Рыжков Александр Сергеевич
Глава 17: Мечта поэта

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
Оценка: 7.06*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    И плевать на всех. Пусть говорят, что им там вздумалось. Если они все настолько слепы, раз не хотят поверить в слова истины, то пусть подыхают себе тихонечко...

ВНИМАНИЕ!!! Только здесь и только сейчас! Финальная версия провокационного романа "Красавица Миррил, чудовище Миррил"! ДУМАТЬ - ВРЕДНО! СКОРЕЕ ПЕРЕХОДИ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ РАДИ БОЖЕСТВЕННОГО УДОВОЛЬСТВИЯ! Также радость меркантильным френдам, любителям всяких блогунов и рекламных постов. Хорошенько погреть ручата на моём произведении вы можете ЗДЕСЬ ВНИМАНИЕ!!!

   0x01 graphic
  
   Глава 17: Мечта поэта
  
   День выдался жарким.
   Вито Шипнар, известный в литературных кругах Мистора (да и всего Чикрога, пожалуй) под провокационным псевдонимом Барон Отрицательный, лежал на диване, глядел в потолок. По его бледному лицу блуждала тень мучительных раздумий. И эта духота, спёртость в комнате - просто убивали потуги музы осенить его истерзанный думами мозг. Вито глядел на трещину в потолке и, к своему сожалению, мог думать только об этой трещине, о том, что нужно её замазать шпаклёвкой, а не о том, что наша жизнь, по сути, есть белый потолок мироздания, изрезанный трещинами неудач и страданий...
   Барон Отрицательный был известен за свои радикальные взгляды на славное правительство Чикрога. Он неоднократно заявлял, что все люди слепы, раз верят тупым выдумкам про сенат и его картонную демократию. Страной правит Орден Восьми Старейшин, поскольку он является единственным производителем магония, на экспорте которого и держится вся экономика. На вопросы, откуда он это всё знает, Барон лишь надменно вздыхал и высокопарно заявлял: "свои источники я не вправе выдавать".
   По большому счёту, Вито Шипнар в кругах богемы считался чем-то вроде дежурного сумасшедшего шута. Некоторые в открытую глумились над ним, многие глумились за спиной. И лишь горстка воспринимала его слова всерьёз.
   Иначе дела обстояли с народом. Люди любили резкие стихи Барона Отрицательного, хоть их смысл порой и ускользал от понимания. А его прямые обвинения в адрес Ордена в основном воспринимались как собирательный образ душевной порочности, сконцентрированный на материальном объекте, литературную выдумку, шалость.
   Власти к Вито относились более-менее снисходительно. Во все издательства страны были даны указания: печатать сборники стихов Барона Отрицательного тиражом не выше положенного, платить не выше среднего. Так, чтобы он не подох с голоду, но и так, чтобы не мог как следует разгуляться и почувствовать себя признанным.
   Недавнее заявление Барона на съезде литераторов, мол, "грядёт ужасная война" - было воспринято со смехом. Мало того, Барона Отрицательного тут же закидали тухлыми овощами, яйцами и скомканной бумагой (многие специально взяли с собой подобные боеприпасы, узнав, что будет выступать их любимец Барон). Собрав остатки гордости в кулак, он протянул этот кулак толпе и сделал неприличный жест. После чего гордой походкой удалился со сцены, зарёкшись больше не посещать съезды этих "умственно-отсталых творческих импотентов".
   Был тут один нюанс... Свои пророчества Барон выдумывал не из головы... Приблизительно раз в полгода к нему приходил посыльный с письмом от одного высокопоставленного члена Ордена Восьми Старейшин. В письме давалась сводка грязных делишек Ордена. Там саботировали поставку магония Промышленной Картели в ДГР. Здесь с помощью сената отредактировали и ввели в силу закон, дозволяющий снизить пошлину на ввоз магонита. Там убрали несогласного, здесь приплатили согласному. В общем, грязь, которой полно...
   Вито Шипнар часто думал по поводу этих писем.
   Во-первых, они могли быть лишь жестокой выдумкой, клеветой, взращенной на религиозной почве.
   Во-вторых, они могли быть правдой, которую сознательный гражданин решил разгласить устами поэта.
   В-третьих, всё ту же правду используют для укоренения лжи. Выбрав в качестве глашатая человека, которого большинство людей считают талантливым безумцем.
   Каждая версия имела право на жизнь. Как бы умозаключения не разнились, а их объединяло одно - они время от времени мешали поэту сконцентрироваться и работать. Слишком уж глубоко засасывали эти раздумья. Из этой ямы творческого стопора Вито Шипнар порой не мог выбраться днями, а то и неделями. А вырвавшись, опять проваливался. И если удавалось за этот короткий промежуток черкануть несколько стихов - уже хорошо.
   Но сейчас, как ни удивительно, мысли поэта были далеко от этой ямы. Впрочем, так же далеко они находились и от прудов творчества, из которых он, если везло, вытягивал полные сети идей, сюжетов и рифм.
   "Шпаклевать потолок нужно шпаклёвкой" - то и дело всплывала глупая мысль. Других не возникало, от чего настроение Вито становилось всё хуже и хуже.
   "Я шпаклюю тебе душу, своим трепетным стараньем" - записал он карандашом на листке желтоватой бумаги. Подождал немного, обдумывая написанное.
   "Вот ведь херня!" - разозлился поэт, вырвал из блокнота листок, скомкал и швырнул в угол, на гору подобных абортированных зародышей мыслей.
   Некоторое время он неподвижно лежал, буравя отрешённым взглядом трещинку в потолке.
   "Ты глупейшее созданье" - Вито вскочил с дивана и принялся наворачивать круги по крохотной гостиной, служившей кабинетом (поскольку гостей он почти никогда не принимал), чёркая мысли в блокнот. Кажется, они наконец схватились за сети, заброшенные в пруд творчества:
   "неподвластно пониманье
   твой ущербный мозжечок
   весь от дряблости промок
   ты не знаешь почему
   да и я в толк не возьму
   отчего услышав раз
   понимаешь придорас
   отчего увидев таксу
   принимаешь ту за ваксу
   разрываешь на куски
   ты свои браток мозги
   ты не слушаешь меня
   я кричу будет война
   начихать на то хотел
   лишь бы мозг твой не болел
   лишь бы плюнуть на слова
   лишь бы не была беда
   забываешь тут однако
   что ты просто лишь собака
   та что дальше своей будки
   не увидит незабудки..."
   Барон Отрицательный (да сейчас это был именно он, а не Вито Шипнар) критично перечитал выплеснутые из души на бумагу строки. Выругался, вырвал лист и бросил в стену. Его критичная половина требовала смерти стиха. Его рациональная понимала, что из сырых фраз может получиться что-то достойное. Редко бывало, чтобы стих сразу понравился обеим половинам. В случаях расхождения мнений Вито/Барон поступал всегда одинаково - вырывал листик в угоду критичной половине, скомкивал и выбрасывал. Но, в угоду рациональной половине, он выбрасывал листок не в общую кучу, а в пустое место. Там-то поэт, дождавшись, когда негативные эмоции утихнут, поднимал листок, разворачивал и перечитывал более трезвым взглядом.
   Сегодняшний случай не стал исключением. Вито поднял листок и прошёлся по нему ревностным взглядом. Он всегда писал стихи без знаков препинания - они его попросту отвлекали от сути. Запятые и тире - можно ставить и при конечной вычитке...
   Первая строка неплохо рифмовалась со второй, но за это, как уже знал Барон из горького литературного опыта, придётся получить взбучку от критиков, которые, сказать по правде, его ох как не любили и устраивали чудовищные разносы каждому новому творению. Называя читателя "глупейшим созданием", поэт давал следующей строкой абстрактное "неподвластно пониманье". Узколобый критик, испытывающий ненависть к поэту, сразу же кинется на эту на первый взгляд несуразицу. Мол, автору давно пора купить школьный учебник правописания и почитать его как следует. Если он обращается к читателю, то где уточнение? Где, я вас всех спрашиваю? ЧЬЁ пониманье? Нигде не сказано, что оно того "глупейшего создания". Автору пора вообще забросить писать, поскольку ничего у него не получается. Сколько лет можно так бездарно марать бумагу? Нет, однозначно, это глупо...
   Да, что-то подобное Вито выслушивал чуть ли не в каждом критическом отзыве на своё творчество. Уже привык. Всё равно его продолжали печатать, а количество читателей если не увеличивалось с каждым новым сборником, то хотя бы оставалось на прежнем уровне. Видимо, читатели понимали подобные фигуры речи Вито (или, что более вероятно, чудаковатость фигур их просто не раздражала).
   Неподвластно само Пониманье, как таковое. А не "понимание" отдельно взятого субъекта!
   Что-то схожее можно было сказать и про "промокший от дряблости мозжечок". От дряблости не промокают! В общем, с этим и сам Вито был согласен. Но зато это неплохо звучало...
   Нет, тут нужно будет хорошенько над всем подумать. Единственное, что к месту - собака, которая "не увидит незабудки". Незабудки - древний символ опасности. Существовало даже поверье, что если вы случайно наступили на незабудку - быть большой беде. Увы, поверье было старым и о нём мало кто помнил... К незабудке тоже цепляться будут.
   - Да пошли они, критики долбаные! - рявкнул Барон Отрицательный и топнул ногой. - И ты, Вито, катись далеко и надолго! - добавил он и разорвал листок.
   Да, стих действительно был убог...
   Фиаско за фиаско. Вито уж и забыл, когда из-под его пера выходило что-то хорошее (на самом деле, с того момента не прошло и недели). Нет, слишком большая душевная нагрузка, слишком многого от Вито Шипнара хочет Барон Отрицательный. И, Святая Ненависть всё изрежь, слишком душно в комнате!
   Нужно развеяться.
   Натянув на себя сетчатую голубую футболку и белые хлопчатобумажные штаны (до этого на нём красовались лишь белые трусы-семейки в красный горошек), прихватив полупустую пачку сигаротт, электрическую зажигалку (доставшуюся ему в качестве награды за победу в поэтическом конкурсе "Куренью бой") и немного денег, Вито покинул душный домик.
   Бродить по улицам Мистора.
   Солнце шло на убыль, но его жаркое прикосновение ещё хорошо чувствовалось. Вито зашёл в любимый паб "Бравый жеребец" и заказал ледяного белого не фильтрованного эля. Миловидная официанточка (которая время от времени захаживала к Барону Отрицательному в гости для хорошего траха) принесла запотевшую прозрачную кружку с живительным напитком. Денег она не взяла, плотоядно подмигнув, мол, потом отработаешь, сладенький...
   В пабе сидело несколько знакомых Вито, но он предпочёл сделать вид, что не увидел их. Они предпочли то же самое.
   Эль за несколько глотков перекочевал из кружки в желудок поэта, заполнив всё живительной прохладой. О да! Это как раз то, что было нужно!
   Ирэн не заставила себя ждать, принесла новую кружку и копчёные колбаски. Жизнь уже не казалась такой беспросветной и серой. А с третьей порцией она вообще раскрасилась радужными красками. Приобрела те яркие и приятные оттенки, в которых даже дерьмо способно показаться конфеткой.
   И плевать на всех. Пусть говорят, что им там вздумалось. Если они все настолько слепы, раз не хотят поверить в слова истины, то пусть подыхают себе тихонечко. Барону Отрицательному их никчёмные жизни по барабану. Да, но есть ли его слова истина? Вито Шипнар не уверен в этом. Вести о войне, о лживости сената, о поставках магония - могут быть лишь простой шуткой. Кто-то чудовищно глумится над доверчивым Бароном, а сам кончается от смеха, наблюдая, как поэт сеет в массы его выдумки. И вот опять пошли эти дурные мысли. Лучше бы они блуждали в поисках новых стихотворений...
   "И снизошла нам благодать
   И эль рекой течёт опять"
   Да, в этом что-то есть... Близко к народу, так сказать.
   А дальше?
   Нет, всё-таки не хотят они слушать Барона. Не хотят, Святая Ненависть всё изрежь, Святые Уродцы всё утопи.
   Радужные краски поблекли как-то сами собой. Эль больше не помогал. Вито отставил недопитую кружку и встал из-за стола. Не попрощавшись с Ирэн, он вышел из паба.
   Солнце утонуло в горизонте. Духота сменилась приятной вечерней прохладой, которую принёс мелкий тёплый дождик. Улицы Мистора вспыхнули пёстрыми огнями магических и газоразрядных ламп. Уличные фонари, разноцветные рекламные вывески, свет в нескончаемых окнах небоскрёбов и простых домов.
   Вито шагал по городу без цели, с интересом глядел на мчащихся куда-то прохожих. Казалось, их лица носили одинаковые маски: сатирическую смесь заботы, напускной важности и надменности. Раньше Барону Отрицательному стоило лишь немного прогуляться, хоть краем глаза полюбоваться этим клишированным убожеством, чтобы родились такие шедевры как "Ничтожность бренного сознанья", "Ты, тот, кто строишь себе склеп", "Гребцы без вёсел", "Куклы", "*****", "Слепцы", "Смрадное болото", "Застыли в сумраке веков" и, конечно же, любимое его стихотворение (единственное, воспринятое критиками не в штыки) "Сон длиною в жизнь". Но сейчас что-то было не так. Вдохновение всё не хотело приходить. И от этого весь мир был противен, но не с налётом покровительственного участия, как всегда - он был противен до унылой невыносимости. Сейчас он казался сухой пустыней, высушившей пруд творчества. Настолько сухой, что в ней не способны прорости неповторимые ростки созидания, а пробиваются лишь однотипные кактусы повседневности.
   Всё дальше и дальше от центра города. Всё реже встречались на пути прохожие. Вскоре они вообще перестали попадаться. Время от времени Вито обращал внимание на доски объявлений: составленные душевнобольными рекламные плакаты, лица разыскиваемых преступников, ненавистная поэту агитация демократических ценностей и тому подобная чушь. Барону чем-то пригляделся профиль одной преступницы: красивые, пропорциональные черты лица, короткая стрижка, глубокий взгляд. Что такая краля натворить успела, раз заслужила чудовищный крест УБИЙСТВО НЕ ЗАПРЕЩАЕТСЯ? Да, жаль дурочку, она бы отлично ещё послужила на благо народа где-нибудь в доме терпимости или в массажном салоне (что, по большому счёту, одно и тоже)...
   Из щели канализационного люка рвался истерический женский крик. Этот крик мгновенно выбил из головы Вито все мысли, заполнив только собой. Что это? Болезненно разыгравшееся от переутомления воображение? Нет. Это на самом деле...
   Мольба о помощи...
   В таких ситуациях Вито (да и Барон) поступал одинаково - проходил мимо. Нечего ему больше делать, как чужие проблемы разгребать. Своих, вон, по горло. Но сейчас необычная ситуация. Сейчас Барон был зол на весь мир, предательски скрывший от него музу. Собственно, прогулкой по городу он и пытался её вернуть. Пока не получалось. В погоне за ней Барон готов на всё. Даже пойти наперекор принципам. Кто знает, вдруг, это его последний шанс?..
   Крышка канализационного люка была тяжёлой. Вито никогда не отличался высокой физической подготовкой... Вручную сдвинуть с места крышку не удалось, но там, где кончается сила - начинается разум. Поэт бегло осмотрелся вокруг, и вскоре его взгляд остановился на металлическом шесте, торчавшем из цветочной клумбы. Кто его туда впихнул и зачем, узнать было не суждено. Зато было суждено выкорчевать его из земли (не без труда) и использовать как рычаг. Впихнув один конец шеста в петлевидную крышку люка, Вито упёрся плечом в другой конец. Немного покряхтев, раскрасневшись и вспотев, Барону всё-таки удалось сдвинуть крышку.
   В освободившемся проходе мелькнуло грязное женское лицо с короткой стрижкой под мальчика.
   Это была ОНА!
   Девушка, разыскиваемая властями...
  
  

Рыжков Александр "Красавица Миррил, чудовище Миррил". Следующая глава

  
Оценка: 7.06*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"