Аннотация: Это роман о парне, родившемся в 60-е годы прошлого века. О его семье, о школе, о поступлении в институт. Не всё в его жизни было гладко, но, оступаясь и падая, герой романа уверенно двигался вперёд.
Виктора Силина, десятилетнего мальчишку, приняли в пионеры 22-го апреля 1964-го года в небольшом волжском городке. Сын руководителя подразделения на одном из градообразующих предприятий, он рос, как и большинство его сверстников: пионерская, затем комсомольская организации, увлечение музыкой, радиотехникой, запуском самодельных ракет. Но было и другое - азартные игры в кампании хулиганов, драки, войны малолеток - всё это наложило неизгладимый отпечаток на его характер. По окончании школы парень поступил в радиоинститут, где учиться было совсем непросто.
Глава 7. Вторая сессия, "медведи", "свистящая" подсказка, операция "Ы", стройотряд в Карелии.
1.
Летняя сессия подкралась, как всегда, незаметно. Кончилась спокойная жизнь. Студенты сдавали зачёты, переписывали пропущенные лекции, не вылезали из читального зала. Но была подготовка и иного рода. Лариса Кабарда, учившаяся в одной группе с Виктором, активно перенимала опыт сдачи экзаменов у старшекурсников. Многие потянулись за ней, пытаясь облегчить себе жизнь. Тем более что ходили страшные легенды о несчастных переучившихся студентах, повредившихся умом на почве сдачи экзаменов.
Учебный поток состоял из четырёх групп, и камнем преткновения для первокурсников была, естественно, математика, которую изучали четыре семестра. Вернее, не сама дисциплина, а преподаватель Боб Ильич Константинопольский со своей иезуитской системой приёма экзаменов. Поэтому, чтобы минимизировать потери, обычно принимались следующие меры. Самую сильную группу старосты пускали сдавать первой. У дверей аудитории, в которой проходил экзамен, стоял "корреспондент" от Кабарды и путём опроса выходивших составлял список билетов, задач и дополнительных вопросов преподавателя.
Затем "кабардинцы" шумным табором располагались где-нибудь в общаге и начинали писать "медведей" - точные ответы на вопросы каждого билета. На внутренней поверхности пиджака или юбки пришивался карман, в который и закладывался комплект "косолапых" в строго определённом порядке - согласно небольшой шпаргалке-каталогу. Причём, подпись Боба Ильича подделывалась на них местными "кулибиными" столь искусно, что даже сам Константа не мог её отличить от настоящей.
На экзамене, вытащив билет, "медвежатник" сличал его содержимое с каталогом. Затем наощупь незаметно отсчитывал, находил пальцами нужный листок и немного приподнимал его над стопкой в кармане так, чтобы в подходящий момент извлечь "медведя" на свет божий и с ним уже идти к столу преподавателя.
Многие умудрялись сдавать экзамен с чужим комплектом, и вместо изучения материала долго и упорно занимались чистописанием, пытаясь изменить свой почерк, подогнать его под тот, которым были написаны доставшиеся им по наследству "косолапые". Впоследствии в целях экономии времени "кабардинцы" стали писать своих "медведей" прямо на лекциях, разбивая курс по отдельным темам.
Хочу заметить, что образовательная система в те далёкие годы делала акцент на знания, и диплом получал только человек, прошедший весь курс обучения. Сдать экзамен за взятку было практически невозможно. Кроме того, студенты не просто усваивали определённый объём информации, но учились учиться, чтобы в дальнейшем всю жизнь совершенствовать своё образование, могли самостоятельно освоить любую дисциплину в любой области знаний. Ведь даже в процессе переписывания "медведей" "нерадивый" ученик усваивал большую часть материала.
2.
Как ни изгалялись, чего только ни выдумывали изобретательные студенты, чтобы обмануть непробиваемого доцента Константинопольского! В частности, Михаил, однокашник Виктора, заметил, что Константа почти не слышит высокочастотную часть звукового спектра, свистящие звуки. И когда выяснилось, что сдавать математику им предстоит в кабинете на первом этаже, да ещё с открытыми окнами, он решил помочь однокурснице Людмиле весьма неординарным способом.
Представьте себе такую картину: молодые люди сосредоточенно пыхтят на экзамене у Константы, пытаясь выдавить из своих весьма далёких от математики голов хоть какие-то случайно завалявшиеся там научные знания. И вдруг из приоткрытого окна, с улицы - сначала едва уловимо, а затем всё громче и отчётливей - раздаётся свистящий, шипящий, полузмеиный шёпот, заунывно диктующий до боли знакомые математические формулы и доказательства теорем. Вы улыбнулись? Вот и ребята, сидевшие за столами, начали усиленно хрюкать и квакать, едва сдерживая рвущийся наружу естественный для молодого организма хохот. При этом все, за исключением экзаменатора, ободряюще поглядывали на уткнувшуюся в свой листок пунцовую от волнения и всеобщего нездорового внимания Людмилу.
Константа, почуяв неладное, напрягся, затем несколько раз оббежал за спинами студентов свою знаменитую букву "П", но так и не понял смысла происходящего, чем ещё сильнее разбередил всеобщее рвущееся наружу веселье. И только когда ажиотаж достиг апогея, когда склонённые спины ребят стали непроизвольно дёргаться в конвульсиях от смеха, доцент догадался, наконец, поплотнее прикрыть окна в аудитории. Но он опоздал - девушка успела записать всё необходимое и была готова к сдаче экзамена.
3.
В наше время информационного бума новые фильмы мелькают перед глазами и забываются, не успев выйти на экраны. Но тогда, в семидесятые годы прошлого столетия зрители по многу раз смотрели в кинотеатрах комедии Гайдая, буквально разбирая их на цитаты. Да что там, "Операция "Ы"" и сегодня волнует наших детей и даже внуков! Особенно та её часть, где креативные студенты сдавали экзамен с помощью радио. Можно себе представить, что творилось вокруг этого фильма более сорока лет назад!
Так случилось, что Виктор с Михаилом задумали повторить и даже превзойти классику комедийного жанра. Сейчас нечто подобное можно сделать с помощью мобильника, но тогда... впрочем, и в те годы были транзисторные приёмники, легко помещавшиеся в кармане пиджака. В левый рукав изобретатели протянули провод с небольшим наушником, который привязывался к локтю с помощью слегка натянутой резинки. Во время подготовки к экзамену "нерадивый" студент должен был задумчиво сидеть, опираясь ухом на ладонь левой руки, и записывать то, что ему диктовал по радио напарник. В случае любых форс-мажорных обстоятельств наушник немедленно отпускался в свободный полёт и самопроизвольно исчезал в рукаве.
От замаскированного под цветок микрофона решили отказаться. Поэтому связь была односторонней. Тем более что передать "на волю" содержание экзаменационного билета и условие задачи можно было иными давно отработанными способами. Спаять компактный радиопередатчик на транзисторах для будущих радистов не составило особого труда. И всё было хорошо до тех пор, пока...
Боб Ильич, как и рассчитывали изобретатели, ничего не заподозрил. Виктор, торжествуя, дописывал на легальном листке решение последней задачи, когда в аудиторию вошли, слегка запыхавшись, двое из деканата. Они направились прямо к нашему герою и заставили его извлечь на свет божий радиоприёмник, наушник и прочие "криминальные" принадлежности. Константа, уязвлённый в самое сердце тем, что его доселе безупречная система приёма экзаменов дала сбой, тут же назначил "нерадивому" студенту переэкзаменовку. Затем несчастного вместе с Михаилом, которого нашли в соседней аудитории, отправили в деканат для дальнейших разборок.
Болтали, что замысел горе-изобретателей был раскрыт в одной из лабораторий института, где услышали, что на средних волнах кто-то диктует математику. Но во время воспитательной беседы Виктор заметил едва уловимую усмешку в уголках губ декана и догадался, что своим провалом они обязаны вовсе не сотруднику лаборатории, а одному из многочисленных сексотов, внедрённых в студенческую среду.
4.
Пускай с трудом, но математику наш герой, в конце концов, сдал. Однако снова остался без стипендии. И чтобы не обременять отца, чтобы почувствовать себя самостоятельным человеком, Виктор твёрдо решил на всё лето отправиться на целину в составе одного из так называемых ССО (студенческих строительных отрядов). Правда, другие стройотрядовцы долго готовились к поездке - несколько месяцев обучались необходимым строительным специальностям. Но красивого статного парня с удовольствием взяли на случайно освободившееся место. Командир отряда на общем собрании сказал так:
- Кто хочет заработать, милости прошу к нам. А кто надеется на отдых, лучше оставайтесь дома!
Казахстанская целина к тому времени была освоена. Поэтому стройотряд Виктора отправили в сказочную страну высоких сосен и нетронутых прозрачных озёр - в Карелию. Туда, где некогда снимался чудесный фильм "А зори здесь тихие". Посёлок, в который ребят привезли на бортовой машине с железнодорожной станции, носил поэтическое название Ладва. Небольшая речушка Ивинка делила его на две части, соединявшиеся в единое целое с помощью нескольких деревянных мостов. И вообще, всё там было из дерева - дома, сараи, тротуары и даже большой поселковый клуб, в котором по вечерам показывали фильмы и устраивали танцы под катушечный магнитофон "Днепр" - ящик, плотно набитый лампами и прочей электроникой, из которого извергалось наружу оглушительное количество децибелов.
Особый шарм всему этому благолепию придавали белые ночи. То самое, воспетое питерскими поэтами благословенное время года, которое после пронизывающих зимних морозов, после весенне-осенней распутицы так ждали и любили местные жители. Приезжим, однако, всё это было в диковинку.
Большую часть суток светило солнце. Таинственный полумрак наступал лишь после полуночи на каких-нибудь два-три часа. Но и в это время вечерне-утренняя заря напоминала о себе где-то там, на севере, разгораясь у горизонта божественным пурпурно-розовым пламенем, один вид которого будоражил воображение и не давал уснуть восхищённым стройотрядовцам.
Но главной достопримечательностью Ладвы оказалось даже не это. Голубоглазые, светловолосые с бледно-мраморной кожей и розовым румянцем на щеках, местные девушки поразили приезжих своей лебединой статью и какой-то замедленной, необыкновенно-величественной манерой общения. Ребята здесь, конечно, тоже были, но будущие инженеры как-то с ходу подавили их своей многочисленностью, интеллектом и организованностью. И молодые красавицы на первых же танцах в полумраке белых ночей буквально растаяли перед теми, кто в полном восхищении страстно стремился покорить их нетронутые сладострастием девичьи сердца.
5.
Татьяне скоро должно было исполниться восемнадцать, но парня у неё не было, если, конечно, не считать несерьёзных школьных увлечений. Тем более что учёба, комсомольские дела и развесёлая студенческая жизнь не оставляли времени на то, что все окружающие, да и она тоже, считали баловством. Девушка училась в техникуме города Петрозаводска, а летом приезжала домой на каникулы...
В просторном помещении клуба яблоку негде было упасть. Магнитофон гремел, а танцы шли своим чередом. Были они двух видов - шейк и танго. (Вальс к тому времени стал редкостью). В первом случае все становились в круг и под ритмичную мелодию западного образца отплясывали - кто во что горазд, каждый в своём стиле. Во втором - разбивались на пары и, полуобняв друг друга, медленно и томно вышагивали под спокойную душещипательную музыку, с трепетом ощущая дыхание партнёра и прислушиваясь к биению двух сердец, вдруг оказавшихся так близко друг от друга. Правда, парни частенько приходили подшофе, и тогда им было не до нежных чувств. В этом случае танцы иногда заканчивались дракой.
Виктора Таня заметила сразу. Она и сама не знала, как смогла выделить его из шумной толпы приезжих студентов, но поняла сердцем: это мой парень! Девушка вошла в клуб, и, будто кто толкнул её в сзади, устремила свой удивлённо-восхищённый взгляд на того, кто почему-то вдруг стал для неё родным и близким, непревзойдённым кумиром, светом её прекрасных голубых очей. Эти сияющие любовью глаза девушки невозможно было не заметить, и Виктор пошёл на них, будто тонущий корабль на спасительный сигнал маяка.
Отзвучало всего два или три медленных танца, а они, познакомившись и предупредив Танину подругу, покинули душный клуб, гремевший на всю округу то весёлой, то печально-задумчивой музыкой. Девушка повела Виктора подальше от примелькавшегося поселкового быта, от огородов, от деревянных мостов. Туда, где у воды можно было до бесконечности любоваться разгоравшимся вдалеке чудесным розовым закатом. Татьяна давно знала это место. Именно сюда она приходила с одноклассниками после выпускного вечера встречать восход окунувшегося за горизонт божественно-прекрасного светила.
Влюблённые, держась за руки, долго любовались величественным зрелищем. Потом присели на ствол большого поваленного дерева и, перебивая друг друга, принялись подробно рассказывать о том, как они жили порознь, не подозревая, что каждый из них - всего лишь половинка единого целого. Им было хорошо вдвоём. И казалось, что никогда ничего подобного не было и не будет больше на этой Земле. Ведь вот оно счастье - держать за руку горячо любимого человека и понимать, что он боготворит тебя так же, как и ты его. Они сидели рядом, не в силах пошевелиться, чтобы не нарушить, не спугнуть самое прекрасное в жизни мгновение, которое, кажется, остановилось.
Но вот неподалёку хрустнула ветка, послышались чьи-то неторопливые шаги. Это Михаил, однокашник Виктора, шёл в обнимку с Тамарой, подругой Татьяны. Их тоже свела эта волшебная белая ночь.
6.
Всё это, конечно, хорошо. Но утром надо было подниматься на работу, а большая часть бойцов стройотряда после бессонной ночи с величайшим трудом могли оторвать голову от подушки. Так, проспав завтрак, не разлепляя век, они усаживались на лавки бортового "ГАЗона" и просыпались лишь на стройплощадке, когда надо было приступать к своим непосредственным обязанностям.
По этому поводу командир вынужден был провести то ли общее, то ли комсомольское собрание, на котором комиссар выступил с пламенной речью и объяснил своим подопечным, что они приехали сюда не отдыхать, что студенты - это форпост строителей коммунизма и что никому не позволено срывать сроки выполнения трудового договора. Ведь срыв этот ляжет несмываемым пятном на отряд, на институт, на комсомол и на всё движение студентов-целинников.
Но, видимо, не надеясь на силу убеждения, комиссар стал каждый вечер лично проверять, все ли улеглись после отбоя. Большинство стройотрядовцев угомонились, но только не Виктор с Михаилом. Сказочная красота карельской природы и обаяние девушек, с которыми они коротали белые ночи - всё это заставило ребят идти на хитрость. Они оставляли вместо себя на кровати покрытый одеялом ком одежды, а иногда после комиссарской проверки уходили через окно, возвращаясь лишь под утро.
Однажды Виктор, договорившись с Татьяной, заснул перед отбоем и бессовестнейшим образом проспал до утра. Девушка, конечно, простила, но после этого он настоятельно просил Михаила или кого-нибудь другого из товарищей будить себя самым жесточайшим образом.
Вечером обычно спать не хотелось. Зато с утра лень-дремота обволакивала донжуанов мягким бархатным покрывалом и долго не отпускала из своих цепких лап. К тому же под неусыпным комиссарским оком и в столовой стали отслеживать тех, кто не пришёл на завтрак. Поэтому ребятам приходилось каждое утро под меткими остротами и понимающими улыбками товарищей в полусне набивать свои желудки, а затем на автопилоте садиться в машину...
Для экономии времени обед привозили прямо на стройку. Понятно, что пища действовала на наших героев усыпляюще. Проснувшиеся было ночные гуляки, приняв первое, второе и третье, падали, где придётся, и поднять их было почти невозможно. Однажды Виктор, отобедав, уснул на самом солнцепёке - на штабеле нестроганых досок, и даже не почувствовал, как стройотрядовские шутники приколотили гвоздями его рабочую куртку и брюки к этому импровизированному ложу, предусмотрительно застегнув одежду на все пуговицы.
Парню показалось, что он только-только закрыл глаза, как вдруг снова услышал омерзительнеший звук будильника, с помощью которого ребята обычно поднимали отрядных сонуль, чтобы всем вместе идти на работу. Виктор хотел протянуть руку, пытаясь заглушить этот ужасный дребезжащий кошмар, но не тут-то было! Его члены, будто в страшном сне, онемели и перестали подчиняться воле недоспавшего хозяина. Глаза тоже не хотели открываться до тех пор, пока он не почувствовал, не осознал, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Распятый, он рванулся раз, другой, третий, но всё было тщетно. И лишь с трудом разлепив веки, понял, наконец, в чём дело. Дружный хохот друзей заставил парня окончательно прийти в себя. И только когда с помощью гвоздодёра ребята освободили его одежду, Виктор, наконец, улыбнулся яркому полуденному солнцу, высокому голубому небу и засмеялся вместе со всеми.
7.
Работали стройотрядовцы ударными темпами. Можно сказать, от зари до зари, но для Карелии в июне это определение не подходит. Однако десять - двенадцать часов в день, включая субботу, приходилось вкалывать. Заработки обещали приличные - было ради чего стараться. В воскресенье тоже трудились, но неполный день. Строили большой детский дом. Вернее, за лето должны были заложить для него фундамент из бетонных блоков. От строительно-монтажного управления (СМУ) здесь горбатились только механизаторы - крановщики, экскаваторщики и прочие - в основном отсидевшие зеки, которые в лагерях привыкли работать "до упора".
За всё лето было у ребят два праздника, два законных выходных - день строителя и день целинника, когда вопреки не очень строго соблюдавшемуся сухому закону, во время обеда каждому был положен стакан водки. Можно себе представить, до какого градуса поднималось после этого веселье, как колобродили расшалившиеся студенты.
А в одно из воскресений была организована поездка в Петрозаводск с осмотром окрестных достопримечательностей. Особенно понравился экскурсантам остров Кижи, на который со всей Карелии были свезены деревянные церкви, мельницы и прочие строения, напоминавшие об истории этого самобытного края. Дивная природа, озёра и музей под открытым небом - всё это надолго, на всю оставшуюся жизнь врезалось в память бойцов стройотряда.
8.
Во второй половине августа пошли дожди. Да и световой день заметно уменьшился. Встречаться с девушками под открытым небом стало затруднительно, и Михаил вечером после работы обычно заходил к Тамаре домой, где засиживался допоздна. Родители не возражали, и даже наоборот - парень им понравился.
У Виктора с Татьяной в этом отношении всё было намного хуже. Девушка боялась приглашать любимого к себе. Говорила, что мать у неё слишком строгая. Вот и приходилось влюблённым мокнуть под дождём, искать укромные уголки, которых становилось всё меньше и меньше. Однажды "доброжелатели" донесли об этих встречах матери, и та рассудила, что не стоит дочери встречаться с парнем, который живёт за тридевять земель. Женщина строго-настрого запретила Татьяне даже думать о заезжем донжуане. Но не знала она, что отношения у влюблённых зашли слишком далеко.
Меньше двух недель оставалось до отъезда стройотрядовцев. Надо было что-то решать, но Виктор никак не мог набраться смелости и объясниться с Татьяной и с её родными. Встречи молодых людей становились всё короче. Недосказанность повисла в воздухе, делая неискренним каждое слово, каждый брошенный взгляд. Юноша не хотел определённости, не хотел брать на себя какие-то обязательства, а девушка не могла его торопить, надеясь на его чувства, на его порядочность.
Так и расстались они, не объяснившись, обменявшись адресами и лишь с вечера украдкой, чтобы никто не видел, слились в долгом прощальном поцелуе. Виктору вдруг показалось, что он, покидая любимую подругу, теряет что-то важное и нужное в своей жизни. В глубине души он знал, что совершает подлость, но уже спустя неделю это чувство, этот слабый порыв совести, желание восстановить справедливость - всё пропало, растаяло, вытесненное так называемым здравым смыслом и множеством практических соображений.
9.
Последний день в посёлке ознаменовался для ребят многими событиями. Радость стройотрядовцев била ключом и выплёскивалась через край. Ещё бы! Они выдержали это многомесячное испытание! Выполнили всё задуманное, заработали много денег и теперь, наконец, возвращались к вольной студенческой жизни. По давнему обычаю целинников надо было порвать и сжечь на костре всё лишнее и ненужное - очиститься для новой светлой и радостной жизни.
Виктор тоже участвовал в этой необычной вакханалии, полосуя обветшавшие за три месяца упорного труда рабочие брюки, куртки, рубахи - свои и чужие - вплоть до нижнего белья. Но при этом он ни на секунду не забывал о Татьяне. А ещё не давало ему покоя довольно странное, даже слегка мистическое событие, случившееся с ним накануне.
Последний рабочий день подходил к концу. Зек-крановщик, с которым они три месяца укладывали в землю бетонные блоки, пришёл на работу с большого "бодуна". Видимо, накануне механизаторы хорошо отметили завершение летнего сезона. Но это почти не сказалось на его работоспособности. Наконец, уложив последний блок, бывший сиделец закурил свой "Беломор" и привычно нажал на рычаг подъёма большого крюка.
Виктор работал стропальщиком. Он стоял тут же, и вдруг услышал глухой удар и дребезг где-то вверху, над головой. Как выяснилось позже, по недосмотру крановщика трос дошёл до упора, и тяжеленные стропы с крючьями, сорвавшись, полетели вниз на землю. Наш герой посмотрел вверх, и ему показалось, что они летят куда-то в сторону. Сделав два шага назад, он наблюдал за траекторией полёта. И вдруг по тому самому месту, где только что стоял Виктор, с размаху ударил трёхкилограммовый чугунный крюк. Да так, что в земле образовалась вмятина глубиной в несколько сантиметров.
Наш герой с содроганием подумал: "А если бы я остался на месте?!" Мурашки пробежали по спине, и холодный пот выступил у него на лбу...
Отрядная бортовая машина везла ребят к станции. Подпрыгивая вместе со всеми на ухабах, Виктор думал о Татьяне и о том, что кто-то там, наверху, заставил его вчера сделать два шага назад, тем самым сохранив ему жизнь. Зачем? Для чего? Может быть для того, чтобы он связал свою судьбу с любимой? Ведь если бы он тогда остался на месте, его сейчас везли бы на этой машине, но в гробу с проломленным черепом. Мысли путались, и он никак не мог сосредоточиться...
10.
Забегая вперёд скажу, что Виктор не ответил ни на одно письмо Татьяны. Её любовь и преданность, заключённые между скупыми строками многочисленных посланий, так и остались на главпочтамте - в конвертах до востребования. А когда истёк срок хранения, почта вернула письма отправителю. Видимо, слишком тяжёлым грузом для казённого учреждения оказался водопад чувств, которые содержали эти конверты.
Следующим летом отряд снова отправился в Карелию, чтобы завершить начатое дело. Но на этот раз ребята поехали без Виктора. Он не захотел вернуться в прошлое, не пожелал увидеть свою первую настоящую любовь. Видимо потому, что повстречал следующую.
Михаил, напротив, через год женился на Тамаре и привёз её к себе домой. От него Виктор случайно узнал, что Татьяна родила мальчика. Именно это известие и заставило нашего донжуана отказаться от поездки в страну голубых озёр, белых ночей и прекрасных девушек.
