Larra : другие произведения.

Практика воплощения чувственности

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сказка о том, что могло бы быть, вмешайся непредвиденный случай (в данном случае-дар сновидца) в канон. Как-то вышло за грани мира Роулинг, замешлись вампиры, совершенно чужие герои. Но - перед вами оно! Часть первая. Закончен.
  ступая на путь
  
  
  'Чувственность? Что, собственно чувственность? Лишь ordre du coeur, не более того...' Ирза Б. 'Разговоры у камина с чашкой чая'.
  
  Оrdre du coeur - 'логика сердца'. Б. Паскаль.
  
  'Древние римляне почитали Voluptas, богиню чувственных наслаждений. А они кое-что знали в этой жизни, поверь мне.' Ирза Б. 'Разговоры у камина с чашкой чая'.
  
  'Насмешка над суровой логикой, крик тела, наслаждение красотой и пороком... чувственность для нас...' Ирза Б. 'Разговоры у камина с чашкой чая'
  
  Ступая на путь
  Клубились тучи, ветер выл, весь мир дышал распадом,
  В те дни, когда мы вышли в путь с неомрачённым взглядом.
  Лежал пред нами старый мир в печатях прошлых бед,
  Лишь мы смеялись, как могли, по молодости лет.
  
  Он испуганно пятился, задрав голову. На него надвигался толстый, неопрятный мужчина. Откуда-то сзади слышались крики: 'Давай! Да! Да!'. Удушающе-сладко пахло чьими-то духами.
  
  Мужчина схватил его за плечи и резко придавил к полу. Треснула, разрываясь, одежда. Его противник сжимал горло человека одной рукой. Его сознание почти погасло, но он почувствовал, что мужчина его отпустил. Человек жадно задышал, в голове начало проясняться и, заметив кровь на полу, он ощутил, как его пронзила боль. Обжигающая боль между ягодиц, перерастающая в понимание... Когда разум полностью осознал причину столь... необычных ощущений, он дернулся, всеми силами выдираясь из-под тяжелого тела. Жесткая рука удержала его за волосы, вырывая крик из самой глубины сути, но он удержал вопль закушенной до крови губой. Он глядел, как капельки его крови примешиваются к таким же, но уже почти засохшим каплям на полу, и ждал. Ждал, пока мерзкие толчки сотрясали его тело. Ждал, пока похотливое животное хрипло рычало. Ждал, когда мужчина освободил его и исчез за дверью.
  
  После этого он встал и подошел к окну. Закурил. Свободной рукой встопорщил короткий ежик волос и обернулся к зеркалу. На него в упор глянули пронзительно-зеленые глаза. Седая прядь свешивалась на лоб, а сильное и развитое тело было просто насмешкой над тем мужчиной, который только что хлопнул дверью.
  
  "Сильная сучка, сильный мальчик, послушный", - говорил тот мужчина в полубреду, врываясь в его тело. Это многих возбуждало - сильное тело, такое послушное воле клиента.
  
  Ненавидящая усмешка исказила его губы.
  
  Сколько их было, прошедших через него? Кто-то - единицы, был нежен, большинство - грубы. И ничего не ждало его впереди. Ни-че-го.
  
  Близнец Мальчика-который-выжил, появившийся в тот момент, когда душа его отделилась от тела и рассталась с Томом.
  
  Осколок его души.
  
  Осколок.
  
  Сильные руки разбивают стекло. Магия стекает с пальцев, клубясь в комнате материальным доказательством могущества. Неиспользуемого могущества.
  
  Ненужная часть, почти убитая ритуалом, но сумевшая выжить.
  
  Выжить и существовать, но не жить.
  
  
  
  Маленький мальчик вскрикнул в страхе, просыпаясь.
  
  Сон... это просто сон! Не было ничего!
  
  Маленький Гарри Поттер испуганно сжался на кровати, прижав руки к груди, чтобы хоть как-то успокоить скачущее сердце.
  
  - Этого не было...
  
  Беззвучно плача в подушку, он переживал это снова... Липкие взгляды. Жадные руки. Страшные слова.
  
  Ему и раньше снились такие сны - реальные, красочные, от которых веяло будущим, но никогда они не были пронизаны такой безнадежностью, таким отчаяньем.
  
  Он с трех лет знал, что когда-нибудь у него будет трое детей, рыжеволосая жена, которая будет ждать его с работы в большом, пахнущем едой доме, работа полицейского и - магия. Магия, волшебство, она, словно музыка, наполняла все его будущее, даря чувство завершенности. Но что-то тревожило его в том будущем. И он отчаянно стремился понять - что же. И вот сегодня он увидел что. Его часть, то, что составляло саму его суть, было расколото каким-то ритуалом, было заперто и вырвалось лишь в момент смерти. То, что не имело какого-либо желания жить и бороться, потому что не стало того света, что всегда светил ему. Неконтролируемая магия. Калека. Кошмар, породивший страх. И слова клятвы срываются с сухих потрескавшихся губ.
  
  - Ни за что. Я не стану тем, что показал мне сон. Ни одним, ни другим. Я буду бороться. За целость души и тела. За свою магию. Я изменю будущее.
  
  И пусть никогда не родится два мальчика и девочка. И пусть, мрачный дом никогда не наполнится их радостными криками и смехом рыжеволосой женщины. Пусть, он никогда не полюбит, но это такой пустяк по сравнению с расколотой на части душой. С тем, что сотворил с ним в том будущем мерзкий старик. Да, подарив счастье его купированной душе, да, выиграв этим войну, которой можно было избежать. Да, осчастливив сотни магов. Но не такой ценой.
  
  Нет.
  
  Не такой ценой.
  
  Тонкая, ломкая бумага. Такая яркая, такая красочная, такая... праздничная. День рождения Дадли. Кузен с топотом несется вниз, с ходу врезается в гору подарков, хватает то один, то другой... С ехидством поглядывает на Гарри, разворачивая очередную игрушку...
  
  Гарри равнодушно отворачивается. С тех пор, как он поклялся себе, он перестал забывать свои слишком реальные сны. И теперь ему не интересны роботы и прочая мишура. Его ждут гигантские змеи, летающие лошади и драконы. И что на этом фоне какая-то радиоуправляемая машинка?
  
  Гарри идет в свой чулан и отмечает день на старом календаре. Еще один день. Скоро, совсем скоро старик с цепкими голубыми глазами материализуется на пороге дома, толкнет дверцу чулана, протянет руку и... И главное не вздрогнуть. Главное не забиться в угол и не начать зло щериться. Главное - доверчиво протянуть руку в ответ, улыбнуться радостно и спросить:
  
  - Вы пришли за мной? Вы мой дедушка? Вы возьмете меня домой?
  
  И вот настал тот день. День, в который его душа была разделена. Ему было шесть, когда это происходило во снах. В реальности ничего не изменилось.
  
  Старик зашел в гостиную, махнул палочкой в строну дяди и тети.
  
  Взял Гарри за подбородок и заглянул ему в глаза. Глаза в глаза. И - затягивает, выворачивает душу навстречу жесткому взгляду старика. Да какой это старик? Сильный, жестокий, властный. И - полный сил. Нет. Не старик. Мужчина в расцвете сил, зачем-то захотевший казаться стариком.
  
  Глаза в глаза... Синий лед против травяной зелени.
  
  Удивление, немного страха, очень много надежды и жажды любви. И - море преданности и уважения, готовые пролиться на того, кто подарит Мечту. Так должно быть.
  
  У него очень хорошо получилось показать Дамблдору то, что тому хотелось видеть. Так множество раз делали те - в его снах. Они одевали маски. Счастливый - реже, несчастный - всегда. Маски, маски, маски.... Как они отвратительны, они пристают к лицу и иногда не понять - где же между ними граница. И есть ли она. И не получается, не удается содрать до конца приставшую липкую паутину чужого видения, чужой жизни.
  
  Но маленький повелитель своей судьбы многое увидел и понял. Нет. Он тоже станет носить маски.
  
  Старик успокоился. Улыбнулся. Наколдовал кружащих бабочек - ярких - синих, зеленых, красных... И пока Гарри вместе с Дадли. "Сжать зубы. Давай! Ну же, вот так! Подпрыгни же за ней, Гарри! А теперь оглянись, радостно, по-идиотски улыбаясь... Давай же, Гарри!" - пока Поттер заставлял себя ловить эти чудовищные порождения странно знакомой палочки, старик вышел за дверь. Теперь он был спокоен за будущее своего оружия.
  
  Четыре года. Что изменилось с тех пор? Мальчик - совсем мальчишка - изменился. Жесткий, как выстрел, взгляд из-под косой челки. Нежная и наивная улыбка, распахнутые в недоумении глаза и восхищенно приоткрытый рот... Опасный хищник под личиной милого ребенка. Ребенка, отлично помнящего кровь на руках, труп Люпина - искореженный, лишенный чего-либо человеческого... Глаз Хмури в двери кабинета. Молодых, только-только со школы, чистокровных дураков, захотевших поиграть в Пожирателей Смерти - в зале суда, в окружении дементоров. Труп Кингсли. Загнанные глаза подруги. И - клиентов... Отвратительных монстров, примерных семьянинов, любящих учителей, блистательных политиков - мерзких тварей, развлекающихся на изнанке жизни. Не раз он просыпался задыхающийся, загнанный, только от мысли, что он снова там - среди пошлого, кричаще яркого интерьера Гостевого дома. И, однажды, встав с кровати, он прошел на кухню и... Нож, лежащий на кухонном столе, так и остался лежать там, хищно поблескивая в лунном свете, а утром, встав с пола и утерев слезы, мальчик криво усмехнулся. Через полчаса тетя, дядя и кузен заворожено сидели за столом и их глаза были пусты. Впрочем, дядя успел прийти в себя до того, как ему надо было уезжать...
  
  Кажется, в прошлой жизни, в неудавшейся жизни из сна, это называлось принудительным изменением характеристики личности. О нет, Дурсли его не полюбили! Просто теперь они относились к нему, как к тому, кто имеет право жить среди них, и мало обращали внимания на серьезного мальчишку, который занял одну из строк их бюджета.
  
  Мальчишка одиннадцати лет от роду выстроил мир вокруг себя так, чтобы он вертелся, не задевая его... Он жил, безжалостно потроша память тех, кем он мог стать в будущем и тех, кем он никогда не станет. Он жил, понимая и радуясь каждой мелочи... Жил. Просто жил.
  
  Глава опубликована: 01.06.2012
  Глава первая. Входящая корреспонденция или как избежать разрушительных последствий
  
  
  Прошу прощения за еще некое количество серой мути в начале главы - все сложно было вместить в пролог.
  
  
  
  Дни бежали за днями, цепляясь друг за друга, как вагоны за паровозом, теряясь в круговерти красок, обрывков слов и игр памяти... Гарри легко перешагивал года, сильный и уверенный в своей силе. Ознакомленный с глубинами классической магии, играя со своим мозгом в увлекательнейшую игру, он все чаще оглядывался на память своих сонных воплощений и немало удивлялся их различиям. Заклинания все чаще удавались ему без палочки, он больше не вздрагивал завидев что-то, что раньше в простоте своей не замечал.
  
  В то жаркое летнее утро Гарри легко сбежал с крыльца, подхватив письмо, на котором каллиграфически было выведено 'Гарри Поттеру' и отправился на тренировку, не уделив ни капли внимания конверту из плотной, словно тканевой бумаги, запечатанному восковым гербом.
  
  Тренировки, на которые он так спешил, проходили, что удивительно, совсем недалеко от Тисовой в маленьком спортивном центре. Чего стоило Гарри найти именно этого тренера и какими способами он заманивал его в Сюррей, никогда и никто не узнает потому, что тот дал страшную клятву молчания. Мастера звали Дэмиан или, как он сам предпочитал зваться - Демьян, он был знаком со многими техниками боя, но преподавал какую-то особую восточную - Огненного Духа.
  
  Гарри, как магу, эта техника давалась достаточно просто. По крайней мере, ему не приходилось недели проводить в состоянии внутреннего созерцания или покоя. Это неожиданно сильно задевало Дэмиана, ворчавшего в пустоту: 'какой-то сопляк справляется лучше меня?'
  
  Как-то незаметно за эти четыре года Гарри переместился из разряда 'интересного сопляка' в разряд 'перспективного ученика', а там уж рукой подать было до 'любимого преемника', заменив сына, которого у весьма активного в молодости мастера боевых искусств не могло быть.
  
  Вопиющая молодость, в купе с огромным жизненным опытом, накопленным из тех-самых-снов, выдающимся авантюризмом и феноменальной хитростью дали почувствовать молодому Поттеру все прелести сыновьей доли на собственной шкуре. Так, возвращаясь в дом Друслей лишь на ночь (и то не всегда - порой не тренировках он уставал так, что засыпал прямо на полу или в душевой) он все время поводил со своим учителем, наблюдая как тот недрогнувшей рукой правит немаленькой аудиторией, состоящей из взрослых и порой агрессивных мужиков и достаточно красивых, стервозных и независимых женщин. Все они души не чаяли в милом ребенке, игравшем на их слабостях с виртуозным мастерством. Но сколько бы не стремился Гарри позиционировать себя, как взрослую личность, циничную и беспринципную, он не мог заставить себя закрыться броней от окружающего мира. Взрослый в теле ребенка. Ребенок с памятью старика...
  
  И, возвращаясь к солнечному летнему дню, подхватив письмо, он запихал его в сумку и вспомнил о нем только вечером, выходя из раздевалки. Да и то, потому что собрался купить воды, а письмо лежало в кармашке рядом с кошельком.
  
  Он ворвался в дом дяди и тети с криком:
  
  - Дядя! Тетя! Срочно улетаем из страны!
  
  И красиво застыл в коридоре, чтобы насладиться тем маленьким спектаклем, который спонтанно разразится с его появлением.
  
  - Что случилось? - вскочила с дивана тетя. Она смотрела бесконечный сериал о страстной любви между братом и сестрой, попутно умиляясь чавканью Дадли, доносившемуся аж с кухни.
  
  С того момента, как Гарри использовал на ней и дяде внушение, они не замечали Гарри, пока он сам не обратит их внимание на себя какой-нибудь просьбой. Обычно эти просьбы быстро исполнялись под аккомпанемент мыслей: 'Бедный мальчик! Столько пережил...'.
  
  Вот и сейчас, стоило Гарри только заявить, как дядя стал просчитывать варианты и размышлять о том, что, куда и как.
  
  - Ну, Дадли же уезжает в пансионат, как и я, кстати. Поэтому я подумал, что неплохо будет перед тем, как нам всем расстаться на полгода, побывать где-нибудь вместе, - Гарри грациозно опустился в кресло.
  
  Он прекрасно покопался в памяти своих снов и не хотел повторения того кошмара, что сопутствовал закупкам перед первым годом обучения.
  
  - Это отличная идея! - тетка сделала несколько театрально-мелких шагов в сторону кресла и протянула руки, - Верни, милый. Когда мы сможем уехать?
  
  Да-да, она все еще в тайне мечтала о карьере актрисы.
  
  - Думаю, что послезавтра с утра, Петти. Гарри, Дадли, а ну, живо собирать вещи!
  
  - Гарри, милый, давай сходим завтра в салон? - они с теткой частенько ходили к косметологу и парикмахеру (куда ни Дадли, ни Вернона затащить было просто невозможно из-за их взрывного характера).
  
  Это просто невероятно повышало привлекательность тетки и давало Гарри возможность посидеть пару часов в кофейне, наслаждаясь пирожными. Гарри поднял голову. Его глаза сверкнули в свете заходящего солнца. Что-то в его лице напоминало о восточных жарких ночах, хотя глаза смотрели на всех невинно и с детским интересом.
  
  - С удовольствием, тетя. Дядя, я соберу вещи для Дадли, а то он как обычно наберет с собой кучу техники и не положит ни одной приличной рубашки, - он поднялся с кресла и направился на второй этаж.
  
  Кончик его косы - а сегодня это была именно коса - в такт его шагам покачивался на уроне поясницы. Это было второе, что он сделал с помощью магии - отрастил себе волосы на приемлемую длину.
  
  Впрочем, первым было внушение родственникам. Маги называют это как-то по-другому, но ведь он не знает о них, так?
  
  
  
  Месяц они провели во Франции. Замечательный месяц! С тетей они полностью обновили ей гардероб, с дядей прошлись по винным магазинам и, хотя Гарри не пил, он имел прекрасный нюх на вина и дядя был очень доволен пополнившимся баром. Для Дадли Гарри специально разыскал очень специализированный магазин компьютерной техники.
  
  И - улыбался. Спокойно и немного снисходительно. Тем, кто внезапно решил его сфотографировать или запечатлеть на холсте. Он особым жестом откидывал челку с глаз, если чувствовал заинтересованный взгляд в свою сторону. Он познакомился со множеством как женщин, так и мужчин, пораженно замеревших, как только он со своей летящей походкой оказывался в поле их зрения.
  
  Его личность, как и внешность, неимоверно интересовала окружающих. Его кошачьи глаза заставляли души его собеседников трепетать в восхищении. И - в неведенье. А мальчик учился. Брал от каждого, от кого только мог, что-то новое. Пользуясь все более послушной магией, он как-бы копировал умения людей и записывал в свою голову. Потом часами приходилось тренироваться, чтобы память разума перешла в память тела, но это того стоило, верно?
  
  Но, уже по истечении этого замечательного месяца, произошла встреча, сильно повлиявшая на Гарри. И новая весьма неординарная личность вошла в его жизнь весьма странным образом.
  
  
  
  Шарль Лерой шагнул под сень исполинского дерева, облюбованного Гарри и, не глядя вокруг, уселся на скамью. Гарри, не терпевший компании, медленно встал и пересел на землю, в корни дерева. Вдалеке чирикали птицы, слышался прибой.
  
  Этот мужчина показался ему странным и... притягательным? Седые, короткие волосы, пронзительные глаза, прячущиеся за завесой ресниц, волевое, жесткое лицо... Высокий, статный. Он посматривал бумаги, складывая их в папку. Вдруг, словно очнувшись, он резко вскинул голову, посмотрел прямо в глаза Гарри и... замер. Это было даже красиво, словно невидимый василиск на мгновение раскрыл глаза и мужчина окаменел.
  
  ...
  
  Это было даже красиво. Безумие, таящиеся под спудом опыта в детских глазах. Прекрасный, прекрасный, как стихия мальчишка. Маленькое божество, испорченное, искореженное Памятью. Сколько ему было лет? Пятьдесят? Сто? Старик в детском теле. Такое притягательное и такое невозможное божество. И аура - огромная, заслоняющая собой все аура Великого мага. Жесткий контроль над магией, тонкие полосы разных цветов, текущие хаотично, сливающиеся в воплощении силы.
  
  - Кто ты? - шепчут сведенные судорогой губы.
  
  ...
  
  - Кто ты? - шепчет наконец он.
  
  А Гарри улыбается в ответ. И... тает.
  
  Постель сбита, одеяло на полу, а Гарри... Гарри стоит у окна, прижавшись к холодному стеклу лбом, и считает быстрые удары сердца.
  
  - Сон? Неужели... снова?
  
  ...
  
  Шарль садится на кровати, ловя ускользающее ощущение восхищения, а перед глазами стоит фигура... Фигурка хрупкого ангела с аурой бога...
  
  
  
  Он брел по песку. Несмотря на отсутствующий вид, его тело, действуя на одних рефлексах, двигалось так, чтобы как можно меньше загребать песка и оставлять меньше следов. Он смотрел на небо, покрытое сеткой облаков, окрашенных заходящим солнцем в ярко-кровавые оттенки. Слабый ветер слегка развевал его длинную шелковую рубашку, распахнутую на груди, трепал волосы, закрепленные в хвост. Его косая неровная челка, тревожащие потайные струны души глаза и ярко-алый рот казались предзнаменованием той боли, что переживет этот ангел. Закатный ангел.
  
  Эти не озвученные слова повисли в воздухе между ними.
  
  Он склонил голову. Пронзил зелеными светящимися глазами Шарля и произнес:
  
  - Вы правы.
  
  Шарль, стоявший с биноклем у кромки воды, вздрогнул.
  
  Он помолчал немного. Неслышно подошел, коснулся длинным пальцем бинокля.
  
  - Я бегу от боли. Бегу от ненависти, крови, войны... Но она идет по моим следам. По следам остатков моей души.
  
  Он стоял очень близко, задрав голову и смотря прямо в глаза. Несмотря на то, что рост Шарля был значительно больше Его роста, Он смотрел снисходительно и словно сверху вниз.
  
  'Он... Он прочитал мои мысли?' - немного испуганно подумал Шарль. Он улыбнулся своей понимающей улыбкой.
  
  Видя испуг в глазах Шарля, Он вздохнул. Отошел немного от кромки воды и сел.
  
  - Ты испугался этого, верно?
  
  В голове царило испуганное молчание. Но Шарль выдавил из себя вмиг охрипшим голосом:
  
  - Нет. Конечно, нет!
  
  Он откинулся назад на руки. Откинул голову. Волосы полоснули по песку.
  
  - Незачем, - и снова открытая и понимающая улыбка. - Хочешь, поговорим?
  
  'Да! Да, конечно!'
  
  - Ты любишь это небо? - Он взмахнул рукой в сторону моря. - Эти волны? Эту неуклюжую грацию природы? - Он прикрыл глаза. - Или тебе милее совершенство техники и упрямая прямота линий человеческого творения?
  
  - Я... - голос не давался Шарлю. '...не знаю. Не знаю. Для меня важнее человек. Человеческая красота, грация, прямота, сила. Человеческое несовершенство...'
  
  - В котором он совершенен... - продолжил вслух за него Он.
  
  Шарль опустился рядом с Ним. Взял в горсть черную прядку вместе с золотистыми песчинками. Песчинки застряли в волосах, медленно осыпаясь. Глядя на то, как Шарль гладит шелк его волос, Он сказал:
  
  - Моему телу всего одиннадцать.
  
  - А... тебе? - 'твоей душе?', продолжил Шарль мысленно.
  
  - Века. Тысячелетия. Вечность.
  
  Шарль не выдержал и нежно прикоснулся губами к прядке, которую держал в руке.
  
  - Хочешь, я подарю ее тебе? - Он снова наклонил голову вбок. Его глаза застыли зеркалом, бесстрастно отражая его лицо.
  
  'Да'
  
  Почему-то Шарль сразу понял, о чем говорит Закатный Ангел.
  
  Тогда Он снова тепло улыбнулся. И повел рукой по прядке с самого верху. И, остановившись где-то посередине, Он щелкнул отросшими вмиг когтями. Прядка скользнула в руку Шарля, а закат, море и Он стали исчезать, тонуть в туманной дымке.
  
  - Люди зовут меня Гарри, - услышал Шарль, перед тем, как сесть на кровати, судорожно сжимая в кулак правую руку.
  
  Опустив вниз голову, он заметил... прядку. Длинную, чуть меньше, чем полметра. Среди волосинок застряли золотистые песчинки. Осторожно, словно великую драгоценность, Шарль свернул прядь, надеясь, что она не растает вместе с утренним туманом.
  
  - Анри...
  Глава опубликована: 07.06.2012
  Глава вторая. О туманящем разум превосходстве чувства над мыслью
  
  
  
  От автора: Автор не умер, не перебежал в фемслэш, не влюбился и не ушел вслед за Крысоловом. Его всего лишь захватила эта с"ка-жизнь. И работа по двеннадцать часов в день. И... музыка. не хватает музыки)
  
  Ну, собственно, Автор извинился. Постараюсь не пропадать на тысячу лет, а опубликую в ближайшую неделю)
  
  
  
  О туманящем разум превосходстве чувства над мыслью
  
  
  
  Гарри чувствовал, как контроль над его жизнью утекает водой сквозь пальцы.
  
  После того вечера чтения его души лжестариком, он словно бежит под горку - вниз-вниз-вниз и никак не может остановиться. И только поворачивать в нужных местах еще получается. Но - еще пара месяцев и даже этого не случится.
  
  Только оказавшись во Франции, Гарри смог задуматься над тем, что с ним происходит.
  
  Смог обмануть лжестарика и не дать купировать свою душу?
  
  Хорошо!
  
  Нашел себе учителя по физическим методам защиты и атаки?
  
  Отлично!
  
  Читает в душах людей, приобретая с помощью их памяти, некоторые умения и навыки?
  
  Замечательно!
  
  Внушил родственникам уважение, а соседям некоторую невнимательность?
  
  Великолепно!
  
  Только не его это поступки. Не его.
  
  Словно что-то появилось внутри, с момента той роковой клятвы, что-то, что подталкивает его в моменты сильных раздумий.
  
  Что-то или кто-то.
  
  И оно кует из него СВОЕ оружие. Отличное от лжестариковского, но тоже оружие. Или орудие. Это как посмотреть.
  
  А орудием быть ой как не хочется. Вот и сейчас словно нашептывает что-то внутри: 'Ерунда! Показалось!'.
  
  Нет! Не показалось.
  
  Тряхнув волосами, Гарри закрыл глаза и откинулся на стенку головой.
  
  Безусловно, измениться надо было радикально. Но зачем это что-то внушает ему пренебрежение к окружающим и некоторую... ненависть?
  
  Подергав себя за кончик косы, Гарри подумал, что только решение отрастить волосы и не выглядеть 'мужиком' - неряшливым, неаккуратным и накачанным - было его. Личное. Как протест внушаемому образу - сильному и тупому.
  
  Каким он стал за это время? Изворотливым, хищным, хитрым. Научился лгать в глаза и получать свое, независимо от желаний окружающих. Но оставалось еще что-то от того наивного пятилетнего мальчика, с восторгом смотрящего сны, казавшиеся сказкой. Сказкой, где он в главной роли боролся со Злом, на стороне света с поддержкой всесильного Светлого Героя. Пройдя трудный и терновый путь, он смог победить Великое зло и стал жить в доброй сказке.
  
  Сказке с дурным концом и злыми лицами, спрятанными под масками добра.
  
  Где жена ему изменяла с каждым встречным, а он, добряк и подкаблучник, даже не обращал на это внимание. Где лучший друг был верен ему лишь из-за его славы. Где маленькую девочку, тоже верящую в сказки, превратили в неврастеничку и сумасшедшую, живущую на подавляющих зельях. Где его дети выросли хуже его кошмаров - они травили слабых и расправлялись с сильными из-за спины. Где его близнец вынужден был работать в борделе лишь потому, что магия была ему неподконтрольна, а толпы фанатов не дали разглядеть истинно в нем нуждающегося.
  
  Пожалуй, смерть предпочтительнее такой жизни.
  
  Что остается? Контроль. Жесткий контроль своего выбора и своих желаний. И - да. Занятия с Мастером, конечно, стоит продолжить - он очень много дал ему. И может еще дать. Он замечателен. Тем, как общался с учениками, тем, как легко манипулировал и внушал, тем, как умел читать в душах. Совершенно не обладая магическим даром, он достиг того, что столь сложно даже для мага. И как просто оказалось перенимать эту науку! Даже без магии. Стоило только стать тем-самым-учеником, тем, кому передают ВСЕ знания, как эта сторона жизни открылась перед ним...
  
  Мастер стал для него своеобразным Отцом. Жестоким, сильным, не признающим чью-то правоту.... Но он стал для него родным. Помогал, если помощь была нужна, советовал, если был нужен совет... И - оплатил операцию по сокрытию старого шрама, который на удивление легко дал забыть о себе...
  
  
  
  
  
  - Люди зовут меня Гарри... - тихий шепот, а потом водоворот красок затягивает его в себя и...
  
  - Какого черта? - воскликнул Гарри, подскакивая на кровати. Сердце стучало слишком быстро. Тук, тук, тук, тук... Закрыв глаза, Гарри постарался успокоиться. Ничего не получалось. Тогда он вздохнул и пересел к зеркалу. Расчесывание всегда его успокаивало.
  
  Да, он сразу заметил, что этот человек за ним следит. И не предал этому особого значения, за ним многие следили. Но такой реальный сон с участием... Его рука замерла в воздухе, не коснувшись расческой волос.
  
  Его идеально ровно подстриженные до этого волосы... Одна прядь была.... безжалостно отрезана!
  
  - Нееет! - простонал Гарри. Только еще не хватало реальных снов, в которых он раздаривает свои локоны восхищенным поклонникам...
  
  Но ведь... сон был реален. Так реален, что...
  
  Сон... реальность....
  
  А ведь то, что он когда-то видел свою судьбу, это тоже не правильно. И то, что сон нашел свое воплощение....
  
  Да что же это такое!
  
  Гарри быстро ходил по комнате, нервно сплетая и расплетая пальцы. Он так резко поворачивался, дойдя до стены, что волосы одной шикарной волной разлетались за ним. Гарри заметил это только потому, что Мастер научил его всегда контролировать окружающее пространство, а как это сделать легче всего, если не через зеркало или другую отражающую поверхность?
  
  Не выдержав напряжения, Гарри зарылся в ворох вещей, вытаскивая на свет луны хищно блеснувшую... катану. Сплетая вязь движений, выписывая опасный танец стали...
  
  Шорох, блеск стали в свете луны, крик души, страшный, тянущий...
  
  Крик души?
  
  Что это? Сон? Наваждение? Мираж?
  
  Замерев на ударе, Гарри отбросил катану и вошел в боевой транс.... Его движения стали еще более хищными и рваными. Его глаза ярко горели в темноте комнаты, лицо было маской хищника. Оскал был похож на улыбку голодного вампира, а комнату наполняла непонятная музыка. И звали-кричали-горели непонятные, чужие слова.
  
  Свалившись на пол без сил, Гарри рассмеялся и заснул прямо там - на коврике.
  
  Кажется, он сошел с ума....
  
  
  
  
  
   Цветущих вишен густая тень,
  
  Неразличимы и ночь и день.
  
  Я не сказал все, что хотел...
  
  
  
  Утро встретило Шарля счастливым осознанием того, что ночной сон был... не сном? Иначе откуда у него, вчера даже не выходившего за пределы своего дома, нашелся Его локон?
  
  Напевая что-то, он прошел в душ, оделся... И... решил сегодня же познакомиться с... Анри?
  
  Ведь именно так Его зовут. Он же не мог соврать?
  
  Шарль горько усмехнулся. Одержимость просто не оставляет ничего другого, чем поверить в не приснившийся сон. Напиться, что ли?
  
  Внезапно приходят на память строки... строки песни?
  
  Откуда выплыли эти стихи? Что означают они? Что они значили для него до того, как он потерял память? Кто он? И почему....
  
  ...почему слова, отдающиеся болью в сердце, звучат так притягательно и странно? Почему?
  
  Почему его тянет к этому мальчику? И что стало с его разумом? Это какое-то помешательство... Что связано с этим мальчиком? Что связано с этим печальным Закатным Ангелом?
  
  И что делать ему - безымянному Шарлю Лерою? Как искать путь к себе, своей памяти? К своему разуму?
  
  
  
  Утро, сумбурное утро переросло в столь же несуразный день, который он решил потратить на прогулку. Кафе встретило Гарри малолюдием и предчувствием. Предчувствием встречи.
  
  - Анри? - тот голос. Гарри резко развернулся, натолкнувшись на коротко постриженную седую шевелюру, серые горящие непонятным огнем глаза и немного грубые, но красивые черты лица... - Позволь представиться? Шарли Лерой, - этот Шарль Лерой сидел за столиком в кофейне и жадно вглядывался в черты его лица.
  
  Гарри резко подошел. Прямо встретил взгляд Лероя.
  
  - Чем обязан?
  
  - Мы говорили вчера, верно? - а лицо бесстрастное... Словно наплевать ему, что сейчас назовут безумцем и пошлют... далеко.
  
  Непонятная усмешка тронула губы Гарри. Не отвечая, он наклонил голову. Оглянулся на баристу, кивнул ему и сел напротив. Сложил ладони домиком. И направил на Шарля ледяной взгляд. Его лицо ничего не выражало, поза была скучающая.
  
  Прошла минута.
  
  Ветер, играясь, вскинул прядь мальчика. Ту самую. Обрезанную.
  
  - Спасибо, - произнес мягко Шарль, прикоснувшись к короткой прядке.
  
  Снова легкая усмешка на губах Анри.
  
  - Мне одиннадцать, Шарль. Мне всего одиннадцать, - тихо произнес он и улыбнулся официантке, поставившей на столик перед ним мороженное и чашку какао.
  
  - Тебе уже одиннадцать, Анри.
  
  - Мы из разных миров. Я не могу принимать решения. Я сирота. Что еще?
  
  - Ты убивал?
  
  Выражение лица Гарри не поменялось.
  
   - Да.
  
  Улыбка Гарри была легкой и еда заметной, но Шарлю показалось, что мальчик, что Закатный Ангел сейчас развлекается.
  
   - Я...
  
   - Не помнишь свое прошлое. Тебе кажется, что оно связано со мной. Что ты должен заботиться обо мне. Что если я позову тебя за собой, ты вспомнишь, - Гарри поднял тяжелый взгляд на Шарля.
  
   - Но...
  
   - Нет, это не так, Шарль. И ты сам знаешь об этом.
  
   - Как...
  
   - Я могу быть столь мудрым? Очень просто. Я читаю мысли, - мальчишеская улыбка и задорный взгляд из-под косой неровной челки.
  
  Доедал мороженное мальчишка в тишине, его собеседник хмурился, уйдя в мысли.
  
   - Пока я во Франции, мы можем встречаться в этом кафе в это же время, - сказал Гарри, вставая из-за стола.
  
   - А...
  
   - Потом? Следующим летом, - покачал головой Гарри. И шустро направился к выходу с кофейни.
  
  Шарль полез в карман за бумажником, когда заметил на столе пару купюр.
  
   - И когда только успел? - покачал он головой и, по-стариковски вздохнув, направился к морю.
  
  
  
  *Шарль... Карл... Чарльз... - одно и то же имя. Во Франции - Шарль.
  
  
  Глава опубликована: 25.07.2012
  Глава третья. Прекрасная, прекрасная стихия
  
  
  Нежная песня долетала из темноты. Чужой язык, до жути красивый, завораживающий. Женский голос. Нежный, трепещущий, как языки пламени. Музыка. Музыка - то тягучая, то до странного ритмичная. Под такую так и хочется танцевать, двигаясь в ритме... пламени. Опадая, поднимаясь, обнимая и отступая. Красиво и... опасно.
  
  Постепенно в темноте стали отчетливо проступать... хлопья пепла? Светящийся пепел опадал вокруг, прорисовывая круг светящихся рун. И - голос. Зовет, завораживает, подчиняет... И вот уже кружишь в танце, подчиняясь странному ритму. И - слова. Теперь они понятны и естественны...
  
  Пепелинки - пепельный снег...
  
  Теплый воздух уносит вверх...
  
  Только так долетают до рая...
  
  До легчайшего пепла сгорая...
  
  Стихия огня - невыносимый жар и резкость лесного пожара, пожирающего гектары деревьев, соседствующая с мягкой грацией домашнего очага.
  
  Ритм все тот же, но ты ускоряешься. Твои волосы превращаются в огненные языки, ты сам - большой костер... Никакой боли, никакого сожаления... Лишь завораживающий танец. Вечный танец...
  
  И земля уходит из-под ног... Ты пепел...
  
  Пепел...
  
  Больше никаких тайн, никаких загадок... Ты всесилен, ты - огонь... Ты вездесущ, ты - огонь. Твоя тесная оболочка облетает пеплом, а ты стремишься туда - ввысь, ввысь, вместе с огнем костра взвиваясь под ведьмой, развеивая пеплом ее душу... Ты даришь страсть смерти, сжигая дома с кричащими людьми... Пепел сожаления остывает на твоих губах, а ты, ты - огонь. Ты - стихия... Что-то не дает тебе раствориться в огне... Что-то мешает тебе... Ярость вспыхивает мгновенно, сжигая эту чужеродную часть тебя. И осыпается пеплом понимания... Часть чужой души.
  
  Холод воспоминаний остужает тебя. Ты больше не костер. Ты - всего лишь пепел. Мягкий и легкий, опускающийся на землю, оставляющий лишь незаметные следы...
  
  Пепел...
  
  Резкий вдох и ты садишься на кровати. Широко распахнутые глаза видят обугленные доски пола, тлеющие простыни и занавески. Книги! От этой мысли ты подскакиваешь с кровати и бросаешься к драгоценным носителям знаний. Огонь всего лишь подобрался к ним, не успев даже прикоснуться. Ты раздраженно взмахиваешь рукой на нарушителя порядка, и огонь, под твоим взглядом отступает, собирается в маленькую часть и, истончаясь, исчезает.
  
  А ты, вспомнив сон, опускаешься на пол в понимании того, что тебе оставался лишь шаг до того, чтобы раствориться в... стихии? Теперь часть стихии огня всегда в тебе и ничто не изгонит из тебя сладостные воспоминания о... всесилии. Нет, не властью увлекает стихия. А покоем. Покоем всесилия. И ты выдыхаешь, не обращая внимания на то, что на чуждом тебе языке, на слишком резком, но мягком, противоречивом языке:
  
  - Нас друзья, убитые горем, со скалы развеют над морем... Мы пепел, всего лишь пепел....
  
  *использованы фрагменты песни группы Флер 'Пепел'.
  
  .
  
  .
  
  "Хочу в Прагу", - думал Гарри, стоя на автобусной остановке. Они вернулись в Англию вчера. Завтра должен отходить поезд в Хогвартс, а сегодня Гарри решил сделать покупки.
  
  В "Дырявый котел" Гарри ввалился за полдень, раздраженный и злой. Его прическа совершенно испортилась, было жарко, да еще вокруг крутились люди - Гарри не любил такие толпы.
  
  Банк "Гринготтс" совсем не был похож на величественное сверкающее здание из сна. Все какое-то серенькое и обшарпанное. Входя внутрь, он ожидал чего угодно. Но не тупого равнодушия замученных клерков. Правильно, чем гоблины отличаются от людей-магглов? Цветом кожи? Ростом? Складом характера?
  
  - Здравствуйте, - Гарри слегка наклонил голову. - Моя фамилия Поттер. Я бы хотел получить доступ к своему сейфу, дабы приобрести необходимые вещи к школе, - сказал и сам не понял, что именно. Подумал, подергал себя за косу. "Наверное, готически-обшарпанная обстановка сказывается", - пожал плечами он.
  
  - Пройдемте, мистер Поттер, - проскрипел гоблин.
  
  Гарри похлопал глазами вслед уходящему клерку и припустил за ним.
  
  Они прошли в какой-то кабинет. Тоже маленький и обшарпанный.
  
  - Присаживайтесь, - буркнул гоблин и исчез за дверью.
  
  Гарри сел, с интересом оглядываясь. Кабинет... даже скорее кабинетик, обычнее до безобразия. Куча папок в шкафах. Стол, заваленный бумагами. Чернильница вон стоит. "Стоп! Когда это чернильница стала для меня чем-то привычным? Шариковые ручки - вот сила!".
  
  А вот набор серебряных кубков и тоже серебряных, но нечищеных, кинжалов привлекал внимание. "Не становлюсь ли я клептоманом?" - с тревогой подумал Гарри, вспомнив, как не далее, чем час назад он с болезненным любопытством рассматривал необычные часы одного мага.
  
  Пришел гоблин, совсем другой. Он покряхтел, рассматривая Гарри.
  
  - Кривохруст, - представился он отрывисто.
  
  - Гарри Поттер, - так же ответил ему Гарри.
  
  На кривую усмешку гоблина Гарри ответил такой же.
  
  - Ваш поверенный. Здесь, - гоблин выложил тонкую папочку на стол, - наш договор с вашим дедом, Чарльзом Поттером.
  
  Гарри заинтересованно открыл ее.
  
  Вчитался. Вздохнул.
  
  Очень хотелось пойти в кафе и купить мороженного. Или пройтись по магазинам и насмотреться на разные, интересные для всякого выросшего вне магического мира, мелочи. Или купить метлу и полетать. Судя по отрывистым воспоминаниям из сна, это было здорово.
  
  Пересиливая себя, начал запихивать в себя сухие строчки договора.
  
  Всего два листа.
  
  - Понятно, - наконец выдал я, - Как я понимаю, в случае, если наследник оказывается под юрисдикцией лица, не входящего в род Поттеров и не имеющего прямого родственного отношения к наследнику, то вы открываете некий фонд, размером в... - я заглянул в договор, - единовременно 20 тысяч галеонов и плюс по пятьдесят в месяц. Это... Хм... Ого-о... Двадцать пять тысяч девятьсот пятьдесят галеонов сейчас должно быть на моем детском счету. Верно?
  
  - Точно, - кивнул гоблин.
  
  - По достижению мною шестнадцати лет вы частично откроете мне доступ к семейным финансам для получения мною э-э... практики. И, когда наследнику, то бишь мне, стукнет двадцать один, все финансы семьи перейдут в мои уж умелые руки.
  
  Гоблин одобрительно мне улыбнулся. Не помни я несколько фрагментов из снов, я бы подумал, что гоблин что-то замышляет. Но это просто было одобрение.
  
  - Я так понимаю, что мой отец не удосужился прочитать Договор?
  
  - Верно.
  
  - Замечательно... - протянул я. - И все же, вы проводите меня к моему фонду?
  
  - Сначала вам стоит заверить кровью вашу принадлежность к роду, мистер Поттер. Гоблинская система идентификации не ошибается, но правила есть правила...
  
  - Что за проверка?
  
  - Родовая магия крови. Каждой семье принадлежит определенный артефакт, который, испив крови, покажет вашу истинную принадлежность. Только после использования такого артефакта вы так же отобразитесь на гобеленах.
  
  - Хм... - протянул я мягко, - А оно мне надо?
  
  - Вы в любом случае отобразитесь на гобеленах, как только воспользуетесь фамильным золотом.
  
  Я наклонил голову, раздумывая.
  
  - Ладно.
  
  Как-то побаиваюсь я этих кровавых ритуалов... Насмотрелся в снах.
  
  Кровь несколькими каплями обагрила чистое лезвие кинжала, и он жадно вспыхнул, словно требуя больше крови.
  
  Гоблин, заметив взгляд Гарри, сказал:
  
  - Теперь вы всегда сможете призвать этот кинжал. Он считается реликвией вашего рода. Именно с его помощью была создана первая кровная защита вашего манора.
  
  - Манора? - заинтересовался он, глядя, как гоблин перетаскивает к столу ветхую книгу, способную по толщине поспорить с невысоким ростом гоблина.
  
  - Манора. Ваши земельные владения. На них проживают ваши арендаторы из нескольких магических рас, и так же земли принадлежат вашим вассалам. К сожалению, из-за отсутствия в вашем роду мага крови, они выродились и вернулись к состоянию сквибов.
  
  - Вернулись... - протянул Гарри с намеком.
  
  - Насколько я помню, один из Поттеров занимался помещением магических способностей в сквибов и даже магглов. Но, кончено же, подобное не афишировалось. Впрочем, не могу сказать, что вашему роду это помогло... - гоблин трепетно переворачивал страницы талмуда. - Здесь записаны основные деяния магов вашего рода. Летописная книга Рода. Вы в ней отобразились.
  
  Еще несколько страниц и гоблин водит пальцем по косым строчкам текста.
  
  Гарри заинтересованно перегнулся через стол и, прищурившись, вгляделся.
  
  - Вот это вы, - гоблин ткнул пальцем в изящные завитки.
  
  - Но с чего вы взяли, что это я? - удивился Гарри. - Здесь написано: Анри Чарльз Поттер, действующий лорд Поттер. Я лордство не принимал, зовут меня Гарри.
  
  - Откуда мне знать, что вы принимали? Как вас назвал отец, так вы и записаны. И совершенно не важно, как вас объявили на всю страну, - вскинулся гоблин. Его сухой, скрюченный палец уткнулся в Гарри, - Анри Чарльз Поттер, действующий лорд Поттер, сын Чарльза Освальда Поттера, брат Джеймса Чарльза Поттера. И если ваш отец решил скрыть вас, как своего внука, я здесь совершенно не при чем. Гоблины не ошибаются.
  
  Гарри, смущенный и пораженный, молчал. Наконец он заговорил и в голосе его звучал холод:
  
  - Хорошо. Позвольте мне изучить Летописную книгу Рода, - он придвинул фолиант к себе.
  
  - Еще вопрос, откуда вы знаете язык свободных магов... - проворчал гоблин.
  
  - Простите? - задал вопрос Гарри, оторвавшись от страницы.
  
  - Летописная книга Рода пишется на языке свободных магов, на котором колдовали самые первые ваши предки, пришедшие на остров. Этот язык раньше считался обязательным для изучения, но был утерян в веках. Как вы можете читать на нем, мне не понятно.
  
  - Возможно, это как с серпантарго, - тонко улыбнулся Гарри и снова углубился в изучение.
  
  Его имя было выделено темно-злеными чернилами. Над ним значилось имя его... отца? Чарльза Освальда. Его имя было выделено серебряным.
  
  - Прошу прощения, вы не знаете, что означает серебряный цвет чернил? - спросил Гарри.
  
  - Знаю. Ваше имя тоже было выделено серебряным, пока вы не напоили своей кровью кинжал. Это значит, что магия потеряла этого члена рода. Черный - он давно мертв. Красный - неопределенный статус. Синий - он жив и младше вас по положению. Серый - цвет непризнанных наследников, бастардов. Главы побочных ветвей обозначены цветом золота.
  
  - Спасибо, - кивнул Гарри и поперхнулся.
  
  Его матерью и женой Чарльза стояла Лилиан Эванс, отвергшая кровь. А его... брат, получается, был связан с ней тоже узами, похожими на брак.
  
  - Это помолвка, - проскрипел гоблин, заметив, как палец Гарри упирается в линию. - Очевидно, помолвлена она была с Джеймсом Поттером, а вышла замуж за Чарльза Поттера, не разорвав помолвки. Что означает либо многоходовую интригу, либо то, что ее обманули.
  
  Палец Гарри спустился ниже и уперся в серую запись. Джеймс Викторио Гаррисон. Сын Джеймса Поттера. Бастард.
  
  Гарри тихо простонал что-то и сделал то, чего от себя не ожидал. Свалился в обморок.
  
  Редакция: La roie de gitane
  
  ЗЫ: при работе с текстом ни одна бета не пострадала..... смертельно...
  
  Глава опубликована: 17.10.2012
  Глава четвертая. Как сходить в банк и не потерять веру. И купить палочку, не привлекая внимание... Просто. Купить.
  
  
  
  - Пройдемте, - гоблин убрал договор, который мне тоже надо будет подписать по достижении двадцати одного года, в папку, папку спрятал в сейф.
  
  Кататься на тележке мне понравилось. Во всяком случае, после того, что мне устроил Мастер сразу после приезда из Франции, это просто легкая тряска.
  
  Капля крови на замок, и я попадаю в царство золота. На маленьком столике сбоку стоит шкатулка, которую я сразу открыл. Там оказался перстень с огромным сапфиром.
  
  - Подарок от вашей матери вашему отцу на свадьбу, - прокаркал гоблин, когда я обернулся к нему с вопросом в глазах.
  
  Вытаскиваю перстень из шкатулки и натягиваю на большой палец правой руки. Перстень, сначала большой, плотно лег на палец, а я подумал, что магия все-таки более нужная вещь, чем казалось раньше.
  
  Внутри шкатулки еще лежит заколка с более мелкими сапфирами.
  
  - Подарок вашего отца вашей матери на свадьбу.
  
  Вздыхаю и одеваю вместо железной заколки эту. Отец... мать... Такие далекие для меня понятия. И я всегда один... Один... Против всех.
  
  Резко встряхиваю головой и загребаю в особый кошель ближайшую кучку галеонов.
  
  - Вы взяли триста сорок два галеона, восемнадцать сиклей и три кната, - равнодушно говорит гоблин и мы больше ничего не произносим, кроме 'До свидания' на выходе из коридоров банка.
  
  
  
  В главном зале Гарри подошел к распорядителю зала и улыбнулся. Со скрытой силой, не показывая зубы, как принято у гоблинов.
  
  - Пусть золото течет в твоих жилах, сидящий высоко, - сказал он и ошарашено захлопнул рот. Эт-то что еще такое?
  
  - Пусть золото не покинет твою кровь, странствующий, - отозвался гоблин и Гарри смутно припомнил, что это приветствие, принятое в гоблинских кланах, - Ты хотел что-то узнать, странствующий? Ты вышел из убежищ банка с вопросами?
  
  - Да, сидящий высоко, - отозвался Гарри задумчиво. Он никак не мог припомнить, откуда он знал этикет гоблинов, - Мне интересно, почему Кривохруст отнесся ко мне столь странно.
  
  - Так это вы, мистер Поттер, тот, кто сумел потеснить нашего знатока древних языков и прочесть один из забытых диалектов? Вы просто ошеломили его.
  
  - Рецепт искренности от гоблина? - улыбнулся Гарри, - Достаточно ошеломить, чтобы увидеть искреннюю реакцию?
  
  - Так же, как и у людей, - мерзко усмехнулся гоблин.
  
  - Пожалуй, - наклонил голову Гарри, - Вы удовлетворили мое любопытство, сидящий высоко. Благодарю.
  
  - Благодарность и тебе, странствующий, за то, что мы сможем увидеть одного из старейшин в столь печальном положении.
  
  
  
  Первым делом направляюсь к магазину палочек. Там никого. В прямом смысле этого слова. В доме не ощущается присутствие живого. Прохожу мимо полок, прислушиваясь к магии внутри меня. Я очень хорошо научился колдовать за это время - под действием сильных впечатлений не всегда получается то, что нужно, но если я спокоен, то всегда добьюсь того, чего хочу. И, конечно, я научился чувствовать свою магию - без этого никак.
  
  И вот магия отзывается где-то в самом углу. Закрываю глаза и иду на притяжение магии.
  
  Ммм... сосна, вереск.
  
  Сосна - символ света, постоянства, жизни.
  
  Вереск - символ гадалок, жрецов, жриц любви, и служителей гармонии. А еще - он одинок и очень долгоживущий.
  
  А вот откуда я это знаю...? Интуиция - великая вещь. А если ее тебе развивает Мастер с двадцатисантиметровым остро заточенным ножиком, а у тебя закрыты глаза - интуиция разовьется просто феноменально.
  
  А что же внутри палочки?
  
  Единорог - символ невинности и беспричинной жестокости.
  
  И какая-то кошка.
  
  - Отличный выбор, молодой человек. Сосна, вереск, волос единорога и кровь сфинкса.
  
  Сфинкса?! Мама моя... Символ забвения, враг истины и памяти, символ совместимости противоречий, хитрости и коварства, символ хранителя знаний. Символ того, кто имеет право решать за других.
  
  К черту! Не надо мне такого счастья!
  
  Но палочка уже подлетела ко мне.
  
  Тепло и радость узнавания. Никаких пошлых искр или радуг. И так не хочется расставаться со столь редким артефактом...
  
  Сфинкс - символ забвения, говорите?
  
  - Эту палочку изготовил первый мастер в нашем роду. Он сказал, что когда-то она найдет достойного хранителя. Кто вы?
  
  - Меня зовут Анри, а вы, мистер Олив... - вот черт! Забыл - Оливер или Оливандер. Для меня не важно - что то, что то звучит по-дурацки, но как я мог?
  
  - Оливандер, молодой человек. Судя по выражению на вашем лице, вы уже поняли, что за палочка вас выбрала.
  
  - Я не могу позволить информации... - начал я, все явственнее видя большую вазочку с мороженым. Вишневым! Клубничным! Шоколадным! Она все дальше уплывала от меня...
  
  - Не переживайте, если хотите, я поклянусь в не разглашении тайны вашей палочки.
  
  Клятва прошла успешно. И я, чувствуя необходимость подумать, направился к кафе мороженого.
  
  Наслаждаясь огромным количеством мороженого, я думал о... да обо всем! О палочке, о банке, о школе.
  
  Посмеет ли директор влезть в мою душу, когда магия уже почти пришла в порядок?
  
  Не делаю ли я ошибку, собираясь учиться там? Не лучше ли подождать годик и направиться в Дурмстранг?
  
  Куда лучше поступить? Не Гриффиндор и не Слизерин. Рейвенкло, я полагаю - ну, не Пуффендуй же?!
  
  Правда, еще вопрос, прислушается ли к моим просьбам Шляпа.
  
  Знаю, что мало... и следующая глава будет тоже небольшой.
  
  Ах да! Спасибо La roie de gitane)
  
  Глава опубликована: 17.10.2012
  Глава пятая. О статуэтках, красивых людях, будущих влюбленностях и...
  
  
  
  Утро началось для Гарри паршиво. Вчера он не смог доползти до кровати, не то, что раздеться.
  
  - Это входит у меня в привычку... - просипел он больным горлом, поднимаясь с коврика у кровати. К телу липла провонявшая потом футболка - Мастер устроил настоящий Армагеддон, когда вспомнил, что они не увидятся почти год.
  
  Доплетясь до душа, он с трудом влез внутрь и, сев на пол, под тугие горячие струи, уснул. Слишком тяжело сказался на нем вчерашний день - первое путешествие в магический мир, тренировка, закончившаяся в четыре утра.
  
  И, хотя, он давно уже привык спать мало, но сейчас было шесть и...
  
  Проснувшись от того, что ударился головой о кафель, Гарри вымылся, привел себя в порядок. Закинул на плечо расширенную сумку и спустился вниз. Тетя Петунья уже хлопотала, готовя завтрак.
  
  Выпив какао, Гарри закинул в сумку пару яблок и, попрощавшись с родственниками, бодрым шагом направился к Мастеру.
  
  - Мастер, - вежливый наклон головы.
  
  - Гарри. Залазь, - Мастер уже сидел в машине, дожидаясь его. В салоне гремела музыка, но Гарри все равно умудрился заснуть.
  
  Проснулся он от... тишины. Это было странно - Мастер никогда не отличался заботой о ближнем, оставаясь ярчайшим представителем класса эгоистов. Не открывая глаз и не изменяя ритм дыхания, Гарри прислушался...
  
  Казалось, что Мастер сидит и смотрит на него. Просто смотрит, не неся в себе агрессии, что было очень странно для такого жестокого, нетерпеливого и несдержанного человека. Тихий шорох одежды и большая ладонь опускается на его плечо.
  
  - Гарри, просыпайся.
  
  Гарри повернул голову, одновременно открывая глаза, и наткнулся на... добрый взгляд Мастера.
  
  - Мастер? - прошептал Гарри. Говорить громче он не мог - горло болело просто зверски. Да еще все тело ломило, и в голову словно вворачивали сверла.
  
  - Гарри... будь осторожен в своей школе, - тихо произнес Мастер. - Я приготовил тебе подарок, - он усмехнулся, встопорщил короткий ежик волос. - Забери на заднем сиденье.
  
  Гарри перевесился через сиденье и взял длинный сверток.
  
  - Неужели это... - с замиранием в сердце прошептал он.
  
  Мастер кивнул.
  
  - Я, конечно, понимаю, что ты довольно слаб с оружием, но ты всегда так смотрел на мою катану...
  
  - Но... откуда? - удивился Гарри. Достать настоящую, а другого оружия Мастер не признавал, катану было очень-очень-очень сложно. Просто нереально. Он начал нетерпеливо разворачивать сверток и, наткнувшись взглядом на немного странное плетение ленты и кожи на рукоятке, быстро взглянул на Мастера.
  
  - Но... это же... ваш клинок!
  
  - Теперь твой, - улыбнулся Мастер. - Да вот еще, - он протянул Гарри вакидзаси в удобных ножнах, которые можно одевать на предплечье или бедро. - Ты давно на них заглядывался.
  
  И снова эта поразительно-добрая улыбка. Настороженно осматривая оружие - кто знает, какой сюрприз приготовил ему Мастер, Гарри спросил:
  
  - Почему вы мне делаете такие дорогие подарки?
  
  - Я уезжаю на полгода. Могу не вернуться. А ты был, пожалуй, лучшим учеником.
  
  - Вот как... Жалко будет расстаться с вами, но... Спасибо, Мастер, - наклонил голову Гарри и взглянул на часы.
  
  Секунду он сидел неподвижно, а потом подскочил с проклятиями - до поезда оставалось двадцать минут, а до платформы еще дойти надо!
  
  Он быстро запихал оружие в сумку, беспрестанно повторяя:
  
  - Какой меч! Какой кинжал! Спасибо! Спасибо, Мастер! Вы - лучший!
  
  Гарри чмокнул Мастера в щеку, от чего тот обалдел, требовательно оглядел себя в зеркало, незаметно для мастера, магией разгладил некоторые складочки на одежде, осторожно поправил пару прядей и выскользнул из машины. Мастер едва успел всунуть в боковой карман сумки разрешение на ношение холодного оружия. Внезапнообретенное добронравие Мастера, видимо, не распространялось на помощь в донесении тяжелой сумки до перрона, так что, помахав рукой, Гарри прокричал:
  
  - Прощайте, Мастер! Если вы соберетесь исчезнуть, оставьте, пожалуйста, мне письмо! Мне будет вас не хватать!
  
  И затерялся в толпе среди прохожих.
  
  Он не стал испуганно озираться, попав на вокзал, а уверенной походкой направился к барьеру. Этот эпизод из прошлой жизни, жизни снов, был отлично запечатлен в его памяти - как он, испуганный, разочарованный, разозленный искал платформу. Как рыжее семейство стояло прямо посреди магловского вокзала, хотя могло переместиться по каминной сети, и рыжая глава семейства восклицала: 'Я так и думала, что тут будет целая толпа маглов! Так какой у вас номер платформы?'
  
  Было забавно наблюдать, как повторяются сцены из прошлой жизни в этой, измененной жизни. Но, не обращая внимания на зыркающую по сторонам рыжую мать клана рыжих, Анри целенаправленно подошел к барьеру. Прислонился к нему, будто скучающе ожидая кого-то, и вот он уже скептически рассматривает стоящий под парами паровоз. Пройдя вдоль поезда и заняв свободное место, Анри... заскучал.
  
  Да, конечно, это было забавно наблюдать за бурным водоворотом людей, животных, чемоданов, заклинаний на платформе, но это выглядело как-то... ненастояще. Словно дешёвая бутафория в третьесортном фильме. Настоящая же магия пряталась, таилась...
  
  Достав альбом и карандаш, Анри самозабвенно придался рисованию. В этот раз он рисовал Шарля Лероя. Ему не давал покоя его взгляд. Такой знакомый... Словно детское воспоминание, когда помнишь смешение красок, запахи и некоторые звуки. И чувства. И все это никак не сплетается в единую картинку, но, все равно, несет в себе чувство родного, теплого, счастливого...
  
  Клятва канцлера Ролена.. Почему именно эти слова всплывают в голове, стоит лишь заглянуть в поседевшие от времени глаза Шарля?
  
  Клятва одного из жесточайших темных магов, который, говорят, скрылся в магловском мире, когда известность его превысила пределы. Великий, сильный, выведший конденсат тысячи замученных душ. Чернокнижник, который смог подчинить светлейшую из всех магий, создав филосовский камень.
  
  Страшна его клятва: Из пепла в пепел, из вечности в смерть, шагая за порог бытия, клятву приношу: не оставлю вас, мои потомки, смерть не станет мне преградой, пока????????????
  
  С такими мыслями Гарри медленно сполз в сон.
  
  Карандаши раскатилась по полу, а альбом, шелестя листами, лежал на столике.
  
  
  
  Значить так.
  
  1. Катана - изогнутый меч с односторонним клинком. Длина чуть больше 60 см.
  
  2. Вакидзаси - собственно похож на катану, но короче по длине, но длиннее 30 с копейками см.
  
  3. Николя Ролен. 15 век. Канцлер бургундии. Известный меценат. По его указке Яном ван Эйком была создана Мадонна канцлера Ролена: он сам (Ролен) изображен беседующим с Мадонной, держащей на руках Искупителя. Он был известнейшим меценатом
  
  4. Автор убежденный противник младшего сына Уизли. Не нравится мне этот недотепистый мальчик. Вот, в этом фике и мамаше досталось...
  
  
  
  Проснулся Гарри от стука в дверь. Оказалось, женщина, торгующая сладостями, решила разбудить его, потому что они уже скоро приедут.
  
  - Будешь что-нибудь брать?
  
  Уныло оглядев кучу ярких оберток, Гарри вздохнул.
  
  - А обычный шоколад у вас есть?
  
  Ведьма удивилась.
  
  - Ты хочешь обычного шоколада? Да, конечно есть. Вот, Миланда Милан. Любимый шоколад моей матери. Он дороговат, правда. Галлеон за плитку. Но...
  
  - Если он так хорош, то давайте три плитки, - улыбнулся Гарри, выкладывая на тележку в столбик три галлеона.
  
  Став счастливым обладателем шоколада, и закрывшись в купе, Гарри переоделся.
  
  К облегченной ученической мантии мисс Стрикс, у которой Гарри и покупал одежду, по его просьбе пришила несколько потайных карманов. Распихав пару спиц, противоядия, безоар, кулон отравителя, несколько шипов из серебра по мантии и накинув плащ, Гарри был готов. Готов сойти с ума на почве излишней паранойи. (он минут пятнадцать развлекал себя мыслью, что едет в школу, как молодой рецидивист-отравитель)
  
  Но солнце уверено светило в окно, на приближение к школе не было никаких намеков, так что Гарри решил заняться подготовкой к урокам. Открыв учебник по зельеварению, он удивился - все было понятно и ясно. Как он раньше мог испытывать трудности с зельями?
  
  Несколько увлекшись рецептами, описаниями и объяснениями, Гарри отключился от действительности. Поэтому, когда открылась дверь, и на пороге объявился мальчик, несколько крупнее его самого, он растерянно оглянулся.
  
  - Что вам надо? - спросил Гарри, подпуская в голос холода. Он отложил книгу и встал. Весь внешний вид пришельца просто кричал о его высоком положении. И волосы... волосы были по плечи - мягкие, светлые, как жидкое серебро, они совсем не производили эффекта седины, хотя были ближе всего к этому цвету. Серые глаза впились в лицо Гарри.
  
  - Кто ты?
  
  Гарри закрыл глаза. Вздохнул. 'Начинается.' Это, конечно, забавно наблюдать то, что уже видел в снах, но вот этот аспект бытия совсем не привлекал его. Слава. Какая гадость.
  
  Привлекать взгляды своей неординарной внешностью и просто идеальной красотой - это одно. А вот кричащая слава его шрама - бывшего шрама - совсем другое.
  
  - Вы кого-то ищите?
  
  - Нет.
  
  
  
  - Нет.
  
  Мальчик привлекал внимание. Хрупкий, словно статуэтка танцовщицы на папином камине, яркий - глаза, сверкающие, как Авада Кедавра (папа показывал - запрещенное заклинание!), губы тоже яркие, как у вампира. И - черные длинные волосы, они свисали, ничем не закрепленные - ветерок из окна слегка ворошил их, как туманных змеек. Из-под распахнутой ученической мантии просматривалась длинная белая шелковая рубашка, старинного покроя и брюки - узкие, с проглаженными стрелками.
  
  - Вы удовлетворены? - и голос. Холодный, властный. Но - мурлыкающий, бархатный.
  
  - Чего? - неуверенно спросил Драко. Он видел, как папа разговаривал с кем-то так же, как этот мальчик с ним сейчас - холодно и властно. Тогда он гордился папой и немного презирал растерянного папиного собеседника. Сейчас он понял, почему тот дядя так бледнел, терялся и мямлил.
  
  Мальчик вздохнул. И делая паузы между словами, внятно произнес.
  
  - Вы так внимательно осматривали меня, вы удовлетворены осмотром?
  
  - Я... нет... то есть да... но... Как вас зовут? - наконец смог он внятно спросить.
  
  - Люди зовут меня Анри. Вы тоже можете воспользоваться привилегией называть меня по имени.
  
  - А я... меня... Драко Малфой! - наконец смог сказать Драко.
  
  Анри грациозно сел. До этого Драко считал, что так красиво двигаться умеет только его мама и учитель фехтования. Но мальчик... он словно перетекал из одной позы в другую.
  
  Гибкий, красивый...
  
  Анри окинул Драко внимательным взглядом.
  
  - Очень приятно, - соблазнительно-алый изгиб губ в улыбке.
  
  Драко, чувствуя, как неловкость заполняет воздух, топтался на месте. 'Как хорошо, что Крэб и Гойл остались в купе и не видят меня'.
  
  - Вы кого-то искали, кажется?
  
  - Я... нет!
  
  
  
  - Я... нет! - выпалил Драко Малфой. Красивый, застенчивый, смешной. Чуть выше меня и, наверное, папенькин сынок. Люблю красивые вещи и красивых людей.
  
  - Не хотите тогда присесть?
  
  - Да! - Драко Малфой плюхнулся на диванчик напротив, смешно взметнув мантией. Вообще, вчера, как приехал домой, я потренировался ходить в этом кошмарном недоплатье перепальто. Довольно интересное впечатление. И довольно специфичное. Но зато делает фигуру более внушительной, да и люблю я летящий силуэт. Вообще, нормальной ученической мантии стоит быть глухой - ее одевают сверху на белье или легкие брюки-лосины. Но все сейчас облегчают, отходят от правил... Наверно.
  
  Обращаю внимание на ерзающего Драко Малфоя. Ему так и хочется задать какой-то вопрос.
  
  - Да? - поднимаю бровь, демонстрируя заинтересованность.
  
  - А... ээ... что?
  
  - Ты хочешь задать какой-то вопрос?
  
  - Да, - кажется начинает брать себя в руки. - Это, - взмах рукой в сторону перстня, - сбросник или магический камень?
  
  Колоссальным усилием силы воли заставил себя сдержаться и не задать вопрос. Пожал плечами и произнес равнодушно:
  
  - Мне все равно. Я не выяснял.
  
  - Но... как же...? - опешил Драко Малфой. - Это же преимущество, а папа учил, что... - под моим насмешливым взглядом Драко Малфой постепенно снижает голос и замолкает.
  
  - Это не важно, - повторяю с нажимом и возвращаюсь к книге.
  
  Всю оставшуюся дорогу Драко Малфой сидит напротив и ловит каждое мое движение взглядом. Перед тем, как покинуть купе, я послал магию, чтобы она запечатала мою сумку от проникновения. Интересно, почему все дети тащат огромные чемоданы и сундуки, а не удобные сумки с рунами расширения и прочности? Или сундук дешевле? А может традиция?
  
  
  
  Она меня убьет. Нет, честно. Я не дождалась правки... в общем, ляпы такие ляпы...
  
  
  Глава опубликована: 28.10.2012
  Глава шестая. О распределении и немного о школе и ее обитателях
  
  
  Этот отрывок попеременно от лица Поттера и Снейпа. Пояснять, кто есть кто не стану - не маленькие, сами поймете.
  
  Кошмарное косматое существо, которое так любили сны, показалось Гарри восхитительно глупым. Он размахивал фонарем, созывая первокурсников, шумный, огромный... 'Им так легко манипулировать' - подумал Гарри, после пары минут наблюдений. Первокурсники жались друг к другу, было холодно, у Гарри болело горло, голова, тело, хотелось спать... безумно, сильно... Мысли путались.
  
  'Так и на Пуфендуй попасть недолго, - подумал он, перешагивая какое-то существо, к которому бросился полный мальчик с короткой стрижкой и добрыми глазами обиженного мастиффа. - Хотя... так соблазнительно...'. Драко Малфой не отставая следовал за ним, словно завороженный. 'Все может быть' - махнул рукой Гарри. На остатках сил он зашел в зал ожидания и прислонился к стене. Уже в полубреду он зашел в Большой зал.
  
  .
  
  Первокурсники испуганным стадом просочились в Большой зал следом за старой кошкой. Все такие... испуганные, бледные. Северус пробежался взглядом по лицам, полных надежды и неуверенности в поисках ненавистных черт. Никого похожего. 'Может я пропустил?' Еще раз, внимательно.
  
  Это был как удар под дых.
  
  Огромные зеленые глаза на идеально-красивом лице. Хрупкая фигурка, словно фарфоровая, просвечивающая на солнце, драгоценная чашка. Черный водопад волос, выверенные движения маленького хищника или воина. Аристократическая бледность и яркой краской - губы. Нежные, упрямо поджатые. И - идеальное спокойствие в лице.
  
  Кажется, что вместе с Северусом затаил дыхание весь Зал. Одинокая, но такая спокойная фигурка спокойными шагами пересекла зал, присоединившись к шушукающейся толпе первокурсников.
  
  .
  
  Песню шляпы я пропустил - банально заснул стоя, как лошадь. Вообще, когда я простываю, мое тело начинает засыпать, как только я окажусь в более-менее спокойной обстановке. И прямо под 'Аббот, Ханна!' я вошел в зал. Всеобщий вздох был мне наградой. Кажется, они это о моем внешнем виде. Спокойно пересекаю Зал. Встаю вместе с первокурсниками, но чуть в стороне. Почти теряя сознание, жду.
  
  Услышав 'Поттер, Гарри!' я не обратил на него никакого внимание - меня зовут не Гарри. Пару раз повторив 'Поттер, Гарри!' чопорная женщина продолжила перечислять имена. Я держался уже только на гордости. Когда последний первокурсник был отправлен старой Шляпой на его факультет, все взгляды обратились ко мне.
  
  .
  
  Все распределение я ждал, когда назовут имя этого... чуда. Когда же старая кошка недоуменно посмотрела на фарфоровое совершенство из-за сворачивающегося свитка, мое сердце пропустило ход.
  
  - Гарри Поттер? - спросила Минерва.
  
  - Нет, - мальчик равнодушно смотрел сквозь нее.
  
  - Представьтесь, пожалуйста, - мягко проговорил Дамблдор.
  
  - Анри Поттер, - со вздохом сказало фарфоровое чудо. Я разозлился и обрадовался. 'Он похож на своего отца! Привлекает чужое внимание к своей посредственной личности!' - бушевала часть меня. 'Вот уж кто-кто, а он не посредственность!' - возразила вторая половина и мягко мурлыкнула.
  
  .
  
  - Хорошо, Анри. Проходите, пожалуйста, присаживайтесь, - мягко сказал директор. Он явно подумал, что я мятежный мальчишка с завышенной самооценкой.
  
  Пройдя к шляпе и взобравшись на табурет - я оказался самым низким на курсе. Впрочем, так и задумывалось...
  
  - Ну и куда же мне вас отправить, молодой человек? - вопросила Шляпа.
  
  - Роенкло, - твердо сказал я.
  
  - Слизерин? - неуверенно предложила альтернативу Шляпа.
  
  - Нет, - магия во мне поднялась, готовясь крушить. Как все надоело... И впереди еще столько....
  
  - Тише-тише, - сказала Шляпа. - Ровенкло, так РОВЕНКЛО!
  
  .
  
  Стол Умников взорвался аплодисментами. Остальные возбужденно переглядывались и переспрашивали друг друга: 'Тот самый Гарри Поттер? Да нет же! Он не Гарри, он Анри! Он не тот!'
  
  - Филиус, объясни пожалуйста мистеру Поттеру, что мы называем учеников по их настоящим именам, а не по выдуманным, - мягко сказал Дамблдор.
  
  Неужели его так вывел из себя мальчишка?
  
  - Хорошо Альбус, - кинул Филиус и вернулся к своей тарелке. Северус вяло сделал глоток из своего кубка. И зачем только он обязан присутствовать на этом ужине? Все и так знают, что он не ушел с поста декана и зельевара... Его взгляд, сколько он себя не уговаривал, периодически останавливался на столе Ровенкло, где сидела такая... хрупкая фигурка.
  
  .
  
  Факультет шумно праздновал начало года, первокурсники, вначале жавшиеся друг к другу, развеселились, стали задавать вопросы, оглядываться... Гарри же чувствовал, как сознание неумолимо ускользает... Звуки сливались с цветами и образовывали быстровращающуюся сферу, которая затягивала в себя, не давая адекватно реагировать на действия внешнего мира. И совершенно неожиданно Гари накрыла темнота.
  
  .
  
  Когда Северус в очередной раз посмотрел на стол Умников, он удивился - все первокурсники, весело болтая, заталкивали в себя еду. Один Поттер сидел ровно, не притрагиваясь к еде. Приглядевшись внимательно, Северус заметил легкую испарину, проступившую на лице мальчика и тремор рук - тревожные признаки.
  
  Резкое движение за столом Слизерина отвлекло его - один из первокурсников неловко отшатнулся от выплывшего из стены Кровавого барона. Остальные ученики его факультета радовали спокойным поведением и идеальными манерами. Вот с кого можно было бы брать пример остальным факультетам.
  
  Когда он перевел взгляд обратно на Поттера, то с ужасом заметил, как тот неловко сползает вниз - явно теряя сознание.
  
  Молниеносное движение палочкой и мальчик не валится на каменный пол, а зависает в воздухе, а Филиус подрывается с места и, перехватив управление, выносит мальчика из Большого зала.
  
  К Помфри понес.
  
  Дамблдор колючим взглядом проводил Филиуса.
  
  'Да что же это такое? Я начинаю подозревать Дамблдора?'
  
  .
  
  Медленно кружась в водовороте тишины, его сознание возвращалось. Он пришел в себя, не изменяя ритма дыхания и не напрягая тело, прислушался. Рядом дышали двое. Прерывистое, короткое дыхание могло принадлежать только... тому карлику из-за учительского стола - Гарри успел прочувствовать всех преподавателей.
  
  Второй ритм дыхания и сердцебиения был ему не знаком, но принадлежал взрослой женщине, несколько крупноватой.
  
  Еще вокруг пахло чистотой и чем-то мерзким.
  
  Прошла пара минут.
  
  - Мистер Поттер очнется только к утру. Это я могу сказать точно, - проговорил мягкий женский голос, так присущий прирожденным целителям. - Остальное, к сожалению, выяснить мне не удается. Вы сами видите, защитный кокон магии просто не подпускает меня.
  
  Да, одна из особенностей магии Гарри, когда он находится в бессознательном - спит или в обмороке, к нему невозможно подойти. Немаги очень пугаются или просто забывают об этом своем намерении, магии, как только что выяснилось - просто не могут.
  
  - Что ж, - точно! тот самый низенький учитель... Он преподает чары, кажется. По крайне мере подсознание зафиксировало именно это. - Тогда я зайду утром. Как декан, я обязан знать, что с ним случилось...
  
  - Конечно, Филиус, - женщина встала со стула. Куда-то прошла.
  
  - Доброй ночи, Поппи, - не смотря на низкий рост, декан двигался удивительно быстро.
  
  - Доброй ночи, Филиус.
  
  .
  
  Утро красит нежным светом...
  
  Что за чепуха? Откуда во мне появляются обрывки незнакомых песен и стихов? Почему я понял, когда на перроне две девочки (одна из них поступила со мной на один факультет) заговорили на другом языке? Что со...
  
  Огонь. На огарке свечи танцует пламя, а я вспоминаю совсем другое пламя - то, всеобъемлющее, поглощающее... Частью которого я стал. Осторожно снимаю маленькую сестрицу со свечи. Она продолжает танцевать на моей руке, не обращая внимания на то, что у нее нет пищи. Она не обжигает, она лишь дарит мягкое согревающее чувство... Чувство родства.
  
  Я - часть стихии?
  
  И что мне тогда привиделось - я не обратил тем утром внимание на то, что мое сознание словно освободилось от давления. Осколок... чужой души? Он... был во мне? То мерзкое чувство давления, приятия чужого решения... Неужели? Возможно ли такое? Возможно ли разделение... души? Да, скорее всего это именно душа. Возможно ли помещение части этой эфемерной субстанции в посторонний носитель? И почему у меня такое ощущение, что я еще не раз столкнусь с проблемой разделения души?
  
  А то, что я стал частью огня? Фантастика.
  
  Вот откуда всепоглощающее понимание и внешняя холодность - огонь поделился со мной собой, а он невероятно древен.
  
  Часть стихии... Обалдеть.
  
  .
  
  Отбросив беспокойные мысли и, стащив пижамную куртку, в которой я спал, встал на утреннее Приветствие солнца.
  
  Оно обычно танцуется без стали, часов в пять утра, когда солнце еще не полностью появилось из-за горизонта. От вчерашней простуды не осталось и следа - конечно, я проспал часов девять, наверно. За такое время моя магия залечит и перелом, не то, что простую простуду.
  
  Штаны ужасно мешали, но я находился на чужой территории и поэтому не стал приветствовать так, как привык...
  
  Что вообще за дикость - спать в одежде? Зачем же тогда люди изобрели простыни, одеяла и матрасы? Да и понимаю, если бы мы жили на севере, там, где без дополнительной защиты даже под двумя одеялами холодно, но Англия?
  
  Дальше не отвлекаясь, я резко развернулся, хлестнув воздух волосами, резко отпрянул, поднырнул...
  
  Обычное приветствие спокойное и мирное, гармоничное и выверенное, но сегодня мне хотелось именно такого - резкого, агрессивного, дикого....
  
  Слыша, как открылась дверь, я решил не прерываться.
  
  Я делал сальто, когда услышал женский 'Оох!'.
  
  Еще пара минут.
  
  Закончив Приветствие резким выпадом в сторону запада, я развернулся к женщине и слегка поклонился.
  
  - Позвольте представиться, Анри Поттер, миссис...?
  
  - Мадам Помфри, - женщина еще была заворожена моим танцем, и я не собирался облегчать ей задачу, смотря прямо в душу широко распахнутыми глазами.
  
  Женщина встряхнула головой и недовольно поджала губы.
  
  - Вам еще нельзя вставать с потели, мистер Поттер! Вчера у вас был обморок, и я не смогла найти его причину! Вы сейчас же вернетесь в кровать, и я проведу парочку диагностик...
  
  Моя улыбка заставила ее замолчать. Я прошел к своей одежде, аккуратно сложенной на стуле, и начал переодеваться.
  
  - Я просто несколько перенапрягся в последние дни. Да еще эта простуда... Voici seulement moi déjà en ordre*, - закончил я на французском.
  
  Судя по доброй улыбке, я верно интерпретировал ее акцент.
  
  - Я просто должна вас проверить... - сделала еще одну попытку медик.
  
  - Я полностью здоров, мадам, - я, уже полностью одетый, трансфигурировал платок в расческу и сел на кровать.
  
  Мадам проводила взглядом мои волосы и покачала головой.
  
  - Я поверю вам, мистер Поттер. Но сейчас всего пять, уроки начинаются через несколько часов, так что не откажитесь от чашки чая в компании с медиковедьмой?
  
  - С радостью, мадам Помфри!
  
  .
  
  - Мадам Помфри, а куда делся мистер Поттер? - с таким вопросом заглянул в кабинет медиковедьмы декан Ровенкло. Он увидел удивительную картину - мадам Помфри, ни разу открыто не улыбнувшаяся с момента смерти мужа, весело смеялась вместе с мистером Поттером. На столе стоял чайник, чашки и полупустая тарелка с пирожными.
  
  - Филиус? - спросила Помфри, обернувшись.
  
  Поттер открыто улыбнулся ему, вставая из-за стола. Неуловимо оказавшись рядом, он слегка небрежно поклонился.
  
  - Анри Поттер к вашим услугам.
  
  - Анри? - переспросил декан Роенкло.
  
  Тяжелый вздох со стороны мальчика был ему ответом. Он повернулся к мадам Помфри и сказал:
  
  - Вот видите...
  
  Потом посмотрел на ничего не понимающего Флитвика.
  
  - Анри Поттер. Не тот-самый-Поттер, а просто Поттер. Смотрите, - он приподнял челку и Флитвик увидел чистый лоб без намека на шрам. - И я не стану отзываться на Гарри, потому, что это не мое имя, хотя и созвучно.
  
  - Но где же тогда...
  
  - Мальчик, который выжил? Насколько я знаю, мой племянник не появлялся на территории Англии с шести лет.
  
  - Ваш племянник? - удивился Флитвик.
  
  - Мой отец - Чарльз Поттер, мой брат Джеймс Поттер - отец Гарри Поттера. Когда папа умер, я нашел удобным найти своего племянника. Но, когда я появился в Англии на пороге дома магловских родственников Гарри, я обнаружил, что его там нет. Мой опекун совершил противоправное деяние по моей просьбе и выяснил, что с мальчиком очень плохо обращались, били, морили голодом. Он жил в чулане! Мой опекун слегка изменил память всей семьи, в которую господин Дамблдор отдал Гарри. Я остался жить в Англии. Так что, магия распределения, скорее всего, неверно заполнила свиток с именами. Потому что, письмо пришло на мое имя - Анри Чарльз Поттер.
  
  .
  
  - Вы уверены, Филиус, что шрам не был скрыт никакими чарами? - Дамблдор сидел, прикрыв глаза рукой.
  
  - Я мастер чар, Альбус! - воскликнул обиженно Флитвик.
  
  МакГонагал поджала губы, Спраут оторвалась от разглядывания орнамента кувшина, стоящего напротив нее. Северус фыркнул.
  
  - Шрама не было. Мало того, на этом лбу не было ни одной когда-либо перенесенной травмы.
  
  Что-то внутри Северуса заговорило: 'Не сын, не похож'. 'Брат', - возразила другая часть Северуса. 'Это похоже на раздвоение личности', - подумал Северус, с тоской вслушиваясь в разговор, уже перешедший на тему какого-то праздника.
  
  .
  
  Снейп, как и Флитвик, начал занятие со знакомства с классом. Он зачитывал фамилию, оглядывал встающего ученика.
  
  Пуфендуй и Ровенкло - что может быть спокойней?
  
  Дойдя до фамилии 'Поттер' зельевар скривился. Ему явно хотелось сказать какую-нибудь гадость, но то, что Поттер не тот Поттер, явно сужало ему простор для издевательств.
  
  Гарри спокойно и грациозно встал, не поднимая глаз.
  
  Когда зельевар уже собрался называть следующую фамилию, Гарри поднял глаза.
  
  Спокойно, медленно, он заглянул в душу Снейпа.
  
  Снейп явственно поперхнулся и выронил свиток, по которому зачитывал фамилии. Гарри выскользнул из-за парты - он специально занял первую с краю - и, встав на колени, поднял свиток. Снова повторив свой коронный взгляд - с обожанием, из-под ресниц, с поднятием головы, - он подал свиток, как влюбленный паж корону своей королеве.
  
  - Займите свое место, мистер Поттер! - прошипел Снейп и, несколько помедлив, продолжил знакомств с аудиторией.
  
  После обещания в помощи закупоривания смерти и разливания славы, зельевар рявкнул на Гарри, рисовавшего в своем свитке перьевой ручкой профиль преподавателя. Видимо ему не понравилась достоверность...
  
  - Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?*
  
  - Ээээ.... уууу.... ммм...
  
  Снейп уже открыл рот, чтобы опустить ученика, но Гарри выпалил:
  
  - Напиток живой смерти! - подумал и добавил, - Простейший. А еще, можно сварить такой, чтобы нельзя было отличить спящего от мертвого.
  
  - Отлично, - кивнул Снейп. Гарри выдохнул - он буквально накануне прочитал об этом в конце учебника.
  
  - Голдстейн! Где я буду искать безоар?
  
  - В желудке козы, сэррр! - отважно крикнул в ответ Тони. Он так протянул это 'сэрррр!', что оно отозвалось эхом в высоких потолках.
  
  Это так контрастно звучало рядом с высоким, звонким, но, в то же время, кошачьим тоном Гарри, что, он был уверен, Снейп запомнит его голос.
  
  - Макмиллан! ....
  
  Потеряв интерес к Снейпу и его расспросам, Гарри вплотную занялся подбородком профессора....
  
  Вообще ему удивительно легко давались зелья. Это словно танцевать - всегда знаешь, что и куда кидать. Грейнджер, попавшая с ним на Ровенкло, как-то призналась, что с ужасом всегда ожидает взрыва - Гарри, де, совершенно не задумываясь и не взвешивая бросает ингредиенты в котел, словно в суп. А уж когда он небрежно покрошил сухой листик разрыв-травы и, не глядя, сунул его в котел, Гермиона чуть не начала заикаться - зелья с применением разрыв-травы всегда были неустойчивы....
  
  Вообще удивительно вышло - еще раз просмотрев память снов, Гарри убедился, что тот разговор в поезде с Рыжим Уизлом, который был в его прошлой жизни, повлиял на выбор и Гермионы. До этого она собиралась попасть на Ровенкло. Как собиралась, так и попала.
  
  .
  
  В принципе, Хогвартс Гарри понравился... снова. Раздражали только постоянные шепотки за спиной и подозрительные взгляды учителей. Заклинания давались легко, зелья... это отдельная история. Трансфигурация, ЗОТИ, астрономия... Если, поначалу было увлекательно из-за экзотичности предметов, то, по прошествии месяца, скука посещала Гарри все чаще и чаще. Он учился столь легко - словно просто вспоминал все пройденное ранее, что преподаватели зачастую давали ему более сложные задания...
  
  А еще он раскопал в архивах хроники Инквизиции и с удивлением нашел на страницах фамилию Поттер. Это было еще более странно тем, что в своих снах, он не знал о роде ничего. Еще более странным ему представлялось то, что светлый род Поттеров занимал ключевую позицию в Инквизиции. Жестокие пытки, сухие размышления о целесообразности того или иного вида боли, циничные замечания о чувствах, судьбы социума, словно судьбы стада скота....
  
  *Мой французский кривее портового грузчика, не выходящего из запоя в течении как минимум полугода. Прошу меня простить за возможные ошибки.
  
  Ах, да. Переводится сие, как: 'Вот только я уже в порядке.'
  
  *Я подумала, что первый урок Снейп не меняет из года в год. Да и зачем ему?
  Глава опубликована: 31.10.2012
  
  
  Глава седьмая. '...
  Мэй всегда была тихой и послушной девочкой. Возможно, роль сыграло то, что отец всегда был слишком занят, чтобы уделять дочери больше времени, чем требовала фраза: 'Милая, иди почитай в библиотеке', а, возможно, то, что эльф, который, по сути, и занимался ее воспитанием, был эльфом невыразимца, а значит - сам невыразимец. А возможно, просто гены отца-талантливого чародея возобладали над материнской вейловской кровью. Собственно, то, что они возобладали, Мэй не сомневалась - мать бы не бросила ее, обладай она хоть частью птичьего очарования. И, хотя все было не так уж и печально, отправляясь в Хогвартс, Мэй негодовала (про себя, естественно). Ей придется семь лет провести в замке, заполненном детьми, нарушающими правила, не блещущими знаниями и рассудочностью.
  Ей очень нравилось, как звучало это слово - рассудочность. Оно растекалось по языку горькостью новых ощущений и заставляло чувствовать себя такой... самостоятельной.
  Впрочем, она смирилась со всем. В конце-концов, отец даже не обратил внимание на ее отъезд. Да и было кое-что, чего она с нетерпением ждала. Встречи.
  Когда ей исполнилось девять, отец открыл доступ ко всем книгам в библиотеке. И она кинулась читать самые темные, самые страшные книги, обойдя вниманием неказистую книжецу в простой обложке. И вот, однажды плюхнувшись в кресло с чаем, она решила, что полистает пока ее - серьезные книги за чаем читать не разрешалось.
  И она открыла для себя... Она открыла для себя мир истинной магии. Все, что до этого она читала, оказалось лишь суррогатом, размышлением неразумных детей. В этой книге магия открывала все свои грани. Книга была рукописная, да еще и не слишком понятным шрифтом, да и на староанглийском, но... проглотив текст в один присест, позабыв и про чай, и про праздничный торт, она побежала к отцу с просьбой найти еще одну, следующую.
  Оказалось, что экземпляров 'О сущности, сущем и бытие' Кассиуса Поттера всего до сотни и любой из них стоит всей их домашней библиотеки. А еще, что учиться она будет с далеким пра-правнуком Кассиуса Поттера - Гарри Поттером.
  Тогда, на распределении, она молила все сущности, чтобы Гарри Поттер - Анри Поттер, попал с ней на один факультет. Попал.
  Оказалось, что мальчик, скользящий равнодушным взглядом по окружающему его магическому великолепию, совсем не соответствует тому, что она успела себе напридумывать.
  Холодный. Отстраненный. Настороженный. И безумно, безумно сильный!
  Уроки казались Мэй совершенно скучными, как, видимо, и Анри Поттеру. Потому как он, ничего не выражающим взглядом смотрел на учителей, не озаботясь даже вести конспект (однажды, сгорая от стыда, она заглянула в свитки Поттера и заметила там лишь множество рисунков - набросков людей, отдельных помещений Хогвартса, вида за окном). Поттер раздражал бы своей уверенностью, не свети его магия так сильно. Но, стоило кому-то из разозленных преподавателей попасть под очарование улыбки или мягких слов, как все плохое просто уходило.
  Она следила за ним, не отрывала взгляда от его гармонично двигающейся фигуры - змеей, змеей по лестницам, едва заметной тенью по коридорам, львом по Большому залу, вкрадчивой кошкой по гостиной. Ему, казалось, благоволила сама магия. Она стелилась перед ним мягким пухом, хлестала вслед, словно любимый плащ и брызгала, брызгала от каждого жеста, движения, слова!
  О, Анри Поттер совершенно очаровал Мэй, не прилагая к этому ничуть усилий.
  
  Хогвартс дышал тенями. Они переползали со стены на стену, путешествовали по каменным стенам, обходя лунные дорожки и плясали вокруг крадущихся по гулким коридорам.
  Тени могли угрожать. Они скалились на тех, кто пытался осветить себе путь живым огоньком люмоса или зажигал ровный синеватый свет факелов.
  Гарри, кутаясь в чуть прохладно скользящие по телу тени, словно в плащ, скользил по ночному Хогвартсу. Он наслаждался ночной тяжелой тишиной старого замка, шепчущей в ухо о безумности пошлых битв, наслаждался едва слышным шелестом шагов и легким бормотанием портретов.
  
  Это окно давно его привлекало - на третьем уровне подземелий, в круглом зале было всего восемь окон, ведущих в разные части запретного Леса. Этакая обзорная площадка. Окна - высокие, узкие были с широкими подоконниками. Гарри привлекло окно, ведущее на северо-восток.
  Обычная заросшая полянка, которую заливали серебряные лучи луны. В этих лучах была видна каждая травинка, каждый листик. Тени гротескно делили поляну на территории света и тьмы, словно в вечном противостоянии. Но, в общем-то, это была бы обычная полянка, если бы... если бы от нее не веяло теплом и любовью, если бы она не дарила успокоение. И это чувствовалось даже через окно!
  Вообще, Гарри, чем больше находился среди волшебников, тем больше поражался, каких масштабов достигает развитие мира магов. И при столь интенсивном развитии, маги умудряются поддерживать древние традиции и удерживать моральный облик среднестатистического волшебника в рамках приличий. Подумав об этом хоть раз, начинаешь понимать, почему чистокровные не слишком любят полностью маглокровных. Попробуй полюбить такого... Когда какая-нибудь Грейнджер подходит к чистокровному в тридцатом поколении Эйджком, и начинает распространяться, что триумвират, это аморально! При этом Эйджком краснеет, бледнеет, но не смеет прервать маглокровку, потому что триумвираторы - очень сильные маги, которые пропускают через себя большое количество дикой магии, успокаивая ее, и этим не прилично хвастаться перед тем, чьи родители не имеют ни крохи магии. Или тот же Томас подходит к тебе и бросает вызов твоей Семье одним вопросом. Безобидным, с его точки зрения.
  ...Сегодня было последнее полнолуние перед зимой и на поляне танцевали единорожки. Они взбрыкивали, скакали и радостно ржали. Лунный свет щедро серебрил их шкурки, и это было красиво и печально. Словно прощание с детством.
  Гарри так увлекся их танцем, что нее заметил темной фигуры, скользнувшей к нему. Его осторожно обездвижили, и лишь после этого он почувствовал чье-то присутствие. Этот кто-то едва ощутимо провел холодной рукой по его щеке, приподнял волосы, пропустил пряди сквозь пальцы.
  - Теплый, - этот кто-то говорил шепотом, и узнать этот голос не представлялось возможным. Наверное.
  Мальчик закрыл глаза - да это не банальный ступерфай - и вслушался в дыхание, биение сердца, втянул в себя запах. Ритм тела просто невероятно напоминал профессора ЗОТСИ*, а вот запах и биение сердца... так могла бы двигаться рептилия. Или... человек, объединивший свое тело с ней!
  - Кто ты? - определенно, не ступерфай. Голос давался с трудом, слова были похожи скорее на шипени... Гарри распахнул глаза. Этого не может быть... - Ты говоришь на сепантарго*?
  - Как и ты, - Гарри снова закрыл глаза и постарался расслабиться.
  - Ну я-то, положим, наследовал матери, а ты?
  - А ты действительно хочешь это знать? - вкрадчивый ответ.
  - Да, - твердо ответил Гарри. Рука профессора переместилась на живот, удерживая начавшего соскальзывать с подоконника Гарри. Второй он все так же играл с тяжелыми прядями...
  - Я насследник Слизерина...
  - Того самого?
  - Да. Кто твоя мать?
  - Неназываемая.
  - Инквизиция? - насмешливо спросил профессор.
  - Ты мне не веришь?
  - Тебе никто не верит. Зачем ты вообще отказываешься от такой соблазнительной роли Героя?
  - Потому что, если я - Гарри Поттер, то Дамблдор рано или поздно натравит на меня Темного Лорда.
  - Натравит? - кажется, Гарри удалось заинтересовать собеседника.
  - О. Это дурацкое пророчество... Гарри родился в начале восьмого месяца.
  - А ты?
  - На месяц раньше.
  Гарри почему-то вспомнил, как он-во-сне ошарашено рассматривал свое свидетельство о рождении, пылящееся в бумагах Дамблдора несколько десятков лет, и фыркнул. Тогда он-воспоминание разнес личный кабинет мертвого директора еще раз. И больше никогда не говорил с портретом.
  Молчание длилось несколько минут.
  - Я не чувствую в тебе знакомой магии, - наконец проговорил собеседник задумчиво. - Ты не похож на Поттера, их сила всегда немного усталая, словно строгий воспитатель. А ты... ты безумен.
  - Возможно... - выдохнул Гарри, - Вссе возможно.
  Как выкручиваться из ситуации, он не представлял. Темный Лорд был ему непонятен. Чужд. Далек. Он был непознаваем, как замысел Творца. Непостижим. Этот его бешеный напор, эта его одержимость... За ним шли люди. Не из страха, а из-за силы, харизмы и власти, витающей вокруг него.
  
  - Кто же ты?
  Молчание, мягким очарованием змеиной ловушки разливающееся в воздухе, оборвалось. Гарри вздрогнул, насколько ему позволила сковывающая его магия.
  - Я - Поттер. Сын Чарльза Поттера. Наследник Дома.
  - Поттер... Наследник Дома. Скажи мне тогда, где же находится Гарри Поттер?
  - С чего бы я стану откровенничать перед наследником Слизерина?
  - Возможно поэтому? - холодно шепнул маг и полированный холод дерева палочки скользнул по шее Гари и уткнулся ему в подбородок.
  - Хорошо, - мягко отозвался Гарри. - Хорошо. Я не знаю, где он. Я нашел его дом, когда мой опекун сменился. Он жил с магловскими родственниками его матери и исчез, когда ему исполнилось шесть. Сбежал. Растворился. Мертв, скорее всего - его не найти ни с помощью родового гобелена, ни с помощью власть рода.
  - Магловскими родственниками... Мертв. Какая ирония, - обронил маг и отстранился.
  Гарри замер, стараясь не показать, что уже почти свободен от оцепенения и почти свалился с подоконника. Маг поддержал его заклятьем.
  - Что ты собираешься делать дальше?
  - Дальше? Жить, - отозвался Гарри и дернулся, ощущая прохладную ладонь, скользнувшую по его шее в волосы.
  - Силен, - качнул головой маг, коснувшись теплым дыханием щеки Гарри.
  - Силен?
  - Скинул оцепенение еще минут пять назад, верно? Силеен.
  - У меня особые отношения с магией, - пожал плечами Гарри и поудобнее устроился в почти объятьях мага.
  Квирелл замер на секунду, словно от пришедшей в его голову сумасшедшей мыли.
  - А не хочешь стать моим учеником, Анри? - мягко спросл он.
  Гарри дернулся в его руках.
  
  - Мальчишка, - прошипели мне в ухо и я почувствовал свободу передвижений, которой тут же лишился, потому как меня перехватили за руки.
  Я, конечно, мог бы пинаться, но... зачем? Захочет убить - убьет, нет, так посмотрим. А предложение... От таких не отказываются... Что мне делать? Что? Мамаааа...
  - Позвольте мне подумать над вашим предложением, профессор Квирелл.
  - Догадался, - удовлетворение в голосе.
  - Больше некому, - пожал плечами Гарри. - Дам я не рассматриваю - слишком разное направление магических потоков убило бы вас. А из мужчин в школе... Не сказал бы, что был особый выбор.
  - Ну почему же? А ученики?
  - Они не могут... Впустить в себя чужую душу - лишь совершеннолетние. А больше не от кого из старшекурсников не веяло такой огромной силой.
  - Ты ее чувствуешь? - напрягся Лорд.
  - Да. Я уже знаю вкус вашей силы. Отблеск могущества.
  - Значит это ты?
  - Что я?
  - Как же я сразу не почувствовал... - досада в голосе. - Похожий вкус, но возраст... Это ты сжег частицу моей души в очищающем пламене огня?
  Я похолодел. Если все остальное еще оставляло мне возможность избежать прямого участия Воландеморта в моей жизни, то эту тайну он предпочтет сохранить в могиле. Моей.
  - В таком свете я не оставляю тебе выбора, - мягко прошипел он мне на ухо. - Ты станешь моим учеником и принесешь клятву.
  - А вы? Тоже клятва?
  - Если хочешь. Стандартная ученическая подойдет.
  Так я стал учеником Темного Лорда.
  Глава опубликована: 12.12.2012
  
  Глава восьмая. 'Немного об ученичестве то, как его представляют гениальные темные маги'.
  
  Ужасная, ужасная глава. Она довела меня до истерики просто кошмарное количество раз. Я просто не знаю, НЕ ЗНАЮ, что мне с ней делать.
  Я умываю руки и выставляю на ваш суд это убожество. Не судите строго - но, правда же, кошмарно?
  Зы: идиотизм какой-то.
  
  Это было странное время - еще не утро, но туманная дымка чужих снов уже готова развеяться от дыхания наступающего дня. Гарри стоял на площадке башни и вспоминал.
  Ветер бил в лицо, детская непосредственность звала хотя бы пошевелиться, но он замер уродливой горгульей, вцепился всеми чувствами в камень башни, закутался в ткань ученической мантии и вспоминал, думал, анализировал.
  Темный лорд представал перед ним совершенно в другом свете - жестокий, нетерпеливый и гениальный, он казался ограненным бриллиантом, спрятанным в оправу из незамысловатой меди. Он был настолько гениален и силен, что Гарри оставалось только удивляться, как его прежнее 'Я', его прошлое воплощение смогло победить Лорда.
  Впрочем, восхищаясь им, Гарри не забывал о том, что этот измененный убил, запытал и почти уничтожил магическую Англию всего несколько лет назад. Да и не давал Темный Лорд забывать об этом. Crucio было поистине его любимым заклинанием. Не Avada - она лишь тихо и практически безболезненно прерывала жизненный путь человека, а вот пыточное... пыточное, по мнению темного мага, было именно то, что нужно для воспитания и наказания. Поэтому, именно второе непростительное слишком часто звучало в тиши кабинета, когда они оставались вдвоем.
  - Это очень удобное заклинание, - говорил Темный Лорд, - Оно не требует большого перерасхода силы, забирая ее у пытаемого, не оставляет после себя следов, помимо незначительной боли и так мотивирует...
  На этом он обычно останавливался, лицемерно спрашивал, может ли Гарри встать и продолжал:
  - Кроме того, его невозможно засечь ни одним магическим поисковиком, если аккуратно подобрать силу после его произнесения.
  Гарри поморщился воспоминанию и откинул с лица прядь волос.
  Для того тандема, который образовался из тела Квиринуса Квирела и сознания Лорда были безумно важны прикосновения. Оказавшись в прямом доступе Лорда, Гарри всегда оказывался в плену его рук. Лорд гладил его лицо, шею, брал за руки... Он любил брать пряди волос, накручивать их на палец... Гарри сам себе напоминал фарфоровую куклу. И его это безумно бесило - не для того он следил за своей внешностью, чтобы Темный Лорд игрался в куклы... Но, что он мог сделать против самого сильного мага столетия? Сильного и хитрого?
  ...Гарри внезапно оказался стоящим на полу. Лорд стоял от него в нескольких шагах.
  'Он слишком быстр. Мне придется развивать свою скорость реакции. Где-то я видел подходящий ритуал.'
  Только через несколько секунд ментального давления, Гарри понял, что Лорд пытается взломать его ментальный блок. И с трудом скрыл пренебрежительную усмешку. Если уж Девил Дэвис, сильнейший леглимент современности, учивший еще Лорда, не смог вскрыть его блоки, в прошлой жизни, правда, то куда уж Лорду, с его 0,3 коэффициентом?*...
  Еще задолго до первого дня бучения у Лорда Гарри думал о том, как ему обращаться к навязчивому учителю. Лорд Воландеморт? Много чести, да и показывать, что не боишься его имени, не стоит. Риддл? Так ведь Гарри 'не знает' о его жизни. То же самое с именем и фамилией Мраксов. Мой Лорд? Так не его ведь Лорд-то. В итоге, остановившись на обычном Темный Лорд, Гарри решил, что его ошибку, если что, поправят. Правда, оставался вопрос, каким способом, но это уже было вне его компетенции, но, конечно тревожило.
  
  Темного Лорда очень забавляло отношение Анри к прикосновениям. Иногда он специально, резко подавшись вперед, брал в горсть его волосы, а другой рукой, самыми кончиками пальцев! водил по лицу. Мальчишка злился, краснел, бледнел, а в его глазах появлялось выражение, словно он раздумывал: 'Убить его сейчас или потом?'. Если Темный Лорд продолжал эту тактильную пытку, то мальчишка словно раздумывал, каким ядом его отравить. Это безумно забавляло Лорда. И отдаляло от него ученика.
  Но он не мог без прикосновений к столь прекрасному, совершенному лицу. Это было пыткой, как и то, что он находился в чужом сознании - видеть мальчишку на уроках, в Большом зале и не мочь его коснуться. Прекрасное для него давно стало тем, что он ценил в окружающем.
  Но сколь редко можно было встретить прекрасное среди красивого!
  
  При этом не было никакой сексуальной подоплеки в одержимости Лорда. Он просто восхищался, как произведением искусства, как природным явлением... И это больше всего бесило Гарри! Будь это сексуальное влечение к детскому телу, Гарри имел полное право отказаться от ученичества, но здесь же...
  Помимо ученичества у Воландеморта, которое оказалось несколько шокирующем не только по объему, но и по качеству приобретаемых знаний, Гарри множество времени проводил в библиотеке, причем, отлично помня книги, которые прочел в прошлом воплощении, он стремился в архивы Хогвартса. Архивы, оказавшиеся огромными пыльными горами пергаментов, были, в большинстве своем, запутанными, заумными и, порой, глупыми размышлениями, записанными умодробительными почерками. Впрочем, быстро осмотрев эти стопки, Гари нашел одну замечательную в своей ветхости книгу. Хроники Инквизиции.
  Читая отчеты, а скорее, витиеватые размышления одного из Великих Магических Инквизиторов, Гарри поражался тому, какой пласт знаний они хранили в своей структуре и постепенно убеждался, что такая организация просто не могла исчезнуть, растворившись в бурях восемнадцатого века. А именно восемнадцатым веком датировалось последнее сожженное поместье инквизиции и последняя AvadaExplosio, унесшая жизни трех послушников.
  
  Это были странные дни - дни, наполненные тоской и размышлениями. Странными раздумьями и чужими мыслями, случайно забредшими в разум.
  Образы кружились в голове, не давая спокойно уснуть. Он не мог спокойно учиться, читать, летать, думать. Все казалось зыбким и уходящим в туман. Что-то с ним творится?
  Он стоял все в той же обзорной зале. В этот раз он выбрал заброшенную дорогу. Были последние деньки осени и с деревьев облетали последние листья. Дорога казалось красивой и... одинокой.
  Он пришел сюда, старательно затирая следы магией. Ему хотелось побыть одному и все обдумать. Сев на подоконник с альбомом и карандашами, он принялся рисовать... Но какое-то подспудное беспокойство не давало ему расслабиться и заняться анализом ситуации. Отлетели в сторону альбом и карандаш, волосы взлетели и опали крыльями из-за всплеска стихийной магии, мантия взвилась, словно у Темного Зельевара. Огоньки, младшие братья и сестры, появлявшиеся каждый раз, когда он был взбешен, осветили всю обзорную площадку.
  Не понимая себя, Гарри смотрел на свою руку, сжимавшуюся и разжимавшуюся в кулак.
  Вдруг он резко успокоился. Огоньки пропали, мантия обвисла крыльями большой летучей мыши, волосы вернулись в спокойное состояние.
  Осторожно, словно хрустальную, приложив ладонь к камню стены, Гарри вдохнул и выдохнул.
  'Просто это место перестало быть для меня безопасным' - четко проговорил он и растворился в темноте коридоров.
  Темный Лорд, до этого незаметно стоявший у одного из окон, обернулся и засмеялся. Холодно и горько. Потом он подобрал альбом и так же, как Гарри, исчез в темных переходах. Ему не нужен был свет.
  19.03.2013
  
  Глава девятая. 'Кровь на розах, или то, о чем молчат каменные стены'.
  
  Это было похоже на падение в бездну. Тьма кружила, заставляя забыть все кроме игры цвета.
  Гари падал.
  Ему казалось, что вокруг есть кто-то, много людей - они говорили, они пели что-то, бормотали, шептали, касались его... Какой-то мужчина словно остановился позади него, шепча:
  - Надо больше хорошего.
  Вся жизнь казалась ему бредом, еще одним видением, которое он увидел, растворяясь в темноте.
  - Что...
  Голос сорвался, он не смог говорить. Темнота растворяла его в себе, заставляя забывать что он, кто он.
  - Что... - упрямо попробовал он снова. Он знал, чувствовал, что если забудет совсем - возврата не будет. Не будет всей его глупой, нелепой жизни.
  - Тише...- пошептала еще одна тень-воспоминание ему в лицо, выпуская клубы дыма изо рта. Запахло сигарами, которые так любил курить... кто? Он помнил лишь картинку: негр, закинув ноги на стол, сидит в шикарном кресле из черной кожи, смеется и курит, курит, курит...
  Он сглотнул - хотя, казалось, чем бы, если от него осталось лишь исчезающее воспоминание.
  - Что... - шепот вышел почти неслышным. Время осыпалось прахом, оставив серую мерцающую пыль воспоминания.
  - Тише, - рассмеялась ему в лицо огненная женщина, сильная, красивая, ледяная.
  Он падал.
  - Что... - уже не звучали слова, лишь тень мысли скользнула по оголенным нервам.
  - Тише, - прошептала еще одна женщина. Она была беловолоса и смотрела всегда куда-то мимо, своими синими, словно вызов демона, глазами.
  И тут его словно ударило.
  - Что я? - спросил он.
  Темнота кружила, все так же стирая воспоминания, силу, жизнь.
  - Что я? - упрямо спросил он.
  Вокруг закружился хоровод теней - дети, дети, дети, смеющиеся, что-то шепчущие, кричащие. Рыжие, черные, белые, каштановые волосы, такие похожие глаза...
  Он бы зажал уши и закрыл глаза, если бы еще существовал.
  Тьма сверкала цветами - яркими, светлыми, умытыми цветами.
  Тьма завораживала и звала.
  - Что я? - спросил он у вынырнувшего из ярко-желтого потока цвета мужчины.
  Мужчина выдохнул:
  - Тише.
  Его синие глаза длинные черные волосы и тонкие черты лица казались знакомыми.
  Снова картинка-воспоминание промелькнула перед глазами.
  Мужчина, стоящий на коленях, плачущий, кричащий, зовущий, смеющийся. Безнадежность и отчаяние, бессилие и слабость...
  - Кто я?
  - Тише! - сказала женщина, яркая, рыжая, но... знакомая?
  - Кто... ты? - спроси он, словно начиная просыпаться.
  - Кто я? - повторила за ним равнодушно женщина и стала отдаляться.
  - Кто ты?
  - Кто я?
  - Ты... - он рванулся вперед и почувствовал вдруг, что стал обретать тело. - Ты похожа... Ты... мама?
  - Мама? - равнодушие женщины осыпалось осколками ледяного зеркала. - Мама... Ты зовешь меня мама...
  Она глянула ему в глаза, и он узнал в холоде зелени ее глаз свои.
  - Мам...
  - Ангел мой, - она протянула руку и погладила его встрепанные черные волосы. - Ангел мой...
  
  Утро встретило его светом из окна прямо в глаза. Раннее солнце, еще несмелое после темной ночи, словно обновляло Запретный лес, скользя лучами по вершинам.
  Гарри проклял дурацкую привычку не закрывать до конца балдахин. Со своим чуланным детством, он не слишком любил замкнутые пространства и пыльные тряпки, так что, солнце без преград могло мешать ему спать.
  Полежав еще несколько минут, он понял, то больше не заснет, а так и будет мучиться, поворачиваясь с боку на бок. Так что, бесшумно встав, он отправился в душ.
  Свободным душ по утрам бывал редко, так что Гарри насладился возможностью постоять под теплыми струями и вернулся в свою комнату. Комнату он делил с Захарией Смитом, тихим наследником компании по производству каких-то особых каминов. Захаре никогда ему не мешал, но Гарри всегда чувствовал на себе его внимательный и глубоко задумчивый взгляд. Поэтому, он всегда напоминал себе, что учится на Ровенкло, а значит, при наличии достаточного количества странностей, его сосед сможет сделать весьма интересные выводы. Вот вроде бы и скрывать особо нечего, а бояться все же стоит.
  Так же тихо собравшись, Гарри выскользнул в гостиную, по дуге обошел статую Ровенкло и присел у незажженного камина. Прошептав 'Темпус', он выругался - было четыре утра и времени впереди...
  Секунду подумав, он отправился в Выручай-комнату. Зачем сидеть в гостиной, если можно с комфортом устроиться в Выручайке? Он пробежался по коридорам, старательно избегая портреты, и трижды прошел мимо избиваемого троллями мужика.
  Комната в этот раз предстала перед ним в виде огромной панорамной гостиной. Одна стена полностью была стеклянной, открывая вид на восходящее над Запретным лесом солнце. Где-то посередине терялся большой диван, а около него стоял столик с книгами. Гарри плюхнулся на диван и пролистал пару внушительных фолиантов.
  - Обалдеть, - в книгах, убористым почерком, очень мелким шрифтом, были записаны древние легенды.
  И легенд было очень много - про Мерлина, про основателей, про Смерть - про нее вообще аж серия историй. Больше похожие на сказки, они были странно реалистичны. Как сборник магловских сказок, найденный им на чердаке на Гриммо. Жестокие истории, написанные для детей. Кровь, злость, черная магия, сила и ненависть...
  Закрыв книгу, Анри собрал разбросанные вещи, и пошел на завтрак. Но не дошел. В коридоре, малоиспользуемом и заросшем паутиной, куда Анри свернул, чтобы воспользоваться тайным ходом, валялся... человек. Это был третьекурсник со Слизерина - Микаэль Боунс.
  Гарри знал его только потому, что именно он забрал из библиотеки нужную ему книгу и не нес уже месяц. Вытащив его из угла и поудобнее уложив, он произнес пару диагностических заклятий - мадам Помфри оказалась просто кладезью полезной информации.
  Микаэль Боунс был без сознания, довольно сильно избит и... изнасилован.
  Пообещав подарить мадам Помфри шоколадку, Гарри привел Микаэля в сознание.
  - Тебя к мадам Помфри или к Снейпу? - спросил Гарри, приседая перед пострадавшим.
  - Нельзя, - прохрипел Микаэль.
  - Куда? К Снейпу?
  - Да.
  - А к Помфри?
  - Тоже.
  На этом сила воли Микаэля исчерпала себя, и Боунс снова потерял сознание.
  Вздохнув, Гарри встал. Осмотрелся. Прикрыл глаза и посчитал до десяти. Туда и обратно. Подумал еще раз и поднял Боунса магией, предварительно сделав его невидимым.
  Выручай-комната добавила к привычному антуражу еще один штрих - широкий мягкий матрас, разложенный прямо на полу. Вся комната стала до безумия походить на японскую - минимализм и без европейского возвышения над полом.
  Подумав, Гарри вытащил из заначки обезболивающее зелье, заживляющую мазь и обычное магловское снотворное, сделанное из трав.
  Раздев Микаэля, Гарри понял его нежелание обращаться к декану или медиковедьме.
  Изнасиловали Микаэля грязно. По специфике прошлой деятельности, Гарри в этом разбирался. Насиловали Боунса жестко, много и сильно. Ничуть не заботясь о том, что с ним будет позже. А мальчик мог и не выжить, потому что настолько разорванные внутренние мышцы могли привести не только к неправильному срастанию, к потере крови, но и к заражению.
  Зная как избавиться от последствий, Гарри заработал.
  Сначала, он обмыл Микаэля в бассейне, подмешав туда расслабляющее и обезболивающее зелья. Он как-то не помнил, указаны ли в законе Гампа* зелья или нет, но он их получил. Осторожно влил обезболивающее еще и в Микаэля. Затем, обработав разорванный сфинктер заживляющей мазью, он занялся остальным телом Боунса. Делая массаж, втирая мазь, Гарри думал. Он думал о том, что, изменив свою жизнь, он смог избежать для себя такого будущего - когда знакомая проститутка осторожно моет тебя, втирает заживляющее зелье. Избежал наркотической зависимости, ведь выдержать постоянные сексуальные контакты с клиентами без зелий, туманящих сознание, было невозможно. Он избежал этого, но не смог полностью забыть о том ужасе, что открылся ему через сны. И теперь, воспоминания снова кружат голову, а магия внутри бушует, пытаясь вырваться и убивать.
  Он ненавидел Дамблдора в этот момент так, что попадись он ему, то Гарри Поттер, наследник Рода, довольно мирный по натуре, запытал бы его до смерти.
  Но, слава богам, Микаэль застонал и привел в себя Гарри. Мальчик схватил снотворное, предварительно разведенное в кружке воды, и осторожно влил в пострадавшего. Закончив втирать мазь, Гарри осторожно перенес Микаэля на кровать и лишил его возможности вставать. Восстановив одежду Боунса и приказав постирать ее домовикам, Гарри выскользнул за дверь, спеша на урок.
  
  Он был так выбит из колеи, что даже не посмотрел на себя в зеркало. И, влетев в класс Истории магии, он оказался под пристальным вниманием Слизерина и Ровенкло. Перешептывания ему не понравились и он, пододвинув Блэйза, сел рядом с Драко.
  - Что со мной такого? - спросил он Малфоя, смотрящего на него, не отрывая глаз.
  - Волосы растрепаны. И на щеке заживляющий бальзам, - ответил блондин.
  - Наг великий! - выругался Гарри, создавая зеркало.
  Осмотрев себя и приведя в порядок волосы, Гарри повернулся к не отрывающему от него глаз Малфою.
  - Так лучше? - спросил он.
  - Да, - завороженно кивнул Драко. Потом спохватился и спросил, - Можешь поговорить со мной после этого урока?
  - У нас зелья... - протянул Гарри, прикидывая, успеет ли он зайти к Микаэлю. По всему выходило, что нет. - Хорошо.
  - Тогда у статуи Отреченных.
  - Хорошо, - Гарри отсел от Малфоя, не замечая его отчаянный взгляд.
  Зато он отлично заметил то, как покраснела Гермиона, когда к ней подсел Блейз, и как Блейз искоса поглядывал на нее.
  Драко уже ждал его у статуи. Взглядом попросив разрешения и взяв его за руку, увлек за собой в полутемный тупик. Там, повернув держатель для факела, увлек в потайную комнатку. Выпустил руку Гарри, Драко уселся на пол у не разожженного камина.
  Он сидел, не поднимая голову.
  - Драко? - Гарри опустился напротив него на колени. - Что случилось?
  Драко прямо посмотрел ему в глаза и... поцеловал.
  Прямо так - сидя на полу, он подался вперед и запечатлел детский поцелуй у Гарри на губах.
  Сначала Гарри опешил. Не от поцелуя в губы. От самого факта... Драко Малфой. Его. Поцеловал.
  Наверное, это было очень комично - выпученные глаза, открытый рот и отсутствие присутствия интеллекта на лице, но Гарри ничего не мог с собой поделать. Это было... кошмарно, по крайней мере.
  - Драко? Ты... Что это было, Драко? - спросил растерянно Гарри.
  - Ты мне нравишься, - тихо сказал Драко.
  Гарри закрыл глаза и беззвучно застонал. Он думал: 'Что делать? Что?'.
  Лихорадочно ища выход из странной ситуации, он пытался еще и отвлечься, - 'Малфой. Малфой. Малфой. Малфой.'.
  'You'rearealrattlebrain, Potter!' - была его первая мысль, после панического метания.
  С другой стороны, он не мог отрицать полезность подобных чувств со стороны Малфоя. Тем более что вырастет Драко отнюдь не уродом.
  'You've snapped, Potter?', - спросил он сам себя и подтвердил, - 'Свихнулся. Давно'.
  Это был Драко Малфой. Это был маленький Драко Малфой, обладающий немного капризным характером. Драко Малфой, глаза которого невинны, а лицо не обезображено выражением загнанного зверя, дикой ненависти. Драко Малфой со своей дурацкой прической, тонкими запястьями и шелковыми рубашками. Дра-ко. Мал-фой.
  - Понимаешь, Драко... - начал он и остановился. Он знал, что Драко не понимает. И не поймет. Следовало не отказать, а... обнадежить? - Я пока что не люблю тебя. Но ведь, находясь рядом с тобой, я вряд ли смогу не влюбиться в тебя, верно? Давай мы пока что будем просто друзьями? А потом, позже - все решим?
  Глядя в эти серые, словно стальные, глаза, Гарри прекрасно осознавал, что отказывается от прекрасного козыря. Сам. Запрещает себе даже возможность. Даже тень возможности. Конечно, рано пока еще говорить о влиянии на наследника Рода Малфоев, но разве он не смог бы запечатлеть Малфоя на себя, находясь рядом с ним постоянно, давя на него своей магией, собой, играя?
  Он - Гарри Поттер, и он отказывается от такого козыря. Пусть Малфой влюблен, любит, считает другом, но, пока он маленький, Гарри не станет на него влиять.
  
  25.03.2013
  
  
  Глава десятая. 'Об оказании первой помощи или о том, как Гарри пытался завязать дружбу'.
  >>> не бечено такой не бечено, что аж не бечено. Бету что ли найти?
  
  Вечер, наполненный унылыми размышлениями и домашней работой от Снейпа, прервался, стоило Боунсу начать просыпаться. Каким-то не то шестым, не то седьмым чувством, Гарри это почувствовал и подошел к больному.
  Микаэль заморгал и открыл глаза. Огляделся, пошевелился, пока, видимо, не вспоминая, что с ним случилось, и уставился на Гарри огромными глазами цвета орехового меда. Мальчик был красив, словно едва тронутый руками резчика алмаз, словно раскрывающийся бутон экзотического цветка. Будто ты затаил дыхание и ждешь: какая же тайна скрывается в середине.
  'Что же с тобой случилось, мальчик, подобный Богу*?', - думал Гарри, подавая Микаэлю чашку с успокаивающим взваром. Мальчик пока не вспомнил, что с ним случилось и недоуменно щурился на Гарри.
  Отпив из чашки и скривившись от горечи, он попытался сесть. И замер.
  'Ну вот, - поморщился Гарри'.
  Краска сбежала с лица Микаэля, словно смытая водой гуашь. Он съежился и затрясся. Закрыл глаза, чтобы не показать слезы и, обняв себя руками, закачался. Вперед-назад. Вперед-назад.
  Потерев лоб, Гарри осторожно, кончиками пальцев, прикоснулся к вискам мальчика и усыпил его. Для детского тела такое напряжение невербальной беспалочковой магии было бы, пожалуй, тяжеловато, но он много тренировался.
  - Когда-то тебе придется осознать все и смириться, - сказал он грустно, откидывая волосы со лба Микаэля.
  А сейчас, прошептав наговор на беззаботный сон, который он в совершенстве освоил в прошлой жизни, усыпляя детей, Гарри отправился к себе.
  
  За размышлениями я как-то неожиданно быстро добрался до покоев Ровенкловцев. Эта башня сочетала в себе холод чистого разума и мягкость любящей женщины, что несколько... завораживало.
  - Тьма есть свет, свет есть тьма, что изначально дано?
  Этот ворон решительно меня ненавидит!!! Еще в первый раз столкнувшись со странным стражем прохода, я услышал: 'Добро и зло суть одно'. Завис я тогда на долго. Буркнув ответ, я приготовился пройти, но птица снова меня удивила.
  - В тебе есть сила, есть разум, есть доброта и есть осторожность. Почему Ровенкло?
  - Это очевидно, - мое бурчание было обреченным. Эта курица добьется своего... Торопливые шаги со стороны лестницы. И птица недовольно повторяет:
  - Тьма есть свет, свет есть тьма, что изначально дано?
  - Хаос, - снова повторяю и улыбаюсь Гермионе. Вот ей с ее любовью к точным ответам, найденным в книгах, ворон частенько не открывал. Из вредности.
  Придержав дверь для девчонки, я удостоился удивленного взгляда. 'Неужели, с ней так никто и не общается, как в прошлой жизни на первом курсе?' Мне стало ее жаль. Все-таки я испытываю к лохматой некоторые дружественные чувства - отклик прошлой жизни.
  Сходил наверх за книгой и, спустившись, сел рядом.
  - Ты не против компании? - мягкая улыбка, изумруды глаз из-под челки и слегка повести головой, чтобы водопад черных волос заворожил собеседницу.
  Неуверенно улыбнувшись, Гермиона кивнула. Идем дальше. Играя перьевой ручкой, осторожно, кончиками пальцев провести по щеке, еще один взгляд.
  - Гермиона... Давай дружить? - отвести взгляд и спрятать лицо за шелком волос. - Я... - а девчонка так и не научилась дружить. Нет, ее не травили, как на Грифиндоре в прошлой жизни, но и не сближались особо. И, видимо, я не смог изжить гриффиндорство из сердца окончательно, раз лезу не в свое дело. - Я бы хотел быть твоим другом, - чуть дрогнуть на конце фразы... и готово.
  - Ох, Анри! Ты предлагаешь дружить, а я.... боялась к тебе подходить... ты такой ледяной.... Но... я с радостью постараюсь стать твоим другом! - не смотря на отвращение к чужой личной жизни, я не допущу, чтобы ты, моя боевая подруга, стала тем, чем ты стала, оставшись рядом с рыжим в прошлой жизни...
  - А что ты читаешь? - ну да. Кто о чем, а Кудрявая о книгах.
  - Темная ритуалистика. Шестнадцатый век.
  А неплохие там ритуалы, неплохие. Кровавые, да. Но не плохие. Именно здесь я нашел одно замечательное зелье, которое в совмещении с ритуалом даст мне преимущество. Нет, вы только представьте, как хорошо - укусил вас оборотень, а вы получаете лишь плюсы. Скорость, здоровье, силу, невосприимчивость к магии, третью форму, обостренный нюх. Но - вот проблема! Зелье уж очень темное, а для ритуала нужна кровь хотя бы восьми младенцев... Хмм... и где мне взять кровь высшего вампира?
  - А где ты взял эту книгу? В библиотеке таких нет!
  - Есть! - отмахнулся я. - Их просто не выдают ученикам. А это подарок, - я нежно провел рукой по фолианту, скромненько так обтянутому выделанной кожей единорога.
  Ну да, подарочек. В прошлой жизни, присутствуя на допросах Пожирателей и сочувствующих, я немало оказался наслышан об их тайниках. И мне, как хомяку, пришлось рыть норки по всей Англии, и перепрятывать. Хех. А в бывших тайниках я оставил благодарственные записки. 'Спасибо за вклад в фонд сирот войны.'
  - Дашь почитать? - а глаза-то как горят! Одержимая знаниями...
  - Когда ты будешь готова к таким знаниям... - и улыбку. Снисходительную и таинственную.
  Упрямо закушенная губа. А девочка удивительна. Что там за мысли крутились в моей голове? Боевая группа из суккуба и грызуна?
  Блейз - уже порочно-красивый, изящный интриган.
  Гермиона - дикая, но нежная пустырная роза, аналитик.
  Красивая пара...
  Уже опустела гостиная - только парочка старшекурсников самозабвенно предаются беседе у камина, а я все сижу... Грустно. Мне грустно. Я... как это ни парадоксально, скучаю. По мастеру. По Шарлю (что уж совсем удивительно). По тетушке, дядюшке, брату... По старой жизни? Вполне вероятно, что это так...
  
  Утро окрасило комнату в рассветные тона. Солнце лишь показало верхушку, а Гарри уже был на пути в кухню. Радостные мордочки эльфов, уже выучивших вкусы Гарри, легкий завтрак. Дальше - выручай комната, принявшая такой привычный вид.
  Бросившись к Микаэлю, Гарри проверил его состояние. С прошлого вечера тот не просыпался. 'Надо будет ему сварить зелье смягчения воспоминаний, чтобы не держать во сне все то время, пока сознание мальчика смирится с произошедшим', - подумал он. Кивнув своим мыслям, Гарри занялся разминкой, приводя мысли в порядок.
  
  Книги... Вот уж до чего не был странен замок, но литературу он давал просто великолепную! Нет, откровенно темных книг он не показывал, но то, что показала выручай-комната было бесценно....
  Почитав и сделав домашнее задание по чарам, Гарри направился на завтрак. Не смотря на то, что вчера все прошло хорошо с Лохматой, он нервничал. Мало ли.
  Полупустой зал. Стол Ровенкло заполнен вообще на одну десятую. При этом его студенты погружены больше в поглощение знаний или общение, чем в процесс еды. Но, как отметил краем глаза Гарри, манеры за столом соблюдались безукоризненно. Разве что ученики не вставали при появлении преподавателей или старших. Ну, здесь, видимо, подействовало то, что они находятся в школе.
  'Какие-то они загруженные, - подумал Гарри, - Надо будет их расшевелить.'
  Плюхаясь радом с Гермионой, Гарри внутренне напрягся, как перед дракой.
  - Привет.
   - Ага, - Гермиона спала с открытыми глазами, не обращая внимания на стынущий омлет. Через пару десятков секунд мозг, наверное, достучался до спящего сознания, и она встрепенулась - Ты... ты... это мне не приснилась?
  Гарри вздохнул. Взял тонкое запястье Гермионы в руки, попутно заметив, как в большой Зал входит группка слизеринских первокурсников.
  - Гермиона. Миона. Я предложил тебе вчера дружбу. Ты согласилась попробовать. Я ничего не перепутал? - он приподнял бровь и улыбнулся. Соблазняюще, чарующе....
  Вообще у Гарри было множество улыбок. Были такие, что сердце заходилось в лихорадочном ритме, ожидая того бесшабашного будущего, которое они обещали. Были и такие, как сейчас - чарующие, завораживающие... от которых хотелось верить и следовать за ним. Хоть на край света.
  - Да, - кивнула Гермиона. - Просто утром мне показалось, что весь наш вчерашний разговор был сном.
  
  07.04.2013
  Глава одиннадцатая. 'Взлет и падение или о чем все же молчат каменные стены'.
  
  Утро для него всегда было испытанием, особенно раннее, как здесь, в Хогвартсе. Приходилось вылезать из нагретой постели, морщась и ежась ждать, пока подействует согревающее заклинание, быстро выбирать одежду и снова ждать, пока сосед по комнате освободит душ.
  Это утро стало для него совсем ненавистным. Проснувшись, Драко обнаружил, что эльфы не выстирали его любимую мантию. Потом, спустившись в гостиную, увидел свой учебник по зельям валяющимся на полу. А позже, в Большом зале, нашел Анри, его Анри! мило беседующим с этой грязнокровкой!
  Глаза Драко сами собой вспыхнули страшным серебристым огнем. Видя такой в глазах Люциуса, даже друзья старались убраться с его пути как можно скорее. 'Фамильная ярость Малфоев' остужала голову, но поддерживала ядовитую ярость и ненависть в их сердце. Грязнокровка отныне - кровный враг наследника рода.
  Драко скомкал салфетку и поднялся. Если его дорогой друг все же соблаговолит оторваться от своей обожаемой грязнокровки, Драко пригласит Анри прогуляться после завтрака.
  Но грязнокровка все так же мило улыбалась, Анри все так же прямо смотрел ей в глаза, что не любил делать вообще. Как-то Поттер объяснил Драко, что в глазах он видит тени мыслей человека, а это неприятно. Они чуть ли не за ручку держались!
  До этого Анри, всегда отстраненный и холодный, казался хрустальной статуэткой, а сейчас он оживился, его глаза засверкали новыми гранями света, щеки раскрасила тень румянца, а улыбка, нежная и добрая (Мордред, добрая!) казалась благословением богов.
  Драко, чуть задержавшись у стола Ровенкло, медленно удалился из зала. Оказавшись в холле, он глубоко вздохнул и прикрыл на секунду глаза. Слабость Малфоя никто не должен видеть.
  Впрочем, про 'никто' он явно погорячился - навстречу топал заспанный Уизел-самый-младший-и-бездарный.
  - Что, Малфи, корчишь рожу? Папочка, небось, поругал своего сыночка за плохое поведение?
  Плохое поведение действительно имело место быть - вчера утром они с Уизелом столкнулись на лестнице и едва по-плебейски не подрались.
  - Уизел, я конечно догадываюсь о вашем плохом материальном положении, но чтобы принять салфетку за первокачественный пергамент... Не думал, что вы докатились до того, чтобы писать на туалетной бумаге.
  И, проигнорировав дальнейшее шипение тупого, как пробка придурка, Драко проследовал дальше. Отчего-то эта стычка не принесла облегчения, как обычно оно бывало. Стало только хуже на душе. Разочаровавшись во всем мире, Драко решил выйти на улицу, но теплая узкая ладонь на плече его остановила.
  - Драко, не ходи на улицу без верхней мантии, - прошептал до боли знакомый голос на ухо, и на плечи опустилась теплая накидка, пахнущая луговым медом, терпкой травой и немного книжной пылью.
  Губы Малфоя расплылись в совершенно дурацкой и непозволительной в общественном месте улыбке.
  - Анри, - обернулся Драко и, поймав тонкие пальцы, пожал их. - Спасибо.
  Тот лишь улыбнулся таинственно и хитро.
  'Такая его улыбка много лучше той дурацкой, какой он улыбался грязнокровке', - часто заморгав, подумал Драко.
  - Прогуляемся вместе, - почти обуздав ликующую радость, предложил он, но Анри коротко качнув головой, кивнул куда-то вбок и вверх.
  Это означало: 'Прости, но у меня срочные дела'. Драко отлично выучил своего друга. Поэтому, кивнув в ответ, он отвернулся и все же вышел на улицу, задумавшись на секунду, откуда у Поттера с собой накидка, если у него дела в замке?
  
  Микаэль спал, по-кошачьи жмурясь на настырный лучик света, лезущий в глаза. Гарри посмотрел на радостное умиротворение этого сна с сожалением - через несколько секунд лицо мальчика исказится осознанием пережитого.
  Введя в вену Микаэля успокоительное, Гарри подождал пару минут и снова положил пальцы на виски своего больного.
  - Микаэль? Просыпайся, - позвал он.
  Боунс сморщил нос и попытался спрятаться под одеялом.
  Гарри безжалостно отобрал у него одеяло.
  Тогда Микаэль попытался найти приют под подушкой. Еле сдерживая смех, Гарри принялся выдирать ее из слабых после сна пальцев. Микаэль старательно отбивался.
  Но внезапно он замер и напрягся.
  Гарри покачал головой. 'Именно таково действие наведенного сна - ты живешь в мире иллюзий, а через секунду - уже возвращаешься в холодную реальность. И несколько мгновений ты еще там, еще живешь тем миром...' - вспомнил он.
  - Микаэль? - мягко повал он снова.
  Тот, наконец, открыл глаза. 'Ореховый шоколад', - мелькнуло у Гарри в мыслях, и он слабо улыбнулся.
  - Микаэль? Тебе лучше? - спросил Гарри, вглядываясь вглубь взгляда, ища признаки истерики.
  - Да, - хрипло отозвался тот.
  - Тогда мы можем поговорить.
  - Я бы не хотел этого, - поморщился Микаэль, настороженно смотря на Гарри. Для него это было странно: первокурсник спас его, лечил, а теперь холодно и равнодушно смотрит куда-то мимо, требуя разговора.
  - Но тебе придется, - чуть наклонился к нему Гарри.
  - Ты... заставишь меня? - с непередаваемо-горькой иронией спросил Боунс.
  - Нет, зачем? - удивился Гарри. - Ты сам мне все расскажешь.
  
  Внезапно весь мир заслонили зеленые глаза с расширенным зрачком. Они чуть светились, выдавая мощь Анри, и темнели по ободку малахитовой тайной. Микаэль сам не понял, как начал, захлебываясь и плача, рассказывать то, что с ним произошло.
  
  История оказалась в чем-то банальной до обидного. Микаэль, наследник рода Боунсов, остался сиротой вместе со своей сестрой после войны. Сестра его была младше на три года и ее воспитывала Амелия Боунс. Микаэля на воспитание взял кузен по материнской линии, Аверье Вульф. Месье Аверье отнюдь не славился мирным нравом и любовью к детям. Микаэля всегда держали в крайней строгости, аскетичности, граничащей с нищетой, и холодности. И вот, забирая на четырнадцатый день рождения наследника рода Боунс домой, Вульф как-то странно усмехался. Происходя из рода древних убийц, Вульф придерживался каких-то странных взглядов на воспитание наследника. Так в четыре года мальчика забыли в лесу, в семь заставили справиться с мантикорой, а на двенадцатилетие подарили нож для кровавых жертвоприношений. Что за 'подарок' на этот день рождение задумал Вульф, Микаэль предполагал с холодком вдоль позвоночника. Вечер того дня начинался как-то странно спокойно. Наследник с опекуном поужинали и чинно разошлись по спальням. А вот проснулся Боунс уже на ритуальном камне, распятый, связанный и беспомощный. Девять связанных с родом Аверье священным кругом глав родов стояли около камня в неправильной звезде пентаграммы.
  
  - Сегодня среди нас - мой воспитанник, достигший четырнадцати лет, которого я посвящаю в род Аверье, - свистящим шепотом сказал Вульф, а Микаэль, широко распахнув глаза, попытался дернуться. Ничего не вышло - кожаные ремни были слишком крепки.
  В итоге его тело разукрасили вырезанные тем самым ножом руны и потеки чужой крови - все девять остальных родов принимали наследника Аверье в род. А позже, едва ритуал закончился, начался ад.
  
  - Магловская легенда о Дикой охоте пошла от Одина и его соратников, выезжавших на черных порождениях ада в человеческий мир. Теперь я знаю, что в каждом из Десяти течет кровь демона - они призвали коней ада и отправились на Охоту в лунную ночь. Люди... Все было в крови... Девочка - маленькая, шесть лет, наверное... Похожа на Сьюзен... - шептал Микаэль, зажав в руке тонкие пальцы Гарри. Тот кривился от боли, но терпел. - Я не знал, что делать... Мое тело не слушалось. Я убивал и смеялся, смеялся, смеялся!!
  Микаэль расхохотался и заскулил. По его щекам теки слезы.
  - Я ничего не смог сделать... А потом они перекинули через седла несколько людей и насиловали их до утра, пили их кровь, смеялись... они демоны, демоны... Не люди. А потом один из них опрокинул меня на спину и изнасиловал. А к нему присоединились еще двое... И они... тоже. Я отбивался, я просил, но они... они...
  Микаэль свернулся в кольце рук Гарри и зарыдал.
  - А потом, - несколько поуспокоясь, продолжил Микаэль, - Днем, они заснули. Я тихо выбрался из поместья... Хорошо, что он передал мне право на распоряжение домом и эльфами... Директор не заметил ничего.
  Микаэль вскинул голову с волчьим взглядом:
  - Если хоть кто-то узнает, что со мной случилось... - с угрозой сказал он, смотря на Гарри.
  Тот вздохнул.
  - Успокойся, дурак. Я просто помогу тебе и все.
  Заставив ребенка выпить еще успокаивающего, Гарри подумал о том, что уже истощил свой годовой запас успокоительного.
  - А теперь поговорим, - Гарри криво усмехнулся.
  14.04.2013
  
  Глава двенадцатая.
  
  Весь мир казался чужим и агрессивным. Злым. Не таким.
  Гарри бежал.
  Ему хотелось избавиться от мыслей и воспоминаний, который занимали его. Все же, он мало изменился с прошлой жизни. Стал мудрее? Возможно. Но и тогда и сейчас, он был человеком действия, человеком, чьи внутренние проблемы настолько яркие и живые, что своих чудовищ он невольно оживлял. И воплощал. Сам. Своими руками.
  Чего ему стоило не пройти мимо, а помочь просто по минимуму? Он спрашивал себя и не находил ответа. Именно в таких случаях, одна знакомая леди презрительно цедила: 'Гриффиндорец', а Рон радостно восклицал: 'Вот здорово! Ты молодец!'. Рон даже к пятидесяти годам радовался, когда Гарри подтверждал свой статус героя. Бедняга не понимал, что в большинстве случаев Гарри действовал в рамках политической или светской необходимости... Друзья детства, что тут сказать.
  Гарри бежал.
  В той, прошлой жизни, они выстроили домик к югу от Шеффилда, и там было место, закрытое от всех магией. Именно там он любил бегать - час, два, три, четыре - пока хватало сил, пока легкие не разрывались от нехватки кислорода, пока он не запинался о ровную землю и не падал на траву, раскинув руки.
  Гарри бежал. И мир бежал рядом с ним, шепча о своих проблемах. Убежать не получалось.
  Это был странный день и крайне странная ночь. Загнанные глаза Микаэля Боунса, которые оживали, слыша мягкий и вкрадчивый голос... Голос Гарри. Его тело, иссеченное шрамами и проклятиями. 'Цирк уродцев, Поттер?' - спросил в прошлой жизни хорек. Гарри хотелось кричать, слыша то, что рассказывал мальчик. Ему хотелось убивать... Но кого? Кто был виноват в том, что случилось с ним? С Гарри? С тысячами других?
  А ночью пришла Она... Она смеялась мягким смехом, Она переворачивала душу, Она улыбалась. А Гарри хотелось сесть у ее ног, положить голову на ее руки, затянутые в перчатки и шептать: 'Почему, мама? Почему?'.
  Но все шло не так, как виделось ему.
  
  ... Его окружала темнота. Даже не темнота, а Тьма. И какая-то мелодия, словно музыкальная шкатулка Дадли, случайно попала в его сон, звала его к себе. Шаг. Еще один. Источник звука приближался. И вдруг резко - освещенный круг, в котором стоят два плетеных кресла, столик с шахматами и...
  - Мама?
  Рыжие, почти багрово-красные волосы, длинные, по бокам скрепленные двумя косичками. Тяжелое бархатное платье. Отстраненное выражение лица, холод в глазах - так похожих на его, таких родных. Холод и безразличие.
  Выверено-безупречный жест руки, затянутой в ажурную перчатку. Подчиняясь жесту, он шагнул к креслу и сел. Поднял неуверенный взгляд на мать, чтобы увидеть первый ход: белый конь перепрыгнул через ровный ряд пешек, занимая новое место. Его фигуры - черные, тяжелые даже на вид - ждали. Ждал и взгляд матери. Прямой, спокойный.
  Сглотнув, Гарри передвинул одну из пешек на два хода.
  Легкая улыбка изогнула губы матери. Еще один ход.
  Тут к Гарри пришло понимание, что это не шахматы. Он пересчитал фигуры, оббежал глазами доску.
  - Другие правила, верно?
  Наклон головы. Взгляд - глаза в глаза. Зелень против зелени. Или... за? Что-то дрогнуло в глазах матери, и улыбка снова показалась на ее губах.
  Снова появилась странная мелодия. Еще три хода. И мать щелкнула пальцем одну из его, Гарри, фигурок, окрашивая ее в два цвета - черный и белый.
  Поморщившись, Гарри отодвинул фигуру в сторону: она могла быть опасна и для него. Откуда пришло понимание правил, понимание того, какой ход к чему приведет - Гарри не знал, но его это не волновало.
  Еще несколько ходов, и всё приходит в движение от одного лишь толчка матери: две пешки разменяны и его король убран с поля той самой двухцветной фигурой.
  Увидев обиженное выражение его лица, мать снова улыбнулась и протянула руку в перчатке для поцелуя. Он поцеловал оголенное запястье и провалился во Тьму.
  
  - Этот сон... - прошептал он, повалившись на пожухшую, мертвую траву Запретного леса. - Этот сон... Мама? Мама... но как?
  Откуда-то сверху, медленно кружа, словно танцуя под неслышную музыку, ему на щеку опустилась снежинка. Начинался снегопад. Первый снегопад в этом году.
  - Я схожу с ума?
  Вместо ответа на нос приземлилась следующая снежинка. Откуда-то слева послышался треск сучьев и на поляну вывалился тощий волк. То, что это не оборотень - Поттер понял сразу - интуиция. А вот то, что волка кто-то загоняет, он понял лишь тогда, когда бедная окровавленная животина попыталась найти спасение у его ног. 'Кто-то испугал волка больше, чем может человек? - подумалось ему с иронией. - А, впрочем, я в магическом лесу.'
  - Я схожу с ума, - подтвердил он, бережно подхватив волка заклятьем, и побежал в сторону Хогвартса.
  
  То, что загоняло волка в лесу, почуяв запах мага, отстало, так что к школе подходил Поттер медленно, пытаясь отдышаться от кросса с использованием магии. Он подлечил волка, выдал ему кусок мяса, призванный с кухни школы и даже немного поправил ему здоровье, направив в тело зверя личную магическую силу. Таким способом он научился в прошлой жизни спасать своих людей на заданиях. Конечно, магическая сила могла и взбунтоваться, оказавшись в чужом организме, но Поттера магия всегда слушалась превосходно. Под конец жизни счастливая версия Гарри Поттера даже обходилась без палочки. Совсем. Не было нужды. Даже самые сложнейшие заклятия и чары выходили у него без вспомогательного инструмента идеально.
  - Кажется, я успокоился? - удивился он, входя в тайный ход, ведущий в лес. - Какая замечательная картина - Гарри Поттер, спасающий лесное зверье для личного успокоения! - он фыркнул и остановился на развилке, раздумывая - заглянуть к Боунсу или идти спать. Наутро был понедельник, а, значит, зелья со Снейпом первой парой.
  - Снейп звучит почти как грипп, - бормотал он спустя минуту, вползая на тысячную ступеньку лестницы. Слава богам, лестницы его хоть слушались и не пытались завести куда-нибудь в Южное крыло, давно и прочно не используемое. - А если грипп, то на паре не поспишь. Тем более с Невилоооом, - он на секунду притормозил, схватившись за перила. - Стоп. Какой Невил, когда я в Ровенкло? Черт. Надо было идти спать, - он покачнулся, - Кажется, последние события вымотали меня полностью...
  Комната даже не стала дожидаться, пока он пройдет мимо три раза - сразу распахнула дверь в ставшую уютной спаленку с двумя кроватями и даже откинула одеяло с пустой.
  - Обалдеть сервис, - обронил Гарри, вылезая из путающейся мантии и стаскивая штаны. Про ботинки он уже позабыл и чуть не упал на пол. - Вот грохоту бы было, - пробормотал он, упираясь руками в мягкую поверхность появившегося диванчика. От обивки пахло любимыми духами Джинни - той, взрослой, сильной, злой и безумно красивой Джинни. - А Хог, кажется, начал ломать барьер, который я построил между своей детской и взрослой личностями, - пошатываясь, Гарри перебрался на кровать и почувствовал, как одеяло само заползает сверху и обнимает его, даря родной запах. Запах их спальни. - Спасибо, Helpyroom...
  Он видел во сне, как рыжеволосая Лили, серьезная и грустная, стоит на его могиле и рассказывает о том, кого выбрала ее дочь - их с Джинни внучка - в спутники на Большой Летний Бал.
  
  
  Тринадцатая глава.
  
  - Услышь меня. Иди за мной. Танцуй со мной. Живи мной... - она шептала, она смеялась, она звала, она кричала и плакала, она летела и кружила.
  И не было ничего. Лишь безбрежная синь темного неба. Лишь вечное падение. Лишь зов. Зов ее песни. Зов ее музыки. Лишь снежно-белый подол ее платья, словно обретший форму снег, тянется за ней, шлейфом, стелется по небу, чтобы в следующую секунду взлететь вверх белыми брызгами тут же затухающих звезд! Лишь взмах тоненькими пальцами, с которых слетают белые снежинки! Лишь кончики тепло-медовых волос, что оставляют за собой запах счастья!
  Все тут же мешается в глазах: тьма и свет. Небо и земля. Ему кажется, что ее острые коготки нежно держат его сердце. О, она зовет, нежно, трепетно, бережно... зовет. О, она кричит, крещендо ее танца зажигает его душу. О, нет спасения! О, нет возможности укрыться от опаляющей синевы ее глаз! О, она манит, зовет, зовет, зовет!
  Она дышит этим танцем, а он дышит ей. Она зовет, а он идет. Потому что это правильно. Потому что так надо.
  В ужасе подскочив в кресле, Гарри уронил чашку, которую держал в руках и чуть не застонал. Он уснул в кресле.
  День ссыпался осколками разбитой чашки в вазу, а Гарри, зажимая пальцами виски, пытался привести мозг в порядок.
  - Что сегодня со мной? - прошептал он так, что никто - ни Гермиона, сидящая на кресле рядом с камином, ни Мэй, следящая за ним черными, словно безбрежная ночь, глазами, ни портрет Елены Ровенкло, возлюбленной дочери Ровены Ровенкло, глядящий куда-то между строк неизменно старой книги - не мог его услышать.
  Память словно издевалась, тасуя моменты сегодняшнего дня, заставляя проваливаться и проживать эти моменты снова и снова.
  ...Раздраженный, он отставил тарелку с традиционной кашей. Вот уже неделю он не мог нормально есть - тошнота, какое-то отвращение к еде и дурацкие сны напоминали беременность. Беременным быть Гарри не мог по причине пола, а вот какая-нибудь магическая гадость, о которой мог не знать и Дамблдор, могла прицепиться. Впрочем, с таким же успехом, мог эту гадость прицепить и Дамблдор.
  Гарри вылетел из Большого зала, совершенно не обратив внимания на внимательный взгляд Снейпа и жалостливый Гермионы. Его ждал Воландеморт, проблемы и магия, которой он был отчего-то не рад. Совершенно точно не рад...
  Подскочив, Гарри нырнул в ванную, не обращая внимания на странные и сочувствующие - Мерлин, чему, чему они сочувствуют?! - взгляды и прикрыл глаза, пытаясь вернуть реальность на место.
  Мир замер, перестав вертеться, и Гарри рискнул открыть глаза. Краски словно выцвели, Гарри отвернулся от мозаичного, радостно-яркого пола и посмотрел в зеркало. Зеркало смотрело на него насмешливыми зелеными глазами. Он смотрел в зеркало. Оно смотрело в ответ.
  Сколько можно играть в гляделки с зеркалом? Возможно, стоит пойти поискать книгу в библиотеке? Или попытаться осмотреться в древнем, таинственном замке, ходя из комнаты в комнату и выглядывая в окна? Или хоть что-нибудь! Но не зеркало! Не зеркало!
  Отскакивая куда-то в сторону, Поттер запнулся о валяющееся на полу полотенце и упал на спину. Да так и остался лежать на холодном каменном полу.
  Он чувствовал, как его разум борется с подступающим безумием. Мир казался игрушкой, которую только стоит сжать в тисках силы и она треснет, рассыплется мелкой крошкой, разбежится скользкими осколками, словно вода.
  - Ты сошел с ума, Гарри Поттер... - пробормотал Гарри и накрыл лицо ладонью. - Весь мир сошел с уууума... - пропел он тихо и рассмеялся.
  Кажется, ему нужна помощь.
  - Теперь стоит только решить, у кого ее можно попросить. Безумные варианты сразу откидываем - Его Темнейшество меня не поймет. Дамблдор? Не добреду я до Дамблдора. Помфри? И до нее не дойду. Что остается? Снейп? Я точно сошел с ума.
  И он захихикал. Сумасшествие оказалось приятной неожиданностью. А Снейп переживет его явление. В конце концов, он же Снейп.
  
  
  Болезненно-хрупкий и бледный, он лежал, откинувшись на подлокотник дивана. Черные волосы разметались, накрыв полотном ожившего мрака тепло-бежевую ткань. Тонкая рука, отставленная в сторону, показывала беззащитное запястье и голубую жилку, бьющуюся на нем. Тонкие пальцы подрагивали во сне, серебряная цепочка несколько раз обвивала руку.
  'Такой хрупкий...'
  Несвойственная ему нежность затопила сознание. Шагнув вперед, он осторожно, кончиками пальцев, подцепил прядку волос с лица Поттера и погладил нежную детскую кожу. Мальчишка казался видением. Чуждым и неземным.
  Снейп вновь сел за сочинения, но мятущиеся мысли не позволяли ему сосредоточиться.
  Весь этот Поттер, такой не похожий на своего брата. Просто загадка с жадеитовыми глазами. Властный. Напряженный. Чужой. Он подавлял своей силой. Он менял мир вокруг себя. Он был сам себе закон. Учителя не требовали от него выполнения обычных правил, а он не замечал этого, словно так и надо. Это бесило. Но стоило Поттеру повернуться к Снейпу лицом, и тот сразу же успокаивался, подчинялся общему настроению. А вот это уже настораживало и сильно.
  - Кто ты, Поттер? - спросил Снейп, вздыхая.
  Мальчишку он нашел вечером на пороге своей комнаты без сознания. Почему не отнес к Помфри? Не смог отказать властному: 'Не надо' и сомкнувшимся на запястье пальцам.
  Мальчишка был отравлен. Да так, что реакция на яд почти убила его. Хотя яд не должен был привести к смерти, относясь к разряду смягчающих волю.
  
  Утро отозвалось головной болью. Раскрыв один глаз, Гарри оглядел высокий каменный потолок, диван, на котором он спал и застонал. Шорох, раздавшийся откуда-то из-за головы, и нависшая над ним рожа... зельевара. Подумав, что ему снится один из его кошмаров, Гарри чуть не заорал. Головная боль пересилила.
  - Что случилось, Поттер?
  - Э? Простите, профессор Снейп. Вы не подскажете, что я здесь делаю?
  - Вчера вы... вы не помните?
  - Нет, - тут, осознав, что из памяти вылетел большой кус событий, он распахнул глаза и резко сел. И застонал, схватившись за голову.
  Проникновенно глядя в глаза Темного Зельевара, он жалобно сказал:
  - Болит.
  'А моя непосредственная леглименция на него не действует. Либо он держит щиты постоянно, либо процессы его мозга перестроены принудительно. Каакой человеек. Вырасту, влюблюсь!'
  - Выпейте, - Снейп шмякнул фиал с бурым зельем на столик у дивана и отошел куда-то за спину Гарри. Поворачивать голову вслед зельевару тот не рискнул. С ужасом обследовав жижу, Гарри неуверенно проверил зелье на свет, запах, состав. Передернул плечами - все равно ничего не понял, так хоть голова пройдет! И махом проглотил жижу. Он откинулся на спинку кресла и проследил, как уходит боль. Все это время его преследовал прямой взгляд Темного Зельевара в затылок. Как будто дуло пистолета навели. Кошмар.
  - Прошу прощения, профессор Снейп, вы не могли бы мне эээ... напомнить, как я здесь оказался? - обратился он к профессору, едва минула минута судорожных попыток вернуть память.
  - Могу, - отозвался Снейп, снова появляясь в поле его зрения. Поведение Снейпа было странным, настораживающим. Он избегал прямого взгляда Гарри и словно пытался отойти от него подальше. - Вы, Поттер, свалились в оборок у моей двери, как Хафлапфка. В вашей крови я обнаружил зелье, смягчающее волю. Вы случайно не глотали ничего? А то от вас можно многого ожидать...
  - Смягчающее волю? - Гарри провел по губам пальцем и нахмурился. Память возвращалась. День Хэллоуина, точнее ночь, когда он бегал по лесу, спасая волка. Утро, когда он отпустил Микаэля, долго провожал его и приглядывался к нему, чуть замкнутому и отстраненному на завтраке в Большом Зале. День, когда он уснул в кресле, убаюканный подступающим безумием. Вечер, тот сон, с леди, смех в ванной, безумие в глазах отражения в зеркале. Смех... - А как давно он воздействует на меня?
  - С неделю, - Снейп вернулся из-за спины, уселся в кресло, закинув ногу на ногу, подхватил бокал с янтарно поблескивающей в свете свечей жидкостью и повторил задумчиво: - С неделю.
  Гарри прикрыл глаза, сквозь ресницы наблюдая за Снейпом.
  ...Раздраженный, он отставил тарелку с традиционной кашей. Вот уже неделю он не мог нормально есть - тошнота, какое-то отвращение к еде и дурацкие сны напоминали беременность. Беременным быть Гарри не мог по причине пола, а вот какая-нибудь магическая гадость, о которой мог не знать и Дамблдор, могла прицепиться. Впрочем, с таким же успехом, мог эту гадость прицепить и Дамблдор.
  'Удивительно. Ведь именно это воспоминание кружилось в голове перед тем, как...' - потом пришла другая мысль: 'И никто не заметил. Никто.'
  
  *Яд - вещество, приводящее в дозах, даже небольших относительно массы тела, к нарушению жизнедеятельности организма: к отравлению, интоксикации, заболеваниям и патологическим состояниям. (Википедия)
  
  
  14 глава
  
  
  Гарри Поттер... несбывшаяся сказка. Умершая легенда. Погибшая шахматная партия.
  Гарри Поттер, не ставший героем, сидел на подоконнике, лицом к лесу и болтал ногами на высоте в несколько этажей. Солнце затопило мир светом, и он щурился, ловя блики на ресницах, и улыбался. Многогранность мира сегодня заставляла его ощущать краски ярче.
  - Почему в прошлой жизни мир был столь однозначен? - шептал он себе под нос (отделаться от воспоминаний о тихом сумасшествии Луны почему-то не получалось). - Почему все было так однозначно и расцвечено лишь в два цвета: чернь и серебро? Я был неглупым ребенком, однако верил... Возможно, все стало так, потому что мир волшебства казался мне сказкой? Сказкой... Герой и злодей. Добро и зло. Счастье и радость в конце...
  - Хе-хе, - произнесли за спиной. Гарри чуть не слетел за окно от испуга.
  - Е*аная мантикора! - выдал он, с трудом цепляясь за подоконник заледеневшими от дыхания неслучившейся смерти пальцами.
  Позади парил призрак, который с интересом наклонил голову, услышав ругательство.
  - Мистер Поттер, насколько я понимаю?
  Гарри повернулся, перекинув одну ногу обратно через подоконник, и скривил нос.
  - Не имею чести быть представленным, - выдал он надменно.
  - Сэр Арто из рода Слизерин, к вашим услугам, молодой человек.
  - Очень приятно, сэр Слизерин, - осторожно отозвался Гарри. - Такая честь...
  - Не ерничайте, молодой человек, ваша ангельская внешность не располагает к подобному поведению.
  Призрак качнулся, чуть спрятавшись в тень. Гарри поднял бровь.
  - От вас идет эманация Белого Лорда. Вы уже умирали, молодой человек?
  - Дальше порога не заходил, - с сарказмом ответил Гарри и снова прикрыл глаза.
  - Однако, меня не оставляет чувство, что вы не раз купались в тьме нерожденного. В таких местах власть наших богов безмерна, на вас я вижу печать одного из них... Белого Лорда? - призрак настойчиво качнулся вперед.
  - Белый Лорд... смерть?
  - Мы называем его так, - кивнул призрак, - Но он может принять любой облик. Я вижу, вы сновидец?
  - Вы странно говорите.
  - Вы странно думаете и поступаете, Но вы сновидец. Маг, жизнь которого продолжается во сне и в смерти.
  - В смерти? Во сне? Жизнь? Кажется, вы сошли с ума, сэр Арто.
  - Ничуть, сэр Анри. Легкое безумие, скорее, отличительная черта Сновидцев, чем призраков. И, я настаиваю, вы имеете контакты с белым Лордом.
  - А вам-то что с того, кто я и с кем я общаюсь
  - Но вы имеете возможность вытащить моего потомка из трясины захватившей его грязной магии.
  - Но стану ли я это делать? - издевательски пропел Гарри, укладываясь на подоконник. Призрак перелетел чуть выше, чтобы Гарри смог его видеть.
  - Вы дали клятву ученика, а он учителя. Вы связаны...
  - И связь ничтожна, сэр Арто. Идите к своему потомку и сами говорите с ним.
  - Я... не могу, - впервые за весь диалог в бесстрастном голосе призрака появилась тоска. - Вы! Только вы видите меня, мою юный друг. Вы - словно бы приняли покровительство наших богов. Я - провидец и не утратил в смерти своего дара. И я вижу, отчетливо вижу леди ря...
  Его страстный диалог оборвал холодный ветер, внезапно порывом залетевший в комнату. Призрак растаял, словно снежинка на летнем солнце, не оставив после себя даже легкого тумана. Гарри пожал плечами и отвернулся. Мир цвел гранями бессмертного перед ним, и не было времени думать о призраке и его словах. Сейчас не было.
  
  Четки были деревянными, гладкими, хранящими едва ощутимое тепло человеческих рук. Гарри приземлился на скамейку в беседке, наблюдая за своими маленькими друзьями - Гермионой, Драко и Мэй - и наткнулся на оставленную кем-то нить четок.
  Драко с Мэй, держась друг от друга на расстоянии, обсуждали какую-то теорию (другим Мэй было просто не заинтересовать - истинная Ровенкловка), Гермиона зачитывалась огромным томом древней алхимии. Ну просто идиллия.
  Гарри откинулся на спинку скамьи и принялся перебирать круглые бусины, размышляя обо всем, что в последнее время откладывал на потом.
  Идеальный мир детской школы был нарушен в его видинии случившемся с Микаэлем. Странно, что директор не спросил Снейпа о том, что случилось с третьекурсником и почему он не появляется на парах. Камин... Никто не видел, как он прошел через камин директора? Странно, да ладно.
  Теперь Микаэль Боунс постоянно смотрел на Гарри, замечая в его жизни все, что можно было заметить - Большой зал, библиотека, прогулки во дворе замка... Гарри даже стал меньше проводить времени вне гостиной, выбираясь лишь ночами.
  Второй проблемой стал Драко - его постоянная, едва заметная, но ощущающаяся на языке горечью, ревность. Его непомерная жажда обладать всем - вниманием, помыслами, желаниями, стремлениями Гарри. Сначала это было забавно, а теперь стало все больше напоминать проблему.
  И Снейп! Этот темный, непонятный Снейп, который стал якорем Гарри, который вывел его из безумия.
  Безумия... которому Гарри все больше сдает позиции. Это безразличие к жизни, эти странные сны, эти визиты давно мертвой матери, эти воспоминания, готовые лавиной обвалиться на него в любой момент. Это не было похоже на безумие, но было странно, страшно, затягивающее прекрасно, весь мир изменялся, подчинялся противоречивым желаниям Гарри. Это было так заманчиво - остаться в тех потоках сияющей магии, отдаться чувству всемогущества и всезнания, поддаться растворяющему в себе бытию...
  Но все отступало на задний план, стоило только Гари оказаться в прямой видимости Темного Лорда. Темные знания, погружающие Лорда в себя еще больше, владеющие его умом и стремлениями, казались Гарри глупыми, странными, не пугающими, но настолько далекими от путей, которые он выбрал, что, порой, только угрожающая аура мага, его сила не давали скучать на персональных занятиях.
  Однако сам Лорд, его личность, интересовали Гарри еще больше. Он никак не мог понять, что подвигло этого волшебника в прошлой его жизни охотиться за Гарри, мечтать его убить. Он не мог понять и то, почему учителю ничего не удалось ни десять лет назад, ни пять лет вперед. Что мешало этому гениальному уму? Что породило безумие?
  
  
  
  
  Эпиложие
  
   Запись в дневнике.
   Жизнь... История.... Все повторяется.
   История, как колесо... К чему бы?
   Когда я ехал сюда, я думал, что столкнусь с противостоянием, что моя жизнь станет сплошной борьбой.... но этого не произошло. Да, конечно, были некоторые проблемы, но все решилось...
   Даже газетная шумиха вокруг того, что я 'не тот Поттер' оказалась слабой и не принесла особого беспокойства. Да даже того кошмара, что я переживал во снах, только приехав в школу, не было. Не было ни шепотков за спиной, ни просьб показать лоб... Троль.... Я боялся, что история повторится и ей в жернова может попасть особо невезучий студент, но обошлось... Никто не пострадал, учителя избавили школу от существа. Квирел, которого Лорд временно оставил один на один с собой, даже не подошел к полосе препятствий.
   Удивительно то, что Лорд как-то поуспокоился в последнее время... Да и как-то ощущаются нестыковки с жизнью снов. Например, встретив Темного Лорда, я ощутил дикий, неразумный страх. Потом притерпелся как-то. Но дело в том, что я НЕ чувствовал ничего во снах видя его. Ну да, кололо шрам, но и только!
   Дальше. Лорд признался, что частички его души отзываются, когда он оказывается рядом... Ну и то, что я прямо вижу, как в Квиреле постепенно тает его индивидуальность, а Лорд захватывает его тело....
   Лорд стал мягче. Он больше не кидает в меня Crucio только потому, что я возражаю или даже спорю... Про разделение души я ничего не нашел в библиотеке, но почему у меня такое ощущение, что я сжег в очистительном пламене ту частицу Лорда, что была во мне?
  Что-то внутри отзывается на него...[неразборчиво] Да и рассказал он мне кое-что...[неразборчиво] Такой поворот сюжета...[неразборчиво] Он откровенен со мной, словно воспринимает, как продолжение себя.
  
   - Шууурх, - приземлилась на дневник скомканая бумажка. Гарри захлопнул тетрадку, зачарованную от прочтения и взглянул на того, кто так смело помешал ему. В дверной проем заглядывала смеющаяся мордашка Гермионы.
   - Анри, идем на улицу? - почти прокричала она. - В снежки играть!
   Анри встал, откладывая тетради и перьевую ручку. Он не так уж и часто раньше играл в снежки, чтобы пренебречь этим предложением. Ну и что, что март? Магия!
   Он был счастлив в этот момент. Что будет дальше?
  
  Июнь. Шотландия. Хогвартс.
   Напевая что-то, Гарри легко шагал по запутанным тропам Запретного Леса. День был выходной, жаркий, предэкзаменационная лихорадка волновала всю школу, и до первокурсника, покоряющего просторы Леса, никому не было дела.
   Сидя на высокой ветка, он следил за пробуждением Леса после ночи. Там - птица выпорхнула из гнезда, искренне радуясь лету-солнцу-теплу-жучку, здесь - пробежал лис, оставив после себя четкий след раздумий - почти на охоту ближе к говорящим лошадям или попытать счастья в старых охотничьих угодьях. Разумеется, это не было обличено в красивые слова, а составляли набор ярких картинок, но Гарри уже поднаторел в мыслеобразах и мог спокойно рассказать о том, что ощущает то или иное разумное и неразумное существо.
   Симфонию пробуждения леса нарушила треснувшая ветка. Шли двое. Рыжие головы, дурацкая манера разговора.... Близнецы. Уизли номер пять и четыре.
   - Нам сюда, - проговорил один из них.
   - Ага, - кивнул другой, и они свернули на тропу, ведущую в логово пауков-переростков.
   - Эй-ей-эге-гей! Рыжие! - заорал Гарри, даже ни секунды не раздумывая - предупредить или нет. Он же не Малфой.
   Рыжие синхронно обернулись.
   - Вы за цветами синь-травы? - Гарри ловко перевернулся на ветке и приземлился перед близнецами, легко коснувшись земли ладонью. Полностью гасить инерцию он еще не научился.
   - Ну... - близнецы переглянулись и, усмехнувшись, кивнули, - Да!
   - Вам не туда! - шальная усмешка, двойник тех, которые так часто появляются на лицах Ужаса Преподавателей. - А туда, - поворот на пятке и попытка исчезнуть в подлеске.
   - Эй, мелкий Поттер! - заорал один из близнецов. - Откуда ты знаешь?
   - Я знаю все! - обернулся к ним Поттер, клоунски раскланялся и... исчез в тенях.
   - Во дает! - воскликнул один из близнецов.
   Рыжие переглянулись, о чем-то напряженно поразмышляв.
   - Мы ему верим, - кивнули они друг другу и зашагали по указанной тропке.
   А Гарри, насвистывая, заходил в Выручай-комнату.
  
   Уже дочитав огромный талмуд про родовые Дары Магии, Гарри с ужасом вспомнил, что.... Крепко выругавшись, он побежал к покоям Темного Лорда.
   Личные покои Лорда были... невыразительными. Серый ковер на полу, кресло, диван для гостей, письменный стол... спальня тоже не поражала разнообразием. Не хватало мелочей. Кровать, стеллажи с книгами по защите, шкаф с парой мантий... Никаких безделушек, никаких артефактов - книги по преподаванию и все!
   - Милорд? - спросил Гарри, закрывая за собой дверь. Он сразу же почувствовал, что перед ним Лорд. - Приношу свои извинения за опоздание...
   - Мальчишка... - произнес губами Квирелла Лорд, отрываясь от книги и смотря на него. - Подойди.
   Он сидел в кресле у зажженного камина. Вообще, Лорд очень любил огонь. Возможно, он именно поэтому так привязался к Гарри?
   Гарри подошел и опустился на пол у кресла, послушно следуя приглашающему жесту Лорда. Тонкие пальцы сейчас же зарылись в его волосы, нежно гладя.
   'Что с ним?' - промелькнула паническая мысль в голове Гарри, и он поднял взгляд побитого щенка на своего учителя.
   - Удивляешься? - грустно усмехнулся Лорд. - Я ухожу.
   - Чтоооо? - удивился Гарри, вскаки... пытаясь вскочить. Лорд удержал его за волосы, дернув вниз. - Но почему? Это же... вы же....
   - Тут мне оставаться нет смысла, - медленно проговорил Темный Лорд. - В Хогвартсе нет того, что я искал...
   - А... вы искали... философский камень? - спросил Гарри, делая невинное выражение лица.
   - С чего ты взял? - усмехнулся Лорд, слегка дернув его за волосы.
   - Ну... Дамблдор... газета.... Хагрид... псина эта...
   - Равенкло, - удовлетворенно кивнул Лорд. - Я уйду сегодня. Мой медальон у тебя? - Лорд еще в начале года подарил ему медальон, нагревающийся и направляющий перемещение, если Лорд хотел его у себя видеть. Гарри кивнул и потянул цепочку, выглядывающую из-за ворота. С медальона на него глянул ворон, расправивший крылья. Изящная безделушка. - Я позову тебя, как только восстановлю свое тело. Это может занять не один год... И только посмей не явиться на зов, мальчишка!
   - Ну да, а потом все пожиратели будут знать, что я к вам прихожу. И никакой метки не надо будет.
   - Ты не веришь мне, кукла? - на серпантарго прошипел Лорд ему на ухо.
   - В..верю, - ответил Гарри быстро. Crucio замечательно учит послушанию и доверию. Быстро.
   Рука учителя, нежно поглаживая, спустилась на шею. Гарри дернулся. С некоторых пор, а, точнее, с тех пор, как ему, пятилетнему, с маниакальной настойчивостью стали сниться 'клиенты' его теневой версии из сна, он не выносил прикосновений. Даже безобидных.
   - Милорд - вопрос все же стоило задать. Судя по вполне дружелюбному настроению учителя, Гарри не получит порцию боли за глупый или дерзкий разговор. - А как быть с Квирелом? Мм... ну.... - ускоряясь, продолжил он. - Вдруг он вспомнит, что я учился у вас и... расскажет... Я не хочу сказать, что он преда...
   - Он ничего про тебя не вспомнит, - тихо ответил Лорд, - Мало того, он вскоре покинет сей бренный мир, так что, можешь не бояться, куколка.
   Еще одна противная кличка... Куколка, малышка, котенок, девочка, мальчишка. Никогда по имени. Бесит.
   - Меня зовут Анри, очень приятно Милорд, - проговорил Гарри тихо. Когда Лорд только предложил ученичество, Гарри не знал, как к нему обращаться. Мой Лорд? Но Гарри не вассал и не слуга... Темный Лорд? Так это титул, а не обращение.... Лорд Воландеморт? Это прозвище сильно резало по сердцу, не давая забыть прошлое... Тогда, услышав то, с чем ученик мучается целый день, Лорд только рассмеялся. 'Зови меня просто Милорд' - сказал он.
   - Дерзкий мальчишка, - прошипел Лорд. - Маленький дерзкий одиннадцатилетний мальчишка.... Гарррри... Почему ты хочешь зваться именно Анри? Почему не Генри? - спросил Лорд, по-птичьи наклоняя голову в бок.
   Гарри замер.
   - Что? - показно удивился он. - Какой еще...
   - Ты думал, что смог обмануть меня, Гарри Поттер? Неужели ты думал что я не почувствую, что это ты вернул частицу моей души, очистив ее ритуалом 'Раскаяние павших'? Неужели ты думаешь, что я мог бы не почувствовать вместилище своей души, хоть и бывшее? - болезненный рывок за волосы.
   - Я... надеялся, Милорд, - покорно склонил голову он.
   Лорд замер, раздумывая. Замер и Гарри, напрягаясь все больше.
   - Пошел вон, Гарррри, - прошипел Лорд наконец. - И только посмей не явиться на зов.
   - Да, Милорд, - Гарри поклонился учителю и исчез за дверью.
   Лорд сжал руку, только что держащую волосы мальчишки в кулак.
  
   Франция.
   - Добрый день, - Шарль сидел в кафе, задумчиво куря. Он был озабочен теми встречами с Анри - завораживающе-красивым мальчишкой, имеющим над ним непонятную власть.
   Подняв глаза, мужчина увидел перед собой... мага. Тот был одет в строгую мантию и плащ, скрывающий под капюшоном лицо.
   Когда Шарль около десяти лет назад открыл глаза в немагической больнице, он не помнил ничего из своей жизни. Ни одной детали. Зато он отлично знал магию, дипломатию, финансы и множество других важных и не важных вещей. Решив остаться в немагическом мире, он позволил Французской полиции сделать ему временные документы на имя Шарля Лероя. Выбрал он самую простую фамилию, а имя ему чем-то необъяснимо понравилось. Нет ничего более вечного, чем временное. Такую истину стоило бы запомнить. И вот уже десять лет Шарль Лерой живет под небом этого мира, имеет постоянное гражданство Франции, неплохую профессию - фотографа и бешеные гонорары. Не оставляя попыток вернуть память, он воспользовался как магической, так и немагической медициной. Но что-то подсказывало ему, что это не даст ему то, что он ищет. Надо ждать. Чего?
  Эта странная встреча с Анри... Сначала, казалось, Шарля привлекло лицо Анри, его поведение, движения, слова. Он был словно дитя, совмещающее в себе противоречия Неба и Ада. Расчетливый, циничный, нежный, доверчивый... порочность, переплетенная с чистотой столь тесно, что немыслимо одно отделить от другого. Но одержимость не проходила, и, постепенно Шарль начал осознавать, что тянет его именно тем, что где-то внутри обещало ему раскрыть тайны прошлого. Потом тот странный разговор. Их встречи были похожи на беседы двух врагов, примирившихся друг с другом за давностью обиды.
   Незваный гость, пока Шарль колебался, успел сесть напротив, заказать кофе и уставиться на него из-под тени капюшона.
   - Добрый день, - наконец ответил Шарль. Маг дождался кофе, которое принесли феноменально быстро. Шарль, приглядевшись, заметил заклятие подчинения, накинутое на официанта, покачал головой.
   - Как опрометчиво, - произнес он с плохо скрываемым отвращением. - Я не единственный маг, частенько навещающий это кафе...
   - Ах, оставьте! Легкое воздействие не повредит сознанию и не поставит инкогнито магов под удар! - небрежно махнув рукой, проговорил маг.
   Шарль, кивнув, отпил чая из чашки легкого фарфора.
   - Итак, вы хотели кое-что разузнать о маленьком мальчике по имени Анри, что жил здесь, в пригороде, совсем недавно.
   Шарль заинтересованно наклонил голову.
   - Я вас слушаю, - он действительно поинтересовался у одного своего приятеля-мага, занимающегося не совсем легальным бизнесом подробностями
   - Фамилия мальчика - Поттер, - маг замолчал, ожидая вскрика: 'Поттер? Тот самый?'. Не дождавшись, продолжил, - Он - англичанин. Его отец - Чарльз Поттер, чистокровный. Данных по матери нет. Данных по опекунам нет. Данных о месте проживания нет. Обучается в школе волшебства Хогвартс, первый курс. Одиннадцать лет. Та, с кем он приехал сюда - тетка его племянника, сквиб, Эванс Петуния. По моим данным, он с ними не живет. Вам нужны еще подробности?
   - У вас есть это на бумаге? - сухо спросил Шарль, закуривая еще одну сигарету.
   - Да, в этой папке, - маг выложил на стол картонную папку, завязанную на тесемочки. Шарль усмехнулся. Такие папки используются для того, чтобы наложить заклинание конфиденциальности. Его хотят поймать на мелочах? - Что-то еще?
   Шарль провел ладонью над папкой, чувствуя покалывание сторожевых псов личной информации.
   - Вы не хотите дать мне допуск к ней? - спросил он, с иронией глядя на собеседника.
   Тот с шипением втянул в себя воздух.
   - Неужели вы думаете, что личный помощник Мартина может так ошибиться? У вас есть доступ.
   - Да? - змеино улыбнулся Шарль. Потом взял со стола нож и слегка полоснул себя по пальцу. Капнул кровью на папку, достал два распрямленных пергаментных листа. Уничтожил папку невербальным заклинанием огня. - Неужели вы думаете, Бернард, что я дам вам возможность узнать о себе больше? - поднял бровь, уничтожая и нож, который совершенно случайно прикрыл салфеткой Бернард. Скопировав текст, расположенный на листках, он уничтожил и листки. Пепел превратил в цветок шиповника. Встал.
   - Я не прощаюсь, Бернард.
  
   Каир.
   - Томас? - позвал в трубку Дэм, набрав номер. Он полулежал в кресле, курил сигарету и пил отличный виски. На стене, лаская его взор, была расположена шикарная коллекция холодного оружия. Впрочем, там не хватало жемчужины коллекции - изготовленного по специальному заказу, специальными людьми меча. Взгляд его ненадолго задержался на оружии. Теперь хозяин этих инструментов убийства смотрел словно бы сквозь них, как и сквозь стену. Ему не было нужды гадать, что находится там - он только десять минут назад оставил там распростертую на кровати шикарную брюнетку, так что его взор, как и его мысли, были далеки от его квартиры.
   - Да, Дэмиан, - невыразительно отозвалась трубка.
   'Этого парня просто невозможно вывести из себя...' - подумал Дэм, смотря, как на табло электронных часов загорается 4:43.
   - Найди мне полный список школ-интернатов и школ пансионатов, возраст, с которого туда поступают дети, количество лет обучения, полный список учеников первого курса.
   - Вы собираетесь искать себе ученика по этим данным? - спросил Томас.
   Дэм усмехнулся и, подождав секунду, ответил:
   - Не твое дело. Все это мне нужно к понедельнику.
   - Да, Дэмиан, - спокойный голос.
   - Это все.
   - Спокойной... - Томас запнулся. - Спокойного утра, - проговорил он ровно, не позволяя заподозрить насмешку.
   Дэм швырнул трубку и рассмеялся. Потом он быстро развернулся и поймал подкрадывающуюся брюнетку. Думаю, им есть чем заняться и без нас...
  
   Франция.
   - Анри Чарльз Поттер. Вот как. А то, что меня зовут Шарль, я полагаю, совпадение? - спросил у картины, нарисованной мальчиком, Шарль. Он сидел в своем доме и просматривал заметки на полях британских магических газет. Заголовки просто пестрели фамилией 'Поттер'. Вот, например: 'Анри Поттер - мальчик-который-выжил?' или: 'Гарри Поттер пропал. Но так ли это?', 'Хогвартс: Поттер, но не тот!'. Все, что удалось найти в газетах, сводилось к короткому - Анри Чарльз Поттер приехал в школу вместо своего племянника. Такой же одиннадцатилетний мальчишка. Некоторые газеты шли дальше. Чарльз Поттер - когда же он точно умер? Поднимали старые архивы, опрашивали очевидцев... Пытались брать разрешение на эксгумацию. Но какая эксгумация, если пепел, оставшийся от трупов старшей четы Поттер, был развеян? Нет, горсть пепла лежала в семейной усыпальнице, а Анри не дал разрешение на вскрытие склепа. Старшая чета Поттер умерла от магической болезни, когда их сын - Джеймс учился на седьмом курсе. Это было известно теперь любому британцу, читавшему 'Вестник' и 'Ведьмин досуг'. Но тогда откуда мальчик, которому одиннадцать? Неужели он - на самом деле Гарри Поттер? Но официальные документы... Получается, что Чарльз Поттер, последний лорд Поттер не умер тогда? В официальном интервью мальчик сказал, что его отец 'погиб некоторое время назад. Мой опекун был вынужден вернуться в Англию и я вернулся с ним' и то, что 'кто-то додумался отдать моего племянника маглам. Они его не слишком любили и он, по-видимому, сбежал от них. Моему опекуну удалось отследить его передвижения по Британии, но после его шестилетия, нам ничего не известно о его жизни'. Через месяц после поступления Поттера в Хогвартс, пресса несколько поуспокоилась. И вот теперь... снова. Проверка того, кто является опекуном Поттера, не показала ничего, словно опекун не имел имени. Когда его попытались разыскать, оказалось, что мальчишка никому не оставил свой адрес. Выяснив адрес магловских опекунов Гарри Поттера, какой-то журналист заявился даже к ним. Они ничего не знали и даже не подозревали о существовании мальчиков.
   - А нити-то обрублены. Кто-то постарался.
   Не сработал и магический поиск по пряди волос, отданных лично Анри.
   - Чарльз... Шарль... Одно и то же имя, если подумать. Как и Гарри и Анри. Что-то есть в этом... - бормотал Шарль, рисуя на листочке вензеля...
  
   Каир.
   Звонок разбудил Дэма в пять вечера. Зевая и потягиваясь, он прошел к телефону.
   - Да.
   - Добрый... вечер, Дэмиан, - раздался спокойный голос Тома.
   - Ты решил мне отомстить за позавчерашний звонок в пять утра?
   - Нет. Просто я вспомнил того мальчика... Генри, верно?
   - Генри зову его я. У него другое имя, - сухо ответил Дэм, потирая щетину и размышляя - побриться или нет.
   - Вы не поедете его встречать?
   - Что? - удивился Дэмиан.
   - Вам пришло письмо. На адрес вашего лондонского офиса.
   - Что в письме?
   - 15 июня, Кинг-кросс. Шесть вечера. Ты же встретишь меня? Мне нужна твоя помощь.
   - Дьявол! - воскликнул Дэм, смотря на календарь. - Я не успею вернуться. Встреть мальчика. Ты же видел его?
   - Хорошо. Что мне ему передать?
   - Помоги ему в том, что он попросит. Я вернусь двадцатого, может, двадцать второго.
   - Хорошо, Дэмиан. Вы просили узнать для вас имя...
   - Ну?
   - Ее зовут Оксана ди Атри.
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"