Приходила бумагомарака
Из какого-то сизого мрака,
Перепачкала стены, вот дура!
Белоснежного Храма Культуры.

Расписала цветами колонны,
Оказавшись вдруг Белой Вороной
Среди важных и чопорных птиц,
Что не любят Ворон и Синиц.

Индюки забубнили угрюмо:
Мол, куда смотрит местная Дума?
Распустили Павлины хвосты -
Им любые цветочки просты.

Две Гусыни в углу гоготали
Что Совет это стерпит едва ли,
Что негоже Ворон в Храм пускать -
Им по мусоркам только летать.

Порешили другим в назиданье
Ту Ворону побить в наказанье,
И немедленно выгнать к чертям,
Чтоб не портила девственный Храм.

Но поди-ка, поймай-ка Ворону -
Ее перья белее колонны,
Вмиг прикроет с хитринкой глаза -
И невидима всем, егоза!

Целый день за ней птицы гонялись
Аки гончие псы, растрепались -
Перья дыбом, и пух там и тут,
Крылья пол от бессилья метут.

Отдышались слегка, присмирели,
Глядь вокруг - и совсем офигели:
Был их Храм безупречен и чист,
Как нетронутый ручкою лист...

А теперь это поле сраженья -
Грязь кругом, и, пардон, испражненья.
В суматохе культура забыта,
Гордый Храм - что свинное корыто!

А Ворона хотела лишь красок,
Среди тусклых безжизненных масок -
Ведь искусство должно быть живым,
И хоть вечным, но все ж - молодым.

В чем мораль, догадаться не сложно:
Вкусов всех нам постичь невозможно.
Но коль выстроил собственный Храм,
Не веди себя в нем словно хам.