sa : другие произведения.

Утопия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассказ, который не претендует, ни на художественность, ни на четко выстроенный сюжет. В нем я, лишь, пытался найти объективный взгляд на смысл жизни. К сожалению, я не успел доработать его до желаемого результата (объем, содержательность, и т.д.), но по крайней мере, сделал приличный намек на то, что хотелось написать..

Утопия

  
'Поистине, человек - это грязный поток.
Надо быть морем, чтобы принять в себя
грязный поток и не сделаться нечистым'.
('Так говорил Заратустра' Ф. Ницше)
  
  
  Незадолго до того, как воспитательница детского сада вышла на улицу, дети начали играть в пятнашки. Пока она разговаривала, с каким то мужчиной - очевидно, это был ее муж - дети резвились на полянке. Территория этого чудесного творения была хорошо благоустроена. Среди прекрасных деревьев, травы и кустарника переплетались асфальтовые дорожки, на которых по бокам и возле самого входа располагались большие очаровательные клумбы. В клумбах громоздились красивые пышные цветы. Асфальт не был ровным и гладким, а кое-где по краям даже виднелись небольшие трещины, в которых блестела трава и ростки деревьев, борющиеся за жизнь с прогрессирующим человечеством. По всему асфальту была рассыпана зернистая рябь, оставленная тяжелыми и неумолимыми потоками времени, которые вряд ли заботят эти крошечные жизни. И мир, который наполняет их от края до края, совершенен, чист и прекрасен. Эти существа готовы целый день играть на детских сооружениях и постройках. И хотелось бы видеть хоть одного взрослого, который не захотел бы отказаться от всего - от всех в мире проблем, и не радоваться в захлестнувшем его с головой счастье.
  Тем временем, воспитательница закончила свой разговор. Она собрала детей вместе, и они пошли на привычный, им стадион. Дорога, тянущаяся в даль, казалась невообразимо длинной. Складывалось впечатление, будто они на краю планеты. Они шли по огромному полю. Сначала все вокруг было тихо, безмятежно, как раннее утро, где-то в отдаленной глуши. Лишь слабое колыхание колосьев и подсолнечников, приятным шелестом пронизывало слух.
  Спокойствие куда-то стало улетучиваться, вместе с медленно, но верно нарастающим ветром. Сбоку от нас, за пригорком, виднелось какое-то мерцающее свечение и странный шепот, который больше был похож на мысленное обращение. Это сила той первозданной, необузданной природы, которая, как казалось, звала нас к себе. Я, каким-то образом, стал участником этого непонятного таинства.
  Наши ноги постепенно стали отрываться от земли, будто она теряла силу своего притяжения, и тело несло к этому загадочному свечению, как течение большой реки, старающееся поглотить нас.
  Чувствуя свою беспомощность, но в то же время, понимая, что мы не должны поддаваться этой силе, я стал помогать другим. Держа за руку маленькую человеческую жизнь, я и сам старался изо всех сил тянуться назад. Но я чувствовал как, то, что во много раз сильнее, заглатывало нас. Я даже не знал, что это. Может быть - это то о чем я всегда мечтал.
  Может, природа звала меня, чтобы я стал частью той огромной вселенной; чтобы я мог видеть, как распускаются первые листья; чтобы мог наблюдать за движением планет, чтобы путешествовал от звезд - к звездам.
  Нет?!! Тот бешеный страх был намного сильнее меня. Там впереди была неизвестность...
  Сила отпустила нас, она почувствовала, что мы не готовы принять такой великий и щедрый дар. Еле успевая дышать, мы, сломя ноги бежали назад. Вокруг бешено ревел ветер. Беспорядочно моросящий дождь кружил дикими вихрями. Раскаты грома, входя в резонанс со стуком сердца, содрогали все до основания. Все вокруг взбесилось. Ожившие растения, будто смеялись над нами, вытягивая стебли, и мешая нам идти. На встречу двигались мужские фигуры, чувствуя себя вполне уверенно в этой обстановке, гася ярость Флоры баллонами со странной смесью. Растения сразу же пятились назад и податливо склонялись к земле.
  Они прошли мимо, как тени, будто бы и не замечая нас; туда, откуда мы только что пришли!?!
  Внезапно вокруг все стихло. Прекратился жуткий пугающий ветер. На небе разлеглись лишь пара белых облаков. И я уже шел один, чуть заметно смещая своим движением прекрасный пейзаж. Вот уже виднелись хорошо знакомые мне, казалось бы, заоблачные многоэтажные дома.
  Наконец я дома! Я шел с облегченным чувством и все же странным волнением. И мой мозг, наконец, уловил ту странную тишину, которая царила кругом. Вокруг меня никого не было..., и едва успев осознать все это, я...
  
  '...Я очнулся в каком-то другом, странном, чуть светлом месте. Сквозь дымку сонной пелены я начал узнавать с давних пор знакомые мне предметы. Я понял, что я спал. Это был всего лишь сон, но такой яркий. Неспокойное дыхание постепенно стало выравниваться и стук сердца начал понемногу замедляться. Передо мной еще долго стояла картина этого видения.
  Но то же самое я видел вчера. Там присутствовала какая-то девушка. Это она звала меня из-за холма. Только я не помню ее лица. В памяти остался лишь силуэт в ореоле невообразимо яркого света...
  Утренняя, весенняя прохлада, веющая через открытое окно спальни, напомнила мне старое знакомое чувство начала летнего дня. Неторопливо потягиваясь на кровати, я перебирал свои более ранние сны.
  Однажды мне снились ангелы, и я летал вместе с ними. Летал вокруг нашего города и всего мира; он был похож на сад, как раньше. Боже, как я был счастлив. Но все они, ангелы, были знакомые мне люди, которых я видел практически каждый день. И нам ничего не было нужно, только быть вместе, общаться. И никто не думал, что он выше взлетает. Все были равны, подобно птицам, у которых нет вожака.
  Горько, что такого не может быть у нас на земле?
  В нашем обществе всегда одни будут ниже, а другие выше за счет первых. Наверное, это природа нашей зависимости и потребности, или наоборот, непотребности'.
  
  Тут размышления оборвались внезапным телефонным звонком.
  - Кто бы это мог быть? - подумал Алан, еще не успевший отвлечься от своих мыслей.
   Когда он взял трубку, в ней послышался хрипловатый женский голос:
  - Алло, Алан это ты?
  - Это я, - немного удивился Алан, услышав телефонный голос, уж ее-то он
  никак не ожидал услышать.
  Взглянув на часы, он обнаружил стрелки на половине десятого.
  - Здравствуй, - раздался ни чем не торопимый, но немного беспокойный голос.
  На другом конце трубки ответили, таким же дружелюбным тоном.
  - Ты узнал меня, Алан?
  - Конечно, я тебя узнал, - перебирая имена, ответил он, вспомнив, наконец, что его собеседницу зовут Елена.
  - Ты не смог бы придти ко мне сейчас? Пожалуйста, это очень важно.
  Вот тебе раз! Сначала пропала куда-то, теперь звонит в такую рань - приди и прямо сейчас.
  Голос ее, очевидно, дрожал, и в нем были настойчиво слышны неудержимые слезы.
  - Ну, хорошо. А в чем дело? - лишь только из вежливости спросил он.
  - Приходи, я потом объясню.
  На этом разговор и закончился.
  Десятью минутами позже Алан уже выходил из подъезда своего дома. Одет был просто: джинсы, майка и потрепанные туфли. Он имел приятные черты лица, длинные светлые волосы. Но, что действительно всех удивляло, так это - скромные манеры.
   Когда он пришел к Лене, то сразу не сообразил, увидев, открывшие ему дверь, сверлящие взгляды родителей, в чем тут дело. И когда она провела его в комнату, изумление еще больше отразилось на его лице. Он увидел перед собой совершенный бардак. Шкафы были пусты, а вещи, лежавшие на их полках, были разбросаны по всей комнате. Пока Леночка закрывала дверь Алан, сидящий на диване слышал крики и упреки со стороны родителей. Сверкающие предметы лежащие на полу очень напоминали диски. На одной из коробок он успел прочитать: 'Cradle of filth'.
   Вскоре, она, собравшись с мыслями, заговорила шепотом:
  - Я хочу сбежать из отсюда. Не могу я здесь больше жить.... Если бы ты знал, что вчера здесь было.
   Именно в этот момент дверь открылась и с силой хлопнула. В комнату вбежала мать Лены и начала с яростью кричать на шестнадцатилетнюю дочь, едва не хватая ее за волосы. Но Алан сидел на диване, совершенно не воспринимая, ни крики, ни двигающиеся силуэты. Его, и без того большие, глаза стали еще шире, а взгляд устремился в угол комнаты. Там из-под кровати виднелась книга под названием 'Магистр черной магии. Пророк сатаны'. Книга старая с потрепанными краями, судя по внешнему виду, напечатанная еще в дореволюционные годы. Рядом с книгой валялась опаленная тетрадь с надписью на обложке на неразборчивом древнерусском наречии. Возле нее глаза в растерянности нащупали тряпье со свежими пятнами крови и огромный кухонный нож с черной рукояткой.
  - Что это еще за чепуха? - подумал Алан.
  - Детский бред. Похоже на какое-то дьяволопоклонничество!
  
  
   А дело обстояло следующим образом. Четыре лучшие подруги собрались у Лены в квартире ? 64 на девятом этаже девятиэтажного дома. Обнаружив у одной из подруг, упомянутую выше книгу они решили позабавиться гаданием и прочей чепухой. Не представляя серьезности содержания открытой ими рукописи, подруги стали читать и исполнять написанное.
   Что творилось дальше, не представлялось известным. Явно было одно - в комнате воцарил полный беспорядок.
   Когда родители Лены вернулись из-за города, открыв дверь, они увидели тела четырех совершенно голых девушек, лежащих без сознания в абсолютно неестественных позах. Две из них находились на кровати. Их ноги были согнуты в коленях и касались друг друга. Лежали они на боках, и голова одной девушки была склонена к другой. Руки же сцеплены вместе. У каждой из них в области запястий левых рук были аккуратные надрезы в области вен. Кровь очень медленно сочилась с их кистей тоненькими хрустальными ручейками, стекая по изящным пальцам на покрывало. Еще две лежали на полу. Одна лежала совершенно прямо, другая, - скрестив на груди руки, со слегка согнутой ногой. У этих девушек левые кисти рук также рябили красным.
   Окна в комнатах были распахнуты настежь, а шторы неопрятно свисали с широких оконных рам. Сквозняк пронизывающий, почти что пустынную комнату, колыхал вихреобразно расположенные листы бумаги и куски одежды. Всюду валялись оплавленные свечи. Капли парафина прилипли к полу. На одном из альбомных листов была нарисована большая пентаграмма. То же самое было на оборотных сторонах фотографий девушек.
   Мать, увидев эту картину, испустилась дикими истерическими криками, хватаясь руками за голову. Отец Лены пытался успокоить ее, но все его попытки были напрасны. Тогда папа решил применить крайнюю меру. Со всего размаху, он 'зарядил' ей пощечину и она, развернувшись от удара, бесшумно повалилась на пол.
   Все осталось как есть ровно десять минут. После чего приехали санитары и милиция, вызванные наспех не на шутку взволнованным папой. Подруг сразу же отвезли в больницу, где на следующий же день их выписали домой, обнаружив их вменяемыми и психически уравновешенными.
   Именно так работают многие теперь врачи, не чувствуя ни ответственности, ни долга, ни желания помогать себе подобным. Один день - и все в порядке! Клятва - лишь простая формальность, позволяющая пройти на следующий уровень в обход внутренней переоценки своего эгоистического начала. Альтруизм стал антогонистом нашего личного счастья в рамках общественных отношений. И изменить что-то весьма сложно, поскольку в сознании отсутствует понимание нашего предназначения. Вместо этого полно блокирующих факторов и механизмов, смещающих качество мотивации на сугубо бытовой уровень. Возможно, что характер эволюции сродни маятнику, и осознание необходимости ментального прогресса должно сопутствоваться крахом оного, когда все альтернативные пути заводят в тупики развития. Как знать. Поживем - увидим.
   А через сорок пять минут после приезда и милиция также убралась восвояси. Ей не удалось найти ровно ничего умышленного или подозрительного в случившемся, как и отпечатков пальцев, хотя девушки уверяли, после, что не раз брали в руки предметы. Надо признать, что особым усердием в этих поисках милиция не отличилась. Возможно, для этого нужен летальный исход. Но впрочем, на сей раз она оказалась права: злым умыслом в этой истории и не пахло.
   Если бы юные ведьмы знали, с чем они связались.... Атеизм их вполне сказывался. И веры-то у них никакой не было. Но, стало быть, причем здесь Бог? Ведь обращались они, уж, совсем не к Нему.
  - Все это интересно, но мне оно не очень нравится. Что это за такая безразличность к окружающим. Самоутверждение, независимость. Давление столь развратного общества заставляет стремиться к самооправданию. Думая о положении в нем, голова затуманивается очень быстро, и желания перестают взаимодействовать с сердцем и совестью.
  - Чтобы стать красивым человеком, нужно быть красивым по отношению к другим людям, тогда и они будут красивы для вас и все люди будут красивые.
  Именно так, сидел и рассуждал Алан.
   Час назад Лена вернулась домой со своей матерью и отцом, пробывшими с ней в больнице весь прошлый день. Отец поехал на работу, а мать осталась дома.
   Теперь Алану прояснилась картина происходящего.
   Было понятно, что говорить Лена сейчас не очень-то хочет. Он осторожно обнял ее и уткнулся подбородком в ее изящную шею. Мать, поняв, что пришедший гость не может обидеть ее дочь, удалилась в другую комнату. Лена и сама смутно помнила начало их ночного шабаша, а продолжение - подавно было темно для нее.
   Все, что она помнит - посреди комнаты красная пентаграмма, пять горящих свечей на концах звезды и шестая - посередине. Странные словосочетания. Потом ветер, не гасящий свечи, напротив возвышающий их пламя. Темнеющее свечение. Вокруг обозначилась бездна, являющая в сознании отчужденность мира. Холодное прикосновение теней. Странное ощущение полета в какую-то пустоту. Забытье...
   Да, несмотря на все, ей бы очень хотелось вспомнить, что было дальше. Более того, ей хотелось помнить это долгое время, зная точно, что это было что-то неземное. Но сколько бы она не силилась, вспомнить это ей вряд ли когда удастся, равно, как и повторить этот сомнительный контакт.
  - Мне так стыдно. Зачем все это случилось? - тяжело пробормотала Лена.
  - Тебе совершенно нечего стыдиться, если только ты..., - Алан и сам не успел понять, что он ляпнул.
  - Только, что я? - глазами ребенка смотрела она.
  - Ради бога прости...
   Тут она внезапно перебила его.
  - Ради какого бога? - при всем этом зловеще улыбнулась.
   Молчание длилось не меньше минуты, после чего Алан осторожно заговорил.
  - Вы действительно видели что-то?
  - А ты сам как думаешь? - глаза ее говорили так, как не возможно соврать.
  - А что ты видела?
  - Единственная из нас, кто что-то помнит - Диана. Она никому ничего не говорила, но мне потом призналась.
  Мы находились в космическом пространстве, на живом пульсирующем острове, похожем на вырванный клок земли. По краям висели четыре сгустка воды, в которых мы лежали. В середине же острова находился фонтан. Вода в нем принимала различную форму. Она разговаривала с нами. Мы были в единении с водой. Вселенная, окружающая нас дышала неземной музыкой. Растения, там, имели непонятную структуру. От них исходил какой-то свет. Мы находились в сердце мироздания. Потом, как она сказала, все в миг изменилось. Вокруг нас плыл синий мир, в пустоте которого висели вытянутые пузыри, похожие на облака. И возле них что-то летало. Может птицы... не знаю. Туман был похож на звездную пыль. И там, в чаше исцеляющей воды, стояла, как солнце, богиня. На этом воспоминания Дианы закончились.
  - Вы видели богиню, от которой исходил свет?
  - Так говорила Диана, но прошу - хватит об этом.
   Лена умоляюще посмотрела на него.
  Они сидели так, мирно и тихо, достаточно долгое время. Смотрели, как утреннее солнце восходит над городом и кидает желтые блики на дома, окна, деревья. Если бы в этот момент, кто-нибудь влетел через открытое окно и незаметно сел на подоконник, то увидел бы остров умиротворенности, существующий, как фантазия внутри сурового ничем не сглаживаемого от безысходности сознания. Где могут быть уголки всеобщей радости и счастья, где фантазия весны распускается зелеными листьями и ароматами первых цветов, играющих в утренней росе. Но и там приходит осень. Золотистые и красные рощи ее - символ тоски человека о призраках воображения. Свое место на острове имеет любовь, где летнее солнце светит ярко и тепло. Но всегда приходит зима, где в свежести хрустящего снега, все замерзает без надежды, а вместе с сознанием омертвевшим чувством уходит и вечная боль.
   В это теплое лето они были вдвоем. Алан трепетно наблюдал за ее нежным дыханием. Он вспомнил, как первый раз встретился с ней. Они сидели возле цветочных клумб. Он, конечно, помнит яблочный аромат ее темных кудрявых волос, широко открытые глаза. А так же помнит момент, когда Лена начала его целовать, а он не знал, как это делать. Так и инициативы при знакомстве он никакой не проявлял. Так уж получилось, что они познакомились, и кто может знать, что такое любовь...
  
   Теперь Алан шел домой. На улице уже стемнело, и свет падал лишь от уличных фонарей. Когда он посмотрел вверх, с неба как раз посыпался пушистый снег, и одна снежинка упала ему прямо на глаз, исказив видимое пространство градиентными пятнами.
  - Неподходящая погода для середины июня, - подумал Алан и зашел в подъезд.
  Там стояла кучка, постоянно кочующих из подъезда - в подъезд, пьяниц. Один из них с сигаретой в руках спросил нагловато: - Не будет ли у прохожего сигаретки. На что Алан ответил: - Шел бы лучше, освежился снежком на улице. Тот, переваривая услышанное, хотел было что-то еще сказать, но собутыльник перебил его. Тыча пальцем в оконное стекло, он указывал на падающий на улице снег. И они, забыв даже про полупустую бутылку самогонки, побежали на улицу с пьяными криками. Алан же, придя домой, увидел все ту же квартирку с ремонтом двенадцатилетней давности - где краска на оконных рамах давно потрескалась, а обои в некоторых местах отклеились - старую пошарканную мебель. В общем, среднестатистическую квартиру для населения среднего класса.
   Но, находясь, даже, в лоне ласкающей природы тоска по безжизненным монолитам владеет нами сполна. И нам, как оказывается, гораздо проще отказаться от природы, нежели от этих многоэтажных склепов.
   Первое, что услышал Алан, захлопнув дверь - это, ставший уже обычным, крик матери. Ему порой даже казалось, что если делать все идеально, то все равно у нее, или еще у кого, найдется повод покричать, чтобы не дать себе сделаться незаметным. Маленькая сестра, сидя в углу комнаты, хихикала потихоньку. Все эти житейские мелочи вызывали у него только отвращение.
   К сожалению, люди небогатые не могут позволить себе жить, хоть в какой-то мере, самостоятельно, потому приходится подчиняться законам семьи. Когда жизнь внутри других семей знаешь мало, то кажется, что у самих она хуже, чем у всех остальных.
   Он молча пошел на кухню есть. Так и лег спать в мечтательных мыслях о другой жизни, не такой как на Земле.
   На следующее утро, позавтракав, он долго томился, дожидаясь приличного времени, в которое люди уже не спят. Но, придя к Лене, не обнаружил никого дома. О ее подругах, которые жили в общежитии, никто ничего не слышал. Последующие дни так же не увенчались успехом. И Алан бросил эту затею, решив, что если он будет нужен кому-то, то его сами найдут.
  Скука овладела им. Он читал много познавательных книг, но что - все книги мира, когда нет дружественной души, способной познать и разделить их тайны вместе с тобой.
  К счастью есть еще одна помогающая истина - творческое начало в каждом из нас. И лишь благодаря ему, он не совершил безумие. Ведь дни, для потерянных в себе людей, идут одной сплошной серой стеной.
   Есть такое чувство, которое говорит: - Тебе незачем больше жить. Тогда смысл всего теряется, и происходящее не имеет никакого значения. И как бы мы не хотели этого, обмануть себя никак нельзя, в лучшем случае - это есть правда, о которой можно забыть, погрузившись в мирские заботы.
   Он жил, и музыка жила в нем. Но куда бы он ни бросил свое тело, видел, что он никому не нужен. То, что он так любил никто не понимал. Целый город 'непонимающих'.
   Современность всегда смеется над консервативными взглядами. К примеру, взять субъективное восприятие такой объективной реальности, как музыка. Кому может придти в голову, что 'живая музыка' - может быть хорошей? Где за тяжестью и выразительностью трудно услышать сложные гармонии, отражающие глубокие переживания. А ведь именно такая простая вещь как физические колебания воздуха способна донести посредством музыкального инструмента и слухового аппарата вибрации нашей души. Тяжелая для восприятия, музыка скрыта от поверхностного рассмотрения. То, что снаружи кажется ужасным, внутри может оказаться самым прекрасным. Не стоит недооценивать живую музыку. На ее плечах лежит весь мир. С одной стороны, она - ни что иное как физическое явление, имеющее определенную закономерность, с другой - она есть воплощение идеи. С помощью нее может происходить общение с идейным миром. Она может полностью изменить восприятие. Слова объясняют свойства вещей, но она же - сущность, истину. На уровне тонких тел не нужно никаких трансляторов для понимания сущности передаваемых вибраций. Однако будучи транслированными в мир материальный они претерпевают модификацию в виде субъективной формы отражения окружающей реальности, воспринимаемой каждым индивидуально. Поэтому необходима адаптация для правильного восприятия к любому творчеству. Для каждого человека музыка, да и творчесто вообще, имеет разное значение. Некоторым вообще является совершенно достаточным такое направление, как примитивные фоновые шумы, обработанные машинами. Хотя животные, возможно, не понимают и этих шумов.
   Если посмотреть в будущее, то можно увидеть, что оно превращает нас в бесполезное мясо, рабочую массу, зомби. Безумные скачки технологий, кидают вспять растущее поколение, делая ненужным их отсталый от времени интеллект. А потомство же рожденное в переломный момент, способное справиться с прогрессом, с каждым новым скачком, оставляет наследственность все больше напоминающую поколение роботов, лишенных элементарного воображения и чувств. Машинам, конечно, еще можно привить человеческий ум, но душу - никогда. Вряд ли будущий рациональный человек, обуздав свой всемогущий ум таким вульгарным способом, сможет ощутить себя прежним.
   Что для нас есть жизнь? Существование. А чем она является на самом деле?
   Как известно, каждый человек живет в своем потенциальном мире, который он питает своими фантазиями и грезами. И этот мир реально существует для каждого. Так вот, пересечение таких слоев составляет общую картину желаемого мира - всеобщую интерференцию. Однако, миллионы несчастных людей, опустошенных душ, бродят по лабиринтам однообразных бетонных коробок, сотрясая свои бесплодные умы, в бессильных попытках, вырваться из обесцвечивающей бытие серости.
   Серость - именно так представляется нам все, что мы видим, когда кто-то из нас начинает искать, то чего мы знать просто не можем - смысл существования в этой мгле. Но смысл перестал существовать давно. Теперь обеспеченность стала главной самоцелью. Моральные устои меняются на материализованное счастье - сытую, упитанную жизнь любой ценой.
   Человек слишком большое значение уделяет своему 'я', желая вознестись на неоправданные высоты своего тщеславия. Наша склонность к 'великому' остается неизменной на протяжении многих тысяч лет. Каждый из нас в какой-то мере питает интерес к богатым и известным, как к представителям другого, несправедливо обособленного круга общества. Хотя это, безусловно, не цель всей жизни. Более того, люди средних и даже низких социальных звеньев, могут вызвать гораздо больший интерес и глубокие чувства. Но это, как правило, исключения, потому как питаются такие звенья мифами о легкой светлой жизни и растут в постоянной зависти к владельцам больших капиталов. Подавляющая часть современного общества проштампована эталонами непоколебимого тупоумия, серости и однообразия, которые, идя в ногу с возрастом и развитием человека, сводят к минимуму возможность возникновения людей, избавленных от этих штампов и уж тем более их встречи друг с другом. Влияние общества, как большинства, является важнейшим инструментом подгона населения под удобные стандарты. Таким образом, глубочайший эгоизм человечества, его безразличность и непричастность к происходящему отражается эхом и ставит под сомнение само существование нашей жалкой и ничтожной цивилизации.
   Пессимизм - есть реализм, и Алан хорошо это понимал.
   Сегодня он был один, сидел совершенно спокойно в парке на скамье. Вокруг плыл густой душистый туман. Почти ничего не было видно. Только яркий желто-белый свет и размытую зелень.
  - Это утро похоже на райский сад, - думал он. Жаль, что я разучился чувствовать. Теперь я могу лишь только созерцать. Я не испытываю никакой радости, зная, что это утро сгорит через пару часов, потом пустота. Если бы так было всегда. Но нет рая, как нет и бога. А если есть, то почему все так безнадежно? Где Его вмешательство, или - это табу неисповедимых путей? Неужели это проверка на веру? Видеть рождение уродов. Смотреть, как болезни отнимают у них последние силы. Обиды, боль, смерть, убийства.... А откуда взялась эта вера? Вера во что? В то, что мы никогда не видели, о чем говорят глупцы и романтики, лелеющие миф о вечной жизни. Нет! Его нет. Это выдумка, о которой всегда говорят в прошедшем времени. И мы с каждым днем все больше тонем в этой безнадежной утопии.
   Именно в этот момент он почувствовал, как сзади что-то слегка стукнуло по плечу. Сначала Алан подумал, что это была ветка, слетевшая с дерева, но вблизи находился лишь кустарник, вернее его бледные очертания. Не придавая этому никакого значения, он продолжал наслаждаться изумительной погодой. Все бы ничего, но то же самое повторилось несколько раз. Маленькие цветные камушки появлялись откуда-то из-за кустов и с характерным для них цоканьем падали, ударяясь об асфальт. Алан сообразил, что сами по себе, камушки не летают.
  - Кто там балуется? - прикрикнул он.
   Тишина.
   Он переспросил еще раз, но услышал лишь тихий шорох кустов. Кроме, как пойти и посмотреть, делать, конечно, было нечего. Зайдя в глубь кустарника, он замер в изумлении. Напротив стояла прекрасная девушка, и с нежной улыбкой смотрела на него. Она прислонилась к дереву, слегка опустив голову.
   Сердце Алана сильно било грудь, но впервые он не ощущал страха. Он смотрел в ее огромные глаза, видел, как ветер треплет длинные, светлые, завивающиеся к низу волосы. Это была самая нежная красота, которую он когда-либо видел. В зеленоватом летнем платье стояла любовь, которую он ждал всю жизнь.
  - Кто Вы? - спросил Алан.
  - У меня много имен: Афродита, Гея, Диана, Артемида, Природа, Любовь..., но они ничего не говорят обо мне.
   Голос ее звучал, как серебро. Он был прекрасен, словно райская музыка и Алану казалась облаками - земля, лежащая под ногами.
  - Ты богиня?
  - Нет, не совсем. Раньше, например, нас звали нимфами, но это лишь имена. Если хочешь, зови меня Кирой.
   Он смотрел на нее так, будто она находилась в другом измерении.
  - Меня зовут Алан, - и сам поразился, с какой легкостью он это проговорил.
  - Я знаю.
  - Но откуда?
   Она улыбнулась:
  - Это судьба, - потом протянулась к нему и поцеловала так сильно, что Алану показалось, будто за спиной у него выросли крылья. И то, что в мыслях он был уже не на земле - это точно. Душе было тесно в груди, и она вырывалась наружу. Сейчас ему ничего не было нужно, только она, ее глаза, в которых крылась тайна вселенских небес. Такого бесконтрольного чувства и сильного желания жить Алан никогда не испытывал. Несомненно, это был самый счастливый день в его жизни, но ничто не длится вечно.
  - Ты придешь завтра? - спросила его Кира.
  - Да, я приду так же, утром. Но, если мы не увидимся? Скажи, где ты живешь. Ведь потерять тебя - все равно, что заново умереть.
   Она нежно поцеловала его.
  - Теперь мы никогда не расстанемся. А теперь иди домой, уже поздно.
   Уходя по аллее, Алан оглянулся назад. Она стояла и смотрела на него. Он не знал, что делать, идти дальше или вернуться, но когда решил вернуться, на том месте уже никого не было. В сумерках он облазил все кусты в надежде найти ее, но там было пусто.
   Алан шел домой и звезды, висящие в небе, казались ему самыми прекрасными звездами в мире. День пролетел незаметно. Все, что от него осталось - воспоминания, да и они казались нереальными. Так он лег на кровать и сразу же уснул.
   Следующим утром он сидел на месте на час раньше положенного времени. Он понимал, что в его жизни появился какой-то смысл, недостающая часть.
   Она пришла ровно в одиннадцать, когда солнце начало топить утреннюю прохладу.
  - Боже, - подумал Алан. - Нет никого прекрасней.
   Он встал и обнял ее. От нее исходил, какой-то естественный сладкий аромат, - это не были духи или что-либо еще. Она словно цветок пахла жизнью.
   Как раз, в это время проходил некий лысый тип.
  - Как вам не стыдно девушки, - сказал он, явно лукавя.
   Когда Алан повернул голову в сторону этого типа, тот, вытаращив глаза, шарахнулся и пошел дальше. Они же только рассмеялись.
  - И все-таки, ты меня нашла случайно?
   Тут Кира улыбнулась: - Ты так еще не понял, что нет.
  - Тогда я ничего не понимаю, - возмутился Алан.
  - Я - есть природа - ее часть из бесконечного множества. Я полюбила тебя, как только ты родился, и вот я здесь. Я рождена вселенной, чтобы быть с тобой.
  - А почему раньше тебя не было?
  - Я всегда была с тобой, я ждала тебя .... Ты знаешь, как я появилась здесь.
  - Теперь знаю. Ты всегда была в моих снах. Один и тот же сон на протяжении.... И они тоже видели тебя? Ну, ты же знаешь о ком я...
   Кира молча улыбалась ему.
  - Ты знаешь все?
  - Я знаю, что творится за каждым окном и дверью. Я знаю твои сны, мысли....
   Алан немного покраснел: - Но почему из всех людей ты выбрала меня, ведь я не особенный?
  - Нет, я просто люблю тебя.
  - Но ведь нимфы - губительницы человеческих душ. Разве нет?
  - Ты веришь в глупые сказки? Нельзя придавать большого значения даже словам великих ораторов, ведь заботятся они о красоте звучания, а не об их подлинности. Воистину - это красноречивая ложь.
  - Скажи, интересно наблюдать за течением жизней, быть всем?
   Как всегда, бесстыжий смех Киры смутил бедного Алана. Ведь человек, подобно рыбе живет в своем плоском мире. И как трудно было бы объяснить рыбе, что кроется за пределами водного пространства. Наверное, так же трудно, как и человеку объяснить, что стоит за пределами его сознания. Хотя, если поверить ученым, что все живое издревле существовало в воде, то можно и человеку питать какую-то надежду на постижение внеразумного.
  - А что ты хотел бы увидеть? Ах, да, тебе интересно. Но, чего ради шпионить за кем-то? Хотя....
  - Почему же сразу шпионить? - фальшиво возмутился Алан.
  - Я знаю тебя лучше, чем ты сам, - так же лукаво прошептала она.
  - А ты смогла бы полюбить кого-нибудь другого, например того лысого толстяка, - он указал на человека, с глуповатым лицом и рядом золотых зубов, сидящего напротив.
  Кира так громко расхохоталась, что тот с недоумением посмотрел на нее.
  - Это исключено. Он не ждет ничего более, кроме очередной порции обеда, приготовленной его ласковой женой. Бесцельно существуя, тем не менее, он счастлив, поскольку не осознает того, что нет никакой истиннной цели в его жизни. То, чего он более всего хотел - он получил. Так всегда и происходит. Никто никогда не замечает, как формируется реальность вокруг него. Потому как сила желания ограничивается законами физического мира. Но я никогда не смогу никого полюбить более, чем тебя. Кто мне еще нужен, кроме тебя?! Я такая же живая, как ты.
  - Значит ты ведьма?
   Кира, грозно прищурив бровь, улыбнулась.
  - Разве я на нее похожа? - искусственно понизив голос, спросила она.
   Алан не понял шутку. И Кира засмеялась.
  - Меня можно и так назвать.
  - Значит, ты должна быть белая ведьма? Ведь все, что связанно с черным совсем другое.
  - Черное или белое - значения не имеет. Причина этому - истина, которая едина. У вечности нет таких понятий, как добро или зло, белое или черное. Когда совершается зло, получается добро, и когда твориться добро, получается оно же, или наоборот. Это замкнутый круг, где все, что есть - едино. В человеке живет свобода вне его понимания. При уходе души из тела свобода сливается с ней и становится одним целым. У нее нет хозяина, она вечна, как любовь. Но земная любовь - это совокупность инстинктов, действующих по законам природы. Сама же вечность - безмерное пространство.
  - Знаешь, а ведь я думаю: может наша вселенная - часть какого-то другого мира и наши планеты - вращающиеся электроны, вокруг протона - солнца? И в воде, что мы пьем, вращаются такие же "электронные" планеты, в которых живут такие же люди?
  - Может быть, - загадочно улыбнувшись, ответила Кира.
   Когда-то его вдохновляли идеи сотворения мира, но не теперь, ибо истина гласит:
  Наше людское сознание никогда не сможет раскрыть цель своего существования: кем или чем, и для чего был создан мир, в котором мы существуем. Реальный порог этого знания мы можем перешагнуть, лишь испытав физическую смерть - единственный путь, открытый нашему пониманию. Мы живем в слепую, хотя всю жизнь убеждаем себя в обратном, лишь только потому, что способны видеть друг друга.
   Аланом всегда владела тяга к знаниям.
  - Музыка, откуда она пришла? Ее подарил нам гений, как стимул жизни. Он открыл свет души. Но теперь ее идея исчерпана. Из нее нечего более взять.
   Кира улыбнулась.
  - Музыка как творчество бесконечна. У нее нет границ, кроме как предел человеческого воображения.
  - Я бы не хотел быть гением.
  - Можешь не говорить почему.
  - И все же скажу. Они обречены на несчастье. Как можно с любовью и новыми чувствами смотреть на то, что набило оскомину.
  - Таков он - близорукий человек. В чем смысл смерти Христа? Если его рассматривать, как гения, то получается, что участь всех гениев - умереть ради жизни остальных.
  - Почему обязательно умирать? Зачем вообще умирать, когда можно жить!
  - Ты же знаешь, что жизнь - есть смерть....
   Пока они сидели к ним приближались три отвратительных циклопа. Подойдя, они поинтересовались, зачем те сидят на их скамейке. Конечно, им было понятно, что скамейка общая и принадлежать никому не может. Однако циклопы уходить никак не хотели и, осознав, что с Кирой говорить бесполезно переключились на Алана. Очевидно, что их целью было - прогнать конкурента, как это происходит в животном мире в борьбе за самку. Внешностью Алан сильно отличался от них, и почему-то их это очень задело. Один из них даже хотел ударить его, но рука его повисла в воздухе, не желая двигаться. От глаз Киры исходил голубоватый свет. Голос исказился до неузнаваемости. Она говорила что-то на совершенно непонятном языке. Лишь последняя фраза разнеслась небольшим эхом.
  - А теперь чувствуй, как боль возвращается к тебе, - и он тут же повалился на землю.
   Он молча встал и, не желая мешать хорошим людям, пошел прочь, а за ним и остальные.
   Алана снова натолкнуло на размышления.
  - Как жалко смотреть на них. Они готовы жертвовать своими мечтами и может когда-то поставленной целью. И все ради того, чтобы иметь вид в том же окружении, что они сами. Только пройдет время, сменится окружение и то, чем они гордились перед кучкой олухов, никто не воспримет. Многие из них до конца дней будут сожалеть о потерянном времени. Перспектива не очень впечатляющая. И причина тому сброд, который мы зовем обществом и дряхлая развалина, именуемая цивилизацией, где ее потомки реанимируют и вновь возвращают к жизни зацикленную в бесконечности, все ту же утопию, в которой мы всегда остаемся лишь неудачными пятнами истории....
  
  Ах, наивный Алан! Кому из них сейчас хочется заботиться об упокое души? Жизнь на земле - будто в блудном сне - в царствии безликих теней. А после нее - надежда перешагнуть через смерть прямо в рай. Надежда, вот что томит людей! Она, как присосавшийся клещ, душит их до последнего вздоха. И я бы тебя, конечно, спросил, зачем простому обывателю нужна надежда, что ему с ней делать? На земле есть реальность, есть жизнь. Здесь можно воспринимать все, как видимое. Но бывают времена, когда и простой обыватель отбрасывает все кроме мысли - что же так усердно скрывает от нас наше желание жить?
  
   Тем временем кучка олухов, что так бесцеремонно прервала беседу, и вовсе скрылась из виду. Что самое интересное, идя прочь, сами не представляли, куда и зачем они идут, а если задаться целью выяснить это, то и откуда - тоже.
   Но пару сидящую на скамье уже и не заботила эта чепуха. Когда Алан, всего лишь на мгновение закрывший глаза, открыл их, ум его перестал воспринимать, теперь уже, трансцендентную реальность. Грудь его сжало так сильно, будто он очнулся за мгновение до неизбежной гибели. Все тело в раз обледенело. Он висел в воздухе за тысячи метров от земли в прозрачной дымке облаков и кроме монотонного шуршания ветра ничего более не слышал. Мысли его быстро смешались. Он понял, что находится в очень хорошем сне. Не ощущая тяжести и неудобства, находясь в вертикальном положении, он прикрыл глаза и уснул. Будить его никто не торопился.
   Он как следует выспался, и пройти должно было, по крайней мере, около полусуток. Но когда открылись глаза, перед ними оказалось все то же, что виделось в последний раз. Далеко внизу - что-то похожее на город, непонятный посвистывающий шум, и впереди, уходящий во всю ширину желтоватый свет. Сознание потихоньку начало воспринимать невиданную и умопомрачительную действительность. Находясь в эфире одиноких звезд, он повернул голову и увидел: так же висящая невдалеке нимфа приветливо улыбалась ему.
   Увидев Киру, Алану сразу же стало легче, и он уже собрался крикнуть ей, но, не успев открыть рта, услышал свой громкий отчетливый голос.
  - Что все это значит?
  - А ты смотри сам, - раздался ответ все так же улыбающейся богини.
   Алан посмотрел вниз. Они плыли прямо над крышами домов и, конечно же, их никто не замечал, ни молодая компания сидящая на скамейке, ни пешеходы, ни даже женщина, которая стояла на балконе и смотрела куда-то в их сторону. Никто!
  - Мы умерли? - спросил Алан.
  - Нет, мы живы! - раздался небольшим эхом веселый голос.
   Звуки и голоса снизу доносились в спектре средних частот, будто бы из банки. Жизнь внизу шла своим ходом, и Алан впервые увидел разнообразие всей этой суеты вне ее самой.
   Всюду по петляющим дорогам ездили машины. Люди, как букашки, бродили в разные стороны. Сверху все выглядело иначе, и он не удержался от смеха. Так ничтожна, казалась человеческая жизнь.
   Проплывая мимо антенн торчащих на крыше одного из домов, Алан подлетел к одному из окон и заглянул в него. Это была кухня, где за столом сидел одинокий юноша. Так он просмотрел весь ряд идущих окон. Он понял - лучше всего быть собой, и ничего интересного в жизни других людей нет. Все это мы придумываем. Интуитивно он понимал, что Лена была прелюдией, началом нового, которого он так желал, но сейчас ему меньше всего хотелось думать о чем-то.
   Но думать все-таки пришлось. Перед глазами внезапно расплылась плоская чернота. Отлетев чуть дальше, он увидел неисчислимое множество кирпичных и чугунных труб, выдыхающих черный дым и пламя.
   Алан с Кирой шли по асфальту мимо огромного здания с большими мозаичными окнами, а рядом в клумбах цвел пышный ирис. Лишь находясь внизу, Алан ощутил размах окружающего: ужасающих размеров, бетонные воронки в земле, соединенные каналами; большие емкости с множеством отводов и труб. Все это напоминало город великанов. И не верилось, что таким маленьким людям, так много надо.
  - Ты хочешь сказать, что все напрасно, мы идем к смерти?
  - Гордыня человека меняет условия, порой непригодные для жизни.
  - Но это ни для кого не секрет.
  - Конечно, это случится не через сотни поколений. Скоро.... Эта планета - ловушка. Обетование на ней бесполезно.
  - Почему же ты не предпримешь никаких мер против зла, которое творит человек?
  - Он знает, что он же погибнет первым от своего жала. А для меня нет вреда. Любая форма природы - естественное для нее состояние.
  - Я понял, что....
   Видимость и звуки исчезли, наступила темная тишина. Открыв глаза, Алан понял, что на улице давно стемнело. Голова его лежала на коленях Киры. Она ласково смотрела на него.
  - Что это было? - спросил Алан.
  - Ты спал, - улыбнулась ему Кира.
   Вокруг уже все стихло. Чистый вечерний воздух успокаивал бушующее воображение. Огромная луна переливалась серебристой аурой. Ее магия превратила поганый городишко в волшебный ночной мир, скрывая все отвратительное ненужное от придирчивых глаз.
  - Скажи, это был не сон?
   Кира крепко прижалась к нему.
  - Тебе пора домой.
  
   ...С той поры он больше ее не видел. Прошла осень, вея шелестящим однообразием. Сухие ветки, свисающие с когда-то полных жизни деревьев, но теперь мертвых. Век желтой тоски - эта осень. Нет ничего хуже спящего восприятия, но бодрствующего сознания - прямая дорога в безысходность.
   Пришла весна - запах новой жизни! Что делает с нами этот запах! Именно он одушевляет магию чувств. Но для Алана не были сейчас важны, ни запах, ни фантасмагория пробуждения воды. Ничего не видел он, только грязь и слякоть.
   Наконец настало лето. Теплое солнце, ласкающее живописную природу. И в один из таких знойных дней неторопливая милиция и скорая помощь подъехали к двенадцатиэтажному дому. Возле дома стояла охающая толпа, а рядом в тени большого дерева и луже крови, лежало мертвое тело с беспечной улыбкой на лице. У него ничего не было, лишь в одном из карманов лежала записка:
  'В том, что я сделал - мой выбор и винить кого-либо, вряд ли имеет смысл. Жизнь - не самое ценное на земле. Может быть, гораздо ценнее оказывается любовь, которую понимаешь слишком поздно. Нет ничего, что держало бы меня здесь. Небо перестало быть раздельно с землей. Все, что я вижу - черное. Для меня слишком мало - зрить бессмысленность человеческих потуг. Нет ни веры в настоящее, ни надежды на будущее - исход предопределен. Зачем жить там, где тебе места нет, где все построено на том, что против жизни, где все живут не так, как живешь ты. Нет ничего похожего. Для меня все здесь чужое.
   Я ухожу к звездам, как я давно мечтал. Приходя с рассветом и уходя с закатом - свобода. Я знаю, она там, она ждет меня...'.
   Никто не знал, в том числе и сам Алан в последние дни своей жизни, что произошло на самом деле - был ли это сон, или фантазия, и существовала ли вообще эта загадочная девушка, но все-таки он надеялся, что все случившееся было реальностью.
  
  Многие люди по-разному видят смысл жизни: для кого-то это опыт или знания, оставшиеся после человека для пользы живущим; или слава; для кого-то - собственное духовное совершенствование. Но никто не видит его, по крайней мере, не хочет видеть, в смерти, пусть не желаемой, но неизбежной. Поскольку форма жизни, в которой мы существуем, не может быть вечной и всегда неизбежно заканчивается, то видно невооруженным глазом, что искать ее смысл в мирском - мягко говоря, бесполезно. Как может показаться на первый взгляд, такие рассуждения могут привести только к богу. Однако даже если бы он и был, то ему было бы все равно, какую мы жизнь ведем: греховную ли; духовную; или еще какую. Иначе, если бы он представлял собой мыслящую и управляющую субстанцию, создавшую человека по своему образу и подобию, то, по крайней мере, этот образ видится не очень впечатляющим. И видеть изящество, или совершенство, в том, что он нам подарил, ссылаясь на непостижимость его умыслов, самая нелепая отговорка, которую только можно придумать. Если то, что он к нам испытывает на протяжении всей истории - любовь, то этим, возвышенным лишь в умах, словом можно характеризовать все события, происходящие на земле - убийства, пытки, войны,... - и являющиеся грехами исходя из его же заповедей. И я бы первый упал перед ним на колени, если бы была надежда на то, что он есть. Но называть фантазией то, что он сотворил, и быть осужденным этим же никчемным выдуманным богом, который сам же и дал ни один повод усомниться в нем, и считать это свободой - просто глупо. Это такой же миф, как и мифы о нимфах. Может быть и не стоит искать смысл в смерти, не смотря на то, что только с ней мы сможем этот смысл, возможно частично, понять, вне зависимости от того, будет или нет после смерти продолжение. Но, во всяком случае, стоит честно, хотя бы перед собой, посмотреть судьбе в глаза, что, возможно, этого смысла и нет. Это вовсе не значит, что его не нужно искать, или что можно творить на земле какие угодно дела, но не прекращать поиск, и не распоряжаться 'чужим', как 'своим' - по крайней мере, это не противоречит ни одному взгляду на истинность вещей. Это не простой путь, поэтому гораздо проще подстроить понятие о правде под свои поступки, нежели попытаться понять чужие. И то, что обратное абсолютно пустое - понимать никто не желает...
  
  - 'Если человеку надоело жить - стало быть, он сумасшедший'.
   Но ни у кого не поворачивался язык назвать Алана самоубийцей, полагая это, как ошибку. Нет ошибок в природе! Даже сумасшествие - это равновесие, противная сторона, того, что называется правильным. Сумасшедший - отверженец человеческих норм и обычаев, протестант, в поисках истины, высмеивающий правила бытия в людской общине, ибо у бытия нет правил, оно всеобъемлюще и вездесуще. Бытие и есть - вечность.
  
   Время прошло. Забыли все сию историю, и все пошло так же, как и было всегда - живем потихоньку и ладно....
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"