Инка вышла. Но, что интересно, кашель прекратился сам собой - то ли от того, что перестала его сдерживать, то ли просто закончился приступ.
Девочка снова вошла в класс. Только уселась за парту, как начался новый приступ...И чем больше она его гасила, тем громогласнее он прорывался. Русичка смотрела на нее с ненавистью. Казалось, будь ее воля - зашибла бы Инку. Но девочка не обижалась. Ей еще раньше старшеклассники рассказали, что в 4-м у них будет злая русичка.
В течение нескольких дней Инку выставляли из класса за кашель. В результате она плохо написала важную контрольную работу. Русичка вызвала в школу Инкиных родителей, причем потребовала, чтобы девочка явилась вместе с ними.
Накануне "экзекуции", вечером, она на всякий случай надела лыжный костюм с начесом, чтоб не так больно, когда отец жогнет ремнем.
- Тебе не жарко? - спросил он, поднимая глаза от газеты.
- Нет, - невозмутимо ответила Инка, проходя мимо.
- Снимай костюм - не буду бить, - усмехнулся отец.
Он не был злодеем, но пару раз Инке досталось. За дело, правда. Она и сама это понимала. Отец должен был ехать в командировку и попросил Инку побыть дома какое-то время, потому что у него не было ключа от квартиры (она же его и потеряла недавно), а она ушла с подружками гулять, да далеко. Он искал ее по всему поселку. А когда нашел, треснул пару раз ремнем. Из-за нее он опаздывал, да еще и людей задерживал.
А однажды так совсем вопиющий случай. Инка разбила голову соседскому мальчишке. Он ее обзывал, а она схватила какой-то камень и швырнула. Попала в голову... Травма оказалась не опасная, только крови много было. Инку тогда отец отлупил. Да и правильно сделал.
...С отцом, вроде, все решилось, а вот как с мамой... Она вспомнила, что в углу комода, в маленьком ящике, рядом с иголками и нитками, лежала маленькая картонная иконка...
Однажды Инка спросила: зачем она тут? Мама уклончиво ответила: пусть будет. Инка никому об этом не говорила - чувствовала, что у родителей будут неприятности. Ведь в школе тогда всех детей спрашивали: водят ли их в церковь, молятся ли дома... В советское время вера в Бога не поощрялась.
- Боженька, помоги, - шептала девочка, держа иконку в руках, - я ведь не специально кашляла, не специально...
На встрече с мамой русичку как подменили. Она почти не жаловалась на Инку. Просто говорила, что вот, дескать, дружит не с той девочкой - она ее тянет вниз, потому что глуповатая... Наверное, не последнюю роль в такой перемене училкиного настроения сыграла мамина работа... Она была директором местного универмага, да и депутатом. Но Инка это "чудо" полностью приписывала иконке. Мама не только не стала ее наказывать, а предложила зайти в магазин за мороженым...
- Спасибо тебе, боженька, - она благодарно погладила картонный лик святого и поспешила задвинуть ящик комода. Она думала: раз мама прячет эту иконку - значит, и она не должна афишировать свое общение с ней.
...Противный рыжий Сашка Ходырев сидел за Инкой и все время старался причинить ей неприятности - то больно ткнет в спину, то ее учебники спрячет в чужой парте, то карандаш сломает...Но когда он выстриг ей пучок волос прямо на уроке, Инка не выдержала - вскочила и треснула Сашку по голове учебником.
- Петрова! - осуждающе сказал учитель математики. - Встань в угол.
- Но он первый!.. - начала было Инка, но учитель прервал ее:
- Встань в угол, я сказал. Не мешай вести урок.
Произнес он беззлобно, почти вяло. Надо сказать, Виталий Валерьевич был хорошим математиком, но уж слишком мягким человеком. На уроках у него всегда стоял шум. Он не мог совладать даже с четвероклассниками. На учеников он постоянно обижался, как маленький ребенок, хотя ему было уже за сорок лет. Инка не понимала: почему учитель никогда не заступался за нее, хотя не мог не видеть, что Ходырев ее обижает. Вот и сейчас, когда девочка обреченно поплелась в угол, наглая конопатая Сашкина рожа расплылась в улыбке.
Так и есть: пока она стояла в углу, одноклассник снова сломал ей карандаш, переворошил все в портфеле и вырвал из учебника страницу.
После школы Сашка поджидал ее, спрятавшись за колонну у крыльца. Инка заметила его и убежала.
Вечером дома мама спросила дочку, почему она такая грустная. Инка рассказала, что Сашка Ходырев не дает ей покоя.
- Отстаивай себя сама, - спокойно сказала мама. - Я ж не могу круглосуточно охранять тебя.
Инка решила: буду драться до тех пор, пока не отстанет! Проходя мимо комода, девочка открыла ящик, взяла картонную иконку, тихонько прошептала: "Помоги, боженька!"
На следующий день Сашка не пришел в школу. Сказали: болеет. Девочка обрадовалась.
Через неделю, к Инкиному неудовольствию, Сашка явился. Но, что удивительно, он не стал ее обижать, даже наоборот, сидел какой-то притихший на уроках, а в конце легонько ткнул ее пальцем в спину и протянул записку, шепнул: "Тебе".
Инка прочитала: "Давай дружить". Она скомкала записку и сунула ее в парту. Сашка через некоторое время снова написал ей записку с тем же содержанием.
"Я тебя ненавижу", - ответила Инка на его же записке и бросила ее назад, не оборачиваясь. Она приготовилась к Сашкиной мести - напрягла спину и сжала кулаки, но Сашка молчал и не дрался.
После школы он ждал Инку у крыльца. Девочка решительно подошла к нему, поставила на асфальт свой портфель и громко крикнула:
- Ну, давай подеремся!
Вокруг ребят стали собираться любопытные.
- А девочек нельзя бить! - пискнул кто-то из первоклашек.
Сашка молчал и не делал никаких движений, да и злобы в его лице не было.
- Чтоб никогда больше не подходил ко мне! Ни-ког-да! - пригрозила ему Инка, поднимая свой портфель и выделяя последнее слово.
Сашки не было в школе больше недели. Оказывается, он переехал с родителями в другой город.
"Предательница"
Учительница по русскому опять заболела. На больничном она была подолгу. Но, если даже вела уроки, все равно была вялой и равнодушной. Перестала красить губы и ногти; могла прийти в школу не в свежем костюме, чего с ней раньше не случалось. Она никогда не была эмоциональной, редко улыбалась, но всегда - стройной и ухоженной. Старшеклассники говорили: у русички рак. Неуправляемый седьмой "б" по-человечески жалел ее, но во время ее отсутствия к ним на замену иногда приходила директор школы, и это был праздник.
Альбина Васильевна (так звали директора) о писателях и поэтах рассказывала, будто это были не просто ее любимые друзья, а самые близкие люди. На урок она приходила без единой бумажки, быстренько выясняла тему и начинала... Не очень усердный класс задумывался над ее вопросами, не боялся неправильных ответов, потому что ценилось мнение каждого. Сидели, почти не шелохнувшись...
Иногда во время очередного больничного русички к ним приходила Римма Петровна. Она была более сдержанна в эмоциях, чем Альбина Васильевна, разве только в глазах и в легкой полуулыбке проявлялось неравнодушие к литературе и ученикам. Ее не портил почти спокойный голос и легкое оканье. Римма Петровна очень много знала, и ей было интересно делиться своими знаниями. Седьмой "б" платил за это учительнице вниманием.
Но на этот раз к ним пришла почти старая женщина, с седыми полосками на волосах, забранными под гребенку. Когда она писала на доске, из-под довольного короткого сарафана выставлялись розовые китайские панталоны с начесом. Говорила так сильно налегая на "о", что класс совершенно ее не понимал. Да почти никто и не слушал. Во время уроков многие ходили по классу и даже по партам. Несмотря на все это, учительница терпеливо, не повышая голоса и не делая никому замечаний, объясняла материал. Так прошла неделя.
Однажды на урок русского языка пришла директор. Надо было видеть, как засветились глаза даже у самых отпетых двоечников! Но Альбина Васильевна на этот раз была сурова. Она энергично обвела всех взглядом.
- Неучами хотите быть? - тихо, но властно спросила она.
Класс дружно замотал головами: нет! И притих.
- А почему тогда срываете уроки?
- Мы хотим, чтобы вы или Римма Петровна...- начал было кто-то из парней с задних рядов.
- У меня много других обязанностей. Я занята, и Римма Петровна тоже сейчас не может. У нее большая нагрузка, - сурово отчеканила директор, и в классе стало понятно: придется мириться с тем, что есть.
Слегка примирились. На уроках перестали ходить по партам, драться и выяснять отношения. Первое время даже почти не разговаривали, с ненавистью глядя на неинтересную учительницу. Знаний не прибавлялось. Радовало приближение летних каникул.
В начале мая выдались чудные теплые деньки. И вот однажды Маринка Чащина, одна из заводил и активисток в классе предложила:
- А давайте все сбежим с русского!
- Давайте! - дружно подхватили в классе.
- Пойдемте в лес. Там подснежники я уже видел, - сказал Колька Окулов.
- Я не пойду! - вдруг заявила Инка.
- Почему? - искренне удивилась Маринка.
- Мне ее жалко, - спокойно ответила Инка.
От удивления все замолчали. Инка еще недавно была самой хулиганистой девчонкой в классе, даже за поведение ей иногда ставили "2"... Только в этом году, после того, как классный руководитель на родительском собрании объявила, что из Инки никогда не выйдет ничего путного, девчонка изменилась. Стала одной из лучших учениц в классе. Но многие ждали, что она сорвется - начнет снова прогуливать уроки, отвечать мальчишкам на грубое слово почти профессиональным ударом между глаз и грубить учителям...
- Ты - предательница! - грубо выкрикнула ей Маринка.
- Отрываешься от коллектива! Да тебе надо в морду!.. - посыпалось с разных сторон.
- Почему ты не как все? - не унималась Маринка.
- Все будут дерьмо жрать и башкой об стену биться - я тоже должна? - гневно бросила им Инка. - А пошли бы вы!.. Сами знаете, куда!
И вышла из класса. Все поняли, что спорить с Инкой бесполезно - сделает по-своему.
- Получишь после уроков, - прошипела Маринка, когда весь класс выбегал из кабинета.
- Испугала, - презрительно бросила ей вслед Инка.
Прозвенел звонок. Учительница вошла в класс и на секунду замерла, потом улыбнулась доброй и благодарной улыбкой.
- В единственном числе, - то ли спросила, то ли ответила самой себе она.
Учительница объяснила новую тему. Инка все сразу поняла. То ли у Марии Павловны (так звали учительницу) открылось второе дыхание, и она смогла очень доходчиво все объяснить, то ли никто не мешал Инке воспринимать новый материал. В общем, шел самый обычный урок - с вопросами-ответами, выполнением упражнений, даже домашнее задание было задано.
Следующим был урок географии. Сбежавшие явились на него без опоздания. Почти в самом начале Инке пришла записка: "Получишь после уроков". Бумажка была без подписи, но девчонка сразу поняла, кто автор. Тем более Маринка энергично перешептывалась с соседями по парте. Инка не испугалась, но было неприятно. Она решила: будет драться отчаянно. И на всякий случай стала вспоминать все приемы самбо, которым ее обучали братья.
...На школьном крыльце, поодаль от входа, стояла Маринка и еще несколько человек. Инка отметила про себя, что не так уж много желающих ее побить и приготовилась к драке. Но никто не сделал даже шага в ее сторону. То ли решительный Инкин вид отпугнул их, то ли запал страсти потух...
Трудно понять, почему, но седьмой "б" перестал после этого случая коллективно сбегать с уроков.
Рассказ
Особенная
На встречу со знаменитым артистом они приехали рано.
- А пойдемте на набережную, - предложил кто-то из девчонок.
Все охотно высыпали из Дворца культуры. На набережной почти никого не было, редкие прохожие с канистрами для воды. Тут недалеко родник.
Берег был высокий. Очень красивые виды открывались с него на полноводную Каму. Девчонки спустились по ступенькам на набережную. Откуда-то появились сигареты. Пачка пошла по кругу. Дошла и до Инки. Та не спешила брать сигарету.
- Кури! Никто ж не видит, - заговорщически подмигнула Маринка Чащина, неумело попыхивая.
- Я не курю, - спокойно, но тоном, не допускающим возражений, ответила Инка.
- Она ж у нас особенная, - незлобно сказал кто-то из девятиклассниц.
Инка отошла немного в сторону, чтобы не дышать дымом. А когда курение закончилось, вместе со всеми пошла в зрительный зал.
Света
Девчонок с таким именем Анна не любила. Обычно Светки в ее жизни попадались не очень хорошие. И только одна ей нравилась. Они с ней учились в одном классе и жили неподалеку, вместе ходили в школу. Сначала они не были задушевными подругами, просто приятельствовали.
Света жила прямо на берегу Камы, почти у самой воды, в большом доме, который все называли почему-то "зеленой дачей". Девочка очень хорошо плавала. Казалось, что она даже Каму может переплыть, а река больше километра в ширину.
Обычно после школы Анна прибегала к Свете, и они шли купаться. Доплывали до плотов (лес раньше сплавляли по реке), там делали остановку, а потом, прыгая по бревнам, оказывались почти у середины Камы. Плавать там было страшно и заманчиво.
Иногда к девчонкам присоединялась их соседка Валя.
Так было и на этот раз. Они втроем доплыли до плотов, там вдоволь напрыгались по бревнам и стали возвращаться...
Анне показалось, что течение сегодня особенно сильное и тащит куда-то... Она оглянулась на плоты. Они почему-то были очень близко, как будто девочки и не отплывали от них...
Силы убывали. И вдруг Анна поняла: их тащит к ямам. От страха она отяжелела и хлебнула воды. Света мгновенно оказалась рядом.
- Ты что? - озабоченно спросила она.
- Нне-знаю, - с трудом выговорила Анна и ушла под воду.
Смуглые Светины руки вцепились ей в волосы и вытащили ее.
- Ты успокойся, ты же хорошо плаваешь, - Света говорила с подружкой спокойно и ласково, как с маленькой девочкой.
Она плыла сбоку, а по другую сторону - Валя.
- Ты просто не сможешь утонуть, - голос Светы был удивительно спокойным, - мы же рядом. Ты очень хорошо плаваешь.
Анна послушалась Свету - перестала суетиться, доверилась ей и воде, стала спокойнее дышать и двигаться...
Валя была очень высокая и потому первая коснулась дна. Встала и взяла Анну за руку, протащила ее какое-то расстояние, чтобы та тоже могла встать.
После того случая на Каме Анна стала считать Свету близкой подругой.
Была еще одна причина, почему Анна приходила к ней, - многочисленные Светины племянники. Она обожала маленьких детей, а Света жила в очень большой семье. Ее взрослые братья и сестры со своими семьями обитали тут же.
Крошечные Светины племянники были почти одинаковые - темноглазые и смуглые. И одеты они были одинаково - в беленькие короткие распашонки, которые им сшила Света. Она любила их всех - так казалось Анне.
Пятнадцатилетняя Света была младшей в семье и самой красивой. У нее пышные черные волосы ниже плеч, смуглое лицо и белые-белые ровные зубы. Она никогда не повышала голоса. Он у нее был мягкий и спокойный, с чуть картавым "р".
Никто из одноклассников не видел Свету злой или хмурой. Она всегда улыбалась. Из ее карих глаз как будто шел теплый свет.
Нерадостное 8 Марта
Бабушка почему-то не приходила. Лиза сидела на низенькой скамеечке в школьном коридоре и ждала. Но бабушка не приходила. Лиза начала грустить. Почти все ее одноклассники уже ушли домой. В основном все уходили самостоятельно, редко кого встречали. А Лизу всегда провожала в школу и встречала бабушка.
- Не пришли пока за тобой? - участливо спросила учительница у девочки, закрывая кабинет. - Посиди тут, подожди.
Татьяна Александровна была немолодой, полной и очень доброй. Говорят, что она - заслуженный учитель школы РСФСР.
- Лиза, пойдем с нами. Мы проводим тебя, - это Таня Юсупова, дочка директора школы. Хорошая девочка с веселыми ямочками на щеках. Таня всем старалась помочь. Казалось, ей самой это нравилось больше, чем тем, кому она помогала.
Лиза согласилась. Таня и еще две девочки подхватили ее портфель (они видели, что портфель носит бабушка Лизы) и весело болтая, отправились к Лизиному дому. Они никогда не спрашивали, почему она не носит свой портфель сама. Они видели: их одноклассница - толстая, да и взрослые говорили: больная. Никто в 1 "а" не смеялся над Лизой, не дразнил ее "жиртрестом","жирнягой" и "толстухой". И это было удивительно. Обычно дети таких не любят. Лиза почти ни с кем не общалась из класса. Она молча оставалась сидеть за своей партой даже в перемены. Но ребята сами подсаживались к ней и о чем-нибудь рассказывали. Лиза слушала в основном молча, но не равнодушно. Возможно, это привлекало.
Дверь дома почему-то была не заперта. Девчонки открыли ее и вошли.
- У вас гости? - почему-то оробев, спросила общительная Таня.
- Не зна-ааю, - неуверенно протянула Лиза.
Бабушка не говорила ей про гостей. Обычно она серьезно готовилась к их приезду - скребла и чистила и без того чистый пол, ставила тесто, а самое главное - задолго оповещала о гостях всю родню, рассказывала о них. Лиза любила такие моменты. А тут.. народу было много и все невеселые.
- Мы, наверно, пойдем, - Таня сказала это шепотом и протянула Лизе портфель. - Мы тебя можем и завтра проводить.
Прихода Лизы, кажется, никто не заметил. Она молча сняла валеночки в прихожей, начала разматывать неумело замотанный Таней шарф...
- Ой, Лизка пришла, - первой из комнаты вышла приехавшая из Котельнича бабушкина сестра тетя Клава. - Ты ведь голодная, наверно?
Лиза молчала. Дед Ваня был добрый, умел шить одежду, мастерил шкафчики (говорили, что раньше он работал в каком-то московском театре - делал декорации к спектаклям), играл на гармошке. Они с братьями пели с ним "Катюшу". И вдруг...умер! Лиза не могла в это поверить.
Девочка шла, как робот, медленно. Бабушка сидела у окна. При виде внучки у нее потеплел взгляд, но она не встала. Взяла карандаш с бумагой и написала: "Покормите". Лиза молча смотрела на бабу Нюру.
- Бабушка заболела, - сказал кто-то за спиной девочки. - Она пока не может говорить и ходить.
Лиза не заплакала. Она, одеревеневшая, подошла к любимой бабе Нюре. Та погладила ее по голове и снова указала кому-то на надпись "Покормите". Лизу отвели в кухню. О чем-то спрашивали, что-то накладывали в тарелку... Она молчала.
- Все ли в порядке с девкой-то? - спросил кто-то.
- У нее шок, - ответила тетя Клава. Она была фельдшером.
Восьмилетняя Лиза думала, что показывать свои слезы нехорошо, потому плакала в уголках комнаты, за спинами людей, чтоб никто не видел.
В школу на следующий день она ушла самостоятельно. Девочки в классе поинтересовались, почему у них дома так много людей. Лиза расплакалась... Таня погладила ее по голове и предложила проводить после школы.
Всю дорогу она старалась отвлечь Лизу от страшных мыслей. Пересказывала какую-то сказку, но все подавленно молчали. Лиза так сильно вцепилась в свой портфель, как будто боялась, что отнимут. Это все, что осталось у нее от прежней, беззаботной жизни.
...Гроб с дедом Ваней стоял посередине комнаты.
- Испугается, - тихонько прошептал кто-то.
Но Лиза не испугалась. Дед был такой же молодой, как в жизни, только в костюме и белой рубашке. И еще с закрытыми глазами.
- Он точно умер? Может, проснется?.. - поворачиваясь к тете Любе, тихо, с надеждой спросила девочка.
На похороны деда Лизу не взяли. Заставили ее сидеть с младшими братьями шести лет. Попросили соседку тетю Лиду приглядеть за детьми. Она всех увела в свою однокомнатную квартиру, накормила вкусными котлетами с пюре, достала какие-то камни...Тетя Лида и ее муж - геологи. Они вместе с их двумя сыновьями (шести и четырех лет) рассматривали эти камни. Лиза на время даже забыла о своем горе.
...Однажды девочка шла из школы и возле магазина увидела сильно закутанную в платок старушку. При виде прохожих та мелко крестилась и что-то шептала.
- Бабушка, а Бога нет, - не очень уверенно и тоже тихо сказала ей Лиза.
Старушка внимательно посмотрела на нее:
- Кто ж это сказал тебе, внучка?
Лиза пожала плечами и, помолчав, ответила:
- В школе. А если бы Бог был, то дед Ваня мой бы не умер.
- У каждого свой срок, девочка. Кто-то во младенчестве помирает, а кто-то поживши... - старушка замолчала, а потом перекрестила Лизу трижды. - Спаси и помилуй тебя, Господи Иисусе Христе!..
...Баба Нюра выздоровела и уехала вместе с тетей Любой из Омутнинска в Пермь. Дом, где жила раньше Лиза с бабушкой и дедушкой, продали, а девочку отправили жить с родителями и братьями. Мама подарила ей календарь, и она каждый вечер зачеркивала прожитый день и считала, сколько еще осталось до летних каникул. А чтобы время шло быстрее, девочка записалась в детскую библиотеку и стала там частой гостьей. Лиза даже домашние хлопоты на себя взяла. Иногда она привлекала к этому делу младших братьев. Они никогда не отказывали в помощи. Лиза вытирала пыль и мыла пол, даже стирать пыталась, но силенок не хватало. Лизина семья жила в деревянном доме барачного типа, без канализации. Ведра с грязной водой приходилось выносить на помойку, а они тяжелые. Родители запретили ей таскать их. В учебе и хлопотах дни проходили быстрее...А в конце мая приедет любимая баба Нюра и увезет их с братьями к себе на все каникулы.
Контрольная по физике
- Брусок массой два килограмма покоится на горизонтальной идеально гладкой поверхности... - в который раз принималась читать Инна задачу по физике.
Она тоскливо обвела класс. Все уткнулись в свои карточки, решают. Правда, Генка Двоякин с такой же тоской смотрит на учительницу. Глаза Генки и Инны встретились... "Помоги!", - просил он не только взглядом, а и всей своей тощей фигурой.
Инна с досадой отвела взгляд: "Мне бы кто помог"...
Контрольная по физике серьезная, за полугодие. Инну вдруг осенило:
- Вовка, - толкнула она в бок соседа по парте, - ты решил?
- Решаю. А что?
- Ты знаешь - как?
- Да. А ты? - Вовка удивленно уставился на девочку, лучшую ученицу не только в их 9 "б", но и во всей параллели.
- А я - нет...- вздохнула Инна.
- Ну-ка дай, - Вовка взял карточку одноклассницы.- Слушай, я тебе не успею, наверное, решить...
- И не надо. Я у тебя спишу твой вариант.
- Ты?! - Вовкиному удивлению не было предела.
- Ну, не умею я задачи решать, понимаешь! - Инна чуть не плакала.
- У тебя же одни пятерки...
- Это за теорию. Я ее зубрю, но не понимаю. А задачи совсем не умею решать.
- Ты, конечно, бери...- Вовка придвинул Инне черновик.- Слушай, Инн, а кто тебе дома задачки решает?
- Сама.
- ?
- Во сне. Понимаешь, я так долго мучаюсь, что мне потом снится решение. Я уже насобачилась - ложусь спать, а на стол кладу бумагу с ручкой. Как приснится, так сразу встаю и почти с закрытыми глазами записываю. Утром - в чистовик. А сейчас, сам знаешь, не до сна.
- Инка! Вовка! Перестаньте любезничать, - сделала им замечание учительница физики Тамара Константиновна.
Инка с Вовкой заговорщически переглянулись...
На следующий день объявили результаты контрольной. Инна получила пять, Вовка - два.
Инна обомлела, Вовка покраснел. Казалось даже, что его белые волосы краснотой отливали.
- Вовка, - Инна растерянно дотронулась до него рукой, - извини, пожалуйста.
- Да ладно... - Вовка пытался сделать вид, что вовсе и не расстроился.
Инна едва дождалась перемены.
- Тамара Константиновна! - решительно начала она. - Это я у Вовки списала, а не он у меня.
- Ты?! Такого быть не может, чтоб ты, моя любимица, красавица и умница, списала!
- Да. Я не могла решить и списала.
- Ни за что не поверю!
- Это правда, - Инне было обидно за Вовку и стыдно за себя.- Вспомните, я никогда не могу объяснить решение задачи!..
Учительница с любопытством взглянула на девочку.
- А чего это ты его выгораживаешь? - вдруг игриво спросила физичка.
- Посмотрите, какие оценки у Вовки. У него же почти одни пятерки. А я... на теории выезжаю.
- А домашнее задание кто тебе делает?
- Я.
- Ну, вот видишь!
- Во сне, понимаете?
- Во сне?.. Как это?
Трудно было понять, поверила ли Тамара Константиновна Инне, но двойку Вовке все же зачеркнула.