На "точку три" мы вышли к 11.40. До расчетного времени оставалось примерно полчаса, так что все с ходу принялись за работу. Бойцы, используя заранее приготовленные маскировочные накидки, готовили огневые позиции, а мы с сержантом Юриным, достав из рюкзаков фугасы, занялись минированием.
Корректировку в планы мы внесли практически сразу после уничтожения первой колонны. Захваченный мотоцикл позволил Алику прибыть в предназначенное для него место сильно раньше, чем мы планировали. Я представил себе, что в настоящий момент мой друг истошно кричит в трубку полевого телефона что-нибудь вроде: "Тревога! Тревога! Русские нас атакуют! Присылайте подкрепления!". Я надеюсь, что наш "маленький розыгрыш" получится. Кстати, телефон сегодня ночью наши товарищи позаимствовали в той самой деревне, где мы вчера попали в засаду! На "дело" ходил сам командир, и всё прошло без сучка, без задоринки. Так что к настоящему моменту потери противостоящего нам противника должны были достигнуть, как минимум пятидесяти человек!
"Так, теперь не отвлекаться!" - скомандовал я себе. Места для зарядов мы выбрали, теперь требовалось протянуть в траве леску, с помощью которой мы будем приводить в действие фугасы. На совещании было принято решение не тратить на выполнение этой, в общем-то, второстепенной задачи, настоящие взрыватели, поэтому сейчас осколочные фугасы должны были сработать от нехитрых устройств, недалеко ушедших от обычной хлопушки. А недостаток надёжности решили компенсировать количеством. Восемь наших "гильзофугасов" смотрели на дорогу. Теперь оставалось только ждать...
- Фермер вызывает Арта!
- В канале.
- Свадьба едет. Три брички, четыре лисапеда. Шесть десятков тараканов.
"Ого! Мы думали - манёвренная группа у них поменьше будет. Нужно переиграть расклад..."
- Когда? - спросил я командира.
- Четверть часа, и они - у вас!
- Понял. Отбой.
Отметив время (тринадцать ноль пять - не торопятся ребятки), повернулся к Юрину:
- Передай всем - оттянуться в кусты и не стрелять! Через десять минут, чтоб никого рядом с дорогой не было. Потом возвращайся на своё место.
Нападать ввосьмером на два взвода, даже после подрыва фугасов - есть развлечения и получше. Я ещё раз проверил маскировочную накидку - вроде, всё - как надо. И устроившись поудобнее, приготовился ждать. Через четыре минуты вернулся Юрин и тоже нырнул под свое укрытие, сделанное, как и моё, из мешковины, обшитой травой.
Потянулись долгие минуты ожидания. Как всегда в подобных ситуациях в голову лезли всякие посторонние мысли, вроде сожаления, что Лиде букет я, как собирался, не подарил. Или попытка вспомнить, кто командовал зондеркомандой 7 "Б" в нашем прошлом и изменилась ли как-нибудь обстановка на фронте в результате наших действий. А если изменилась, то, как сильно? Или о том, что репелленты наши работают гораздо лучше, чем там в будущем. Разок пшикнул - и комары несколько часов тебя не беспокоят...
Наконец вдалеке послышалось гудение моторов. Честное слово, я обрадовался немцам, как будто это ехали мои лучшие друзья!
- Николай? - позвал я сержанта.
- Готов! - негромко откликнулся он.
Вот головной дозор ("Молодцы! Педанты вы мои, специально для вас один фугас вынесли далеко вперёд..."), проехал мимо оставленной нами метки. Первый грузовик в зоне поражения... Второй... А вот третьего я дожидаться не стал - не рассчитывали мы на три машины...
- Коля, давай! - резко тяну за палочки, привязанные к лескам... Где-то там, далеко, заскользили полоски тёрок, зажигая головки "охотничьих" спичек...
Бааам! Бааам! - по моим ощущениям, четыре фугаса сработали практически одновременно, послав над дорогой маленький шквал из свинца и стали!
С небольшой задержкой срабатывают и фугасы Юрина. Ещё полторы тысячи маленьких злых ос прожужжали над дорогой!
Осторожно поднимаю голову и сквозь свой маскировочный шарф-сетку наблюдаю за дорогой. "Так, мотоциклы - аллес капут! Только отползает один подранок в прорезиненном плаще. Первый грузовик похож на решето - ему и от антибайкерского фугаса прилетело. Если в кузове кто и уцелел, то лежит тихонько и не рыпается. Второму тоже досталось изрядно. А вот третий практически цел. Только в лобовом стекле с десяток пробоин. Ну и ладно! Зато три десятка немцев можно с чистой совестью списать!"
Несколько раз тихо щёлкаю языком, давая команду отползать.
***
Москва, Улица Держинского, дом 2. 24.07 1941, 03:17
- Павел Анатольевич, разрешите?
- Что-то срочное, Борис Михайлович? - Судоплатов потёр глаза.
- Да. Радиограмма от "Странников". Я - только что от шифровальщиков.
- Если не сложно, прочтите...
Маклярский откашлялся и начал читать:
- "Сегодня, 23 июля, группой, совместно с вновь организованным партизанским отрядом "Засека" под командованием тов. Трошина проведена операция по уничтожению спецкоманды СС "Зондеркоманда 7 "Б". Согласно захваченным документам, в планах вражеского подразделения было уничтожение мирных советских граждан для создания "зоны безопасности" в районе Ивенец - Слобода - Раков на юго-восточной окраине Налибокской пущи. В результате операции противник потерял 82 человека подтверждённо убитыми и около 40 - ранеными. Уничтожено 7 автомашин и 6 мотоциклов, 3 автомашины и 2 мотоцикла захвачены. В качестве трофеев взято большое количество вооружения: 6 пулемётов (из них 2 станковых), 40 винтовок, 6 пистолетов-пулемётов. Оружие передано для вооружения партизанского отряда. Также захвачена одна рация типа Torn.Fu.d2 и 6 полевых телефонных аппаратов.
Полностью сорвана операция гитлеровцев по уничтожению сов.граждан.
Отряд "Засека" под командованием майора Трошина (1907г.р, б/п) и батальонного комиссара Белобородько (1889 г.р, член ВКП(б) с 1920 г.) насчитывает 62 человека личного состава.
Истомин" "
- Больше сотни эсэсовцев за один день? - старший майор госбезопасности выпрямился в кресле, - Как думаете, Борис Михайлович, не дезинформация?
- Проверить будет сложновато, уж больно далеко от резидентур. Если только на косвенных прокачать...
- Это всё понятно, ну, а если это правда? Эффективность очень хорошая, - хозяин кабинета на мгновение задумался, - Радиограмма подписана также, как и предыдущие?
- Да.
- Как бы выяснить, кто такой этот "Истомин"?
***
- Тоха, на, посмотри, - Тотен протягивал мне какой-то листок, отпечатанный на машинке.
- Что это? - лениво спросил я.
- Ви таки будете смеяться, - спародировал "одесский" акцент Алик, - но эта смешная бумажка - их отчёт о ваших таки приключениях!
- А по проще? Я что-то туго соображаю...
- Для тех, кто в танке - это отчёт эсэсманов о вашем пленении и последующем самоубийстве! - судя по его довольной ухмылке, глаза у меня стали квадратными.
- А ну-ка! - я выхватил у него листочек и, торопливо пробежав "шапку", аккуратно сложил и убрал во внутренний карман.
- Э, ты что? Отдай докУмент! - притворно возмутился Алик.
- У меня целее будет, - отрезал я.
Настроение у нас было преотличное, поскольку мы комфортно расположились в одном из домов пустой деревни. Во дворе топилась баня, а в соседнем доме готовилось угощение. Мы готовились к празднику! Во-первых, надо было отметить первую крупную победу, а во-вторых - создание нового подразделения Рабоче-Крестьянской Красной Армии!
Да-да, именно так на вчерашнем совете было решено, что Слава возглавит партизанский отряд, а мы продолжим выполнять свою задачу. Комиссар Белобородько был обеими руками за, особенно после того, как мы вломили эсэсовской зондеркоманде, а трофеи, захваченные при этом, еле поместились в грузовик. Практически всех "наших" окруженцев Фермер отправил под командование Трошина, оставив с нами только Зельца, Чернова, Юрина и, совершенно неожиданно попросившего об этом, Несвидова.
И вот мы с Тотеном и Люком валялись на пенках в ожидании бани. Мой, избалованный горячим водоснабжением, организм очень соскучился по правильным водным процедурам, да и попариться после хорошо сделанной работы - то, что доктор прописал.
В комнату вошёл Слава.
- О, товарищ самый главный воевода! - поприветствовал я его.
Отмахнувшись от меня, Трошин подошёл к столу:
- Да у вас тут пир горой! Сало, колбаса...
- Угощайся, чем бог послал!
Командир нового отряда не заставил себя долго упрашивать, а достал нож и сделал себе бутерброд.
-Мда, - разглядывая кулинарный шедевр, произнёс он, - сало толще, чем хлеб отрезал...
- Отрежь второй кусок хлеба - и не комплексуй, - подал голос Люк.
Трошин чуть не подавился от такой сентенции, но тут нас позвали в баню, так что объяснить Вячеславу, что же значит "не комплексуй" не получилось.
... Примерно через полчаса Фермер закончил инструктировать Белобородько и Трошина и присоединился к нам.
- Командир, тебя каким - берёзовым или дубовым? - задал я ему вопрос, подвинувшись на полке.
- Плоскопараллельно, - последовал ответ.
- Тогда по очереди. Сначала - берёза, потом дуб.
- Это ты хорошо придумал... Интеллигентно, - сказал Саша, потягиваясь и блаженно жмурясь.
... Минут сорок спустя (а что поделаешь, война!) мы, чистые и распаренные, вернулись в свою "казарму". Настроение было "солнечным", да и с чего ему быть другим-то?
Усевшись на лавки за накрытым столом, мы отдали должное стряпне нашей кухонной команды. Минут десять только стучали ложки, да за ушами трещало. Наконец все наелись, и настала время для разговора.
- Командир, не поделишься, чем партизан грузил? - спросил я.
- Не вопрос. Сказал, чтобы они здесь больше пары дней не засиживались, а передислоцировались на север.
- Думаешь, немцы скоро нагрянут? - спросил Люк.
- Обязательно! А ты бы на их месте не приехал?
- Я бы приехал, и не один, а с "вертушками" и артиллерией.
- О тож! "Вертушек", правда, у них нету, но артиллерию, я думаю, подтянут. Поэтому им и надо линять как можно быстрее. И радиста у них нет.
- А это причём тут? - удивился Тотен.
- А при том! Им связь нужна, а единственный канал, что им можно безболезненно отдать - тайник, через который мы с Неущенко связывались. Тем более что отряд этот я московским уже "сдал".
- И что сказал? - поинтересовался я.
- Правду. Ну, почти правду.
- И?
- Ответа пока не было, но и для нас успешный выход отряда на связь - большой плюс и подтверждение нашей надёжности. Ну, и свидетели эффективности наших методов.
- Резонно! - согласился Люк, а я просто кивнул.
Тут я решил, что такие хорошие посиделки без правильной выпивки - нонсенс, и, извинившись, вылез из-за стола. В моём бауле были заныканы бутылка армянского коньяка и бутылка восемнадцатилетнего скотча, любая - в самый раз для хорошего праздника.
Накинув камуфляжную куртку (больше, чтобы не отсвечивать светлой майкой, нежели для тепла) и нацепив кобуру с верным "браунингом" выскочил во двор. "Крупп" был припаркован на улице метрах в пятидесяти от нашего дома, и, чтобы не скрипеть воротами, я решил просто перелезть через забор. Едва я оказался на гребне, как снизу шепотом спросили:
- Двадцать два?
- Восемнадцать, - ответил я, мягко спрыгнув на землю.
- Проходите, товарищ старший лейтенант! - боец меня узнал, но пароль всё равно спросил. Молодец!
Я бодро зашагал вдоль улицы. На соседнем дворе шумели: кто-то колол дрова, тихонько скрежетала сталь на камне ручного точила, слышно было, как Несвидов распекает бойца за безалаберность в ответственном деле приготовления пищи...
"Прям, как на даче в пресловутые "подмосковные вечера"! - восхитился я. - Словно и войны никакой нет!"
Моё внимание привлёк негромкий разговор, доносившийся из-за палисадника.
- ... ну, что ты пригорюнилась, а?
- тошно мне, Марина...
- Лидка, ну ты что, право слово, как в воду опущенная?
Я замер, прислушиваясь.
- Что делать-то, Мариночка? И старый он, а нравится мне очень! А вот расстаёмся! А он даже знать не будет! - послышался тихий всхлип.
- Старый? Да ты что! Какой же он старый?! Мне Слава сказал - они ровесники, и в звании одном!
- Тебее хорошоо, - снова всхлип, - У тебя всё яснооо!
Я смутился. Сам не ожидая того, стал свидетелем любовных терзаний "бойцыц" нашего отряда. "Видно, Лидочка на кого-то "запала" из наших, а теперь переживает... Не, пойду я пожалуй..." - и я тихонечко двинул прочь от палисадника.
"Интересно, а кому это девки кости моют?" - пытался сообразить я, копаясь в своих вещах.
Наконец, бутылка была найдена. Я вытряхнул её из картонного тубуса и засунул в карман штанов.
"Так, одного возраста со Славой, то есть Трошиным... Я, Док, Тотен... И, как там? "В одном звании?" Так майором у нас только командир числится... Хотя... Ёперный театр! - я чуть не подпрыгнул. - Это что же, комсомолочка обо мне убивается, что ли? Хорошо, что букет не подарил, а то бы совсем девчонку прибило!"
В лёгком обалдении я пошёл назад. "Вот это я влип! - вертелось в голове. - Хотя, если оценить спокойно - ничего страшного не случилось, так? Ну понравился молоденькой дурёхе герой-спаситель... Так ведь ничего у нас и не было! Чего нервы на кулак мотать?"
И успокоившись я открыл дверь в дом.
... Мы уже на половину уговорили бутылку "благородного самогона", как в дверь вежливо постучали.
- Заходи, открыто! - рявкнул Фермер.
- Гостей примете? - улыбаясь, спросил Трошин.
- А то!
- Заходи!
- Добро пожаловать! - по очереди сказали все сидевшие за столом.
Гостей к нам пришло немало! Первыми, с чугунками в руках, вошли барышни. Затем Емельян внёс противинь с кусками шкворчащей свинины. Потом вошли батальонный комиссар и сержант-пограничник.
- Это что такое? - грозно сдвинув брови, спросил командир. - Не на Пасху гуляем!
Я заметил, что Бедобородько открыл, было, рот, но тут же получил локтём под рёбра от Трошина, и замолчал. "Ну да, на чужой свадьбе невесту не лапай!" - усмехнулся я про себя.
Потом был пир горой и пляски до упаду. Про пляски я, конечно, приврал, но гитару мне Алик, всё-таки всучил. Пришлось играть.
Для создания "фестивального" настроения я сбацал "Цыганочку". Народ отреагировал примерно так же, как фанаты "Рамштайна" на "Du hast".
- А песню споёте? - внезапно спросил Белобородько.
"А он-то откуда знает? Хотя... Скорее всего, кто-то рассказал - Несвидов или девчонки, а может - и Слава"
- А вам какую, Василий Иванович, весёлую, грустную или умную? - комиссар задумался.
- А давайте весёлую! Праздник.
- Хорошо, только сами решайте - какая она...
Мелодия осталась той же - дробный перебор, зовущий в пляс... Я глубоко вздохнул:
В сон мне - желтые огни,
И хриплю во сне я:
- Повремени, повремени,-
Утро мудренее!
Но и утром всё не так,
Нет того веселья:
Или куришь натощак,
Или пьешь с похмелья.
Вокалом, я, конечно, до Владимира Семёновича не дотягивал, но, за не имением горничной, как известно, и кухарка сойдёт.
В кабаках - зеленый штоф,
Белые салфетки.
Рай для нищих и шутов,
Мне ж - как птице в клетке!
В церкви смрад и полумрак,
Дьяки курят ладан.
Нет! И в церкви все не так,
Все не так, как надо.
Я заметил, что комиссар, внимательно вслушиваясь в слова, прикрыл лицо рукой. "Занятно", - отметил я и, доиграв вариацию, продолжил:
Я - на гору впопыхах,
Чтоб чего не вышло.
А на горе стоит ольха,
А под горою вишня.
Хоть бы склон увить плющом,
Мне б и то отрада,
Хоть бы что-нибудь еще...
Все не так, как надо!
Я тогда по полю, вдоль реки.
Света - тьма, нет бога!
А в чистом поле васильки,
Дальняя дорога.
Вдоль дороги - лес густой
С Бабами-Ягами,
А в конце дороги той -
Плаха с топорами.
Где-то кони пляшут в такт,
Нехотя и плавно.
Вдоль дороги все не так,
А в конце - подавно.
И ни церковь, ни кабак -
Ничего не свято!
Нет, ребята, все не так,
Все не так, ребята!
После того, как прозвучал последний аккорд, в комнате установилась полная тишина, такая, что было слышно, как поскрипывает калитка во дворе. Батальонный помял переносицу, и, резким движением поправив очки, спросил:
- Это вы сами написали, товарищ старший лейтенант?
Чужой славы мне было не нужно, и я скромно ответил:
- Нет, не я. А что, не понравилась?
- Понравилось... Только... Только необычно весьма... - протянул комиссар
- Ну, тогда... На злобу дня, так сказать, - и я запел песню, написанную моим другом в середине "бешенных девяностых":
А шуба ли с дуба - с гранаты чека,
Пусть снова в ударе не дрогнет рука,
Пусть снова в крови искупается сталь -
С дуба - по шубе, а с мира - печаль.
Рассветом мы вышли, придём к вечеру,
Мы с миром играем в смешную игру,
Барбудо Эрнесто забрался на ель,
А рядом ползёт команданте Фидель.
Резкие ритмичные аккорды рок-н-ролла подчёркивали хулиганские, разухабистые слова песни:
Ему невдомёк, что до фени вообще -
На чьей стороне быть товарищу Че -
Не просто наёмник тропою лесной -
Художник по жизни и новый герой.
Мой друг Пиночет как-то мне говорил -
Там скучно живётся, где нет заводил,
Им главное вовремя фишку просечь,
Что будет потом - то отдельная речь.
Неярко блестит под луной пулемёт,
Из леса выходит карательный взвод,
Так было везде и во все времена -
Менялись лишь только одни имена.
Последний куплет вызвал явное оживление среди слушателей.
Менялись булыжники на топоры,
Менялись вожди и законы игры,
Менялись эпохи, менялись места,
Стабильна была лишь одна крутота.
"Эх!" - резким движеньем в казённик заряд -
Скончается в муках подстреленный гад!
Где раньше секира кольчугу драла -
Там ныне взрывчатка и бензопила!
Так радуйтесь те, кто познал крутизну!
И радуйтесь люди, познавши войну!
Сквозь смех автоматов и рёв батарей
Идут капитаны кровавых морей!
Он встанет, как раньше бывало не раз,
Он выполнит невыполнимый приказ,
И мощным дыханием мир ужаснёт
В грохоте залпов его пулемёт.
Последние несколько куплетов мне пришлось менять на ходу, уж больно они не соответствовали времени и слушателям.
Когда я закончил петь, слушатели молчали, переваривая услышанное. Уж больно непривычно для них было наложение серьёзных слов на плясовую мелодию.
- Ну, потом ещё спою, - помог я им, откладывая гитару в сторону.
Все, кроме "гостей из будущего", как показалось мне, облегчённо вздохнули и вернулись к своим неспешным разговорам. По долетавшим до меня обрывкам фраз я понял, что некоторые обсуждают только что услышанные песни. Ко мне на лавку подсел свежеиспечённый командир партизанского отряда:
- Ну ты даёшь! - тихонечко сказал Слава, ткнув меня кулаком в бок. - Я думал, комиссара Кондратий хватит.
- Ну, извини, настроение такое, хулиганское было.
- А у меня подарок тебе есть, - улыбнулся Трошин.
- А чего не даришь?! - я изобразил возмущение.
- Минуточку... - и Слава выскочил в сени.
Вернулся он буквально через пару мгновений с каким-то длинным, метра полтора, свёртком.
- На, владей!
Я развернул толстую ткань. СВТ. Снайперская.
- Откуда?
- Бойцы у немцев две штуки нашли, вот я и решил тебе подарить.
- Слав, спасибо, конечно... Но мне она без надобности... А вот вам - пригодится...
-Да ты в прицел посмотри! А бой какой! А то ты всё с "дегтяревым" таскаешься...
- Так, сядь, - я показал рукой на лавку рядом с собой. - Мне и с автоматом хорошо. Я всё равно накоротке работаю, а вот вам эта винтовка поможет немцам сильно жизнь попортить, - продолжил я увещевать Трошина. - Тебе Александр Викторович про засады рассказывал?
- Ну?
- Не "нукай"! А про тактику "осиного роя" говорил?
- Нет.
- Пойдём, покурим, - я мотнул головой в сторону двери.