Аннотация: 11-е место на Рождественском детективе-2018/2019
1-е января 1952-го года
5:30 утра
Заводской район провинциального городка
- Так я это... Подхожу, значить, а она - лежить... Я за милицией-то сразу и побёг.
Оперуполномоченный Скворцов, отстранив перепуганного дворника Васильича, склонился над телом девушки, одетой в новогодний костюм Снегурочки. Собственно, костюм этот состоял из красной, отороченной белым мехом шубки, шапочки и сапожек. А больше на девушке ничего и не было...
Скворцов выпрямился и покосился на суетливого Васильича.
- От нее спиртным пахнет.
- Ну дык... Я и подумал - пьяная... Поначалу.
- Вы все правильно сделали, товарищ Огнёв. Сейчас подъедут наши специалисты. А вы помогите моему сержанту очистить место преступления - вон уже зеваки собираются...
- Эт мы щас! Эт мы мигом!
Наши дни. 1-е января
Старенький компьютер никак не хотел загружаться. Еще дольше открывалась электронная почта. Но он уже чувствовал, знал - очередное послание ждет его.
"Отлично сработано, не так ли? Взгляни на фото..."
Удалив письмо, он еще какое-то время посидел, глядя в мерцающий экран монитора. Затем тяжело вздохнул и пошел на кухню, где его ждала початая бутылка дорогой водки...
2-е января
- Значит, всё так же, как и год назад?
- Да, товарищ полковник. Под утро нашли девушку на площади в заводском районе, под новогодней елкой. Из одежды - только шуба Снегурочки, шапочка и сапожки. И сильный запах алкоголя. Ни документов, ни сумочки. Следов сексуального насилия нет. И вообще - никаких следов. В прошлом году личность удалось установить только через неделю, когда мать убитой в розыск подала. А сейчас... Хотелось бы поскорее.
Начальник управления, чтобы успокоить нервы, перекладывал на столе канцелярские принадлежности.
- Ты, Зенон Валентинович, в розыске не новичок. Потому тебе и твоим орлам от меня карт-бланш. Маньяки нам тут, понимаешь, без надобности. М-да... Так что давай, работай. Дела, конечно, объединят. Об этом я позабочусь.
Когда майор Салов вернулся в отдел, то застал там Максимыча и Стаса Комарова. Придя в команду всего пару недель назад, Комаров очень стремился отличиться и доказать свою нужность.
- Товарищ майор, пришел ответ от экспертов! - радостно оповестил Стас. - "Пальчики" убитой девушки есть в базе данных.
- И кто она?
- Ираида Климова, двадцать пять лет. Приехала из деревни, жила на съемной квартире, нигде не работала. Задерживалась за "хулиганку". Примерно восемь месяцев назад проходила по делу о хищении картины из частной коллекции. Я тогда в отделе краж был - так ее к нам приводили. По фотке сразу и не вспомнил...
- Очень интересно... Давай-ка поподробнее.
Порою (и майор Салов это отлично знал) следствию мешает именно обилие информации, а не её недостаток.
К вечеру второго января по делу о "голых Снегурочках" (как его окрестили в отделе) было известно уже не так мало, однако...
Во-первых, не прослеживалось связи между убитой ровно год назад Ольгой Соболевой и нынешней жертвой - Ираидой Климовой. Даже внешне они отличались.
Во-вторых, неясно было, как убийца доставил тела на место, где их обнаружили. Время смерти (как год назад, так и сейчас) эксперты определили между четырьмя и пятью утра. А обнаружили девушек около половины шестого. То есть, у преступника (или преступников) было не так уж много времени, чтобы подготовить весь антураж: раздеть убитых, облачить их в костюмы Снегурочек и затем еще доставить на городскую площадь.
Жилой сектор был оттуда довольно далеко, случайных свидетелей в такой час не нашлось - народ гулял, в основном, в центре, у главной елки, а не на окраине.
В-третьих... Причиной смерти Соболевой и Климовой стало отравление сильнодействующим ядом. Плюс к тому, обе жертвы перед смертью выпили немалое количество алкоголя... И очутились под елкой.
Салову не хотелось думать о том, что в городе появился маньяк. Но пока все говорило именно об этом...
4-е января
- "И дул ветер, и мёл снег. Тёмною тучею Луну закрыло, а на башнях замка серыми тенями замерли часовые. И никто не знал, что происходило там, за древними стенами. Тайною был окутан старинный обряд, а знали обо всём лишь избранные... Ибо в эту ночь они короновали Волка..."
Старый профессор отложил в сторону лупу и захлопнул фолиант.
- Легенды, легенды... Ты, Федор Максимыч, давно в органах служишь?
- Больше тридцати лет. На пенсию вот-вот. Устал я, Прокопий Гаврилыч. Пора молодым дорогу дать.
- А про дело Квасниковой кто тебе рассказал?
Они в последнее время виделись не столь часто; профессор Гуренко болел, ему было не до гостей, а Максимыч, как правило, был под завязку загружен делами служебными. Вот и на этот раз ему понадобилась консультация специалиста, в связи с убийством, которое случилось в новогоднюю ночь.
- Я просто вспомнил. Мне наставник рассказывал, покойный Валентин Олегович.
- Ты про полковника Салова? Легенда сыска! Мы с ним в свое время... Кстати, дело Квасниковой - едва ли не единственное, которое он так и не сумел раскрыть. Мертвая Снегурочка под новогодней елкой...
- Совсем как у нас сейчас. Сколько лет прошло? Больше шестидесяти? Навряд ли это - один и тот же убийца: даже маньяки столько не живут... В прошлом году девушку точно также убили, да я тогда на больничном был, руку сломал. Потом - сразу же - отец скончался; дела навалились, в общем... Как-то и не вспомнилось. А теперь вот...
- Ну, это понятно. Так чем я могу быть полезен, Федя?
Майор Мирский задумался. И в самом деле, может ли помочь в таком расследовании профессор-искусствовед?..
- Очень на ритуал смахивает, Прокопий Гаврилыч. Без вашего мудрого совета не обойтись.
- Так уж и не обойтись? - профессор усмехнулся, отъехал от стола на инвалидном кресле. - Ну-ка, ну-ка!..
Прокопий Гаврилович подкатил к книжному шкафу и принялся сосредоточенно изучать корешки книг за стеклом.
- А-а! Вот, кажется, и она!..
- Коллекционер Скворцов, значит? - повторил Салов. - И эта Климова проходила по делу как свидетель?
- В тот день она убиралась в его доме. Старик уснул. Она, когда уходила, дверь захлопнула. А у подъезда тип крутился подозрительный. Климова и описала его следователю - потом, когда пропажа обнаружилась, - пояснил Комаров.
- Но ведь никого так и не нашли? - уточнил Салов. - Ни типа этого, ни картины?
- Увы..., - развел руками Стас. - Старик Скворцов, кстати, очень переживал по этому поводу. Хотя, по его же словам, стоимость картины была невелика.
- И название какое-то у нее странное..., - защелкал пальцами Салов. - Напомни-ка, Стас?
- "Фея полярных снов".
- "Фея полярных снов"? - удивлено повторил Максимыч, будто бы пробуя фразу на вкус.
- Именно! - с энтузиазмом закивал профессор. - Это древняя кельтская легенда - о фее-проводнице в мир мертвых. Ее изображали обнаженной. Не уверен, что до нас дошел точный перевод, но... Кое-кто из моих коллег считает, что эта фея послужила прообразом нашей Снегурочки. В древних культах Дед Мороз - вовсе не добрый персонаж, а совсем наоборот. У индейцев, например, это - Великий Старец Севера, которому приносили человеческие жертвы. И какая у него могла быть помощница?.. Теперь понимаешь, Федор?
Мирский пожал плечами.
- Пока не очень, Прокопий Гаврилыч.
- В свое время твой наставник рассказывал мне, что они тогда тоже разрабатывали эту версию. Но... Эпоха была другая. Ну какие маньяки при Сталине! Вот их начальство и тормознуло... А чтобы дело, значит, прикрыть - взяли первого попавшегося. Дворника какого-то. Который, якобы, тело нашел. А он это был, или не он... Поди знай!
5-е января
Пенсионер Скворцов был немало удивлен визитом сотрудников полиции.
- Проходите, - вздохнул он, тщательно изучив их удостоверения. - Хотите чаю? Заварил только что...
- Нет, спасибо, - ответил Салов, входя в гостиную и осматриваясь.
- Это, в основном, копии, - пояснил Михаил Михайлович, заметив интерес гостя. - Такой вот я бедный коллекционер. Да вы садитесь!
- Вы нас простите за беспокойство, - произнес Комаров. - Просто появились новые обстоятельства, и...
- Неужели нашлась моя "Фея"?
В голосе Скворцова слышалась слабая надежда. Такая слабая, что ее легко можно было принять за горькую иронию.
- Пока что нет, Михал Михалыч. Видите ли, тут такое дело... Убита Ираида Климова...
- Ираидочка? - встрепенулся Скворцов. - Да как же это...
Он всплеснул руками. Как-то неуклюже поднялся из кресла и засеменил на кухню. Через минуту вернулся оттуда с бутылкой водки и тремя рюмочками.
- Помянем?..
- Простите, но мы на работе, - как можно мягче отказался Салов.
- Как знаете. А я помяну.
Скворцов торопливо налил водки и выпил залпом.
- С тех пор, как... С тех пор, как "Фея" моя пропала - грешен, позволяю себе. И не только по праздникам...
- Михал Михалыч, мы бы хотели уточнить у вас кое-что.
- Да, пожалуйста! - старик уже наливал себе вторую порцию.
- Вы не виделись с Ираидой после... Ну, после того случая?
- После пропажи "Феи"? Нет, молодые люди. Больше мы с Ираидочкой не встречались. Она сказала, что не будет приходить - учеба, и всё такое. Хорошая была девочка...
- А фамилия Соболева вам о чем-нибудь говорит? Ольга Соболева?
Скворцов наморщил лоб.
- Нет, не припоминаю. А кто это?
- Может быть, вам знакома фамилия - Квасникова?
Скворцов взял рюмку, но, подумав, поставил ее на место.
- Постойте-ка... Квасникова... Это ж было громкое дело в нашем городе! Лет эдак... Я был тогда совсем маленьким. Батюшка мой, Царствие ему Небесное - он был ваш коллега. И вел это дело - ну, понятно, не один... Девушку убили в новогоднюю ночь.
- Наталью Квасникову, - подсказал Салов.
- Верно! - Скворцов резво опрокинул в себя вторую рюмку. - А Ираидочку - ее что... Тоже?.. В новогоднюю ночь?..
- Михал Михалыч, скажите - а откуда у вас взялась эта картина? Вот эта "Фея полярных снов"?
- Так батюшка мой ее на рынке присмотрел. У какого-то неизвестного художника. Очень она ему по душе пришлась... Да и мне тоже... Нравилась очень. Опять же, память о родителе покойном. Ума не приложу - зачем ее украли?
Салов поднялся со стула.
- Ну что же, мы, наверное, пойдем. Если вы что-то вспомните еще про тот день...
Скворцов махнул рукой.
- Да что там... Сам я был не свой. Ираидочка только прибираться начала - а меня сморило. Я ей сказать успел, чтобы дверь, уходя, захлопнула. И тут же уснул - вот прям на этом диванчике. А когда проснулся - "Феи" моей уже след простыл. А дверь как была заперта, так и осталась. Потом уж ваши определили, что в замке кто-то ковырялся.
Дело многолетней давности в архивах ГУВД все-таки отыскалось. Выяснилось, что вначале его вел следователь Салов, а затем оно было передано более опытному сотруднику. Фамилия его была Аракелянц, и он скончался еще в далеком восемьдесят втором году.
Салов обратил внимание работника архива на то, что в деле не хватает нескольких страниц.
- Ну так, товарищ майор... Сколько лет прошло!
- Вечно у нас так...
За обедом Салов решил обсудить сложившуюся ситуацию с Мирским.
- Понимаешь, Максимыч... Отец мне никогда о своей работе не рассказывал. А вот с тобой делился, поскольку ты начинал под его руководством. И то дело пятьдесят второго года... И место совпадает, площадь та же. Ну вот какая может быть связь?
Максимыч не спешил отвечать, обстоятельно уплетая салат. Но, в конце концов, всё же заговорил:
- У всех свои скелеты в шкафу, Зенон. Вот посмотри, что мы имеем: отец коллекционера Скворцова был опером и принимал участие в расследовании убийства Квасниковой. Как и Валентин Олегович. За убийство осужден был дворник, по фамилии Огнёв. Честно говоря, улики были так себе - ты сам дело смотрел. Мотива никакого, вот разве что возможность - Огнев работал на участке с самого утра. По версии следствия, он первым поднял тревогу, чтобы отвести от себя подозрение.
- А отец мой не рассказывал, почему его тогда от дела отстранили?
- Нет, Зенон. Ничего определенного. Сказал только, что начальство торопилось дело закрыть и наверх отчитаться. А он, вроде бы, не соглашался. Привлекли этого матерого волка, Аракелянца. Который всё исполнил в лучшем виде.
- Значит, так..., - Салов сосредоточенно уставился на какую-то точку на скатерти. - Копать нужно в нескольких направлениях. Во-первых, отследить судьбу этого Огнева. Узнать, не осталось ли у него кого-либо из родных. Дальше... Эти убитые Снегурочки, Соболева и Климова... Весь расклад по ним, до мельчайших подробностей! Наталья Квасникова. Все ее связи, личная жизнь... Почему так поспешно "закрыли" того дворника? И почему он оговорил себя? Он ведь признался в убийстве...
- Ну, Зенон... Ты ж понимаешь, как тогда "чистосердечные" получали...
- Понимаю, - механически согласился Салов. - И всё-таки что-то было нечисто... У отца моего уже не спросишь. Ты, Максимыч, поручи Комарову разработку коллекционера... А я Аракелянцем займусь. Где-то наши линии должны сойтись... Вот только где?
- Дедушка умер, когда мне десять лет было.
Павел Аракелянц, тучный, бородатый, заполнял собою, казалось, всё пространство небольшой гостиной. Салову было немного не по себе оттого, что хозяин квартиры ходит из угла в угол, а он, гость, сидит на месте, но... В чужой монастырь со своими порядками не лезут.
- Папа потом в Америку уехал, с мамой разошелся. Он ведь настоял, чтобы младшую сестренку мою сразу после рождения в детдом отдать, у нее какая-то патология была...
- Павел Ашотович, а отец что-нибудь рассказывал о том, кем работал ваш дед? Или, может быть, сам Григорий Вазгенович вспоминал?..
- Нет, никогда. Ну, я знал, конечно, что он в милиции служит. Какие-то люди к нему приходили, коллеги... Я ж совсем ребенок был.
- Понимаю. Просто ваш дед в пятьдесят втором году расследовал громкое дело... Убийство. Скорее всего, тогда осудили не того человека.
- Вот как? В пятьдесят втором? Это же моему отцу только три годика исполнилось! Что вы хотите узнать спустя столько времени?
- Да так... Пробую все варианты. Вы извините, Павел Ашотович, я, наверное, пойду.
Салов поднялся и сделал пару шагов к двери. Задержался у серванта, где за стеклом была выставлена фотография в деревянной рамке.
- А это?..
- Мама в молодости, - пояснил Аракелянц. - Она умерла два года назад.
6-е января
- Ну да. Детдомовская я. И что с того? Фамилию мне тамошний врач дал, он тоже Соболев был. И отчество от него. Если бы не он, уж не знаю... Лечил меня долго. А Оленька - это все, что у меня в жизни было, - Людмила Петровна, всплакнув, приложила платочек к глазам. - Уже год прошел, а я всё не успокоюсь...
Мирский молчал, не зная, как продолжать этот разговор. Мать Ольги сделала это сама.
- Оля отдельно жила. В Доме моделей работала. Поэтому я и не знала особо, с кем она, что... Любила клубы ночные, гаджеты эти... И парень у нее был, только вот не видела я его никогда. Артем, Артур... Как-то так. Ваши вызывали меня, спрашивали про ту, другую девушку, которую убили недавно... Как ее звали?..
- Ираида Климова.
- Да-да... Не была ли Оля с нею знакома. А я и не знала, что ответить.
- А ваш муж?.. - осторожно спросил Мирский.
- Ушел от меня. Пьянь подзаборная... Понятия не имею, где он сейчас. Может, уже и сгинул, - махнула рукой Людмила Петровна. - Так что фамилию Оленька мою носит... Носила.
- Последний вопрос, и я ухожу, - Мирский достал из кармана телефон. - Вот эту женщину вы не знаете случайно?
Соболева всмотрелась в лицо на снимке. Смотрела долго, не в силах оторвать взгляда.
- Как она на Оленьку похожа... Федор Максимович... Мне кажется, я ее знаю. Видела, в детстве еще. Мы с девчонками во дворе детского дома играли... А она подходила к решетке. И смотрела... Долго смотрела на меня.
- Пожалуй, семейную тайну следователя Аракелянца мы разгадали, - подвел итог Салов. - Женщина на фото в квартире его внука - мать Людмилы Соболевой. Она же - мать Павла Ашотовича. Сын покойного следователя не захотел воспитывать больного ребенка...
- Все можно проверить, - произнес Мирский. - Только что нам это дает, Зенон?
- Кое-что, Максимыч, кое-что... Убитая Соболева - правнучка следователя Аракелянца. Который, в свою очередь, много лет назад обвинил дворника Огнёва в убийстве.
- Причем здесь тогда Климова, которая была домработницей Скворцова? Отец коллекционера ведь тоже принимал участие в деле Квасниковой...
- Тут пока - вообще туман полный, Максимыч. "Фея полярных снов...", - в задумчивости сказал Салов. - Хорошо бы узнать, кто автор картины. И почему она привлекла внимание похитителей?..
7-е января
- Огнёвы-то? Помню, как же... Жили тут с нами, дверь в дверь, до... Пятьдесят третьего... Извиняйте! До пятьдесят второго. Ну, как Васильича забрали в тюрьму-то... Мальчонка у него был, Никитка, ровесник, значит, мой. Мы не приятельствовали - уж больно он того... Заносчивый был. Дрались с ним пару раз...
- Хорошая у вас память, Семен Савельевич, - улыбнулся Мирский, глядя в водянистые, хитроватые глаза старичка Бубнова, с которым когда-то обитал по соседству осужденный за убийство дворник.
- А то как же! Поди запомни, какие таблетки когда принимать, без памяти-то!
- Значит, в пятьдесят втором, когда Якова Васильевича осудили, сын его отсюда съехал, так?
- Так. Его как раз в армию призвали. Больше он сюда не вернулся. А у вас какой интерес до Огнёвых?
- Да всплыло одно старое дело... Долго рассказывать. А другие родственники у Никиты имелись?
- Вот чего не знаю - того не знаю, мил человек. Жена у Васильича померла, когда Никитке лет пять было. Помню вот... Рисовать он любил. Страсть как любил-то... Всё к учительнице ходил - жила она неподалеку, в Ореховом переулке. Художником мечтал стать, Никитка-то. Э-эх, а жизнь-то вона как распорядилась! И где он сейчас?..
Несколько десятков километров по разбитым дорогам - и видавшая виды "тойота" въехала в дачный поселок Малинники.
Салов был благодарен погоде - хотя бы снег валить перестал. Да и гололед был лишь местами.
Подкатив к знакомому дому, он остановился. Пару минут посидел, прикидывая, что и как будет говорить. Вышел. Взял с заднего сиденья сумку с продуктами.
- Зенон! - донеслось с порога.
"Заметила...", - с теплотой подумал майор.
- Здравствуй, мама!
Александра Юрьевна обняла сына.
- Проходи в дом. А я на Новый год тебя ждала...
- Прости, заработался.
Салов вошел в дом и поставил сумку на стол.
- Ну вот опять! Зачем? У меня же все есть!
Салов, вполуха слушая ее ворчание, выкладывал на стол деликатесы.
- Сейчас я чаю..., - засуетилась хозяйка.
Они потолковали о том, о сём. Салов никак не решался начать разговор, ради которого (если быть совсем честным) он сюда и приехал. Александра Юрьевна, бывшая преподавательница истории КПСС в вузе, слыла человеком непростым; порою общение с нею давалось Салову с трудом.
- Мам, я вот что спросить хотел... Папа очень редко рассказывал о своей работе. Даже когда я уже поступил в милицию, и мы с ним стали коллегами. Только теперь я узнаю, что со своим учеником и подчиненным Мирским - ты же помнишь Федора Максимыча? - он был откровеннее, чем со мной.
- И что ты хочешь этим сказать? - сразу насторожилась Александра Юрьевна.
- Поверь, это не простое любопытство. Дело, которое мы расследуем сейчас - оно связано с тем, давним случаем, над которым работал отец.
- Предположим. О чем ты хотел спросить?
- Возможно, ты и не сумеешь ответить. Вы ведь познакомились в шестьдесят четвертом?
- Верно. Ему уже тридцать восемь исполнилось, а я... Мне только двадцать было, студентка. Через год поженились. А еще через год ты родился. Что спросить-то хочешь, Зенон? Мне что, клещами из тебя тянуть?..
Салов вздохнул.
- Я не понимаю, почему его отстранили от дела, которое он вел. От расследования убийства Натальи Квасниковой.
Александра Юрьевна вздрогнула. Взгляд ее сделался холодным и отчужденным.
- А почему ты спрашиваешь об этом меня?
- Не знаю. Вдруг он тебе что-нибудь рассказал...
- Нет, сын. Валентин со мною о прошлом не откровенничал. Это всё, что ты хотел знать?
- Да нет, я... Про внуков хотел рассказать. Виталик вот-вот на дембель пойдет, домой вернется. Даша - в Питере, работа у нее хорошая. И молодой человек есть. Вроде приличный, но они редко видятся - он только в командировки приезжает.
Александра Юрьевна горько усмехнулась.
- Внуки, которых я не вижу годами! С тех пор, как ты развёлся...
- Мама, не начинай!
- Хорошо, не буду. Доедай пирог. Останешься?
- Да, переночую. А утром - на службу. Я тебя не стесню?..
12-е января
- Всё подтвердилось, Зенон Валентинович. Вот, пожалуйста, - Комаров положил на стол перед Саловым какие-то бумаги. - Людмила Соболева - дочь Вероники Аракелянц, в девичестве - Николаенко. Ашот Аракелянц, сын следователя, развелся с женой и уехал на ПМЖ в Штаты. Таким образом, погибшая Ольга - правнучка Григория Аракелянца, который вел дело Квасниковой. К сожалению, из дела кто-то выдернул страницы, и мы не можем говорить, что способ убийства идентичен во всех трех случаях...
- Понятно. Что по Скворцову и Квасниковой?
- Отец коллекционера Скворцова, бывший уполномоченный ГУВД, скончался в семьдесят девятом году. Сам коллекционер никогда женат не был, работал в пожарной охране, сейчас - на пенсии. Насчет Квасниковой... Там сложнее. Как следует из дела, была прописана в Ореховом переулке. Родители её после гибели дочери переехали куда-то на Сахалин. Там их следы теряются... Товарищ майор, вы не представляете, сколько я сил потратил, чтобы все выяснить!
- Это твоя работа, Стас, - строго заметил Мирский. - А что, эта Наталья действительно была учительницей рисования?
- Она числится среди выпускников художественного училища.
- Получается, сын дворника Огнева у нее и занимался, - в задумчивости произнес Салов. - Что про него известно?
- Ничего, товарищ майор, - ответил Стас. - Пропал он без вести. Еще в пятьдесят четвертом, когда служил в армии. В военкомате есть архивная запись - его часть стояла в таежном поселке. Никита Огнев в самоволку ушел. И не вернулся.
13-е января
- Старый Новый год... Ну да, ну да..., - Салов открыл холодильник и достал на свет Божий бутылку коньяка.
Сегодня у майора был выходной, и он решил помозговать над делом "голых Снегурочек" в одиночестве. Ну, если не считать пушистого черного кота, который неслышно вошел в кухню, едва только Салов распахнул дверцу холодильника.
- Ну что, Антрацит? Подумаем? Устраивайся поудобнее!
Кот послушно запрыгнул на табурет, уставился на хозяина своими зелеными глазищами.
- Итак...
Салов налил коньяк в хрустальную рюмочку, выпил и сразу же зажевал долькой лимона.
- Две девушки - Соболева Ольга и Климова Ираида - убиты абсолютно одинаковым способом, а именно: отравлены, одеты в костюм Снегурочек и оставлены на площади, под новогодней елкой. Обе погибшие перед смертью употребляли алкоголь. Факт? Факт!
Антрацит особенно и не спорил; его внимание сосредоточено было на ломтиках сыра, которые Салов выложил на небольшое фарфоровое блюдце.
- По словам эксперта, яд - растительный, сложного состава, очень сильный. Девушки между собою знакомы не были, жили на съемных квартирах; обыск там ничего не дал. Мобильные телефоны их куда-то исчезли. Но! - майор поднял палец вверх. - Ираида проходила свидетельницей по делу о хищении картины под названием "Фея полярных снов" - полотна работы неизвестного художника, которое, судя по всему, не представляло особой ценности. Скворцов, у которого была украдена картина - сын работника милиции, принимавшего участие в расследовании убийства почти семидесятилетней давности. Дело, по которому - скорее всего, безвинно - был осужден дворник Яков Огнёв...
В этом месте повествования Салов сделал небольшую паузу, ободряюще улыбнулся Антрациту и выпил вторую рюмку.
- Продолжим... Как выяснилось, убитая год назад Ольга - правнучка следователя, по чьей инициативе и был осужден Огнёв. С убийством же Натальи Квасниковой - вообще много неясного. Кто вырвал странички из ее дела? Как именно была убита девушка - тоже отравлена? Если да - то каким именно ядом? И причем здесь мой отец, Валентин Олегович Салов?..
Опрокинув третью рюмку, Зенон Валентинович почувствовал легкость во всем теле. Почесал кота за ухом.
- Ну, что скажешь, Антрацит? Шестьдесят семь лет - не слишком ли большой промежуток между убийствами? Да, и не забудь вот еще что - по словам искусствоведа Гуренко, эта самая фея полярных снов считалась у кельтов проводницей в мир мертвых и всегда изображалась в обнаженном виде...
Зажужжал мобильный, лежавший на краю стола; Салов едва успел подхватить его, чтобы он не упал.
- Мама? Как ты, с тобой всё в порядке?
- Да, Зенон. Со мной все хорошо. Хотела вот поздравить тебя со старым Новым годом... В прошлый раз ты кое о чем меня спрашивал. Если тебе необходимо это знать. В личном разговоре я не решилась, прости. Однажды, еще при жизни отца, я случайно нашла его дневники... Поверь мне, совершенно случайно. Он был в командировке... Короче, у него был роман с той девушкой. За это его и отстранили от расследования.
- С какой девушкой, мам?
- С Натальей Квасниковой. С той, которую убили.
Это было давно и неправда...
Я полюбил. Но без взаимности. Когда это между нами все же случилось, я подумал - вот оно, мое счастье, на всю жизнь. Именно от нее я услышал красивую легенду о деве, сопровождающей павших воинов в загробный мир. В мир вечного сна...
А потом... Понял, что тогда, у нее дома - это была ее минутная слабость. Ну, или похоть... Я увидел их в городе вместе. Мои мечты... Это всё - прах, дым... Химера. Я написал портрет. У Феи полярных снов было ее лицо. Но прощать унижение я был не намерен.
Бывший одноклассник, круглый отличник по химии, помог с приготовлением яда. Я решил, что одна из наших следующих встреч станет для нее последней. Да вот хотя бы в новогоднюю ночь. Она так любит шампанское...
14-е января
- Черт, как же голова трещит!
- За пивом сбегать, товарищ майор? - с готовностью предложил Стас.
- Обойдусь, - буркнул Салов. - Тебя что, в Питер, в командировку отсылают?
- Да, так получилось. Начальник управления распорядился.
- А мы, значит, маньяка им вынь да положь. В неполном составе... Максимыч, объясни мне, дураку - как так получилось, что камеры наблюдения на месте убийства не работали ни год назад, ни сейчас?
- Бюджет, Зенон Валентинович, - тяжко вздохнул Мирский. - Всё деньги проклятые.
- Стас, ты вот что... Сходи-ка к Давиденко, разузнай, нет ли подробностей по результатам вскрытия.
- Слушаюсь, товарищ майор! - Комаров подхватился и споро покинул кабинет.
Салов сделал Мирскому приглашающий жест, и тот, с некоторым удивлением, пересел поближе, к его столу.
- Максимыч... Вот скажи мне - кто мог знать про то, что камеры в заводском районе - это так, фикция одна?
- Много кто. Наши все знают. В горадминистрации тоже в курсе, конечно.
- А кто мог так чисто этих девиц отработать, чтобы - ни отпечатков, ни ДНК, стерильно всё? А?
Максимыч пожал плечами.
- Да не знаю я, Зенон. К чему ты клонишь вообще?
- Я, честно сказать, вчера нажрался... И, представь себе, в башке у меня проясняться стало...
- Да ну? У меня-то как раз наоборот бывает, - хохотнул Мирский.
- Не смешно. Тут вот какое дело... Девицы перед смертью пили. Яд им кто-то подмешал? Подмешал. По-видимому, тот, с кем они пили. То есть, Новый год отмечали. Верно?
- Верно... Мы это и так знали, без твоих алкогольных откровений.
- Не дерзи начальству! Ох, ё!.. - Салов схватился пятерней за затылок. - Ты лучше послушай, до чего я допёр. Наталью Квасникову в пятьдесят втором точно так же убили? Значит, и она с кем-то Новый год отмечала, кто яду ей подлил?
- Ну?..
Салов помолчал, собираясь с духом.
- А с кем Новый год отмечают обычно?
- Да мало ли - с родными, с друзьями...
- С любовницами?
Мирский медленно кивнул.
- И с любовницами. У кого есть, конечно.
- Так вот... Квасникова была любовницей моего отца...
- Хорошо-то как!
Прокопий Гаврилович с шумом втянул в себя свежий, морозный воздух.
- Да, погода радует, - осторожно согласился Салов.
Они, впервые за долгое время, выбрались на прогулку в парк.
Гуренко сидел в своем кресле на колесах, укутанный шерстяным пледом, и смотрел на припорошенные снегом сосны и ели.
- Прокопий Гаврилович, простите... Я хотел спросить вас кое о чем.
- Да, Зенон?
- Вы довольно давно работаете с нами как консультант. Знали многих моих коллег. Я просто хотел сравнить наши воспоминания. Валентин Олегович... Мой отец... Он ведь, помнится, вообще никогда не пил, даже по праздникам?..
- Верно. Презирал он это дело. А к чему ты?..
- Вы близко общались? Он хоть что-нибудь о себе рассказывал?
- Редко. Мы все больше по делу... С тобой мы как-то вот нашли общий язык. В гости ко мне заходишь. А Валентин... Ты же сам должен помнить, какой он был.