Бобруйский район Могилёвской области БССР. 16 августа 1941. 4:40
- Ещё раз запомните, парни, на "раз-два" здесь сработать не получится! - командир прошёл вдоль строя. - Точный расчёт и связь! Мы - им, - Саша кивнул на стоящих в некотором отдалении от основной группы Тотена с Зельцем и двух новичков: Приходько и Соколова, - они - нам! Попрыгали!
На этот раз мы оделись в "своё" - кроме флектарнового комплекта на мне был надет жилет, с прикреплённой к нему нагрудной кобурой, в которую отлично влез мой "браунинг". За спиной - "кэмелбэк" в "родном" чехле. В перешитых старшиной подсумках два диска от ППД и пара немецких гранат. Но это так, на всякий случай. Нынче у нас время ножей и верёвок.
***
План, придуманный Сашей, на первый взгляд прост как мычание - ликвидировать поисковую группу немцев и покинуть здешние, ставшие такими негостеприимными, края. Что может быть проще, казалось бы?
Вот только после пары часов наблюдений за противником выяснилось несколько не очень приятных моментов. До Городца, где немцы разместили подстраховку в виде пехотной роты, ровно три километра, и, хотя выстрелы там могут и не засечь, легче от этого нам не станет. По дороге мотаются минимум два патруля, а сил, чтобы их перехватить, у нас нет. Были бы тыловики обычные, так нет - элита вермахта, солдаты "Великой Германии"! Алик даже за голову схватился, а потом вывалил нам столько информации, что Фермеру даже пришлось его прервать:
- Стоп-стоп-стоп! Ты коротко скажи, чем они от остальных фрицев отличаются?
- Подготовкой, слаженностью и дисциплиной!
- Эсэсманы тоже ими славились, и где они? - Люк презрительно скривил губы.
- Эти - армейцы, и они действительно умеют воевать, а не только стены лбом проламывать! - не сдавался Алик.
- Тотен, ты тут рекламой не занимайся! Скажи лучше, они служаки правильные, так? - командира интересовали более конкретные вещи.
- Будь уверен, Саша, эти на посту не заснут.
- Получается, орлы, что стрелять нам нельзя ни в коем разе? - Фермер цыкнул зубом. - Иначе всю красоту попортим - "спокойный" отход превратим в гонку со смертью.
- Ну, если вы готовы в рэмбов поиграть, я вас прикрою! - вступил в разговор Бродяга.
- Как?
- Вы выходите на позиции незадолго до их штатного сеанса связи, даёте мне сигнал и начинаете резать немчуру со всем молодёжным энтузиазмом. Я отбиваю радиограмму в Центр, благо всё равно нужно. Короткую, минут на пять. "Наши" фрицы возбуждаются и начинают пеленговать, одновременно вырубая свою рацию. Помехи им не нужны, а благодарность от командования получить хочется. Я на их частоте даю записанный последний сеанс. Вот как-то так...
- То есть, вначале мы снимаем внешние посты, а как начнутся радостные пляски по поводу обнаружения нехороших русских диверсантов - режем всех от всей широкой души? - Фермер перестал хмурится.
- Именно так!
- А давайте я вместо Старого в эфир выйду! - предложил Тотен. - Он в пифпафах всяко лучше меня будет, а с рацией я уже освоился.
- Так и сделаем. С тобой пойдут "трофейные" и Док.
***
Стрелка часов скользнула с семнадцатого деления на восемнадцатое. "Пора!"
"Мои" немцы народ смирный - службу тащат спокойно, не дёргаются. Уже с четверть часа с верхнего этажа амбара доносятся характерные свистяще-шипящие звуки. "Договорились спать по очереди... Верно, чего им опасаться, особенно учитывая, что их пост - ближний к дороге, по которой раз в полтора часа проезжают машины моторизованного патруля?"
Осторожно цепляюсь за плохо ошкуренное бревно, приспособленное как откос для поддержания настила, подтягиваюсь и закидываю ноги вверх. Теперь я, словно военно-полевой ленивец, вишу вниз спиной. Можно только порадоваться, что за два "военных" месяца физическая форма так улучшилась. Медленно и печально начинаю движение вверх. "Эх, хорошо бы второй под рулады своего товарища задремал!"
Десять сантиметров, двадцать, полметра... Перед лицом - присыпанные прошлогодним сеном жерди настила. До немцев-дозорных метра три, а мне ещё к ним вылезти надо... Автомат пришлось оставить внизу - уж больно неудобная бандура для подобной акробатики, но пистолет при мне, так что в случае накладки выход будет, тем более что стрелять придётся накоротке и в помещении. Стены и сено звук приглушат, хотя, конечно, лучше не шуметь вовсе...
Уцепившись левой рукой за настил, начинаю выбираться наверх. Хорошо, что сена на "втором этаже" ещё много - его кучи скрывают меня до поры до времени. Уперев ноги в откос, делаю несколько качающихся движений, примеряясь. "И раз, и два, и... три!" - сильно толкаюсь ногами и оказываюсь на помосте. Оборот, другой, третий... Тревогу никто не поднимает...
- Кто это? Эй?!- спрашивает один из немецев, привставая со своего места.
"Так и есть, задремал на пару со своим корешем! Ну да поздно уже! - фриц потянулся за своим карабином. - Тебе бы хоть на пару секунд раньше чухнуться, а теперь точно не успеешь - ружжо-то твоё выставлено наружу, я ещё на подходе срисовал. А так быстро его теперь не достанешь и, тем более, не развернёшь!" Инерцию я набрал уже порядочную, и грех её не использовать! Ещё пол оборота и из положения на спине я бью ганса обеими ногами в грудь. Хруст, сдавленное сипение и часовой валится на сено.
"Второй шевельнулся или мне показалось? А! Какая сейчас разница?!"
Наваливаясь на сонного сверху, выдергиваю из ножен клинок, и через пару мгновений он булькает располосованным горлом.
Торопливо, пока не началась реакция на собственное живодёрство, "правлю" первого.
"Чёрт, никак не могу привыкнуть! В горячке боя - никаких проблем, а как часовых, подкравшись, снимать, так обязательно мутит потом... - чисто машинально прижимаю умирающего немца к полу, чтобы не так сильно дёргался. - Ладно, хоть ненадолго это..."
С тошнотой я справился примерно за минуту - похоже, начинаю привыкать... Щёлкаю тангентой, подавая сигнал товарищам. Три длинных, два коротких - "Всё в порядке. Задача выполнена". Было бы наоборот - три коротких и два длинных, то сигнал означал, что у меня проблемы. У командира код из трёх "кликов", у Люка - из четырёх. И не запутается никто и случайно последовательность из трёх тоновых сигналов набрать сложно. Пока отирался под стенами амбара оба "коллеги" уже доложили о зачистке "своих" часовых. Теперь на всё про всё остаётся... одиннадцать минут! За это время мы должны собраться у машины-пеленгатора и приготовиться резать выходящих на смену караулов фрицев. Вначале хотели отлавливать их на постах, но, прикинув, что втроём семерых успокоить легче, чем в одно лицо троих, решили "танцевать" на центральной "площади" деревушки. Тем более что Бродяга обещал подсобить. А четверо на семерых - это куда как лучше!
"А хорошо, что немчура всё невеликое местное население выгнала из домов - и из гражданских никто под горячую руку не попадёт и немцы в окружении знакомых рож хоть немного, но расслабятся... - думал я, осторожно скользя в предутреннем тумане. - А дымка на землю опустилась что надо - видимость снизилась до тридцати метров, а если бугорком каким или поленницей прикинуться, то враг вообще заметит, только наступив на тебя. Э, неплохо бы сбавить скорость, а то свои же ребята могут попробовать головёнку открутить или что-нибудь острое под левую лопатку пристроить!"
Смутная тень мелькнула слева в промежутке между едва различимыми домами. Если бы не уже занимавшаяся заря, я бы и не заметил. Я негромко прищёлкнул языком, одновременно положив руку на рукоять ножа. "Свои!" - услышав ответное цоканье, я облегчённо отпустил своё оружие.
...Опустившись на мокрую от росы траву, вопросительно посмотрел на командира.
- Пять минут! Мы с тобой обходим дом вокруг и нападаем на немцев с тыла! - Сашины жесты были скупы и, одновременно, красноречивы.
Киваю в ответ.
Командир дотрагивается до плеча сидящего у угла большой избы Люка, показывает большой палец Бродяге, и мы выдвигаемся.
В обычных условиях этот дом за пять минут можно раз двадцать кругом обежать, но сейчас мы еле успели. Стоило нам замереть в готовности у невысокого палисадника, как внутри дома, словно по заказу, раздались голоса. Точнее, вначале раздался глухой стук, как будто уронили что-то тяжёлое, затем раздался взрыв смеха и, спустя несколько томительных мгновений, дверь распахнулась.
- Гюнтер, в следующий раз я прикажу не полить тебя, а попрошу ребят дотащить до колодца! - всхлипывая от смеха, заявил один из немцев, спускаясь с невысокого, в три ступеньки, крыльца. - Будешь знать, как не выполнять приказы старшего по званию!
Следовавший за ним дородный солдат фыркал и мотал мокрой головой, одновременно застёгивая на груди форменный китель - очевидно, это и был тот самый Гюнтер, для побудки которого пришлось применять радикальные средства. Ещё пятеро спустились вслед за первыми двумя и лениво построились в колонну по двое.
"Хорошо, что мы не прекращали наблюдение за деревней, и прибытие подкрепления к гансам не прошло незамеченным. Видимо, кто-то посчитал сообщение о засечённой рации заслуживающим внимания, и ближе к вечеру из Городца на двух телегах прикатило ещё полтора десятка солдат" - я перекатил во рту короткую соломинку, подобранную на сеновале и отстегнул тренчик на ножнах.
Фермер предостерегающе поднял руку - не шебуршись, мол.
Гефрайтор (туман понемногу рассеивался, и я смог рассмотреть петлицы) негромко скомандовал, и короткая колонна двинулась сменять посты. Чем мне немцы нравятся, так это любовью к порядку. Честно! Положено по уставу винтовку на ремне носить - и несут. Особенно эти - тыловики. Те, которых мы на дорогах видели, уже к войне привыкли и во время своих многокилометровых маршей по нашим пыльным дорогам они уже уставом не сильно заморачиваются, а эти, гляди ты, словно на какой-нибудь Александер-плац вышагивают!
Лёгкий толчок в плечо от командира - это значит, нам пора.
"Саша ссутулился, отчего стал похож на атакующую горную гориллу... Странно, но почти всегда в боевые моменты в голову лезут всякие странные ассоциации. Наверное, это психика так защищается от перегрузки..."
Замыкающие уже поравнялись с углом дома, когда я услышал... Нет, скорее еле уловил сдвоенный глухой удар...
Практически одновременно мы догнали идущих последними немцев...
Мой - тот, что справа! Невысокий, сантиметров на десять ниже меня... Карабин болтается на щуплом плече, воротник кителя замялся сзади...
Синхронно с его шагом наступаю под колено левой ноги, и, резким движением левой же руки отклонив голову в ту же сторону, вгоняю зажатый обратным хватом нож в тощую шею! Сверху вниз и немного наискосок, так, что пятнадцатисантиметровый клинок уходит в тело врага почти целиком, по пути рассекая сонную артерию и мышцы. Может, и до сердца достал, кто знает...
"Теперь - снять!" - тело действует "на автомате", словно я не живых людей превращаю тут в неживых, а форму демонстрирую на показательных...
Тяну нож на себя, а левой, уперевшись противнику между лопаток, помогаю, толкая его вперёд. Снимая с клинка.
Немец ничком валится вперёд.
Переступив через него и перехватив нож на прямой хват, бью следующего в почку.
Чувствую, как тот вздрагивает.
Но в этот момент левая рука, проскользнув по его плечу, нащупывает его кадык. Пальцы стискиваются, комкая податливые хрящи гортани, а правая всё бьёт и бьёт...
- Шшшшш! - резкое и негромкое шипение выдёргивает меня в реальный мир.
Отпускаю уже давно мёртвого немца и быстро поворачиваюсь на звук.
Сашка!
А вот и Люк со Старым подходят...
"Какой придурок сказал про упоение боем? - медленно выдыхаю, чувствуя, как сходит с лица яростный оскал. - Остервенение? Да! Озверение! Любое слово, но не упоение! А ещё тошнота и отвращение. Когда по раздавленному моими пальцами горлу последнего немца пробежала судорога, я чуть сам не... А! Потом страдать будем - работы ещё..."
Командир жестами показывает, что нам с Люком надо идти в избу...
***
Взгляд со стороны. Тотен.
Раз иголка, два иголка - будет ёлочка,
Раз дощечка, два дощечка - будет лесенка,
Раз словечко, два словечко - будет песенка
"Ничего более идиотского, вам, гражданин Дёмин, в голову прийти, естественно, не могло? А ну перестать петь мурню всякую! - строго отчитал я самого себя, заметив, что вот уже пару минут нервно приборматываю детскую песенку, не в силах соскочить с одного куплета. - Того и гляди "трофейные", как мы называем авиационного военврача и танкиста, заинтересуются, что же там такое бормочет себе под нос "очень важная" охраняемая ими персона. А "персона" на самом деле отчаянно трусит и волнуется!"
Хотя и у меня голова варит - именно я предложил Сергеичу, как приспособить достижения электроники будущего к нашей непростой партизанской работе! В моём "наладоннике" весьма удачно оказался установлен неплохой текстовый редактор, а уж всякие отчёты и таблицы составлять мне сам бог велел - экономист, ептыть... Вот и придумал, как использовать функцию автозамены для шифрования сообщений. Главное только не забывать менять цвет шрифта и начинать шифрование с цифр. А после того, как Ваня в дополнение к обычному ключу смастерил цифровую "гребёнку", скорость передачи существенно увеличилась. Конечно, мне, привычному к компьтерной мышке, работать на двухстороннем ключе несложно, но с "гребёнкой" ещё лучше получается, и "грязи" меньше. А всего-то пара тонких дощечек, в верхней из которых прорезано десять пазов, а между ними проложена выкроенная хитрым образом медная полоска. Достаточно провести металлическим контактом, я его "стилусом" по привычке называю, по соответствующей прорези, как в эфир выдаётся комбинация из "точек" и "тире", соответствующая одной из цифр. В "нулевой" прорези, к примеру, пять широких полосок, а в той, над которой цифра "1" написана - одна узкая и четыре широких. Вот и ерзай туда-сюда, сверяясь с шифровкой и монотонно отсчитывая самому себе: "Раз, два, три"... "Раз, два, три"... Считать надо обязательно, иначе точки и тире сольются, и в Центре шифровальщики повесятся, разбирая сплошной поток знаков.
Ребятам сейчас куда как труднее... Нет, и на моём счету есть парочка немцев. Но одно дело дать очередь из пулемёта, заметить, как где-то там, вдалеке, упали еле различимые фигуры, и совсем другое - ножом, а то и голыми руками. Командир меня уговаривает, конечно. Утешает, что, мол, моя работа ничуть не менее ценная, чем их, но я-то сам знаю, что они постоянно по лезвию ножа ходят, в то время как я в тылу отсиживаюсь.
Хоть я и стараюсь по мере сил им помогать, лекции о немцах читаю и всё такое. Здесь мои навыки "нищего униформиста" очень кстати пришлись. В той, мирной, жизни очень меня коллекционирование военной формы увлекало, но, в силу не слишком толстого кошелька, коллекционером я был виртуальным - больше книги по истории предмета покупал и на лоты в интернет-аукционах облизывался. Отдать пару месячных зарплат за немецкий солдатский кителёк, проходящий по категории "недорого", я себе, естественно, позволить не мог, но когда такие мелочи настоящему фанату были помехой? Кстати, с Артом я в магазине, торгующем униформой познакомился. Я на годовую премию выкупал привезённую мне на заказ "родную" бундесверовскую каску, а он, только начавший играть в страйк, форменные немецкие же перчатки примерял. Ну и зацепились языками и, даже, чуть было телефонами не обменялись, но не срослось тогда. А уже через пару месяцев на Открытии сезона мы с ним и его ребятами в одном окопе оборону держали. Чёрт, когда же это было? Семь лет назад? Или восемь?
- Фермер Тотену! - "Ух, замечтался! Чуть сигнал не проворонил!" - А теперь - дискотека!
- Roger that!
Если бы Саша сказал: "А теперь танцы", то мне пришлось бы вначале передавать короткую радиограмму в Центр, и только потом выдавать в эфир записанное на телефон немецкое сообщение о том, что у них всё в порядке. А тут мне предстояло сделать немного по другому - сперва выдать запись, и тут же, перестроив рацию, начать сеанс с Москвой.
***
Деревня Дубники, Бобруйский район Могилёвской области БССР. 16 августа 1941. 5:53
Нам здорово повезло, что немцы разделились - обычная пехтура из обеспечения заняла два дома, а "безопасники" - "белая кость", разместились на постой в третьем.
Половину охраны мы, считай, уже вырезали, и теперь Фермер скупыми жестами распределял следующие цели.
Люку с Сергеичем выпало идти зачищать остатки охранников, а меня Саша поманил с собой к дому радистов.
- Двое в лимузине - их исполняем вместе. Смотри, не перестарайся! - прижавшись ко мне вплотную сказал командир.
- Я их по-немецки вызову, дверь сзади глухая, ничего не увидят, - предложил я свой вариант.
- Идёт!
Рассвело, туман уже почти совсем рассеялся, но в деревне стояла непривычная тишина - не лаяли собаки, их немцы постреляли ещё вчера. Не было слышно петухов - визитёры устроили настоящее сафари, сократив местное птичье поголовье почти до нуля. Две имевшиеся в Дубниках коровы так и стояли в хлевах - хозяева ночевали в амбаре на окраине по приказу всё тех же "дорогих гостей", и выпускать скотину пастись не собирались.
В этом безмолвии, (нет, птички, конечно же, пели и мухи жужжали, но за последнее время я уже как-то свыкся с реалиями лесной и деревенской жизни, потому и обратил внимание на такую "неправильность"), мы быстро дошагали до нужной избы. "Интересно, а если кто-нибудь из фрицев в окно выглянет или до ветру на крыльцо выйдет, обратит внимание на такое палево? - на серебристой от росы траве, в том месте где мы только что прошли, чётко выделялась темная полоса, отмечая весь наш путь. - Будем надеяться, что этого не случится!"
Командир присел у стены дома, осмотрелся по сторонам, бросил взгляд на часы, и что-то пробормотал в рацию. Единственное, что я расслышал, было слово "дискотека".
Я пока страховал Сашу, наблюдая за окнами избы, в которой разместились немецкие пеленгаторщики.
Закончив разговор, он постучал указательным пальцем по часам и показал на машину, мол, пора работать!
"Эх, плохо, что я сейчас в "комок" одет! - пришла запаздалая мысль. - Хотя..." - Из набедренного кармана я вытащил бундесверовское кепи и, стянув с головы платок-бандану, надел вместо него. Может быть, практически не изменивший свою форму со времён войны головной убор послужит хоть какой-нибудь маскировкой. А бандана может и кляпом поработать, если что...
Спокойно подхожу к лимузину и, вежливо стукнув пару раз по дверце, нарочито невнятным голосом устраиваю побудку:
- Доброе утро! Как спалось? - в конце фразы громко зеваю.
- Вилли, это ты? - "Да уж, бодрым этот голос я бы не назвал!" - одновременно с вопросом щёлкает замок задней дверцы и она начинает открываться.
Резко дёргаю её на себя.
"Здравствуй, немец, Новый год!" - кемаривший в машине радист, облачённый только в галифе и майку, спросонья не может понять, что это боевому товарищу так неймётся заступить на пост?
Ждать, пока фриц проморгается и начнёт понимать, что что-то идёт не так, я не стал, а просто схватив его за голову, выволакиваю на мокрую от росы траву и успокаиваю жёстким ударом в солнечное сплетение. Протиснувшись мимо нас, Фермер ныряет в машину. Короткая возня внутри:
- Вязки давай! - негромко доносится из лимузина.
Синхронно мы иногда с командиром мыслим всё-таки! Стоило Александру скрыться в недрах "радиомобиля", как я уже отцепил от разгрузки пучок "вязок". Ещё месяц назад, несмотря на всё удобство кабельных стяжек, мы решили не расходовать понапрасну "секретные артефакты из будущего". И заготовили несколько десятков импровизированных наручников из тонкого шнура. Скользящая петля, а на ней - простейший замочек из проволоки в виде обоймицы. Пользоваться просто - накинул, затянул, сделал несколько дополнительных оборотов и зафиксировал свободный конец проволочной скобкой. Может, и не так надёжно, как пластиковая, но тут важнее идея. До готовых одноразовых наручников здесь ещё не додумались. Протягиваю пару "шнурков" Фермеру, а сам быстро упаковываю своего немца, не забыв, кстати, использовать бандану вместо кляпа.
- Давай своего! - Саша управился едва ли не быстрее меня, что учитывая тесноту внутри машины и его немаленький рост, просто удивительно. Вот, что значит опыт и сноровка!
Уже через минуту немцы отдыхают в собственном автомобиле в "позе варёной креветки", а мы готовимся на крыльце к последнему штурму.
- Работаем аккуратно и без "мокрого"! - снова напоминает Саша. - Не пехтуру режем, с культурными парнями из разведки дело иметь будем!
Вместо ответа показываю большой палец.
"Раз, два, три!" - командир даёт "пальцевой отсчёт".
Быстро, но плавно (так меньше вероятность, что петли выдадут нас скрипом), распахиваю дверь и, пригнувшись, проскальзываю в тёмные сени.
Никого!
В неверном утреннем свете, пробившемся с улицы, замечаю, что дверь, ведущая в горницу открывается от меня. "Хорошо! Нет ничего глупее боевика, тянущего на себя дверь, которую нужно толкать. Как, впрочем, и наоборот..."
Открываю второю.
"Вот блин!"
- Scheiße! - вторит моим мыслям удивлённо вылупившийся на меня абсолютно голый немец.
Интересно всё-таки, как по-разному реагируют люди на внезапное изменение обстановки. Этот оказался стеснительным - выронил жестяную кружку и зачем-то попытался прикрыть причинное место. После чего улетел, всплеснув руками, в глубь комнаты. Прямой в челюсть получился хорошим, аж рука заныла. Плохо, что шумно вышло. И кружка задребезжала, упав на пол, и немец шороху навёл, своротив при падении стол!
- Мочи! - крик Фермера вывел меня из кратковременного ступора, возникшего в результате всех этих шумовых эффектов. Часто так бывает - крадёшься, крадёшься... Веточки сухие осторожно обходишь, дышишь через раз, к противнику подкрадываясь, а тут кто-нибудь чихнёт или валежину сломает случайно. Негромкий звук чуть ли не орудийным выстрелом кажется!
Странно, что несмотря на временное замешательство, обстановку в комнате я контролирую. Вот застыл в дальнем от входа, "красном", углу, не попав ногой в штанину серых галифе невысокий и щуплый "ганс"... Ещё один, скорее всего местный начальник, так как лежит он на кровати, а на табурете, стоящем рядом, покоится фуражка с высокой тульей, только оторвал голову от подушки, и, явно ничего не понимая, хлопает глазами. Четвёртый... А вот четвёртый бодр и весел!
"Ух!" - качнув корпусом, я еле увернулся от размашистой плюхи четвёртого.
"Как же это я тебя проворонил?!" - единственное, что получилось сделать в ответ на вторую - это пнуть резкого немца по голени. Но удар вышел так себе, несильным и вдобавок смазанным, к тому же противник был обут. А армейский сапог - неплохая защита от подобных "скользнячков".
"Может плюнуть на него и прорваться вглубь комнаты, пока они не очухались?" - перебор вариантов был прерван потоком холодной воды, окатившей моего оппонента. И тут же в голову ему с глухим стуком прилетела деревянная бадейка.
"Саня!" - не задерживаясь я бросился вперёд, тем более, что оторопь у немцев потихоньку начала сходить на "нет", а местный начальник даже потянулся к висевшей у него в ногах кобуре.
"Вот уж хрен тебе!" - в карате этот удар называется "отоши" - удар выпрямленной ногой сверху вниз, любят его и адепты тэквондо. Эффективнее удара по барахтающемуся на кровати немцу я не придумал. Да и не надо оказалось - влупил я так, что сначала показалось, что колено в обратную сторону выгнулось, а ножки кровати подломились!
Но нет - нога цела, как и кровать.
Разворачиваюсь, а всё уже закончилось! Командир вырубил последнего фрица и мне на шайкой ушибленного показывает, заканчивай, мол.
Ну, дело это несложное, немец, после близкого знакомства с деревянной посудой еле на ногах стоит, да и то, только по тому, что за печку держится.
Подсечка, несильный пинок - он и глазки закатил.
- Тоха, пока я их вяжу, ты документы в темпе посмотри!
Бросаю Саше пучок вязок, а сам к кровати, на которой тихо стонет местный начальник.
"Интересно, я ему ничего не поломал? Не, шевелится вроде... Так, "зольдбух". Ого!" - книжка, вытащенная из кармана кителя ничем не походила на уже хорошо известные мне армейские документы.
- Командир, этот тип не местный, точнее - дважды не местный! - я помахал документами пленника.
- Поясни? - не понял Саша.
- Для начала, он из гестапо, а им, как ты помнишь, в прифронтовой полосе делать нечего. Причём звание у него даже не эсэсовское, а полицейское - криминальассистант. Во-вторых, если я правильно понял записи, мужчинка к нам приехал из управления гестапо какого-то Лицманштадта. Где это - я ни малейшего понятия не имею!
- А ты расспроси! Время пока есть. Ребятам, судя по тишине, помогать не надо.
Приказ командира - закон для подчинённого! Схватив криминальассистента за плечо, я попытался развернуть его к себе лицом. Немец глухо застонал, и попытался вывернуться. Я потянул сильнее. "Тяжёлый, зараза!" Вдруг сопротивление пропало, пленный как по мановению ока развернулся ко мне лицом, но в левой руке эта падла сжимала небольшой воронёный пистолетик.
"Ку-ку! - издевательски сказал за моим плечом ангел-хранитель. - Похоже, что командировка закончилась!"
Но прислушиваться ко всяким потусторонним покровителям у меня времени не было, единственное, что оставалось делать - уходить с линии огня. Негромкий выстрел раздался практически одновременно с началом моего незамысловатого манёвра. Я просто рухнул на пол, не заботясь даже о страховке. И успел! Почти...
Перед лицом вспыхнуло...Потом ещё раз...
"Вас понял" - в англоязычном радио и военном жаргоне.