- Прости, - сказал я ей. - Похоже, нам придется на какое-то время расстаться. Я этого не хотел. Так вышло. Ты можешь немного потерпеть и подождать меня здесь?
- Немного - это сколько? - спросила тень.
- Пока не знаю, - ответил я.
- Ты не боишься потом об этом пожалеть? - тихо спросила тень. - Я плохо понимаю, что происходит. Но когда человек расстается со своей тенью - это неправильно. Тебе не кажется? А я думаю, что и ты поступаешь неверно, и само это место неправильное. Человек не может без тени, и тень не может без человека. А мы с тобой существуем, хоть нас и разделили. Здесь какая-то страшная ошибка. Тебе не кажется?
Харуки Мураками "Страна чудес без тормозов и конец света"
Мы как всегда собрались у Сереги: я, Маринка, Леха и хозяин квартиры. Повода, в принципе, не было, но в последнее время нас объединял один секрет. Дело в том, что, настроившись, у нас вместе получалось управлять энергией. Причем, в дни, когда наша общая психическая сила была на высоте, у нас вполне сносно получалось отключить минут на пять во всем подъезде свет или, например, заставить дружно завыть все автомобили во дворе, оснащенные сигнализацией.
Конечно, такое вредительство, в принципе, ничего, кроме забавы нам не приносило, и поэтому мы решили повернуть свои силы на общую пользу. Мы просто хотели сделать мир счастливее, сделать его лучше. Причем, это желание созрело в нас совершенно отдельно друг от друга. Вероятно, всех натолкнуло на подобную мысль одно и то же: усеянные шприцами подъезды, отсутствие денег у населения и, в принципе, у нас тоже, - короче, разные проблемы окружающей нас действительности.
Ну, вот мы и собрались снова у Сержа. В душе я радовался, что не позвали Шарика, и он сам сегодня не приперся - так он всех достал. По правде говоря, вел он себя в последнее время очень странно: как-то вызывающе, и в то же время загадочно. Хотя, конечно, Шарик всегда был чудным - еще с самого детства.
Мы объясняли себе это тем, что его образ жизни и отношение к ней были, мягко говоря, асоциальными. Он шлялся, пил, курил и что-то там употреблял - и все бы ничего, бывает с каждым, но в его случае складывалось впечатление, что он, как в одной песне - захотел ускориться. Я лично его совсем перестал понимать, хотя когда-то мы хорошо общались, и тогда я считал его нормальным парнем. Просто мы все хорошо знали, чем заканчиваются такие увлечения - слишком много наших друзей перешло с травы на колеса и иглу. К нормальной жизни никто из них не вернулся. Двое погибли.
Словом, в последнее время мы как-то отдалились от Шарика. Никому не хочется терять близких людей - мы все прекрасно знали, насколько это больно.
Но сегодня я ошибся. Шарик таки приперся. Правда, с опозданием, часов в девять.
Мы же пришли где-то к семи: посидели, поболтали, послушали музыку и обсудили последние новости. Потом Серега достал бутылку вина.
- Слушай, - сказал ему я, - народ собрался заниматься важным делом, а ты решил все превратить в банальную пьянку. Мы ж потом не настроимся.
- Да ладно! - улыбнулся он. - Что нам с одной бутылки на четверых? Все будет ок. Кстати, ее можно выпить и потом.
- Ага, - ответил я ему, - конечно. Наливай!
Мы немного посидели с вином, поболтали о жизни, потом решили идти на кухню - начинать медитацию. Я сказал, что сейчас подойду, и отправился на балкон покурить.
А когда я вернулся и вышел в коридор, моему взору предстало явление: дверь туалета отворилась, и оттуда вышел Шарик. В пальто, меховой шапке и в припорошенных снегом ботинках.
- Ого! - удивился я. - Ты нашел новый вход?
- Ну да, - ответил Шарик.
Дело в том, что у этого типа была дурацкая привычка: приходя к человеку в гости, первым делом, не раздеваясь, не разуваясь, идти в туалет. Человек он, короче, был без комплексов.
Я ему заявил так:
- Нет, как-то это, знаешь, не по-людски. Давай, наверное, обратно, и войди через дверь.
Он захихикал, точно сумасшедший, но и не подумал извиниться, а, бесцеремонно сдвинув меня с дороги, прошел прямо в кухню; я же едва не упал, когда он на меня дыхнул. Дикая смесь алкоголя, травы, едва приглушенная слабенькой жвачкой - я понял, что он хорошо подготовился к сегодняшнему вечеру!
- Шарик! - я догнал его и развернул лицом к себе. - Чего ты приперся?
Мое вмешательство заставило его снять пальто и шапку, сложить все это на табурете, что стоял в углу и даже помыть руки. Другие члены нашей группы не удостоили Шарика ни словом, впрочем, позволили сесть со всеми за стол.
- Куда ж вы без меня, - нарочно растягивая гласные, поучительным тоном ответил Шарик. И повторил, уже, видимо, обращаясь к самому себе. - Без меня...
Я понял, что с ним сейчас спорить бессмысленно, и просто решил про себя, что при первой же возможности вышвырну его за дверь. В глазах остальных читалось то же самое намерение.
Итак, мы расположились за столом, взялись за руки, вдохнули и очень медленно выдохнули воздух. Глаза у всех были закрыты, и постепенно, совершая дыхательные упражнения, мы очистили сознание от посторонних мыслей.
Можно было начинать.
Я сказал:
- Свет.
И мы настроились на то, чтобы в кухне исчезло электричество.
Через секунду наша концентрация достигла нужной силы, и свет в комнате действительно погас, а потом снова зажегся. Наши глаза были закрыты, но все поняли, что это получилось по тому, как затих и вновь загудел холодильник.
Отлично. Теперь мы были готовы идти дальше.
Я произнес:
- Сигнализация, - приготовившись дружно вместе со всеми включить сигналы машин, которые стояли во дворе.
Как всегда я сформировал образ сияющего шара, который посылает импульс к цели, а потом - образы автомобилей и координаты. Но... что-то шло не так. Я буквально физически ощутил, как необъяснимая грубая сила вырвала эти образы из-под моего контроля и унесла их в некую темноту за полем моего внутреннего зрения!
А потом в квартире над нами так бахнуло, что мы все подскочили и посмотрели вверх. Потом сверху послышался звук разбитой посуды, и тихое: "Ой". Мы переглянулись, не понимая, что произошло.
- Мне кажется, что это не мы, - неуверенным голосом через минутку произнесла Марина. - Мы же об этом не думали...
Леха и Серж согласились с ней, и я также склонялся к этой мысли. Тогда Марина предложила попробовать запустить давно не работающий лифт. Мы все улыбнулись и согласились, что попробовать можно.
В последний момент, закрывая глаза, я вдруг увидел самодовольную рожу Шарика. Его аж распирало от удовольствия! По его сияющей физиономии я все понял: он нас использовал!
- Шарик!..
Но снова был сияющий шар и образы. Лифт, старый пыльный мотор, сгоревшие провода, мышиные экскременты, сумрак. Я отчетливо представил себе, что вдруг этот лифт осветился, загудел, стал чистым и снова работал. Я сконцентрировался, насколько это было возможно.
И снова перед моим взором предстали глаза Шарика. Сумасшедшие глаза, охваченные какой-то манией, каким-то деловитым безумным весельем. Но не два, а целый мир - бесконечное количество его глаз! Они заполонили собой всю вселенную, а потом вспыхнули в моей голове яркой вспышкой.
Я услышал, как он сказал про себя:
- Бум...
И в тот же момент наш дом задрожал. Мы подлетели в воздух на своих табуретках на добрых пару сантиметров, а затем мир вокруг наполнился звоном бьющейся посуды, стекол, Бог знает, чего еще. Причем, звуки доносились отовсюду, включая и Серегин кухонный шкаф.
Еще с секунду пол под нами ходил ходуном, а потом все успокоилось. По одному из оконных стекол пробежала длинная ветвистая трещина.
Мы ошарашено смотрели друг на друга, не зная, что сказать.
Первой решила заговорить Маринка. Она повернулась к Шарику и строго посмотрела в его глаза. Потом медленно произнесла:
- Вова, я видела твое лицо. Я видела, как ты забрал мой образ. Я почувствовала, что ты хочешь сделать. Почему ты это делаешь?!
Он осклабился и невинно отшутился:
- Ну что ты, сладенькая, я просто решил немножко изменить задание. Не больше.
- Нет, Шарик, я тоже видел тебя - ты забрал весь телекинез себе, - сказал свое слово Леша, - так нельзя. Ты хоть понимаешь, что из-за тебя чуть не случилось землетрясение?
Серега в это время пораженно рассматривал картину хаоса в своей кухне. Он, кажется, был в шоке.
- Лёлик, - парировал Шарик, - ты просто не понимаешь. Я понял, что могу такое... м-м, такое...
- Это опасно, это может кого-нибудь убить или покалечить, Вова! - Марина была очень взволнована.
Но Шарик к этому отнесся весьма спокойно.
- Бывает. Это издержки. Скоро мы научимся этого избегать.
Тогда я решил взять инициативу в свои руки и сказал ему:
- Ты больной, Шарик, и не лечишься. Хватит! Ты даже не понимаешь, что на самом деле ничего не контролируешь! Ты думаешь, что можешь управлять миром, а на самом деле слепо следуешь своим ограниченным детским амбициям! Ты понимаешь?!
- Ты панимаеш! - перекривлял он меня, а потом все так же легко и искренне продолжил:
- Ну ничего. Я пока просто настраиваюсь. А когда я настроюсь, я сделаю всех счастливыми. И мы сможем изменить нашу реальность настолько...
- Ах ты подлая тварь! - воскликнул я. - Из-за тебя Бог знает что может произойти, а тебе плевать! Я чувствую: ты задумал что-то совсем нехорошее, и теперь используешь нас в...
- А ты вообще заткнись! - огрызнулся на меня Шарик. В его тоне и горящем взгляде читалась недвусмысленная угроза. - Мы все этого хотим, и мы все это делаем!
И только я собрался ему возразить, как мир изменился. Последнее, что пришло ко мне в голову: наши руки все еще соединены вместе. А следом за этим наступил шок.
Место, куда я попал, было мне неизвестно.
Еще ни разу в жизни я не видел перед собой такого чистого и такого синего моря. Оно простиралось практически на всю ширину горизонта, и только справа берег немного закрывал краешек: это невысокие, но прекрасные горы спускались к его водам.
Высоко над морем в небе парили большие белые птицы, а над ними застыли белоснежные громады облаков. Сквозь них пробивались широкие, сияющие в эфире лучи солнечного света, посылая свою энергию вниз - к воде, к земле неизвестного мне мира.
Прибой был едва слышен, и в то же время его ласковый шум был основным в мире звуков, окружающем меня. Море пело свою загадочную древнюю песню. Оно зачаровывало. Это море звало к себе. Над моей головой раздавались крики чаек, было тепло, и бархатный ветер с моря не охлаждал, он скорее успокаивал кожу своими прикосновениями.
По моим внутренним часам сейчас было около семи-шести часов вечера, и солнце готовилось садиться в горы, что высились справа от меня. Высоко на одной из них я вдруг заметил большой белый храм, практически полностью скрытый листвой. Я увидел высокие колонны, лучи солнца, бьющие из-под крыши, заливающие все вокруг храма золотисто-изумрудным сиянием, я ощутил в душе - в самой ее глубине такую радость и такое счастье, что стало колоть в носу, и слезы сами покатились из глаз: я понял самое главное. Это и есть мой мир - это и есть та жизнь, которой я и должен жить! И если это не Рай, то очень на него похоже!
Не знаю, сколько времени я так сидел и восторженно созерцал окружающую меня действительность, когда мой взгляд опустился ниже, к берегу, и я заметил корабль.
Большая деревянная лодка с мачтами, огромным количеством длинных весел, обитые красной тканью бронзовые щиты, установленные по периметру борта: в ста метрах от меня практически у самой кромки берега неподвижно покоилось на воде древнегреческое судно.
По нему и по берегу рядом с ним деловито сновали облаченные в белые туники загорелые до золотистого блеска мускулистые молодые бородачи, передавая друг другу какие-то узлы, бочки, связки и тюки. Все они работали быстро, но тем не менее четко и слаженно: видна была хорошая организация. В нескольких метрах от них стояло трое воинов в кожаных и бронзовых доспехах, в бронзовых шлемах с торчащими сверху ярко-красными перьями, сжимая в руках древка длинных копий. Они коротко переговаривались между собой, сдержанно отвечая улыбкой или смехом на какие-то общие шутки, и спокойно, без тревоги посматривая то вверх, на притаившийся в зелени листвы храм, то на дремлющее в ласковых солнечных лучах море.
Их лица, как ни странно, были мне знакомы.
От общей массы отделился один, самый, кажется, рослый, молодой парень с серьезным взглядом воина. Он повернулся в мою сторону и обратился ко мне на незнакомом языке, который я, тем не менее понял:
- Капитан, мы готовы к отплытию!
Посмотрев на себя, я увидел такую же, как и на нем белоснежную тунику с вшитыми цвета индиго вставками похожей на прямоугольники вязи. На широком кожаном поясе висели кожаные ножны, а в них - инкрустированную золотом и камнями рукоять меча. Я сидел на большом плоском камне, теплом и гладком, как яйцо. Мои ноги были в широких кожаных сандалиях.
В этот момент восторг переполнил меня до краев! Этого просто не может быть! Я не верил своему счастью - это не сон! Я тоже являлся частью этого мира!!!
Вдохнув воздух, вдохнув его полной грудью, я понял вдруг, что узнаю запах этого чистейшего, благоухающего ветра - именно таким всегда был запах моей мечты! Шарик отправил меня в мир, где я и должен быть! У него действительно получилось!
Поднявшись, я собрался идти к воину. Ножны звякнули тонко, и золотые бляшки на поясе отозвались тихим шелестом.
Внезапно мир стал терять яркость, потускнел и исчез в темноте: вокруг больше ничего не было. Я словно потерял сознание.
Через мгновение я пришел в себя. Открыл глаза. То, что увидел, заставило меня издать слабый, обреченный стон: я сидел на Серегиной кухне, я снова был в нашем тоскливом, бренном мире! Грудь пронзила кислая боль, подбородок задрожал. Мне хотелось завыть!
Когда же я увидел, что на мне все еще та белоснежная туника, а на поясе висит меч, я не смог удержать плач:
Он сидел, уставившись на странное существо, похожее на живую тень, состоящее как будто из клубов темного дыма неопределенной, но чем-то напоминающей человека формы. Очень контрастно на фоне темного силуэта выделялись пронзительные глаза. Они неотрывно смотрели на Шарика, и слава Богу, потому что когда я лишь взглянул в них, у меня тотчас же закружилась голова, и какая-то приятная, но бездушная, неумолимая сила стала растворять мое сознание, подобно черному дыму, что клубился предо мной.
А они общались - они разговаривали мысленно. Это было понятно по тому, как Шарик время от времени легонько кивал головой, словно соглашаясь, а уголки его губ расходились в радостной улыбке: он внимал сидящему перед ним Джа, он одобрял каждое его слово и словно слушал его наставления! Я видел, каких усилий это ему стоит: Шарик был очень бледен, и, кажется, едва держится в сознании.
Леши, Сергея и Маринки не было.
Постепенно я стал приходить в себя, и вдруг волна липкого страха окончательно привела меня в чувство: Господи, что мы творим?!!
В ту же секунду Джа исчез, а на его месте возник Леха. Он, видимо, балдел:
- Да, детка, - прошептал он, облизывая пересохшие губы, не раскрывая своих глаз. А потом отклонился назад и свалился со стула. Вскочил.
Лицо его, усеянное следами поцелуев, было удивленным и перепуганным, словно у маленького ребенка:
- Где?!! - заревел он.
Он повел головой по сторонам и увидел нас. После этого он сел на стул и умолк. Его расстроенный взгляд блуждал где-то среди трещинок старой скатерти.
Серега появился с толстой пачкой разноцветных денежных знаков в пальцах, увенчанных десятком золотых болтов. В зубах он держал толстую сигару, волосы его были гладко зачесаны назад, от темно-синего в полоску шикарного костюма исходил приятный аромат дорогой туалетной воды.
Когда деньги растаяли в его руках, он разочарованно взглянул на нас, а потом спокойным ровным голосом выругался так, что мои уши чуть не завернулись в трубочку.
- Шарик, где Маринка? - спросил я.
- Не знаю, - флегматично ответил мне он.
Было похоже, что еще секунда, и он грохнется в обморок. Так и случилось. Шарик распластался на сине-белом линолеуме Серегиной кухни, но никто не собирался приводить его в чувство. Мы просто сидели за столом и обреченно, уныло смотрели друг другу в глаза. Мы все страдали оттого, что сейчас потеряли мечту.
- Лучше б я никогда не знал, что есть место, где так хорошо... - чуть не плача сказал Леша.
Мы с Сергеем согласно кивнули, опуская глаза. Потом Серега вздохнул, и, обернувшись, полез в холодильник за бутылкой водки.
В тот же миг мы услышали пронзительный крик Маринки. Ее визг был преисполнен ужаса!
Мы все рванулись в зал.
На диване, в роскошном старинном платье, украшенном сотнями сияющих каменьев, расшитом жемчугом и золотой нитью, сжалась Маринка, закрывая лицо руками. Над ней, подпирая низенький потолок мощными плечами, стоял огромный пират. В правой руке он сжимал длинную, метра в полтора длиной, саблю. Его бандана, грязный серый камзол, кожаные ботфорты, ремни - все было в грязной, коричневой от орудийной копоти крови.
Когда он скосил взгляд на нас, я понял, что сейчас схожу под себя от страха: то был взгляд страшного, немилосердного, безжалостного дьявола!
Но, повинуясь безумному порыву, я выхватил меч из ножен и бросился на него! Я не знал, что делаю, но рука уже выбросила лезвие в широкий косой удар, а из моего горла вырвался похожий на писк клич. В тот момент, когда я обрушил оружие на пришельца, я увидел в его глазах свою смерть: металл моего меча растворился в воздухе за микрон от его тела. Следом его сабля, причудливо извившись, блеснув молнией перед моими глаза-ми, опустилась на мою голову. Пришла темнота.
Через пару секунд, когда я открыл глаза и обнаружил, что все еще жив, заботливые руки друзей помогали мне встать с пола. Кажется, я на мгновение потерял сознание.
Пирата не было, на моих ногах снова были потертые джинсы, на руке вместо золотого браслета снова привычно тикал Swatch, и неизвестные миры, где каждый может найти свой рай, уже казались мне чем-то далеким, эфемерным, недоступным...
Маринка плакала на диване, а Леша, с лица которого давно сошли остатки помады, ее утешал, успокаивал. Все молчали. У нас просто не было слов. У нас и мыслей, кажется, в тот момент тоже не было.
Внезапно грянул гром! Потолка, стен и пола не стало.
Мы оказались окруженными бесконечным пространством темноты. Она была со всех сторон: над нами и за нами, между нами и под нами, мы видели лишь друг друга, и больше ничего!
И вдруг на неком неопределенном расстоянии от нас мы узрели самих себя - тех себя, что еще полчаса назад сидели за столом, взявшись за руки, и пытаясь изменить мир.
Тот освещенный фрагмент становился все ярче. Все больнее было смотреть на него из нашей кромешной темноты. Постепенно над теми нами я стал замечать призрачные образы иных миров, что всегда жили в нашей душе, а сейчас становились реальностью. На наших сосредоточенных лицах все отчетливее проявлялись улыбки счастья.
А потом на них, на эти лица упала тень. И мы увидели, как из темноты появилось огромное, чудовищное нечто: я был готов поклясться, что это была гигантских размеров старуха! Она повернула к нам свою косматую страшную голову, оскалилась полным кривых острых зубов ртом. В ее черных глазах я узнал, как выглядит ад: дикий холод, боль и невежество, одиночество, страдание и безысходность навеки!
Захохотав, она накинула на тех нас огромный черный мешок, и мы исчезли. Это было страшно, очень страшно: я не мог дышать, я просто смотрел на нее и дрожал. Я думал: что же будет с нами, Господи, что же будет с нами?!!
Потом вернулись стены, и мир снова стал обычным. Но сколько мы сидели в прострации, вспоминая те стоны и плач, которые доносились из проклятого мешка, что старуха унесла в темноту, я сказать не могу. Знаю только, что очень долго...
Потом мы разошлись по домам. Через некоторое время нам сказали, что родители отправили Шарика в психиатрический диспансер. Но, говорят, он оттуда сбежал. А кто-то говорит, что Шарик просто исчез - однажды прямо среди бела дня растворился в воздухе. Куда он отправился - я не знаю.
Мы же больше не собирались за одним столом, чтобы изменять мир. Все равно без него у нас ничего бы не получилось - всю энергетику на самом деле всегда заключал в себе он, мы были всего лишь элементами его настройки, молодыми дилетантами.
Да и не хотелось нам больше играть в Бога. Мы слишком хорошо запомнили запретный знак.