Саенко Игорь Петрович
Несостоявшаяся катастрофа

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Совершенно правдивая история о том, как два инопланетянина и один землянин от страшной напасти Землю избавили

НЕСОСТОЯВШАЯСЯ КАТАСТРОФА,

или совершенно правдивая история о том, как два инопланетянина и один землянин от страшной напасти Землю избавили

  
  
  
  
  
  

1

  
   Эта история началась ранним солнечным утром 28 Мая 1988 года. А одним из ее главных героев стал никто иной, как Евгений Павлович Володин. Да-да, тот самый Володин, очень известный в Новочеркасске человек: в недалеком прошлом -- инструктор городского комитета КПСС, а ныне -- владелец и, по совместительству, генеральный директор одной преуспевающей фирмы, занимавшейся -- ни много, ни мало -- производством саманного кирпича. Надо заметить, что в области этой наш герой был единственным и безусловным монополистом. Почти половина всех дачных домиков в Новочеркасске была построена из продукции его фирмы. Правда, свою дачу Евгений Павлович строить из самана не стал, справедливо рассудив, что человеку с его доходами приличествует что-нибудь более солидное. И отгрохал здоровенный двухэтажный особняк -- с подвалом, сауной и гаражом -- из добротного итальянского кирпича. Знаете, того самого, из которого сейчас строят все, кому не лень и у кого хоть немного зазвенело в мошне.
   Итак, вышеупомянутым утром Евгений Павлович Володин сидел в гостиной этой самой своей дачи. Сидел на старинном кожаном диване и занимался тем, что с наслаждением созерцал узоры на китайской вазе, приобретенной им на прошлой неделе за баснословную цену. Ваза, как и положено дорогим предметам, ласкала ему глаз. Чуть погодя, он перевел взгляд на висевшую на стене картину. Это был натюрморт, подписанный художником с заковыристой фамилией Плуг. Куплена эта картина была месяца четыре назад в ростовском художественном павильоне за две с половиной тысячи у. е. и потому тоже ласкала глаз. Правда, не в такой степени, как ваза, так как значительно уступала последней в цене.
   "А не врезать ли мне пивка, -- подумалось Евгению Павловичу тут. -- А что? Самое время разгуляться".
   Дело в том, что его жена и дочь уехали с утра в Ростов за покупками и вернуться обещали только к вечеру. Целый день, следовательно, можно было наслаждаться одиночеством, покоем, пить, сколько влезет, пиво, смотреть телевизор и не опасаться, что кто-нибудь тебе с укором скажет: "У всех мужики как мужики, виллы на Черном море имеют, а у нас..."
   Замурлыкав себе под нос что-то веселенькое, Володин встал, потянулся и вдруг замер, заметив, что на том самом месте, где он только что сидел, имеются два серых пятна неправильной формы. Пятна были небольшие, размером с детскую ладошку каждое. Тем не менее Евгений Павлович огорчился до глубины души. Диван был старинный, еще дореволюционной сборки, стоил, соответственно, не одну кучу честно заработанных у. е., и вот тебе на.
   -- Однако, -- пробормотал он расстроенно.
   Он машинально потер одно из пятен пальцем, но оно и не подумало оттираться.
   -- Что же это такое? -- забормотал он опять. -- И откуда? Ведь вчера этого, кажется, не было.
   Тут он резко изогнулся и посмотрел на свои ягодицы. Брюки были чисты.
   -- Странно, очень странно... Схожу-ка я за растворителем.
   Едва он вышел, как пятна на диване зашевелились и шевелились до тех пор, пока не приняли объемную форму.
   -- Как ты себя чувствуешь, дорогая? -- запищало тут одно из них, то, что было побольше.
   -- Очень хочется есть, -- ответствовало второе.
   -- Потерпи еще немного. На мой взгляд, эти гигантские шагающие склады биопродукции чрезвычайно опасны. Лучше ограничиться складами меньших размеров, которых тут тоже в избытке.
   -- Но есть хочется просто невыносимо. Может, хотя бы кусочек? Ма-аленький.
   -- Нет-нет, дорогая. Мы не можем сейчас рисковать. Подумай о наших детках. И потом -- я чувствую приближение громобоев. Нельзя расслабляться, когда они поблизости.
   -- Хорошо, -- согласилось второе пятно. Оно было немного меньше первого и, видимо, привыкло ему во всем подчиняться.
   -- Тихо! -- сказало тут первое пятно. -- Кажется, склад возвращается.
   -- Ой, мне страшно!
   -- Не бойся, дорогая. Пока я с тобой, тебе ничто не грозит. Бежим!
   Тотчас две тени, похожие на гигантских амеб, спрыгнули с дивана и с быстротой молнии протиснулись в узкую щель между комодом и полом.
   В гостиную с флаконом растворителя в одной руке и комком ваты в другой вошел Володин.
   -- "Море чуть дышит в сонном покое..." -- пел он негромко хорошо поставленным голосом.
   Подойдя к дивану, он принялся отвинчивать с флакона колпачок и вдруг замер, озадаченно глядя перед собой. Злополучных пятен на диване не было. Его черная кожаная поверхность была абсолютно чиста, и ничто не указывало на то, что несколько минут назад на ней были какие-то пятна.
   -- "Санта Лючия", -- пробормотал Володин уже без всякого мотива.
   Он постоял минуты полторы, раздумывая, а не почудилось ли ему все это, и вдруг резко наклонился и заглянул под диван. Ничего особенного, если не считать старенького запылившегося вибросексмассажера, он там не обнаружил.
   -- А это что такое? -- проговорил он, мгновенно заинтересовываясь.
   Назначение сего предмета, судя по всему, было ему неизвестно. Он принялся вертеть вибромассажер в руках и сбоку на желтого цвета металлической пластинке обнаружил выгравированную надпись.
   -- "Зине от Димы", -- прочитал Евгений Павлович и задумался. Зиной звали его дочь, а вот кто такой Дима, он не имел ни малейшего понятия. -- Хм... Однако что-то это мне напоминает.
   Что именно, Володин домыслить не успел, так как в прихожей раздался звонок.
   -- Кого там еще нелегкая принесла? -- пробормотал он с досадой. -- Ну, ни днем, ни ночью покоя не дают... Не буду открывать! Хоть разорвитесь, не буду!
   Звонок между тем уже трезвонил не переставая.
   -- Ну что за народ! Неужели не понятно, если не открывают -- значит, нет никого.
   Кипя от негодования, Евгений Павлович с вибромассажером в руках отправился в прихожую. По сусалу! Со всего маху! Кирпичом!..
   -- Кто там? -- рявкнул он через дверь.
   Секунды две с той стороны не доносилось ни звука, потом какой-то странный вибрирующий голос произнес:
   -- Немедленно открывайте! Промедление смерти подобно!
   -- А кто вы такой?! -- насторожился Володин.
   -- Это неважно. Важно то, что вам грозит смертельная опасность. Ну открывайте же скорее!
   Упоминание о смертельной опасности насторожило Володина еще больше. Тем не менее он по трезвому размышлению решил все-таки открыть, а вдруг там какая-нибудь милиция? Пожав плечами, он щелкнул замком и распахнул дверь. И тут же закрыл ее обратно.
   "То ли узор там такой, -- пронеслось у него ошарашенно в голове, -- то ли там и вправду кто-то стоит".
   Тут звонок затрезвонил опять, и Володин -- да нет, померещилось, наверное, -- распахнул дверь снова. И замер как в столбняке. Никакого узора и никакой милиции перед ним не было. Там действительно кто-то стоял, только вот непонятно кто -- каких-то два существа самой что ни на есть невероятной наружности. То ли это были человеческие индивиды, вырядившиеся как заморские чуды-юды, то ли это были заморские чуды-юды, не очень удачно маскирующиеся под человеческие индивиды. В любом случае, выглядели они более чем экстравагантно. Все, что находилось у них ниже голов, еще можно было более-менее достойно описать: ну там руки-ноги-торсы, обтянутые сверкающими металлическим блеском комбинезонами, трехпалые, покрытые зеленоватой чешуей лапы, острые саблевидные когти и прочее. Все это, хотя и с натяжкой, имело маломальское сходство с аналогичными атрибутами человеческого тела, но вот то, что находилось выше... Да, то, что находилось на плечах незнакомцев, было вообще ни на что не похоже. Что-то не то рыбье, не то варанье, пучеглазое и лопоухое, шлемовидно торчало прямо из туловищ существ без всякого намека на шею.
   Секунд пятнадцать Володин и странные посетители молча рассматривали друг друга. Потом одно из существ, поглядев на какой-то прибор, который держало в лапах, прогудело уже знакомым вибрирующим голосом:
   -- Командор, беглолоп указывает, что лопоеды находятся в зоне непосредственного контакта.
   От этого голоса у Евгения Павловича зазвенело в ушах.
   Второе существо между тем продолжало пристально на него смотреть.
   -- Землянин! -- грянуло оно секунд через пять. -- Как истинно разумные существа, не будем ходить вокруг да около. Предлагаем вам вступить в контакт с инопланетным разумом.
   -- Чего-чего? -- пролепетал Володин, то ли приходя понемногу в себя, то ли выходя из себя еще больше.
   -- Повторяю, предлагаем вступить в контакт с инопланетным разумом.
   -- Бред какой-то, -- пробормотал Володин.
   И тут он сделал то, что сделал бы, наверное, на его месте всякий нормальный человек: закрыл перед странными существами дверь и тщательно запер ее на все замки и засовы.
   -- Идиоты какие-то! -- бормотал он при этом. -- С Маломишкино, должно быть, сбежали. Психи! И что там за охрана такая! Одно только беспокойство от них добрым людям!
   Убедившись, что дверь надежно заперта, Евгений Павлович вернулся в гостиную и первое, что там увидел, были давешние незнакомцы, стоявшие, как ни в чем не бывало, посередине комнаты. Сердце у него в груди судорожно подпрыгнуло.
   -- Как... вы... того... -- забормотал он, дико тараща на них глаза, но тут одно из существ его перебило:
   -- Нет времени для дискуссий, землянин! Повторяю в третий раз: предлагаем вступить в контакт с инопланетным разумом.
   В этот момент Евгений Павлович, пришедший немного в себя, коварно улыбнулся и с криком "Ага, Петруха, попался!" дернул что было силы незнакомца за ухо.
   Тот взвизгнул, шарахаясь в сторону. А его напарник, выхватив из кармана какую-то блестящую черную трубочку, закричал:
   -- Сейчас я его из дезинтегратора! Разрешите, Командор!
   -- Не надо дезинтегратора! -- испугался Володин, шарахаясь в другую сторону и выставив перед собой вибромассажер, который все еще держал в руках.
   -- Не надо дезинтегратора, -- сейчас же согласился второй незнакомец, осторожно касаясь потревоженного уха. -- Итак, повторяю в четвертый раз: предлагаем вступить в контакт с инопланетным разумом.
   Его напарник с видимой неохотой спрятал блестящую черную трубочку обратно в карман. Володин вздохнул с облегчением.
   -- С инопланетным разумом? -- переспросил он. -- И вы полагаете, что я должен вам сейчас же поверить?
   -- Именно так.
   -- А где гарантия, что вы говорите правду?
   Незнакомцы переглянулись
   -- Землянин, твои слова оскорбительны.
   -- Извините, -- сказал Володин поспешно, вовремя вспомнив о черной трубочке в кармане одного из существ. -- Но посудите сами. Я сижу тут у себя дома, отдыхаю после тяжкой трудовой недели, никого не трогаю, и вдруг... Заявляются какие-то... гм... В общем, поймите меня правильно, но... Я в сомнениях. Да!
   -- Это ничего, -- успокоил Командор. -- Сомнения присущи всем формам разумной жизни.
   -- А откуда вы прилетели? -- заинтересовался вдруг Володин. -- С Марса?
   -- Нет. Мы прилетели с другой планеты. Она находится на другом конце галактики и называется Зузура. Позвольте представиться: меня зовут Зет Зур, а это мой помощник Зорго Жбан.
   Незнакомцы церемонно поклонились. При этом на физиономии напарника Командора изобразилось что-то вроде улыбки, продемонстрировавшей два ряда острых треугольных зубов. Володину снова стало как-то не по себе.
   -- А меня зовут Евгений Павлович Володин, -- представился он в свою очередь и тоже церемонно поклонился. -- И я ниоткуда не прилетал, так как живу на этой планете с самого своего рождения. Коренной, так сказать, житель.
   Он нервно хихикнул. Давешний испуг его еще не оставил, но из глубины его души уже подымалась волна какого-то неукротимого веселья.
   -- Мы, -- продолжал между тем Зет Зур, -- представители древнейшей космической расы громобоев, расы, которая берет свое начало от разумной невымершей ящерной жизни, известной у вас, как стенонихозавры. Или коротко стеноны. Еще нас иногда называют гудунами, но это название нравится нам меньше.
   -- Как-как? Гуду... -- Евгений Павлович запнулся.
   -- Гудуны, -- подсказал Командор с достоинством. -- Вас что-нибудь удивляет?
   -- Нет. Просто... Просто звучит это как-то... странно, что ли.
   -- Как это звучит, у вас еще будет возможность убедиться. Однако, как любят у вас говорить, всему свое время. А сейчас о причине нашего прибытия сюда.
   -- Да-да, очень интересно.
   -- Итак, землянин, мы установили, что на вашу планету проникли две очень агрессивные формы жизни, так называемые лопоеды...
   -- Лопо... что?
   -- Лопоеды -- от глаголов "лопать" и "есть".
   Володин невольно рассмеялся.
   -- Ну и ну, -- проговорил он. -- Громобои, гудуны, лопоеды. У вас там дрыгошлепов, случайно, нет?
   -- Вы имеете в виду представителей планеты Шмыкс-Заха? Сейчас их уже никто так не называет.
   Володин засмеялся еще громче.
   -- На вашем месте, -- заметил Командор, -- я бы так не веселился. Если мы не поймаем лопоедов в течение ближайших трех дней, то есть до того, как они дадут потомство, от вашей планеты останется один только огрызок.
   -- Огрызок! -- простонал Володин, не в силах остановиться.
   Пришельцы снова переглянулись.
   -- Судя по поведению данного аборигена, местная раса не шибко обезображена интеллектом, -- заметил Зорго Жбан.
   -- Не будем спешить с выводами, -- возразил Зет Зур.
   Володин наконец успокоился.
   -- Итак, -- проговорил он. -- На нашу старушку планету проникли эти самые коварные лопоеды, я правильно понял?
   -- Совершенно правильно.
   -- Так в чем заключается их коварство? Кто они вообще такие?
   -- Это такие вечно голодные существа, -- пояснил Зет Зур, -- пожирающие все виды белковой жизни, какие только могут быть. Это настоящий бич для белковой жизни в галактике. Стоит хотя бы двум из них -- самцу и самке -- попасть на населенную планету, как они тут же начинают с фантастической быстротой размножаться и пожирать всех местных обитателей, будь то животные или разумные существа. Если их не поймать до того, как они дадут потомство, планету уже не спасет ничто. Подобный прецедент, кстати, уже имел однажды место в вашей звездно-планетной системе. Вы что-нибудь слышали про планету Фаэтон?
   Володин машинально кивнул.
   -- Так вот, -- продолжал Командор, -- эту планету, цивилизацию которой лопоеды уничтожили за считанные недели, пришлось взорвать, иначе зараза распространилась бы по всей системе. Это произошло около двенадцати тысяч лет назад по земному летоисчислению.
   -- Вот они, значит, какие, -- сказал Евгений Павлович весело. -- Этакая космическая саранча. А откуда они появились?
   -- Сбежали из резервации, -- сказал Командор хмуро. -- Дело в том, что лопоеды -- одна из форм разумной жизни и, следовательно, согласно галактическому кодексу, не может быть уничтожена полностью, хотя технические возможности для этого есть. Однако и оставаться на свободе им также нельзя, так как это чрезвычайно опасно для других цивилизаций. На Всегалактическом Совете было решено создать для них этакие своеобразные резервации, где численность их поддерживалась бы на одном, примерно, уровне и сбежать откуда было бы практически невозможно. Это план себя почти полностью оправдал. Только дважды за более чем сорокатысячелетнюю историю существования резерваций лопоедам удалось обмануть бдительность охранников. Один из побегов, как я уже сказал, привел к гибели Фаэтона, другой...
   Тут Командор замолчал.
   -- Может привести к гибели нашей Земли, -- закончил за него Володин.
   -- Вы правильно оценили ситуацию, -- вздохнул с облегчением Зет Зур.
   -- М-да, -- сказал Евгений Павлович. -- Вот так история! Никогда бы не подумал, что со мной может приключиться что-то подобное... Петруха со смеху упадет, когда я ему все расскажу.
   И он снова весело рассмеялся.
   Командор со скорбью во взгляде на него посмотрел. Его же напарник, улучив момент, когда землянин отвернулся, покрутил чешуйчатым пальцем у виска.
   -- А что еще вы мне расскажете? -- продолжал между тем веселиться Евгений Павлович. -- Про какие-нибудь звездные войны, например, про джидаев...
   -- В галактике уже давно нет никаких звездных войн, -- сказал Командор.
   Володин его не слушал.
   -- Или, скажем, планеты "Дюна" у вас там, случайно, нет? -- продолжал он веселиться. -- Ах да, вы же мне, кажется, обещали объяснить, почему вас называют гудунами.
   Зет Зур вздохнул.
   -- Это действительно вас так интересует?
   -- Да, да, очень интересует.
   -- И вы не будете потом жалеть?
   -- Нисколько. Объясняйте же скорее.
   -- Что ж, если вы так настаиваете... Только... Только лучше не объяснить, а показать. Так будет более понятно.
   -- Делайте, как считаете нужным.
   Зет Зур поглядел на Зорго Жбана.
   -- Ну что, покажем?
   -- Можно, конечно, только это чревато.
   -- Но ведь он сам согласился.
   -- Да, я сам, сам, -- вмешался Володин, потирая от нетерпеливого ожидания ладони.
   -- Что ж, если вы так настаиваете, -- решился наконец Зет Зур. -- Слушайте.
   Тут он, как выброшенная на песок рыба, широко разинул рот и принялся со свистом втягивать в себя воздух. Втягивал он его в себя примерно минуту и за это время раздулся, как добрая пивная бочка. После этого он издал просто-таки потрясающий рев. Гудок океанского атомохода и близко не смог бы с ним сравниться, такой он был громкий. В первое же мгновение, не выдержав напора звуковых колебаний, из окон разом повылетали все стекла, кинескоп телевизора взорвался, а тонкая струя воды, забившая из распахнутой кухонной двери, возвестила о том, что там лопнула водопроводная труба. Сам же Володин, отлетев метра на три, грохнулся со всего маху на пол, ударившись о тумбочку головой. Супердорогая китайская ваза, стоявшая там, покачалась несколько секунд, словно бы раздумывая -- падать или нет, и, наверное, все-таки упала бы, если б секундой раньше также не взорвалась.
   -- Довольно, -- прохрипел Володин из последних сил.
   Рев тотчас прекратился. Евгений Павлович, борясь с подступающей к горлу тошнотой, с трудом поднялся на дрожащие ноги.
   -- Теперь я не сомневаюсь, что вы из галактики прилетели, -- выдавил он из себя, и тут степень нанесенного пришельцами материального ущерба достигла, наконец, его сознания.
   -- О, Господи! -- запричитал он, озираясь по сторонам. -- Не может быть, моя ваза! Мой телевизор, окна... Что я скажу Люсе?! Это конец!
   Пришельцы, однако, не обращали на него уже ни малейшего внимания. В тот момент, когда рев должен был вот-вот прекратиться, из-под комода выпорхнули две маленькие стремительные тени и метнулись на кухню.
   -- Они, лопоеды! -- взревел Зорго Жбан.
   -- За ними! -- рявкнул Зет Зур.
   И оба пришельца, опрокинув кресла и превратив попавшийся под ноги журнальный столик тонкой ажурной работы в груду щепок, устремились в погоню. Володин секунду-другую молча глядел им вслед, потом, обеспокоившись судьбой с таким трудом нажитого имущества, тоже что-то взревел и бросился на кухню. Когда он туда вбежал, пришельцев там уже не было. Пробежав дальше по коридору, он обнаружил их в ванной комнате, где они топтались подле итальянского унитаза, засовывая в него свои зеленые мослатые лапы.
   -- Это что? -- спросил Командор у Володина, едва тот появился в дверях.
   -- Унитаз. Очень дорогая вещь, поэтому не разбейте его, пожалуйста... О, Господи! Что я скажу Люсе?!
   -- Унитаз?
   -- Да, унитаз. Такой прибор для... м-м... В общем, он в каждом доме стоит.
   -- Не могли бы вы подробнее объяснить, что это за унитаз? Это очень важно.
   -- Да что тут объяснять! Вот!
   И Евгений Павлович, ни слова больше не говоря, подошел и дернул за неприметный рычажок сбоку.
   -- Не-е-ет!! -- закричал тут Зет Зур, сообразив вдруг, что за этим последует, но было уже поздно.
   Поток воды с характерным журчащим звуком устремился из бачка в унитаз, омывая его, а потом и дальше -- по канализационной трубе.
   -- Нет, -- повторил Командор уже совсем тихо. -- Они же были у нас почти в руках.
   -- Я не хотел, -- пролепетал Володин.
   Зорго Жбан смерил его уничижительным взглядом.
   -- Командор, -- сказал он. -- Беглолоп указывает, что лопоеды быстро выходят из зоны его контроля.
   -- Да знаю я, знаю, -- проговорил Зет Зур с досадой. -- Может, нам еще удастся их перехватить?
   -- Только если мы поторопимся.
   -- Тогда бежим!
   Оба пришельца, оттолкнув Володина, выскочили в коридор. Было слышно, как они, грохоча инопланетными сапогами, пронеслись через гостиную, а потом, снеся с петель входную дверь, выбежали во двор. Володин, в запарке бросившийся было следом, добежал до ограды, и там его запал иссяк. Он остановился, поглядел на удаляющиеся фигуры пришельцев и, справедливо рассудив, что с него на сегодня, пожалуй, достаточно, отправился восвояси в дом.
   Он уже был на крыльце, когда из-за забора высунулась голова соседки и сварливо закричала:
   -- Евгений Павлович, сколько можно просить, чтобы ваш Геннадий не включал так громко магнитофон. Вы же здесь не одни! Люди же отдыхают!
   -- Это вы-то люди, -- пробурчал Володин вполголоса, пытаясь сообразить, какой это магнитофон соседка имеет в виду, и тут догадался, что, должно быть, причиной здесь недавний рев Командора. -- Какой Геннадий, -- закричал он в ответ. -- Он уже полгода как в армии.
   -- Думаете, я глухая?! -- не унималась соседка, оставив слова Володина без малейшего внимания.
   -- Почему -- думаю? -- сказал Евгений Павлович и, спохватившись, добавил: -- Ну хорошо, хорошо, Гликерия Самсоновна. Больше этого не повторится. Обещаю.
   -- Вы и в прошлый раз обещали.
   -- Да хорошо же! Сказал ведь!
   Он пошел в дом, недовольно бормоча:
   -- Вот же привязалась, пиявка... недорезанная! Клуша! Ну, дал Бог соседей!.. Надо будет забор до трех метров поднять, а то два с половиной мало. Или... Или ротвейлера завести. Лучше двух.
   А пришельцы между тем достигли пределов дачного городка и там остановились, озираясь с безнадежным видом по сторонам. Вокруг не было ни души, лишь вдали на дороге, вздымая густые клубы пыли, удалялся грузовик. Пришельцы проводили его грустными глазами, после чего посмотрели друг на друга.
   -- Беглолоп указывает, что лопоеды вышли из зоны его контроля, -- уныло сообщил Зорго Жбан.
   -- Да знаю я. Идем скорее назад.
   Когда они снова появились во дворе Володина, последний был занял тем, что пытался приладить обратно сорванную в петель входную дверь. Едва он увидел пришельцев, как из груди его вырвался неясный булькающий звук.
   -- Куда ведет эта дорога? -- спросил у него Зет Зур.
   -- Какая дорога? -- пробормотал Евгений Павлович слабым голосом. -- Ах, эта! Туда, туда ведет. -- Он махнул рукой. -- К школе. Там тридцать вторая школа в конце. Я в ней когда-то учился. Там еще магазины всякие, дома.
   Громобои переглянулись.
   -- Евгений Павлович, -- торжественно проговорил Командор. -- Мы предлагаем вам послужить на благо вашей расы и всего космического сообщества.
   -- Это очень великая честь, -- добавил Зорго Жбан.
   Володин, хлопая ресницами, молча на них смотрел. Было совершенно очевидно, что служить на чье-то там благо, тем более такого неопределенного понятия, как космическое сообщество, ему хотелось сейчас меньше всего.
   -- У вас машина есть? -- спросил его Командор напрямик.
   -- Да какая там машина, -- заюлил Евгений Павлович. -- Так, ничего особенного. Старенький БМВ, еле уже ходит. То и дело приходится его ремонтировать. Да и не модный он уже совсем.
   -- Ничего, сойдет, -- успокоил его Зет Зур. -- Мы существа не избалованные. Выводите свою машину.
   Володин вздохнул и -- что ж тут поделаешь -- поплелся в гараж.
   Через десять минут вся троица неслась в новехоньком, будто только с конвейера, БМВ в сторону микрорайона Октябрьский.
  
  

2

  
   Роман Карлович Арцыулов -- аппаратчик Новочеркасского Завода Синтетических Продуктов -- любил в выходные дни поваляться в постели до обеда. Вот и сегодня он не спешил вставать, нежась в кровати и досматривая последние свои сны. Чудилось же ему, будто в его комнату, располагавшуюся в коммунальной квартире по адресу: улица Южная, дом 43/17, влетели два сказочных говорящих мотылька, которые вели весьма странный диалог примерно такого содержания:
   -- Ах, милая, как ловко мы от них ускользнули!
   -- Я до сих пор вне себя от ужаса.
   -- Ничего, милая, все уже позади. Успокойся, дорогая. В твоем положении тебе совсем нельзя волноваться.
   -- От пережитых волнений у меня только прибавился аппетит. Есть хочется просто невыносимо.
   -- Потерпи, дорогая. Потерпи еще немного. Мы не можем рисковать нашими маленькими.
   -- Мне кажется, если я сейчас хоть что-нибудь не съем, то обязательно умру.
   -- Признаться, я и сам едва не теряю самоосознавание от голода.
   -- Так почему бы нам не перекусить? Рядом с нами как раз очень подходящий склад биопродукции.
   -- Ты так думаешь? М-м... Что ж, с виду он кажется вполне безобидным...
   -- И очень аппетитным.
   -- Во всяком случае, не совершает каких-либо угрожающих движений. Может, его таким и создали? Неподвижным?
   -- Не знаю, любимый. Кроме еды, я сейчас ни о чем больше не могу думать.
   -- Ну, хорошо. Пожалуй, мы можем немного перекусить.
   -- Ур-ра!!
   -- Только и об осторожности нам нельзя забывать.
   -- Конечно, конечно.
   -- Ты приступай к трапезе, а я пока что покараулю. Нам нельзя расслабляться ни на секунду. Все-таки мы на враждебной территории.
   В этот момент Роман Карлович Арцыулов, уже какое-то время находившийся в состоянии близком к пробуждению, проснулся окончательно. И сразу же понял, что услышанный им диалог вовсе никакой не сон, а самая что ни на есть реальная явь. Он вдруг с ужасом обнаружил, что на его постели сидят два амебообразных существа размером с пачку сигарет каждое, сидят в такой опасной близости от столь любимого им организма, что волосы у него мгновенно встали дыбом, а сердце пошло чуть ли не вразнос. В довершение же ко всему, одно из этих существ стало вдруг неторопливо и нахально натягиваться, как чулок или удав, ему на правую ногу. Роман Карлович хотел было вскочить или хотя бы закричать, но не успел сделать ни того, ни другого. Странно ослабевшее тело отказалось вдруг ему повиноваться. В голове у него отяжелело, перед глазами поплыли круги, и он снова погрузился в сон. А два сказочных мотылька защебетали опять.
   -- Ну, и как тебе эта еда?
   -- М-м... Очень вкусно. Я просто в неописуемом блаженстве.
   -- Оставь и мне хотя бы кусочек.
   -- Конечно, дорогой. Я уже заканчиваю.
   -- Тише!.. Кажется, я чувствую приближение громобоев!
   -- Не может быть! Мы же от них оторвались!
   -- Видимо, не до конца. Бежим!
   В это время Зет Зур, Зорго Жбан и Володин подымались по лестнице в подъезде этого же дома. Остановились они перед дверью с номером 17, и Командор, обращаясь к Евгению Павловичу, сказал:
   -- Это здесь. Звоните.
   Володин недовольно поморщился.
   -- Господа, да вы хоть понимаете, что это чужая квартира? Сейчас выйдет человек, и что я ему скажу? Про ваших лопоедов?
   -- Ничего, -- успокоил Зет Зур. -- Что-нибудь да придумаете.
   Володин пожал плечами и нажал на кнопку звонка.
   -- За последствия будете отвечать сами, -- проворчал он.
   Спустя минуту с той стороны послышалось шарканье ног, какое-то неопределенное кряхтенье, потом щелкнул замок и дверь отворилась. На пороге, словно кентервильское привидение, возникла древняя старуха в теплом байковом халате и в наброшенном на плечи платке.
   -- Ну, чевой надо? -- спросила она басом, с подозрением меряя незнакомцев подслеповатыми глазками.
   -- Мы, бабушка... это... в гости пришли. К друзьям тут...
   -- К Ваньке Сидорову, что ль?
   -- К нему, -- сказал Володин смущенно.
   -- Нализался ваш Сидоров, -- сообщила бабка сердито. -- С утра пораньше... Вона -- на кухне ён сидить, холера его забери! Буянил недавно, а сичас ниче -- поутих... Но я все одно милицию вызвала, -- добавила она злорадно. -- Пусть забирают. Там из него живо-то дурь повытрясуть. А то спасу от него никакого не стало. И пьёть, и пьёть кажий божий день. И откель токмо деньги береть?! Ирод окаянный!
   -- Что, заходим? -- спросил Володин пришельцев.
   -- Заходим, -- отозвался Зет Зур.
   -- Ну и голосище, -- пробормотала старуха с уважением. -- Вы не из месткома, часом?
   -- Нет-нет, -- сказал Володин поспешно.
   -- Мы из другого места, -- добавил Зет Зур.
   -- Может, хоть вы на Ваньку повлияете. Совсем от него спасу нет.
   -- А что такое "нализался"? -- спросил Зорго Жбан.
   Тут старуха нашарила выключатель, и в коридоре вспыхнул свет.
   -- Ой, кто это?! -- испугалась она, попятившись. -- Чевой это у вас такие морды зеленые? От пьянства, что ль?
   -- От тяжелой жизни, бабуля, -- пошутил Володин.
   Но старуха уже пришла в себя. Это был явно испытанный боец, боец исключительной стойкости, достигнутой в многочисленных коммунальных баталиях.
   -- От тяжелой жизни! -- закричала она. -- Знаю я эту вашу тяжелую жизнь! Пьють и пьють с утра до вечера. И откель токмо деньги беруть! И все ходють, ходють, будто медом им тут намазали. Спасу от них никакого нет. А ты ходи, открывай им кажий раз, будто економка какая. Два звонка вашему Ваньке звонить надо!
   Все трое молча протиснулись мимо бабки в коридор.
   -- Налево, -- сказал Зорго Жбан, глядя на прибор, который держал в лапах.
   -- Кудай налево! -- закричала сзади них старуха. -- На кухне ён сидить... Да не туда, холера вас забери! Там приличный человек живеть. Роман Карлыч, не чета вам, пьяницам...
   Но гостям-то как раз надо было не на кухню, где сидел некий нализавшийся Сидоров, а именно налево, к этому самому Роману Карловичу, приличному, по слову старухи, человеку. И все потому, что именно туда указывал странный прибор под названием беглолоп. Не обращая на старуху внимания, они распахнули дверь и замерли, шокированные открывшимся им зрелищем. Посередине комнаты на широкой кровати лежал совершенно обнаженный человек, причем правая нога его была обнажена настолько, что вообще не имела какой-либо плоти, а был там лишь ее гладкий, обглоданный до самого паха скелет.
   -- Опоздали, -- прогудел Зет Зур.
   -- Лопоедов работа, -- согласился Зорго Жбан.
   -- А чевой там, чевой? -- засуетилась позади них старуха, которой ничего не было видно за широкими спинами.
   -- Вам лучше не знать, -- благоразумно посоветовал ей Володин.
   -- А чевой?! -- испугалась старуха. -- Неужто Роман Карлыча убили?
   -- Да что вы!
   -- А чего ж не пущаете?
   -- Вам лучше не знать, -- повторил Евгений Павлович. -- Все, идите. Не до вас тут сейчас.
   Старуха, недовольно поджав губы, отступила в коридор. Причем ее глазки, цепкие и внимательные, так и зашарили вокруг Володина, отыскивая какую-нибудь щель. Тот закрыл перед ее носом дверь и повернулся к пришельцам.
   -- Думаю, еще не все потеряно, -- сказал Зет Зур, глядя на сиротливо поблескивающие кости скелета. -- Зорго, доставай биолипун.
   -- Слушаюсь.
   Помощник Командора извлек из кармана небольшой предмет, более всего походивший на детскую пластмассовую дудку с широким раструбом на конце, и с видом готового к операции хирурга приступил к лежавшему на кровати телу.
   -- К биогенерации готов! -- доложил он.
   -- К биогенерации приступить! -- скомандовал Зет Зур.
   Больше пришельцы не проронили ни звука. Зорго Жбан склонился над телом несчастного Арцыулова и принялся своим раструбообразным предметом водить вдоль костей скелета ноги. Предмет в его руках тихонько загудел, и из него начали вылетать крохотные сгустки какой-то клейкой розовой массы, наращивая вокруг скелета некое подобие плоти. Володин во все глаза уставился на это чудо. Постепенно нога обрела свои прежние очертания, потом на нее лег ровный слой кожи, и теперь даже самый взыскательный глаз не догадался бы, что нога у Романа Карловича вообще когда-либо отсутствовала. Впрочем, не совсем. Проснувшийся позднее Арцыулов счел, конечно же, все случившееся за тяжелый нелепый кошмар (а что, собственно, еще мог подумать приличный непьющий человек), и только одного он никак не мог понять, почему это у него на правой ноге перестали вдруг ни с того, ни с сего расти волосы. На левой вот росли, хоть и редкие и не шибко длинные, но росли. А вот на правой... Правая нога у него так и осталась навсегда бесплодной, как подошва на армейском ботинке, и дать этому хоть какое-то маломальское разумное объяснение он, как ни старался, так и не смог. "Наверное, аномалия какая-нибудь", -- решил он в конце концов и, махнув рукой, перестал об этом думать.
   Еще позднее, когда пришел срок и Роман Карлович умер, тело его, как и положено всем биологическим телам, почти полностью разложилось. Не разложилась только эта правая его нога. Так и осталась она до конца времен нетленной. Впрочем, узнали об этом далеко не сразу, а только через восемь с половиной миллионов лет, когда археологи цивилизации Всезнающих Апраксидов занялись раскопками в этой части галактики. Многое знали Всезнающие Апраксиды, многие тайны вселенной были ими открыты, но -- увы -- тайну нетленной ноги не смогли раскрыть даже они, хотя и написали по ее поводу не одну тысячу научных трудов. Одно время вокруг странного артефакта сложился даже некий религиозный культ, просуществовавший, впрочем, недолго. Цивилизация Всезнающих Апраксидов чуть ли не в одночасье была сметена страшными пришельцами из черной туманности "Конская голова", а вместе с ней погибли и все ее достижения. К теме нынешнего нашего рассказа, впрочем, это не имеет ни малейшего отношения. Все это случилось позднее. Сейчас же Роман Карлович Арцыулов лежал после удачно проведенной операции и мирно спал.
   Пришельцы же тем временем искательно озирались по сторонам.
   -- Лопоеды все еще в зоне нашего контроля, -- сообщил Зорго Жбан. -- Правда, уже не в этой комнате. Сейчас они... Сейчас они там. -- Когтистый чешуйчатый палец уткнулся в стену.
   -- Скорее, -- скомандовал Зет Зур.
   Оба пришельца со всей возможной скоростью выбежали в коридор. Старуха, подслушивавшая у дверей, сунулась было в комнату, но Володин вежливо и настойчиво ее оттеснил.
   -- Вам туда нельзя. Роман Карлович лег отдыхать и просил его не беспокоить.
   -- Как же, как же, -- забормотала старуха. -- Понимаем. Не первый год на свете живем.
   -- Лопоеды там, -- сказал Зорго Жбан, указывая в сторону кухни.
   В этот момент из кухни донеслись какие-то странные неразборчивые звуки, словно кто-то попытался там завести напрочь испорченный граммофон. Прислушиваясь, Володин различил даже отдельные слова.
   -- Мои мысли... мои... ик... скакуны... Мои мы... сли... мои... ик... П-падлы!.. Всех разнесу!..
   -- Опять Ванька буянит, -- сообщила старуха. -- И когда ж ето милиция придеть?
   Пришельцы переглянулись.
   -- Что означает слово "буянит"? -- снова спросил Зорго Жбан, обращаясь теперь к Володину.
   -- Ха-ха-ха, -- развеселилась тут старуха. -- Не знають, что такое "буянит"! Ха-ха! А ты, милой, поди да и сам узнаешь.
   -- Может, не стоит, -- засомневался осторожный Володин.
   -- Другого выхода нет, -- возразил Зорго Жбан. -- Беглолоп указывает, что лопоеды где-то в той стороне.
   Все четверо -- пришельцы впереди, Володин и бабка чуть сзади -- отправились на кухню. Там среди развешенного на веревках белья обнаружился заросший недельной щетиной коренастый мужичок лет так тридцати пяти. Он сидел за щербатым столом, на котором стояли почти пустая бутылка "столичной" и тарелка с надкусанным увядшим огурцом, что-то неразборчиво пел, и по щеке его катилась одинокая скупая слеза. Судя по всему, это и был тот самый Ванька Сидоров, о котором было сказано, что он "пьеть и пьеть кажий божий день", "буянит" и что "спасу от него никакого не стало".
   -- Вот, полюбуйтесь, -- сказала бабка, поджимая недовольно губы.
   -- Кажется, лопоеды там. -- Зорго Жбан ткнул пальцем в сторону железной мойки, доверху заваленной грязной посудой.
   Между тем Сидоров -- это был действительно он -- поднял на пришельцев полные слез глаза. Примерно минуту ему понадобилось на то, чтобы сообразить, что в комнате он не один. Он все смотрел и смотрел на пришельцев и вдруг совершенно трезвым голосом констатировал:
   -- Белая горячка, факт. Уже и черти приходят.
   После чего без всякого видимого повода с яростным воплем кинулся на пришельцев. Все четверо, не мешкая ни секунды, бросились вон. Бабка -- к себе в комнату, остальные -- прямиком на лестницу. Только гул от топота пошел. Сидоров же, спьяну зацепившись одной ногой за другую, грохнулся со всего маху на пол, но тут же вскочил опять, схватил деревянную скалку и тоже бросился вон из квартиры. За дверью он узрел подымающегося по лестнице милиционера, но это не только не остудило его, но, наоборот, разъярило еще больше. Должно быть, отуманенный алкоголем мозг уже не мог мгновенно переключаться с одного на другое, и сизая форма блюстителя порядка почудилась ему чешуйчатой шкурой зеленого змия.
   -- А-а-а! -- заорал Сидоров, дико вращая глазами.
   И что было сил обрушил скалку на голову милиционера. Не готовый к такому обороту дел, блюститель порядка не успел защититься. Его фуражка, сбитая ударом скалки, сизым блинчиком слетела на нижний лестничный пролет, а сам он, обливаясь кровью, рухнул на ступеньки.
   "Нападение на представителя органов правопорядка при исполнении... с нанесением тяжелых телесных повреждений... До семи лет", -- подумал машинально Володин, который с пришельцами спрятался на площадке этажом выше.
   Сидоров между тем, воинственно поглядев по сторонам, бросил скалку на пол и поплелся во двор. Там он, стиснув зубы, долго и сосредоточенно гонялся за дразнившими его ребятишками, которые, ловко ускользая от него, не переставали кричать: "Сидоров, а я тебя не боюсь!" Потом это ему, в конце концов, надоело. Он остановился, топнул сердито ногой, плюнул и -- злой, насупленный -- пошел прочь со двора. Через полчаса его видели в пивной на базаре, как раз напротив районного отделения милиции. Еще через час -- на соседней улице, где он в чьем-то дворе старательно вытирал потное лицо и руки о висевшую там на веревке свежевыстиранную майку, одновременно с этим отбиваясь от наскакивавшей на него хозяйки белья. Хозяйка вопила во все свое горло, он же пытался ей объяснить, что Луна от Земли далеко, а он, Сидоров, близко. Тут-то его и повязали.
   -- Прилетели, соколы, -- радостно куражился он, когда два милиционера заламывали ему за спину руки. -- Что ж, вяжите. Сила ваша.
   Но у железного фургона он вдруг заупрямился.
   -- За что берете, гады!? -- взвыл он, упираясь ногами в дверь. -- Эх, волки позорные, показал бы я вам, кабы не руки в кандалах... И маладо-ога канаго-она несут с разбитой голово-ой...
   Милиционеры увесистыми пинками вогнали его внутрь фургона и захлопнули дверь.
  
  

3

  
   Как только Сидоров убрался со двора, Зет Зур, Зорго Жбан и Володин снова пробрались в его квартиру. Они тщательно обыскали в ней все закоулки, но положительного результата это не принесло -- лопоедов уже и след простыл.
   В мрачном молчании они спустились по лестнице вниз.
   -- Опять мы их упустили, -- сказал предводитель пришельцев уныло.
   -- Не совсем, Командор, -- возразил его помощник. -- Беглолоп указывает, что они все еще где-то поблизости.
   -- Как?! -- воскликнул Зет Зур. -- Где же они?
   -- Точно не могу сказать, но... Командор, или я сошел с ума, или... Или они под землей.
   -- Под землей?! -- растерялся Зет Зур. -- Как такое может быть?!
   -- Сам не понимаю... Подождите... Кажется, они перемещаются... Туда. -- Зорго Жбан махнул лапой в сторону подворотни, за которой располагалась проезжая часть улицы.
   -- Позвольте мне, -- вмешался тут Володин.
   -- Не мешайте, -- отмахнулся от него Зет Зур.
   -- Но я, кажется, догадываюсь, в чем здесь дело.
   Пришельцы вопросительно на него посмотрели.
   -- Я думаю, что лопоеды в канализации.
   -- В канали... где?
   -- Да в канализации же. Это такая система из труб и... и... труб такого большого диаметра и... В общем, для транспортировки отходов она. Помните унитаз в моем доме? Они тогда тоже через канализацию удрали.
   -- И куда же она ведет, эта ваша кана... ли... вация?
   -- Да никуда не ведет. Вернее, куда угодно ведет. Она весь город охватывает, только под землей.
   -- Под землей?
   -- Да, под землей... Мне кажется, нам нужно немедленно отсюда убираться, -- добавил Володин чуть погодя, нервно поглядывая по сторонам.
   День был тихий, солнечный, и во дворе, несмотря на ранний еще час, было довольно-таки людно. И кое-кого из находившегося там народу уже явно заинтересовала необычная внешность спутников Евгения Павловича. Не каждый, должно быть, день рядовым жителям Новочеркасска приходилось сталкиваться с инопланетянами. Давешние ребятишки, те самые, что дразнили недавно Сидорова, столпились теперь поодаль, с интересом на них поглядывая, какая-то тетка, развешивавшая на веревках белье, тоже остановилась, а из глубины двора с шахматными досками под мышками уже подтягивались два пенсионера, неторопливо закуривая на ходу.
   -- Пожалуй, вы правы, -- согласился Зет Зур. -- Излишнее внимание нам ни к чему. Идем.
   Они двинулись в подворотню, а ребятишки и пенсионеры, вполголоса зашушукавшись, сейчас же зашагали следом.
   На улице пришельцы и Володин остановились подле крышки канализационного люка.
   -- Думаю, что лопоеды сейчас там, -- уверенно заявил Зорго Жбан.
   -- Точно?
   -- Беглолоп никогда не обманывает.
   Зет Зур чуть ли не с любовью посмотрел на Володина.
   -- Ах, Евгений Павлович! -- воскликнул он. -- Вы -- наше спасение!
   Володин скромно улыбнулся.
   -- Рад стараться, -- пробормотал он.
   -- Помнится, шестьсот лет назад, когда мы были на Денебе... -- начал тут Зорго Жбан, глядя на крышку люка, но Зет Зур его оборвал:
   -- Не отвлекайтесь. Нам нужно торопиться, иначе лопоеды опять от нас удерут.
   -- Виноват.
   Поднатужившись, пришельцы приподняли крышку люка и откатили ее в сторону. При этом они едва не отдавили ногу какой-то пожилой сухопарой даме, слишком близко к ним приблизившейся. Возмущенная дама сейчас же разразилась негодующими возгласами.
   -- Вы что, не видите, что ли?! Ослепли совсем?! Чуть с ног не сбили!
   -- Проходите, гражданка, -- посоветовал ей Володин.
   -- А вы мне не указывайте, -- снова взвилась дама. -- Я сама знаю, когда мне проходить! И куда только милиция смотрит!
   -- Да проходите же! -- повторил Володин, закипая. -- Не задерживайтесь. Вы что, не видите, что здесь люди работают, а вы нам мешаете?!
   -- А вы не хамите, -- не унималась дама, размахивая зонтиком. -- Я сама знаю, когда мне проходить. Туфли вон перепачкали!
   Володин надулся, покраснел, как помидор, и медленно с нажимом произнес:
   -- Убирайтесь!
   Дама испуганно на него посмотрела и побежала прочь.
   -- Хам! -- крикнула она издали. -- Я на вас милицию напущу!
   -- Да хоть целое отделение, -- крикнул Володин в ответ, но все же поглядел на всякий случай по сторонам.
   Милиции пока что нигде не было видно. Зато толпа вокруг охотников за лопоедами собралась уже изрядная. Слышались отдельные реплики и замечания.
   -- Это кто ж такие?
   -- Да сантехники, наверное. Я слышал, у них новая форма теперь. С противогазами.
   -- А зачем им противогазы?
   -- Как это зачем? А ты попробуй по этим канализациям полазить. Этим канализациям, знаешь, уже сколько лет? Десятки, если не сотни. Там отходы уже так слежались, что образовались сильнейшие яды. Как вдохнешь разик-другой, так и заказывай себе место на кладбище. Если успеешь.
   -- Да какие они сантехники?! Те обычно на зиму раскапывают. Раскопают на зиму всю дорогу, а потом ходи за два квартала. А эти...
   -- Эти пока что не раскапывают. Эти пока что только люк отворотили.
   -- А может, это саперы?
   В толпе разом замолчали, обдумывая эту очередную гипотезу.
   Давешние ребятишки, совсем осмелев, уже трогали пришельцев за разные части их внушительных тел. "На черепашек-ниндзя похожи", -- предположил один из них. Традиционно немногословный Зорго Жбан разговорился сейчас вовсю.
   -- Это беглолоп, -- охотно объяснял он. -- Такой специальный прибор для выслеживания лопоедов. А это дезинтегратор. Да, тот самый... Осторожнее... Нет, в руки дать не могу. Слишком уж это опасно. А это...
   -- А это ты объяснишь потом, -- оборвал его Зет Зур. -- Ишь, говорливый какой... В общем так, в колодец полезет... -- Тут он замолчал, глядя то на Зорго Жбана, то на Володина. Внутри у Евгения Павловича все оборвалось. -- Ты!
   Зеленый чешуйчатый палец ткнулся в выпуклую грудь помощника Командора.
   -- Я?! -- пробормотал тот. -- А может... -- Он заглянул в колодец. -- А может, лучше из дезинтегратора туда? Один разок.
   -- Дезинтегратор для крайних случаев. Все, полезай.
   Было видно, что лезть в колодец Зорго Жбану совсем не хотелось. Тем не менее, кряхтя и что-то неразборчиво бормоча, он послушно полез в люк. После того, как он полностью скрылся из виду, минуты две из колодца не доносилось ни звука. Потом там что-то заскрежетало, да так, что у всех присутствующих по всему телу пошел невольный озноб и свело от омерзения скулы. Потом там что-то громко хлопнуло, и из люка в небо выстрелил мощный фонтан бурой жижи. Толпа с визгом шарахнулась, Володин и Зет Зур тоже. А из люка, семиэтажно матерясь, полез Зорго Жбан. Сказать, что его лупоглазая физиономия выражала сильнейшее негодование, значит не сказать ничего. Он озирался по сторонам просто-таки с неописуемой яростью.
   -- Дезинтегратор применять не стоит, -- поспешно проговорил Зет Зур.
   И его помощник ограничился лишь тем, что, разбрызгивая во все стороны нечистоты, принялся шумно отряхиваться. Толпа снова с визгом шарахнулась, но тут же вернулась, с энтузиазмом комментируя происходящее.
   -- Я же говорил, там такие яды!
   -- Да, работенка у них еще та. Интересно, им за вредность доплачивают?
   -- А то. Такой гадостью каждый день дышать.
   -- Вы только поглядите, настоящий грязевой гейзер.
   -- Да не гейзер то. Там трубу прорвало.
   -- Ишь, какой догадливый. И пошутить будто нельзя.
   -- А вонища-то, вонища!
   -- Надо было тряпочкой заткнуть. Вона как хлещет.
   Фонтан, впрочем, к этому моменту уже потерял почти всю свою мощь, а вскоре исчез совсем.
   -- Ща колодец наполнится и по дороге потечет, -- заметил кто-то дальновидно. -- Хорошо хоть я на Котовского живу. На подъеме.
   -- Ты на подъеме, а нам что делать? Нюхать, что ли?
   -- Да я-то тут причем?
   -- Эх, надо было тряпочкой заткнуть. Слышь, служивый, может слазиешь еще разок? Мы тебе тряпочку дадим.
   -- Какая тряпочка, -- проворчал Зорго Жбан, обтираясь пучком травы. -- Там не видно ни хрена. И вообще, ты лучше меня сейчас не трогай.
   -- Что, гражданин, нарушаем? -- раздалось тут рядом с ним.
   Пришелец в запальчивости повернулся, но, увидев перед собой сизую форму милиционера, смущенно потупился.
   -- Капитан милиции Петренко, -- представился милиционер. -- Попрошу ваши документы.
   Пришельцы переглянулись.
   -- Нет у нас документов, -- насупился Зорго Жбан.
   -- Тогда наряд на проведение работ.
   -- Нет у нас никакого наряда.
   -- Тогда пройдемте со мной.
   Толпа, явно симпатизировавшая пришельцам, возмущенно зашевелилась.
   -- Да какие у служивого документы, капитан?!
   -- Это же сантехники. Работают себе. У нас это... трубу прорвало.
   -- Разберемся, -- сказал капитан. -- Следуйте за мной.
   -- Вы там будете разбираться, а у нас тут говно будет по дороге течь, -- снова возмутились в толпе.
   Милиционер окинул собравшихся строгим взглядом и, надсаживаясь, закричал:
   -- Попрошу не скапливаться. Р-разойтись!
   -- А почему мы должны куда-то идти? -- спросил у него Зет Зур.
   Милиционер оказался терпеливым.
   -- А потому, -- сказал он спокойно, -- что я, как представитель власти, так решил.
   -- Власти?! -- Зет Зур как-то разом увял. -- Но мы не можем сейчас. У нас здесь очень важное дело. Видите ли, на вашу планету проникли два лопоеда. А мы прилетели с другого конца галактики, чтобы их поймать. -- Командор с беспомощным видом огляделся по сторонам. -- Землянин Володин может это подтвердить.
   Слушая эту речь, милиционер с понимающим видом кивал, но, когда настала его очередь говорить, проявил непреклонность.
   -- Очень хорошо, -- сказал он. -- Вот на эту тему мы сейчас с вами и побеседуем. Только давайте для начала пройдем в отделение. Там тихо, спокойно, там самое удобное для этого место.
   -- Вы так думаете?
   -- Конечно, конечно.
   -- Но землянин Володин... -- начал было Зет Зур опять и замолчал, продолжая растерянно озираться.
   Евгения Павловича нигде не было видно. В тот момент, когда появился милиционер, у него наступило, наконец, запоздалое отрезвление, и он трусливо ретировался, рассудив, что на алтарь служения Галактическому Сообществу положил уже достаточно и сил и средств -- одна только китайская ваза чего стоила, не говоря уже о телевизоре, разбитых оконных стеклах и сорванной с петель двери. Уж как-нибудь пришельцы обойдутся теперь без него. К тому же как человек коммерческого склада он органически не переносил милицию во всех ее видах, полагая, что лучше от нее держаться подальше. И потом... Этот запах! Слишком уж тяжелый для тонкий психики Володина удар нанесло выплеснувшееся из колодца дерьмо по романтическому ореолу пришельцев...
   Не обнаружив Володина, пришельцы понуро зашагали за капитаном. Толпа молча расступилась, а какая-то старушка, поглядев на них жалостливыми глазами, заголосила:
   -- И куда же вас повели-и?! И куда же вас под белы ру-ученьки?!
   -- Заткнись, бабка! -- цыкнули на нее из толпы. -- Не видишь разве, красюковских мясников повязали.
   В толпе тотчас зашумели, протестуя против такого несправедливого предположения.
   -- Ты думай, прежде чем языком попусту молоть!
   -- Так и по зубам схлопотать недолго.
   -- Ишь, какой, я и сам кому угодно могу!
   -- А трубу-то, трубу кто затыкать будет?
   -- Да иди ты со своей трубой!
   -- Дак течет же.
   И тут кто-то из только что подошедших, не разобравшись, должно быть, в ситуации, отважно и с возмущением крикнул, прячась, впрочем, за спинами впереди стоящих:
   -- Наших русских евреев бить!
   Толпа так и грохнула. Снова посыпались реплики.
   -- Вот так отколол!
   -- Захочешь -- не придумаешь!
   -- Дядя, ты откуда такой взялся?!
   -- Братцы, айда в отделение, -- предложил тут кто-то смеясь. -- Посмотрим, что там.
   -- Еще чего! -- возразил недовольно другой. -- Будто делать мне больше нечего.
   Толпа разделилась. Часть разошлась по своим делам, другая, шумно переговариваясь, зашагала вслед за милиционером и пришельцами. В помещение, впрочем, вошли только последние, остальные же остались снаружи, высказывая всевозможные предположения по поводу происходящего.
   В приемном отделении милиции было немноголюдно. На скамеечке у стены, дожидаясь когда ими займутся, скучали две размалеванные девицы весьма легкомысленного вида. За стойкой под бледной ксерокопией висевшего на стене портрета Брюса Ли сидел капитан с красной повязкой дежурного на рукаве, и там же, у стойки, только по другую ее сторону, стоял еще один милиционер -- какой-то улыбающийся во весь рот лейтенант. А рядом с ним, как неприступный морской утес, возвышалась громадная мрачного вида тетка, время от времени повторявшая: "Верните в семью кормильца".
   Когда пришельцы и капитан вошли, лейтенант оглянулся и весело закричал:
   -- А вот и он! Я ж говорил, что он скоро придет. Привет, Петренко!
   -- Здравствуйте!
   -- Кого это ты там привел? Нудистов, что ли?
   Лейтенант засмеялся.
   -- Не, -- возразил дежурный капитан, окидывая пришельцев внимательным взглядом. -- Нудисты -- это которые голые. А эти в балахонах каких-то. Наверное, зеленые какие-нибудь.
   -- Вот они, гримасы перестройки, -- сказал лейтенант.
   -- Мы -- громобои, -- объявил Зет Зур с достоинством.
   -- И-и, разговаривает, -- хихикнул лейтенант.
   -- Громобои?! -- удивился капитан. -- Не слыхал про таких. Про зеленых слышал, про социал-демократов, про пидорасов всяких тоже слышал, а вот про громобоев нет. Это кто ж такие?
   -- Да чего вы привязались к людям? -- сказала тут одна из девиц. -- Может, они за правду борются.
   -- А ты, Аникеева, молчи, -- сказал лейтенант. -- С тобой мы еще разберемся... Слушайте, а чего это так дерьмом воняет? Петренко, ты там, случайно, не наступил нигде? -- Он хохотнул.
   -- Мы прилетели с другого конца галактики, -- сообщил Зет Зур. -- Чтобы поймать двух лопоедов, которые прошлой ночью проникли на вашу планету. Земляне, предлагаем вам вступить в контакт с инопланетным разумом.
   -- Во чешет! -- восхитился лейтенант. -- Петренко, ты где их таких раскопал?
   -- Где раскопал, там уже нет.
   -- Верните в семью кормильца, -- потребовала тут тетка.
   -- Слушайте, а ведь и вправду дерьмом воняет, -- проговорил дежурный капитан, принюхиваясь. -- Эй, Аникеева, открой-ка форточку.
   -- Да открыта уже.
   -- Так окно распахни. Обе створки. -- Капитан замолчал и как-то очень уж подозрительно уставился на Зорго Жбана. -- Смирно! -- рявкнул он вдруг. -- Руки по швам! Снять балахоны!
   Пришельцы замерли в неподвижности.
   -- Значит, балахоны вы снимать отказываетесь? -- спросил капитан, как-то нехорошо прищуриваясь.
   -- Как же мы можем что-то там снимать, если вы приказали нам держать руки по швам? -- сказал Зет Зур угрюмо.
   -- Гляньте-ка, он еще и язвит, -- снова развеселился лейтенант. -- Слушай, милой, ты хоть соображаешь, куда попал?
   -- Да отстаньте вы от людей, -- опять заступилась за пришельцев Аникеева.
   -- Сантехники они вроде, -- сказал тут Петренко.
   -- Сантехники?
   -- Ну да. Документов, правда, никаких. Да и поведение, честно говоря, какое-то подозрительное. Вот я их и... Слушай, Васильич, -- обратился он к дежурному капитану, -- а в "лягушатнике" сейчас свободно?
   -- Да почти. Сидят там два мазурика.
   -- Ну так ты запри моих сантехников пока там. Пусть посидят, подумают. А мне тут еще по одному делу отлучиться надо. Через часок вернусь.
   -- А ты сперва протокол составь, а потом и иди.
   -- Да у меня времени сейчас нет. У меня тут, понимаешь, звонок один с утра был. По поводу нашего Сидорова. Так я послал Шишова, но что-то его до сих пор нет. Надо бы разобраться.
   -- А что ты Шишова одного послал? Надо было еще кого-нибудь. Он же буйный, Сидоров этот.
   -- Ничего, справится. Ну так как, сажаешь ты моих сантехников?
   -- Нет, без протокола никак не могу. А если комиссия? Сейчас, знаешь, как шмонают? Что я им скажу?
   -- Да ладно тебе. Будто в первый раз, что ли? Говорю же, через час буду здесь.
   -- Ну, Петренко, подведешь ты меня под монастырь... Семенов, -- обратился дежурный к лейтенанту, протягивая ему ключ, -- давай этих двоих в "лягушатник", только этого сначала в душ... Фу, провоняли тут у меня все! Эй, Аникеева, у тебя там духи какие-нибудь есть?
   -- Фиг тебе, а не духи!
   -- Ты как со мной разговариваешь? Я тебе что -- дешевка какая-нибудь?
   -- Нормально я разговариваю.
   Лейтенант жестом указал пришельцам следовать в коридор.
   -- А что такое "лягушатник"? -- спросил у него Зорго Жбан.
   -- Сейчас узнаешь, -- хохотнул лейтенант. -- Ну, давайте, шевелите оглоблями, з-зеленые!
   Пришельцы вышли из приемной и зашагали по коридору. Вслед им все еще неслись реплики продолжающейся между капитаном и Аникеевой перепалки:
   -- Ты где находишься, воровка?!
   -- А ты что, застукал меня?!
   -- Я тебя спрашиваю, ты где находишься?!!
   -- Нет, ты мне скажи, застукал меня, да?!!
   -- Верните в семью кормильца, -- снова раздался голос мрачной тетки, и это было последнее, что услышали пришельцы перед тем, как за ними захлопнулась дверь. Отвести Зорго Жбана в душ лейтенант, видимо, поленился, а может, просто забыл.
   "Лягушатником" оказалась узкая продолговатая комната, в которой у стен стояли деревянные двухэтажные нары, и на двух из них возлегали неряшливого вида субъекты. Окно там было одно-единственное, да и то забранное решеткой.
   -- Эй, Хомяк, -- сказал один из субъектов, приподнимаясь. -- Ты только погляди, кого это к нам засунули.
   Хомяк поглядел.
   -- Театр, что ли?
   -- Да не театр, а цирк... А что это так воняет?
   -- Сейчас узнаем. Эй, вы кто ж такие будете?
   Но пришельцы, потрясенные происшедшим, не обратили на субъектов ни малейшего внимания.
   -- Настало время применить дезинтегратор, -- решительно заявил Зет Зур после недолгой паузы.
   Минут через двадцать в приемное отделение милиции ворвался капитан Петренко.
   -- Васильич! -- накинулся он на дежурного. -- Я же тебя просил не отпускать моих сантехников!
   -- Каких сантехников? -- испугался дежурный.
   -- Ну, этих, в балахонах.
   -- Так я и не отпускал. С чего ты взял?
   -- Как же -- не отпускал, если они только что мимо меня в сторону Соцгорода пробежали.
   -- Не может быть, -- всполошился Васильич. -- Ключ же у меня. Вот он. Как бы они смогли без него выйти? Нет, ты что-то путаешь.
   -- А кого же я тогда, по-твоему, видел?
   -- А я почем знаю, -- заявил Васильич и, смягчившись, добавил: -- Да то, может, другие какие были.
   -- Да нет. Я эти рожи ни с кем не перепутаю.
   -- А чего мы спорим-то? Давай пойдем да посмотрим, делов-то... Семенов, все равно ничего не делаешь, посиди пока тут.
   Они прошли к нужной двери и отомкнули замок. И замерли на пороге, потрясенные тем, что увидели. Доброй половины противоположной стены в "лягушатнике" не было. Не было даже каких-либо свидетельств, что она -- стена то есть -- вообще там когда-либо была, ну там развалин каких-нибудь, кирпичей, штукатурки. Она просто-напросто исчезла, будто целиком испарилась. Сквозь проем была видна улица с проезжающими по ней автомобилями, прохожие, деревья, два каких-то пацаненка с любопытством заглядывали внутрь. Чуть поодаль с выражением непередаваемого изумления на лице стоял бородатый мужик в грязном фартуке и с лопатой через плечо. В самой же комнате было совершенно пусто -- ни инопланетян, ни "мазуриков".
   Милиционеры ахнули.
   -- Едрить твою!.. -- пробормотал Васильич.
   -- Я в них сразу почувствовал что-то такое... Недаром задержал.
   -- Лучше бы ты мимо прошел.
   Понемногу блюстители порядка пришли в себя.
   -- Значит, так, -- сказал Васильич. -- Действовать надо быстро. Ты беги -- вызывай ОМОН, а я Семен Игнатьевичу пойду звонить... Ну, ешкин кот!
  
  

4

  
   Далее события закрутились с калейдоскопической быстротой. Не прошло и пяти секунд, как Петренко пулей вылетел из дверей отделения.
   -- Где они?! -- заорал он, дико вращая глазами.
   Лейтенант Семенов, вышедший на пару минут покурить, с испугом на него уставился.
   -- К-кто?!
   -- Сантехники! -- заорал Петренко пуще прежнего и принялся озираться по сторонам в поисках свободной машины. Как назло, стоянка была пуста.
   -- Какие сантехники? -- не понял Семенов.
   -- Те, что в зеленых балахонах были!
   Недокуренная сигарета выпала из разинутого рта лейтенанта.
   -- Как?! -- пробормотал он. -- Неужто сбежали!?
   Вместо ответа Петренко окинул улицу взглядом еще раз и крикнул:
   -- Где Карнаухов?
   -- Уехал.
   -- Как уехал! Куда?
   -- Да в Смешанный. Там колбасу копченую завезли... Да ты не волнуйся, Петренко. Мы на тебя тоже заказали...
   -- В гробу я видал твою колбасу. Тут такое...
   -- С сантехниками что-то?
   -- Никакие они не сантехники!
   -- Да ну! -- изумился Семенов. -- То-то мне рожи их...
   -- Вот тебе и "ну"! -- Петренко окинул улицу в третий раз. -- Ладно, -- решился он наконец, -- и без машины догоним. За мной?!
   И, ни слова больше не говоря, оба блюстителя порядка припустили по тротуару в сторону Спортивной. Еще несколько милиционеров, хлопнув разбитыми дверями, выбежали с демократизаторами в руках из отделения и, громко бухая ботинками по асфальту, устремились за ними. Зеваки, изрядно к этому моменту поредевшие, какое-то время с недоумением переглядывались, потом, разрождаясь по поводу происходящего всевозможными догадками, тоже побежали следом.
   Минут через пять они добежали до того места, где улица Южная, переименованная какими-то кретинами в улицу Мацоты, пересекалась с улицей Спортивная. Тут милиционеры остановились, тяжело дыша и озадаченно озираясь по сторонам. Куда бежать дальше, было не очень понятно. Прямо по курсу совершенно пустая улица упиралась в желтого цвета железнодорожный вокзал. Слева тянулась металлическая ограда больничного парка, а чуть далее на автобусной остановке стояли в ожидании люди. Вдалеке, сопровождаемый негромким громыханием, из-за поворота вывернул красно-белый кирпичик трамвая.
   Тут к милиционерам подвалила основная масса преследователей. Кто-то крикнул:
   -- Да вон же они!
   Петренко поглядел в указанную сторону и увидел, что столь ненавистные его сердцу сантехники бегут тремястами метрами далее по Спортивной в сторону Соцгорода.
   -- У гады! -- скрипнул зубами Петренко и первым бросился дальше.
   Толпа, не слишком осведомленная об истинной подоплеке этой погони, с радостным гиканьем бросилась следом. По мере ее продвижения к Соцгороду она все больше и больше обрастала помощниками самого разнообразного толка. Преимущественно это были либо представители праздно шатающейся молодежи, либо невесть откуда взявшиеся дружинники с красными повязками на руках. Вскоре она превратилась в громадную орущую и улюлюкающую толпу с сизым ядром милицейских мундиров во главе. Словно сметающий все и вся ураган, она промчалась по улицам города, и казалось, что нет и не может быть в природе такой силы, которая смогла бы ее остановить. На улицах мгновенно образовались автомобильные пробки. Одной из застрявших в этих пробках машин оказался знакомый нам милицейский фургон с томящимся в нем сантехником Сидоровым. Минут десять милиционеры, сидевшие в кабине, с обалделым видом пялились на царящее вокруг них столпотворение, после чего, молча переглянувшись, выбрались оба из машины и присоединились к погоне. И ни тот, ни другой не увидели, как ручка на железной двери фургона вдруг тихонечко повернулась, потом эта дверь тихонечко отворилась, и из-за нее, как синюшная физиономия восставшего из могилы зомби, высунулась помятая, заросшая недельной щетиной физиономия сантехника Сидорова.
   А по кварталам уже ползли зловещие слухи.
   -- Слыхали?! Уголовники-смертники, говорят, из тюряги сбежали!
   -- Да ну!
   -- Точно говорю. Сто человек, а может, и больше...
   -- Да ну, какие там уголовники. Это Майкл Джексон в город приехал. В ДК НЭВЗа будет выступать, вот и бегут туда за билетами.
   -- Не может быть. А кто он такой, этот Дже... Зю...
   -- Да артист один вроде. Из этой... Америки, что ли.
   -- А бегут-то куда?
   -- Да за билетами, наверное.
   -- А вы? Вы тоже за билетами?
   -- Ну... Если достанется...
   -- Да не, уголовники это. Точно вам говорю.
   -- Пожа-а-ар!!
   -- Чур меня! Где?!
   -- Да на хлебозаводе!
   -- А дыма чего ж не видать?
   -- Да ветром, видать, отнесло.
   -- Не, -- сказали, помолчав, -- без дыма пожаров не бывает.
   -- А чего ж мы тогда туда бежим?
   -- Да фиг его знает!
   -- Ну вот вы, например, чего туда бежите?
   -- Да фиг его знает. Все бегут, и я бегу.
   -- Вот это и называется "стадный инстинкт".
   -- Молчал бы уж, умник!
   -- Нет, братцы, правильно мне сегодня бабушка говорила: началось вторжение инопланетян!
   -- Ну ты, дядя, и сказанул!!
   -- У тебя, часом, голуби на чердаке не завелись?
   -- Сами вы!..
   -- Да это он, наверное, фантастики начитался. Сейчас много всякого барахла в "молодой гвардии" издают.
   -- Мамой клянусь!..
   -- И откуда же они, по-твоему, прилетели?
   -- Да есть одна такая планета. Цеферебус...
   -- Как-как?
   -- Цеферебус... Про нее еще в прошлом году в "Науке и жизнь" писали...
   -- Хм, далеконько.
   -- Да ладно вам. Какое там еще вторжение инопланетян! Скорее всего, там талоны на что-нибудь выдают.
   -- Талоны?
   -- Ну да. На масло там... Или на эту... бумагу какую-нибудь...
   -- Какую такую бумагу?
   -- Да ту самую, с какой ты на нужник ходишь!
   -- Ух ты! Туалетную, что ли?
   -- Ага, туалетную.
   Услышав о талонах, в толпе молча прибавили бегу.
   Всё, однако, имеет в этом мире конец. Не стала исключением и наша погоня. Пробежав чуть ли не в самое начало улицы Свободы, людские волны заплескались подле стен старого заброшенного трехэтажного дома, в котором еще совсем недавно располагалась детская поликлиника.
   -- Там они! Там! -- кричал хриплым прокуренным голосом какой-то невзрачный на вид мужичок и от избытка чувств рвал на груди рубашку. -- Собственными глазами видел, как они туда забежали!..
   Слезящиеся от беспробудных пьянок глаза его часто-часто помаргивали. Он то и дело пытался вбежать в дверь, но в самый последний момент почему-то останавливался. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы давешние дружинники с красными повязками на руках не оттащили его за руки прочь.
   Остальным ворваться в дом помешала милиция.
   -- Ничего, ничего, -- бормотал Петренко, выстраивая вокруг дома жиденькую шеренгу из дружинников и милиционеров. -- Теперь они точно от нас не уйдут!
   Возможность немедленного штурма он даже и не рассматривал, так как очень хорошо был осведомлен о страшных разрушительных свойствах неведомого оружие пришельцев, уничтожившего часть стены в "лягушатнике". Быть героем, конечно, ему не хотелось.
   -- Внимание! -- разнесся по окрестностям его усиленный мегафоном голос. -- В доме! Ваше дальнейшее сопротивление бессмысленно! Вы окружены! Во избежание ненужных жертв предлагаю немедленно сдаться! На размышления даю десять минут! Время пошло!
   Подле дома воцарилась абсолютная тишина. Сотни пар глаз с напряженным вниманием уставились на темные окна. Потом в задних рядах захныкал какой-то малыш, настойчиво допытываясь, почему "дяденька милиционер такой страшный". Кто-то -- должно быть, отец -- сипловатым баском его утешал:
   -- Да работа у него такая, сынок!.. Вот и лается на всех подряд... Зато какая у него фуражка!..
   Услышав о фуражке, Петренко снял ее и принялся старательно вытирать носовым платком взмокшие лоб и шею. День становился жарким.
   Между тем отпущенные пришельцам десять минут миновали. В доме, однако, по-прежнему не раздавалось ни звука. Не была там замечено и какого-либо движения. Когда прошли еще десять минут, а потом еще пять, Петренко наконец сообразил, что выходить из дома никто не собирается.
   Что делать дальше, он совершенно не представлял. И тут, пронзительно сигналя и раздвигая блестящими боками толпу, к дому подъехали две красные пожарные машины. Многочисленные солнечные зайчики так и сверкали на их надраенных до блеска боках.
   -- Ур-ра!! -- закричали в толпе. -- Сейчас их пеной оттуда выкурим!
   С обеих машин, как сочные наливные яблоки, посыпались рослые и усатые, как на подбор, пожарники. Было видно, что эти спуску не дадут никому. Петренко вздохнул с облегчением.
   Не теряя времени даром, пожарники тут же принялись за дело. Одни стали разматывать шланги, другие заметались по окрестностям в поисках источника воды.
   -- А я знаю, где вода есть, -- вкрадчиво так произнес какой-то старичок в стареньком заношенном костюме с бледной орденской планкой над верхним карманом. -- Тут колонка недалеко. Я знаю, знаю...
   Склоняя голову набок и делая приглашающие жесты, он крадущимся шагом стал просачиваться сквозь толпу. Один из пожарных со шлангом в руках устремился за ним.
   Повеселевший Петренко молодцеватым взглядом окинул шеренгу милиционеров.
   -- Очень хорошо! -- сказал он. -- Не хотите по-хорошему, что ж...
   Ему уже чудилось, как четыре маленькие капитанские звездочки на его погонах чудодейственным образом превращаются в одну большую майорскую.
   Между тем вернулся пожарник -- один, старичка, должно быть, унесло куда-то людским водоворотом. Он сделал отмашку, и в одной из машин сейчас же загудело. Еще один пожарник, держа в руках сверкающий металлическим наконечником шланг, пробрался через толпу в мертвую зону, где в неподвижности и замер, направив шланг в сторону дома.
   Вокруг между тем снова воцарилась абсолютная тишина.
   Время, однако, шло, а ничего такого, что могло бы вызвать у толпы очередной взрыв ликования, пока что не происходило. Помпа продолжала басовито гудеть, пожарник со шлангом в руках продолжал неподвижно стоять, а долгожданная пена все никак не желала идти. Озадаченные этой заминкой люди стали с недоумением переглядываться. По рядам пронесся гул приглушенных голосов, а где-то сзади снова захныкал плаксивый малыш. Наконец, и сам пожарник сообразил, что что-то не так. Он с недоумением заглянул в наконечник, потрусил его зачем-то, потом приложил к уху, послушал, подкрутил озадаченно ус, но все эти его действия также ни к нему не привели. Пена из шланга так и не появилась.
   Гул в толпе стал нарастать.
   И тут, издавая восторженные вопли, из соседнего двора прибежал рослый волосатый мужик и, захлебываясь от волнения, сообщил, что у него из водопроводного крана течет пиво.
   Толпа вздрогнула, как единый живой организм.
   -- Не может быть! -- выкрикнул кто-то.
   -- Мамой клянусь!
   Ни слова больше не говоря, мужик повернулся и кинулся в обратную сторону. Мощный рокот, как от далекой лавины в горах, зародился вдруг в недрах толпы. Часть ее, отколовшись, устремилась за мужиком, остальные, не столь, видимо, преданные поклонники пенистого янтарного напитка, остались на местах. Рванулся было за мужиком и Семенов, однако Петренко схватил его за руку.
   -- А ты куда?!
   -- Ну так это... -- Семенов молча мотнул головой себе за спину.
   -- Перебьешься!
   -- Но...
   -- Ты лучше подумай, как нам этих сантехников из дома достать.
   -- Есть! -- пробормотал Семенов с неохотой.
   Любители дармового пива, впрочем, отсутствовали недолго. Не прошло и пяти минут, как они вернулись, причем вид у них был далеко не такой счастливый, как можно было бы предположить. Яростно отплевываясь и бросая на пожарников недружелюбные взгляды, они остервенело кричали:
   -- Куда же вы, мать вашу, качаете?!
   В ответ, заглушая все на километр вокруг, грянул громовой смех. Лейтенант Семенов, весь от напряжения красный, с бегущими по щекам слезами, приседая и хлопая себя по ляжкам, то и дело выкрикивал:
   -- Ой, не могу!.. Ой, не могу... Напились!..
   Даже Петренко, забыв на мгновение, какого он тут, собственно, лешего находится, улыбнулся. Один из пожарников, давясь смехом, объяснял:
   -- Давление у вас в сети слишком низкое... Вот наша машина его и того... Передавливает... Сворачиваться надо... Не будет делов...
   Между тем в самый разгар веселья к дому подъехал еще один автомобиль. Это был замызганный грязью милицейский уазик, из которого, ведя на поводу овчарку, выбрался кинолог-милиционер. Инцидент с "пивом" был тотчас забыт. Снова грянуло давешнее "ура!". Кто-то в толпе восторженно крикнул:
   -- Сейчас собаку на них напустим!
   Овчарка, обеспокоенная столь многочисленным людским сборищем, оскалилась и глухо зарычала. Кинолог резко натянул поводок.
   -- А ну тихо, Астра! Сидеть!
   -- Серьезная, -- сказали в толпе.
   Собака с неохотой села. К кинологу подбежал воспрявший в очередной раз Петренко. Они начали было о чем-то шептаться, и тут из окна на втором этаже осажденного дома раздалось:
   -- Земляне!
   Все так и вздрогнули. Раздавшийся в окне голос был какой-то странный, вибрирующий и как бы густой. Вокруг снова воцарилась мгновенная тишина. Говорившего видно не было, однако все с жадными вниманием всматривались в темный оконный провал.
   -- Земляне, -- продолжал между тем этот голос. -- Не пора ли нам наконец положить конец этой затянувшейся истерии. Я, Зет Зур, представитель древнейшей цивилизации громобоев, что располагается на другом конце галактики на планете Зузура, предлагаю вам вступить в контакт с инопланетным разумом. В этот грозный для вашего мира час я со всей ответственностью заявляю: страшная опасность угрожает вашему человечеству. Прошлой ночью два космических существа, именуемые лопоедами, проникли на вашу планету. Если в течение ближайших трех дней их не поймать, то гибель вашей цивилизации станет неизбежной. В связи с этим, я, Зет Зур, предлагаю сесть за стол мирных переговоров и совместными усилиями выработать план действий по спасению вашей планеты. Как любят у вас говорить, худой мир лучше, чем когда его нет. Слово за вами.
   Голос умолк. Какое-то время стояла тишина, а потом еще один голос, такой же низкий и такой же вибрирующий, поинтересовался:
   -- А что такое "сраная жопа"?
   В ответ не раздалось ни звука. Все словно бы окаменели, не в силах осмыслить только что прозвучавшее. Так в полном молчании прошло около минуты. Первым в себя пришел капитан Петренко.
   -- Да они же над нами издеваются, -- проговорил он как бы с удивлением.
   Он хотел было сказать что-то еще, но его уже никто не слушал. Грянувший в толпе взрыв возмущения был настолько силен, что разобрать можно было только отдельные фразы:
   -- ...Гады! Гады!..
   -- ...Да за такое и к стенке мало поставить!..
   -- ...Какое все-таки хамство!..
   -- ...Как они могли! Здесь же дети! Де-ети!!..
   -- ...А-а-а-а-а-а-а-а-а!!!..
   Давешний мужичок в разорванной на груди рубашке, изогнувшись ужом, проскользнул сквозь милицейскую шеренгу и швырнул в окно камень.
   -- Вот тебе, Зузура проклятая!
   Два дружинника, подхватив его под руки, зашвырнули обратно в толпу.
   Петренко, чувствуя от столь редкого единения органов и народа волнение, какого никогда не ощущал прежде, тоже какое-то время кричал что-то нечленораздельное, и только какая-то старушка, дождавшись, когда шум немного поутихнет, покачала озабоченно головой и сказала что-то свое:
   -- Так талоны на туалетную бумагу будут выдавать али как? Мне ить газеты использовать здоровье не позволяет. Вот когда была молодая...
   Наконец шквал всеобщего возмущения пошел на убыль. Петренко повернулся к кинологу.
   -- Все, довольно с нас демократических реверансов... Давай, Бородавочников!
   Кинолог отстегнул от ошейника овчарки поводок и, махнув в сторону дома рукой, повелительно крикнул:
   -- Астра, вперед!
   В толпе с воодушевлением поддержали:
   -- Вперед, Астра! Вперед!
   Однако псина рассудила иначе. То ли на нее так подействовала жара, то ли нервное возбуждение окружавших ее людей, только повела она себя совсем не так, как от нее требовалось. Вместо того чтобы бежать со всех лап в дом и хватать там оборзевших пришельцев за их зеленые задницы, она вдруг, извернувшись в каком-то нелепом фантастическом прыжке, со всем своим собачьим остервенением вцепилась в ногу стоявшего рядом пожарника. В образовавшейся тишине сначала, как короткая пулеметная очередь, прозвучал треск разрываемой клыками материи, а следом и вопль несчастного огнеборца. Орошая кровавыми каплями землю, пожарник, подобно сметающему все и вся реслингисту, протаранил своим мощным телом толпу и, подбежав к располагавшемуся невдалеке дереву, продемонстрировал то, как надо действовать во время пожара -- в считанные секунды вскарабкался почти на самый верх. Собака прыгнула было с разгону на ствол, но вскарабкаться вслед за пожарником на дерево не смогла. Все, что ей осталось делать, это с остервенением терзать добытый в бою трофей -- оторванную от комбинезона штанину.
   -- Ату его! -- заорал было кто-то, но почин этот не поддержали. Пожарник вызывал сочувствие. На озорника укоризненно зашикали, а давешняя старушка со вздохом сказала:
   -- За правду страдает служивый.
   Красный от конфуза Бородавочников, пряча глаза, снова посадил Астру на поводок, а поводок привязал к бамперу милицейского уазика. Пожарника позвали вниз, но тот, ссылаясь на то, что чем ближе к небесам, тем спокойнее, остался на дереве.
   Подле дома между тем воцарилось уныние. Что делать дальше, ни милиция, ни зеваки совершенно не представляли. Совершенно обескураженный Петренко озирался по сторонам, покашливал, вытирал платком лицо и шею и то и дело растерянно бормотал:
   -- Грехи наши тяжкие!..
  
  

5

  
   И вот когда казалось, что ситуация окончательно зашла в тупик, осаждающим снова представился шанс.
   Лейтенант Семенов вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и воскликнул:
   -- Ох, я и дурак!
   После чего с самым что ни на есть озабоченным видом принялся озираться по сторонам.
   -- Карнаухов! -- закричал он. -- Карнаухов, ты где?!
   Добровольные помощники отыскались и тут.
   -- Карнаухов! Карнаухов! -- закричали сразу несколько голосов.
   -- Да здесь я, -- откликнулся чуть погодя чей-то ленивый с флегматичными нотками бас.
   -- Иди скорее сюда!
   -- Зачем? -- поинтересовался после паузы бас.
   Семенов недовольно поморщился.
   -- Иди, говорю!
   -- Рассуждает, -- прокомментировали в толпе.
   -- Ща-ас, -- откликнулся наконец бас.
   Толпа раздвинулась. Перед восхищенными взглядами присутствующих, потягиваясь и зевая, образовался здоровенного вида мужик в милицейском мундире. На погонах его красовались сиротливые лычки, а на правой щеке пламенел сложный, как китайские иероглифы, узор.
   -- Ну, вот он я.
   Семенов с улыбкой на него посмотрел.
   -- Да ты не волнуйся, -- сказал он. -- Никто тебя вместо Матросова не погонит.
   -- Да я и не волнуюсь. Мое дело -- баранку крутить.
   Карнаухов зевнул снова, потом засунул за пояс свои здоровенные кулачищи и повел, словно бы разминаясь, плечами. Под туго натянутым мундиром рельефно перекатились могучие мышцы. Над толпой пронесся вздох неподдельного восхищения. Карнаухов же, не обратив на это ни малейшего внимания, замер опять, уставившись поверх головы Семенова куда-то в туманную даль.
   -- Ты колбасу купил? -- спросил у него лейтенант.
   -- Ну, купил.
   -- На всех?
   -- Ну, на всех.
   -- И по скольку?
   -- Как договаривались, по килограмму.
   -- Молодец... Машина-то у тебя на ходу?
   -- У меня все на ходу.
   -- Тогда езжай обратно в отдел и привези нам "черемуху". Надеюсь, что такое "черемуха", мне не нужно тебе объяснять? Ну, чего встал. Езжай давай.
   Карнаухов, однако, не шевелился. По-прежнему держа свои огромные кулачищи за поясом, он с самым что ни на есть непроницаемым выражением разглядывал беспорядочную шевелюру на макушке лейтенанта, потом сказал:
   -- Да ну его, ехать куда-то. У меня в бардачке есть, кажись, пара шашек.
   Лицо у Семенова расплылось в улыбке.
   -- Что ж ты сразу-то не сказал?!
   -- Да я-то почем знал...
   -- Тащи их скорее сюда.
   Карнаухов повернулся и поплелся к машине, бормоча себе под нос:
   -- Ехать куда-то, бензин жечь... Будто дел у меня других нет... А я так хорошо спал...
   Стоявшие на его пути люди почтительно расступались.
   -- Да быстрее ты! -- не выдержал Семенов. -- Вот же флегматик на мою голову!.. Да его самого вместо машины заводить можно. -- Он поискал глазами Петренко. -- Товарищ капитан, разрешите для атаки на дом использовать специальные средства?
   Петренко, не упустивший из разговора подчиненных ни слова, улыбался во весь рот.
   -- Конечно, дорогой ты мой! Разрешаю!
   Он сгреб лейтенанта в объятия.
   -- Да что там, -- бормотал тот смущенно. -- Узнают теперь, что такое милиция в Новочеркасске.
   -- Точно, точно...
   -- Думают, перестройка им все покроет.
   -- Точно, точно...
   И тут из окна осажденного дома снова раздался давешний вибрирующий голос:
   -- Земляне!
   В мгновение ока и Карнаухов, и "черемуха" были забыты. Все внимание снова устремилось на дом. Голос между тем продолжал:
   -- Земляне! Братья! Я, Зет Зур, представитель планеты Зузура, еще раз взываю к вашему космическому самосознанию. Давайте, наконец, забудем обиды и сядем за стол мирных переговоров, чтобы совместными усилиями выработать план действий по спасению вашей планеты. Промедление смерти подобно. Неужели мы, разумные существа, не сможем найти общий язык? Не верю. Я жду от вас положительного ответа. Слово за вами!
   Голос умолк.
   Секунды три-четыре в толпе не раздавалось ни звука, потом кто-то гнусаво сказал:
   -- Разговаривает! Припекло-о!
   -- Ага, чует кошка, чье мясо съела!
   -- Про веру какую-то заговорили.
   -- Баптисты, должно быть.
   -- Ну да, понаехали...
   -- Гнать их в три шеи, и вся недолга!
   -- Точно, вера у нас православная!
   -- И впрямь, видать, припекло!
   -- Сколько веревочке не виться...
   -- И куда только милиция смотрит?!
   Эта последняя реплика вывела Петренко из ступора.
   -- Семенов! -- заорал он. -- Сколько еще ждать?!
   -- Сейчас, сейчас! -- Лейтенант беспомощно оглянулся. -- Ну где же этот чертов флегматик?!.. Карнаухов, твою!..
   Толпа разом взревела:
   -- Карнаухов! Карнаухов!
   -- Да здесь я.
   Давешний здоровяк, растолкав плечами толпу, снова образовался перед лейтенантом.
   -- Тебя только за смертью посылать!
   -- Вот! -- пророкотал сержант, протягивая шашки. -- Целых три штуки.
   -- Это хорошо. По одной на каждый этаж.
   В толпе между тем с недоумением переговаривались.
   -- Это что же за "черемуха" такая?
   -- Да газ один такой... нервно-паралитический. Применяется при захвате особо опасных преступников.
   -- А-а.
   Тем временем Петренко давал Семенову последние указания.
   -- Ты, главное, подальше в окна забрасывай. Чтобы, значит, дым наружу не выходил.
   -- Ага.
   -- И на рожон попусту не лезь. Кинул шашки и сразу назад.
   -- Угу.
   -- Готов?
   -- Так точно, товарищ капитан!
   Семенов весело блеснул в улыбке зубами.
   -- Ну, давай тогда.
   -- Есть!
   Семенов, пригибаясь, будто находился под непрерывным вражеским обстрелом, подбежал к дому и принялся методично швырять шашки в разверстые окна. С первыми двумя, отправившимися на первый и второй этажи, проблем не возникло, а вот с третьей случилась заминка. То ли высоко слишком было, то ли волнение помешало, только злополучная шашка все никак не хотела отправляться по назначению. Уже и дым из нее пошел, а Семенов все с ней возился, кидая куда попало, но только не в окно.
   -- Да брось ты ее, наконец! -- не выдержал Петренко, и лейтенант, чертыхаясь и матерясь, отбежал в сторону, размазывая по лицу сопли и слезы.
   Подле дома начала разыгрываться новая драма. На беду атакующих погода выдалась тихая, ни малейшего ветерка в воздухе не ощущалось. Источаемый шашкой дым, тяжелый, белесый, непроглядный, стал медленно расползаться во все стороны по-над самой землей. Дым повалил и из окон осажденного дома. Вскоре дома не стало видно совсем. Кашляя и матерясь, народ пятился, но в повальное бегство пока что не обращался.
   -- Ну, Семенов! -- Зажимая платком ноздри и рот, Петренко пятился вместе со всеми, то и дело хрипло выкрикивая: -- Назад!.. Назад, кому говорю!.. Ну, Семенов!.. Ну, удружил!..
   Со всех сторон неслись перлы ядреного мата.
   Главный виновник происходящего, воспользовавшись всеобщей сумятицей, куда-то исчез. Петренко же, подобно капитану, который обязан покидать тонущее судно в последнюю очередь, бежал позади всех, пинками подгоняя особо неповоротливых.
   -- Да отходите, леший вас задери!.. Назад! Назад!.. Увеличиваем зону еще на пятнадцать... нет, на двадцать... нет, на тридцать метров... Где же этот треклятый ОМОН?..
   И тут -- о чудо! -- в непроглядном, казалось бы, мареве возникло движение. Какая-то фигура с явно человеческими очертаниями, размахивая руками, возникла вдруг там, постепенно обретая отчетливость.
   -- Ага, не нравится! -- заорал кто-то злобно.
   Возглас поддержали яростным гулом.
   Фигура же, материализовавшись через пару секунд окончательно, превратилась... в сантехника Сидорова. Ярости осаждающих не было предела.
   -- Сволочь! -- кричал Петренко, размахивая выхваченным из кобуры незаряженным огурцом, который положила ему туда для обеда заботливая супруга. -- Ты заодно с ними?! Да?!.. Да я тебя на пятнадцать суток! Ты у меня до конца дней своих с параши не слезешь!
   Ничего не понимая, но твердо веря, что весь этот спектакль разыгрывается из-за него одного, Сидоров бухнулся перед капитаном на колени и, протягивая к нему руки, содрогаясь в душераздирающих приступах кашля, отчаянно закричал:
   -- Не губи-ите!
   Его не слушали. Множество рук протянулись к нему, множество ног подняли его пинками с земли.
   -- В "раколовку" его! -- распорядился Петренко.
   Сидорова потащили в железный фургон. Сантехник же, ничего уже не соображая, думая, будто тащат его на немедленную казнь, сопротивлялся, как мог. Силы, однако, были слишком неравные. Не прошло и минуты, как дверь фургона снова за ним захлопнулась -- во второй уже раз за этот день.
   Подле дома между тем снова возникла сумятица. В тот момент, когда Сидорова зашвыривали в фургон, из темного дверного провала вылетел обезумевший от страха и боли кот. Почему этот кот выбежал именно сейчас и что он все это время делал в объятом удушливым дымом здании, так никто и не узнал. Однако вопрос этот возник в головах некоторых осаждавших сразу. И в первую очередь, видимо, у лейтенанта Семенова, чем тот, желая реабилитировать себя в глазах коллег, не преминул воспользоваться.
   -- Держите, держите его! -- дурным голосом закричал он. -- Вдруг это один из них превратился!
   Петренко с удивлением на него воззрился.
   -- Ох и дурак! -- пробормотал он, засовывая огурец обратно в кобуру.
   Кот же, никем не останавливаемый, ничего перед собой не видящий, черным снарядом промчался мимо остолбеневших милиционеров и, врезавшись в колесо уазика, рухнул совсем рядом с привязанной там овчаркой. Издав утробное ворчание, овчарка дважды рванула повод, и он лопнул. Однако пришедший в себя секундой ранее кот, увидев над собой страшную оскаленную пасть, с мгновение ока растворился среди колес стоявших вокруг автомобилей. Зубы овчарки клацнули вхолостую. Так бы собака, возможно, и успокоилась бы, если бы за минуту до того, затравленный удушливым дымом, с дерева не спустился пожарник. Он стоял в кругу своих коллег, горько сетуя на судьбу, и грозную опасность увидел только в самый последний момент. Снова, как пулеметная очередь, раздался треск разрываемой клыками материи. Снова раздался и душераздирающий вопль. Не прошло и пяти секунд, как действовавшие в этом мини-эпизоде лица обрели прежнюю диспозицию: пожарник сидел на дереве, а собака, терзая очередную штанину, бесновалась внизу.
   Милиционер-кинолог едва утихомирил эту разбушевавшуюся фурию.
   Так как поводок был порван, собаку решили запереть в фургоне, однако, как сразу же выяснилось, там уже сидел Сидоров. Пришлось сантехника выпустить под честное слово. Обрадованный, он упал перед капитаном на колени снова, клятвенно всех и вся заверяя, что век ему горькую не пить, если он теперь хоть в чем-нибудь нарушит закон. Растроганный Петренко даже отечески потрепал его по плечу.
   Сидоров же, уразумев, что весь этот спектакль разыгрывался не из-за него, поначалу даже обиделся, но потом со всем своим жаром принялся всех и вся уверять, что в доме никого нет. Когда в здание была запущена "черемуха", он, спасаясь от дыма, обежал все этажи, но никого так и не обнаружил. Правда, странный вибрирующий голос он тоже слыхал, но счел это за тактическую хитрость осаждающих. Никто ему, конечно, не верил. Странный вибрирующий голос все еще звучал в ушах осаждавших.
   Постепенно дым вокруг дома рассеялся. Разбежавшиеся куда попало зеваки стали подтягиваться к зданию снова. Одним из вернувшихся был и давешний мужичок в разорванной на груди рубашке. Пока милиционеры, понуро опустив головы, стояли перед домом, как пришедшие к парадному подъезду мужики, он и Сидоров стали о чем-то шептаться. Вскоре они предложили изнывавшему от оскорбленного самолюбия начальству следующий план -- соорудить из валявшихся вокруг досок щит и под его прикрытием ворваться в дом.
   Нечего и говорить, что Петренко снова воспрял. Народным самородкам было выделено из милицейской среды несколько добровольных помощников, а какие-то жившие по соседству доброхоты принесли инструменты и гвозди. Не прошло и двадцати минут, как щит был готов. Самородки первыми же встали под его прикрытие. Однако Петренко рассудил иначе.
   -- Э, нет, -- сказал он, снисходительно улыбаясь. -- Вы свое дело сделали, теперь наш черед.
   И он с самым решительным видом отобрал у лейтенанта Криворучко пистолет. Тот попробовал возразить:
   -- Так он же не заряжен, товарищ капитан!
   Петренко, однако, его не слушал.
   -- Становись! -- скомандовал он.
   Милиционеры стали строиться подле щита. В первом ряду поместилось четверо, во втором -- трое, в третьем -- двое, последним встал сам капитан. Как нетрудно заметить, образованная членами атакующей команды фигура была равнобедренным треугольником, вершина которого оказалась направленной в сторону, прямо противоположную вектору атаки.
   -- Вперед! -- скомандовал капитан.
   Стоявшие в первом ряду милиционеры подняли с натугой щит и, подбадривая друг друга негромкими возгласами, легкой трусцой побежали ко входу в здание. Остальные, опасаясь оказаться на открытом месте, побежали следом, пригибаясь и чуть ли не наступая своим товарищам на пятки. Последним, размахивая незаряженным пистолетом, бежал капитан Петренко. Он шарил по темным окнам испуганными глазами и то и дело выкрикивал:
   -- Не стреляйте!.. Не стреляйте, гады!..
   В толпе ободряюще кричали:
   -- С Богом, братки!
   Никто из присутствующих даже не сомневался, что теперь-то все будет как надо. Увы, как надо не получилось и в этот раз. Снова получилось как всегда. И все потому, что злополучный щит оказался слишком уж большим для этих малогабаритных дверей, не желая в них проходить ни по ширине, ни по длине, ни, тем более, по диагонали. Промучившись минут пятнадцать, милиционеры его наконец бросили и под насмешливые возгласы из толпы, красные от стыда и затраченных физических усилий, с чрезвычайно обескураженным видом вернулись на исходные позиции.
   В толпе поднялся презрительный гул.
   Петренко, не столько обескураженный, сколько обозленный, бросил на "кулибиных" недобрый взгляд, и те -- бочком, бочком -- затерялись в толпе.
   Совершенно обессиленный, Петренко опустился на землю. "Что делать? Что делать?" -- бился у него в голове извечный русский вопрос. Осада заброшенного дома явно принимала затяжной позиционный характер. И это бы еще ничего -- день вот только выдался жаркий. К двум часам пополудни толпа значительно поредела. Первыми разбежались дети, которым воцарившееся бездействие быстро наскучило. Потом разошлись те, кто рассчитывал на получение талонов. Давешняя старушка, та самая, которой пользоваться газетами не позволяло здоровье, даже плюнула в сердцах. В общем, к четырем часам пополудни подле дома, кроме находившихся в служебном плену милиционеров и пожарных, остались только самые стойкие. Расположились они кто где, большей частью в тени редких деревьев, на одном из которых, белея сквозь прорехи в штанах покусанными икрами, все еще сидел усатый пожарник. Самые дальновидные даже раскладывали снедь, справедливо полагая, что осада осадой, а обед по распорядку.
   В половине пятого завыла запертая в фургоне собака. Стенки фургона раскалились настолько, что внутри было, как в духовке. Оптимизма этот вой никому не добавил.
   А в начале шестого прибыло, наконец, начальство. Тот самый Семен Игнатьевич, которого еще утром обещался вызвонить дежурный капитан Васильич. Вместе с начальством прибыл и долгожданный ОМОН.
   Кричать генерал начал еще не выбравшись из машины.
   Вокруг дома все снова пришло в движение. Развалившиеся в тени милиционеры повскакивали и забегали, выстраиваясь во фрунт. Капитан Петренко со смесью ужаса и облегчения, что ответственность теперь не на нем, подбежал к черной "волге", намереваясь докладывать.
   Генерал, грузный и потный, выбравшись наконец из машины, отстранил его властным движением руки, потом, брезгливо озираясь по сторонам, направился к дому. Мохнатые брови его угрожающе хмурились.
   -- Что у вас тут происходит?! -- брюзжал он, по-прежнему не глядя на Петренко. -- Что у вас тут за бардак?! Почему нет ударной группы?! Где наконец штаб?! Почему доски вокруг дома валяются?! А это что за зеваки?! Я вас спрашиваю!
   Он остановился и посмотрел наконец на капитана.
   -- Я... я... -- начал было тот, но генерал его слушать не стал.
   Он вообще не думал здесь кого-либо слушать. Он приехал сюда не за этим.
   -- Бездельники! -- продолжал он брюзжать. -- Дармоеды!
   Он сделал знак, и с обоих бортов прибывшего с ним грузовика посыпались, как картошка, омоновские штурмовики, от одного только вида которых и у милиционеров, и у зевак потеплело на сердце. Штурмовики были рослые, как на подбор, широкоплечие, в одинаковой камуфляжной форме, в бронежилетах и касках, с короткоствольными автоматами в руках. В страшном сосредоточенном молчании они взяли осажденный дом в кольцо и сразу со всех возможных сторон ворвались в дом через окна и двери. Опасаясь, что мимо них может пройти все самое интересное, милиционеры и большая часть зевак устремились за омоновцами следом. Пять минут спустя выяснилось, что дом пуст.
   -- Я же говорил! Я же говорил! -- радостно кричал Сидоров, бегая с этажа на этаж. -- А кого искали-то?
   В одной из комнат Сидоров наткнулся на капитана Петренко, рядом с которым стоял еще один милиционер со свежеперебинтованной головой. В руках этот последний держал полиэтиленовый пакет с окровавленной скалкой. И внешность этого милиционера, и скалка в полиэтиленовом пакете показались Сидорову смутно знакомыми. Сердце у него как-то болезненно сжалось.
   -- Он? -- спросил Петренко, устремляя на сантехника недобрый взгляд.
   -- Он, -- подтвердил свежеперебинтованный.
   Через две минуты Сидорова в третий уже раз за этот сумасшедший день посадили в фургон. Он было попробовал по привычке заупрямиться, но в этот раз с ним церемониться не стали -- так врезали пониже спины, что остановился он только у противоположной стенки фургона, да и то потому, что лететь дальше было некуда.
   Суд, состоявшийся двумя месяцами позже, его сбивчивый рассказ о битве с зеленым змием выслушал со вниманием, но приговор -- четыре с половиной года "строгача" в местах не столь отдаленных -- оставил без изменения.
  
  

6

  
   По Новочеркасску поползли зловещие слухи. Говорили, будто какой-то страшно законспирированной организацией, под названием "Союз девяти", готовится чудовищный террористический акт, цель которого посеять ужас и хаос; что из лаборатории Новочеркасского Завода Синтетических Продуктов вырвался выведенный в промышленных целях искусственный вирус-мутант, с невероятной скоростью распространившийся по округе и пожравший все, что попалось ему на пути вплоть до крыс и ботинок; что в окрестностях города объявился снежный человек-людоед, которого вроде бы тайно отловили в Гималаях для московского зоопарка, но по дороге он сбежал, так как его сопровождающие перепились; что вот-вот начнется третья мировая война, землетрясение, наводнение, засуха и вообще -- конец света, поскольку к планете приблизилась Туманность Андромеды. Самыми же распространенными были слухи, будто на Землю готовится глобальное вторжение инопланетян. Увы, этим наиболее близким к истине слухам верили, пожалуй, меньше всего, хотя именно они подкреплялись личными свидетельствами очевидцев. Уже знакомый нам мужичек, столь эмоционально рвавший во время штурма заброшенного дома на груди рубашку, клятвенно уверял, что собственными глазами видел, как "два марсианина" вбегали в дом. Ему вторила старушка, ставшая свидетельницей того, как похожие на медведей инопланетяне разорвали на ее глазах какого-то бродягу. О трех женщинах, которые верили каждому ее слову, старушка с гордостью говорила: "Мои ученики!"
   В городе поселился страх. С наступлением темноты улицы пустели с такой фантастической быстротой, какой позавидовали бы, наверное, даже создатели сериала "Семнадцать мгновений весны". Запиравшиеся на все замки и засовы жители даже и думать не думали, чтобы после семи сходить к кому-нибудь в гости, пусть даже это и соседи по лестничной клетке. Все, на что осмеливались самые отчаянные, это выглянуть на секунду в окно, а большинство не решались даже на это, отгородившись от мира плотными шторами. Некоторые даже позатыкали в раковинах и унитазах канализационные стоки, в которых ползали "страшные кровососущие слизняки", от чего им по естественным надобностям приходилось бегать во двор, где то и дело возникали перепалки с недовольными дворниками.
   Немалую лепту в эту сумятицу внес и Николай Филиппович Суперфосфатов, тоже очень известный в Новочеркасске человек, а именно -- заведующий мясным магазином, что на Подтелкова возле базара. Он вдруг во всеуслышание заявил, что пришельцы на самом деле не такие уж и кровожадные. Просто за время долгого перелета у них закончились продукты, а наша планета оказалась именно той, где их, продукты, можно восполнить. При этом завмаг посетовал, что пришельцы, должно быть, уже начали знакомство с земной кухней -- причем именно с его магазина. В заключение он, понижая голос до шепота, трагически говорил, что по причине неизбежного дефицита в продовольственной сфере (в первую очередь -- в мясомолочной) стоит ожидать ввода талонов.
   Самый зловещий, однако, резонанс получила находка начисто обглоданного скелета собаки. Обнаружила его группа ленинцев-следопытов возле подземного железнодорожного перехода, что напротив административного корпуса Новочеркасского Электровозостроительного Завода. Что удивительно, на костях не было ни малейшего признака плоти, и выглядел скелет, как виртуозно выполненный экспонат для зоологического музея. Весть об этой находке мгновенно облетела округу. То и дело из административного корпуса НЭВЗа и ВЭЭЛНИИ прибегали посмотреть на нее самые разнообразные сотрудники: лаборанты, электрики, итээровцы, слесаря... Замирая от сладкого ужаса, так и толкались они подле находки, высказывая по ее поводу самые невероятные предположения, пока в два часа пополудни не прибыла из санэпидстанции украшенная крестами машина и какие-то молчаливые серьезные люди в белых халатах, с величайшими предосторожностями погрузив скелет на носилки, а носилки в машину, не увезли его прочь.
   Нелепые и бестолковые слухи эти, конечно же, не могли пройти мимо властей, и на следующий день в местной газете "Знамя коммуны" вышла огромная разоблачительная статья с чрезвычайно интригующим названием "Кикиморы с Альдебарана, или опиум для народа", в которой автор в очень ироничной форме высмеивал бродившие по городу сплетни. При этом он то и дело ссылался на мнение некоего Кондратовского, чрезвычайно авторитетного в сфере межпланетных контактов специалиста. Кондратовский, который по совместительству был еще и экстрасенсом, утверждал, что над городом подвешен черный энергетический колокол, от которого, мол, и все беды, и что он, Кондратовский, этот колокол обязательно снимет, а заодно (для общего оздоровления) проведет в городе несколько сеансов публичной психотерапии -- ну там, подлечит от бесплодия нуждающихся женщин, а нуждающихся мужчин -- от импотенции и алкоголизма...
   Как бы там ни было, но обстановка в городе к концу июня и впрямь оздоровилась. То ли сдержал свое слово экстрасенс Кондратовский, то ли жителям самим надоело бояться, только слухи и впрямь постепенно сошли на нет. Впрочем, справедливости ради, следует признать, что кой-какие слухи все же остались. Точнее, даже не слухи, а слухи о слухах. Читатель, обладающий маломальской проницательностью, наверняка усмотрит тут существенную разницу. Все-таки слухи -- это одно, а вот слухи о слухах совершенно другое.
   Так вот. Согласно этим слухам о слухах, вся эта неприличная для советского человека болтовня возникла на самом деле не сама по себе, а как следствие целенаправленно спланированной спецслужбами операции, цель которой узнать, как же на все это прореагирует простой советский народ. Ведь ни для кого не секрет, что 21-й век не за горами, а, следовательно, и эпоха великих информационных технологий тоже. Как бы не отстать нам от ушедших вперед цивилизованных стран.
   В общем, вот такая гипотеза. Впрочем, она совсем для другого рассказа...
  
  

7

  
   Евгению Павловичу Володину снился кошмар. Будто бежал он по темному хвойному лесу, в полной темноте, из неизвестности в неизвестность, а ноги были какие-то ватные, непослушные, и колючие ветки больно хлестали его по щекам, и сердце билось у самого горла. За ним же гнался кто-то невидимый, молчаливый, не отстающий ни на шаг, все время над ним как бы нависающий, и от этого страшный вдвойне... Сердце у Евгения Павловича колотилось, как электромотор, зубы скрипели. Он то и дело вскрикивал, стонал, переворачивался с одного бока на другой и, наконец, проснулся... Однако ощущение чего-то острого на его щеке не только не исчезло, но, казалось, даже усилилось.
   Он открыл наконец глаза, но тут же их и закрыл, как-то в одно мгновение сообразив, что лучше уж давешний кошмар, чем эта реальная явь.
   Рядом с кроватью стояли так хорошо ему знакомые охотники за лопоедами -- Зет Зур и Зорго Жбан. Последний водил по его щеке когтями своей чешуйчатой лапы.
   -- Нет! -- простонал Володин и попытался натянуть на голову одеяло.
   Мгновенно вернувшаяся из пространства лапа не позволила ему этого сделать.
   -- Ну что такое! -- заныл Евгений Павлович. -- Ведь ночь же! В конце-то концов!
   -- Землянин! -- прогудел Зет Зур. -- Нет времени для сладкого сна! Эта ночь может оказаться последней для вашего человечества! Вставайте и идите за нами!
   -- Ну почему я?!
   -- К сожалению, вы единственный, с кем нам удалось вступить здесь в контакт. Так уж сложились обстоятельства, что без помощи аборигенов нам не справиться с возложенной на нас задачей. Вы нам сейчас жизненно необходимы.
   -- Как вы нашли мою городскую квартиру?
   -- Какая вам разница?! Одевайтесь скорее!
   Горестно вздыхая, Володин сел на кровати, зашарил ногами, нащупывая тапочки, и вдруг встрепенулся.
   -- Люся! -- Он поглядел на вторую половину кровати, где под отдельным байковым одеялом угадывались мощные очертания любимой супруги. -- А вдруг она проснется?!
   -- Не проснется! -- заявил Зет Зур уверенно.
   -- Это еще почему. Вы не знаете, какой у нее чуткий сон...
   -- А я говорю, не проснется.
   Володин испуганно посмотрел на Командора.
   -- Что? Что вы с ней сделали?!
   -- Ничего особенного. Всего лишь погрузили в более глубокий уровень сна. Завтра она встанет, как ни в чем не бывало. Одевайтесь вы, наконец!
   -- Да, да, -- пробормотал Володин обреченно и стал натягивать на себя рубашку. -- Хоть бы объяснили, в чем, собственно, дело...
   -- Потом, землянин. По дороге все объясним... Ну, что вы за копуша такой?! Сразу видно, что в армии не служили.
   -- А что такое "черемуха"? -- спросил вдруг Зорго Жбан. -- Вернее, где ее можно достать? Я бы не прочь прихватить с собой банку-другую. Для химического анализа. Запах у нее -- мммммым -- бесподобный.
   -- Не знаю, -- сказал Евгений Павлович рассеянно. -- В лесу, наверное... Это же дерево... А можно я Люсе записку напишу?
   -- Некогда нам записки писать, -- сказал Зет Зур. -- Времени почти не осталось. Итак, вы готовы?
   -- Готов.
   -- Тогда идите за нами.
   Они прошли в коридор и спустились по лестнице вниз.
   Ночь была светлой и тихой. Стоявшая чуть ли не в зените Луна заливала призрачным светом окрестности: гаражи, скамейки, серый пятиэтажник напротив. Ни малейшего ветерка не ощущалось в воздухе. Пейзаж, известный Володину с детских лет до последнего камушка, показался ему сейчас незнакомым, как марсианский ландшафт.
   -- Нам в ту сторону надо! -- сообщил Зет Зур и махнул лапой.
   Володин поглядел в указанную сторону, но так и не понял, что именно инопланетянин имел в виду -- то ли располагавшийся напротив пятиэтажник, то ли располагавшийся за ним железнодорожный вокзал. Еще дальше, за железной дорогой, начинались кварталы уже другого микрорайона -- под названием Молодежный.
   Впрочем, Володина, смирившегося с неизбежным, это не так уж и интересовало. Одного он желал только сейчас, чтобы все это побыстрее закончилось.
   Какое-то время они шли молча -- пришельцы впереди, Володин чуть сзади. Пересекли Высоковольтную, пошли по Привокзальной, оставив в стороне скрытое туями и елями длинное и приземистое, как барак, здание электромеханического техникума. Справа и слева потянулись усадьбы частного сектора. Тускло отсвечивали в темноте трамвайные рельсы.
   Потом Зет Зур стал говорить. Оказывается, лопоеды уже давным-давно обнаружены. С беглолопом это удалось сделать довольно-таки быстро. Прибор показал, что сидят они, голубчики, в подвале девятиэтажного дома в вентиляционной трубе, где они устроили себе гнездышко накануне приближающихся родов. Достать их оттуда нет ну совершенно никакой возможности. И не только потому, что труба для громобоев слишком узка, но и потому, что лопоеды чувствуют своих извечных врагов громобоев за версту и, стоит тем только приблизиться, как тут же удерут -- ищи их потом, свищи. Так что действовать нужно наверняка, второго шанса может просто не быть -- ведь именно этой ночью лопоеды собираются дать свое многочисленное потомство, после чего с ними уже ни за что не справиться... Есть, правда, маленький шанс -- крохотный такой, как звездолет у змееруких квандрингов, но если все сделать, как надо, он может сработать. Для этого нужно выманить лопоедов на открытое место.
   Тут Зет Зур замолчал и бросил на землянина странный испытующий взгляд. Тот, однако, не обратил на это ни малейшего внимания.
   Зет Зур вздохнул и стал говорить дальше. Лопоеды вот-вот должны разродиться потомством. Их двигательная активность, стало быть, чрезвычайно низка, что для них не есть хорошо, так как снижает их мобильность при поисках пищи. В таком своем состоянии они рады любому подарку. Понимаете, что это значит?
   Евгений Павлович, погруженный в думы о бренности бытия, по-прежнему не понимал.
   Командор вздохнул снова. Эх, Евгений Павлович, Евгений Павлович, заговорил он. Ведь это же так очевидно. Самка, находясь в предродовом состоянии, затрачивает просто-таки колоссальное количество энергии, которое ей просто необходимо восполнять, иначе она просто умрет. Конечно, в более благоприятных условиях она подготавливается заблаговременно, но сейчас... на враждебной территории, с висящими на хвосте громобоями... Все, до чего она смогла дотянуться в подвале, давно уже съедено: мыши, крысы, коты. И это настолько ничтожная капля, что... В общем, от постоянного недоедания самка сейчас совсем обезумела. Настолько, что может решиться на самый опрометчивый шаг, к примеру, наброситься на любое появившееся в поле ее зрения существо, будь то животное или даже сам человек. Самец, конечно, значительно осторожнее, но и он вряд ли сможет ей в этом случае помешать. Главное, чтобы это существо -- животное или человек -- появилось в ее поле зрения до того, как она разродиться...
   И тут Евгения Павловича наконец осенило.
   -- Как?! -- вскричал он. -- Вы меня хотите использовать... как приманку?!
   -- Не только как приманку, но и как главного охотника, -- быстро сказал Зет Зур. -- Ведь именно вам нужно будет нажать на главную кнопку...
   -- Да, да, -- поддакнул Зорго Жбан.
   Володин не слушал.
   -- Так вот, значит, в чем моя роль, -- горько сказал он. -- А я тут иду и думаю да все в толк никак не возьму, чего это они от меня добиваются. А они, оказывается, из меня приманку задумали сделать. Не выйдет!!! -- закричал он вдруг и, приподнявшись на цыпочки, помахал перед лицом Зет Зура пальцем. -- Не выйдет, уважаемый громогуд! Я вам не какая-нибудь там свинка, а человек!.. Существо разумное, как и вы...
   Он замолчал на секунду-другую, чтобы набрать в легкие побольше воздуха для очередной гневной тирады, и Командор, воспользовавшись этой заминкой, снова тихонько зарокотал, придавая своему голосу самые что ни на есть убедительные интонации:
   -- Ну полно, полно, Евгений Павлович! Ситуация совсем не такая, как вы пытаетесь нам сейчас представить. Вы совершенно точно заметили, что вы разумное существо. Но что есть разумное существо? В первую очередь то, что способно на самопожертвование. Ведь самопожертвование и есть главная отличительная черта всех разумных существ. С этим, надеюсь, вы не будете спорить?
   -- Да, да, -- поддакнул Зорго Жбан снова.
   -- Поверьте, мы бы и сами своими силами, но... Лопоеды чуют нас за версту... Если они убегут, второго шанса уже точно не будет. Мы все просчитали.
   -- Да, да.
   -- Они, видите ли, просчитали, -- вставил наконец Володин. -- А вы подумали, что это смертельно опасно. У меня до сих пор стоит перед глазами нога этого несчастного Арцыулова.
   -- Ну что вы, что вы, -- зарокотал Зет Зур снова. -- Не так уж это и опасно. Если вы будете строго следовать нашим инструкциям, то всю опасность сведете к нулю. Точно вам говорю.
   -- Да, да, -- поддакнул Зорго Жбан в который уже раз.
   -- Поэтому, -- продолжал Командор, -- мы предпочитаем иметь дело не с мобилизованным поневоле, а с добровольцем.
   Володин, поджав губы, с какой-то тоской на него посмотрел.
   -- Они, видите ли, уже все решили...
   -- Да ничего мы пока что не решили. Просто ждем, когда вы сами сделаете правильный выбор...
   -- Правильный выбор -- это значит, что у меня вообще нет никакого выбора.
   -- Это не так, -- мягко возразил Зет Зур. -- Выбор остается всегда. Но, видите ли, иногда есть такие ситуации... Когда... Ну, в общем, надо добровольцу помочь, чтобы выбор был правильный. Это трудно объяснить на словах, но можно почувствовать...
   -- Да, да, -- вставил опять Зорго Жбан. -- Вот, помнится, на Канопусе...
   -- Ладно, -- сказал наконец Володин. -- Согласен... Но только чтобы все это побыстрее закончилось.
   -- Конечно, конечно! -- воскликнул Зет Зур. -- Мы сами в этом заинтересованы!
   -- Да, -- сказал Зорго Жбан, награждая землянина дружеским тумаком, от которого тот едва не упал. -- Я нисколько в вас не сомневался. Вы истинный сын человечества!
   -- Да ладно, -- пробормотал Володин смущенно.
   -- Точно вам говорю, вы настоящий герой.
   -- Правильно у вас на Земле говорят: смешон не тот, над кем смеются, а тот, у кого не хватает мужества.
   -- Так что я должен делать? -- поинтересовался Володин.
   -- Да ничего особенного. Сущие пустяки. Видите вот этот прозрачный контейнер?
   Володин кивнул.
   -- Нужно сесть с ним подле трубы, той самой, в которой спрятались лопоеды, и когда они, привлеченные видом вашего... хм, в общем, когда они выползут из своего убежища, нужно будет нажать на эту вот кнопочку. Вот она здесь. Видите?
   Володин снова кивнул.
   -- Только и всего? -- пробормотал он.
   -- Видите, и впрямь ничего невозможного. Все просто, как теорема у змееруких квандрингов. Вопросы?
   Володин покачал головой.
   -- Все ясно пока что, -- сказал он. -- Идти-то нам долго?
   -- Не более десяти минут. Остальное расскажу, когда прибудем на место.
   Остаток пути провели в молчании. За железнодорожным вокзалом "Локомотивстрой", похожим на увеличенную собачью конуру, пересекли несколько железнодорожных путей и по узкой асфальтовой дорожке пошли в сторону Молодежного. И справа, и слева потянулись склады, построенные из блестящего ребристого металла. Когда подходили к первому дому, задул ветер. По небу понеслись редкие облака. Стало зябко, и Володин, втянув голову в плечи, шел, уставясь в землю перед собой.
   Пейзаж, который их сейчас окружал, разнообразием не отличался. Пройденные дворы были похожи друг на друга, как выщелкнутые из обоймы патроны. Земля была до бетонной твердости вытоптана, то там, то здесь лежал мусор, проложенные прямо по земле теплотрассы лишь кое-где были укутаны стекловатой и толью. Ни деревьев, ни кустов, ни даже самой маленькой травинки в этих дворах не наблюдалось. Евгений Павлович вдруг почувствовал стыд. Ведь это все-таки его планета. Что, интересно, по этому поводу думают пришельцы? Он искоса на них посмотрел, но вид у тех был самый непроницаемый.
   -- Здесь! -- прогудел чуть слышно Зет Зур, останавливаясь и указывая на один из подъездов.
   Ничего особенного в этом подъезде Володин не увидел. Подъезд как подъезд, под полуосыпавшимся козырьком, как гнойный нарыв, догнивала дохлым ублюдочным светом желтая лампочка, и вокруг нее тучей мельтешила мошкара. Расхлябанные двери были разбиты, одинокая ступенька щербатилась выбоинами. В общем, и впрямь подъезд как подъезд, каких много в провинциальных городках по всей России, тем не менее Евгению Павловичу он показался зловещим.
   Он невольно передернул плечами.
   -- Ничего, мы будем рядом, -- ободряюще сказал Командор, заметив это движение. -- Главное, чтобы кнопку вы нажали тогда, когда лопоеды окажутся в непосредственной близости. К сожалению, радиус действия ловушки не очень большой, так что будьте внимательны... Кстати, вот еще вам...
   В лапах у Командора появился какой-то предмет -- какой-то тонкий металлический обруч, который он надел на голову Володина.
   -- Это чтобы лопоеды вас не усыпили, -- пояснил Зет Зур.
   -- А фонарик какой-нибудь можно?
   -- Нет, лопоедов это может насторожить
   -- Но как же я их увижу?
   -- Увидите, увидите, -- сказал Командор уверенно. -- Дверь в подвал находится слева. Вы ее увидите, как только войдете в подъезд. Извините, что сам не могу ее показать. Мы сейчас на самом краю допустимой зоны. Стоит мне сделать еще два-три шага, как лопоеды тут же меня почувствуют... Вести себя в подвале нужно непринужденно...
   -- Как это?
   -- А так, будто вы пришли туда не с целью поимки, а... ну, скажем, по каким-то делам.
   -- По каким делам?
   -- Ну, не знаю, по естественным, скажем... Пойте там, или мурлыкайте... Итак, вы спуститесь по лестнице вниз, потом сразу же повернете направо и пройдете пятнадцать с половиной шагов. Упретесь в трубу, это не та, что нам нужна, это будет обыкновенная водопроводная линия, сразу же за ней вы повернете налево и еще через шесть шагов сядете прямо на землю. Нужная вам вентиляционная труба с гнездом лопоедов будет справа от вас, вы даже можете на нее опереться. Ну, кажется, все. Вопросы?
   -- Н-нет вопросов, -- лязгая зубами, сказал Евгений Павлович.
   -- Повторите все, что я вам только что рассказал.
   -- П-пятнадцать с половиной шагов направо... п-потом, за водопроводной т-трубой, еще шесть... налево... Т-там справа и будет вентиля... ционная труба...
   -- Верно. Как вы себя чувствуете?
   -- О... отлично.
   Володина уже била крупная дрожь.
   -- Командор, -- сказал тут Зорго Жбан, -- позволь, я вдохну в него смелость?
   Зет Зур пристально посмотрел на Володина.
   -- Не надо... Итак, вы готовы?
   -- Г-готов.
   -- Тогда идите.
   И Володин пошел. Тараща в непроглядную темень подъезда глаза, он шел, держа перед собой куб-контейнер на уровне груди, будто какую-то защиту. Вся его душа, казалось, сосредоточилась на маленькой кнопке, которую он придерживал пальцем. Войдя в подъезд, он оглянулся. Стоявшие в отдалении громобои ободряюще помахали ему лапами -- идите, мол, дальше. Володин судорожно вздохнул и двинулся дальше.
   В подъезде было не так уж и темно. Падавший со стороны лестницы свет, такой же дохлый и ублюдочный, что и снаружи, позволял осмотреться. Ничего особенного, впрочем, Володин не увидел. Пол был покрыт мусором, как ковром; потолок усеивал черные кляксы от сгоревших спичек, а стены пестрели разнообразными надписями, самой броской из которых была: "УРАЛАН -- ЧЕМПИОН".
   Нужная Евгению Павловичу дверь и впрямь находилась слева. Она была чуть приоткрыта, и притаившаяся за ней тьма казалась зловещей.
   Целую минуту он стоял, не двигаясь с места, потом, прислушиваясь к раздававшимся вокруг звукам, стал спускаться. Где-то в отдалении промчался автомобиль. Здесь же была тишина, и только какое-то неопределенное шуршание, как древний реликтовый шорох, доносилось из темного зева подвала. Скорее всего, это капала из прохудившейся трубы вода, но Евгению Павловичу казалось, что это подбираются к нему коварные лопоеды. Он всматривался в темноту до боли в глазах, но какого-либо движения так и не увидел.
   От сотрясавшей его дрожи контейнер в его руках плясал, как бешеный, а попадавший под ноги мусор трещал хлестко и резко, как пистолетные выстрелы. Тут ему вспомнилось, что Командор просил его вести себя непринужденно, и он, собравшись с духом, дрожащим голосом запел:
   -- М-море чуть... д-дышит... в сонном...
   Но тут же, испугавшись звуков собственного голоса, замолчал, решив, что никогда больше не отважится на подобную глупость.
   И вот, наконец, он внизу. Вокруг по-прежнему ничего не было видно. Евгений Павлович, постояв в неподвижности еще минуту, повернул направо и принялся отсчитывать шаги. Один... два... восемь... двенадцать... Вот наконец и труба, горизонтальная... Нащупав ее, Володин повернул налево и отсчитал еще шесть шагов. Пальцы его коснулись бетонной стены. Он повернулся, сел, скользя по этой стене спиной, и только после этого зашарил вокруг себя руками, отыскивая указанную Командором вентиляционную трубу. Труба, шершавая и холодная, тотчас же обнаружилась. Она была не далее полуметра. Евгений Павлович, судорожно вздохнув, принялся озираться по сторонам. К его удивлению, в подвале было не так уж и темно, как можно было подумать после давешней лестницы. Падавший сквозь крохотное оконце над его головой рассеянный свет отпечатывался на полу бледным квадратом. Если приглядеться, можно было различить даже какие-то кучи в глубине помещения -- то ли мусор, то ли брошенные строителями козлы.
   Какой-то камешек, острый, как шип, врезался ему в ягодицу. Володин, однако, шевелиться не стал, рассудив, что это поможет ему сохранить собранность.
   А воображение уже разыгралось вовсю. То и дело Евгению Павловичу чудилось, будто вокруг него что-то движется, что-то темное и бесформенное, как молчаливый преследователь в его недавнем кошмаре. И лишь чудовищные внутренние усилия удерживали его от того, чтобы не нажать преждевременно кнопку. Он так на этом зациклился, что чуть было не прозевал, когда движение рядом с ним возникло по-настоящему. Две серые тени, крохотные, как теннисные мячи, вдруг как бы вычленились из темноты рядом с его ботинками. Опасаясь, что это, быть может, очередной зрительный обман, Володин все медлил и медлил, но когда одна из теней вскарабкалась ему на ботинок, он понял, что тянуть дальше нельзя. И вдавил наконец в поверхность контейнера кнопку. Ничего особенного после этого не произошло. Лишь что-то мягкое как бы толкнуло его в грудь. Тени же как будто исчезли, и было непонятно -- то ли они уже внутри контейнера, то ли сбежали. Для верности он нажал на кнопку еще раз, но толчка в этот раз не последовало.
   Тут в подвале раздались шаги. Кто-то, грузный и мощный, хрустя попадавшим под ноги мусором, шел к нему в темноте.
   Володин поднялся. Занемевшие ноги едва его держали, но в целом он испытывал невероятное облегчение.
   Шаги между тем приблизились и затихли. В руках неизвестного вспыхнул фонарь, освещая внутренность прозрачного куба-контейнера. Лопоеды и впрямь находились внутри. Причем было их не двое, а значительно больше -- несколько десятков, как минимум, а может, даже и несколько сотен. Две тени были большие, а все прочие, метавшиеся, как испуганные мотыльки по всему пространству контейнера, не превышали размерами булавочную головку каждая.
   -- О-о! -- прогудел тут рядом с Володиным голос Зет Зура. -- Лопоеды дали потомство. Вовремя вы их. Еще секунда, и все -- разбежались бы, как тараканы...
   -- Что вы с ними теперь сделаете?
   -- В резервацию, конечно, отправим.
   -- Не лучше ли их уничтожить?
   -- Что вы! Это совершенно исключено! Любая жизнь -- тем более разумная -- священна! К тому же, этих нужно в особенности оберегать.
   -- Это еще почему?
   -- За стремление к свободе, естественно.
   -- Хм... Вы там у себя либеральничаете, а мы тут отдувайся за вас. Только к побегам новым их поощряете.
   -- Я и не утверждал, что жизнь совершенна.
   Они помолчали, глядя на мечущиеся в контейнере тени.
   -- Ладно, -- сказал Командор. -- Пойдемте отсюда.
   Он повернулся и первым зашагал к выходу. Володин, с трудом ковыляя на онемевших ногах, потащился следом. Зорго Жбан, с нетерпением поджидавший их во дворе, встретил их радостными возгласами:
   -- Ай да землянин! Ай да молодец!
   -- Во время родов их захватил, -- сообщил Командор.
   -- Сразу видно, что мастер... Командор, а может, ему какую-нибудь награду?
   -- Да что вы, -- смутился Володин. -- Я же не для себя, для человечества...
   -- Все бы вот так, бескорыстно, -- сказал Зет Зур и со значением поглядел на помощника.
   Тот, нимало не смущенный, продолжал восторгаться Володиным.
   -- Ай да землянин! Ай да молодец!
   Командор между тем поднял над головой какой-то темный блестящий предмет наподобие указки преподавателя, и тотчас сверху опустился странный летательный аппарат, похожий на два склеенных по большим радиусам блюдца гигантских размеров.
   -- Ну вот, -- сказал Зет Зур. -- Пришла пора расставаться.
   Сердце у Володина болезненно сжалось.
   -- Как? Уже? -- пробормотал он.
   -- Увы, всему, что является частью этого мира, рано или поздно приходит конец.
   -- Не ожидал, что так скоро.
   -- А что время тянуть. Миссия наша закончена, лопоеды в контейнере, так что...
   -- А может, все-таки задержитесь?! -- с надеждой спросил Евгений Павлович. -- На недельку-другую, а? На даче у меня погостите?! Черемухи у меня там, правда, нет, зато есть малина, смородина... Собственными руками когда-то сажал... А?
   -- Никак нельзя, -- возразил Зет Зур, для убедительности прижав к груди лапы. -- Старт должен состояться ровно через пятнадцать минут. Иначе придется ждать нового благоприятного расположения планет.
   -- Да, да, -- поддакнул Зорго Жбан, тоже прижимая лапы к груди.
   -- Что ж... -- Володин вздохнул. -- Надо так надо.
   -- Если с какой-нибудь оказией мы снова окажемся в этом секторе галактики, то обязательно вас навестим, -- пообещал Командор, деликатно вынимая из рук Володина контейнер с лопоедами.
   -- Правда?
   -- Слово капитана закон! Кстати, если вы не против, то можете проводить нас немного.
   -- Проводить?
   -- Да, до крыши этого здания.
   -- Хм... Если это вас не затруднит...
   -- Нисколько не затруднит.
   Ни слова больше не говоря, пришельцы взяли Володина под руки, и все трое по возникшей из ничего лесенке взошли на склеенные блюдца, которые плавно оторвались от земли и взлетели на крышу. Тут представители двух цивилизаций простились окончательно. Помахав на прощание лапами, громобои вошли в свой летательный аппарат, и вход за ним закрылся. Аппарат медленно поднялся метров на пять, и вдруг словно бы размазался в тусклую вертикальную молнию, исчезнувшую в вышине.
   Минуту-другую Володин стоял неподвижно, и из глаз у него капало, капало... А потом он вдруг встрепенулся, сорвал с головы металлический обруч и, задрав голову, закричал в бездонную звездную даль:
   -- Забы-ыли!!
   Ответом ему была тишина.
   Позднее, когда Евгений Павлович носил этот обруч в какой-то НИИ на экспертизу, выяснилось, что никакой это на самом деле не аппарат, а самое обыкновенное украшение, отлитое из обычной, хотя и очень качественной, стали. Как именно он защищал от воздействия лопоедов, было совершенно непонятно. Кто-то из сотрудников, заинтересовавшись таким редким качеством стали, предложил Володину оставить обруч для более детальных исследований, но тот не согласился. Так и стоит он у него поныне под стеклом в серванте рядом с еще одной китайской вазой (купленной взамен прежней за баснословную кучу у. е.), как материальное свидетельство того, что все с ним приключившееся не сон, а самая что ни на есть реальная явь.
   Впрочем, все это было позднее. Сейчас же Евгений Павлович стоял на крыше девятиэтажного дома и все глядел и глядел на раскинувшийся вокруг него город: улицы, тротуары, дома, в которых продолжало безмятежно спать спасенное им человечество, совершенно не подозревая, что находилось оно на самом краю гибели, но, благодаря мужеству одного-единственного человека, этой гибели избежало. Взор у Володина то и дело затуманивался слезами...
   Через два дня его, совершенно обессилевшего от голода и жажды, сняли с крыши работники местного домоуправления. В отличие от отца Федора, у него не было даже колбасы. Как назло, люк, через который можно было попасть на лестницу, оказался запертым со стороны этой лестницы на висячий замок. К несчастью, на его вопли и стук, в течение двух дней разносившиеся по округе, обратили внимание не сразу, а лишь когда они изрядно всем надоели. На вопрос же, как это он умудрился просочиться сквозь запертый люк и не брат ли он Карлсона, который живет на крыше, отвечать Володин категорически отказался.
  

Новочеркасск, 1988 г.

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"