Аннотация: Пейринг: Лестат/Луи. Рейтинг: R. Ну да, насилие. Ну да, ангст. НЕ ЗАКОНЧЕНО!!! Пока... х) Аннотация: Записи в личном дневнике Луи, или сцены, вырезанные из фильма строгим режиссёром ;)
Он был весьма опытен. Он знал толк в наслаждении и понимал, как доставить удовольствие партнёру. Он мог быть необычайно нежен, он мог часами растягивать ласки...
Однако наибольшее блаженство ему доставляла боль. Мука, смешанная с удовольствием, доводила его до исступления.
Он был настоящим вампиром, садистом, получавшим наслаждение от чужих страданий.
***
-- Луи... где ты, мой мальчик? Ну же, довольно прятаться, я соскучился за тобой. Луи, выходи!
Он затаился, выжидая моего неаккуратного движения, выслеживая меня. Он мог найти меня по одному запаху -- однако ему доставляло удовольствие играть со мной, словно кошка с мышью.
Я притих.
В последнее время игры в "прятки", вначале призванные обострить мои новые чувства, дать мне свыкнуться с новым ощущением мира, приняли несколько иной характер. У меня возникало ощущение, будто меня загоняли, словно дикого зверя. Лестат был опытным и умелым охотником.
Наказания за то, что меня поймали, также начали носить отпечаток куда более жестокий, чем в самом начале моей новой жизни. Иногда я совсем переставал понимать его...
Он мог поймать меня и долго, с извращённым удовольствием целовать, до тех пор, пока даже мои неживые губы не опухали. Он мог, крепко держа мои запястья, медленно провести вначале пальцами, а затем -- губами по моей шее, словно вспоминая тот момент, когда впервые впился в неё своими клыками. Он доводил меня до крайности, меня бросало из ярости в неистовство от его прикосновений, правильнее даже сказать -- ласк...
Он ласкал меня, и это сводило с ума. Он был медлителен, нарочито неспешен, терпелив. Он умел ждать -- а во мне кипели ещё человеческие чувства. Я ненавидел его, однако, когда он прикасался ко мне, начинал жаждать его рук, его пальцев, его губ -- всё больше и больше.
-- Луи! Я тебя найду...
Я едва сдержал трепет. Колени дрожали, и я не мог понять: от предвкушения?
-- Луи...
Его голос был всё ближе. Я уже почти слышал запах чужой крови в его теле.
-- Луи, мой мальчик. Я знаю, ты здесь...
Я не выдержал и скакнул вперёд, вкладывая в прыжок всю свою ярость, пытаясь хоть на этот раз одержать верх над Лестатом...
Невозможно. Он скрутил меня так быстро, что я не успел понять, что произошло. И в то же мгновение приложился ртом к моим губам.
-- Ты дрожишь... ты трепещешь... м-м... Сейчас ты так похож на человека, Луи... так соблазнительно хрупок...
Моя кожа была холодна, однако его прикосновения жгли меня льдом. Его пальцы оставляли тонкие узорчатые следы. Там, где проходили его ладони, в моих жилах стыла чужая кровь.
-- Луи... ты пытался напасть. Ты пытался выиграть. Неужели ты не понимаешь: тебе не победить меня... пока.
Он поднял меня на руки, перенёс на обеденный стол. Его руки скользнули по моим плечам, и я неожиданно понял, что остался перед ним обнажённым.
Я дёрнулся, сам не понимая, почему: то ли от испуга, то ли от радостного предчувствия. Похоже, сегодня он останавливаться не собирался.
Его губы были везде, выпирающие клыки слегка царапали кожу. Я не успел поймать тот момент, когда он легко, без видимых усилий проник в меня.
Он не спешил. Медленный, осторожный, неторопливый, он, казалось, смаковал каждое прикосновение, каждый мой стон, каждое слово.
-- Луи, ты ещё почти ничего не знаешь. Тебе ещё столькому придётся научиться!
Я не могу вспомнить всю палитру своих ощущений. Лестат был нежен, ласков, искусен. Его талант почти довести меня до исступления приводил меня в отчаяние, ведь он ни разу не позволил мне отдохнуть.
Пытка длилась всю ночь. Он изводил меня бесконечными ласками, он проникал в меня такое количество раз, что я почти начал ощущать его частью себя. У меня кружилась голова и пылали виски; не знаю, как это было возможно, однако в ту ночь я чувствовал себя полностью человеком.
Я очнулся на следующий вечер в своём гробу, полностью одетый и без единого напоминания о прошлой ночи. Вначале мне показалось, что то был сон...
Лестат мягко улыбался, едва не ворковал себе под нос. Он ничего не сказал мне, пока я пил кровь крыс, хотя ни дня ещё не проходило, чтобы он не начинал скандал по этому поводу. Он смотрел мимо меня и сквозь стены, словно грезя о чем-то далёком и возвышенном.
-- Луи. Ты выспался?
Его голос был исполнен мечтательной задумчивости, мой был хриплым от неловкости.
-- Да.
-- Хочешь повторить вчерашнюю ночь?..
Я смотрел на него долго, не отрывая глаз.
Этой ночью он был всё так же нежен, однако его движения утратили осторожность. Они были увереннее, чётче, словно он помнил каждый дюйм моего тела, словно на коже остались следы его пальцев, и теперь он повторял выписанные прошлой ночью узоры.
Однако его извращённая медлительность никуда не делась, и мне вновь хотелось выть от отчаяния. Если бы я мог, я бы его укусил. Но он изворачивался, смеялся тихим укоризненным смехом, и, чем больше я старался, тем медленнее была пытка...
С тех пор мы были вместе каждую ночь. Постепенно Лестат утрачивал свою мягкость, превращаясь порою в дикого зверя, настоящего демона. Он причинял мне боль. Он кусал меня -- нет, кровь не пил никогда, но он любил вскрывать почти зажившие шрамы своими клыками. Он использовал пытки, чтобы довести наслаждение до состояния безумного блаженства. Он заставлял меня страдать, и от этого его удовольствие становилось особенно глубоким, необузданным и яростным.
Иногда он казался мне сумасшедшим, иногда его бешеный натиск пугал меня. Однако то наслаждение, смешанное в диком вихре с мучением, которое заставлял меня испытывать Лестат, мне больше не доводилось испытать ни разу в жизни.
***
-- Луи.
Я поднял голову от книги, уставился на Лестата устало и немного пресыщенно.
Он был красив, безусловно. Его лицо, светлые волосы... даже бледность не могла испортить красоту этих черт.
-- Ты скучаешь, -- это не был вопрос, он утверждал -- и в своём утверждении, как обычно, был прав. -- Тебе надоели наши игры? Давай придумаем что-то новое.
Я вздрогнул. В понимании Лестата "новое" всегда бывало связано с насилием и болью, и осознание этого страшило меня.
-- Не нужно нового. Довольно того, что есть сейчас.
Я пытался говорить ровно и убедительно, однако мой голос дрогнул, выдавая меня. Увы, я слишком глубоко попал в его сети. Я не смог бы променять наши "игры" ни на что другое. Пожалуй, равноценное удовольствие приносила только кровь... Но я пытался забыть об этом.