"Да отец," - ответил он, - "Вы сказали мне, что фермеров необходимо оставить в покое, чтобы они производили продовольствие и другие товары, востребованные на рынках."
"Хорошо, тогда почему! Почему Вы не подчинились мне и установленным мною законам. Вы НЕ стоите над законом, мой мальчик!"
Мальчик уставил глаза в пол, тихо плача от стыда.
"Я... мы... отец, я просто увлекся. Я не намеревался причинять никакого реального вреда."
"Но Вы причинили!" - взревел король, - "И в результате дворец должен оплатить ущерб, и, хуже того, Вас как наследника увидели в качестве избалованного и бессердечного негодяя!"
У мальчика не было, что ответить. Он продолжал сопеть в пол.
"Идите в свои палаты," - приказал король, - "и поскольку это именно ваша репутация понесла ущерб в глазах людей, Вы должны обдумать наказание, которое будет пригодно, чтобы смирить Вас перед гражданами."
Принц отбыл в свои палаты и провел там большую часть дня. У него была мысль, но ему потребовались многие часы, чтобы набраться мужества довести ее до конца.
Это не стало бы приятным переживанием, но он не мог придумать ничего другого, что скомпенсировало бы ущерб, который претерпел его образ. Наконец, только перед самым ужином, он вновь предстал перед отцом.
"Отец," - начал он немного дрожащим голосом, - "простого мальчика высекли бы на публике за преступление, которое совершил я. Он получил бы максимальное наказание для двенадцатилетнего мальчика - шесть ударов кнутом по обнаженному заду от экзекутора. Я думаю, это наказание было бы пригодно и для меня тоже, чтобы показать, что у меня нет иммунитета от закона."
Король глянул вниз на своего юного сына. Он ожидал, что мальчик сделает это предложение. Это было бы именно то, что надо, если бы он хотел, чтобы с тем обошлись, как с любым другим обыкновенным ребенком. Но как с будущим королем, с этим мальчиком следовало обойтись иначе, даже если трудно было поступить так сурово по отношению к его собственному сыну.
"Очень хорошо," - согласился он, - "но принц даже более ответственен перед законом, чем простолюдин. Вы получите двенадцать ударов, а не шесть."
Небольшой мальчик переглотнул. Это было больше, чем он ожидал. У много раз бывал свидетелем, как мальчиков его возраста секли кнутом за их преступления. Он слышал их крики, когда кнут врезался в их поднятые зады, и видел глубокие красные рубцы, остававшиеся на белой плоти, когда кнут поднимали. Теперь он сам станет кричать от боли, и его наказание будет значительно хуже, чем любое, какое он видeл прежде.
Бичевание принца было запланировано на третий день, так чтобы люди из окраинных областей в состоянии были приехать, дабы насладиться унижением королевского наследника. Вокруг знаменитой центральной площади, где всегда проводились порки, были воздвигнуты специальные трибуны, чтобы по возможности больше публики могло наблюдать, как мальчик искупает свое преступление. Задача дать принцу порку была поставлена перед экзекутором, имеющим самую дурную репутацию во всем королевстве. Этот мужчина был выбран за его опыт в сечении мальчишеских задниц - он знал, как причинять максимальную боль, не рассекая кожу. Существовало правило, что если кнут приводил к кровоточению мальчишеского зада, наказание должно было считаться законченным, и любые удары сверх того попадали под запрет. Король хотел, чтобы его сын вынес свое наказание полностью, так чтобы люди увидели, что мальчик расплатился за свое поведение по полной цене.
В утро бичевания, принц вызвал экзекутора в свои палаты. Мужчина ожидал, что мальчик предложит ему подкуп и даже станет угрожать, чтобы легко отделаться. В конце концов, мальчик был следующим королем, и в будущем мог стать могущественным неприятелем.
Но когда он вошел в комнаты принца, то был встречен испуганным, бледным на вид юнцом, который встал, чтобы поприветствовать его. Ребенок заглянул ему прямо в глаза.
"Вы знаете, что я сам выбрал эту форму наказания для себя?" - спросил мальчик.
"Да, сир. В городе шли разговоры, что Вы готовитесь быть униженными перед всеми людьми."
"Хорошо. Тогда слушайте внимательно," - принц, даже когда он собирался быть высеченным, имел в голосе властные интонации, - "здесь на кону - моя репутация. Вы должны хлестать меня так же сильно, как и нижайшего из крестьянских мальчиков. Когда я окажусь на этих козлах, обращайтесь с моим задом, как Вы обращались бы с любым другим. Те люди должны увидеть, что я могу принять наказание за свое преступление подобно любому из них."
Экзекутор онемел. Не того приказа он ожидал от этого стоящего перед ним юнца.
"Сир, двенадцать ударов будут очень болезненными..."
"Я знаю. Но я должен получить их надлежащим образом!" - в голосе принца возникла просящая нотка. - "Я обещаю Вам, что не стану держать против Вас никакой злобы за то, что Вы зададите мне порку, которую я заслуживаю. Теперь идите и готовьтесь."
Экзекутор ушел на площадь, а принц уселся снова, чтобы обдумать предстоящую порку. Он желал знать, благоразумен ли он был, не выпрашивая никакого милосердия. Он надеялся, что сможет принять свою порку достойным образом. Она собиралось быть скверной. Уныло улыбнувшись, он подумал, что должно быть в последний раз в течение некоторого времени он сидит комфортабельно.
Теперь толпа собралась и была готова к зрелищу. Она в возбуждении наблюдала, как экзекутор готовит свой кнут. Последний был сделан из тяжелой, туго сплетенной кожи и замачивался в ведре с рассолом с тех пор, как двумя днями ранее экзекутор получил свое назначение. Многие местные небольшие мальчики толпились вокруг ограждения. Добрая половина из них уже лежала на козлах для наказания и ощущала своими голыми задницами укусы кнута. Они знали, что принц наблюдал с королевского балкона, но теперь наблюдали они, а принц сам будет реветь от боли. Но все же они были полны сочувствия.
"Двенадцать ударов! Поразительно..."
"Никто никогда не видел принца обнаженным..."
"У меня было четыре несколько месяцев назад. Это было по-настоящему больно, но двенадцать...!"
"Его задница станет такой красной..."
Тишина водворилась, когда с одной из сторон площади открылась дверь, и из не вышла высокая, тоненькая светловолосая фигурка. Людям потребовалась минута, чтобы осознать, что это их принц, находящийся прямо тут среди них, вместо того, чтобы возвышаться на балконе или на лошади.
Вместо своих изящных одеяний, он был одет в платье из обычной мешковины, какое всегда носили мальчики при бичевании.
Скромный внешний вид мальчика вызвал шумок одобрения, пробежавший по толпе. Он был, в конце концов, просто небольшим мальчиком, склонным к озорным проделкам, как и все их дети. Его готовность принять наказание уже произвела на них впечатление, даже до того, как он получил свою порку. Среди мальчиков, ждущих за барьерами, близость принца водворила на сей раз тишину. Они были изумлены, что на вид он никак не отличался от них, возможно, немного почище, но и все!
Принц подошел к экзекутору. Несколько секунд он простоял со склоненной головой перед огромным мужчиной, затем, по обычаю, расстегнул и снял платье, передав его мужчине. Полностью обнаженный теперь, он упал на колени.
"Пожалуйста, сэр," - раздался его голос, произнося обязательную просьбу, - "накажите меня, как я заслуживаю."
С этими словами он взял кончик кнута, что держал экзекутор, и прижал его к своим губам, как приказали бы сделать любому простому мальчику.
Экзекутор без усилий поднял маленького принца и осторожно уложил обнаженного мальчика на специально предназначенные для наказания козлы. Он развел в стороны руки и ноги паренька и крепко их привязал. Толпа с возбуждением наблюдала, как связывали принца в этой позе, тело его приняло форму треугольника с гладким белым задом в вершине. Широко разведенные руки и ноги сделали его полностью уязвимым для кнута. Многие любовались его худеньким, крепким и безупречным телом, пока обнаженный принц ожидал своей порки.
Вперед вышел доктор и после краткого обследования, сосредоточенного главным образом на заду принца, повернулся к экзекутору:
"Этот мальчик годен, чтобы получить свое наказание."
Экзекутор еще раз окунул свой кнут в стоящее рядом с ним в ведро с рассолом, затем уложил орудие порки на обнаженный мальчишеский зад. Те, кто поближе, могли видеть, как тщетно пытался мальчик сжать свои ягодицы, когда ощутил влажный тяжелый ремень, лежащий на его заду.
Была пауза, затем одним плавным движением кнут поднялся и с треском обрушился вниз на королевский зад. Мальчик дернулся от удара и боли, но сумел сохранить молчание. Толпа взревела в одобрении, когда на белой плоти голого мальчишеского зада выступил красный рубец.
Опустился второй удар, и на этот раз принц зашипел от боли, но все же не выкрикнул. Даже после третьего мальчик терпел почти в полном молчании.
Никто не мог сомневаться в серьезности ударов. Три темно-красных рубца пересекали прежде белый зад мальчика.
Когда приземлился четвертый удар, маленький принц не мог больше стерпеть. Он завопил от боли, и толпа завыла вместе с ним. Его боль довела их крики до нового уровня.
"Правильно, всыпьте ему..."
"Хорошенько отдубасьте эту королевскую задницу..."
"Поразительно, он выкрикнул только после четвертого. Большинство плачут с самого начала..."
"Покрепче, экзекутор, покрепче...!"
Пятый и шестой удары были нанесены с неменьшей силой, и принц ревел после обоих. Возникла пауза, и мальчик почувствовал, как шершавые руки доктора прошлись по шести болезненным рубцам, пульсирующим на его заду.
Эта порка оказалась куда более болезненной, чем он ожидал. Он не видел больше толпы затуманенными от слез глазами.
"Вы можете продолжать, экзекутор," - произнес доктор, - "его зад более выносливый, чем следовало бы ожидать от принца - он сможет выдержать еще несколько ударов."
Мокрый кнут еще раз провел линию на голом мальчишеском заду, и порка продолжилась. Принцу казалось, что она длилась бесконечно - одно долгое пятно боли, когда удар за ударом ложились на его обнаженный зад. Наконец, кнут перестал опускаться, и он открыл глаза. Его сознание было занято только лишь мучительным горением его небольшого зада. Он даже не обращал внимания, как саднит от рева его горло.
Экзекутор снял узы и затем поднял обнаженного мальчика к себе на плечи. Как было принято по обычаю после публичной порки, мальчика обнесли вокруг площади задом вперед, так чтобы публика могла полюбоваться работой экзекутора и, надо надеяться, мальчики потом дважды бы подумали о том, как бы самим не оказаться на этих козлах. Сейчас люди впервые увидали зад, так хорошо высеченный, что они не могли различить отдельных рубцов.
Разумеется, принц несколько недель ел стоя и спал на животе. Фактически, в течение первой недели он не носил ничего, кроме легких шелковых одеяний безо всякого белья. И когда он думал, что никто не смотрит, он осторожно удерживал даже эти одежды подальше от своего поврежденного юного зада.