Рыбаков Артём Олегович : другие произведения.

На сопках манчжурии-Полный текст

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.13*11  Ваша оценка:

На сопках Манчжурии-New Полный текст

  
      "... на сопках Манчжурии"
     
      ПРОЛОГ
     
      Конец сентября 1905 года
      "Ну, вот я и дома": - подумал Антон, глядя на медленно ползущие за окном пакгаузы Северного вокзала, стоящие на берегу Красного пруда.. Семь лет назад он и представить себе не мог, что расстаётся с родным городом так надолго.
      Выйдя на шумную, даже в этот ранний час, Каланчёвку, Антон взял извозчика. В принципе, до дома было полчаса ходу, но нога всё ещё побаливала, да и по родным Антон соскучился преизрядно.
      Несмотря на то, что действующей армии ходили слухи о том, что в Москве идут уличные бои, чуть ли не с применением артиллерии, следов этого Антон не заметил.
      ... К своему дому Антон подъехал, когда на часах ещё не было и половины десятого. Отец как раз должен был собираться на службу. Дом на углу Старопименовского и Воротниковского переулков, на втором этаже которого их семья жила вот уже третье десятилетие, за время антоновского отсутствия ничуть не изменился: та же карамельная, подернутая московской серой пылью штукатурка, те же два огромных тополя во дворе. Вот только Семён, служивший дворником, как бы не те же три десятка лет (во всяком случае, Антон, помнил его столько же, сколько себя) изрядно постарел. Крепкий вологодский мужик, казавшийся в детстве Антону эдаким русским богатырём, сейчас как будто усох. Видно было, что он не столько метёт доски, покрывавшие двор, сколько стоит, погруженный в свои, явно невесёлые думы.
      - Доброе утро, Семён: - решился вывести дворника из задумчивости Антон.
      - Доброе утречко, ваше благо... - начал, было, дворник, но осёкся.
      - Антон...Антон Сергеевич...??? - было заметно, с каким трудом Семён узнавал в статном капитане долговязого мальчика-гимназиста.
      - Да я это, Семён: - улыбаясь, сказал Антон.
      - Ох, радость то! Пойду Сергея Владимировича и Татьяну Антоновну обрадую!
      - Погоди, я сам.
      Поднявшись по узкой лестнице на второй этаж, Антон постучал в единственную на площадке дверь.
      - Вы к Сергею Владимировичу, ваше благородие?: - Незнакомая девица, с классической внешностью московской кухарки, открывшая дверь, вопросительно посмотрела на молодого офицера.
      - Да, к нему.
      - Пойду, доложу.
      - Постой!
      Стремительно пройдя в прихожую, Антон повесил фуражку на вешалку и, как был, в шинели, вошел в столовую.
      Мать и отец сидели за столом.
      - Ну, здравствуйте, дорогие мои!
      - Антоша, сынок!: - всплеснула руками мать.
      - Здравствуй, здравствуй герой: - сказал, поднимаясь из кресла, отец - "Что же ты, телеграмму не дал?"
      - Сюрприз сделать хотел. А Арсюша где? - поинтересовался Антон.
      - Редко мы братца твоего, теперь видим: - ответил отец.
      - Варвара, принеси ещё один прибор: - сказал отец, кухарке, на протяжении всей сцены стоявшей за спиной у Антона и виновато разводившей руками - дескать, "он сам ворвался".
      - ... или может, ванну примешь с дороги, сынок?
      - Нет уж, тебе же на службу уходить, папа. Так что я с вами посижу, а ванна никуда не денется.
      Через пять минут, Антон, раздевшись и умывшись, сидел за таким знакомым столом, а мать, с нежностью разглядывая его загорелое лицо, наливала ему чай.
      - Ну, и надолго к нам аннинский кавалер приехал?: - спросил отец.
      - Отпуск мне на 3 недели дали. По ранению.
      Мать всплеснула руками:
      - Антоша?
      - Ничего страшного мама, с лошади неудачно упал: - сказал Антон, стремительно краснея. Обманывать маму у него никогда не получалось.
      - Так братца мне, где найти?: - попытался он увести разговор от скользкой темы.
      - Мама тебе расскажет: - заторопился отец - "а мне на службу уже пора".
     
      "После завтрака Антон решил пойти на кухню выкурить папиросу (отец не курил, да и мать, насколько он помнил, не любила запах табачного дыма), однако мать сказала:
      - Чего уж там, пойдём в гостиную.
      - Мама, а что это Семён такой смурной?: - спросил Антон, когда, вольготно разместившись в кресле в гостиной, он раскурил папиросу.
      - Так ведь горе у него сынок. Две недели тому назад у него сестру с племянником убили.
      - Как так?
      - Они погостить к нему приехали, да и племянника он на службу пристроить хотел. И всё то он мне рассказывал, какой племянник у него проворный да разумный, Он, Семён-то, его как сына родного любил. Сам знаешь, жениться Семён так и не сподобился...
      - Знаю мама... Так приключилось то что?
      - Да я рассказываю, сынок. Две недели назад пошли они, Клавдия с Алексеем на рынок, на Палашевку, снеди разной прикупить. А на Бронной социалисты, ироды, в чина какого-то жандармского бомбой кинули, вот их и убило.
      - Как это бомбой?
      - Ох, Антоша, да в Москве, почитай, каждую неделю, революционеры эти проклятые, то взорвут кого, а то и застрелят.
      - Мам, а как же полиция и жандармы?: - с изумлением спросил Антон. То, что в Маньчжурии казалось ему дурацкими слухами, на поверку оказалось жутковатой реальностью.
      - Так не справляются они, Антоша, их самих, что ни день убивают. Варвара, вон, рассказывала, ей соседская кухарка сказала, что третьего дня в Хамовниках революционеры налёт на участок сделали - двух городовых убили и пятерых поранили!
      ........
      После разговора с матерью Антон решил немного прогуляться по городу. Выйдя со двора, он пошел по Старопименовскому в сторону Тверской.
     
      Выйдя на Тверскую, и повернув в сторону Страстной площади, Антон намеревался по бульварам дойти до родного училища. Появилось у него странное такое желание взглянуть на нынешних юнкеров. Да и пройтись по-осеннему нарядными бульварами тоже хотелось.
      Остановившись у особняка Мазуриных, что напротив Английского клуба и достав из кармана шинели пачку папирос, Антон услышал, как кто-то за его спиной сказал "Бретёр, как есть бретёр!"...
      ....Ещё в гимназии, под впечатлением феерических приключений героев Дюма-старшего, Антон стал брать уроки фехтования у отставного гвардейского ротмистра. На первом занятии, к удивлению весьма скептически настроенного старого рубаки, тощий и нескладный подросток продемонстрировал недюжинную ловкость и вызывающее уважение упорство. Как это не странно, занятия "высоким искусством фехтования" весьма выручали Антона во время стычек на улице. Когда во время одной из "конфронтаций" между "реалистами" и гимназистами, регулярно случавшихся у сада "Эрмитаж", наш герой, раздвинув более рослых товарищей, вышел вперёд и, сжимая в руках палку, произнёс: "Господа, позвольте мне вызвать кого-нибудь из вас на поединок", многие его "соратники" захихикали. А уж реалисты просто загоготали как стадо гусей.
      Спустя некоторое время из толпы противников вышел крепкий парень, примерно на полголовы превосходящий ростом нашего героя, отвесил ему шутовской поклон и, повернувшись к своим, сказал: "А что господа, это может быть забавно. Подайте-ка мне мою шпагу!"
      Поединок продлился недолго. Однако к удивлению большинства присутствующих, победу праздновал отнюдь не "реалист".
      В стремительном выпаде Антон нанёс удар в кисть вооружённой руки оппонента, обезоружив его. И, пока "шпага" противника отлетала в сторону, очень быстро ударил того в локоть этой же руки и сильно, с выпадом, уколол его в лоб. Ошеломлённый реалист качнулся назад, а затем, закатив глаза, рухнул ничком. Все присутствующие потрясённо замолчали. Антон же молча отсалютовал поверженному противнику и направился к своей "партии". Как впоследствии признавался сам себе Антон, самым сложным для него было не выйти на поединок, а не запрыгать от восторга тотчас же после победы.
      Когда до своих оставалось пройти всего пару шагов, в задних рядах реалистов кто-то восхищенно выдохнул: "Вот так бретёр!". Так до момента окончания гимназии Антона и звали и свои и чужие.
      .... Резко обернувшись, Антон увидел перед собой коренастого мужчину одетого в потёртую тужурку с петлицами политеха. Бесшабашно сдвинутая почти на затылок, когда-то щёгольская, студенческая фуражка придавала незнакомцу вид лихой, но и затрапезный одновременно.
      - Что, не узнаёшь, ваше благородие?
      10 лет срок значительный, но память Антона пока не подводила. Перед ним стоял тот самый "реалист", благодаря которому он и получил своё детское прозвище.
      - Как же его зовут то? - из глубин памяти всплыло, казалось бы, прочно позабытое имя.
      - Отчего же... Игорь...?
      - Ну, по отечеству меня величать ещё не положено: - "реалист", хотя скорее уж "студент", попытался изобразить что-то среднее между реверансом и земным поклоном, и Антон понял, что его визави сильно подшофэ. Шутовской поклон настолько сильно вывел его из состояния шаткого равновесия, что ещё немного, и он бы рухнул. Антон подхватил "студента" за локоть и придал ему вертикальное положение.
      - Р..рруки убери... Сссатрап...
      Похоже, что Игорь стремительно терял связь с окружающим миром.
     
      - Эй, робя, смотри... Опять "золотопогонники" руки распускают!
      Внезапно Антон понял, что их со "студентом" практически окружила группа мужчин, как бы это выразиться, разночинного вида. Двое щеголяли в таких же, как у Игоря, "политехнических" тужурках, трое были в партикулярном, ещё двое - по виду типичные мастеровые, обходили замершего Антона, стараясь отрезать ему путь отступления в сторону Страстной площади.
      Происходящее шокировало Антона своей несуразностью - на главной улице второй столицы империи, какое то отре..., ну не совсем отребье, но люди явно не сильно приличные, собирались учинить что-то непонятное с ним - боевым офицером, приехавшим в родной город в отпуск по ранению... Или он в своих тьмутараканях совсем отстал от столичной моды... или то, о чём вполголоса рассказывали офицеры из пополнения - правда. Конечно, в кармане шинели лежал верный "браунинг" первой модели, но устраивать стрельбу среди бела дня... Это, господа, по мнению Антона, было совсем не комильфо.
      Вспомнив наставления незабвенного Лян Чжэн Ляна, Антон сделал шаг по направлению к "студентам" и, пробормотав: "Господа, похоже, ваш товарищ немного пьян", - сильным толчком в плечо послал Игоря им на встречу, одновременно с этим меняя направление своего движения на противоположное.
      Один из мастеровых как раз ускорился, занося руку над, как ему казалось, спиной отвернувшегося "офицерика". Короткий жёсткий прямой в солнечное сплетение оказался для него, да и для остальных участников мизансцены полной неожиданностью. И, пока его первая жертва, выпучив глаза и пытаясь решить в какую же сторону падать, застыла, Антон скользящим приставным шагом сблизился со вторым, и, ухватив его за рукав поддевки, дернул на себя. Совершенно не ожидавший этого "мастеровой" выронил из руки свинчатку и качнулся вперёд. Пропустив противника мимо себя, Антон резко наступил ему на подколенный сгиб, одновременно ударив раскрытой ладонью в подбородок. Когда ошеломлённый противник рухнул навзничь, Антон слегка "приласкал" его сапогом по правой ключице. Туше.
      К этому времени "студенты" уже посадили Игоря на землю. Похоже, стремительная расправа несколько охладила их пыл, и они топтались в нерешительности. Однако трое "разночинцев", похоже, не оставили своих намерений. Не торопясь, они подходили к Антону, причём в руке одного из них он заметил безмен, а у другого - кастет.
      Дело принимало скверный оборот. Но, всё-таки Тверская - это вам не Пресня или Хамовники какие-нибудь. Со стороны Страстной послышались полицейские свистки и ещё через пару мгновений из-за угла забора, огораживавшего стройку, показались трое городовых. Поняв, что подмога близка, Антон вытащил из кармана шинели "браунинг", и, не забыв проверить патронник, направил его на нападавших.
      "Студенты" и двое из "партикулярных" застыли, ошарашенные таким поворотом событий, в то время как третий из "обывателей", ожегши Антона злым взглядом, метнулся в толпу.
      Пока подбежавшие городовые вязали нападавших, свалив их предварительно с ног ударами кулаков, подошедший вслед за ними околоточный поинтересовался у Антона:
      - Что случилось, господин ротмистр?
      - Да сам не пойму, ни с того ни с сего набросились...
      - Сейчас так бывает: - ответил околоточный, - "Бунтовщики-с. Революционеры."
      - А лихо вы их: - тут полицейский заметил аннинскую ленточку, - "Хотя не удивительно, давно из Маньчжурии?"
      - Сегодня с утра приехал. В отпуск.
      - В отпуск?
      - Да, по ранению - несколько смущённо ответил Антон. - Решил, знаете ли, по родному городу погулять - продолжил он, ещё более смущаясь.
      - Извините за назойливость, господин ротмистр, а где вы остановились?
      - Ну что вы, я понимаю - служба. А остановился я у родителей - угол ....
      - Уж не Сергея Владимировича Строева сын?
      - К вашим услугам, Антон Сергеевич Строев - штабс-ротмистр Отдельного Корпуса пограничной стражи.
      - Очень приятно, Безуглый Константин Валерианович, околоточный надзиратель Тверского околотка.
      - Антон Сергеевич, вас не затруднит пройти со мной в участок - рассказать обстоятельства нападения. Заодно и за знакомца своего посвидетельствуете.
      - Вообще то я в училище хотел заглянуть, навестить родные пенаты, но раз уж не сложилось, пойдёмте в участок.
      В полицейском участке, располагавшемся на ...., Безуглый попросил Антона подождать буквально пару минут, после чего вместе с двумя задержанными скрылся в одном из кабинетов.
      Не прошло и пяти минут как он, с весьма довольным выражением лица, вышел из кабинета и попросил Антона зайти.
      В кабинете навстречу Антону из-за конторки поднялся незнакомый жандармский штаб-ротмистр. Задержанных в кабинете уже не было, но, заметив в дальнем углу дверь, Антон понял, что их уже увели.
      - Здравствуйте, господин ротмистр! Позвольте представиться: Майский Сергей Станиславович, агент охранного отделения.
      Будь Антон армейским офицером, вполне возможно, что подобное представление он воспринял совсем по-другому, но, поскольку по роду службы ему довольно часто приходилось контактировать и с представителями Охранных отделений и с жандармскими офицерами, он понимал, что у людей служба такая и, что показное фрондёрство армейцев вроде: "Руки жандарму не подам!", очень обижает жандармских. Поэтому он представился в ответ и протянул руку для рукопожатия.
      Майский вежливо (и несколько удивлённо) пожал руку и предложил Строеву присесть.
      - Господин ротмистр... - начал он...
      - Господин ротмистр, а давайте без чинов...: - перебил его Антон.
      - Ну что же, без чинов, так без чинов. Антон Сергеевич, вы сообщили околоточному надзирателю, что господин Штакельберг ваш давний знакомый.
      - Штакельберг? Вы генерал-лейтенанта Штакельберга имеете ввиду?
      - Нет, я имею в виду Игоря Карловича Штакельберга. Вы сказали, что давно его знаете.
      - Игорь? Да, он - действительно мой давний знакомец. Можно сказать - с детства. Позвольте, а не родственник ли он генералу барону Георгию Карловичу Штакельбергу?
      - Родственник. Дальний. Троюродный племянник, если быть точным.
      - Надо же, как тесен мир...
      - И как давно вы последний раз встречались?
      - Лет восемь не виделись.
      - Значит вам не известно, что господин Штакельберг - член партии социал-демократов?
      - Нет, откуда мне это знать. Да и то, что член такой фамилии - революционер, в голове не укладывается.
      - Антон Сергеевич, расскажите, что между вами произошло на Тверской.
      Антон рассказал о происшествии, заодно и упомянул достопамятную детскую "дуэль".
      - Хм, возможно для господина Штакельберга этот поединок тоже памятен, оттого и окликнул вас по прозвищу. Кстати, хорошо, что вы пистолет сразу не достали - у пойманных злоумышленников полицейские изъяли два "нагана" и "браунинг". А ваше решение биться "на кулачки" помогло избежать большой стрельбы. Эти господа, не задумываясь, пускают в ход оружие.
      - А куда же смотрит Корпус?.
      - А ваша служба? Если мне память не изменяет, именно Корпус пограничной стражи должен пресекать контрабандный ввоз оружия в пределы империи. А у этих господ 80% оружия - из нелегальных поставок.
      - Господин штабс-ротмистр, - снова перешёл на официальный тон Строев (да ещё и назвал жандарма полным званием, хотя в разговоре было принято приставки "под" и "штабс" опускать) - "я последние три года воевал в Маньчжурии, и с контрабандой давно дела не имел. Что, дела настолько плохи?"
      - Вашего геройства, Антон Сергеевич: - Майский, как будто не заметил холодности Антона, - "никто не умаляет, но, вот, выяснять, кто больше виноват в этом разгуле беззакония, времени нет. На Балтике, вон, поток контрабанды таков, что в помощь вашим коллегам два дивизиона миноносцев передали. И литературу везут, и, что хуже, оружие. Вы не поверите, целыми пароходами везут, не стесняются, сволочи."
      Антону стало стыдно, за свою, прямо скажем, несколько ребяческую выходку.
      - Сергей Станиславович, вы правы, чем я могу быть вам полезен?
      - Антон Сергеевич, вы говорили, что нападавших, за вычетом господина Штакельберга, было семеро. Городовыми задержано шестеро. Вы, случаем, не запомнили седьмого?
      - Попробую описать, но вы знаете, я его мельком видел. Росту невысокого - вершков восемь-девять, щуплый. Глаза он так, весьма характерно прищуривал.
      - Как будто из темной комнаты на свет вышел?
      - Так точно.
      - Интересно-интересно. И как он себя повёл?
      - Как только свистки услышал, и я пистолет достал, он сразу в толпу метнулся. Да и некогда мне на него заглядываться было - ситуация не та, сами понимаете.
      - Похоже, вам с настоящим хищником столкнуться довелось. Из настоящих бомбистов-нелегалов.
      - Из чего вы такие выводы сделали?
      - Глаза щурит - на свету давно не был. Или в подвале сидел или в тёмной комнате без окон. Вполне возможно специалист по "адским машинам". В драку, несмотря на её изначальную выигрышность лезть не стал - в сторонке, как вы говорите, стоял. Есть у меня мысль, что господа социалисты этого типа вели куда-то, возможно, на другую квартиру конспиративную. Да уж, господин Штакельберг со своими детскими обидами подвёл их. Похоже, что кроме него, да этого - "с прищуром", остальные - сошки мелкие, неопытные. В драку полезли на задании, да ещё на офицера Пограничной стражи, а ведь серьезные нелегалы с вашим братом сталкиваются частенько, и знают, что вы, на контрабандистах натасканные, добыча посложнее офицеров пехотных, да кавалерийских.
      - Ну, спасибо, на добром слове, Сергей Станиславович... - хмыкнул Строев.
      Однако навестить училище в этот день Антоны так и не довелось. Когда он вышел на Тверской бульвар, то выяснилось, что там проходит митинг. Толпы народа, с красными флагами, лозунгами и кричащими ораторами, заполонили всё начало бульвара. С некоторых пор Строев недолюбливал большие скопления народа, поэтому, чертыхнувшись про себя, Антон развернулся и пошёл домой. В конце-концов, у него впереди ещё 3 недели отпуска.
      Когда Антон пришел домой, отец уже вернулся со службы, и они обедали всей семьёй (если не считать отсутствующего старшего брата). После обеда мужчины удалились в гостиную: Антон - покурить, а Сергей Владимирович - с пачкой свежих газет.
      Спустя пару минут Строев-старший нарушил молчание:
      - О, Высочайший рескрипт о награждении отличившихся в Телинском сражении. Может, какие твои знакомцы сыщутся, Антоша.
      - Вполне может быть.
      - Так, так... "Георгиев" то сколько... - тут Сергей Владимирович изумлённо замолчал, а затем пристально посмотрел поверх очков на сына.
      - Знать, нелёгкое дело было... Сынок...?
      - Что, папа?
      - "Ротмистр Отдельного корпуса Пограничной стражи Строев А.С. награждён Военным орденом Святого Великомученика и Победоносца Георгия 4-ой степени" - торжественно прочитал Сергей Владимирович. Потом вскочил и бросился обнимать сына.
      Немного ошарашенный подобным поведением отца и неожиданно высокой наградой, Антон стоял в центре такой знакомой с детства гостиной, в которой, бывало, он сидел и мечтал о том, как вот совершит он какой-нибудь подвиг и тогда...
      - Татьяна! Иди сюда! Радость то, какая! - закричал в сторону коридора отец, и, повернувшись к Антону, сказал:
      - А не послать ли нам Варвару за шампанским?
      - Папа, ну, право слово...
      - Да ты что, Антошка! То есть, извините, Антон Сергеевич... - склонил голову в шутливо-уважительном поклоне отец.
      - Что за шум? Что за крики? - ласково поинтересовалось вошедшая в этот момент в двери Татьяна Антоновна.
      - Вот, мать, вырастили мы с тобой Георгиевского кавалера! - подбоченясь, сказал Сергей Владимирович.
      Мать всплеснула руками...
      Варвару за шампанским всё-таки послали.
      Когда свежепредставленного почествовали шампанским, и страсти немного улеглись, родные попросили Антона поведать им, как же их тихий, не в пример старшему брату, мальчик вдруг стал георгиевским кавалером?
     
      Глава 1.
     

....Впоследствии имя "Телин" будет носить не один корабль русского флота, в честь сражения будет учреждена специальная награда. По сути Телинское сражение стало первым наступлением такой глубины и размаха в русской армии. По итогам сражения было проведено большое совещание у главкома. Великий князь отметил заслуги ряда офицеров, в том числе отдельно выделил ген. Зарубаева, п-ка. Лечицкого, ген. Штакельберга. Отметил успехи действовавшей кавалерии, которая практически впервые за все время ведения боевых действий не пряталась за пехоту, а использовалась по назначению, как подвижные группы развития прорывов, отметил заслуги ген. Сидорина, Баумгартена, Мищенко, Орбелиани. Однако не забыл главком отметить нерешительность и пассивность ген. Реннекампфа, грубые просчёты ген. Грекова. Длившееся практически месяц сражение в достаточной мере выявило основные недостатки русской армии - снарядный голод, недостаточное снабжение частей продовольствием. ....

История войны 1904-05 годов" Глухих Г.С., Гук К.С. Тов. Сытина, Москва 1927 год.

      ....
      ...Когда началось, ставшее в последующем знаменитым, Телинское сражение, Антон, вместе со своим отрядом пограничников был в составе кавалерийского отряда под командованием генерала Сидорина. Ещё с первых дней войны сложилась практика придавать армейским кавчастям отряды пограничников Заамурского округа. Солдаты и офицеры Отдельного корпуса были не только людьми решительными и предприимчивыми, но и отлично знали местную специфику, великолепно вели разведку, а наличие у многих офицеров связей с местными чиновниками и купцами нередко помогало получать агентурные сведения.
      На пятый день сражения отряд Сидорина был введён в прорыв сделанный 19-м армейским корпусом, с целью охватить обороняющиеся части 6-ой японской дивизии. Командование Маньчжурской армии понимало, что, только не дав японцам закрепиться на третьей линии обороны, оно может рассчитывать на успех. К этому моменту позиции противоборствующих сторон представляли собой слоёный пирог: русские наступали, часть японцев отступала, часть - стойко оборонялась на своих позициях, а из тыла выдвигались резервные бригады.
      Частые кровопролитные стычки привели к большой убыли личного состава, во многих эскадронах и сотнях не хватало до трети нижних чинов и до половины офицеров.
      ...Вечером 15-го августа Антон в сопровождении трёх пограничников и пяти казаков-забайкальцев двигался примерно в версте от левого фланга походной колонны отряда. Вдруг унтер Мелихов, с которым Антон служил вместе с 1902 года, остановил коня и поднял руку, привлекая к себе внимание. Антон, сделав знак остальным остановиться, подъехал к нему:
      - Что случилось, Мелихов?"
      - Кажись пушки, тут провезли, вашбродь. И недавно... Вон, навоз ещё свежий": - Мелихов, соскочив с коня, рукой потрогал кучку "конских яблок".
      - Точно, и двух часов не прошло...
      - Так-так... Эй, казак: - обратился Антон к одному из забайкальцев, - "Давай, скачи к колонне, передай, что с левого фланга может японская артиллерия отступать. А мы вперёд съездим, посмотрим, что там к чему".
      Но, как выяснилось позднее, Антон ошибался. Когда их разъезд поднялся на вершину сопки, покрытой редким сосняком, ехавший саженях в 30 впереди Мелихов резко остановился, а затем кубарем скатился с коня и, хлопнув того по холке, заставил коня лечь. Мгновенно спешившись, Антон передал повод своего коня одному из казаков, и сторожко подошёл к Мелихову.
      - Вашбродь, гляди, батарея япошек!: - прошептал унтер.
      На склоне соседней сопки, скрываясь в кустарнике, стояла японская полевая батарея. Стволы орудий были повернуты в сторону, где именно в этот момент двигался по узкой дороге походной колонной отряд Сидорина.
      - Вашбродь, чего делать то будем?: - с болью в голосе спросил Мелихов.
      - Да, положение наше, прямо скажем, незавидное: - подумал Антон. - "Нас здесь восемь, а японцев - как минимум, полсотни. И до них саженей сотни две. Но и не делать ничего нельзя. Как начнут сейчас в четыре ствола сажать по колонне шрапнелью... "
      Вместе с Мелиховым отойдя к оставшимся бойцам отряда, Антон принял решение.
      - Значит так братцы, дела наши - аховые! Но и лицом в грязь ударить мы не можем. Вестовой наш, наверное, уже добрался до колонны, так что подмога скоро придёт. А мы должны помешать им стрелять.
      - Вы двое: - обратился он к пограничникам, - "с винтовками заляжете здесь, в соснах. И, как я свистну, начинайте стрелять по батарейцам. Да цельтесь получше!"
      - А мы: - это он обратился к казакам и Мелихову, - "обойдём сопку, и ударим по ним с тыла. Положить, конечно, не положим, но от стрельбы отвлечём. Всем всё ясно?"
      - Так точно, вашбродь: - ответили казаки и пограничный унтер.
      - Антон Сергеич, - обратился к нему Мелихов, - "А, может вы здесь с винтарём, тоже заляжете. Стрелок вы изрядный!"
      - Нет уж, Егор! На той сопке хозяйский глаз нужнее будет.
      Минут через 15 они уже поднимались по склону соседней сопки. Когда до вершины оставалось саженей сто, вперёд уползли казаки - разведать насчёт вражеских секретов.
      Антон знаком подозвал Мелихова.
      - Егор, а "бомбочек" (так называли в войсках ручные гранаты, обильно солдатам выданные перед началом сражения) у тебя много с собой?
      - Четыре штуки всего: - огорчённо ответил тот, - "Эх, знать бы раньше, яб мешок их прихватил".
      - Ничего, Егор, нам только пошуметь...
      В этот момент из-за гребня раздалась громкая команда по-японски, и грянул залп батареи!
      - Твою мать! - вырвалось у Антона, - "Не успели!"
      В этот момент из-за кустов показался один из казаков, и поманил их к себе.
      - Всего два секрета и было, господин ротмистр. Мы их в ножи взяли - доложил он.
      - Тогда вперёд, и гранаты у Мелихова возьмите.
      - Свои имеются, вашбродь: - и казак подкинул в руке гранату.
      - Слушай приказ. Отбросить противника от орудий, положить сколько получится. Туго станет - отходите за гребень. Вперёд!
      Когда до орудий оставалось саженей 50, батарея дала ещё один залп. Возможно, именно это и не позволило подносящим понять, что на позиции батареи находится противник. Антон протяжно засвистел, и со стороны соседней сопки раздались 2 выстрела.
      шесть гранат, брошенных одновременно, заставили японских артиллеристов попадать на землю - частью ранеными, частью - в замешательстве. Шесть бойцов, каждый из которых сжимал в одной руке револьвер, а в другой - шашку, ворвались на батарею.
      ...Антон выстрелил в японского офицера, который размахивал саблей, призывая своих солдат дать отпор нападавшим. Японский капитан прижал руку к груди и мешком осел на землю. Тут из-за пушки выскочил японец, и, вскинув к плечу винтовку, выстрелил в Антона. Тот, краем глаза заметив быстрое движение, упал на землю, и пуля прошла выше, попав в плечо одному из казаков. Перекатившись по земле, Антон привстал на колено и сквозь пушечное колесо ткнул стрелка шашкой в живот. Японец выронил винтовку и схватился руками за шашку. Вставая, Строев ударом ноги отбросил раненого противника от себя, и тут же рубанул ещё одного подбежавшего японца.
      - Вашбродь, нишкни! - раздался за спиной крик одного из казаков.
      Антон присел, но недостаточно быстро - на правое плечо обрушился удар приклада. Антон откинулся на спину и выстрелил в живот стоящего над ним японца. Сложившись пополам, тот рухнул на пушку. Пользуясь раненым врагом как прикрытием, Строев выстрелил ещё 2 раза в пробегавших мимо японцев.
      "В револьвере осталось ещё 2 патрона": - машинально подумал он.
      На счастье русских, большинство японских артиллеристов были оглушены или контужены взрывами гранат, да к тому же почти у всех винтовки стояли в пирамидах или висели за спинами.
      Подхватив с земли выроненную шашку, Антон бросился на противника, понимая, что в ближнем бою клинок и револьвер удобнее, нежели винтовка...
      Встречный укол штыком Строев парировал в четвёртую позицию, и скользящим движением вогнал клинок шашки в горло противника. Японец захрипел и повалился на землю. Шашка застряла, придавленная телом. В этот момент справа на Антона набросились ещё двое японцев. Свалив одного из нападавших выстрелом в упор, ротмистр приставным шагом ушёл от выпада второго, ударом каблука в колено вывел его из равновесия и с яростью ударил его "наганом" в лицо. Глаза японца закатились, из сломанного носа хлынула кровь.
      Чуть переведя дух, Антон окинул взглядом поле битвы. Он со своими бойцами был уже у второго с правого фланга орудия. Вокруг на земле валялись тела примерно двух десятков японских артиллеристов. Невдалеке от первой пушки сидел, обхватив руками прижатую к животу ногу, один из казаков. Антон крикнул ему:
      - Что с тобой?
      - Да япошка штыком ляжку пропорол, вашбродь: - ответил тот.
      - Перевяжись, а то кровью изойдёшь!
      В этот момент с дальнего конца батареи раздался винтовочный залп. Один из казаков и Мелихов мешками свалились на землю. Остальные русские попадали, кто, где стоял.
      Строев, подтянув к себе валяющуюся неподалёку японскую винтовку, пополз к Мелихову.
      - Егор! Егор! Мелихов! - хриплым, свистящим шёпотом, Антон позвал унтера.
      Со стоном тот повернул к нему искаженное болью лицо.
      - Егор, куда тебя ранило?
      - В грудь, Антон Сергеич: - на губах у пограничника выступила кровь.
      - Возьми, вашбродь, тебе пригодится: - напрягая последние силы, Мелихов катнул в сторону Антона свою последнюю гранату.
      - Держись Мелихов, наши скоро подойдут...
      Огонь со стороны японцев продолжался, но, поскольку стрелки располагались чуть ниже гребня сопки, и между ними и залегшими русскими стояли две пушки, и валялось много разнообразного батарейного снаряжения, был не эффективен. Положение было выгодно русским - японская батарея огонь не вела и с каждой прошедшей минутой шансы на приход подмоги вырастали. Очевидно, что это понимали и японцы.
      В зарослях раздался клич "Тэнно хэйка банзай!!!", и, примерно, три десятка японских солдат бросились в атаку.
      Запалив фитиль, Антон, приподнявшись, бросил в наступавших врагов гранату. В этот момент он почувствовал сильный удар в левое плечо, опрокинувший его на спину.
      Краем глаза Антон увидел, как выскочивший откуда-то справа японский унтер-офицер, выстрелил из винтовки в спину, не заметившему его казаку. Второй из остававшихся в строю забайкальцев метнулся в заросли кустов ежевики, густо росших чуть ниже по склону, часть японцев двинулась вслед за ним. Японский унтер, заметив лежащего на земле русского офицера, перехватил поудобнее винтовку с примкнутым штыком и двинулся по направлению к Антону.
      "Ну, вот и всё!": - пронеслось в голове у Строева. Следом пришла другая мысль:
      "Нет уж, помирать, лежа на спине, пришпиленным как жук в коллекции энтомолога - это не по мне".
      Японец занёс винтовку для удара штыком сверху. Антон, извернувшись, скрестным движением ног подсёк японца, так, что тот свалился на него сверху. Превозмогая боль в раненом плече, Антон крепко прижал щуплого японца к себе, и резким толчком правой в подбородок сломал ему шею. Когда наставник Лян объяснял ему, как проводить этот приём, он специально указывал на необходимость "взрывного усилия". Антон оказался хорошим учеником.
      Опершись правой рукой на воткнувшуюся рядом винтовку японского унтера, Строев встал на ноги. Увидев живого русского офицера, к нему метнулись как минимум пятеро японских солдат. Они явно намеревались взять русского живым.
      Выдернув винтовку из земли, Антон сильным движением одной руки послал её навстречу набегающему солдату. Наставник называл это движение словом "бэн". Штык пробил грудину, не ожидавшего нападения японца. Присев, Антон увернулся от удара прикладом второго, и, вставая, свалил его с ног сильным ударом локтя. Раненое плечо отозвалось пронзающей болью. Антон отступил и прижался спиной к орудию. Перед ним полукругом стояли шестеро японцев. Строев просунул руку за спину и выхватил из кобуры на спине свой последний резерв - "браунинг" первой модели. Два выстрела практически слились в один, и японцев осталось четверо. Свалив выстрелом ещё одного, Антон оттолкнулся от пушки и сделал шаг навстречу врагу. Один из японцев, преодолев замешательство, выстрелил от бедра. Пуля раскалённой плёткой хлестнула Антона по правой ноге, однако, падая, он успел застрелить ещё одного врага.
      "На этот раз, точно "Всё"": - подумал Антон, но в этот момент, сквозь противный звон, стоящий в ушах, он услышал зычную команду: "Бей их ребята! Пусть ни одна обезьяна не уйдёт!". Криво усмехнувшись, он потерял сознание.
      После подоспевшие так вовремя казаки насчитали на поле боя 67 убитых и раненых японцев. Кроме оставленных на соседней сопке пограничников, из русских в живых остались Антон, Мелихов и два казака.
      ...........
      - Захватили мы японскую батарею, угрожавшую наступлению нашего отряда. - ответил Антон на вопрос.
      - И что же, за это "Георгия" дают? - усомнился Сергей Владимирович.
      - Нас девятеро было, а японцев - семь десятков, - уточнил Антон.
      - А ты говорил, с лошади упал - укоризненно покачала головой мама. - "А тебя, поранили, наверное, сильно?"
      - Нет, мам, что ты, - попытался успокоить её Антон, - "Если бы сильно, а то месяц прошёл, а я сижу перед вами живой и совершенно здоровый."
     
     
      Глава 2.
     

"Этот Заамурский округ пограничной стражи сыграл выдающуюся роль во время последней японской войны. Все военачальники, без исключения, не могли нахвалиться офицерами и солдатами этой пограничной стражи Заамурского округа, что, впрочем, вполне понятно, так как, с одной стороны, это были точно такие же солдаты, точно такие же офицеры, как и остальные, но только они были более правильно сформированы, не так, как это было сделано в нашей действующей армии, где были собраны служащие различных сроков и друг друга не знающие. С другой стороны, это были люди, которые жили в Маньчжурии еще до войны, следовательно, привыкли к этой местности - знали хорошо ее."

С. Ю. Витте

     
      ....
      Ранней весной 1902 года Антон получил назначение в недавно созданный Заамурский округ. Получив очередной чин "по вакансии" он был назначен на должность заместителя командира роты и отправился из одного конца необъятной империи на другой. В течение почти трехнедельного путешествия Антон отсыпался и читал. Радовало его не только новое назначение, но и значительно укрепившееся, после перехода из армии в Отдельный корпус, материальное положение. Конечно, его новый чин ещё не утверждён окончательно, и пока он по ведомостям проходит как поручик, но окладец то в пограничной страже в два раза выше - не разгуляешься, конечно, но жить стало веселее. А, с учётом перевода, да нового назначения так и вообще - вместо прежних пятисот с небольшим "целковых", выходило больше тысячи.
      *(Учитывая и другие выплаты, подпоручик получал в месяц 39 руб. 75 коп., поручик - 41 руб. 25 коп., штабс-капитан (не командир роты) - 43 руб. 50 коп., В пограничной страже, например, подведомственной Министерству финансов, корнет получал помимо квартирных обычный оклад - 857 руб., а усиленный - 1083, поручик - 935 и 1101, ротмистр - 1158 и 1443 соответственно.)
      0x01 graphic
      Прибыв в Харбин, Строев отправился в штаб Округа на Большом проспекте, где представился только что назначенному на должность начальника округа генерал-лейтенанту Ивану Яковлевичу Дитерихсу.
      Получив назначение на должность заместителя командира одной из рот 4-го линейного отряда второй бригады, базировавшейся на станции Куанчендзы в нескольких верстах от города Гунчжулина, что на полдороге между Харбином и Мукденом, Антон, в ожидании поезда отправился побродить по городу. Как же тут всё было не похоже на Москву или Варшаву!
      Здания европейского стиля соседствовали с глинобитными фанзами с вычурно вывернутыми коньками крыш, офицеры в русской форме - с китайскими чиновниками в шёлковых халатах, дамы, одетые по последней петербургской моде - с местными крестьянками, носившими шляпы из рисовой соломы... Радостные мысли роились в голове у Антона: "Как же здорово, что я решился поменять гарнизонную скуку в Варшаве на этот новый, полный приключений"! - думал он.
      ...В вагоне поезда в купе к Антону заглянул поручик-пограничник.
      - Здравия желаю! Позвольте представиться Малеев Виктор Владимирович. Куда путь держите?
      - Строев Антон Сергеевич. Еду в Куанчендзы.
      - Замечательно! Я - туда же. Я там взводом в 21-ой сотне командую.
      - А я назначен заместителем командира 28-роты.
      - Вот так так! Хотя да, я слышал, что Кульчин подал прошение об отставке. Но вы же поручик?
      - Чин штабс-капитана мне месяц как присвоили, но жду Высочайшего утверждения.
      - И откуда вы к нам? - с интересом спросил Малеев.
      - Из стольного града Варшавы.
      Малеев присвистнул:
      - Далековато от нас! А я из Читы в прошлом году перевёлся.
      - Да вы располагайтесь поудобнее, Антон Сергеевич. Нам триста вёрст тащиться... И, извините за нескромный вопрос, у вас оружие с собой?.
      - Да. "Наган" в чемодане.
      - Достаньте, и носите с собой.
      - ????
      - Сейчас на дороге, конечно спокойнее, чем во времена "боксёров", но хунхузы шалят частенько. Так что с оружием оно спокойнее будет. - сказал поручик и продемонстрировал Антону бельгийский "браунинг", который до этого держал в кармане бриджей.
      - Так у вас же кобура на поясе... - удивился Антон.
      - А с двумя - спокойнее! - подмигнул Малеев.
      Некоторое время они ехали молча, пока Малеев, живость характера и любознательность которого, видимо, требовали выяснить о будущем начальнике как можно больше, не спросил:
      - И давно вы, Антон Сергеевич, в корпусе?
      Строев повернулся к нему от окна:
      - 4 месяца.
      - А где до этого служили?
      - В лейб-гвардии Волынском полку.
      - Что же вы это, из гвардии к нам?
      - Да, из гвардии.
      На лице Малеева явственно нарисовалось недоумение, как кто-то может из гвардейского полка, стоящего в самой европейской из губернских столиц империи, отправиться в здешнюю тьмутаракань.
      "Неужели дуэль?": - подумал поручик. - "Как бы так поаккуратнее вызнать..."
      В этот момент за окном раздались громкие крики, свист и гиканье. Строев захотел, было выглянуть, но поручик его остановил:
      - Смотреть смотрите, но высовываться не вздумайте. Подстрелить могут.
      - То есть?
      - Из озорства. Поезд останавливать на этом участке они не решаться, а вот выстрелить в неосторожного зеваку - вполне.
      - Да кто "они"?
      - Хунхузы, кто же ещё!
      Аккуратно выглянув в окно, Антон увидел десятка два всадников, скачущих галопом в некотором отдалении от поезда. Одежда их являла причудливейшую смесь нищеты и роскоши. Особенно Строева впечатлил один - в его костюме соседствовали цилиндр и алый шёлковый халат, из-за плеча выглядывали рукояти двух сабель, а у седла висели сразу три винтовки.
      - Но это всего лишь, какие то разбойники? А наши войска?
      - Антон Сергеевич, не будьте наивным. Здесь не Россия. Этот участок целых 2 роты и 2 сотни Корпуса охраняют. И это - на 300 верст. А "краснобородых" до тысячи сабель в банде может быть. На роту они, конечно, нападать не решатся - для них овчинка выделки не стоит, но на некоторых участках, бывает, и в 50 верстах от гарнизона поезда останавливают. Пассажиров до нитки обирают, а бывает, и в полон уводят. На деревни и города налёты устраивают.
      - Прямо Северо-Американский фронтир тут у вас!
      - Да, точно подмечено. Поэтому, в духе колонистов, советую вам обзавестись вторым кольтом! - и Малеев подмигнул Антону. Примерно через четверть часа хунхузам наскучило их занятие, и они, выстрелив пару раз в воздух, с гиканьем ускакали по одним им известным делам.
      "На ближайшие пару часов, ничего не предвидится". - сказал Малеев, - "они убедились, что поезд идёт под охраной, и эта банда на нас нападать не будет. С год назад один инициативный поручик, по такой вот бандочке из митральезы шарахнул, спрятав её в товарном вагоне. Так месяц ни один тать к этому участку не приближался."
      - А что же в постоянную практику это не ввели? - поинтересовался Строев.
      - Так нет у нас в штате митральез. А ту поручик Веселовский у местного мандарина на время позаимствовал.
      - Весело у вас тут. Точнее уже "у нас тут" - задумчиво сказал Строев.
      Малеев, вызвал проводника и, когда тот пришёл в купе, попросил чаю
      Поинтересовался у Антона:
      - Вам господин штабс-капитан, на европейский манер или здешней экзотикой побаловаться желаете.
      - А вы себе как попросили?
      - Я на местный манер чай пить пристрастился.
      - Ну, давайте и мне на местный. Только я ещё пока поручик, как и вы, Виктор Владимирович.
      - Вы какое, Антон Сергеевич, училище заканчивали? - аккуратно закинул ещё один крючок Малеев.
      - Александровское.
      - И не ниже, чем по второму разряду, я думаю?
      - По-первому.
      "Да уж, отличник-гвардеец. Ну, ничего, посмотрим, каков ты в деле..." - подумал Виктор.
      - Вот видите, так что волноваться не о чем. Утвердят вас, не сомневайтесь.
     
      На подносе, принесённом проводником, стояли две большие чашки без ручек, но с крышками из великолепного, до полупрозрачности, фарфора, большой глиняный чайник на специальной жаровенке и небольшое блюдо с каким-то печеньем. Приподняв крышечку на своей чашке, Строев вместо привычного чая увидел бледно-зелёную жидкость, в которой плавали какие-то веточки.
      - Что это?
      - Чай. Настоящий китайский чай. - Малеев вдохнул ароматный пар. - "Причём, чай очень хороший! Китайцы считают, что "чёрный" чай, к которому мы, европейцы привыкли, так же груб и лишен тонкости оттенков, как и наш взгляд на жизнь. Да вы попробуйте! Честное слово, не отравитесь." - и снова подмигнул Строеву.
      "Какой, вы, поручик Малеев, право, весельчак", - подумал Антон, но всё же отхлебнул из чашки. К его удивлению, напиток оказался весьма, на его вкус, приятным, ароматным и очень бодрящим.
      - Весьма оригинально, Виктор Владимирович.
      - А вы с печеньем попробуйте, Антон Сергеевич.
      Чуть позже Малеев объяснил Антону, как правильно подливать кипяток в чашки, и, что "одну" чашку можно пить в течение целого часа. Потом разговор переключился на Варшаву, Москву и Россию в целом.
      Когда поезд уже подходил к Куанчендзы, оба молодых офицера уже составили некоторое мнение друг о друге, и, если не сдружились, то уж обоюдную симпатию испытывали.
      "А он не сноб, хоть и гвардеец-отличник... Хотя, всё-таки интересно, что его сюда принесло?": - думал Малеев.
      "Весел, хитёр, хоть и прячет это под маской простака-балагура. Но смелости явно не лишён, да и в реалиях местных разбирается": - как бы в ответ думал Строев.
     
      Когда поезд прибыл в Куанчендзы, уже вечерело. Офицеры вышли на пыльную привокзальную площадь. К ним немедленно подбежал рикша и залопотал на ломаном русском:
      - Офицела, оицела садисЯ. Недолого, садисЯ.
      Антон с некоторым изумлением пытался понять, чего же от него хочет этот туземец.
      - Не советую, ваше благородие, - со смешком сказал Малеев, - если только на экзотику вы не падки. Тут до казарм идти то 5 минут, - и, повернувшись к рикше повелительно сказал что-то вроде "Фоу. Вомэ ти", а дальше Антон не расслышал.
      - А где это вы, Виктор Владимирович китайской грамоте выучились? - поинтересовался Строев у Малеева.
      - Так грамоту я и не знаю. Так, пару дюжин обиходных фраз выучил. Ну, и вывески могу прочитать. Говорят, в Харбин преподавателя из "певческих" прислали, но пока никто из наших офицеров до него доехать так и не сподобился.
      Казармы показались Строеву, как бы это сказать, крупноватыми для такого захолустья, о чём он и сказал Малееву.
      - Не такое уж и захолустье наш Куанчендзы! - ответил тот.
      - На самой станции народишку, конечно, не много, но в Гунджулине соседнем тысяч двести живёт.
      - Сколько?!! Здесь?
      - Привыкайте Антон Сергеевич, это - Китай. Тут деревушки есть - с виду какая-нибудь наша среднерусская Нищебродовка, а 50 тыщ населения. Бедно тут очень, потому на воробьёв с мышами охотятся.
      - Как это?
      - А так. В хорошей местной харчевне вам 7 видов мяса предложат, включая собачатину и кошатину. - и, глядя на перекосившегося Строева, Виктор хитро подмигнул.
      - Хотя собачатину рекомендую. Вкусно готовят, куда там крольчатине. Хотя в первое время советую столоваться в собрании. Пока не попривыкните.
      "Разыгрывает приезжего недотёпу", - подумал Строев.
      "Начальника отряда, его высокоблагородия господина подполковника Рослейна, на месте уже нет, так что, давайте я вас к командиру роты - штабс-ротмистру Кульчину отведу. На сегодня он вас на постой определит."
      Кульчина они нашли в офицерском собрании. Высокий, чуть сутуловатый ротмистр с каким-то блёклым, будто выцветшим лицом, пристально оглядел молодцеватого Строева и, представившись в ответ, предложил тому присесть. Подозвав, скучавшего в углу почти пустого зала, вестового, ротмистр сказал:
      - Голубчик, кликни-ка фельдфебеля Неробу, да помоги господину поручику багаж принести.
      - Что вы, Алексей Митрофанович, у меня и багажа то никакого и нет, - встрял Антон
      - А вот это вы зря, с магазинами тут плохо, не то, что в Варшаве.
      ...Переночевал Антон в "гостевой" комнате, тут же в офицерском собрании. А утром, позавтракав чаем из горячего с ночи самовара, отправился знакомиться со своим новым командиром.
      ....
      Как оказалось, Строеву предстояло в ближайшем будущем занять место не заместителя, а командира роты, поскольку штабс-ротмистр Кульчин, подорвавший своё здоровье службой в Туркестане, действительно подал прошение об отставке.
      Как сказал Антону подполковник Рослейн:
      - Пока побудете вне вакансий, а там, глядишь, и чин ваш подоспеет, и Алексея Митрофановича прошение удовлетворят. Так что, Антон Сергеевич, придётся вам побыть "мальчиком за всё", - и подполковник, улыбнувшись, подмигнул Строеву.
      25 марта 1902 года Антон выехал на первое самостоятельное боевое задание. Ему, вместе с полуротой солдат предстояло совершить поход в направлении на Бухай, провести рекогносцировку, и определить возможные направления подхода хунхузов к железной дороге. Помотавшись по степи почти 3 дня и исписав два блокнота, Антон вернулся в расположение отряда. Во время доклада командиру отряда Строев спросил подполковника:
      - Сергей Вильямович, а нет ли у нас возможностей перехватывать разбойников заранее? Местность на вверенном нам участке такая, что противник практически беспрепятственно может выйти, где ему вздумается, а посты его заметят меньше чем в версте от полотна.
      - Господин поручик, зона нашей юрисдикции - 15 верст от дороги, далее - китайская территория, на коей мы не властны. А выходку поручика Помасского с митральезой мы повторить не можем, так как не знаем где и когда "краснобородые" нагрянут. Так что, Антон Сергеевич, усердие ваше я понимаю, но действовать нам в рамках служебных полномочий надо.
      Разговор запал Строеву в душу, и, когда через пару дней он отправился сопровождать колонну строительных рабочих, то поделился своими мыслями с Малеевым, так же отряженным с двумя десятками кавалеристов в сопровождение строителей.
      - Виктор Владимирович, что же такое получается, мы - солдаты одной из мировых империй с какими то разбойниками совладать не можем. Реагируем уже после нападения, превентивно ударить не можем. Если б мы так в Чечне воевали, по сию пору на Кавказе возились бы.
      - Антон Сергеевич, а что же нам делать. Есть договорённости Великих держав, есть генералы местные. Дипломатами нам с вами быть приходится.
      - А если логово этих "хунхузов" найти, да и поприжать их. Всё нам передышка.
      - Так логова то у них далеко за пределами полосы отчуждения располагаются.
      - Виктор Владимирович, а если их "на живца" выманить?
      - На какого ещё "живца"?
      - Поезд с ценным грузом, к примеру.
      - Ставить под угрозу движение на дороге нам никто не позволит, Антон Сергеевич.
      - Ну, а если караван торговый или со снабжением?
      - А где мы этот караван возьмём?
      - Виктор Владимирович, вы же сами говорили, что у вас знакомцы среди купцов местных имеются... Может и уговорите кого.
      - Антон Сергеевич, Антон Сергеевич... Купчишкам то какой с этого интерес?
      - Как какой? А они что, от "краснобородых" не страдают? Давайте вечерком, по возвращении, обдумаем всё хорошенько.
      - А вы авантюрист, Антон Сергеевич, - сказал Малеев с улыбкой, - "но мне это нравиться! Кстати, в Харбине в оружейную лавку завезли партию новых пистолетов, в том числе и замечательное творение братьев Маузер - пистолет-карабин образца 96-го года. Я бы на вашем месте таким обзавёлся, а то всё с "наганом" ходите. А у "маузера" прицельный бой саженей на 200, сам проверял".
      И, хитро улыбнувшись, Малеев откинул потник и продемонстрировал Антону большую деревянную кабуру.
      - Позвольте взглянуть, Виктор Владимирович?
      - Извольте, Антон Сергеевич. - ответил Малеев - "И ещё, господин поручик, может на "ты" перейдём?"
      - Не возражаю, Виктор Владимирович, - сказал Строев, вертя в руках воронёное изделие заводов братьев Маузер.
      - Антон, там предохранитель, сзади. Давай покажу.
      Офицеры приотстали от колонны, и Малеев продемонстрировал Антону, как заряжать пистолет, как пользоваться предохранителем и пристёгивать к пистолету кобуру-приклад.
      Криком предупредив солдат, Малеев пару раз выстрелил в валун, валявшийся в паре десятков саженей от дороги. От валуна полетела каменная крошка.
      - На 25 саженях восемь дюймовых досок пробивает. Попробуй. - Сказал Малеев и протянул Строеву пистолет. Антон отсоединил приклад, и, вскинув пистолет, быстро выпустил три пули в тот же валун.
      - Хорош пистолет, ничего не скажешь. Но громоздкий, с собой не поносишь.
      - Так в цивилизованных местах я "браунинг" ношу. Да ты видел. В поезде.
      - А не чересчур?
      - По мне, так в самый раз! - рассмеялся Виктор. - "Ладно, Антон, давай колонну догонять".
     
      Глава 3
     
      "Сцена быта - супруга секретаря миссии в Пекине г-жа Поппе и супруга полковника Воронова свободно беседуют со своей кухаркой - по-китайски (где, в какй сказочной стране европейская белая 'миссус' еще унизит себя вообще тем, что заметит туземца-боя?) Русско-Китайский банк - вместе работают за соседними столами Садовников и Цин Ланфан - оба письмоводители...
      Русско-китайское училище в Тяньдзине - во главе училища директор китаец, китаец также инспектор и часть учителей...
      Учитель Любомудров:"У нас был один ученик, Лиу Шичжень, который до того почитал великого князя Ярослава Мудрого, что попросил окрестить его Ярославом Ивановичем..." Учитель Лиу Шиминь:" Все наши ученики мечтают о поездке в Россию... А перед Петром Великим просто благоговеют!"
      Вот этим-то учителям и мальчишкам ихетуани и отрубали руки, чтобы не смели писать по-русски..."
           "История Жёлтороссии. Пособие для внекласного чтения для 4-го класса гимназии" В.Белоусов, Изд. МинОбраз, С-Пб. 1923.
     
      Неделю спустя Малеев, загадочно улыбаясь, пригласил Антона в местную харчевню, почитавшуюся лучшим "не европейским" заведением в городе. "Пора тебе, господин поручик, уже переводить экзотику в разряд обыденности" - отшутился Виктор, на вопрос Строева о причине приглашения. Войдя в помещение харчевни, больше похожей внутри на сказочный дворец, господа офицеры в сопровождении некоего важного господина носившего умопомрачительной яркости лиловый шёлковый халат, поднялись по изящной лестнице на второй этаж, где были препровождены в комнату, декорированную алым шёлком. За большим круглым столом, уставленном разнообразнейшими блюдами, блюдцами, блюдечками и чашками, Строева и Малеева ждали три китайца: два представительных, богато одетых - скорее всего купцы, и один одетый попроще - как выяснилось чуть позже - переводчик. Господин в красном халате что-то сказал по-китайски и слегка поклонился. Малеев склонил голову и сказал в ответ: "Ни хао Ван Чжи Ся сяньшен". Китаец расплылся в улыбке и быстро произнёс какую-то фразу по-китайски, и сделал широкий приглашающий жест рукой.
      Переводчик в углу заговорил:
      - Господина Ван Чжи Ся оченя приятна луския офицела говолить китайска. Он плиглашает офицела лазделить с ним скломная угожения.
      Следующий час Строев запомнил как какую-то гастрономическую феерию - Малеев предлагал ему попробовать то одно, то другое блюдо, вежливо улыбался гостеприимным хозяевам, но ни слова не сказал Антону, зачем они пришли в этот храм кулинарии.
      Когда на столе почему-то оказались тарелки с супом, а живот Антона готовился лопнуть, господин Ван Чжи Ся наполнил, стоящую перед ним чашечку вином и, пригубив, произнёс что-то по-китайски.
      - Господина Ван Чжи Ся полагает чито пола говолить о дела. - ожил переводчик.
      - Да, пожалуй, пора. - ответил Виктор.
      - Нам кажется, что хунхузы докучают вам ничуть не меньше, чем нам. И мы, кажется, нашли путь решения этой проблемы. - продолжил Малеев.
      - Господина Ван Чжи Ся, изумлён! Вы собилаетесь сделать то, что не удавалось ни одному властителю Поднебесной!
      - Ну, повывести всех разбойников Китая - это задача для героев легенд. Наша же задача несколько скромнее - сделать, так, что бы они поискали добычи где-нибудь в другом месте, в соседней провинции, например.
      - Побить всех лазбойников - задача воистину для гелоя лавного Небу. Мы же, как сыкаломные люди заботимся о своей земле. Кокие ваши пледложения?
      - Мы хотим выманить "краснобородых", как говорят у нас, "на живца". Но нам потребуется ваша помощь, господа.
      Тут в разговор вступил второй купец.
      - Господина Чжу Лян, хочет зынать, чема помочь халаблыя лусския офицела.
      - Извините моё невежество, но я не знаю, чем занимается уважаемый Чжу Лян. - ответил Малеев.
      Переводчик, последовательно поклонившись Чжу Ляну и Малееву, сообщил, что глубокоуважаемый господин Чжу Лян является крупным купцом аж из самого Даляня и занимается торговлей не только по дорогам и рекам, но и владеет флотилией морских судов. И вообще, он - человек невероятно уважаемый во всех землях к северу от Жёлтой реки.
      Малеев кивком головы поприветствовал столь важного господина и продолжил:
      - Мы собираемся использовать торговые караваны как приманку для "краснобородых". Часть караванов будет охраняться кавалерийскими отрядами, следующими параллельно, часть же будет везти спрятавшихся солдат. Я думаю, получив несколько раз серьёзный отпор, разбойники предпочтут поискать удачи в других местах.
      Лицо внимательно слушавшего перевод Чжу Ляна, осветила улыбка, и он что-то быстро заговорил, обращаясь к Ван Чжи Ся.
      - Господина Чжу Лян думает эта естя очень холоший мысля. Он пледлагает купитя немного солдатския шапка.
      - Это ещё зачем? - в слух изумился Строев. За что был награждён укоризненным взглядом Малеева.
      - Господина Чжу Лян думает немного влемя после одеватя солдатския шапка на клаванщик. Путать мысля хунхуз.
      - Да, идея интересная. - Малеев, на секунду задумался. - "А теперь поговорим о расценках".
      Антон чуть не поперхнулся чаем. Дотянувшись под столом до ноги Малеева, он легонько пнул товарища.
      Ван Чжи Ся в это же время пристально разглядывал лицо поручика, словно увидел того впервые.
      Малеев же, как ни в чём ни бывало продолжил:
      - Я понимаю, подобные вопросы требуют долгого обдумывания, поэтому мы с господином штаб-ротмистром оставим вас... И, я надеюсь на скорую встречу, во время которой мы придём к полному взаимопониманию.
      Ещё раз вежливо раскланявшись с гостеприимными хозяевами, офицеры спустились на первый этаж и вышли из "Дворца Яшмовой рыбы".
      - Ты с ума сошёл, Виктор! Какие деньги? - накинулся Антон на Малеева.
      - Видишь ли, Антон, как я выяснил, купчишки местные несут большие убытки от разбойников, слетевшихся к железной дороге почитай со всей Манчжурии. И потом, караванной охране в Китае испокон веку платят и платят хорошо. Так зачем же нам нарушать тысячелетнюю традицию? - и Малеев хитро подмигнул Антону.
      - Но, ведь мы же и так должны их охранять и бороться с разбойниками!
      - Охранять мы должны Китайско-Восточную железную дорогу и собственность подданных империи, а никак не купчишек китайских. И, потом, как ты думаешь уговорить господина подполковника на нашу эскападу?
      - Но мздоимцами...
      - Э нет, это не мзда преступная будет, а вознаграждение за помощь...
      Однако Антон остался при своём мнении.
      Спустя три дня купцы пригласили наших героев на ужин ещё раз. Поздоровавшись значительно более тепло, нежели в первый раз, участники "антихунхузской концессии", как называл про себя собравшихся Антон, приступили к трапезе. Но не прошло и получаса, как за входными занавесями послышались голоса и в комнату вошли ещё три китайца. Возглавлял процессию молодой, лет 25 китаец с надменным лицом и властными жестами. На голове у незнакомца была шапка в виде перевёрнутого конуса, увенчанная крупной жемчужиной. В левой руке вошедший держал прямой меч в роскошных ножнах. Двое остальных явно были слугами незнакомца.
      Вскочивший Ван Чжи Ся поклонился вошедшему в пояс, а переводчик упал на колени. Русские офицеры были несколько удивлены подобному поведению, невозмутимого и вальяжного купца. Похоже, к ним в гости заглянула какая-то очень важная птица.
      Вошедший китаец сделал властное движение рукой и Ван Чжи Ся, выпрямившись, заговорил. Переводчик, не поднимаясь с колен, начал переводить:
      - Господина Ван Чжи Ся хочета пледставить господама офицела генелала Чжу Вэй, помошника начальника алмии пловинции.
      Офицеры, встав, поприветствовали туземного генерала "кавалергардскими" кивками и щёлканьем каблуков. Чжу Вэй опустился в возникшее будто из воздуха кресло и движением руки предложил русским сесть. После чего обвёл присутствующих взглядом и заговорил.
      - Велики господин Чжу Вэй говолит, чито больба с лазбойниками быть дело доблое. Но если ему сытанет знать о больба за пледелам лусскоя земля, он будета недовольна.
      Малеев под столом толкнул Строева и слегка кивнул ему.
      Переводчик между тем продолжал:
      - Велики господин Чжу Вэй тоже говолить, чито луския офицела должна пеледавать хунхуз для китайский суд.
      После чего генерал встал, и, ни сказав более ничего, вышел из комнаты. Все присутствующие облегчённо выдохнули. Ван Чжи Ся несколько торопливо, как показалось Антону, налил в чашечку сливового вина и, затаив дыхание, залпом выпил.
      К некоторому своему удивлению, Антон заметил, что второго купца встреча с важным генералом нисколько не взволновала. Господин Чжи Лян с невозмутимым лицом сидел за столом и, казалось, целиком был поглощён смакованием какого-то замысловатого кушанья. Почувствовав, что русский офицер пристально смотрит на него, купец посмотрел Антону в глаза и улыбнулся. После чего произнёс какую-то фразу.
      Переводчик незамедлительно перевёл:
      - Тепель, господа офицелы, наше общее дело одоблено и властями. Мы с господина Ван Чжи Ся лешили, что за охлану ваши солдата получат обычную плату. Конечна челез вас. Те, кто будут ездитя в ловушка-калавана - тоже. Когда вы собираетеся начинать?
      Малеев широко улыбнулся и, подойдя к столу, тоже налил себе вина.
      - Я думаю, через неделю начнём.
      ...На следующий день "концессионеры" отправились к командиру отряда подполковнику Рослейну.
      - Сергей Вильямович", - начал, поздоровавшись, Малеев, - "нам с поручиком Строевым пришла в голову идея, как приструнить местных разбойников, и, заодно, обезапасить наш участок дороги от нападений.
      - Вот как, Виктор Владимирович", - подполковник отхлебнул чая из стакана, - "И в чём же ваша гениальная идея заключается?
      - Поскольку разбойники в нашей зоне ответственности стараются не задерживаться, мы с пору... извините, штабс-ротмистром Строевым решили подманить их на что-нибудь вкусное. Торговый караван, например.
      - Но где же мы возьмём этот караван?
      - Не караван, а караваны, Сергей Вильямович.
      - Тем более!
      - Мы взяли на себя смелость договориться с местными купеческими старшинами, и они согласились.
      - Вот как! И на что же они согласились?
      - Они согласились выделить нам некоторое количество повозок и вьючных животных для организации ложных караванов-ловушек, и дали своё согласие на изменение маршрутов настоящих караванов. И даже более, господин подполковник - они готовы платить, если их караваны будут охраняться нашими солдатами".
      - Интересно, интересно...
      - Да, по половинной таксе.
      - Вот как!
      - Мы даже встретились с туземным генералом, и договорились о разграничении...
      - Виктор Владимирович, а вам не кажется, что ваш авантюризм несколько выходит за рамки? - прервал подполковник разошедшегося Малеева.
      - Ух, сейчас нам достанется на орехи. - подумал Антон.
      - Никак нет, ваше высокоблагородие! - отчеканил Виктор. "Русский поручик в самый раз для туземного генерала"!
      Рослейн расхохотался. Но потом посерьезнев, спросил:
      - Но вы собираетесь вступать в боевое столкновение с разбойниками. Кто будет отвечать за потери, поручик?
      Тут уже в разговор вступил Строев:
      - Ваше высокоблагородие, солдаты наши и так несут потери от нападений разбойников. И недели не проходит, чтобы кто-нибудь не был ранен. А тут мы получаем шанс обезопасить дорогу и поселения на длительное время. При тщательном планировании...
      - Я понял вас, господин штабс-ротмистр". - перебил Антона Рослейн, - "Все ваши планы отныне будете согласовывать со мной. И я в любой момент прекращу эту вашу эскападу, если буду сомневаться хоть на йоту. Ну а пока - с Богом, господа офицеры!
     
      ...
     
      Глава 4.
     
      В первый выход решили отправить два каравана: один - караван-ловушка, охраной которого руководил Строев, вёз 20 пограничников, другой вёз товары и сопровождался конвоем из тридцати кавалеристов под командой Малеева.
      Для довооружения своих солдат Антон выпросил в оружейке десять "Смит-вессонов", оружия хотя и устаревшего, но значительно повышавшего огневую мощь засадников накоротке. Хотя, как думал про себя Антон: "Митральеза была бы полезней"! Сам он, сняв для маскировки фуражку, и накинув поверх формы шёлковый халат, взял с собой два нагана и позаимствованный у Виктора "маузер".
      Караван должен был выйти из Гунджулина и, пройдя до Бухая, отправиться через Чанчунь в Гирин.
      Купцы, сообщили русским, что через своих агентов они распустили слухи о том, что караван повезёт в Гирин шёлк и всякие европейские диковинки и немного оружия... Оставалось надеяться, что "краснобородые" клюнут на приманку.
      Второй караван шёл в Чаньчунь и должен был встретиться с первым на полдороге между Бухаем и Гирином. Предполагалось, что сам вид русской кавалерии отпугнёт разбойников.
     
      ...
     
      Первые верст 10 Антон ездил вдоль длинного - тридцать повозок и около полусотни вьючных мулов, каравана. Ему казалось, что сейчас вот из-за одного из холмов должны выскочить визжащие орды разбойников. Наконец полог одной из повозок откинулся, и выглянувший оттуда унтер окликнул Антона:
      - Вы, вашбродь, не мельтешили бы зазря. А то лошадку притомите, да и сами замучаетесь. А татей мы всё одно не пропустим. А ежели издалека заметим, то всё одно, догонять их нам не на чем.
      Строев поравнялся с повозкой и спросил:
      - Кто таков?
      - Унтер-офицер Егор Мелихов, вашбродь!
      - А не боишься советы офицеру давать, Егор Мелихов?
      - Ежели офицер понимающий, то он и от совета унтера не откажется.
      - Верно. А что ещё присоветуешь?
      - Вы, вашбродь, леворверт один в кобуре на седло повесьте, и под хламидой доставать, ежели чо, незаметно удобно будет.
      Следующие три часа были для Антона наполнены пылью, протяжными криками возниц и погонщиков и неспешной беседой с Мелиховым.
      - Китаец-то, вашбродь он народец сильный, вы не смотрите, что тщедушные они. Упорны они, как чёрт. И работящ, ой, работящ! Уж на что наш крестьянин горбатится, но такого и у нас завсегда не увидишь!
      - Ну а как людей ты их как оцениваешь?
      - Дак всякие среди них есть. Вот маньчжурцы - все, как один, задаваки. Иной и голытьбы в рванине, а смотрит князем. Ну прям как кавказцы наши.
      - Ну, а воевать, они как, умеют?
      - Не, вашбродь. Вояки они не важные. Хотя любителей помахать кулаками хватает. Но в армии али полиции таких немного. А по праздничным дням они на помостах часто дерутся.
      - Как у нас стеношники, что ли?
      - Не, один на один. Как в циркусах чемпионаты. Но драчуны у них изрядные есть. Я, полгода тому, с одним сцепился. Так он, егоза такая, как подпрыгнул, от стенки ногой оттолкнулся и другой мне по уху съездил. Я аж обалдел. А потом мне зуб коренный вышиб, как и не было. Но заломал я его, легкий больно попался.
      Так, за неспешной беседой и ложились вёрсты под копыта и колёса каравана.
      Когда до Чанчуня оставалось вёрст десять один из ехавших впереди караванщиков крикнул и предостерегающе замахал рукой.
      - Кажись началось, вашбродь. - сказал Мелихов и скрылся за пологом повозки, и оттуда послышалось характерное клацанье затвора винтовки.
      Антон дал коню шенкеля и поскакал в голову каравана. Он уже почти поравнялся с головной повозкой, когда впереди на дороге показался одинокий всадник в красных одеждах. Сидевший на передней повозке купец взволновано что-то заговорил, обращаясь к Антону. Подъехавший переводчик начал переводить:
      - Господина офицела, это плоклятый Хун Мэй (Красные Брови, прозвище главаря шайки). Он налочно носит класные одежда и класит блови в класный цвет. Он говолита никого не боится. Свилеп и жесток. Обычно они пледлагают отдать им товал, а только потом нападают.
      - Поедем посмотрим, что это за Хун Мэй такой. - и Антон махнул рукой, отдавая команду своим приготовиться.
      Разбойник остановился, не доехав до каравана саженей сто. Когда Строев вместе с купцом и переводчиком проехали по направлению к нему примерно полдороги, он повелительно поднял руку и что-то прокричал.
      - Он пликазавать нам стоять. И говолит что долго говолит не будет.
      - Спроси, а что он будет делать если мы откажемся?
      Переводчик прокричал вопрос и разбойник, в котором Антон уже узнал всадника, виденного им во время путешествия по железной дороге, протянул руку за плечо и вытащил из-за спины зло блеснувший в лучах низкого солнца клинок. По этому сигналу на гребнях двух ближайших сопок появилось около сотни всадников.
      - Скажи ему, что товары наши он получит когда поцелует мне... ноги. - сказал Антон и незаметно расстегнул скрытую полой халата кобуру маузера.
      После того, как толмач выкрикнул перевод, разбойник пронзительно завизжал и махнул саблей в сторону каравана. Антон в тот же момент пришпорил коня и помчался в сторону главаря разбойников. Увидев, что начальник каравана скачет к нему, Хун Мэй решил показать свою смелость и, размахивая саблей, поехал навстречу рослому караванщику.
      Когда противников разделяло саженей 20, хунхуз привстал в стременах и занёс свой клинок. В этот момент Строев выхватил из под полы маузер и выстрелил два раза в коня разбойника. Ноги скакуна подкосились, он рухнул на землю и главарь хунхузов вылетел из седла. Антон спешился и подбежав к оглушённому противнику ударил того рукоятью пистолета по голове. До атакующих разбойников оставалось ещё саженей 200, и Строев, взвалив бесчувственное тело поперёк седла, поскакал в сторону каравана.
      "Только бы успеть"! - стучало в голове. - "Ну, зачем я вперёд сунулся, покрасоваться захотелось. Что бы потом в каком-нибудь модном салоне рассказывать, как самолично поймал неуловимого разбойника... Дурак!"
      Оглянувшись, Антон выстрелил из маузера в нагонявших хунхузов. Один из преследователей вылетел из седла. Когда до спасительных, как казалось Антону, повозок каравана оставалось буквально пару десятков саженей, те будто взорвались! Несколько слаженных залпов двух десятков мосинских винтовок, кое где поддержанный ружьями китайских караванщиков, серьёзно сократил число преследователей. Проскакав мимо первых трёх повозок, Строев осадил коня, и, сбросив тело Хун Мэя в повозку, открыл частую стрельбу из своего маузера. Из первой группы разбойников до повозок не доскакал никто...
      Остальные разбойники, ошеломлённые жестокой расправой и потерей командира, стали заворачивать коней. Антон, торопливо перезарядив маузер, уже собирался дать команду на преследование, но осознал, что несколько увлёкся. Преследовать конных разбойников, кроме него самого было некому.
      "Стратеги доморощенные, сами себя перехитрили", - подумал он.
      - Всем внимание! - скомандовал Строев. - Всем перезарядится и быть в готовности! Унтер-офицер Мелихов!
      - Я, вашбродь!
      - Возьми пяток солдат и проверь подранков! Не добивать, а вязать татей!
      - Слушаюсь, вашбродь!
      Взмахом руки подозвав толмача, Антон приказал ему передать караванщикам, чтобы те собрали повозки в круг, и выделили людей в для сбора трофеев. На первый взгляд число убитых и раненых разбойников было около трёх десятков. Понятно почему они так быстро отступили - в считанные минуты потерять около трети бойцов - это кто хочешь побежит. Примерно через полчаса Антон, сидя на одной из повозок разглядывал кучу трофеев, сваленных в центре импровизированного лагеря. Чуть поодаль, под охраной трёх пограничников толпился десяток пленных. Главаря их караванщики крестом привязали к той же повозке, на которой восседал "победоносный начальник". Соскочив с повозки, Строев подошёл к куче трофеев. Его внимание привлекла пара прямых клинков, выделявшихся своей богатой и в то же время функциональной отделкой. Наклонившись он вытащил мечи из кучи и обнажил один из них. Синяя полоса благородного клинка, покрытого какими то письменами, заворожила его.
      "Надо взять их с собой", - подумал Антон. Тут его внимание привлекли звуки у него за спиной. Держа в правой руке обнажённый клинок, поручик повернулся к пленникам. Причудливо и разнообразно одетые, кое-как перевязанные, покрытые пылью они являли собой зрелище весьма жалкое.
      "Что же с ними делать"? - подумал Антон.
      Внезапно один из пленников рухнул на колени и завывая пополз на коленях к нему, но был остановлен ударом приклада одного из охранников.
      - Эта гада плосит гелой севелный валвал не убивать их. Они готова пледстать суд, - подал из-за Антоновой спины толмач.
      - Мелихов!
      - Я, вашбродь!
      - Пусть кто-нибудь перевяжет этих... А то до города не довезём.
      Приказав погрузить трофеи и пленных в повозки, Антон направился к своему коню. Когда он проходил мимо телеги со связанным главарём разбойников, тот пристально посмотрел на него и пролаял что-то по-китайски.
      "Да уж, обидно всё сложилось для маньчжурского Робин Гуда". - подумал Антон и, повернувшись, спросил переводчика
      - Что этот сказал?
      - Эта сын собака сказал господина победил нечестно. В бое на клинках он плевлатил бы вас в начинка для цзяо-цзы.
      - Во что?
      - Эта такой кушанья - лубишь мясо и варишь его в тесто.
      - Грозиться каждый может.
      - Господина, Хун Мэй известная по всем северным пловинциям боец на меча. Это его меча вы заблали из куча.
      Разбойник прорычал ещё что-то.
      - Чем он ещё недоволен? - пошутил Строев.
      - Он говолит, что даже если у него голый лука плотив вас с клинок он победит.
      - Ну надо же какой храбрый!
      - Ваше благородие, а может рот ему заткнуть, а то, что он лается? - спросил один из пограничников.
      - Не надо. Ему и так не сладко - из князей да об оземь.
      Потратив на сборы ещё около получаса караван тронулся в путь. Хоть и казалось Антону, что разбойники всенепременно должны прийти на выручку своему главарю, но оставшийся до Чанчуня путь караван прошёл без каких бы то ни было происшествий.
      Сдав пленённых разбойников в городской ямэнь, пограничники с комфортом расположились на одном из постоялых дворов, благо с героев-хунхузоборцев хозяин этого самого двора деньги брать отказался. (Правда только после пары слов, что ему шепнул на ушко представитель Ван Чжи Ся, ехавший с караваном.) Строев распорядился послать гонца к Малееву, которому он в короткой записке сообщал о перепетиях их короткого путешествия.
      ...
      Утром во время завтрака вернувшийся гонец передал Антону записку гласившую следующее:
      "Поздравляю господин штабс-ротмистр! А вы - баловень судьбы! Рассчитываю встретиться с вами вскоре после полудня. Сами понимаете - дела.
      Ваш ВМ."
      "Как всегда, загадочнее пресловутого графа Монте-Кристо", - подумал, усмехнувшись, Антон.
      ...
      После обильного завтрака Строев с пограничниками предавались "томной неге", расположившись на веранде постоялого двора. Конечно, "штабс-поручик", как его иногда в шутку называл Малеев, не сидел за одним столом со своими солдатами. Его сотрапезниками были господин Лу Ся, хозяин постоялого двора, господин Ван Мин Ду - доверенное лицо и дальний родственник господина Ван Чжи Ся и переводчик Ли Мин. Неспешная беседа, осложненная к тому же необходимостью перевода, вращалась вокруг вчерашнего сражения и перспектив борьбы с разбойниками.
      - Господина Ван Мин Ду говолит вы - вели себя подобно гелою великих книг плошлого. Ваша хлаблость подобна доблодетелям молодцов с голы Ляньшаньбо! - переводил Ли Мин.
      В этот момент ворота, ведущие во внутренний двор постоялого двора, распахнулись, и сидящие на веранде увидели коренастого китайца средних лет, уверено вошедшего во двор. Идущие за ним два молодых китайца несли с собой связку... копий.
      Китайцы, составлявшие компанию Строеву, возбужденно загомонили, а хозяин таверны выскочил из-за стола и торопливо пошёл навстречу вновь прибывшему.
      - Кто это? - спросил Антон у переводчика.
      - Это - непобедимый наставника Лян Чжэн Лян, сталшина калаванных охланников уезда и глава мэнь, думая один лучший в пловинция.
      - Интересно, а что ему надо?
      Именно в этот момент старшина караванщиков, не обращая внимания на что-то быстро говорившего ему содержателя гостиницы, остановился напротив Строева и, повернувшись к нему, громко заговорил хорошо поставленным голосом, явно обращаясь именно к русскому офицеру.
      - Ли Мин, переводи! - уголком рта прошипел Строев, внимательно разглядывая Лян Чжэн Ляна. Старшина был высок для китайца - вершков 10, если не 11, и очень крепко сложен. Речь свою он сопровождал жестами, поразившими Антона своей отточенностью. Похоже двигались танцоры ЕИВ балетной труппы, выступление которой Строев видел в Варшаве.
      - Почтенная Лян Чжэн Лян говолит он узнала луские офицела побила Хун Мэй. Эта холошо. Но он говолит луская теперя охланять калавана не говолить с ним. Эта - плоха. Его мэнь не слабый, а если луска думать что слабая, он вызывае луска начальника на бой. Если луска начальника побила Хун Мэй ему должна не стлашно быть.
      То ли восхваления собеседников сыграли свою роль, то ли воспоминания о том, что он - "вторая шпага" училища, а может, это был не выветрившийся юношеский романтизм, но Антон, отхлебнув глоток чая, встал из-за стола.
      - А что? Дуэль так дуэль! Каковы правила?
      Мелихов, до того момента обсуждавший вполголоса происходящее со своими соседями-пограничниками крикнул:
      - Вашбродь! Господин поручик, да что вы право на нехристя завелись. Пущай поговорит, а то и мы с ребятами можем ему дорогу до дому показать. Робя пошли!
      Пограничники, все как один мужики дюжие и не слабосильные, гомоня, полезли из-за стола. Антон несколько опешил от такой заботы о своём командирском здоровье и потому не успел даже слова сказать, как Мелихов и ещё два старослужащих, перекинувшись через невысокие перильца веранды, подошли к невозмутимо стоящему китайцу. Егор сграбастал рукав темно-синего шёлкового халата и, явно намеревался препроводить докучливого "китаёзу" к выходу. На глазах у Антона, китаец, не меняясь в лице, как-то по особенному дернул плечом, одновременно шагнув вперёд. Мелихов, что был на пару-тройку вершков выше и на пуд тяжелее, птицей ВЗМЫЛ в воздух и грохнулся на мощёный двор позади караванного старшины, а один из солдат, тоже далеко не карлик, пролетев спиной вперёд примерно сажень, сломал собой перила и своротил один из столов. Китаец, не обращая никакого внимания на третьего пограничника, сделал Антону приглашающий жест.
      За воротами раздались крики и множественный конский топот и, спустя пару мнгновений, на двор вошёл их благородие поручик Малеев, собственной персоной. Мгновенно оценив мизансцену, он потянулся к кобуре с наганом.
      - Виктор, не надо! Это дело чести! Ребята сами погорячились... - крикнул Антон.
      - Надеюсь ты понимаешь, что делаешь? - ответил Малеев - Мне лично кажется что это не тот случай, когда героизм - это единственный выход.
      Антон, расстегнув и сняв мундир, спустился на плиты двора.
      - Ли Мин, так каковы правила поединка?
      Переводчик, поясно поклонившись, что-то спросил у нарушителя спокойствия.
      - Господина Лян Чжэ Лян сказала, он будет бой своим цян... палка острый.
      - Да, его копьё трудно не заметить.
      - Господина офицела может выблать любое олужия.
      - Револьвер?
      - Вы господина можете, но люди думать вы телять лицо!
      - Поединок, до раны или до смерти.
      - До лана, но вы должны писать бумага не возлажаете.
      - Что? Не понял?
      Переводчик сказал короткую фразу по-китайски. Услышав её Малеев нахмурился и покачал головой.
      Один из пришедших с Лян Чжэ Ляном помощников вышел вперёд и, вытащив из-за отворота халата какой-то свиток, протянул его Ли Мину. Тот почтительно развернул его перед Антоном.
      - Сидеся писано вы не иметь плетензий если лана или смерть. Господина Лян Чжэ Лян уже писать тут.
      - Хорошо! - не смотря на бодрый тон, Антону стало не по себе. "Вот это влип, романтик..." - подумалось ему. "Но делать нечего, прикусим, пожалуй, пулю!"
      Подошедший к нему Ван Мин Ду с уважительным поклоном протянул офицеру письменный прибор. Машинально взяв в руку кисть, Антон совершенно некстати подумал: "Некрасивая подпись выйдет". Кое как поставив закорючку тушью в указанном Ли Мином месте, он молча взял лежавшую на стуле шашку и спустился на двор.
      Спустя минуту они уже стояли разделённые несколькими саженями и всей жизнью: молодой русский офицер, высокий, статный и, как он надеялся, сильный, и пятидесятилетний наставник школы "Искренности", нашагавший по дорогам Поднебесной бессчётные тысячи ли. Бриджи и белая сорочка Строева контрастировали с темно-синим, почти чёрным, халатом Ляна. Один сжимал рукоять драгунской шашки образца 1881 года, другой - древко саженного копья, заботливо поданного ему помощником. "Эх, давно я шашку не точил", - промелькнуло в голове у Антона.
      Китаец, отставив зажатое в правой руке копье в сторону, низко поклонился своему противнику и взял копьё на изготовку. Строев в ответ отсалютовал и встал в стойку.
      Тяжёлая, вязкая тишина повисла над двориком. Резко и громко выдохнув, Лян приставным шагом, нет, скорее прыжком, метнулся вперёд, сократив расстояние на целую сажень и стремительно послал копьё в лицо противника. Строев парировал в третью позицию и попытался контратаковать в кварту. Однако противник, вместо отдергивания оружия, просто толкнул Антона древком, чуть не смяв его защиту. Строева потрясло, с какой силой этот китаец его толкнул. Отпихнув древко копья чуть в сторону, поручик скользнул вперёд - в "мёртвую зону" и попытался атаковать двумя горизонтальными ударами на уровне плеча и бедра. Китаец просто "спрятался" за вертикально поставленное копьё и, неожиданно сильно пнул Антона в бедро. Сбитый с ног, офицер покатился по земле. Гортанно выкрикнув, мастер (теперь это было понятно даже самому неискушенному наблюдателю), крутанул, перехватывая, копьё вокруг кисти, и попытался поразить противника уколом сверху. Каким то чудом Строев ухитрился отвести древко копья в сторону и наконечник звякнул о камень в паре вершков от его плеча, оставив на плите двора здоровенную выщербину. Антон отскочил на пяток шагов назад и занял выжидательную позицию. Противники замерли напротив друг друга. Антон заметил озабоченный взгляд, который его противник бросил на те места, где Златоустовский клинок врубился в древко его оружия.
      - Сокращай дистанцию, руби его. - доносились подсказки со стороны ворот, где толпились прибывшие с Малеевым пограничники.
      Новый шаг-прыжок китайца. На этот раз он целился в колено выставленной вперёд ноги Строева. С трудом увернувшись от атаки, Антон ринулся вперёд, нанося короткие удары справа-слева... Лян обошёл его по большой дуге и, подтянув к себе копьё, совершенно неожиданно атаковал Антона тупым концом копья в голову. Пригнувшись, Строев выиграл ещё десяток вершков дистанции и рубанул, целясь противнику в ногу. Отскочив куда-то в сторону, караванщик замер, стоя на одной ноге, а затем обрушил на противника град хлёстких ударов древком. С трудом парируя, Антон, тем не менее, вершок за вершком сближался с китайцем. Вдруг Лян сделал какое-то хитрое воронкообразное движение копьём и шашка, как живая вырвавшись из руки Антона, улетела в дальний угол двора. Звон клинка по плитам показался Строеву похоронным набатом. В отчаянии он схватился за древко копья и, что есть силы, рванул его на себя. Раздался хруст дерева. Одновременно Антон краем глаза заметил что-то мелькнувшее в воздухе, инстинктивно дёрнул головой и локоть китайца, вместо того, что бы вышибить из него дух, только смазал его по уху. От удара Антона развернуло... Словно по наитию Строев толчком прижал Ляна к створке распахнутых ворот и последним усилием ударил правой, с зажатым в нем обломком копья. Потом Антон сам не мог понять, что же заставило его поступить именно так... Вместо того, чтобы вогнать иззубрившийся кусок метала в грудь или голову китайца, Строев глубоко, пальца на три, вогнал своё импровизированное оружие в полотно ворот. Мимолётный взгляд глаза в глаза... И оттолкнувшись левой рукой, всё ещё сжимавшей ткань халата, Антон повернулся и на подгибающихся ногах пошёл под ликующие крики пограничников к веранде. Уже почти поднявшись на веранду он остановился, и, повернувшись, молча поклонился Лян Чжэ Ляну. В этот момент к нему подбежал радостно улыбающийся Малеев и заключил его в объятья.
      - Ну, ты и силён, ваше благородие! Показал этому... как русские дерутся! Вихрь! Смерч! И "Девятый вал" в придачу!
      - Витя, - устало проговорил Строев, - сходи, пригласи глубокоуважаемого господина Ляна, за наш стол...
      - Да, сейчас! Что? На кой он тебе за столом сдался?
      Покрепче прижав к себе Малеева, Антон прошептал тому на ухо:
      - Потому, что мне просто повезло. Воспринимай он меня хоть на йоту серьёзней - убил бы, и не поморщился...
      Антон поднялся на веранду, где и был почтительнейше встречен купцами. Было послано за горячей водой и полотенцами, а господин Ван Мин Ду даже предложил Строеву воспользоваться услугами своего массажиста, дабы восстановить силы. Антон невпопад благодарил, а сам неотрывно следил за тем, как Виктор пытается что-то втолковать так и стоящему у ворот Ляну. Наконец поручику, видимо, удалось преодолеть языковый барьер, потому что китаец кивнул, и двинулся по направлению к веранде. Когда старшина Лян остановился у ступеней, ведших на веранду, все присутствующие за столом разом замолчали, а Антон, сделав знак Ли Мину, попросил глубокоуважаемого противника не держать зла в сердце, и, в знак примирения, разделить с ним - офицером русской армии, стол. В ответ Лян произнёс речь, в которой сообщил, что ему было отрадно сражаться с таким храбрым и умелым соперником, посетовал, что не часто можно встретить у "иноземных варваров" подобное благородство поступков и искренность помыслов, а также выразил надежду, что победитель не будет настаивать на немедленном закрытии его, Ляна, школы.
      - О чём это он? - спросил Антон у Ли Мина.
      - У у-цзя - воинов плинята выяснять вбоя чия школа лутсе. Победителя остается голодб а плохо иглать обычна уходить.
      - Ты что? Скажи ему я и в мыслях не имел изгонять его из города! У нас поединок - дело личное.
      Лян Чжэ Лян очень пристально посмотрел в лицо Антону, и сказал что-то по-китайски. Строев уловил только "лусикэ", что, как он знал значит "русский".
      - Учителя Лян плиглашает луский офицела посетитя его шикола. Не сегодня - заватла. Она сказала чито он хотеля говолитя офицела один-один.
      ....
     
      Глава 5
     
      Триумфаторами возвращались наши герои в родной Куанчэнцзы. Ещё бы: банду разгромили, злыдня главного местным властям сдали, да и авторитет русского офицера среди туземцев как подняли! Кстати, как выяснилось, прошедший день принёс Антону и новое имя, что выяснилось буквально через пару дней. На местном рынке. Когда Ли Мин, во время бурной торговли закричал на торговца, тыча пальцем в русского офицера, Антон разобрал многократно повторявшееся словосочитание: "ДуАнь Мяо Хунмэй Шенлицзя". В ответ на эти выкрики продавец - дородный и важный китайский купчина, семеня, подбежал к Строеву и стал низко кланяться, а товар (поручик решил купить замечательный фарфор в подарок родителям) был куплен по удивительно низкой цене. Слегка заинтригованный, но уже начавший догадываться, Антон спросил у толмача, что же тот такого сказал.
      - Плавда сказала. Не холошо отказывать господина офицела котолая естя сама Колоткая копья победителя Хун Мэй и длуга Лян Чжэ Лян...
      Встреча с командиром была несколько менее тёплой. Подполковник Рослейн довольно сухо поприветствовал наших героев и предложил садится.
      - Ну что же господа офицеры, успех ваша миссия имела, но Антон Сергеевич! Виктор Владимирович! Я же просил в точности согласовывать ваши планы со мной. Поручик Малеев! - внезапно громко скомандовал Рослейн.
      - Я, ваше высокоблагородие!
      - На сколько ваш отряд вышел за пределы полосы отчуждения?
      - 17 верст, господин подполковник!
      - То есть вы понимаете, что нарушили сразу несколько пунктов Русско-китайского договора?
      - Никак нет, господин подполковник!
      - Хорошо то пони... то есть что значит "никак нет"!
      - Понимаю! не нарушил!
      - Ничего не понимаю... Выражайтесь яснее поручик!
      - Я говорил вожаку каравана, что мы, похоже, удаляемся от нашей территории, но эта бестия нерусская только лопотала что-то по-своему, по-бусурмански, а караван не заворачивала. Что же мне, каждого осла лично на путь правильный вертать?
      Поняв, что Малеев виртуозно перешёл сразу в режимы "Ваньку валяю" и "Ты начальник, я - дурак", Рослейн про себя облегчённо вздохнул, и переключился на Строева.
      - Ну а вы, господин штабс-ротмистр?
      - Пока поручик, господин подполковник.
      - Со вчерашнего дня - штабс-ротмистр... Геройствуете где попало? Единолично города штурмом брать, я надеюсь, не собираетесь? В нашей службе Георгиев не дают, да-с.
      - Военная необходимость, ваше высокоблагородие.
      - Да будет вам тянутся-то Антон Сергеевич. А что это за дуэль? Мне как пересказали, так захотелось у художника какого картину заказать и здесь, в присутствии, повесить. Эпическая картины бы получилась: "Поручик российский копьём поражающий Дракона Восточного моря". Как вам?
      Антон почувствовал, что щёки стремительно пунцовеют.
      - Господин подполковник, а вы бы стали меня уважать, зная что я от дуэли отказался?
      - Так то дуэль... А я наслышан про этого Ляна... В первом году он в Циндао пятерых немецких матросов побил... И знаете чем? Корзинкой с рисовыми колобками! Немцы потом в госпитале с неделю провалялись!
      - Прошу считать происшедшее дуэлью, господин подполковник! Ну не мог я отказатся, не мог!
      - Что, небось Виктор Владимирович вом про "потерю лица" наплёл?
      - Нет, поручик Малеев тут не причём, но про то как плохо воспринимаю потерю лица местные жители мне действительно рассказали.
      - Так, отставим на минуту лирику, господа. Посмотрим чем была ваша эскапада для службы. Банду вы если и не разгромили, то потрепали изрядно - это первое. Единоборец наш, Антон Сергеевич, авторитет офицеров службы поднял среди туземцев преизрядно - это два. Чем ещё порадуете?
      - Связь с местным купечеством укрепили - это три! - ответил Строев. - Да ещё и приработок для отряда - это четыре. При этих словах Малеев несколько помрачнел...
      - А теперь слушайте МОЁ - Рослейн голосом выделил последнее слово, - решение. Вы, Антон Сергеевич, назначаетесь старшим в отряде за подобные операции. Тем более, что должность для вас пока не освободилась - тянут в столице с решением по отставке Кульчина. А Виктор Владимирович в меру своих скромных сил вам в этом помогать будет, НО... но не в ущерб своим прямым обязаностям старшего офицера сотни. Заодно и вы, Антон Сергеевич, я надеюсь, больше времени посвящать будете разведке, а то мотаться по степи в рассчёте на наш русский "авось" - это несколько самонадеяно и непрофессионально... Господа! Вы свободны!
      Строев с Малеевым были уже в дверях, когда раздался голос Рослейна:
      - Поручик Малеев, а когда купчишки плату за охрану обещали принести?...
     
      Покинув расположении Антон с Виктором вышли на главную улицу Куанченцзы.
      - Антон, ну что ты встрял с платой-то? - накинулся пору..., то есть штабс-ротмистра Малеев.
      - Так мы же для отряда лучше сделаем...
      - Держи карман шире! Только всё началось... Эх, может шанса такого больше и не будет - честно приварок какой заработать...
      - Так ты ради денег всё это затеял? - спросил Строев, вглядываясь в лицо друга.
      - Ты что? Не веришь мне? Антон, понимаешь, это был шанс и службу справить и денежку на старость заработать. Ну не всем же дано училища по первому разряду кончать и в 23 года штабсами становиться... - горячо заговорил Виктор. - А тут такой шанс был, китаёз прикормить...
      Некоторое время друзья шли молча, не глядя на друг друга. Наконец Антон нарушил молчание:
      - Витя, а сказать мне всё сразу сложно было, да? И много ты потерял?
      - Да не взял я в рассчёт, что ты такой... честный. Много, не много, а рубликов на десять в месяц я рассчитывал. А там и в дело вложиться можно было... Глядишь, к пенсии чего и набежало бы. Ты, может, в гвардиях своих и не слышал, как корпус наш называют?
      - Как?
      - "Последний приют неудачников" - вот как.
      - Но почему?
      - А расти некуда, да и по окраинам империи мы всё больше сидим. У армейцев хоть война может приключится, или экспедиция, а у нас. Потому и содержание у нас такое...
      Услышанное заставило Антона глубоко задуматься... Поэтому следующую фразу Малеева он сначала даже и не понял...
      - ... "Рыбу"?
      - Какую рыбу? - переспросил Строев.
      - Э, брат, да ты не слушал... Я предложил пойти " Яшмовую Рыбу" отметить чин твой, да и вообще, после всех волнений расслабиться было-бы неплохо.
      Тут Антон, наконец, поймал за хвост всё время ускользавшую от него мысль, и, глядя Виктору в глаза, сказал:
      - А трофеи?
      - Какие трофеи?
      - Ну, допустим, плату мы в отряд целиком отдаём, но трофеи то наши!
      Малеев на мгновение замер с открытым ртом, поперхнувшись очередной фразой:
      - А-а-а... Антон, Антоша... Голова у тебя... Куда уж нам сиволапотным супротив столичного отличника-гвардейца!
      - Но-но, я попросил бы вас, господин поручик, быть повежливей со старшим по чину! - сказал Строев, ухмыляясь.
      - Так, решено. Сейчас мы идём в "рыбью церкву", вызываем туда наших контагентов туземных... Ийэх... Не, не сегодня вызываем. Завтра. Пока негоцию обмозговать надо. А сегодня - гуляем!
      ....

"- Э-э, слющай, какой-такой генеральша... тут на весь Владик я один переводчик - не до генеральш, а Вы, господин лейтенант, на вчерашний улов пришли полюбоваться? Извольте, вот Вам: два маньджура, три сычуаньца, два шандуньца, один шанхаец - и в довесок два коренных Ниппонца, первый, скорее, с Цуруги, а второй - вероятно, с Идзумо... впрочем, я могу и ошибаться... тогда уж точно с Муцу...'

- Слушай, Вася, а как ты их вообще различаешь-то? Я вот, китайца от корейца с трудом отличу...

- Да ты, Паша, мингрела от абхаза, и то не отличишь... разные они, по лицу, по телосложению, разрезу глаз, цвету кожи и волос, по особенностям поведения, ну и конечно - акцент... ухо режет...

- 'В смысле, настолько речь отличается?'

- 'Нет, ЯПОНЕЦ ШАНХАЙЦУ УХО РЭЖЭТ!!'

И в правду - один из азиатов, зажав голову другого азиата между своих худых коленок, старательно перепиливал ему ушной хрящ крохотным осколочком стекла... "

"Сыскные рассказы." Валера-Холера. Изд "Сабантуй". Казань.  1944.

     
      ... Спустя два дня после запомнившейся гулянки в "Яшмовой рыбе" Малеев нашёл Антона, когда тот занимался с солдатами своей роты чисткой оружия перед походом на стрельбище. Радостно потирая руки, он сообщил, что к нему сегодня прибегал посыльный от господина Ван Чжи Ся и сообщил, что господ офицеров ожидают сегодня на одном из складов для раздела добычи. Уже вечерело, когда освободившиеся от службы друзья сопровождаемые Ли Мином, дошли до указанного им места. Господин Ван явно пользовался в городе немалым влиянием - его склад находился всего в четверти версты от станции и одной из стен примыкал к пакгаузу, принадлежавшему купцу первой гильдии Балабуеву - местному столпу торговли. На складе их встретили сам господин Ван Чжи Ся со своим неизменным помошником. На длинном столе было разложено разнообразное оружие, собранное во время разгрома банды, а также конская упряжь и одежда.
      Тепло поприветствовав офицеров, господин Ван разразился короткой, но эмоциональной речью из которой следовало, что он всегда рад помочь "лусыкэ гелоям", и что это - всего лишь малая награда за их подвиги. Осмотрев добычу и отложив в сторону пару кинжалов и сабель самого экзотического вида - как сказал Малеев: "на стенку повешу, на добрую память.", Виктор поманил к себе Ли Мина.
      - А спроси ка их друг любезный, сколько они за всё за это нам денег дадут.
      Ли Мин перевёл...
      - Господина Ван Чжи Ся сказала из уважения к вама тыли по десять лян "цзю-цзю инь".
      - Хм, это если по их официальному курсу считать меньше шестьдесяти рублей за всё про всё. Маловато будет! Одних ружей восемь штук, да винтовок 5... А револьверов - 6. Скажи уважаемому Ван Чжи Ся, что как бы он не проторговался...
      Послушав перевод, господин Ван рассмеялся и что-то сказал сквозь смех...
      - Господина Ван Чжи Ся сказала что он жалеть вы есть офицела из вас могла бы быть холошия купца. Он говолитя пледложитя ваша цена.
      - Не будем скаредными: ружьё - по два ляна, винтовка - по семь. Револьверы - тоже по семь. Припасы пусть так берут, на дружбу. Железки эти, - Виктор кивнул на груду холодного оружия, - 20 лян за всё. Рухлядь... Ли, сколько с него запросить?
      - Пять лян!
      - Итого выходит... - он наморщил лоб...
      - 118 - подсказал Строев.
      - Угум... 120 для ровного счёта. Хао? - спросил Малеев, глядя на Ван Чжи Ся, выслушивавшего перевод.
      - Хэнь хао! - ответил тот - И бай цзы?
      - А чёрт с тобою, идол нерусский, давай сто десять!
      Но на лице его не было ни тени досады. 110 лян по официальному русскому курсу равнялись 130 рублям, а по местному - почти 200. То есть друзья заработали больше чем по два месячных оклада армейского поручика... А если принимать во внимание, что это за 3 дня "работы"... Совсем неплохо!
      Негромкое покашливание Строева выдернуло Виктора из власти "золотого тумана".
      - Гхм, Витя, ты не верещи от восторга, пока не известно, когда ещё трофеи возьмём.
      ....
     
      Случай на складе заставил Антона серьёзно задуматься о своём будущем.
      "Во-первых, Виктор если и лукавил, то не сильно... Карьерный рост дело нужное. И, если расти вверх сложно, то что ж, будем расти вширь. А это значит, что, во-вторых, язык местный надо учить, да и обычаи - тоже. А то попаду, как с дуэлью этой - и поминай как звали... В-третьих, финансы. Ну, тут с Витей посоветоваться надо. Хотя может создать что-нибудь русско-китайское, навроде "Наши валенки - ваш шёлк". Да уж коммерсант из меня аховый..."
      Буквально на следующий день Антон договорился с Ли Мином об уроках китайского. Первое занятие чуть не повергло нашего героя в ужас. Ну скажите, легко ли понять, что "ма", "мА" и "ма'" -это три разных слова, а не детская песенка! И, если с иероглифами выручала с детства цепкая зрительная память и глазомер, то оттоптанные национальным зверем уши причиняли страшные неудобства! На самом деле слух у Антона наличествовал, но полное незнакомство с вокальным искусством и отсутствие поставленного голоса приводили к тому, что в течение занятия Ли Мин раз шесть принимался хихикает и качаться из стороны в сторону, ну точь-в-точь китайский болванчик.
      Но, не взирая на эти трудности, уже через три недели, во время очередной встречи с господином Ван Чжи Ся, Антон собственноручно начертал записку, в которой просил вышеупомянутого господина принять в оборот 100 лянов серебра. Прочитав записку, господин Ван несколько изумлённо посмотрел на Строева и с почтительным поклоном что-то сказал (Из всего сказанного Антон понял только "вы" и "очень"). Однако, Ли Мин пришёл ему на помощь:
      - Она сказала ваша упорность очень восхищать его.
      - Передай господину Ванну, что мои успехи невелики, а способности оставляют желать лучшего... Да, и спроси, каков его ответ на моё предложение?
      - Хао. Хэнь хао.
      - Ну и ладушки...
     
      Глава 6.
     
      Грунтовые дороги Южной Манчжурии представляют собой углубленный накат, окаймленный по сторонам полями гаоляна выше человеческого роста, что серьезно препятствует ориентированию. В сухое время дороги очень пыльны, а во время дождей покрываются липкой, медленно высыхающей грязью, по которой иногда невозможно движение не только повозок, но даже людей. Высыхая, дороги образуют крупные комья, затрудняющие движение. Постепенное понижение уровня полотна дороги вынуждает жителей накатывать новые пути и иногда по новым направлениям. Искусственные переправы через реки существовали только на мандаринских дорогах и находились обычно в запущенном состоянии. Узлом мандаринских путей являлся Мукден, к которому стекаются дороги из Телина, Факумыня, Инкоу, Шанхайгуаня, Порт-Артура и Фынхуанчена.
      Население Южной Манчжурии состояло почти исключительно из китайцев. К 1904 г. численность населения возросла до 9 с лишком миллионов. Рост населения объясняется отчасти массовым переселением сюда китайцев, страдавших от наводнений во время разливов реки Желтой и от жестокой безработицы. Главный город Южной Манчжурии - Мукден, торговый и промышленный центр, насчитывавший около 300 000 населения. Город окаймлен двумя толстыми стенами: внешней - глинобитной и внутренней - каменной. Другим крупным городом был обнесенный каменной стеной Ляоян, насчитывавший 70 000 жи-телей. Сюда вели пути из Мукдена, Фынхуанчена и Инкоу. У подножья Ляодунского хребта лежал г. Фын-хуанчен с 40 000 жителей.

"История войны 1904-05 годов" Глухих Г.С., Гук К.С. Тов. Сытина, Москва 1927 год.

     
      Жизнь вошла для Антона в некую колею: выезды на патрулирование и занятия с нижними чинами, уроки китайского и посиделки "у Рыбы" - всё это составляло его обыденное времяпрепровождение. Трюки с караванами удавались ещё 2 раза, после чего хунхузы, видимо, решили что удача ждёт их где-то в другом месте. По решению командира отряда, количество солдат, выделяемое на сопровождение, было сокращено. Если в начале с караваном ехало 20, а то и 30 солдат, то к середине июня - не больше 5. Правда, китайские возницы и караванщики щеголяли в старых солдатских фуражных шапках, а их начальники - в мохнатых папахах казаков-забайкальцев. (И не одна штука великолепного шёлка в результате этой мены уехала в Алтайский край, на Брянщину или Новгородчину!)
      Утром 17 июня, когда Строев бесцельно слонялся по расположению, в безнадёжной попытке найти хоть какое-нибудь осмысленное занятие, к нему подбежал один из солдат.
      - Ваше благородие, вас там китаёза какой-то спрашивает. Важный такой, аж три прихлебателя с ним.
      - Хм, как одет то? Богато?
      - Не, не очень, но опрятно... И такой он - основательный мужик...
      ?Как выяснилось, на огонёк решил заглянуть сам господин Лян Чжэ Лян! Увидев мастера Ляна, стоявшего окружении трёх дюжих учеников, в коридоре штаба, Антон улыбнулся, и, поприветствовав пришедшего коротким поклоном поздоровался:
      - Ни хао, сяньшен Лян!
      Брови китайца изумлённо взлетели вверх. Поклонившись в ответ, он поздоровался:
      - Ни хао сяньшен Антэ! - и быстро добавил какую-то фразу из которой Строев понял, что чем-то удивил Ляна. Однако требовалось как можно быстрее объяснить, что дальнейший разговор вряд ли возможен, поэтому Антон достал из кармана офицерский блокнот и быстро начертал иероглифы, гласящие: "Прошу меня извинить, но я плохо говорю по-китайски". После чего показал свои каракули Ляну. Тот понимающе покивал головой и жестом попросил у штабс-ротмистра блокнот. Взяв у одного из учеников письменный прибор, он несколькими взмахами кисти что-то написал на одной из страниц, после чего вернул блокнот Строеву. С трудом разобрав каллиграфическую скоропись, Антон понял, что караванный старшина предлагает ему отобедать вместе. Пробормотав "хао" и сделав извиняющийся жест, Строев подозвал всё ещё отиравшегося в коридоре солдата и велел тому разыскать Ли Мина, а разыскав, привести того в "Храм Яшмовой Рыбы".
      Быстро написав на листе????он показал надпись Лян Чжэ Ляну. Но тот отрицательно покачал головой.
      - Что вы имеете ввиду, сяньшен Лян?
      Попросив блокнот, Лян начертал ещё несколько иероглифов, из которых Антон понял, что мастер-караванщик приглашает его к себе домой. Удивлённый Антон опять запиской указал на то, что дом господина Ляна находится аж в Чанчуне и, что он, Строев, хоть и польщён, но не может покинуть Куанченцзы. После обмена ещё несколькими записками, договаривающиеся стороны решили подождать прибытия переводчика.
      Не прошло и 10 минут, как в коридоре появился толмач Ли Мин. После короткого обмена репликами с мастером Ляном, он объяснил Строеву, что бяо - бюро по охране караванов, одним из руководителей которого является Лян Чжэ Лян, решило открыть контору в Куанченцзы. И поэтому, наставник Лян уже успел купить здесь дом, в который и приглашает своего русского друга. На протяжении всей речи переводчика Лян благожелательно улыбался, а по окончании её сделал приглашающий жест рукой.
      ...
      Дом, в котором разместился Лян Чжэ Лян, являлся, по-видимому, и конторой, поскольку обладал огромным внутренним двором и множеством пристроек, о назначении которых можно было только догадываться. Когда новый хозяин вместе с русским офицером прибыли, на открытой веранде уже был накрыт огромный стол, а во дворе суетилось множество людей в одинаковых светло-коричневых халатах. Когда хозяин и гость разместились за столом, Антон, через Ли Мина, разумеется, спросил господина Ляна, кто эти люди?
      - Господина Ляна говолить это естя лаботники бяо многия лаботать погонщик и глузитя товал. Бяо очень уважать господина Лян и плислать помощь для пелеезд.
      - А почему вы решили открыть филиал здесь?
      - Железный долога. Многия товала пезопасней возить стало...Даже замолския товала из Далянь два дня и здеся... А потома с ваша солдата идут наша калаванщика. Деньга меньше, но товала целее. - таков был перевод пространного ответа Ляна.
      После, примерно, получаса, прошедшего в неспешной беседе и вкушении разнообразных блюд, Лян пристально посмотрел на Строева и, с лёгким поклоном что-то спросил.
      Ли Мин немедленно перевёл:
      - Сяньшен Лян спрашивает, не могли бы вы, уважаемая офицела, плеподать несколько улоков клинка его недостойная ученика.
      - О чём это он? Да это мне у него учиться надо...
      - Господина капитана, вы побила его в бою и если откажете учитя то сильно обидитя его.
      - Хорошо, но я попрошу об ответном уроке.
      Встав из за стола, Лян вместе со Строевым пошли, как было сказано, на задний двор, оказавшийся на самом деле довольно большим садом с беседками, маленьким ручейком и мощёной площадкой размером, примерно десять на пять саженей, вокруг которой были установлены стойки с разнообразным оружием.
      Перебрав с десяток клинков, Антон выбрал похожий по балансу меч с чуть изогнутым узким клинком и довольно большим овальным гардом. Несколько раз взмахнув мечом, Строев приноровился к непривычной рукояти, после чего, вложив меч в ножны, поклоном дал понять Ляну, что готов к уроку.
      Выйдя на центр площадки, Антон сделал несколько парадов, затем продемонстрировал связки отбив-атака. Лян сказал несколько фраз, обращаясь к нему:
      - Весьма плостая движения, но господина Лян любит полостота - перевёл Ли Мин. - Наставник Лян сплашивать можно его ученика помогать вам?
      - Да, конечно.
      По знаку Ляна на площадку вышли двое крепких китайцев средних лет, сжимавших в руках шесты. Антон жестом предложил одному из них стать напротив. Отсалютовав партнёру он принял классическую стойку фехтовальщика: правая нога чуть согнута в колене, левая - выпрямлена и отставлена назад, правый бок прикрыт согнутой рукой с клинком. Однако, помня о своей схватке с Ляном, Антон не стал убирать левую руку за спину, а оставил её прижатой к груди. Кивком головы штабс-ротмистр показал, что готов к нападению.
      Резко выкрикнув что-то вроде "хэ", китаец уже знакомым шагом-прыжком метнулся навстречу, одновременно "выстрелив" шестом в голову офицеру. Слегка подправив древко парированием в третью позицию, Антон в длинном выпаде скользнул клинком по шесту, одновременно перехватывая его левой рукой. Китаец проворно убрал одну руку с шеста и попробовал разорвать дистанцию, но Строев крепко держал шест. Выходя из позиции выпада, Антон атаковал боковым ударом голову противника. Тот присел, и сильным рывком Строев вырвал у него шест. Раздался гортанный крик Лян Чжэ Ляна. Проигравший ученик отскочил на безопасное расстояние и согнулся в почтительном поклоне.
      Лян что-то сказал, обращаясь к Антону.
      - Господина Лян пледагать делевянный меч не ланить сильно. - перевёл Ли Мин.
      - Ну, деревянный, так деревянный, - согласился Строев.
      Подобрав похожий по балансу тренировочный меч он снова вышел на центр площадки.
      Действия второго ученика были совершенно не похожи на те, что применял предыдущий.
      Несколько раз обернувшись вокруг своей оси, он по широкой дуге пошёл вокруг Антона, угрожающе вертя двумя деревянными мечами, шириной с ладонь каждый. Постепенно увеличивая как скорость вращения, так и быстроту шага, он описал почти полный круг, прежде чем бросился на русского офицера. Словно ленивые толстые шмели завыли в воздухе. Количество разнообразнейших ударов обрушившихся на Антона потрясало воображение. Наконец, один из мечей ударил его в плечо, в то время как второй угодил под колено, сбив Антона на землю. Откатившись на сажень, Антон внимательно посмотрел на противника. Что-то движения оппонента напомнили ему... Но что? Вдруг в голове Антона прояснилось, и откуда-то издалека как будто донеслась призрачная мелодия: "Тарам-тарам пам-пам, тарам-тарам-пам-пам, тарарарам пам-пам-пам-пам"...
      И, как только китаец скользящим дуговым шагом начал обходить его, Антон вальсирующим движением двинулся в противоположную сторону. Разворот... Разворот... Разворот... После хлесткого кистевого в левую руку один из деревянных тесаков отлетает в сторону... Ещё разворот... Серия быстрых ударов от "локтя": рука, колено, голова... Китаец уворачиваеться, скрутившись в тугой узел у самой земли...Сильный рубящий сверху... Так, прижать его клинок своим... Чёрт, вывернулся, как мячик откатившись в сторону... Попробуем ещё раз?
      И снова гортанный крик мастера Ляна останавливает схватку. Его ученик кланяется и, отойдя в сторону, начинает "баюкать" свою руку. "Хм, это что, я так его приложил?" - мелькает в голове у Антона.
      ... С этого дня, каждый вечер, если Строев был не занят по службе, то приходил он в дом к Лян Чжэ Ляну, где около часа-полутора посвящал занятиям благородным искусством цюань-фа (искусство кулачного боя) и беседам с господином Ляном. В ответ штабс-ротмистр показывал ученикам Ляна (да и ему самому) приёмы европейского фехтования и даже провёл пару раз уроки по обучению стрельбе из ружья. Однако без самой стрельбы, ибо припасы были дороги, а, как сказал мастер Лян: "Освоивший форму - проникнет и в суть!".
      ....
      Во всех этих хлопотах незаметно пролетело лето. Утром 24 августа Антона вызвал подполковник Рослейн.
      - Ну что же, Антон Сергеевич, могу вас и огорчить и обрадовать одновременно...
      - А что такое, Сергей Вильямович?
      - Отставку Кульчина, наконец, утвердили, так что поздравляю вас - отныне вы командир роты!
      - Спасибо, господин подполковник. А огорчение-то в чём заключается?
      - В штабе округа изучили наш опыт по борьбе с разбойниками и пришли к заключению, что это начинание полезное и заслуживающее всяческого распространения.
      - И что же, теперь все караваны охранять придётся?
      - Нет, караваны - это частности, да и сил у нас не хватит. Начальником округа принято решение об усилении, так сказать, профилактических мер. Планируется создание охотничьих команд, выявление мест дислокации банд, ну и проведение соответствующих мероприятий.
      - Так это же хорошо! Не вижу причин ни для каких огорчений!
      - А огорчение для вас, Антон Сергеевич в том, что нам приказано всемерно усилить разведывательную деятельность, для обеспечения всех этих мероприятий. И, поскольку вы уже итак занимаетесь этим, а другого командира роты у меня нет, то придётся вам совмещать эти две сферы.
      - Слушаюсь!
      - Ну, не тянитесь так уж. Кстати, поскольку на проводку караванов у вас времени точно не останется, а дело это, не взирая ни на что, стоящее, кого-нибудь из унтеров порекомендовать можете?
      - Сергей Вильямович, я бы рекомендовал Мелихова - опытен, рассудителен, да и со мной не раз хаживал.
      - На том и порешим. Да, Антон Сергеевич, если вас не затруднит, отчёт разведывательный через пару-тройку дней в штаб отправить надо будет. И учтите, что скорее всего я вас туда в командировку отправлю денька на два, чтобы вы опытом нашим там поделились.
      Глава 7

"Да, а кто такие эти самые ...'И-Хе-Туань'?

'Общество священного кулака'...и на знамени- красном- чёрный кулак...потому их иностранцы и называли - 'боксёрами'...

Якобы тайное общество, занимаются себе боевыми искусствами... и делают удивительные открытия.

Например, от чего длинноносые варвары такие умные? Потому что они увозят китайских детей на погибельный Запад, варят их глаза, делают из варёных детских глаз волшебные пилюли, едят их - и изобретают себе телеграф... а телеграф- это вообще дьявольская выдумка? Видите, красное на проводах? Это не ржавчина, как длинноносые утверждают, это кровь духов китайских предков, которые на провода налетают и ранят себя ...а трамвай - это же вообще ужас! В каждом трамвае злой дух живёт...

Чудесно, да? 1900-тый год, однако..."

В.И. Белоусов "Дорога и жизнь", Москва, 1924

     
     
      Когда без четверти одиннадцать вечера в понедельник 7 сентября Антон садился в купированный вагон скорого поезда N1, идущего из Порт-Артура на Харбин, и далее в Россию, он и представить себе не мог, что его ждёт впереди. Первая служебная командировка случилась несколько позже, чем говорил подполковник Рослейн. На подготовку документов и написание доклада у Строева ушло около трёх дней, но потом на молодого штабс-ротмистра свалились казённые заботы по приему роты, потом - доверенные люди местных купцов принесли в клювике информацию о новой банде, проникшей в зону ответственности отряда и пришлось в спешном порядке гонять "краснобородых". Так что так... Человек, как известно, предполагает, а начальство (ну и Бог, конечно) располагает.
      Кондуктор, само благолепие (Ну ещё бы, защитник наш едет!), вызвался препроводить Строева в купе первого класса. Из-за позднего времени двери почти всех купе были закрыты. Антон, разложив свои немногочисленные пожитки, лёг на уже заправленный, по вечернему времени, диван и практически мгновенно уснул.
      В восемь часов утра его разбудил проводник и, поинтересовавшись, чем господин ротмистр будет завтракать, удалился.
      Поскольку завтрак, надо было заказывать с вечера, а Антон это сделать забыл, на особые разносолы он и не рассчитывал - так, перекусить чем Бог пошлёт да чаю попить. Хотя, как писал популярный в те времена бытописатель в первом классе на завтрак давали:
      "Завтрак заказывали с вечера, а утром, осторожно постучав в дверь, вкатывали покрытую белоснежной скатертью тележку... на которой дымился ароматным дымком чайничек, под закрытой накрахмаленной так, что об неё можно было обрезаться , салфеткой. на плетёной корзиночке лежали исходящие паром круассаны, в стеклянной прозрачно-белой вазочке с крышечкой желтело "Сладкое датское" масло (производство Кострома), исходил слезой Швейцарский сыр (моложского или пошехонского производства ), в фарфоровой мисочке краснел брусничный Джем ,в молочнике плескались густейшие сливки, а в продолговатых металлических тарелочках, закрытых крышечками, томились нежнейший лангет, кулебяка с тёшей, о семи углах, паштет из дичи...то есть горячее блюдо, холодная и горячая закуски."
      Лангета Строеву не досталось, но паштет и в правду оказался нежнейшим, яйца сварены идеальным мешочком, а пошехонско-швейцарский сыр был выше всяческих похвал.
      После завтрака проводник, убиравший посуду поинтересовался у Антона
      - Вы, ваше благородие как, против попутчиков не возражаете?
      - Пожалуй, что нет. Так веселее.
      - В соседнем купе едут две дамы, они просили пригласить вас к ним в купэ. Из самого Артура едут - заскучали-с в дороге.
      Войдя в купэ, штабс-ротмистр увидел даму средних лет, явно принадлежавшую высшим слоям общества и... ЕЁ! Когда она повернулась от окна на звук его голоса, Антону показалось, что мастер Лян провёл свой коронный прямой в солнечное сплетение. Замерев, боясь неосторожным вздохом спугнуть это чудо, он смотрел на эти карие глаза, изящно очерченный подбородок, лёгкую неправильность губ... Спустя целую, как показалось ему, вечность, он понял, что старшая дама обращается к нему:
      - ... проходите капитан, располагайтесь... Я надеюсь, что вам удастся скрасить скуку путешествия. Вы куда едете? Надо признать местные пейзажи весьма однообразны и скучны. Так куда вы едете?
      - МамА, вы не даете господину офицеру и рта раскрыть! Здравствуйте, господин штабс-капитан! Давайте знакомиться! Меня зовут Анна Леонидовна, а это - моя мамА, Мария Владимировна...
      Пришлось Строеву, оторвавшись от созерцания, щёлкнуть каблуками, и представиться:
      - Штабс-ротмистр Строев. Антон Сергеевич. Следую до Харбина.
      - Вот и чудно! Правда, мама?
      В этот момент в купэ заглянул кондуктор и сообщил что поезд отправится ровно через пять минут, а также осведомился, не желают ли чего уважаемые пассажиры. Антон попросил его принести чайку зелёного "на местный манер".
      Когда заказ был принесён, дамы стали с интересом следить за манипуляции, производимые Антоном с большой пиалой и чайником. Наконец, Юля, не выдержав, спросила:
      - Антон Сергеевич, ("Как жаль, что не просто Антон!" - подумал Строев) это что, какой-то местный обычай?
      - Не обычай, Анна Леонидовна, а правильный способ чай пить!
      - Но ведь у нас в России чай совершенно по другому приготовляют!
      - Так ведь чай пить, Анна Леонидовна ("Ох, как хочется, сказать "Анечка"!" - снова встряла шальная мысль), китайцы как раз и придумали. А они чай именно так и заваривают!
      - Как интересно! А вы, получается, давно здесь служите, если так обычаями местными прониклись?
      - Нет, я в Маньчжурии недавно, с полгода, как приехал. А хорошему отчегоже не научиться. Если хотите, я и для вас чай заварю?
      - Мама, мама, давайте попробуем!
      - Нет, я, пожалуй, не буду. - ответила Мария Владимировна.
      Крутанув ручку и вызвав кондуктора, и попросив принести ещё одну чашку, Антон заварил ароматный "улун", и, с лёгким, шутливым поклоном протянул пиалу Анне. Когда она взяла чашку, Антон пристально посмотрел ей в глаза, но, смутившись, отвёл взгляд. "Да что же это такое!" - мысленно возопил он. "Как гимназист сопливый веду себя!" Последний раз столь неловко при общении с женским полом он ощущал себя, когда в возрасте двенадцати лет он с братом и родителями поехали на ёлку к дальним родственникам и там его, долговязого и костлявого гимназиста окружила стайка кузин и их многочисленных подружек.
      Никто бы не назвал нашего героя ловеласом, хотя, конечно, и монахом он не был. Но ни мимолётные юношеские влюблённости, ни обыденные гарнизонные романы не были похожи на происходившее с ним сейчас.
      Анна, видимо что-то почувствовав, изредка кидала на молодого офицера лукавые взгляды. А вот, её мать, похоже, ничего не заметив, продолжала чинную беседу.
      -... двоюродный дядя Анны, Дмитрий Леонидович, пригласил нас не надолго погостить у него в Харбине. Путешествия по экзотическим странам сейчас весьма популярны в столице. Так что, представляете, капитан, мы проплыли вокруг всей Азии - от Петербурга до Порт-Артура...
      Словно заноза какая зацепила мысли Антона... "Дмитрий Леонидович? В Харбине? О чёрт!"
      Между тем, Анечка распробовала приготовленный Строевым чаёк и принялась рассказывать матери, насколько необычный и приятный вкус у этого напитка. "Неужели? Племянница его превосходительства генерал-майора Хорвата,управляющего всей Дороги! Высоковато вы, ваше благородие, глаза подняли!" Ну да, как в народе говорят: "Сердцу не прикажешь!"
      Занятый такими размышлениями, Антон, тем не менее, не забывал поддерживать светскую беседу:
      - И как вам понравился Артур?
      - Совершенно ничего выдающегося. С тем же успехом он мог бы располагаться где-нибудь в Херсонской губернии, а не на другом конце света. Сиам или Цейлон куда как завлекательнее...
      - Так не даром Манчжурию уже кое-кто Желтороссией называет. Обживаем потихоньку... - в задумчивости ответил Строев.
      - А китайцы, что будут как малоросы по-вашему?
      - Что? Ах нет, конечно же нет, они весьма неохотно воспринимают чужую культуру, но как народ вполне заслуживают уважения.
      - Но ведь они же совершеннейшие дикари!
      - Позволю себе не согласиться... Да, многие их обычаи и обряды могут показаться странными, но на мой взгляд ничуть не более обычая пить чай ровно в пять по полудни. - усмехнулся Антон.
      - Антон Сергеевич, как же вы можете сравнивать вековые традиции одной из культурнейших наций Европы и какое-то дикарство? - изумилась Мария Владимировна, а Анна посмотрела на Строева с некоторым лукавством: "дескать, как выкручиваться будете, господин офицер".
      - Насчёт того, у кого традиции более древние, тут и поспорить можно. Причём я бы поставил на китайцев. Чай пить - ведь это они придумали. Две тысячи лет назад.
      - Ой, Антон Сергеевич, а вы то откуда это всё знаете? - восхитилась Анечка.
      - Книги, Анна Леонидовна. Да и по должности про народец местный мне знать положено.
      - А кто вы по должности? - невинно хлопая ресницами, спросила Анна.
      - Командую ротой, которая как раз этот участок дороги охраняет.
      - От кого же охраняете, Антон Сергеевич?
      - От разбойников местных, их здесь "хунхузами" называют. Про то, как Североамериканских Штатах с индейцами воевали вы слышали?
      - Нет.
      - Бывает налетает ватага человек в двести на деревню какую-нибудь или городок и грабят. Или поезд остановят и пассажиров ограбят...
      - Так это за океанами в Америке...
      - Нет, это - здесь. Потому и охраняем.
      - Антон Сергеевич, признайтесь, вы нас мистифицируете - вступила в разговор Мария Владимировна.
      - Отнюдь. Всякое случается... За последний год, правда, мы их поприжали. Так что на дороге поспокойней стало.
      - Ну а вы, Антон Сергеевич, разбойников сами видели? - взволновано спросила Анна.
      - Пару раз видел.
      - Страшные они?
      - Кому как. По мне, так разбойники как разбойники. Шумные и храбростью особой не отличаются...
      В этот момент поезд начал тормозить, да так резко, что пассажиры чуть не попадали с диванов, а пиалы со звоном посыпались со столика. Хорошо хоть чайник не упал
      - Прошу меня извинить, я должен выяснить, что там случилось. - сказал Антон, ставя на столик поднятую с пола чашку.
      Выскочив из купэ, он забежал к себе, и, помня привычку Виктора Малеева, достал из саквояжа свой второй наган. Спрятав его сзади за ремень, Антон вышел в коридор. К нему тут же подскочил взволнованный кондуктор:
      - Ваше благородие, вы не могли бы пройти к начальнику поезда. В этот момент дверь тамбура распахнулось и в коридор забежали два пограничника. Увидев Строева они откозыряли:
      - Ваше благородие, кажись засада впереди.
      - Ну что ж, пойдём посмотрим, что за засада.
      В коридоре второго к голове поезда вагона навстречу пограничникам попался начальник поезда.
      - Ох, господа, я как раз за вами.
      - Что стряслось?
      - Красные флаги! С паровоза увидели обходчика - он бежал навстречу махая флагами, а потом его китайцы на лошадях догнали и на землю свалили. Бьют его сейчас.
      - Далеко до них?
      - Саженей восемьдесят не доехали...
      - Так, ты - пулей по поезду и собирай солдат... - обратился Строев к одному из пограничников, - и если ещё среди пассажиров военных увидишь - предупреди, пусть оружие готовят!
      - А ты - за мной! - это уже второму.
      ...
      Выглянув с передней площадки первого вагона, Антон увидел примерно с десяток китайцев, кружившихся на лошадях вокруг человека, одетого в железнодорожную тужурку. То и дело кто-нибудь из всадников пинал несчастного, отчего тот падал на землю, но, вставая, всё рано упорно продолжал брести к поезду.
      - Вот что братец, давай за мной до паровоза... И винтовку приготовь, но без команды стрелять не вздумай! - и офицер спрыгнул на насыпь.
      "Что же это за планида у меня такая - в истории влипать?" - думал Антон, идя по насыпи. "Так и о тихой канцелярии мечтать скоро буду... Если доживу..."
      Остановившись рядом с паровозной будкой, он сказал выглядывавшему из окна кочегару:
      - Механика позови.
      - Что вашбродь? - в окне показался пожилой железнодорожник.
      - Вот что, уважаемый, я так понимаю, что впереди эти тати завал или что похуже устроили, а путеец нас предупредил, так?
      - Похоже на то, вашбродь...
      - Вас как зовут, уважаемый?
      - Белоусов я, Валерий Иванович...
      - Вот что Валерий Иванович, я сейчас попробую этого бедолагу выручить, ну а вы готовьтесь по свистку, - тут он показал зажатый в левой руке медный свисток - вперёд саженей на пятьдесят подскочить, а потом готовьтесь на реверсе уходить... Ну, я пошёл!
      Отойдя на пару шагов, Антон обернулся, чтобы проверить солдата на площадке и увидел, как старый (лет пятидесяти) машинист быстро перекрестил его, Антона спину. В этот момент с площадки спустились пятеро пограничников и молодой артиллерийский поручик. Взмахом руки штабс-ротмистр подозвал их.
      - Поручик Семенецкий, следую из Дальнего во Владивосток, господин штабс-ротмистр! - отрапортовал молодой офицер.
      - Так, на церемонии времени нет, поручик. Забирайтесь с нижними чинами на паровоз, перед будкой, и готовьтесь по двойному свистку открыть огонь по разбойникам. Но запомните, без свистка не стрелять!
      - Так точно, господин ротмистр.
      ....
     
      Строев уже прошёл два десятка саженей, когда разбойники обратили, наконец, на него внимание. Прекратив свою забаву, тем более, что избиваемый обходчик всё никак не мог встать на ноги, "краснобородые" повернулись сторону поезда. А трое самых отчаянных поехали к Строеву. "Как там писал кто-то из великих: "Полжизни человек работает на репутацию, а полжизни репутация - на человека"? Проверим, пожалуй". Когда до ближайшего бандита оставалось саженей пятнадцать Строев громко крикнул по-китайски:
      - Во ДуАнь Мяо Хунмэй Шенлицзя.
      Первый из хунхузов придержал лошадь, зато следующий за ним пришпорил и, проехав мимо Антона, попытался пнуть его. Чуть отшагнув, Антон захватил ногу и пнул коня в живот, одновременно толкнув всадника. Про такой трюк ему рассказывал ещё старый кавалерист, у которого гимназист Строев брал уроки фехтования. Конь, естественно взбрыкнул, и китаец вылетел из седла.
      Стороннему наблюдателю могло показаться, что разбойник почти стоптал русского офицера, но тот только взмахнул рукой, и всадник свалился с коня. Двое других хунхузов осадили коней и настороженно уставились на Строева. Он, как заклинание повторил свою фразу и добавил по-китайски:
      - Я заберу этого человека! - указав рукой туда, где пытался подняться на ноги избиваемый железнодорожник.
      Бандиты развернули коней и помчались к своим, что-то гортанно крича. Из-за топота коней Антон не смог разобрать подробности, но своё китайское прозвище расслышал. Осторожно приблизившись к разбойникам ещё на десяток шагов, штабс-ротмистр замер.
      От группы хунхузов отделилось человек пять, и осторожно поехали по направлению к нему. Остановившись, не доехав до офицера с десяток шагов один из них крикнул:
      - А ты смел. Но глуп! - и потянул из седельной кабуры карабин... Строев быстро поднёс ко рту левую руку и что есть силы дунул в свисток. От неожиданности кони разбойников "заплясали", а Антон, выхватив из-за пояса оба нагана, открыл огонь. Звуки частых выстрелов слились с паровозным гудком... Быстро, и не прицельно, расстреляв патроны в револьвере в левой руке, штабс присел на колено и свистнул два раза. После чего стал методично выцеливать противников. Из подъехавших к нему разбойников в седле остался только один, да и тот, привалившись к шее коня, зажимал рукой рану в плече.
      За спиной заскрипел и зашипел останавливающийся поезд. Частая стрельба пограничников заставила остатки разбойников пришпорить коней в надежде избежать убийственного свинцового дождя. К их невезению дорога в этом месте уходила в выемку и до спасительного поворота удалось добраться только одному разбойнику.
      Сидя на земле и матерясь про себя, Антон торопливо перезаряжал наганы. "Ну что мешало попросить у Виктора маузер? Эти ... пока перезарядишь - три раза убьют!" - крутилось у него в голове. Зарядив один и засунув второй за ремень, Строев крикнул в сторону поезда: "Двое - ко мне!", - и побежал к лежащему на насыпи железнодорожнику. Тот был жив, но частая стрельба и общая суматоха заставила его искать хоть какое-то укрытие за рельсом. Приказав пограничникам отнести железнодорожника к поезду, Антон стал осторожно продвигаться вперёд, пристально оглядывая склоны окружающих холмов. Услышав за спиной торопливые шаги, он обернулся.
      - Ваше благородие, унтер-офицер Серемичный, начальник поездного наряда!
      - Ну и сколько у вас в наряде всего человек?
      - Без меня - десять! Трое на концевом вагоне сидят, ещё двое - в середине, по сторонам смотрят.
      Один из сшибленных из седла разбойников в этот момент застонал и попытался ползти. Унтер быстро подскочил к нему и от души врезал прикладом винтовки по голове.
      - Проверьте остальных! - бросил Антон и свистком и взмахами руки дал машинисту команду медленно двинуться вперёд.
      Когда паровоз поравнялся с ним, он махнул рукой и крикнул: "Стой!"
      - Серемичный!
      - Я, вашбродь!
      - Двое пусть соберут оружие и вяжут татей, если живые остались...
      - Уже нет, вашбродь.
      - Хм... А не поторопился?
      - Да к чему они нам, вашбродь?
      - Так. Вы двое - дозором вперёд. На тридцать саженей. Поручик!
      - Да, господин ротмистр!
      - Мы с вами и унтером прикрываем дозор огнём.
      - Ну а вы, - Строев повернулся к машинисту - через пять минут давайте помаленьку вперёд.
      - Сделаем вашбродь.
      ....
      Когда поезд втянулся в выемку сотни на две саженей, один из дозорных предостерегающе поднял руку.
      - Стой! - это машинисту.
      - Унтер, пойдём посмотрим, что там да как. Вы, поручик, остаётесь за старшего! Команды свистком, как и раньше.
      Подойдя к дозору, они увидели впереди на путях баррикаду, составленную из трёх повозок и пары небольших брёвен.
      - Что-то чахлая преграда какая-то... - пробормотал Антон, но унтер всё равно расслышал.
      - Чахлая не чахлая, а если бы нехристи сотни на две саженей раньше, на дуге, её устроили, да обходчик нас не предупредил, так бы и загремели...
      Вернувшись к поезду, Строев поинтересовался состоянием спасённого им железнодорожника. Ему сказали что тот пришёл в себя и сейчас находится в первом вагоне где его отпаивают чаем.
      - Вы хоть расспросили его? - спросил Антон.
      - А как же, ваше благородие, не сумлевайтесь... - ответил усатый пограничник лет сорока, - всё как есть рассказал. Он в обходе был, когда китаёз заметил. Ну и тишком-тишком обошёл по холмам. А по часам уж мы подходить должны были... Ну, он и метнулся нам на встречу... Да куда ему пешему от конного... Но предупредил ведь, молодец!
      - Сильно ему досталось?
      - Порядком. Зубов ему понавышибали, да бока изрядно помяли... Но, вроде, ничё боле.
      - А сколько всего "краснобородых" было?
      - Он десятка три видел.
      - Выходит, что мы здесь, пожалуй, половину положили. Вот наглецы. Из пришлых, наверное.
      Строев обратился к машинисту:
      - Валерий Иванович, что у нас дальше на пути?
      - Версты через три мост через Лалинь-хэ, там пост охранный десятка на два солдат. А там уж до Харбина рукой подать.
      - Понятно. Ну, давайте малым ходом до завала.
      - Сделаем.
      - Серемичный! Как подъедем ты с нижними чинами - завал растаскивать, а мы с поручиком посторожим.
      Разбор завала занял не больше десяти минут - по предложению помощника машиниста, к повозкам привязали верёвки, которые затем закрепили на паровозе, после чего поезд сдал назад на десяток саженей. Пограничникам оставалось только свалить повозки с насыпи.
      ....
      Дальнейший путь до Харбина не был отмечен никакими происшествиями. Антону, правда, пришлось выдержать нешуточную атаку, предпринятую его попутчицами с целью выяснить подробности нападения. И как ни хотелось ему предстать перед Анной в выигрышном свете, но на вопросы он отвечал коротко и сухо.
      - Антон Сергеевич, ну что вы такой бука, право слово? - вопрошала Анечка - Ведь это так интересно, когда в Москву вернёмся, ведь никто не поверит что на нас разбойники настоящие напали! И что я им расскажу, что всё время сидела на полу в запертом купэ и ничегошеньки не видела?
      - Анна Леонидовна, поверьте, ничего такого интересного не было. Они немного постреляли, мы - немного постреляли. Они разбежались, а мы завал разобрали. Обычное дело, не война чай...
      - Ну что вы такое говорите! - в искреннем возмущении Анна даже привстала с дивана, - нас же могли ограбить или даже убить!
      - Поверьте, уж этого бы я не допустил ни в коем случае! - с горячностью ответил Антон.
      - И правда Анна, как ты могла такое подумать! - пришла на выручку Строеву Мария Владимировна, - в конце концов, для того поезда и охраняют, чтобы пассажиры никакого ущерба не потерпели.
      - Ах, мама, но представьте, как чудно было бы рассказать о таком приключении дома! Дикие разбойники, нападение, и молодой офицер, который всех спасает! - тут, Анна лукаво посмотрела на Строева, да так, что он почувствовал, как щёки начинают краснеть.
      Но тут за окнами замелькали предместья стольного града Харбина, и Антон, извинившись, ушёл к себе в купэ собирать вещи.
     Глава 8

"На огромном протяжении Восточной (Забайкалье -- Харбин -- Владивосток) и Южной ветви Маньчжурских дорог (Харбин -- Порт-Артур) расположены были 4 бригады пограничной стражи, общей численностью в 24 тысячи пехоты и конницы и 26 орудий. Эти войска располагались тонкой паутиной вдоль линии, причем в среднем приходилось по 11 человек на километр пути. Понятно поэтому, какое значение имел для Маньчжурской армии, для нашего тыла, вопрос о сохранении нейтралитета Китаем.

Явившись в штаб округа, я получил назначение на вновь учрежденную должность начальника штаба 3-й Заамурской бригады. Таким образом, будучи в чине капитана, я по иерархической лестнице перескочил неожиданно две ступеньки, получив и солидный оклад содержания, позволивший мне в несколько месяцев "аннулировать" оставленное в Варшаве "завещание" и позаботиться о матери. Но, вместе с тем, это назначение принесло мне большое разочарование: 3-я бригада располагалась на станции Хандаохэцзы, охраняя путь между Харбином и Владивостоком"

А.Деникин "Путь русскогоофицера" Москва, 1922.

  
   Доложившись в штабе округа, и узнав, что доклад ему предстоит делать только назавтра., Антон с чистой совестью направился на казённую квартиру, намереваясь отдохнуть от дорожных приключений и подготовиться к завтрашнему. Конечно, ничто не мешало ему нынешним вечером воспользоваться приглашением, полученным от Марьи Владимировны и Анны, но по здравому размышлению наш герой решил не торопить события, тем более что в Харбине ему предстояло пробыть ещё три дня. К тому же, сегодняшний вечер Строев планировал провести в местном офицерском собрании, на предмет заведения новых полезных знакомств. Отобедав в одной из многочисленных харчевен (до этого момента он и не подозревал как соскучился по русской кухне), Антон валялся на койке в отведённой ему комнате и лениво проверял свои записи. Громкий стук в дверь отвлёк его от этого благостного, но, в общем-то, полезного занятия.
   - Войдите! - крикнул он, садясь на койке.
   В комнату вошёл незнакомый корнет с адьютантским аксельбантом и, щелкнув каблуками, отчеканил:
   - Корнет Ефимов! Вас, господин штабс-ротмистр, требуют в штаб.
   - А что случилось, вы, случаем, не знаете? - поинтересовался Антон.
   - Не могу знать! Вас вызывает начальник Округа его превосходительство генерал Чичагов.
   "Да уж, к генералу вызывают. С чего бы это?" - подумал Строев.
   Быстро приведя себя в порядок, он, на всякий случай захватил папку с бумагами, и вышел вслед за корнетом. К его удивлению, у казармы их ждала коляска, хотя до штаба округа было всего пара кварталов, ну да может у штабных так положено - в колясках раскатывать...
   ....
   Войдя в кабинет командующего округом Строев громко отрапортовал , стоя по стойке смирно.
   - Вольно. Не тянитесь ротмистр. - генерал указал рукой на один из стульев - Проходите. Присаживайтесь.
   Антон сел.
   - Что же вы скромничаете, ротмистр?
   - Что вы имеете ввиду, ваше превосходительство?
   - В одиночку банды разгоняете и поезда спасаете, а в рапорте пишете "рядовая стычка"? Скромность - это, конечно, хорошо. Но о подобном мне хотелось бы узнавать от моих офицеров, а не от генерал-майора Хорвата. Представляете, ротмистр, и часу не прошло, как он у меня был. Между прочим, настаивал, что бы вас наградили за героизм. А вы - "рядовая стычка".
   - Ваше превосходительства, у нас на участке подобные происшествия не редкость, так что докладывать об этом, как о чём то из ряда вон выходящем я посчитал неправильным.
   - А железнодорожники в своих докладах вас прям, античным героем изобразили...
   - Я, Ваше превосходительство, польщён, но, право слово, напрасно они ...
   - Вот что, ротмистр, то, что вы - человек скромный, я уже понял. Сие похвально, но с начальством спорить - это проступок. Раз начальство решило, так тому и быть.
   И генерал-лейтенант взял со стола какой-то конверт.
   - Вот, передаю вам от генерал-майора Хорвата приглашение на сегодняшний вечер. Дмитрий Леонидович хочет лично вас поблагодарить - в поезде его родственники ехали. Ну и от меня, по ходатайству его превосходительства, "Анну"...
   "Какую Анну". - пронеслось в голове у Антона - "неужели..."
   - за храбрость... - закончил генерал-лейтенант.
   - Рад стараться, ваше превосходительство!
   - Идите ротмистр и впредь радуйте меня подобными поступками...
   Слегка обалдев от произошедшего, Антон откозырял и вышел из комнаты. В голове одна мысль сменяла другую: "Вот и первый орден!", "но как?", "ничего не обычного, вроде и не было", "Это что же, получается попутчитцы мои рассказали...", "Да, генерал в аккурат домой со службы приехал, а потом, что, сразу сюда, к нам в штаб?" "С чего бы это?" "А формы то парадной у меня и нет, чтобы в гости к генералу идти..." Слегка растерявшийся от всех этих размышлений, штабс-ротмистр вышел на улицу. Увидев вывеску оружейного магазина, Антон решил зайти туда, сказав самому себе: "Заодно и нервы успокою!"
   ...
   Магазин был небольшой, но являл посетителям солидную коллекцию ружей и пистолетов, выставленых в застекленных витринах из дуба.
   - Добрый день, господин офицер, чего изволите-с! - подскочил к Антону приказчик. - Есть ружья и карабины охотничьи, пистолеты последних образцов...
   - Вот пистолеты мне и покажите, любезнейший. - ответил Строев.
   - Вы очень удачно к нам зашли, господин ротмистр! Только в начале месяца новый товар завезли. У нас - самая богатая коллекция пистолетов не только в Харбине, но и во всей Манчжурии, да-с!
   "Рассказывай, самая богатая" - подумал Антон.
   - Вот, к примеру, могу предложить новейшие образцы пистолетов ВесОна, только что привезли из Северо-Американских Штатов...
   - Да какой же это "новейший", - ответил Антон, вертя в руках крупный револьвер - сдесь же написано "образца 1899 года!"
   Привазчик несколько стушевался, но быстро взял себя в руки:
   - Ну что вы, господин офицер, это патент в девяносто девятом году взят, а револьвер выпуска прошлого года!
   Не став спорить с ушлым служителем Меркурия, Строев попросил показать ему "самострельные пистолеты". Увидев знакомый "маузер", он взял его в руку и вопросительно посмотрел на приказчика.
   - Исключительно приятственная вещичка! Пистолет-карабин знаменитой фабрики братьев Маузер! ...
   - Ты, любезнейший диферамбы не пой... Сколько стоит этот пистолет?
   - Восемьдесят рублей и он - ваш!
   - Сколько? - с угрозой в голосе переспросил Антон.
   - Вы понимаете, это - очень популярная модель, остался только один экземпляр... - зачастил продавец.
   Тут внимание Антона привлёк один из пистолетов, лежавших под стеклом.
   - Этот покажи!
   - О, великолепный выбор! Самозарядный пистолет Люгера. Осмелюсь доложить, крайне популярный в Европе. Неперевзойденная скорость перезарядки. За то время, пока ваш противник из, скажем, нагана, выстрелит семь раз, вы из этого чуда европейской выделки - пятнадцать...
   - А ответь мне, любезный, зачем мне пятнадцать раз в одного противника стрелять? - ошарашил торговца Строев.
   - Или ты меня за криворукого и косоглазого принял? - офицер подпустил некоторой угрозы в голос.
   - Да... Ой, то есть нет... Как? Да что вы такое говорите! - залебезил приказчик.
   "Торговаться, так по настоящему!" - подумал Антон и продолжил:
   - Ну и во сколько обойдётся это чудо военной технике убогому инвалиду? - выделив голосом последние слова, Строев ещё немного добавил угрозы в голосе.
   - Всего... Всего... - видно было, что приказчик с удовольствием бы заплатил, только бы этот странный офицер никогда бы не заходил в его магазин. - Всего 55 рублей, но, ваше благородие, это вместе с пятью десятками патронов, великолепной кожаной кобурой и ... и полным нашим уважением... - отчего-то добавил торговец.
   - Ну, уважение я ваше покупать не буду. - усмехнулся офицер, - а пару обойм запасных и сотню патронов ты мне заверни.
   - Сей момент, ваше благородие! А вам трехлинейный пистолет, или под новомодный патрон в 9 мил-миллиметров? - чуть не по складам, произнёс последние слова продавец.
   - А разница в чём? Ну, кроме патрона?
   - 9 миллиметровый мощнее - девять досок вместо семи пробивает, но патроны дороже... - с опаской добавил приказчик.
   - А! Давай помощнее! Сколько всего с меня?
   - 68 рублей и 50 копеечек, ваше благородие.
   - Держи! И совет на будущее - если в лицо покупателя не знаешь, веди себя честно. А то, ишь ты, сорокапятирублёвый маузер вдвое дороже продать хотел... Смотри у меня!
   И довольный новым приобретением, Антон покинул оружейную лавку, оставив приказчика в полном смятении.
   ....
   Вернувшись в "свою" комнату, Антон первым делом решил разобраться с "гостинцами" - руководствуясь инструкцией три раза разобрал и собрал пистолет, после чего зарядив его и снарядив запасные магазины патронами, убрал их в саквояж. Туда же отправились и картонные пачки с патронами. Вскрыв конверт с приглашением, он узнал, что в гости его ожидают в семи часам вечера. На часах было без четверти пять. Времени привести себя в порядок было более чем достаточно. Поинтересовавшись у вызваного вестового, где находятся ближайшие бани, Строев направился туда.
   "Да уж, это вам не Сандуны", - подумал он, разглядывая невысокое деревянное здание. Войдя внутрь он был встречен радушным распорядителем, обладателем раскошной окладистой бороды и густого баса:
   - Добро пожаловать, ваше блОгородие! - характерное волжское оканье ясно указывало на родину, говорившего. - Вам в высший рОзряд!
   - Да. И, любезнейший, у вас прачечная есть? Мне бы форму в порядок привести.
   - Ни о чём не беспокойтесь, вашбродь. Мишка! Примешь у его блогородия платье, и пулей к Вану. ПрОходите сюда. Вас попарить?
   - Да, конечно. А цирюльник у вас есть?
   - Есть. Как не быть-то? У нас сОлидное заведение...
   На скорую руку (ну что такое сорок минут в бане -так, ерунда) попарившись и отмывшись, отдал себя Антон в руки цирюльнику. Тот подравнял стрижку и усы. Почистил уши и подстриг ногти... Когда раскрасневшийся и расслабленый, сидел Антон в раздевальне, наслаждаясь холодным кваском, принесли его форму - вычищенную и выглаженую. Вот теперь можно и в гости!
   Уходя, Строев сердечно поблагадарил банщика за гостеприимство. А что, всего рупь двадцать, да гривеник на чай, а насколько жизнь благостнее стала!
   ....
   "Как там у поэта Земли Русской, господина Некрасова было... "Размышления у парадного подъезда"..." - так думал Антон, вылезая из пролётки (ноблисс оближ, господа) у двухэтажного особняка, в котором проживал генерал-майор Дмитрий Леонидович Хорват, начальник всей Китайско-Восточной железной дороги.
   У ворот Строев был встречен привратником, который и сопроводил его до парадного крыльца, где передал в руки камердинера.
   В обширном холле первога этажа навстречу Антону вышел сам хозяин. Сорокапятилетний генерал - росту гвардейского, в плечах - сажень, окладистая борода, сразу видно - - хозяин Дороги! Щёлкнув каблуками начищенных сапог, Антон продемонстрировал гвардейскую выправку:
   - Здравия желаю, ваше превосходительство!
   - Полноте, господин ротмистр! Мы здесь не на плацу, так что давайте без чинов. Вас как звать-величать?
   - Антон Сергеевич. - ответил Строев, выполняя мысленно отданную самому себе команду "вольно".
   - А меня - Дмитрий Леонидович. - ответил генерал. - Вы раздевайтесь и проходите в гостиную.
   Отдав фуражку и шашку прислуге, и мельком взглянув в зеркало, Антон последовал за генералом.
   Судя по доносившимся в холл звукам, в гостиной собралось небольшое общество. Кто-то из дам музицировал на рояле, слышались разговоры и приглушенный смех. Войдя в гостиную генерал сказал:
   - Ну что же, Марья Владимировна и Аня, вот и ваш спаситель. - и повернувшись к Антону добавил в полголоса - Не тушуйтесь, ротмистр, проходите. Мы здесь, так сказать, тихо, по-семейному собрались.
   - Дамы и господа! Позвольте вам представить - ротмистр Строев Антон Сергеевич, невольный виновник нашего маленького праздника. АнтонСергеевич, позвольте вам представить, моя жена - Камилла Альбертовна.
   Жена генерала, молодая красивая женщина, приветливо улыбнулась Антону. Тот, в ответ, щёлкнул каблуками и поклонился на "кавалергардский манер".
   - ... с Марией Владимировной и Анной Леонидовной вы уже знакомы... - ... благосклонная улыбка от Марии Владимировны и восторженная - от Ани...
   - это Альберт Альбертович Бенуа - брат Камиллы Альбертовны, художник... - крепкое рукопожатие...
   ... как же давно в последний раз Антон был на подобных вечерах! Когда же это было? Пожалуй, лет пять назад, ещё в Москве... Играли в фанты. Аня спела романс, а Камилла Альбертовна ей акомпанировала... Пили чай... Наконец, хозяин дома пригласил мужчин пройти в курительную...
   - Дмитрий Леонидович, я не курю, - очень не хотелось Антону покидать гостиную, а, точнее, Анну...
   - И всё-таки, Антон Сергеевич, давайте оставим дам одних... - отказывать генералу, тем более у него в гостях... скрепя сердце Антон пошёл в курительный салон...
   ...
   - Вы, Антон Сергеевич, меня извините, - начал генерал, когда все присутствующие расселись в кресла, и, те кто курил, выбрали кто сигару, а кто - набил трубку, - но после того, как вы совершили ваш героический подвиг... Не спорьте, не спорьте... Я давно служу и цену поступкам человеческим знаю. Храбрость - её не спрячешь. Так вот, посчитал я нужным навести о вас справки. Положено мне знать всё, что на моей дороге происходит. И что я узнаю? В то время, как вся дорога, я не побоюсь этого слова, изнемогает от набегов туземных разбойников, на одном из участков их нет, как нет. В чём же причина, вы спросите меня господа? - сказал он обращаясь к присутствующим в комнате. - А вот она, сидит перед нами!
   - Мне кажется, что вы несколько переоцениваете мои заслуги, ваше превосходительство! - ответил Антон.
   - Отчего же? Я запросил подполковника Рослейна, как начальствующего над участком, и он мне всё рассказал... Инициативный молодой офицер, гвардеец...
   - Бывший, Дмитрий Леонидович, бывший - перебил генерала Строев, которого все эти непонятные дифирамбы начинали уже утомлять. Недаром же старая солдатская мудрость гласит: "Залог спокойной жизни - подальше от начальства, поближе - к кухне."
   - Гвардейцев бывших не бывает, Антон Сергеевич. А то, что вы сейчас в Корпусе, так это корпусу повезло, что не только старые пройдохи да неудачники в него служить идут. Может поделитесь со стариком как вам удалось "краснобородых" приструнить?
   - Разведка, превентивные действия, ну и напор. Я как раз завтра доклад при штабе округа должен по этому поводу делать...
   - Про доклад я знаю, Антон Сергеевич, именно я порекомендовал Николаю Михайловичу распространить полезное начинание. Кстати, а с местными чинами у вас контакты налажены?
   - С чинами -нет, всё больше с купцами.
   - Ну чтож, дело полезное... - и всесильный генерал лукаво подмигнул Антону.
   - Через них информация быстрее доходит, - как ни в чём ни бывало продолжил Строев, - и потом, это в их же интересах.
   - Что именно, ротмистр? - явно заинтересовавшись, Хорват подался вперёд.
   - Наиболее здравомыслящие из них понимают, что мы пришли надолго, а наши солдаты - гораздо лучшая защита от банд, нежели их охранники. А для нас это выгодно тем, что мы привязываем их к железной дороге. У нас, в Куанченцзы, крупнейшие купцы уже возят часть товара поездами. А ведь это пошлины и сборы.
   - Да, удивили вы меня, Антон Сергеевич. Редко встретишь подобную основательность у человека вашего возраста. Я считаю, что нашей дороге, повезло, что такие молодые люди едут служить сюда, не так ли господа? - обратился он к остальным.
   - Кстати, Антон Сергеевич, может у вас есть идеи, чем управление дороги может помочь корпусу в его нелёгкой службе?
   - С учётом многолюдности банд, нам бы полезны были митральезы. Даже старые - Норденфельда.
   - Да уж, задачку вы задали... Я обдумаю вашу идею...
   - Что же, рад был приятной беседе. А теперь, пожалуй, вернёмся к нашим дамам, а то, боюсь, как бы не зачахли они без мужского общества! - и грозный генерал раскатисто рассмеялся.
   ...
   Когда Антон пешком возвращался на казённую квартиру, в голове его всё время вертелась одна и та же мысль: "Что же тебе от меня надо было, генерал Хорват?"
  
     
      0x01 graphic
      **Хунху?зы (кит. трад. ???, упрощ. ???, пиньинь hСnghЗzi -- краснобородый) -- банды китайских налётчиков на Дальнем Востоке России и в Маньчжурии и в северных провинциях собственно Китая, которые занимались грабежом, захватом в рабство, и таким образом терроризировали местное население. Состояли в основном из беглых китайских солдат, крестьян, деклассифицированных и ссыльных.
      Формировались в Китае и совершали рейды в основном в районы Приморского и Хабаровского края. На территории Китая действовали с середины XIX века до Народной революции в 1949 году.
      Отряды хунхузов иногда насчитывали несколько тысяч человек и они нередко нападали на города и сёла с целью грабежа. Кроме того, накануне Синьхайской революции 1911-1913 годов местные власти нередко использовали их в качестве военной силы. Чжан Цзолинь и некоторые другие северо-китайские милитаристы были хунхузами.
      Встречи с ними описаны в произведениях писателя и путешественника Владимира Арсеньева. На Дальнем Востоке термин стал нарицательным. Свою деятельность прекратили в 30-х годах XX века в связи с усилением пограничного надзора за границей СССР.
      Лян
      - собственно китайская мера тяжести, которую маньчжуры называют "ян", а монголы "лан". Европейцы, познакомившиеся с Китаем со стороны моря и поначалу ведшие свои дела непосредственно с маньчжурским правительством, усвоили себе поэтому маньчжурское название Л. и пишут его "иен"; русские, узнавшие о китайском Л. от монголов, зовут его ближе к монгольскому произношению - "лана". 1 лян по весу равен нашим 8 зл.; в соответствие 1 цянь (русские говорят "чин") = 4/5 зл., 1 фынь = 2/25 зл., а 1 ли = 1/125 зл. Так как все эти меры тяжести употребляются для веса серебра при всякого рода коммерческих расчетах, то название Л., цянь, фынь и ли получили еще и значение денежных единиц, соотношение которых к нашим денежным единицам собственно таково: 1 лян = 1 руб. 162/3 коп.; 1 цянь = 162/3 коп.; 1 фынь = 12/3 коп.; 1 ли = 1/6 коп. Впрочем, китайские Л., цянь, фынь и ли не представляют собой никакой монеты. При своих денежных расчетах китайцы как в казенных, так и в частных делах пользуются серебром в натуре, содержа его в более или менее тяжелых слитках. Самые большие слитки заключают в себе от 50 до 53 лян, они называются "юань-бао"; слитки, имеющие от 4 до 10 лян, называются "дин-цзы". Китайское серебро бывает, конечно, самых различных проб, но, выдаваемое из государственного казначейства, предполагается вполне чистым. Китайцы называют это серебро "вынь инь", т. е. чистое серебро, или "си-сы инь-дцза", т. е. тонкослойное серебро. В обычной жизни употребляется как чистое, так и лигатурное серебро, хотя ценность последнего принимается всегда по соображении пробы. Если в Л. серебра будет содержаться 1 фынь лигатуры, то такое серебро называется "цзю-цзю инь", т. е. "девятицяньное, девятифыньное серебро", потому что в таком слитке чистого серебра 99 фынь, а 1 фынь, или 1/100 Л., лигатуры. При двух фынях примеси серебро будет называться "цзю-па инь", т, е. девятицяньное восьмифыньное серебро. Впрочем, ниже 8-цяньного, т. е. ниже 80-й пробы, серебро даже и в торгах не принимается. В силу такового обычая в Китае русская мелкая разменная серебряная монета, как содержащая в себе серебро ниже 80-й пробы, не принимается вовсе, а Л. серебра уравнивается с двумя нашими рублевиками. Соответствие Л. по весу 8 русским зл. установилось в Китае со времен китайского посланника Тулишена, предпринимавшего путешествие в Россию, к калмыцкому хану Аюке, в 1714 г.; такая оценка стала обычным правилом для китайского правительства и народа, не к выгоде русских, особливо в отношении приема русских серебряных рублей.

БИОГРАФИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ

     
      ...
     
     
     
     
     
     
      Заамурский округ

Штаб город (посад) Харбин Маньчжурия.

1901-1903 гг.

      1-я бригада; кв. станция Бухату.
           1-й резервный отряд; кв. станция Бухату.
           1-й линейный отряд; кв. станция Хайлар.
           2-й линейный отряд; кв. станция Фулярди.
      2-я бригада; кв. посад Харбин.
           3-й линейный отряд; кв. Лашагау.
           4-й линейный отряд; кв. Куанчендзы.
           2-й резервный отряд; кв. посад Харбин.
      3-я бригада; кв. при станции Хантахеза.
           5-й линейный отряд; кв. станция Имемпо.
           6-й линейный отряд; кв.станция Мурен.
           3-й резервный отряд; кв. станция Модаши.
      4-я бригада; кв. при станции Ляоянь.
           4-й резервный отряд; кв. станция Телин.
           7-й линейных отряд; кв. станция Кундулин.
           8-й линейный отряд; кв. станция Дашицао.

 

Оценка: 8.13*11  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"