Уход шефа из комнаты допросов больше напоминал бегство. Волков сумел пошатнуть купол его мировоззрений, пробил брешь. И Баркасов не знал, чем её заткнуть. Он всегда отдавал себе отчёт, что является всего лишь шестерёнкой в огромной машине государственного аппарата, и что незаменимых шестерёнок нет. Но сейчас его не пытались заменить (что он, в принципе, мог бы принять, даже в летальном исходе), сейчас его пытались подменить, сделать из него подконтрольное существо, не ведающее, что творит (а вот этого он принять никак не мог). Он и так выполнял приказы, но в силу разумных доводов мог эти приказы корректировать или даже давать им обратный ход. Теперь же из него делают беспрекословного солдафона. Солдафона-сомнамбулу. Баркасов с ненавистью посмотрел на браслет, будто огнём горящий на запястье. Уже сделали.
Или всё только в процессе?
Шеф зацепился за последнюю мысль. Может, есть возможность как-то избавиться от браслета? Волков сказал, программы устанавливаются более десяти недель. Если браслет носить не постоянно... или носить подделку? Баркасову понравился ход мыслей. Он с чувством повышенного дискомфорта (при Волкове всё прошло легче) снял браслет и швырнул на диван. Не об стенку. Потёр запястье, будто заключённый, отстёгнутый от наручников. И решил принять душ. Контрастный душ. Отличная идея!
74
Центр по контролю над разработками
инновационных технологий (ЦеКРИТ), Москва
27 августа, 12 часов 18 минут
Евгений Александрович Удалаев, тот неприметный человек, что три дня назад скромненько сидел в углу на закрытом заседании у Президента, а потом осчастливил действующих лиц правительства новенькими стильными браслетами, с нескрываемым интересом наблюдал как шеф аналитического центра Департамента контроля за массмедиа голый и мокрый вылетел из ванной комнаты, подхватил с дивана браслет, надел его и так же стремительно вернулся в душ.
- Весьма-весьма, - проворковал Евгений Александрович и посмотрел на системного администратора. - Можете отмотать чуть назад? Ага... Вот. Стоп! Увеличьте.
Удалаев едва ли ни влез в монитор. Отличное оборудование, отличная запись, но он просто упивался мимикой объекта наблюдения. Счастливое удовлетворение - так можно назвать выражение лица, застывшее на экране.
Удалаев поискал глазами ведущего программиста:
- Пётр! Будь любезен подойти.
Молодой человек, пытаясь на ходу пригладить непослушную чёлку, подошёл. Евгений Александрович показал на застывший кадр.
- Этот человек надел браслет чуть более суток назад. Судя по его поведению, программа "Носи браслет" установлена корректно. На данном этапе мы можем уже задать ему задачку? Простенькую.
- А что с его поведением? По каким критериям вы судите?
- Он уже несколько... ну, пару раз точно... снимал браслет и, спустя считанные минуты надевал снова. Посмотрите на его довольную физиономию. Он только что вернул браслет на запястье.
- Это нормально. Мы ещё не добились успеха в калибровке процесса установки полного комплекса программ, чтобы он не "откатывался" назад после потери связи с носителем, поэтому...
- Пётр, - Евгений Александрович шумно втянул носом воздух. - Я ведь не об этом тебя спросил.
- О! - Пётр потёр лоб. - Можем ли мы ему дать установку? Думаю, да. Можно попробовать. Только простенькую, как вы говорите. В худшем случае программа выдаст ошибку, а ваш... человек заработает сильную головную боль, в лучшем - вы получите первый результат работы "Кода" не на ком-то постороннем, а на своём человеке.
- Вот и отлично. Он же у нас тот ещё нелюдим? Я хочу, что бы он сегодня в ночном клубе "Мята" кого-нибудь снял. Девушку, конечно, девушку. Что у тебя за мысли, Пётр, Бог с тобой! - Улыбнулся Евгений Александрович, увидев чересчур изогнувшуюся бровь программиста. - Не будем играть с его психикой. Запусти в него основной инстинкт - инстинкт размножения. Туда же с тем же... э-э-э... заданием отправим одну из наблюдаемых девушек. Посмотрим, наглядно как сработает наша психофизиологическая установка. Я ведь правильно выразился?
- Наверное... - почесал затылок Пётр. - Я как-то не задумывался ещё над терминами. Да и сам Пичужкин не давал никаких определений... А кого из девушек брать для эксперимента?
- А разве у нас их так много?
- Ну... пятеро...
- Вот и сделай выбор, Пётр. На своё усмотрение. Да, и пусть она представится... э-э-э... допустим, Анжеликой.
75
Нычка Волкова
27 августа, 12 часов 25 минут
Зоя позвала мужчин обедать. Доедать вчерашний ужин. Ели в невыносимом для девушки молчании. Ей хотелось поговорить, но нормально, без накала. Хотелось строить планы, ну или хотя бы один план, но такой... железобетонный. Чтобы быть ко всему готовыми во враждебной среде, ожидающей их на поверхности. И чтобы избежать вражды здесь, внутри этого замкнутого пространства. Не хватало им ещё перегрызться! Они тут всего три дня, а она уже думает, что там, снаружи, случилась ядерная война. Невероятно как можно себя загнать одними только мыслями! Чтобы не сойти с ума, Зоя решила, что с завтрашнего дня будет смотреть новости в режиме нон-стоп. Как в прежние времена. А чего с завтрашнего? С сегодняшнего и начнёт.
- Ребята, если вы не против, я... после обеда... включу новости, - сказала девушка. - И телевизор будет работать постоянно.
- Да мне как-то не до телека, - пожал плечами Матвей, невольно глянув в сторону своей святая святых.
- В смысле - постоянно? - спросил Свиридов.
- Ну... в прямом! Буду смотреть новости с утра до вечера.
- С ума не сойдёшь?
- До этого как-то не сходила. Это, если что, часть моей работы, вдруг ты забыл.
- Да делай, что хочешь, - сказал Свиридов.
- Спасибо! - сказала Зоя.
Матвей, быстро закидав в рот еду, убежал в серверную. Свиридов задумчиво ковырялся в своей тарелке. Зоя собрала грязную посуду, пошла мыть.
- За собой помоешь? - спросила Зоя, выключив воду.
- Конечно, - обронил Свиридов.
- Тогда я за телек.
Свиридов кивнул. Зоя была уверена, что он даже не понял, что она сказала. Она мысленно отмахнулась и ушла. Свиридов же какое-то время сидел, уйдя в себя. Потом, видимо приняв какое-то решение, с не меньшей скоростью, чем Матвей, разделался с едой и, кинув тарелку в раковину, стремительной походкой направился к выходу из отсека. В двери чертыхнулся и, хрустя пальцами, вернулся к раковине. Помыл посуду. И только потом - уже более спокойно - подошёл к Матвею: