Босоногие, многие даже голые по пояс мальчишки лежали распоротые и разрезанные.
Молодежь в войска Емельяна Ивановича рвалась еще более рьяно, чем зрелое мужичье. А что? Лучше, конечно же, топать по дорожкам, и махать рогатинами, чем пахать землю.
Среди убитых были даже мальчишки лет двенадцати-тринадцати, и уцелевшие драгуны испуганно крестились на трупы, и просили у Святой Троицы и Богородицы прощения.
Войска Михельсона истекали бурно кровью, но и врагов особенно лаптежников на поле боя, оставили валяться без счёту.
- Молодец, Флейман - С несколько вымученной вежливостью, приветствовал майора Кафартонный. - Драгуны нам сейчас до лимонного соуса... - Майор тут понял, что это не слишком умная аналогия добавил. Ну, даже очень пригодятся!
В это момент мужичины ударил конного капрала рогатиной в шею. На дерзкого лапотника, обрушилось сразу два палаша, и он рухнул в агонии. Но и капрал умирал.
Подскочивший поручик сплюнул кровь и выбитый зуб.
- С кем имею, как сказать ...честь? - Заплетаясь языком, обратился он к запыленному, и покрытому кровавыми пятнами, драгунскому со сломанным носом офицеру.
- Капитан Феншельбок, Сизый бок! - С не самым уместным юмором, козырнул тот и, усмехнувшись, добавил: - Как раз подходящая для сибирского полка германская фамилия.
- Подполковник Фенердорф, к вашим услугам, - Сипло кивнул пузатый и с парой орденов, на брюхе командир. - Вот и познакомились, а теперь пора этих косолапых крепостных солдатиков вместе добивать. - Немцу, разумеется, не очень-то жалко мужичья. Надо сказать и рядовые михельсонцы на три четверти иностранные наемники.
Офицер согласился, выдав афоризм:
- Велика вечность, а отдыхать нам некогда!
И бойцы Михельсона с новыми силами накинулись на бывших царских солдат, казаков, и умеющий вести огонь сибиряков обороняющихся уже в спешно воздвигнутом из рогаток и шеренг каре. Царские кавалеристы свирепо осадили их живую крепость практически со всех сторон, рубили, метелили палашами штыки и мушкеты, ну и самих повстанцев Пугачева, конечно. Там сражался и сам казачий царь.
Бойцы Михельсона хороши - лезут в атаку не считаясь с никакими потерями. Однако оборонялись они крепко, стойко держали удар. И хотя казаки в крашенных кафтанах, вместе с рабочими и крестьянами, что находились сейчас уже в тылу Михельсона, уже начали сдавать. Но чаша продолжала колебаться. Снова налетели со стрелами калмыки и татары. Пользуясь отвлечением кавалерии, они опять сыпали свои, смоченные ядом градинки. И их огонь оказался губительным. Царские солдаты, получив смертельные ранения падали, корчились в агонии.