Рыбаченко Олег Павлович : другие произведения.

Гробощик на подхвате у Цру

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    И тут тоже в дела очень даже сильные и убойные киллеры. И девчонки разумеется шпионки на высоте.
   Пролог
  
   Мастер Синанджу осадил своего мохноногого пони на пляже того, что однажды будет называться Шанхаем. Солнце, отражающееся от моря, которое варвары-китайцы называли Морем внезапных тайфунов, резало глаза. Он повернулся к своим ночным тиграм.
  
   "Спешивайся", - крикнул он.
  
   Усталые и измученные голодом, молодые ночные тигры Синанджу слезли со своих коней. Один из них, Сако, ошеломленно сидел на своей попоне. Его глаза были зажмурены от боли. Его лицо, сухое, несмотря на жестокую жару, было цвета грязной слоновой кости.
  
   "Помоги ему", - сказал мастер Мангко, придерживая ножны, когда спешивался.
  
   Два ночных тигра помогли Сако снять попону. Они уложили его на бескрайний белый пляж. Звук прилива был плеском-плеском-плеском, которое не изменится и в последующие столетия.
  
   Мастер Синанджу опустился на колени рядом со своим верным воином. Он пощупал ребра мужчины. Сако морщился от боли при каждом нежном прикосновении, но не произнес ни проклятия, ни слова протеста.
  
   Наконец Мастер Синанджу тихо заговорил.
  
   "Я не могу предложить тебе никакой надежды, мой верный ночной тигр. Никакой надежды, но одно благо. Тебе нужно только попросить".
  
   "Сделай это", - прошептал Сако и закрыл глаза от последнего зрелища в своей жизни - Мастера Мангко, высокого и худощавого, с волосами, похожими на шапку из темного конского волоса, над проницательно ясными глазами.
  
   Мастер Синанджу, опустившись на колени, положил одну руку на пылающий лоб Сако, а другую на его горло. Он говорил успокаивающие слова, пока не почувствовал, что Сако больше не уклоняется от прикосновения смерти. Сако не знал, какой рукой нанести удар. Таково было милосердие мастера Мангко. Удар последовал быстро. Мастер Синанджу поднял руку, и она врезалась в лоб Сако, как старое яйцо. Сако вздрогнул и затих.
  
   Они похоронили его в песке, недалеко от моря, чтобы китайские бандиты, ранившие его, не завладели телом. Затем они принялись строить лодки из бамбука и ротанга.
  
   Они трудились всю ночь, при этом Мастер Синанджу часто останавливался, чтобы бросить взгляд вглубь острова. Бандиты не должны были сильно отставать, хотя они тоже понесли потери.
  
   Наступила ночь, и солнечные блики на воде больше не жгли им глаза. Когда взошло молодое красное солнце, три бамбуковые лодки стояли, прислонившись к песку, белому, как дробленый жемчуг.
  
   Мастер Синанджу осмотрел плетения из ротанга каждого из них, пока не остался доволен их мореходными качествами.
  
   Только после этого он отвесил своим ночным тиграм короткий поклон в знак того, что они проделали достойную работу, и отдал приказ трогаться в путь. С пони сняли одеяла и провизию и предоставили им свободу.
  
   Бандиты появились на вершинах ближайших холмов. Они сидели на своих лошадях, как угрюмые Будды.
  
   "Быстрее", - настаивал Мастер синанджу. Первые лодки отчалили.
  
   "Со мной", - приказал мастер Мангко. Два ночных тигра подскочили к нему. Они поняли, что должны дать остальным время выйти на открытую воду.
  
   Китайские бандиты спустились с холмов подобно грому, копыта их лошадей стучали и раскалывались о камни. Мастер Манко покачал головой. Китайцы так и не научились должным образом обращаться со своими лошадьми.
  
   Бандитов было четверо. Они набросились, как разбивающаяся волна.
  
   Мастер Синанджу решительно стоял в своей синей тунике и штанах, по обе стороны от него стояли ночные тигры в черном. "Помните, - нараспев произнес он, - если мы умрем, умрет и наша деревня. Мы боремся не только за свои жизни, но и за жизни наших отцов и матерей, наших сыновей и наших дочерей и их потомства для будущих поколений. Сегодня жизни тысяч еще не родившихся зависят от наших навыков ".
  
   Ночные тигры сжали в руках свои железные кинжалы. Мастер Мангко вытащил из ножен длинный меч. Они отступили друг от друга, чтобы освободить место для боя.
  
   Бандиты свирепо выли, набрасываясь на своих жертв, уверенные, что их огромные мечи лучше, чем грубые клинки корейцев, и что их боевые кличи парализовали незваных гостей.
  
   Лошади приближались. И когда они были почти рядом с тремя неподвижными корейцами, огромные мечи китайцев взметнулись для убийства.
  
   Мастер Синанджу издал крик вызова и прокатился между двумя приближающимися всадниками. Его меч переломал кости справа от него и кости слева от него. Пронзительное ржание предшествовало звукам падения всадников в прибой.
  
   Мастер Синанджу вскочил на ноги. Он увидел, что его ночные тигры также переломали передние ноги коням своих врагов.
  
   Китайцев унесли в волны их перепуганные, спотыкающиеся лошади. Они барахтались в воде. Одного столкнули под воду искалеченные копыта его лошади. Он не вернулся на поверхность.
  
   Мастер Синанджу шагнул в воду. Его клинок сверкнул влево, а его клинок сверкнул вправо. Китайские головы взметнулись в небо, как уродливые луны.
  
   В качестве последнего жеста Мастер Синанджу отослал лошадей, чтобы они не страдали. Ему было жаль лошадей. Не их вина, что они принадлежали тупым китайским бандитам.
  
   "Вы хорошо справились", - сказал мастер Мангко своим ночным тиграм, и они вместе оттолкнулись в третьей лодке и присоединились к остальным.
  
   Проходили дни. Вода была спокойной. Они ловили рыбу бечевкой с серебряными крючками. Они ели холодные рисовые шарики, сваренные накануне вечером.
  
   Прошло много дней пути, когда небо потемнело. Они спустили ярко раскрашенные хлопчатобумажные паруса, опасаясь шторма. Но никакой шторм не омрачил небо. Лодки были связаны вместе для безопасности.
  
   Лицо мастера Синанджу стало задумчивым. Все признаки указывали на шторм. Дальше они плыли в темнеющем облаками небе. Разговоры становились реже. Ночные тигры вели себя тихо.
  
   Почувствовав себя в безопасности, Мастер Синанджу приказал поднять паруса. Но ветра было мало, чтобы наполнить их. Вселенная казалась ужасно тихой. Через некоторое время на их крючках больше не оказалось рыбы, и ночные тигры начали бормотать о страшных вещах.
  
   "Где та буря, которую обещают эти тучи?" - спросил один. "И почему наши лески подводят нас? Неужели во всем этом море нет рыбы?"
  
   И Мастер Синанджу долгое время молчал. Наконец он заговорил.
  
   "Мы вошли в шторм", - объявил он. Ночные тигры выглядели озадаченными.
  
   "Вы не видите эту бурю, потому что это не буря в небе, - холодно продолжал мастер Мангко, - а одна из глубочайших океанских. Эта буря не над нами. Она под нами ".
  
   При этом ночные тигры потребовали ответов, но Мастер Синанджу лишь вернул им свою загадочную спину. И они все еще плыли дальше.
  
   На двенадцатый день океан изменил цвет. Сначала он был молочно-коричневым, как будто само морское дно было взбаламучено огромной рукой. И по мере того, как они плыли вперед, всегда полные страха, цвет моря становился зеленым. Не зеленым, как в некоторых водоемах, а зеленым от болезни, от яда.
  
   Они проплыли мимо плавающего тела, но не потревожили его. На многие мили во всех направлениях не было никаких признаков суши. Позже появились другие тела. Мужчины. Женщины. Несколько детей. Пока они наблюдали за волнами, тела тут и там всплывали на поверхность, раздутые и белые. Никакие акулы не потревожили эти тела.
  
   "Что это значит?" - спросили ночные тигры.
  
   И на этот вопрос у Мастера Синанджу тоже не было ответа. Когда они были в пути двадцать дней и по-прежнему не было никаких признаков земли, Мастер Синанджу посмотрел в ночное небо. Он прочитал множество звезд и сверился со свитком. После долгого молчания он объявил печальным голосом: "Мы должны повернуть назад".
  
   Ночные тигры были потрясены.
  
   "Назад? Каков наш пункт назначения? С какими трудностями мы добрались так далеко? Как ты можешь приказывать нам сдаваться? Наша деревня зависит от монеты этого императора".
  
   "Монета, присланная в качестве гарантии, должна подойти", - произнес Мастер Синанджу голосом, полным обреченности. "Звезды над моей головой говорят мне, что мы миновали владения императора".
  
   "Как? Она такая большая".
  
   "Мы передали ее, потому что ее больше нет", - ответил Мастер Синанджу. "Теперь быстро приводите в порядок свои сосуды, пока Синанджу тоже больше не существует".
  
   И Мастер Мангко, третий в истории Дома Синанджу, устроился за рулем своей лодки. Его деревне предстояли трудные времена. Но более ужасная участь постигла тех, кто призвал его.
  
   Величайшее государство-клиент в истории Синанджу было сметено с ледяного лица моря. Мастер Синанджу заплакал бы, но он знал, что все его слезы понадобятся для его собственного народа....
  
   Глава 1
  
   Звук удара утренней газеты о каменную дорожку разбудил Шейна Билликена.
  
   Его близко посаженные черные глаза мгновенно распахнулись. Солнечный свет струился сквозь стеклянные двери его спальни. Шум прибоя был совсем близко. Он потянулся к прикроватному столику, опрокинув экземпляр "Кукурузного пирога" Ширли Маклейн, и натянул на глаза большие солнцезащитные очки.
  
   "Это здесь", - хрипло сказал он, сон застрял у него в горле.
  
   "Муммуф?" Сонный девичий голос едва пробивался сквозь шелковое покрывало.
  
   "Я сказал, что она здесь", - повторил Шейн Билликен. Он толкнул локтем спящую фигуру.
  
   "Оууу!" Простыни были сорваны с сердитой белокурой головы. "Тебе обязательно было меня бить?"
  
   "Бумага. Я слышал, как ее доставили".
  
   "Держу пари, что так и было. Ты слышишь это каждое утро. Ты слышишь это через двенадцать комнат и десять дверей".
  
   "Мои чувства настроены на физическую вселенную", - сказал Шейн Билликен. "Я слышу поступь муравьев и шепот паука, скользящего по своей паутине. А теперь, будь хорошей девочкой, Глинда, и сходи за ней."
  
   Глинда встряхнула своими светлыми волосами, укладывая их на место. Она присела на край кровати. У нее было тело подростка, загорелое, подтянутое и безупречное.
  
   "Ты знаешь, что ее, вероятно, там не будет", - сказала она.
  
   "Прошлой ночью я сделал позитивное подтверждение. Мои звезды исключительны. Сегодня начнется моя новая карьера".
  
   "Я хочу знать, что не так со старыми. Ты зарабатываешь достаточно ".
  
   "Не ной. Это негатив. Ты знаешь, негатив влияет на мои биоритмы. И не забывай, что я застал тебя разливающим напитки. Если тебе это не нравится, я могу найти другую принцессу Шастру ".
  
   "Не после шоу Донахью. Теперь мы знамениты".
  
   "Просто возьми бумагу, хорошо?"
  
   Глинда натянула фиолетовую ночную рубашку. Она порылась в ящике прикроватной тумбочки.
  
   "Чего ты ждешь?" Потребовал Шейн.
  
   "Я должен найти свой хрустальный мешочек. Ты знаешь, что сказал мой гороскоп. Ты сам произнес: "Никуда не ходи без своего кристалла".
  
   "Я имел в виду поездки. Не ходить к чертовой входной двери".
  
   "Вы сказали, где угодно. Получить бумагу можно где угодно. А, вот и она".
  
   Глинда завязала зеленый непальский мешочек на шее ремешком из сыромятной кожи. Она пальцами открыла отверстие на шнурке, чтобы убедиться, что кристалл надежно внутри.
  
   "Давай, давай. Я чувствую, как моя позитивная энергия иссякает".
  
   "Чернила не исчезнут, потому что ты не можешь придерживаться своих биоритмов, ты знаешь".
  
   "Просто возьми это".
  
   Глинда вышла из комнаты, ее платье развевалось, как накидка. Она не потрудилась застегнуть его спереди.
  
   Она вернулась мгновение спустя, с мешочком, примостившимся между полными грудями, которые безошибочно отличались жесткостью силиконовых имплантатов.
  
   "Вот", - сказала она, бросая сложенную газету на волосатую обнаженную грудь Шейна Билликена. Глинда сложила руки на груди, ощущая их твердость, и постукивала босой ногой, пока Шейн Билликен рылся в разделе некрологов. Его мясистое лицо было маской, когда он читал.
  
   "О'Брайен... Оливер ... Олни ... Отт. Черт! Этого здесь нет".
  
   "Попробуй первую страницу. В конце концов, он знаменит".
  
   "Хорошая мысль". Шейн Билликен разорвал разбросанную газетную бумагу на части, пока не нашел первую страницу. Этого не было на первой странице. Ни на второй странице. Раздел развлечений ничем не отличался.
  
   "Видишь?" Сказала Глинда.
  
   "Тихо, я делаю позитивное утверждение. Хорошо, некролог не был опубликован сегодня. Это означает, что он умрет сегодня. Это будет в вечерних газетах. Самое позднее завтра утром. Я чувствую это нутром, Глинда."
  
   "Конечно, конечно, Шейн".
  
   "Эй, сколько раз я тебе говорил ..."
  
   "Это волшебство, и ты не связываешься с магией". Я знаю, я знаю. Я помедитирую над этим в душе, хорошо?"
  
   "Сначала сними мешочек".
  
   "Никаких шансов. Я не хочу упасть и сломать шею".
  
   "В душе она уменьшится".
  
   "Я достану кристалл и подержу его между ног. Сделай мне одолжение, Шейн? Поставь немного Китаро на проигрыватель компакт-дисков". Когда звук льющегося душа проник в спальню, Шейн Билликен скатился с кровати. Он подошел к зеркалу в своей спальне; изучая свое квадратное лицо в зеркале. Нефритовой расческой он поправил челку.
  
   "Отлично выглядишь", - пробормотал он. Затем он заметил небольшой эффект пустоты, когда он двигал головой из стороны в сторону. Ему нужно было съесть еще мороженого или что-то в этом роде. Он не должен потерять это лицо. Никто никогда не признал бы его своим кумиром, если бы сходство исчезло.
  
   Когда он вошел в свою личную гримерную, он начал напевать старую рок-песню.
  
   "Только одинокий, дум-дум-дум-дум ди-ди-да". он пел.
  
   В своей гримерной он включил компакт-диск, поморщился, когда из динамиков на потолке зазвучала синтезаторная музыка, и поднял крышку из пирекса с контейнера для сыра. Он отломил горсть сыра Бри и начал его грызть. Кусочки упали к его ногам.
  
   Звуки душа оборвались, и голос Глинды проник сквозь стены.
  
   "Знаешь, иногда мне кажется, что ты меня не любишь".
  
   "Я люблю тебя", - сказал он, надевая белые льняные брюки. Он выбрал золотистую шелковую рубашку, не потрудившись застегнуть три верхние бирюзовые пуговицы после того, как надел ее. Он выбрал амулет настроения в форме астрологического знака Тельца и повесил его себе на шею. Когда амулет коснулся его обнаженной груди, бык стал синим.
  
   Шейн Билликен улыбнулся. Синий цвет был хорошим предзнаменованием.
  
   "Ты сказал это не так, как если бы имел это в виду", - пожаловалась Глинда.
  
   "Я полностью Развитое Существо. Мне не обязательно говорить так, как я это имел в виду. Я существую в состоянии постоянной искренности".
  
   "Скажи это еще раз".
  
   "Я люблю тебя". Себе под нос он добавил: "Ты ничтожество".
  
   "Иногда я думаю, что ты любишь меня просто за мое тело".
  
   "Нет", - сказал Шейн Билликен. И на этот раз его голос действительно звучал искренне. "Я люблю тебя за деньги, которые ты зарабатываешь для меня", - прошептал он.
  
   "Или потому, что я являюсь психическим каналом, через который принцесса Шастра, Верховная жрица Атлантиды, решила говорить".
  
   "Ты очень особенный", - сказал Шейн Билликен, делая глоток ревеневого вина из зеленого стеклянного кувшина.
  
   "Знаешь, вчера вечером я читал книгу Ширли Маклейн, и это заставило меня задуматься".
  
   "Чем?" Шейн Билликен спросил свое отражение в зеркале, когда приводил в порядок волосы.
  
   "Я имею в виду, что, если я так хорошо ченнелирую, потому что, типа, я действительно реинкарнация девушки из Атлантиды? Я не имею в виду жрицу или принцессу, но я могла бы быть придворной дамой или кем-то в этом роде. Или, может быть, ученым-атомщиком Атлантиды. О, фу!"
  
   "Что?"
  
   "Я только что обнаружил этот действительно корявый прыщ у себя на заднице". Шейн Билликен закатил глаза за своими непроницаемыми солнечными очками. Он предпочел бы зеркальные очки, но Рой никогда не носил зеркальных очков. Может быть, ему следует отправить парню анонимную записку, предполагающую, что ношение зеркальных очков улучшит его имидж.
  
   "Еееух!"
  
   "Что теперь?" Шейн вздохнул.
  
   "Я выдавила прыщ и пошла кровь. Она, типа, по всем моим ногам. Что мне делать?"
  
   "Подумай о коагуляции", - сказал Шейн Билликен, открывая раздвижные стеклянные двери и выходя на террасу из красного дерева. Он закрыл двери под эту неженскую музыку. Это был единственный недостаток в этом бизнесе, подумал он. Музыка была отстойной.
  
   Солнечный свет танцевал на Тихом океане. Шейн Билликен опустился в шезлонг. Он пролистал свою записную книжку. В два часа миссис Пэрис должна была прийти для ежемесячного пополнения ауры. Лучше удостоверься, что ультрафиолетовые лампы работали. В три близнецам Макбейн должны были дать рольфинг. Шейн улыбнулся. Давать им рольфинг было не совсем тем, что он имел в виду. Может быть, он мог бы отправить Глинду с поручением до того, как они приедут. Затем этот биржевой маклер-яппи, как там его, собирался поговорить об открытии сети станций по производству биокристаллов в крупном городе.
  
   Неплохо, подумал Шейн Билликен. К пяти часам он положил бы в карман более семи тысяч долларов, и это все еще оставляло у него свободный вечер. Он сделал еще глоток ревеневого вина.
  
   Это было далеко от предсказания судьбы из домашнего трейлера на карнавалах и ярмарках экстрасенсов по всей стране, подумал Шейн Билликен. И на самом деле, он мало чем отличался. Вместо того, чтобы обслуживать всех желающих, он видел только избранную клиентуру богатых покровителей. Они платили в пятьдесят раз больше за ту же самую скороговорку, которую Шейн раздавал в своей отгороженной занавеской кабинке трейлера. Но теперь они платили не просто за скороговорку, они платили за право похвастаться тем, что стали одним из избранных клиентов эксклюзивного Шейна Билликена, всемирно известного доктора позитива, автора книг "Локоть просветления", "Путешествие души на работу", "Кристаллы и твой кот" и его нынешнего бестселлера "Скрытые целебные свойства сыра".
  
   Это была приятная сделка, которая в последнее время становится еще приятнее из-за того, что он занимался ченнелингом с Глиндой.
  
   Ветер, дующий с Тихого океана, заставил вращаться тибетские молитвенные колеса, расположенные в каждом углу солнечной террасы из красного дерева, и Шейн Билликен поправил свои солнцезащитные очки. Он откинулся назад, чтобы насладиться лучами.
  
   Он был почти в альфа-состоянии, когда скользящая стеклянная дверь со скрежетом открылась.
  
   "Эй, кто это?" Спросила Глинда, вытирая волосы полотенцем.
  
   "Что?"
  
   "Там. В океане. Кто-то в лодке".
  
   Шейн Билликен сел и посмотрел на воду.
  
   На волнах прибоя, покачиваясь на буе, стояла крошечная лодка. На перекрученной перекладине трепетал рваный парус.
  
   "Что это за лодка?" Вслух поинтересовалась Глинда. "Выглядит самодельной. Наверное, какой-нибудь идиот-подросток". Шейн Билликен перекатился на ноги и облокотился на поручень.
  
   "Эй, ты!" - позвал он. "Это частный пляж. Лучше не пытайся приземлиться, или мне придется вызвать полицию".
  
   Лодка дрейфовала к берегу.
  
   "Я думаю, что в ней девушка", - сказала Глинда.
  
   "Ты что, не слышал меня? Частный пляж. Это вывешено". Шейн Билликен указал на знаки.
  
   Лодка продолжала приближаться.
  
   "Тебе лучше остаться здесь", - сказал он Глинде.
  
   "Будь осторожен", - крикнула она ему вслед.
  
   Шейн Билликен спустился к шлепающим волнам. Жар обжег босые подошвы его ног, но он не обращал на это внимания. Он научился ходить по раскаленным углям еще в конце семидесятых, когда казалось, что экстрасенсорные штучки потерпят крах, и он подумывал о том, чтобы сменить боковую карьеру на обычную карнавальную.
  
   "Я сказал, поворачивай назад, кто бы ты ни был".
  
   Лодка была уже совсем близко. Она не была сделана из стекловолокна, каким была бы, будь это лодка какого-нибудь избалованного подростка из Южной Калифорнии. И не была деревянной. Корпус был темным и потрепанным, как сухие виноградные лозы. Они, казалось, были сплетены. Парус представлял собой выцветшую золотую тряпку. В нем были дыры. Лодку ужасно трясло, как будто она пересекала океан, что, как понял Шейн Билликен, было невозможно. Она была слишком мала. Очевидно, немореходна.
  
   Когда она подплыла ближе, Шейн Билликен увидел, как на дне лодки плещется вода. Это было не сильно похоже на то, что ее затопило. Единственный пассажир скорчился на полке перед рулем.
  
   Именно тогда Шейн Билликен ясно разглядел ее. Это была девушка, возможно, двадцати одного или двадцати двух лет. На ней была выцветшая одежда, похожая на киртл, выцветшая от соли и солнца. Волосы закрывали все ее лицо. Она была длинной, черной и блестящей, несмотря на крупинки засохшей соли, которые прилипли тут и там.
  
   "Говоришь по-английски?" Внезапно спросил Шейн. Именно ее лицо заставило его задать вопрос. Сначала он подумал, что она азиатка. В ее коже было что-то золотисто-коричневое, похожее на разлитый мед. Но ее глаза не были раскосыми. Они также не были круглыми, как у кавказца. Они были экзотическими и черными, как маленькие горячие шарики смолы.
  
   "Я спросил, ты говоришь по-английски? Говоришь по-английски?"
  
   Девушка не ответила. Она была слишком занята рулем. Было очевидно, что она пыталась вытащить лодку на берег, пока та не затонула. Шейн Билликен нырнул в прибой.
  
   "Ого", - сказал он, хватаясь за разбитый лук. В его руках это было похоже на корзину. Тростник, подумал он. Это тростниковая лодка.
  
   "Позволь мне помочь", - сказал он. Девушка вздрогнула от его голоса. Она посмотрела на него со странной смесью страха и изумления.
  
   "Помоги", - повторил он, "Я помогу тебе". Он указал на себя, а затем на девушку. Он проложил свой путь вдоль корпуса. Девушка отступила к другой стороне. Вода доходила Билликену до пояса.
  
   "Что с тобой не так? Я хочу помочь. Comprende? Нет, это испанская. Черт. Я не знаю ни гавайского, ни полинезийского, ни на чем другом вы там говорите ".
  
   Шейн взялся за плетеный поручень и начал толкать судно к берегу. Поднялась волна и окатила его по шею. Следующая плеснула ему в рот солоноватой морской водой.
  
   "Адские колокола!" он зарычал. "У меня ничего не получается". Он покачал головой и снова выругался. Солнцезащитные очки упали с его лица и исчезли в воде.
  
   "Теперь видишь, что ты заставил меня сделать? Это была моя торговая марка ".
  
   Несмотря на жестокость его голоса, выражение лица девушки изменилось. Страх испарился. Изумление осталось, но она, казалось, больше не боялась.
  
   Впервые за все время она заговорила.
  
   "Alla dinna Dolla-Dree", - музыкально произнесла она.
  
   "И тебе того же", - сказал Шейн Билликен, сплевывая соль изо рта. Он пытался нащупать пальцами ног свои очки. Он нашел их, когда волна ударила лодку ему в грудь, и это было все, что он мог сделать, чтобы удержаться на лодке. Его ноги погрузились в илистое морское дно. Он почувствовал, как пластик треснул под одной ногой.
  
   Ругаясь, он начал толкать лодку к берегу. Постепенно ему удалось сдвинуть ее с места. Девушка взялась за румпель, удерживая его так, чтобы судно не тащило.
  
   Вода доходила Шейну Билликену до колен, когда киль заскрежетал по песку. Он подтолкнул лодку сзади и вытащил нос на сухой берег.
  
   "Ладно, пошли. Выбирайся оттуда", - приказал Шейн, протягивая руку.
  
   Девушка встала и отряхнула юбку. Она затвердела от соленой воды. Шейн заметил, что ткань была очень грубой ткани, и когда он протянул руку, чтобы помочь ей выйти на пляж, его предплечья коснулись ее. На ощупь она была как наждачная бумага. Но по краям подола, воротника и укороченных рукавов была декоративная строчка. Он коснулся их инстинктивно. Это было похоже на прикосновение к металлической проволоке.
  
   "Серебро", - выдохнул он.
  
   "Берра йи Му. Хакка Банда. Синанчу. Синанчу, данна?"
  
   "Детка, я понятия не имею, о чем ты говоришь, но меня зовут Шейн. Я, Шейн. Поняла?"
  
   "Синанчу, данна?"
  
   "Это твое имя, Синанчу?" Спросил Шейн.
  
   Девушка нетерпеливо схватила его за руку и разразилась потоком слов: "Се, Синанчу. Хо синда ка Синанчу. Капу Му ан Долла-Дри".
  
   "Эй, притормози. Я не понимаю. Что это?"
  
   Девушка копалась у себя под юбкой. Шейн Билликен заметил, что у нее великолепные ноги. Лучше, чем у Глинды. Если подумать, ее лицо было красивее, чем у Глинды. Он уставился на солнечную террасу. Глинда помахала ему в ответ. Да, определенно лучше, чем Глинда. И все ее части тела, вероятно, тоже были органическими. Никакого пластикового увеличения.
  
   Девушка вытащила что-то из-под юбки. Это был кожаный мешочек. Он висел на веревочке. Мешочек зазвенел, когда она встряхнула его. Она открыла ее и достала пригоршню толстых серебристых монет. Они напоминали старомодные серебряные доллары.
  
   Она предложила немного Шейну.
  
   "Бама хри Синанчу?" - спросила она.
  
   "Да, верно", - пробормотал Шейн Билликен. Он осмотрел монеты. Они были грубыми. Он мог видеть следы чеканки. Вероятно, ручная работа. На одной стороне был профиль мужчины в короне. На другой была рыба. Возможно, акула. Сторона рыбы была обрамлена вырезанными буквами. Шейн не узнал сценарий.
  
   "Синанчу, данна?"
  
   "Нет понимания", - сказал Шейн Билликен. Он покачал головой. "Нет смекалки. Нет. Нет".
  
   Возбужденное выражение исчезло с лица девушки. Она выхватила монеты и положила их обратно в мешочек. Затем мешочек исчез у нее под юбкой. Шейн Билликен наблюдал за каждым движением, восхищаясь ее стройными золотисто-медовыми ногами.
  
   "Подожди", - сказал он, когда она направилась обратно к лодке. "Подожди здесь".
  
   "Папа дуй куру да Синанчу", - сказала она.
  
   "Хорошо, Синанчу, подожди здесь, Синанчу. Хорошо? Подожди". Он жестом попросил ее остаться, затем побежал на террасу из красного дерева и присоединился к Глинде.
  
   "Глинда", - сказал он. "Детка". Он пыхтел от напряжения.
  
   "Кто она, Шейн?"
  
   "Это будет тяжело для меня, детка".
  
   "Что? Что такое?" Ее лицо скривилось, как у ребенка, у которого отобрали леденец.
  
   "Мы взрослые люди. Мы оба".
  
   "Да?" Глинда прикусила костяшки пальцев.
  
   "Но лучше того, мы оба Реализованные Существа. Мы вместе проходили йогу. Мы вместе играли в ролфы. Мы повторяли мантры, пока не взошло солнце".
  
   "Мы были на Донахью вместе", - парировала Глинда. "Не забывай об этом. Ты бы не попал на Донахью без меня".
  
   "Детка, не делай все хуже, чем есть. Помнишь, раньше, когда мы говорили о реинкарнации?"
  
   "Да. Но какое это имеет отношение к ней?"
  
   "Все. Просто послушай меня. Хорошо? Помнишь, когда я рассказывал тебе все о родственных душах?"
  
   "Ты сказал, что мы родственные души".
  
   "Мы есть, мы есть, детка. Это то, что сделало наше время вместе таким особенным. Вот почему у нас всегда будут эти драгоценные воспоминания, несмотря ни на что".
  
   "Я знал это. Ты бросаешь меня. Бросаешь из-за этого ... тот оборванец, которого только что выбросило на твой пляж. Наш пляж. Пляж, который ты купил на деньги, которые мы заработали ".
  
   "Детка. Глинда. Пожалуйста. Я пытаюсь объяснить, что такое родственные души".
  
   Глинда сложила руки на груди. "Продолжай".
  
   "Та девушка там, внизу, ты знаешь, кто она?"
  
   "Нет. И я не хочу".
  
   "Она принцесса Синанчу. Моя вечная родственная душа. Она тоже действительно с затерянного континента Атлантида. Но она никогда не умирала, потому что она бессмертна. Она была в море тысячи лет, в поисках. И ты знаешь, что она искала все это время?"
  
   "Бесплатный обед?"
  
   "Нет, она искала меня. Потому что в предыдущем существовании мы были женаты".
  
   "Ты сказал мне, что мы были женаты в прошлой жизни. Кстати, сколько жен у тебя было в прошлых жизнях?"
  
   "Это была другая прошлая жизнь. Это было во время Французской революции. Но принцесса Синанчу и я правили Атлантидой вместе. Разве ты не видишь, насколько это выше с точки зрения кармы?"
  
   "Нет, я не знаю, и вообще, откуда ты все это знаешь?"
  
   "Это судьба. Ты должен доверять мне".
  
   "Я действительно доверял тебе, ты, временный двурушник!"
  
   "Детка, просто возьми себя в руки. Иди в дом и сделай несколько дыхательных упражнений из йоги, как я тебя учил".
  
   "Тогда что?"
  
   "Ты можешь собирать вещи".
  
   "Собирайся!"
  
   "Ты можешь не торопиться. Просто уйди к полудню. Хорошо? Не усложняй себе жизнь".
  
   "А как насчет нашей прошлой совместной жизни? Разве это ничего не значит?"
  
   "Я забыл сказать тебе, что мы развелись в той жизни. Я не хотел упоминать об этом раньше, потому что, будучи сентиментальным человеком, я думал, что мы могли бы решить это в этой. Но теперь, когда принцесса Синанчу нашла меня, я знаю, что этому никогда не суждено было случиться. Но утешайся истинным знанием того, что мы улучшили жизненный путь друг друга за эти несколько месяцев вместе ".
  
   "Ты хочешь сказать, что я улучшила твою, ты ... ты ублюдок!" Глинда развернулась на каблуках и прошествовала через открытую дверь. Она захлопнула ее за собой, разбив стекло.
  
   "И, Глинда, детка, когда будешь уходить, не могла бы ты отменить сегодняшние встречи?"
  
   Глава 2
  
   Его звали Римо, и он собирал головы.
  
   Это было не так сложно, как казалось. Действительно, головы, которые он собирал, были прочно прикреплены к шеям их владельцев, а шеи крепились к мускулистым торсам крепкими сухожилиями и нервами. А нервы, в свою очередь, были связаны с нервными руками и зудящими пальцами на спусковых крючках, которые лежали на пусковых рычагах коллекции ужасного оружия, начиная от коротких пулеметов "Узи" и заканчивая реактивными гранатометами. Но для Римо Уильямса, передвигающегося по периметру самодостаточной бревенчатой хижины, работающей на солнечных батареях, глубоко в лесах Висконсина, собирать кочаны было так же просто, как собирать ежевику, но далеко не так весело.
  
   Во-первых, вы могли бы поесть ежевики. Сегодня у Римо не было таких намерений.
  
   Римо держал две головы за волосы. Его пальцы были жирными от различных масел для волос. Масла забивали его поры, и их нефтяные яды просачивались в его организм. Он поменял руку и вытер свободную о свои черные брюки. Ему пришлось отворачивать головки в сторону, чтобы капающая кровь не попала на его ботинки.
  
   С ежевики тоже не капала кровь. Это был еще один недостаток.
  
   Одним из плюсов было то, что у людей не было шипов. Но у них было оружие.
  
   Римо увидел, как другой охранник с ружьем, обвисшим на сгибе руки, остановился в зарослях, чтобы прикурить сигару. У него были мужественные черные волосы, блестевшие, как масляное пятно, а на жестоком лице Римо появилось выражение отвращения. Такими темпами у него скоро будут заняты обе руки. Это была неприятная мысль.
  
   Присев, Римо разложил свои трофеи на земле. Он заметил, что один глаз одного из них приоткрылся. Он закрыл его.
  
   Затем он подождал, пока курильщик сигар направился в его сторону.
  
   Был ясный безоблачный день. И все же охранник не видел Римо, хотя тот присел на корточки в трех дюймах перед ним. Он не видел Римо, потому что Римо был обучен не быть замеченным. А охранник был обучен только наблюдать за небом в поисках вертолетов.
  
   Когда его наняли защищать жизнь человека в бревенчатой хижине, охраннику сказали, что он будет назначен в среднее кольцо. Внешнее кольцо, как ему сообщили, было размещено для устранения наземных угроз. Он был уверен, что ни одна машина или наземные силы не смогут прорваться за внешнее кольцо. Но внешнее кольцо может и не нейтрализовать вертолет с первой попытки. Это была его работа. Он спросил о внутреннем кольце, и ему сказали никогда не выходить за пределы своего защитного периметра, не посоветовавшись с Этим Человеком по радио.
  
   Итак, он курил и смотрел в небо, меньше беспокоясь о вертолетах, чем о том, чтобы заболеть раком кожи, стоя вот так на открытом воздухе шесть дней в неделю.
  
   Как и многие люди, он беспокоился о неправильных вещах. Пока его глаза были прикованы к палящему солнцу, он не услышал, как Римо Уильямс поднялся из чащи, словно призрак из могилы. Он также не почувствовал открытой ладони, которая потянулась к его черепу.
  
   Он почувствовал другую руку на своей противоположной стороне только потому, что этого хотел Римо. Римо нужно было поддержать торс мужчины - иначе был бы беспорядок. Он хотел, чтобы голова была целой, а не взорвалась.
  
   "Что?" - начал говорить мужчина. На самом деле, он едва выдавил букву "В". Он отреагировал на неожиданное прикосновение справа, и когда его внимание было должным образом отвлечено, другая рука снесла его голову с шеи.
  
   Хлоп!
  
   Римо отступил, держа голову в руках, зная, что из открытых шей обычно бьют фонтаны. Этот не был исключением. Тело рухнуло и наполнило цветы своей самой драгоценной жидкостью.
  
   Это было так просто. И теперь у Римо было три головы. Номер четыре был невысоким парнем. Он держал два "Узи", по одному в каждом кулаке, как будто ожидал пустить их в ход в любую секунду. Коротышки были такими, подумал Римо. За все годы, проведенные в жестокой игре, в качестве морского пехотинца, полицейского, а теперь и наемного убийцы, была одна константа. Низкорослые парни всегда были готовы нажать на курок. Для владения оружием должны быть требования к росту. Любой, кто ниже пяти футов семи дюймов, не мог владеть пистолетом или винтовкой. Они были психологически непригодны.
  
   По этой причине Римо принял дополнительные меры предосторожности с коротким. Он подкрался к нему сзади и отвел его руки назад. Они сломались в плече. Когда Узи упали на траву, Римо ударил туда-сюда, и голова отскочила в его руки.
  
   Теперь четыре орла. Наверху сказали, что всего будет шесть охранников. Шесть - хорошее, убедительное число. По крайней мере, он надеялся, что Педро Рамирес, он же Мужчина и владелец бревенчатой хижины, будет убежден после того, как устранит всех шестерых охранников. Было бы неплохо, хотя и не обязательно, если бы Римо также не пришлось устранять Педро Рамиреса.
  
   Педро Рамирес был убежден, что что-то не так. Он сидел в кабинете своей каюты, солнечная крыша заливала его золотым солнечным светом, думая, что это лучше, чем Майами. Но все было лучше, чем Майами, где соперники избили бы тебя, пока ты грелся на солнышке на собственном гребаном крыльце. Какой бы ни была проблема, она была решаема.
  
   Он схватил микрофон портативной рации. Охранникам было приказано поочередно регистрироваться с интервалом в три минуты. Таким образом, Педро максимум через три минуты знал, есть ли у него проблемы с безопасностью. Обычно раньше, потому что по периметру были установлены скрытые видеокамеры. Они подключали экраны, которые дублировались на каждой внутренней стене каюты. Таким образом, независимо от того, с какой стеной столкнулся Педро Рамирес, у него был свой взгляд на вещи.
  
   "Сантандер, ответь", - рявкнул он в микрофон. Он был коричневым, как старый ботинок. В этом не было ничего необычного. Большинство людей, выросших в Перу, были ярко окрашены. Большинство людей, выросших в Перу, выросли в нищете и были похоронены в Перу. Педро Рамиреса, возможно, похоронили бы в Перу, если бы не волшебный лист коки. Это сделало его богатым. А производное от нее, крэк, сделало его могущественным.
  
   Он был настолько могуществен, что, хотя власти практически всех американских и европейских стран выдали ордера на его арест, а конкуренты по бизнесу заключили контракты на его мускулистую кожу, он все еще был в состоянии наладить домашнее хозяйство в сердце нации, которая больше всего в нем нуждалась.
  
   "Santander! Бандрильо! Paeo! Сангре де Кристо, кто-нибудь, ответьте ".
  
   Педро бросил взгляд на видеоэкран. Не было никаких признаков неприятностей, никакого необычного движения. Хорошо это было или нет? Он решил, что нет. По крайней мере, один из его охранников уже должен был появиться перед камерой.
  
   "Пабло! Зенхора!" - завопил он. "Madre de Dios!" По радио он услышал странный звук.
  
   Его коричневый лоб сморщился. Он не мог определить звук. Это был не выстрел. Он не обладал тем качеством хлопающей петарды, которое отрицает ее смертоносность. Это был не взрывной звук. Это было нечто большее ... мясистый.
  
   Римо Уильямс поднял шестую и последнюю голову. Для этого ему пришлось опуститься на колени и поймать прядь волос мизинцем. Остальные пальцы обеих рук были заняты другими прядями волос.
  
   Было неудобно нести по три орла в каждой руке, чтобы они не залили его кровью, но для того, что Римо хотел сделать, это того стоило. Особенно с зажигалкой, которую он снял с тела покойного охранника, курившего сигары.
  
   Римо проскользнул мимо видеокамеры, спрятанной в дупле мертвого дуба. Даже если бы Наверху не проинформировали его о местонахождении камеры, Римо заметил бы ее. Это было так очевидно. Вся территория площадью тридцать акров, окружающая бревенчатую хижину, работающую на солнечных батареях, была безукоризненно ухожена. Мертвый дуб посередине означал, что у него было другое назначение, кроме того, что он был бывшим деревом.
  
   Римо остановился на краю того, что Наверху на брифинге назвали внутренним кольцом. Римо опустился на одно колено и вытащил из заднего кармана сложенную карту, растворимую в воде. На ней было указано местоположение каждой закопанной противопехотной мины во внутреннем кольце.
  
   Проблема была в том, что наверху забыли нарисовать точки компаса на карте.
  
   "Чертов Смит!" Пробормотал Римо, поворачивая карту во все стороны. Он попытался выровнять карту с мертвым дубом. Когда он подумал, что она у него, он сунул карту в задний карман и собрал шесть голов. Запах тоника для волос начал действовать ему на нервы.
  
   Римо направился к месту, где должна была находиться ближайшая шахта, зная, что он попадет в поле зрения видеокамеры, как только ступит на зеленую равнину, где были зарыты мины.
  
   Какого черта? подумал он. Если они не видят, что я приближаюсь, они наверняка услышат, как я приближаюсь.
  
   Через несколько минут после того, как из радиоприемника раздался последний хлопок, Педро Рамирес вспотел. Что-то действительно было не так. Единственное, что хорошо, подумал он, это то, что он сам справился со своими проблемами безопасности. Подчиненный, столкнувшийся с отсутствием твердой разведки, мог бы поколебаться беспокоить своего начальника. В чем бы ни заключалась проблема, Педро Рамирес имел преимущество в этом.
  
   Управляя элементами управления, которые управляли функцией панорамирования видеокамер, Педро настроил их на более широкий охват.
  
   Сначала камера ничего не показала. Даже охранников. Они как будто исчезли. Затем Педро осознал недостаток в системе. Камеры были направлены прямо наружу. Они не были настроены на сканирование неба или земли. Земля была там, где должны были находиться его шестеро охранников. В небе ничего не было, потому что установленные на крыше параболические микрофоны не фиксировали лопасти вертолета, а люк был достаточно широким, чтобы увидеть парашютистов или воздушные шары.
  
   Педро Рамирес предусмотрел все. Но все равно он потел. У него было много врагов.
  
   Камера на дубовом дереве уловила мгновенный проблеск чего-то. Он отрегулировал управление, отправив камеру в обратном направлении. Когда она показала мужчину в черной футболке и брюках, он остановил передачу.
  
   Педро наклонился ближе к цветному монитору. Незваный гость был худощав, как скала два на четыре. У него были глубоко посаженные темные глаза и высокие скулы. Он шел по минному полю так тихо, что Педро подумал, что система микрофонов сломана, за исключением того, что она четко уловила звук падения белки на лист. Педро немного расслабился, когда понял, что мужчина был один. Какой дурак послал бы одного человека убить его? Он пожал плечами. Вероятно, такой же дурак, который пошел бы.
  
   Слегка ухмыляясь, Педро Рамирес наблюдал за мужчиной. Он шел по извилистой тропинке вокруг минного поля. Идиот. Лучше пробегать по прямой, если надеешься избежать мин.
  
   Это тоже были прекрасные мины. Их использовали во время войны во Вьетнаме специально для уничтожения небольших подразделений. Уникальный дизайн фактически не наносил физического ущерба человеку, наступившему на мину. Осколками были изрешечены те, кто его окружал. Обычно человек на мине был настолько психологически опустошен, что его приходилось выводить из боя. Тактически это означало, что выживших не было.
  
   Педро наблюдал, как мужчина бредет по траве. Что это были за вещи, которые он нес? Педро задумался, заметив что-то похожее на сумки. Возможно, наполненные ручными гранатами, подумал он. Что ж, он не стал бы беспокоиться о ручных гранатах, пока человек не пройдет через минное поле, чего, конечно же, он не сделал бы. В конце концов, если армия не может преодолеть это поле, что может сделать один человек? Особенно тот, кто постоянно останавливался, чтобы прощупать почву ногами. Глупый любитель.
  
   Римо снова топнул. Он попал в область, где, согласно карте, должна была находиться шахта. Ничего не произошло.
  
   "Это всегда что-то!" сказал он раздраженно. Он снова двинулся влево. Он потоптал траву. Ничего. Он двинулся вправо и почувствовал под своими ботинками на резиновой подошве легкую впадину, которая была результатом дождя, утрамбовавшего рыхлую землю, которая была повторно нанесена над захороненной шахтой. Он решительно нажал. Он был вознагражден предупреждающим щелчком, от которого во времена Вьетнама у него застыла бы кровь. Сегодня он ухмыльнулся.
  
   Взрыв разбросал грязь, камни и огонь во все стороны. "Вот", - сказал Римо, поднимая одну связку человеческих голов и вежливо разговаривая с ними. "Это было не так уж плохо, не так ли?" Орлы не ответили. Но Римо заметил, что глаз одного из погибших охранников снова открылся. Его руки были заняты, и он не мог его закрыть. Римо продолжал искать новые мины.
  
   Педро Рамирес подскочил в своем мягком кресле. Он узнал, что противопехотные мины, предназначенные для уничтожения и деморализации небольших подразделений, подходят не для всех задач. Этот идиот изо всех сил старался подорвать все мины на поле. Как только он наступал на одну, он переходил к другой. Взрывы, казалось, совсем не обеспокоили его - и было чудом, что сотрясение не привело к срабатыванию одной из гранат в тех сумках.
  
   Осознание этого потенциального оружия заставило Педро Рамиреса подумать, что пройдет совсем немного времени, и этот человек постучит в его парадную дверь.
  
   Пришло время прибегнуть к защите в крайнем случае. Даже человек, который безнаказанно шел по минному полю, не мог одолеть Большого Бонсальмо, который стоял, поблескивая, у камина из полевых камней.
  
   Римо подошел к бревенчатой хижине, которая вырабатывала собственное электричество, питалась от частного колодца, не имела телефонных линий и технически не существовала. За исключением того, что она стояла там.
  
   Римо положил головы на траву и достал зажигалку. Приподняв одну головку, он поднес пламя зажигалки к густым маслянистым волосам. Оно мгновенно вспыхнуло. Римо дал ей немного сгореть, а затем швырнул в окно.
  
   Дымчатое стекло разбилось при ударе.
  
   Римо поджег еще две головы и побежал к задней части магазина. Он выбросил одну голову в верхнее окно, а другую - в нижнее. Другие орлы, пылающие, как факелы, разбили стратегические окна на другой стороне. Римо приберег шестую голову напоследок. Он осторожно закрыл ее упрямые злобные глаза и, подожгв ее, сверху бросил на крышу.
  
   Педро Рамирес не боялся дыма. Его глаза были защищены, и он дышал чистым кислородом через дыхательный аппарат. Он не боялся гранат, которые, как он знал, разбили окна, хотя им потребовалось ужасно много времени, чтобы взорваться. Огонь его совсем не беспокоил, хотя он быстро распространялся. Он направился к входной двери. Когда он двигался, он лязгал.
  
   Но когда люк разлетелся на сверкающие осколки, его сердце дрогнуло. Стекло отскочило от него, не причинив вреда, и окружило его. Но то, что приземлилось к его ногам, было совсем другим делом.
  
   Это был Сантандер. Его волосы были огненным шаром, и когда они въелись в темнеющую плоть его лица, один глаз дернулся и открылся.
  
   Римо наблюдал, пока дым не повалил из каждого окна и щели в каюте, а затем подошел к двери, довольный тем, что у него снова развязаны руки.
  
   Он вежливо постучал. И подождал.
  
   Металлические звуки приветствовали его уши, и на мгновение он задумался, не ошиблись ли наверху. На брифинге не было упоминания о миниатюрном танке.
  
   Дверь внезапно распахнулась, и Римо поднял голову. Римо был высоким - около шести футов, - но существо, которое приветствовало его, было выше на целых два фута.
  
   Она была серебристо-серой и покрыта наподобие броненосца. Она стояла на толстых ножках, которые заканчивались косолапыми ступнями. Руки висели криво, как у чрезмерно мускулистой гориллы. Голова представляла собой коробку с круглыми стеклянными глазами и черным резиновым придатком, похожим на хобот слона. Издаваемые ею звуки дыхания напоминали звуки больничного аппарата искусственного дыхания. "Делай все, что в твоих силах!" - глухо сказало существо.
  
   "Прошу прощения?" Вежливо переспросил Римо.
  
   "Я сказал, делай все, что в твоих силах. Я тебя не боюсь!"
  
   "Давайте начнем с самого начала, хорошо?" Сказал Римо. "Я здесь, чтобы увидеть Педро Рамиреса, миллионера плейбоя, главного дистрибьютора крэка в западном полушарии. Не мог бы ты сказать ему, что я здесь, Тобор? Или роботы передают сообщения?"
  
   "Идиот. I'm Pedro Ramirez."
  
   "Ты?"
  
   "Ты здесь, чтобы убить меня, не так ли?"
  
   "На самом деле, я пришел с вариантами", - начал говорить Римо.
  
   "Но меня нельзя убить", - сказал Педро Рамирес, ударяя похожей на рукавицу перчаткой по своей покрытой толстыми пластинами груди. Это издало звон колокола. "Нет, пока я ношу это. Это титановая пластина. Прочнее стали. Поверх нее пуленепробиваемый кельвар с тефлоновой основой. Пули отскакивают. Гранаты для меня ничто. Я невосприимчив к ядовитому газу, огню ... ты получил это, я плюю на это ".
  
   "На самом деле, я надеялся, что вы просто сдадитесь властям. Правительство хочет сделать из вас пример".
  
   "Вам никогда не взять Педро Рамиреса живым".
  
   "Если придется, я выберу вариант Б", - сказал Римо, пожимая плечами.
  
   "Просто попробуй", - прогремел Педро Рамирес. "Давай, посмотри, сработает ли что-нибудь. Почему бы тебе не попробовать пострелять?"
  
   "Стрельба?" Неопределенно спросил Римо.
  
   "Да, только не говори мне, что маленький таракан забыл свой пистолет".
  
   - На самом деле, - сказал Римо, похлопывая себя по карманам, - я не уверен, что догадался захватить пистолет. Я действительно надеялся, что ты просто сдашься, особенно после того, как у меня были все эти неприятности с твоими охранниками. Ты действительно это заметил."
  
   "Да. Ну и что?"
  
   "Я думал, это убедит тебя в ошибочности сопротивления", - сказал Римо, продолжая похлопывать себя по карманам. "Думаю, что нет", - добавил он слабым голосом.
  
   Из заднего кармана Римо вытащил сложенный листок бумаги. Он взглянул на него и отбросил в сторону.
  
   "Что это было?" Спросил Рамирес.
  
   "Ничего особенного. Просто расположение вашего минного поля".
  
   "Как ты раздобыл это?"
  
   "Спутниковое наблюдение", - сказал Римо. "Мой начальник контролировал все строительство этого места".
  
   "О", - сказал Педро Рамирес, который знал, что правительство США хотело заполучить его, но не знал, что они хотели его так сильно.
  
   "Кажется, я не могу ее найти", - говорил Римо.
  
   "Очень жаль", - сказал Педро Рамирес. "Почему бы тебе просто не уйти?"
  
   "А", - внезапно сказал Римо. "Вот она". Он достал из правого кармана брюк кулак. Он выставил его перед собой, как будто собирался нанести удар. Его рука была согнута в локте.
  
   "Это твой кулак", - указал Рамирес.
  
   "Держи весы включенными", - сказал Римо. "Я еще не взвел курок". Римо отвел назад большой палец кулака. Он издал негромкий щелчок языком, и его указательный палец высунулся, как ствол пистолета.
  
   "Вот так", - сказал Римо с довольной улыбкой. "Теперь - последний шанс. Подними руки".
  
   Педро Рамирес не поднял рук. Он развел руками. "Давай, таракан. Стреляй! Стреляй!" - взвыл он. Римо пожал плечами. Он опустил большой палец, как падающий молоток, и сказал: "Бах!"
  
   Педро Рамирес захохотал в своем защитном квадратном шлеме. Его глаза закрылись от смеха. Он не видел, как указательный палец, указывающий на него, переместился к центру его груди. Он не увидел бы ее движения, даже если бы его глаза были открыты. Потому что палец приближался к нему со сверхзвуковой скоростью.
  
   Официальный вердикт коронера гласил, что Педро Рамирес умер от гидростатического шока. Поскольку Педро Рамирес возглавлял список самых разыскиваемых преступников ФБР, он был вынужден объяснять гидростатический удар толпе репортеров на пресс-конференции ФБР.
  
   "Гидростатический шок, джентльмены", - осторожно произнес коронер, - "это явление, при котором человеческое тело подвергается неинвазивному воздействию, настолько сильному, что это приводит к цепной реакции внутреннего стресса, который в буквальном смысле разрушает клетки организма. Митохондрии этого человека были разрушены. Результатом стала мгновенная смерть. Мы наблюдаем такое явление, когда в владельца пуленепробиваемого жилета попадает пуля достаточно крупного калибра - например, калибра .357 Magnum, - когда, даже несмотря на отсутствие проникновения в защитную одежду, воздействие такое же смертельное, как если бы проникновение было достигнуто ".
  
   Один репортер захотел узнать, какой бронежилет носил Педро Рамирес.
  
   Коронер ответил, что это был не жилет, а бронекостюм.
  
   Другой репортер задал вопрос, которого опасался коронер.
  
   "Какого калибра было орудие убийства?"
  
   "На этот вопрос я не могу ответить в данный момент", - признался он. "На месте происшествия не было обнаружено осколков снаряда, но размер вмятины на груди костюма соответствует пуле 38-го калибра".
  
   Коронер был рад, что логичный последующий вопрос - как простая пуля 38-го калибра могла вызвать гидростатический шок?- был заглушен журналистом, попросившим его порассуждать о том, кто из многочисленных врагов Педро Рамиреса наконец добрался до наркобарона.
  
   Когда пресс-конференция наконец закончилась, коронер вернулся в свою лабораторию и сел, чтобы внести последние штрихи в официальный отчет о смерти. Он решил просто изложить детали так, как они существовали, и не пытаться объяснить, как пуля 38-го калибра вызвала такой хаос - особенно когда не удалось найти соответствующую пулю, а на месте удара была странная вмятина.
  
   Коронер поднес пластинку к свету. Она была погнута. И место удара было безошибочным. Также безошибочными были крошечные бороздки на месте удара. Он не мог смириться с тем, насколько они были похожи на бороздки человеческих отпечатков пальцев. Над бороздками был даже маленький кусочек линии, который соответствовал краю ногтя.
  
   Но каким ногтем можно поцарапать сэндвич из кельвара, тефлона и титана?
  
   Никакого рода, решил он. В его окончательном отчете просто не будут упоминаться эти невесомые детали. Некоторые направления расследования лучше не развивать.
  
   Глава 3
  
   Римо захлопнул за собой дверь и объявил: "Я дома".
  
   Его чувствительные ноздри уловили специфический запах.
  
   "Вы как раз вовремя", - раздался писклявый голос из кухни. Римо пошел на запах. Запах показался ему смутно знакомым. Это был запах еды, в этом можно было не сомневаться, но за те двадцать лет, что он был учеником искусства синанджу, он научился не обращать внимания на то, что раньше казалось дразнящими запахами. Его органы обоняния теперь реагировали только на версию синанджу из пяти основных групп продуктов питания - рис, рыбу, утку, орехи и ягоды.
  
   - Садись, - бросил Чиун через плечо, склонившись над газовой плитой. Мастер Синанджу, который был едва ли одного роста с плитой, встал на скамеечку для ног. На нем было тонкое белое кимоно с укороченными рукавами, подходящее для приготовления пищи на огне.
  
   Стол был накрыт на двоих. Римо сел.
  
   "Что готовим?" спросил он, принюхиваясь к навязчиво знакомому аромату.
  
   "Праздничный ужин".
  
   "Великолепно. Но что это"?"
  
   "Сюрприз", - пропищал Чиун.
  
   "Закрой глаза". Римо сделал, как ему было сказано. Он даже сложил руки на груди. Он ждал. Он скорее почувствовал, чем услышал, как ноги Чиуна в сандалиях скользнули в его сторону. В большую миску цвета морской волны, занимавшую центральное место на столе, налили что-то горячее. Римо принюхался сильнее. Он почувствовал, как желудочный сок зашевелился, чего не было уже много лет.
  
   Стул напротив со скрипом отодвинулся, и Мастер Синанджу заговорил.
  
   "Ты можешь открыть глаза, сын мой".
  
   Римо так и сделал. Мудрые глаза Мастера Синанджу смотрели на него с веселой усмешкой. В их карих глубинах таилось веселье. Они выделялись на лице цвета состаренной слоновой кости, из-за чего мириады морщин выглядели как-то сродни молодости, а не возрасту. Два пучка тонких белых волос украшали впадинки над его маленькими ушами. Хрупкая бородка зашевелилась от пара, исходящего из большой чаши. Таково было выражение лица Чиуна, последнего мастера синанджу, наследника самой длинной и знаменитой линии ассасинов в истории, тренера и приемного отца Рерно.
  
   "Это великий день для нас", - тихо сказал он.
  
   "Аминь", - сказал Римо. "Но что это? Утиный суп?"
  
   "Сегодня никакой утки. И рыбы тоже. Без риса мы обойдемся. Потому что сегодня праздничный день. Я долго ждал этого золотого часа ".
  
   "Великолепно. Но что это такое? Пахнет великолепно".
  
   "Терпение", - нараспев произнес Чиун, поднимая палец с длинным ногтем. Ноготь был заостренным и слегка изогнутым. "Совершенство мимолетно. Не торопи момент".
  
   "Скажи моему рту. У меня практически текут слюнки. Что это за штука?"
  
   - Яично-лимонный суп, - прошептал Чиун. В его голосе звучало благоговение.
  
   "Яично-лимонный?" Переспросил Римо, уставившись на дымящуюся миску.
  
   "Зарезервировано только для полных мастеров. О, это великолепный день ".
  
   "Яично-лимонный суп". Римо смотрел в пар так, словно звезды расступались, чтобы открыть свои сокровенные тайны только его глазам.
  
   "Наслаждайся этим моментом, Римо".
  
   "Я наслаждаюсь. Я наслаждаюсь", - сказал Рерно. Прошло более двадцати лет с тех пор, как он пришел в Синанджу, солнечный источник боевых искусств. Двадцать лет с тех пор, как он овладел навыками, которые сделали ее практикующих самыми страшными воинами в истории. Двадцать лет с тех пор, как он съел свой последний стейк. Двадцать лет с тех пор, как ему запретили сахар, кофе, полуфабрикаты и алкоголь. Двадцать лет с тех пор, как его тело стало единым со вселенной, пока его рацион не сократился до риса, утки и рыбы, иногда добавляя органически выращенные овощи для повышения содержания витаминов. И двадцать лет с тех пор, как его язык коснулся незнакомой пищи.
  
   "А", - сказал Чиун. "Я вижу это в твоих глазах".
  
   "Стим"?"
  
   "Нет, огонек. Яично-лимонный суп всегда вызывает блеск в глазах".
  
   Римо не ответил. Он только уставился. Новая еда. Новое вкусовое ощущение. Ему приходилось продолжать глотать, потому что изо рта у него, как жидкий вулкан, извергались соки. Его руки потянулись к ложке, но что-то внутри него заставило его заколебаться. Новая еда. Может быть, после этого новых блюд больше не будет. Чиун был прав. Это был момент, которым стоило насладиться.
  
   "Тебе ... нечего сказать?" Наконец Чиун поинтересовался.
  
   "Я потерял дар речи", - искренне сказал Римо. "Правда, Чиун, это замечательно. Яично-лимонный суп".
  
   "Приготовлено по старинному корейскому рецепту".
  
   "Это великолепно. Ты очень заботливый, папочка. И только на прошлой неделе ты настойчиво требовал, чтобы я отрастил свои ногти такими же длинными, как у тебя".
  
   "Не говорите о тривиальных ссорах в это благоприятное утро", - великодушно сказал Чиун.
  
   - Извини, - застенчиво сказал Римо. Его взгляд был прикован не к Чиуну, а к миске. От нее все еще шел пар. Но теперь он мог видеть бульон. Она была желтовато-белой. И в ней плавали крошечные темные крупинки. Зрелище наполнило его глаза до краев, а аромат заполнил ноздри. Римо почувствовал, что вот-вот расплачется от радости открытия.
  
   "Яично-лимонный суп", - пробормотал он себе под нос. И это была молитва.
  
   "Я позволю тебе налить", - внезапно сказал Чиун, хлопнув в ладоши.
  
   "С удовольствием", - сказал Римо, вскакивая со своего места. Он зачерпнул большую миску и разлил горячий бульон, наполнив сначала миску Чиуна, а затем свою собственную. Он поставил миску на место и снова сел. Он уставился в свою миску. Его руки, державшие половник и ложку, почти дрожали.
  
   "Ты можешь идти первым".
  
   Римо поколебался. Затем, уронив половник, принялся за еду. Он поднес первую горячую ложку ко рту. Он снова заколебался. Глаза Чиуна горели нетерпением, когда они наблюдали за ним, его мудрое старое лицо сияло гордостью. Это был священный момент.
  
   Римо подул на ложку, чтобы остудить бульон. Он взял первую ложку. Она обожгла его язык, как кислота.
  
   "Ууу!" - сказал он, сглатывая.
  
   "Хорошая?"
  
   "Сильный".
  
   "Прошло много времени с тех пор, как твой язык пробовал такой нектар. Я рекомендую пить маленькими глотками".
  
   "Хорошо", - сказал Риано. Вторая ложка была острой. Она скользнула ему в горло со всей остротой порции хорошего бурбона из Кентукки. Третий вкус был просто острым. Римо обнаружил, что может принимать большие дозы. Он с жадностью выпил чашу, даже не заметив, что Чиун даже не попробовал свою.
  
   "Еще?" - спросил Чиун. Римо кивнул.
  
   "Я рад, что тебе понравилось", - заметил Чиун, снова наполняя миску Римо. Только после этого он попробовал свою миску. Он слегка отхлебнул из ложечки, не выказав ни малейшей бурной реакции, которая вызвала у Римо первые ароматные глотки.
  
   Римо доедал третью миску, когда ему в голову пришла мысль.
  
   "Это действительно превосходно, Папочка, но если ты мог есть эту гадость все эти годы, почему ты этого не сделал?"
  
   "Яично-лимонный суп предназначен для полных Мастеров, которыми я был все годы, что вы меня знаете, но которых вы достигли лишь недавно".
  
   "Итак, почему ты воздержался?"
  
   "Мог ли отец так хорошо питаться и позволить своему единственному ребенку обходиться без еды?"
  
   "Все эти годы", - сказал Римо, поднимая взгляд от почти пустой миски. "Все эти годы ты жертвовал. Ради меня".
  
   "Отцовский долг", - сказал Чиун, который на самом деле не был отцом Римо, но во многих отношениях был чем-то большим, гораздо большим.
  
   "Я польщен твоей жертвой", - тихо сказал Римо. "И только вчера ты говорил мне, что мне пора отрастить бороду, как у тебя. И я сказал тебе пойти набить ее".
  
   "Тяжелое воспоминание, но в эту ночь мы выходим за рамки таких мелочных споров", - высокомерно сказал Чиун. "Еще?"
  
   "Да", - сказал Римо, протягивая свою миску.
  
   Выпив все до последней капли, Римо заговорил. "Мне стыдно, Папочка", - тихо сказал он.
  
   "В такую ночь?" Пискнул Чиун. Он отмахнулся от признания Римо, как от несущественного. "Это не имеет значения".
  
   "Но я должен объяснить".
  
   "Это ничто".
  
   "Но я бы действительно хотел", - повторил Римо. "Я прервал тебя по поводу бороды и ногтей, потому что мы уже много раз обсуждали это раньше. Но я не хочу, чтобы вы думали, что я не уважаю вас. Я уважаю. Просто это Америка. Обычаи другие. Я мог бы отрастить бороду, но это просто не для меня. Что касается моих ногтей, как я уже объяснял вам раньше, в Америке только женщины ходят с длинными ногтями."
  
   - И мастера синанджу, - добавил Чиун.
  
   "Да, и Мастера синанджу. Но ты кореец. Тебе это сойдет с рук. Но работа, которую мы выполняем для Смита и Америки, требует, чтобы я иногда работал под прикрытием. У меня не может быть длинных ногтей. Я бы выпячивался. Это разрушило бы всю цель. Ты можешь это понять?"
  
   И Мастер Синанджу удивил Римо, сказав простое: "Да, я прекрасно понимаю".
  
   Озабоченное выражение лица Римо смягчилось. Он кивнул, когда Чиун поднял дымящийся половник. Миска Римо снова появилась. Это была пятая тарелка, но суп был таким легким, что Римо чувствовал, будто может пить его всю ночь.
  
   Продолжая копаться под одобрительным взглядом Чиуна, Римо задумался над другим вопросом.
  
   "Еще одна вещь озадачивает меня, Маленький отец".
  
   "Да?"
  
   "Я думал, мы не можем есть яйца".
  
   "Мы не можем. Но яично-лимонный суп - это другое".
  
   "О. Кажется, я помню, ты говорил мне, что даже яичный белок был для нас ядом. Желток превратил бы наши мертвые кости в порошок".
  
   "И так бы и было. Но это яично-лимонный суп".
  
   "Это с лимонным вкусом, все в порядке. Но, кажется, я не очень люблю яйца".
  
   "Это там. Лимон просто маскирует свой вкус".
  
   "И эти хрустящие кусочки", - сказал Римо, глядя на темные крупинки, плавающие в его ложке. "Что это? Ломтики миндаля?"
  
   "Нет", - быстро ответил Чиун.
  
   "Тогда семена? Они очень твердые".
  
   "Нет".
  
   "Тогда что?"
  
   "Это драгоценные кусочки яйца". Римо моргнул. Он посмотрел на свою ложку.
  
   "Я не понимаю. Яйца не твердые и не хрустящие". Он присмотрелся повнимательнее. Он заметил, что крапинки по форме напоминают крошечные осколки стекла. Некоторые были белыми. Другие темно-коричневые. Он потряс ложкой и заметил, что некоторые из коричневых монет были белыми с противоположной стороны. Что это ему напомнило? Римо задумался.
  
   "Как тебе удается сделать яйцо таким твердым?" спросил он.
  
   "Это просто", - ответил Чиун. "Ты берешь сырое яйцо и разбиваешь его о миску. Затем кладешь скорлупу в другую миску".
  
   "Да", - сказал Римо. Он ловил каждое слово.
  
   "И вот ты где", - сказал Чиун, сияя.
  
   "Я пропустил здесь какой-нибудь шаг?" Спросил Римо.
  
   "Вы хотите знать рецепт?"
  
   "Если это объяснит часть с яйцом, то да".
  
   Чиун пожал плечами. "Это просто. В кастрюле кипит лимонный бульон".
  
   "Правильно. Лимонный бульон".
  
   "Затем вы берете миску с яичной скорлупой и миску с сердцевинами несъедобных яиц".
  
   "Это означает белки и желтки. Да. Продолжай".
  
   - Затем, - быстро сказал Чиун, - ты выливаешь первую миску в раковину, а вторую - в бульон, предварительно раздавив яйца на мелкие съедобные кусочки.
  
   "Скорлупки!" Взревел Римо. "Я ем суп из яичной скорлупы!"
  
   "Яично-лимонный суп", - поправил Чиун, его лицо исказилось. "А минуту назад ты бредил этим".
  
   "Брежу. У меня истерика!" Рявкнул Римо. "Почему ты не сказал мне, что это ракушки? Я бы их не съел!"
  
   "Но они полезны для тебя. Разве тебе не понравились первые пять мисок?"
  
   Лицо Римо успокоилось. "Ну, да, на самом деле я так и сделал. Но теперь, когда это яичная скорлупа, это совсем другая история".
  
   "Это рецепт. Если бы я использовал яичные сердцевинки, ты был бы мертв после первой же порции".
  
   "Да, но..."
  
   "Я не понимаю, Римо. Если это было вкусно, когда ты не знал его ингредиентов, почему оно перестало быть вкусным после того, как ты узнал об этих вещах?"
  
   "Это восхитительно", - защищаясь, сказал Римо, и лицо Чиуна смягчилось.
  
   "Тогда ешь", - взмолился Чиун. "Здесь много".
  
   "Ты все еще на своей первой тарелке", - заметил Римо.
  
   "В моем возрасте лучше есть умеренно. Но ты еще молод. Давай, набей свой желудок. Это счастливый день ".
  
   "Ты не против, если я пропущу снаряды?"
  
   "Но они - лучшая часть. И ты не испортишь этот знаменательный день, не съев то, над чем я трудился весь день?"
  
   "Тогда я не буду их жевать".
  
   "Если таково твое желание", - печально сказал Чиун.
  
   "Хорошо, я буду жевать", - сказал Римо. "Видишь?" Его зубы хрустнули о кусочки яичной скорлупы.
  
   Чиун просиял. Он был похож на маленького сморщенного ангела. Когда с едой было покончено и Римо убрал со стола, он спросил:
  
   "Так что же нам теперь делать?"
  
   "Настало время для Копры Инисфри. Мы посмотрим ее шоу".
  
   "Хорошо", - сказал Римо, но только из вежливости. Его не интересовала ведущая ток-шоу, которую Чиун находил такой очаровательной.
  
   Но когда Мастер Синанджу устроился на своей тростниковой циновке перед телевизором в гостиной, картинка, представшая его взору, превратила его счастливое лицо в потрясенное смятение.
  
   "Что это?" - ворчливо спросил он. "Где Клоун Копра?"
  
   Римо посмотрел. "Думаю, ее заменили. Этот парень - новая горячая штучка".
  
   На экране появилось имя "Хортон Дрони III" внутри рисунка, выполненного в виде кричащего рта. Изображение растворилось в кадре ликующей аудитории студии. Затем небрежно одетый мужчина пробежал по проходу студии, раздавая "пять" восторженным встречающим. На заднем плане Римо заметил, что охранники уводят других зрителей. Один отобрал складной нож у чернокожего мужчины. Другие выкрикивали эпитеты в адрес человека, который, оказавшись на сцене, казалось, не заметил, что не вся суматоха была в его пользу. Он одарил аудиторию широкой улыбкой. Его зубы были такими большими и белыми, что от улыбки его лицо внезапно показалось грязным.
  
   "Сегодняшние гости - и я использую этот термин в широком смысле - шарлатаны и мошенники", - сказал Хортон Дрони III слишком громким голосом. "Шарлатан здесь, чтобы вставить свою книгу "Скрытые целебные свойства сыра". В руки Хортона Дрони полетела книга в твердом переплете. Он притворился, что перелистывает страницы. "И кусочек швейцарской монеты тоже". Он швырнул книгу через плечо. Она опрокинула стоящий прожектор. Толпа дико зааплодировала.
  
   Чиун повернулся к Римо. "Объясни мне это существо".
  
   "С чего мне начать?"
  
   "С ответом на простой вопрос. Почему у него римская цифра вместо фамилии?"
  
   "На самом деле, у него нет. Число III означает "третий". Он Хортон Дрони Третий".
  
   Морщины Чиуна разгладились от удивления. "Ты хочешь сказать, что есть еще двое таких, как он?"
  
   "Не совсем. Это означает, что его отец - Хортон Дрони II. Вероятно, его дед был Первым".
  
   "Как долго это будет продолжаться?"
  
   "Я думаю, до тех пор, пока есть женщины, готовые рожать маленьких хортоновских Дрони".
  
   "Ш-ш-ш", - внезапно сказал Чиун. "Он говорит".
  
   "Крики", - поправил Римо. Рука Чиуна взметнулась вверх.
  
   "Теперь я знаю, что вы окажете этим торгашам Нью Эйдж именно тот прием, которого они полностью заслуживают", - провозгласил Хортон Дрони III. Из зала донесся кровавый вой. "Вот они идут, Шейн Билликен и - получите это - принцесса Синанчу".
  
   "Эй, ты расслышал это название? Оно звучало почти как..."
  
   Пальцы Чиуна буквально выдавливали слова Римо. Он попытался убрать пальцы Чиуна со своих губ. Они были сжаты, как плоскогубцы. Римо решил сидеть тихо. Чиун не отпустил бы его, пока не был готов.
  
   Из нее вышел мужчина с квадратным лицом в черной кожаной одежде и солнцезащитных очках с широкой оправой. Он вел за руку маленькую женщину с золотистой кожей. На ней был короткий белый костюм, и она казалась напуганной ревом зрителей. Даже после того, как они сели, мужчина, которого экранная табличка идентифицировала как "Шейн Билликен, гуру Нью Эйдж", продолжал держать девушку за руку, как будто боялся, что она убежит в любую секунду.
  
   "Я так понимаю, это принцесса Синанчу?" Хортон Дрони III усмехнулся.
  
   "Это верно", - сказал Шейн Билликен. "И ты можешь издеваться сколько угодно. Но эту женщину я называю вечным проводником. В отличие от других ченнелеров, ей не нужно входить в транс, чтобы получить доступ к своему духовному наставнику. Она навсегда заперта в сознании принцессы Синанчу, королевы-воительницы из доисторических времен, когда технология была более продвинутой, чем наша ".
  
   Хортон Дрони III одарил аудиторию в студии и камеру взглядом, изогнувшим бровь. Аудитория взвыла от смеха. Помидор шлепнулся к ногам принцессы Синанчу, которая отшатнулась.
  
   "Нет, еще нет", - с упреком сказал Хортон Дрони своей аудитории. "Я скажу вам, когда начинать бросать предметы".
  
   "Я могу доказать свое утверждение", - настаивал Шейн Билликен.
  
   "Я знаю, я знаю", - сказал Хортон Дрони. "У вас были лингвисты со всего мира, которые слушали ее, и все они согласились, что она говорит на неизвестном языке".
  
   "Совершенно верно".
  
   "И мы все знаем, насколько непогрешимы эти гении из башен из слоновой кости. Я имею в виду, если бы я хотел провернуть подобную аферу, все, что мне нужно было бы сделать, это сказать "Ябба-даббо ду" несколько раз, и я бы заставил их тоже почесать свои маленькие заостренные головки ".
  
   "Почему бы нам не позволить зрителям судить самим?"
  
   "Стреляй".
  
   Шейн Билликен повернулся к женщине, которую он называл принцессой Синанчу, и сильно сжал ее руку. Она начала говорить быстрыми фразами.
  
   "Мола ре Синанчу". Госа дю Синанчу. Понвер дреу дю Синанчу".
  
   "Она говорит, что она принцесса Синанчу", - осторожно сказал Шейн Билликен, - "и она хочет предупредить нас, что мы позволяем нашей технологии уничтожить нас. Мы должны есть больше органических продуктов, таких как сыр, очищать нашу воду и наш воздух, иначе бедствие, постигшее ее цивилизацию, обрушится и на нашу ".
  
   "Она все это сказала, да?"
  
   "Это верно".
  
   "Тогда почему она произнесла свое имя три раза, а ты повторил его только один раз?" - Свирепо спросил Хортон Дрони.
  
   "Я дал тебе приблизительный перевод".
  
   "И если этот язык неизвестен современному миру, как получилось, что ты говоришь на нем? Ха? Ответь мне на это".
  
   "Потому что в прошлой жизни я был ее мужем".
  
   "О, это такое дерьмо". Хортон Дрони повернулся к аудитории. "Я говорю, что это дерьмо. Что вы на это скажете?"
  
   "Это дерьмо!" - завопила аудитория студии. Охрана вмешалась, когда кто-то в первом ряду начал бросаться на сцену.
  
   "Они говорят, что это дерьмо", - обвинил Хортон Дрони, обращаясь к принцессе Синанчу. "И я собираюсь это доказать". Теперь он кричал, выкрикивая оскорбления в испуганное лицо принцессы Синанчу.
  
   "Давай, признай это. Ты мошенница. Это притворство. Кто ты на самом деле? Какая-то дешевая стриптизерша, которую он подцепил в салуне?" Держу пари, прямо сейчас кто-то из нашей телевизионной аудитории смотрит на вас и говорит: "Я ее знаю. Я ходил в среднюю школу с маленькой шлюхой. "Давай", признавайся, пока кто-нибудь другой не свистнул ".
  
   "Дакка, ци Друг Синанчу", - сказала принцесса Синанчу.
  
   "Мы знаем твое долбаное сценическое имя, ты, вкрадчивая подделка. Чего мы хотим, так это правды. Кто ты? Сколько он платит тебе за эту маленькую аферу? А? Давай, признай это ".
  
   Хортон Дрони выплевывал слова ей в лицо с безжалостной жестокостью. Его лицо покраснело. Аудитория студии была толпой.
  
   "Вытряси из нее это, Хорт", - кричали они. "Заставь сучку говорить".
  
   Хортон Дрони схватил принцессу Синанчу за волосы и выдернул ее из кресла.
  
   "Я знаю, как доказать, что она мошенница", - кричал он, отталкивая ее к передней части сцены. "Старомодная порка!"
  
   Принцесса Синанчу издала звук, похожий на фырканье кошки, и запустила руку под юбку. Ее рука взметнулась вверх, и Хортон Дрони внезапно попятился от нее. Он крутанулся на ногах, пока колени не начали подгибаться. Его рот открылся в гримасе. Из его груди торчала богато украшенная костяная рукоятка.
  
   Он сжал ее обеими руками, а затем, его лицо потемнело, а гримаса расширилась, он упал ничком.
  
   Табличка "Технические трудности" была доставлена в миллионы домов по всей стране.
  
   "Хватит", - резко сказал Чиун, отпуская онемевшие губы Римо. Он встал и выключил телевизор. "Мы собираемся мычать".
  
   "Я понимаю, что телевидение, возможно, достигло здесь новых высот, Маленький отец", - запротестовал Римо. "Но я думаю, мы можем найти лучший способ развлечь себя, чем прибегая к показам животных".
  
   "Нет времени объяснять", - сказал Чиун, вылетая из комнаты, как суетливая курица. "Собирайся".
  
   "Упаковка? Почему?"
  
   "Потому что мы собираемся мычать".
  
   Римо, видя по языку тела Мастера синанджу, что он говорит серьезно, пожал плечами и сказал: "Тогда я лучше проинформирую Смита". Он поднял телефонную трубку и набрал нештатный номер, который соединял его с КЮРЕ, сверхсекретной правительственной организацией, на которую он работал. Записанное сообщение сообщило ему, что он дозвонился до Лиги улучшения Майами-Бич и что при звуке звукового сигнала у звонившего есть ровно тридцать секунд, чтобы оставить сообщение.
  
   Римо дождался звукового сигнала, а затем, выдохнув, выдал вместе с ним стремительный поток слов. "Смитти. Римо. Мы с Чиуном собираемся мычать. Я не знаю, что именно это значит, но это связано с путешествиями, и, судя по взгляду Чиуна, это серьезно. Я бы объяснил, но больше я ничего не знаю, и, кроме того, у меня есть предчувствие, что объяснение займет больше тридцати секунд. В следующий раз записывайтесь на пленку подлиннее. "Пока".
  
   Римо повесил трубку, имея в запасе три секунды, и позвонил в другую комнату:
  
   "О Срнитти позаботились".
  
   "Хорошо", - отозвался Чиун. "Ты собрал вещи?"
  
   "По одному за раз", - проворчал Римо, направляясь в свою комнату. Он резко остановился и нырнул обратно в комнату Чиуна.
  
   "Назови мне хоть одну вескую причину, почему я должен", - потребовал Римо.
  
   "Я расскажу тебе по дороге".
  
   "Нет, я думаю, что заслуживаю прямого ответа прямо сейчас". Римо скрестил руки на груди. "И если я ее не получу, я не собираюсь крякать, лаять, хрюкать или ржать. Не обращайте внимания на мычание".
  
   Чиун прекратил собирать вещи. Он выпрямился, положив дорожное кимоно в ярко-красный лакированный сундук с медными ручками. Его ясные карие глаза хитро прищурились.
  
   "Потому что, - осторожно ответил Мастер синанджу, - женщины ходят с обнаженной грудью".
  
   Римо моргнул, когда до него дошло значение слов Мастера Синанджу. Он не понимал, что это за мычание. Он не понимал, как оно связано с этим внезапным желанием собрать вещи. Груди, он понял. Когда Гарольд Смит впервые подверг его серии психологических тестов, прежде чем передать Чиуну, Римо успешно прошел большинство тестов. Кроме одного. Тест Роршаха. Смит положил одну чернильную кляксу, и Римо, мельком взглянув на нее, объявил, что это пара женских грудей. Это был ответ, который он дал на девять из девяти чернильных пятен. Иногда он видел только одну грудь. Однажды он увидел три. Когда обеспокоенное выражение скупого лица Смита заставило Римо испугаться, что его вот-вот опустят в могилу, носящую его имя, но на самом деле содержащую безымянного изгоя, Римо объявил, что десятое и последнее чернильное пятно является точным изображением Индийского субконтинента - даже при том, что оно выглядело как самый колоссальный набор сисек, который он когда-либо видел.
  
   Римо внезапно покачал головой и выпрямился, продолжая сутулиться, прислонившись к дверному косяку.
  
   "Ну, не стой просто так", - сказал он. "Продолжай собирать вещи. Я вызову такси".
  
   Глава 4
  
   Врач Нью-Йоркской больницы хотел сказать, что Хортон Дрони III не хотел, не мог ни при каких мыслимых обстоятельствах принимать посетителей.
  
   Вместо этого в комнате раздался леденящий кровь крик. Он исходил не от крошечного восточного джентльмена в красочном туземном костюме. Его спутник, тот, с самыми мертвыми глазами, которые доктор Алан Дули видел со времен медицинской школы, стоял, поджав губы. Он также не был автором леденящего кровь крика.
  
   Возможно, это была сестра Боттомсли. Ее рот был открыт. Но ее горло не пульсировало, как у людей, когда они кричат. Она выглядела скорее шокированной, чем испуганной. И она смотрела прямо на него.
  
   Именно тогда доктор Дули заметил, что именно он сам был автором таинственного крика. Представьте себе это. Он кричал и даже не заметил. Прежде чем синапсы его замороженного страхом мозга смогли начать процесс выяснения, почему он кричит, ответ взметнулся вверх по его руке, распространился на другую руку, вниз по обеим ногам, вверх по его кричащему черепу и, что самое болезненное, к его яичкам.
  
   Он упал на пол и обхватил себя руками. Он закричал громче. Он закашлялся сквозь крик, и в результате звук был довольно отвратительным. Когда он свернулся калачиком на полу, как личинка, которую облили жидкостью для зажигалок и подожгли, он заметил, что его правая рука не присоединилась к левой в необходимом действии, чтобы схватиться за нее в момент максимальной боли. Она была на чем-то подвешена.
  
   Доктор Дули поднял глаза со слезами на глазах. Его запястье было зажато между большим и указательным пальцами маленького джентльмена-азиата. Лицо мужчины было грозовой тучей гнева.
  
   "Я спрошу еще раз", - спокойно сказал Азиат. "Направьте нас в комнату Хортона Говнюка".
  
   "Окажи нам обоим услугу", - небрежно вмешался белый человек. "Он спешит, и я спешу. Не зли ни одного из нас".
  
   Мысль, ясная, как хирургическая игла, проходящая через мозг доктора Дули, проникла с поразительной ясностью. Если Азиат причинял столько мучений до того, как разозлился, то сколько боли он причинит, когда переступит этот ужасный порог?
  
   Доктор Дули решил не выяснять. Лучше рискнуть подать на пациента в суд за халатность. Кроме того, он не был личным врачом Хортона Дрони. Он был просто дежурным врачом, когда телеведущего срочно доставили в отделение неотложной помощи. Внезапно доктор Дули не почувствовал абсолютно никаких обязательств перед своим пациентом.
  
   "Комната тридцать семь", - простонал он. Его рука внезапно упала на пол, приземлившись рядом с его носом, вялая и безжизненная, как мертвый тарантул.
  
   "Спасибо", - сказал ему голос, когда он поднял руку с пола. Это было так, как будто она была отделена от его тела. Он даже не чувствовал руку, которая все еще соединяла ее с его плечом. "Не стойте просто так, сестра. Позовите врача!"
  
   "Которая ... которая из них?"
  
   "Хорошая, черт возьми".
  
   "Надеюсь, он в сознании", - сказал Римо Чиуну, когда они подходили к больничной палате. "В студии сказали, что он застрял довольно глубоко".
  
   "Если он не в сознании, я разбужу его", - пообещал Чиун.
  
   "А если он мертв?"
  
   "Тогда мы разыщем бедную несчастную девушку без его помощи".
  
   "Я бы не назвал ее несчастной. Она держала себя довольно хорошо, особенно перед этим хулиганом".
  
   "Она была в ужасе. И этот луммокс отказался ее слушать".
  
   "Что он мог сделать? Она не говорила по-английски".
  
   "Да, все хорошие языки забыты".
  
   "Не говори мне, Чиун. Ты понял ее тарабарщину?"
  
   "Я не буду".
  
   "Хорошо".
  
   "Но я сделал".
  
   "Конечно", - сказал Римо, оглядываясь по сторонам.
  
   Мастер Синанджу остановился перед дверью с номером тридцать семь и толкнул ее. Римо последовал за ним внутрь. Это была отдельная комната. Хортон Дрони III лежал на безукоризненно чистой кровати. От его руки тянулись трубки для внутривенного вливания. Над его головой висел пакет с кровью. Его глаза были полузакрыты в мечтательном состоянии.
  
   "Прошу прощения", - сказала дежурная медсестра, вставая со стула.
  
   "Ты свободен", - отрезал Чиун.
  
   "Но-
  
   "Он сказал, что вы свободны", - мягко сказал Римо, выводя медсестру за дверь. Когда она запротестовала, он добавил: "Вот, возьмите мой бумажник в качестве гарантии. В ней мои сбережения и мое удостоверение личности. Если мы сделаем что-нибудь плохое, ты будешь знать, на кого сообщить в полицию ".
  
   Затем он закрыл за ней дверь. Он удерживал дверную ручку на месте, пока она тщетно пыталась повернуть ее с другой стороны. Ее удары разбудили Хортона Дрони III.
  
   "Кто вы такие, придурки?" он взревел, когда увидел Чиуна.
  
   "Я Чиун, и я бы держал язык за зубами".
  
   "Эй, я не терплю дерьма от японцев. Я не забыл Перл-Харбор. Так что проваливай, ты, рисовый шарик, любящий Toyota".
  
   "Теперь ты сделал это", - сказал Римо.
  
   - Римо, - ровным голосом произнес Чиун, - ты не мог бы нас извинить?
  
   "Папочка, почему бы тебе не позволить мне разобраться с этим?" Начал Римо, все еще держась за ручку двери, несмотря на отчаянные попытки медсестры вырваться.
  
   "Он назвал тебя японцем?" Потребовал ответа Чиун.
  
   "Нет, но я не думаю, что он знает что-то лучшее".
  
   "Я знаю, что если мы не встанем на защиту наших прав", - кричал Хортон Дрони, из его зияющего рта летела слюна, - "японцы собираются выкупить Америку у нас из-под носа".
  
   - Римо, - повторил Чиун.
  
   "Ладно, Папочка, я слышу, как охрана приближается по коридору. Только, пожалуйста, не убивай его. Ради Бога, он телеведущий".
  
   "Убить?" переспросил Хортон Дрони III, глядя на морщинистое лицо Чиуна. А затем он откинул голову назад и расхохотался. Он взвыл слово "Убить" в перерывах между приступами веселья.
  
   Смех прекратился почти сразу, как только Римо закрыл за собой дверь. Медсестра приземлилась на свой белый зад, когда дверь, к которой она прижималась, внезапно подалась к ней.
  
   Два охранника прибежали по коридору. "Что это? В чем проблема?" - спросили они.
  
   "Это она", - сказал Римо, указывая на незадачливую медсестру.
  
   "Я не такая!" - возмущенно сказала медсестра.
  
   "Кто ты такой, приятель?"
  
   "Хортон Дрони IV". Римо обнажил зубы до линии десен, надеясь создать эффект семейного сходства. Охранники колебались.
  
   "Сын большого парня?" - неуверенно спросил один из них.
  
   "Это верно. И хорошо, что я оказался рядом, когда я это сделал. Я застал эту медсестру, копающуюся в вещах моего отца. И когда я спросил ее, что она делает, она много чего недоговаривала и забрала мой кошелек ".
  
   "Я этого не делала!" - закричала медсестра.
  
   "Вот здесь, у нее в руке мой бумажник. Посмотри на это".
  
   "Он дал ее мне", - запротестовала медсестра.
  
   "Ха!" - парировал Римо. "Правдоподобная история". Он надеялся, что его слова звучат так же самонадеянно, как мог бы звучать Хортон Дрони IV - при условии, что Хортон Дрони IV существует.
  
   Один из охранников забрал бумажник и собирался порыться в нем, когда Мастер Синанджу выскользнул из комнаты Хортона Дрони.
  
   "Все готово, папочка?" Спросил Римо.
  
   "У меня есть то, что я хочу", - ответил Чиун.
  
   "Хорошо", - сказал Римо, выхватывая свой бумажник из рук охранника.
  
   "Эй", - сказал охранник. И внезапно он обнаружил себя по другую сторону закрытой двери. Он испытал момент глубокой дезориентации. Он помнил руку, выхватившую у него бумажник, а затем другую руку парня, застегивающую пряжку его ремня. Затем он оказался здесь. Он не помнил никаких вмешивающихся действий. Когда он заметил человека с разбитым ртом на кровати, он понял, что находится в комнате Хортона Дрони III. Тогда он больше не был один. Его товарищ-охранник растянулся на полу рядом с ним. Медсестра прибежала сама. Она закрыла дверь и снова прислонилась к ней, ее тощая грудь судорожно вздымалась.
  
   "Чего ты боишься?" - спросил ее охранник.
  
   "Все", - всхлипнула она.
  
   Выйдя на улицу, Римо последовал за Мастером синанджу. Чиун мчался по Первой авеню, не обращая внимания на толпу, бушующую вокруг него.
  
   "Ты получил то, что хотел?" Спросил Римо.
  
   "Это, и даже больше".
  
   "Расскажи мне об "этом"."
  
   "Тот, кто известен как Шейн Билликен, живет в местечке под названием Малибу. Мы направляемся туда".
  
   "Я лучше поймаю такси", - сказал Римо. Он сунул два пальца в рот и свистнул. Подъехало такси, и Римо открыл дверцу для Чиуна.
  
   Мастер Синанджу устроился на заднем сиденье, и такси тронулось с места еще до того, как Римо закрыл за ним дверь.
  
   "Международный имени Кеннеди", - сказал он водителю. И, повернувшись к Чиуну, спросил: "Что было "больше"?"
  
   "Это", - сказал Чиун, вытаскивая из объемистого рукава огромную вставную челюсть. Чиун завернул ее в больничное полотенце, чтобы руки оставались чистыми.
  
   "Я думаю, его секрет раскрыт. Что ты собираешься с ними делать?"
  
   "Я не знаю", - небрежно ответил Чиун и, завернув зубные протезы в полотенце, выбросил их в окно. Они вылетели на улицу, где их переехал автобус. Треск вызвал довольную улыбку на лице Чиуна.
  
   "Какое облегчение", - сказал Римо. "Я думал, ты собирался убить его".
  
   "Возможно, в другой раз". - сказал Чиун.
  
   Когда они подъезжали к аэропорту, Римо внезапно кое-что вспомнил.
  
   "Когда мы доберемся до женщин с обнаженной грудью?"
  
   "Наберитесь терпения. По крайней мере, мы движемся в правильном направлении".
  
   "Я могу что-нибудь сделать, чтобы добраться туда быстрее? Нравится му?"
  
   "Я не понимаю этого мычания, о котором ты говоришь".
  
   "Ну, я тоже не понимаю мычания, о котором ты продолжаешь говорить".
  
   "Очевидно, мы думаем о двух совершенно разных Му".
  
   "Очевидно", - сказал Римо.
  
   Глава 5
  
   Доктор Гарольд В. Смит лимонно нахмурился, выключая компьютерную систему в своем кабинете в санатории Фолкрофт. Солнце садилось, и темнота окутывала пролив Лонг-Айленд, который был виден через большое панорамное окно с односторонним стеклом прямо за его столом.
  
   Это был конец трудного дня. Он провел инспекцию психиатрического отделения Фолкрофта. Было обнаружено, что один из заключенных пропал. Не обычное дело в любой лечебнице, для Смита это было чревато потенциальными серьезными последствиями. Ибо Фолкрофт был прикрытием для CURE, сверхсекретной правительственной организации, и под видом директора Фолкрофта Смит фактически управлял CURE.
  
   Созданная в начале 1960-х, когда волна преступности угрожала затопить государственный корабль под названием Соединенные Штаты Америки, CURE была детищем молодого президента, который тогда понятия не имел, что наемный убийца собирается преждевременно завершить свой срок полномочий. В те мрачные дни почерк был написан на стене. Нация разваливалась. Впереди лежали два пути: анархия или временная приостановка действия Конституции, чтобы все исправить.
  
   Президент предложил третью альтернативу. ЛЕКАРСТВО. Конституция осталась бы в силе, но чтобы искоренить преступные элементы, которые использовали ее, чтобы похоронить Америку под горой юридической бюрократии, CURE была создана для работы вне конституционных ограничений. Если бы об этом стало известно, это было бы молчаливым признанием того, что американская демократия перестала работать. И поэтому CURE было разрешено действовать тайно.
  
   В те дни, с тоской вспоминал Смит. CURE была фондом социологических исследований, и ее многочисленные банки компьютеров функционировали как мозг КЮРЕ, собирающий информацию. Но кризис, в который КЮРЕ едва не попала, вынудил к серьезным переменам. Фолкрофт стал санаторием не только по названию, но и фактически. И его многочисленные компьютеры, отчасти благодаря развитию технологий, были помещены в скрытый подвал, где небольшой банк из них мог выполнять работу целого помещения.
  
   С изменением пришли новые головные боли. Медицинский персонал. Пациенты. Надзор AMA. Проблемы с выставлением счетов. И теперь это. Пропавший пациент.
  
   Озабоченность Смита пропавшим пациентом вытеснила из его головы два сообщения, поступившие на офисный магнитофон. К аппарату подключались две отдельные телефонные линии. Один из них был фиктивной линией, используемой Римо и Чиуном для некритических сообщений при контакте, а другой был известен только его жене. Смит уравновесил дополнительные шесть долларов и двадцать два цента за дополнительную линию с любым возможным риском для безопасности и допустил ошибку в пользу бережливости.
  
   Когда он вернулся в свой кабинет после бесплодных и разочаровывающих поисков пропавшего пациента, которого звали Гилберт Грамли, Смит повторил оба сообщения. Первое было от Римо. Он отбарабанил какую-то несуразную чушь о мычании. Смит, не зная о текущем местонахождении Римо или Чиуна, сказал себе, что проблем нет, пока в программе лечения нет заданий. И там все было тихо.
  
   Второе сообщение было от его жены Мод. Оно было кратким. В нем говорилось:
  
   "Гарольд, дорогой, не мог бы ты, пожалуйста, не забыть принести домой упаковку тех вкусных картофельных хлопьев-пюре, которые ты так любишь? И, кстати, сегодня я увидела самую странную вещь. Ты знаешь..."
  
   На пленке было записано не все сообщение, и Смит сделал мысленную пометку приобрести кассету подлиннее, если когда-нибудь увидит такую в продаже.
  
   Закрывая свой портфель и запирая за собой офис, Гарольд Смит задумался, что же за странную вещь хотела ему сказать Мод. О, что ж, подумал он, скоро он все узнает.
  
   В вестибюле охранник сообщил ему, что пропавшего пациента, Гилберта Грамли, все еще нигде не нашли. "Это всего лишь вопрос времени", - сказал Смит. Он пожелал спокойной ночи охраннику, отправился на свое личное парковочное место и вывел свой потрепанный седан за ворота.
  
   Он зашел в круглосуточный магазин и купил коробку картофельной смеси "Флако Мэджик" эконом-размера, предварительно изучив каждую коробку, чтобы найти ту, на которой указана последняя дата свежести. Посылка стоила ровно 1,37 доллара, и Смит заплатил за нее долларовой купюрой и точной сдачей, которую он аккуратно брал по монетке за раз из маленького красного резинового держателя для мелочи. Для точной сдачи требовалось больше времени, но однажды в 1955 году нерадивый продавец обсчитал Смита на двенадцать центов, и ему пришлось проехать семь миль обратно в магазин и спорить двадцать минут, прежде чем владелец согласился исправить ошибку. Смит поймал ее, только когда вернулся домой и порылся в кошельке, чтобы составить бюджет расходов на следующий рабочий день. В любое время он точно знал, сколько денег у него при себе. Разницы в пенни обычно было достаточно, чтобы привести его в уныние.
  
   Мод Смит, старомодная и седовласая, приветствовала его небрежным поцелуем у двери.
  
   "Ты принес ее?" - спросила она.
  
   "Да, конечно", - ответил Смит, ставя свой потертый портфель на столик у двери. Он устроился на большом мягком диване.
  
   "Не устраивайся поудобнее, Гарольд. Жаркое готово. А на приготовление картофеля уйдет всего мгновение".
  
   Пять минут спустя Смит устроился на своем деревянном стуле с прямой спинкой во главе обеденного стола. Сначала он попробовал жаркое. Оно было очень сухим.
  
   "Хорошая?" - спросила миссис Смит.
  
   "Да, очень", - сказал Смит, делая глоток воды со льдом.
  
   "А горох?"
  
   Смит взял нож и наколол немного горошка на вилку. Горошек был на вкус как горох.
  
   "Хорошо", - сказал Смит, который был равнодушен к гороху. Миссис Смит просияла. Она никогда не уставала готовить для своего благодарного мужа.
  
   "И картошка, Гарольд. Как она?"
  
   Смит попробовал их. На вкус они были искусственными. Но, конечно, он бы так не сказал. На самом деле, после более чем тридцати лет брака с женщиной, которая неизменно подавала картофельное пюре три или четыре раза в неделю, он совершенно потерял интерес к картофельному пюре. Но, конечно, было бы верхом невежливости критиковать стряпню своей жены. Когда Мод Смит открыла искусственное картофельное пюре, это было все равно, что перейти от пресного к худшему. Но Смит утешал себя тем фактом, что, по крайней мере, это картофельное пюре не было комковатым.
  
   "Картофель очень ... нежный", - сказал он ей. И, завершив ритуал дегустации, миссис Смит принялась за свою еду. Ей показалось, что картофель на вкус какой-то лекарственный, горошек жестковатый, а ростбиф слишком сухой. Но если ее Гарольд предпочитал такую еду, она собиралась быть хорошей спортсменкой. Но у этого человека действительно были странные вкусы.
  
   Гарольд Смит убрал картофель с дороги так быстро, как только мог. Он смешал горошек с белой кашицей в тщетной попытке сделать ее более ароматной. Затем запил ее водой со льдом.
  
   Смит готовил сухой ростбиф, когда миссис Смит внезапно оживилась.
  
   "О, что ты думаешь о той странной вещи, о которой я упомянул по телефону?"
  
   "На самом деле, запись закончилась до того, как вы закончили говорить. Все, что я получил, это кое-что странное, что вы видели или слышали".
  
   "У нас новые соседи", - сказала миссис Смит.
  
   "О, Биллингтоны переехали?"
  
   "Биллингтоны съехали, когда Ричард Никсон был у власти. С тех пор у нас в этом доме жили две семьи".
  
   "Это мило, дорогая", - сказал доктор Гарольд В. Смит, задаваясь вопросом, что такого странного в появлении новых соседей. Он знал, что его жена найдет время рассказать ему. В конце концов. "Были Рейнольдсы, у которых было слишком много детей, и Липпинкотты, у которых не было ни одного. Ну, мистер Липпинкотт получил предложение о работе в Тусоне, так что им пришлось переехать. Миссис Липпинкотт была убита горем ".
  
   "Не думаю, что я когда-либо имел удовольствие встречаться с ними".
  
   "Учитывая, сколько у тебя часов, это неудивительно. Правда, Гарольд, ты так сильно нужен этому офису?"
  
   "Сегодня у нас пропал пациент".
  
   "Ты нашел его?"
  
   "Пока нет. Но мы сделаем это. Наша охрана довольно надежна. Я уверен, что он никогда не покидал территорию".
  
   "Это мило", - неопределенно сказала миссис Смит. "Но ты знаешь, я думала об этом весь день и все еще не могу вспомнить его".
  
   "Кто?" - спросил Смит.
  
   "Наш новый сосед, глупышка. Как ты думаешь, о чем мы говорили?"
  
   "О", - сказал Смит, который думал, что они обсуждают Фолкрофт. "А как насчет нашего нового соседа?"
  
   "Ну, я только мельком видел, как он уходил. Я помахал ему рукой, но не думаю, что он меня заметил. Но это был тот, кого я встречал раньше. Я уверен в этом".
  
   Смит остановился, держа перед открытым ртом высушенный ломтик ростбифа.
  
   "Где встретились?" спросил он. Он заставил свой голос быть спокойным.
  
   "Ну, это то, чего я ни за что на свете не могу себе представить".
  
   "Не могли бы вы описать этого человека?" Сказал Смит голосом, который он изо всех сил старался сохранять ровным. Он не знал, почему вдруг забеспокоился. Возможно, это был тревожный вопрос о пропавшем пациенте. Незаконченные дела всегда действовали ему на нервы.
  
   "О, он был довольно высоким. Его волосы были темными. Я не очень хорошо видела его глаза. Я бы сказала, что он был красив".
  
   "Молодой или старый?"
  
   "Молод. Но не слишком, слишком молод. Я бы сказал, ему под тридцать. Может быть, чуть за тридцать. В наши дни так трудно сказать ".
  
   И вы говорите, что он показался мне знакомым?"
  
   "Да, определенно. Я знаю, что встречал его раньше".
  
   "Хммм", - сказал Смит. "Когда они въехали?"
  
   "Ну, это одна из странных вещей. Никто не знает".
  
   "Что вы имеете в виду, никто не знает?"
  
   "Я позвонила миссис Грегориан, когда больше не могла этого выносить - знаете, мучительное чувство, что я знала этого человека, - а она даже не знала, что кто-то переехал. Не было никакого движущегося фургона. Она сказала мне, что могла видеть их гостиную из своей спальни наверху, и там практически не было мебели ".
  
   "Мод!" С упреком сказал Смит. "Шпионит".
  
   "Я не подглядывал. Это была миссис Грегориан. Я просто слушал".
  
   "Чтобы посплетничать", - сказал Смит, но его губы сжались. Все необычное было тем, на что он, в его деликатном положении, должен был обращать внимание.
  
   Вероятно, новый сосед был обычным человеком. Но Смит знал, что если и было место, где он, как директор CURE, был уязвим, то не в своем хорошо защищенном офисе в Фолкрофте, а в своем скромном доме в Рае, штат Нью-Йорк.
  
   И если против него вот-вот материализуется угроза, он должен быть готов безжалостно действовать, чтобы устранить всех, кто в этом замешан.
  
   "Извините меня, пожалуйста. Мне нужно сделать несколько телефонных звонков", - сказал он, вытирая подбородок льняной салфеткой.
  
   "Но ты не доел свой ростбиф".
  
   Смит посмотрел на свою тарелку. Осталось два ломтика. Он быстро проглотил их и допил остатки воды со льдом.
  
   "Хорошо", - сказала миссис Смит, довольная тем, что ее Гарольд вымыл свою тарелку. Он всегда мыл свою тарелку. Приятно, что сегодняшний вечер не стал исключением. Она беспокоилась, что ростбиф недожарился. Она знала, что ее Гарольд ненавидел редкие монеты. Он так ненавидел кровь.
  
   Глава 6
  
   Если бы правда была известна, Шейн Билликен был бы вполне доволен тем, что бросил все это. Клиенты из числа неприлично богатых вдовствующих особ. Контракты на книгу-бестселлер. И выступления в ток-шоу на радио и телевидении.
  
   Он был, по его мнению, художником. Но мир продолжал давать ему пощечины, и эксплуатация мира его более богатых обитателей была его способом компенсировать прошлые разочарования.
  
   Он снова задумался об этом после того, как затолкал девушку, которую назвал принцессой Синанчу, в ожидавший его лимузин. Он приказал водителю отвезти их в международный аэропорт Ньюарка, где его ждал зафрахтованный самолет Learfan. Если повезет, они будут в воздухе до того, как соберется полиция.
  
   После этого Шейн Билликен понятия не имел, что он собирался делать. Правда, сказал он себе, он не был виновен в том, что произошло на шоу Хортона Дрони III. Вся нация могла бы это подтвердить. Но полиция, скорее всего, арестовала бы принцессу Синанчу - или как там ее звали на самом деле, - а Шейн Билликен не собирался позволить своему талону на питание томиться в тюрьме.
  
   Лучше сделать перерыв на побережье, где злоключения знаменитостей каждую неделю замалчивались. Пусть этим занимаются юристы. Нью-Йорк был просто чертовски неразвитым.
  
   Learfan был в воздухе менее чем через тридцать минут после того, как они сбежали из студии на Манхэттене. Шейн Билликен вздохнул с облегчением. Принцесса Синанчу сидела в хвостовой части самолета, ее смуглое лицо было сердитым, глаза сверкали, как темные драгоценные камни, когда она смотрела в ночное небо.
  
   Нет, это было не то, чем Шейн Билликен хотел заниматься в своей жизни. Был другой способ, лучший способ. И если бы только его жизнь развивалась в этом направлении, он был бы счастливее, и, вероятно, у него все еще был бы тот же дом на берегу Малибу, солидный счет в банке и чертовски много молодых поклонниц, чем у него сейчас.
  
   Если бы только Рой, Мальчик, просто лег и умер.
  
   По мнению Шейна Билликена, только динозавр рок-н-ролла стоял между ним и полным календарем ежегодных заказов на концерты.
  
   Задолго до того, как Шейн Билликен познакомился с колодой таро из macrobiotic onion, он был вокалистом в группе под названием Rockabilly Rockets. В начале 1963 года у них была стремительная карьера. Они рухнули на землю, как боллид.
  
   У Rockabilly Rockets было все для этого. Звук, описанный Variety как ду-воп фолк, фирменные треугольные шляпы, хитовый сингл и контракт на запись с крупным лейблом.
  
   Затем The Beatles попали в Нью-Йорк, и дебютный альбом Rockabilly Rockets "The Rockabilly Rockets Live at the Hootenanny" вошел в историю звукозаписи. Он был выпущен в олове. Она поступала прямо из комнаты прессования в вырезанные бункеры.
  
   "Что случилось?" Шейн Билликен потребовал ответа у своего личного менеджера. Он нервными пальцами мял свою шляпу от Пола Ревира.
  
   "Посмотри на это с другой стороны, Шейн, детка, ты вошел в историю музыки. Никто раньше не поставлял олово".
  
   "Ты поклялся, что мы за ночь станем платиновыми. Я бы согласился на золото. Но олово!"
  
   "Не вини меня, вини этих лохматых британских анютиных глазок".
  
   И Шейн Билликен сделал это. Он провел горькую пресс-конференцию, уволил свою группу и провел начало шестидесятых, подрабатывая посудомойкой в ресторане. Он был поэтом с разбитым сердцем.
  
   Это было в 1968 году, когда Шейн заметил, что мир меняется. Битлз перешли на психоделику. Все увлеклись астрологией. И дзен. И высшим сознанием. Особенно фанатки. Это была эра Водолея.
  
   Шейн Билликен купил стопку подержанных книг по мистицизму в головном магазине и решил, что, возможно, он примет участие в акции. Вначале он работал на карнавалах и частных вечеринках. Это была хорошая жизнь, и постепенно он забыл свою горечь. Даже спад в конце семидесятых, когда все внезапно решили, что шестидесятые прошли, был не таким тяжелым. Шейн вложил много своих денег в акции. Он преуспел.
  
   Затем наступили восьмидесятые. Внезапно пятидесятые и шестидесятые снова стали горячими. Старые рокеры вылезали из-под палки, работая по схеме ностальгии. А Шейн Билликен, воодушевленный посещением концерта воссоединения Righteous Brothers, вернулся в свой дом в Южной Калифорнии и достал свою старую гитару Ovation.
  
   Стоя перед зеркалом, с топором, свисающим с одного плеча, и наигрывая старую последовательность аккордов I-VI-IV-V-I, он заметил, что его пятидесятилетнее лицо одутловато. Он надел солнцезащитные очки с окантовкой, чтобы посмотреть, снимет ли это с него проклятие, и, о чудо, он сделал замечательное открытие.
  
   Он выглядел почти в точности как великий Рой Орбисон. Особенно когда он зачесывал волосы так, чтобы получился эффект челки пажа Юлия Цезаря.
  
   Шейн поэкспериментировал с несколькими тактами "Only the Lonely", и на него снизошло вдохновение. В лесу было полно подражателей Элвиса Пресли, живущих за счет костей короля. Черт возьми, почти каждый певец с избыточным весом, который мог скривить губу, наживался. Почему не Шейн Билликен?
  
   Он убедил владельца дискотеки в Агуре забронировать ему номер на выходные под именем Roy Orbit Sun. Оба вечера были распроданы заранее, и Шейн Билликен понял, что наконец-то нашел свой путь.
  
   В ночь своего первого выступления он ждал окончания разминки. Он так вспотел, что даже на его солнцезащитных очках Ray-Ban Wayfarer выступили капельки пота.
  
   "Расслабься", - сказал менеджер клуба. "Ты будешь динамитом. Ты говоришь совсем как тот парень".
  
   "Я не делал этого несколько лет. Мои очки сидят ровно?"
  
   "У тебя все получится. На самом деле, в первом ряду есть пара костюмов. По-моему, они похожи на скаутов талантов. С чего ты собираешься начать?"
  
   "Бегущий в страхе", - сказал Шейн Билликен, стуча зубами.
  
   "Хороший выбор", - сказал менеджер. "Подходящий".
  
   "Тогда я собираюсь перейти на "Blue Angel", перейти на "Ooby Dooby", а затем исполнить "О, красотка".
  
   "Если ты попадешь, я хочу, чтобы ты играл каждые выходные в течение следующих трех месяцев".
  
   "Если я попаду, тебе придется поговорить об этом с моим агентом".
  
   "Ты сказал мне, что у тебя не было агента".
  
   "Если я попаду, я получу один".
  
   "Не становись слишком большим для своих штанов, приятель. Постарайся не забывать, что я тот парень, который дает тебе большой шанс". Шейн Билликен собирался что-то сказать, когда ведущий объявил о мировой премьере самого популярного исполнителя со времен пятидесятых, Roy Orbit Sun, и Шейн Билликен вышел на сцену.
  
   Он исполнил потрясающее исполнение "Running Scared", забыл слова на середине проникновенного "Blue Angel" и переключился на "Crying Over You", которую приберегал для первого исполнения на бис. Толпа была с ним с третьего такта "Плача по тебе".
  
   К сожалению, то же самое было и с двумя костюмами, которые случайно сидели в первом ряду. Они выскочили на сцену и попытались вручить Шейну Билликену конверт официального вида.
  
   "Все кончено", - сказал один из них.
  
   "Я приберегаю это для второго сета", - прошипел Шейн Билликен, начиная импровизированное гитарное соло. "И я не выполняю просьбы. Так что убирайся со сцены ".
  
   "Мы представляем интересы Роя Орбисона. Оригинал. И это приказ о прекращении действия. Вы можете изменить действия прямо сейчас или можете обратиться к нам в суд ".
  
   "Но, но..."
  
   "Лучше решай быстрее, друг", - сказал другой мужчина.
  
   "Пошел ты", - прорычал Шейн Билликен. А потом он запел "Крррйииин Оооовер Йооууууууу".
  
   Один из костюмов щелкнул пальцами, и пара полицейских в штатском увели Шейна Билликена со сцены под хор освистываний.
  
   Шейн Билликен едва вышел под залог в ту ночь. На суде, столкнувшись с группой высококлассных адвокатов, его собственный адвокат предложил ему не оспаривать это решение. Шейн Билликен неохотно согласился, и они заставили его подписать бумагу, в которой он обещал, что никогда больше не будет красть номер Роя Орбисона.
  
   В очередной раз музыкальная карьера Шейна Билликена натолкнулась на кирпичную стену.
  
   Если уж на то пошло, он становился все более озлобленным. Миллионы подражателей Элвису Пресли сколачивали индивидуальные состояния, и все знали, что любой певец с эркером и завитой косичкой может выдать себя за короля. Но подражать Рою Орбисону с его высоким, завораживающим тенором бельканто - для этого требовалось мастерство.
  
   Какое-то время Шейн Билликен заигрывал с идеей прикончить Мальчика Роя. Он зашел так далеко, что установил контакт с наемным убийцей. Но в последнюю минуту он струсил. Это было слишком рискованно. Кроме того, как долго мог протянуть Орбисон? Почти все его современники умирали как мухи от наркотиков, выпивки или еще какой-нибудь чертовщины.
  
   Шейн Билликен решил переждать парня. Сколько времени это могло занять? И поэтому он вернулся к своему прежнему ремеслу. Но к этому времени мистицизм больше не был прерогативой дерзких девушек в платьях-палатках и парней с серьгами. Теперь он принадлежал яппи и домохозяйкам. Эпоха Водолея закончилась. Это был Новый век.
  
   Как только Шейн Билликен вошел в курс дела, он обнаружил, что, работая с эксклюзивной клиентурой, он может зарабатывать в десять раз больше денег, затрачивая одну двадцатую усилий. Тем временем он практиковался в пении в душе.
  
   Лимузин ждал его в аэропорту Лос-Анджелеса. Шейн затолкал принцессу на заднее сиденье. Она плюнула в него. Иногда она была обидчивой. Как в прошлый раз, когда он пытался залезть к ней в штаны. Это интересовало его не так сильно, как то, что он хотел еще раз взглянуть на ее серебристые монеты. Она ревниво их охраняла. Она даже спала с ними, что было больше, чем она делала для мужчины, который кормил и одевал ее и водил на ток-шоу по всей стране, с горечью подумал Шейн Билликен.
  
   Даже спустя месяцы после того, как он впервые взял ее под свое крыло, после того, как группа лингвистов заверила его, к его собственному удивлению, что ее язык не просто неизвестен, но и не имеет лингвистического сходства ни с одним языком, известным современному миру, Шейн Билликен все еще понятия не имел, откуда взялась принцесса Синанчу. Она сопротивлялась всем его попыткам научить ее английскому.
  
   Все, что он знал, это то, что если никто не мог понять, что она говорила, никто не мог опровергнуть его утверждение, что она была аватаром принцессы Синанчу из Атлантиды.
  
   Насколько он знал, это было правдой.
  
   Вернувшись в свой дом, Шейн Билликен сообщил Фернандо, своему филиппинскому камердинеру, что его нет дома.
  
   "И я не имею в виду не дом для посетителей или звонящих, я имею в виду не дом. Насколько ты знаешь, я в Нью-Йорке. Понял?"
  
   "Да, мистер Билликен".
  
   "И запри принцессу в ее комнате. Она снова капризничает".
  
   "Да, мистер Билликен", - сказал камердинер, мягко, но твердо беря принцессу Синанчу за руку и провожая ее в ее комнату. Он запер ее, подумав, что это позор, что такая привлекательная женщина должна быть фактически пленницей в этом доме. Но он не осмелился ничего сказать властям. Он сам был нелегалом, и Шейн Билликен постоянно держал над его головой угрозу депортации.
  
   Когда несколько часов спустя в дверь позвонили, Фернандо побоялся открывать. мистер Билликен приказал ему позвать к телефону своего адвоката, а затем выставил его из комнаты, пока он отвечал на звонок. Фернандо боялся, что он позвонил в иммиграционные власти. Он боялся их.
  
   Но не так сильно, как он боялся своего хозяина. Поэтому, когда мистер Билликен наорал на него, чтобы он открыл "долбаную дверь", Фернандо вытер вспотевшую ладонь о край своих черных брюк и как следует расправил свой белый домашний халат.
  
   Он с облегчением увидел, что у дверей стоят не иммиграционные власти. Если только у них не было международных сил. Белый мужчина был одет в футболку и брюки. Там был азиат, очень старый, который носил кимоно. Нет, не иммиграция, с облегчением подумал Фернандо.
  
   "Мы здесь, чтобы увидеть Шейна Билликена", - просто сказал белый.
  
   "Мистера Билликена нет дома".
  
   "Я не говорил, что он был. Мы готовы подождать". И белый человек влетел внутрь. Азиат двинулся следом, но Фернандо попытался захлопнуть дверь у него перед носом.
  
   Дверь, вместо этого, продолжала открываться. Ручка вылетела из ужаленной руки Фернандо. Она пролетела над головой крошечного азиата и упала на подъездную дорожку, как упавшее дерево.
  
   Фернандо быстро отступил в сторону, чтобы пропустить Азиата. "Что это за шум?" потребовал Шейн Билликен из кабинета.
  
   Фернандо выглядел застенчивым, когда белый человек повернулся и бросил на него обвиняющий взгляд.
  
   "Не в игре, да?" Фернандо пожал плечами.
  
   Шейн Билликен бросил один взгляд на фруктового вида мужчину и шафрановый костюм старого азиата и сказал: "Если вы пришли на день открытых дверей Harmonic Convergence, вы опоздали. Это было в прошлом месяце."
  
   "Мы не такие", - сказал белый человек.
  
   "Тогда кто вы?" Потребовал Шейн. "Не копы?"
  
   "Нет, не копы", - сказал белый.
  
   "Тогда юристы. Серверы процессов?"
  
   "Заинтересованные стороны".
  
   "Да. Что тебя интересует?"
  
   Затем заговорил старый азиат. Его голос был низким и сдержанным. Он был восточного типа в халате. Вероятно, какой-нибудь факир или что-то в этом роде.
  
   "Мы хотим поговорить с ее высочеством".
  
   "По поводу чего?"
  
   "Это вопрос, который касается ее дома и моего дома".
  
   "Да, ну, это мой дом, и я имею право знать, чем ты занимаешься".
  
   "Не смотри на меня", - сказал тощий. "Я пытался вытянуть это из него в течение нескольких часов".
  
   "Фернандо, избавься от них", - приказал Шейн Билликен. Позади этих двоих Шейн Билликен заметил Фернандо, указывающего на открытую дверь. Он продолжал указывать. Шейн моргнул. Он заметил, что двери там не было. Затем он увидел ее угол, лежащий на круглой подъездной дорожке. Угол был расколот.
  
   "Эй, что ты сделал с моей дверью?" потребовал он.
  
   "Дайте нам увидеть принцессу, и мы не будем проводить повторную демонстрацию на каждой двери в этом месте", - сказал белый человек.
  
   Шейн Билликен колебался. Затем он сказал: "Хорошо, пойдем в Хрустальную комнату".
  
   Пара последовала за ним в комнату, примыкающую к логову. Она была оформлена в стиле ранней психоделики. Потолок был плоским черным. Стены были покрыты астрологическими знаками. Шейн Билликен нажал на выключатель, и черные световые трубки, вмонтированные заподлицо с потолком, заставили астрологические символы переливаться в оранжевом свете дня.
  
   Старый азиат одобрительно оглядел комнату. "Вы советуетесь со звездами?" - Спросил он.
  
   "Я один из выдающихся астрологических техников Новой эры".
  
   "Возможно, когда мы завершим нашу дискуссию, вы составите мою карту".
  
   "Конечно. Я делаю это постоянно. Какой у тебя знак?"
  
   "Лев. По западным меркам я Лев. Но, согласно обычаям моей деревни, я родился в Год Визжащей обезьяны".
  
   "О, да? Это было очень давно. Я думаю".
  
   "Есть вещи и постарше. Я Чиун, мастер синанджу".
  
   "Синанджу. Не Синанчу?" - подозрительно спросил Шейн Билликен.
  
   "В некоторых землях это произносится как Синанчу".
  
   "Да, каких земель?"
  
   "Му".
  
   "Сказать еще раз?"
  
   "Му".
  
   "Я думаю, здесь начинаются впечатления от животных", - сказал белый. "Кстати, меня зовут Римо, и я знаю о происходящем не больше, чем ты".
  
   "Я привык к твоему невежеству", - сказал Чиун Римо. "Но я не понимаю, как этот просветленный не понимает того, о чем я говорю".
  
   "Он? Просветленный? Это место похоже на притон шестидесятых".
  
   "Это моя Хрустальная комната", - сказал Шейн Билликен. "Здесь я провожу все свои глубокие медитации. Если вы оглянетесь вокруг, то увидите, что в стены встроены крошечные кристаллические генераторы. Они действуют, чтобы сфокусировать одиллическую энергию, которая течет через вселенную в эту комнату нексуса ".
  
   Римо посмотрел. В оштукатуренную стену были вделаны крошечные осколки. Римо дотронулся до одного.
  
   "На ощупь они как стеклянные".
  
   "Кристаллы. Авантюрист".
  
   "По-моему, она похожа на стекло. И теперь, когда я вижу тебя воочию, ты мне кое-кого напоминаешь".
  
   Шейн Билликен гордо выпятил грудь. "Это так?" заметил он.
  
   "Да, но я не могу вспомнить лицо. Раньше я хорошо разбирался в лицах ".
  
   "Это дает тебе подсказку?" спросил Шейн, бренча на воображаемой гитаре. Он откинул голову назад, как будто поет. Римо задумчиво потер подбородок. Наконец он щелкнул пальцами и крикнул: "Элвис. Элвис Пресли".
  
   "Нет! Рой Орбисон".
  
   Римо нахмурился. "Он тоже умер?"
  
   "Я бы хотел", - прорычал Шейн Билликен.
  
   "Достаточно", - сказал Чиун. "Давайте покончим с этим. Объясни мне, Шейн Билликен, как ты мог не знать о Му, когда я увидел тебя в компании Лоу Му по телевизору ".
  
   "Лоу Му?" Римо и Шейн Билликен спросили на одном дыхании.
  
   "Да, девушка. Ее высочество. Вы говорили о ней как о принцессе исчезнувшей цивилизации. Очевидно, она вам это сказала".
  
   "Да, она это сделала. Вроде того".
  
   "Тогда ты знаешь ее тяжелое положение".
  
   "Ну, типа того".
  
   "И хотя она умоляла тебя отвести ее к Мастеру Синанджу, ты отказался это сделать".
  
   "Я за... что для этого нужно сделать?"
  
   "Он имеет в виду, что ты отказался", - сказал Римо, и на его лице появился новый интерес.
  
   "Что ты знаешь об этом?"
  
   "Меньше, чем ничего", - кисло сказал Римо.
  
   "Я требую поговорить с Лоу Му", - сказал Чиун. "Отведи нас к ней".
  
   "Вы не копы?"
  
   "Мы представляем самую длинную линию настоящих ассасинов в истории", - гордо сказал старый азиат.
  
   "Эй, это круто", - нервно сказал Шейн. "Я очень непредвзят. Как я всегда говорю: будь лучшим, кем ты только можешь быть. Но давайте все проясним одну концепцию. Принцесса Синанчу не говорит по-английски. Если я позволю вам увидеть ее, мне придется переводить каждое слово, которое она скажет ".
  
   "В этом нет необходимости", - надменно сказал Чиун. "Я говорю на ее языке так же хорошо, как и ты".
  
   "Ты веришь?"
  
   "Да".
  
   Голос старого азиата звучал серьезно, и Шейн Билликен на мгновение заколебался. Но если то, что он сказал, было правдой, он, вероятно, смог бы рассказать ему, кем или чем на самом деле была принцесса Синанчу. Не то чтобы Шейн Билликен верил старому азиату. Он вел себя довольно безумно, издавал звуки скотного двора и изрекал двуличие.
  
   "Хорошо", - сказал он наконец. "Пойдем со мной".
  
   Шейн Билликен провел Римо и Чиуна в другую комнату. Это была спальня. Он включил свет, и девушка моргнула, пробуждаясь ото сна. На ней был тот же костюм, в котором она выступала по телевизору. Ее глаза были опухшими - то ли от недосыпа, то ли от слез, решил Римо.
  
   "Принцесса Синанчу", - сказал Шейн Билликен самодовольным голосом, - "Я привел посетителей, которые говорят, что знают вас". Принцесса Синанчу села на край кровати. Ее глаза обратились к старому азиату. Он заговорил. Ее рот раскрылся, как удивленный цветок. Она начала говорить.
  
   "Джулли ду Банда Синанчу"?"
  
   Старый азиат подошел к кровати и почтительно склонил свою лысеющую голову.
  
   "Позвольте мне перевести это", - сказал Шейн Билликен. "Она сказала, что она принцесса Синанчу с затерянного континента Атлантида".
  
   Азиат внезапно повернулся к нему.
  
   "Что это за ложь? Ты глухой? Она только что спросила меня, являюсь ли я мастером синанджу. А теперь продолжай свой лживый язык. Это исторический момент ".
  
   И Чиун снова повернулся к девушке. Он заговорил. К удивлению Шейна Билликена, его слова звучали очень похоже на слова девушки. Те же интонации и акценты.
  
   "Делай джути да Банда Синанчу", - твердо сказал он.
  
   Девушка поднялась с кровати и, рыдая, излила поток слов. Она вытащила кожаный мешочек из-под своего костюма и высыпала монеты к обутым в сандалии ногам старого азиата.
  
   Шейн Билликен подошел поближе, чтобы рассмотреть монеты. Парень по имени Римо встал у него на пути.
  
   "Как он сказал, это исторический момент, Элвис".
  
   "Я думал, ты не знаешь, что здесь происходит".
  
   "Я не знаю. Я просто хочу прокатиться".
  
   Шейн отступил.
  
   Пока он наблюдал, девушка и Чиун обменялись взволнованным потоком слов на одном и том же незнакомом языке. Во время их разговора принцесса Синанчу упала на колени и заплакала, уткнувшись в ладони. Старый азиат нежно погладил ее по блестящим волосам. Он сочувственно кудахтал, как отец испуганному ребенку. Когда принцесса наконец обрела самообладание, Мастер Синанджу повернулся к Шейну Билликену.
  
   "Лоу Му рассказала мне, как ты спас ее из моря".
  
   "Мы родственные души. Она тебе это сказала?"
  
   "И как ты приютил ее и накормил".
  
   "Да, я был добр к ней. Видите ли, она была моей женой, когда я был королем Атлантиды около семи или восьми миллионов лет назад".
  
   "И за эти милости, - продолжал Чиун, - я не убью тебя за ту ложь, которую ты говоришь мне сейчас".
  
   "Что ты имеешь в виду, ложь? Мы были мужем и женой в Атлантиде. Опровергни это, если сможешь".
  
   "Атлантида - это мошенничество, совершенное этим греком Платоном, чтобы обманом заставить моряков отправиться в море на ее поиски".
  
   "Бык!"
  
   "Среди моего народа хорошо известно, что у Платона был родственник, который строил лодки. История Атлантиды была всего лишь планом для стимулирования торговли".
  
   "Это смешно. Она принцесса".
  
   "Это большая часть правды".
  
   "Это так? Я имею в виду, я знаю, что это так! Что я хочу знать, так это как получилось, что ты говоришь на ее языке, когда лучшие языковеды в мире говорят, что ее язык неизвестен"?
  
   "Потому что на самом деле это потерянный язык. Или тот, который считается потерянным. Я знаю его только потому, что мои предки передавали его из поколения в поколение, чтобы мы, по крайней мере, не забывали".
  
   "Забыть что?"
  
   "Му".
  
   "Ну вот, опять он за свое", - вздохнул Римо.
  
   "Му?" - повторил Шейн Билликен.
  
   "Му".
  
   Шейн Билликен посмотрел на маленького парня с Востока и на белого мужчину по имени Римо. Затем он снова посмотрел на Чиуна.
  
   "Я не очень-то в этом разбираюсь".
  
   "Правильно. Вы не следуете за нами. Мы сейчас уходим".
  
   "Что ж, мило с твоей стороны заглянуть", - сказал Шейн Билликен, облегчение отразилось на его одутловатых чертах. "Фернандо проводит тебя к отверстию, где была дверь".
  
   "Римо, собери монеты. Теперь они принадлежат нам".
  
   "Нет, это не так. Они принадлежат принцессе Синанчу, а принцесса Синанчу принадлежит мне".
  
   "Правда?" спросил Мастер синанджу, когда Римо собрал монеты и рассовал их по карманам. "Ты сказал ей это?"
  
   "Да, вообще-то".
  
   "Тогда, возможно, тебе следует сказать ей еще раз".
  
   "Э, ты можешь сделать это, если хочешь".
  
   "Спасибо, я так и сделаю", - сказал Чиун. Он повернулся к девушке и произнес несколько слов. Она внимательно слушала.
  
   Затем принцесса Синанчу подошла к Шейну Билликену. Выражение ее лица было неприятным. Она отвесила ему одну сильную пощечину. Он упал спиной на японский таборет и опрокинул ионный фонтан.
  
   "Эй!" - сказал он, сердито поднимаясь на ноги. "Я мог бы подать на нее в суд за это!"
  
   "Будь благодарен, что она рассказала мне о твоей доброте, иначе твои проступки не остались бы незамеченными в этот день".
  
   И, взяв принцессу Синанчу за локоть, старик, называвший себя Мастером Синанджу, вывел ее из комнаты.
  
   На выходе тот, кого звали Римо, помахал рукой на прощание. "Увидимся позже, аллигатор", - сказал он.
  
   Глава 7
  
   Возле огромного дома Шейна Билликена Римо задал Чиуну вопрос.
  
   "И что теперь?"
  
   "Мы собираемся мычать".
  
   Римо пожал плечами. "С таким же успехом можно было бы покончить с этим". И, повысив голос, Римо позвал: "Му. Му. Му. Или я должен издать одно длинное "му", вот так: "мооооо!"
  
   "Ты что, с ума сошел?"
  
   "Ты сказал, что мы собираемся мычать. Я только что сделал. Разве я не сделал это правильно?"
  
   "Ты ничего не можешь сделать правильно", - огрызнулся Чиун. "И ты ставишь меня в неловкое положение перед Лоу Му".
  
   Римо взглянул на девушку. Она наблюдала за ними с откровенно насмешливым выражением на овальном лице.
  
   "Извините, - сказал он, - но я не думаю, что она понимает по-английски".
  
   "Она не понимает. Но она понимает Му".
  
   "Значит, она на голову выше меня. Не то чтобы меня это волновало".
  
   "Ты должен".
  
   "Почему? Она явно не из тех женщин с обнаженной грудью, которых ты продолжаешь мне обещать".
  
   "Они всего в пяти днях плавания отсюда".
  
   "Отплыть?"
  
   "Да. Лодка Лоу Му неподалеку. Пойдем".
  
   С выражением замешательства на лице Римо последовал за Мастером Синанджу, девушка рядом с которым вела его вокруг дома. Девушка бросила несколько любопытных взглядов через плечо на Римо. Римо улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ. Может быть, ночь не будет потрачена впустую, решил Римо.
  
   На сухом пляжном песке стояла лодка на деревянной подставке. Чиун внимательно осмотрел ее, потянув за плетеные из ротанга крепления и осмотрев обвисший и изодранный парус.
  
   "Она слишком мала", - сказал он разочарованным тоном.
  
   "Выглядит не очень пригодной для плавания", - согласился Римо.
  
   "Тогда мы построим наш корабль", - объявил Чиун, торжествующе подняв палец. "Давай, Римо, приступим к работе".
  
   "Строить? Почему бы не купить?"
  
   "Меня не увидят на американской лодке. Штуковина из пластика и уродливого металла. Нет, мы построим свою собственную".
  
   "Я ничего не смыслю в строительстве кораблей".
  
   "Тогда тебе пора научиться. Кораблестроение - почетное умение".
  
   "Особенно если твой родственник пишет истории об Атлантиде". Лицо Чиуна сморщилось.
  
   "Ты воспринимаешь это не в должном духе", - кипел он.
  
   "Чиун, я понятия не имею, в каком настроении мне следует воспринимать это. Я все еще не понимаю, что, черт возьми, происходит".
  
   "Мы собираемся Му, как я уже говорил вам".
  
   "О, мычи то и мычи то. И мычи тебе тоже. Я устал от двуличия и обходных маневров".
  
   "Хватит!" Сказал Чиун, хлопнув в ладоши. "Мы начнем с того, что срубим несколько деревьев".
  
   Римо огляделся. Примерно в миле от берега росла пальма. Все остальное было покрыто песком и океаном.
  
   "Когда соберешь их достаточно, дай мне знать", - сказал Римо, опускаясь на песок. "Я буду дремать". Он сложил руки на груди и закрыл глаза.
  
   "Римо, - прошипел Чиун, - ты хочешь, чтобы Лоу Му подумал, что мой сын - ленивый слизняк?" Он потянул Римо за руку. "Вверх, вверх! Она принцесса. Настоящая принцесса".
  
   "И я мастер синанджу, а не строитель лодок. Ты хочешь поиграть в Моряка Попая, прекрасно. Но ты строишь свою собственную лодку".
  
   Чиун сердито топнул ногой.
  
   "Очень хорошо, лентяй", - сказал он наконец. "Я уступлю твоему эгоизму, но только в этот раз. Мы купим лодку".
  
   Римо вскочил на ноги. "Теперь ты заговорил", - сказал он, ухмыляясь. Это был редкий день, когда он выигрывал спор с Чиуном. Принцесса ответила на его улыбку своей собственной заразительной улыбкой, и Римо подумал, что это действительно редкий день.
  
   Продавец в порту Малибу хотел узнать, не интересуется ли Римо гоночным шлюпом, яхтой или прогулочным катером.
  
   "Что-нибудь быстрое", - сказал Римо. "С двумя двигателями".
  
   "Никаких моторов", - быстро вставил Чиун.
  
   "Нет моторов?" спросил продавец.
  
   "Парусное судно", - добавил Чиун.
  
   "Тогда тебе нужно что-нибудь для увеселительных поездок".
  
   "Нет", - возразил Чиун. "Мы отправляемся в долгое путешествие".
  
   "Мы?" - переспросил Римо. Его проигнорировали.
  
   "Тогда позвольте мне предложить что-нибудь со вспомогательными дизелями".
  
   "По-моему, звучит неплохо", - сказал Римо. "Я хочу много хромированной отделки".
  
   "Я не потерплю ничего из этого", - выплюнул Чиун.
  
   "Послушай, Папочка, я так далеко продвинулся с тобой. Я проехал через всю страну, и теперь я соглашаюсь сопровождать вас, пока вы с Имой Сумак отправляетесь на поиски Жака Кусто. Я думаю, здесь вы можете немного прогнуться ".
  
   "Я достаточно сгибаюсь. Я не строю лодку".
  
   "Послушайте," раздраженно сказал владелец верфи, "если бы вы двое могли просто подключиться к одной частоте, я мог бы вам помочь, но..."
  
   "Вот!" - внезапно сказал Чиун, указывая мимо продавца. Продавец обернулся. Римо посмотрел. Даже принцесса проследила за дрожащим ногтем Мастера Синанджу. Римо застонал еще до того, как Чиун произнес следующие слова. "Вот. Эта. Она идеальна", - воскликнул он.
  
   - Только не это! - простонал Римо. - Что угодно, только не это.
  
   "Мусор?" переспросил продавец.
  
   "Подходящее слово для этого", - подхватил Римо.
  
   "Она, конечно, подлинная?" - спросил Чиун.
  
   "Да. Импортирована из Гонконга. Предыдущий владелец потерял свое портфолио во время краха рынка. Больше не мог позволить себе содержание. Я взял ее на пересылку, но никогда не ожидал найти покупателя ".
  
   - И сегодня ты этого не сделаешь, - прорычал Римо.
  
   "Я должен рассмотреть ее поближе", - выдохнул Чиун. Продавец махнул Чиуну рукой, приглашая его пройти.
  
   "Ни за что", - сказал Римо, бегом догоняя их.
  
   "На самом деле это судно рассчитано на пять человек", - говорил продавец. "Вы не смогли бы управлять им менее чем с командой из пяти человек. И им трудно управлять. Все эти буксирные паруса. Это не то же самое, что управлять шлюпом или кетчупом. Кстати, какой опыт плавания у ваших людей?"
  
   "Никаких", - сказал Римо.
  
   "Достаточно", - сказал Чиун.
  
   "Требуется умелая рука, чтобы управлять китайской джонкой".
  
   "Ты слышал это, Чиун? Он сказал, что это китайская монета. И мы все знаем, как ты относишься к китайским вещам. Ты их презираешь".
  
   "Не так сильно, как я презираю американскую пластмассу", - возразил Чиун. "Посмотри на нее, Римо, разве от нее не захватывает дух?"
  
   "Теперь, когда ты упомянул об этом, есть запах".
  
   Джонка покачивалась на своем стапеле, как трехэтажная лачуга с килем. У нее было пять мачт, а паруса странной формы хлопали на ветру, как стеганые одеяла. Хлам скрипел на каждом суставе, как в доме с привидениями. Название, написанное на его корме, гласило: Джона Арк зелеными буквами.
  
   "Сколько?" - спросил Чиун.
  
   "Владелец хочет столько, сколько он заплатил за нее семьдесят тысяч".
  
   "Пятьдесят", - возразил Чиун.
  
   "Шестьдесят", - предложил продавец.
  
   "Подожди минутку", - начал Римо.
  
   "Продано", - торжествующе объявил Чиун. "Пойдем, Римо. Поднимемся на борт нашего гордого судна".
  
   "Вы принимаете кредитные карточки?" С несчастным видом спросил Римо.
  
   "Мы можем что-нибудь придумать. Но ты знаешь, тебе понадобится много тренировок, прежде чем ты сможешь рискнуть вывести эту штуковину из дока".
  
   "Ставлю двадцать баксов за то, что Чиун доставит нас в открытое море в течение часа".
  
   "Он сумасшедший".
  
   "Он также настроен решительно", - сказал Римо, доставая бумажник.
  
   "Я приму это решение", - сказал продавец.
  
   Двадцать минут спустя Чиун в одиночку спустил укрепленные рейкой паруса, и они поймали береговой ветер.
  
   "Чего ты ждешь?" Крикнул Чиун с широкой высокой кормы. Лоу Му стояла рядом с ним. Она махнула Римо, приглашая на борт.
  
   "Спасибо", - сказал Римо, беря деньги продавца. "И пожелай мне удачи".
  
   "Вы не можете управлять этой штукой с командой из трех человек. Это самоубийство".
  
   "Это то, что я сказал. Пожелай мне удачи", - крикнул в ответ Римо, пробегая по палубе и запрыгивая на стонущую палубу.
  
   "Приготовься отчаливать", - крикнул Чиун. "Мы отплываем с рассветным приливом".
  
   "Будем надеяться, что мы не утонем вместе с солнцем", - пробормотал Римо, сбрасывая кормовые канаты, пока Чиун управлялся с левым бортом. Ветер, наполнявший похожие на лоскутное одеяло паруса, казалось, усилился, и барахло с грохотом вывалилось из-под него, как толстая вдова, протискивающаяся через слишком узкую дверь.
  
   Кусок моделирования корпуса зацепился за причал и с треском оторвался.
  
   Чиун поспешил к румпелю. Он бросил ее на правый борт. Джонка медленно повернулась.
  
   "Римо, почему тебя не было у руля?" Ворчливо спросил Чиун.
  
   "Я отчаливал. И что я знаю о рулях? Я любитель суши".
  
   "Насколько велик ущерб?"
  
   Римо выглянул из-за поручня. "Мы потеряли немного пряников", - сообщил он.
  
   "Когда мы будем в море, починить ее будет вашей обязанностью".
  
   "О, замечательно", - саркастически сказал Римо. "Как раз то, чего я всегда хотел - научиться новому ремеслу".
  
   Глава 8
  
   Через три дня после отъезда из Малибу Римо проснулся на своей койке. Скрип Ковчега Ионы наполнил трюм, как писк заболевших мышей. Слабые лучи утреннего солнечного света проникали сквозь щели в покрытом пятнами корпусе. Шум ветра в парусах заметно отсутствовал.
  
   Римо натянул свои жесткие от соли брюки и футболку, жалея, что не собрал вещи для путешествия. Но ему слишком хотелось последовать за Чиуном к женщинам с обнаженной грудью, чтобы беспокоиться. Он никогда не оставался на одном месте достаточно долго, чтобы обзавестись гардеробом. Благодаря множеству кредитных карточек, выданных ему Гарольдом Смитом на дюжину именных удостоверений личности, было удобнее просто покупать сменную одежду на ходу. Он не ожидал океанского путешествия.
  
   В первые дни своей работы в CURE, когда он все еще горевал из-за потери своей прежней жизни и идентичности, Римо каждый день покупал новую пару обуви, а старые раздавал людям, которых встречал на улице. Когда доктор Смит пожаловался на вопиющую трату Римо денег налогоплательщиков, Римо ответил:
  
   "Эй, ты сделал из меня убийцу. Что я могу поделать, если мои ботинки будут продолжать пачкаться в крови? Так что решай - больше обуви или меньше целей".
  
   И на этом все закончилось.
  
   Поднимаясь по скрипучим ступенькам на палубу, Римо пожалел, что у него сейчас нет одной из этих запасных пар обуви. Но не так сильно, как ему хотелось сменить нижнее белье и взять бритву. Он почувствовал, что у него растет борода, и он заметил, что его ногти становятся длиннее, хотя он подстриг их всего на днях.
  
   На палубе Римо увидел, что паруса обвисли, как саваны. Джонка вошла в штиль.
  
   Принцесса стояла у руля. Римо одарил ее улыбкой и сказал: "Ола!"
  
   "Ола, Римо!" - крикнула она в ответ. "Кукул может?"
  
   "Нонда", - сказал Римо. Когда девушка нахмурилась, Римо понял, что ответил на ее вопрос "чешется" вместо "нормально".
  
   "Не, нуда", - сказал он.
  
   Лоу Му рассмеялся. За три дня Римо освоил их язык ровно настолько, чтобы владеть им в простых разговорах, но недостаточно, чтобы чувствовать себя по-настоящему комфортно с этим языком. Он подозревал, что Чиун скормил ему несколько несовершенных переводов, просто чтобы пошалить.
  
   "Далка Чуин?" Спросил Римо, присоединяясь к ней у румпеля.
  
   "Привет", - сказала Низкая му, указывая на корму, которая возвышалась позади нее.
  
   "Да, я вижу его", - сказал Римо по-английски. "Спасибо".
  
   "Не за что", - сказала по-английски Низкая Му, чье имя, как она сказала Римо, было Долла-Дри.
  
   Мастер Синанджу сидел на высокой палубе юта на корме джонки. Его ноги-трубки свисали с поручня. В руках он держал длинный бамбуковый шест. Веревочка, привязанная к дальнему концу, волочилась по воде.
  
   "Как рыбалка?" Вежливо спросил Римо.
  
   "Медленно", - сказал Чиун, поворачивая удочку так, что леска обвилась вокруг конца. Она поднялась над водой. Рыбы не было. На самом деле, там также не было ни крючка, ни наживки. Он нахмурился. "Я не думаю, что в этой части океана есть рыба".
  
   "Конечно, есть", - весело сказал Римо. "Я слышу, как они смеются".
  
   Чиун повернул голову и сверкнул глазами. Он крутанул удочку в противоположном направлении, забросив леску обратно в море.
  
   "Возможно, тебе повезет больше", - сурово предположил он.
  
   "Не я. Я городской парень. Кроме того, я не голоден".
  
   "Но она такая".
  
   "Понятно. Надо покормить ее высочество".
  
   "Мне слышится нотка отвращения в твоем голосе, Римо?"
  
   "Нет. Мне начинает очень нравиться Долла-Дри. Я просто устал от того, что ты набрасываешься на нее, как будто она Божий дар корейским морякам. Ты отдал всю еду - то немногое, что было в кладовой, - ей, а мне - ничего."
  
   "Ты можешь обходиться без еды. Я тоже могу. Вернуть Лоу Му ее отцу, Хай Му, в целости и сохранности, в добром здравии, важнее, чем наши желудки".
  
   "Высокий му?"
  
   "Да".
  
   "Вот что я тебе скажу", - сказал Римо, усаживаясь на палубу рядом с Мастером Синанджу. "Ты берешь Верхнее Му, а я Низкое Му, и тот, кто доберется туда первым, выигрывает".
  
   "О чем ты там болтаешь?" Требовательно спросил Чиун, уставившись на воду.
  
   "Это шутка".
  
   "Для твоего слабоумия, возможно. Не для моего. Пожалуйста, объясни".
  
   "Му" - это звук, который издает корова".
  
   "Нет, Му - величайшее государство-клиент в истории синанджу".
  
   "Ты не говоришь", - сказал Римо. "Ну, поскольку мы собираемся пробыть здесь некоторое время, учитывая отсутствие ветра и тот факт, что вы ловите рыбу без крючка или наживки, почему бы вам не рассказать мне всю запутанную историю?"
  
   "Мне не нужен крючок".
  
   "Скажи это рыбе".
  
   "И коровы не издают звука, похожего на название "Му". Их звук больше похож на "лоооууууууууу". Чиун произвел похвальное впечатление одинокой коровы.
  
   "Неплохо. Но в Америке это больше похоже на "моооооо".
  
   "Очевидно, что американские вороны уступают корейским коровам, так же как американцы уступают корейцам. Ни одна уважающая себя корейская корова не произнесла бы имя Му всуе".
  
   Римо пожал плечами. "Я преклоняюсь перед вами как перед высшим авторитетом в области коров, как иностранных, так и отечественных. Но можем ли мы продолжить легенду?"
  
   "Откуда ты знаешь, что я собираюсь познакомить тебя с легендой?"
  
   "Твой нос сморщен. Он всегда сморщивается, когда ты собираешься рассказать легенду".
  
   Чиун посмотрел на Римо, словно пытаясь понять, шутит он или нет. Римо озорно улыбнулся. Чиун переключил внимание на свою леску, крутанув ее так, чтобы леска поднялась над водой. Он делал это медленно, чтобы усилить нетерпение Римо. Так же медленно он опустил леску в воду. Если Римо собирался высмеивать священные традиции синанджу, он заслуживал некоторой отсрочки.
  
   Когда леска вернулась в воду, Чиун начал говорить. Время от времени он постукивал по бамбуковому шесту, чтобы заставить леску покачиваться.
  
   "Дни, о которых я собираюсь рассказать, предшествуют дням Вана, величайшего мастера синанджу. До открытия самого солнечного источника. В те дни, о которых я собираюсь рассказать, синанджу было не таким, как сейчас. Мастера синанджу были не такими, как сейчас. Искусство убийцы было тогда известно синанджу, но оно не достигло той чистоты, которую тебе посчастливилось познать, Римо. Мастера Синанджу использовали оружие - железные клинки, яды - а не естественные инструменты тела. И в те древние времена Мастера синанджу не работали в одиночку. Им помогали молодые люди из деревни, которые были известны как ночные тигры. Из этих ночных тигров, но один будет выбран, чтобы стать следующим Мастером. Таким образом, каждый ночной тигр сражался упорно и хорошо, ибо только благодаря его усилиям он мог надеяться достичь полного Мастерства. Это не похоже на сегодняшний день, когда даже белый может достичь Мастерства ".
  
   Римо скривился, но придержал язык. Прошло много времени с тех пор, как Чиун рассказывал ему историю о ранних днях синанджу. Иногда Римо думал, что Чиун предпочитает замалчивать те дни, потому что синанджу находился в таком примитивном состоянии.
  
   "Итак, дни, о которых я собираюсь рассказать, были эпохой мастера Мангко. Я когда-нибудь рассказывал вам о Мангко?"
  
   "Нет".
  
   "Мангко был сыном Кима, который не был Мастером. Ибо в те дни, о которых я собираюсь рассказать, линия Синанджу не была родословной. Вместо этого Мастерство передавалось из поколения в поколение через заслуги и достижения. Достойный метод, но сейчас, конечно, устаревший ".
  
   "Конечно", - согласился Римо. Его взгляд был устремлен на горизонт. Он чувствовал странное умиротворение здесь, на тихом океане, даже не зная, где он находится и куда направляется.
  
   Чиун улыбнулся в ответ на согласие Римо и продолжил низким, драматичным голосом. - Итак, Мангко был третьим мастером синанджу. Он был молод, у него были темные волосы и проницательные глаза. Он был высок, будучи по западным стандартам почти пяти футов ростом ".
  
   "Великан".
  
   Чиун сверкнул глазами. "В те дни он был высоким. Некоторые сказали бы, что слишком высоким. Только нелепые современные европейцы думают, что пять футов - это не так уж много".
  
   "Извините", - смущенно сказал Римо.
  
   "Так вот, это были процветающие дни для синанджу, хотя моя скромная деревня, конечно, не была тогда такой жемчужиной, как сейчас".
  
   Римо начал насмешливо фыркать, но сумел превратить это в кашель. Деревня Синанджу представляла собой скопление глинобитных хижин, прилепившихся к скалистому побережью Северной Кореи. Здесь было холодно и сыро, и даже по меркам моллюска негостеприимно. Но Римо этого не сказал. Он хотел услышать о Му и, в конечном счете, о женщинах с обнаженной грудью, которых ему обещали.
  
   "Египет знал о нас в те дни, хотя они были скупы на постоянную работу. Китайцы знали о нас, хотя платили медленно, и иногда было необходимо привести в пример некоторых племенных князей, чтобы ускорить выплаты ".
  
   "Бизнес есть бизнес".
  
   "Но, к счастью, был один клиент, который всегда вовремя вносил платежи и предлагал постоянную работу, хотя это, к сожалению, требовало дополнительного времени в пути".
  
   "Поездки на работу - бич обычного убийцы, тогда и сейчас", - заметил Римо.
  
   Чиун посмотрел на него так, словно не был уверен, что Римо имеет в виду. Его карие глаза сузились, и он продолжил более тихим голосом, зная, что это заставит Римо напрячься, чтобы уловить каждый его золотой слог.
  
   "Эта земля была известна как Королевство Му".
  
   "Кстати, как это пишется по буквам?"
  
   "В европейском алфавите это буква "М", за которой следуют две буквы "О"."
  
   "Так я и думал", - сухо сказал Римо.
  
   Чиун поправил юбки своего кимоно. "Ты смеешься над Му, Римо?"
  
   "Нет, просто поддерживаю свою часть разговора. Продолжай".
  
   "Итак, Му была великой страной. Большей по площади, чем Корея. Это был остров, но больший по размеру и богатству, чем все острова, на которые сейчас претендует Япония. Она лежала дальше к востоку от Японии, в океане, который сейчас называется Тихим. Этот океан, Римо, - многозначительно произнес Чиун.
  
   Римо посмотрел на воду. Солнечный свет танцевал на неспокойных волнах.
  
   "Слава Синанджу была столь велика, что во времена первого Мастера, чье имя не сохранилось ни в одной из известных записей, Верховный Му, правитель великой земли Му, послал гонца в мою деревню с просьбой о помощи. Первый мастер Синанджу приплыл в Му и оказал великую услугу Верховному Му, на трон которого претендовали претенденты, и, оказав эту услугу, был щедро вознагражден за свои усилия. Так Му стал любимым клиентом синанджу. И Му также стал любимым местом моих предков, поскольку редкие монеты Му были валютой более могущественной, чем египетская или китайская. И эти монеты позволили нам накормить наших детенышей, чтобы их не приходилось отправлять домой, к морю. Я рассказывал тебе, как в те дни, когда заканчивалась еда, матери топили своих самых маленьких детей, женщин раньше, чем мужчин, чтобы избавить их от медленной смерти от голода?"
  
   "Миллион-зиллион раз".
  
   "Это важный урок, который ты никогда не должен забывать. В течение одного дня ты будешь отвечать за мою деревню".
  
   "Я не забуду историю об отправке детей домой к морю до самой своей смерти. Может быть, даже тогда".
  
   "Хорошо. Но случайное напоминание не повредит".
  
   "Это действительно помогает скоротать время, особенно когда рыба не совсем борется за то, чтобы выбраться из воды".
  
   Мастер Синанджу заставил свой бамбуковый шест извиваться быстрее. Он нахмурился. Несомненно, во всем этом океане была по крайней мере одна рыба.
  
   "Как я уже говорил, - продолжал он, - Му был добр к Синанджу, а Синанджу был добр к Му. Это было счастливое, плодотворное сотрудничество, благословленное молодыми богами тех ранних дней. Затем одним холодным утром, в царствование мастера Мангко, который был третьим Мастером, пришло сообщение от Верховного Му. Это был другой Хай Му, чем тот Хай Му, о котором я говорил ранее. Ибо Хай Му - это то, чем был бы король для англичан или фараон для египтян ".
  
   "Я сам разобрался с этой частью".
  
   "А почему бы и нет? Я научил тебя всему, что ты знаешь".
  
   "И я ценю постоянные тонкие напоминания", - сказал Римо, пытаясь представить, как женщины с обнаженной грудью могли бы вписаться в это. Он бы спросил, но знал, что Чиун, вероятно, приберег бы эту часть для окончательного завершения, просто чтобы позлить его.
  
   "Это послание призывало Мастера Мангко как можно скорее отправиться в страну Му. В нем говорилось об ужасном бедствии, которое мог исправить только Мастер Синанджу. Посланник был из Му, и, как у всех жителей Му, отважившихся выйти в мир, у него был отрезан язык, чтобы он не выдал истинное местоположение владений своего императора, если на него нападут бандиты, которые были очень распространены в те дни."
  
   "В отличие от сегодняшнего дня".
  
   "Совершенно верно", - сказал Чиун. Он продолжил. "Послание, написанное на пергаменте из древесной коры, было очень неопределенным, и мастер Мангко понял, что оно было написано в спешке. Поэтому он убил посланника и собрал своих ночных тигров ".
  
   "Придержи телефон", - внезапно сказал Римо. "Он убил посыльного! За что?"
  
   "Потому что гонец доставил свое сообщение и больше не был нужен".
  
   "Что было плохого в том, чтобы отвезти его обратно в Му?"
  
   "Римо! У тебя что, совсем нет здравого смысла? Он был еще одним ртом, который нужно было кормить, и ему потребовалась бы дополнительная лошадь. Мужчины Синанджу в те дни были отличными наездниками. Ты знал это?"
  
   "Две секунды назад - нет. Теперь - да".
  
   "Ты никогда не будешь слишком стар, чтобы стать просветленным. Итак, Мастер Мангко путешествовал из Кореи через то, что позже станет известно как Китайское королевство. Это было трудное путешествие, потому что их осаждали китайские бандиты и жестокие зимние штормы. Но, наконец, они достигли побережья. Но не без цены. Потому что один из ночных тигров, которого звали Сако, был ранен теми же китайскими бандитами. Это был печальный день для мастера Мангко, потому что в своем сердце он уже выбрал Сако для обучения в качестве следующего в очереди. Хотя, конечно, Сако ничего этого не знал."
  
   Чиун сделал паузу в своем чтении. Его голос был глухим, когда он продолжил.
  
   "Печально, когда Мастер умирает молодым, Римо. Еще печальнее, когда он умирает до достижения Мастерства. Ибо кто знает, каких великих дел Сако мог бы достичь, будь он жив. Бедный Сако. Увы. Убит китайскими бандитами в расцвете своей мужественности ".
  
   "Он умер от ран, да?"
  
   "Нет, мастер Мангко отправил его".
  
   - Почему? - Горячо спросил Римо.
  
   "Потому что он был ранен, а бандиты гнались за ними во весь опор. Хозяину и его свите предстояло долгое морское путешествие, и они не могли быть обременены раненым человеком".
  
   "Это ужасно!"
  
   "История становится все хуже", - сказал Чиун.
  
   "Как это возможно? Пока что хорошие парни убивают всех своих друзей".
  
   "Хуже", - повторил Чиун, его голос понизился до шепота. "Им пришлось бросить лошадей".
  
   "И что?"
  
   "Ты не понимаешь. Они достались китайцам".
  
   "Это плохо?"
  
   "Плохо! Это трагедия", - взвизгнул Чиун. "Прекрасных корейских пони оставили большим, жестоким китайским варварам. Вероятно, их обрабатывали до тех пор, пока их гордые, прямые спины не согнулись, а сильные ноги не стали калеками. Это печально ". Единственная слеза выкатилась из дальнего глаза Чиуна. Он повернул голову так, чтобы Римо не мог видеть, и незаметно смахнул ее.
  
   - Тогда что? - подсказал Римо.
  
   "Когда китайские бандиты надвигались на них, ночные тигры отчалили на лодках. Те, кто остался, убили китайцев их мечами, стараясь не поранить их лошадей, которые, в конце концов, были невинными животными. Ибо синанджу никогда не причиняет вреда животным".
  
   "Просто посланники и потенциальные Мастера".
  
   "Если ты настаиваешь на искажении каждого произносимого мной слова, почему бы тебе не рассказать эту историю?"
  
   "Потому что я этого не знаю".
  
   "Именно. А теперь храните молчание. Мастер Мангко и его ночные тигры оставили много мертвых китайцев на своих берегах в тот давний день. Пощадив лошадей, конечно. Затем они оттолкнулись на крошечных лодках, которые сами построили, и поплыли в Му. Много дней они плыли сквозь грозовые тучи - но не было шторма, который обрушился бы на их лица проливным дождем или столкнул их лодки друг с другом. О чудо, вся земля превратилась в неподвижное место со смертельно тихой водой. В течение семи ужасных дней будущее моей деревни зависело от милости великого океана, по которому мы сейчас плывем . Тайфун мог уничтожить все обещания Синанджу, точно так же, как погиб сам Сако. Увы. Чиун снова вытер глаза. Его голос дрожал от волнения, когда он продолжил свой рассказ.
  
   Мастер Мангко храбро плыл дальше. Он наблюдал за звездами, ища конфигурацию, которая привела бы его к Му. Он верно следовал ей день и ночь. И все же грозовые тучи собирались, но бури не было".
  
   Чиун молчал, размышляя. Его взгляд устремился внутрь и стал задумчивым, как будто мысленным взором он увидел те самые события, о которых рассказывал.
  
   - На двенадцатый день, - дрожащим голосом сказал Чиун, - Мастер понял, почему шторм никогда не проносился над ним. Он понял, почему не высматривал берега Му. Он проплыл над местом, где должен был быть Му. И шторм, который отразился в небе, принадлежал не небу, а самому океану. Этому океану, Римо."
  
   "Му затонул?"
  
   "Му погиб, да. Моря были цвета грязи там, где должен был быть Му. И там, где само сердце Му гордо возвышалось над волнами, плавали обломки цивилизации, а моря пузырились зеленым, как от болезни. И там тоже были тела ".
  
   Чиун долго молчал, уставившись на белые гребни волн. Римо боялся заговорить. Наконец он ограничился тем, что прочистил горло.
  
   - С тяжелым сердцем, - продолжал Чиун, - мастер Мангко принял правду. Он приказал развернуть лодки, и они приготовились к трудному обратному путешествию по воде и кишащему бандитами Китаю. Он знал, что его деревне предстоят ужасные дни, и действительно, так оно и было. Посыльный принес с собой мешок монет, на каждой из которых была отчеканена голова Верховного Му. Он знал, что это будут последние такие монеты. И когда Мастер Мангко вернулся в Синанджу, он сам выбрал первую девочку для отправки домой, к морю, потому что знал, что не пройдет много времени, прежде чем монеты кончатся. Ибо в те дни, о которых я говорил, клиентами Синанджу были только медленно платящие египтяне и скупые китайцы - и великая страна Му, которой больше не было. Эта девочка, Римо, была его собственной дочерью."
  
   Помимо воли Римо поежился. Он родился и вырос американцем, и обычаи синанджу все еще были ему чужды. Но иногда он ощущал трагизм историй Чиуна почти так же остро, как Мастер синанджу.
  
   "С тех пор о Му не было слышно ни слова. До сих пор", - сказал Чиун, доставая большую плоскую монету из кармана своего кимоно.
  
   Римо взял монету. Очевидно, ей придали форму вручную.
  
   "Это и есть Хай Му?"
  
   "Отец Низкого Му, да, ибо монеты Му переплавляются и перековываются всякий раз, когда новый Высокий Му восходит на Акулий Трон".
  
   "Трон акулы, да? Звучит жестоко".
  
   "И сегодня, спустя почти пять тысяч лет, Синанджу возвращается в Моо, чтобы выплатить первоначальный взнос, принятый мастером Мангко, - и, конечно же, вернуть остаток".
  
   "Я знал, что деньги должны были как-то повлиять на это".
  
   "Грубое замечание, которое я проигнорирую. Видишь ли, Римо, когда я увидел Лоу Му по телевизору, она говорила совсем не то, что утверждал шарлатан Уайт. Она обращалась с мольбой. Мольба к Мастеру Синанджу отправиться в Му, чтобы помочь Верховному Му, чей трон был в смертельной опасности. "
  
   "Значит, когда ты сказал, что мы собираемся на Му, ты это имел в виду?"
  
   "Теперь тебе все ясно, Римо?"
  
   "Не совсем. Если "Му" затонула почти пять тысяч лет назад, откуда взялась "Лоу Му" и куда она нас ведет?"
  
   "Почему бы тебе не спросить ее? Я рассказал тебе свою историю. Позволь ей рассказать тебе свою. Кроме того, тебе понадобится языковая практика, если ты хочешь поладить на Му".
  
   "Почему бы и нет? Я буду здесь весь день, ожидая, когда ты поймаешь рыбу с помощью этой оснастки".
  
   Внезапно Мастер Синанджу дернул бамбуковой удочкой. Леска изогнулась дугой, и серебристая рыбка с плоскими глазами приземлилась на колени Римо.
  
   "Эй!" - Воскликнул Римо, опрокидывая рыбу на палубу. Рыба трепыхалась и извивалась, и Чиун ткнул в нее пальцем с длинным ногтем. Рыба ахнула один раз, и ее хвост перестал двигаться. Чиун поднял ее за жабры и внимательно осмотрел.
  
   "Ах, превосходная рыба. Еще две таких, и мы сегодня будем очень вкусно ужинать".
  
   "Скажи мне, Маленький отец. Как ты поймал эту рыбу без крючка?"
  
   "Это просто. Я мотаю леску, пока не заинтересую рыбу. Она думает, что леска - это червяк, и когда я чувствую, что он клюет, я подтягиваю леску. Я делаю это так быстро, что рыба не успевает отпустить. В крючке нет необходимости. Кроме того, это жестоко. Синанджу не причиняет вреда животным, и оно поступает с теми животными, которых съедает, настолько милосердно, насколько это возможно ".
  
   "Иногда я не вполне понимаю вашу философию", - сказал Римо, поднимаясь на ноги.
  
   "Это легко понять, Римо. Ибо в Книге синанджу написано, что "Смерть питает жизнь".
  
   "Да, прямо под "Кредит не выдается". Если я вам нужен, я поговорю с Лоу Му".
  
   "Не мешкай. Скоро мы позавтракаем".
  
   "Я могу пройти. Я проверил прошлой ночью, и на этой шлюпке не осталось спичек".
  
   "Тогда мы съедим их сырыми".
  
   "Суши - не мой конек. Кроме того, - сказал Римо, почесывая свое покрытое пятнами лицо, - у меня непреодолимая тяга к яично-лимонному супу".
  
   Глава 9
  
   Доктор Гарольд В. Смит уже много лет не играл в гольф.
  
   В этом была ирония судьбы, поскольку в те дни, когда создавалась CURE, Смит купил свой нынешний дом, потому что он находился практически по соседству с одним из лучших полей для гольфа на восточном побережье. Смит, который до этого работал в Центральном разведывательном управлении, представлял себя играющим в гольф по выходным. Он понятия не имел, во что ввязывается. Серьезность его нового поста была очевидна, но само количество человеко-часов, которое потребуется от него, сначала как от координатора обширной сети ресурсов КЮРЕ по сбору информации, а затем позже, когда он был вынужден признать, что КЮРЕ понадобится правоохранительная сила в ситуациях, находящихся за пределами его оперативной досягаемости, было неясно.
  
   Смит не прикасался к своим клюшкам для гольфа почти десять лет. Он не стал бы делать этого сейчас, если бы не тот факт, что несколько тренировочных ударов были идеальным прикрытием для того, что ему предстояло сделать.
  
   Смит сделал подкат и отправил мяч вприпрыжку по фарватеру. Он потащил за собой сумку на колесиках, потому что сегодня не хотел возиться с кэдди. Он ударил еще раз.
  
   Смит намеренно выбил мяч за пределы поля. Когда он нашел его, в грубой ситуации, он вытащил маленький мощный бинокль и притворился, что осматривает фарватер. Его взгляд переместился на его дом, а затем остановился на соседнем. Смит заглянул в окна.
  
   Он увидел голый деревянный пол. Ему нужна была другая точка обзора. Он выбрал водящего и послал мяч в общем направлении третьей лунки.
  
   Мяч остановился в песчаной ловушке, и Смит, сначала проверив, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает, спустился в ловушку. Он лег на живот и, выглянув из-за ловушки, направил свой бинокль на ближнюю сторону дома.
  
   Комнаты были пусты. В одной он увидел большой телевизор, но никакой другой мебели. Открытая подъездная дорожка была пуста. Она была пуста с тех пор, как его жена впервые предупредила его о существовании странных новых соседей.
  
   Именно отсутствие машины заставило первоначальное беспокойство Смита перерасти в полномасштабные подозрения. Он жил в престижном районе Рая, вдали от автобусных маршрутов. Это был вид окаймленного деревьями мирного пригородного района, в который он когда-то мечтал уйти на покой, но теперь понимал, что никогда не сможет наслаждаться, потому что единственный выход из CURE повлек бы за собой его смерть.
  
   И если и было что-то абсолютное для жизни в пригороде, так это владение автомобилем. У владельцев дома по соседству машины не было. Жена Смита заметила это, и, по ее словам, соседи подтвердили это.
  
   Ни машины, ни мебели, никаких признаков жилья.
  
   Лежа в песчаной ловушке, одетый в пуловер с короткими рукавами и брюки цвета хаки, Смит пытался сообразить, кто купит дом и не обставит его мебелью.
  
   Ему все больше и больше казалось, что дом был куплен; не как дом, а как своего рода укрытие. Или промежуточная площадка.
  
   Смит Мрачно поднялся на ноги. Что-то было очень не так. Пришло время прекратить ходить вокруг да около. Он больше не мог игнорировать очевидное. Заменив своего водителя и убрав мяч в карман, Смит толкнул свою сумку для гольфа обратно в здание клуба.
  
   "Это было быстро", - сказал кэдди, от которого Смит отказался ранее.
  
   "Я заржавел больше, чем думал", - пробормотал Смит.
  
   "Тогда тебе стоит остаться там. Разберись с ржавчиной".
  
   "В другой раз", - сказал Смит, которому не терпелось уйти. Он привлек к себе внимание, вернувшись так рано. Это была ошибка. Частью его работы было никогда не привлекать к себе излишнего внимания. Но это имело признаки чрезвычайной ситуации. Смит задействовал бы всю потрясающую компьютерную мощь CURE, чтобы решить головоломку, узнав, кто был новым владельцем дома по соседству, и все о его прошлом.
  
   Когда Смит отъехал, все кэдди и члены клуба бросились к окнам. Все хотели увидеть таинственного доктора Гарольда В. Смита, который каждый год вовремя платил ежегодный членский взнос, но которого уже десять лет никто не видел на поле для гольфа. Несколько старших членов, услышав о кратком визите Смита, выразили удивление. Они предполагали, что Смит скончался много лет назад.
  
   Глава 10
  
   Ту-Мин-Ка, Верховный Му из Му, Повелитель Водного Океана, Носящий Корону из золотых перьев и Тот, Чье Лицо украшает Монету Королевства, поднялся по истертым каменным ступеням.
  
   Два стражника, с алыми перьями, свисающими с их длинных копий из акульих зубов, шли перед ним. Двое других шли позади. Также позади, впереди замыкающих стражников, но на почтительные два шага позади Верховного Му, следовал королевский священник Тейхоту. Он был закутан в черное, его узкие черные глаза были полны решимости. Даже лунный свет, проникающий через квадратные отверстия, вырезанные в стенах коридора, не мог осветить его изможденные черты.
  
   Передовые стражники остановились у двери из твердой древесины, развернулись на месте и застыли по обе стороны, их копья щелкнули по обнаженной груди в традиционном приветствии.
  
   Верховный Му остановился. Он повернулся к своему царственному жрецу. "Тейхоту, я хотел бы побыть один".
  
   "Как вам будет угодно", - ответил королевский священник. Он подобрал свой плащ вокруг себя, как защитные крылья.
  
   "Я попросил тебя сопровождать меня только потому, что, если я потеряю и тебя, мне некому будет доверять".
  
   "Я понимаю", - сказал королевский священник. Его глаза были маленькими, как у птицы.
  
   "Мои стражники позаботятся о твоей безопасности. Но я проведу вечер, наблюдая за небом на востоке, потому что, хотя моей дочери не было намного дольше, чем я ожидал, я сердцем чувствую, что она все еще жива".
  
   "Так говорят мне звезды".
  
   "Ты доверяешь звездам. Я доверяю своему сердцу".
  
   "Как пожелаешь".
  
   И, не сказав больше ни слова, Верховный Му прошел через дверь на крышу своего дворца, откуда открывался вид на низкие рисовые поля на севере и усеянный минами склон на востоке. Он отвел глаза от юга, где густо росли баньяновые деревья и Высокие Существа, Которые не были Людьми, прогуливались при лунном свете. Это было место, называемое Рощей Призраков, и за всю свою жизнь, всего сорок один год, он ни разу не осмелился войти в нее. Хотя он знал, что некоторые из его подданных даже сейчас прячутся там, чтобы совершать бог знает какие непристойные жертвоприношения.
  
   Именно на восток обратил свой царственный лик Верховный Му. Его глаза были смелыми и гордыми. Он был приземистым, квадратным человеком, с толстыми конечностями и хорошо развитой мускулатурой. Он правил этим королевством силой своей могучей правой руки, и он скорее умрет, чем откажется от Акульего Трона.
  
   Но даже он не мог сразиться с существами, которые ходили по ночам и носили лица его жителей.
  
   "Дайте мне череп, чтобы я проломил его, и я одержу победу", - пробормотал он невнимательному ветру. "Но против самих духов зла мне не сравниться".
  
   Волны на востоке были испещрены лунной гладью. Это было прекрасное зрелище, но от него у Хай-Му пробежал озноб. Ибо он знал, что большая часть его королевства лежит под этими фантастическими водами. Рыбы давным-давно перестали лакомиться прапрапрадедушкой его пра-пра-прадеда, но он все еще испытывал холод при взгляде на воду ночью. Кто мог знать, когда Могучий Даритель Жизни может восстать, чтобы поглотить их всех? Даже королевский священник сказал, что предзнаменования вернулись. Звезды перемещались в положение, которое они занимали, когда Старый Му, Великий Му, канул в лету.
  
   Но Верховный Му на самом деле не верил предзнаменованиям королевского жреца. Он верил во все, к чему мог прикоснуться, завоевать и победить.
  
   От ветра задрожал золотой плюмаж, который жестко торчал из металлической окантовки, служившей ему короной. Он сложил бронзовые руки на толстой безволосой груди.
  
   Где она? Где Долла-Дри, его дочь, Лоу Му из Му и единственный человек, которому он мог доверить отправиться в затерянные земли? Только ей можно было доверить найти Мастера синанджу - если действительно существовал живой Мастер синанджу. Ибо разве жрецы на протяжении веков не говорили, что, когда Му затонул, то же самое произошло с Китаем, Индией, Кореей и всеми другими землями, с которыми Му торговал в те дни?
  
   Но Верховный Му на самом деле не верил, что за горизонтом только вода. Были замечены корабли. Некоторые из этих судов были больше здания. Но все проходило мимо, не обращая внимания на этот далекий от любой другой земли остров. Ходили рассказы о людях с кожей цвета бледной луны, которые пришли из земель на востоке. Такие люди высадились на Му всего три или четыре поколения назад. Старому Му не были известны земли на востоке, только западные земли Кореи и Китая.
  
   Нет, наземный мир выстоял, точно так же, как выстояла эта крупица Му. И если жизнь выстояла, то и Дом Синанджу тоже. Королевский священник высмеял утверждение Верховного Му о том, что это должно быть правдой, но он был тверд. Священники только хотели, чтобы вы поверили в то, что они сказали, было правдой. Иначе, как они могли контролировать вас?
  
   Нет, Му выстоял. Синанджу выстоял. Но чтобы быть уверенным, он отправил свою дочь в земли на востоке, а не на западе. Там она узнает, где найти Мастера Синанджу, если он все еще жив. Теперь он должен дождаться свою дочь. Он будет ждать, пока не состарится и не поседеет, и солнце не покроет его морщинами, как черепаху, и царственное бремя не согнет его позвоночник. Он будет ждать.
  
   Это было в самую глубокую часть ночи, когда морской бриз, казалось, затаил дыхание, а сердце Верховного Му хранило величайшее одиночество, тишина его спящего королевства была нарушена.
  
   Высокий Му стоял, облокотившись на парапет, скрестив руки на груди и устремив взгляд в небо на востоке, когда что-то приплыло со двора внизу.
  
   Натренированные воином рефлексы Верховного Му отреагировали мгновенно. Он увернулся от снаряда. Он бросился на крышу и перекатился.
  
   "Стража, на мою сторону!" - крикнул он.
  
   Предмет разбился менее чем в пяти футах от него. Двое охранников ворвались в дверь. "Там!" - сказал он им.
  
   И их взгляды упали на глиняный кувшин. Он лежал на кусках, не плоских, а полностью разбитых. Темная жидкость стекала из него во все стороны. И из-под глиняных осколков что-то корчилось и выбрасывало веревочные придатки.
  
   "Убей его!" - приказал Верховный Му, поднимаясь на ноги. Но единственный прищуренный глаз выглянул в щель между падающими кусочками глины, и стражники издали общий визг и сбежали с крыши.
  
   Один из них уронил боевую дубинку, и Верховный Му нырнул, чтобы поднять ее.
  
   Он заметил, что лестничный колодец был темным. Не было никаких признаков присутствия других охранников или королевского священника Тейхоту. Он вернулся на крышу. Теперь существо было свободно от своей тюрьмы.
  
   Как он и предполагал, это был осьминог. Он был черным, и луна отражалась на его блестящей шкуре. Он слабо шевелил щупальцами в незнакомой обстановке. Большая часть морской воды попала в дренажный канал, прорезанный в крыше, и осьминог начал скользить по нему, отчаянно пытаясь уцепиться за свою истинную стихию.
  
   Высокий Му прыгнул, скользя к краю крыши. Он превратил одно щупальце в желе. Затем, снова занеся дубинку, он нанес смертельный удар.
  
   Она упала на воду.
  
   Осьминог соскользнул с парапета с бескостной плавностью. Он ударился о землю внизу с влажным шлепком, от которого волосы на затылке Хай Му встали дыбом.
  
   Внизу, во внутреннем дворе, из дворца выбежал королевский священник в сопровождении других стражников - тех двоих, которые не убежали.
  
   "Там!" - крикнул Высокий Му. "Подо мной. Убей его!"
  
   "Делай, как велит твой король", - приказал королевский священник. И двое стражников набросились на осьминога. Они избили его, чтобы он подчинился. Мягкий хлопок сказал о том, что его бескостная голова лопнула. Они методично раздавливали щупальца. Когда они отступили после гораздо большего количества ударов, чем было необходимо, осьминог превратился в черную вязкую лужу, которая не двигалась.
  
   "Врага Жизни больше нет", - торжественно произнес королевский священник.
  
   "Нет", - устало отозвался Верховный Му. "Только один из его детей послал мне предупреждение о том, что нигде я не в безопасности, и никому я не могу доверять, даже самым близким мне людям".
  
   "Но, ваше высочество..."
  
   "Придержи язык", - сказал Верховный Му. "Вы, стражники, возвращайтесь на свои посты. Ты, священник, найди сбежавших стражников и накажи их. Меня не волнует, как вы это сделаете, главное, чтобы это было сделано. Скоро взойдет солнце, и я буду здесь, чтобы увидеть его восход ". Затем вполголоса он добавил: "И, если Богу будет угодно, Солнце принесет мою дочь, которая одна является моей единственной надеждой".
  
   Глава 11
  
   Доктор Гарольд В. Смит устроился за своим потертым дубовым столом. Была суббота, и его секретарши не было за ее столом в приемной. Это означало, что Смиту никто не помешает. Он сказал охраннику в вестибюле, что до тех пор, пока не обнаружится пропавший пациент, Гилберт Грамли, которого до сих пор не нашли, официально его в помещении не было. Смит нажал на скрытую кнопку, которая соединяла терминал со скрытыми компьютерами в подвале, стоящими в углублении его стола. Он со щелчком встал на место, как послушный робот. Его стеклянный циферблат безучастно уставился на него.
  
   Он ввел пароль на день. Когда система была запущена, Смит начал вводить серию вопросов.
  
   Проблема была простой: установить личность нового владельца дома по соседству с его собственным. Разумеется, эту информацию нельзя было найти в базе данных Смита. Даже после более чем двадцати лет методичного сбора данных - часть из них была получена от анонимных полевых работников, которые считали, что на самом деле передают свои ежемесячные отчеты в ЦРУ или ФБР или даже Налоговое управление США, а часть перекачивалась из быстрорастущих компьютерных сетей Америки, - там было слишком много необработанных данных, по большей части пустяковых.
  
   Обычно смена владельца дома также была бы слишком тривиальной, чтобы обращать на нее внимание. Не в этот раз. На этот раз странность была слишком близка к дому. Смит знал, что он не был параноиком, подозревая, что тайна пустого дома рядом с его собственным была возможной проблемой CURE. Безопасность CURE была нарушена раньше. Даже обложка "Фолкрофта", какой бы безобидной она ни была, была почти скомпрометирована, совсем недавно из-за случайности во время последней президентской кампании. Эта проблема оказалась решаемой, но не исключалось, что это могло быть следствием того инцидента. Утечка информации или оговорка во время кампании.
  
   Вырисовывалась закономерность. Сначала таинственно пропавший пациент. Затем пустой дом, лицо владельца которого вызвало воспоминание в сознании миссис Смит. Что-то происходило.
  
   Пришло время назвать имя этого владельца, и если он окажется угрозой безопасности, то Гарольд Смит должен его устранить.
  
   Смит вошел в компьютерные записи Реестра актов гражданского состояния округа Вестчестер. Такому сведущему в компьютерах человеку, как Смит, было несложно взломать пароль. Это был просто код даты. Он начал просматривать последние файлы.
  
   Через двадцать минут он был вынужден признать поражение. Записи о транзакции не было. Это означало одно из двух: либо транзакция еще не была зарегистрирована в компьютере - что было разумно, учитывая временные рамки, - либо транзакция, возможно, была проведена незаконно.
  
   Прежде чем он смог бы прийти к этому последнему убийственному выводу, Смиту пришлось бы самому наведаться в Реестр сделок. Если дом перешел из рук в руки на законных основаниях, в их книгах был бы ответ, который он искал.
  
   Глава 12
  
   "Теперь твоя очередь за рулем, Римо", - рассмеялась Долла-Дри с низким мычанием. Как только Римо потянулся к ней, она отбросила румпель в сторону. Ковчег Ионы резко накренился и ушел от ветра. Римо ухватился за него и оттащил назад. Корабль выровнялся.
  
   Лоу Му захихикала, тряхнув своими блестящими волосами. Они были длинными и свободными. Римо заметил естественную волну.
  
   "Очень мило", - сухо сказал он. "Посидишь со мной?"
  
   "Может быть", - кокетливо сказала она.
  
   "Пожалуйста?" Переспросил Римо. Ему пришлось повторить это дважды, прежде чем он правильно произнес мовианское слово, означающее "пожалуйста".
  
   "Только если ты пообещаешь не утомлять меня", - сказал Низкий Му.
  
   "Обещай", - сказал Римо. Он решил, что она ему нравится. Теперь, когда они были в открытом море, она изменилась. Исчезли ее мрачные настроения, ее тлеющий гнев. Она возвращалась домой, и это знание освободило ее дух. Наблюдая за низким мычанием, отбрасывающим растрепанные ветром волосы с ее смеющегося лица, Римо подумал о свободолюбивых островных девушках из старых голливудских фильмов. На ней повсюду было написано "остров". Римо решил, что ему это нравится.
  
   "Расскажи мне о Му", - предложил Римо.
  
   "Что ты хочешь знать?"
  
   "Чиун сказал, что она исчезла тысячи лет назад".
  
   "Старый Му затонул, да", - печально сказал Низкий Му. "В наших народных сказках говорится, что солнце взглянуло на Му и увидело только жадность. В наказание он заставил моря поглотить Му. Но Кай, Морской Бог, пощадил самую высокую часть империи и тех, кто на ней жил. Это то, откуда я родом, куда мы направляемся ".
  
   "Она большая?"
  
   "О, очень большая. Она простирается от северного моря до южного моря, и с одной стороны есть западное море, а с другой - восточное море. Там есть большой дворец и город. Мой отец - Верховный Му, ты знаешь."
  
   "Я так и понял. Но ты ведешь себя не как принцесса".
  
   "И скольких принцесс ты знаешь, Римо?"
  
   "Один или два. Ты не ведешь себя ни как один из них. Ты нечто большее ... приземленный".
  
   Низкий Му нахмурил лоб. В переводе Римо "приземленный" на мовианский вышло как "валяющийся в грязи".
  
   "Почему ты так говоришь? Почему ты говоришь, что я валяюсь в грязи?"
  
   "Я не это имел в виду", - поспешно сказал Римо. "Это выражение. Я имею в виду "обычный". "Нормальный".
  
   Низкий Му мило нахмурился. Как член королевского дома, быть названным нормальным было оскорблением. Каждый мужчина Му с радостью убил бы своего брата за ее руку.
  
   - "Хорошая"? Рискнул спросить Римо.
  
   Ее лоб внезапно разгладился. "О, я такая. Ты тоже милая, даже если ты рабыня".
  
   "Рабыня?"
  
   "Ты Хозяин рабыни Синанчу. Я вижу, как он приказывает тебе, и ты подчиняешься. Я не возражаю, что ты рабыня. Мне нравится твоя белая кожа. Она такая разная. Интересно, какой ты внутри ".
  
   "Я такой, какой я есть. Таким, каким ты меня видишь. И я не раб."
  
   "Не стыдись. На Му у нас нет рабов. В прежние времена белые люди действительно приходили на нашу землю. Некоторых мы сделали рабами, но ненадолго. Рабство жестоко, и поэтому они были освобождены ".
  
   "Правда? Что потом с ними случилось?"
  
   Лоу Му внезапно отвела взгляд. Она направилась к носу и заслонила глаза от солнца. Ничего не видя, она оглянулась. Она потерла живот. "Я голодна", - сказала она, как капризный ребенок.
  
   "Чиун ловит рыбу".
  
   "Я пойду к нему и посмотрю".
  
   "Ты не можешь остаться еще немного?"
  
   "Я вернусь", - сказал Низкий Му. Она взяла Римо за руку и нежно погладила ее. Пальцами она ощутила его твердые мускулы. "Мне нравится твоя приятная белая кожа". Она игриво сжала его руку и внезапно вскочила.
  
   Римо подумал, что она собирается поцеловать его, но вместо этого она укусила его за мочку уха, не сильно. Это было скорее покусывание. "За что это было?" спросил он, застигнутый врасплох.
  
   "Ты мне нравишься. Я вернусь к тебе".
  
   И с этими словами она взбежала по ступенькам на кормовую палубу.
  
   В тот вечер альбатрос пролетел вдоль горизонта, издавая хриплые звуки.
  
   Из трюма нетерпеливо донеслось низкое мычание.
  
   "Птица ругу!" - воскликнула она. "Плыви сильнее, Римо, мы почти на Му".
  
   "Вы уверены?" - спросил Римо.
  
   "Нет другой земли, которую можно найти под звездами прошлой ночи. Только Му. О, поторопись. Мой отец ждет нас".
  
   Мастер Синанджу, услышав эти слова, спустился вниз. Он вернулся со сложенным куском белой ваты. Он разложил ее на палубе и разворачивал до тех пор, пока Римо не узнал символ параллелограмма, который был вышит на ней зеленой парусиной. Символ Дома Синанджу.
  
   "Где ты это взял?" Спросил Римо.
  
   "Я сделал это. Она сообщит жителям Му, что Мастер синанджу прибывает. Это даст им время подготовиться к подобающему приему".
  
   "Мы еще не достигли этого", - отметил Римо.
  
   "Посмотри еще раз, о маловерный", - возразил Чиун, вставляя бамбуковый шест в рукав с одной стороны ткани.
  
   Римо посмотрел поверх комплекса укрепленных парусов. Ему показалось, что он различает темно-синий горб суши. Издалека это было похоже на муравейник с плоской вершиной.
  
   Когда Чиун поднял бамбуковый шест и флаг Синанджу начал хлопать на боковом ветру, Римо сказал: "Выглядит ужасно маленьким для огромного островного государства, о котором все только и говорят".
  
   "Это всего лишь твой ум так мал", - раздраженно произнес Чиун, направляясь на нос корабля, гордо размахивая своим знаменем.
  
   Глава 13
  
   Сопровождаемый своей свитой, Верховный Му поспешил к пляжу лагуны. Он не побежал, потому что это было бы неприлично. Но он шел с такой прытью, что его Стражникам с Красными Перьями было трудно поддерживать приличный темп.
  
   "Видишь?" - сказал маленький мальчик Манн, первым заметивший большой корабль.
  
   Верховный Му упивался зрелищем. Это не было похоже ни на один другой корабль, который он когда-либо видел. Это было больше, чем боевые каноэ, больше даже, чем корабль, на котором плавала его дочь. У нее было пять шестов для парусов, которые были жесткими и странной формы.
  
   Пока он смотрел, судно резко развернулось, подставив свой корпус ветру, и его огромная высота поразила Хай Му. О парусных кораблях такого величия рассказывалось в легендах. Ни одна из них не была замечена при жизни ни одного живущего мувианца.
  
   "Что это значит?" спросил королевский священник Тейхоту, нависая над ухом Верховного Му.
  
   "Я не знаю", - сказал Высокий Му, надежда умирала в его груди. Затем крошечная фигурка на носу подошла к поручням и взмахнула знаменем. Ветер сорвал ее, потревожив эмблему, но наконец Верховный Му различил древний символ Дома Синанчу.
  
   "Моя дочь вернулась!" - воскликнул он. "Иди, священник, прикажи начинать пир. Вы, стражники, приведите женщин, чтобы они проложили путь от этого места к Королевскому дворцу. Мы окажем радушный прием моей дочери-героине и будем вести переговоры с Мастером Синанчу, который возвращается, чтобы сохранить мое королевство ".
  
   Священник отошел и послал гонца в деревню. Верховный Му перевел взгляд на корабль. Массивный предмет, который, как он понял, был якорем, был выброшен за борт. И после того, как паруса были подняты, за борт спустили маленькую лодку с двумя фигурами в ней. Третий спустился по веревке и присоединился к ним, взявшись за весла.
  
   Одна из них, как он увидел, была его дочерью.
  
   "Римо, ты берешься за весла", - строго приказал Чиун.
  
   "Почему мне всегда достается самая грязная работа?" - Спросил Римо, одним глазом следя за Низким мычанием.
  
   "Ты несешь ответственность за то, чтобы доставить принцессу и меня на берег. Это не халтурная работа. Это привилегия. Когда я запишу события этого дня в свиток, вы можете быть уверены, что ваша почетная роль будет полностью описана ".
  
   "Ага, налегает на весла, как раб на галере", - пожаловался Римо. "Знаешь, она думает, что я твой слуга", - добавил он. Он говорил по-английски, чтобы принцесса не поняла их спора.
  
   "Если хочешь, я добавлю дополнение к своим записям, заверяя будущих Хозяев, что, насколько мне известно, ты никогда и ни при каких обстоятельствах не был рабом".
  
   "Я беспокоюсь не о будущих Мастерах. Это она".
  
   - Тогда, - парировал Чиун, отворачиваясь от лука, - ты будешь энергично гнуть спину перед этой задачей, чтобы Лоу Му могла восхищаться твоими усилиями от ее имени.
  
   "К твоим услугам", - сказал Римо, которому не нравилось, когда о нем думали как о рабе. Но он налег на весла, в то время как Чиун вернулся в свою гордую позу на носу. Он стоял, уперев одну руку в бедро, а другой неподвижно держа знамя синанджу. Принцесса сидела позади него. Римо подумал, что Чиун выглядит невероятно взволнованным, как идеализированный портрет Джорджа Вашингтона, пересекающего Делавэр.
  
   Мастер Синанджу был доволен. Высокий Му стоял в окружении своей свиты. Женщины деловито расчищали песок соломенными метелками. Почетный караул воинов выстроился в две шеренги, чтобы встретить их.
  
   Бронзовый человек, одетый только в набедренную повязку, плюхнулся в воду. Он взял лук в руки и помог направить его к берегу. Киль заскрежетал по песку. И лодку быстро вытащили на сухой берег, чтобы сандалии Мастера Синанджу не промокли.
  
   Чиун всегда мечтал быть встреченным именно так. Настоящим императором в настоящем королевстве. Пусть Римо увидит истинное уважение, каким пользовались мастера Синанджу во времена, когда миром правили правильно и Синанджу уважали от полюса до полюса.
  
   Чиун воткнул знамя в песок. Оно прилипло, ткань гордо развевалась.
  
   "Я Чиун, мастер синанджу", - провозгласил он. И внезапно свита, окружавшая Высокого Му, расступилась, и Высокий Му шагнул вперед. У него было широкое и изящное лицо, лик короля. Но его одеяние было не таким королевским, как представлял Чиун. Он ожидал увидеть больше одежды, чем набедренную повязку с перьями. Но было лето, и Чиун решил, что не будет оскорблением, если король поприветствует его с обнаженной грудью. Чиун был рад увидеть золотое перо, символизирующее корону Высокого Му. Правда, корона, строго говоря, была не короной, а скорее полосой металла. Вероятно, оригинальная корона была утеряна, когда затонул Moo.
  
   Чиун сунул руки с длинными ногтями в соединенные рукава и один раз поклонился Высокому Му.
  
   И Верховный Му ответил громким голосом. "Я Ту-Мин-Ка, Верховный Му из Му. Я рад, что моя дочь привела тебя".
  
   "Это не так", - сказал Чиун. "Это я привел твою дочь. Я нашел ее в плену у злого волшебника и, узнав в ней истинную королевскую кровь, спас ее от этого человека."
  
   "Тогда я вдвойне благодарен", - пробормотал Верховный Му, заключая дочь в объятия. Он резко отвернулся от Мастера Синанджу.
  
   Лицо Чиуна сморщилось. Император не поворачивается спиной к Мастеру Синанджу во время официальной церемонии приветствия. Тем не менее, это была дочь этого человека, которую он считал потерянной. С другой стороны, дочь - это всего лишь женщина, которая случайно приходится кровной родственницей. Это была первая встреча между Мастером Синанджу и Старшим Му почти за пять тысяч лет. Можно было подумать, что этот человек больше уважает историю, чем отводит свою дочь в сторонку, чтобы посплетничать. Чиун задумался, что же они обсуждали, но решил, что подслушивать будет неприлично. Кроме того, они были слишком далеко.
  
   Римо встал рядом с Чиуном.
  
   "Что они говорят?" он хотел знать.
  
   "Я не знаю. Но он, вероятно, горячо благодарит ее за то, что она нашла меня". Чиун заметил позу Римо. "Выпрямись! Ты хочешь, чтобы Верховный Му подумал, что я обучил отстающего?"
  
   "Да, хозяин", - с несчастным видом пробормотал Римо.
  
   "Ты уверена, дочь моя?" прошептал Верховный Му.
  
   "Он единственный из всех, кого я встречал, говорил на нашем языке. Он помнит Старого Му".
  
   "Но Мастер Синанджу высок и силен. Этот человек немолод. И у него нет оружия".
  
   "Я тоже этого не понимаю, но я уверен, что это он".
  
   "А где ночные тигры? Неужели он недостаточно прислушался к моей просьбе привести свою свиту? Он путешествует с рабом, и притом болезненно бледным".
  
   "Он хороший раб", - сказала принцесса. "Он мне нравится".
  
   "Если ты уверена, дочь моя..." - неопределенно сказал Верховный Му. "Но я боюсь, что он не сможет нам помочь. Потому что он очень стар, и его конечности выглядят так, как будто их иссушила лихорадка ".
  
   Верховный Му повернулся к Мастеру Синанджу. Он заставил себя улыбнуться. В глубине души ему было тошно. Мастер Синанджу был его последней надеждой.
  
   "Я приветствую вас на Му", - сказал он. "И в честь вашего высадки на берег мы приготовили пир. У нас есть все блюда, которые в древние времена любили мастера синанджу. Есть жареный поросенок, черепаха, свежие яйца, и мы разделали корейскую деликатесную собачку ".
  
   "Ни за что, Чиун", - прошептал Римо по-английски. "Меня не волнует, какое табу это нарушает. Я подвожу черту под собакой".
  
   "Тише, Римо". Обращаясь к Верховному Му, Мастер Синанджу сказал: "Мы благодарны тебе за заботу, о Верховный Му, но времена изменились. Мастера синанджу больше не едят мясо".
  
   "Нет мяса?"
  
   "У тебя есть рыба?"
  
   "Да, конечно".
  
   "Мы все еще едим рыбу. И рис".
  
   "У нас есть рис. Но рыба - это крестьянская еда". Чиун поморщился от такого намека.
  
   "Здесь, возможно," сказал он, "но в Синанджу это считается деликатесом".
  
   "Рыба и рис нигде на земле не являются деликатесом, Папочка", - прошептал Римо по-английски.
  
   "Что сказал твой раб?" - спросил Верховный Му.
  
   "Он спросил, есть ли у вас лимоны", - ответил Чиун.
  
   "Да".
  
   "Хорошо, он будет яично-лимонный суп. Но он должен быть приготовлен под моим наблюдением".
  
   "Очень хорошо", - медленно произнес Верховный Му.
  
   - Большое спасибо, Чиун, - кисло сказал Римо.
  
   "Я знал, что ты оценишь мое предложение", - ответил Чиун.
  
   "Я не имею в виду суп. Я имел в виду тот факт, что ты не разубедил его в том, что я твоя рабыня".
  
   "Тебя это беспокоит?"
  
   "Немного", - прорычал Римо, глядя на Лоу Му, которая смотрела на него с диким нетерпеливым огоньком в глубине своих черных глаз.
  
   Чиун внезапно высвободил свои тонкие руки из рукавов. Он поднял их к небесам и громким голосом провозгласил: "В честь этого исторического события и зная, что порочная практика рабства давно отменена просвещенными правителями Му, я настоящим освобождаю моего недостойного раба Римо".
  
   "О, ты возбуждаешь", - прошипел Римо.
  
   "Он не выглядит счастливым", - сказал Верховный Му, заметив выражение лица Римо.
  
   "Это шок", - заверил его Чиун. "Он был в моей семье в течение многих лет. Но он привыкнет к свободе".
  
   "И в честь этой встречи, объединения Дома Синанчу с Домом Му, - провозгласил Верховный Му, - мой королевский священник Тейхоту благословит вас обоих, чтобы вам не причинили вреда во время вашего пребывания у нас". Священник вышел из толпы. Его темные одежды шуршали, как змеи, скользящие по сухим листьям.
  
   "Пожалуйста, встань на колени", - произнес он нараспев. Чиун опустился на колени. Римо сделал то же самое. Но только после того, как Чиун потянул его вниз.
  
   Королевский священник возложил свои костлявые руки с длинными пальцами им на головы. Римо заметил, что от его рук пахнет рыбой. Он задержал дыхание, пока мужчина не закончил бормотать заклинания, обращенные к небу. Затем он удалился, и они встали на ноги.
  
   "Теперь быстро наступает тьма", - сказал Верховный Му. "Мы должны поторопиться разжечь костры. Ибо, когда наступает тьма, они уходят".
  
   Чиун шагал в кильватере Верховного Му. Римо шагал рядом с ним.
  
   "Му выглядит довольно маленьким, папочка", - небрежно заметил он.
  
   "Ты еще не видел всего этого", - фыркнул Чиун.
  
   "Ты говорил об империи".
  
   "Я говорил тебе. Му затонул. Это все, что осталось".
  
   "Где украшенные драгоценностями одежды, золотые щиты? И эта корона на голове Верховного Му похожа на обручальное кольцо большого размера с перьями".
  
   "Это его летняя корона. Я уверен, что его зимняя корона более впечатляющая".
  
   "Я не думаю, что в Южной части Тихого океана бывают зимы".
  
   "А откуда тебе знать, о много путешествовавший?"
  
   "Я помню свои уроки географии".
  
   "И эти уроки географии включали в себя историю Му?"
  
   "Нет", - признал Римо.
  
   "Тогда тебя учил невежда, и тебе не следует удивляться собственной неосведомленности", - надменно сказал Чиун.
  
   "Кстати, где женщины?"
  
   "Ты не видел их, потому что сидел к ним спиной, когда греб. Они были здесь, разглаживая песок для нас. Затем они ушли".
  
   "Да? Они были с обнаженной грудью?"
  
   "Я не заметил", - отстраненно сказал Чиун.
  
   "Как ты мог не заметить такую важную вещь, как эта?"
  
   "Потому что, в отличие от тебя, я не любитель коров".
  
   "Му", - сказал Римо.
  
   "Это еще одна из твоих дурацких шуток?"
  
   "Больше похоже на молитву. Если на этом песчаном холме нет ни одной туземки с обнаженной грудью, значит, я зря проделал долгий путь ".
  
   - Ты слишком высокомерен для недавно освобожденного раба, - фыркнул Чиун. Он ускорил шаг, чтобы больше не выслушивать глупости Римо.
  
   Глава 14
  
   Мир снова сделал это с Шейном Билликеном.
  
   Так было всегда. Как только успех был в пределах его досягаемости, какой-нибудь ретро-кейс выхватывал латунное кольцо. "Битлз" украли его певческую карьеру. Адвокаты Роя Орбисона сорвали его возвращение. И вот, двое незнакомых мужчин украли идеального ченнелера из его собственного дома.
  
   О, конечно, Глинда была хороша. Без нее он никогда бы не занялся ченнелингом. Шейн встретил ее в баре Muscle Shoals, где она работала официанткой. Один напиток привел к другому, который привел в ее квартиру. Они вспоминали шестидесятые - или Шейн вспоминал. Глинда родилась только в 1967 году, поэтому сокрушалась, что упустила "хорошие годы".
  
   "Что это было, как, как?" спросила она.
  
   "Ты хочешь окунуться в шестидесятые?" Ответил Шейн, раскуривая косяк. "Попробуй эту органическую машину времени". Именно в последующие дымные минуты он сделал свое открытие. Будучи под кайфом, Глинда что-то лепетала. Не по-английски, а каким-то безумным детским лепетом. Именно это натолкнуло Шейна на идею ченнелинга.
  
   Так началась карьера Глинды Трип, которая при определенных условиях - обычно за совместным выступлением - становилась одержимой духом Шастры, верховной жрицы Атлантиды. Шейн Билликен перевел ее лепет в пророчества, ибо, как он повторял любому, кто был достаточно доверчив, чтобы слушать, верховная жрица все знала и все видела.
  
   Конечно, ничто не было на сто процентов совершенным. Иногда Глинда бормотала несколько английских слов, которые Шейн прикрывал стандартной фразой о сбоях в космическом потоке. И иногда, когда она была под кайфом, Глинда хихикала. Это было хуже. Верховным жрицам Атлантиды не полагалось хихикать.
  
   Вот почему, когда принцессу Синанчу выбросило на берег, Шейн Билликен понял, что наконец-то нашел настоящее золото. Принцесса Синанчу выглядела как принцесса. Глинда выглядела как калифорнийская официантка с силиконовым покрытием в греческой одежде. И у Глинды не было серебряных проволочек в одежде или мешочка, набитого странными монетами.
  
   Именно монеты особенно очаровали Шейна Билликена. Монеты были монетами, но они выглядели подлинными, историческими. Как артефакты, они могли бы стоить целого состояния для музея. Миллионы, в зависимости от того, кем была девушка и откуда она родом.
  
   Особенно, внезапно подумала Шейн Билликен, если бы там, откуда она родом, было больше таких монет.
  
   Эта мысль заставила его отодвинуть алюминиевый отражатель от солнца на груди и сесть.
  
   Это было на следующее утро после отъезда принцессы Синанчу. Он всю ночь спал урывками, даже после того, как понежился в горячей ванне, поел сыра и поиграл с кристаллами для ванн, которые он принес в ванну. Предполагалось, что они впитают негатив, но когда он вышел, сморщенный, как чернослив, он чувствовал себя таким же расстроенным, как и всегда.
  
   Даже косяк не помог.
  
   Теперь Шейн Билликен чувствовал себя положительно взбешенным. Как мир мог продолжать так поступать с ним? Почему? Почему он? Он был эволюционировавшим. Он пел каждую ночь. Правда, его сердце не всегда было к этому привязано, но кто знал, насколько много из этих нью-эйджевых штучек действительно работало? Не зря его любимой поговоркой за кадром было "Ты не связываешься с магией".
  
   Шейн мерил шагами свой дом, кипя от злости. Он забрел в свою личную библиотеку, которую он начал с трех потрепанных книг в мягкой обложке, но которая теперь была одной из самых обширных коллекций оккультных книг, находящихся в частных руках. Возможно, у И Цзин был ответ на его проблемы.
  
   Затем он вспомнил перепалку между старым восточным мистиком и тощим белым человеком, когда они спорили на его пляже. Шейн слушал через свою треснувшую стеклянную дверь во внутренний дворик.
  
   Они говорили о постройке лодки, затем о покупке одной. Азиат продолжал бормотать о поездке в Му, как будто это было место, а не звуковой эффект. Почему это название показалось знакомым?
  
   Шейн зашел в раздел Атлантиды своей библиотеки. Он провел толстыми пальцами по рядам корешков, пока не нашел нужную книгу. Она называлась "Затерянный континент Му".
  
   Он нетерпеливо открыл книгу. Шейн прочел три главы подряд, прежде чем понял, что ноги убивают его. Он был так загипнотизирован, что забыл сесть.
  
   Согласно книге, Му был островным государством огромных размеров, которое доминировало в Тихом океане до зарождения письменной истории. Она затонула во время жестокого природного катаклизма, который, по предположению автора книги, был Великим потопом из библейской легенды. Му был бы забыт, если бы, когда мувианская раса погибла, они не передали свои мысли восприимчивым выжившим в других землях, которые написали о своих видениях и таким образом сохранили существование Му, несмотря на скептически настроенных противников.
  
   "Для меня это имеет смысл", - пробормотал Шейн, продолжая читать. Когда он отложил книгу несколько часов спустя, он думал, что во всем разобрался. Принцесса Синанчу была из Му. Каким-то образом Му, должно быть, снова всплыла на поверхность. С точки зрения Шейна Билликена, это было вполне правдоподобно. В конце концов, они приближались к Тысячелетию. Такие странные вещи, как это, должны были произойти.
  
   Почему принцесса Синанчу приехала в Америку, оставалось загадкой, но Шейн понял одну вещь: если эта девушка могла совершить путешествие в одну сторону, Шейн Билликен, который был в гармонии со Вселенной, мог повторить путешествие.
  
   В этом районе был только один дилерский центр по продаже лодок. Шейн запрыгнул в свой Ferrari и помчался к нему на большой скорости. Владелец узнал его описание маловероятной пары.
  
   "Конечно, они купили эту дрянную рухлядь, Ковчег Ионы. Представьте себе это. Тоже сразу же уехали".
  
   "С ними была девушка?"
  
   "Ага. Выглядел как таитянин или что-то в этом роде. Не сказал ни слова".
  
   "Как давно это было?"
  
   "Десять, двенадцать часов".
  
   "А барахло медленное?"
  
   "Супермен синий? Это на один шаг выше, чем мусороуборочная лодка".
  
   "Я возьму самую быструю лодку, которая у вас есть", - внезапно сказал Шейн.
  
   "Если вы думаете последовать за ними, а я думаю, что так оно и есть, вам понадобится глубоководное судно, а не какая-нибудь шустрая лодчонка для сигарет. На них повсюду было написано "Долгое путешествие ".
  
   "Я приму все, что ты порекомендуешь".
  
   "Конечно", - сказал продавец. "Но сначала подскажите мне: есть ли что-то, что я должен знать? Я узнал тебя по шоу Хортона Дрони, и тот маленький восточный лама выглядел довольно странно. Наступит конец света или что?"
  
   "Друг, мы говорим здесь об определенной духовной миграции".
  
   "О, вау, я так и знал. Как будто я получал эти действительно, действительно интенсивные вибрации всю неделю".
  
   "Ешь больше сыра. Это улучшит твой имидж".
  
   Как только он договорился о покупке двухмачтовой шхуны с двумя внутренними и подвесными дизелями - получив десятипроцентную скидку в обмен на предоставление продавцу анализа полярности биоритмов, - Шейн Билликен вернулся домой собирать вещи. Он не знал, чего ожидать, поэтому собрал весь свой гардероб, в конечном счете наполнив семь чемоданов среднего размера, три больших дорожных сундука, набор сумок через плечо и свою электрогитару.
  
   "Еда!" - внезапно сказал он. "Вероятно, мне понадобится еда". Он поспешил в винный погреб, где затвердевали чаны с натуральным сыром.
  
   "Все остальное испортилось бы, но сыр остается вкусным навсегда", - пробормотал он, благодаря свою счастливую звезду за то, что наткнулся на биорегенеративные свойства сыра. Он подумал, не принести ли минеральной воды, но пожал плечами. Какого черта, подумал он, я просто возьму с собой ведро и плесну в него океанской воды. Вероятно, она битком набита минералами и другими полезными веществами.
  
   Когда он собрал все вместе, Шейн понял, что ему понадобится помощь в погрузке всех этих припасов на его новую лодку. Затем он понял, что ему, возможно, просто понадобится помощь с экипажем корабля. Затем он понял, что не знает, чего ожидать на другом конце путешествия.
  
   Я должен еще немного все обдумать, решил он, рухнув в кресло-качалку. Он включил лавовую лампу. Наблюдение за сине-зеленой массой, плавающей в янтарной жидкости, всегда помогало ему представлять.
  
   Несколько часов спустя его осенила мысль. Он произнес ее вслух.
  
   "Я думаю об экспедиции, когда я должен думать о завоевании ".
  
   Он вскочил со стула и побежал в свою спальню. Он порылся в своем комоде в поисках той журнальной вырезки. Он знал, что она где-то там. Он никогда ничего не выбрасывал. Ничего настолько важного.
  
   Он нашел ее обернутой вокруг медного браслета от артрита с резинками. Он набросился на телефон. После трех гудков ответил жесткий голос.
  
   "Да?"
  
   "Мистер Искоренитель?"
  
   "Может быть". Голос был осторожным.
  
   "Вы, вероятно, не помните меня, но у нас была встреча три или четыре года назад".
  
   "Ты прав, приятель. Я тебя не помню".
  
   "Позволь мне закончить. Я хотел, чтобы об одной вечеринке позаботились. Об одной известной вечеринке. Певец. Это вернется?"
  
   "Да. Солнцезащитные очки. Квадратное лицо. Челка."
  
   "Это я".
  
   "Я имел в виду жертву".
  
   "Это ему тоже подходит".
  
   "Если вы передумали, мои ставки выросли".
  
   "И да, и нет. Я не хочу, чтобы на эту конкретную вечеринку попали. Может быть, позже, если все получится. Но в вашей рекламе "Солдата удачи" говорилось, что вы тоже занимаетесь военными операциями ".
  
   "Что у тебя есть?"
  
   "В южной части Тихого океана есть остров. Я хочу завладеть им. Знаете, сыграть Марлона Брандо".
  
   "У этого острова есть название?"
  
   "Э-э, пока нет", - уклончиво ответил Шейн. Лучше не упоминать Му. Военные были печально известны своей непросвещенностью.
  
   "Я тебя не понимаю".
  
   "Это крошечный остров". Шейн Билликен говорил быстро, по ходу излагая факты. Ему нужен был этот человек. "Что-то вроде рая. Там только местные жители. Нет армии, нет правительства ".
  
   "Не сбрасывай со счетов местных бойцов. Я видел хорошо вооруженных профессионалов, распотрошенных ножами из рыбьей кости. Я бы предпочел получить пулю дум-дум в лицо в любое время".
  
   "У меня есть корабль, но мне нужна команда. Они должны знать парусное дело ".
  
   "Какой длины корабль?"
  
   "На самом деле, я еще не измерил ее. Но продавец сказал, что мне понадобится команда из пяти человек".
  
   "Я могу доставить. Но сможешь ли ты заплатить мою цену?"
  
   "Конечно, я при деньгах", - с энтузиазмом сказал Шейн. Он пожалел об этом мгновение спустя, когда человек, который рекламировал себя как Эд Искоренитель, назвал цену, которая на пятьсот долларов превышала текущий банковский баланс Шейна Билликена. И это не считая денег, которые он задолжал на лодке.
  
   Шейн дважды сглотнул, прежде чем пробормотать: "Без проблем". Какого черта, он бы все вернул достаточно скоро, если бы космический поток пошел своим путем.
  
   "Когда деньги поступят на мой швейцарский счет, мы заключим сделку".
  
   "Дай мне номер. Я переведу деньги, как только мы отключимся".
  
   "Тогда у тебя есть команда вторжения. Как скоро ты хочешь выдвигаться?"
  
   "Корабль готов к отплытию. Он в порту Малибу".
  
   "Дай мне пару часов, чтобы проработать детали".
  
   "Конечно. Хотя есть одна вещь".
  
   "Да?"
  
   "Не могли бы вы заскочить ко мне? Мне не помешала бы помощь с моим багажом".
  
   Глава 15
  
   Верховный Му привел Мастера Синанджу и его освобожденного раба из лагуны в самое сердце Му. Они поднялись по длинному мангровому склону, где кокосовые пальмы колыхались над просторами дымящейся черепаховой травы. Он повел их мимо рисовых полей. Королевский священник отвлек фермеров от их работы. Римо заметил, что они были очень молоды. Большинство из них были детьми. Они отложили мотыги и тесла и последовали за ним, снова и снова повторяя одно слово: "Синанчу! Синанчу!"
  
   Чиун просиял от удовольствия.
  
   "Видишь, Римо? Должное уважение. Ты бы никогда не увидел такого в Америке".
  
   "Вы не увидите девушек с обнаженной грудью в Америке. И я тоже не вижу их здесь".
  
   "Наберись терпения".
  
   Их сопроводили на высокое возвышение на дальней стороне острова. Тут и там в темном склоне зияли огромные отверстия в бамбуковых рамах, похожие на глазницы черепа.
  
   "Это мои металлические рудники", - гордо сказал Верховный Му. "Большее их количество находится за городом, где земля отвесно поднимается от воды. Там рабочие добывают металл, из которого делают монеты с моим изображением ".
  
   "Я видел эти монеты", - сказал Чиун. "Это очень красивые монеты, великолепно отлитые. И сходство поразительное".
  
   "Спасибо", - гордо сказал Верховный Му. "Я знал, что монеты, которые носила моя дочь, приведут тебя сюда".
  
   "Честно говоря, - ответил Чиун, - меня не прельстили ваши монеты, какими бы прекрасными они ни были. Я пришел встретиться с Верховным Му, чтобы снова соединить мой дом с вашим домом в узах счастливого служения ".
  
   "Лжец", - прошептал Римо по-английски.
  
   "Что он говорит?" - требовательно спросил Верховный Му.
  
   "Я сказал, мне не терпится познакомиться с юными девушками из вашей деревни", - ответил Римо на мувианском.
  
   "Он говорит по-мовиански?"
  
   "Я научил его нескольким словам", - признался Чиун.
  
   "Я также помогал", - добавил Низкий Му.
  
   "Я быстро учусь", - сказал Римо. И все задавались вопросом, что имел в виду освобожденный белый раб, говоря: "Я любитель кроликов".
  
   "Он имеет в виду, что ест их или спаривается с ними?" - прошептал Верховный Му своей дочери.
  
   "Я видела, как он не делал ни того, ни другого", - ответила она, глядя на Римо. Он улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ, не сводя глаз с его бледных, как луна, рук. Раньше она считала его слишком высоким, но теперь ее заинтересовали его длинные стройные конечности. Позже она попросит своего отца удовлетворить ее особую просьбу относительно бывшего раба.
  
   "Иди сюда, я слышу, как потрескивает огонь", - позвал Высокий Му. "И мясо на вертеле. Мы должны поторопиться, потому что солнце умирает".
  
   Они поднимались по мере того, как росли рядом с центральным холмом, который доминировал над Му.
  
   Римо заметил, что здесь было много комаров и песчаных мух, но они оставили их с Чиуном в покое. Побочным преимуществом диеты синанджу было то, что ни один из них, казалось, не привлекал насекомых.
  
   Наконец они достигли высокого плато, которое было сердцем Му.
  
   "Это мой город", - гордо сказал Верховный Му. Он широко развел свои мускулистые руки.
  
   Римо увидел соломенные хижины на окраине. Щелкающие черные глаза смотрели на него сквозь тростниковые борта. Женщин он не увидел, к большому своему разочарованию.
  
   Внутренние здания были каменными. Ни одно из них не было выше одного этажа. Но дворец был другим. Построенный из какого-то вида обожженного кирпича, он возвышался на два этажа. В нем были окна без стекол и плоская крыша с надстройкой, похожей на беседку, которая, как понял Римо, была самой высокой точкой на острове. Смотровая площадка.
  
   "Это захватывает дух", - сказал Римо по-мовиански. Его сарказм не уловили все, кроме Чиуна.
  
   Чиун бросил на него тяжелый взгляд.
  
   "Не будь таким самодовольным. Я видел твой Ньюарк".
  
   "Я возьму Ньюарк вместо этого рая в джунглях".
  
   "Подожди, пока не увидишь женщин".
  
   "Я жду. Я жду".
  
   "Пойдемте", - сказал Верховный Му. И он повел их во внутренний двор дворца.
  
   На вымощенной камнем открытой площадке в рядах прямоугольных земляных ям горели костры. Женщина склонилась над дымящимся котлом. Мужчина подпаливал шерсть на теле дикой свиньи, подвешивая ее за задние ноги над открытым пламенем. Там были туши на вертелах.
  
   "Вот твоя женщина, Римо", - прошептал Чиун. Римо вытянул шею, чтобы посмотреть поверх голов сопровождавших его солдат. Он увидел темнокожую женщину, склонившуюся над дымящимся котлом. На ней была длинная юбка из травяной ткани в гавайском стиле. Ее длинные черные волосы развевались, когда она помешивала содержимое кофейника.
  
   Когда звуки их приближения привлекли ее внимание, она выжидающе посмотрела на них.
  
   Она улыбнулась. У нее было три зуба. Ее лицо было морщинистым, как скорлупа грецкого ореха, а обнаженные груди свисали, как пузыри из козьей шкуры.
  
   "Вот", - сказал Чиун. "Иди к ней, Римо, и скажи ей, что ты пересек могучий океан только для того, чтобы увидеть ее красоту. Я уверен, что ей польстит твое внимание".
  
   "Очень смешно", - кипятился Римо. "Она не в моем вкусе".
  
   "Грудь есть грудь", - решительно сказал Чиун.
  
   Верховный Му жестом приказал им образовать круг вокруг костров. Он дал знак Чиуну встать рядом с ним, а его дочери занять место с другой стороны. Она жестом подозвала Римо к себе. Оставшиеся жители деревни завершили круг.
  
   Королевский священник появился внутри круга. "Принесите трон", - приказал он.
  
   "Это прекрасный трон", - сказал Чиун Римо. "Золотой, со множеством драгоценных камней. И подставкой для ног, вырезанной из цельного куска белого нефрита".
  
   Двое мужчин в набедренных повязках вышли из дворца, неся приземистый деревянный ящик на коротких ножках.
  
   "А вот и скамеечка для ног", - сказал Римо. "По-моему, она не похожа на нефритовую".
  
   "Это дерево. Без сомнения, это твое кресло", - самодовольно сказал Чиун.
  
   Табурет был установлен позади Высокого Му. "Трон Акулы", - повелительно сказал он.
  
   Римо присмотрелся. Верх табурета был покрыт какой-то серой шкурой. На каждом конце были свернутые выступы, напоминающие декоративные подушки, за исключением того, что они были сделаны из какой-то потрескавшейся серой шкуры. Римо заметил плоские, безжизненные глаза на обоих концах этих рулонов и внезапно понял, что табурет украшен головами акул-молотов.
  
   Римо ухмыльнулся, когда Хай Му сел. "Хорошо, что они отрезали плавник".
  
   Королевский священник жестом пригласил остальных членов круга сесть. "Прежде чем мы начнем есть, - произнес он нараспев, - мы покажем нашим гостям величие Му".
  
   "Это церемониальный танец", - прошептал Чиун. "В его плавных движениях заключена вся история Му. Мы узнаем многое из того, что произошло со времен мастера Мангко".
  
   "Замечательно", - простонал Римо. "Я умираю с голоду, и нам придется высидеть шестичасовой народный танец".
  
   Но затем круг разделился в двух точках, и Римо внезапно сел очень прямо.
  
   Две шеренги коренных мувианских женщин скользнули внутрь и сошлись внутри круга. На них были юбки из травы или грубой черной ткани, низко сидящие на волнистых бедрах. Яркие цветы украшали их длинные волосы, а ослепительные улыбки озаряли их счастливые лица. Их ноги были босы, но взгляд Римо был прикован не к их ногам, а к обнаженным, покачивающимся грудям.
  
   Они начали раскачиваться в такт хлопкам в ладоши, которые держали над головами.
  
   Пустое лицо Римо расплылось в широкой ухмылке. "Му", - сказал он.
  
   "Не пялься", - возразил Чиун.
  
   "Я уверен, что не собираюсь отводить взгляд", - сказал Римо. "Не хочу оскорблять наших любезных хозяев".
  
   "Следите за их руками. Они рассказывают историю. И за их бедрами".
  
   "Я наблюдаю, я наблюдаю".
  
   "Но не такая".
  
   "Я не знаю другого способа наблюдать", - сказал Римо, когда линия изгибающихся бедер заколыхалась в идеальной синхронизации перед его глазами. Упругие молодые груди подпрыгивали и покачивались. Самые ослепительные улыбки, которые Римо когда-либо видел, окутали его беззаботным сиянием. Римо расслабился. Все его заботы, казалось, вытекли прямо из него. Он чувствовал умиротворение.
  
   Женщины все еще танцевали, когда начали приносить еду.
  
   Чиун говорил с Высоким Му.
  
   "Мои знания танца Му не совершенны", - признал Мастер Синанджу. "Означает ли это покачивание бедрами, что Год Попугая Ара был тем же годом, когда остыли вулканы?"
  
   "Нет", - ответил Верховный Му. "Ты тоже должен следить за их пальцами. Щелканье, которое они производят, отсчитывает время. Один щелчок означает одну луну. Десять щелчков, и прошел год".
  
   "О, да. Теперь я понимаю".
  
   "Ты тоже понимаешь?" - спросил Римо Верховный Му.
  
   "Ты шутишь? Я родился, зная все это", - заверил его Римо, рассеянно принимая деревянную миску из рук пожилой женщины с обвисшими грудями.
  
   Аромат должен был наполнить его ноздри, прежде чем Римо понял, что ему предлагают.
  
   "Привет", - сказал он. "Это яично-лимонный суп. Откуда он взялся?"
  
   "Я сделал это", - сказал ему Чиун.
  
   "Когда? Ты был здесь все это время".
  
   "Во время перерыва в танце".
  
   "Какой перерыв в танце?"
  
   "Та, где девушки не танцевали, а вместо этого образовали две линии и покачивались, имитируя океан в состоянии покоя после того, как Старый Му затонул".
  
   "Я думал, это была лучшая часть. Я был загипнотизирован".
  
   "Ты бы так и сделал. Выпей свой суп".
  
   Римо принялся за суп. Он выпил его прямо из миски, когда никто не предложил ему ложку. Он решил, что таков местный обычай.
  
   Лоу Му наблюдал, как Римо допивает третью чашу, задаваясь вопросом, что за мужчина находит обнаженных крестьянских девушек такими очаровательными. Он не сводил с них глаз. В отличие от остальных, она знала, что Римо наблюдал не за танцем, а за танцорами. Это было странно. Но он был из чужой страны, сказала она себе, где все женщины прикрывали свою грудь. Принцесса думала, что в Америке каждая женщина королевской крови, но Мастер Синанчу заверил ее, что это не так.
  
   И все же, почему Римо наблюдал за ними, когда сама Лоу Му сидела у его локтя? Могло ли быть так, что он действительно предпочитал кроликов девушкам? Но тогда почему он пялился? Возможно, подумала она, он никогда раньше не видел обнаженную женщину, его интересовали только крольчихи.
  
   "Тебе нравится суп, Римо?" она выдохнула ему в ухо.
  
   "Да, да. Отличный суп. Я бы не отказался от еще одной миски", - рассеянно сказал он. Его глаза не отрывались от крестьянских танцующих девушек.
  
   Лоу Му решила поэкспериментировать. "Римо", - прошептала она.
  
   "Да?" сказал он, не глядя в ее сторону. "Послушай, я тебе кое-что покажу".
  
   "Я что-то вижу", - мечтательно ответил он.
  
   "Я покажу тебе то, чего ты никогда не видел".
  
   "Да?" Римо посмотрел. "Что это?"
  
   Лоу Му улыбалась ему. Его глаза не были полностью сфокусированы. Лоу Му изменила это, когда она опустила верх своего костюма.
  
   Римо моргнул. Его глаза сфокусировались, как увеличительный объектив. "Ты тоже собираешься танцевать?" спросил он.
  
   "Нет. Не таким образом. Я могу потанцевать для тебя наедине". И она быстро прикрылась, довольная тем, что узнала правду.
  
   По крайней мере, Римо действительно нравились человеческие женщины, даже если у него были низкие вкусы. Возможно, она сделала бы что-нибудь, чтобы возвысить их.
  
   Она наклонилась и прошептала ему на ухо: "Я хочу трахнуть тебя".
  
   Римо ухмыльнулся. Он повернулся к Мастеру Синанджу. "Что означает пун?" он спросил.
  
   "Ешь! Ешь!" Рявкнул Чиун, заметив почти полную миску Римо. "И прекрати задавать глупые вопросы, когда я разговариваю с Верховным Му".
  
   Великолепная тропическая луна поднялась из Тихого океана. Она поднималась в небо, становясь все меньше и меньше по мере того, как стремилась к самой вершине усыпанного звездами неба.
  
   Огни потускнели, и мовианские девушки прекратили свои танцы. Они заняли свои места в кругу и начали отрывать куски мяса от жарящихся свиней и есть его пальцами, смеясь и подхихикивая.
  
   Множество пар сверкающих черных глаз смотрели в сторону Римо. Он наблюдал за их телами, смуглыми и невероятно гладкими в свете костра. Он решил, что, возможно, ему все-таки понравится жизнь на Му.
  
   Мастер Синанджу наблюдал, как гаснет пламя. Он чувствовал на себе взгляд Верховного Му. Хорошо. На Верховного Му, несомненно, произвело впечатление мудрое выражение лица Мастера Синанджу, изображенного в профиль. Без сомнения, он был поражен благоговением, столкнувшись лицом к лицу с предком того, кто верно служил древнейшим предкам Верховного Му. Вероятно, он даже сейчас возносил благодарственные молитвы своим многочисленным богам за ветры, которые принесли ему Синанджу.
  
   Верховный Му озадаченно рассматривал профиль Мастера Синанчу. Мастер Синанчу, описанный в устных преданиях Моо, был высоким крепким мужчиной с густыми черными волосами и гладкой золотистой кожей, как у мувианца. Мастера Синанчу носили странные леггинсы и свободные рубашки. Этот старик пришел, закутанный во что-то, что принадлежало женщине. И где было его оружие? Верховный Му больше не мог этого выносить. Он должен был спросить.
  
   "У меня есть вопрос, Мастер Синанчу".
  
   "У меня есть ответы на все ваши вопросы", - твердо ответил Мастер синанджу.
  
   "У вас нет оружия. Оно на вашем корабле?"
  
   "Их нет на моем корабле, потому что я ношу их с собой, куда бы я ни отправился", - загадочно ответил Мастер синанджу.
  
   "Я их не вижу".
  
   "Это", - сказал Мастер Синанджу, поднимая свои пальцы с длинными ногтями в свете костра. "Это мое оружие. На моем языке они называются Ножами Вечности, ибо я вхожу с ними в мир и беру их с собой, когда наконец отправляюсь в Пустоту за звездами".
  
   "Мастера Синанчу во времена Великого Му носили мечи".
  
   "Мастера Синанджу во времена Великого Му не знали солнечного источника, который позволил нам раскрыть весь потенциал наших умов и тел. Та эпоха началась с Великого Вана - не путать с меньшим Ваном, конечно."
  
   "Они были моложе. Каждый Мастер, о котором я слышал, был молод и вооружен, чтобы лучше справляться с врагами Верховного Му.'
  
   "Молодость - это еще не все. У возраста есть свои преимущества", - сказал Чиун. "Потому что с возрастом приходит мудрость. А мудрость иногда указывает путь, на котором сила не нужна".
  
   "Я - Верховный Му. Я правлю силой своей руки и твердостью моей боевой дубинки", - сказал Верховный Му. Он похлопал по дубинке из черного дерева, прислоненной к одной ноге.
  
   Чиун фыркнул. "Дубинку можно сломать или отнять клинок. Но разум есть разум".
  
   "Мозги можно выбить дубинкой из человеческого черепа", - ответил Хай Му.
  
   "Если ты хочешь увидеть цвет мозгов твоих врагов, я возьмусь за это", - сказал Чиун со скрытым отвращением. "Ибо тысячи лет назад незаработанный авансовый платеж моовианской монетой накормил мою деревню, и сервис по-прежнему принадлежит Моо".
  
   "У меня есть враги", - заговорщически сказал Верховный Му.
  
   "У всех правителей есть враги".
  
   "Ассасины".
  
   "Тьфу!" - выплюнул Чиун. "Не льсти им. Они простые убийцы. Я убийца, и я произношу это слово с гордостью".
  
   "Они пытались убить меня три раза. Мои охранники предотвратили две попытки. Я сам убивал, защищая себя".
  
   "Укажи мне на заговорщиков, и их головы, ухмыляясь, будут лежать у твоих ног", - хвастливо заявил Чиун.
  
   "Не все мои подданные здесь. Некоторые живут отдельно от нас. С каждым годом выманивают все больше. Женщин крадут для их ритуалов".
  
   "Похитители?"
  
   "Культ. Старый культ, который возрождается снова. Старые пути, старое зло. Они жаждут моего трона. Они жаждут моей дочери; Они хотят ввергнуть Му в отсталость и уродство".
  
   "Но укажи путь, и они обратятся в прах", - пообещал Чиун. Он чувствовал скептицизм Верховного Му и желал доказать свою доблесть.
  
   "Они обитают в Роще Призраков, на западной оконечности острова".
  
   "Римо, послушай это", - приказал Чиун.
  
   "А? Что?" Спросил Римо, отрывая взгляд от пирующих местных девушек.
  
   "Верховный Му сейчас говорит о нашей задаче".
  
   "Я слушаю. Просто скажи ему, чтобы говорил помедленнее. Мой словарный запас мычания еще не на должном уровне".
  
   "Что он говорит?" - спросил Чиуна Верховный Му. "Он ловит каждое твое слово", - подтвердил Чиун.
  
   Верховный Му кивнул. "Я говорил о старых обычаях. Кто-то на этом острове возродил древнее зло. Им не удалось убить меня три раза. Теперь они бросают в меня предчувствия. Как раз прошлой ночью, когда я стоял на крыше своего дворца, один злодей швырнул в меня кувшином с океанской водой. Он промахнулся, но из расколотой глины появился... "
  
   Чиун склонил свою старую голову. Римо наклонился ближе. "Осьминог", - выдохнул Верховный Му. Чиун ахнул.
  
   "Нет!" - сказал он.
  
   "Да. Поклоняющиеся осьминогу!"
  
   "Ты слышал это, Римо? Поклоняющиеся осьминогу".
  
   "Это плохо?" Римо хотел знать.
  
   "Плохая? Это ужасно", - сказал Чиун. "Осьминог - древний враг Жизни. Его слуги - самый презренный культ из всех".
  
   "Хуже, чем телевизионные евангелисты?"
  
   "Хуже телевизионных евангелистов", - торжественно произнес Чиун. "Телевизионным евангелистам нужны только ваши деньги. Поклонники осьминога жаждут вселенной". Он повернулся к Хай Му. "Прошло много поколений с тех пор, как считалось, что последние поклонники осьминога уничтожены".
  
   "Они снова заработали в Му".
  
   "Тогда мы оторвем им конечности и раздавим то, что останется", - провозгласил Чиун. Все в пиршественном кругу повернулись, чтобы посмотреть на него.
  
   "Я никому не могу доверять. Кроме тебя", - сказал Верховный Му, когда смех и болтовня возобновились.
  
   "Дом Синанджу в долгу перед Домом Му. Конечно, есть вопрос баланса", - предположил Чиун.
  
   "Я заплачу втрое больше первоначального взноса, потому что ты прошел долгий путь. То есть, если ты сможешь выполнить задачу, которую я поставил перед тобой".
  
   "Способен?" Пискнул Чиун. "Я Мастер синанджу".
  
   "Но ты стар. Твои лучшие годы миновали".
  
   "Прошлое! По подсчетам синанджу, я молод".
  
   "И у тебя нет оружия".
  
   Мастер Синанджу мгновение ничего не говорил. Он взял кокосовый орех, который ранее положили к его ногам. Он отказался от сладкого молока.
  
   - Увеличьте первоначальный взнос в четыре раза, - ровным голосом сказал Чиун.
  
   "Слишком много! Слишком много!" - воскликнул Верховный Му. "У меня нет сундуков Старого Му. Это маленький остров по сравнению с величием былых времен".
  
   "Если ты не можешь позволить себе надлежащую защиту от убийц, тебе следовало обратиться к дому поменьше", - холодно ответил Чиун. "Ибо, хотя слава Моо зашла, могущество синанджу в современном мире возросло".
  
   Верховный Му поморщился от такого явного оскорбления. И Чиун тонко улыбнулся.
  
   "Утроится", - упрямо повторил Хай Му. "Увеличится вчетверо, - сказал Чиун, - и я доставлю преступников сегодня вечером".
  
   "Сегодня вечером?"
  
   "К рассвету ты будешь править мирной страной", - пообещал Чиун.
  
   "И утроится, если это займет больше времени?"
  
   "Согласен", - сказал Чиун.
  
   "Дело сделано", - сказал Верховный Му, поднимаясь на ноги. Чиун встал рядом с ним. Верховный Му положил руку на хрупкое плечо Мастера Синанджу, а Чиун положил свою на противоположное плечо Верховного Му в знак согласия.
  
   "Мы выпьем за наше соглашение", - провозгласил Верховный Му. "Принеси кокосовый орех".
  
   "В этом нет необходимости", - сказал Чиун, поднимая правую руку к широкому лицу Верховного Му. Кокосовый орех балансировал на вытянутых пальцах Чиуна. Другой рукой он сделал серию пассов над волосатой оболочкой, как будто ткал заклинание. Когда Чиун понял, что внимание Верховного Му приковано к его руке, он размахнулся и срезал верхушку кокоса.
  
   Белое мясо в мгновение ока обнажилось. Чиун предложил скорлупу Верховному Му, который, к его отвращению, плюнул в нее. Он предложил ее Мастеру синанджу. Чиун слегка отхлебнул. Он выплюнул сок обратно в кожуру и вернул его в "Хай Му".
  
   Верховный Му жадно проглотил шелуху, молоко потекло из уголков его рта.
  
   "Для меня нет?" - спросил Римо.
  
   "Тише, раб", - сказал Чиун. "Сейчас я назову имя главного виновника", - объявил он, вступая в круг. Заинтригованный, Римо скрестил руки на груди.
  
   "Надеюсь, это будет вкусно", - пробормотал он.
  
   Чиун, его карие глаза цвета стали, медленно описал круг.
  
   "Дьявол среди нас. Я знаю это, ибо я Чиун, Мастер синанджу, который пересек великий океан, чтобы принести мир в эту неспокойную империю. Я вижу все. Я знаю все ".
  
   "Бык", - прошептал Римо по-английски, но его проигнорировали. "Я знаю, что на этом самом пиру есть заговорщики. Я не знаю их всех, но я знаю их лидера".
  
   Стражник с Красным Пером оглянулся на него с каменным выражением лица. Деревенские женщины уставились на него, открыв рты. Низкий Му наблюдал, плотно сжав губы. И королевский священник обвел толпу своими алчными черными глазами, как бы подразумевая, что он тоже все знал и видел, а также был способен вершить правосудие.
  
   "Я знал его на пляже", - продолжал Чиун. Верховный Му посмотрел на Чиуна стальными глазами.
  
   "Теперь я знаю его", - нараспев произнес Чиун. "И скоро вы все узнаете его таким, какой он есть - поклоняющимся осьминогам".
  
   Тишина воцарилась над пирующими. Тишину нарушало только потрескивание костров. В ночном воздухе танцевали угли. Чиун, сцепив руки за спиной, расхаживал по кругу. То тут, то там он останавливался, чтобы посмотреть кому-нибудь в глаза. Некоторые вздрагивали от его пристального взгляда. Один или двое детей подавили смешок.
  
   Наблюдая, Римо подумал, что знает, что Чиун пытается сделать. Он надеялся вывести заговорщика из себя с помощью психологии. Это был блеф.
  
   Чиун продолжил свой обход. Его лицо было жестким, бескомпромиссным. Но никто не сорвался с места и не убежал, как ожидал Римо. Наконец, в своем третьем обходе Мастер Синанджу обратился непосредственно к одному человеку.
  
   "Я обвиняю тебя, Тейхоту", - взвизгнул он, указывая пальцем с неопровержимым обвинением, "королевский священник Акульего Трона, в том, что ты тайный поклонник осьминога!"
  
   "Я... Я ..." - пробормотал королевский священник.
  
   "Не отрицай этого. От тебя разит виной".
  
   И из темных одежд Тейхоту извлек костяной нож.
  
   Чиун обезоружил его поворотом запястья. Он поставил мужчину на колени и, схватив его за шею, заставил ужасный крик сорваться с его тонких губ.
  
   "Нет, нет! Я признаюсь! Я признаюсь!"
  
   У моовианцев вырвался коллективный вздох.
  
   "Кто еще, священник?" потребовал ответа Чиун. "Кто еще из этого собрания принадлежит к вашему дьявольскому культу?"
  
   "Гум. Гугам. Брутту. И трахаться".
  
   При звуках их имен четверо из гвардии Красного Пера сорвались с места и побежали. Римо бросился за ними.
  
   "Подожди", - сказал Чиун. "Для них будет время позже. Это самое важное".
  
   Из-за деревьев вылетел брошенный предмет. Он разбился, потушив основной костер. Мовианцы закричали. Ибо в тлеющих углях шипел и извивался осьминог, когда тлеющие угли обжигали его щупальца. Он умер в дергающейся, плюющейся агонии.
  
   "Не бойся, - сказал Чиун, - ибо сегодня ночью этому злу придет конец". Он подтащил священника к Трону Акулы и заставил его опуститься на колени.
  
   "Вы слышали признание этого человека", - громко сказал Чиун. "Теперь объявите его судьбу".
  
   "Смерть", - нараспев произнес Высокий Му.
  
   "Смерть", - повторили моовианцы.
  
   "Да будет так", - сказал Чиун. "Я дам тебе благословение, священник. Открой нам имя каждого поклоняющегося осьминогу, и твоя смерть будет быстрой и без мучений".
  
   Тейхоту, королевский жрец Акульего Трона, горько плакал. Он выплевывал имя за именем, пока не выдал всего двенадцать имен.
  
   Закончив, Чиун кивнул. Священник сказал правду. В его голосе звучал неподдельный страх. Чиун провел пальцами с длинными ногтями по трясущейся голове мужчины. На третьем заходе раздался звук, похожий на треск скорлупы кокосового ореха. На месте волос священника была открытая чаша его черепа.
  
   Держа труп сзади за шею, Чиун наклонил голову вперед так, чтобы Верховный Му мог видеть желтоватую массу мозга предателя. Верховный Му молча кивнул.
  
   Чиун позволил телу рухнуть к ногам Верховного Му и гордо отступил назад. Римо присоединился к нему.
  
   "Удачная догадка", - прошептал Римо по-английски.
  
   "Нет", - ответил Чиун. "Я помню запах осьминога у него на руках, когда он благословлял нас".
  
   Римо задумался. "Теперь, когда ты упомянул об этом, я припоминаю, что от его рук пахло рыбой".
  
   "Не рыба. Осьминог".
  
   "Разница та же. Я не знаю, почему все так окаменели. Однажды я смотрела специальный выпуск National Geographic TV об осьминогах. На самом деле они нежные, безобидные существа ".
  
   "К рассвету ты поймешь ошибочность своего пути". Заговорил Верховный Му.
  
   "Ты хорошо поработал, Мастер Синанчу", - сказал он, его голос был полон уважения. "Но осмелишься ли ты войти в Рощу Призраков, чтобы завершить то, что начал?"
  
   "Мой слуга и я отправляемся сейчас. Жди нас с первыми лучами солнца".
  
   "Если ты не вернешься, тебя долго будут помнить за твои магические подвиги этой ночью".
  
   - Пойдем, Римо, - сказал Чиун.
  
   Уходя, Римо обязательно помахал девушкам-туземкам рукой.
  
   "Увидимся позже", - сказал он им. Они захихикали, думая, что он имел в виду, что собирается на рыбалку.
  
   Глава 16
  
   Гарольд Смит припарковал свою машину на свободном месте в офисе регистратуры округа. Он пронес свой потертый кожаный портфель через стеклянные двери в тускло освещенную зону обслуживания, отделанную дубовыми панелями. Ему не понадобился бы его портфель, но в нем были его портативный компьютер и телефон горячей линии Белого дома. Он никогда никуда не ходил без этого, так же как его редко видели одетым во что-либо, кроме серого костюма-тройки. Смит был человеком жестких привычек.
  
   Чопорная женщина в белой блузке, строгой черной юбке и галстуке-ленточке библиотекаря притворилась, что не заметила появления Смита. Смит подошел к стойке, поправляя свой дартмутский галстук. Уютная атмосфера напомнила ему начальную школу штата Вермонт, в которой он учился. Муниципальные здания всегда вызывали у Смита ностальгическую реакцию.
  
   "Извините меня", - сказал Смит, прочищая горло. "Я хотел бы взглянуть на документ. Это недавняя продажа, и я не уверен, как с этим поступить. Нужно ли мне знать номер участка?"
  
   "Нет", - сказала женщина. "Это, если только вы не знаете имени получателя гранта или лица, предоставляющего право".
  
   "Которая есть которая?" Спросил Смит.
  
   "Продавец называется лицом, предоставляющим право. Покупатель именуется получателем гранта". Ее голос был скучающим. Женщина посмотрела поверх очков, как бы спрашивая: кто был этот мужчина, который не знал самых банальных фактов?
  
   "У меня есть имя лица, предоставившего право", - сказал Смит.
  
   "Пройдемте сюда", - сказала женщина, выходя из-за прилавка с откидной крышкой. Она подвела Смита к алькову, заставленному книгами. "Это, - строго сказала она, проводя пальцами по ряду книг в черных переплетах, - индексы лиц, предоставляющих право. А это индексы получателей гранта". Она указала на противоположную полку с похожими книгами. Смит с облегчением увидел, что они были датированы по годам. У него были видения того, как ему придется перебирать бесчисленные тома.
  
   "Вы ищете известное вам имя в любом наборе", - заключила она.
  
   "Я знаю только имя лица, предоставившего право", - повторил Смит.
  
   "Я объясняю всю процедуру на случай, если вам когда-нибудь придется делать это снова. Теперь вы понимаете разницу между индексами?"
  
   "Индексы".
  
   "Прошу прощения?"
  
   "Множественное число от "индекс" - это "индексы", а не "индексы".
  
   "Сэр, вы когда-нибудь слышали выражение "достаточно близко для работы на правительство"?"
  
   "Конечно".
  
   "Ну, это применимо и в данном случае". Она продолжила лекторским тоном: "Теперь, если вы позволите мне продолжить. Вы найдете справочный номер рядом с именем. Вероятно, это будет четырехзначное число, если, конечно, вы не ищете записи до 1889 года, и в этом случае это будет трехзначное или, возможно, двузначное число. Она будет соответствовать номеру одной из этих книг. Она указала на книжную полку, заполненную потертыми черными корешками. На них были номера, написанные от руки белыми чернилами.
  
   "Выберите правильную книгу и найдите документ по номеру страницы, который вы найдете рядом с двух-, трех- или четырехзначным номером, разделенным косой чертой. Эти книги содержат последовательные фотокопии всех деяний в каждой серии."
  
   "Понятно", - сказал Смит.
  
   "Хорошо. У вас есть еще какие-нибудь вопросы?"
  
   "Да. Есть ли в здании копировальный аппарат?"
  
   "За углом, у кулера с водой. Копии стоят пятнадцать центов. И я не вношу сдачи".
  
   "Конечно. Спасибо", - сказал доктор Гарольд В. Смит. Женщина ушла, не сказав больше ни слова, и Смит сделал мысленную пометку посмотреть, есть ли табличка с именем на стойке. Женщина была очень деловитой, деловой. Смиту это нравилось в работнице. Он решил, если когда-нибудь потеряет своего нынешнего секретаря, предложить эту должность этой женщине. Смит зашел в Указатель лиц, предоставляющих право, нашел имя своего бывшего ближайшего соседа и мысленно отметил серию и номер страницы. Книга стояла на нижней полке. Она была новой. На форзаце стояла проштампованная красным дата изготовления, которой едва исполнилось две недели.
  
   Смит пролистал страницы с ксерокопиями документов, пока не нашел тот, который ему был нужен. Он быстро просмотрел его. Имя получателя гранта было Джеймс Черчвард.
  
   Название показалось знакомым. Смит попытался вспомнить его. Он не смог.
  
   Он поспешно подошел к копировальному аппарату и вставил четвертак. Он сделал копию, и когда сдача не пришла, он несколько раз безрезультатно нажал на поршень для сдачи. И Гарольд Смит был так обеспокоен знакомым именем, что сделал нечто беспрецедентное для бережливого бюрократа.
  
   По пути к выходу он не остановился у прилавка, чтобы потребовать возмещения ущерба.
  
   В своей машине Смит сел на пассажирское сиденье и открыл портфель, лежавший у него на коленях. Он набрал компьютерный номер Фолкрофта и вставил трубку в разъем модема. Затем Смит ввел имя Джеймса Черчварда и запросил глобальный поиск по всем файлам, чувствительным к лечению, относящимся к прошлым операциям.
  
   По наручным часам Смита прошло десять минут и шесть секунд, прежде чем на экране появилось сообщение. В нем говорилось: "НЕ НАЙДЕНО".
  
   Смит нахмурился. Возможно, он ошибался. Возможно, название не было связано с лечением. Он снял трубку и набрал свой домашний номер.
  
   "Дорогая", - сказал Смит, когда его жена ответила. "Тот мужчина, которого ты видела выходящим из соседнего дома - тот, чье имя ты не смогла вспомнить?"
  
   "Да?"
  
   "Его звали Джеймс Черчвард?"
  
   "Нет, я никогда не слышал этого имени. Кто такой Джеймс Черчвард?"
  
   "Я не знаю", - медленно произнес Смит. "Вероятно, это бунт", - добавил он. "Просто догадка. Извините меня. Я должен вернуться к работе".
  
   "По дороге домой, почему бы тебе не купить еще одну коробку тех вкусных картофельных хлопьев, которые ты так любишь? В супермаркете проходит распродажа "два за один".
  
   "Если смогу", - сказал Смит, вешая трубку.
  
   Он несколько минут невидящим взглядом смотрел в лобовое стекло, пытаясь сложить части головоломки воедино. Его жена узнала лицо мужчины, выходившего из дома. И Смит узнал имя. Имя не соответствовало названию. Если только, внезапно подумал Смит, миссис Смит вообще не знала имени этого человека. Или это могло означать, что их было двое. Мужчина, которого видела миссис Смит, и этот Джеймс Черчвард.
  
   Поджав губы, Смит закрыл свой портфель и скользнул за руль. Он направил свою машину в направлении санатория Фолкрофт. Солнце садилось, но сегодня предстояло сделать гораздо больше работы. Компьютеры Фолкрофта, возможно, и не содержали никаких упоминаний о Джеймсе Черчварде, но он знал, что где-то есть компьютер, который это сделал. И доктор Гарольд В. Смит знал, что его компьютеры найдут этот компьютер и извлекут информацию.
  
   Теперь это, без сомнения, было делом первостепенной важности.
  
   Глава 17
  
   Римо мчался в темные джунгли, его глаза автоматически компенсировали более глубокую темноту под прикрытием деревьев. Он скользил как призрак, его обутые в мокасины ноги автоматически избегали сучьев и лиан, что Римо не мог объяснить, потому что его глаза были устремлены не на землю, а на заросшую лианами тропинку перед ним.
  
   "Римо!" С придыханием позвал Чиун.
  
   Римо раздраженно остановился. Он решил, что погоня будет легкой. И чем быстрее она закончится, тем скорее он сможет вернуться к восхитительным мовианским девушкам.
  
   "В чем проблема?" потребовал ответа он, уперев руки в бедра. "Не лезь вперед, как дурак, Римо", - предупредил Чиун, останавливаясь рядом с ним. Он посмотрел на Римо с серьезным лицом.
  
   "Что в этом такого?"
  
   "И к чему такая спешка?" Возразил Чиун.
  
   "Я не хочу, чтобы они ушли", - сказал Римо, защищаясь.
  
   "И куда бы они отправились? Мы на острове". Римо пожал плечами.
  
   "И не стоит недооценивать этих людей, Римо. В их распоряжении опасное оружие".
  
   "Давай, Чиун", - сказал Римо, оглядываясь по сторонам. "Дубинки и костяные ножи? Известно, что я в два шага оказывался между пулями при перекрестном обстреле из пулемета, черт возьми. Ни один клоун в трусах из коры не сможет меня опозорить ".
  
   "Нет?" - спросил Чиун. "Тогда что это у тебя за левой щекой?"
  
   "А?" Сказал Римо, поворачиваясь. "Это дерево. Ну и что?"
  
   "А что это там торчит из дерева?"
  
   Римо присмотрелся внимательнее. Он увидел иглообразный предмет, выступающий из грубой коры.
  
   "Ты имеешь в виду этот шип?" спросил он, указывая. Чиун покачал суровой головой.
  
   "Это не шип".
  
   "Конечно, это так. Она растет из дерева".
  
   "Если она растет из этого дерева, - продолжал Чиун, - то она растет в обратном направлении. Посмотри еще раз, о храбрый и глупый".
  
   "Кто ты... ?" Затем Римо заметил, что толстый конец шипа торчит наружу. Острие было воткнуто в кору.
  
   "Мина-ловушка, да?" Сказал Римо.
  
   "Если мы поцарапаемся об нее, мы умрем".
  
   "Тебе уже не помочь, Римо. Это дротик от духового ружья".
  
   "Духовой пистолет! Я ничего не слышал".
  
   "Вот почему они так опасны. Этот промахнулся мимо тебя на размах ладони".
  
   "О", - сказал Римо тихим голосом. Он оглядывался по сторонам.
  
   "Теперь, когда вы просветлены, вы будете прислушиваться к звуку человека, который выпускает дротики. Вы будете осознавать крошечное тиканье звука, когда дротик вонзается в твердый предмет".
  
   "Отлично. Без проблем". Римо собрался уходить. Чиун удержал его твердой рукой.
  
   "Я не закончил свое наставление, вы, кто думает, что танцевать на пути громких и крупных пуль - это все, что нужно знать в мире о сохранении своей жизни".
  
   "Что там еще есть?"
  
   "Вопрос. Дело вот в чем. Что произойдет, если вы услышите выдыхаемый воздух, но не тиканье?"
  
   "Я уклоняюсь?"
  
   "Нет, потому что к тому времени уже будет слишком поздно".
  
   "Я ищу дротики в своей коже?"
  
   "Если ты проживешь так долго, то сможешь", - сказал Чиун с нескрываемым отвращением и внезапно взял инициативу в свои руки.
  
   "Похоже, я сам по себе", - пробормотал Римо себе под нос. Он пристроился сзади, его глаза шарили по сторонам. Он двигался с большей осторожностью, его самоуверенность исчезла.
  
   "Мы не будем следовать за ними", - сказал Чиун так тихо, что это мог быть шум ветра в черепашьей траве. "Мы пойдем в эту рощу с привидениями, где живут эти дьяволы в человеческом обличье".
  
   Римо, удивленный горячностью слов Чиуна, задал вопрос, который, по его мнению, был логичным.
  
   "Если оставить в стороне бизнес, почему ты имеешь зуб на этих культистов?"
  
   "Я полагаю, вас не учили о поклонниках осьминога в этих школах, где они ничего не знали о Му".
  
   "Не совсем".
  
   "Жители Запада", - пробормотал Чиун. Затем он заговорил. "Существует много легенд о сотворении мира, Римо. В каждой стране есть истории о том, как Верховный Творец создал вселенную и тех, кто ее населяет. Конечно, корейская версия - единственная реальная история, но в разных странах рассказывают другие истории ".
  
   Они вышли на поляну, залитую полной луной. Чиун присел на корточки, подавая знак Римо последовать его примеру. Римо последовал.
  
   Пока карие глаза Чиуна обшаривали открытое пространство, он продолжал звучным голосом.
  
   "Точно так же, как земли рассказывают свои истории о Верховном Создателе, у них есть истории о его противоположности. Теперь в некоторых странах это противоположное существо нелепо описывается как человек с хвостом и козлиными рогами и копытами. Конечно, это выходит за рамки разумного ".
  
   "Монахини, которые вырастили меня, так не думали".
  
   "Они, наверное, тоже рассказывали тебе смешные истории об ангелах".
  
   "На самом деле..."
  
   Чиун жестом заставил его замолчать. Затем он махнул Римо вперед. Римо последовал за Мастером Синанджу через поляну. Он заметил, что глаза Чиуна были устремлены в землю. Римо посмотрел вниз. Он увидел беспорядки - неровные следы ног и выбоины в пористой черной земле, - которые пересекали поляну. Чиун, очевидно, следовал за ними. По пути Римо заметил, что они свернули в сторону. Но Чиун продолжал двигаться по прямой.
  
   - Маленький отец, я думаю, ты... - начал Римо. Он так и не закончил, потому что деревья над их головами издали высокий пронзительный звук. Пронзительный птичий крик. Вопреки себе, Римо замер.
  
   Мастер Синанджу этого не сделал. Издав собственный ответный крик, он отклонился в сторону. Его пальцы с длинными ногтями поднялись, как хищные когти. Раздался мягкий звук рвущейся ткани, и когда Римо сосредоточился на звуке, он увидел Мастера Синанджу, держащего безвольное тело какого-то существа.
  
   Существо было черным и маслянистым на вид. У него была мясистая голова и две ноги. Но отовсюду росли щупальца. Они дрожали, свисая до земли. Эта штука была большой, больше Чиуна.
  
   "Иисус Х. Христос. Что это?" Спросил Римо.
  
   "Мертва", - сказал Чиун. "Она мертва". Он поднял ее над головой, и Римо понял, что держит ее не на ладони. Она была подвешена к длинным смертоносным ногтям Чиуна. Пронзена.
  
   Чиун медленно наклонил руку, вывернув запястья так, чтобы эта штука соскользнула с его ногтей, не сломав их, как мясо соскальзывает с вилки.
  
   Существо размером с человека распростерлось на земле. Римо осторожно приблизился к нему. Его кожа мерцала в лунном свете, блестящая и дрожащая, как у морского существа. Но кое-где виднелись зеленоватые перья, мокрые и обвисшие. Там было немного крови, и Римо с удивлением увидел, что она красная.
  
   "Она настоящая?" спросил он.
  
   "И да, и нет", - сказал Чиун. Он наклонился, и Римо почти съежился. Чиун оторвал голову твари. Она влажно приземлилась к ногам Римо.
  
   "Маска?" Спросил Римо, поднимая ее. Она была скользкой. Но на месте головы было лицо мовианца с остекленевшими глазами.
  
   "Это маскировка, которую они используют, чтобы распространять свой ужас. Старый трюк".
  
   "Не такая уж старая", - сказал Римо. "Когда я был полицейским Ньюарка, мне никогда не приходилось иметь дело с подозреваемыми, которые считали себя осьминогами".
  
   "Это старше Ньюарка, старше даже Синанджу. Древнее зло, которое долгое время считалось изгнанным из мира. Этот человек носил мантию Ранготанго, Осьминога с перьями, одного из посланцев Ру-Таки-Нуху".
  
   "Есть какое-нибудь отношение к Рики-Тики-Тавви? Или Рин-Тин-Тин?"
  
   "Тише. Ру-Таки-Нуху - Враг Жизни. Многие люди знали его под разными именами. Ибо, как я уже говорил тебе, Римо, у Верховного Создателя была противоположность. Для моовианцев он был Ру-Таки-Нуху. Для корейцев он был Са Мансанг, Воплощение Мечты. Легенд много, но источник их один: осьминог ".
  
   Кривая ухмылка Римо исчезла. Он обыскал окружающие джунгли в поисках других нападавших.
  
   - В старину Му, - продолжал Чиун, - Ру-Таки-Нуху также называли Защитником Небес. Ибо было сказано, что РуТаки-Нуху пришел из места, где не было ни солнца, ни луны, ни звезд. В те дни мир был бесплодной скалой. До пришествия Ру-Таки-Нуху. Говорят, что он упал с большой высоты, и при падении его чернильный мешочек лопнул, вылив содержимое. То, что мы называем морем, - это чернила Ру-Таки-Нуху. И когда Верховный Создатель увидел, что испортило его прекрасный мир, он призвал небо упасть и сокрушить Ру-Таки-Нуху. Но Враг Жизни был слишком быстр. Его щупальца потянулись вверх и остановили опускающееся небо. И когда Верховный Творец увидел это, он вылил волшебное зелье в море, чтобы Небесный Покровитель спал и не творил зла, И поэтому Ру-ТакиНуху спит, ожидая конца света, когда он проснется и выпьет весь океан. Мувианцы верят, что человеческая жизнь будет продолжаться только до тех пор, пока щупальца Небесного Покровителя продолжают удерживать небо."
  
   "И ты смеешься над ангелами", - сказал Римо.
  
   - В древние времена, - продолжал Чиун, - были мужчины и женщины, настолько злые, что они пытались с помощью песнопений, ритуалов и других способов сбросить щупальца Ру-Таки-Нуху. Другие пытались пробудить его раньше времени, надеясь добиться того же ужасного результата ".
  
   "Не то чтобы я купился на что-то из этого, - заметил Римо, - но какой идиот настолько безумен, чтобы покончить с миром?"
  
   "Большинство из них были теми, кого вы бы назвали подростками".
  
   "О. Теперь это имеет смысл", - сказал Римо.
  
   "Считалось, что последние из этих кретинов вымерли. И не все они были мувианцами. Некоторые были греками. Другие арабами. Там были даже корейцы, хотите верьте, хотите нет".
  
   "Я верю в это".
  
   Чиун скорчил гримасу. "Ты бы так и сделал. Пойдем, давайте выследим последних из этих поклонников осьминога до их логова и уничтожим их вид раз и навсегда".
  
   Пока они продвигались к южному берегу, Римо задумался над другим вопросом.
  
   "Маленький отец, ты же не веришь во всю эту чушь про осьминога-демона, не так ли?"
  
   Прошло много времени, прежде чем Мастер Синанджу ответил. "Если мы уничтожим их всех, тогда нам не придется беспокоиться о том, чтобы отделить правду от легенды".
  
   "Попался".
  
   "То есть до тех пор, пока Ру-Таки-Нуху не проснется", - добавил Чиун. У Римо не было ответа на это.
  
   Тропинка в джунглях петляла между виноградными лозами и баньяновыми деревьями. При их приближении обезьяна взбежала на кокосовую пальму. Она хрипло заговорила с ними. Чиун что-то пробормотал ему в ответ, и обезьяна умчалась прочь.
  
   "Интересно, что заставило его сбежать?" Лениво спросил Римо.
  
   "Я оскорбил его мать", - сказал Чиун. И Римо подумал, что Мастер Синанджу не шутит.
  
   Наконец они подошли к краю плато, с которого открывался вид на откос, граничащий с белыми песками южной оконечности острова. У берега волны бились о выступающий голубой коралловый риф. Ближе к суше виднелось покрытое тенями пятно листвы.
  
   "Вот!" Чиун прошипел, указывая.
  
   Римо уставился в темное пространство. Его глаза заметили краткое звездообразное мерцание догорающего уголечка. Затем оно исчезло. Запах сырости, который иногда витал в воздухе вокруг сгоревшего здания, донесся до их настороженных ноздрей.
  
   "Кто-то только что потушил огонь", - прошептал Римо.
  
   "Мы приближаемся без преимущества внезапности".
  
   "И что теперь?"
  
   И внизу, в роще, Римо услышал серию тихих звуков. Пуф. Пуф. Пуф.
  
   "Дротики", - прошипел Чиун.
  
   Глаза Римо расширились. Он заметил их, выходящих из рощи. Они казались тусклыми плавающими осколками, но когда они достигли вершины своего полета, на мгновение лунный свет окрасил их серебром. Готовый к немедленному действию, Римо был поражен тем, как медленно, казалось, двигались дротики. Они напомнили ему трассирующий огонь, поднимающийся из джунглей Вьетнама, когда он пролетал на вертолете над позициями противника. Ни трассирующие пули, ни дротики не казались опасными. Пока они не попали.
  
   Римо почувствовал, как что-то сунули ему в руку. - Вот, - сказал Чиун. - Защити себя.
  
   Римо увидел, что держит огромный лист каучукового дерева. Он мгновенно понял, что ему следует с ним делать.
  
   Когда дротики опустились, он прикрыл лицо, делая ложный выпад. Раздались короткие щелчки, быстрые и злобные.
  
   Краем глаза Римо увидел, как Чиун танцует с листом над головой. На его листе быстро выросли шипы. Римо поймал второй залп. Земля перед ним также получила несколько ударов.
  
   Внезапно пыхтение прекратилось. Римо перевернул свой лист. Он был усеян дротиками. Ни один не пронзил его.
  
   "Теперь ты уважаешь своего врага, Римо?"
  
   "Да", - мрачно сказал Римо. "Я полагаю, они обмакнуты в какой-нибудь яд?"
  
   "Нет. Это шипы каменной рыбы. Они поставляются предварительно отравленными".
  
   "Брррр", - сказал Римо. Он сталкивался со смертью в глухих переулках и в странных ситуациях, но на этом изолированном, населенном демонами острове было что-то почти сверхъестественное в том, насколько случайной может быть смерть. Ни звука пулеметов, ни криков ярости. Только тихая смерть из темноты. "Что теперь?"
  
   "Делай, как я", - проинструктировал Чиун. Он перевернул лист так, чтобы иглы были направлены наружу. Римо последовал его примеру. Мастер Синанджу отвел свой лист назад, как теннисную ракетку, и отпустил с неожиданной силой. Римо ухмыльнулся и скопировал действие.
  
   Бесшумные дротики дождем посыпались на рощу.
  
   Римо прислушался к крикам удивления. Никаких звуков не последовало. "Яд действует довольно быстро, да?" - сказал он. "У них даже нет времени крикнуть".
  
   "Они, вероятно, покинули рощу", - с несчастным видом сказал Чиун.
  
   "Невозможно. У нас возвышенность. Мы бы их заметили".
  
   "Пойдем", - сказал Чиун, соскальзывая вниз по отвесной стене плато.
  
   Внизу, в роще, влажный запах дыма раздражал их легкие. Роща была заросшей растительностью, и Чиуну пришлось ногтями прорубать в ней тропинку. Он сделал это круговыми движениями, как человек, убирающий со своего пути паутину. За исключением того, что паутина бесшумно распалась. Здесь лианы и ветви джунглей затрещали и отлетели, как будто на них напала молотилка.
  
   "Ты мог бы помочь", - крикнул Чиун в ответ.
  
   "Мои недостаточно длинные", - сказал Римо. Но когда он показал свои руки, ему пришлось проглотить свои слова. Его ногти были намного длиннее, чем обычно. Он пожал плечами и начал срезать густую поросль.
  
   "Я собираюсь найти что-нибудь, чем можно их обрезать", - пробормотал он. "Они сильно выросли за время путешествия". Чиун ничего не сказал.
  
   Вскоре они подошли к чему-то, что Римо сначала принял за огромное засохшее дерево. Затем его жесткие очертания заставили его остановиться как вкопанный. "Похоже на бога тики или что-то в этом роде", - пробормотал он.
  
   "Это тотем осьминога. Плохая вещь".
  
   Римо обошел вокруг нее. У нее была большая морда с открытым ртом, шесть рук и зазубренный живот. Ноги были короткими и короткими.
  
   "Это, очевидно, мужчина", - отметил он.
  
   "Поклоняющиеся осьминогу озабочены сексом. Они верят, что, спариваясь определенным образом, они могут разбудить Ру-Таки-Нуху своими низменными криками".
  
   - Кстати, о сексе, - сказал Римо, - это правда, что говорят о мовианских девушках?
  
   Чиун обернулся. "И что же они говорят?"
  
   "Что они ... ты знаешь ... "
  
   Чиун склонил голову набок. "Да?"
  
   "Э-э, свободная".
  
   "И что заставляет тебя говорить такие клеветнические вещи?"
  
   "То, как некоторые из них смотрели на меня. И ты знаешь, какая репутация у девушек с острова Южных морей".
  
   "Если ты хочешь секса, я бы предпочел твоих американок. Они занимаются этим меньше, но получают от этого больше удовольствия".
  
   "Это не ответ".
  
   "Это правда, которую ты не хочешь слышать. А теперь пойдем". Чиун двинулся вперед, подобрав юбки, чтобы они не зацепились за корявый подлесок.
  
   Они подошли к походному костру. Там было пусто, если не считать остатков трапезы. Местность была окружена гротескными божествами тики. Тут и там упавшие дротики устилали землю. Чиун тщательно собрал и похоронил всех до единого.
  
   "Это невозможно", - сердито сказал Римо. "Они не могли сбежать. Мы все время держали все место в поле зрения".
  
   "Поклоняющиеся осьминогу очень хитры. Давайте найдем их укрытие".
  
   "Ты знаешь, где искать?"
  
   "Конечно. Они очень предсказуемы. Что бы ни делал настоящий осьминог, они делают".
  
   Римо последовал за ним, порывшись в памяти в поисках повадок осьминога, описанных National Geographic.
  
   Он не удивился, когда Чиун привел его к коралловой пещере у подножия плато.
  
   "Думаешь, они там?"
  
   "Нет, если я знаю поклонников осьминога", - сказал Чиун, входя.
  
   Войдя в пещеру, они подошли к бассейну, окруженному кораллами. "Они спустились по нему", - объяснил Чиун. "Он приведет к открытой воде. Ты готов следовать за ним?"
  
   "Конечно", - небрежно ответил Римо. "Что там может быть внизу?"
  
   "Ру-Таки-Нуху, например", - сказал Чиун.
  
   "Ха!" - сказал Римо. Но он не почувствовал своей бравады.
  
   Чиун расправил длинные рукава и нырнул в воду. Римо сбросил мокасины и последовал за ним, думая, что, по крайней мере, плавание избавит его одежду от соленой сырости.
  
   Вода была темной, когда Римо обрел равновесие. Но он мог плохо видеть. Юбки Чиуна развевались перед ним, он ритмично дрыгал ногами.
  
   Римо выбрал размашистый гребок, чтобы держаться подальше от острых выступов кораллов. Чем дальше они заплывали, тем темнее становилось. Но Римо знал, что это временно. Они направлялись к морю. Лунный свет освещал открытую воду.
  
   Но затем Римо потерял Чиуна из виду. Это произошло так внезапно, что Римо на мгновение замер, решив, что забрел в боковой туннель. Затем что-то мокрое и тяжелое коснулось его запястья.
  
   Должно быть, Чиун, подумал Римо. Он протянул руку, и что-то холодное обвилось вокруг его руки.
  
   Римо схватился за нее другой рукой и почувствовал скользкую жилу. Он потянул за нее, и его пальцы наткнулись на маленькие гибкие подушечки. И в этот момент образ присосок осьминога вспыхнул в его сознании. У него кровь застыла в жилах.
  
   Глава 18
  
   Смит задрожал.
  
   Он убрал свои длинные тонкие пальцы с клавиатуры терминала Фолкрофт, и они действительно задрожали. Он прочистил горло, когда полез в верхний правый ящик стола за облегчением.
  
   В ящике лежал набор антацидов в таблетированной, жидкой и вспененной форме, аспирин обычной, двойной крепости и детский, а также пять бутылок алка-зельцер. Через несколько мгновений Смит решил, что головная боль беспокоит его больше, чем язва. Он вытряхнул три розово-оранжевые детские таблетки аспирина и запил их минеральной водой из своего офисного автомата.
  
   Он вернулся к экрану, потирая место между глаз, где его очки покоились на переносице и где, казалось, находилась головная боль. Его руки снова были твердыми.
  
   Экран уставился на него в ответ. Слово "ЗАБЛОКИРОВАНО" вспыхивало и гасло светящимися зелеными буквами.
  
   За все годы работы в CURE доктор Гарольд В. Смит никогда не сталкивался с такими изощренными методами отказа в доступе к компьютеру. Он просмотрел записи социального страхования в поисках данных об имени Джеймс Черчвард.
  
   Файл существовал. Но он не мог в него попасть.
  
   Он вошел в региональные компьютерные банки IRS по всей стране. Он так и не узнал, существует ли файл на этого человека, потому что каким-то образом его запросы были переведены на другой компьютер в неизвестном месте. Индикатор на клавиатуре вспыхнул, как сердитый красный глаз, предупреждая Смита о том, что его зонд отслеживается в обратном направлении. Смит поспешно вышел из системы.
  
   Все другие попытки получить доступ к обычным записям о Джеймсе Черчварде натолкнулись на аналогичные отказы. Это было невероятно. Как будто этот человек, хотя и был явно указан в нескольких банках данных, не существовал. Или не должен был существовать. Во всех случаях не было даже кода доступа, который позволил бы кому-то, кто предположительно был авторизован, получить доступ к этим файлам. Это не оставило у Смита никаких сомнений. Кем бы он ни был, Джеймс Черчвард не был обычным человеком. Эти программы были слишком сложными. Смит распознал передачу зонда как сифон Мебиуса, программу, которую он сам разработал много лет назад для целей ЛЕЧЕНИЯ. Очевидно, он имел дело с операцией столь же сложной, как и его собственная.
  
   Сбитый с толку неспособностью своего компьютера решить проблему, Смит отправил гудящий терминал обратно на рабочий стол. Обычные ресурсы лечения вышли из строя. Смиту оставалось полагаться только на свой собственный разум.
  
   Он должен был попасть в этот дом. Каким-то образом.
  
   Глава 19
  
   Сначала Мастер Синанджу принял черноту за отверстие пещеры. Затем он заметил, что края были туманными и похожими на облака. Чернота распространялась.
  
   Чиун обнаружил, что его окутала чернота, сквозь которую не могли проникнуть даже глаза, сведущие в синанджу. Чиун пошарил вокруг, ища Римо. Его ученика нигде не было видно. Он не запаниковал. Как и у Римо, в легких у него было достаточно кислорода, чтобы продержаться под водой более часа. Но если то, что, как он подозревал, скрывалось в этих водах, доберется до Римо, часа может оказаться недостаточно.
  
   Чиун поплыл обратно к последней позиции Римо. Его руки рисовали размашистые узоры перед лицом. Его гребок служил ему одновременно защитой и сенсором. Он молился, чтобы добраться до Римо вовремя, потому что Римо был обучен сражаться со многими существами, но не с приспешниками Ру-Таки-Нуху.
  
   Римо почувствовал, как щупальца обвились вокруг его ног, разделяя их. Он боролся. Обычно его сила была равна силе практически любого врага-человека. Но под водой ему не хватало рычагов, необходимых для большинства защитных техник синанджу. Он плавал в тисках многорукого монстра. Его свободная рука запуталась. В темноте, которая, как он понял, была создана чернилами осьминога, Римо не мог сказать, попал ли он куда-нибудь. У него не было ориентиров. Его единственной надеждой было добраться до кораллового выступа.
  
   Но затем Римо почувствовал, как невидимая слизистая масса теснее прижалась к его груди, и тысячи пугающих образов заполнили его разум. Несмотря на его подготовку, на его способность подавлять страх, эта ситуация была настолько примитивной, что вызвала давно подавляемые фобии. Римо бешено колотил кулаками. Цепляющийся осьминог двигался вместе с ним. Но он не мог стряхнуть его. Он почувствовал, как присоски вцепились в его голые руки, как жадные рты. Он почувствовал рядом с собой ее тупой мозг, обдумывающий зачаточные мысли.
  
   Затем сквозь чернильную дымку стало видно что-то смутное. Это было похоже на очищенное от скорлупы яйцо. Римо уставился на него и понял, что оно смотрит в ответ. Конечно же, глаз осьминога. Одна мысль об этой раздутой, морщинистой голове так близко к его лицу нервировала.
  
   Римо закрыл глаза. Воспоминание о своих слишком длинных ногтях всплыло у него в голове. Римо порылся в остаточном изображении глаза, которое осталось в его памяти.
  
   Он почувствовал, как что-то жирное собралось у него под ногтями, и снова сгреб. Щупальца напряглись, и этого было достаточно. Римо было с чем бороться. Он внезапно дернул одной рукой. Щупальце цеплялось, но он почувствовал, что оно немного ослабело.
  
   Затем что-то твердое и шероховатое врезалось ему в спину.
  
   Коралл!
  
   Протянув руку, Римо ухватился за выступ. Он выровнялся и резко повернулся. Он почувствовал, что осьминог движется вместе с ним. Почувствовав, что он ударился о коралл, Римо ударил снова. Щупальца развернулись и ударили его по лицу и руке, но этого было недостаточно.
  
   Римо ударил руками. Он почувствовал, как они врезались в бескостную голову. Он бил снова и снова, пока темная шкура не лопнула. Тварь наконец отпустила его. Затем Римо пинал изо всех сил, не зная и не заботясь о том, в каком направлении он плывет - стремясь только убраться подальше от многорукого ужаса.
  
   Чиун скорее почувствовал, чем увидел, как что-то скользнуло мимо него. Он колебался, его щеки надувались. Время от времени он выпускал пузырьки воздуха. После минутного раздумья он изменил направление. Впереди из мрака показалось слабое просветление.
  
   Когда Чиун снова смог видеть, он увидел, что плывет за Римо. Футболка Римо была в лохмотьях, а на руках и груди виднелись красные отметины. Они рассказали историю встречи с Римо.
  
   Чиун знал, что лучше не трогать Римо в его нынешнем состоянии. Каким бы самоуверенным ни был Римо даже в самых опасных ситуациях, это место было для него чужим. Чиун решил проплыть под водой и показаться Римо впереди, чтобы лучше его успокоить.
  
   Но это перестало быть возможным, когда Римо внезапно изменил направление. Он бросился на Чиуна.
  
   Чиун увидел выражение ужаса на лице Римо. Он подплыл к нему и взял за плечо, беззвучно произнося одними губами слово "Что?".
  
   Римо указал в ответ. Чиун оттолкнул его в сторону, чтобы посмотреть. Их была дюжина. Они заполнили узкий туннель, их рты глотали и пускали пузыри. Их черные глаза не мигали.
  
   Но Чиуна беспокоили не их рыбьи морды. А похожие на бритву шипы, покрывавшие их сплюснутые тела. Каменные рыбы. И они направлялись в их сторону. Позади них Чиун увидел двух ухмыляющихся мувианцев, плавающих на месте. Рядом с ними дрейфовала большая ротанговая корзина. Было ясно, что моовианские поклонники осьминога выпустили каменных рыб из корзины и отправили их в смертоносный путь.
  
   Чиун оттолкнул Римо в сторону, давая ему знак держаться подальше, а затем стрелой устремился к каменной рыбе, как быстрый дельфин.
  
   Одна каменная рыба поплыла немного впереди остальных, и Чиун расправился с ней первым.
  
   Указательным пальцем Чиун проткнул рыбу через ее открытую пасть. Другой рукой он сбрил смертоносные шипы резкими молниеносными движениями.
  
   В мгновение ока каменная рыба стала такой же безобидной, как гуппи, ее шипы упали на пол туннеля, как выброшенные зубочистки.
  
   Чиун быстро разобрался со следующими тремя.
  
   Эффект на оставшихся каменных рыб был замечательным. Они развернулись и завиляли хвостами в противоположном направлении. Моовиане увидели их приближение. Они утратили свои довольные ухмылки и полезли друг на друга в спешке убраться с дороги. Одному это удалось. У другого каменная рыба запуталась между ног. Он боролся в течение короткого времени. Из его открытого рта вырвались пузыри, и он медленно опустился на пол.
  
   Чиун подал знак Римо. Римо оттолкнулся от коралловой стенки и поплыл вслед за Мастером Синанджу. Теперь его лицо было спокойнее.
  
   За поворотом туннеля стало светлее. Лунный свет. Туннель стал вертикальным, и Чин остановился под сине-коралловым колодцем, пока Римо догонял его.
  
   Когда Римо подошел, он поднял глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как две босые ноги исчезают из воды. Еще две каменные рыбы безутешно плавали.
  
   Чиун указал на длинные ногти Римо. Римо утвердительно кивнул. Это был не очень решительный кивок, но на его лице отразился гнев, что понравилось Чиуну. Его страхи отступали. Они пошли вверх.
  
   Чиун проделал свой парикмахерский трюк со своей рыбой, для пущей убедительности проглотил ее, а затем посмотрел на Римо. Римо был похож на человека, пытающегося поймать живую мину в свои руки. Каменная рыба злобно изогнулась. Римо увернулся. В отчаянии он схватил ее за хвост и ударил им о коралл. Ошеломленная, рыба вяло поплыла.
  
   Чиун тронул Римо за плечо и жестом велел ему осторожно следовать за ним. Он подвел Римо к коралловому входу в естественный колодец. Он остановился под поверхностью и стал ждать. Долгое время ничего не происходило. Затем неподвижную поверхность внезапно нарушило лицо мувианца. Мужчина посмотрел вниз, чтобы посмотреть, что происходит.
  
   Чиун зажал нос моовианца двумя пальцами и стащил его в воду. Римо сломал ему позвоночник ударом по задней части шеи. Моовиан затонул, как дохлая морская звезда.
  
   Затем Чиун сделал серию сложных движений, которые Римо истолковал как "Пойди взгляни".
  
   Римо бросил на Мастера синанджу вопросительный взгляд: "Кто, я?" взгляд. Чиун кивнул.
  
   Римо неохотно всплыл. Не успел он вынырнуть на поверхность, как почувствовал, как чьи-то руки обхватили его лодыжки, и он поплыл рядом с Чиуном с разъяренным лицом.
  
   Движения Чиуна говорили: "Видишь что-нибудь?"
  
   Римо сердито покачал головой. Чиун улыбнулся и пошел наверх. Римо сердито пинался ногами, поднимаясь вслед за ним. Когда он вынырнул на поверхность, Римо спросил: "Что все это значило?"
  
   "Я должен был знать, что это безопасно".
  
   "И я был подопытным кроликом?"
  
   "Тебе ничего не угрожало. Я держал тебя за лодыжки".
  
   "И у меня чуть не случился долбаный сердечный приступ. Ты знаешь, через что я там прошел?"
  
   "Ты встретил ребенка Ру-Таки-Нуху. И почему ты молчишь? Возможно, не все наши враги слышали тебя".
  
   "Мы разберемся с этим позже", - пообещал Римо, выбираясь из колодца. Когда он встал, на ногах в носках образовались лужи.
  
   Чиун отряхнул юбки кимоно от излишков воды. Затем он начал отжимать подол.
  
   Они находились на коралловом рифе, который видели ранее. Это было безумное нагромождение голубых выступов и впадин с белыми прожилками, лежащих примерно в тридцати футах от берега. Они стояли на одном конце, море за их спинами и коралловые гряды перед ними.
  
   "Когда это закончится, мне неделю будут сниться кошмары", - сказал Римо с горечью в голосе.
  
   "Теперь вы знаете, почему осьминога называют Врагом жизни".
  
   "Да, и напомни мне написать сотрудникам National Geographic неприятное письмо".
  
   - Тише, Римо, - быстро сказал Чиун. Римо замер. Его уши настроились на окружающую обстановку. Преобладал плеск волн о кораллы. Но с помощью выборочной настройки Римо фокусировал эти звуки до тех пор, пока они не превратились в отдаленный фоновый шум.
  
   Послышались другие звуки. Легкие дышали. Сердца бились размеренно, но громко. Послышалось бульканье, в котором Римо распознал перемещение содержимого кишечника мужчины.
  
   - Я насчитал их девять, - прошептал Римо.
  
   "Нет, три".
  
   "Послушай еще раз. Девять. Девять сердец. Девять пар легких".
  
   "Но противников трое. Поверь мне, я знаю".
  
   И серьезность тона Мастера Синанджу заставила Римо почувствовать трепет сверхъестественного беспокойства. К нему вернулись мелькающие остаточные изображения его подводной схватки с осьминогом. Он стряхнул их:
  
   Затем послышался скрежет сандалий по кораллу. Звук был повсюду вокруг них. Они были окружены.
  
   "Я никогда не готовил тебя к этому, сын мой. За это я сожалею. Но я думал, что этих поклонников осьминога больше нет.'
  
   "Мы можем справиться с ними", - храбро сказал Римо. Но в его глазах была нервозность.
  
   "Помни, что они будут использовать страх, чтобы покорить твой дух, прежде чем попытаются покорить твое тело.
  
   - Мы синанджу. Мы можем взять их, - деревянным голосом повторил Римо. И звук шагов и шарканье сандалий придвинулись ближе. Над вершиной выступа появилась голова. Она была серой и выпуклой, с пугающе большими глазами, похожими на шары. Это была голова осьминога. Римо удивился, что она делает из воды, когда рядом с головой появилась дубинка из твердой древесины. Ее держала человеческая рука. Римо решил, что это еще один поклонник осьминога, карабкающийся по вершине кораллового хребта. Но он двигался быстрее, чем человек должен быть способен ползти.
  
   Оно вышло из-за гребня. Оно было более двенадцати футов высотой.
  
   Затем, увидев, что сделало ее такой высокой, Римо громко рассмеялся.
  
   "Посмотри на этих дураков", - крикнул он, указывая. Он снова рассмеялся. Это было с облегчением.
  
   Ибо существо с головой осьминога было мувианским человеком. Он сидел на плечах другого человека, который сидел верхом на третьем, который, в свою очередь, нес их обоих с удивительной ловкостью.
  
   "Это что, цирк Му?" Римо фыркнул. "Они похожи на акробатов".
  
   "Имей уважение", - предупредил Чиун. "Перед тобой враг вдвое выше тебя, с тремя умами, способными перехитрить тебя, и шестью руками, которыми можно сражаться. В былые времена это была внушающая страх пирамида осьминога."
  
   "Если они пытаются быть человеком-осьминогом", - заметил Римо, - "у них не хватает двух рук".
  
   "Они также используют свои ноги".
  
   "Я исправляюсь. Теперь ты отойди. Я хочу эту монету для себя".
  
   "Мне нужно разобраться с двумя другими".
  
   Римо оглянулся через плечо. Позади них поднималась еще одна пирамида из осьминогов. Третья вылезла из моря, с нее капала вода. Они размахивали своими многочисленными руками и издавали ухающие звуки, которые напомнили Римо о совах. Каждая рука сжимала оружие - костяной нож, боевую дубинку или духовое ружье.
  
   Римо нацелился на своего человека - или людей. Духовое ружье выстрелило из среднего компонента конструкции человека-осьминога. Лунный свет посеребрил его путь. Римо с легкостью увернулся от него.
  
   Он обогнул эту штуку серией невообразимых движений. Оказавшись позади нее, Римо нанес удар ногой. Колени нижнего подогнулись, и пирамида из трех человек заколебалась. Дубинка из твердой древесины обрушилась на голову Римо, но он уклонился от удара. Нож полоснул его, и он отскочил в сторону. По пятам за ней пронесся дротик, и у Римо не было времени заметить его. Он упал и перекатился.
  
   Когда он вынырнул, Римо моргнул. Человек снизу теперь был сверху. Он не видел, как это произошло, но знал, что это правда. Он узнал нижнего моовианина как одного из предателей Гвардии Красного Пера.
  
   Римо проклинал свою ошибку. Ему следовало ударить ногой по передней части коленной чашечки, чтобы раздробить ее. Он попал мужчине в заднюю часть колена, где естественный рефлекс сгибания поглотил удар. И теперь мужчина каким-то образом поменялся местами, так что его поврежденное колено не имело значения.
  
   Что ж, Римо не собирался повторять эту ошибку снова. Чиун рассчитывал на него. Быстрый взгляд показал Мастера синанджу, балансирующего между двумя неуклюжими группами, похожими на тотемы. Силуэт на фоне полной луны представлял собой фантастическое зрелище. Как будто боги тики из Рощи Призраков ожили.
  
   Римо кружил вокруг своего врага, но существо - Римо уже начал думать о нем как о таковом - продолжало перемещаться вместе с ним. Время от времени вылетали дротики. Римо был вынужден держаться на расстоянии, чтобы иметь возможность маневрировать. Каждый раз, когда он приближался, они пытались прижать его. Римо уже начинал испытывать уважение к этим поклонникам осьминога.
  
   Мастер Синанджу позволил им прийти. Никакого страха не коснулось его сердца. Не за себя. Он беспокоился за Римо. Последним мастером синанджу, отразившим атаку осьминога, был Лу. Он использовал атаку Взрывающимся Семенем. Здесь это не годилось. И эти поклонники осьминога могли знать о той знаменитой битве и изобрести защиту. У них были столетия, чтобы обдумать этот вопрос.
  
   Чиун позволил демонам прийти за ним. При ясном свете от них было легко увернуться. Твари издавали свои нелепые гудящие звуки.
  
   Дубинка из твердой древесины обрушилась вниз. Рука Чиуна перехватила ее. Дубинка разлетелась вдребезги. Удар пришелся по руке низкого человека. Он взвыл в агонии, и звук этот был устрашающим.
  
   "Эй!" Чиун закричал, добавив свой собственный устрашающий звук. Пирамида из осьминогов позади него замерла. Этого было достаточно. Чиун двинулся к группе с поврежденной конечностью.
  
   Его прыжок поднял его на высоту головы второго человека. Сандалия Чиуна коснулась головы и нашла опору. Вторая сандалия пнула в одну сторону, его руки рубанули в другую. Средние конечности внезапно выпустили свое оружие, и раздался еще один вой. Чиун подплыл к главарю, который жалобно хныкал.
  
   Чиун заставил его уронить духовое ружье, порезав ногти. Рука оторвалась от запястья, хлынула кровь. Рубящий удар раздробил противоположное плечо.
  
   Чиун спрыгнул на землю и развернулся.
  
   Человек-осьминог выл и визжал от боли. Его конечности слабо дергались. Чиун дополнил симфонию их агонии жестоким ударом в пах.
  
   Самый низкий человек рухнул от боли. Осьминог развалился на кораллах, и, снова оказавшись лицом к лицу с простыми людьми - причем ранеными, - Мастер Синанджу прошел среди них, освобождая их мозги от черепов быстрыми, ломающими кости ударами.
  
   Чиун гордо повернулся к оставшемуся человеку-осьминогу. "Пойдем", - насмехался он на мувианском. "Ты думаешь, что ты одно могущественное существо, но я сделаю из тебя три трупа". Римо решил, что головы были слабыми местами существа. На этот раз он убьет человека снизу, а затем остальные попадут в зону досягаемости его рук - все равно что разрушать замок из песка.
  
   Если бы только они перестали издавать этот жуткий звук. Это начинало его раздражать.
  
   Римо сделал ложный выпад влево. Тварь переместилась с поразительной скоростью. Это было так, как будто все три мозга были соединены вместе. Он переместился вправо и нацелился на нижнюю голову.
  
   Внезапно существо разделилось на троих человек. Римо почувствовал, как его рефлексы автоматически отреагировали, чтобы справиться с новой ситуацией. Ошибка. Но он ничего не мог с собой поделать. Кем бы ни были эти парни, у них был способ ведения боя, учитывающий подготовку в синанджу.
  
   Внезапно Римо был окружен тремя мовианцами, размахивающими дубинками, и все уставились на него, как совы. Он поискал взглядом того, у кого был духовый пистолет. Он был единственным, кто беспокоил Римо.
  
   Римо уклонился от летящего дротика. Он приблизился. Затем духовое ружье перешло в другую руку, и с той стороны полетел еще один дротик. Римо переместился, и одна из клюшек полетела в него.
  
   Он поднырнул под удар и перехватил запястье мужчины, используя силу атаки мувианца, чтобы перевернуть его.
  
   Мужчина заскользил по кораллу, но встал на ноги с ловкостью акробата. Внезапно он прыгнул на спину человека с духовым пистолетом, а третий вскочил на них сверху. Они снова встали рядом и возобновили свою неистовую жестикуляцию, подобную жестикуляции осьминога.
  
   Римо нырнул за коралловую гряду. Ему нужно было время подумать. И он не получит его, пока будет занят уклонением от дротиков.
  
   За кораллом Римо размышлял о смехотворности своего затруднительного положения. В свое время он пробирался сквозь вооруженные до зубов орды убийц. Но эти цирковые маньяки-мувианцы обратили его в бегство. Римо был обучен справляться с противниками поодиночке или группами - но не с долбаными поклонниками осьминога. Ему придется найти другой подход.
  
   Голова осьминога самого высокого моовианца внезапно поднялась на гребень над ним. Раздалось "Ху-ху-ху".
  
   И у Римо появилась идея.
  
   Он поднимался по гребню, пока не оказался лицом к лицу с моовианцем.
  
   "Бу!" Сказал Римо. И он ударил мужчину в лицо плоской стороной ладони. Римо сбил главного человека с человеческой пирамиды и занял его место.
  
   Это произошло так быстро, что средний моовианец не знал, как реагировать. Пока он размышлял, Римо ударил его по макушке и оттолкнул в сторону.
  
   Человек на дне обнаружил, что окружен мертвыми телами своих товарищей. Тогда чьи ноги были обвиты вокруг его шеи? он задумался. Он поднял глаза. "Хууу?" сказал он.
  
   "Я", - сказал враг с лицом цвета молока. А затем двойной кулак обрушился на его лицо, и мир стал сначала красным, как кровь, а затем черным, как чернила осьминога. Или как смерть. Римо спрыгнул со спины мужчины. Его ноги коснулись земли прямо перед расплющенным лицом мувианца. Римо с гордостью отряхнул руки.
  
   "Ничего особенного, - сказал он, - когда освоишься". Он огляделся в поисках Чиуна. Мастер Синанджу стоял в обрамлении серебристо-черной воды. Он был в защитной позе, пирамида людей-осьминогов преследовала его. Они парили над кромкой воды, на глубине многих футов. Римо увидел еще три тела мувианцев, распростертых неподалеку.
  
   Мастер Синанджу знал, что его ученик преуспел в победе над своими противниками. Его сердце наполнилось гордостью. Теперь, вместе, им двоим предстояло быстро расправиться с его последней пирамидой поклонников осьминога.
  
   "Римо, ко мне!" - позвал он.
  
   Римо подошел рысью. И Чиун решил, что здесь состоится последняя битва между синанджу и культом осьминога Ру-Таки-Нуху. Было бы лучше, и об этом лучше всего прочитать в Книге синанджу, если бы мастер Чиун и его белый ученик победили ее. Он показал бы Римо правильный метод атаки, и они сделали бы это вместе.
  
   "Поторопись, Римо", - крикнул Чиун, обдумывая, как описать эту последнюю стычку в своих свитках. Возможно, было бы лучше не упоминать, что Римо был белым.
  
   "К чему такая спешка?" Спросил Римо, как ни в чем не бывало присоединяясь к Мастеру Синанджу.
  
   Чиун посмотрел на него.
  
   "Ты с ума сошел? Остался один из этих монстров. Здесь я покажу тебе лучший способ победить его".
  
   "Придержи коней, Папочка", - сказал Римо.
  
   Пирамида осьминога внезапно перестала размахивать своими многочисленными конечностями. Ее гудящий звук начал затихать, как затихающий ветер в дуплистом дереве.
  
   Римо подошел к твари, не потрудившись поднять руки, чтобы отразить удары, которые наверняка последовали бы. "Римо!"
  
   "Да?" Спросил Римо, небрежно поворачиваясь. Это было невероятно. Неужели Римо ничему не научился в своей битве? Вот так повернувшись спиной к злу.
  
   Чиун мгновенно перешел к действию, его сандалии застучали по земле, руки потянулись, чтобы оторвать Римо от опасности.
  
   Затем Римо обернулся и помахал на прощание пирамиде осьминога. Безмолвное существо помахало руками в ответ. Это были слабые маленькие пожатия. Затем, подойдя к ней, Римо толкнул самого низкого человека в грудь.
  
   Весь человек-осьминог рухнул назад, как поваленное дерево.
  
   Она ударилась о край кораллового утеса и, не разбившись на отдельных людей, шлепнулась в океан внизу. Мастер Синанджу заглянул через край в воду.
  
   "Они не сражались с тобой", - недоверчиво произнес Чиун.
  
   "Как они могли?" Спросил Римо. "Они уже были мертвы".
  
   "Уже?"
  
   И из заднего кармана Римо вытащил духовое ружье. "Я взял это у своего парня. По крайней мере, у одного из них".
  
   - Ты... Ты... - пробормотал Чиун.
  
   "Ловко, да? Я подумал, зачем связываться с ними? Ну, ты не собираешься ничего сказать? Разве ты не гордишься тем, как ловко я справился со своей задачей?"
  
   "Гордишься?" Чиун взвизгнул. "Ты знаешь, как это будет выглядеть в Книге Синанджу? Это была последняя битва с этими существами".
  
   Лицо Римо приобрело оскорбленное выражение. "Почему меня должно волновать, как это будет выглядеть? Я их получил. Мертвый есть мертвый".
  
   "Это было нелепо. И ты использовал оружие. Что скажет Верховный Му?"
  
   "Он скажет, что самое время. Он думает, что ты забыл свое оружие".
  
   "Я унижен", - обиженно сказал Чиун.
  
   "Ты просто взбешен, потому что, когда ты напишешь в своих дурацких свитках, как Синанджу победил последнего поклоняющегося осьминогу, все заслуги достанутся мне".
  
   "Пес славы", - выплюнул Чиун.
  
   "Я знал это", - рассмеялся Римо. И смеяться было довольно приятно после всего, через что он прошел.
  
   Глава 20
  
   Римо закончил соединять бамбуковые шесты.
  
   "Я думаю, теперь она достаточно длинная", - крикнул он Чиуну. "Тогда принеси ее сюда", - раздраженно сказал Чиун.
  
   Римо взвалил шест на плечо. К его удивлению, он выдержал.
  
   Всходило солнце. Розоватые лучи окрашивали Тихий океан. Теперь слышались крики птиц. Не щебет птиц Штатов, а какофония птиц джунглей. Майны. Попугаи. Крачки.
  
   Мастер Синанджу закончил связывать виноградной лозой руки одного из почитателей осьминога у него за спиной. "Отдай это мне", - сказал Чиун.
  
   После того, как Римо передал шест, Мастер Синанджу подсунул его под связанные ноги мужчины. Она прошла вверх по его спине, под связанными руками, к следующей паре связанных лодыжек, а затем к следующим связанным запястьям.
  
   Римо поднимал руки по мере необходимости, пока конец шеста не задел раздробленный череп человека, стоявшего сверху.
  
   "Это смешно", - сказал Римо в двенадцатый или тринадцатый раз, рассматривая чудовище, лежащее на земле.
  
   Все девять человек-осьминогов объединились в одного огромного человека-осьминога. Римо был вынужден вернуть группу, которую он сбил в воду. С ними было легко обращаться, потому что они застыли в нужном положении из-за воздействия отравленных дротиков.
  
   Но остальных пришлось собирать одного за другим, вправлять их конечности, а затем ломать, чтобы они были зафиксированы на месте. Это сделал Чиун. Он знал, как раздробить кости и суставы, чтобы они срослись.
  
   "И что теперь? Как будто я не могу догадаться", - спросил Римо.
  
   "Прими свой конец. Я приму свой".
  
   - На счет "три", - сказал Римо, наклоняясь. - Раз, два, три. Поднимай!"
  
   Бамбуковый шест застонал, но выдержал. Тела свисали с него, как зарезанные цыплята. Языки вывалились. Некоторые глаза смотрели остекленевшим взглядом.
  
   "Теперь, осторожно, - сказал Чиун, - возвращайся во дворец".
  
   "Могучие охотники возвращаются, да?"
  
   "Ничего не говори о духовом ружье", - сказал Чиун кислым голосом.
  
   Они поплелись к воде, хлюпая вглубь острова и через джунгли. Мертвые головы мовиан подпрыгивали, как перезрелые фрукты. Они остановились, чтобы подобрать другие тела, которые они уничтожили по пути, бесцеремонно свалив их поверх остальных. Когда они приблизились к деревне, Чиун внезапно приказал остановиться.
  
   "Положи это", - приказал он.
  
   "Устал, папочка?" Заботливо спросил Римо.
  
   "Не будь смешным", - возразил Чиун, присоединяясь к Римо перед их ношей. "Я - правящий мастер. Мне выпала честь войти в деревню первым".
  
   "О", - сказал Римо. "Полагаю, для меня это означает заднюю часть автобуса". И, не говоря больше ни слова, он занял место Чиуна на конце бамбукового шеста.
  
   Когда они въехали на окраину деревни, Чиун начал звать громким певучим голосом.
  
   "Восстаньте, о дети Му. Посмотрите, что принес вам Синанджу. Вам больше не нужно бояться темноты. Ибо последний из отпрысков Са Мансанга, известный вам как Ру-Таки-Нуху, побежден! Восстаньте, о дети Му, чтобы приветствовать новый день и золотую эру".
  
   Дети первыми высунули головы из травяных хижин. Затем взрослые. Во дворец послали гонцов, и Чиун улыбнулся.
  
   Изумленные голоса усилились при виде круглых красных отметин от присосок, украшавших грудь и руки Римо. "Ру-Таки-Нуху!" - прошептали они. "Белый сразился с Ру-Таки-Нуху и остался жив!"
  
   Когда они, наконец, пришли на пиршественный круг перед Королевским дворцом, Верховный Му стоял в ожидании, скрестив руки на груди. Его дочь вертелась рядом с ним.
  
   Стражники с красными Перьями выступили вперед, когда Римо и Чиун опустили свою ношу. Они тыкали в трупы копьями, выискивая признаки жизни.
  
   "Все мертвы", - доложил один Верховному Му. Верховный Му подошел к Мастеру Синанджу. "Ты принес мне двенадцать убийств, и двенадцать - это число, которое предатель королевского жреца поклялся, что служил Ру-Таки-Нуху. Культа осьминога больше нет. Ты сдержал свое слово, Мастер Синанчу, и полностью заслужил причитающийся тебе гонорар".
  
   "Выплачивается по первому требованию", - сказал Чиун.
  
   "Я буду рад сохранить ее для вас в королевской сокровищнице на все время вашего пребывания", - предложил Верховный Му.
  
   "И я принимаю", - сказал Чиун с быстрым поклоном.
  
   "Все гостеприимство Му принадлежит вам".
  
   "Мой... Мы с рабыней устали. У нас было долгое путешествие, и мы много ели этим вечером. Нам нужен отдых. Всего несколько часов".
  
   "Пойдем, в моем дворце приготовлены комнаты. Долла-Дри, покажи Римо его комнату. Я лично провожу Мастера Синанчу в его покои".
  
   "Еще раз здравствуйте", - сказал Римо, когда Лоу Му подошел, чтобы взять его за руку.
  
   "Ты расскажешь мне, как ты победил их, прежде чем уснешь?" спросила она, восхищаясь красными отметинами на его руках.
  
   "Конечно", - сказал Римо.
  
   "Не верь всему, что он говорит", - предупредил Чиун. "Он попытается присвоить себе больше заслуг, чем ему причитается".
  
   "Нет, я не буду", - сказал Римо, подмигивая в ответ на Низкое Мычание. "Чиун помог. Немного".
  
   И Римо поспешил во дворец, опережая поток брани Чиуна.
  
   Глава 21
  
   Шел дождь, когда самолет доктора Гарольда В. Смита приземлился в бостонском аэропорту Логан.
  
   Он десять минут ждал у подземного выхода из терминала B бесплатного автобуса MBTA до остановки метро Синей линии. Он проехал на грохочущем поезде пять остановок до Правительственного центра, поднялся по лестнице и пересел на троллейбус Зеленой линии, проехав на нем одну остановку до Парк-стрит. Дождь перешел в угрюмую морось, когда Смит появился на углу Тремонт-стрит и Парк-стрит на окраине Бостон-Коммон. Он шел по Тремонт-стрит.
  
   Офис Майкла П. Бранта находился над антикварным книжным магазином на Уэст-стрит. С трудом поднявшись по грязным ступенькам, Смит обнаружил пустую приемную.
  
   Он постоял мгновение, неуверенно сжимая свой портфель. Он вытер дождевую воду со своих очков без оправы. Он прочистил горло.
  
   Внутренняя дверь открылась, и мужчина с квадратным лицом, похожий на холодильник, в синем костюме из саржи, высунул небритый подбородок.
  
   "Вы мистер Браун?" спросил он.
  
   "Да", - солгал Смит.
  
   "Вы больше похожи на мистера Грея. Но все равно заходите. Извините за секретаршу. Я послал ее за патронами. У меня вроде как закончилось мое последнее дело ".
  
   Войдя, Смит заметил, что кабинет был захламлен. Бумаги переполняли корзину для бумаг. Окно было покрыто слоем грязи, из которого открывался вид на ряд серых зданий, настолько невзрачных, что их можно было бы нарисовать на стекле равнодушным художником.
  
   Майк Брант упал за свой стол. Его деревянный стул громко заскрипел. Гарнитура выглядела так, как будто ее когда-то обслуживали в средней школе. Он откинулся назад и положил броганы тридцать третьего размера на стол, показав Смиту цвет своего левого носка через дырку в подошве. Он был белым. На стене позади него висела ткань в рамке с надписью: "Когда сомневаешься, бей по мячу, Бант, или стреляй на поражение". Это было сделано острием иглы.
  
   "Я перейду прямо к делу", - сказал Смит, чопорно усаживаясь на виниловый стул, положив портфель на колени.
  
   "Я не беру плату за первоначальную консультацию", - сказал Брант, проводя зубочисткой по ногтям. Он насыпал небольшую кучку сероватого пепла на рабочий стол. "Если только вы не наймете меня. Затем я пытаюсь занести ее куда-нибудь в расходную ведомость. Он обезоруживающе ухмыльнулся.
  
   "Да. Что ж, у меня есть дело, с которым может справиться только человек вашей профессии".
  
   "У тебя есть преступление, у меня есть время", - пел Брант.
  
   "Из моего дома украли важную личную вещь. Я знаю, кто ее украл, и я знаю, где живет этот человек".
  
   "И ты хочешь ее вернуть?"
  
   "Да. Это довольно важно для меня. Полиция говорит, что ничего не может сделать. Моих подозрений недостаточно, чтобы они допросили этого человека".
  
   "Ладно, я клюну. Чего не хватает? Фамильных драгоценностей? Родимого пятна Горбачева? Бермудского треугольника?"
  
   Смит колебался, раздумывая, не следует ли ему изобразить слабую улыбку. Он решил, что нет. Ему становилось не по себе с этим человеком, который, казалось, ничего не принимал всерьез. Разве он не хочет работать? Компьютеры Смита выдали его имя как одного из наименее преуспевающих частных детективов на Северо-востоке. Конечно, такому человеку отчаянно нужны клиенты.
  
   "Это чайный сервиз", - наконец сказал Смит.
  
   Брант скептически взглянул на Смита. "Чайный сервиз?" сухо спросил он.
  
   "Стерлинг. Она принадлежит моей семье более ста лет. Она имеет огромную сентиментальную ценность".
  
   "По моим ценам вам было бы лучше перейти на кофе".
  
   "Это семейная реликвия", - упрямо сказал Смит.
  
   "Бывает всех видов", - лаконично сказал Майк Брант.
  
   "Этого человека зовут Джеймс Черчвард. Он живет по адресу: Ларчвуд Плейс, 334, Рай, Нью-Йорк. Я случайно знаю, что на этой неделе он уехал в отпуск, но не знаю куда. Это было бы идеальное время, чтобы обыскать его дом в поисках моей собственности. Я взял на себя смелость выписать чек на вашу обычную однодневную плату. Смит начал подниматься, держа чек в руке.
  
   "Вау! Я говорил, что беру это дело на себя?"
  
   "Нет. Но это не сложная задача. Простой взлом".
  
   "Взломы незаконны".
  
   "Да, я знаю. Но мне больше некуда обратиться. И я понял, что люди вашей ... ах... профессии постоянно выполняют такого рода работу".
  
   "Да, но это не значит, что Майк Брант опускается так низко. Эй, ты можешь не знать этого из его офиса, но у меня есть угрызения совести. Где-то. Может быть, в том картотечном шкафу. Под буквой С, если я знаю своего секретаря."
  
   "Что ж, тогда я больше не буду тратить ваше время", - сказал Смит, снова начиная подниматься.
  
   Майк Брант поднял руку, похожую на окорок.
  
   "Притормози, парень. Давай посмотрим, какого цвета твои деньги". Смит передал чек. Брант изучил его.
  
   "Денежный перевод?" с сомнением переспросил он.
  
   "Естественно, я не хочу давать вам ничего, что могло бы привести ко мне".
  
   "Должно быть, это не первый раз, когда кто-то уходит с твоим чайником. Тебе действительно следует прятать его, когда приходят гости". Брант убрал ноги со стола и сел. "Хорошо. Итак, что произойдет, если меня арестуют?"
  
   "Я позабочусь о тебе в этом случае".
  
   "Связан, да? Я принял тебя за мафиози с той минуты, как ты вошел".
  
   "У меня есть политические связи", - раздраженно сказал Смит.
  
   "Слишком много потенциальной суеты из-за паршивого чайного сервиза".
  
   "Она имеет сентиментальную ценность", - повторил Смит, подумав, что, возможно, ему следовало придумать что-то более изысканное, чем чайный сервиз. Но что-нибудь слишком ценное может побудить такого человека, как Брант, задуматься о краже из дома других ценностей.
  
   "Это так? Давай, Браун. Выкладывай. Никто не кладет наличные вперед за чайный сервиз. Что в нем? Бриллианты? Золото? Точное местоположение клада Черной Бороды отражено в филиграни? Вы можете сказать мне. Офисные тараканы дали обет молчания ".
  
   "Это чайный сервиз", - натянуто повторил Смит. "И если вас это не интересует, мы зря тратим время друг друга".
  
   "Вот что я тебе скажу, Браун. Я соглашусь на эту маленькую уловку. Исключительно ради смеха, ты понимаешь. Может быть, мне повезет, и твой друг вернется, пока я буду в доме".
  
   "Почему это должно быть удачей?" Спросил Смит, его голос был полон ужаса.
  
   Как раз в этот момент наружная дверь с грохотом распахнулась, и стук высоких каблуков возвестил о входе секретарши Майкла Бранта. Блондинка лет тридцати с прической "улей" просунула голову в кабинет.
  
   "Держи, шеймус", - сказала она, бросая коробку на пустой стол. Майк Брант схватил ее и встряхнул. Блестящие латунные патроны рассыпались по столу, как капризные шарики.
  
   Майкл Брант достал из кобуры поношенный револьвер 38-го калибра и начал набивать гильзы в барабан. Когда он закончил, он ответил на вопрос Смита с кривой усмешкой.
  
   "Может быть, я попаду в перестрелку".
  
   "Ты бы не стал", - прохрипел Смит.
  
   "Конечно, он бы так и сделал", - криво усмехнулся секретарь, закрывая дверь.
  
   "Возможно, мне следует повидаться с кем-нибудь еще", - начал Смит. "Я не хочу никаких ненужных осложнений. Это должно быть сделано таким образом, чтобы домовладелец не знал о проникновении".
  
   "Слишком поздно, приятель", - сказал Майк Брант, выдвигая ящик стола и ставя бутылку "Старого мистера Бостона" перед его лицом. Затем появились две стопки. "Я уже потратил твои деньги. Почему бы нам просто не выпить за наши новые деловые отношения".
  
   "Нет, спасибо", - сказал Смит. "Мне нужно идти. Номер, по которому со мной можно связаться, указан в чеке".
  
   "Хорошо", - сказал Майкл Брант, снимая зубами крышку и выплевывая ее на стол. "Я ненавижу пить с клиентами. Обычно для меня это означает меньше выпивки ". Затем он продолжил пить прямо из бутылки. Когда он закончил, его вырвало.
  
   Смит покинул офис, чувствуя себя очень плохо. Когда он вышел на улицу, шел дождь. До метро было три квартала пешком, и Смит ссутулил плечи, защищаясь от дождя. Такси проезжали мимо в обоих направлениях, но Смит презирал их. Такси стоило несколько долларов, а поездка на метро обратно в аэропорт, даже с двумя пересадками, стоила всего шестьдесят центов.
  
   Глава 22
  
   Римо проснулся от странного шуршащего звука.
  
   "Вставай, ленивый слизняк", - произнес знакомый писклявый голос. И Чиун вошел в комнату.
  
   "Кто-то украл твою одежду?" Спросил Римо, приподнимаясь на локте. "Или ты просто стал туземцем?"
  
   Чиун выпятил свою худую грудь. "Тебе не нравится этот подарок от Верховного Му?" Он расправил юбки. Они были сделаны из полос ротанга, сплетенных вместе с растительным волокном. Поверх нее на нем была блузка из хлопка пшеничного цвета грубой вязки. Ансамбль завершали рукава с раструбами, скопированные с его кимоно.
  
   "Это новый ты", - сказал Римо, садясь на подстилке у кровати. Он натянул свои жесткие брюки. Он оставил свою лохмотья в виде футболки. "Который час?"
  
   "На Му время течет по-другому, но ты проспал почти шесть часов. Ты болен?"
  
   "Нет", - уклончиво ответил Римо. "Мне просто захотелось спать".
  
   "Нас призывают к Акульему Трону. Идем". Римо потянулся за ботинками, затем понял, что оставил их в Роще Призраков. Он натянул носки. На данный момент сойдет. Когда он встал, то заметил, что его ногти стали еще длиннее, чем раньше, почти вдвое длиннее, чем он помнил с прошлой ночи. Он потер лицо. Ему тоже нужно было побриться. Он напомнил себе спросить Чиуна о том, чтобы раздобыть мовианский эквивалент парикмахера.
  
   Римо с обнаженной грудью последовал за Чиуном по лабиринту каменных коридоров в центральную комнату.
  
   Стражники стояли снаружи открытой двери, внутри и в каждом углу комнаты, как увидел Римо, войдя. Чиун склонился перед Верховным Му, который восседал на своем низком троне из акулы. Низкий Му сидел справа от него, на еще более низком табурете. Слева был пустой табурет, который, как предположил Римо, принадлежал покойному королевскому священнику.
  
   "Моя стража из Красного Пера вернулась с прочесывания острова", - сказал Верховный Му без предисловий. "Ободренные трофеем, который ты положил к моим ногам, они даже отважились войти в Рощу Призраков. Они не нашли живых людей ни там, ни где-либо еще. Настоящим я провозглашаю сегодня наступление эры без поклонников осьминога ".
  
   "Синанджу рад служить", - просто сказал Чиун.
  
   "Полная оплата будет предложена вам после вашего прощания с Му. Прощание, о котором я и моя дочь просим, состоится не скоро".
  
   "Я еще не обсуждал это с Римо", - сказал Чиун.
  
   "На самом деле, мы не можем задерживаться надолго", - сказал Римо по-мовиански. Высокий Му нахмурился. Низкий Му ахнул.
  
   - Римо имеет в виду, - поспешно вставил Чиун, - что у нас есть обязанности в другом месте. Другие клиенты. Никто из них не так щедр, как ты, конечно. Но это не значит, что мы не можем пройти промежуток, скажем, в одну луну на Му."
  
   "Да будет так", - сказал Верховный Му, смягчившись. "Полнолуние ознаменовало конец культа осьминога. На следующей луне ты уйдешь - если до этого не передумаешь".
  
   "На Му все возможно", - сказал Чиун, кланяясь.
  
   "У вас есть какие-либо пожелания?"
  
   "Мой сын еще не завтракал. Я хотела бы приготовить для него его любимое блюдо. Мне понадобятся лимоны и яйца".
  
   "И мне бы не помешало что-нибудь для моих ногтей и бороды", - добавил Римо, показывая свои руки.
  
   Чиун с любопытством посмотрел на руки Римо.
  
   "Тебе следовало срезать их до того, как мы покинули Америку", - сказал он себе под нос.
  
   "Я думал, что да", - парировал Римо.
  
   И Чиун позволил себе легкую удовлетворенную улыбку. Они находились в королевской столовой, комнатушке без крыши в одном из углов дворца, когда кухарка топлесс принесла дымящийся котелок яично-лимонного супа. Римо с облегчением увидел, что на этот раз это была не старая женщина с пира, а миловидная девушка.
  
   Он сказал: "Ола". Девушка застенчиво улыбнулась и начала наполнять деревянную миску.
  
   Вошла другая девушка с горстью предметов. Римо увидел пару костяных ножей и камень размером с кулак.
  
   "Что это за штука?" спросил он, пробуя суп.
  
   "Ты просил это", - ответила девушка, опускаясь на колени у его ног. Она взяла одну из рук Римо и критически осмотрела ногти. Повар взял один из оставшихся ножей и подошел к Римо с другой стороны.
  
   "Похоже, меня ждет моовианская версия бритья и маникюра", - сказал Римо, отодвигая тарелку с супом в сторону.
  
   Чиун нахмурился. "Не забудь свой суп", - ровным голосом сказал он, возвращая миску под нос Римо.
  
   "Это может подождать", - сказал Римо, не сводя глаз с нависших над ним извилистых тел. Он заметил, что они тоже приятно пахли. Как кокосы.
  
   "Нет", - внезапно сказал Чиун. "Другое дело может подождать. Кыш, кыш!" - сказал он девам. "Приходите позже. Мой сын провел тяжелую битву и нуждается в пополнении своих сил ".
  
   Девушки-туземки выбежали из комнаты босиком. "Эй! Что с тобой?" Спросил Римо.
  
   "Сначала ты должен поесть. Наберись сил".
  
   "Мне нравится устанавливать свои собственные приоритеты", - проворчал Римо, с несчастным лицом наблюдая, как девушки убегают по коридору.
  
   "Ешь", - сказал Чиун.
  
   Римо неохотно приступил к супу. Попробовав несколько раз, он с жадностью поглощал его, забыв о девушках из Moo.
  
   "Кажется, я не могу насытиться этим материалом", - сказал он.
  
   - Я прикажу курам продолжать несушку, - вежливо сказал Чиун, - чтобы вы не выбегали на время нашего пребывания здесь.
  
   "Мы не можем оставаться здесь целый месяц", - запротестовал Римо.
  
   "Нам полагается отпуск. Это будет он".
  
   "Что, если мы понадобимся Смиту?"
  
   "Тогда он сможет призвать нас, как всегда".
  
   "Как? Здесь нет никаких телефонов".
  
   "В чем это моя вина?" Чиун пискнул. "Согласно моему контракту, мне разрешено отдыхать там, где я захочу. Нигде не сказано, что Мастер синанджу обязан звонить заранее, чтобы узнать, есть ли телефоны в выбранном им убежище. Кроме того, я не знал номера "Хай Му".
  
   "Смит будет очень расстроен", - предупредил Римо.
  
   "Пусть он расстраивается. Если он будет жаловаться, я скажу ему, что он не единственный достойный император в мире. У него есть соперник, Верховный Му".
  
   "Я не думаю, что он оценит это. И что происходит по истечении тридцати дней?"
  
   "Кто может сказать?" Лукаво заметил Чиун. "Тридцать дней - это долгий срок с этого момента. Мы живем в мире неопределенности. Все возможно. Му однажды утонул. Возможно, Америка будет следующей. Тогда вы поблагодарите меня за то, что я привел вас в эту прекрасную страну ".
  
   "Мечтай дальше", - сказал Римо, принимаясь за вторую тарелку. После того, как он закончил, Римо сказал: "Хорошо, перезвони девочкам".
  
   "Для чего?"
  
   "За это", - сказал Римо, показывая свои ногти длиной почти в полдюйма.
  
   Чиун взял руки Римо в свои. "Если ты позволишь им расти, скоро они будут загибаться внутрь, как у меня".
  
   "Не интересуюсь", - отрезал Римо, убирая руки.
  
   "Почему бы и нет? Сейчас мы на Му. У тебя больше нет твоего жалкого оправдания, чтобы не отращивать их длинными".
  
   "Чиун, предполагается, что я агент своего правительства. Я должен, так сказать, слиться с местными".
  
   "Теперь, когда ты на Му, ты можешь слиться с уроженцами Мувии".
  
   "Я тоже не вижу людей с длинными ногтями на Moo".
  
   Я тоже. Но там, где мы сейчас находимся, абсурдная мания секретности императора Смита не действует. Мы ходим по этой земле, известные тем, кто мы есть, нами восхищаются за нашу работу и почитают за наши навыки. Носи свои ногти с гордостью, Римо. Кто знает, может быть, они тебе понравятся."
  
   "Никаких шансов", - рявкнул Римо, хватая острый нож. Он атаковал свою левую руку зазубренным лезвием. Лезвие вонзилось, и Римо начал яростно резать. Поднялась пыль. Римо сделал паузу. К своему огорчению, он увидел, что гвоздь был цел. И нож потерял свое острие.
  
   "Эй!" - сказал он, поднимая глаза. Он заметил, что Чиун, склонившись над его плечом, внимательно наблюдает. "Посмотри на это".
  
   "Ах, удивительно крепкая".
  
   "Ты шутишь? Этот нож - шутка".
  
   "Я имел в виду гвоздь".
  
   "Может быть, я смогу найти металлический нож".
  
   "Не на Му. Весь металл берем для монет и украшений. А ты испортил нож из тончайшей кости".
  
   Римо посмотрел на нож. Он был белым и отполированным. И более фута длиной.
  
   "Интересно, что за зверь у них на острове, чтобы сделать такой длинный нож?" он задумался.
  
   "Самая жестокая, самая опасная", - сказал Чиун.
  
   "Да?"
  
   "Мужчина".
  
   Римо выронил нож. "Это человеческая кость?" спросил он.
  
   Чиун поднял ее. "Да, и, судя по свежести, я бы сказал, что она сделана из бедренной кости одного из почитателей осьминога, которого мы победили прошлой ночью".
  
   "Они используют человеческую кость для ножей?" Ошеломленно переспросил Римо.
  
   "Тише, Римо. Сколько раз я говорил тебе никогда не критиковать методы ведения дел другой империи?"
  
   "Но человеческая кость. Это варварство".
  
   "Тебе легко это говорить, тебе, пришедшему из страны, где все растрачено впустую. Знаете ли вы, что у меня есть пароварка, полная отличных зубочисток, которые неосторожные официанты пытались выбросить просто потому, что ими однажды пользовались?"
  
   "Они были сделаны для одноразового использования. Повторно использовать зубочистки антисанитарно".
  
   "Их можно стирать. На Му зубочистки передавались бы из поколения в поколение людьми, которые знают цену собственности".
  
   "Я сдаюсь", - сказал Римо. "Если вы меня извините..."
  
   "Куда ты направляешься?"
  
   "Я оставил свои ботинки там, в роще".
  
   "Ты сможешь забрать их, когда мы уйдем - если мы уйдем".
  
   "Никаких "если". Мы уезжаем. Через месяц".
  
   "Прежде чем тратить время, осмотри свои ноги".
  
   "За что? Нога спортсмена?"
  
   Когда Чиун не ответил, Римо сел и стянул носок. Ногти на ногах у него были очень длинными. Слишком длинными, чтобы поместиться в обуви.
  
   "Черт!" - сказал он. "Откуда ты это знаешь?"
  
   "Возможно, я экстрасенс", - сказал Чиун с улыбкой.
  
   "Я все равно иду за своими ботинками", - сказал Римо, натягивая носок и вылетая за дверь.
  
   "Я присоединюсь к тебе".
  
   "Поступай как знаешь", - прорычал Римо.
  
   Глава 23
  
   Римо вышел на слепящее тропическое солнце дворцового двора. Двор был пуст. Пепел от пиршества развевался на ветру. В воздухе витали запахи мяса. Они оскорбляли чувствительные ноздри Римо.
  
   Чиун материализовался рядом с ним. "Где все?" Спросил Римо.
  
   "Работает, конечно".
  
   Римо нахмурился. "Я думал, островитяне живут жизнью Райли".
  
   "Кто такой Райли?"
  
   "Плод чьего-то воображения. Почему люди должны здесь работать? У них есть солнце, столько фруктов и рыбы, сколько они только могут пожелать. Это место - рай".
  
   "Пойдем", - сказал Чиун.
  
   "Я хочу вернуть свои ботинки", - сказал Римо.
  
   "То, что я должен тебе показать, находится на пути к твоим драгоценным туфелькам".
  
   Римо пожал плечами. Он молча последовал за Чиуном, когда тот начал говорить. От джунглей вокруг них исходил приятный теплый пар.
  
   "Я слышал, как ты говорил о Му с плохо скрытой насмешкой в голосе. Ты думаешь, Му маленький?"
  
   "Она маленькая".
  
   "Когда-то она была больше".
  
   "Держу пари, старине Му тоже не о чем было кукарекать, иначе почему бы об этом никто не услышал?" Чиун остановился и резко обернулся.
  
   "Синанджу слышал об этом. И нация, на которую Дом Синанджу смотрит с благосклонностью, не нуждается ни в чем другом, особенно в одобрении нации, которой всего двести лет".
  
   Римо вздохнул. "Замечание принято. Может, нам просто попытаться не сбавлять темп?" предложил он.
  
   Чиун повернулся и зашагал прочь. Прошло некоторое время, прежде чем темный румянец сошел с его лица, и он продолжил говорить.
  
   "Когда-то Моо была великой империей мореплавателей в мире. Это было до Египта. Это было до Греции и до старейших поселений в Африке".
  
   "Ладно, она старая. Как и луна. Ну и что?"
  
   "Так было до Синанджу", - продолжил Чиун. На лице Римо отразилось удивление. Чиун редко отдавал должное чему-либо, что затмевало сияющий маяк, которым был Синанджу.
  
   "Да?"
  
   "Ибо, по правде говоря, когда Му стал клиентом Синанджу, Му был стар. Дни его славы шли на убыль, как луна, которую мы увидим сегодня вечером. Она вывела свой могучий флот из мировых морей. Му замкнулся в себе, окруженный поклонниками осьминогов и внутренними распрями. Но он все еще был силен. И ее монеты были самой ценной из всех валют ".
  
   Они шли по извилистой тропинке в джунглях. По обе стороны Римо видел рисовые поля и поля со сладким картофелем, за которыми ухаживали мальчики и девочки. Они стояли на рисовых полях по щиколотку в коричневой воде. Их голые коричневые спины были согнуты. Они не обратили на Римо и Чиуна никакого внимания.
  
   "Во времена Старого Му рис тоже не рос сам по себе", - сухо заметил Чиун.
  
   "Они могли бы жить за счет кокосовых орехов".
  
   "При желании ты мог бы питаться яично-лимонным супом. Но разнообразие предпочтительнее".
  
   "Я бы не возражал против постоянного употребления ее в пищу".
  
   "Хорошо", - пробормотал Чиун.
  
   "Что это?" Спросил Римо.
  
   "Му был силен, потому что производил обильную пищу", - продолжал Чиун, как будто не слышал. "Это традиция, которой дорожит нынешний Верховный Му. Каждый год они выращивают больше риса, чем необходимо. Таким образом, они никогда не захотят ".
  
   "Почему я вижу только мальчиков и девочек? Где взрослые? Рыбалка?"
  
   "Немного рыбы. Это делают женщины".
  
   "А как насчет мужчин?"
  
   "Ты забыл монеты Моо?"
  
   "А, точно", - сказал Римо, когда тропинка начала спускаться к лагуне. "Шахты".
  
   "У Му была самая могущественная валюта, потому что у Му была самая большая сокровищница. В его сокровищнице хранились стопки огромных круглых монет. Ибо в те дни мувианцы были великими шахтерами".
  
   "И в наши дни тоже", - сказал Римо, указывая большим пальцем на укрепленную дыру в склоне заросшего лианами холма. Это была третья заброшенная шахта, которую они заметили во время прогулки.
  
   "У них меньше шахт, но они работают на них очень усердно. Так сказал мне Верховный Му".
  
   Наконец они пришли в лагуну, где стояла на якоре их джонка.
  
   "Все еще там", - сказал Римо.
  
   "Конечно. Почему бы и нет?"
  
   "Без причины. Я просто подумал, что это наш единственный билет домой".
  
   "При условии, что она не утонет", - сказал Чиун.
  
   "Даже не произноси это вслух".
  
   Чиун обернулся. Он позволил себе мягко улыбнуться.
  
   "Я просто пошутил. Неужели ты не можешь принять шутку в ответ, о рассказчик дурацких шуток?"
  
   "Туше", - признал Римо. Он ткнул большим пальцем вправо. "Роща в той стороне".
  
   "Скоро, скоро. А пока посмотри на восток".
  
   Римо прикрыл глаза от солнца. Оно было в зените. Полдень. Римо подумал, сколько сейчас времени в Америке.
  
   "Я вижу воду", - сказал он.
  
   "Видишь ли ты далекую воду, которая касается самого неба?"
  
   "Ты имеешь в виду горизонт? Конечно".
  
   Чиун кивнул. "Теперь посмотри на юг. Ты видишь этот горизонт?"
  
   "Конечно".
  
   "А север? А запад?"
  
   "Это слишком много воды".
  
   "Если бы ты мог видеть вдвое дальше во всех направлениях, все равно твой взгляд не охватил бы всю Империю Му".
  
   "С того места, где я стою, Му занимает около трех квадратных миль", - ровным голосом сказал Римо. "Большая его часть вертикальная".
  
   "Мне хочется поплавать", - радостно сказал Чиун. "Ты присоединишься ко мне?"
  
   "Это приглашение или приказ?"
  
   "Это прозвучало как приглашение?"
  
   "Да, но мне интересно, что произойдет, если я откажусь".
  
   "Не отказывайся, и у тебя навсегда останется тайна для размышлений", - сказал Чиун.
  
   Римо задумался. "Веди", - сказал он. "Я не знаю, к чему это ведет, но, очевидно, к чему-то ведет. Не говоря больше ни слова, Чиун вошел в воду. Когда вода дошла ему до груди, он соскользнул на живот и начал выбираться в открытую воду. Римо нырнул за ним. Проехав три мили, они оставили барахло позади, и Чиун остановился, топчась на месте.
  
   "Пойдем, Римо. Я хочу тебе кое-что показать".
  
   И Чиун исчез, как будто что-то потянуло его вниз за ногу. Римо застыл на месте. Вода сомкнулась у него над головой. Вода была прохладной и прозрачнее, чем он ожидал.
  
   Римо сосредоточился на пузырьках воздуха, оставленных Мастером Синанджу. В поле зрения появилась акула-молот, но оставила их в покое. Другие, более красочные рыбы разбежались с пути Чиуна. Римо высматривал осьминогов, но не увидел ни одной. Насколько хватало глаз, океанское дно было сказочной страной разноцветных коралловых образований.
  
   Сотнями футов ниже Чиун приземлился на обширном выступе розового коралла. Римо устроился рядом с ним, его ноги в носках коснулись коралла, похожего на наждачную бумагу.
  
   Римо повернулся лицом к Чиуну. На их лицах играли морские тени. Римо изобразил пальцем вопросительный знак.
  
   Чиун наклонился и отколол рукой кусок коралла. Под кораллом обнажилась плоская серая поверхность. Чиун продолжал отколачивать. Наконец-то у него было место в человеческий рост, на котором можно было встать. Он топнул ногой один раз и исчез. В серой поверхности была только дыра, указывающая на то, что он там стоял.
  
   Римо колебался, думая об осьминогах. Затем он нырнул в дыру.
  
   Внутри Римо оказался в квадратной комнате. Мертвые морские водоросли прилипли к тому, что, как он узнал, было каменными скамьями. На стенах были фрески. Они были выложены цветными плитками. Света, отбрасываемого морем, было ровно столько, чтобы Римо мог разглядеть виды большого города с высокими башнями и золотыми куполами. На изображенных дорожках были видны люди, одетые как греки, в тогах и коротких юбках.
  
   Римо понял, что находится внутри затонувшего дома Старого Му. Чиун исчез в соседней комнате. Римо поплыл за ним.
  
   Хотя по современным стандартам западной архитектуры они и не впечатляли, для зданий, которым было тысячи лет, они были великолепны.
  
   Римо дотрагивался до глиняных кувшинов, деревянных сундуков, которые провалились внутрь в результате размыва моря. Они плыли по длинному туннелю с расписанными стенами. Свет становился все тусклее.
  
   В конце концов они пришли в огромную сводчатую комнату. Римо почувствовал, что пространство расширяется. Он подтянулся к потолку и коснулся каменных блоков. Он начал расшатывать их. Строительный раствор был хрупким. Он добрался до розового коралла. Серия быстрых ударов прямыми пальцами заставила коралл разлететься на куски.
  
   Комнату залил зеленоватый свет. Оттолкнувшись, Римо присоединился к Чиуну.
  
   Мастер Синанджу парил, как медуза. Его ноги изогнулись, удерживая его в вертикальном положении. Раскинув руки, он указал на далекие стены.
  
   Все стены были одинаковыми. Ряды стеклянных сосудов. Они были огромными. Каждая стена была оборудована полками, так что сосуды занимали каждый доступный квадратный фут стены.
  
   Римо подплыл к одному из них и поплыл перед ним.
  
   Он прикоснулся к ней. Она была похожа на кувшин, закупоренный стеклянной пробкой. Края были залеплены глиной или смолой, чтобы сделать их водонепроницаемыми, Внутри плавал человек. Он скрючился в позе, близкой к эмбриональной. Римо увидел сморщенное лицо, глаза закрыты, словно во сне. Он перешел к следующему сосуду. Женщина, молодая и с умиротворенным лицом, прислонилась к стеклу. Ее ноги касались дна, но узкое основание не давало ей соскользнуть в груду неподвижной плоти. Она прислонилась плечом к ближайшей к Римо стене, и Римо почувствовал, что может протянуть руку и коснуться ее.
  
   В каждом сосуде находилось тело, плавающее в красноватой жидкости.
  
   Римо поплыл прочь от них, внезапно ужаснувшись огромному количеству мертвых людей.
  
   Он обнаружил Чиуна, который что-то искал среди сосудов. Римо направился к нему, когда Мастер Синанджу внезапно метнулся прочь, как испуганная рыба.
  
   Стены задрожали. Вода всколыхнулась. Римо почувствовал внезапный ток. Он увидел, как с верхней полки взлетели древесные частицы. Полка начала наклоняться. Римо пошевелился, движимый необъяснимым страхом. Он залез под полку, ухватился за нее обеими руками. Его брыкающиеся ноги искали опору. Они дотронулись до стеклянной пробки и, боясь опрокинуть кувшин, отпрянули.
  
   Чиун вплыл в поле зрения. Он сделал быстрые движения руками, поднимая ее. Римо кивнул. Он понял. Он должен был поднять полку. Чиун сделает остальное.
  
   Один за другим Чиун обхватил сосуды своими хрупкими на вид руками и поставил их на пол. Он расставлял их по порядку, пока полка не опустела. Затем Римо выдернул полку и отправил ее в полет.
  
   Чиун начал делать знаки рукой в сторону отверстия в крыше. Римо кивнул. Затем стена треснула. Стеллаж выдержал, но один сосуд покачнулся. Римо метнулся к нему. Он опоздал.
  
   Кувшин беззвучно раскололся. Красная жидкость взметнулась и растеклась кровавым облаком. Римо включил задний ход. Он почувствовал вкус алкоголя. Вино. Тела были законсервированы в вине. Он яростно сплевывал, зная, что алкоголь опасен для его организма.
  
   Тело - это было тело мужчины средних лет в тоге - лежало, покрытое стеклом. Одна нога уплыла, оторванная стеклом. Казалось, что по ней струится кровь, но Римо знал, что у мертвых крови не бывает.
  
   Чиун внезапно потянул его за обнаженное предплечье, и Римо поплыл к отверстию в потолке. Чиун легко протиснулся внутрь. Римо пришлось отломать еще несколько кораллов, прежде чем он добрался туда.
  
   Выбравшись из обнажения, Римо внезапно осознал, что дно океана по эту сторону покрытого коркой здания сильно обвалилось. На многие мили к востоку ряд за рядом располагались странные коралловые образования. Не все они были коралловыми. Неподалеку стояла разрушенная башня. Купол, похожий на перевернутую треснувшую чашу, выбросил вереницу сине-зеленых рыб. Со дна океана поднялся ил.
  
   И Римо почувствовал холод, который не имел ничего общего с температурой океана. Он смотрел на Старого Му - на то, что от него осталось.
  
   Когда его голова показалась на поверхности, Чиун уже был там, размеренно дыша.
  
   "Это все там, внизу, не так ли?" Спросил Римо. На его лице была влага, которая не была морской водой. Его голос был искажен.
  
   "Да, сын мой", - печально сказал Чиун. "Тебе выпала честь посетить то, чего не видел ни один человек - даже мувианец - с тех пор, как молодое солнце прошлого земли коснулось этих зданий. Старина Му".
  
   "Нам не следовало их беспокоить. Посмотри, что произошло".
  
   "Не сожалей, Римо. Мы не были причиной этого беспорядка. Это было смещение океанского дна".
  
   "Му действительно затонул. Весь целиком. И он вечно растягивался во всех направлениях".
  
   "Не думайте, что любая империя вечна. Даже ваша Америка существует только по прихоти Вселенной".
  
   Римо долго молчал. - Что это было за место? С телами? - спросил я.
  
   "Королевская гробница рода Му. Верховный Му сказал мне, что она будет найдена там".
  
   "Ты привел меня туда нарочно. Зачем?"
  
   "Ты просто ехал с нами", - сказал Чиун. "Я хотел увидеть лицо Верховного Му, которого знал мастер Мангко".
  
   "Почему?"
  
   "Называй меня сентиментальным", - сказал Чиун. И Римо рассмеялся. Они направились к берегу. Чиун остановился у джонки и забрался на борт. Римо ждал его команды. Чиун подбросил сумку. Римо поймал ее. Она звякнула. Ему не нужно было открывать ее, чтобы знать, что в ней монеты, подаренные Чиуну Лоу Му.
  
   "Планируешь поход по магазинам, Папочка?" Спросил Римо, когда Чиун плюхнулся рядом с ним. Чиун надел изумрудно-золотое кимоно.
  
   "Верховный Му любезно предложил хранить всю сумму платежа в своей сокровищнице, пока мы будем находиться на его острове".
  
   "Хотел бы я, чтобы было где хранить этот хлам".
  
   "До сезона тайфунов еще несколько месяцев", - заверил его Чиун.
  
   Они причалили к коралловому рифу, где прошлой ночью сражались с людьми-осьминогами. Римо передал монеты Чиуну, а сам нырнул в Рощу Призраков. Он нашел свои ботинки там, где оставил их, и, сев на землю, попытался их надеть. Они не подходили. Ногти на ногах были слишком длинными.
  
   Ругаясь, он вынес их наружу, мимо тотемов. Он сбил один из них с основания от досады.
  
   "Не говори, что ты мне об этом говорил", - сказал Римо, когда Чиун увидел, что он несет его ботинки.
  
   "Я не буду".
  
   "Хорошо".
  
   "Но я сделал".
  
   Реплика Римо замерла у него во рту. Сквозь джунгли пробиралась девушка с пышной грудью.
  
   "Вики-вики! О, придите! Мужчины Синанчу!" - воскликнула она. "Убийца сразил Хай Му. Поторопитесь! Вики-вики!"
  
   Глава 24
  
   Шейн Билликен признавал, что у людей разные вкусы. Он мог приблизиться к этой концепции. Это было реально. В конце концов, люди были индивидуальностями. Мы жили на одной планете. Мы все были связаны, все были частью дао, но человеческое разнообразие также было одной из универсальных констант.
  
   "Хорошо, значит, ты не любишь сыр", - сказал он. Он старался говорить ровным голосом. Это было тяжело, когда ты сталкивался с полудюжиной наемников, вооруженных автоматическим оружием, и бежать было некуда. Если не считать ста квадратных миль океана. "Но к этому можно привыкнуть", - с надеждой добавил он. Он улыбнулся из-под своих Рэй-Банов.
  
   "От сыра у меня перехватывает дыхание", - сказал Дирк Эдвардс, ОН ЖЕ Эд Элиминатор. Он решил, что, поскольку они были более чем в сотне миль от Южной Калифорнии и дул хороший ветер, пришло время перекусить.
  
   Он, насвистывая, спустился в кладовую. Он поднялся, как разбойничий слон. Когда по команде прошел слух, что провизия на борту только что получившей название New Age Hope состояла из трех видов твердого сыра и двух мягких, Шейн Билликен, заступивший в свою очередь за штурвал, оказался в окружении.
  
   "Однажды я написал целую книгу о сырах", - быстро продолжил Шейн. "Ты знаешь, что это идеальная еда? Она содержит кальций и железо, уменьшает стресс и является естественным противораковым средством. Лучше всего - и я знаю, вы, ребята, оцените это - когда вы наносите ее на фурункулы и раны, это способствует заживлению ".
  
   "По-моему, звучит как дерьмо из Южной Калифорнии", - проворчал Дирк Эдвардс.
  
   "Может быть, вы слышали, что пенициллин был впервые обнаружен в заплесневелом хлебе. Раньше заплесневелый хлеб прикладывали к ранам. Это помогало. Это действительно помогло. Мое открытие похоже на это ".
  
   "Это будет очень кстати, если мы решим застрелить тебя", - сказал Дирк Эдвардс.
  
   "Ты бы этого не сделал".
  
   "Мы сделаем это, если не будем есть".
  
   "Я уверен, что на острове есть и другие виды еды".
  
   "Мы не можем ждать так долго. Ладно, ребята", - сказал Дирк, поворачиваясь к своим людям. "Присматривайте за прогулочными лодками. Может быть, - он засмеялся, - мы сможем договориться об обмене. А пока мы едим сыр".
  
   Никто не выглядел счастливым. Их каменные выражения потемнели, когда они услышали, как Шейн Билликен отвечает на следующий вопрос Дирка.
  
   "Где здесь водопровод?"
  
   "Ведро с сыром на дне", - сказал ему Шейн.
  
   "Ведро?"
  
   "Да, и я принес веревку. Ты можешь помочь себе", - сказал Шейн, раскидывая руки, чтобы охватить весь Тихий океан с его прохладной сладкой водой.
  
   Дирк Эдвардс моргнул. Слишком тихим голосом он сказал: "Извините, мы на секунду".
  
   Пока Шейн наблюдал, контингент удалился на нос. Они образовали круг и совещались. Некоторые из них начали кричать. Другие размахивали руками. В сторону Шейна были брошены сердитые взгляды, и он немедленно начал мысленно подсчитывать расстояние вплавь до Малибу. Он решил, что это Н. Г. Может быть, подумал он, сейчас самое подходящее время вернуться к астральной проекции.
  
   Наконец спор утих, и Дирк присоединился к нему за рулем.
  
   "Мои люди и я приняли решение".
  
   "Я заметил, что ты вступаешь в контакт со своими чувствами там, сзади".
  
   "Если мы наткнемся на прогулочный катер или остров, где сможем раздобыть еду до рассвета, мы не выстрелим вам в живот, не выбросим за борт и не поплывем в Центральную Америку".
  
   "Что находится в Центральной Америке?" Спросил Шейн, пытаясь перенаправить разговор.
  
   "Много хороших боев".
  
   "Я принес бинокль", - внезапно сказал Шейн. "Почему бы мне не подняться на мачту и не посмотреть, что я смогу найти?"
  
   "Сделай это сам", - сказал Дирк Эдвардс, берясь за штурвал. Двое других управлялись с веревкой, которая поднимала кресло боцмана на мачту. Шейн Билликен обыскал море во всех направлениях. Он решил, что совершил ошибку, заплатив тем людям вперед. Это лишило их мотивации. Представьте закаленных в боях парней, которые подняли мятеж только потому, что вода была немного соленой. Некоторые из них выглядели так, словно выпили карболовой кислоты.
  
   Солнце зашло, взошла луна, а моря остались голыми, как только что уложенный асфальт.
  
   Но за несколько часов до рассвета Шейн заметил бегущие огни на воде.
  
   "Корабль с левого борта!" - крикнул он. Все бросились к поручням левого борта.
  
   "Нет", - крикнул Шейн. "В другом направлении".
  
   Они перешли на правый борт, и Шейн поморщился от взглядов, которые были брошены на него.
  
   Это был катер с каютой. Музыка плыла по воде. Яхта для вечеринок. Или, может быть, ночные рыбаки.
  
   "Сколько человек на борту?" Вызвал Дирк.
  
   "Я насчитал пять".
  
   "О'кей", - сказал Дирк. "Текс. Джей Ди, спустись вниз и свяжись с ними по радио". Он перевел двигатель на холостой ход. "Надежда Нью Эйдж" опустилась в воду и описала ленивый круг.
  
   Пока Шейн наблюдал, каютный крейсер резко накренился и направился в их сторону.
  
   "Кто-нибудь хочет меня сейчас подвести?" Спросил Шейн, когда Текс и Джей Ди поднялись снизу и подали Дирку знак поднятыми большими пальцами.
  
   "Лучше не надо", - лаконично ответил Дирк. "Ты можешь подхватить бродячую собаку".
  
   "Заблудшая что?" Спросил Шейн, когда внезапный взрыв автоматического оружия заглушил его слова.
  
   По ту сторону воды каютный крейсер начал плеваться осколками. Человек в рулевой рубке штопором упал в лужу собственной крови. Участники вечеринки нырнули под планшири. Но обшивка была методично прогрызена до уровня палубы градом пуль. Один человек прыгнул за борт. Следы пуль пересекли воду перед ним. Сам того не желая, он заплыл в них. Он подпрыгнул, как пробка, когда они ударили его, и немного пошатнулся, прежде чем пойти ко дну.
  
   Когда Шейн Билликен убрал руки от своих Ray-Bans, Дирк спускал шлюпку за борт. Он греб к катеру с каютами. Через несколько минут он вернулся с несколькими кулерами, наполненными пивом и сырыми стейками. После того, как "Надежда новой эры" снова стартовала, каютный крейсер взорвался. Осколки размером с летучую мышь дождем посыпались из кипящего огненного шара, который поднялся над тем местом, где он только что был. "Запал замедленного действия", - заметил Дирк, когда они опускали Шейна на палубу. Ноги Шейна подкосились под ним.
  
   "Пиво?" - небрежно спросил Дирк.
  
   "Нет, нет", - прохрипел Шейн. "Тебе обязательно было их убивать?"
  
   "Черт возьми, вы наняли нас убивать, не так ли?"
  
   "Но тогда все было по-другому. Это были реальные люди ".
  
   "Черт возьми", - фыркнул Дирк Эдвардс, поднимая банку к горящему участку с водой, - "мы занимаемся и настоящими людьми. Никакой дополнительной оплаты ".
  
   Глава 25
  
   Они нашли Высокого Му сидящим на своем Акульем троне. Он стоял на открытом дворе. Высокий Му сжимал мускулистый бицепс. Из невидимой раны бешено струилась кровь. Мовианские девы пришли с пестиками горячего пепла, которые они осторожно нанесли на рану.
  
   Лоу Му рассеянно ходила взад-вперед, дергая себя за волосы. "Не все поклонники осьминога были очищены", - пожаловалась Лоу Му. Она выпятила свою чувственную нижнюю губу, как надутый ребенок.
  
   "Невозможно", - сказал Чиун. "Священник не лгал".
  
   "Он был предателем", - прорычал Высокий Му, морщась, когда обжигающий горячий пепел ужалил его. "Конечно, он солгал".
  
   "Священник не мог солгать, о Хай Му", - упрямо продолжал Чиун. "Ни один человек не способен на неправду, когда железная рука Синанджу выжимает из него его сокровенные мысли".
  
   "На меня напали на этом самом месте. Я не видел предателя. Но я ударил его своей боевой дубинкой. Я пролил кровь. Я убил бы его, если бы меня не вырубили".
  
   Взгляд Римо упал на боевую дубинку, прислоненную к мускулистой икре Высокого Му. Темное дерево было раздавлено в одном месте, и к заплате прилипли кусочки кожи и крови.
  
   "Человек королевской крови не должен поднимать руку в бою", - сказал Чиун. "Предоставьте такую неприятную работу нам, вашим убийцам".
  
   "Ни один мужчина, который является мужчиной, не бежит от боя", - выплюнул Высокий Му.
  
   Чиун поморщился. Он взял себя в руки и продолжил. "За двадцать монет я принесу тебе его тушу".
  
   "Принеси мне его голову, и я не оставлю себе монеты, которые ты неправедно заработал, утверждая, что избавил мой остров от поклонников осьминога".
  
   Рука Чиуна потянулась к его жидкой бороде. Его рот открылся, как будто собираясь что-то сказать. Что это был за император, который запятнал свои руки оружием и не понимал нерушимости слова Мастера Синанджу? Чиун молча погладил бороду. Его глаза сузились. Когда он заговорил, его слова были подобны жемчужинам, опускающимся в банку с густым медом. Медленно, но четко.
  
   "Я приведу к тебе этого нечестивца живым, чтобы он мог сам рассказать тебе правду о моих словах, И если его слова понравятся тебе, я снова попрошу двадцать монет".
  
   "Я управлял этим островом всю свою сознательную жизнь", - сказал Верховный Му. Казалось, он обращался к окружавшим его мувианцам, а не к Чиуну. "И мой отец до него, и его отец до него, начиная с тех дней, когда Ру-Таки-Нуху впервые закрыл свои сонные глаза. Ни один Высокий Му никогда не сталкивался с такой неблагодарностью за дары, которыми он одаривал свой народ. Ни одного Высокого Му никогда не ценили меньше ".
  
   "Я знаю, каково это - быть недооцененным", - гордо сказал Чиун. "И я клянусь, что, как только этот вопрос будет улажен, я позабочусь о том, чтобы впредь ни один моовианец не отказал в должном уважении своему сеньору". И Чиун обвел собравшуюся толпу своим пристальным взглядом, в то время как Римо стоял в стороне, скрестив руки на груди, пытаясь уследить за быстрым потоком слов мувианца.
  
   Верховный Му отмахнулся от Мастера Синанджу, как бы отметая его заверения в лояльности как пустяки.
  
   Юбки кимоно Чиуна взметнулись с силой от его внезапного поворота. Он зашагал прочь.
  
   Римо догнал меня через несколько минут.
  
   "Хай Му в плохом настроении, да?" - предположил он.
  
   "Он имеет право. Потому что он окружен неблагодарностью. Обычная проблема среди тех, кто является наследником длинных линий благородного происхождения. Некоторые считают, что выдающееся происхождение не заслужено".
  
   "Неужели?"
  
   "Сироты и низкорожденные особенно подвержены этому заблуждению", - многозначительно сказал Чиун.
  
   "Вы не можете иметь в виду меня", - иронично заметил Римо. "Будучи американцем, я, вероятно, родился на верхнем этаже больницы".
  
   Чиун не ответил. Римо заметил, что его взгляд прикован к земле, Чиун увел его с протоптанной тропы в джунгли. Римо увидел каплю крови, блестевшую на листе. Еще одна потемнела на земле в нескольких футах от нее. Чиун шел по кровавому следу несостоявшегося убийцы. Подобно злобным рубинам, капли вели к одной из многих шахт, которые усеивали Му, как пустые глаза. Эта шахта вышла из употребления. Листва заросла ее бамбуковым отверстием. Несколько веток были сломаны и растоптаны. "Как по-мовиански сказать "Выходи, выходи, где бы ты ни был"?" Римо пошутил.
  
   Мастер Синанджу пронесся мимо него и ворвался в темный туннель.
  
   Римо пришлось пригнуться, чтобы пройти через вход. Впереди него, высокий и дерзкий, шел Чиун. Обвинение Верховного Му задело его, и Римо знал, что потенциального убийцу ждет ужасная участь, как только Чиун доберется до него.
  
   Римо приседал на ходу. Его руки касались расшатанных стен туннеля. Они были сухими и шероховатыми, как пемза. Вероятно, вулканические остатки. Туннель извивался, как дорожка улитки, как будто моовиане, копавшие землю, следовали за залежами металла по мере их обнаружения, а не систематически разрабатывали шахту. Влажность увеличивалась по мере того, как они углублялись, и Римо понял, что они находятся ниже уровня моря.
  
   Туннель закончился тупиком, заваленным грязью. Пол представлял собой коричневую лужу, а нижние стены были из глины. А в воде на корточках сидел молодой мувианец с затравленным взглядом.
  
   Он оскалил зубы при приближении Чиуна.
  
   "Ты совершил подлое деяние против Дома Му", - сказал ему Мастер Синанджу.
  
   "Я больше не буду работать в шахтах", - выплюнул моовианин. "Всю свою жизнь я работал в шахтах. И все монеты в конечном итоге попадают в сокровищницу Верховного Му. Нет для его работников. Нет для народа ". Он пощупал свои волосы. Его рука стала липкой от крови.
  
   "Значит, ты не поклоняешься осьминогу?" Спросил Чиун.
  
   "Нет". он усмехнулся. "Я Ка-Дон-Хо, убийца королей".
  
   "Верховный Му жив, и после того, как ты повторишь за ним свои слова, ты умрешь", - серьезно пообещал Чиун.
  
   "Подожди минутку, Чиун", - вмешался Римо. "Давай выслушаем этого парня. Я думаю, у него есть несколько обоснованных претензий".
  
   "Он ненавидит королевскую власть. Я знаю ему подобных. Я больше не буду слушать". И с этими словами Мастер Синанджу ступил в грязь, чтобы вернуть этого человека своему императору.
  
   Ка-Дон-Хо развернулся, как пружина. Его руки потянулись к заросшему щетиной горлу Мастера Синанджу. Но Мастер Синанджу оказался еще проворнее. Он ударил мужчину сбоку по голове. Ка-Дон-Хо упал. Он сердито покачал головой.
  
   А затем, потянувшись за ножом, заткнутым за набедренную повязку, он атаковал глинобитную стену. Он молотил и брызгал, заставляя Мастера Синанджу поспешно ретироваться - но только для того, чтобы не запачкать грязью свое кимоно.
  
   - Он сумасшедший, - прошептал Чиун по-английски.
  
   "Я так не думаю", - сказал Римо, прыгая к мужчине. Римо опоздал. Грязная стена внезапно рухнула, и поток воды хлынул на мужчину. Он упал, дико смеясь.
  
   Римо отступил. Чиун уже был впереди него. Они быстро бежали, огибая извилистые повороты прямо перед стеной воды, которая преследовала их до самой поверхности.
  
   Римо и Чиун вылетели из шахты, как будто их подтолкнули. Они продолжали двигаться. Вода поднялась и схлынула. Вскоре земля поглотила ее. Тело потенциального убийцы королей выплыло с последним всплеском воды и упало на мокрую черепашью траву.
  
   Римо подошел к нему.
  
   "Думаю, он ничего не скажет Верховному Му".
  
   "Ты был свидетелем его слов", - сказал Чиун. Он сильно пнул мертвеца по ребрам. Раздавшийся при этом хруст был приглушенным.
  
   "Верховный Му может не купить это, ты знаешь".
  
   "А почему бы и нет?"
  
   "Потому что он думает, что я рабыня".
  
   Чиун долгое время ничего не говорил. Он снова пнул мертвеца по ребрам. "Принеси этот пакет с мясом".
  
   Когда Римо остановился, чтобы поднять его, что-то блеснуло в потревоженной водой почве. Он поднял это,
  
   "Эй, я нашел одну из монет Верховного Му".
  
   "Хорошо. Мы вернем ее Верховному Му".
  
   "Почему? Я нашел ее".
  
   "Все монеты принадлежат Верховному Му. Вот почему его лицо украшает их".
  
   "Это то, что сказал этот парень. Но что хорошего в деньгах, если вы не распространяете их повсюду?"
  
   "Это сила", - сказал Чиун, протягивая руку.
  
   "Я говорю, что это моя", - возразил Римо. Он снова посмотрел на монету. "Посмотри сюда, Чиун, на ней другая надпись "Хай Му"".
  
   Чиун выхватил монету. "Тем больше причин вернуть ее как можно скорее. Все монеты переплавляются и перековываются, когда на трон восходит новый Верховный Му. На этой монете изображен более ранний Верховный Му. Скоро на ней будет изображен профиль Верховного Му, которому мы служим ... "
  
   Голос Чиуна затих. Он поднес монету к свету. "Только не говори мне, что она фальшивая", - сказал Римо.
  
   Чиун нахмурился. Монета исчезла в одном из просторных рукавов.
  
   "Подбери мертвого", - сказал он, отправляясь в путь. "И никому ничего не говори об этой монете".
  
   "Да?" Небрежно заметил Римо, взваливая тело на плечи. "Я чувствую запах тайны?"
  
   "Вероятно, это твои носки", - надменно сказал Чиун. "Они воняют".
  
   Глава 26
  
   Верховный Му не потерпел бы ничего подобного.
  
   "Он признался, что был ленив", - настаивал Чиун. "Неблагодарный, ему не нравилось работать в твоих шахтах. Но он не поклонялся осьминогу. Он сам нам об этом сказал. Скажи ему, Римо. Чиун подтолкнул Римо к Хай Му, как ребенка-идиота, собирающегося повторить важный школьный урок.
  
   "Это правда", - сказал Римо. "Я слышал, как он так говорил".
  
   "Ты принес мне мертвое тело и слово простого раба?" - выплюнул Верховный Му.
  
   - Я же говорил тебе, - прошептал Римо Чиуну по-английски. Он не смог удержаться от понимающей ухмылки.
  
   "Он мертв. Последнего поклонника осьминога больше нет", - продолжал Чиун взволнованным голосом.
  
   "Он недостаточно мертв", - сказал Верховный Му, который затем взял свою дубинку из твердой древесины и продолжил избивать тело, превращая его в бесформенный кровавый комок. Он не торопился с этим, методично обходя тело. Голову он оставил напоследок.
  
   Римо, наблюдая за работой Хай Му, сказал: "Я выхожу из игры. Это не мое".
  
   Даже мастера Синанджу затошнило.
  
   Моовианцы наблюдали с каменным выражением лица. Они не отвернулись и не казались смущенными. Они выглядели, если уж на то пошло, смирившимися. Только Низкий Му отвел взгляд. Она срывала цветы гибискуса. Она небрежно выбрасывала их, пока не нашла тот, который ей понравился. Затем она воткнула его в волосы над левым ухом.
  
   Когда Хай Му закончил, он встал на согнутые и потные ноги.
  
   "Уберите эту штуку", - приказал он своему Стражнику из Красного Пера. "Сварите предательскую плоть с костей его ног, и я использую их вместо мечей. Они будут напоминать всем заговорщикам об их участи".
  
   Тело унесли четверо охранников, каждый тащил за запястье или лодыжку.
  
   "Я говорю правду", - сказал Чиун Верховному Му после того, как тот снова опустился на свой Акульий трон. Верховный Му вытер пот со лба. Его подмышки источали зловоние пота, от которого Чиун брезгливо сморщил нос.
  
   "Скоро мы узнаем", - сказал Верховный Му. Его грудь вздымалась от напряжения. "Ибо, если никто не причинит вреда моей персоне между этим моментом и следующей луной, я позволю тебе забрать свою полную плату".
  
   "Тому, кого защищает синанджу, не нужно ничего бояться", - сурово сказал Чиун.
  
   "Я смотрю вокруг, и у меня в животе становится не по себе", - многозначительно сказал Верховный Му.
  
   Чиун хлопнул в ладоши. От раскатов грома птицы вспорхнули с далеких деревьев.
  
   "Почему вы все стоите без дела?" он закричал. "Ваш император в безопасности. Возвращаюсь к вашей работе. За рисовыми полями нужно ухаживать. Шахты пусты. Уходите, вы, ленивые сыновья и дочери величайшей империи древних времен ".
  
   Мувианцы бросились врассыпную. Дети разбежались в поисках безопасности своих матерей. И Чиун, видя эффект своих слов, повернулся к Высокому Му и один раз официально поклонился.
  
   "Проследи, чтобы в моем королевстве все шло гладко", - сказал Высокий Му из-под тяжелых век, - "и я щедро вознагражу тебя после твоего отъезда".
  
   Мастер Синанджу не заметил хитрой улыбки, появившейся на лице Верховного Му, когда он уходил.
  
   Чиун нашел Римо гуляющим по восточному берегу. Солнце пекло обнаженную грудь Римо, и Мастер Синанджу заметил, что красные отметины от присосок на его руках и груди были очень красными. Лицо Римо было напряженным и обеспокоенным.
  
   "Хорошему императору ты служишь", - едко заметил Римо, когда Чиун подошел к нему.
  
   "Мы служим", - поправил Чиун. Но его похожий на колокольчик голос звучал приглушенно.
  
   "Не я. Я всего лишь скромный раб. И сирота". Чиун ничего не сказал. Солнце садилось, и тени на белом пляже удлинялись. Они шли вместе, руки Чиуна были спрятаны в рукава с колокольчиками. Римо бессознательно вращал своими толстыми запястьями. Это была привычка, которая проявлялась, когда он был чем-то занят.
  
   "Месяц - это слишком долго", - сказал Римо, нарушая молчание.
  
   "Я составлял список", - сказал Чиун, словно не слыша. "Я составлял список всех королей и принцев, которые все еще правят королевствами в современном мире".
  
   "Может быть, в следующий раз ты вспомнишь о кроссвордах".
  
   "Это очень короткий список".
  
   "Жизнь продолжается", - сказал Римо скучающим голосом.
  
   "И моя жизнь длилась дольше, чем ваша. Возможно, в следующем столетии, по подсчетам жителей Запада, мир исправится и разумное управление государством снова восторжествует. В грядущие годы снова может появиться множество королей и принцев. Но я, возможно, никогда их не узнаю. Ты можешь, Римо, но я не узнаю. Не то чтобы я стар."
  
   "Нет, не ты".
  
   "Но я живу опасной жизнью. И будущее непознаваемо даже для мастера синанджу".
  
   "Но ты крепко держишь прошлое под замком".
  
   "Верховный Му, возможно, единственный истинный император, которого знает мое Мастерство. У меня есть месяц. Месяц, чтобы насладиться истинным служением. Ты бы завидовал мне за этот месяц, Римо?"
  
   "Нет. Но мы оба должны отвечать перед Смитом. И он платит лучше. Он платит золотом. Не серебряными, не платиновыми или какими там еще монетами."
  
   Чиун распахнул рукава, чтобы показать монету, которую Римо нашел в земле.
  
   "Это ценнее серебра. Встречается реже платины. Любое пятно грязи даст эти металлы. Но монеты, подобные этим, считались утерянными, когда пропал Му".
  
   "Держу пари, у нас будет время выяснить обменный курс, когда мы вернемся", - пошутил Римо.
  
   Чиун рассматривал свое колеблющееся отражение в полированной поверхности монеты.
  
   "Пойдем", - резко сказал он.
  
   "Где?" - Спросил я.
  
   "Я должен сравнить эту монету с теми, что находятся в сокровищнице Верховного Му".
  
   "Почему бы и нет? Это убьет день".
  
   Пробираясь вглубь страны, они миновали шахты.
  
   Мужчины вытаскивали скорлупу кокосовых орехов, насыпанную землей на манер пожарной команды, и складывали ее в кучу. На полях трудились дети. Никто не выглядел счастливым, и Римо отметил это наблюдение.
  
   "Для островитян они довольно угрюмый народ".
  
   "Ты впервые увидел их в лучшем виде. На празднике. Ты действительно веришь своим фантазиям о счастливых темнокожих людях, греющихся на солнце и предающихся свободной любви день и ночь?"
  
   "О, я не знаю", - беззаботно ответил Римо, потирая красные отметины на руках. "В некоторых мифах может быть зерно истины".
  
   Чиун с сомнением посмотрел на него. Он продолжал: "Вы видите мувианцев такими, какие они есть в их обычной жизни. Вы бы судили американцев по их поведению во время фестиваля Назарянина?"
  
   "Я мог бы, если бы знал, что это такое".
  
   "Название праздника ускользает от меня. Кажется, оно называется "Время Иисуса" ".
  
   "Ты имеешь в виду Рождество?"
  
   "Возможно. Точные названия незначительных языческих праздников не стоят того, чтобы их заучивать".
  
   "Это звучит действительно убедительно из уст человека, чей национальный праздник - Праздник свиньи", - сухо заметил Римо. "Кстати, куда мы направляемся?" Я не помню, чтобы нам указывали на сокровищницу."
  
   "Без сомнения, она находится в секретном месте. Но мы найдем ее. Нам нужно только добраться до источника".
  
   Чиун повел Римо в саму деревню. Он шел, склонив голову набок и прислушиваясь. Чиун обратил внимание на металлические щелчки и удары молотков. Ее привезли из одноэтажной каменной хижины за дворцом.
  
   Вошел Чиун.
  
   "Приветствую, кузнецы Высокого Му".
  
   Круг бронзовых лиц оторвался от своей работы. Мужчины сидели на корточках перед каменной печью. Они отбивали куски металла для монет, придавая им нужную форму. В углу один мужчина с кожей, похожей на сушеную и вытянутую говядину, выгравировал профиль Хай Му на готовых монетах. Рядом с ним лежала аккуратная стопка недавно отчеканенных монет.
  
   Никто не отреагировал на вторжение Чиуна. Их лица были угрюмы.
  
   "По приказу Верховного Му я прибыл, чтобы сопроводить самые новые монеты на их надлежащее место", - сказал Чиун важным голосом.
  
   Старик собрал свои монеты в квадратик ткани. Он завязал четыре угла узлом и предстал перед Чиуном, монеты звякнули в импровизированном мешке.
  
   "Я буду твоим охранником", - сказал ему Чиун.
  
   Старик пробормотал что-то уголком рта, чего Римо не расслышал.
  
   "Что он сказал?" Спросил Римо по-английски.
  
   "Что-то о том, что иностранцы забирают все монеты".
  
   "Что это значит?"
  
   "Я думаю, он возмущен тем, что однажды мы оставим Му с некоторыми плодами его трудов".
  
   "Какое ему до этого дело?" Спросил Римо. Они последовали за мужчинами в лес. "В любом случае, все монеты принадлежат Верховному Му".
  
   "С годами некоторые люди становятся нетерпимыми".
  
   "Нет!" - сказал Римо с притворным ужасом в голосе.
  
   Чиун глубокомысленно кивнул. "Действительно. Мудрость не всегда является конечным результатом долгой жизни".
  
   "Моя последняя иллюзия разрушена. Я встретил своего первого императора в прямом эфире, и он выглядит как гавайский борец, а его мудрые подданные вовсе не мудры, только фанатичны".
  
   "Не суди обо всех мувианцах по одному странному примеру", - предупредил Чиун.
  
   Старик вывел их в центр расчищенной площадки. Молния поразила баньяновое дерево, и оно упало на пень другого дерева, который был выровнен вручную. Старик поставил свой мешок с монетами и отодвинул дерево в сторону. Легкий способ, которым он совершил этот подвиг, указывал на то, что оно было полым.
  
   Старик взял костяной нож и воткнул его в пень. Он поднял плоскую крышку вверх и отложил ее в сторону.
  
   Римо и Чиун собрались вокруг. Как они и ожидали, пень был выдолблен. Монеты блестели стопками прямо под отверстием. Они стояли почти на трех футах воды.
  
   "Какая-нибудь сокровищница", - сказал Римо. "Пень".
  
   "Какие монеты мои?" С тревогой спросил Чиун.
  
   Старик пожал плечами. "Как прикажет Верховный Му".
  
   "Но монеты, подаренные мне Лоу Му, - это особые монеты".
  
   "Они все одинаковые. Я знаю. Обо всех остальных я знаю".
  
   "Нет. Это исторические монеты. Это артефакты первого контакта между нашими двумя домами за многие поколения".
  
   Старик пожал плечами, как бы говоря, что взволнованные протесты Чиуна были так же важны, как различие между песчинками на пляже.
  
   "В чем дело, Чиун?" Спросил Римо. "Золото есть золото. Серебро есть серебро".
  
   "Это были особые монеты", - пискнул Чиун, пристально вглядываясь. Стопки были плотно уложены. Ни одна не стояла отдельно от других.
  
   Старик опустился на колени рядом с пнем и опустил руки в воду, раскладывая монеты по разным кучкам. "Он покрывает каждую кучку!" Рявкнул Чиун. "Он смешивает монеты. Это ужасно!"
  
   Когда старик закончил, он поставил крышку на место. Римо поставил разбитое дерево на место. Когда он закончил, он заметил, что старик ушел, не сказав ни слова на прощание. "Получил то, за чем пришел?" Спросил Римо.
  
   "Я видел лицевые стороны монет. Они были отчеканены в пятый год Третьего цикла".
  
   "Да?"
  
   "Это год, когда нынешний Верховный Му взошел на трон. Запечатлей это в своей памяти, Римо, потому что это важно".
  
   "Я бы записал это, но в данный момент у меня, как ни странно, нет цветных карандашей".
  
   - Эта монета, - продолжал Чиун, подняв другую, была отчеканена также на пятый год Третьего цикла."
  
   "Итак? Хай Му мертв. Да здравствует Хай Му. Разве не так обычно бывает?"
  
   Тонкие губы Чиуна поджались. Он спрятал монету в карман своей мантии.
  
   "Никому ничего не говори об этом". И Чиун зашагал прочь.
  
   "Мои уста запечатаны", - сказал Римо окружающему лесу. "Даже если бы я знал, о чем, черт возьми, вы говорите - а я не знаю, - кому бы я сказал?" Каждый раз, когда я пытаюсь произнести два предложения на мувианском, все на три мили вокруг впадают в истерику ".
  
   Глава 27
  
   Счет по кредитной карте поступил в почтовый ящик в Ландере, штат Техас, где почтовому служащему, который думал, что этот ежемесячный дополнительный чек пришел от ЦРУ, было поручено отправить его в службу пересылки почты в Чикаго, которая пересылала его экспресс-почтой в санаторий Фолкрофт в Рае, штат Нью-Йорк. При нынешнем состоянии почтовой службы США создание этой системы занимало минимум шесть недель, а иногда и целых девять.
  
   Таким образом, счет был уже просрочен, когда он, наконец, попал на стол Смита. Он отложил его на некоторое время, когда попытался еще раз связаться с Майклом Брантом в Бостоне. Секретарь Бранта сообщила ему, что мистера Бранта нет в городе. Смит отчетливо услышал звук хрустящей жвачки, когда с отвращением повесил трубку.
  
   Затем взгляд Смита привлек сине-оранжевый экспресс-конверт. Он вскрыл ножницами почти неразрушимый конверт Tivek.
  
   Внутри был счет по кредитной карте American Express, выписанный на имя Римо Робсона, одного из многих фиктивных удостоверений личности и счетов, созданных Смитом для использования Римо. Это имя было на его карточке American Express. Смит изучил купюру.
  
   В ней перечислялись различные покупки, включая тракторную газонокосилку и проекционный телевизор с большим экраном. Смит не мог представить, для чего Римо могла понадобиться газонокосилка, но в прошлые годы на его счетах появлялись странные статьи расходов, самой загадочной из которых была промышленная машина для уборки льда, единственной целью которой было расчищать лед между хоккейными матчами. Смит никогда не спрашивал, зачем Римо понадобилась такая вещь. Не после того, как на счету появилось пять холодильников, и Римо сообщил Смиту, когда его спросили, что он раздал их достойным семьям, которые сгорели в двухуровневом жилом доме в Детройте.
  
   Другими расходами были перелет авиакомпанией и кое-что, приобретенное у концерна под названием Malibu Marine. Смит моргнул.
  
   "Не может быть", - пробормотал он. "Это, должно быть, ошибка".
  
   Плата составила шестьдесят тысяч долларов. Сначала Смит позвонил в авиакомпанию. Ему сообщили, что рейс вылетал из Нью-Йорка и заканчивался в Лос-Анджелесе, при этом на эту авиакомпанию не было забронировано ни одного стыковочного рейса. Была ли проблема с оплатой?
  
   Смит сказал "нет" и повесил трубку. Обвинение в "Малибу Марин" было предъявлено на следующий день после вылета авиакомпании. Он позвонил в "Малибу Марин".
  
   "Я звоню по поводу списания средств с моей карты American Express", - сказал он менеджеру. "Вы можете подтвердить эту цену? Шестьдесят тысяч долларов".
  
   "Это верно. Есть проблема?"
  
   "Я не уверен. Что именно было куплено?"
  
   "Это твоя карта. Разве ты не знаешь?"
  
   "Я соавтор подписи. Мой племянник также пользуется этой картой".
  
   "Что ж, я надеюсь, у тебя глубокие карманы. Он купил барахло. Прямо сейчас он где-то там, где не ходят автобусы".
  
   "Мусор", - выдохнул Смит, представив себе, как Римо покупает содержимое целой свалки для какой-то легкомысленной цели. "Он потратил шестьдесят тысяч долларов на мусор!"
  
   "Нет, не ненужный хлам. Это хлам".
  
   "Прошу прощения?"
  
   "Он купил китайскую джонку. На ней тоже сразу же отчалил".
  
   "О. Он сказал, куда направляется?"
  
   "Нет, он и этот пожилой китаец просто запрыгнули на борт и отчалили. С ними была девушка".
  
   "Они сказали что-нибудь, что позволило бы вам догадаться об их пункте назначения?" Поинтересовался Смит.
  
   "Нет. Как только обвинение было подтверждено, они ушли с отливом. Скажите, вы можете покрыть эти обвинения, не так ли?"
  
   "Да, конечно. Спасибо, что уделили мне время". И с этими словами доктор Гарольд В. Смит повесил трубку. Его лицо было словно гравюра. Название могло бы быть "Боль". Не глядя, он полез в ящик стола и достал пузырек. Ему позарез нужен был аспирин.
  
   Смит был так поглощен своими мыслями, что не заметил, что жует таблетку Алка-зельцера, а не аспирин.
  
   Римо и Чиун покинули страну. Они уехали, не сказав ни слова. Что могло произойти? Он чем-то обидел Мастера Синанджу? И пошел бы Римо с ним, если бы пошел?
  
   Все, что мог вообразить доктор Гарольд В. Смит, это то, что Римо и Чиун вернулись в деревню Синанджу в Западно-Корейском заливе. И он остался один против того, кто купил таинственный дом рядом с его собственным.
  
   Внезапно осознав, что он съел целую таблетку аспирина, не запив ее водой, Смит достал из офисного автомата бумажный стаканчик с минеральной водой и выпил его. До конца дня он задавался вопросом, почему у него не прекращалась головная боль и продолжалась неконтролируемая отрыжка.
  
   Глава 28
  
   Римо услышал крик и потянулся за своими штанами. "Извините меня", - сказал он, выбегая из комнаты. Была ночь. Королевский дворец Му был погружен в темноту, за исключением странных мест, где лунный свет отбрасывал геометрические узоры света.
  
   Чиун вышел из своей спальни с мрачным лицом. Вместе, не говоря ни слова, они побежали по коридору, ведущему к спальне Верховного Му, их босые ноги шлепали по прохладным камням.
  
   Верховный Му столкнулся с ними в дверях. Он сердито размахивал своей боевой дубинкой. Она была забрызгана кровью, как и жирная грудь Верховного Му.
  
   "Их было трое", - прогремел он, дико жестикулируя. "Двое сбежали".
  
   Из-за спины Высокого Му донеслись стоны. Он отступил в сторону, чтобы показать моовианца, сидящего на полу. Мужчина держал свою забрызганную кровью руку. Его предплечье было согнуто ниже локтевого сустава. Из нее торчало зазубренное костяное копье. Оно было сломано.
  
   "Они забывают. Как легко они забывают". Верховный Му ухмыльнулся.
  
   Мувианская девушка подкралась к Римо сзади. Она в страхе прижимала руки к обнаженным грудям. Ее рот был широко открыт.
  
   "Что эта крестьянская девушка делает в моем дворце?" - прогремел Высокий Му. "Она еще одна предательница?"
  
   "Нет, она со мной", - спокойно ответил Римо. Чиун повернулся к Римо.
  
   "С тобой?"
  
   "Мы были вместе", - сказал Римо. "Ты знаешь".
  
   "Мы поговорим об этом позже", - предупредил Чиун.
  
   Низкое Му донеслось из соседней комнаты. Она бросила один взгляд на крестьянскую девушку, и девушка в страхе отступила.
  
   "Ты в безопасности, отец мой?" спросил Низкий Му.
  
   "Предатели. Меня окружают предатели", - сказал он с горечью.
  
   "Давайте соберем обычных подозреваемых", - сказал Римо по-английски.
  
   "Позволь мне разделаться с этим подлым предателем", - сказал Чиун, указывая на нападавшего со сломанной рукой.
  
   "Он ничто. Те, кто свободно разгуливает, представляют угрозу", - сказал Верховный Му. В этот момент появилась его охрана из Красного Пера.
  
   "Мы не смогли их найти", - доложил капитан стражи.
  
   "Тогда это зависит от Синанчу", - многозначительно сказал Верховный Му. "Если они надеются оставить Му со своей полной мерой монет".
  
   Римо и Чиун покинули дворец. Выйдя во внутренний двор, Римо сказал: "Он уверен, что получает много услуг за оплату, которая должна была быть в кармане".
  
   "Этот человек не был поклонником осьминога. Он признает это позже. В данный момент мы должны заполучить двух других".
  
   "Хочешь разделиться?"
  
   "Нет. Останься со мной". И Чиун промелькнул сквозь листву. Люди зашевелились при виде них; лица отступили в дверные проемы.
  
   "Напоминает мне о том времени, когда я был полицейским", - с несчастным видом сказал Римо.
  
   "Их страх исчезнет, как только мы уничтожим заговорщиков".
  
   "С той скоростью, с которой мы движемся, мы на пути к уничтожению всего Му".
  
   Чиун шел по следам в грязи. Следы уводили в джунгли, и оттуда тропа представляла собой один из сломанных стеблей и примятой травы, которые медленно выпрямлялись.
  
   Тропа вела вниз к южному пляжу и в воду.
  
   Тихий океан сверкал. На его поверхности не было теней. "Похоже, мы их потеряли. Поклонники осьминога или нет". Чиун смотрел на воду. Когда он был уверен, что ни один пловец не всплывет, он заговорил.
  
   "Я не думаю, что они поклонялись осьминогам, хотя они и сбежали в океан. Пойдем, мы должны сообщить Верховному Му".
  
   Когда они шли обратно, Чиун заговорил. "Та девушка. Кем она была для тебя?"
  
   "Я не знаю. Я знал ее всего десять минут, когда начались неприятности".
  
   "Десять?"
  
   "Она вошла через окно".
  
   "Очевидно, бродяга", - фыркнул Чиун.
  
   "Если и была, то на Му их выращивают именно так". Чиун остановился.
  
   "Были и другие?"
  
   "Да", - признал Римо.
  
   "Несколько". Глаза Чиуна превратились в щелочки.
  
   "Сколько?"
  
   "О, пять или секс - я имею в виду шесть".
  
   "Так много!" Горячо потребовал Чиун. "Ты спал с пятью или шестью девушками за три ночи?"
  
   "На самом деле, я просто считаю сегодня вечером. Я не знаю, сколько их было в другие ночи".
  
   "Иииии!" Чиун взвизгнул. "Ты с ума сошел? Неужели ты не подумал о болезнях, которыми могут быть заражены эти девушки?"
  
   "Маленький папочка", - мягко сказал Римо, - "мы на острове с населением не более двухсот человек. И с тем, как ведут себя эти девушки, одно венерическое заболевание уничтожило бы всех задолго до того, как мы сюда добрались ".
  
   "Я не могу тебе поверить".
  
   "Эй, это остров. Нет радио. Нет телевизора. Нет места, куда можно пойти, которое не похоже на все остальные здешние места. Мне скучно. Кроме того, это была их идея. Они продолжают пробираться ко мне через окно ".
  
   "Ты мог бы прогнать их", - фыркнул Чиун.
  
   "Я имею право на небольшое развлечение".
  
   "И у тебя это было? Это развлечение?"
  
   "Ну, я не уверен. Это интересно, но ты знаешь, как это бывает с сексом, когда ты мастер синанджу".
  
   "Да, ты делаешь это правильно и убираешь это с дороги, чтобы ты мог перейти к важным вещам".
  
   "Это была моя проблема с этим, все верно. Я добираюсь до второго шага из тридцати семи шагов к сексуальному удовлетворению, и вечеринка во второй части дважды была на седьмом небе от счастья и обратно, пока я остаюсь в ожидании фейерверка, который так и не состоялся. Так сказать."
  
   "Секс - это наркотик. Лучше быть поставщиком, чем наполнителем ".
  
   "Раньше мне нравилось пить. Но знаешь, что странно, папочка?" Голос Римо понизился до приглушенного тона, в нем больше не было раздражения.
  
   "Многие вещи кажутся странными, ты больше всего".
  
   "Эти островные девушки именно такие, какими я всегда их представлял. За исключением одной вещи. Секс для них как жевательная резинка. Как только все закончится, зум, они вылетят в окно. Бац, бах, спасибо тебе, Римо. Я даже не могу спросить, хорошо ли это было и для них ".
  
   "Я говорил тебе, что американские женщины больше придутся тебе по вкусу. В отличие от девочек-Му, их воспитывают в представлении о сексе как о запретной загадке. Они плетут паутину волшебства и тайны вокруг самого простого акта. Неудивительно, что они тратят больше времени на разговоры об этом, чем на исполнение. Неудивительно, что все ваши западные песни грязные ".
  
   "Это грубое обобщение. Какие песни грязные?"
  
   "Я хочу держать тебя за руку" - отличный образец".
  
   "Это не грязно".
  
   "Это всегда начинается с рукопожатия", - отрезал Чиун. "Пойдем, Высший Му ждет. Ничего не говори ему о своих ночных похождениях".
  
   "Я надеялся, что смогу задать ему несколько вопросов о моовианской практике ухаживания".
  
   "Такая, как?"
  
   "Во-первых, откуда эти отметины на моей руке".
  
   Чиун резко остановился. Он осмотрел вытянутые руки Римо.
  
   "Эти знаки краснее, чем раньше", - пробормотал он. "Они должны выцвести".
  
   "Отметины от присосок осьминога исчезают", - отметил Римо. "Это свежие отметины".
  
   "Я не понимаю".
  
   "Это ... э-э... следы укусов".
  
   "Укусить?"
  
   "Именно об этом я и говорю", - взволнованно сказал Римо. "Они не целуются. Они кусаются. Я не могу этого понять".
  
   "Кто кусает? Кто укусил тебя?"
  
   "Девушки. Все они. Похоже, они не знают, что такое поцелуи. Я надеюсь, что это не какой-то дикий ритуал помолвки, потому что, если это так, берегись, я помолвлен с половиной женского населения Му ".
  
   "Крестьянские девушки кусаются?" Повторил Чиун. Он перевернул руки Римо. Розовые отметины были повсюду. Даже под мышками Римо он увидел это с отвращением.
  
   "Лоу Му тоже так делает", - сказал ему Римо.
  
   "Ты спал с Лоу Му!" Потребовал ответа Чиун, впиваясь ногтями в руки Римо.
  
   "Пока нет", - сказал Римо, высвобождаясь из хватки Чиуна. "Я имею в виду, нет, я этого не делал. Но когда мы были на джонке, она пару раз укусила меня. Я думаю, я ей нравлюсь ".
  
   "В записях нашего дома нет упоминания о кусании".
  
   "Должно быть, новая".
  
   "Пойдем", - коротко приказал Чиун.
  
   "Если бы только", - вздохнул Римо.
  
   "Обязательно все превращать в грязную шутку?"
  
   "Позволь мне напомнить тебе, на случай, если это вылетело у тебя из головы, что я бы не согласился на это, если бы ты не размахивал обещанием стайки девиц с обнаженной грудью".
  
   "Я не обещал тебе использовать их. Только вид".
  
   "Так это всегда начинается", - сказал Римо. "Даже до рукопожатия".
  
   "И не позволяй мне поймать тебя на том, что ты строишь глазки при Низком Мычании, Римо. Ты должен уважать королевскую семью. Брак - это другое дело. Но флирт создает проблемы. Она, без сомнения, девственница".
  
   "Неудивительно, что ее так почитают", - сухо заметил Римо. "Они здесь практически вымерший вид". Они нашли Высокого Му в его спальне, оседлавшего раненого нападавшего. Он жестоко выкручивал мужчине сломанную руку. Мужчина закричал. Он снова и снова плакался, что больше ничего не знает.
  
   Высокое Мычание снова перекосилось, и крики соскребли бы ржавчину со старой консервной банки.
  
   Наконец Верховный Му сдался.
  
   "Он говорит, что не знал других", - сказал Чиуну Верховный Му. "Он признался в своем намерении убить меня. Другие также желали моей жизни, но он утверждает, что его не было с ними. Очевидно, он лжет ".
  
   "Он говорит правду", - нараспев произнес Чиун. "Я могу судить по страху в его голосе. И боли было достаточно, чтобы вытянуть из него правду, но я попытаюсь".
  
   Мужчина съежился и заскулил, когда Чиун приблизился к нему. К его удивлению, Мастер Синанджу задел запястный нерв, и боль покинула его сломанную руку. Чиун опустился на колени рядом с ним. Он осторожно вставил выступающую кость на место. Он установил кость уверенными пальцами.
  
   Когда облегчение залило лицо мужчины, Чиун ущипнул его за мочку уха. Тогда мужчина познал настоящую боль. Он подавил крики.
  
   "Говори! Говори!" Позвал Чиун. "Чем быстрее ты заговоришь, тем скорее пройдет боль. Кто были другие заговорщики?"
  
   "Я не видел их лиц. Их не было со мной. Я не думаю, что они были вместе". Его лицо исказила гримаса агонии, и слезы потекли из прищуренных глаз.
  
   "Ложь!" - выплюнул Высокий Му.
  
   "Нет", - сказал Чиун. "Не ложь. Еще один вопрос. Вы поклоняетесь осьминогу?"
  
   "Никогда. Клянусь Каем, богом священного моря".
  
   Чиун отпустил мочку уха мужчины. Он мрачно поднялся и повернулся лицом к Высокому Му.
  
   "Я доказал вам, что поклоняющиеся осьминогу не стоят за этим".
  
   "Возможно", - неохотно согласился Верховный Му.
  
   "Но опасность для вашего трона больше. Действуют другие заговорщики. И они не действуют сообща. Ваших врагов много, и поэтому с ними труднее иметь дело ".
  
   "Удвоишь свою плату, если разоблачишь их всех", - внезапно взревел Верховный Му.
  
   "Готово", - сказал Чиун. "Теперь я избавлюсь от этой падали".
  
   "Нет!" - сказал Верховный Му.
  
   "Нет?" Чиун был ошеломлен.
  
   "Я потерял много подданных с момента вашего прибытия".
  
   "Враги все".
  
   "Но все еще мои подданные. Мне нужны все руки, чтобы работать в моих шахтах. И ухаживать за полями. Этот будет привлечен к работе, когда его руки заживут".
  
   "Змея, которую не раздавили, не знает благодарности. Его клыки всегда представляют опасность".
  
   "Вы оказали хорошую услугу этой ночью. Теперь оставьте меня. Все вы. Я буду спать".
  
   "Мы с Римо будем стоять на страже у твоей двери".
  
   "Мне нет, Чиун", - прошипел Римо. "Я не сомкнул глаз с тех пор, как попал сюда".
  
   "Это моя вина?" Спросил Чиун по-английски. Он вернулся к моовианскому и сказал Верховному Му: "Мы будем без вашей двери, если вы нам понадобитесь".
  
   Но Верховный Му больше не слушал. Он откинулся на спальный коврик и уже похрапывал.
  
   Стражник с Красным Пером выволок нападавшего из комнаты за лодыжки. Последним вышел Чиун, закрыв за собой ротанговую дверь.
  
   Когда они остались одни, спросил Римо. - Не возражаешь, если я на секунду заскочу в свою комнату? - спросил Римо.
  
   "Ты что-то забыл?"
  
   "Мои носки", - сказал Римо, пошевелив пальцами ног. Ногти торчали, как когти.
  
   "Они будут разорваны этими гвоздями".
  
   "Я буду носить их свободно. Как мовианская девушка". И Римо ухмыльнулся, когда Чиун прогнал его прочь. Если повезет, в комнате его будет ждать еще одна восхитительная девушка. Может быть, на этот раз ему удастся пройти второй этап. Это было немного, но в стране, лишенной полосок комиксов для телевидения и газет, это было единственное развлечение, которое было у Римо.
  
   Глава 29
  
   Прошло больше недели без каких-либо известий от Римо и Чиуна.
  
   Доктор Гарольд В. Смит прокрутил запись последнего сообщения Римо. Он прокрутил ее дважды.
  
   "Что он мог иметь в виду, говоря "му"?" Сказал Смит вслух. Его сухие слова отражались от стен кабинета. Он несколько раз прокрутил предложение, в котором Римо говорил о "походе на му".
  
   Подойдя к своему настольному терминалу, Смит вызвал базу данных географического атласа. В ней содержались названия каждого населенного пункта во всем мире. Он ввел имя Му, потому что, хотя Римо произнес его так, как будто собирался изобразить корову, это не имело смысла в контексте их исчезновения. Смит нажал клавишу поиска.
  
   Несколько минут спустя на экране зачитали список имен, которые начинались с букв "м-о-о". Там был Мур, Оклахома, Мурхед, Миннесота и другие. Но не было Му, США. Единственные оставшиеся возможности были в экзотических местах, таких как Индия и Тибет. Но ни одна из них также не была известна просто как Му. Смит счел это неубедительным, потому что его способность собирать информацию была практически бесполезна в слаборазвитых странах, где все еще правили карандаш и картотека.
  
   Смит сделал паузу. Повинуясь интуиции, он ввел фонетический эквивалент: Му.
  
   Поиск выдал кажущуюся бесконечной цепочку имен. Смит нахмурился, вспомнив, что буква М была одной из самых распространенных, когда дело касалось личных названий и географических названий. Однако там было название одного места, написанное просто Mu. Смит нетерпеливо вызвал файл. Его лицо вытянулось, когда он увидел, что в ней содержались данные о мифическом островном государстве, которое, по мнению псевдоученых, существовало в Тихом океане еще до зарождения письменной истории, но которое затонуло во время природного катаклизма.
  
   Очевидно, это был не тот Му, который имел в виду Римо. Его никогда не существовало. И даже если это когда-либо было реальностью, что Смит считал невероятным, все, что от этого осталось, - это дополнительный слой осадочных пород на дне Тихого океана.
  
   Глава 30
  
   Солнце поцеловало его лицо через открытое окно, и Римо проснулся. Была середина утра. Он снова проспал допоздна. Всю ночь был постоянный поток мувианских дев, которые проскальзывали через его окно. Он насчитал восемь, новый максимум. Римо задался вопросом, что стало причиной увеличения трафика, и в перерыве между схватками высунул голову в грубо вырезанное окно.
  
   Он обнаружил нескольких девушек, сидящих на корточках и разговаривающих шепотом. Когда они увидели его, на их лицах вспыхнули одинаковые непринужденные улыбки.
  
   "Следующая очередь Оахулы", - небрежно заметил один из них.
  
   "Вы сменяете друг друга!" Удивленно сказал Римо. Когда ему указали на то, что у него только один мужской орган, Римо извинился за свою глупость и добавил, что, конечно, если настала очередь Оахулы, кто он такой, чтобы нарушать упорядоченное течение событий Moovian.
  
   После того, как Римо проснулся, он почувствовал, что его энтузиазм по поводу Moovian maidens остывает. Он решил, что это все. Больше никаких ночных перерывов. Какое-то время это было забавно, но теперь блеск исчез. Особенно теперь, когда он понял, что его рассматривают как бесплатную племенную службу острова. Кроме того, теперь они кусались еще сильнее.
  
   Римо натянул свои уже поношенные штаны и босиком вышел из дворца. Внутренний двор был пуст, если не считать горстки детей, которые лениво подметали его соломенными метлами.
  
   Увидев его, дети показали на него пальцами и захихикали. Они никогда раньше так не делали. Должно быть, это мои ногти, подумал Римо, глядя на свои руки. Теперь они были вдвое длиннее, чем у Чиуна. И он ничего не мог с этим поделать. Ножи были слишком хрупкими. И даже самый плотный камень был недостаточно твердым, чтобы подпилить их. Он не мог этого понять.
  
   Когда он шел из деревни, дети звали его вслед. Их детские слова было трудно разобрать, но они называли его Хокко-или. "Хокко" переводилось как "желтый", но "или" было менее понятным. Это звучало как "ило", мовианское слово, означающее "ананас".
  
   "Почему они называют меня "желтый ананас"?" Спросил Римо, подойдя ближе к Чиуну. Мастер Синанджу стоял на вершине одной из крупнейших шахт в Му. Мужчины сновали туда-сюда через равные промежутки времени, таская скорлупу кокосовых орехов, полную песчаной черной земли. У них получилась огромная куча. Другие рассыпали землю по растянутым рулонам грубой ткани, чтобы отсеять металл.
  
   Чиун обернулся при приближении Римо. Его лицо утратило свой суровый, повелительный вид.
  
   "Что случилось с твоим лицом?" Чиун хотел знать.
  
   Римо протянул руку. "Понял меня. Она все еще там?"
  
   "У тебя есть борода", - огрызнулся Чиун.
  
   "Расскажи мне об этом", - попросил Римо, ощупывая густую щетину. Чиун слез с лошади и жестом велел Римо согнуться в поясе. Он молча поковырялся в голове Римо. "Вши?" - Спросил Римо.
  
   "Хуже".
  
   "Хуже?"
  
   "Твои волосы желтеют у корней".
  
   "Желтая?"
  
   "Должно быть, ее отбеливает солнце. Возможно, в этом также виновата соленая вода".
  
   "У меня никогда не было этой проблемы, когда я был молод", - заметил Римо.
  
   "Это странно. Желтизна у корней, а не на кончиках. Хотя твоя борода желтая повсюду".
  
   "Так вот почему они меня обзывают?" Спросил Римо, выпрямляясь.
  
   "Они называли тебя "желтый ананас", "желтая голова"".
  
   "Меня называли и похуже".
  
   - Я вижу, у тебя был напряженный вечер, - фыркнул Чиун, глядя на предплечья и грудь Римо. Они были покрыты крошечными воспаленными пятнами. Следы укусов.
  
   "Я отрекаюсь от Moovian girls. Они практически тянут соломинку, чтобы посмотреть, кто следующий ударит по мне. И я так привыкла к обнаженной груди, что почти не замечаю ее больше ".
  
   Это хорошо, потому что Лоу Му искал тебя ".
  
   "Это так?" Неопределенно спросил Римо. "Она была холодна ко мне с тех пор, как стало известно, что я не совсем провожу ночи, считая звезды".
  
   "Хорошо, что ты пришел в себя. Потому что у Лоу Му такое выражение лица", - заговорщицки сказал Чиун.
  
   "Какой взгляд?"
  
   "Ты знаешь".
  
   "Нет. Произнеси это по буквам".
  
   "Этот жаждущий секса взгляд".
  
   "О, этот взгляд. Не смотри сейчас, но разве это не она спускается из дворца?"
  
   "Я оставлю тебя разбираться с ней. Я должен идти на рисовые поля. Крестьяне расслабились. Не давай этим шахтерам отдыхать. Их перерыв не раньше, чем через час".
  
   "Они получают льготы?"
  
   "Естественно. Верховный Му - просвещенный правитель".
  
   "Я не это имел в виду", - сказал Римо, краем глаза наблюдая за томным приближением Лоу Му. "Знаешь, Чиун, это не та работа, которую я представлял себе, когда ты только начал обучать меня. Я убийца, а не надзиратель".
  
   "Сегодня ты надсмотрщик", - сказал Чиун. "А хороший убийца защищает империю своего правителя так, как его правитель ожидает, что она будет защищена. Прошла неделя с момента последнего покушения на жизнь Верховного Му."
  
   "Это потому, что мы так часто гоняли стадо на этих бедных людях, что все, что они могут сделать, это уползти спать в конце дня".
  
   "Это сработало и для Саймона Легри", - заметил Чиун, уходя.
  
   После того, как Мастер Синанджу ушел, шахтеры наблюдали за Римо, как бы оценивая его. Когда Римо повернулся к ним спиной, они замедлили свою работу. Несколько человек ускользнули в кусты.
  
   "Ола!" Сказал Римо, когда Лоу Му приблизился. Улыбка Лоу Му была цвета слоновой кости в обрамлении меди. На ее лице было мягкое детское выражение, которое до сих пор удивляло Римо каждый раз, когда он вспоминал, как она расправилась с Хортоном Дрони ТРЕТЬИМ.
  
   "Я искал тебя, Римо. Что случилось с твоими волосами?"
  
   "Я беспокоюсь не о своих волосах, а о своих ногтях", - печально сказал Римо.
  
   Низкое Му взяла руки Римо в свои. "Они очень длинные", - проворковала она. "Как когти, чтобы царапать и рвать твоих врагов".
  
   "На данный момент у меня нет врагов".
  
   "Я знаю. Ты всем нравишься. Особенно крестьянским девушкам. Тебе еще не надоели крестьянские девушки? Ты на Му уже целую неделю".
  
   "Да, на самом деле так и есть".
  
   Улыбка Лоу Му стала шире. Она была ослепительно белой. "Это хорошо", - сказала она, беря его за предплечье своими золотыми пальцами.
  
   "О-о", - пробормотал Римо.
  
   "Что это ты сказал?"
  
   - Она была английской, - быстро сказал Римо. - Это значит... что ты сегодня очень хорошенькая.
  
   Улыбка Лоу Му стала шире. Она провела пальцами по твердому мускулистому бицепсу Римо, сильно сжав его, почти ущипнув.
  
   "Почему мовианские девушки кусаются?" Внезапно спросил Римо. "Ты можешь мне это сказать?"
  
   "Потому что ты белый. Из поколения в поколение, с тех пор как последние белые люди прибыли на наш остров и пытались заставить нас принять их единого бога, истории о красоте белых мужчин передавались от матери к дочери. Мы слышали о твоем высоком росте, о твоей восхитительной белой коже и мощных органах".
  
   "Орган. У меня есть только один", - сказал Римо. "Я как раз обсуждал эту тему прошлой ночью".
  
   Низкий Му рассмеялся.
  
   "Кусают ли мувианские девушки своих мужчин?"
  
   "Конечно, нет. Мы целуемся".
  
   "Ну, я все еще жду своего первого моавийского поцелуя".
  
   "Я приду к тебе сегодня вечером. Но сначала я должен попросить моего отца о важном одолжении".
  
   "Что это?"
  
   "О, я не мог тебе сказать. Ты можешь убежать".
  
   "Только не я. Я ничего не боюсь. И Чиун сказал мне, что ты, вероятно, все равно была девственницей".
  
   Низкий Му рассмеялся. "На Му нет девственниц. Не старше двенадцати".
  
   "Это то, что я предполагал", - сухо сказал Римо.
  
   Лицо Лоу Му внезапно сморщилось. Она посмотрела через плечо Римо. Римо обернулся.
  
   "Почему эти люди не работают?" раздраженно спросила она.
  
   - Они? О, я дал им передышку, - солгал Римо.
  
   "Их отсрочка продлится не больше часа".
  
   "В чем разница? В конце концов, они вернутся к работе. Кроме того, я не вижу смысла во всей этой деятельности улья. У вас, людей, полно еды, которую можно взять. Тебе следует больше расслабляться ".
  
   "Если бы у моих людей не было работы, они бы обленились и потеряли свои навыки".
  
   "Я думаю, что они и так слишком усердно работают".
  
   "Такого отношения я ожидал бы от бывшего раба. Ты не понимаешь, что такое власть. Как мы с моим отцом могли бы править, если перед этими крестьянами не поставлено никаких задач? Все хотели бы править. Или никто не смог бы. Это было бы ужасно. Хаос. Как в те дни, когда Старый Му исчез под волнами ". Сказав это, Лоу Му подошла к сидящим на корточках шахтерам и, потрясая кулаками, начала отчитывать их высоким, горьким голосом. Она продолжала в течение нескольких минут, ее красивое лицо исказилось от ярости. Она назвала их неблагодарными за то, что работа дала им праздную жизнь. Она обвинила их в лени и неуважении к традициям. Со времен Старого Му империя зависела от чеканки монет Верховного Му, чтобы поддерживать свою власть в мире. Однажды, благодаря их усилиям, Moo снова возвысится как великая держава. Но не в том случае, если работа остановится.
  
   Когда она присоединилась к Римо, черты ее лица снова были мягкими и податливыми. Это было так, как будто внезапно налетел и прошел тропический шторм.
  
   "Хорошо, хорошо", - сказал Римо. "Ты высказал свою точку зрения. Я прослежу, чтобы они больше не расслаблялись".
  
   "Я увижу тебя сегодня вечером", - мягко сказал Низкий Му. "Я с нетерпением жду возможности надрать тебя".
  
   "Я тоже", - сказал Римо. "Что бы ты ни имел в виду".
  
   И Низкое Мычание убежало, как олененок, ее звонкий смех просочился сквозь листву.
  
   Глава 31
  
   "Это оно!" Шейн Билликен взволнованно закричал. "Это остров".
  
   Дирк Эдвардс выскочил из-под палубы. Он был в камуфляжных жокейских шортах. Одна рука сжимала девятимиллиметровый браунинг, который висел на плечевом ремне.
  
   "Ты уверен?" он зарычал.
  
   "Она снилась мне прошлой ночью".
  
   "Да. И последний остров, который ты назвал подходящим, оказался заповедником гуано. Как и тот, что был до этого. И вы знали, что это правильная монета, потому что она находилась прямо под Малой Медведицей ".
  
   "Вероятно, вмешательство солнечных пятен. Я плохо представляю, когда есть солнечные пятна. Ищите высокое здание. Храм".
  
   "Давайте поищем мусор, пока нас не унесло". Кто-то вручил Дирку комплект биноклей. Он натренировал их на острове.
  
   "Никаких признаков какого-либо хлама", - доложил он.
  
   "Вероятно, на другой стороне", - сказал Шейн. "Хотя я вижу недружелюбных. Туземцы".
  
   "Дай мне посмотреть", - сказал Шейн, беря очки. Он заметил нескольких туземцев на берегу. На них было мало одежды. Их волосы были черными, а кожа цвета кешью. Они были заняты тем, что вытаскивали морскую черепаху из воды.
  
   "Девушка выглядела вот так!" Сказал Шейн. "Цвет кожи совершенно правильный".
  
   "Хорошо, мы берем их. Гас, выстрой ее в линию на том рифе, а затем пристрели ее. Все остальные, возьмите по куску и приготовьтесь начать стрельбу".
  
   Шейн Билликен обнаружил, что ему в руки сунули М-16.
  
   "Я не знаю, как стрелять из одного из них", - запротестовал он. "Тебе и не нужно. Этот молокосос выплевывает патроны быстрее, чем ты успеваешь помочиться. Просто помаши им, как шлангом. Она сделает свое дело ".
  
   Лодка развернулась и зарылась кормой. Нос поднялся, и соленые брызги окатили лицо Шейна Билликена, когда риф приблизился. Он повис, пытаясь удержать винтовку в дрожащей руке.
  
   "Ладно, сожги их дотла!" - Крикнул Дирк Эдвардс.
  
   На пляже звук приближающейся лодки заставил туземцев замереть. Их черные глаза - они напомнили Шейну Билликену глаза несчастных тюленей перед тем, как их забили дубинками до смерти - уставились на них.
  
   Дирк Эдвардс выстрелил первым. Его оружие начало хлопать. К нему присоединились остальные. С рифа полетели коралловые осколки. Туземец упал. Другой, бежавший как сумасшедший, упал после того, как поток пуль оторвал ему руку.
  
   Шейн Билликен забыл, что в его руках было оружие. Он уставился поверх носа корабля. Он никогда раньше не видел, как умирают люди. Это было завораживающе. Звуки выстрелов были слабыми. Просто отдельные хлопки. Звуки петард. Люди на рифе не кричали. Они побежали, а потом споткнулись. Крови было даже не так много, как видно. Это было похоже на просмотр телевизора.
  
   Когда все закончилось, двигатели были заглушены, и они дрейфовали к берегу.
  
   Двое мужчин прыгнули на риф и ухватились за брошенные канаты. Шхуна была закреплена, якорь брошен. Большинство туземцев были мертвы. Шейн Билликен увидел, как он карабкался на риф. Один из них застонал, и Дирк Эдвардс поманил его к телу.
  
   "Прикончи его", - сказал Эдвардс.
  
   "Я не знаю, смогу ли я", - пробормотал Шейн.
  
   "Это просто".
  
   "Разве это не твоя работа? В конце концов, я тебя нанял".
  
   "Послушай, мы должны отправиться вглубь страны, прежде чем звуки приведут в порядок всех участников этого рока. Нам понадобится каждый человек. Так что ты либо часть проблемы, сосунок, либо часть решения".
  
   И все до единого наемники направили свое оружие на Шейна Билликена.
  
   Шейн неохотно навел винтовку на дергающуюся голову туземца, закрыл глаза и нажал на спусковой крючок. Оружие издало короткий рык.
  
   "Это закончилось?" вяло спросил он.
  
   "Да", - вежливо сказал Дирк Эдвардс. "Вы можете посмотреть, если хотите".
  
   Шейн сделал. При виде окровавленных мозгов, вытекающих из разбитого лица мужчины, он не выдержал и побежал к воде. Он лег на живот, пока не опорожнил ее в красивую голубую воду.
  
   Команда наемников оглушительно расхохоталась.
  
   "Ты привыкнешь к этому. А теперь, пошли. Давай найдем ту деревню".
  
   В течение трех часов они пробирались через пышный тропический лес. Они взбирались на густо заросший холм. Местность была неровной. Кроссовки Шейна Adidas начали разваливаться.
  
   Наконец они достигли вершины холма. Внизу лежала заполненная туманом долина. За туманами вырисовывалась высокая фигура, голубая и расплывчатая.
  
   "Давай разобьем лагерь здесь", - сказал Дирк. "Туман должен рассеяться к полудню. Может быть, мы сможем разглядеть деревню. Избавь нас от лишней возни".
  
   Они устроились ждать. С наступлением утра туман начал рассеиваться. В поле зрения появился холм. И еще один. А между ними высокий ориентир, который определенно не был холмом.
  
   "Черт!" - сказал Дирк Эдвардс. "Что это, блядь, такое?"
  
   "Это храм", - крикнул Шейн. Его проигнорировали.
  
   "Похоже на здание", - сказал Гас.
  
   "Я знаю, что это гребаное здание. Что я хочу знать, так это что это за здание. У кого есть бинокль?" Кто-то передал его ему. Дирк встал и навел линзы на быстро удаляющийся объект.
  
   "Я думал, мы должны были искать первобытный остров", - язвительно сказал он. "Эта штука огромная".
  
   "Мы такие", - неуверенно сказал Шейн Билликен. "Я имею в виду, так и должно было быть. Может быть, это какой-то мираж".
  
   "Да? Ну, на этом "мираж" написано "Оаху Хилтон"."
  
   "Что это значит?" Шейн хотел знать.
  
   "Это значит, ты, шелушащийся ублюдок, что мы на Гавайях, и если мы не уберемся отсюда до того, как найдут эти тела, наши задницы превратятся в траву".
  
   После этого все бросились бежать вниз с горы во весь опор. В перерывах между тяжелыми вдохами разгорелась дискуссия о том, стоит ли пристрелить Шейна Билликена за то, что он втянул их в этот беспорядок.
  
   Шейн Билликен испытал огромное облегчение, когда голосование было решающим, пять к двум за то, чтобы не стрелять в него, потому что еще одна стрельба принесла бы только больше проблем.
  
   "Выдающаяся", - сказал Дирк Эдвардс. "Мы подождем, пока не выйдем в море".
  
   Глава 32
  
   Долла-Дри, Тихо Мыча Му, побежала ко дворцу своего отца. Ее босые ноги скользили по камням на пути. Она чувствовала легкость. Сегодня вечером она насладится привилегией, которой Лоу Му не удостаивался сотни лун. Дар белого человека.
  
   Устные рассказы о Му были полны историй о белых людях, которые однажды пришли на этот остаток Старого Му. Никто не приходил так долго, что многие считали, что белые в мире вымерли.
  
   Долла-Дри научилась другому, когда приземлилась на земле белых людей. Но она была на миссии. Она не могла принять белого человека, пока была пленницей жестокого волшебника, который надевал на глаза дымчатое стекло, но все же не был слеп.
  
   Теперь она была дома. Теперь она спросит своего отца. Римо будет принадлежать ей. Навсегда.
  
   "Отец! Отец!" - воскликнула Долла-Дри, приближаясь ко дворцу.
  
   Верховный Му, Ту-Мин-Ка, вышел из дворца с вопросительным выражением лица.
  
   "У вас проблемы?" - требовательно спросил он.
  
   "Нет, нет", - сказала Долла-Дри, падая к его ногам. Она опустилась на колени перед своим отцом, склоняя свои длинные локоны. "Я жажду милости. Та, которая сделает меня единым целым с Низкими Мычаниями прошлого ".
  
   "Продолжай, дочь".
  
   "Я хочу купить раба Римо. Потому что я сильно жажду его".
  
   "Он больше не раб. Он был освобожден. У нас на Му нет рабов".
  
   "Только потому, что мувианцев недостаточно, чтобы иметь не только рабочих, но и рабов. Во времена белых моряков у нас были рабы".
  
   "Которую мы освободили в надлежащее время".
  
   "И я клянусь следовать этой традиции. Я куплю Римо, и прежде чем я заберу его в себя, я освобожу его".
  
   "Хорошосказано. Но он уже свободный человек".
  
   "О, он недолго будет рабом", - умоляло Низкое Му. Она нетерпеливо схватила отца за ноги. Ее лицо поднялось. "Я буду обращаться с ним так, как мы обращались с белыми людьми давным-давно минувших дней. Он будет моим навсегда, единым с моим сердцем, идентичным моей душе, плотью от плоти моей".
  
   "Мастер Синанчу заботится об этом человеке", - напомнил Верховный Му.
  
   Лоу Му поднялась на ноги, ее темные глаза сверкнули. "Ты отвергаешь меня? Свою дочь? Ту, которая, единственная в мире, любит тебя?"
  
   Верховный Му поморщился от ударов языком. Он смягчился.
  
   "Я поговорю с Мастером Синанчу", - сказал он. "Я узнаю, какие у него чувства к Римо".
  
   "Я буду ждать его решения", - холодно сказал ему Низкий Му. "Не разочаровывай меня, ибо я - все, что у тебя есть". Она быстро исчезла во дворце, ее надменная спина излучала презрение.
  
   С боевой дубинкой в руке Верховный Му подозвал свою Стражу из Красных Перьев. Они окружили его, когда он отправился на поиски Мастера Синанчу. Золотой плюмаж на его круглой короне опускался с каждым тяжелым шагом, который он делал. Это была трудная задача, о которой просила его дочь. Обряд не проводился с тех пор, как Рона-Ку был Хай Му.
  
   Обезьяны щебетали на него, когда он шел, и Высокий Му погрозил им кулаком, как будто они были причиной всех его бед.
  
   Они приближались к рисовым полям, когда один из стражников, шедших перед Хай Му, казалось, споткнулся. Он ударился о дерево. Он не поднялся.
  
   "Присмотри за ним", - коротко сказал Верховный Му. "Должно быть, его голова ударилась о камень".
  
   Другие стражники окружили мужчину. Они встряхнули его. Он не пошевелился. Они перевернули его на спину, и все увидели его остекленевший невидящий взгляд. И они знали.
  
   Это был Верховный Му, который заметил шип, торчащий из ноги стражника. Он вытащил его. Крошечная капля крови скатилась с кончика.
  
   "Позвоночник каменной рыбы", - прорычал он. "Должно быть, его воткнули в землю, чтобы заманить меня в ловушку".
  
   Шелест листвы впереди привлек их внимание. Оставшиеся охранники бросились в погоню за крадущимся.
  
   "Нет", - воскликнул Верховный Му. "Не оставляй меня. Вокруг могут скрываться другие. Этим мы займемся позже. Я должен увидеть Мастера Синанчу. Ты понесешь моего испуганного персонажа, чтобы я не стал жертвой еще одной порочной ловушки ".
  
   Стражник с Красным Пером колебался. Они посмотрели вниз на свои обнаженные бронзовые ноги.
  
   "Я наделил вас даром быть моими стражами", - прорычал Верховный Му. "Любой, кто не желает пользоваться сопутствующими удобствами, может выбирать между шахтами и полями".
  
   Стражники посмотрели друг на друга, и двое мужчин взяли Высокого Му за ноги, в то время как третий просунул руки ему под мышки. Таким образом они унесли его с тропинки. Они шли рыжей поступью, их вопрошающие глаза были встревожены.
  
   Когда Мастер Синанджу увидел, как Хай Му несут в лежачем положении, его сердце подпрыгнуло при мысли, что он потерял единственного настоящего императора, которого когда-либо знал.
  
   "Что произошло?" спросил он у стражников, когда они поставили своего правителя на ноги. "Верховный Му болен?"
  
   "Я избежал еще одного подлого покушения на мою жизнь", - сказал Верховный Му. "Позвоночник каменной рыбы, найденный на дороге. Один из моих охранников лежит мертвый".
  
   "Он умер, зная, что хорошо служил тебе", - нараспев произнес Чиун. "Он не мог желать большей судьбы".
  
   "Я видел того, кто это сделал", - сказал охранник. Все взгляды обратились к мужчине. "Сквозь деревья. Я узнал его лицо. Это был Ук-Ук".
  
   "Тогда Ук-Ук должен умереть!" - воскликнул Чиун. "Укажи мне на него, и я разорву его на части с бесконечной медлительностью". Руки Чиуна, похожие на желтые когти, сверкнули на солнце. Он рассек воздух когтями, делая яркие размашистые жесты. Он надеялся, что Это произведет впечатление на Высокого Му. Но следующие слова Верховного Му ошеломили мастера синанджу.
  
   "Нет", - сказал он с несчастным видом. "Ук-Ук - мой кузнец по металлу".
  
   "Старая?" - Спросил Чиун.
  
   "Воистину. Я считал его преданным. Но он не может умереть, потому что нет другого, способного изготовить мои монеты".
  
   "Тогда что, по-твоему, я должен с ним сделать?" - спросил Чиун, который никогда не знал, чтобы император проявил милосердие к предателю. "Я мог бы вырвать один глаз в качестве наглядного урока".
  
   "Нет, потому что, если он потеряет другую из-за болезни или нападения птиц, он будет бесполезен для меня".
  
   "Тогда я оставлю глаза. Выберите конечность для удаления".
  
   "Я не знаю", - сказал Верховный Му после долгой паузы. Его широкие медно-коричневые черты лица были обеспокоены. "Но сейчас мне нужно поговорить о чем-то более важном".
  
   "Да?" - сказал Чиун, его глаза заблестели. Что может быть важнее интриг Акульего Трона?
  
   "Моя дочь, Лоу Му, пришла ко мне. Она жаждет твоего освобожденного раба, Римо".
  
   "Ты предлагаешь объединить наши дома в браке?" Медленно спросил Чиун.
  
   "Если это необходимо для удовлетворения потребностей моей дочери. Но я бы предпочел купить его".
  
   Борода Чиуна задрожала. "Купить Римо? Моего Римо?"
  
   "Он был твоим рабом во внешнем мире. Здесь только мы знаем, что он был освобожден. Возможно, есть достойный способ освободить его. Тогда я был бы готов обсудить цену".
  
   "Купить? Не брак?" Чиун пискнул.
  
   "Я сделаю все необходимое, ибо счастье моей дочери дорого мне".
  
   Чиун задумался. "Я подумаю над этим вопросом. Но я ничего не обещаю", - поспешно сказал он.
  
   "Понял. Теперь я должен вернуться в свой дворец. Похоже, только там я в безопасности". Верховный Му жестом приказал своим стражникам поднять его с земли.
  
   Чиун наблюдал, как уносили Высокого Му. Затем он отправился на поиски Римо. На его пергаментном лице играла легкая насмешливая улыбка, но она исчезла, когда он увидел Римо, стоявшего со скрещенными на груди руками и выглядевшего скучающим, в то время как шахтеры работали без энтузиазма.
  
   "Я говорил с Верховным Му", - торжественно произнес Чиун. "Его дочь желает тебя больше всех остальных".
  
   "У меня сложилось такое впечатление, когда я разговаривал с ней".
  
   "В самом деле?"
  
   "Да. Она сказала, что хочет меня трахнуть".
  
   "Что она сказала?"
  
   "Пун. Она грязная?"
  
   "Это непристойно".
  
   "Звучит интересно", - сказал Римо. "Я полагаю, вы не хотели бы поделиться некоторыми деталями?"
  
   "Нет. И ты, должно быть, неправильно ее понял. Ты отвратительно владеешь мовианским языком".
  
   "Что ж, мы узнаем это сегодня вечером. У нас с ней свидание".
  
   "Не ходи к ней, Римо. Верховный Му предложил купить тебя у меня. Я собирался сказать тебе, что у меня была эта идея, но только в шутку. Теперь я говорю вам с полной искренностью, не встречайтесь с Низким Му".
  
   "Я начинал с нетерпением ждать этого. Она, вероятно, единственная мовианская девушка, с которой у меня не получилось. Разве эти люди не верят в брак?"
  
   "Они женятся. Но это не так, как женятся другие люди. Они вольны развлекаться с кем пожелают. Все дети, рожденные на Му, считаются детьми матери и деревни. Понятие отца существует только в королевском доме".
  
   "Это объяснило бы странное отсутствие разгневанных мужей".
  
   "Есть и другие новости. Кузнец по металлу. Великобритания-Великобритания. Он пытался убить Хай Му позвоночником каменной рыбы, оказавшимся у него на пути ".
  
   "Брррр. Противный", - сказал Римо. "Означает ли это, что он поклоняется осьминогу?"
  
   "Любой может сломать хребет каменной рыбе. А поклонники осьминога - рабы ритуала. Они всегда одеваются в подражание Ру-Таки-Нуху. Или оставьте символ их зла, например, кувшин с живым осьминогом, который был брошен в Хай Му. Нет, это означает, что список тех, кто желает свергнуть Трон Акулы, длиннее, чем я мог бы предположить. Потому что молодой нападавший не знал о замыслах кузнеца по металлу."
  
   "Если вы спросите меня, то, как работают эти люди, любой может побороться за свою шкуру".
  
   "Мы должны разоблачить заговорщиков сегодня вечером", - твердо сказал Чиун. "Всех их".
  
   "Да? Как, скажи на милость?"
  
   "Кузнец по металлу не знает, что его видели. Ты последуешь за ним, если он выйдет из своей хижины сегодня вечером. Я буду охранять Верховного Му".
  
   "Что насчет Низкого Му? Она ждет меня".
  
   "Не иметь с ней ничего общего".
  
   "Это будет непросто. Мы застряли на одном острове".
  
   "Она не в твоем вкусе, поверь мне".
  
   "С каких это пор ты знаешь, что меня привлекает?"
  
   "На Му тебя привлекает каждый колышущийся сосок. Я удивлен, что ты не гонялся за самками обезьян".
  
   "Хар де хар хар хар", - сказал Римо. Но его лицо покраснело от смущения.
  
   Глава 33
  
   Врачом, отвечающим за пациентов в санатории Фолкрофт, был пухлый маленький человечек по имени доктор Олдас Герлинг. Его белый халат оттопыривался на нижних пуговицах, и Смит удивлялся, пока они шли по двухцветным зеленым коридорам психиатрического крыла санатория, как человек может быть врачом и при этом позволять своему животу так портиться. Если бы не его козлиная бородка с проседью, Смит заподозрил бы его, с его пухлыми чертами лица и мягким голосом, в том, что он находится на поздней стадии беременности.
  
   "Как я уже говорил вам, доктор Смит, - говорил доктор Герлинг, - все палаты и пациенты были учтены".
  
   "Я знаю. Но прошло почти две недели. Теперь я убежден, что Грамли никогда не покидал помещения. Если бы он это сделал, были бы полицейские отчеты или инциденты ".
  
   "Тогда мы перепроверим трижды", - сказал доктор Герлинг. Его голос был хмурым.
  
   Пока они переходили из комнаты в комнату, сверяя номера палат со списком пациентов, который Смит вел на планшете, Смит размышлял о том, что он ничего не добился в решении своей другой проблемы. Возможно, уделение большего внимания этой проблеме помогло бы ему прояснить голову. И у него все еще было то ноющее чувство, что эти два вопроса каким-то образом связаны.
  
   "А вот и несчастный мистер Перселл", - сказал доктор Герлинг. Они остановились у сильно укрепленной двери.
  
   "О, да, Джеремайя Перселл", - сказал Смит, заглядывая в иллюминатор, усиленный проволочной сеткой.
  
   Стены комнаты были серыми и обитыми тканью. На полу сидел моложавый мужчина в смирительной рубашке, которая ограничивала его руки. Он уставился в дальний угол потолка, как будто там было изображение Бога.
  
   "Я никогда раньше не видел подобного случая", - заметил доктор Герлинг, поджимая влажные губы. "Разум этого человека совершенно пуст. Его состояние выходит за рамки кататонии".
  
   "Он не был проблемой?"
  
   "Не больше, чем кусочек кошачьей мяты. Он спит, он ест, он пользуется туалетом, хотя иногда он забывает опустить сиденье и падает в него. Тогда он плачет. Кроме этого, ничего. Ни слов, ни жалоб. Ничего. Его случай печален ".
  
   Смит несколько минут смотрел на молодого человека. У него были длинные светлые волосы цвета кукурузного шелка. Его глаза были такими голубыми, что походили на неоновые точки. Но за ними скрывалась непостижимая непрозрачность.
  
   Римо и Чиун привезли Джеремайю Перселла в Фолкрофт. Возможно, он был их величайшим врагом из ныне живущих - белым человеком, который обладал силами синанджу и дополнительным даром: способностью проецировать свои мысли в виде видимых галлюцинаций. Во время их последней встречи голландец, как также звали Перселла, сломался психически. Его разум был абсолютно чистым листом.
  
   Нет, подумал Смит. Перселл не имел бы к этому никакого отношения. Это было не в его стиле. В этом не было никакого смысла. И каждый штатный врач заявлял, что в его голове бушует путаница мыслей.
  
   Смит вычеркнул имя Перселла и пошел дальше.
  
   "А это комната мистера Чиуна", - сказала доктор Герлинг, когда они завернули за угол в гостевое крыло.
  
   Смит вздрогнул. "Мистер Чиун?"
  
   "Да, пациент с болезнью Альцгеймера. Тот, кто болтает самым удивительным образом. Его рассказы о своей деревне были очень занимательными, хотя и нелепыми. Насколько я помню, доктор Смит, однажды он признался, что считает вас своим императором. В чем проблема?"
  
   "Мистер Чиун покинул нас в прошлом месяце. Вместе со своим опекуном Римо".
  
   "О? Тогда кто находится в этой комнате?" - спросил доктор Герлинг. Смит толкнул дверь. На узкой кровати лежал мужчина. Он спал. Смит потряс его за плечо, и мужчина медленно очнулся. Он непонимающе уставился на них. "Это не мистер Чиун". Сказал Смит.
  
   Доктор Герлинг посмотрел на лицо пациента. Его собственное лицо расслабилось, как сдувающийся воздушный шарик.
  
   "Но... но этот человек - Грамли", - пробормотал доктор Герлинг.
  
   "Грамли! Ты уверен?"
  
   "Абсолютно. Я знаю Грамли. Но что он здесь делает?"
  
   "Очевидно, он прячется здесь. Почему вы не проверили эту комнату более тщательно?" Потребовал ответа Смит.
  
   Доктор Герлинг сурово выпрямился. "Вы довольно недвусмысленно проинструктировали меня, доктор Смит, что персонал ни в коем случае не должен беспокоить пациента Чиуна".
  
   "Да, да, вы правы. Я так и сделал", - рассеянно сказал Смит.
  
   "И вы далее забыли сообщить мне, что мистер Чиун был уволен".
  
   "На самом деле, это было довольно неожиданно", - признал Смит.
  
   "Что ж, вот разгадка нашей маленькой тайны. Я провожу мистера Грамли обратно в его комнату".
  
   "Да, продолжайте. Спасибо, доктор", - сказал доктор Гарольд В. Смит. Он поспешно вышел из комнаты, сжимая свой планшет. Несмотря на острое смущение, Смит почувствовал облегчение. Он действительно забыл проинформировать доктора Герлинга, когда Римо и Чиун внезапно уехали из Фолкрофта. Он понятия не имел, куда они направились после этого. Они обещали связаться с ним, как только устроятся на новом месте, но не сделали этого. Политикой Смита было периодически переселять их. В итоге они по умолчанию поселились в Фолкрофте.
  
   Где бы они ни находились, по крайней мере, исчезновение Гилберта Грамли не имело никакого отношения к главной проблеме Смита. И это исключало возможность того, что Фолкрофт был скомпрометирован.
  
   Теперь пришло время закрыть этот другой вопрос.
  
   Глава 34
  
   Тьма опустилась на крошечный остров Му.
  
   Костры для приготовления пищи были залиты водой. Буйные дневные птицы умолкли. Сияющие облака скрыли луну. Зевая и потягиваясь, крестьяне Му вернулись в свои травяные хижины. Верховный Му уже удалился в свой дворец.
  
   "Я не вижу Лоу Му", - прошептал Римо. Они были на парапете крыши Королевского дворца. Перед ними лежало все пространство острова.
  
   Чиун подставил лицо освежающему морскому бризу, как кошка, почуявшая запах.
  
   "Она - наименьшая из наших забот этой ночью", - тихо сказал он. Его карие глаза, похожие на полированные агаты, обшаривали деревенские хижины, разбросанные, как множество игральных костей, вокруг дворца.
  
   "Ты не видел ее, когда она сердится".
  
   "Я спущусь вниз, чтобы охранять дверь в покои Верховного Му", - заметил Чиун после того, как последний мовианец проскользнул в его дом.
  
   "Чек", - сказал Римо. "У меня на прицеле хижина Ук-Ук".
  
   "Если он уйдет или кто-то еще будет вести себя подозрительно, возьмите их живыми ".
  
   "Нет проблем".
  
   "Я ухожу сейчас. Помни - не имей никакого отношения к Лоу Му этой ночью".
  
   "Да. Конечно," неопределенно сказал Римо.
  
   Чиун помолчал. Затем он соскользнул вниз по каменной лестнице. Римо был упорным учеником, размышлял он. Но, в конце концов, он мог постоять за себя. Чиун опасался свидания с Лоу Му вовсе не из соображений безопасности Римо. Римо всегда не везло с женщинами. Ему не нужно было еще больше менять свое мнение о противоположном поле.
  
   Проходили часы, и Римо начинал скучать. Облака разошлись далеко за полночь, залив остров серебристым сиянием. Лунный свет был сильным, но недостаточно сильным, чтобы различать цвета. Волнуемые бризом джунгли были серо-белыми просторами. За восточным берегом Тихий океан переливался алмазно-твердыми огнями. Ковчег Ионы покачивался, как гротескная пробка.
  
   Долла-Дри, тихонько мыча Му, неторопливо вошла в деревню далеко за полночь. Римо наблюдал, как она то появлялась, то исчезала в пятнах лунного света. Ее лицо сияло ожиданием. Ее бедра двигались, как ладони, и Римо на мгновение почувствовал острую боль при мысли о предостережении Чиуна избегать ее.
  
   Но бизнес был на первом месте. Может быть, он смог бы объяснить это Лоу Му до того, как закончится ночь.
  
   Затем Низкий Му подошел к каюте Римо и проскользнул внутрь через окно.
  
   Римо колебался. Он подумывал о том, чтобы опуститься на землю и поговорить с ней. Но его внимание привлекла крадущаяся от хижины к хижине тень. Он проследил за ней взглядом.
  
   Тень исчезла в мангровых зарослях. Вероятно, мовианец с тайным свиданием, решил Римо. Это был не Ук-Ук.
  
   Затем на открытое место выползли другие фигуры. Они разошлись в разных направлениях, очевидно, не обращая внимания друг на друга. Некоторые собирались вместе в темноте и ускользали группами. Они не всегда были противоположного пола. Ну что ж, подумал Римо. Все, что люди делали в цивилизации, они, вероятно, делали и на Му.
  
   Мастер по металлу, Великобритания-Uk, вышел после того, как большая часть прятавшихся утихла. Римо перевалился через парапет, повиснув на пальцах, и спрыгнул на землю без звука, похожего на хлопок детских ладошек.
  
   Он следовал за кузнецом на безопасном расстоянии. Старик вприпрыжку направился к большому скоплению шахт, вырубленных в отвесной западной стене плато Моувиан.
  
   По пути острый слух Римо уловил голоса. "Хай Му должен умереть сегодня ночью", - прошептал мужской голос. "Я вырву ему глаза голыми руками", - неистово пообещал мелодичный девичий голос.
  
   Зафиксировав в уме местоположение кузнеца по металлу, Римо соскользнул с тропинки. Он двинулся в направлении голосов. Он опустился на одно колено и раздвинул высокую черепашью траву.
  
   Три мувианца сидели на корточках под баньяновым деревом. Тихими, напористыми голосами они обсуждали различные способы убить Верховного Му. Римо, обеспокоенный тем, что кузнец по металлу ускользнет, запомнил их лица и ускользнул незамеченным.
  
   Другие голоса доносились из джунглей, когда Римо крался по тропинке. "Тирании должен быть положен конец. Мы так же достойны, как и он".
  
   "Лоу Му менее королевского происхождения, чем я. Пусть она работает в шахтах".
  
   "Зачем нам трудиться, чтобы наполнить казну Верховного Му, когда все, что он наполняет, - это наши желудки?"
  
   "Большая часть запасенного риса в любом случае достается насекомым. Нам не нужно выращивать так много".
  
   Римо насчитал двадцать семь заговорщиков группами по двое и по трое. Обеспокоенный, он двинулся дальше. Земля резко пошла под уклон. Римо пришлось спускаться.
  
   Великобритания-Великобритания, кузнец по металлу, нырнул в действующую шахту как раз в тот момент, когда Римо догнал его.
  
   Римо подплыл ко входу и приложил ухо к твердому земляному валу, обрамлявшему его черную пасть. Сквозь грязь доносились вибрации бормочущих голосов.
  
   "Нет, не сегодня". Это был скрипучий голос Ук-Ук. "Сегодня вечером другие замышляют заговор. Дай им шанс. Если нам тоже придется убить их, мы это сделаем. Но после того, как Хай Му и его самка станут пищей для акул, только Великобритания-Великобритания будет знать место, где хранятся монеты ".
  
   "А как насчет Хозяина Синанчу и его раба?" - спросил кто-то.
  
   "Пусть они возвращаются в свой мир. Му не для тех, у кого белая кожа".
  
   "Но у Мастера Синанчу желтая кожа".
  
   "Я видел, как он общается с белой. Мастер Синанчу похож на банан. Снаружи желтый, но мякоть внутри белая и мягкая".
  
   Слова кузнеца по металлу были встречены одобрительным ропотом.
  
   "Давайте разойдемся по домам и будем ждать будущих событий", - сказал Ук-Ук, когда вернулась тишина.
  
   На этом Римо ретировался. Он услышал достаточно. Пришло время сообщить Чиуну плохие новости. Пусть он придумает, как донести это до Высшего руководства.
  
   Мастер Синанджу стоял непреклонно. Он не пошевелился. Он не моргнул. Он был неподвижной скалой, стоящей между Хай Му и теми, кто хотел свергнуть его с трона.
  
   Коридор, ведущий в покои Верховного Му, был темнее, чем в желудке осьминога. Темнее, чем сон без сновидений Ру-Таки-Нуху, который живет вдали от животворящих лучей солнца. Но Чиун видел это так ясно, как если бы его освещал чистый лунный свет. Паук юркнул в трещину, и Чиун ясно увидел это. И паук, даже обладающий множеством глаз, не увидел его.
  
   Чиун расставил стражу из Красного Пера у каждого входа. Никто не мог войти во дворец без вызова. А если кто-нибудь это сделает, он столкнется лицом к лицу с Мастером Синанджу.
  
   За свою долгую и славную историю Синанджу потерял несколько императоров. Этот Мастер Синанджу был полон решимости, что Высокий Му не будет одним из них.
  
   До рассвета оставался всего час, когда в залах дворца послышались сердитые, крадущиеся шаги. Неподвижность Чиуна растаяла. Он шагнул вперед, чтобы противостоять приближающейся фигуре.
  
   Набивка была знакомой.
  
   Силуэт, приближающийся по коридору, который Чиун наконец разглядел, был Низкой Му с крутящимися бедрами. Ее лицо напоминало жесткую маску.
  
   "Я хотела бы поговорить со своим отцом", - сказала она ледяным тоном, который понравился Чиуну. Это означало, что Римо не встречался с ней этой ночью.
  
   "Он спит", - вежливо сказал Чиун, пряча руки в открытых рукавах своего изумрудно-золотого кимоно.
  
   "Тогда я разбужу его. Или ты откажешь мне в праве увидеть моего собственного отца?"
  
   Чиун стоял неподвижно. Его тонкие губы приоткрылись, и он молча поклонился.
  
   "Я служу Дому Му, почетной частью которого ты являешься". Чиун молча отступил в сторону.
  
   Низкое Му толкнуло дверь из бамбука и ротанга. "Отец, я хотела бы поговорить с тобой", - громко позвала она. Дверь с шумом захлопнулась за ней.
  
   Чиун стоял и слушал с напряженным лицом, когда до него донеслись звуки негромкого, напряженного спора.
  
   "Он не приходил ко мне", - пожаловалось Низкое Му шипением, похожим на кошачий плевок. "И его нет в его комнате".
  
   "Я бы сказал тебе это", - сказал Верховный Му, - "но тебя нигде не было видно".
  
   "Я гулял по пляжам. Я возносил молитвы богу волн, который приносит белое на нашу землю. Я униженно поблагодарил его за то, что ты обещал, что это произойдет ради меня".
  
   "Вы должны быть терпеливы. Мастер Синанчу еще не дал своего благословения".
  
   Босая нога прошлепала по каменному полу. "Я не буду. Я хочу его сейчас. Мой голод по нему велик".
  
   "Он не мой, чтобы я мог отдать его тебе". Голос Высокого Му звучал смиренно.
  
   "Тогда я заберу его", - послышалось Низкое Му в ответ.
  
   "Я предупреждаю тебя, не делай ничего, что могло бы поссорить Повелителя Синанчу. Только он стоит между нашим троном и этими вероломными заговорщиками".
  
   "Он будет моим! Я почувствую огонь его белой куны в своем животе!"
  
   "Ты моя дочь. Ты будешь повиноваться мне!"
  
   "Я Лоу Му. Я не буду лишен привилегий, которыми пользовался Лоу Му в прошлом".
  
   Ответом Высокого Му была сдавленная нечленораздельная ярость. Низкий Му выплюнул в ответ едкое проклятие. Обмен обострился, и Мастер Синанджу услышал смачный шлепок, а затем звук падающего тела.
  
   После этого в комнате долгое время стояла тишина. Когда Низкое Му вышла из комнаты, ее щеки пылали от стыда. Один потемневший глаз уже начал опухать.
  
   Чиун поискал глазами слезы, но их не было.
  
   "Мой отец спит", - сказала она, закрывая за собой дверь. Ее ноги сердито шлепали по каменному полу, когда она исчезла за поворотом коридора.
  
   Мастер Синанджу вновь занял свою решительную позицию перед покоями Верховного Му. Он снова был неприступной скалой безопасности для своего императора.
  
   Римо Уильямс проскользнул ко дворцу подобно дрейфующей тени. Возможно, это была игра света, вызванная появлением луны в низко летящих облаках. Он решил забраться внутрь через окно своей спальни, чтобы избежать охраны с Красными Перьями у каждого входа.
  
   "Римо, ты пришел". Голос был угрюмым. Но ближе к концу он повысился.
  
   "Доллодри?" Спросил Римо. Темная фигура растянулась на его спальном коврике.
  
   "Я поговорил со своим отцом. Он больше не выступает против нашего союза. Я долго ждал, когда ты придешь ко мне".
  
   "Да? Дал нам свое благословение, не так ли?"
  
   "Пойдем", - сказала она, приподнимаясь на руках. Она лежала, как большая рыжевато-коричневая кошка. Римо обратил внимание на темные пятна ее сосков. На ней была только нижняя часть костюма. Ее глаза были широкими и немигающими, как черные драгоценные камни. Ее зрачки были настолько расширены, что дымчатая радужка была почти невидима.
  
   Римо присоединился к ней на коврике для сна.
  
   "Я хотел сначала поговорить с Чиуном", - неуверенно сказал он.
  
   "Не хватает всего часа до возвращения яркого ока солнца. Давайте делать то, что хотим, пока он нас не видит".
  
   Она наклонилась к нему, ее гладкие руки обвились вокруг его шеи. Она прикусила мочку его правого уха. Затем игриво прикусила левое. Римо почувствовал, как в нем всколыхнулось желание обладать ею. Это было скорее любопытство, чем потребность. Синанджу давным-давно выжгли неприкрытую похоть. Но Лоу Му была привлекательным созданием. Это слово непрошеным всплыло в голове Римо. В полумраке она казалась не столько женщиной, сколько женщиной-ребенком, и, возможно, не совсем так. В ее глазах было что-то дикое. Они были угрюмыми и сексуальными одновременно. Они заставили Римо испытать новые эмоции. Что-то подсознательное. Предвкушение, а также некое покалывающее беспокойство.
  
   Римо искал ее губы, но, поддразнивая, она уклонилась от них и вонзила идеальные белые зубы в его плечо.
  
   "Прекрати это", - небрежно сказал Римо. Зубы сжались. Римо нахмурился.
  
   "Ты нужен мне, Римо. Мне нужна твоя сила", - сказала она сквозь стиснутые зубы.
  
   "Как насчет того, чтобы я был тебе нужен чуть менее жестко?" Мягко, но твердо спросил Римо, отстраняя ее голову. Он взял ее лицо в свои ладони.
  
   "Я забегаю вперед", - сказала она. "Почему ты не ложишься на спину?"
  
   "Ты хочешь оказаться на вершине?"
  
   "Я хочу тебя. Всего тебя".
  
   Римо позволил сбить себя с ног. В воздухе витало что-то сексуальное, но каким-то образом за пределами секса. Он не знал, что это было. Но он почувствовал, как легкая дрожь пробежала по его позвоночнику, а короткие волоски на предплечьях встали дыбом, словно от статического электричества.
  
   Что бы ни задумала Лоу Му, все будет совсем по-другому, решил Римо. Он закрыл глаза, когда она взобралась на него. Пусть она удивит его.
  
   Мастер Синанджу почуял кровь.
  
   Его морщинистое лицо внезапно поднялось. Он принюхался во всех направлениях. Запах исходил из покоев Верховного Му.
  
   Чиун ворвался в дверь, как атакующий таран.
  
   Верховный Му лежал на своей кровати, золотой плюмаж королевской власти свисал с его короны так, что касался его широкого носа.
  
   Костяной нож наискось вышел из середины его грудины. Он не дышал.
  
   Чиун бросился на мужчину. Он не дотронулся до ножа. Вероятно, он перерезал вены или артерии, и лезвие могло запечатать отсеченные концы. Изъять ее означало бы подвергнуть риску свободное течение королевской крови.
  
   Вместо этого Мастер Синанджу приложил кулак к сердцу Верховного Му. Оно вяло билось. Его рот был открыт, как у рыбы.
  
   Чиун ударил по кулаку плоской стороной другой руки. Один раз. Снова. Еще раз. И еще. Тело Высокого Му задрожало. С его губ выступила белесая пена, и начался кашель. Его глаза глупо открылись. "Не двигайся", - предупредил Чиун. "Я позабочусь о тебе".
  
   Чиун осмотрел нож. Казалось, он вошел глубоко. Но когда он коснулся рукояти, она дрогнула. Лезвие сломалось, входя внутрь. Он высвободил его.
  
   Лезвие вошло под углом. Повреждений было меньше, чем казалось на первый взгляд. Чиун оставил острие внутри.
  
   "Сядь", - сказал Чиун.
  
   Верховный Му оттолкнулся так, что его туловище и голова уперлись в стену за его спальным ковриком. "Кто это сделал?" потребовал ответа Чиун.
  
   "Я не знаю", - пробормотал Высокий Му. Его глаза были стеклянными и пустыми. Казалось, он был в шоке, хотя потеря крови была незначительной.
  
   Мастер Синанджу подлетел к открытому окну. Он высунул голову. Стражник с Красным Пером перестал расхаживать по открытому двору.
  
   "Ты! Охраняй!" Крикнул Чиун. "Где ты был?"
  
   "Здесь", - поспешно ответил стражник.
  
   Чиун жестом подозвал его поближе, и когда он оказался в пределах досягаемости, Мастер Синанджу выбил костяное копье из его руки и, схватив его за горло, заставил опуститься на колени. "Ваш император ранен подлыми убийцами. Я спрошу вас снова. Кто вошел в это окно?"
  
   "Но, никто". Чиун сжал сильнее. Глаза охранника выпучились, как испуганные виноградины.
  
   "Клянусь луной", - сказал он.
  
   Лицо Чиуна напряглось еще больше. Но страх в голосе охранника подсказал ему, что он говорит правду, какой ее знал. Никто не входил через окно. И только один человек вошел через дверь.
  
   "Смотри, чтобы Хай Му больше не причинили вреда, - предупредил Чиун, - иначе это падет на твою голову". Он отпустил охранника и вылетел из комнаты, как потревоженный призрак.
  
   Лоу Му не было в ее покоях. Ее не было в столовой. Чиун начал подниматься по лестнице на второй этаж, когда услышал голоса. Remo's. И еще одна.
  
   Он прошлепал обратно на первый этаж. Голоса доносились из комнаты Римо.
  
   Ворвался Чиун.
  
   "Чиун!" Удивленно воскликнул Римо. Он лежал на спине, Лоу Му лежала на нем сверху. Она теребила свои юбки, распуская их.
  
   "Разве ты не веришь, что сначала нужно постучать?" Робко спросил Римо.
  
   "Я узнал, кто желает смерти Верховного Му", - сказал Чиун.
  
   "Я тоже", - сказал Римо.
  
   "Тогда почему я нахожу тебя такой?"
  
   Римо оттолкнул Низкое Мычание и сел. "Я шел повидаться с тобой", - сказал он. "Честно. Но я случайно столкнулся с ней. Одно просто привело к другому ".
  
   Лоу Му поправила юбки. Она уставилась на Мастера Синанджу, ее глаза были большими, как у кота. "Ты общаешься с врагом того, кого поклялся защищать", - холодно сказал Чиун.
  
   "О чем ты говоришь?"
  
   "Ты знаешь, кто пытается убить Верховного Му?"
  
   "Конечно, хочу", - сказал Римо, поднимаясь на ноги. "Все".
  
   "Ты слеп, Римо. Предатель лежит у твоих ног".
  
   "Она?" Ошеломленно переспросил Римо. "Ни в коем случае, Чиун. Ты все неправильно понял. Я был в джунглях. Вынашивалось, должно быть, две дюжины различных заговоров. Если вы спросите меня, это практически открытый сезон на Хай Му. Я думаю, что он слишком усердно работает со всеми. Они сыты по горло ".
  
   "Говоришь как крестьянин", - угрюмо сказал Низкий Му. Римо упер руки в бока.
  
   "Эй, а что случилось с желанием меня?"
  
   "Я действительно хочу тебя", - прошипела она. "И я получу тебя!" Лоу Му вскочила на ноги. Костяной нож блеснул из-под ее юбок. Она бросилась на Римо, низко занеся нож для разящего удара.
  
   "Эй!" Римо закричал, его глаза расширились. Рефлекторно его рука поймала ее запястье с ножом. Он вывернулся. Низкое Му взвизгнула от боли. Римо выбил ее лодыжки из-под нее. Она упала грудой.
  
   Чиун поднял с пола жутко изогнутый костяной нож.
  
   "Да. Это тот же рисунок, что и на другой".
  
   - Что здесь происходит? - Горячо потребовал Римо ответа.
  
   "Она не хотела тебя так, как ты думаешь", - сказал Чиун, рассматривая нож.
  
   "Да? Какой еще есть способ?"
  
   "Она хотела тебя трахнуть".
  
   "И она бы так и сделала, если бы ты не помешал".
  
   "Она хотела съесть тебя", - сказал Чиун. "Пун" означает "есть".
  
   "Нет, ии означает "есть", - сказал Римо.
  
   "Ай означает "обедать". Пун означает "потреблять".
  
   Римо моргнул. Он посмотрел в непоколебимые глаза Чиуна. Его взгляд опустился до низкого мычания. Она отвела взгляд. Ее розовый язычок облизал губы. Она потерла свой голый живот, как будто у нее болел живот.
  
   "Ты хочешь сказать..." - начал было Римо. Чиун сурово кивнул.
  
   Римо снова посмотрел на Лоу Му.
  
   "Это неправда, не так ли?" тихо спросил он. "Это не то, что ты имела в виду, желая мой орган. Поесть?"
  
   "Я заслужил тебя. Другие Низкие Моу наслаждались пиршеством плоти во времена белых, которые пришли на этот остров. Почему я не должен быть таким, как они? Я заслужил свой трон".
  
   "Заработанная?" резко переспросил Чиун. Римо выглядел озадаченным.
  
   "Ты думаешь, я родилась Низким Му?" Она жестоко рассмеялась. "Когда Старый Му затонул, королевская семья спаслась на высокое плато, где стоял горный дворец. Этот дворец. Все крестьяне утонули, но выжила только королевская семья ".
  
   "Вы все потомки Дома Му?" Спросил Чиун. "Все островитяне?"
  
   Низкий Му кивнул. "С тех пор это была борьба между теми, кто сидел на Акульем Троне, и теми, кто этого не делал. Правили сильные. Слабые работали. Мой отец убил последнего Верховного Му всего два года назад."
  
   "На пятом году Третьего цикла", - сказал Чиун, доставая монету, которую Римо нашел у него в рукаве. "В том же году, когда Верховный Му взошел на трон".
  
   "В том году было совершено четыре убийства", - продолжал Лоу Му. "С тех пор мой отец правил благодаря своей мощи. Воцарилась стабильность. Только поклонники осьминога досаждали его королевству. Но теперь они ушли, и проблемы стали еще хуже ".
  
   "Значит, ты взошла на трон вместе с ним?" Спросил Римо. "Ты не родилась принцессой?" Его голос был ошеломленным. Черты его лица слегка исказились. До меня начала доходить правда.
  
   Лоу Му покачала головой. Ее взгляд был отсутствующим. "Я была младшей из двух сестер. Тука-Ти была Лоу Му до меня".
  
   "Что с ней случилось?" Римо хотел знать. Лоу Му равнодушно пожал плечами.
  
   "Я отравил ее. Раздавил шипы каменной рыбы в ее еде". Римо отвернулся.
  
   "Я думаю, меня сейчас стошнит".
  
   "Не так плохо, как тебе было бы, если бы я не пришел тебе на помощь", - отметил Чиун.
  
   "Ради Бога, она принцесса", - сказал Римо, ни к кому конкретно не обращаясь. Он возвышался над Низким Му. "Ты принцесса!" - прорычал он. Лоу Му съежился. "А ты долбаный каннибал".
  
   "Не оскорбляй", - парировал Низкий Му. "Мувианцы не едят друг друга. Только белых. И никто не ел человеческого мяса с тех пор, как последний белый человек прибыл на эти берега. На какое-то время их сделали рабами. Когда их освободили, был устроен пир. Лоу Му всегда выбирала самое лучшее мясо. И только Лоу Му."
  
   "Равная еда для Высшего Му была отменена?" С горечью сказал Римо.
  
   Лоу Му пожал плечами. "Никаких белых женщин никогда не было. Королевская семья не ест представителей своего пола. Ты думаешь, мы такие ... извращенцы?"
  
   "Извращенцы!" - Крикнул Римо. - Послушайте, там, откуда я родом...
  
   "Достаточно", - сказал Чиун. "Теперь ты знаешь правду".
  
   "Теперь я знаю", - тупо сказал Римо. Он не любил ее, но почему-то правда причиняла боль. Он не понимал почему. "Что нам с ней делать?" Спросил Римо. "Она все еще Лоу Му".
  
   "Она зарезала своего отца".
  
   "Да", - сказала Низкая Му. Она вскочила на ноги, ее глаза сверкали. Ее обнаженные груди затряслись от страстности ее слов. "Высокая Му мертва. Теперь я владею Акульим Троном. И всеми его богатствами. Если ты захочешь претендовать на какую-либо из монет, ты сделаешь так, как я скажу ".
  
   "Нет", - сказал Чиун, беря ее за запястье. Низкое Му сопротивлялась. Пальцы старого корейца сжались, как когти. "Он жив, благодаря синанджу".
  
   И Чиун потащил Низкого Му, отплевывающегося и царапающегося, из комнаты. Римо неуверенно последовал за ним.
  
   Мастер Синанджу бросил Лоу Му к ногам ее отца. Она растянулась там, навзничь и испуганная.
  
   "Я кладу к твоим ногам твоего обидчика", - холодно сказал Чиун. "Назови ее судьбу, и я сделаю так". Его руки скользнули в рукава кимоно. Он гордо выпрямил спину.
  
   "Подожди минутку, Папочка", - начал Римо. Поднятая рука заставила его замолчать.
  
   Глаза Верховного Му прояснились.
  
   "Она моя дочь", - тупо сказал он. "Больше я никому не доверяю. Позволь ей жить. Она своенравна и жестока, как кошка, но она всего лишь хотела почувствовать плоть белого человека между своими зубами ".
  
   Римо невольно вздрогнул.
  
   - Есть и другие, - продолжал Чиун. - Другие заговорщики. Римо раскрыл их вероломство.
  
   "Да, это действительно плохо", - предположил Римо. "Почти все в этом муравейнике хотят тебя убить. Теперь я знаю почему. Это их единственный шанс на продвижение по службе. Лоу Му рассказал нам, как на самом деле обстоят дела в вашем маленьком тропическом раю ".
  
   "Мне нужны мои крестьяне. Без них некому будет добывать металл, делать монеты и выращивать рис".
  
   "Тогда выбери одного или двух заговорщиков", - предложил Чиун. "Я покажу им пример перед остальными. Несколько голов, насаженных на копья, - прекрасное средство устрашения заговорщиков".
  
   Верховный Му медленно покачал головой. "Мне нужен каждый крестьянин. Мы уже потеряли слишком многих".
  
   "Тогда что ты хочешь, чтобы я сделал?" Раздраженным голосом спросил Чиун.
  
   "Отпусти их".
  
   "Иди! Я королевский убийца Дома Му. Как я могу защитить тебя, если не могу вершить правосудие над претендентами на трон? Где сдерживающий фактор? В чем твоя сила?"
  
   "Моя сила здесь", - сказал Верховный Му, указывая на свою правую руку. Он слабо поднял свою боевую дубинку. "И в богатстве моего сокровища, которого жаждет каждый моовианец, но никто не может обладать, кроме меня".
  
   "Другими словами, - сказал Римо, - у тебя ничего нет".
  
   "Хорошо сказано", - сказал Чиун, и в его голосе прозвучало отвращение.
  
   "Я бы поспал", - сказал Верховный Му. "Оставь меня. Мы поговорим об этих делах после того, как солнце вернет цвет моей империи".
  
   "Какая-то империя", - сказал Римо, поворачиваясь, чтобы выйти из комнаты.
  
   Мастер Синанджу увидел распростертую на спине фигуру Низкого Му и могучее храпящее тело Высокого Му. Они больше не казались его мудрым глазам царственными. Он видел только толстяка с пером, свисающим с его грубых черт, и злобную и вероломную девушку.
  
   Он покинул их, не сказав ни слова.
  
   Глава 35
  
   Они спросили Шейна Билликена, умеет ли он плавать, и он сказал "да".
  
   Они спросили Шейна Билликена, может ли он плавать со связанными за спиной руками и ногами, нагруженными банками с сыром.
  
   "Конечно, нет", - отрезал он.
  
   "Тогда решено", - сказал Дирк Эдвардс. "Ты идешь за борт".
  
   Потребовалось трое из них, чтобы удержать Шейна Билликена на палубе, в то время как четвертый связал ему запястья за спиной веревкой. Привязать козий сыр к его ногам оказалось сложнее. Во-первых, они обнаружили, что им придется просверлить отверстия в чанах, чтобы пропустить веревки. Во-вторых, Шейн продолжал разбивать деревянные чаны на куски своими безумными ногами.
  
   "Давайте все хорошенько обдумаем", - наконец сказал Дирк Эдвардс.
  
   "Отличная идея", - сказал Шейн Билликен. "Давайте ни к чему не будем торопиться".
  
   Я имел в виду, как мы собираемся это сделать, а не "если", - сказал Дирк Эдвардс. "Ты втянул нас в эту дурацкую операцию".
  
   "Я нанял тебя. Я отдал тебе все свои деньги".
  
   "Твоя ошибка. Кроме того, мы ввязались в это дело не из-за денег. Мы солдаты. У нас есть солдатская гордость. Как, блядь, по-твоему, как будет выглядеть эта операция, описанная на страницах "Солдата удачи"?"
  
   "Не так уж и круто, если выяснится, что ты убил своего работодателя", - отметил Шейн.
  
   "Именно. Не говоря уже обо всей той возне вокруг этих островов, которую мы натворили. Гас, найди что-нибудь, что мы могли бы использовать в качестве доски ".
  
   "Доска?" Непонимающе сказал Шейн.
  
   "Да, это традиция во время мятежей заставлять капитана ходить по доске. А я парень традиционного типа".
  
   "Я не думаю, что вы, ребята, рассматриваете кармические последствия этого".
  
   "Ты прав. Мы - нет".
  
   "Послушай, я могу заплатить тебе больше денег. Только не убивай меня".
  
   "Мы получили все ваши деньги. Вы только что так сказали".
  
   "Тогда я поделюсь с вами сокровищем. Я рассказывал вам, ребята, о сокровище? Половина мне, половина вам, ребята, чтобы вы разделились".
  
   "Нам не нужно, чтобы ты находил какие-либо сокровища".
  
   "Конечно, знаешь. Только я знаю, как выглядит девушка. И двое с ней".
  
   "Белый парень и чудачка в вечернем платье. Сколько их может быть в Южной части Тихого океана?"
  
   "Никогда не знаешь наверняка. Синхронность - одна из великих неправильно понимаемых сил космоса".
  
   "Как и акулы. Эй, кто-нибудь, посмотрите, не осталось ли там красного мяса. Бросьте его в воду. Будет веселее, если мы бросим его в кучу людоедов".
  
   "Нет, не это. Что угодно, только не это".
  
   "Нет, не это", - передразнил Дирк Эдвардс. "Что угодно, только не это. Ты говоришь как анютины глазки. Я ненавижу анютины глазки. Я должен убить тебя только по этой причине ".
  
   "И за сыр", - присоединился кто-то.
  
   "Да. За чертов сыр. Мне не следовало подписываться, не проверив тебя более тщательно".
  
   "Мяса больше нет", - раздался голос снизу.
  
   "Черт. Я думаю, это снова к сыру".
  
   Шейн Билликен возобновил бешеные удары ногами. "Нет, нет, нет!" - закричал он.
  
   "Эй, заткнись! Заткни его". Это был Гас. Его голос был взволнованным.
  
   Дирк Эдвардс присел на корточки и зажал грязной рукой широкий рот Билликена. "Что это?" он зашипел.
  
   "Я вижу остров".
  
   "Держись от нее подальше. Власти Гавайев, вероятно, разыскивают нас по всему югу Тихого океана".
  
   "Может быть. Но не на этом острове".
  
   "Сказать еще раз?"
  
   "С этой стороны на якоре стоит джонка".
  
   Дирк Эдвардс заменил свою руку ботинком и встал. Шейн Билликен попытался вытрясти ботинок изо рта, но это только усилило давление ботинка. Он перестал сопротивляться.
  
   "Да, да", - сказал Дирк, повысив голос.
  
   Шейн Билликен почувствовал, как ботинок убрали, и две руки рывком поставили его на ноги.
  
   "Это мусор?" Потребовал Эдвардс, указывая.
  
   Шейн Билликен сказал: "Да!" Он бы сказал "да", если бы его спросили, является ли Пекин столицей Аляски.
  
   "Планы меняются", - сказал Дирк. "Мы не собираемся тебя убивать. Но с этого момента ты должен делать все, что мы скажем".
  
   "Готово", - сказал Шейн Билликен. "Спасибо".
  
   "Мы делаем это не для тебя. Мы не можем убить тебя бесшумно, и я не собираюсь упускать наш шанс спасти что-то от этой жалкой операции".
  
   "Что бы ни сработало", - с благодарностью сказал Шейн Билликен.
  
   "Хорошо. Уберите паруса. Заглушите двигатели. Погасите огни. И все слушайте внимательно. Ты тоже, Билликен. Правильно разыграй свою комбинацию, и мы разделим с тобой часть сокровищ ".
  
   "Половина?"
  
   На него уставились каменные лица. "Четвертак?"
  
   "О, Дирк, почему бы нам просто не придушить его и покончить с этим?" Протянул Гас.
  
   "Нам нужны все руки. При условии, что мы получим сотрудничество".
  
   "Десять процентов!" Крикнул Шейн. "Десять процентов работает на меня".
  
   "Ты получишь пять - если постараешься".
  
   И Шейн Билликен обнаружил, что ему развязали руки и вложили М-16 в его дрожащие пальцы. Это был его последний шанс, и он знал это. Он пообещал впредь стараться изо всех сил. Он использовал свой самый убедительный голос. Что угодно, лишь бы избежать встречи с акулами. Шейн знал об акулах все, что только можно было знать. Он видел каждый фильм "Челюсти". Поговорим о неразвитом.
  
   Глава 36
  
   Голос Майкла П. Бранта по междугородной линии звучал бодро.
  
   "Нанеси удар Пехотинцу", - сказал он. "Ты показываешь, а я делаю".
  
   "Это Браун", - сказал Гарольд Смит. "Вы выполнили свое задание?"
  
   "Миссия выполнена".
  
   "Вы вернули чайный сервиз?" Безучастно спросил Смит.
  
   "Что, если я скажу "да"?" Спросил Брант. Смит услышал хриплый царапающий звук. Это звучало так, как будто Брант почесывал щетину в бороде.
  
   "Пожалуйста, перестань ходить кругами. Что ты нашел?"
  
   "Ничего. Никакого чайного сервиза. Никакой мебели, если не считать телевизора и кучи коробок. Если хотите знать мое мнение, парень пустился в бега, как любим говорить мы, детективы ".
  
   "Шкатулки? Какого рода шкатулки?"
  
   "А тебе какое дело?"
  
   "Что было в них?"
  
   "Поймал меня. Они были заперты на висячий замок. Насколько я знаю, они тоже были заминированы.
  
   "Не могли бы вы описать их?"
  
   "О, около четырех или пяти футов длиной. Что-то вроде сундучков. У некоторых из них были латунные ручки и фурнитура. Они были самых разных цветов. К тому же безвкусные. Дизайнерским багажом они определенно не были ".
  
   "И вы их не открывали?"
  
   "Моя работа заключалась в том, чтобы пойти и восстановить чайный сервиз, не нарушая домашнюю обстановку, верно?"
  
   "Да", - мрачно признал Смит.
  
   "Эти младенцы были заперты на чудовищные латунные висячие замки. Не на комбинированные, которые я мог бы взломать, а на такие, которые открываются ключом. Большим латунным ключом. Понял?"
  
   "Очевидно", - вздохнул Смит. "Ты не посмел их открыть".
  
   "Не без большого медного ключа, которого я не нашел, или молотка и холодного долота, которые я, должно быть, оставил в своем другом костюме. Правильно ли я поступил?"
  
   "Да, конечно", - предположил Брант, - "за дополнительные деньги я мог бы попробовать еще раз. Может быть, вам так нужен ваш чайный сервиз, что вы не возражаете, если я устрою беспорядок".
  
   "Я возражаю. Обитатель никогда не должен знать, что в его жилище проникли".
  
   "Ограбленный, ты имеешь в виду. Только типы из ЦРУ говорят "проникший".
  
   "Да. Украдена со взломом".
  
   "И что теперь?"
  
   Смит задумался. Царапанье снова раздалось над линией.
  
   "Если ты мне понадобишься, я позову тебя снова", - сказал он наконец.
  
   "Для меня звучит как прощальный поцелуй".
  
   "Вы получили свой чек".
  
   "Уже обналичена и потрачена. Мне бы не помешало больше. Моя секретарша продолжает просить прибавки".
  
   "До свидания, мистер Брант", - сказал Смит, вешая трубку. Он повернулся в своем потрескавшемся кожаном кресле, его серые глаза рассматривали пролив Лонг-Айленд через панорамное окно офиса.
  
   "Коробки", - пробормотал он. Что могло находиться в этих коробках? Возможно, оружие. Брант описал их как сундуки. Штурмовое оружие часто отправлялось в похожих коробках. Или компоненты оружия. Например, ракеты "Стингер". Или в случае более сложного устройства, такого как переносная ракетная установка, компоненты часто перевозились в нескольких коробках типа, описанного Брантом.
  
   Использовался ли дом как место хранения оружия? Был ли Смит целью террористов? Если да, то почему они не предприняли свой ход? Если нет, то кто был их целью?
  
   Сейчас это было слишком важно для сломленного частного детектива. Смиту придется самому проникнуть в дом, несмотря на риск. Он должен узнать содержимое этих коробок.
  
   Время ожидания закончилось. Смит подошел к своему картотечному шкафу и из папки в глубине извлек армейский автоматический пистолет 45-го калибра и две обоймы. Он вставил обойму и дослал патрон в патронник, чтобы проверить действие. Затем он положил их в свой портфель, где они расположились в ложном отделении под телефонной трубкой.
  
   Доктор Гарольд В. Смит покинул свой кабинет, седой мужчина с холодным белым лицом и целеустремленной походкой, которая заставила охранников в вестибюле обойтись без их обычных приветствий в виде шляп с приподнятыми полями. Они уже видели это выражение на лице Смита раньше. Обычно оно предвещало чье-то увольнение.
  
   Глава 37
  
   Шейн Билликен почувствовал позитивную трансформацию. Он действительно почувствовал.
  
   Под покровом темноты они выбрались за пределы лагуны. Дирк "Эд Искоренитель" Эдвардс и его люди надели камуфляжную форму джунглей и смазали лица зеленой и черной камуфляжной краской. Они вложили ножи выживания в ножны на лодыжках и скрепили обоймы магазинов скотчем, чтобы облегчить перезарядку. Затем они спустились за борт на резиновых плотах, которые затопили на мелководье. Оттуда они пошли вброд.
  
   Шейн Билликен поднял над головой штурмовую винтовку М-16 и зажал в зубах шип "марлин". Карманы его рубашки были набиты запасными обоймами, запасными патронами и сыром Гауда. У него не было никакой камуфляжной одежды, поэтому он ограничился тем, что натер свои белые утки позаимствованной краской для джунглей, не забыв помазать треугольник волосатой груди, видневшийся из-под рубашки без пуговиц. В последний момент он сохранил свой амулет настроения, потому что, к счастью, бык стал зеленым. Он идеально вписался в обстановку.
  
   Он чувствовал себя по-настоящему в контакте со своей животной стороной. Оставалось разрешить только одно мучительное сомнение.
  
   "Становится легче?" Хотел знать Шейн, когда они шли вброд по усыпанному ракушками пляжу. "Убойная штука. Я имею в виду."
  
   Дирк одарил его волчьей ухмылкой. "Конечно, это так. Вряд ли кого-нибудь когда-нибудь стошнит во второй раз".
  
   "Это хорошо", - сказал Шейн. "Я ненавижу блевать. Это так, знаете, первобытно".
  
   "Нет ничего более примитивного, чем убивать", - фыркнул Дирк. "Верно, парни?"
  
   Они взобрались на крутой западный склон острова. Поверхность была изрешечена квадратными отверстиями, укрепленными бамбуковыми балками.
  
   "Это туннели?" Спросил Гас. "Я был во Вьетнаме. Мне не нравятся действия в туннелях. У меня мурашки по коже".
  
   Дирк Эдвардс махнул им, чтобы они присели. Он осторожно приблизился к одному из темных отверстий. Он принюхался. Звериным не пахнет. Он вытащил из-за пояса фонарик и посветил внутрь.
  
   "По-моему, похоже на шахту", - прошептал он.
  
   "Может быть, сокровище там", - нетерпеливо сказал Шейн.
  
   "Да", - медленно произнес Дирк. Он обнаружил слабое шевеление внутри шахты. "Может быть, так и есть. Что скажешь, если мы это проверим?"
  
   "Меня устраивает", - сказал Шейн, снимая винтовку с предохранителя. "Рад это слышать. Ты идешь первым".
  
   "Я?" Шейна подтолкнули вперед несколько других. Его глаза были больны. Дирк ухмыльнулся ему. Шейн решил, что туннель был менее угрожающим, чем ухмылка Дирка. Он прокрался внутрь.
  
   От остальных донесся приглушенный смех. Они ждали, прислушиваясь. Звук спотыкания Шейна Билликена эхом отдавался от шахты.
  
   "У дурака не хватит ума снять свои солнечные очки", - захохотал Дирк.
  
   Его смех внезапно оборвался, когда из туннеля донеслись звуки стрельбы. Шейн взорвался, его лицо исказилось паникой.
  
   Дирк потянул его вниз. "Что это было?" он сплюнул. "Что ты нашел?"
  
   "Глаза. Я видел глаза. Человеческие глаза. Я стрелял в них. Я думаю, что они все мертвы".
  
   "Туземцы", - прошипел мужчина. "Они будут повсюду вокруг нас".
  
   "Без паники", - рявкнул Дирк. "Туннель, вероятно, приглушал звук, поэтому его не разносило".
  
   Шейна Билликена начало тошнить. Все видели, что к этому идет. Они навалились на него, заталкивая ему в рот повязки и ремни, чтобы заглушить звуки рвоты. Когда конвульсии Шейна прекратились, они отпустили его. Он провел пятнадцать минут, спокойно выплевывая изо рта густую желтоватую жидкость. Он прополоскал рот грязью.
  
   "Я думал, ты сказал, что так никогда не бывает дважды", - выдохнул Шейн. Его дыхание пахло прокисшим сыром.
  
   "Некоторым людям приходится привыкать к крови", - ответил Дирк. "Хорошо, мы идем дальше. Держись подальше от туннелей. На возвышенности есть большое здание. Держу пари, что это сокровищница ".
  
   "Нет", - сказал Шейн. "Мне это снова приснилось".
  
   "Ты собираешься начать этот трюм заново?"
  
   "Нет, это здание - священный храм. Я видел его во сне. Однако сокровищница будет рядом с ним".
  
   "Ага, и тебе приснилось ее местоположение?" Саркастически спросил Дирк.
  
   "Нет, но я захватил с собой настроенный способ ее поиска".
  
   "Что это?"
  
   "Это", - сказал Шейн, вытаскивая Y-образную ветку из-под своей шелковой рубашки. "Это лозоискатель", - объяснил он, столкнувшись с кругом пустых взглядов, нарисованных камуфляжем.
  
   "Разве они не используются для поиска грунтовых вод?" - спросил кто-то.
  
   "Это ветка ивы. Она найдет все, что я захочу. Включая сокровища. Смотри".
  
   Шейн Билликен отложил винтовку и встал. Он держал лозоходческий жезл за раздвоенные концы так, чтобы игрек был направлен наружу. Ветка дрожала в его руках. Его руки тоже дрожали. Было невозможно сказать, что влияло на другого.
  
   "Я уже чувствую магнитное притяжение!" - заявил он. "Вперед!" Шейн поднялся на холм. Остальные неуверенно отступили.
  
   "Дерево не магнитное", - заметил Гас.
  
   "Нет", прорычал Дирк, "но у нас не больше подсказок, где находится это сокровище, чем у него. Нам нечего терять. Седлай."
  
   Они тянулись за Шейном Билликеном неровной линией, приседая в защите каждый раз, когда Билликен спотыкался о камень или измельченный корень, их глаза были острыми, а оружие нацелено во все стороны.
  
   После третьего раза Дирк Эдвардс сорвал Рэй-Бэн с лица Шейна и выбросил их.
  
   "Эй!" Запротестовал Шейн. "Это моя торговая марка".
  
   "Они отметят твое надгробие, если ты облажаешься еще раз". Шейн получил не по-джентльменски пихнутый. "А теперь вперед!" Шейн продолжал настаивать. Теперь, когда он мог видеть, у него, казалось, получалось лучше. Он споткнулся всего один раз, и то потому, что кроссовки Adidas слетели с его ног, как испорченные шины.
  
   "Черт!" - сказал он, поднимаясь на ноги. Остальные встали в оборонительный круг, их сердца застряли во рту, а глаза налились кровью.
  
   "Дай мне пристрелить его, Дирк", - простонал Гас. "Пожалуйста". Они были на ровной земле, рядом с обнаруженной ими потайной тропинкой.
  
   "Что сейчас не так?" Крикнул Дирк. "Кроме твоей обычной неуклюжести?"
  
   "Я упал и сломал стержень".
  
   "Какая трагедия".
  
   "Ты не понимаешь. Я был близок. Я мог чувствовать одиллические вибрации". Шейн наклонился, чтобы поднять кусочки ивы, которые упали под опаленное молнией дерево. Он прислонился к дереву, чтобы не упасть, и оно треснуло, как сгоревшая ветка. Он упал на широкую равнину и с удивлением почувствовал, что его правая нога погрузилась во что-то липкое и мокрое.
  
   "О Боже", - простонал он. "Я ранен. Моя нога вся мокрая".
  
   "Может быть, он описался", - сухо сказал кто-то.
  
   Дирк Эдвардс подошел к нему. Он осмотрел ступню Шейна. Она исчезла в верхней части широкой культи. Он вытащил ее.
  
   "Здесь много крови?" Шейн застонал, отводя взгляд.
  
   "Никаких", - сказал Дирк. Он даже больше не смотрел на ногу Шейна. Он смотрел на культю, где серебряные отблески рябили под потревоженной водой. Он повернулся к своим людям. "Я хочу, чтобы вы все взяли себя в руки, поняли? Без криков. Без улюлюканья. Без дерьма. Я не знаю как, но этот идиот нашел для нас сокровище".
  
   "Я сделал?" Безучастно спросил Шейн.
  
   Он поднялся на ноги и присоединился к группе, столпившейся вокруг пня, чтобы насладиться видом множества круглых серебристых монет. Они мерцали в лунном свете.
  
   "Я сделал!" Шейн ликовал. Все навалились на него. Они повалили его на землю, дюжина рук зажала ему рот и горло.
  
   Когда они, наконец, отпустили, глаза Шейна Билликена горели лихорадкой. "Я сделал. Я сделал. Я сделал", - шептал он снова и снова. "Не так ли? Я произнес позитивную аффирмацию, и это сработало. Наконец-то ".
  
   "Каждый берет столько, сколько может унести", - приказал Дирк. "Мы отнесем это добро обратно на лодку сменяющимися группами по три человека. Первая группа остается на корабле, чтобы охранять этот конец. Основные силы останутся здесь с сокровищами. Если мы постараемся изо всех сил, то сможем погрузить все это добро на корабль еще до рассвета ".
  
   "Тогда мы плывем домой, верно?" Сказал Шейн.
  
   "Нет. На этом острове есть туземцы. Я был в море без женщины больше недели. Мне хочется, чтобы у меня были островные девушки. Когда мы закончим загрузку, посмотрим, что мы сможем нащупать на пути принудительного R-and-R. Все согласны со мной в этом?"
  
   Все были. Кроме Шейна Билликена. Он вызвался остаться с сокровищем. Его предложение было принято.
  
   Мастер Синанджу сидел во внутреннем дворе дворца Верховного Му. Он смотрел на восток с закрытыми глазами. Восходящее солнце согревало его пергаментное лицо. Морской бриз играл с прядями волос, украшавших его мудрое лицо. Он выходил за пределы вместе с солнцем, по старому обычаю синанджу.
  
   Закончив медитацию, он положил руки на колени и встал, подобно распрямляющемуся подсолнуху. Из джунглей неторопливо вышел Римо. В одной руке он нес что-то черное и блестящее.
  
   "Я принял решение", - серьезно сказал Чиун. "Мы покидаем Му сегодня. На сердце у меня тяжело, но разум ясен".
  
   "Пока не прощайся", - спокойно сказал Римо. "У нас проблемы".
  
   "Я освобождаю нас от любых проблем, связанных с Домом Му. Он скатился на путь зла".
  
   "Не они. Я вышел прогуляться и нашел это ". Римо показал пару солнцезащитных очков Ray-Ban Wayfarer. "Элвис на этом острове", - сказал он.
  
   "Ерунда", - отрезал Чиун. "Элвис мертв. Или живет в Миннесоте. Сообщения разнятся".
  
   "Не Элвис Пресли. Наш старый приятель Шейн Билликен".
  
   "О, он", - сказал Чиун, пренебрежительно махнув рукой. "Просто досада".
  
   "Возможно, но за пределами лагуны есть корабль, и он кишит камуфляжниками из джунглей. И они вооружены до зубов ".
  
   "Наш корабль в безопасности?" Потребовал ответа Чиун.
  
   "Пока что. Но новости становятся все хуже. Я случайно проходил мимо старого пня с сокровищами. Он был опустошен".
  
   "Мои монеты!" Чиун пискнул.
  
   Римо мрачно кивнул. "Монеты каждого. И я отследил следы ботинок, ведущие к лагуне. Монеты должны быть на той лодке".
  
   "Они пожалеют об этом дне", - воскликнул Чиун, потрясая крошечным кулачком.
  
   "Почему они должны чем-то отличаться от нас?" Риторически спросил Римо.
  
   Мастер Синанджу и его ученик вместе спустились с величественной вершины Му. Чиун в лазурном кимоно походил на грозовую тучу. Его подбородок выдавался вперед. Он пренебрег коварным путем к берегу и вместо этого пошел прямым путем. Ветви и мангровые заросли были смяты с его пути.
  
   "Где крестьяне?" В какой-то момент Чиун спросил. "Я не вижу их за их тяжелым трудом".
  
   "Пока вы выходили за пределы с the sun, я немного поговорил с ними об отношениях между работниками и руководством".
  
   "Будь достаточно хорош, чтобы говорить по-английски, а не по-американски".
  
   "Они проводят сидячую забастовку в задней части острова. Они не встанут, пока Верховный Му не пойдет на определенные уступки. Я назначен руководителем забастовки".
  
   "Ты отравляешь их умы глупыми представлениями, Римо", - пожурил Чиун. "Этим людям нужно их высокое настроение".
  
   "Ты имеешь в виду, они нужны Верховному Му. Э-э-э. После сегодняшнего дня все будет по-другому. Подожди, - внезапно сказал Римо.
  
   Римо и Чиун застыли. Внизу белые люди бегали в шахты и из них, волоча за собой куски проволоки. Другие притаились в мангровых зарослях, уверенные, что в своей униформе их не видно.
  
   "Я насчитал пять на суше", - сказал Римо. "Да, пять. Давайте сократим их количество".
  
   "Подожди", - сказал Римо. "Они что-то замышляют в шахтах".
  
   "Не очень долго", - поклялся Чиун.
  
   Дирк Эдвардс подождал, пока последний человек не выйдет из шахт.
  
   "Ладно, всем пригнуться", - сказал он, поднимая сжатый кулак, чтобы дать сигнал людям с детонаторами быть наготове.
  
   "Помните, - сказал он, - когда они взорвутся, это выведет туземцев наружу, где мы сможем с ними разделаться. Просто стреляйте в мужчин. С женщинами мы легко справимся. Может быть, нам повезет, и мы выбьем то же самое из того, что они добывают ".
  
   А затем он опустил кулак и повернул рукоятку своего собственного детонатора.
  
   Земля ушла из-под ног Римо и Чиуна. Они отреагировали мгновенно, запрыгнув на верхушки деревьев с грациозной быстротой газелей. Ладони затряслись, как пыльные швабры в сердитых руках. Они начали падать. Земля под ними обвалилась, как песок на верхушке песочных часов, сыплющийся вниз.
  
   "Весь склон осыпается!" Крикнул Римо.
  
   "Возвышенность", - крикнул Чиун. Он запрыгнул на следующее дерево, Римо последовал за ним. Они перепрыгивали с дерева на дерево, в то время как весь склон, казалось, оседал у них за спиной. Римо остановился достаточно надолго, чтобы оглянуться назад. Отвесный западный склон Му, изрытый шахтами и туннелями, обрушивался подобно лавине. Вместо каскадов снега это был кошмар почвы, листвы и пальм, соскальзывающих в море. Рев движущейся земли был подобен грузовому поезду.
  
   Дирк Эдвардс понял, что просчитался. Он объявил отступление.
  
   "Каждый ублюдок сам за себя!"
  
   Они устремились к пляжу. Они бросились в прибой, опережая приливную волну из земли и камней. Некоторые побросали оружие и поплыли к кораблю.
  
   На нижней палубе "Надежды Новой эры" Шейн Билликен радостно пересчитывал монеты.
  
   "Семьдесят семь ... семьдесят восемь ... семьдесят..."
  
   От сотрясения керосиновые лампы закрутились в своих подвесках. Шейн бросился вверх по трапу. Двое вахтенных, Гас и Майлз, стояли у поручня, указывая на Му, их рты были открыты от изумления.
  
   Казалось, что весь остров рушится. Птицы взлетели в воздух. Шейн увидел бегущую обезьяну, погребенную заживо. Слабое облако пыли поднялось и продолжало подниматься, и Шейн понял, что это были насекомые Му, спасающиеся от обвала земли.
  
   "Где они? Ты их видишь?" Хрипло крикнул Майлз.
  
   "Нет. Подожди! Там, в воде. Они плывут за ней ".
  
   Шейн увидел, как Дирк Эдвардс гребет как сумасшедший, остальные не отставали. Один медленно пловец был пойман скользящей стеной грунта. Он ушел под пузырящуюся смесь недавно образовавшейся грязи.
  
   Разум Шейна кристаллизовался мгновенно. Сокровище было внизу. Остальные были в воде. И он был один на палубе всего с двумя мужчинами.
  
   Он огляделся и заметил штурмовую винтовку, прислоненную к грот-мачте. Он на цыпочках вернулся и взял ее потными руками. Его большой палец снял с предохранителя, и он пополз вперед.
  
   Он выстрелил в Гаса первым. Он выстрелил ему в упор в затылок, разбросав его лицо по воде. Майлз развернулся, и Шейн пронзил его грудь. Майлз отшатнулся. Его рот судорожно сглотнул, как у выброшенной на берег рыбы.
  
   Пока Майлз балансировал, прислонившись к поручню. Шейн нанес удар ногой в его вдавленную грудь. Он упал за борт, затем Шейн перевалил тушу Гаса через борт.
  
   Казалось, всего за несколько секунд вода наполнилась мечущимися акулами. Они атаковали, как голодные собаки, окрашивая воду в розовато-белый цвет.
  
   Шейн подбодрил акул. "Эй, делайте то, что вы любите!" Он начал поднимать якорь, а затем сел за штурвал. Он запустил оба двигателя. Шхуна зарылась в грунт и понеслась прочь.
  
   Шейн Билликен был очень доволен собой. Ему ни в малейшей степени не хотелось блевать. На самом деле, он чувствовал голод. Он решил, что, как только покинет остров, спустится вниз за хорошей пригоршней лимбургера и, возможно, закончит считать свои монеты.
  
   Глава 38
  
   Ревущие, грохочущие, щелкающие и раскалывающиеся звуки, наконец, начали стихать.
  
   Римо и Чиун спрыгнули с дрожащих деревьев на землю на вершине горы Му. Они побежали к королевскому дворцу. Жители Мувии слонялись по дворцу, их голоса были высокими и жалобными.
  
   "Вот и весь мой удар", - пробормотал Римо. Он оглянулся на лагуну. "Похоже, Элвис принимает порошок". Корабль направлялся к открытой воде. Но внизу, в лагуне, темно-синяя вода которой медленно превращалась в молочный шоколад, барахтались крошечные фигурки. Они уплывали от пятна воды, которое вспенивалось белым и розовым.
  
   "Акулы", - сказал Чиун. "Эти люди должны вернуться на сушу".
  
   "Нам лучше вычистить их, прежде чем они приведут себя в порядок. Следующими они придут за мусором".
  
   "Да". Чиун повернулся к толпящимся мувианцам. "Не бойтесь!" - крикнул он. "Мы безжалостно расправимся с этими незваными гостями. Сообщите Верховному Му, что Мастер Синанджу не позволит этому злодеянию остаться безнаказанным ".
  
   "Я думал, ты преодолел свое Высокое поклонение Му", - с горечью сказал Римо, когда они мчались вниз по неровному западному склону.
  
   "Мы еще не откланялись".
  
   Там больше не было белого пляжа. Только мокрый слой грязи. Влага поднималась вверх. Почва, отяжелевшая от морской воды, время от времени осыпалась оползнями.
  
   Дирк Эдвардс и его люди выползли на эту грязь, неся свое оружие. Их встретили две решительные фигуры. Римо и Чиун.
  
   Дирк бросил на нее один взгляд и прорычал негромкий приказ. "Выброси их".
  
   Отдать приказ было легче, чем выполнить. Дирк поднял свой АК-47 и выпустил короткую рычащую очередь в белого человека. Он всмотрелся сквозь редеющий пороховой дым, и белый человек бежал прямо на него. Он вытащил скрепленную лентой обойму и вставил другой конец. Он попытался стрелять одиночными, но белый человек каким-то образом проскакивал зигзагами между выстрелами. Дирк вытащил ручную гранату, выдернул чеку зубами и выпустил.
  
   Белый парень остановился, посмотрел на опускающийся объект. Волчья ухмылка Дирка исказила его грязные черты. Она умерла, когда белый человек небрежно поймал гранату, как мячик для поп-флай, и бросил ее обратно в потрясенное лицо Дирка.
  
   Дирку некуда было бежать. Он зарылся в грязь, как моллюск. Он заткнул пальцами уши, чтобы предотвратить сотрясение мозга. Взрыв был приглушенным. Когда шум утих, Дирк высунул голову. Размазывая грязь по глазам, он огляделся.
  
   Его люди лихорадочно разворачивались. Они стреляли во все стороны, как любители. Что, черт возьми, с ними было не так?
  
   Затем он увидел. Старик. Гук. Он систематически убивал их тем, что выглядело как приемы кунг-фу, но таковыми не были. Старик не издавал душераздирающих криков. Его удары руками и ногами не были быстрыми и яркими. Они были более грациозными. Была экономия движений, которую Дирк Эдвардс никогда раньше не видел. Это было слишком чисто для кунг-фу, сказал он себе. И эта мысль удивила его. Он испытывал огромное уважение к кунг-фу.
  
   Белый парень входил и выходил из зарослей вырванных с корнем пальм. Дирку было трудно разглядеть его, хотя его голая белая грудь должна была выдавать его с головой. Он был похож на привидение.
  
   Один из его людей прокрался мимо зарослей кустарника, и внезапно белый парень оказался у него за спиной. Он появился из ниоткуда, нанес один удар сзади по шее, и Дирку не нужно было слышать отвратительный хруст, чтобы понять, что он потерял еще одного человека. Странный угол наклона его шеи, когда он падал, сказал ему об этом.
  
   Белый парень двинулся дальше.
  
   Дирк выбрался из грязи. Он переходил от тела к телу, собирая заряды пластиковой взрывчатки. К поясу у него все еще был пристегнут детонатор. Он ощупал свои карманы. Да, и несколько капсюлей-детонаторов тоже. Он кружил вдали от места сражения - это было больше похоже на резню, чем на драку, - пока не добрался до открытого пляжа. Он вскарабкался на холмистый остров. Здесь были и другие шахты. Он нашел одну настолько близко к поврежденному западному склону, насколько осмелился, и заполз внутрь.
  
   В считанные мгновения он установил заряд. Остальные он закрепил в других стратегически важных местах, протянув провода обратно к укрытию за выступом коралла. Он подсоединил провода к детонатору.
  
   "Пока, сосунки!" крикнул он и повернул поршень. В воздух взметнулись сгустки огненной почвы. Земля содрогнулась. Дирк ухмыльнулся. Он подождал, пока дрожь утихнет. Как ни странно, она продолжалась. Как эхо-камера. Озадаченный, Дирк выглянул из-за обнажения.
  
   От того, что он увидел, у него кровь застыла в жилах. Остров рушился, как куча песка. Не только та часть, которую он взорвал. Весь он. Из шахт хлынула вода. Высоко вверху, на вершине, каменное здание погружалось, словно в зыбучие пески.
  
   С вершины донесся вопль. Крики. Ужасные вопли ужаса. Но Дирк Эдвардс не слышал криков. Его собственные были слишком громкими.
  
   На него надвигалась волна рыхлой земли, и он нырнул в голубую воду.
  
   Чиун понял это первым.
  
   "Му падает в море".
  
   "Не может быть", - горячо возразил Римо. В руках он сжимал наемника. Он помахал своими длинными ногтями перед лицом мужчины, и внезапно они стали похожи на розовую сторону арбузной корки.
  
   "По крайней мере, эти гвозди на что-то годятся", - сказал Римо, опуская тело.
  
   "Смотри!" Чиун указал вверх.
  
   "Господи", - с тревогой произнес Римо. "Что нам делать?"
  
   "Мусор. Приди".
  
   Римо колебался. Земля под его ногами рассыпалась, как кукурузная мука. "Мы не можем бросить всех", - крикнул он.
  
   "И мы не будем. Мы доставим мусор поближе к земле. Это их единственная надежда. И наша."
  
   "Я с тобой", - быстро сказал Римо.
  
   Вместе они погрузились в коричневую воду. Они направились к джонке, стараясь плыть подальше от хищных молотоголовых.
  
   Римо заметил другого пловца, плывущего поперек их курса. Он тоже направлялся к джонке.
  
   "Он мой", - крикнул Римо, указывая на него.
  
   "Я подготовлю корабль", - сказал Чиун.
  
   Римо скользнул под поверхность. Он снова оказался в фантастическом мире разноцветных кораллов. Старина Му. Он нацелился на брыкающиеся ноги Дирка Эдвардса. Римо метнулся к ним, как дельфин.
  
   Римо вынырнул снизу. Он стащил Дирка Эдвардса вниз за лодыжки. Затем схватил его за горло, удерживая под водой. Римо дал Дирку ровно столько времени, чтобы увидеть гнев на его лице, прежде чем раздробил ему плечевые суставы.
  
   На лице Дирка Эдварда отразилось удивление, когда он обнаружил, что его руки не двигаются. Они безвольно повисли. Глупые руки. Они были нужны ему, чтобы плавать. Он пнул, но внезапно почувствовал боль в бедрах.
  
   Он посмотрел вниз и увидел, что у него больше нет бедер. Его таз казался мягким, больше не твердым. А ноги свисали прямо вниз, как вареная лапша.
  
   Затем он погружался, все ниже и ниже, в прекрасный мир коралловых рифов. Он посмотрел, чтобы увидеть, где он приземлится, и увидел разрыв в рифе внизу. Он проскользнул сквозь нее, и все стало черным.
  
   Сначала Дирк не мог сказать, мертв ли он или находится в каком-то темном пустом месте. Он решил, что мертв, а затем решил, что это не так уж плохо, в конце концов. Затем его глаза привыкли к тусклому свету, и он увидел, что его окружают полки с мертвецами, все в больших банках, похожих на жуков в бутылках с образцами.
  
   Полки затряслись, отчего кувшины закачались и опрокинулись. Они разбились, выплеснув содержимое темно-красным облаком, похожим на кровь. Мертвые глаза обвиняюще уставились на него, и Дирк внезапно задался вопросом, действительно ли они мертвы. Некоторые из них, казалось, были направлены на него.
  
   Тогда Дирк закричал. Его легкие опустели, и дыхательный рефлекс, который невозможно было отрицать, потребовал, чтобы он вдохнул. Он проглотил воду, попавшую в рот, желудок и легкие. Странно, на вкус она была как вино.
  
   Он был мертв, когда опустился на твердую землю, осев на кафельный пол, как выброшенная марионетка.
  
   Римо вскарабкался по корпусу "Ковчега Ионы" и перелез через поручни. Чиун убрал фок-мачту. Ее наполнил ветер. "Возьми румпель", - рявкнул Мастер синанджу.
  
   Римо налег на румпель, и джонка медленно развернулась. Он проклял ее медленную реакцию. Нос корабля выровнялся на уменьшающемся острове Му.
  
   Это было невероятное зрелище. Подобно высыхающему на солнце замку из песка, Му просто рассыпался. Королевский дворец проседал по мере того, как разрушалась опорная площадка.
  
   Повсюду вокруг Му вода превращалась в коричневато-черную грязь.
  
   "Разве мы не можем двигаться быстрее?" - Воскликнул Римо.
  
   "Ветер не с нами", - ответил Чиун. Он стоял на носу, расставив ноги, с напряженной спиной.
  
   "Как она может вот так запросто утонуть?" Римо застонал.
  
   "Это не так. Используй свои глаза, а не сердце, чтобы увидеть, Римо". Му не тонул. Он расплывался. Он терял высоту.
  
   Она потеряла форму. Больными глазами Римо видел крошечные фигурки, которые затягивало под подвижную пористую вулканическую почву. Это было похоже на сухой зыбучий песок. Другие взбирались на пальмы и спускались на них к воде. Стволы разлетелись с оглушительным треском. Римо потерял из виду каждую крошечную фигурку, которую он заметил.
  
   Джонка подплыла ближе. Глаза Римо обшаривали воду в поисках выживших. Он никого не увидел. Он нажал на румпель, разворачивая лодку.
  
   "Возможно, на другой стороне есть выжившие", - крикнул он. Чиун ничего не сказал в ответ. Римо не мог видеть его лица. Ему было интересно, какие мысли проносились в голове Мастера Синанджу, когда он наблюдал, как рушится важная связь с прошлым Синанджу.
  
   На дальнем конце острова почва еще глубже уходила в воду. Вершина Му сейчас была едва ли в десяти футах над уровнем моря. И все равно она смещалась и ширилась. Все это должно было пропасть.
  
   "Вот!" - Воскликнул Чиун. - Я вижу Высокого Му."
  
   Римо выглянул из-за щегольских парусов. Он заметил "Хай Му", беспомощно плещущегося в воде. Он замахал им руками. Он позвал их на помощь.
  
   - Поторопись, Римо, - крикнул Чиун в ответ. Он подошел к поручням.
  
   "Я не могу выйти и толкнуть эту штуку", - огрызнулся в ответ Римо.
  
   Затем в воде появились другие фигуры. Они окружили Высокого Му. Сначала Римо испугался, что это акулы. Но это были мовианцы. Они вцепились в Высокого Му, дергая его за лицо, волосы и руки. Они били его, увлекая за собой вниз.
  
   Они затащили его под коричневую воду, которая стала зеленеть от хлорофилла из-за раздавленной растительности. Пузырьки отметили место, где исчез Хай Му. Через некоторое время одна голова всплыла. Женская. Римо показалось, что он узнал ее, хотя ее мокрые волосы прилипли к лицу. Это было низкое мычание.
  
   "Подожди", - крикнул он на мувианском.
  
   "Не-а", - отозвался Низкий Му. "Я последний. Все остальные погибли. Их больше нет. Уходи. Му больше нет. У меня нет ни подданных, ни трона. Такому, как я, нет места в вашем мире. Я больше не хочу жить. Уходи, Римо, но никогда не забывай нас ".
  
   "Никаких шансов", - сказал Римо, ныряя в воду.
  
   Он собрался издать низкое мычание, но она поняла его намерения и нырнула под воду. Римо соскользнул вслед за ней. Он последовал за шлейфом пузырьков воздуха, вылетевших из ее открытого рта. Она даже не пыталась задержать дыхание. Она обмякла, как морская звезда, и Римо понял, прежде чем добрался до нее, что она ушла.
  
   Он вытащил ее на поверхность и отчаянно попытался выдавить воду из ее легких. Он прикоснулся своими губами к ее губам и сделал в них ровные вдохи. "Давай, давай", - убеждал он.
  
   Ее губы оставались холодными, глаза закрытыми. Римо неохотно отпустил ее. Низкое мычание улетучилось, ее лицо стало смуглым, спокойным и почти невинным.
  
   Римо боролся с ощущением жжения в глазах, когда взбирался на борт джонки. Он не мог понять, почему его должно волновать, что жестокий Лоу Мо погиб. Он взялся за румпель, отправляя джонку в очередной обход острова.
  
   Тел было немного. Многие из них плавали лицевой стороной вниз.
  
   Акулы-молоты приблизились.
  
   "Разве мы не должны остановить их?" Спросил Римо. Чиун стоял к нему спиной.
  
   "Нет", - отстраненно ответил Чиун. "Это путь моря".
  
   "Это было Низкое Мычание, которое я пытался спасти там, ты знаешь".
  
   "И что?"
  
   "Я знаю, это звучит странно, но я хотел бы, чтобы я мог спасти ее".
  
   "Почему?" Спросил Чиун холодным голосом. "Если мы отвезем ее обратно в Америку, она всего лишь попытается съесть тебя снова".
  
   "Эй", - сердито сказал Римо. Он подскочил к Чиуну и развернул его к себе. "Это было неуместно".
  
   Но затем он увидел слезы, текущие по морщинистым щекам Чиуна, и сглотнул.
  
   "Извините", - смущенно пробормотал он.
  
   "История повторилась", - медленно произнес Чиун. "Жадность погубила Старого Му, и жадность забрала то, что просуществовало почти пять тысяч лет".
  
   "Жадность, ничто. Это были те убийцы и их взрывчатка".
  
   "Нет, сын мой. Простая взрывчатка не сделала бы всего этого. Старый Му затонул, потому что Верховные Му тех дней также заставляли своих людей добывать каждый фут земли в поисках металла для монет. В конце концов они подорвали саму землю, и моря поглотили Старого Му. Теперь жадное море выпило остатки Му и последнего бедного мовианина. "
  
   Пока они смотрели, последний участок сухой земли потемнел от влаги и вскоре стал неотличим от уродливого коричневого цвета моря.
  
   Могучими завитками поднимался пар от того места, где только что был Му.
  
   "Смотри, Римо. Ты видишь эти могучие руки, тянущиеся к самому небу?"
  
   "Да. Пар от жаркой поросли джунглей. Ну и что?"
  
   "Они только кажутся паром. Ибо это те самые щупальца самого Ру-Таки-Нуху, которые поддерживают небо".
  
   "Чушь собачья", - сказал Римо. Но он неуверенно уставился в клубящийся пар. Видел ли он присоски?
  
   Глава 39
  
   Это было четыре дня спустя. Аппетитный запах горячего яично-лимонного супа разбудил Римо Уильямса. Он спрыгнул со своей койки и направился на камбуз джонки, где обнаружил Мастера Синанджу, склонившегося над кухонной плитой.
  
   "Чувствую ли я запах моего любимого супа?" весело спросил он.
  
   "Да", - ответил Чиун счастливым голосом. Он повернулся, держа в руках дымящуюся деревянную миску.
  
   При виде лица Римо Чиун издал визгливый вопль. "Эй!" - закричал он.
  
   "Да, я знаю", - сказал Римо, поднимая руки. У него были длинные и изогнутые ногти. "Разве они не отвратительны?"'
  
   "Твои ногти идеальны. Это твои волосы. И борода".
  
   "А?"
  
   "Они болезненно-желтого цвета". Чиун посмотрел в чашу. Его глаза сузились. Губы сжались. "Лимонно-желтые". Он подошел к открытому иллюминатору и вылил содержимое миски за борт.
  
   "Мой завтрак!" - Воскликнул Римо.
  
   "Никакого тебе больше яично-лимонного супа", - сердито пробормотал Чиун, выливая оставшуюся порцию вслед за миской. "Это оказало непредвиденное воздействие на твой нелепый белый состав".
  
   "Непредвиденный?" Римо скрестил руки на груди. Он нетерпеливо притопнул ногой. "Чиун, я думаю, тебе нужно кое-что объяснить". Он смотрел на свои ногти.
  
   Глава 40
  
   Доктор Гарольд В. Смит заметил блестящий синий "Бьюик" на подъездной дорожке к соседнему дому, когда подъезжал к своему. Его губы сжались. Они были дома, его таинственные соседи. Это все изменило.
  
   Когда он вставлял ключ от дома во входную дверь, в его портфеле зажужжал портативный телефон. Возможно, это звонил Римо, подумал Смит, и его сердце бешено забилось. Он на ощупь открыл дверь.
  
   Смит ворвался в свою гостиную. Миссис Смит сидела в мягком кресле напротив такого же кресла с высокой спинкой.
  
   "О, Гарольд, я так рада, что ты дома", - взволнованно воскликнула миссис Смит. "Я бы хотела, чтобы ты познакомился..."
  
   "Одну минуту, пожалуйста", - коротко сказал Смит. "Мне нужно сделать несколько телефонных звонков". И он поспешил в кабинет, оставив свою жену бормотать извинения своему гостю.
  
   "На самом деле он не такой. Просто он был слишком перегружен работой".
  
   "Я узнал в нем ответственного человека", - серьезно произнес другой голос. "А я говорил тебе, что ты завариваешь превосходный чай?"
  
   Смит открыл портфель на своем столе. Он снял трубку.
  
   "Да?" решительно сказал он.
  
   "Смитти? Римо слушает".
  
   "Римо!" Выпалил Смит. "Где ты был? Неважно. Сейчас это не важно. У нас кризис".
  
   "Я сейчас подойду".
  
   "Нет, я не в Фолкрофте. Я дома".
  
   "Я знаю. Я видел, как ты подъезжал".
  
   "Ты сделал? Ты по соседству? Замечательно. Слушай внимательно: неизвестные агенты купили дом по соседству с моим. Там что-то очень не так. У меня нет времени объяснять детали, но я хочу, чтобы вы вникли в это. Выясните, кто они такие и что они задумали. Я полагаю, что, по крайней мере, они хранят там боеприпасы. Очевидный лидер - человек, который называет себя Джеймсом Черчвардом ".
  
   "Я уже на вершине этого, Смитти".
  
   Смит сглотнул. Он испытал такое облегчение, что его обычно пепельное лицо покрылось испариной. "Ты?"
  
   "Выгляни в свое окно", - предложил Римо.
  
   Смит колебался. Неуклюже неся портфель, он подошел к окну. Оно выходило на соседний дом. Смит выглянул из-за ситцевых занавесок.
  
   В рамке противоположной витрины Смит увидел светловолосого мужчину с окладистой золотистой бородой. Он прижимал телефонную трубку к лицу. Его губы шевелились. Слова, которые они произносили, были воспроизведены неверящим ухом Смита.
  
   "Привет, сосед", - прощебетал голос Римо. "Заходи".
  
   "Оставайся здесь", - прошипел Смит. Он выскользнул через заднюю дверь и подкрался к задней части другого дома. Он осторожно постучал. Дверь открылась.
  
   "Не обращай внимания на место", - небрежно сказал Римо. "Мы с Чиуном все еще работаем над этим".
  
   Смит вошел на свинцовых ногах. Его лицо побледнело. Римо провел его в гостиную, в которой не было ничего, кроме проекционного телевизора и двух тростниковых ковриков для сидения. Посреди комнаты стоял огромный картонный контейнер.
  
   "Возьми кусок пола, Смитти. Я буду через минуту. Это прибыло сегодня. Это была первая вещь, которую я купил после того, как закрыл магазин. Я никогда не думал, что она мне понадобится срочно." Глаза Смита медленно сфокусировались.
  
   "Твои волосы", - прохрипел он. "Эта борода".
  
   Римо коснулся своей белокурой головы. "Один из маленьких замыслов Чиуна провалился", - сказал он, набрасываясь на картонную коробку изогнутыми пальцами, похожими на когти.
  
   "Твои ногти".
  
   "Экспонат Б", - сказал Римо. Коробка была разорвана на полосы, обнажая тракторную газонокосилку. Римо перевернул ее набок, обнажив острые вращающиеся стальные лезвия. Он начал подпиливать ногти самым острым лезвием. Звук был такой, словно два стальных напильника скрежетали друг о друга. Римо говорил во время работы.
  
   "Я должен признать, что на этот раз Чиун обманул меня. Я думал, что суп - это особое угощение. Ты знаешь, празднование, потому что мы наконец купили дом".
  
   "Это твой дом", - хрипло сказал Смит.
  
   "Ага. Мы ответили на объявление. Эй, представьте наше удивление, когда мы узнали, что это по соседству с вашим ". Ноготь упал на пол. Римо начал работать над следующей.
  
   "Представь..." У Смита заболели глаза. Он отвел взгляд и через открытую дверь увидел штабеля лакированных коробок в латунных переплетах в соседней комнате. Они были украшены старомодными висячими замками. Паровые сундуки Чиуна. Они идеально соответствовали описанию Бранта. Смит не знал, плакать ему или смеяться. Поэтому он неловко сглотнул.
  
   "Естественно, - говорил Римо, - сначала я возражал. Но Чиун убедил меня. Он сказал, что убийца императора должен находиться не более чем в двадцати локтях от своего императора. Я не измерял, но, думаю, между нами расстояние в двадцать локтей. Кроме того, мы жили в Фолкрофте уже больше года, так что я решил, что безопасность не пострадает."
  
   "Нет. Но у меня есть. Ты хоть представляешь, через что мне пришлось пройти за последние две недели?"
  
   - Нет, - сказал Римо, принимаясь за другую руку, - но я могу гарантировать вам, что это ничто по сравнению с тем, что пережили мы с Чиуном. Так что сделай одолжение, не рассказывай мне свою историю, и я верну ее. Хорошо?"
  
   "Кто такой Джеймс Черчвард?" Хотел знать Смит. Его руки безвольно повисли.
  
   "Это я. Вроде того. Это один из псевдонимов, которые ты мне дал. Я использовал его, когда покупал это место. Не говори мне, что ты забыл?"
  
   "О, Боже мой", - сказал Смит. "Неудивительно, что я узнал это имя. Неудивительно, что компьютеры не могли получить доступ к этим файлам. Я боролся со своими собственными программами противодействия". Он опустился на пол и обхватил голову руками. Он потянул себя за седые волосы. "Мне никогда не приходило в голову проверить твой файл с псевдонимами. Мне и в голову не приходило, что ты связан с этим".
  
   "Присоединяйся к человеческой расе", - сказал Римо, когда последний обрезок ногтя со звоном упал на пол. "Теперь ты знаешь, что ты не идеален".
  
   "Где Чиун?" Глухо спросил Смит.
  
   "По соседству. Наношу визит вежливости миссис Смит". Голова Смита вскинулась.
  
   "Моя жена?"
  
   "Да, она узнала нас с того раза, когда мы встретились в Фолкрофте. Она пригласила нас на чай, но мне нужно было сделать маникюр. По правде говоря, я думаю, единственная причина, по которой Чиун согласился, заключалась в том, что он знал, что я все еще злюсь на него из-за трюка с яйцом и лимоном."
  
   "Яичный лимон?" Голос Смита был лишен эмоций.
  
   "Да, он кормит меня яично-лимонным супом уже две недели. В основном это лимон, но в нем есть кусочки яичной скорлупы. Я пил ее галлонами, даже не подозревая, что от яичной скорлупы мои ногти растут быстрее и тверже. Ты же знаешь, Чиун всегда настаивает на том, чтобы мои ногти стали такими же, как у него. Но шутка обернулась против него. От этого вещества у меня пожелтели волосы. Чиуна это взбесило. Он говорит, что настоящий Мастер Синанджу не должен ходить, выглядя как выжатый лимон. И все время, пока я был на Moo, я думал, что проблема в ножах из мягкой кости. Эти гвозди просто смешны. Они не могли быть вырезаны из чего-либо, кроме закаленной стали ".
  
   "Му?"
  
   Руки Римо взлетели вверх. "Забудь, что я упоминал об этом. Я просто счастлив быть дома. Мои корни снова становятся коричневыми, так что, думаю, через неделю или две я буду совершенно нормальным. Ну что ж, живи и учись. Могло быть и хуже."
  
   "Как же так?"
  
   "Это мог быть яично-лаймовый суп". Римо ухмыльнулся, приглаживая волосы.
  
   Когда Смит не присоединился к его смеху, Римо заметил: "Ты стареешь, как уксус, Смитти".
  
   "У меня такое чувство, будто я постарел на год с тех пор, как видел тебя в последний раз".
  
   - Лучше позволь мне помочь тебе подняться на ноги, - заботливо сказал Римо.
  
   Доктор Гарольд В. Смит позволил помочь себе подняться на ноги. Он поморщился от боли в пораженном артритом колене.
  
   Мастер Синанджу вошел через парадную дверь и при виде Смита официально поклонился.
  
   "Приветствую тебя, о терпимый Гарольд. Я беседовал с императрицей Мод. Она безупречная женщина, поистине достойная такого, как ты".
  
   "Тебе не нужно накладывать ее слишком толсто", - сказал Римо. "Он не так расстроен, как ты ожидал".
  
   "Я ни на что не претендую, ни на что, ни на что, - запротестовал Чиун. "Я просто выражаю свою благодарность сейчас, когда мы будем соседями императора Смита. Я надеюсь, пока мы с Римо проводили наш запоздалый и, к счастью, полученный отпуск, никакие злодеи не беспокоили ваше королевство?"
  
   "Предполагается, что вы должны проверять каждый день, если вы не находитесь в заранее оговоренном месте", - строго указал Смит.
  
   "Именно то, что я сказал тому трактирщику", - быстро сказал Чиун. "И ты должен был быть там и засвидетельствовать, какую трепку я ему устроил. Знаете ли вы, что у этого негодяя не было ни одного работающего телефона?"
  
   "Я сейчас иду домой", - сказал Смит, качая головой. "Я плохо себя чувствую".
  
   "Мудрое решение", - сказал Чиун. "Ты выглядишь бледным, но, по крайней мере, ты не болезненно желтый". Чиун бросил на Римо неприязненный взгляд. Римо показал ему язык.
  
   После того, как Смит ушел, Римо показал растопыренные пальцы. "Заметил что-нибудь?"
  
   "Да", - сказал Чиун. "Ты покалечил себя. Сегодня ночью я буду лежать без сна, гадая, что будет дальше. Кольцо у тебя в носу? Татуировки?"
  
   "На самом деле, моя следующая цель в жизни - утка в апельсиновом соусе. Никогда не думал, что скажу это, но после всего этого супа я действительно с нетерпением жду утки ".
  
   "Вы можете с нетерпением ждать этого, но у нас есть незаконченное дело".
  
   "Билликен?"
  
   "У него сокровище Му. Включая законную долю Синанджу. Ему нельзя позволить остаться безнаказанным, иначе пойдет слух, что Синанджу утратил свою могучую бдительность. Тогда стервятники будут кружить над моей деревней, и сокровища Синанджу станут добычей любого глупца, который до них домогается. Потому что именно наша репутация делает за нас большую часть работы. Иначе мы не смогли бы наслаждаться этим великолепным домом, а вместо этого были бы вынуждены вечно жить в деревне Синанджу, охраняя нашу собственность. Такой день никогда не наступит, пока я правящий Мастер. Если это случится на твоих глазах, это будет на твоей совести, но пока я жив...
  
   "Прекрати лекцию", - сказал Римо. "Я присоединюсь к тебе, как только избавлюсь от ногтей на ногах и побреюсь".
  
   "Я не могу смотреть на это", - сказал Чиун, поворачиваясь спиной, пока Римо пытался придумать безопасный способ подстричь ногти на ногах газонокосилкой.
  
   Глава 41
  
   Британский музей в Лондоне не принял вызов Шейна Билликена.
  
   Он дозвонился до Смитсоновского института, но когда куратор понял, кто он такой, он повесил трубку.
  
   Музей изящных искусств в Бостоне был не лучше. Они перевели Шейна Билликена в свой отдел по связям с общественностью, и Шейн повесил трубку.
  
   "Что не так с людьми?" Потребовал ответа Шейн, швырнув трубку. Он был в гостиной своего дома в Малибу. Его окружали стопки монет Мувиан. Шейн пересчитал их семь раз, каждый раз получая разное общее количество. Точное число не имело значения. Он был богат. Если бы только кто-нибудь поверил его истории.
  
   Расстроенный Шейн просмотрел почту, которая пришла, пока его не было. Там была открытка от Глинды. Она жила с рок-певцом в Рио. Он выбросил карточку. В банковской выписке говорилось, что у него было превышено почти на шестьсот долларов. А срок погашения ипотеки на дом истекал через несколько дней. Несмотря на то, что Шейн Билликен был окружен всеми богатствами исчезнувшей моовианской империи, он был плоским, мертвым, безжизненным.
  
   "Без проблем", - сказал он, внезапно щелкнув пальцами. Он схватил "Желтые страницы" и просмотрел список торговцев монетами. В Беверли-Хиллз был один. Они бы знали, как с ним обращаться. Он выбрал дюжину монет и сложил в свой Ferrari.
  
   "Но ты не понимаешь", - горячо объяснял Шейн владельцу менее чем двадцать минут спустя. "Это редкие древние монеты. Из Му. Не говори мне, что ты никогда не слышал о Му. Это был огромный континент, существовавший до начала времен. Он затонул. Но не весь. Немного возвышенности поднялось. За исключением того, что он тоже затонул. Недавно. Собственно говоря, на прошлой неделе. И перед тем, как она ушла, я спас эти монеты. Больше их не осталось. Я собрал их все ".
  
   "Затонула?" - спросил торговец монетами.
  
   "Да!"
  
   "Дважды?"
  
   "Да! Вот и все. Вы прекрасно ухватили концепцию. Вы, должно быть, очень развиты, чтобы так быстро освоиться. Поздравляю. Никогда не меняйтесь ".
  
   "Но вы готовы продать их мне, а не в Смитсоновский институт?"
  
   "Сотрудники Смитсоновского института - нимноиды, и прямо сейчас у меня происходит небольшая проблема с краткосрочным денежным потоком. У меня есть еще эти монеты. Тонны. Иначе я бы не заключал с вами эту поистине отличную сделку. Итак, сколько?"
  
   "Понятно", - сказал торговец монетами. "Скажи мне кое-что. Мне показалось, что я узнал тебя, когда ты вошел. Разве я не видел тебя по телевизору?"
  
   "Это верно!" Нетерпеливо сказал Шейн Билликен.
  
   "На шоу Донахью. Ты Шейн Билликен".
  
   Волосатая грудь Шейна Билликена вздулась. Его амулет настроения из оранжевого стал синим.
  
   "Это верно".
  
   "Гуру Нью Эйдж"?"
  
   "Точно!" Сказал Шейн Билликен. Он практически прокричал это.
  
   "Тот, кто всегда говорит об Атлантиде, Нирване и других мифических местах?"
  
   Грудь Шейна сдулась. Его лицо вытянулось. Казалось, он съежился.
  
   "Это было по-другому. Му реальна. Или так и было".
  
   "Но она затонула".
  
   "Ну, да".
  
   "Значит, доказательств нет?"
  
   Шейн стукнул кулаком по стеклянному прилавку. "Монеты! Койри - твое доказательство. Некоторым из них тысячи лет. Вероятно."
  
   "Они выглядят довольно новыми для меня. Кроме того, почему я должен верить тебе сейчас, когда я не верил в твою верховную жрицу Атлантиды, как там ее звали?"
  
   "Принцесса Шастра", - сказал Шейн обиженным тоном. "Она была моей Второй половинкой".
  
   "Это так?" - спросил торговец монетами. "Но когда я учился в средней школе, она была моей одноклассницей. Только тогда она называла себя Глиндой Тирп, и у нее были настоящие сиськи".
  
   Лицо Шейна Билликена медленно посерело.
  
   "Что ты дашь мне за содержание металла?" спросил он тихим голосом.
  
   "О, около шести центов, в зависимости от веса".
  
   "Ты грабитель. Это чистое серебро. Может быть, платина". Торговец монетами серьезно покачал головой.
  
   "Олово", - твердо сказал он. "Олово? Этого не может быть".
  
   "Боюсь, что так".
  
   "Олово", - глухо сказал Шейн Биликен. "Олово". Медленно, осторожно он смел монеты обратно в бумажный пакет. Его глаза были изранены. Его губы беззвучно шевелились. Его медальон настроения медленно превратился из синего в черный.
  
   Он вышел из магазина монет, его поступь была тяжелой, как у глубоководного ныряльщика в свинцовых ботинках.
  
   Торговец монетами смотрел ему вслед. Ему было интересно, что имел в виду Шейн Билликен, когда выходил за дверь. Он продолжал бормотать одно и то же снова и снова:
  
   "Олово. Я в это не верю. Я снова отправил олово".
  
   Когда Шейн Билликен вернулся домой, невыплаченная ипотека внезапно показалась больше горы. Все это исчезло. У него не осталось надежды. Он не смог вызвать позитивное подтверждение, чтобы спасти свою жизнь.
  
   Он заметил стопку газет, которые пришли, пока его не было, и с деревянным видом просмотрел их одну за другой, страницу за страницей.
  
   Его глаза выпучились за солнцезащитными очками, когда он наткнулся на раздел развлечений в вчерашней газете. В лесу было полно подражателей Рою Орбисону. Был Рой Сорбисон, Рой Орб-Сон, Солнечный Луч Орисон, Рэй-Бан Бисонор и многие другие. Их похожие одутловатые черты, замаскированные одинаковыми солнцезащитными очками, насмешливо смотрели на него. Над каждой рекламой траурно-черными буквами было напечатано "Распродано". С болезненным сжиманием внизу живота Шейн Билликен поднял большой палец и увидел, что был даже один вор, который называл себя Рой Орбит Сан. И он играл в Голливуд Боул.
  
   "Нет! Нет! Нет!" Шейн Билликен застонал, не замечая, что он делает отрицательное утверждение. Он порылся в стопке бумаг, ища статью, которую годами мечтал прочитать, но которой теперь страшился. Он нашел ее на первой странице газеты недельной давности:
  
   ИСПОЛНИТЕЛЬ ПОП-БАЛЛАД РОЙ ОРБИСОН, УМЕР В 52 ГОДА
  
   Великий Орбисон скончался от обширного сердечного приступа неделю назад, во вторник; в то время как Шейн был в море.
  
   Когда он рухнул в свое кресло-качалку, ужасная ирония произошедшего обрушилась на Шейна Билликена подобно египетскому проклятию. Его окно возможностей было упущено. Он не мог конкурировать со всеми этими другими клонами Роя Орбисона. Сейчас это была процветающая индустрия.
  
   Шейн в отчаянии закрыл глаза. Оставалась последняя надежда, последний шанс. Он использовал технику, которую он описал в "Локте просветления" как "Раскрытие Реальности".
  
   "Этого никогда не было, этого никогда не было", - повторял он, как мантру. "Рой жив, он действительно жив. Я никогда не уходил из дома. Я никогда не покидал дом. Все в порядке. Все круто. Все прекрасно. Все круто".
  
   Напряженное выражение лица Шейна смягчилось. Он уже чувствовал себя лучше. Медитация всегда помогала ему. Скоро он откроет глаза, и все будет хорошо. Было ли что-нибудь еще, чего он должен желать, подумал он, теперь, когда Колесо Судьбы было под его контролем. О, да.
  
   "Глинда тоже вернулась", - пробормотал он. "И она обнажена. Все хорошо, все хорошо. Нет места лучше дома. Нет места лучше дома ", - добавил он, подумав, почему бы и нет? У Джуди Гарланд это сработало.
  
   Но когда он открыл глаза, повторяющиеся образы подражателей Роя Орбисона смотрели на него, как слепая армия, а Мальчик Рой все еще был мертв. Он обыскал дом в поисках Глинды, но ее тоже нигде не было.
  
   Шейн Билликен, верховный жрец позитива, чувствовал себя очень, очень негативно.
  
   И вот Шейн Билликен сложил монеты Му в тростниковую лодку, которую он починил с помощью клея Крейзи, и столкнул ее в прибой за своим домом. Он положил свою любимую гитару на нос рядом с бутылкой бензина, откачанной из его Ferrari. Он оттолкнулся.
  
   Когда лодка была на плаву, он взобрался на борт. Солнце садилось, его двойное отражение отражалось на его рейбанах. Это была прохладная, приятная ночь. Звезды были правильными.
  
   Шейн составил свой гороскоп. Он заверил его, что это будет хорошая ночь для смерти. Либо это, либо у него рак. Трудно сказать. Его слезы капали на карту, заставляя чернила растекаться.
  
   Шейн подождал, пока не окажется далеко в море, прежде чем взболтать бензин по всей лодке. Он вылил остаток себе на голову. Затем он поднес пламя от своей зажигалки Zippo к корме. Она ловилась медленно, потому что лодка уже была мокрой.
  
   Затем, взяв гитару, он начал петь то, что стало главной темой его жизни, сдавленным от боли голосом. "Это оооооовввввеееееерррррр", - причитал он.
  
   Он стоял лицом к заходящему солнцу, спиной к колеблющемуся желтому пламени. Шейн Билликен уходил, как викинг, с песней на устах. Он задавался вопросом, был ли он викингом в прошлой жизни. Или, может быть, он станет викингом в следующей. Возможно ли было перевоплотиться в прошлое? Шейн не изучал это, но он надеялся, что все знания скоро будут открыты ему. Он заслужил это.
  
   Он задавался вопросом, почему пламени потребовалось так много времени, чтобы добраться до него. И почему его ноги были такими мокрыми? Он посмотрел вниз.
  
   Лодка тонула. Странные длинные ногти вонзались в дно. Они удалились.
  
   "Черт!" - сказал он. Пламя зашипело, когда морская вода погасила его. Через несколько секунд он плавал в бензиновом пятне, сжимая гитару Ovation, как спасательный круг.
  
   Рядом с ним появилась голова. "Помнишь нас?" Спросил Римо.
  
   "У тебя мое сокровище", - сказал Чиун. Он вынырнул с другой стороны. Его глаза были сердитыми и прищуренными.
  
   "Эй, ты не можешь этого сделать. Это мои похороны. Я собираюсь умереть. И ты не можешь остановить это. Мой гороскоп предсказал это ".
  
   "Да", - серьезно сказал Чиун. "Ты умрешь, но за свою низменную безрассудность ты умрешь не той смертью, которую предпочитаешь, а той, которую я выберу для тебя. Ибо ты был орудием великой трагедии".
  
   "Ты меня неправильно понял. Это не я разрушил тот остров. Это были те наемники. Поговори с ними. Я всего лишь лист на кармическом ветру".
  
   "Нет", - сказал Чиун. "Ты поговоришь с ними за меня. Я хочу, чтобы ты передал сообщение".
  
   "Да? И что это такое?"
  
   "Никто не шутит с имуществом Дома Синанджу".
  
   И внезапно рука старого азиата оказалась у лица Шейна, и он так и не услышал, как треснул его Ray-Bans, и не почувствовал, как осколок кости отлетел от переносицы насквозь через мозг и вышел из задней части черепа. Он просто опустился на дно, где стал единым целым с пищевой цепочкой.
  
   Мастер Синанджу вышел из прибоя, его руки были полны монет.
  
   "Собираешься вернуться за добавкой"? - Спросил Римо, отжимая морскую воду из штанин.
  
   "Нет. Это сумма, которую мы заработали. Остальное не имеет значения".
  
   "Было бы позором оставить остальных там с Билликеном".
  
   "Тьфу!" Чиун сплюнул. "Они ничего не стоят".
  
   "Что вы имеете в виду, ничего не стоящая? Они из чистого серебра. Не так ли?"
  
   Чиун покачал своей мудрой головой. "Нечистое олово. Не металл делает моовианские монеты такими ценными. Дело в том, что они моовианские".
  
   "Тогда зачем беспокоиться о твоей доле? И зачем убивать Билликена из-за нее?"
  
   "Потому что, бесполезные они или нет, они являются собственностью Синанджу. То, что другие не дорожат ими, не означает, что мы ими не дорожим. Кроме того, - добавил Чиун, - они имеют сентиментальную ценность. И, насколько всем известно, это единственные оставшиеся мовианские монеты. Чем их меньше, тем ценнее они будут. Кто знает, может быть, однажды Америка утонет и заберет с собой весь свой драгоценный металл. Тогда даже олово может стать ценным ".
  
   "Не задерживай дыхание", - сказал Римо, снова погружаясь в прибой.
  
   "Куда ты направляешься?"
  
   "Чтобы спасти еще пару монет", - отозвался Римо. "Я умираю с голоду. Может быть, я смогу убедить какого-нибудь ничего не подозревающего владельца ресторана обменять их на утку с апельсиновым соусом ".
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"