо поторопил женщину Нельяфинвэ.
  - Прости, государь, я боюсь, что ты обидишься, - тихо пробормотала собеседница, опустив голову.
  - Я никогда не обижаюсь на правду! Говори, мне нужно знать и понимать все мелочи, которые происходят в моих владениях.
  - Это совсем не мелочь! - женщина вскинула голову, найдя глаза короля тревожным взглядом, - понимаешь, государь, твой народ живет только войной, забывая обо всех радостях жизни. Наверное, это кажется вам необходимостью, но в ваших душах накопилось слишком много... нет, не ненависти, а, как сказать... ожесточения, что ли... И этот холод, скопившийся в ваших сердцах, он будто вымораживает вас изнутри, заставляет забыть о хорошем. Война становится сутью вашей жизни. Война ради войны! Так же нельзя! Видишь, даже конь это чувствует и отказывается от всадников, пораженных Злом. Враг побеждает вас изнутри!
  - Вот оно как... - задумчиво протянул вождь нолдор. Это откровение было ответом на тайные мысли, мучающие его в последнее время, продолжением разговора с Кано там, на поляне. Майтимо сам видел, что души его подданных, закаляясь в битвах, черствеют с каждым годом. Но, понимать - одно, а вот что делать?!
  - Все так, мудрая девочка, но, пока на севере, за Железными Горами живет Зло, никто и нигде, даже далеко-далеко на юге не сможет спокойно сажать цветы и растить коней... А скажи, малышка, как ты не боишься отпускать навстречу Злу и холоду своего любимого?
  - Боюсь, государь, очень боюсь, - голова молодой женщины снова поникла, на длинных ресницах повисли слезинки, - я так счастлива была, пока Линно служил в гарнизоне Нимхелле. Но он был несчастлив! Моего мужа угнетало сознание, что он оказался трусом, и я не могла разубедить его. Что поделаешь, все мальчишки мечтают проявить себя храбрецами... Линно извел себя самобичеванием. Пусть преодолеет себя и вернется победителем! А как хорошо, если бы войны не было совсем! - Итарэль с тоской поглядела вдаль, в открытые ворота, где наезженная дорога терялась в холмах, - пусть бы юноши уходили в путешествия, побеждали бы океаны и горы, а потом, вернувшись, сочиняли песни об увиденных прекрасных землях...
  Что мог сказать Майтимо этой женщине, такой преданной и самоотверженной, мудрой не по годам и наивной, как ребенок?.. Только пообещать:
  - Не печалься слишком сильно, девочка, я постараюсь сделать все возможное, чтобы уберечь твоего любимого от случайностей военного времени.
  - Ох, пожалуйста, государь... - Итарэль плакала уже открыто, капельки слез чертили искристые дорожки на белом платье. Маленькая Италинде, внимательно слушавшая весь разговор, крепко сжала ручонками ладонь матери, подняла печальные глазки на высокого вождя нолдор:
  - А ты правда увезешь у нас папу?
  Майтимо присел на корточки перед девочкой:
  - Так уж приходится, малыш. Но ты не грусти, папа уедет ненадолго и вернется героем. А чтобы ты не очень скучала, вот, держи! - и король осторожно извлек из-за пазухи самое настоящее чудо.
  - О-ой! - девочка робко протянула дрожащие ручонки. В ладонях высокого нолдо сверкала серебряным платьем волшебно красивая кукла. Длинные темно-рыжие волосы спадали до колен блестящей волной, фарфоровое лицо было тонко раскрашено. Майтимо слегка качнул игрушку, и она издала мелодичное агуканье. Наконец решившись, малышка крепко прижала подарок к груди и, даже забыв сказать "спасибо", спряталась за дверью, ведущей во внутренние покои замка. Мать девочки улыбалась смущенно и ласково:
  - Извини ее, государь, за невежливость, Италиндэ никогда не видела таких чудесных кукол. Раньше по нашим землям иногда проходили наугримы, они приносили красивые игрушки. Но это было уже так давно... Спасибо тебе за все! Меня тоже прости, наговорила тебе всякого! Вырвалось, я ведь так переживаю за Линно... Да убережет его Судьба!
  А в ворота крепости четким шагом входил прекрасный белый конь. На его атласной спине спокойно и уверенно сидел менестрель Линдир.
  Глава 5. Под покровом ночи.
  Осень в этом году пришла в северные холмы что-то слишком рано. В темные августовские ночи коварный туман подкрадывался к самым стенам крепости, одевал сединой камни и траву, просовывал ледяные пальцы под теплое стеганое одеяло. Будто предупреждал с издевкой, что Зло не спит.
  В одну из таких ночей, уже ближе к утру, Майтимо проснулся, как от толчка. Вскочил, завернувшись в одеяло, подошел к окну, распахнул ставни. Одеяло при этом соскользнуло на пол - все же отсутствие руки сильно осложняло жизнь. Предутренний мороз обрадовано вцепился в плечи, но Майтимо не торопился закутываться снова. Что-то насторожило его. Что-то, похожее на осанвэ, но без слов. Тревожный Зов коснулся феа, далекий привет любящего и верного сердца, но крик оборвался так быстро, что Нельяфинвэ не успел даже толком проснуться и осознать, что происходит. Вождь нолдор очистил свой разум и внимательно послушал окружающее пространство. Зов не повторялся. Кто же это был? Узнать отправившего сигнал не получалось. Вроде бы кто-то знакомый. Как будто Финьо... Но нет, не похоже, да и предполагать такое просто глупо. Финдекано в Хифлуме, с отцом и юным сынишкой... Проклятая ночь, холодная и недобрая, навевает нелепые, тоскливые мысли! Надо разжечь камин, выпить глоток вина, укрыться потеплее и уснуть спокойно до утра. И не забивать себе голову!
  В этот миг в дверь заколотили. Резкий стук, частый и тревожный, громом разорвал ночную тишину. Без вопросов стало понятно - дурное предчувствие не обмануло. Майтимо откинул засов. На пороге стоял начальник охраны Химринга:
  - Государь, тревога! На отряд Алькариона напали! Их заманили в ловушку, а потом орки, десятикратно превосходящими силами бросились на них из засады!
  Алькарион! Так вот чей Зов долетел до него, теперь Майтимо знал это точно. Алькарион Атакар попал в плен вместе с братом несколько лет назад, брата убили в Ангбанде, но Алькариону удалось спастись. Помогла несчастному Ондхон. И убедила вождя нолдор принять бывшего пленника обратно в войско. У осаждающих Ангбанд нолдор был закон - вырвавшимся из Железной Темницы нет места в рядах воинов. Все знали, что Моргот силой взгляда ломает души эльдар, вставляет в разум несчастных тайный канал связи с ним. Искалеченные эльфы сами не сознавали, что с ними произошло, но везде и всюду исполняли волю Врага, шпионили для него. Поэтому бежавших из плена отправляли на юг, предлагая искать приюта у лайквэнди, или еще где-нибудь подальше. Но Алькариону Ондхон сама "прочистила мозги". Нельяфинвэ не слишком доверял этой посланнице Владыки Ульмо, но в работе ее не сомневался. Если она сказала, что Атакар чист, то это и вправду так. И действительно, до сегодняшней ночи у Майтимо не было повода сомневаться в своем военачальнике, только иногда король выговаривал ему за излишнюю горячность. Что же произошло?
  - Где они?
   - Возле самых Эред Энгрин. Отбиваются. Нам это передали по осанвэ, через несколько патрулей.
  - Далеко, не успеть! Скорее всего, их уже никого не осталось в живых. Но поспешим, хотя бы уничтожим напавших орков. Собирай витязей, - Майтимо назвал несколько имен, - выступаем через десять минут. И пришли мне оруженосца!
  Проклятая беспомощность в бытовых мелочах! Даже одеться он сам не может. Но, что все-таки происходит? Массированная атака Врага, или очередная проверка бдительности нолдор? Быстрее!
  Вбежал оруженосец, развернул сверкающую кольчугу вождя. Через несколько минут большой отряд рыцарей нолдор мчался на север, будто сияющим клинком рассекая сырую холодную тьму.
  * * *
  А что же приключилось с отрядом Алькариона? Как обычно, небольшой разъезд эльфов с вечера направился в патрулирование. Валинорские кони быстры и неутомимы, и к середине ночи патруль обскакал равнину Лотланна вдоль и поперек. Но Атакара неудержимо притягивала мрачная стена Железных гор и то, что за ней... Отчаянно храброму воину не по душе были мелкие приграничные стычки и нудно бдительная охрана унылой равнины. Ему необходима была битва. Алькарион повернул коня на север. Доехали до самых отрогов Эред Энгрин, никого не встретив. Воинственный командир разочарованно плюнул и приказал поворачивать обратно. Но тут Нимпилин, дивно красивый конь менестреля Линдира, настороженно вскинул голову, а через мгновение стремительно развернулся и сделал гигантский скачок через нагромождение камней. Синда с трудом удержался на атласной спине. Из-под копыт Нимпилина брызнули искры, в этом отблеске мелькнула невысокая тень.
  Синда не зря убеждал короля, что его народ хорошо владеет луком. Линдир способен был стрелять в полной темноте на звук, запах, на ощущение движения... Запела пущенная стрела, и маленькая тень, взвизгнув, покатилась по земле. Но рядом с раненой тварью метнулись еще несколько существ, бросились врассыпную. Алькарион прокричал команду, отряд эльдар мгновенно развернулся, широким полукольцом охватывая врагов, сгоняя в кучу.
  Стая мелких орков-разведчиков пустилась бежать к горам, что было сил. Эльфы гнали их, быстро настигая, ловя на острия сверкающих клинков. Лучники отряда Алькариона стреляли немногим хуже синдар, звенящие стрелы вылавливали орков, пытавшихся бежать в стороны. Но мелких пронырливых тварей было много, мчались они быстро, прятались, используя любую неровность почвы. А отроги Железных гор уже совсем рядом! Отряд нолдор растянулся по местности.
  И в этот миг из-за двух высоких холмов на передовых всадников с диким воем кинулись крупные, хорошо вооруженные уруки. И сразу же в отставших полетели тучи черных стрел. Оркам ночная тьма тоже не была помехой. Несколько коней и всадников покатились по земле.
  Лишь Алькарион не растерялся. Прозвенела команда, и отряд, стремительно перестроившись, бросился на десятикратно превосходящие силы противника. Но для неистового Мстителя - хоть стократные! Белой молнией вспорол он визжащую толпу уруков, с пылающего клинка сыпался слепящий дождь искр. Орки дрогнули и уже готовы были обратиться в бегство, как вдруг в воздухе послышался странный свист. Зловещий звук был еще очень далеко, но быстро приближался. Из непроницаемой темноты донеслось хриплое карканье. Алькарион сразу понял, что это такое. Крылатые стражи. За последний год начальник патрулей успел хорошо узнать этих мерзких выкормышей Врага. Кожистые крылья с когтями на сгибах, крепкие костяные клювы, усеянные в несколько рядов острыми зубами. В последнее время эти твари так обнаглели, что стали кидаться на всадников, сбрасывая их с коней. А лошади просто не терпели эту мерзость.
  Уруки тоже услышали свист кожистых крыльев и с новой яростью бросились на эльдар. Атакар понял, что это ловушка. Им не выстоять против атаки с земли и с воздуха. Нужно спасать бойцов.
  - Уходите! - разнесся мысленный приказ, - уходите, я задержу их!
  Но ни один витязь не повернул коня.
  - Мы не бросим тебя, командир! - обрушилось на сознание Алькариона коллективное осанвэ.
  - Глупцы! - Атакар оглянулся в отчаянии. Ну что они вдесятером сделают против толпы уруков, которым с воздуха будут помогать Крылатые Стражи, - наша задача - не погибнуть героически, а предупредить короля о нападении!
  - Сигнал передан, ближайшие патрули подхватили его и скоро доставят в Химринг. А мы останемся с тобой!
  Воины сгрудились вокруг Алькариона, крошечный отряд ощетинился мечами и стрелами. Но командир не мог допустить напрасной гибели бойцов. Внезапно Атакару пришла спасительная мысль. Лошади из Валинора тоже прекрасно владеют осанвэ...
  - На юг! Скачите на юг, спасайте ваших всадников!
  Верные кони послушались командира. Будто на крыльях, они помчались по равнине, унося своих боевых товарищей от неминуемой гибели.
  Но никакой разумный приказ не мог заставить Линдира бросить в беде командира. Этой весной Алькарион принял его, неумеху, в свой отряд, сколько возился с ним, обучая лесного жителя воинскому искусству. А теперь благородный витязь остался на верную смерть, грудью прикрывая их бегство. И он, Линдир, спасется сейчас и будет жить дальше, а его любимый командир останется навеки в этой проклятой земле?!
  - Стой! - отчаянно закричал синда коню, - стой, или я спрыгну!
  Менестрель отпустил пышную гриву и сделал движение, будто правда хотел свалиться с конской спины. Нимпилин почуял, что всадник настроен решительно. Белоснежный конь резко развернулся и понесся к месту безнадежной битвы.
  Алькарион, оставшись один, рассмеялся радостно и свободно. Все его верные бойцы будут спасены, сообщение о нападении должно уже достигнуть Химринга, а он... Атакар давно уже мечтал о подобной участи, призывал к себе смерть после тех ужасных дней, проведенных в плену, когда подлый Саурон вынудил его предать брата и всех, кого он любил. А брат погиб... И вот теперь он тоже погибнет. Погибнет в бою с прислужниками проклятого Моргота, защищая своих друзей. Совсем скоро любимый брат встретит Алькариона на пороге Дома Мертвых... И может быть простит невольное предательство...
  Орки затаились среди камней, поджидая летучих помощников. А режущий свист крыльев и хриплое карканье раздаются уже со всех сторон. Ну где же вы, мерзкие твари?! Гибким движением Алькарион откинулся на круп коня, пропуская над собой крылатого хищника, и ударил мечом тому вслед. Клинок вспыхнул белой молнией и рассек тварь почти пополам. Страж, даже не успев закричать, покатился по земле. Атакар выпрямился и принял следующего врага на острие меча. Стряхнул капли черной дымящейся крови с сияющего клинка.
  И тут в витязя, атакованного с воздуха, полетели десятки стрел. Орки, не решаясь приблизиться к эльфийскому воину, обстреливали его из укрытий. Атакара спас конь, немыслимым прыжком белый красавец перелетел через каменную гряду. Стрелы ударились о камни и безвредно осыпались. А на Алькариона бросилась очередная летучая тварь. Крылатым стражам холмы и скалы мешали разом напасть на одинокого противника. Искусный воин умело использовал преимущество. Уклонившись от удара зубастого клюва, нолдо отпрянул к скале, а пока хищник пытался затормозить и развернуться, молниеносным движением отсек безобразную голову. Но в этот миг из-за скалы на Алькариона бросилась еще одна тварь. Крылатый страж облетел холм и напал на витязя сзади и слева. Атакар заметил движение, но почувствовал, что не успеет развернуться для удара мечом. В воспаленном мозгу мелькнуло тоскливое понимание, что удар костяного клюва - ему в лицо.
  Но что-то произошло, и Крылатый страж промахнулся, лишь кожистое крыло хлестнуло воина по голове, сбив серебряный шлем. Мерзкая тварь покатилась по камням, тонко визжа. В глазу ее торчала стрела с белым оперением. Атакар оглянулся, и в этот момент до него донесся отчаянный крик:
  - Командир, я к тебе! Я уже здесь! - менестрель мчался к Алькариону, неумело размахивая мечом, судорожно цепляясь за гриву белого коня.
  - Линдир! - Атакар схватился за голову, - дурак! Зачем тебя принесло?!
  - Я с тобой! Смотри, сзади! - кричал менестрель, снова хватаясь за лук.
  Еще два Крылатых стража неслись на нолдо, но, услышав крик, повернули к новому противнику. Атакар сорвал со спины свой лук и пустил стрелу вслед летучим хищникам. Вроде бы даже попал - первая тварь судорожно дернулась и отвернула в сторону, но вторая, легко уйдя от неумелого замаха синда, сбила менестреля на землю. Алькарион ничем не смог помешать мерзким хищникам, в этот миг на него с воем бросились орки. Неистовый воин косил ненавистных врагов, будто сорную траву, пытаясь пробиться к упавшему синда. Но орков было слишком много. Новый залп стрел обрушился на витязя, несколько черных жал вонзилось в незащищенную голову нолдо...
  Белый конь взвился в отчаянном прыжке, вырвался из толпы воющих уруков и понес тело своего боевого друга на юг, спасая от жадных пожирателей мертвых... Алькарион уже не узнал об этом, он наконец получил право прийти туда, где ждал его брат... И уже не увидел, как два уцелевших Крылатых Стража подхватили с земли упавшего синда и поволокли в сторону Ангбанда.
  Глава 6. Черное дыхание.
  Майтимо и отряд нолдор неслись по равнине к северным горам. Непроглядная тьма постепенно сменялась мутно-серым сумраком. Несколько патрульных разъездов присоединилось к королю по дороге. Разведчики заметили еще один небольшой отряд, скачущий с севера. Когда всадники приблизились, стало заметно, что им крепко досталось: лошади исходили хлопьями пены, седоки с трудом держались на их спинах, некоторые были ранены.
  - Алькарион, - вскрикнул один из разведчиков, - это его бойцы! Но где он сам?
  Еще миг - и отряды смешались. Воины Майтимо спешивались, подхватывали раненых и бережно опускали на хрустящую от мороза траву. Двое целителей взялись за дело. Нельяфинвэ усадил на расстеленный плащ двоих витязей, которым не требовалась перевязка, дал глотнуть из фляжки мирувора.
  - Рассказывайте, что произошло, быстро и кратко!
  - Орки и Стражи... Возле самых Эред Энгрин. Много... Напали из засады. Алькарион приказал отступать, а сам остался, чтобы их задержать...
  - И вы его бросили? - не поверил Майтимо.
  - Мы не хотели... Государь, Атакар приказал нашим лошадям... - голос воина сорвался, он быстро уткнул лицо в ладони, - Линдир сумел уговорить коня вернуться к командиру... А мы нет... - задыхаясь, прошептал измученный витязь.
  - Так, - Майтимо резко поднялся, - после перевязки возвращайтесь в Химринг, потом будем разбираться. Остальные - за мной. Нужно посмотреть на месте, что произошло.
  И тут в предрассветном тумане возникли еще два конских силуэта. Нолдор закричали и бросились навстречу. Лошадей узнали сразу. Один из них был конь Атакара. Белый красавец бежал очень осторожно, оберегая свою скорбную ношу. Второй конь - Нимпилин - скакал без всадника, он старался помочь собрату, поддерживая безвольное тело на его спине.
  Нолдор, включая раненых, окружили коней, осторожно сняли Алькариона со спины верного боевого товарища, уложили на плащ. Белая грива коня вся пропиталась кровью мертвого витязя. Майтимо опустился на колени у тела своего лучшего военачальника и верного друга, осторожно извлек из ран черные стрелы. Прекрасное лицо нолдо было обезображено, один глаз пронзен стрелой до затылка. Нельяфинвэ прикрыл уцелевший глаз витязя, накинул на израненную голову легкий платок. Стоявшие вокруг воины молча плакали.
  - Нужно отвезти погибшего в замок, - сказал вождь, поднимаясь с колен. Он назвал несколько бойцов, которым поручил сопровождать убитого военачальника и его потрепанный отряд, - а мы едем на север, нужно осмотреть место битвы. Может быть, найдем останки менестреля. Юный синда оказался храбрее многих закаленных бойцов.
  При этих словах один из витязей Атакара разрыдался в голос и рухнул на колени. "Еще одна душевная драма!", - с грустью подумал Майтимо, но утешать несчастного не было времени. Нолдор вскочили на коней и понеслись к недалеким уже отрогам Железных гор.
  "Мало патрульных разъездов, - думал Нельяфинвэ по дороге, - мало воинов в отрядах, они разбросаны далеко друг от друга и не успевают прийти на помощь в случае нападения. Но где взять бойцов?" Недавно на службу к вождю нолдор попросились насколько атани. Люди пришли с востока, их вожак, Урфред, сказал, что они разведчики, а все их племя движется следом. Если им выделят место для поселения, на службу к королю поступит еще много мужчин. Но что с ними делать? Некоторое время атани жили в Нимхелле, обучаясь воинскому искусству нолдор, потом перешли в Химринг. Но ни один эльфийский конь не принял своим седоком человека. Значит, в патрули их не поставишь. В сторожевые приграничные башни тоже не отправишь, атани не владеют осанвэ, да и зрение у них намного хуже эльфийского. Только в замке держать на случай массированной атаки. Неизвестно еще, как эти существа поведут себя в сражении. Странные они.
  Тут Майтимо вспомнил - позавчера вечером ему доложили, что Урфред, вожак атани, ушел из замка. Объяснил, что возвращается к своему народу и в скором времени приведет все племя в окрестности Химринга. И, главное, сослался на Майтимо - сказал, что посоветовался с королем, и Нельяфинвэ указал ему место, где поселить соплеменников. Такого разговора не было, никакого места Майтимо этому Урфреду не указывал. Зачем человек соврал? Куда ушел и какие цели преследует? Надо повнимательнее присмотреться к этим новым воинам!
  Между тем, отряд достиг места сражения. К этому времени полностью рассвело, если можно назвать рассветом эту серую муть. Ни тел погибших бойцов, ни их коней нолдор, конечно же, не нашли. Только кровавые пятна на камнях. Орки тщательно подобрали все оружие и снаряжение убитых, а тела порубили на куски и уволокли в свои грязные норы. Дальнейшая судьба погибших товарищей ни у кого из нолдор не вызывала сомнения. Зато трупы своих собратьев и несколько Крылатых стражей орки бросили, как есть. Воины Майтимо собрали трупы в расщелину и завалили камнями.
  И тут один из наблюдателей, стоявших на вершине холма, закричал, показывая рукой в северном направлении:
  - Там кто-то есть! Кто-то шевелится среди камней!
  Король и несколько витязей взбежали на холм. Долго вглядывались в нагромождения камней и шлака. Но вот Майтимо тоже почудилось какое-то движение среди клочьев липкого тумана.
  - Лошади туда не пройдут, пойдем пешком. Разделимся двумя цепями. Задние будут страховать передних с луками наизготовку, - Нельяфинвэ быстро распределил бойцов. Через несколько мгновений воины осторожно двигались на север, прячась среди камней.
  Пробираться пришлось долго. Наблюдатель эльфийским зрением заметил шевеление почти в лиге от холма. Наконец разведчик, шедший по правую руку от короля, бросил товарищам Зов:
  - Здесь!
  Воины собрались на груде камней. Вниз обрывалась глубокая расщелина с крутыми склонами. На дне, в куче пепла лежал без сознания Линдир.
  - Наш менестрель! - удивленно прошептал один из разведчиков, - откуда он тут взялся? Живой ли?
  В этот миг Линдир шевельнулся, но подняться не смог. Двое нолдор тут же спрыгнули в яму, на руках подняли менестреля, несколько бойцов подхватили легкого синда и вытянули наверх. Линдира уложили на расстеленный плащ. Нельяфинвэ отодвинул толпящихся воинов от пострадавшего, осторожно провел чуткими пальцами по чумазому лбу юноши. Серьезных ранений на теле синда не было, только множество ушибов, синяков, царапин. Менестрель открыл мутные глаза, прошептал еле слышно:
  - Пить...
  Майтимо отцепил от пояса фляжку с мирувором, поднес горлышко к потрескавшимся губам менестреля. Один из воинов осторожно приподнял голову юноши. Тот жадно сделал несколько глотков, прерывисто вздохнул. Потом испуганно дернулся, спросил с мучительной тревогой:
  - Где я? И где Алькарион?
  Воины смущенно потупились, а Майтимо пристально всмотрелся в глаза синда, пытаясь понять, что произошло с несчастным.
  - Ты недалеко от места вашего сражения, в отрогах Железных гор. Как ты здесь оказался?
  - Я... не знаю... Помню только, что прискакал Атакару на помощь. Он дрался с орками и Крылатыми стражами. Я выстрелил, одного убил, а двое других кинулись на меня, сбили на землю. Атакар устремился ко мне, но на него набросились орки... Где он?! Где мой командир?!
  Майтимо отвел взгляд. Но Линдир уже все понял:
  - Он... погиб?.. Да?
  - Да. Алькарион погиб героем, прикрывая отступление своих бойцов. Верный конь спас его тело от осквернения. Мы похороним Атакара в Химринге, этот витязь заслуживает того, чтобы о нем помнили.
  Линдир крепко зажмурил глаза, из-под опущенных век потоком хлынули слезы, смывая грязь и пепел с бледного лица. Майтимо подождал несколько минут, потом снова положил ладонь на лоб менестреля.
  - Постарайся все же припомнить, что с тобой произошло после того, как Крылатый страж сбил тебя с коня, это очень важно. Может, хоть какие-то обрывки, смутные ощущения? Тебя взяли в плен? Унесли в Ангбанд? Вспомни хоть что-нибудь!
  Линдир мучительно напрягся, уставился в одну точку невидящим взглядом. Нельяфинвэ так же мучительно ждал ответа. Законы военного времени нерушимы: побывавшему в плену нет места в рядах воинов. Оставить менестреля в Химринге - значит подвергнуть весь свой народ опасности тайного шпионства и предательства. Изгнать неудачливого синда - за ним непременно последует его жена и потащит с собой ребенка, подвергая малышку всем тяготам и опасностям военного времени. Куда они пойдут? Какой народ примет изгнанников, отмеченных печатью Моргота? Сейчас, по крайней мере, мать и дочь живут в уютном, охраняемом замке, ни в чем не нуждаясь. А он, король, обещал этой хрупкой женщине защитить ее семью. И все-таки, если придется решать, кого защищать: троих синдар, или всех своих подданных - выбор очевиден. Майтимо ждал, кусая губы. Менестрель тихонько заговорил:
  - Когда Крылатые стражи понеслись на меня, я вытащил меч, собираясь сражаться. А Алькарион, я это видел, схватил лук и выстрелил в первую тварь. Наверное попал, потому что хищник дернулся и повернул в сторону, а на меня напал второй. Я ударил его мечом, но промахнулся. А тварь врезалась мне в грудь, вот сюда, - Линдир обнажил фиолетово-черный кровоподтек, - я упал с коня и больше ничего не помню... Хотя нет, смутно мелькает что-то в голове: меня тащат по воздуху, железные когти впились в ноги, вцепились в волосы - больно очень... и вдруг бросают, я лечу кувырком... По воздуху, потом по камням... Потом опять темнота... Очнулся от холода, все тело болит... Но все-таки встал, осмотрелся. Камни, скалы, темно. Да еще туман этот, липкий, холодный, противный, будто слизь какая-то. Не отмашешься, не ототрешься от него. А пить хочется смертельно, горло будто слиплось. Чуть-чуть посветлело, я выбрался на вершину холма, осмотрелся. Увидел впереди равнину, по левую руку небо чуть сереет. Понял примерно, где я, и пошел на юг. Потом силы совсем кончились, я полз... В яму упал глубокую, выбраться уже не смог. А потом глаза открываю - родные лица вокруг... - синда снова зажмурился, две слезинки прочертили светлые дорожки по щекам.
  Майтимо напряженно вслушивался в сбивчивую речь, не убирая руки со лба юноши. Несомненно, менестрель не врал, говорил все, что помнил. Но он мог и не помнить... Хотя, если прикинуть по времени, стражи просто не донесли его до Ангбанда, тем более что были ранены. Но почему тогда хищные твари не добили пленника? Король не имеет права рисковать. Синда должен оставить Химринг и уйти, куда глаза глядят! ...И Майтимо больше никогда не увидит маленькую светловолосую девчушку с ясными веселыми глазками, никогда не услышит ее забавных песенок... НИКОГДА. Вот уже полгода живет в самом дальнем уголке души гордого, сурового нолдо светлая тайна, сокровенное воспоминание... и эта искра озаряет всю его невеселую жизнь, отогревает иззябшую душу. Эту крошечную Искорку Нельо не отдаст даже за сияние сильмарилей. Если он своими руками сейчас погасит этот свет - как тогда жить?!
  Нельяфинвэ поднял голову, обвел взглядом своих верных бойцов:
  - Слушайте меня внимательно. Отойдите все от нас с Линдиром ярдов на пять. Я попробую просканировать его. Если заметите признаки одержимости Тьмой на его или моем лице - а вы все знаете, как это выглядит: черты искажаются, появляется злобная, насмешливая ухмылка, эльда становится похожим на орка - немедленно убейте обоих. Это приказ! Приготовьте мечи.
  Нолдор с ужасом смотрели на своего короля. Наконец, один из бойцов умоляюще прошептал:
  - Государь, не надо! Пожалуйста! Он такого не стоит!
  - Все, без обсуждений, - Майтимо плотнее прижал руку ко лбу менестреля, закрыл глаза. Линдир непонимающе смотрел на него. Нолдо тихо-тихо запел. Эта мелодия невероятной силы навеки врезалась в его память, когда Финдекано и Ондхон спасали его из Ангбанда. Как удивительно звучала эта теплая, ласковая песнь весны, возрождения от зимнего сна среди тяжелого гула черных камней! И сейчас мелодия легко развеяла мрак и липкий туман над отравленной землей, прогнала мрачные предчувствия из душ воинов, задела скрытые струнки любви и самоотречения в их оледенелых сердцах...
  Все опасения оказались напрасными: в прекрасных лицах эльдар не проступили орочьи черты, песня Майтимо исцелила менестреля от ран, усталости и Дыхания Тьмы. Пациент и целитель открыли глаза и с новой радостью взглянули на белый свет. Нельяфинфэ отер капли пота со лба, улыбаясь с сознанием выполненного долга.
  - Линдир чист! - объявил он радостно зашумевшим воинам, - Крылатые стражи просто не сумели донести его до Ангбанда. Твари были ранены и уронили свою ношу по дороге. Может быть, и сами не долетели до своего хозяина, подохли где-нибудь в горах. Но уж их-то мы искать не будем. Все, отправляемся домой!
  Витязи бросились к королю, помогли подняться ему и Линдиру. Менестрель осторожно сделал несколько шагов, не веря, что держится на ногах, и голова не кружится... А Майтимо слегка покачнулся, чувствуя слабость и опустошение во всем теле. Целительские усилия недешево обходятся. Но наградой для нолдо было короткое видение, мелькнувшее перед глазами: "Белый, дивно красивый конь гордо входит в ворота южной крепости. Менестрель соскакивает с него и бежит по двору. Навстречу ему мчится маленькая светловолосая девчушка, с радостным криком повисает на шее. А у распахнутых дверей стоит тоненькая женщина в белом платье, судорожно прижимая руки к груди, из глаз ее текут слезы, но она не замечает их, видит лишь своего любимого, только его в целом мире... И таким неприкрытым счастьем светится ее лицо..."
  Глава 7. Память.
  А холодной беззвездной ночью на Майтимо обрушились ужасные воспоминания, бредовые картины всплывали в воспаленном сознании помимо воли. Он ждал этого: расплата за исцеление, за победу в битве с Тьмой всегда бывала неизбежной и жестокой. Придется вытерпеть. Двери в королевские покои накрепко закрыты, никто его здесь не увидит, не услышит...
  ...Когда его приволокли в главный зал подземной твердыни Моргота и швырнули на колени перед троном Черного Владыки, ему уже было на все наплевать. Пути назад отрезаны, на руках нолдор дымится кровь родичей, с двоюродными братьями разорваны все узы, а отец убит. Убит! Тот, ради кого он, старший сын, пошел на все это. Тот, кто вел их всех, зажигая неистовым пламенем, больше ничего не решает в их жизни. Убит! И теперь ему, старшему сыну, решать за всех, отвечать за все. Он не хочет этого, он не готов к такому повороту Судьбы. В момент, когда их посольство перебили, а самого Майтимо взяли в плен, он до конца осознал, что они ПРОКЛЯТЫЕ, всей душой ощутил, что значит - быть проклятым. И теперь им семерым от этого не уйти.
  Когда его тащили по Ангбанду, Майтимо понял всю нелепость их притязаний на победу. Победить Стихию! Разрушить все эти стены, перебить неисчислимые вражьи орды, погасить темное подземное пламя! Сейчас Майтимо сам себе казался ребенком, замахнувшимся прутиком на гору. Но Клятва не позволит им отступить. Придется вести свой народ на верную смерть. Тех, кто доверился им, последовал за ними. Лучше бы его убили! Но нет, не надо, братья не справятся с королевской властью, наделают глупостей. Клятва заставит их творить зло даже против воли. Это было обещано Мандосом. Когда горели корабли телери, Майтимо осознал смысл этих слов и начал раскаиваться, что давал Клятву. Хотя иначе он все равно не смог бы поступить. Не было выхода, как не ломай голову. Не было, нет, и не будет.
  Сильмарили сияют в железной короне. Постоянная издевка и постоянное напоминание об их глупости. И взгляд Врага. Который не может выдержать никто. Который проникает в душу через все барьеры и ломает волю. Любую, самую сильную и непреклонную. Так говорили ему слуги Темного Владыки, когда везли в Ангбанд. Это было для них развлечением в пути - глумливо объяснять пленнику, что его ждет, описывать пытки красочно, в деталях. "А под конец ты предстанешь перед черным троном. Темный Властелин только раз глянет тебе в глаза - и ты вечно будешь бегать по струнке. И выполнять все, что он тебе прикажет. Скажет убить родную мать - и убьешь, как миленький!"
  Нельяфинвэ не тронуло глумление. И обещанные пытки не напугали. Физическую боль можно перетерпеть, можно заставить тело привыкнуть к ней. А убивать и предавать Мэлько его не заставит. И взглядом не сломает. Кишка тонка. Есть кое-что посильнее его взгляда. Клятва. Данная отцу. Именем Эру. Клятва, уже вынудившая его предавать и убивать. И что делать, если на одной чаше весов - честь и справедливость, дружба и любовь, а на другой - сыновняя преданность и ответственность за младших братьев?! И чем после этого может напугать его Мэлько?
  Он спокойно встретил взгляд Стихии Зла. Безбоязненно. В душе была холодная, устоявшаяся ненависть, горечь и опустошение, но страха так и не появилось. Опять возникло ощущение, что он замахивается прутиком на гору, вот только прутик-то был стальным, а гора оказалась из песка. Мало того, Майтимо сделал открытие, что Мэлько не способен вселить ужас в феа, если не отыщет страха внутри нее. Единственное, что удалось обнаружить Врагу - тревога за братьев. И он сразу вцепился в это чувство.
  - Как там прозвучало в вашей клятве? "Вернуть Камни любым способом, любой ценой? Положить на это всю жизнь?!" Хочешь, я отдам тебе один сильмариль? - насмешливый вопрос алыми письменами загорается в воспаленном сознании, - и отпущу тебя с камнем на свободу? Но не задаром, конечно! Взамен ты отправишь ко мне своих братьев. Двоих, на твой выбор. Убивать и пытать я их не буду, просто принесут мне клятву верности и останутся на службе в Ангбанде. Что, разве цена слишком высока? Двое братьев за один сильмариль? У тебя же их шестеро, еще четыре штуки останется! А хочешь - всех шестерых за три сильмариля! И клятва будет исполнена. А мне не жалко, сыновья Феанаро, искусные мастера, наделают мне диковинок получше этих блестящих камешков. Ну что, по рукам? Вы же все равно собрались погибать за сильмарили!
  Майтимо только молча плюнул на пол. Разбитые губы обожгло болью, но ощущение скользнуло где-то в стороне, не задев сознания. Настройка хроа на нечувствительность к пыткам еще действовала. И бесчестное предложение Врага не смутило душу старшего сына Феанаро. Понял уже, что ни одному слову Моргота верить нельзя. Все, что бы он ни сказал, лишь обман и предательство, старания вывернуть феа наизнанку, запутать и извратить ее. И никакая клятва не может гарантировать честности со стороны Врага.
  - Не согласен, значит? Ну что же, предложим обмен твоим братьям!
  Нельяфинвэ мысленно успокоил себя: "Младшие тоже прекрасно знают, что этому подлецу нельзя верить. Да и Клятва не позволит им отступить!" Но в глубине души тревога все равно осталась. Дальнейшее помнилось смутно. Сколько прошло времени? Что с ним делали? Иногда выплывали из подсознания бредовые картины, но тусклые, размытые, не связанные между собой...
  А потом - еще одна короткая беседа с Морготом.
  - Твои милые младшие братишки отреклись от тебя! Не стали выкупать. Это лишь для тебя, дурачка, что-то значат родственные узы!
  "Слава Эру, что не согласились!"
  - Но я все же сдержу свое слово. Не оставлю тебя пленником в Ангбанде.
  И вот Майтимо висит, прикованный за кисть руки на утесе Тангородрима. Вне Ангбанда, как и обещал, издеваясь, Моргот. Феа заперта в теле, а хроа, обеспеченное энергетической подпиткой, не может умереть. Глазами Врага Нельяфинвэ видит, что происходит с братьями, с народом Нолдор. Понимает, что видит все в искаженном, извращенном варианте, что все хорошее Моргот от него скроет, а дурное преувеличит. Но это единственная доступная ему информация. Бесконечные страдания души и тела подрывают волю, не остается сил сопротивляться Дыханию Тьмы.
  И вдруг ярко вспыхивает надежда. Войско Нолофинвэ идет к воротам Ангбанда. Но родичи не услышали его, не увидели. И ушли. Последняя надежда ушла вместе с ними. Это было самое страшное время из всех лет, проведенных в плену. Как отчаянно желал он тогда умереть! Уже почти готов был умолять Моргота о смерти, как о последнем милосердии. Останавливало лишь глубинное, въевшееся в подсознание понимание, что все просьбы к Стихии Зла бесполезны. Мрак и черный дым, выползавший из преисподней, казалось, клубился в его душе. Бредовые картины вереницей проносились в воспаленном мозгу. В какой-то миг вдруг зазвенела песенка Финьо, долетевшая из детских лет, светлых и беззаботных... Майтимо уцепился за это видение, чтоб хоть чуть-чуть отвлечься от бесконечных кошмаров. Всплыло, как они бродили вдвоем с кузеном по лесам Валинора. Финдекано всегда шел впереди, размахивая прутиком, и звонко распевал, перекликаясь с птицами... И вдруг Майтимо осознал, что слова в песне другие... незнакомые...
  Неизвестно, увижу тебя, или нет...
  Только помню всегда, как иначе!
  Моей искренней дружбы немеркнущий свет
  Пусть к тебе призывает удачу!
  
  Для тебя сочиню много-много стихов
  И дождем разбросаю по свету,
  Может, снова пойдем мы с тобою в поход,
  Может, жизнь разведет нас навеки...
  
   С огромным трудом Майтимо заставил свое измученное тело повиноваться - повернул голову и глянул вниз. Легкий ветерок разогнал клочья дыма вокруг скалы, и там внизу... На узком каменном уступе он увидел... Увидел...
   - Финьо! - закричал он отчаянно. Точнее, хотел закричать. Голос сорвался, пересохшее горло издавало лишь мучительный хрип. Судорожный всхлип сотряс все его тело, но слез не было, высохли давным-давно.
  Финдекано встал. Сейчас друг спустится со скалы и уйдет. А он опять останется здесь медленно сходить с ума, не в силах даже умереть! Нельяфинвэ обессилено уронил голову на грудь. Но вдруг в душе что-то поднялось, наперекор всему ужасу и злу, воцарившемуся в мире. И Майтимо запел тихо-тихо, с особенной светлой ласковостью их с Финьо детскую песенку. Но слова тоже были другие, пришедшие неизвестно, откуда:
  Где весна заблудилась? Никак не дойдет...
  А земля загрустила, трава не растет...
  В целом мире темно и на сердце темно,
  Только верю - вернется тепло все равно!
  
  Я же знаю, что где-то на свете ты есть,
  Что приветливым словом ты можешь согреть.
  Верю - вспомнишь, отыщешь - и холод уйдет,
  Твой привет долетит, и весну приведет!
  
  Черная, искалеченная и отравленная земля удивленно притихла - она никогда не слышала таких звуков. И Финдекано услышал. Поднял голову. И на черной отвесной стене разглядел светлую фигуру.
  - Нельо!!! - заорал он так, что многократное эхо сотрясло немыслимые громады Тангородрима.
  Майтимо даже рассмеялся тихонько, узнав обычную горячность младшего братишки. Но зашептал предостерегающе:
  - Тише ты! Весь Ангбанд перебудишь!
  Финдекано порывисто бросился к другу. Но утес, на котором висел Нельяфинвэ, был гладким и отвесным. До прикованного нолдо было не более пятнадцати ярдов, но преодолеть их не было никакой возможности. На скале - ни щелки, ни трещины. Кинжал не оставлял на твердом камне даже царапины.
  Майтимо казалось, что он окончательно сходит с ума. Надежда опять сменялась отчаянием. Но больше он не выдержит этой пытки. Это невозможно! И, почти не владея собой, он начал умолять младшего братишку:
  - Финьо, друг мой, брат мой! Отпусти меня в Мандос! Я больше не могу так! Не могу! Пожалуйста! Пусти стрелу и подари мне быструю смерть. Я больше не вынесу...
  Финдекано в бессилии заколотил кулаком и рукоятью кинжала по каменному монолиту и разревелся. Потом снял с плеча лук и наложил стрелу. Слезы застилали глаза, жало стрелы трепетало перед лицом. Всхлипывая, он опустил оружие.
  - Не смогу я... Нельо, друг мой...
  Но бросить Нельяфинвэ на дальнейшие мучения было бы предательством. Финдекано снова поднял лук.
  - Что тут у вас происходит? - голос, раздавшийся за спиной, заставил нолдо вздрогнуть. Но крепкая рука воина не выпустила стрелу, - Финьо, подожди, не стреляй!
  Финдекано обернулся, хватаясь за кинжал. На уступ карабкалась Ондхон. Встрепанная и чумазая, это все же была она - странная эльдалиэ-майа, то появляющаяся в Тирионе, то внезапно исчезающая по поручению Владык. Многие нолдор опасались ее там, дома, не доверяли. Но Финдекано сейчас было не до опасений.
  - Рани, ты можешь мне помочь? Можешь снять Нельо оттуда?
  - Попробую. Сама, наверное, не сумею, но тебя попытаюсь поднять. А ты разрубишь путы и снимешь кузена. Сейчас я поменяю облик. Только не пугайся!
  Мгновенный вихрь крутанулся вокруг Ондхон, и вот на камнях вместо худенькой эльдалиэ сидит безобразная тварь с кожистыми крыльями. Финдекано даже отшатнулся от неожиданности. А существо указало длинным костяным клювом себе на спину. Пересиливая невольное отвращение, нолдо взобрался на мохнатый загривок, вцепился в клокастую шерсть. Тварь почти кувырком сорвалась со скалы и с трудом, бешено работая перепончатыми крыльями, начала подниматься к прикованному Нельяфинвэ. Добравшись, неведомое существо уцепилось когтями на сгибах крыльев за неприметные неровности камня и повисло на скале. Финдекано, не сдержавшись, коротко обнял друга, прижал к груди лохматую рыжеволосую голову. Потом рубанул кинжалом по петле, плотно охватившей правое запястье Майтимо. Бесполезно! Вырубить или вырвать петлю из скального монолита тоже не получалось. Майтимо, уже ни на что не надеясь, прошептал:
  - Убейте меня! Только не оставляйте здесь...
  Финдекано в ярости и отчаянии ударил кинжалом по камню. От скалы даже песчинки не откололось, а кончик лезвия отломился.
  - Не ломай оружие! - взорвалось в голове у Финьо мощное чужеродное осанвэ. - руку руби!
  - Что?!
  - Руби руку! Иначе тебе его не спасти! Руби, говорю! Время теряем!
  Финдекано с силой ударил по запястью друга, рядом с впившейся петлей. Кровь брызнула на скалу, безвольное тело рухнуло на тонкую шею оборотня. Когти летучей твари сорвались со скалы, и, отягощенная двойным грузом, Ондхон почти упала на скальный уступ. Майтимо потерял сознание. Финдекано разорвал рубашку и пытался перетянуть культю, хоть как-то остановить кровь. Ондхон вернула себе эльфийское обличье.
  - Надо убираться отсюда быстрее! Враг не мог не узнать, что пленника похитили, сейчас вышлет погоню! Проклятье, в этом облике я вас обоих не подниму.
  - Уноси Нельо, - вскинулся Финдекано, - а я уйду тем же путем, как пришел!
  - Ты не понял, о чем я только что сказала?! - Ондхон терла Майтимо виски, наскоро приводя в себя. Нолдо тихо застонал. - Когда ты коснулся зачарованных пут, Моргот увидел нас. Сейчас весь Ангбанд придет в движение и за нами кинется! Тебя поймают сразу!
  - Не поймают! А если догонят, буду драться. Живым я им все равно не дамся!
  - Глупостей не говори! Неужели ты думаешь, что Нельяфинвэ согласится спасти свою жизнь ценой твоей?! Мне надо попробовать в виде орлицы, у нее крылья сильнее... Финьо, послушай меня! Сейчас я стану орлицей. Майтимо посади на меня верхом, сам садись сзади и держи его крепче. И сам держись. Только не спорь, пожалуйста!
  Через мгновение на уступе сидела громадная птица и нетерпеливо поглядывала на Финдекано. Он подхватил Майтимо под мышки, про себя поражаясь, как брат исхудал за годы плена. Нельо пытался помочь другу, но из этого мало что получалось. Перекинув ногу брата через шею орлицы, Финдекано крепко прижал его к груди, кое-как устроился сзади. Мощным прыжком птица швырнула себя и всадников в дымную пропасть.
  Двое по-настоящему высоких Нолдор оказались непосильной ношей для худышки-Ондхон. Крылья орлицы яростно молотили насыщенный дымом воздух, но свирепо оскаленные клыки Железных гор неуклонно приближались. В конце концов беглецы рухнули в узком ущелье, подняв тучу пыли. Майтимо без сознания распластался среди камней. Финдекано кувырком полетел со спины орлицы, но тут же вскочил и бросился к Нельо. Бережно пристроил его голову у себя на коленях и поднял искалеченную руку друга. Несмотря на перетягивающую повязку, кровь продолжала сочиться сквозь ткань, капала в пыль.
  - Рани, надо что-то делать, он же истекает... Рани, ты чего?
  Ондхон пыталась прийти в себя. Стараясь не врезаться в скалы, она приземлилась на кучу пепла и теперь никак не могла справиться с кашлем. Кое-как отдышавшись, Ойорандель подползла к друзьям. Майтимо очнулся, еле слышно застонал от боли и дурноты, но собрался и попытался улыбнуться Финьо.
  - Сейчас, сейчас... - Ондхон положила руку на лоб бывшего пленника Моргота, внимательно всмотрелась в глаза юноши. Увиденное не радовало - Дыхание Тьмы успело глубоко проникнуть в душу эльда. Оставалось надеяться только на благословенный свет Валинора, все еще ярко пылающий в феар изгнанников.
  Она сжала ладонями обрубок руки Майтимо, крепко зажмурила глаза... И зловещую, тусклую музыку черных камней внезапно рассек, разорвал в клочья невероятно свежий аромат поздней весны - самого буйного расцвета земли, запах молодой, только что распустившейся листвы и цветущей черемухи... Поток крови, неотвратимо уносящий жизнь юного Нолдо иссяк, страшная рана зарубцевалась. Майтимо тряхнул головой и попытался встать, но не смог от слабости. Из-за кровопотери закружилась голова.
  - Не торопись, не все сразу, - одернула пациента Ондхон, - сейчас передохну, и еще полечимся. Попить бы тебе сейчас... - тихо шепнула она, - кровь восстанавливать - вода нужна, из ничего ее не сделаешь.
  - Я поищу! - подскочил Финдекано, стремясь быть полезным другу.
  - Сиди, не дергайся, ничего ты в этих проклятых местах не найдешь! Только вражьих соглядатаев привлечешь. Убраться бы отсюда поскорее... - Ондхон снова взяла Нельо за руку.
  - А я-то уж было подумал, что ты мне руку заново вырастишь, - попытался усмехнуться Майтимо.
  - Размечтался! - Ойорандель снова закрыла глаза, собираясь с силами, - такую, как тебе мама с папой сработали, даже Валар не сделают! Смирись.
  И вновь едва слышная, но невероятно мощная песня плывет над искалеченной, отравленной, проклятой землей, вбирая в себя ее злое могущество, процеживая его сквозь боль и преображая в благой свет...
  Ондхон устало откинулась спиной на камень и прикрыла глаза. Нельяфинвэ осторожно сел, провел оставшейся ладонью по лбу. Голова вроде бы не кружилась, но смертельно хотелось пить. А правой рукой шевельнуть было страшно: вроде бы не больно, но резко ощущается в теле какая-то неправильность, неполнота.
  Внезапно невдалеке послышался шум, и в тот же миг на всех троих эльдар накатила волна чужого злобного присутствия и расслабляющего страха.
  - Погоня! - сразу подскочила Ондхон, - быстрее, Финьо, бегите в ущелье, оно вроде на запад ведет. Я постараюсь их задержать. Если получится, - добавила эльдалиэ-майа уже про себя, - что-то уж больно мощная волна накатывается...
  - Я не побегу от врагов! - Финдекано тоже вскочил, выдергивая меч. Клинок заполыхал бело-синим огнем в предчувствии битвы.
  - Финьо, ты должен спасти Майтимо. Любым способом, любой ценой. Уводи брата, я вас догоню.
  Безудержно смелый принц Нолдор подчинился обстоятельствам. Спрятав сияющий клинок в ножны, он помог подняться любимому родичу и другу. Нельяфинвэ, ощущая в теле заряд силы, вложенной эльдалиэ-майа, довольно резво начал спускаться по узкому проходу между скал. Финдекано бережно поддерживал брата. Но ущелье было завалено битым камнем, перебираться через осыпи Майтимо оказалось не по силам. Он спотыкался и падал, ободрал колени, жалкие лохмотья, оставшиеся от штанов, промокли от крови. Финдекано заставил кузена обхватить себя рукой за шею и, что было сил, тащил слабеющего друга вперед.
  Сзади послышался шум и громкий вой. Погоня встретилась с Ондхон. Надолго ли сумеет она задержать неведомых тварей, преследующих измученных эльдар? Майтимо опять упал, увлекая за собой кузена. А сзади неслись дикие вопли и какой-то непонятный свист. Но рассмотреть, что там происходит, не получалось, мешали скалы и тучи поднятой дерущимися пыли. Финдекано с трудом встал, изо всех сил потянул за собой друга. Майтимо еле переставлял ноги. Через несколько шагов он остановился, выдавил пересохшим горлом:
  - Все... Не могу... Упаду сейчас...
  Финьо перехватил здоровую руку брата, постарался сильнее навалить его на себя:
  - Еще немного потерпи! Ондхон нагонит нас, поможет.
  Нельяфинвэ через силу сделал шаг, другой. Ноги предательски подламывались. Финьо вдруг вскрикнул с какой-то детской обидой, обращаясь к старшему брату, как раньше:
  - Ты не можешь сдаться сейчас, после всего! Не имеешь права!
  Нельяфинвэ даже улыбнулся чуть-чуть потрескавшимися губами и сделал еще несколько шагов.
  Как оказалось, в никуда. За поворотом ущелье обрывалось в пропасть. С двух сторон вверх уходили отвесные стены. Внизу клубился четный дым, из него вырывались заостренные зубы скал. Майтимо сел на краю, свесил ноги в бездну.
  - Хорошо...
  - Чего хорошего? - изумленно спросил Финдекано. Он оглядывал и ощупывал скалы, силясь найти хоть какой-то выход. Не было выхода.
  - Я чувствовал, что нам все равно не убежать по этим горам, даже если Ондхон справится с преследователями и догонит нас. И хотел просить тебя помочь мне уйти в Мандос... Когда нас будут настигать. А теперь я смогу это сделать сам, не обременяя твою совесть такой просьбой.
  Губы Финьо задергались, казалось, вот-вот расплачется. Но он удержался, сел рядом с Майтимо, обнял за плечи.
  - Не отпущу!
  - Глупый! Финьо, пойми, я не хочу больше возвращаться к Морготу, не могу. Я не переживу этого всего во второй раз! Ты же не знаешь... И не надо! Лучше смерть. А там даже умереть не позволят. Там ты не властен ни над своим хроа, ни над феа... Хотя, я наверное, заслужил такое... Мы все заслужили. За то предательство... Финьо, я не думал, что ты меня сможешь простить... А я не мог оставить отца и братьев. Но не хочу оправдываться, это все так мерзко, подло!
  - Нельо, я понимаю тебя. И выбор этот страшный, что встал тогда перед тобой, вижу. Я тебя не виню. Ты мой брат, мой друг. Несмотря ни на что! И я тебя здесь не оставлю. Мы выберемся! И помирим наши народы! И победим.
  Майтимо снова чуть улыбнулся горячности младшего братишки. Как был бесшабашным мальчишкой, так и остался. Но в этот страшный миг принц Нельяфинвэ сказал принцу Финдекано то, о чем размышлял мучительно, прикованный к скале Морготом, видя растущую ненависть между их домами глазами Врага:
  - Я бы отказался от верховной власти в пользу твоего отца. Признал бы себя вассалом короля Нолофинвэ... Если бы это могло приглушить вражду между нашими народами. Я отдал бы все, что у меня есть, тем, кто прошел по Вздыбленному льду. Но только зачем эти жалкие подачки тем, кто потерял в проклятых льдах близких и любимых?! Ничего уже не исправить...
  Финдекано ничего не ответил на эти ошеломляющие слова кузена. Просто не знал, что сказать. Только обнял друга покрепче, желая перелить в его истерзанное тело все свои силы, чтобы тот смог продолжать жить... Не намеревался бросить его одного в этом темном мире и уйти в Мандос. И ничего-то Финьо от него не надо, просто пусть Нельо останется в живых...
  Над головами обнявшихся на краю обрыва друзей вдруг послышался шум огромных крыльев. Они с надеждой подняли глаза. Но это была не Ондхон. Гигантская птица размерами намного превосходила пернатый облик эльдалиэ-майа. На каменный карниз опускался орел Владыки Манвэ. Огромная птица осторожно приземлилась в шаге от эльдар, от чего их едва не сдуло в пропасть. Орел кивнул двоим нолдор на свою спину.
  - Нельо, тебя же услышали! - закричал Финдекано, смеясь и плача от радости, - и тебе ответили! Значит, не все еще потеряно! Есть надежда все исправить! Пойдем!
  Через мгновение орел поднял друзей из ущелья и понес на запад.
  Уже потом Майтимо понял, что Валар спасали не их двоих, а уберегали два народа Нолдор от новой усобицы. Вот только ни Клятву, ни Приговор Мандоса отменить было уже нельзя.
  * * *
  Ондхон выглянула из-за скалы. Так - орки и волки, это понятно, а вот кто это там позади, верхом на какой-то мохнатой твари, с капюшоном на лице? Да это же сам Гортаур пожаловал ловить беглецов! Какая честь! Хотя, честь конечно не ей, а сыну Феанаро, беглому пленнику Моргота. Только это дела не меняет. Тело эльдалиэ брызгами разлетелось во все стороны. Из рваных клочьев устремились в черное небо мелкие крылатые существа, напоминающие летучих мышей, но с длинными крепкими клювами, усеянными острыми, как кинжалы, зубами. Ондхон немало повозилась, прорабатывая этот облик, удобный для мелких стычек в горах, в лесу и даже в подземельях Ангбанда. Юркие твари не только ориентировались на слух, как летучие мыши, но и прекрасно видели, обладали невероятной ловкостью и быстротой, с помощью когтей на сгибах крыльев легко карабкались по скалам и деревьям. При атаке они издавали режущий уши свист, от которого у врагов мутилось в голове и сами собой зажмуривались глаза.
  Летучие хищники набросились на отряд Гортаура со всех сторон. Одного удара острого костяного клюва было достаточно, чтобы пробить голову огромному волку, свалить с ног самого крупного орка. Юркие твари не промахивались, их удары были направлены в глаза врагам, или другие наиболее уязвимые места. А сами они легко уходили от ответных ударов. Но только не от высшего майа. Гортаур молниеносно выбросил руку из-под плаща и схватил крылатую тварь, неосторожно шмыгнувшую перед лицом. Существо бешено забилось, но не тут-то было. Саурон расхохотался. Ондхон ничего не оставалось делать, как собрать воедино все свое тело. Тварь в руках Гортаура стремительно увеличилась в размерах и неистовым рывком освободилась из цепкой хватки Врага. Саурон, усмехаясь, смотрел вслед быстро улетающей противнице. Преследовать он ее не стал, хотя мог бы догнать и хорошенько потрепать эту надоедливую помеху в делах. Но обостренным чутьем высшего майа Гортаур ощущал другие, высшие силы, вмешавшиеся в это дело. А вскоре разглядел серебрящиеся в лучах Исиль крылья Великого Орла Манвэ, уносившего двоих нолдор на запад. Свои силы майа привык оценивать трезво, на пути у Западных Владык лучше не становиться. Зато он сумел в подробностях рассмотреть новый облик эльдалиэ-майа. Хорошая разработка, пригодится для конструкции оборотней.
  * * *
  Майтимо вылез из постели, весь дрожа, подбросил в очаг несколько поленьев. Пламя ярко вспыхнуло и загудело в дымоходе. Но согреть измученного нолдо не смогло. Не помогало и теплое вино и меховая накидка на плечах. Холод поднимался изнутри, въедался в самую душу. Нельо стащил с кровати подушку, бросил на пол рядом с очагом, сел, прижимаясь спиной к горячей каменной кладке. Стало чуть полегче. Майтимо попытался расслабиться и начал искать в череде воспоминаний что-нибудь светлое, не отравленное болью и предательством. Неожиданно на ум снова пришла та песенка Финьо из далекого детства. Нельяфинвэ будто наяву увидел, как веселый лохматый мальчишка шагает впереди него по лесной тропинке и звонко выводит незатейливый мотив. Улыбка тронула крепко стиснутые губы Майтимо, внутри будто что-то разжалось. Зажмурив глаза, он начал подпевать этому чумазому мальчишке, горячо любимому другу и участнику всех его детских проказ. И вдруг понял, что слова получаются другие, незнакомые, но пропитанные любовью:
  Быстрой искрой мелькну в твоей бурной судьбе,
  Нежной песни забытым мотивом...
  Я не знаю почти ничего о тебе,
  Но хочу тебя видеть счастливым!
  
  Я хочу, чтоб обрел ты большую любовь,
  Чтобы дома всегда тебя ждали...
  Даже, если с тобой мы не встретимся вновь,
  Может, песня напомнит о давнем...
  
   Майтимо подсел к столу и записал пришедшие строчки на клочке бумаги. Заклеил в маленький конверт. Когда Ондхон появится с очередными новостями и письмами с запада, надо будет потихоньку вручить ей конвертик, чтобы передала Финьо. И никому больше не показывала. Наивно предполагать, что восемь строчек по-настоящему изменят что-то в судьбах друзей. Но может, братишке тоже вспомнится что-нибудь хорошее...
  
  Глава 8. Тьма.
  Орки черными волнами накатывались на холм. Волна за волной. Ночь битвы казалась бесконечной. Войска Ангбанда тоже были неиссякаемы. Орки будто забыли, что такое страх смерти, они гибли сотнями, но на место упавших вставали тысячи, лезли по трупам своих товарищей и, визжа от ярости, штурмовали Химринг. Меч в руке Майтимо, ремнем прихваченный к кисти, полосой бело-голубого пламени распарывал тьму. Клинок, неспешно, с любовью ковавшийся самыми искусными кузнецами Нолдор, сейчас щедро отдавал вложенную в него светлую силу. Меч полыхал так ярко, что ослеплял нападающих, заставляя врассыпную бежать от неистового белого рыцаря. Защитники крепости, воодушевленные примером вождя, раз за разом отбрасывали вражеские атаки. Рвы были до краев заполнены черными трупами.
  Неуловимым движением Маэдрос рассек надвое очередного нападавшего, коротко тряхнул клинком, сбрасывая с лезвия капли черной крови, и запрыгнул на возвышение стены. Очередная волна орков иссякла, можно было оглядеться вокруг. Небо на востоке серело, и в редеющем сумраке было видно, сколько нечисти перебили защитники крепости. Войско Моргота чувствительно поредело. Стоило решиться на вылазку. Вождь глянул в сторону запада и краем глаза заметил движение на фоне клубящихся туч. Приглядевшись, он понял, что не ошибся: к крепостной стене стремительно приближалась большая птица. Майтимо окликнул лучника, но отдать приказ не успел. Орлица приземлилась где-то за стеной, а через мгновение оттуда выбралась старая знакомая принца - Ойорандель. Майтимо обрадовано устремился к посланнице:
  - Рани! Наконец-то мы узнаем, что творится на западе! Что с Нолофинвэ и Финдекано? А с остальными?
  - Подожди, дай отдышаться! Что творится?.. Война! Везде! Ард-Гален сожжен бегучим пламенем, Ангарато и Айканаро погибли. Хифлум осажден, воинов Нолофинвэ атакуют превосходящие силы орков под предводительством балрогов... Так что помощи тебе ждать не придется! А сюда направляются новые орды.
  - Значит, наступление по всему фронту... А Финьо жив?
  - Когда я улетала, был жив. Нельо, что ты намерен делать?
  - Сейчас я поведу конных воинов на вылазку, надо отогнать эту мерзость от стен крепости.
  - Только не вздумай преследовать орков! Лучше собирай всех, кого найдешь из разбитых сторожевых отрядов и укрепляй стены. Ладно, командуй, а я еще осмотрюсь вокруг, потом поговорим.
  Нолдор не было нужды седлать коней чудесной Валинорской породы, они просто позвали своих верных друзей, и белые мерцающие красавцы устремились каждый к своему хозяину. Ворота крепости внезапно распахнулись, и каскад сияющих лунных бликов обрушился на врага по заваленному трупами склону. Орки не выдержали и бросились бежать.
  Ондхон взмыла со стены в мрачное небо и направила полет на восток. Те земли она еще не осматривала. Увиденное могло погасить все надежды, если бы они еще оставались. Ужасный червь Ангбанда направлялся к Пределу Маэдроса, устоять перед ним не представлялось возможным, оставалось укрываться за стенами крепости. Да, принесенные сведения Нельо не обрадуют. Вдруг орлица заметила движение, показавшееся ей не укладывающимся в общую картину. Ондхон снизилась и закружилась над большим отрядом людей, движущимся к крепости Нимхелле, укрытой в холмах на юге владений Майтимо.
  Воины, преследовавшие орков, вернулись, в крепости подсчитывали потери и разрушения. Ондхон спланировала на площадку для лучников, приняла свой облик и торопливо сбежала по лестнице во двор.
  - Нельо, это ведь твоя крепость в холмах на юге?
  - Ну, конечно, там живут наши женщины и немногочисленные дети, а еще хранятся припасы... А что с Нимхелле? Ни одна орда не пробьется туда, пока стоит Химринг.
  - Туда направляются люди, по южной дороге. Смуглолицые, узкоглазые. Достаточно большой отряд.
  - Рани, это наши союзники, их вождя зовут Урфред, он поступил ко мне на службу несколько лет назад и показал себя храбрым и умелым воином. Но не пойму, зачем они идут в Нимхелле... Может, просто с дороги сбились?
  - Да? А зачем им тогда лестницы и осадные сооружения? Я слышала их разговоры, они идут штурмовать твою крепость.
  Воины собрались вокруг и слушали новости, принесенные Ондхон. При последних словах невысокий стройный эльф, видимо, синда, отчаянно вскрикнул и бросился к вождю.
  - Владыка, ведь там почти нет воинов, наши женщины беззащитны перед таким подлым нападением! Считалось, что к крепости врагу просто не попасть. Но если Урфред предатель, он прекрасно знает, что Нимхелле некому защищать...
  Майтимо напряженно думал.
  - Рани, они далеко?
  - Сейчас меньше, чем в двух лигах. Но движутся не быстро, нагружены сильно.
  - Все равно нам не успеть пешими, а кони не пройдут по горным тропам. Ойорандель! Ведь ты можешь подлететь к предателям и оглушить их сверху! Или обрушить им на головы лавину камней.
  - Нет, Нельо, не могу. Мне запрещено убивать людей, запрещено применять силу Майа в военных целях.
  Маэдрос, понимая, что настаивать бесполезно, обернулся к своему народу, выбирая добровольцев, но синда, во время этого разговора судорожно стискивающий руки, бросился к Ондхон и схватил ее за плечи. Голос его срывался от волнения:
  - Что за глупости, почему запрещено, кем?! Ведь это враги, предатели! Слуги Моргота! Они убьют женщин и детей. Дети-то в чем виноваты?!
  - Тихо! - Ондхон освободилась от судорожной хватки, - как я понимаю, там твоя жена? Тогда мы можем хотя бы предупредить их. Ты свяжешься с женой по осанвэ, а я постараюсь усилить твой сигнал.
  Она взяла эльфа за руку и усадила прямо на камни внутреннего двора.
  - Как твое имя?
  - Линдир...
  - Все, Линдир, успокойся. И начинаем, - эльдалиэ прижала пальцы ко лбу синда.
  Все происходило как обычно, Линдир быстро нашел мыслью родное существо, протянул канал связи. Ондхон вплела силу в канал, расширила его и выпрямила, отбросила помехи. Она отчетливо слышала тревожную мысль синда:
  - Итарэль! Любимая, вам грозит опасность! Отряд людей-предателей движется к крепости с юга! Мы выступаем сейчас, но добираться нам не меньше, чем полдня! Я боюсь, что Нимхелле не продержится...
  - Линно, мы будем держаться! Я сейчас предупрежу мужчин! А если враги все же ворвутся, мы можем уйти через подземный ход...
  - Подземный ход! Как я мог забыть... Итарэль, милая, уводи детей, а мы скоро!
  Ондхон чувствовала всплеск радостной надежды в сознании синда. Несколько слов любви - и канал растаял. Оба эльдар уже выплывали из транса, как вдруг на них совершенно неожиданно обрушилось заклятие подчинения ужасающей, необоримой силы. Ойорандель инстинктивно приняла на себя всю мощь удара, в последний миг отключив сознание своего слабого напарника. Но в этот раз эльдалиэ явно переоценила свои возможности. Для Силы, что обрушилась на сознание Ойорандель, ее защиты будто не существовало. На нее словно рухнула гора, смяла, сплющила и навеки погребла в огненной бездне.
  Изумленные нолдор увидели, как Ондхон ни с того ни с сего отшвырнула от себя напарника. Синда, дико вскрикнув, замертво рухнул на землю и остался лежать неподвижно. Зато Ойорандель бешено забилась на камнях, ногтями раздирая себе лицо и грудь, изо рта эльдалиэ хлынула кровь. Видно было, что она борется с чем-то, явно превосходящим ее силы, но что это за напасть, и как помочь, нолдор не могли понять. Неожиданно Ондхон начала быстро менять облики. Перед глазами перепуганных зрителей мелькали всевозможные звери, птицы, рыбы, иногда тело ее распадалось на стаю мелких зверьков, потом вновь собиралось в одно целое, и трансформации продолжались. Майтимо и его воины не знали, что предпринять, боясь даже приблизиться к одержимой непонятным недугом эльдалиэ-майа. И вдруг все кончилось. Ондхон снова стала собой, но в сознание не пришла. Линдир тоже не подавал признаков жизни.
  Майтимо осторожно приблизился к окровавленной подруге, коснулся руки, положил ладонь на лоб. Тело ее было холодным, будто эльдалиэ умерла уже несколько дней назад. Но веки ее вдруг дрогнули и глаза медленно открылись. Бесстрашный вождь, не сломавшийся под пытками в Ангбанде, почувствовал, как по спине пополз холодок: такой взгляд мог быть у мертвеца, всплывшего в проруби. Но Ондхон потихоньку приходила в себя. Через минуту она осторожно села, двигаясь неуверенно, будто разучилась пользоваться телом. Внезапно что-то вспомнив, она дернулась к Майтимо:
  - Что же вы сидите?! Вы должны мчаться к Нимхелле, угроза стала еще сильнее!
  - Да что случилось-то?! Что вообще здесь происходит?! - Нельяфинвэ схватил подругу за руку. Ладонь немного потеплела, но эльфийку бил жестокий озноб.
  Ойорандель ладонью вытерла кровь у рта, недоуменно глянула на испачканную руку:
  - Этот Линдир... Он побывал в плену?
  - Да. Во время разведывательной вылазки их отряд попал в засаду, командир погиб, а Линдира Крылатые стражи схватили живым. Но до Ангбанда не донесли, по дороге выронили... А что с ним?
  - Не выронили. Это было подстроено. Моргот постоянно проделывает с пленниками такие вещи, выбирая для своих целей тех, у кого воля послабее. Порабощает их сознание, вкладывает канал связи с собой, и их глаза становятся его глазами. Порабощенным дается возможность сбежать, будто случайно, но всегда и везде они выполняют волю своего господина и передают ему информацию, даже не догадываясь об этом.
  - Этого не может быть, Рани. Я посчитал по времени. А когда мы нашли менестреля, лично исследовал душу Линдира самым внимательным образом, исцелил его от Дыхания Тьмы, но не почувствовал никакого зла. Неужели ты думаешь, что я не заметил бы канал?!
  - Крылатые стражи летают быстро. А такое воздействие непросто заметить, Я тоже ничего не ощутила, пока не получила удар. Говорю же, Мэлько для этой цели выбирает наиболее слабых, предпочтительно синдар, чтобы сломить их волю, ему достаточно одного взгляда. А заклинание подчинения накладывается самое легкое, если специально не искать, не заметишь.
  - И что теперь? Линдира придется убить?
  - О, Эру! Как быстро в ваши души проникает Тьма! Нельо, раньше ты не допустил бы в свое сердце такого решения.
  Брови Маэдроса сурово сдвинулись:
  - Рани, я вождь и должен защищать свой народ. Пусть лучше погибнет один, чем подставит под удар всех.
  - Не надо никого убивать! Я уничтожила канал. Нечаянно перетянула на себя, а потом мне пришлось драться уже за свою свободу. Еще ни разу я напрямую не сталкивалась с Мэлько! Хотя мне просто повезло: заклятие было рассчитано на слабого синда... Но нам может не повезти в другом! Враг слышал разговор Линдира с женой, а они упомянули о потайном выходе из Нимхелле... Нельо, вам нужно спешить! Врагу нетрудно было найти в памяти синда сведения о месте, где туннель выходит на поверхность. Собирай воинов, я догоню вас позже.
  Майтимо порывисто вскочил. Его бойцы, столпившиеся вокруг, слышали весь разговор. После последних слов Ондхон все пришло в движение. Доблестные защитники Химринга еще не успели отдохнуть после жестокого боя, но у многих в Нимхелле остались жены и дети. Мысль, что им грозит опасность, придала нолдор новые силы, и очень скоро отряд лучших воинов стремительно двинулся на юг. Маэдроса гнало вперед сокровенное воспоминание о маленькой белокурой девочке, незатейливой песенкой сумевшей растопить обледенелое сердце проклятого вождя...
  Ондхон пришлось долго восстанавливать силы. Ни могущество Майа, ни защита Валар не давали ей возможности на равных сражаться со Стихией. Прошло несколько часов, прежде чем она смогла взяться за лечение своего невезучего напарника. Избавить синда от последствий заклятия не составило для Ондхон особого труда, но Линдир пришел в ужас, когда услышал, какая опасность грозит крепости из-за него. Эльдалиэ пыталась успокоить его:
  - Ты же ни в чем не виноват!
  - Какая разница! Если Итарэль и дочь погибнут, мне незачем будет жить!
  Линдир хотел сразу бежать в Нимхелле, но Ойорандель уговорила его подождать немного:
  - Мне нужно восстановить силы, тогда я смогу превратиться в птицу и отнести тебя в крепость. По воздуху будет быстрее.
  Ондхон спряталась от всех и погрузилась в сон-оцепенение, настроив организм на быстрое восстановление. А Линдир метался по двору, не в силах заставить себя поесть или отдохнуть. Прошло около часа, синда не мог больше выносить неизвестность и бездействие, он попросил воинов выпустить его за ворота. Линдир успел пробежать совсем немного, когда на каменистую тропу в нескольких шагах от него шумно спланировала орлица. От неожиданности синда споткнулся и грохнулся на колени. Огромная птица кивнула эльфу на свою спину. Хромая, Линдир подбежал и взобрался на нее. Мощные крылья развернулись и подняли обоих в воздух, взметнув тучу снега.
  Уже подлетая к Нимхелле, Ондхон поняла, что они опоздали. Как и отряд Майтимо. Рыцари нолдор подоспели, когда люди Урфреда уже ворвались в крепость и перебили немногочисленных защитников. Как потом оказалось, Моргот выслал на помощь вастакам несколько летучих оборотней. Ужасные нетопыри сбрасывали эльфов со стен, пока люди карабкались по приставным лестницам. Эти же мерзкие твари поведали вожаку о подземном ходе...
  Когда Майтимо и его воины ворвались в распахнутые ворота Нимхелле, люди-предатели занимались грабежом, даже не выставив дозор. Не до этого было, каждый из мародеров боялся упустить что-нибудь из добычи. Нолдор давили разбойников, как разбегающихся тараканов. До сих пор еще эльфы обследовали все закоулки замка, отыскивая последних трусливо прячущихся врагов. Женщины и дети нолдор исчезли.
  Ондхон отыскала взглядом Майтимо и спланировала во внутренний двор крепости. Перед принцем Нолдор стоял связанный вожак людей, совсем недавно клявшийся ему в верности. Нельяфинвэ пытался допросить предателя, но тот лишь издевательски ухмылялся, уверенный, что новый хозяин защитит его. Ойорандель и Линдир приблизились к вождю.
  - Государь, известно ли что-нибудь о наших женах? - едва слышно обратился синда к Маэдросу. Но человек расслышал, и его усмешка стала еще более издевательской.
  - Именно об этом я сейчас спрашиваю предателя, - ответил Майтимо, нашел глазами Ондхон и обратился к ней по осанвэ, - но почему-то не могу проникнуть в мысли этого ничтожества. Непонятно, ведь нолдор всегда видели атани насквозь.
  - Наверное, Враг поставил защиту своему рабу. Давай, я попробую.
  Ондхон подошла к человеку вплотную и прижала пальцы к его вискам. Вастак задергался, пытаясь отвернуться, избежать пронизывающего взгляда бездонных фиолетовых колодцев. Но страшные сияющие глаза вдруг заслонили все небо, вырвали трепещущую душу из безвольного тела и швырнули ее в необозримую пропасть, наполненную режущим светом. Ондхон кивнула Майтимо:
  - Спрашивай, вождь!
  - Почему ты предал меня и перешел на сторону Моргота? - Нельяфинвэ задал бывшему вассалу вопрос, не дававший ему покоя, - чем тебя не устраивала служба вождю Нолдор? Черный Властелин пообещал тебе больше?
  Человек дернулся еще раз, попытался сжать зубы, но не совладал и заговорил. В голосе его зазвучала злобная ненависть.
  - Мой новый властелин... Вернее мой единственный настоящий властелин пообещал отдать мне во владение эту крепость, а еще женщину, которую я любил. Я предлагал этой дуре бежать со мной, но она отказала мне, утверждая, что замужем... Вот за этим ничтожеством! - вастак указал на Линдира, - я намекнул этому слизняку, что он оказался трусом, дурак поверил и отправился на север, доказывать свою храбрость. Между нами больше никто не стоял, но она все равно пренебрегла мной! Я должен был отомстить. Не только ей, а всему вашему народу! Черный Владыка объяснил мне, что эльдар захватили все земли, предназначенные для людей, а теперь намереваются сделать легковерных атани своими рабами. Но настоящий Властелин Арды вернет людям то, что им причитается!
  - Вот значит, как... - медленно произнес Майтимо, - опять те же речи. Те же лживые посулы... Атани и вправду слишком легковерны.
  - А скажи-ка ты, влюбленный, тебя не смущало, что вожделенная тобой женщина замужем, любит мужа, и у них есть дитя? - поинтересовалась Ондхон, пытаясь понять странную психологию людей.
  - Я бы тоже любил! Но она отказала мне, унизила меня! Поэтому, самым заветным желанием для меня стало отомстить за унижение.
  - Ты утверждаешь, что любил ее. Но как можно желать зла тому, кого любишь?! Как можно радоваться мучениям любимого существа? И вообще, получать удовольствие от чужих страданий?
  Услышанное не укладывалось у эльдар в головах. Странные, невозможные для эльфов желания и цели атани не получалось понять и объяснить. А на лице человека появилась злорадная гримаса:
  - Очень даже можно! Так приятно было видеть их перепуганные рожи, когда эти глупые самки со своими детенышами вылезли из подземного хода на поляну и уже считали себя спасенными... А тут вдруг из кустов появляемся мы!
  - Что?! - в отчаянии закричал Линдир, - что вы сделали с женщинами и детьми?! Как вы нашли их?!
  - Так и нашли! Истинный Владыка людей не забыл о нас! Он послал мне вестника, и тот указал, где ждать беглецов из крепости. Никто не ушел от великого охотника Урфреда!
  Линдир, забыв обо всем, устремился в комнату жены, к началу подземного хода, Майтимо поспешил за ним. Ондхон удержала остальных нолдор, напомнив, что нельзя оставлять замок без охраны. И, предвидя, что эльфы найдут на поляне, она хотела уберечь их от необдуманных действий. Запретив воинам покидать крепость, пока вождь не позовет их, Ойорандель устремилась за Майтимо.
  Хорошо замаскированный люк подземного хода был откинут. Линдир далеко опередил вождя. Но наконец и Нельяфинвэ выбрался на поляну. Он помнил это чудесное место в буйном расцвете весны. Сейчас всюду лежал снег - на земле, на кустах черемухи, на тонких ветвях берез. Но снег тоже цвел. Багровыми пятнами крови. По поляне были разбросаны тела эльдалиэ. Почти все они были обнажены и растерзаны - вастаки жестоко надругались над беззащитными женщинами, даже над двумя совсем юными девочками. Вокруг тел валялись клочья одежды. И над всем этим царством смерти висела звенящая тишина.
  Линдира Майтимо заметил в конце поляны - синдарский менестрель стоял на коленях возле заснеженного куста черемухи. Вот он наклонился к чему-то, прячущемуся в глубоком снегу, потом быстро распрямился и выхватил из ножен кинжал. Понимая, что собирается сделать несчастный, нолдо бросился к нему. Но не успел. Синда взмахнул блеснувшим клинком... И упал лицом в снег. Осторожно ступая между распростертыми женскими телами, Нельяфинвэ приблизился к засыпанному снегом кусту, похожему на склонившегося к земле оленя.
  Линдир перед смертью бережно прикрыл истерзанное тело жены. Их дочка лежала рядом, личико Италиндэ было совсем спокойным, казалось, девочка просто спит, крепко прижимая к груди куклу. Ту самую куклу, в серебристом платьице, с темно-рыжими локонами. Майтимо отметил, что волосы куклы аккуратно заплетены в косички и перевязаны серебряными бантиками. Нельяфинвэ вдруг показалось, что над заснеженной поляной поплыл кружащий голову аромат цветов черемухи, смывая запах крови и смерти... Не очень хорошо понимая, что он делает, нолдо бережно перевернул тело Линдира, устроил Итарэль в объятиях мужа... Наклонился к Италиндэ, намереваясь уложить малышку на руки родителям...
  По шее девочки пролегала ярко-красная полоса, снег вокруг был розовым от замерзшей крови. Майтимо бережно поднял на руки ребенка... и тут голова малышки, видимо державшаяся на одном лоскутке кожи, отделилась от шеи и упала под ноги нолдо. Мягкие светлые волосенки зазолотились, рассыпавшись по белому снегу...
  - Не-ет... - Майтимо хрипло вскрикнул, выронил тельце ребенка, шагнул назад... Споткнулся, и, не удержавшись на ногах, сел в снег. В этот момент к нему подошла Ондхон.
  - Нельо, им уже ничем не поможешь, - эльдалиэ-майа осторожно уложила тело девочки между родителями, как хотел Майтимо, пристроила на место отрубленную голову, - нужно вызвать сюда несколько воинов, самых спокойных и выдержанных, чтобы похоронить несчастных.
  - Ничем не поможешь... Не поможешь... - бессвязно шептал Майтимо, глядя на мертвую семью, чьим безоблачным счастьем он любовался всего полгода назад, - не поможешь... - и вдруг отчаянно закричал, - ты могла бы помочь! Могла бы, если бы захотела! Ссылаешься на какие-то дурацкие запреты! "Нельзя применять силу против людей!" Вот эти выродки - Дети Эру?! Посмотри, что они сотворили! Посмотри!
  Майтимо коснулся откинутой руки девушки, распростертой рядом. Лет двадцати, не больше - совсем ребенок по эльфийскому счету, она лежала навзничь, откинув голову, на длинных изогнутых ресницах алмазами блестели замерзшие слезы. Пушистые черные волосы прилипли к вспоротому животу, стыдливо прикрывая выпавшие внутренности... По лицу нолдо градом катились слезы, но он не замечал их, продолжал кричать:
  - Твоей силы Майа хватило бы, чтобы уничтожить эту нечисть! Да эти "эрухини" хуже орков, хуже волколаков, балрогов и всех тварей Моргота, вместе взятых! Почему ты отказалась?! Наказания боишься? Неужели Валар предпочитают, чтобы погибли женщины и невинные дети, чем уничтожить стаю безжалостных стервятников?! Какие же они тогда Светлые? А ты? Ну и наказали бы тебя! Зато скольких эльдалиэ уберегла бы от мучений! Ты предпочитаешь смотреть на это и оставаться послушной Валар? Тогда смотри! Смотри!
  Майтимо рухнул вниз лицом, яростно заколотил по кровавому снегу кулаком и обрубком руки, судорожно зарыдал.
  - Тише! Я видела подобное уже много-много раз. И неизвестно, сколько раз еще увижу, - Ондхон села рядом с Нельяфинвэ, положила руку на вздрагивающее плечо, - Нельо, сейчас твоя душа просто не может вместить всей обрушившейся боли, и ты ищешь, на кого бы возложить ответственность за случившееся. Но в мире все переплетено так тонко и сложно, что мы никогда не сможем предвидеть и понять всех витков Судьбы. Все, кто лежит сейчас здесь, находились под тенью Рока. Да, Жребий Нолдор приняли на себя и синдар, и маленькие дети. А это значит, все они обречены были на страдания и мучительную смерть. Люди всего лишь послужили орудием... Почему так происходит, я не знаю, но это так. Если отведешь удар Судьбы от обреченного, очень скоро Рок настигнет его снова, только еще более жестоко. Эти женщины в недалеком будущем могли попасть в плен, их сделали бы рабынями, отдали на потребу стае пьяных орков, а потом вынудили бы вынашивать и рожать орчат. Я бывала в Ангбанде, видела... Моргот умеет запереть феа в теле, как в тюрьме. Неужели такая жизнь лучше смерти?! Сейчас они, по крайней мере, не страдают. Их феар в Мандосе, в безопасности, им уже не больно... Они обрели покой, и чувствую, что очень скоро мы позавидуем им.
  - Рани... Это правда? Ты точно знаешь? - Майтимо поднял мокрое лицо, глянул в глаза Ондхон, - но почему так? Зачем?..
  Нельяфинвэ в глубине души давно чувствовал, что над его правдой есть какая-то другая, высшая правда, над привычной справедливостью, по которой все они пытались жить, есть иная справедливость, на весах которой взвешиваются и великие деяния и мелкие каждодневные поступки... И плетется Великое кружево Судьбы, и ведет их всех к какой-то неизвестной, невероятно далекой цели, таинственному итогу... который невозможно осознать и понять. Майтимо уткнулся лицом в колени Ойорандель и заплакал громко, навзрыд, как маленький глупый ребенок.
  Ондхон ласково гладила друга по непокорным рыжим волосам, с тоской глядя на неподвижные тела женщин, изломанные дома тех, кто умел дарить любовь... Но этим атани не нужна любовь, они предпочитают напиваться, как вином, чужим страданием. Раньше только в Морготовых тварях можно было заметить такое свойство. Что это, Искажение? Или врожденное свойство людей? И все-таки хорошо, что эльдалиэ погибли, а не попали в рабство. В Ангбанде жизненную силу и пламенную красоту их душ высасывали бы годами, бесконечными пытками превращая юных и прекрасных дев в жалкие развалины, угасшие и равнодушные ко всему на свете. Проникая в логово Врага, Ондхон видела много таких вот пленных эльдар - пустые, истаявшие оболочки, потерявшие всякий интерес к жизни. Они уже не хотели бежать, даже умереть не пытались - им было все равно.
  В этот миг на Ондхон ударом грома обрушилось видение: подобная участь совсем скоро, через несколько дней, или даже часов настигнет того единственного, которому навеки отдано ее сердце, чей светлый образ она бережно хранит в душе, и это сокровенное чувство озаряет всю ее невеселую жизнь. И вот теперь Судьба хочет отобрать у нее путеводную звезду! Ондхон почувствовала, как ее душу до краев наполняет холодная ярость. Ну, нет! Светлый, нежный мальчик, самый добрый и благородный из нолдор, он не должен пройти через такое! Она не позволит Судьбе отдать его на муки, пусть для этого ей придется опрокинуть весь мир. Только что она говорила Майтимо разумные и правильные слова, но они вдруг перестали что-либо значить, когда беда подкралась к тому, кто ей дороже, ближе, любимее всех на свете... Разум уступил место чувствам. Ондхон твердо знала, что примет на себя любой Рок, но не позволит Финарато стать пленником в Ангбанде.
  Стемнело. Вдалеке послышался волчий вой. Нельяфинвэ притих, и лежал теперь, не поднимая головы, не желая смотреть на торжество Зла. Он чувствовал, как вновь его сердце неудержимо обрастает бастионами льда... Ойорандель ласково погладила его по плечу:
  - Нельо, нужно привести помощь и упокоить несчастных женщин в последнем приюте, пока волки не довершили черное дело двуногих стервятников. Тебе необходимо быстро вернуться в Химринг, собрать всех нолдор, кого найдешь, из разбитых отрядов твоих братьев, а мне... Мне нужно сделать одно дело...
  Майтимо поднялся, стряхнул с себя снег, протянул руку Ондхон:
  - Пойдем в замок.
  * * *
  "Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время любить, и время ненавидеть..." Время исцеления для прОклятых еще не наступило...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"