Ветер подкинул нас и усадил на провода привокзальных столбов. Сначала все было замечательно: теплое июньское солнце отливала на твоем зобе, ты страстно приник ко мне, и наши души слились в поцелуе, показавшемся бесконечным. Но потом что-то другое, уже не ветер, втиснулось между нами, развело тела на приличное "пионерское" расстояние. Ты пытался продолжить милую игру, но меня это "что-то" сдерживало, отстраняло, отталкивало от тебя. Некое ощущение, что в тет-а-тет вторглись непрошенные, странные, инаковые существа. Интуиция меня не подвела: внизу, под проводами, стояли два существа: весьма эффектный долговязый тип с брутальным черепом, нежностью музыканта в пытающемся скрыть ее взгляде и колобкообразная особь женского пола - клуша, душа которой, рвущаяся из наивно курлыкающей гортани, явно не соответствовала ее, пожалуй, слишком округлой фигурке. Долговязый чуть не дотянулся своей лапищей до моих перьев, что-то бормоча о вселенской любви на неважном по акустике человеческом наречии. Она явно делала вид, что сейчас вот поразит его какой-нибудь циничной порнушной фразой, но какое-то не человеческое, а явно воробьиное отчаяние, расщемившее ее сознание рядом с этим огромным ястребом, расщепляло ее типа крутую фразу мелкой, неубедительной дробью.
И тут я поняла, что эти двое не стоят там, внизу и не несут бессмыслицу. Их яркие, огненные души взлетели на провода и - упс! - не спросив, не предупредив...вселились в наши красивые тушки. Какая наглость! Это не я, а та крошка убегает от его поцелуя; не я, а она срывается с проводов и мчится прочь от своего громилы. Люди глупы - они не могут поверить в простоту любви, они давно потеряли ясность видения. Ведь эти двое, таки странно смотрящиеся рядом, - половинки одного. Как мы с моим перламутровым красавцем. Эх, черт, как нелепо они себя ведут! Она боится его и улетает...
...Поезд тронулся. Колобок и верзила прыгают на подножку. Через какое-то время жизнь разнесет их по разным городам. Он вернется в свой изысканный город, самый красивый в мире, забыв о ней в объятьях юной подруги... Она окунется в будни выживания в далеком промозглом и неуютном сибирском городишке...
Но время от времени по ночам, во сне они будут взлетать, взявшись за руки, целоваться на этих проводах, в этом полустаночном городке с литым чугуном скамеек, а потом полетят, превратившись в столпы огненного света, дальше - в облака, дальше - в звездную пыль, дальше - в вечность...
...Он, внезапно проснувшись, в сердцах покроет матом эту тетку, лезущую в его сны. Как задолбали все эти тетки и девицы во всех этих городах, куда он приезжает на гастроли! Как достали их глаза, молящие о том, чтоб он загреб их ягодицы! Им нужно его гигантское тело, его чувственные музыкантские руки-лопаты. Им насрать на его метущуюся, потерявшуюся в вакууме одиночества, душу, боль которой не глушат ни наркота, ни виноводочное пойло!.. Поганые телки, помешенные на сексе и детях! Куда как честнее музыка, куда как гармоничнее звуки, рождающиеся в нем... Но почему снится именно эта несуразная стареющая карлица?!..
...Она в ночь-полночь, очнувшись от навязчивого видения, будет плакать в подушку и проклинать эту странную штуку жизнь, столкнувшую ее с таким количеством мужских особей, но так и не подарившую одного-единственного на всю жизнь. А тут еще эта идиотка-жизнь вдруг вот так смешно, без права на хоть какую-нибудь надежду статься вместе, окунула ее в свет вот такой непонятной любви. Любви без желания взаимности. Любви без мечты о встрече еще раз. Не надо! Страшно! Такой верзила, агрессивен и вообще подавляет своей непредсказуемостью, "играю на контрастах". И вообще - как с таким на людях показаться? Засмеют. Шутовской вариант "пары", вот уж воистину контраст! Нет. Ни в коем случае. Хорошо, что ничего не было. Хотя в воображении все равно все было. И я все б простила тому, кто вот так, как этот гад, будет мне улыбаться, когда просыпается. Дурдом...
..Голуби завернули за желобок вокзальной крыши, юркнули в уютную прохладу мансарды и, убедившись, что теперь за ними никто не следит, занялись любовью...