гимн

Светлой памяти Отто Вейнингера

-Поглядите на них, мистер Брэйли?

По тротуару напротив вышагивали влюбленные пары.

Мистер Х. отвернулся от окна, прошел к столу и взял в руки "Таймс".

Пряча улыбку, слуга тоже подошел к столу.

-И что вы скажете? - Снова спросил мистер Х., просматривая страницы.

-Весна. - Ответил слуга, пожимая плечами.

Мистер Х. бросил газету на стол.

Мистер Брэйли поставил чашку и налил в нее молока. Приподняв край салфетки, он обнажил две булочки из пяти и установил тарелку рядом с чашкой. Мистер Х. сел.

-Весна. - Повторил он не без насмешки, укладывая салфетку на правое колено.

Слуга улыбался.

-Весна - это не оправдание. - Резко сказал мистер Х., прикасаясь пальцами к чашке. - Температура молока сегодня чуть ниже чем вчера, но гораздо выше, чем два дня назад. Вы делаете успехи, мистер Брэйли.

Мистер Брэйли улыбался.

-Можете быть свободны. - Сказал мистер Х., разрезая булочку пополам. - Полагаю, с остальным я справлюсь самостоятельно.

Слуга вышел.

Мистер Х. покрыл плоскость булочки яблочным джемом и, склеив половинки, откусил. "Что до меня, подумал мистер Х. пережевывая, то я настолько предпочитаю весне одиночество, насколько Земля предпочитает солнечный свет лунному". Чуть привстав, он склонился над столом и потянул за уголок "Ивнинг Ньюс".

Не лишним будет заметить, что мистер Х. был одним из тех среднего возраста мужчин, которые никогда не были скованы в средствах. Беззаботное детство и, свободная от обязанностей, юность сделали из него человека любознательного, уверенного в себе и неcколько ленивого, совсем чуть-чуть. Блестяще окончив университет, мистер Х. быстро охладел к науке, но приобрел непреодолимое тяготение к разного рода размышлениям, касающихся обоих миров - внешнего и внутреннего.

Будучи разносторонне образованным, он умел длительное время рассуждать на любую предложенную ему тему. При этом, мистер Х. обладал редким умением не вступать в спор и от природы имел удивительное хладнокровие. Можно предположить, что подобным хладнокровием обладает паталогоанатом, но лишь в том случае, если он не женат. Мистер Х. женат не был. Усматривая в этом факте своего рода знамение, он искренне верил, что по природе своей создан для дела великого и незаурядного. Возможно, для подвига.

Проводя большую часть времени в размышлениях, часто мистер Х. соединял в своем уме понятия настолько несоединимые, что, из здравомыслия, старался не упоминать о результатах подобных эксперементов в мужском клубе. Лавируя между привычным толкованием и собственным представлением, он всегда умел помирить меж собою эти два полюса с ловкостью канатоходца.

За сорок с лишним лет жизни мистер Х. задал себе три миллиона вопросов и нашел ответы на два миллиона девятсот девяносто девять тысяч из них. Внимательный читатель удивится: неужели, ответив на два миллиона девятсот девяносто девять тысяч вопросов, можно не найти ответ на один единственный вопрос? Получается, можно. Но об этом позже.

Нельзя не отметить, что некоторые темы своих размышлений мистер Х. предпочитал иным. Дело было не в превосходстве одних тем над другими, а в той или иной мере осведомленности о них мистера Х. Темы, которые были менее знакомы ему, занимали его гораздо больше, нежели те, которые он давно измыслил.

Таким образом, всю жизнь шагая в мыслительной деятельности по пути наибольшего сопротивления, месяц назад мистер Х. столкнулся с проблеммой, которую не смог разрешить в течение суток. Проблема эта заключалась в том, что неисследованных им тем, за исключением одной, не осталось. Факт этот поверг его в скверное расположение духа, что было чуждо ему в принципе.

Казалось, самое время занятся этой последней, неисследованной им, темой. Но... Совершив кустарный самоанализ, мистер Х. пришел к мысли, что тему эту он непреднамеренно избегал всю свою жизнь. Не то чтобы он не касался ее, напротив, в какой-то мере он жил ею. Просто, считая ее несерьезной, не пытался исследовать ее глубинно. Из этого следовало, что мистер Х. не имел никакой возможности ответить на свой последний трехмиллионный вопрос.

Тут-то в голове его и разыгрался глубокий внутренний конфликт полушарий.

Оставаясь внешне хладнокровным, мистер Х. решил пренебречь смехотворностью темы и всё-таки углубится в нее. Попытавшись сделать это, он столкнулся с проблемой иного рода. Углубление невозможно, потому что ему препятствует объект настолько смешной, что воспринять его всерьез значило бы перестать уважать себя.

Попав в мыслительный тупик, мистер Х. вышел из себя. Но тут же взял себя в руки - он умел это делать. С терпимостью уважающего себя человека, мистер Х. согласился с тем фактом, что есть всё-таки в этом мире тема, которая способна задеть его за живое. Чтобы не утомлять читателя, сразу скажем, что темой этой были женщины. Не в том смысле, что мистер Х. был их приверженцем. Как раз наоборот - он их ненавидел. И необходимо уточнить, что слово "ненавидел" далеко не полно отражало то чувство, которое мистер Х. испытывал по отношению к слабому полу. К слову, неким мистическим образом, относились к этой щекотливой теме также и мужчины, которые способны были воспринимать женщин всерьёз длительное время.

Не однажды размышлял мистер Х. о том, что за странная система лежит в основе брачных союзов и всегда приходил к неизменному выводу: лишь полная аллогичность может заставить мужчину распахнуть обьятья настолько, чтобы туда могла поместится женщина. Следовательно, к женатым мужчинам мистер Х. не то чтобы не относился всерьез, он просто не брал их в расчет, если они каким-то образом оказывались на его пути. На иерархической лесенке, согласно теории мистера Х., такие мужчины стояли ниже женщин, ибо уступали последним в хитрости.

В этом месте нашего повествования, мы подходим к пресловутому трехмиллионному вопросу, на который мистер Х. не смог ответить месяц назад. Вот он: для чего и как, и при посредстве каких сил двое разнополых людей ни с того ни с сего начинают жить вместе, вместе есть и, что самое потрясающее, вместе спать? Даже мысленно задавая себе этот вопрос, мистер Х. кривился, как кривятся дети на овсянку, в том случае если их матери хоть немного настойчивее их. Все это так называемое хаотическое соединение полов вызывало в голове мистера Х. презрение к слабостям человеческим, в том аспекте в котором эти слабости изложены в библии. Искоренение этих слабостей в других, особенно в женщинах с их вечным притворством и игрой, доставляло ему непередаваемое удовольствие.

В некоторой мере мистер Х. сознавал, что подобные вещи не совсем, так сказать, морально оправданы, но не мог отказать себе в подобного рода наслаждении. Легкие терзания совести, возникающие в этой связи, рассматривались им как допустимая погрешность и нивелировались любовью к собственной персоне.

Что интересно, нелюбовь к женщинам, в данном случае, вовсе не означала, что мистер Х. избегал каким то образом женского общества. Напротив, он предпочитал его обществу женатых мужчин.

В женском обществе мистер Х. слыл сердцеедом и, учитывая его состояние, завидным женихом. Подобное мнение давало ему широкий простор для деятельности, открывая любые двери, включая те, которые вели в коморки женских душ.

Владея определенным опытом общения, а так же врожденной склонностью к анализу, лет двадцать назад мистер Х. изобрел оригинальную систему борьбы с женской слабостью. Ниже, мы постараемся познакомить с нею тех читателей, которым персона мистера Х. не кажется скучной. Но перед тем, как сделать это, сообщим, что даже само выражение "слабый пол", вызывало у мистера Х. приступы безудержного хохота и поток пестрых, не лишенных юмора, ассоциаций.

Итак, результат многолетних исследований, на которые мистер Х. не скупился тратить силы и средства - оригинальная система борьбы с женской слабостью.

Сразу же оговоримся: в своих исследованиях мистер Х. всегда имел дело с некой абстрактной женщиной. Такой подход позволял ему не прерывать эксперимент в процессе замены одной испытуемой другой, учитывая тот факт, что замены происходили довольно часто.

При всей своей антипатии к женскому полу, мистер Х. был удивительно мил в общении. Речь его, обращенная к испытуемой, лилась подобно дождю, как если бы дождь этот соизволил пролится над африканской пустыней. Речь его щекотала женское сердце, как запретное удовольствие, и вынуждала преданно заглядывать ему в глаза, после каждой, оброненной им, фразы. Речь мистера Х. была первым коварством, которое испытывала на себе, попавшая в силки абстрактной лаборатории, очередная жертва.

По части, для некоторых испытуемых первое коварство становилось последним. Заглатывая тембр голоса, не многие женщины обращали внимание на смысл слышимого. Лишь те, которые, вникнув в суть произносимого, всё же продолжали стоять рядом, в последствии имели возможность встретиться со вторым коварством мистера Х. Женщин подобного рода мистер Х. относил к разряду упорных, и дальнейшие беседы с ними вел в духе скептицизма и легкой презрительности.

В течение одной встречи мистер Х. проявлял, как правило, одно коварство. Его гуманность в отношении людей с низким уровнем сознания, не позволяла практиковать слишком жесткие методы исследований.

Если вторая встреча имела место - что, повторимся, случалось довольно редко - испытуемая оказывалась лицом к лицу со вторым коварством мистера Х., которое всегда имело в основе своей наказание действием. Понятие это могло включать в себя что угодно: от "случайно" упавшей в реку шляпки или "непреднамеренного" укола зонтиком, до падения женщины на земь, в результате неумелой посадки в авто.

Последнее устроить было проще простого. Стоило протянуть женщине руку, якобы для помощи, а в момент, когда она решит опереться на нее, отвести эту руку в сторону. Избежать падения не представлялось возможности. По крайней мере, ни одна из женщин, тестируемых мистером Х. этим способом, не избежала подобной участи.

Проанализировав это удивительное явление, мистер Х. сделал один небезинтересный вывод: женщина слишком доверчивое и лишенное воображения существо, чтобы предугадать в хорошо одетом мужчине отровенное хамство.

Лишь три процента женщин, упавших на земь, не теряли желания продолжить общение с мистером Х. Небезинтересен тот факт, что из этих трех процентов, один процент так и не понимал, что падение их было заранее спланированным. Этот один процент представлял по-настоящему женственную половину слабого пола, интерес к которой у мистера Х. сводился к нулю. Он первым прекращал общение с испытуемыми этой группы, неизменно ссылаясь на нехватку времени.

Что касается оставшихся двух процентов, нельзя не отметить, что мистер Х. начинал испытывать к ним некое подобие уважения. Подобное чувство проявляют по отношению к умной собаке, которая на сто восьмую просьбу, всё-таки приносит хозяину домашние туфли. Таким образом, самые стойкие женщины имели возможность испробовать все "сливки" коварства мистера Х., ведь в дальнейшем исследовании брала верх импровизация.

Вот уж, где могла разгуляться фантазия мистера Х. А фантазия его, как мы могли убедиться, была безгранична, отчего делала своего обладателя, мягко говоря, невыносимым.

Невыносимость мистера Х. была прямо пропорциональна чувству, испытываемому к нему очередной жертвой. Чем ярче горело это чувство в женской душе, чем нежнее становилась женщина в отношении к нему, тем невыносимее становился он сам по отношению к ней. Невыносимость возникала спонтанно, как ответная реакция на женское поведение, что порою наводило мистера Х. на мысль о непроизвольной вовлеченности его самого в ход исследований. Это было необъяснимо, но не однажды зафиксировано им на деле, чистоты эксперемента ради.

Лишь только женщина начинала нежничать и "звенеть" голоском, как "девственный ручеек", мистер Х. становился дерзок и нагл и, как результат, начинал совершать такие поступки, которые сперва шокировали женщину, затем приводили ее в бешенство, а после - в надрывные рыдания. Что примечательно, без заламывания рук. В заламывании рук мистер Х. усматривал некую театральность, что никак не могло быть следствием глубокого потрясения. Исследуемые женщины мистера Х., рыдая, никогда не заламывали рук - это был единственный положительный момент, который радовал его как рождественский подарок шестилетнего малыша.

По правде говоря, мистер Х. не любил, когда женщины начинали искрить слезой. В его случае, это было равносильно полыхающему на ветру полотнищу вблизи разъяренного быка. Если женщина была к тому же хоть чуть подкрашена на французский манер - вокруг глаз и губы - отвращение мистера Х. в эту минуту преобретало ту степень накала, которую можно сравнить с железом, длительное время удерживаемом над огневым потоком сварочного аппарата. В такие моменты он становился чудовищем, готовым бросить Бекки Тетчер в темной пещере, убедить Мери Грант в гибели ее отца, и проплыть мимо берега своей мечты, написав углем на алых парусах: не такой я.

Будучи по натуре глубинно порядочным человеком, мистер Х. не мог не порицать в себе этой нелюбви к плачущей женщине. Однако, как он не старался искоренить в себе это чувство, сладить с собою ему не удавалось. Единственное к чему пришел мистер Х. после долгих месяцев тренировки, так это к внешнему безразличию. Клокоча внутри от гнева, он ничем не выдавал себя в минуту женских рыданий.

Хвала Богу, что рыдания через время повергали женщину в бегство - явное или завуалированное - нет разницы, хотя лучше - явное, когда выражение ужаса искажает до недавна милое лицо и слова вязнут на губах, киселю подобно. В такие минуты мистер Х. успевал, не без гордости, скрестить на груди руки и получить удовольствие от правдивости эмоций, вызванных в женщине его действиями. Искренность испытуемой приводила его в, просто таки, трепетный восторг.

Если бегство было завуалированным, женщина, рыдая, непременно ссылалась на головную боль и лишь после этого исчезала из его жизни навсегда. Склонность к аргументированию своих поступков в столь напряженной ситуации, свидетельствовала по мнению мистера Х. о весьма незаурядных умственных способностях таких женщин, а так же о склонности к лукавству.

Что удивительно, только три женщины из бесконечной вереницы испытуемых, сумели словесно и в достаточной мере доступно выразить мистеру Х. свое недовольство его поведением. В двух случаях, искреннее "фэ" выражалось в едкой, но весьма женственной форме, однако слезы всё же имели место, что свело на нет все произносимые дрожащими губами слова. Третий случай был уникальным, ибо повалил мистера Х. наземь в прямом смысле этого слова.

Сделать это удалось весьма хрупкой женщине, которая внутри, как оказалось, была сделана из пушечной стали. В момент наивысшего накала, не повышая голоса она сообщила мистеру Х. всё, что она о нем думала. Причем сказано это было тем простым языком, каким сапожник изъясняется, например, с рубщиком мяса или дворецким, если их при этом никто не слышит. Видавший виды и знавший довольно много просторечных выражений, мистер Х. покраснел и внутренне сжался. В это время он стоял у окна на краю длинного узкого ковра, а хрупкая женщина находилась у дверей, ровно в том месте, где этот ковер начинался. После случившегося, мистер Х. затруднялся ответить на вопрос, как удалось ей сделать это да еще так стремительно. Женщина просто присела и с силой потянула ковер на себя.

Когда мистер Х. упал, она подошла к нему и, уперев руки в бока, с каким-то прямо таки нечеловеческим удовольствием произнесла:

-Ну вот и вы у моих ног. Право, как это скушно.

Словосочетание "слабый пол" в данный момент следовало понимать буквально.

Много после мистер Х. долго размышлял как удалось ей лишить его почвы под ногами. Говоря по секрету, он даже произвел пару следственных эксперементов при помощи мистера Брэйли. Мистер Брэйли становился на край ковра с одной стороны, а мистер Х. пытался тянуть ковер на себя с другой, с тем чтобы уронить мистера Брэйли на земь. В ходе експеримента выяснилось, что сделать это невозможно, отчего мистер Х. пришел в годичное замешательство.

Должно быть еще что-то, сказал себе мистер Х., какой-то нюанс, который он не учел в ходе эксперемента. И, как всегда, оказался прав. Спустя год, прочтя журнальную статью об умножении сил в результате психического возбуждения, мистер Х. понял чего он не учел. Всё стало на свои места. Он с облегчением вздохнул, размышляя над тем, что даже эту "хрупкую бестию", ему всё-таки удалось довести до степени белого каления. Хоть в прочем скрывала она это весьма искусно.

Рассуждая далее, он понял еще кое-что: будь он более осторожен, вполне мог бы предположить такое поведение с ее стороны. Ведь она не нуждалась в материальных благах, как в прочем и в титулах. Всё это у нее было. Следовательно, ей не было нужды изображать из себя то, чем она не являлась, лишь бы получить что-то, чего у нее не было. Она была слишком избалована, чтобы вести себя прилично.

Да простит читатель столь длительное повествование, лишенное прямой речи и удачных силлогизмов. Оно уже подошло к концу, чтобы дать возможность развернуться событиям более динамичным.

Это было в четверг. Время - после ланча. Мистер Х. купил газеты, с тем, чтобы просмотреть их в парке. Отдавая дань пользе свежего воздуха, он давно взял в привычку пару часов в день проводить под открытым небом.

Купив газеты, он зашагал по аллейке в глубь парка, где у него была любимая скамейка. Немного задержимся на ней.

Любимая скамейка мистера Х, отличалась тем, что, по странному стечению обстоятельств, всегда оказывалась свободна. Даже если была занята. Стоило мистеру Х. приблизиться, как сидящий на ней человек поднимался и уходил. Факт этот, по мнению мистера Х., был обыкновенным проявлением необыкновенного. А вся история со скамейкой напоминала детскую игру. Входя в парк, мистер Х. загадывал, что, скорее всего, на этот раз скамейку не освободят - и каждый раз ошибался. Либо она была пуста, либо ее сразу же освобождали.

Со временем, привыкнув к подобного рода везению, мистер Х. стал загадывать иначе. Подходя, он говорил себе: скамейка сейчас же окажется пуста - и не ошибался. Стопроцентно выигрышная игра с необъяснимым наводила его на приятные мысли о собственной избранности, что, разумеется, имело определенные последствия.

Спустя год-полтора такой игры, мистер Х. начал замечать за собой совсем крошечное чувство превосходства над другими людьми. Исследовав его, он понял, что именно скамейка способствует этому. Ясно, что не сама скамейка, как малая парковая форма, а те силы, которые освобождают ее от других людей, когда мистеру Х. взбредет в голову воспользоваться ею. Осознав это, он однако не стал бить тревогу, решив, что чувство превосходства не самое страшное качество из присущих человеку разумному.

Так прошло еще пол года и мистер Х., пользуясь, как и все, невидимым транспортом времени, прибыл в свой самый злополучный четверг в жизни.

Шагая по парку, он тихо насвистывал свою любимую песенку "Плач, Мэри, плач...", когда издали увидел на своей скамейке женщину. Мистер Х. перестал свистеть и попытался разглядеть врага. Женщина сидела чуть склонившись, по всей вероятности, читая.

Мистер Х. лениво улыбнулся. Затем, подобно цирковому магу, зафиксировал на ней свой взгляд и целеустремлённо зашагал по алейке. Внутренне торжествуя, он представил, как женщина поднимется при его приближении и поспешит прочь. "Забавно, черт побери, - мысленно проговорил мистер Х., прибавляя шаг, - забавно".

Секунду спустя, женщина действительно подняла голову, провела взглядом по движущейся фигуре мистера Х. и вновь углубилась в чтение. Похоже, уходить она не собиралась.

-Вот так, значит, - негромко проговорил мистер Х. - Вот так.

Такого поворота он не ожидал.

Чуть замедлив шаг, мистер Х. настойчиво прокрутил в уме пару кадров, призвав на помощь всю свою волю. Теперь женщина в его голове не просто шла прочь от скамейки, теперь она бежала от нее без оглядки, как если бы за ней гнался сам дьявол.

Вопреки ожиданиям, столь напряженная мыслительная атака не возымела своего действия - шенщина не пошевелилась, упрямо продолжая глядеть в книгу.

Мистер Х. ощутил на лбу испарину. Сдаваться он не собирался, но расстояние до скамейки неумолимо сокращалось.

По мере приближения, он смог рассмотреть некоторые детали. Не без скепсиса, разумеется.

Как отметил мистер Х., волосы женщины были собраны сзади в фривольный кок. Синее платье являло последнее веяние моды. А шляпка - гремучее сочетание целомудрия и дерзости, которым безжалостно оперировали женщины, именующие себя интеллектуалками.

-Ну, ну, - презрительно проговорил мистер Х. - Ну, ну.

И отчего-то занервничал. До скамейки оставалось каких-нибудь двадцать шагов, а женщина была неподвижна, как одна из глыб Стоунхенджа.

Мысли в голове мистера Х. начали хаотически перемещаться. Он подумал вдруг, что за два года игры со скамейкой удача ни разу не изменила ему, что если эта синяя стрекоза не покинет скамейку сейчас же - это можно будет расценивать как тот факт, что удача перестала сопутствовать ему и что... "И, вообще, что она себе воображает, ведь это моя скамейка, заключил мистер Х. в тот момент, когда ногам уже некуда было идти".

Он стоял у скамейки с презрением рассматривая женскую шляпку.

Взяв себя в руки, мистер Х. перевел взгляд на книгу и ужаснулся. Ко всем своим недостаткам эта синяя стрекоза читала Ницше. Внутри мистера Х. образовалось огненное облако, подобное тому, которое исторгает из своих глубин дракон, будучи зол. Мистер Х. ненавидел женщин, но еще больше он ненавидел читающих женщин. "Вот кого я сейчас с удовольствие проглочу, мысленно проговорил он". И с азартом в глазах обратился к женщине.

-Полагаю, Ницше позволит мне присесть рядом с вами, мисс. Если я, разумеется, не помешаю вашему общению.

Коварная машина уже клокотала в его душе.

Женщина подняла глаза и окинула мистера Х. внимательным взглядом. У нее было чуть продолговатое и почти детское лицо, глубокая ложбинка над губой и безмятежный спокойный лоб. Это то, что бросилось в глаза мистеру Х. Еще он отметил, что сочетание темных волос и серых глаз весьма выигрышно, как для женщины. Даже, читающей.

Она оглядела лицо мистера Х., его костюм и, дольше остального, пальцы его рук, после чего заговорила мягким, приятным голосом:

-Я всегда была убеждена, что в категории мужчин, способных знакомиться с женщиной на улице, нет людей порядочных. Согласно моим наблюдениям, настоящий джентельмен стремится быть представленным леди. /Она говорила так, словно рассуждала сама с собой./Если же он заговаривает с нею на улице, напрашивается мысль, что его некому представить, потому что у него нет знакомых, которые уважали бы его как настоящего джентельмена и порядочного человека. /Она сдвинула плечами, как-будто недоумевая./ Неизбежно за этим, следует заключение, что либо он перестанет считать себя джентельменом, продолжая разговаривать с незнакомой леди, либо он отыщет людей, которые смогут поручиться за него. Думаю, джентельмена можно считать джентельменом в том случае, когда таковым его считает определенное количество джентельменов.

Последнее предложение было произнесено с некоторой неуверенностью. Закончив, она смущенно улыбнулась, опустила голову и вновь углубилась в чтение.

Мистер Х. подавил приступ икоты.

-Какое же количество джентельменов следует считать определенным? - Спросил он сухо, спустя минуту.

В продолжение этой минуты он полосовал женщину лихорадочным взглядом, на случай, если она поглядит на него.

-Думаю, двадцать. - Сказала она, не поднимая глаз.

-И что же вы хотите: чтобы все двадцать джентельменов представили меня вам?

Мистер Х. сказал эти слова вызывающим тоном, чего ранее с ним никогда не случалось на первом этапе отношений. Леди подняла голову и робко поглядела на него.

-Нет. - Сказала она, улыбаясь так, как улыбаются, рассматривая причудливое облако. - Достаточно одного, который мог бы поручиться за вас от имени двадцати.

Мистер Х. огляделся.

По стечению обстоятельств, именно в это время на алее парка появилась огромная фигура мистера Симэрса.

-Вам угодно, чтобы я был представленным. - Сказал мистер Х. любезно, но, понятно, не без насмешки. - Что ж... Соизволите вы подождать здесь минуту?

-Я не тороплюсь. - Сказала женщина, глядя в книгу. - Я вышла подышать.

"Я вышла подышать, проговорил мистер Х., соблюдая интонацию". Его тело заныло от предвкушения будущей расправы. С энтузиазмом золотоискателя, зашагал он навстречу мистеру Симэрсу.

-Здравствуй, Симэрс, - сказал он, подходя. - Как тебе погода?

Мистер Симэрс состоял в метеорологическом обществе.

-Дождя не предвидется. - Ответил Симэрс, тяжело дыша. - На утро прогнозирую туман.

"Такая погода держится уже около месяца, подумал мистер Х. Дождя нет, утром туман и никаких предпосылок к каким-либо изменениям". Подавив желание сообщить об этом Симэрсу, мистер Х. сказал:

-Как ты думаешь, сколько джентельменов насчитывает наш клуб?

-Думаю, около сорока. - Сказал мистер Симэрс.

-Отлично. Не будешь ли ты так любезен, высказать мнение двадцати из них о том, что я, не смотря ни на что, являюсь джентельменом.

-Полагаю, говорить об этом нужно не тебе? - спросил мистер Симэрс, криво улыбаясь.

Мистер Х. кивнул.

Подойдя к скамейке, мистер Симэрс густо покраснел, в который раз подтверждая теорию мистера Х. о половой иерархии.

-Я - мистер Симэрс. - Сказал он, не без усилия над собой.

-Очень приятно. Лили Галахер.

"Ли-ли Галахер, с торжественностью дворецкого, проговорил в уме мистер Х."

Мистер Симэрс стиснул протянутую руку.

-Мистер Х. был столь любезен... обрисовать мне... суть проблемы. - Начал мистер Симэрс, чуть заикаясь. - По-этому, с вашего позволения, я перейду прямо к делу.

Он поглядел на леди и перевел взгляд на мистера Х. "Валяй, мысленно проговорил мистер Х., прямо к телу. Ли-ли Галахер".

-Позвольте представить вам джентельмена, благородство которого не нуждается в каких-либо подтверждениях. - Сказал мистер Симэрс. - Я знаю его вот уже двадцать лет и не могу припомнить ни одного случая, когда бы мы имели с мистером Х. какие-либо разногласия.

Мистер Х. напрягся: какие разногласия могли быть у него с Симэрсом, если кроме погоды они ни о чем с ним не разговаривали? "Скорее всего, решил мистер Х., рассматривая заикающегося Симэрса, это моё упущение, не такой уж он сноб, каким кажется на первый взгляд".

-...специфику его мышления. - услышал он слова мистера Симэрса. - Когда мы играли с мистером Х. в бильярд, я не мог не отметить его великодушия. Я выиграл у него семь партий, что на три выигрышных партии больше, чем в результате оказалось у него - лишь потому...

"Лишь потому, что я совершенно не умею играть в бильярд, закончил про себя мистер Х".

-...лишь потому, что мистер Х. являет собою образец христианской уступчивости и ангельского терпения...

-Спасибо, Симэрс. - Поспешно сказал мистер Х. - Это мнение исключительно твоё?

Мистер Симэрс растерянно сморгнул.

-Разумеется, нет. - Сказал он секунду спустя. - Мнение это разделят со мной двадцать из сорока джентельменов нашего клуба.

"Идиот, констатировал мистер Х." Но вслух сказал:

-Спасибо, Симэрс. Я, полагаю, леди Галахер уже поняла с кем ей предстоит иметь дело.

-Тогда, с вашего позволения, я вас покину. - Сказал мистер Симэрс, делая шаг назад.

Но тут подала голос Лили Галахер.

-Одну минуту, мистер Симэрс. - Сказала она смущенно. - Не могли бы вы ответить на мой вопрос?

-С удовольствием. - Широко улыбнулся, польщенный вниманием, мистер Симэрс. - Если я, разумеется, компетентен в этом вопросе.

-Скажите, мистер Симэрс, как, на ваш взгляд, мистер Х. относится к женщинам?

Мистэр Симэрс задумался.

"Ну давай, старина, мысленно проговорил мистер Х. внутренне сжимаясь, скажи ей о моей теории слабого пола, ведь ты не однажды имел честь слышать о ней, дружище".

-Что касается женщин, - вкрадчиво сказал мистер Симэрс, - то, я полагаю, область эта практически сокрыта мистером Х. от посторонних глаз... Но... Но маленькие нюансы, которые, как вы понимаете, всплывают о любом, кто живет в обществе, свидетельствуют о глубоком... глубоком благородстве мистера Х. так же и в отношении женщин. На этом позвольте оставить вас, леди Галахер. Очень рад был познакомится с вами.

Мистер Симэрс чуть поклонился и, покраснев, поспешно зашагал по алейке прочь.

В эту минуту мистер Х. испытывал к нему противоречивое чувство. По мимо прочего, он подумал, что Симэрс вполне симпатичный человек, не смотря на то, что женат.

-Теперь вы позволите присесть? - спросил мистер Х. - Если Ницше не против, разумеется.

-Прежде потрудитесь назвать ваше имя. - Сказала Лили Галахер с какой-то обезоруживающей, совершенно детской искренностью.

-Разве Симэрс не упомянул его? - Скрывая удивление, проговорил мистер Х.

-Нет. Это навело меня на мысль, что мистер Симэрс не знает вашего имени.

-Вот как? Меня бы это навело на несколько иную мысль. - Нашелся мистер Х.

-Какую?

-Я бы подумал, что раз уж мистер Симэрс не назвал моего имени, значит у меня его просто нет.

-Можете сесть. - Сказала Лили Галахер.

Он ожидал, что она засмеется или, хотя бы, улыбнется на его слова, но этого не произошло. "Видимо, чувство юмора нам чуждо в принципе, мысленно проговорил мистер Х."

Он назвал свое имя, соображая: как мог позабыть об этом и отмечая с неудовольствием, что начало знакомства непонятным образом вышло из-под его контроля. "Ей удалось выбить меня из седла. Ну ничего, ничего, сказал он себе, стягивая воедино все резервы своего коварства, вы еще поплатитесь за это, моя милая синяя стрекоза Ли-ли".

Мистер Х. имел причудливую особенность давать прозвища всем тестируемым им женщинам. В некотором роде это помогало ему запоминать их имена, с чем у мистера Х. всегда были проблемы. Он никогда не выдумывал прозвищ от своего ума, они сами приходили в голову, стоило ему единожды поглядеть на женщину. Таким образом, вспоминая прозвище, он умудрялся припоминать имена женщин, которых тестировал на заре своей юности. Он точно знал, что синих стрекоз у него еще не было.

Мистер Х. сел.

-Можно задать вам один вопрос? - Сказал он.

-Полагаю, вопрос будет скромным. - Сказала Лили Галахер, смущенно поднимая глаза.

"Скромней не бывает, подумал мистер Х."

-Позвольте поинтересоваться: почему для чтения вы избрали именно эту скамейку? - Спросил он.

-Я выбрала ее, потому что она мне понравилась. - Ответила Лили Галахер.

"Да, логики не отнять, - мысленно проговорил мистер Х."

-Чем же, если не секрет? - Спросил он. - Ведь скамейки по всему парку одинаковы. Выбор должен на чем-то основываться.

-Разумеется. - Сказала Лили Галахер. - Но если я начну вам объяснять на чем основывался мой выбор, боюсь я покажусь вам смешной. Право, это смешно.

Она коротко засмеялась. Смех ее был тихим, как отметил мистер Х.

-Тем более, что выбор этот я сделала более года назад. - Прибавила она.

Мистер Х. насторожился.

-В каком смысле? - Спросил он поспешно. - Вы хотите сказать, что уже больше года всегда сидите на одной и той же скамейке в этом парке?

-Да, именно. Это вас удивляет?

Мистер Х. придал лицу невозмутимость.

-Нет. - Сказал он. - Хотя, если честно, мне было бы интересно узнать: почему так?

Лили Галахер снова тихо засмеялась.

-Ну хорошо. - Сказала она. - Я расскажу. Только обещайте, что не станете смеятся.

-Слово джентельмена.

Она приложила пальцы к губам, так, словно хотела запретить себе говорить, но тут же опустила руку и сказала:

-Видите ли, я склонна думать, что скамейка, на которой мы сидим, не совсем обычная.

Мистер Х. замер, пытаясь поймать её взгляд, но она смотрела прямо перед собой, на лужайку.

-В каком смысле? - Спросил мистер Х.

-В прямом. - Лили Галахер повернула голову и поглядела на него. - Я бы сказала, что эта скамейка волшебная, но слово волшебство более относится к детским сказкам. Здесь же имеет место нечто совсем иное. Проявление чего-то необъяснимого.

Мистер Х. ощутил сухость во рту и почувствовал как туго воротник сорочки сдавливает шею.

-Вот как? - Сказал он, делая усилие над собой, чтобы произносимое звучало как можно более непринужденно. - С чего вы взяли, позвольте узнать?

-Понимаете, - Понижая голос, сказала Лили Галахер. - Стоит мне приблизиться к этой скамейке, как она тут же оказывается свободна. Даже если до этого на ней кто-то сидел.

Мистер Х. сглотнул. "Значит дело не во мне, а в скамейке, подумал он не без разочарования, вглядываясь в щель меж плотно соединенных брусьев".

-Нет, право это смешно. Вы вправе не верить мне. - Сказала Лили Галахер, смеясь.

-Я верю. - Быстро проговорил мистер Х. и собственный голос показался ему чужим.

-Верите? - Лили Галахер воодушевилась. - Я рада. Знаете, я удивлена, что вы верите мне, ведь мне самой трудно поверить в то, о чем я только что рассказала. Тем более, что, по правде говоря, я всё это выдумала.

Смысл сказанного мистер Х. понял не сразу. Сперва он услышал застенчивый смех Лили Галахер и увидел ее невинную гримаску, затем недобрые предчувствия сдавили его сердце и лишь после этого он понял, что его разыграли. Кровь в его жилах остановилась. Тонкой струйкой он втянул воздух через нос и постарался припомнить двадцать второй псалом, который не вспоминал лет, наверное, тридцать, с тех пор, как взобралась на небо его бабушка. Но не тут-то было, потому что в этот момент Лили Галахер произнесла:

-Полагаю, вы понимаете юмор?

И вопросительно поглядела на него. В ее глазах полыхали язычки пламени.

Мистеру Х. не оставалось ничего, кроме как заставить себя расхохотаться, спрятав в уголках глаз слёзы поражения. Внутри него, при этом, происходило нечто среднее между крушением скоростного поезда, падением гиганского метеорита и игрой в гольф с Гарри Четыре Глаза.

Отсмеявшись, мистер Х. услышал следующую фразу:

-Помнится, вы давали слово джентельмена, что не станете смеятся, когда я расскажу.

Она была сказана таким застенчивым, таким невыносимо милым голосом, что перенести это было выше всяких сил. До сих пор ни одной из женщин не удавалось уложить его на лопатки дважды в течении получаса разговора.

"Похоже, я теряю форму, подумал мистер Х. не без злости на себя."

Стараясь контролировать мышцы лица, он вынул из кармана часы, поднялся на ноги и, с поспешностью спортивного коментатора, проговорил:

-Вынужден покинуть вас, леди Галахер. У меня назначена встреча. Рад был знакомству. Не соизволите ли вы встретиться со мною завтра, в это же время, на этой скамейке?

"Я покажу вам такое..."

-Не могу обещать, мистер Х. - Прервала его мысль Лили Галахер. - Однако я постараюсь.

Мистер Х. галантно кивнул.

-Да, кстати, леди Галахер, как вы думаете: какое количество леди должно считать леди леди, чтобы леди действительно можно было считать леди?

Лили Галахер подняла глаза и как-то странно поглядела на мистера Х. По ее взгляду он понял, что ей ясен смысл вопроса, причем, ясен до такой степени, что в голове мистера Х. от этой ясности зазвучали литавры, а в глазах быстро замелькали цифры, прежде чем застыть на обнадеживающей комбинации: 2:1.

-Я полагаю, иные леди для этого не нужны. - Сказала Лили Галахер, смущенно опуская глаза. - Достаточно свидетельства одного джентельмена. Насколько я понимаю.

Ее щеки покрыл румянец.

Цыфры растворились в пространстве, литавры смолкли.

-Отлично. - Пробормотал мистер Х., кивая головой. - Понятно.

Он отступил от скамейки на несколько шагов, затем остановился и, повернувшись к Лили Галахер, сказал:

-До завтра, леди Галахер.

-Всего доброго, мистер Х.

Он всё еще кивал головой, когда выходил из парка. А придя домой, обнаружил, что газеты оставил на скамейке.

"Откуда она узнала о скамейке? - спрашивал он себя следующим утром, стоя у окна в своем кабинете".

Дверь отворилась. Мистер Х. успел отметить, что куст глицинии под окном стал снежно- белым от распустившихся цветов, прежде, чем вошел слуга. В руках у него был поднос.

-Я не хочу есть. - Сказал мистер Х.

-Вы нездоровы, сэр?

-Всё в порядке, Брэйли. Просто не хочу есть.

Слуга шагнул в сторону двери. Мистер Х. прошел к столу и сел.

-Брэйли. - Позвал он.

-Да сэр.

-Как ты думаешь, какое количество леди должно считать леди леди, чтобы леди действительно можно было считать леди? - Спросил мистер Х.

Слуга задумался.

-Я думаю, достаточно свидетельства одного джентельмена. - Сказал он, минуту спустя.

-И ты тоже... - Досадливо проговорил мистер Х.

-Простите, сэр?

-Ничего. - Сказал мистер Х., подходя к окну. - Но где альтернатива в таком случае? Это же каменный век. Если я, пообщавшись с женщиной какое-то время, стану утверждать, что она не является леди, честь ее отныне будет запятнана позором.

Мистер Х. позабыв о слуге, рассуждал вслух.

-Но с другой стороны, - говорил он, - если еще какой-нибудь джентельмен скажет, вопреки моим словам, что женщина эта - леди, кто из нас будет прав и как это можно доказать, ведь это не более, чем игра слов?

-Позвольте мне сказать. - Подал голос мистер Брэйли.

Мистер Х. оглянулся.

-Да, Брэйли.

-Думаю, настоящий джентельмен не станет порочить честь леди, сэр. Даже если это всего лишь игра слов. - Сказал мистер Брэйли и глаза его от этих слов подёрнулись влажной пленочкой.

-Вот как. - Сказал мистер Х. - Значит, не станет.

-Да, сэр.

-Именно это и следовало доказать. - Сказал мистер Х., потирая руки. - Какие тонкие связи прослеживаются в, казалось бы, простых вещах. Честь леди и честь джентельмена зависят друг от друга прямо пропорционально. Иными словами, если я не джентельмен, то и леди, скорее всего окажется фикцией.

Мистер Х. вынул часы и удовлетворенно поглядел на время.

-Брэйли. Ты очень помог мне. - Сказал он, роняя серебрянный диск в нагрудный карман. - Я - в парк.

По дороге в парк, мистер Х. произвел внутреннюю "сборку", тщательно расставив по местам все пошатнувшиеся понятия, представления и собственные желания. Он был полон решимости растерзать эту синюю стрекозу во что бы то ни стало, считая себя злым и жестоким, но справедливым. Он верил в необходимость своей миссии так сильно, как старая дева верит в собственную богоугодность и пользу добродетели.

Вчерашнее превосходство Лили Галахер сегодня мистер Х. рассматривал как случайность. Размышлял он так: не исключено, что Бог - а в его существование мистер Х. верил безоговорочно - воззрившись на мою деятельность, счел ее не совсем правомерной и естественно поспешил вмешаться, но сумев убедиться, что женское превосходство гораздо губительнее мужского, Верховный Владыка, скорее всего, решит взять реванш и вернуть мужскому началу изначально установленное превосходство. "А уж я не подведу, я не подведу, сказал мистер Х." Он знал, что предложить настоящей леди.

Скамейка была пуста, когда мистер Х. сел и огляделся. Лили нигде не было.

Некоторое время он разглядывал лужайку и дальние вязы, потом подумал о том, что не купил газет на этот раз, совершенно зря не купил. Затем он ковырнул ногой гравий из стороны в сторону и понял, что она не придет. Странная досада сдавила его сердце. Он затруднялся сказать что именно вызывает её: только ли тот факт, что он не сможет отыграться теперь, навсегда оставаясь в проигрыше?

Он еще раз огляделся, встал и зашагал к пруду. А ведь у него, правда, был замечательный план. Он хотел прокатить ее на лодке и нечаянно уронить в воду. "Как жаль, как жаль, сказал мистер Х. с пафосом". А потом вспомнил ее лицо и ещё раз повторил "жаль", но уже несколько иным тоном.

-Куда же вы?

Мистер Х. оглянулся. Лили Галахер стояла у скамейки. В руках у нее была цветущая ветка глицинии.

"Откуда она могла появиться? Чертовщина какая-то, подумал мистер Х., окидывая взглядом окрестность". За секунду собравшись с мыслями, он подошел к Лили Галахер и чуть склонившись, поцеловал её руку.

-Я подумал, что вы решили не стараться. - Сказал он.

-Я не старалась. - Ответила Лили Галахер. - Это получилось само собой.

Она пожала плечами и улыбнулась.

-Понятно. - Сказал мистер Х. - Не откажетесь ли вы от удовольствия прокатиться на лодке?

-По пруду? - Уточнила Лили Галахер.

-Можно по океану, но до него далековато. - Сказал мистер Х., придерживая леди под локоть и направляя в сторону пруда. - Где вы взяли эту глицинию?

-Она растет при входе в парк.

-А я уж решил, что вы сорвали ее у меня под окном.

-Если бы я знала, где ваши окна, возможно, я так бы и поступила. - Ответила Лили Галахер.

-Я вижу, вы полны решимости. - Сказал мистер Х., разглядывая ее платье, на этот раз розовое. - Пойдемьте, будете штурманом.

Мистер Х. терпеть не мог розовый цвет.

Они сели в лодку и отплыли от берега.

-Пересядьте, пожалуйста, сюда. Здесь вам будет удобнее. - Сказал мистер Х. сухо.

Ни один мускул при этом не дрогнул на его лице. Удивительным образом умел он скрывать последствия своей мыслительной деятельности.

Лили послушно перебралась на среднюю лавку. Она расправила платье на коленях и левой рукой стала придерживаться за бортик лодки.

Мистер Х. умело правил веслами. Однако, при посадке, Лили Галахер было умышлено сообщено, что моряк он никудышний, по-этому, если экипаж окажется в воде - знаете ли всякое бывает - он заранее приносит свои извинения. На что Лили, улыбаясь, призналась, что плавать, к счастью, она не умеет и у мистера Х., в таком случае, появится возможность продемонстрировать свое умение в этой области.

Мистер Х., с трудом переборов желание честно поведать Лили о том, что он, так же как и она, исключительно сухопутный человек и воду предпочитает только в чашке с чаем да в ванной еще, ограничился легкой ухмылкой, которая была так многозначна, что истолковывать ее можно было по-разному. Если Лили всё таки села в лодку, значит ухмылка была истолкована ею неверно, подумал мистер Х., разворачивая лодку параллельно берегу. Что ж, мне это на руку.

-Как прошла ваша встреча? - Спросила Лили Галахер.

-Какая встреча? Ах встреча. - Сказал он, столкнувшись с ней взглядом. - Встреча прошла, как обычно.

Лили засмеялась и мистер Х. насторожился.

-Что? - Спросил он.

-Ничего.

И она снова засмеялась.

-Просто вчера я подумала, - сказала она, опуская глаза, - что у вас не была назначена встреча.

"Чертовка, подумал мистер Х., продолжая править вёслами и ничем не выдавая себя".

-Я подумала, что вам, возможно, просто захотелось овсянки. - Сказала Лили поводя плечами. - Вот вы и ушли домой.

"Просто захотелось овсянки, пронеслось в голове мистера Х."

-Я не люблю овсянку, леди. - С достоинством сказал он, выдержав ее взгляд.

Путешествие было удачным. Погода способствовала. Лазурное небо делало воду прозрачной и Лили часто оглядывалась, уносясь взглядом за клинышками мальков. Через время прядь волос выбилась из-под ее шляпки и неподобающим образом легла на плечо. Мистер Х. поморщился. Допустить тот факт, что выпавший локон стал следствием случайности, он, разумеется, не мог. Падение локона послужило своеобразным сигналом к действию.

Он отпустил весла, встал во весь рост и потянулся, взвешивая в уме расстановку сил. "Если я занесу весло справа от нее, рассудил мистер Х., ее сильная рука окажется лишенной опоры и исходя из закона инерции, ей не останется ничего, кроме, как упасть в воду. Вот и чудесно. Чудесно. Единственное: это нужно сделать быстро. И не очень сильно, чтобы не прибить ее ненароком".

Он порывисто сел и, схватившись за вёсла, высоко поднял над водой одно из них.

Лили Галахер видела, как мистер Х. сел и, словно поскользнувшись или потеряв опору под ногами, не удержал левое весло, отчего оно сделало в воздухе, в том месте, где сидела Лили Галахер, стремительное движение, чуть не стоившее ей мокрого платья. Так, по крайней мере, всё это выглядело в ее глазах, когда в последствии она рассказывала об этом мистеру Брэйли. Лили успела пригнуть голову и схватиться рукой за борт. Весло прошло над ее головой и вернулось обратно, выбросив из лодки мистера Х.

Он упал в метре от ее протянутой руки, но вопреки собственным ожиданиям всё еще держался на плаву. При этом он фырчал и плевался и производил впечатление не самое лучшее.

-Давайте же руку, - повторяла Лили.

Но мистер Х. безмолствовал. Ко всему прочему, он упорно не хотел подплывать к лодке, случайно обнаружив, что умеет плавать.

-Я сейчас. - Сказала Лили и взялась за весла.

-Не надо. - Простонал мистер Х., как показалось Лили, умоляюще. - Оставайтесь там, где вы есть.

Лили покорно сложила на коленях руки и стала ждать, глядя на усилия мистера Х.

Он уже был рядом, когда Лили воскликнула:

-О, ветка глицинии, она упала в воду, мистер Х.!

-Я заметил. Представьте: я тоже.

Лили Галахер звонко рассмеялась, вдруг спохватилась и сказала:

-Извините.

-Не стоит извиняться, леди. - Сказал мистер Х., забираясь в лодку. - Ведь это действительно смешно.

Мистер Х. повертел головой, вытряхивая их ушей воду, и снова взялся за весла. На его костюм было больно смотреть. Он вынул часы из нагрудного кармана, встряхнул их, поднес к уху и протянул Лили.

-Вам нужно поскорее домой. Лечь в постель. Растереть тело настойкой эвкалипта. - Сказала Лили Галахер, вытирая серебрянный диск о подол платья, раскрывая створки и слушая тикает ли механизм. - Всё-таки еще не лето и вода, должно быть не такая тёплая.

-Да уж. Не теплая. - Согласился мистер Х.

Его губы начинали слегка синеть.

-Простите меня. - Сказал он сквозь зубы. - Я подверг вас риску.

-Ничего. - Сказала Лили Галахер. - Вы же предупреждали в самом начале.

-Как же вам удалось остаться в лодке? - Стараясь сохранять непринужденность, спросил мистер Х.

-Я схватилась рукой за борт и низко наклонилась, пытаясь уберечь лицо от пагубного воздействия мокрой древесины. - Сказала Лили.

"Вон оно что, подумал мистер Х., плотно смыкая челюсти. Уберечь лицо..."

-Вы успели схватиться правой рукой? - Спросил он, как бы, между прочим.

-Нет. Левой. - Сказала она. - Я левша.

В ее тоне и взгляде пряталось смущение, от которого у мистера Х. заныло под ложечкой.

Мистер Х. почти пришел в себя, когда они выходили из парка. Лили Галахер настояла на просьбе проводить его. Оглядываясь по сторонам, он пытался отыскать кусты глицинии, но, как и предполагал, никакой глицинии при входе в парк не было.

Триумфальное вхождение леди Галахер в дом мистера Х. сопровождалось диким, но тщательно скрываемым взглядом мистера Брэйли. Учитывая тот факт, что последняя женщина, которая посещала дом мистера Х. пять лет тому назад, имела склонность выдергивать ковры из-под ног, можно было только догадываться, на что способна эта милая "фея в розовом". Узнав, что на мистере Х. мокрый до нитки костюм, мистер Брэйли совершенно расстроился и, после всех переодеваний, даже принял нервные капли. После чего подал чай и всё время, пока леди Галахер находилась в их доме, чувствовал себя не в своей тарелке.

-Я убедилась, что теперь вам ничего не грозит, мистер Х. Считая свою миссию по спасению выполненой, я намерена покинуть ваш гостеприимный дом. Будьте здоровы.

-Погодите, Лили. - Проговорил мистер Х. - Неужели вы вот так просто уйдете.

Даже в таком плачевном состоянии мистер Х. не терял надежды взять реванш.

-Разумеется. - Ответила Лили, удивленно разглядывая его.- Я уже ухожу.

Казалось в ее голове напрочь отсутствует тот блок, который отвечает за светкий разговор. Она, казалось, говорила то, что думала в эту минуту. Мистер Х. предположил, что это может быть комплекс неполноценности проявляется столь странным образом. Впрочем, это могло быть что угодно, вплоть до коликов в печени. Или же... чрезмерная хитрость? Мистер Х. насторожился.

Лили уже подходила к двери и нужно было что-то сказать. Оставались считанные секунды, но язык мистера Х. отказывался произность то, что вертелось у него в голове. Ему хотелось остановить ее, чтобы отыграться или хотябы для того, чтобы назначить иной день для этого, но во рту пересохло. И еще, он сомневался: только ли для этого он хочет остановить ее? К тому же он не верил, что она вот так просто попрощавшись уйдет, а если уйдет, то наверняка рано или поздно она появится. Ведь она знает, где он живет. Ну да, разумеется. И он сказал:

-Будте здоровы, Лили.

Из вредности не прибавляя к этому ни "до скорой встречи", ни "надеюсь, скоро увидимся". Он услышал ее шаги на лестнице, затем вошел Брэйли и, окинув комнату испуганным взглядом, спросил:

-Все в порядке, сэр?

-Да, Брэйли. Все в полном порядке.

Прошла неделя. У мистера Х. действительно было крепкое здоровье. От падения в воду с ним не случилось даже насморка. Но за эту неделю произошло нечто худшее. Истекал седьмой день, а леди Галахер не появлялась в его доме. Хотя она, разумеется, знала, где его дом. И предположения, которые рождались в этой связи в голове мистера Х. не сулили ничего хорошего. "Неужели ей совершенно наплевать, остался ли я здоров? А если бы у меня начался туберкулез? Возможно она так и подумала, и теперь боиться заразиться. Это ее оправдывает, в какой-то мере. Но лишь в какой-то, потому что это свидетельствует о том... О том... Что я ей безразличен? Вот как? Неужели? Я безразличен синей стрекозе Лили?"

Мистер Х. присвистнул.

-Вы звали, мистер Х.? - Спросил мистер Брэйли, заглядывая в приоткрытую дверь.

-Да. Будьте добры, мистер Брэйли, сделайте мне овсянки.

Прошло еще три дня и мистер Х. окончательно заболел той болезнью, которой обычно болеют весной. А иногда летом и осенью, и даже зимой, словом, той болезнью, которая не зависит от погоды, разве только от внутренней.

Каждое утро он ел овсянку. В обед он негодовал и злился и дошел до того, что начал оскорблять честь Лили. Не вслух, разумеется. А к вечеру на него всей своей тяжестью давила хандра. И в невыносимые, мучительные минуты своего существования, он впервые томился своими мыслями о женщине, и в воображении его рисовались ужасные картины: на секунду он предположил вдруг, что Лили простудилась и умерла... "Нет, этого не может быть, твердо сказал себе мистер Х." Он встал и принялся одеваться. Он знал, как поступить.

Два дня поисков с привлечением полиции увенчались успехом. Теперь он знал, кто такая Лили Галахер и где она живет. И шагал к ее дому с твердой уверенность отыграться так, как никогда еще не отыгрывался.

Он стиснул в руке витое дверное кольцо и, что было сил, стукнул им о поверхность двери. Дверь отворила горничная. Она сообщила, что хозяйка больна вторую неделю и принять не может. На что мистер Х., не совсем послушным, но вполне твердым голосом потребовал проводить его к Лили.

Она лежала в комнате второго этажа. Ее тонкое тело полностью утопало в кружевных одеялах, она спала, бледное лицо было обращено к окну и брови ее двигались, словно она разговаривала с кем-то во сне. Он тихо сел у кровати и с облегчением, с каким-то небывало легким чувством в сердце вздохнул.

Так он просидел два часа и когда Лили открыла глаза он сказал:

-Все это время, с того дня, как вы покинули мой дом я читал книгу.

-Да. - Проговорила она слабым голосом. - Какую же?

Она совершенно не удивилась его присутствию.

-"Истоки сознания при расстройстве двухкамерного разума". Ее написал Джулиан Джейнс преподаватель Пристонского университета.

-Наверное, это интересная книга? - Спросила Лили вполне серьезно.

-Наверное. - Согласился мистер Х.

-Вы сомневаетесь?

-Честно говоря, я не помню о чем в ней говориться, потому что я читал ее глазами.

-То есть, без участия ума?

-Именно так.

-Где же был ваш ум всё это время?

-Он был расстроен.

-Только не говорите, что он бродил в поисках сердца.

-Да, именно. Откуда вы знаете, Лили?

-Так мне увиделось.

-Вам увиделось это глазами.

-Ну что вы, разумеется, нет.

И они оба рассмеялись.

Следует признаться, что мистер Х. верил в переселение душ. Это не было данью моде, которая во всю пропагандировала восточную философию. Это было, своего рода, внутреннее убеждение. Так вот, сидя, однажды, в своем саду, на скамейке под кустом жимолости, он подумал о том, что вполне может родится в следующей жизни женщиной.

"Ну а вдруг, а вдруг, ведь всё может быть? - прошептал голос внутри"

От мысли этой он стал холоден, как могильная плита по утру и ему померещилось, словно стайка ангелов, воззрившись с небес, победоносно затрубила в медные дудки. Принадлежность ангелоподобных существ к восточной философии нисколько не смутила мистера Х. - соединение в своей голове полярных понятий, как указывалось выше, было одной из его удивительных черт. Коварство этого умозаключения заключалось в том, что ранее мысль эта никогда не приходила в голову мистера Х. и теперь он был настолько обескуражен ее появлением, как если бы играл с кем-то в прятки, а отыскал самого себя.

-Ну, разве что, если я буду похож на... - начал было он, но тут же одернул себя.

С тех пор отношение мистера Х. к женщинам изменилось в корне. К тому же он наконец-то ответил на свой трехмиллионный вопрос, да еще как ответил.

На этом всё.

Вы, конечно, можете спросить: "в чем же состоит загадка Лили Галахер, вернее ее разгадка, и как это у нее вышло со скамейкой, и в лодке?", только вот кто ж вам об этом скажет, голуби?