Законы Хаммурапи регулировали более усложненные ситуации брачно-семейных отношений.
Отношения родителей и детей строились на принципе патриархальной власти главы семейства. Отец давал разрешение на брак дочери, имел право по собственной воле "брать жен" для сыновей. Предполагалось, что он может изгнать сына из семьи и лишить наследства, однако суд исследовал обоснованность этого решения и разрешал такие действия, если сын вторично допустил "тяжкий грех" в отношении отца (в первый раз надлежало его простить). Дочери, выданной замуж, выдавалось приданое, владельцем которого впредь была она сама. Дочерям, отпущенным в жрицы, следовало выделять долю из наследства. Такая же обязательная доля полагалась и пережившей супруге-вдове. Наследство женщин получали только их дети.
Наследственные отношения строились по принципу семейной общности. Завещаний вавилонское право, видимо, не допускало. Однако известны были внутри семейные дарения имущества (дарения между живыми): мужа жене, отца сыну. Оформленные специальным договором, эти дарения считались неоспоримыми и наследственному переделу не подлежали.
В древнем Израиле; Родовому началу подчинялось и наследственное право. Правоположения о наследстве в еврейском праве были в большей степени продолжением семейных, чем имущественных отношений. Хотя глава семьи считался безусловным собственником домашнего имущества, право на завещание (которое бы свидетельствовало о сложившемся представлении о частной собственности) не признавалось. Завещательное распоряжение можно было сделать только во время и на время болезни: после выздоровления завещание теряло силу. Наследование осуществлялось по закону, учитывая право старшинства в семье: старший сын должен был в любом случае получить половину имущества. При отсутствии сыновей, могли наследовать и дочери, за неимением их, вступали в свои права братья, дядя по отцу. Вдова имела право на возврат приданого и на выдел специальной части прежнего имущества.
В канонах Библии отцу принадлежала почти неограниченная власть над детьми, включая право продажи детей в рабство (но не право жизни и смерти). Родительская власть была позднее существенно ограничена по Талмуду. Талмудические толкования вообще сделали семейное право более современным своей эпохе. Согласно Мишне, жена могла иметь свое состояние, в семье могли иметь место взаимные дарения имущества (подобно вавилонскому праву).
Наследование в Древнем Китае;
Китайское право признавало наследование преимущественно по закону. После смерти отца, главы семьи, имущество семьи считалось равно унаследованным всеми его сыновьями. Но имущество, данное семьей жены, разделу не подлежит. Вдова имела право на управление имуществом семьи после смерти мужа и на долю из него на свои похороны. Замужние дочери не имели права на наследство; незамужние покупали половинную долю братьев.
Незаконные сыновья умершего также могли претендовать на половинную долю наследства законных сыновей. Но главным в праве наследования был раздел на равные доли между мужскими потомками (братьями, внуками) имущества наследодателя (отца, деда). Старший сын или старший внук (сын старшего сына) отличались только тем, что имели исключительное право на наследование чина (ранга, титула, должности) отца (деда).
При полном отсутствии наследников по мужской линии наследницей становилась незамужняя дочь умершего. Отец, глава семьи, не имел права на расчленение собственности семьи. Поэтому волеизъявление по завещанию не имело значения. В более позднее время завещание было разрешено, но оно должно было быть сделано публично, в кругу родственников, заинтересованных в данном имуществе. Но завещатель не имел права лишить своего сына-наследника наследства.
Если вдова выходила замуж, она ничего не брала с собой в новую семью из имущества покойного мужа.
Наследование в Древнем Риме и Греции;
Право наследования в Древней Греции и Риме
Так как право собственности было установлено ради совершения обрядов наследственного культа, то оно не могло прекратиться со смертью одного отдельного человека. Человек умирает, но культ остается, очаг не должен угаснуть, и могила не должна быть заброшена. Домашняя религия продолжает существовать непрерывно, и вместе с ней должно существовать и право собственности.
Две вещи тесно связаны между собой в верованиях и в законах древних: культ семьи и собственность этой семьи. Поэтому постановление, что нельзя приобрести собственности без культа, ни культа без собственности, является в греческом и римском законодательстве правилом, не имеющим исключения. "Религия предписывает, - говорит Цицерон, - чтобы имущество и культ каждой семьи были нераздельны и чтобы забота о жертвоприношениях выпадала на долю того, кому достается наследство". А вот в каких выражениях отстаивает в Афинах некий истец доставшееся ему наследство: "Размыслите хорошенько, судьи, и скажите, кто из нас - я или мой противник - должен наследовать имущество Филоктемона и совершать жертвы на его могиле". Можно ли выразить более ясно, что забота о культе неотделима от собственности? То же самое и в Индии: "Человек, который наследует, кто бы он ни был, обязан совершать приношения на могиле".
Из этого принципа вытекают все законы о праве наследования у древних. Первый из этих законов тот, что, подобно тому, как домашняя религия передается по наследству от мужчины к мужчине (мы познакомились с этим
выше), точно также передается и собственность. Сын есть по природе и по долгу продолжатель культа, он же является и наследником имущества. В этом заключается основное правило наследования; оно не есть результат простого договора между людьми, оно вытекает из их верований, из их религии, из всего того, что наиболее властно над их душой. Не личная воля отца делала сына наследником. Отцу нет надобности делать завещание, он наследует в силу своего полного права - "ipso jure heres existit" (по самому праву является наследником) - говорит юрист. Он есть необходимый наследник, heres necessarius. Ему не предоставляется ни принимать наследство, ни отказываться от него. Продолжение права собственности, как и продолжение культа, является для него настолько же обязанностью, насколько и правом. Хочет он того или нет, - наследство выпадает на его долю, каково бы оно ни было, даже со всеми лежащими на нем обязательствами и долгами. Отречение от наследства или принятие его с ответственностью, не превышающей его стоимости, не допускалось для сына по греческому праву и было внесено лишь довольно поздно в право римское.
На юридическом языке Рима сын назывался heres suus, как если бы хотели сказать heres sui ipsius. И действительно, он наследует только от самого себя. Между отцом и им нет ни дара, ни завещания, ни передачи собственности; есть просто продолжение: morte parentis continuatur dominium. Еще при жизни отца сын является совладетелем поля и дома, vivo quoque patre dominus existimatur.
Чтобы составить себе верное понятие о наследовании у древних, нужно отказаться от мысли, будто у них имущество переходило из рук в руки. Владение было неподвижно, как очаг и могила, с которыми оно было связано. Переходил к владению человек; он, по мере того, как семья развивалась в своих поколениях, являлся в свой урочный час продолжать культ и заботиться об имуществе.
Наследует сын, а не дочь
В этом пункте древние законы кажутся на первый взгляд странными и несправедливыми. Невольно удивляешься, видя, что по римскому праву дочь не наследует отцу, если она замужем, а по греческому она не наследует ему ни в каком случае. Что же касается до участия в наследстве родственников в боковых линиях, то тут закон кажется сначала еще более противоестественным и несправедливым. Но дело в том, что все эти законы вытекают не из логики или разума, не из чувства справедливости, но из религиозных верований, господствовавших среди людей.
Для культа существует тот закон, что он передается от мужчины к мужчине, и наследство должно было идти в том же порядке, как и культ. Дочь не правоспособна продолжать религию отца, потому что, выходя замуж, она отрекается от религии отцов, чтобы принять религию мужа; следовательно, она не имеет никакого права и на наследство. В том случае, если бы какой-нибудь отец оставил все свое имущество дочери, то собственность оказалась бы отделенной от культа, что совершенно не допускалось. Дочь не могла исполнять даже первейшей обязанности наследника - совершать могильные приношения предкам, потому что она приносила жертвы предкам своего мужа. И религия запрещала ей наследовать отцу.
Таков основной принцип наследования у древних; и оно одинаково важно и для законодателей Индии, и для законодателей Греции и Рима. У всех трех народов одни и те же законы, и не потому, чтобы они заимствовали их друг от друга, но потому, что они создали их на основании одних и тех же верований.
"После смерти отца, - говорит кодекс Ману, - пусть братья разделят между собой наследство"; и законодатель прибавляет совет братьям, чтобы они оделили приданым сестер; это подтверждает лишь, что сестры сами по себе не имели права на участие в отцовском наследстве.
То же самое и в Афинах. Аттические ораторы в своих судебных речах указывают нам не раз на то, что дочери не участвовали в наследстве. Сам Демосфен является примером приложения этого правила, так как у него была сестра, и в то же время, как мы знаем из его собственных слов, он был единственным наследником всего отцовского имущества; отец отделил лишь седьмую часть в приданое дочери.
Что касается первоначальных постановлений римского права, то они нам мало известны; у нас нет в руках никакого текста древних законов, касавшихся права наследования дочерью; у нас нет никаких документов, аналогичных афинским судебным речам; мы принуждены отыскивать слабые следы первобытного права в праве значительно позднейшем и сильно уже от него отличающемся. Гай и Юстиниановы Институции напоминают еще, что дочь лишь в том случае считается в числе естественных наследников, если в момент смерти отца она находилась под его властью; следовательно, если она была в то время уже замужем с соблюдением всех религиозных обрядов, то прав на наследство она более не имеет; значит, если предположить, что ранее замужества она имела право на разделение наследства с братом, то она обязательно лишалась этого права, как только confarreatio отделяло ее от отцовской семьи и соединяло с семьей мужа. Правда, незамужнюю дочь закон формально не лишал права на участие в наследстве, но нужно еще спросить, могла ли она быть на практике действительной наследницей. Не нужно забывать, что девушка находилась под вечной опекой брата или его родственников-агнатов, что она находилась под этой опекой всю жизнь, и что самая опека была установлена древним правом в интересах имущества, в целях его сохранения в семье, а не в интересах дочери, и что, наконец, девушка ни в каком возрасте не имела права ни выйти замуж, ни переменить семью без разрешения на то своего опекуна. Эти вполне доказанные факты позволяют думать, что существовал, если не в законе, то на практике и в обычаях, целый ряд затруднений, препятствовавших тому, чтобы дочь была такой же полной собственницей своей части отцовского имущества, как и сын. У нас нет доказательств, чтобы дочь исключалась из наследования, но мы знаем достоверно, что замужняя дочь не наследовала отцу, а незамужняя никогда не имела права располагать самостоятельно своей частью наследства. Если она и была наследницей, то только временной, на известных условиях и почти только в форме права пользования: она не имела права ни завещать, ни отчуждать без согласия на то того брата или тех родственников-агнатов, которые после ее смерти должны были явиться наследниками ее имущества, а при жизни являлись его блюстителями.
Мы должны сделать еще одно замечание: Институции Юстиниана приводят старинное положение, вышедшее тогда же из употребления, которое предписывало, чтобы наследство переходило всегда по мужской линии; как остаток этого правила является, без сомнения, тот факт, что по гражданскому праву женщина никогда не могла быть утверждена наследницей. И чем далее восходим мы от эпохи Юстиниана к эпохам более древним, тем ближе подходим мы к закону, запрещавшему женщинам наследование. Во времена Цицерона отец, оставлявший после себя сына и дочь, имел право завещать своей дочери только третью часть состояния: если же у него была только единственная дочь, то все же она не могла получить более половины. Нужно заметить еще и следующее: для того, чтобы дочь получила третью часть или половину отцовского имущества, отец должен был составить завещание в ее пользу, лично же дочь ни на что права не имела. Наконец, за полтора века до Цицерона, Катон, желая восстановить древние обычаи, провел закон Вокония, запрещавший: 1) назначать наследницей женщину, хотя бы то была единственная дочь, замужняя или незамужняя; 2) завещать женщинам более половины отцовского наследства. Закон Вокония только возобновлял наиболее древние законы, - так как нельзя предположить, чтобы он был принят современниками Сципиона, если бы он не опирался на древние, почитавшиеся еще правила. Закон этот стремился к тому, чтобы восстановить нарушенное временем. Но самое любопытное в законе Вокония - это то, что он совершенно не упоминает о наследовании ab intestato (без завещания). Такое молчание отнюдь не может значить, чтобы в подобных случаях дочь являлась законной наследницей: невозможно допустить, чтобы закон запрещал дочери наследование по завещанию отца, если она являлась полноправной наследницей без этого завещания. Это умолчание означает скорее, что законодателю нечего было говорить о предмете наследования ab intestato (без завещания), потому что на этот счет древние правила были еще в полной силе.