Белое облако проплывало по небу, никому, в сущности, не мешая. Вдруг из-за левого поворота вылетел грумл, со всего размаха воткнулся ему бок, завопил так, что у меня заложило уши. Мало того, что он просто невыносимо вопил, так ещё он начал раскачивать облако из стороны в сторону, то закрывая, то открывая свет, что у меня зарябило в глазах. Тут я не выдержал и тоже заорал. Грумл, не ожидавший ничего подобного, свалился в двух шагах от меня и спрашивает:
--
Ты чего вопишь, как будто тебе хвост прищемили?
--
А ты зачем воткнулся в облако и орешь, да ещё и качаешься?
--
Привычка такая давно уж, считай, с детства, как мне хвост солью присыпали, так до сих пор: как увижу облако, так к нему и тянет, чую, что не хочу, а тянет и тянет.
--
Что ж ты вылечиться-то не попробуешь?
--
Дык, пробовал, а толку?
--
Ну, ладно, так кто ж тебя солью-то присыпал, а?
--
Дык, был тут один, свимп недоразвитый, ему книжка попалась "Как поймать грумля". Ну, он решил попробовать, только в книжку опечатка влезла. Соль-то надо горячую сыпать, а он...
--
Ну, и что, никто не может помочь?
--
Помочь-то могут, запереть в клетке, и сиди себе там, никаких те облаков.
--
Да, в клетке-то оно невесело, ну, полетели к смарзу, пока облаков нет, может, что придумаем.
--
Полетели.
Мы полетели к смарзу, он жил на окраине, в дупле старого толстого блумба. Но его не оказалось дома, и мы, подумав, решили: если смарза нет дома, значит римсус дома. И помчались к нему. Римсус был дома, он открыл окно, и мы присели на подоконник и стали говорить о бедах грумла. Тут римсус вспомнил, что когда вчера он делал уборку на чердаке, он видел книгу: "Грумли и их болезни". И, оставив нас вдвоём, он пошел её искать. Я спросил грумла:
--
Ты давно у кварли был?
--
Дык, вчерась залетал.
--
Ну, и как она?
--
Дысь, ничё... поёт.
--
Да, поёт-то она здорово! Ну, увидишь ещё, привет от кримсла передай.
--
Д, передам.
Тут вернулся римсус с толстенной книгой, открыл её и, водя клювом по оглавлению и отчаянно чихая, что-то бормотал про себя.
--
Нашёл!!! - вдруг завопил он, отлистав куда нужно и начал читать: "Чтобы вылечить грумля от облокорадки с качающимся воплением, необходимо взять: свеженамыленного пентокра, надуть до блестящего цвета, поперчить, дать полежать на солнце, полить анкерогвамусом, тщательно перемешать, сложить в уйримисковый стакан, настоять двенадцать секунд, плюнуть в небо и разбить об грумла. Помогает в девяти случаях из десяти, если не помогает, замочите его в сладкой воде, на двадцать одну минуту и дайте жаренного пентокра".
--
Ну, ребята, считай, вам повезло! У меня как раз завалялась пара пентокров, уж и не знал, что с ними делать, чуть было не выбросил. Только слетайте-ка, поищите анкерогвамус, он в это время обычно на левом холме, на солнышке, нежится.
Полетели мы до левого холма, но по пути нам попался пимгарсус, и пришлось облетать его стороной (не очень-то приятно быть растянутым на ветках, словно флаг, и ждать, когда же ему надоест с тобой играть). Долетели до холма.
--
Ну, грумл, как брать будем?
--
Дык, ты спереди подлетай, а я сзади зайду. Он на тебя кинется, так ты вопи, так же, как когда меня увидел. Он пугнётся, сдуется, развернётся, и тут-то я его и словлю.
Залетаю этому анкерофигусу в лоб, вижу, он на меня смотрит и ползет ко мне. Тут я завопил, да так, что даже грумлу плохо стало, а этот сжался и, попискивая, развернулся и помчался. Тут его грумл подхватил и лететь, я за ним.
Прилетели к римсусу, а у него уже всё готово. Взял анкерогвамуса, полил его в стакан, начал считать.
--
Один, два, три...
--
А вдруг не поможет! - завопил грумл, - так что же, меня зря стаканом бить!
--
Пять, держи его, шесть, за клюв, семь...
Я хватаю его, он начинает брыкаться, римсус досчитал до двенадцати и разбил стакан об грумла. Тот отключился и что-то бессвязно пробормотал насчет белого фетрипля и менкоровой росы. Мы вытащили его под небо.
--
Я здоров! Дык, правда, что ли? - пробормотал он, после того, как пришёл в себя.
Но тут внезапно вынырнуло облако, и грумл, взлетев, воткнулся ему в бок и заорал.
--
М... да, не помогло, - сказал римсус, - придется пробовать второй способ.
--
А поможет?
--
Поможет, только сначала его надо от облака отцепить. Держи его за хвост, а я буду щекотать ему под крыльями. Не помогает! Придумай что-нибудь!
Я подумал, подумал и завопил, а они оба, грумл и римсус, рухнули вниз. Облако, обидевшись, улетело.
--
Всё, не нужно мне никакое лечение, если всё время так бить, можно и без грумла остаться, - возмущался грумл.
Римсус очнувшись, схватил его:
--
Нет, нет, подожди, теперь ты никуда не уйдешь, уж если римсус начал кого-то лечить, то римсус его вылечит, чего бы это ни стоило. К тому же, по второму способу, никого бить не надо.
--
Ну ладно, если бить не будете, тогда, дык я согласен.
Мы замочили грумла в сладкой воде, и я двадцать одну минуту развлекал его. Это было не так-то просто, он всё время жаловался, что его крылья замерзли и, вообще - он ненавидит сахар. За это время римсус успел пожарить пентокра. Грумл внимательно осмотрел пентокра, и на отрез отказался его есть, потому что тот мигал не прожаренным глазом и пытался показать язык. Мне пришлось в срочном порядке дожаривать его. Ну, вот - всё готово. Грумл, закрыв глаза, отщипнул немного, пожевал, проглотил, и с жадность принялся поглощать остальное, да ещё и потребовал добавки. Но пентокров больше не было, мы попрощались с римсусом и отправились искать облако. Как назло, небо было абсолютно чистым. Мы пролетали до самой ночи, но так ни одного и не нашли. Собрались уже по домам, как вдруг на горизонте показалось облако. Грумл встрепенулся и помчался ему навстречу. Я за ним, но он вдруг резко затормозил перед самым облаком, а я не успел и воткнулся ему в бок. Грумл заорал, тут я выпал из облака, а оно поспешно скрылось.
--
Грумл, ты что же так и не вылечился?
--
Дык, то есть вроде вылечился.
--
А зачем тогда полетел?
--
Дык, привычка, всю жизнь считай летал.
--
А, ладно, хоть не зря пентокра жарили.
--
Дык, оно всякому понятно, что не зря, зря только мало.
--
Так это не беда встретимся, ещё пожарим, а сейчас, пожалуй, домой полечу, - зевая, сказал я.
--
Дык, это спасибо, залетай, в гости. А то можно и былое вспомнить, вона ты как в облако-то воткнулся, у меня и то так не получалось. Дык, это давай, не забывай!
И мы, простившись в самых лучших чувствах, полетели по домам. Я практически добрался до постели, как из угла, нагло улыбаясь, выплыло облако. И я, не помня себя, помчался к нему, и не жалея крыльев воткнулся...