Русский Сергей Алексеевич : другие произведения.

Суррогат*

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  
  
  
  
  
  
  Суррогат*
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  2008 - год семьи в России.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  *Суррогат (от латинского surrogatus - поставленный взамен), продукт (или предмет), заменяющий какой-либо другой продукт (или предмет), с которым он имеет некоторые общие свойства, но не обладает его качествами. СЭС, М.; "Советская энциклопедия", 1984.
  
  
  
  
  
  
  Глава 1
  
   Татьяне сделали предложение внезапно. Недавно она перенесла аборт и больше не хотела иметь детей. Аборт был тяжелым. Она долго лежала в больнице, а потом дома. Длительное время держалась температура. Таня почти ничего не ела. А папа... Папа после искусно справленных мужских обязанностей растворился в толпе безликих мужчин. Где он, и что с ним, Татьяна не знала. Поэтому и решилась на аборт - одна она ребенка не "вытянет". Девушка вспомнила, как она расставалась с Игорем, и разрыдалась:
   - У меня будет ребенок, - сказала она ему.
   - Что? - воскликнул он.
   - У меня будет ребенок. Твой ребенок.
   - Ты с ума сошла! Я найду клинику и заплачу за аборт.
   - Я хочу ребенка. Понимаешь, я сама! С тобой или без тебя, но у меня будет ребенок.
   - Нет. Ты сделаешь аборт.
   - Я не твоя собственность! Я так хочу!
   - Этого никогда не будет! Ты сделаешь аборт - и все. Будет не так, как ты хочешь, а как я скажу! Твое мнение меня не интересует. Насчет абортария я договорюсь и оплачу все услуги. Ребенка не будет!
   - Какая же ты сволочь! - в сердцах крикнула Татьяна. - Гадина! Мразь!
   Вот уже полгода она почти не выходила на улицу, замыкаясь сама в себе. И тут - это предложение. Ей позвонила подруга Катя и сказала, что с ней хочет встретиться одна состоятельная дама - госпожа Ирина Белковская.
   - О чем будет идти речь? - спросила Татьяна.
   - Это не телефонный разговор! - отрезала Катя.
   - Ну хоть намекни. Мне ведь придется приглашать незнакомого человека к себе домой.
   - Не волнуйся, я приеду вместе с ней.
   Ирина оказалась роскошной, холеной женщиной средних лет. То, что она предложила, ввергло Татьяну в состояние шока. Это не укладывалось в голове.
   - Я не могу иметь детей, - Белковская сразу приступила к делу. - Муж может, а я - нет. Это неоднократно проверено... Вы что-нибудь слышали о программе экстракорпорального оплодотворения? Оплодотворения вне тела?
   - Нет.
   - Это программа суррогатного материнства. Я предлагаю вам стать суррогатной матерью. Нужно ваше согласие. Цена вопроса - десять тысяч евро. Если вы согласны - пять тысяч получите после оплодотворения. Еще пять - после родов. Договор составлен в двух экземплярах. Вам остается только поставить подпись. О собственном здоровье не беспокойтесь - искусственное оплодотворение и имплантация эмбрионов осуществляются в учреждениях, получивших лицензию на медицинскую деятельность, при наличии вашего письменного согласия. На всех стадиях беременности лучшие врачи будут следить за вами. Вы имеете право на информацию о процедуре искусственного оплодотворения и имплантации эмбрионов. Сведения о проведенном искусственном оплодотворении и имплантации эмбриона, а также о личности суррогатной матери составляют врачебную тайну. Никто не узнает об этой процедуре. По нашим законам, даже женщина, состоящая в браке, имеет право на вынашивание чужих детей. Конечно, при согласии мужа и ее собственном согласии. Пока ваш возраст и здоровье позволяют вам завести детей. Подумайте над этим. Потом будет поздно.
  - Я не знаю... - растерялась Татьяна. - В то же время, как это, никто не узнает? А родственники, соседи? Или после девяти месяцев беременности я им скажу, что у меня выкидыш?
   - Скажете, что ребенок родился мертвый и вы его оставили в роддоме.
   - Это так неожиданно для меня. Я не готова так сразу... Вы действительно не можете иметь детей?
   - Я перепробовала все. И инсеминацию - искусственное введение в полость матки спермы мужа, и искусственное оплодотворение, когда сперматозоид мужа вводили мне прямо в цитоплазму яйцеклетки при помощи микроманипулятора. И сама я прибегала к процедуре ЭКО. Ничего не помогло. Я бесплодна. Пятнадцать долгих лет я пыталась стать матерью. Все было бесполезно.
   - Ну что ты, Тань, - вступила в разговор Екатерина, - сама же говорила, что тебе деньги нужны.
   - Нужны, но не таким же способом!
   - Соглашайся, дура! Десять тысяч евро на дороге не валяются. Подумай сама - девять месяцев - и ты обеспеченная женщина!
   - Предлагаешь мне стать инкубатором, живым контейнером? А что сама не хочешь? - съязвила Таня.
   - Ты что, с Луны свалилась? Я - замужем! Соглашайся, послушай меня. Такого шанса больше не будет!
   - Соглашайтесь, Татьяна, - миролюбиво произнесла Ирина. - Кроме десяти тысяч в течение девяти месяцев вы будете получать лучшие медикаменты и качественное питание, будете обследоваться в лучших клиниках Москвы. Мой личный диетолог разработает вам систему питания, витаминно-минеральный комплекс. Подумайте, это выгодное предложение!
   - Как-то не по-христиански это, - засомневалась Таня, - не по-божески. Противоестественно. Вмешательство в природу.
   - Не забивайте себе голову глупостями. Не вы первая, не вы последняя. Это давно отработанная методика. Сбоев быть не может. Вы знаете, какой опыт и знания накоплены врачами во всем мире по суррогатному материнству? Первое успешное искусственное оплодотворение было зафиксировано в Великобритании еще в 1978 году! В результате ЭКО родилась знаменитая на весь мир Луиза Браун. Негласно ее назвали "ребенком из пробирки". У нее давно пошли свои здоровые дети! За годы, прошедшие с момента появления на свет Луизы, родилось более пяти миллионов детей, зачатых в пробирке! А мировой рекордсменкой по суррогатному материнству считается жительница Англии Кэрол Хорлок. Она выносила десять детей для бездетных пар. Кроме того, что у нее самой двое своих дочерей. И если бы не ее возраст, она бы выносила еще несколько детишек. Она прекратила предоставлять свое тело в программах ЭКО в сорок два года! Ваше участие минимально. Мы вместе с вами входим в протокол. Нам синхронизируют менструальные циклы. Меня стимулируют гормонами и при помощи пункции яичников забирают созревшие яйцеклетки. К ним через несколько часов добавляют сперматозоиды моего мужа и оплодотворяют. Затем в специальном инкубаторе выращивают эмбрионы. Через двое суток, максимум - через трое, эмбрионы перенесут вам в матку. Начнется процесс беременности. Вам останется лишь выносить ребенка и родить. Причем в ребенке даже не будет течь ваша кровь, потому что кровеносные системы матери и плода никак не сообщаются. Только, предупреждаю сразу, беременность после ЭКО наступает лишь у тридцати процентов женщин. Так что попыток может быть несколько. Подписывайте!
   - Давай, Танюх, не дури, - поддержала Катя. - Эксцессов не будет. Все продумано до мелочей.
   - Но ведь наверняка есть специальные агентства, предоставляющие услуги подобного рода. Почему именно я? - все еще сомневалась Татьяна.
   - Я уже обращалась в такую рекрутинговую компанию. Там мне предоставили "гастермаму" из Молдавии, которая без должного медицинского обследования вызвалась помочь. Мало того, что она сдала не все анализы, так она еще подрабатывала дворником на рынке. Жила в съемной квартире, еще с тремя "мамочками". Спала на полу. Естественно, эмбрионы не прижились. Я потеряла несколько тысяч долларов. Юридическое бюро суррогатного материнства не понесло никакой ответственности. Деньги мне не вернули, свою работу они выполнили. Обещали, правда, что будущие мамы будут жить в "оранжерейных" условиях, у них будет качественное питание, отдельная квартира, хорошее медицинское обслуживание. Я на личном опыте убедилась, что это не так. Больше я с ними связываться не хочу.
   "А что мне, в сущности, терять? - подумала Татьяна. - Семьи нет, денег - тоже. Ведь это шанс выбраться из нищеты, отодвинуть начинающуюся депрессию".
   - Решайтесь же! - властно потребовала Ирина. - Перезвоните мне завтра, в это же время. Вот мой номер мобильного телефона. - Белковская протянула Татьяне визитку.
   Весь вечер Екатерина убеждала Татьяну пойти на этот шаг.
   - Тебе нечего терять, - внушала она. - А так - хоть денег заработаешь, выйдешь из стрессовой ситуации. Пойми, это шанс для тебя. После родов отдохнешь годик - другой, а там, глядишь, может еще что наклюнется. Помогать тебе я больше не могу. Все эти сумки с продуктами, деньги. Хватит! Соглашайся - и все!
   - Я не могу, не могу, - замялась Татьяна. - Как к этому относится Церковь? Мне нужно поговорить с Батюшкой.
   - Перестань заниматься дурью. Это все блажь. В Библии сказано: "Плодитесь и размножайтесь!" Рождение ребенка - это приход в мир нового человека, нового существа. Так что это Богоугодное дело.
   - Может и так, только это не укладывается в моральные и этические рамки.
   - В том-то и дело, что укладывается! Поверь, новая жизнь и этична, и морально допустима! Приход в мир нового человека - праздник! Зачатие и рождение детей происходит по воле Божьей и являются даром Божьим! Сама Дева Мария забеременела неестественным, с точки зрения других людей, путем. Тоже, между прочим, без участия мужчины. Непорочное зачатие. Она прошла этот путь, преодолев все трудности. Ты же - боишься. Бог создал Еву из ребра Адама. Тебе мало этих фактов? Давай откроем и почитаем Библию. Библейские пророки, Авраам и Иаков пользовались услугами суррогатных матерей. И Сара, жена Авраама, и Рахиль, жена Иакова, были бесплодны. Они сами позволили своим мужьям зачать детей от своих служанок. И служанки родили им здоровых, симпатичных малышей. Жена Авраама, зная, что никогда не сможет родить сама, попросила мужа уговорить служанку Агари стать суррогатной матерью. Это было за две тысячи лет до Рождества Христова! Все были довольны. Причем Аврааму было восемьдесят шесть лет, когда служанка родила ему сына! Какие твои годы? Тебе еще рожать - и рожать! Тем более в анналах истории сохранились и другие, аналогичные случаи борьбы с бесплодием. Описано очень много случаев, когда служанки, сестры или дальние родственницы вынашивали детей для королевских семей из-за бесплодия королевы. В Древнем Египте фараоны практиковали инцест - кровосмешение, женясь на родных сестрах. Они не хотели мешать свою солнечную кровь с кровью обычных обывателей. Поэтому часто своих детей у них не было. Для этого они использовали наложниц, которые рожали им здоровых детей. В Древней Греции и Древнем Риме также практиковали суррогатное материнство. В Индии еще не рожденного Великого Героя Божество перенесло из чрева простолюдинки в чрево королевы. Обеспеченные люди по всему миру использовали в качестве суррогатных матерей наложниц и рабынь. Да, может быть, это не сегодняшнее суррогатное материнство, когда ребенок может родиться на свет без участия родной мамы и родного папы. Это называлось традиционным суррогатным материнством. Отец был родной, мать - чужая. Оплодотворение производилось естественным путем. Ну и что? Наука за это время шагнула далеко вперед. Из сегодняшних знаменитостей детей так родил Майкл Джексон и наша певица Алена. Это те, кто предал данный факт огласке. Большинство знаменитостей это скрывают.
   - Откуда ты все это знаешь? - удивилась Татьяна.
   - В Интернете прочитала.
   - Ты же сказала, что это из Библии.
   - Правильно, в Рунете печатаются выдержки из Библии. Более того, там можно скачать всю Библию целиком. Я не поленилась и прочитала. Не веришь - залезь в Интернет.
   - Нет уж, спасибо!
   - Пойми, Ирина ради ребенка готова на все. Это ее мечта, цель жизни. Она даже пошла на некоторые хитрости, на нарушение закона, чтобы иметь ребенка.
   - Какое нарушение? - не поняла Таня.
   - Ну, понимаешь, есть такой приказ Министерства Здравоохранения, что суррогатной матерью может стать лишь женщина, имеющая хотя бы одного ребенка. У Ирины все "подмазано" в больнице. Какие-то глупые приказы ей не указ. Она захотела ребенка - она его получит.
   - Как же она обойдет это условие?
   - Знаешь, что, моя дорогая! Если нельзя, но очень хочется, то - можно! Ты пойми, этим ты искупишь грех аборта. Пойми простую вещь: если все случается по воле Бога, то тогда и рождение таких детей Богу угодно. Иначе они просто не родились бы.
   - Где ты нашла эту женщину?
   - Она сама меня нашла. Знаешь, честно говоря, сначала она предложила стать суррогатной матерью мне.
   - Ну и чего ты?
   - Да ты что? Меня муж убьет!
   Таня не спала всю ночь. Она думала о предложении Ирины, о своей судьбе, о Кате. К утру она все решила. Она пойдет на этот шаг. Переступит через себя, через нравственные устои, через мораль. Она "отключила" эмоции и запретила себе об этом думать. Действительно, не она первая - не она последняя. Через это прошли миллионы женщин.
   В назначенное время она позвонила Ирине.
   - Я согласна, - только и сказала Татьяна.
   - Сейчас я буду у вас, - услышала она в трубке.
   Подъехав к будущей маме, госпожа Белковская долго расспрашивала Татьяну о ее здоровье, перенесенных и наследственных заболеваниях. Она сказала, что решение родить чужого ребенка - это ответственный шаг. Спросила, понимает ли она, что, отказываясь от ребенка, она обрекает себя на душевные мучения, что после родов она никогда не увидит дитя.
   - Я понимаю, - ответила Таня.
   - Вы хотите иметь собственного ребенка? - напрямую спросила Ирина.
   - Нет! - твердо ответила Татьяна.
   - Тогда собирайтесь. Поедем в клинику. Сегодня по плану - общие анализы, кровь и моча. Вам определят группу крови и резус-фактор, обследуют кровь на инфекции, ВИЧ, сифилис и гепатит. Сделаете флюорографию. Кроме того, вас осмотрит гинеколог, возьмет мазки. Не пугайтесь, анализов будет много. Вы пройдете обследования по двенадцати показателям. Я вас не тороплю. Мне нужно не количество, а качество. Думаю, за неделю вы успеете. Сначала вам синхронизируют менструальные циклы с моими, а затем проведут процедуру экстракорпорального оплодотворения с переносом эмбрионов в полость матки. Да, хочу предложить вам бонус: во время протекания беременности расходы на одежду я беру на себя. Вы не должны ни в чем нуждаться, так как любое волнение может вывести из равновесия весь организм. Об анализах тоже не беспокойтесь - они уже оплачены.
   В клинике Татьяну первым делом осмотрел гинеколог. После обследования ее повели к психологу. Битых два часа врачеватель душ выпытывала у Тани, как она относится к суррогатному материнству, что она чувствует по отношению к детям, задавала другие вопросы. В конце встречи психолог вынесла вердикт: "Вы можете участвовать в программе ЭКО. Не забудьте в следующий раз привезти медицинские карты из поликлиники и женской консультации. Мы их просмотрим". Отведя Белковскую в сторону, психолог произнесла:
   - Эта женщина психологически пригодна к участию в программе суррогатного материнства.
   Через две недели Татьяна от врачей узнала, что противопоказаний для оплодотворения нет. В этот же день Ирина привезла документы. Вместе с ней был нотариус.
   - Это юридический договор между мной и вами. Предупреждаю, он довольно жесткий. В договоре отдельно прописан отказ в гонораре, если во время беременности вы инфицируетесь любой половой инфекцией. Забудьте о мужчинах. Меня уже пытались обмануть. Хоть вы не пытайтесь меня обманывать. Иначе все расходы, затраченные на вас, вы будете обязаны вернуть. Расходы, смею вас заверить, немаленькие. Я уже сталкивалась с мошенницами.
   - Вас обманули? - удивилась Татьяна.
   - Да, это очень грустная история. Мы с мужем очень долго не могли завести детей. Я пролила реки слез. Муж был здоров, а я сдавала бесконечные анализы, не вылезая из больниц. Что я только не перепробовала - все бесполезно. Каждые полгода я делала инсеминации. В молодости у меня был разрыв аппендикса. Меня спасли. Матку мне не удаляли, яичники здоровы. А детей нет. В одной очень солидной клинике мне поставили диагноз - закупорка фаллопиевых труб. Инсеминация не поможет. Маточные трубы должны быть проходимы. Может помочь искусственное оплодотворение. Уже четыре года я не вылезала из больниц. Это был последний шанс. Врачи что-то недоглядели, занесли инфекцию. Мне перелили кровь, кололи антибиотиками. Удалили часть матки. Я снова выкарабкалась. И все. Своих детей у меня уже никогда не будет. Через пару лет я узнала о программе суррогатного материнства. Обратившись в одну фирму, мне нашли женщину, которая согласилась участвовать в программе. Я тогда была в отчаянии и не отдавала отчета в своих действиях. Эта женщина, почувствовав мое эмоциональное состояние, стала шантажировать меня, требовать деньги. Я шла на все ее условия, она купалась в деньгах. Она же в это время подделывала справки о результатах анализов, вела переговоры с другими бездетными парами. В день переноса эмбрионов она не явилась в клинику, сорвав подсадку. Я умоляла ее на коленях, заклиная всеми святыми. Она согласилась на вторичную подсадку, потребовав увеличить сумму гонорара в два раза. Я пошла и на это. Когда наступил следующий день переноса эмбрионов, она приехала в больницу, и ей произвели удачную подсадку. Мошенница забрала деньги и скрылась в неизвестном направлении. Позже я узнала, что она прервала беременность, чтобы продолжить программу с другой парой. Она обманула и их. Пришла на протокол ЭКО беременной от любовника. Врачи готовили ее под подсадку оплодотворенной яйцеклетки, а она заявилась в клинику "в положении". Это показали анализы. Оказалось, что эта женщина была ранее судима за мошенничество. А я не проверила ее на уголовное прошлое. После этого случая я очень серьезно подхожу к юридической стороне вопроса. Не в моих правилах выбрасывать деньги на ветер. В тот момент я была моложе и глупее. Я жила в постоянном страхе, что никогда в жизни не смогу иметь детей. Теперь - другие времена. Да и я стала умнее. И старше. К сожалению, годы играют свою роль. С каждым новым днем рождения шансов у меня все меньше и меньше. Сейчас - вы мой шанс. Не разочаруйте меня. Больше обмана я не перенесу.
  В растерянности Татьяна подписала договор.
   Ирина постоянно консультировалась с главврачом медицинского учреждения о процессе оплодотворения. Узнав, что можно "заказать" пол будущего ребенка, она потребовала:
   - Только мальчик!
   - Все, что прикажете, - ответил главврач. - Любой каприз за ваши деньги.
   - А как это происходит? - поинтересовалась Белковская.
   - После того, как мы заберем ваши созревшие яйцеклетки и сперматозоиды вашего мужа, мы разместим их в чашке Петри. Такой способ называется "ин витро", или "в пробирке". Вам назначаются стимулирующие уколы и таблетки, чтобы вырастить в яичниках несколько яйцеклеток. Оплодотворение яйцеклеток производится в лаборатории опытными эмбриологами. В специальном инкубаторе выращиваются эмбрионы. Затем эти эмбрионы переносятся суррогатной матери. Вы с суррогатной матерью должны синхронизировать менструальные циклы. Это называется вступлением в протокол. Вам мы проведем стимуляцию суперовуляции и одновременно подгоним под ваш цикл сурмаму. Сперматозоид несет либо женские, либо мужские хромосомы. При помощи лазера мы отделим мужские сперматозоиды от женских. Процент успеха в данном случае равен девяноста. Мы оплодотворим яйцеклетку "мужскими" сперматозоидами. Искусственно оплодотворенная яйцеклетка, зигота, несколько дней находится в инкубационном периоде. Когда этот период закончится, она будет представлять собой бластоцисту, имеющую несколько идентичных клеток. Здоровые бластоцисты мы введем в матку суррогатной матери. Обычно мы внедряем четыре зародыша. Потом мы только контролируем процесс, следя за уровнем гормонов. Перед тем, как пересадить эмбрионы в матку, мы извлекаем из них две клетки и определяем пол ребенка. Все-таки в оставшихся десяти процентах может быть брак. Это называется метод биопсии. Вашей подопечной мы подсадим "мальчиков".
   В назначенное время в частной клинике Татьяне ввели искусственно выращенные эмбрионы, полученные от Ирины и ее мужа, в полость матки. Муж Белковской был ей незнаком. Татьяна понимала, что она, скорее всего, не увидит его никогда в жизни.
   С первой попытки беременность не наступила. Выждав месяц, до следующего созревания яйцеклеток в организме Ирины, врачи испытали судьбу еще раз. Беременность не наступила снова. После каждой неудачной попытки Таня стала набирать вес - два килограмма за месяц после первой попытки, и пять килограммов после второй. Женщина стала опасаться за свое здоровье. Вскоре это опасение переросло в панический страх. У нее возникли проблемы со сном, ухудшилось настроение, повысилась тревожность. Доктора прописали Татьяне сильнейшие гормоносодержащие препараты. Ее стало тошнить. После гормонов в организме женщины нарушился обмен веществ. Каждый день Таня вынуждена была ездить в клинику на процедуры. Ей кололи гормоны и витаминные препараты для ускорения процесса зачатия. После гормональной стимуляции у Татьяны стали расти волосы, крошится зубы, возникли проблемы с желудком. Начали шалить почки, появились вены на ногах.
   Для Ирины дорогостоящая процедура переноса эмбрионов была испытанием. Процесс созревания эмбрионов биологической матери был довольно трудоемким. Белковская тоже принимала гормоносодержащие препараты, чтобы вырастить яйцеклетки. Доктора предупредили ее, что если ничего не получится, третий раз - последний. Но Ирина готова была отдать все за своего будущего ребенка.
   - Подыскивайте нового донора, - предупредил главврач. - И давайте пойдем еще на один шаг - проведем криоконсервирование эмбрионов. Будем использовать готовый материал, чтобы вам постоянно не посещать клинику.
  Самой мучительной была процедура пункции яичников и забор яйцеклеток. Ее проводили в клинике под наркозом, но все равно это было невыносимо. Ирина впадала в медикаментозный сон и врачи колдовали над ее телом. За сутки до пункции необходимо было сбрить волосы на лобке, а непосредственно в день микрооперации быть строго натощак. Мужу было легче. Он сдал сперму один раз, уйдя в отдельную комнату, обклеенную фотографиями обнаженных женщин. Через некоторое время он вышел оттуда с пластиковой емкостью в руках, наполненной мутной жидкостью. Сперма хранилась в специальном криогенном сейфе, поэтому его дальнейшее нахождение в клинике было не нужно. Эякулят разделили на несколько частей и поместили в пробирки, хранящиеся в сосуде с жидким азотом. Для нормального процесса оплодотворения яйцеклетки в одном миллилитре эякулята должно было содержаться не менее двадцати миллионов сперматозоидов. Андрей, муж Ирины, подходил по этим критериям. Ирина от медперсонала узнала, что кроме ЭКО существует еще процедура ИКСИ. Эта процедура предполагала забор самых активных сперматозоидов в результате пункции яичка или его придатка.
   - Я на это не пойду никогда в жизни! - закричал Андрей в лицо Ирины. - Правая рука и банка - вот тот максимум, на который я согласен!
   - У вашего мужа хорошие показатели спермы, - уверил врач Белковскую. - Так что ИКСИ незначительно повысит шансы на получение качественного эмбриона. Тем более он будет один. При ЭКО же выращивается сразу несколько эмбрионов, что повышает шансы суррогатной матери выносить плод.
   Уже отчаявшись, Татьяна поехала на оплодотворение в третий раз. От гормональных препаратов ей было нехорошо, но другого выхода не было. Она сама обрекла себя на эти муки. Врачи взяли восемь замороженных яйцеклеток Ирины. Из них оплодотворилось пять, в рост пошли четыре. Женщине перенесли все четыре эмбриона и назначили медикаментозные препараты, поддерживающие их развитие.
   Через две недели женщине поставили диагноз: "биохимическая беременность". Никаких вновь выявленных заболеваний не наблюдалось, плоды развивались нормально. Все четыре.
   Узнав, что у Татьяны четыре зародыша, Ирина обратилась к главврачу:
   - Зачем мне целый детский сад? Мне нужен один, единственный ребенок. Желанный, любимый и обожаемый. Уберите лишних.
   - Хорошо, проведем редукцию, - пообещал главврач.
   - Что это? - не поняла Белковская.
   - Мы введем специальный состав в два эмбриона, и они погибнут.
   - Это безопасно?
   - Абсолютно. Не труднее, чем отделить белок от желтка. Процедура проводится под компьютерным наблюдением. Гарантия удачного исхода - девяносто девять процентов.
   - А можно убрать трех?
   - Ну, милочка, я вам удивляюсь! Это небезопасно! - укорил ее врач. - Мы и так идем вам навстречу. Вы же так хотите детей. У вас затруднительное материальное положение?
   - Нет. Но я не хочу двоих детей. Я уже говорила - мне достаточно одного.
   - Оставьте второго суррогатной матери.
   - Это неприемлемо!
   - Послушайте, Ирина Алексеевна, - продолжил доктор. - У вас есть прислуга?
   - Да, домработница. Если в семье появится ребенок - наймем няню.
   - Ну вот. Почему вы думаете, что нянечка не справится с двумя? Ей за это платят.
   - Боюсь, что с двумя не справлюсь я.
   - Ну что-ж. В любом случае - решать вам. Сто процентную гарантию я дать не могу. Шансы - пятьдесят на пятьдесят.
   - Хорошо, доктор, я согласна. Я заберу обоих. С одним условием - оба ребенка должны быть здоровы.
   - Вот и отлично. По рукам. Тем более не забывайте о СВДС.
   - Я не понимаю, доктор.
   - Синдром внезапной детской смертности.
   - Это еще что такое?
   - Внезапная смерть ребенка по невыясненным причинам, или, как ее еще называют, "смерть в колыбели".
   - Это может грозить моим детям?
   - СВДС грозит любому ребенку.
   - Как с этим бороться? Каковы причины СВДС?
   - Причин может быть много - от курения матери и употребления ею спиртных напитков во время беременности, до совместного сна младенца с нею. Малый вес ребенка при рождении. Низкий социальный статус семьи. Недоношенная беременность. Перерыв менее одного года между началом беременности и рождением предыдущего ребенка. Многоплодная беременность. Это относится к вам. Есть факторы, при которых риск СВДС повышен, но предотвратить их практически невозможно. Это мужской пол ребенка. Возраст до четырех месяцев. Зимнее время года. Юный возраст матери. Прерывание прошлой беременности путем аборта. Это тоже относится к вашей маме. Как я понимаю, у вашей "сурмамы" был один аборт?
   - Да.
   - Проведение одного аборта способно на треть увеличить риск преждевременных родов и способствует Синдрому Внезапной Детской Смертности. Бывают еще врожденные проблемы. Это к вам не относится. Я дам вам несколько рекомендаций: во-первых, не кладите никогда детей на живот. Они должны спать на спине. Никогда не курите в комнате, где находятся дети. Пассивное курение их убивает. Не перегревайте и не переохлаждайте ваших детей. Не кладите в кроватку слишком много детских игрушек. А лучше, не кладите вообще. Не пользуйтесь детскими подушками. Головы детей должны быть открыты во время сна. Также не используйте старые матрасы, на которых спят дети. Покупайте и используйте только ровные, твердые, новые матрасы. Это снизит риск СВДС в несколько раз. Придерживайтесь грудного вскармливания. Так что, мой вам совет, наймите кормилицу. Искусственное вскармливание детей не идет им на пользу. У нас очень плохие показатели по детской смертности. Это все очень серьезно. Не следует списывать внезапную детскую смертность со счетов. Тем более ваши дети достались вам с таким трудом.
   - Что, это так опасно? - удивилась Ирина.
   - Очень.
   - Так вы говорите, что у нас в стране плохой показатель детской смертности? Разъясните, пожалуйста. Я далека от этих вопросов.
   - Хуже, чем в Африке.
   - Серьезно?
   - Серьезней не бывает. Наша статистика учитывает только тех детей, которые считаются живорожденными. Это те дети, которые хоть раз вздохнули.
   - А остальные?
   - Остальные считаются мертворожденными. Во всем мире используется немного другая система учета.
   - Как это? - не поняла Ирина.
   - У нас дети, умершие до регистрации рождения, учитываются как мертворожденные. Поэтому показатель детской смертности у нас не соответствует действительности. Тем более что в наших родильных домах не регистрируют новорожденных детей с массой от пятисот до тысячи граммов. У нас они не считаются живыми. Этих детей считают "плодами" и не регистрируют. За рубежом это не так. Там таких детей учитывают. И по мере возможности, выхаживают. По стандартам Всемирной Организации Здравоохранения, ребенок считается живым, если он проявляет любые признаки жизни - от дыхания и сердцебиения до незначительных мускульных сокращений, включая пульсирующую пуповину. Если такую систему учета введут и у нас, показатели детской смертности возрастут как минимум вдвое.
   - Сколько же детей у нас умирает?
   - По моим оценкам, от семидесяти до восьмидесяти детей на тысячу новорожденных. Поверьте моему опыту. Это выше, чем в Либерии, Зимбабве, Нигере и Нигерии. Там умирает шестьдесят пять - семьдесят детей. Как и в Таджикистане, Туркмении и Азербайджане. По официальной статистике, у нас умирает от семнадцати до восемнадцати детей на тысячу новорожденных. В благополучной Москве этот показатель составляет одиннадцать детей. У нас в Центре - десять.
   - Ужас какой-то!
   - Не ужас, а правда жизни. В городах показатель детской смертности еще более-менее.
   - А в деревнях?
   - На селе зачастую нет акушеров, роддома находятся иногда за сотни километров от места жительства матери - в районном роддоме. Там смертность занижается в несколько раз. Причем, заметьте, провинция у нас начинается в пятидесяти километрах от Москвы.
   - Доктор, вы тоже занижаете смертность?
   - И мы. А куда прикажете деваться? Приходится. Записываем детей как мертворожденных. Если ребенок умер в первую неделю жизни, и мать еще не выписали из роддома, мы уговариваем ее записать ребенка, как мертворожденного. У нее самой проблем потом больше будет - органы ЗАГС, справка о рождении, справка о смерти. И везде будут придираться чиновники к ее горю. Волокита, хамство и так далее. Кому это надо? Проще записать ребенка мертворожденным. Проблем меньше.
   - А в чем причина такой большой детской смертности?
   - Нищета!
   - Ну, это не критерий оценки. Бедность - не порок. Низкий уровень жизни не дает право подвергать опасности здоровье детей. Поконкретнее, пожалуйста.
   - Плохое здоровье матерей, плохое питание. Неосторожное обращение медицинского персонала с роженицами и младенцами при родах. Каждый третий ребенок получает травму от рук самих врачей. Плохой медицинский уход при рождении, инфекционные заболевания. Отсутствие элементарных условий гигиены. Низкое качество и нехватка медицинского оборудования, врожденные заболевания. Недобросовестность и халатность врачей. Низкий профессиональный уровень акушеров и специалистов - неонатологов. Это врачи, которые специализируются на наблюдении и лечении новорожденных детей. В деревнях таких специалистов нет вообще. Также - грубые нарушения акушеров-гинекологов в процессе родов. Недофинансирование бесплатной медицинской помощи. Зачастую в провинциальном роддоме нет горячей воды, душа. Туалеты заколочены. Удобства - на улице. Кипяток носят в ведрах. Прооперированные мамочки вынуждены ходить в отхожее место во двор. Практически все сельские роддома заражены "золотистым" стафилококком, различными видами гепатита и другими инфекционными возбудителями, педикулезом. Родильные дома на селе не дезинфицируются, они пропитаны инфекциями насквозь. Постельное белье, кружку, тарелку с ложкой, бинты, вату, обезболивающие средства роженицы приносят из дома. Сами покупают другие медикаменты. Рожениц вообще не кормят - при сельских роддомах нет пищеблоков. Мамочек подкармливают родственники. У кого таковых нет - делятся соседки по палате. Там главврачи, опасаясь за свою должность, боятся докладывать в Министерство Здравоохранения реальные цифры детской смертности. Они списывают смерти младенцев на сложные роды или рождение мертвого плода. Или регистрируют как поздний выкидыш. Самым опасным для жизни ребенка считается первый месяц жизни, дальше - легче. Но наиболее опасный - перинатальный период. Это период до родов и первые семь дней жизни ребенка. В этот период смертность больше, чем за следующие несколько лет жизни. Но вот именно в первый месяц неопытные мамочки и не получают квалифицированной медицинской помощи. Врачи-педиатры вообще не выезжают по вызовам к больным детям первого года жизни в деревню. И не несут ответственности. У них действительно нет ни машин, ни бензина. Еще один важный показатель - отсутствие качественной ранней диагностики. Многие больницы не оснащены современными аппаратами УЗИ, аппаратурой мониторингового слежения за состоянием матери и плода. Большинство наших детей умирает от излечимых болезней. Вот в чем беда. Более восьмидесяти процентов детей, умерших от болезней в возрасте до одного года, можно спасти. Наши чиновники от медицины не понимают, что детская смертность не только медицинская, но и социальная проблема. Потом, у нас в стране действует фактор квотирования. Например, региону дается квота на пять мест для лечения ребенка в федеральном центре, а в лечении нуждаются десять детей. Пятерых отправляют на лечение, остальные пять умирают. Я не буду сейчас затрагивать нравственную сторону вопроса. В принципе я догадываюсь, что отправляют тех, кто дает взятку врачу. И в нашем центре существует квота - две тысячи детей в год. Финансирование идет из расчета этой цифры. А мы могли бы лечить четыре тысячи, но не лечим. Нет денег. Места и специалисты есть, а денег нет. Смею заметить, цифры детской смертности ужасающие. Знаете, сколько детей в возрасте до одного года умирает в других странах? Приведу некоторые из них. США - пять смертей на тысячу рождений; Германия, Греция - четыре; Норвегия, Испания - три; братская Латвия - шесть; Исландия, Норвегия - две; Япония, Чехия, Финляндия - одна целая, восемь десятых. Если брать детскую смертность в возрасте до пяти лет, ситуация еще хуже. Если в Афганистане, Анголе, Нигерии умирает двести пятьдесят - двести восемьдесят детей на тысячу, то у нас ситуация критическая. Это, конечно, моя субъективная оценка, но я считаю, что у нас умирает до трехсот детей. Больше только в Нигере и Сьерра-Леоне. На сегодняшний день до пяти лет не доживает один из двенадцати детей на Земле. Самый низкий показатель - в Швеции, Сингапуре, Южной Корее - три ребенка. Большая часть детей, конечно же, умирает в Африке. Не только из-за обезвоживания. У них лидирует малярия, СПИД, ОРЗ, кишечные инфекции, отравления, вследствие чего развивается диарея. Да, во многих случаях здесь уже идут не только медицинские показатели, много смертей от автомобильных аварий, травм, пожаров, техногенных катастроф. Много утоплений, недоедание, корь, другие болезни. Здесь уже больше действует человеческий фактор. Но ситуация все равно патовая. Так мы никогда не поднимем показатели демографии.
   - Почему тогда у нас не говорят правду о детской смертности?
   - Если мир узнает правду, в наши роддома кинется Красный крест для спасения детей. Вот это точно никому не надо. Мы не считаемся страной третьего мира и позиционируем себя развитой, высокотехнологичной державой, законодателем мод в мире нанотехнологий. Детская смертность является важным показателем, отражающим уровень социально-экономического развития государства. Иными словами, если бы в статистических данных Всемирной Организации Здравоохранения была указана реальная детская смертность в России, нам никогда не видать Олимпиады в Сочи.
   - Почему?
   - Потому что одним из факторов выбора страны для проведения олимпийских игр является социально-экономическое положение государства, уровень жизни его населения. Олимпиада никогда не пройдет в развивающихся странах. Только в развитых.
   - Но мы же...
   - Да, - врач перебил Ирину, - на бумаге мы развитая страна. А на деле... В отдельных отраслях промышленности мы отстаем от цивилизованного мира на шестьдесят лет. Общее отставание составляет двадцать лет, включая медицину.
   - Вы пессимист, доктор.
   - Скорее, реалист.
   - Как же с этим бороться?
   - Полностью возложить финансирование медицины на государство. И контролировать этот процесс, а не смотреть на него со стороны. Государство все делает спустя рукава. Надо строить полноценные региональные медицинские центры. И межрайонные. А у нас межрайонных медицинских центров нет вообще. Их не строят. А на Западе, в некоторых странах, роддома после пяти лет эксплуатации просто-напросто сжигают. Ну ладно, мы отвлеклись... Так вы забираете обоих?
   - Да.
   - А что будем делать с замороженными эмбрионами? У вас еще осталось два.
   - Если роды пройдут успешно, уничтожьте их.
  
  Глава 2
  
   Через пять дней Татьяне провели редукцию, и у нее осталось два зародыша мужского пола. Она не понимала, что с ней делают врачи. Ирина сказала: "Так надо! Все будет хорошо". Таня не верила этому. Ей казалось, что над ее телом проводят какой-то эксперимент. Ее стало тошнить от медицинских учреждений. Люди в белых халатах вызывали у нее раздражение. Молодая женщина больше не хотела денег, не хотела детей. Ей уже ничего не было нужно - лишь бы поскорее пройти через все круги ада. Она была противна сама себе. Ее поступок вызвал чувство отвращения к самой себе. Она ненавидела себя.
   Когда стало окончательно понятно, что суррогатные дети развиваются без патологий, Ирина приехала к Татьяне с собственным юристом. Она вручила матери половину от оговоренной суммы - пять тысяч евро и взяла расписку о получении. Юрист подал Тане какие-то бумаги и попросил расписаться.
   - Что это? - удивилась женщина.
   - Отказ от детей, - отрубил юрист.
  Татьяна дрожащей рукой подписала документ.
   - Вы вступили в договорные отношения с госпожой Белковской, - предупредил он. - Вы не вправе, без ее согласия, делать аборт, или совершать любые другие действия, которые могут повредить здоровью детей. Не имеете права курить, употреблять спиртные напитки и наркотики. Вы обязаны заботиться о своем здоровье и, прежде всего, о здоровье детей. Соблюдать все предписания врачей, направленные на рождение здоровых деток. Забудьте о ночных клубах и других развлечениях. О вечеринках и дискотеках не может быть и речи. Во время протекания беременности вы не имеете право работать. Не пытайтесь вести половую жизнь. Воздержитесь от этого на ближайшие девять месяцев. Избегайте физического труда и вообще физической активности.
  Татьяна была ошеломлена от услышанного.
   - А что я имею право делать? - спросила она.
   - Вынашивать здоровых детей, - ласково сказала Ирина, погладив по голове будущую мать. - Вы должны правильно питаться и соблюдать режим. Я там вам вкусненького привезла - фрукты, зелень, йогурты. Пойдемте, помогу разобрать сумки. Завтра мой диетолог предоставит индивидуальную программу по вашему питанию. Продукты я буду покупать лично. Если не смогу приехать сама - буду присылать водителя. Хорошее, сбалансированное питание - важный шаг на пути развития здоровых детей. Да, хочу сразу предупредить. Чтобы не было кривотолков среди моих соседей и родных, во время вашей беременности я буду носить под одеждой небольшую подушку, имитирующую беременный животик. Так что не удивляйтесь, если в следующий раз увидите меня "в положении".
   - Зачем это вам?
   - Я держу наши с вами отношения в секрете. Я не хочу, чтобы хоть кто-нибудь знал, что я решила родить суррогатных детей. Пускай думают, что я забеременела сама. Ни одна живая душа не должна знать об этом. Если мои дети узнают, что я их мать наполовину, начнутся большие проблемы. Я читала об этом. Об усыновленных детях. Как только они узнают, что их усыновили и их родители не настоящие, дети выходят из-под контроля. Они перестают подчиняться родителям, грубят, обзываются. Авторитет родителей утрачивается навсегда. Многие сбегают или ставят в упрек то, что их забрали из дома ребенка. При любой незначительной ссоре они говорят усыновителям, что лучше бы вы оставили нас в детдоме. Они начинают считать родителей чужими и пытаются найти, как они считают, своих. Тоскуют по настоящим родителям, которые их бросили. Я этого не хочу. Тем более мои дети - родные.
   Выйдя из квартиры, Белковская обратилась к юристу:
   - Какие подводные камни меня ожидают?
   - Понимаете, современная медицина опережает моральную подготовленность общества к суррогатному материнству. В правовом отношении этот вопрос в России не отрегулирован полностью. Хоть наше законодательство и самое либеральное в мире по проблеме репродуктивных технологий, но в то же время оно одно из самых сложных в юридической практике. Нормы права не успевают за развитием общества. Под суррогатным материнством закон понимает вынашивание ребенка только для супружеской пары и являющегося чужим вынашиваемой его женщине. Здесь все нормально. Вы с мужем давно состоите в официально зарегистрированном браке. Конкретные медицинские показания для вашего участия в программе суррогатного материнства у вас имеются - проблемы с маткой. Здесь все по закону. По приказу Минздрава РФ номер шестьдесят семь, вы имеете право прибегнуть к процедуре ЭКО. А вот у вашей мамаши проблемы есть. По возрасту - от двадцати до тридцати пяти лет она подходит. Подходит и по психическому и соматическому здоровью. Я просматривал заключение врачей. Также подходит под требование: "не являющаяся близкой родственницей или подругой биологической матери". Но вот еще под одно требование приказа - наличие собственного здорового ребенка, она не подходит.
   - В больнице у меня все на мази. Деньги проплачены.
   - Поймите, это не юридический термин. Мать может оспорить свое решение в суде. Вот в чем проблема. Незаконное проведение искусственного оплодотворения и имплантации эмбриона влечет за собой уголовную ответственность, установленную законодательством Российской Федерации. Главный подводный камень суррогатного материнства заключается в том, что репродуктивная мать после рождения ребенка может передумать и не дать согласия биологическим родителям, то есть вам с вашим мужем, на запись вас в качестве родителей ребенка. И она будет действовать по закону. Мать может оставить ребенка себе, зарегистрировав его официально в органах ЗАГС под своей фамилией. Конечно, потом вы сможете оспорить это через суд. Но... Вам это надо? Лишний шум, хлопоты. Даже грамотно составленный договор не убережет вас от этого. А если запись родителя в книге записей рождений произошла, тогда "пишите письма".
   - Почему это договор между мной и суррогатной матерью может принести мне вред?
   - Потому что договор, по действующему законодательству, заключается только для приобретения или передачи гражданских прав и обязанностей. Передача ребенка же от сурмамы его настоящим родителям не является предметом договора. Ребенок не может являться предметом сделки. Он - не товар. Договор нужен только для оговаривания суммы выплат репродуктивной маме за вынашивание ребенка и последующую реабилитацию. В нашей стране суррогатное материнство на коммерческой основе запрещено. Так что сумму вознаграждения суррогатной мамы в договоре прописывать нельзя. Это будет считаться нарушением закона. Договор о сумме выплат должен быть устным. Если суррогатная мать заявит о своем отказе от родительских прав, и в качестве родителей запишут вас с вашим мужем, сурмама будет иметь право на общение с ребенком. Добиться этого сложно, такое решение принимает суд, но чем черт не шутит. По закону, после совершения записи биологических родителей в книгу записей в качестве родителей ребенка, суррогатная мать утрачивает все права на ребенка. Что вас ожидает, если она через некоторое время передумает и захочет вернуть детей себе? Ничего. Суррогатная мать не вправе при оспаривании материнства и отцовства после совершения записи родителей в книге записей рождений ссылаться на эти обстоятельства. Что я вам могу посоветовать? Юридически грамотный договор мы с вами составили. Письменное согласие на участие в программе ЭКО мы с вами от нее получили. Теперь дайте мне на экспертизу договор с медицинским учреждением. Я проштудирую его. Просите ее ставить подписи на всех расписках о полученных вещах, услугах или деньгах. Наш договор с сурмамой содержит пункт о том, что в случае ее решения оставить ребенка себе, она теряет право на получение компенсации за вынашивание эмбриона и реабилитацию. А также обязуется вернуть все затраты по данному договору. Это все, что в моих силах сделать, да и любого другого юриста - тоже. Остается только надеяться на ее совесть. Скажите, а почему вы решились на ЭКО в России? Сейчас очень моден репродуктивный туризм в Украину. Бездетные пары со всего мира едут туда за суррогатными матерями. Вообще, Украина считается Меккой репродуктивного туризма. Там очень низкие цены на услуги суррогатных матерей. Да и биологические родители автоматически признаются родителями ребенка. Суррогатная мать не имеет никаких прав на вынашиваемого ребенка. Там это прямо указано в Семейном кодексе: "В случае имплантации в организм женщины эмбриона, зачатого супругами, они же считаются родителями ребенка". Там даже лесбийские пары заводят детей. Технология проста: одна женщина дает свою яйцеклетку. Ее оплодотворяют спермой донора и подсаживают другой.
   - Фи! - возразила Ирина. - Что, у нас бедных женщин мало? Я заплачу столько, что мне будет выгоднее родить ребенка здесь, чем на Украине. Я просматривала их сайт в Интернете с расценками. Самый приемлемый вариант - тридцать тысяч долларов. Тем более там полно "гастермам" из ближнего зарубежья. Так же, как у нас. Я нашла довольно дешевую россиянку. Тем более москвичку. Так что транспортные проблемы по доставке ее в медицинские учреждения отпадают сами собой. Еще один плюс - одинока.
   - Вам очень повезло. Такие случаи - редкость.
   - Это уж точно! Цыганок и таджичек я перевидала не один десяток.
   - Да, вы будете страховать суррогатную маму от несчастного случая и тяжелых заболеваний?
   - Вы предлагаете мне непредвиденные траты? Нет уж, увольте. Обойдемся без этого!
  
  Глава 3
  
   Долгие месяцы беременности стали для Татьяны настоящей пыткой. Каждую неделю ее возили на медосмотр, она сдавала бесконечные анализы.
   По условиям договора она не могла нормально поесть: только диетическое питание и обезжиренные продукты. Она не могла смотреть на овощи и фрукты. Мюсли, орехи и пересушенные хлебцы опротивели ей в первый же месяц. Во второй - творожки и йогурты. Отварная несоленая куриная грудка не лезла в горло. Ей хотелось мяса, колбасы, копченой грудинки. Она забыла, что такое макароны, картошка, жареное мясо, сало, сладости. Зато теперь она хорошо знала, что такое обезжиренная пища, хлеб с отрубями, искусственный сахар, овощные соки. Раз в неделю Ирина привозила банку красной икры. Этот день для Татьяны был праздником.
   На третий месяц беременности Таня не выдержала и пошла в магазин. Она купила батон "Докторской" колбасы, буженину и "баклажку" пива. "В конце концов - это не мои дети", - подумала будущая мать, - запивая пивом буженину и закуривая сигарету.
   Татьяна хотела любить детей, находящихся у нее в утробе. Хотела любить, как своих, но это у нее не получалось. На любовь у нее не оставалось ни времени, ни сил. Ей поскорее хотелось избавиться от чужих детей. Она ждала родов как манны небесной, как освобождения от сковывающих ее оков. "Зачем я на это решилась? - корила себя Татьяна. - Зачем?" Если будущие матери своих собственных детей разговаривали с плодом, гладили животик, то Таня до этого не опускалась. "Зачем? - думала она. - Их все равно отдавать". Даже когда она почувствовала первые толчки детей, это не вызвало в ней чувства умиления, как у других матерей. Жизнь для нее превратилась в кошмар. Временами, по ночам, когда на нее находила тревога, она любила детей. Временами ей казалось, что она готова оставить их себе. Иногда она ненавидела то, что находилось у нее в чреве.
   На пятом месяце беременности, после УЗИ, Тане сказали: "Сто процентов - мальчики". "Почему я волнуюсь? - думала она, - Почему? Это же не мои дети. Не мои! Чужие!" Ее терзали сомнения. Она стала нервничать. Потом пошел страшнейший токсикоз. Часто ее тошнило. При приступах тошноты ей хотелось выброситься из окна. "Я справлюсь, - внушала она себе, - я справлюсь!" С каждым днем ей становилось хуже. Ирина, увидев ее состояние, отвезла Татьяну в больницу. Из-за угрозы выкидыша будущая мать попала на сохранение. Белковская сама выбрала клинику. Татьяну положили в двухместную палату. Там уже лежала одна будущая роженица. Татьяна быстро сошлась с ней. У них не было запретных тем. Они могли говорить о чем угодно. Больничная палата располагала к откровениям. Таня рассказала ей о себе. Хотя по условиям договора никто не должен был знать, что она участвует в программе ЭКО. Ни родственники, ни медперсонал, ни друзья. Соседка по палате, Аня, допытывала у нее, как она на это решилась:
   - Как это, быть суррогатной матерью?
   - Не знаю. Наверное, точно так же, как быть обычной матерью.
  В этот же день Аня рассказала о Татьяне молодой медсестре. Вот, мол, какая героиня у вас лежит - суррогатная мама, обладающая недюжинной силой воли, потому что решилась на такое. К концу дня весь этаж, где лежала Татьяна, уже все знал про нее. Кто-то удивлялся, кто-то завидовал ей, кто-то поддерживал ее. Большинство же будущих мам возненавидели Татьяну. Им и в голову не могло прийти такое - вынашивать чужого ребенка за деньги. Вечером, в фойе, перед телевизором, между будущими мамами возникла дискуссия на тему суррогатного материнства.
   - Ой, девочки, это так романтично, - начала разговор восемнадцатилетняя девушка, - вынашивать чужого ребенка. Но я бы ни за что в жизни на такое не согласилась! Хотя уважаю таких женщин.
   - Да что ты понимаешь, - цыкнула на нее женщина постарше. Нельзя так. Никак нельзя. Не по-человечески это. Не от Бога все это идет. От Дьявола. Попирается суть таинства любви. Грех это! Большой грех! Сатанинские дети рождаются! И называть таких женщин надо биологическими проститутками.
   - И я так считаю, - вступила в разговор другая женщина. - Потом столько проблем будет. Сколько уже и писали, и по телевизору показывали. Одно горе от этого. Как же ты будешь дальше жить, когда отдашь детей в чужие руки? - укорила она Татьяну. - А вдруг, лет через двадцать-тридцать дети найдут тебя? Подойдут и посмотрят в глаза? Как ты будешь себя вести? Отведешь взгляд, или нет? Что ты им скажешь? Это же дебелизм, ей Богу! Простите за скудость речи.
   - Ну и что такого показывали по телевизору? - спросила молодая девушка.
   - Ты слышала что-нибудь про передачу "Час суда"?
   - Ну, слышала. Смотрела даже пару раз!
   - Несколько лет назад там проходил процесс по поводу суррогатного материнства. Женщина, решившая выносить чужого ребенка, родила дитя с пороком сердца. Родители от ребенка отказались, сказав, что больной ребенок им не нужен. Деньги, положенные ей по договору, "сурмама" не получила, поэтому подала иск в суд на генетических родителей ребенка. Врачи не сделали какой-то важный анализ. В том, что ребенок больной, "биомама" не была виновата - все анализы заказывали и оплачивали биологические родители ребенка. Суд отказал в иске суррогатной матери, мотивировав это тем, что в качестве суррогатных матерей Совет Европы рекомендует использовать сестер, близких родственниц или подруг. Тем более все это должно происходить на безвозмездной основе. В большинстве стран Западной Европы запрещено коммерческое суррогатное материнство. Теперь мать воспитывает больного ребенка одна, не вылезая из больниц. Родители же ищут другую "сурмаму", надеясь все же получить здорового ребенка. А в прессе я читала про другую, не менее удручающую историю. Где-то в Сибири молодая женщина родила троих суррогатных детей для своей старшей, бездетной сестры. Старшей сестре сделали три безуспешные подсадки эмбрионов. Ничего не получилось. Тогда младшая сестра и предложила свою помощь. У нее было двое своих детей. Беременность после экстракорпорального оплодотворения наступает лишь в двадцати пяти-тридцати процентах случаев. Поэтому младшей сестричке подсадили сразу три эмбриона. В основном развивается и рождается на свет один эмбрион. Максимум - двое. А тут сразу три! И все три оказались жизнеспособными и прижились! Официально сестры документы между собой не оформили, надеялись разрешить все по-свойски, по-родственному. Малыши появились на свет раньше срока на два месяца, крошечные, по полтора килограмма. Врачи их еле выходили. Но все трое, слава Богу, здоровые. Увидев троих детей, старшая сестра чуть не упала в обморок. Трое детей ей не были нужны, ей хватило бы и одного. Поэтому от двоих она отказалась, забрала себе лишь одного, самого здорового ребеночка. Младшая сестра теперь кусает локти, не зная, что ей делать. Вот так вот бывает. А вы говорите, героизм. Вот вам и весь героизм. Выветривается вместе с ответственностью за детей.
   - Ой, девочки, точно, и у меня был такой случай, - воскликнула симпатичная мамаша. - Я живу в Южном Бутово. Так вот, мой сосед, Рашид, держит целый гарем. Его жена несколько лет не могла забеременеть, и Рашид предложил ей участвовать в программе суррогатного материнства, но с таким условием, что и она должна попробовать забеременеть сама в последний раз. В итоге забеременели обе женщины - и суррогатная, и настоящая мать. Причем обе - по двойне! За время протекания беременности женщины так сроднились, что стали, как сестры. Рашид сказал жене, что суррогатная мать останется жить вместе с детьми в их семье. На том и порешили. Сначала все вместе так и жили - выгуливали детей, словно утиный выводок. А потом рассорились и сейчас живут, как кошка с собакой. Ссорятся при каждом удобном случае. Факт то, что это негативно отражается на детях. Кто вырастет из таких детей, гении или преступники?
   - Да ладно, ерунда все это. Зачем идти на такие жертвы? - резко начала немолодая женщина. - Суррогатное материнство, искусственное оплодотворение! Зачем? Если можно взять деньги с нерадивых родителей и подарить им ребенка от своего мужа или любовника. И не нужно никаких врачей. Да, может быть, это аморально, но не аморально ли то, когда тебе во влагалище вводят шприц с чужими эмбрионами, и медикаментозно заставляют их прижиться?
   - Но как же, - перебила ее Аня. - А если родители узнают, что ребенок не их? Это же будет скандал. Мужчины южных кровей по меньшему поводу хватаются за нож.
   - Все лучше естественным путем, чем искусственным. Я вон слышала историю, - продолжила немолодая женщина, - о семье из Перми. Муж, больше, чем жена, хотел ребенка. Два года он уговаривал ее воспользоваться услугами суррогатной матери. Наконец она решилась. Суррогатная мамочка попалась та еще. Высосала у них все деньги, а потом заявила, что хочет стать женой будущего папаши. Папаша, конечно, от такого предложения охренел. Но не пошел на уступки. Тогда искусственная мамочка скрылась с его ребенком в неизвестном направлении, а через полгода после родов подала заявление в суд на получение алиментов. Генетическая экспертиза показала, что папаша ребенка настоящий. Теперь, дурак, платит алименты, а "биомама" и на пушечный выстрел не подпускает его к ребенку.
   - Это все не для нас, девочки, - вздохнула Аня. - Суррогатное материнство стоит очень дорого. Вот тебе сколько предложили? - спросила она у Татьяны.
   - Десять тысяч евро плюс полный пансион.
   - Не густо. Фирмы, занимающиеся такими технологиями, берут минимум тридцать. Ну, это твои дела. Медицина сейчас далеко пошла. Я вон смотрела передачу про счастливую бабушку. Ее сын умер от рака, успев перед болезнью сдать сперму. Прошло десять лет, прежде чем убитая горем мать вспомнила про биоматериал. Она нашла "сурмаму", и та благополучно забеременела от спермы сына. Теперь бабушка воспитывает внука. На этом останавливаться не намерена и в ближайшем будущем собирается родить таким способом внучку. Вот это я понимаю! А еще я слышала про одну пару, которая во время протекания процесса развелась. Муж от ребенка отказался, жена - тоже. Суррогатная мать хотела оставить малыша в роддоме и предупредила об этом настоящую мать. Та, под влиянием своей матушки, все же забрала ребенка из роддома. Такой вот счастливый конец. А ведь могло быть все и по-другому. Но маме ребенок все равно не нужен. Бабушка сама его воспитывает.
   - Ой, бабоньки, а я-то какую историю слышала, - произнесла симпатичная женщина. - Мне соседка рассказывала про свою подругу. У этой женщины было девять неудачных попыток экстракорпорального оплодотворения. Она не вылезала из Интернет - форумов про суррогатное материнство. Там рассказывалось о неудачных беременностях. Подруга написала свою историю. Ей посоветовали договариваться с тремя и даже четырьмя суррогатными матерями. Она решила одновременно перенести эмбрионы себе, и еще двум суррогатным мамам. В итоге беременность наступила у всех троих. Подруга соседки забеременела двойней, одна из "сурмам" - тройней, вторая - одним плодом. Врачи советовали прервать беременность с тройней - ну куда ей шестеро детей. Она на всякий случай оставила всех. И точно, "биомама" с одним плодом не выносила ребенка, у нее случился выкидыш. А остальные пятеро родились. Выжили все, правда двое малышей были недоношенными, с кровоизлияниями в мозг. Одна из девочек родилась с пороком сердца. Думали, не выживет. Ничего, все обошлось. Так у нее стало сразу пятеро детей. Они родились в разные дни и даже месяцы. Женщина решила записать их всех в ЗАГСе на одну дату - чтобы не было проблем. Она очень боялась, что чужие люди узнают, что это не ее дети. Не ее "настоящие" дети, - поправилась женщина. - Свидетельства о рождении она получила не совсем законным путем - за деньги. Этим тут же заинтересовалась прокуратура. Как так, неизвестная мать-героиня родила сразу пятерых детей, и этот случай не дошел до прессы. Начали раскручивать ниточку. Оказалась, что подруга моей соседки имеет двойное гражданство - российское и турецкое. А тут еще подруга начала оформлять документы на вывоз детей из России. Ее заподозрили в том, что она хочет продать детей "на органы". Еле-еле она отбилась от "наездов" прокуратуры и вывезла детей в Турцию. Опять же, подкупив нужных людей. И что же вы думаете? Она действительно оказалась преступницей. Продала детей в клиники трансплантологии. Органы разошлись по всей Европе - от Польши до Норвегии. Вот как бывает.
   - Ну, это ты загнула! - воскликнула одна из женщин. - Этого не может быть. Не может родная мать, пусть и не совсем родная, продать детей на органы. Это нонсенс. Я не верю! Думайте, что хотите, но я не верю. Небось живет сейчас эта мамаша на берегу Черного моря и горя не знает, воспитывая детей. А слух о продаже пустила сама, чтобы ее не доставали. Пройдет время, все забудется, дети вырастут, и все будет хорошо.
   - Ну что мне, теперь, сделать аборт? - не выдержав, вспылила Татьяна. - Выброситься из окна? Повеситься? Что? Кто ответит на этот вопрос? Вы, которые никогда не носили в чреве чужих детей и не знаете, что это такое? Врачи, которые без зазрения совести плодят искусственных детей в пробирке и подсаживают их суррогатным матерям? Или бездетные матери, которые на коленях умоляют Бога послать им ребенка? Кто?
   Женщины замолчали.
  "Даже разговоры - и те об одном и том же, - с горечью подумала Таня, - как будто и поговорить больше не о чем!"
   - Да что вы все о суррогатном материнстве, да о суррогатном материнстве, - вступилась за Татьяну медсестра. - Вот у нас случай был в прошлом году, целый скандал! Нам, конечно, нельзя говорить об этом, но я расскажу. Меня так и распирает. К нам в роддом поступили две женщины. С разницей в десять минут они родили двух девочек. Лежали в одной палате. Через неделю выписались. Сдружились. Стали перезваниваться. У обеих были старшие сыновья, с разницей в несколько лет. Через три месяца решили встретиться с семьями. Погуляли, поели мороженого, выпили газировки. Сфотографировались все вместе. А посмотрев готовые фотографии, чуть не упали в обморок. Дочка одной мамаши была похожа на сына другой, и наоборот. Прошло два года, и это сходство только увеличилось. Матери что-то заподозрили и решили провести генетическую экспертизу. И точно, оказалось, что их детей перепутали у нас в роддоме. Окончилось все благополучно - семьи договорились об обмене детьми. А если бы нет? Если бы кто-нибудь заартачился? Тогда поминай, как звали!.. Ой, девочки! А был еще случай. Жуть, а не история! К нам в Центр взяли акушера-гинеколога, женщину пенсионного возраста, заведующей в отделение репродуктивной медицины. "Суррогатное отделение", как мы его называем между собой. Эта женщина, Елизавета Александровна, в советское время была трижды судима за криминальные аборты и подделку документов. Представляете, она успела продать восемнадцать детей "биопарам", проходящим у нас процедуру ЭКО. На самом деле она продавала им детей от чужих родителей.
   - Как так? - удивилась Аня.
   - Главным ее критерием была анонимность. Ей выдавали пары, не желающие знакомиться со своей "сурмамой". Будущие родители никогда в глаза не видели своих "инкубаторов". Елизавета Александровна мотивировала это "психологическими проблемами". Якобы родители могут увидеть "сурмаму" и сдружиться с ней. Она потом начнет их шантажировать, требовать ребенка назад. Но главное, она рассказывала всем "биопарам" одну и ту же историю. Мол, был у нее один пациент, будущий папа, который бросил жену и ушел жить к суррогатной мамочке. "Ты не можешь подарить мне детей, а она смогла", - сказал он жене при прощании. - Я не могу с тобой больше жить!" На самом деле она была выдумщицей еще той. Потому что она вообще не занималась экстракорпоральным оплодотворением. Она продавала обманутым родителям чужих детей за двадцать пять тысяч долларов. Это всплыло, когда она "впарила" немецкой паре, миллионерам из Берлина, чужого ребенка за тридцать тысяч евро. Нашла более-менее похожего на папу голубоглазого ребеночка и отдала ничего не подозревающим немцам. Дома, благо они люди состоятельные и адекватные, они провели генетическую экспертизу. Ребенок оказался чужой. Они обратились в Интерпол. Мошенницу нашли. Арестовали по обвинению в торговле несовершеннолетними. Через три часа выпустили. Ментам кто-то позвонил. Видимо, "крыша". Когда она работала у нас, детей она брала из "отказников", тех, от кого мамочки отказались в роддоме. Или приходила в абортарий и предлагала нерадивым матерям отказаться от аборта за две тысячи долларов. Родившееся дитя потом забирала себе. Одну девочку, от которой отказалась паршивая мамочка, она воспитывала у себя дома в течение полугода. Потом продала вовремя подвернувшимся клиентам. Родителям она отдавала поддельные документы об экстракорпоральном оплодотворении и переносе эмбрионов. Двоих здоровых детей она продала, объявив родителям о смерти новорожденных. Еще она поставляла беременных женщин за границу, для родов, с последующим отказом от ребенка в пользу усыновителей. Однажды она так переправила несовершеннолетнюю дурочку. А при въезде девочки на родину все это вскрылось. Руководство Центра тут же от нее открестилось, назначив крайней. Ее сдали с потрохами. "Мол, ничего не видели, ничего не знаем. Женщина эта - самозванка. Ходила по клинике в белом халате? Ну и что. В больницах все ходят в белых халатах. У нее был свой кабинет? Ну и что. Это не наша сотрудница". Хорошо хоть денег заработала. Было чем расплачиваться с адвокатами. Ее затаскали по судам. Знаете, к чему ее приговорили? К штрафу в пятнадцать тысяч рублей! Сейчас Елизавета Александровна открыла свое собственное дело - частную клинику по экстракорпоральному оплодотворению в центре Москвы. Уголовное дело закрыто. Вот такая история. Спасло ее то, что в две тысяча третьем году у нас отменили статью "торговля детьми". Так что девочки, теперь - торгуй не хочу! А вы тут Таню заклевали. Есть такие проныры, за рубль готовы все продать. Включая родную мать.
   - А что это была за история с покушением на врача вашей клиники? - спросила Аня. - Я в газете прочитала.
   - О-о-о! Это очень познавательная история. Один из наших акушеров-гинекологов, мужчина, между прочим, принимал роды у богатой женщины. Роды были неудачными. Ребенок умер. Честно говоря, но только это между нами, виноват врач. У него дрогнула рука. Роды были тяжелыми, акушер - с бодуна. Руки трясутся, голова болит, давление повышено. Похмелиться ему не дали. В общем, тремор.
   - Как так. У вас что, врачи пьют? - не поняла Аня.
   - Да ты что, девочка. Пьют так же, как и везде. "Соточку" спирта примут - и на операцию. Иначе руки трясутся. После операции - сабантуй. Ты в какой стране живешь, детка? Очнись. Мы все тут на дежурствах употребляем. А ты попробуй выдержать сутки без сна. Окочуришься!.. В общем, женщина стала обвинять врача во врачебной ошибке. Даже подала в суд. Суд вынес решение о том, что вины доктора в смерти ребенка нет. Если каждый начнет подавать такие иски, суды завалят "родовыми" делами. Ну, так вот: обиженный и оскорбленный муж этой женщины, авторитетный предприниматель, решил "заказать" врача. Нанять киллера. Обязательным условием было зарезать врача ножом, как зарезали его сына. Наемный убийца смекнул, что ему может грозить за убийство международного светила медицины, и слил информацию сотруднику отдела по борьбе с организованной преступностью. Роль киллера стал исполнять мент. Акушера поместили в безопасное место, затем вывезли в лес, уложили на землю, облили томатной пастой и сфотографировали. Фотографии киллер предъявил заказчику и получил за работу десять тысяч долларов. Менты его тут же "повязали". Сам заказчик получил десять лет тюрьмы.
   Для Татьяны такие разговоры были невыносимы. Ей и так было тяжело. Но уйти и показать этим, что она слаба, она не могла. Она всегда дослушивала до конца мнения будущих и настоящих матерей о суррогатном материнстве, об аморальности ее поступка. Об ошибках врачей и превратностях судьбы, о нерадивых мужьях и женах, о строптивых и непослушных детях. Об этом они разговаривали почти каждый день, коротая вечера перед телевизором. И только интересная передача или фильм прерывали эти разговоры.
   Женщины, лежащие на сохранении, придерживались строгой диеты. Поэтому им каждый день хотелось чего-нибудь запретного. Роженицам передавали запрещенные продукты через охранников, пихая им деньги. Муж Ани тайком приносил в больницу пирожки с мясом и сырокопченую колбасу. Его самого в палату не пускали, поэтому деликатесы он клал в литровые пакеты из-под молока, и заклеивал их. Нянечки передавали пакеты с едой в палату, ни о чем не догадываясь. Внизу, при входе в больницу висел перечень разрешенных к передаче продуктов. Почти никто его не соблюдал. Однажды сердобольный папаша принес два литра пива. Он перелил его в емкость из под кваса. А ароматную, жирную воблу положил в коробку из-под печенья. Это был праздник души! Женщины с удовольствием съели воблу, и выпили пива. После этого они долго, до темноты, пели русские народные песни и "цеплялись" к медицинским сестрам.
   - Вот я на вас главврачу пожалуюсь! - обиделась одна из сестер.
  Этажом выше, в родильном отделении, лежали мамы, испытавшие радость рождения ребенка. Иногда оттуда слышались слабые детские крики. В соседней палате лежала женщина, Олеся, ждущая четвертого ребенка. На фоне других она выглядела героиней. Олеся была верующей и потому в детях души не чаяла. В стране пошла "мода" на старославянские имена, поэтому в роддоме можно было встретить новорожденных детей с такими экзотическими именами-отчествами, как Дарья Алибековна или Ярослав Альбертович.
   В больнице Таня провалялась месяц. Ее обкололи магнезией, она не могла смотреть на лекарства. Выписавшись, она позвонила Кате.
   - Приезжай, Катюх, - плакалась Таня. - Я больше не могу. Я сделаю аборт. Все это сводит меня с ума. Что мне делать? Приезжай!
  Екатерина примчалась через час.
   - Ну, что еще случилось? - спросила она. - Что ты все дергаешься. Чуть-чуть потерпеть осталось.
   - Ой, Катька, втянула ты меня в историю. Я больше не могу. Не могу! Я не выдержу всего этого! Это невыносимо, понимаешь? Невыносимо! Я сойду с ума!
   - Ты давай, не распускай нюни. Держи себя в руках. Нагорело на душе - зови меня. Я всегда подъеду. Терпи, Танька, терпи. Через все надо пройти.
  
  Глава 4
  
   За четыре недели до родов Татьяну положили в роддом. В клинике она впала в депрессию. Она поняла, что ее детей, тех, кого она выносила под сердцем, у нее заберут. Заберут навсегда. Врачи стали давать ей успокоительные. Белковская приезжала к ней каждый день. Как могла, она подбадривала Татьяну.
   В день родов ее осмотрел дежурный врач на предмет раскрытия матки. Когда прошли все сроки, а схватки так и не начались, врачи сделали Тане инъекцию, стимулирующую роды. С согласия Ирины. У Татьяны началась схватка. Она почувствовала какое-то движение в животе. Боль была ужасная. Она кричала, как сумасшедшая. Врач стала бить ее по щекам, а затем заткнула рот своим медицинским халатом:
   - Суррогатных детей ей делать нравится, а рожать ей, видите ли, больно. Уплочено, милочка! И постарайся родить до восьми вечера. Потом у нас пересменка. Я с тобой долго возиться не буду! Раскрытие - два сантиметра. Вечером родишь. Вколите ей анальгин, чтобы не орала, - обратилась она к медсестре.
  Таня испугалась родов и закричала:
   - Не хочу! Не хочу! Увезите меня домой. Я не хочу детей! Я не буду рожать! Это не мои дети! Я не хочу испытывать из-за них боль! Увезите! Не надо! - страх перед родами разъедал ее изнутри.
   - Живот сам по себе не рассосется, - предупредила врач, - придется рожать. Хронических беременностей не бывает. - Отвезите ее в предродовую.
   Пролежав на холодной каталке два с половиной часа, к Татьяне подошла заведующая родовым отделением.
   - Давай я тебя осмотрю. Так, что тут у нас? Раздвинь ножки пошире. Раскрытие шесть сантиметров. Отлично! Пора вскрывать плодный пузырь.
   Татьяну отвезли в родильный бокс. Врачи проткнули пузырь. Таня почувствовала болезненные схватки.
   - Плоды не опускаются! - заявила дежурный врач. - Может, сразу прокесарим. Чего зря ждать?
   - Пусть тужится, - предупредила заведующая. - Лучше, лучше. Интенсивнее! На схватку! Вдох! Давай, давай! Не халтурь! Выдох. Тужься, тужься. Тебе же легче будет! Расслабься! Теперь изо всех сил. Давай. Поехали! Еще раз. Вдох. Выдох.
   - Не получается! Она теряет сознание.
   - Кесарите! Стойте! Подождите минутку, я спрошу у матери.
   Заведующая отделением, после консультации с Белковской и главврачом, решила делать кесарево сечение. Сначала Ирина сопротивлялась.
   - Женщине плохо, - предупредила заведующая. - Кесарево будем делать?
   - Нет. Ни в коем случае, - категорически отвергла предложение Белковская. - Пусть дети родятся естественным путем.
   - Она же умрет, - предупредил главврач.
   - Это ее проблема. Для меня главное - здоровые дети!
   - Кесарите! - главврач взял решение проблемы в свои руки. - Нам не нужны здесь трупы. Это вызовет негативную реакцию на проблему суррогатного материнства. В обществе итак нет единого мнения по поводу этичности данной программы. А тут еще смерть роженицы. Потом бабушки и дедушки Татьяны в судах будут доказывать свое родство с вашими детьми, требуя вернуть внуков назад. Вам это надо? Такие случаи уже были. Кесарите!
   Татьяна была очень ослаблена, ей сделали наркоз. Двадцать шесть часов будущая мать провела в родильном отделении.
   Сквозь сон Таня слышала переговоры врачей.
   - Тащи быстрей! Задохнутся. Блин, двойня. Хоть одного живым достать.
   - Ну, что ты, как корова. Вытаскивай! Потеряем обоих!
   - Не дышит! Временная остановка дыхания!
   - Шлепни его. Шлепни!
   - Не получается!
   - Не дышит? Дыши, я сказала, дыши! Режь пуповину. Быстрей! Сука. Это же платный. Дыхание восстановилось? Нет? А сердце?
   - Сердцебиение замедляется! Пропадает пульс!
   - Тащите его в инкубатор. Подключите аппарат искусственной вентиляции легких.
   - Он занят.
   - Как занят?
   - Там недоношенный лежит, семимесячный.
   - Откуда он?
   - Мамочку по скорой привезли, в бесплатное отделение.
   - Этого подключайте к аппарату, а того вытащите.
   - Он же умрет.
   - Зато этот жить будет. Если мы не вытащим того, умрет этот. У нас же было пять аппаратов!
   - Четыре не работают. Сломаны. Денег на ремонт не дают.
   - Все, кончайте препирательства, подключайте этого. Тот, Бог даст, выживет сам...
   - Подключили! Дыхание восстановлено! Жизнедеятельность основных органов нормальная.
   - А тот как?
   - Отошел.
   - Не дышит?
   - Нет. Что напишем?
   - Умер по невыясненным обстоятельствам. Дура! Сама знаешь, что писать. Общее ослабление организма, отказ сердца. Умер по независящим от нас причинам. Как будто в первый раз. Забыла, как отписываться? Второй дышит?
   - Еще как! Вишь, как орет, дебеленыш. С мамашей-то что? Бледная какая-то!
   - Полная остановка сердца!
   - Давай! Делай массаж!
   - Сердце не запускается! Укол в сердце! Быстрей! Где электростимулятор?
   - В реанимации. Где же еще?
   - Коли, говорю!
   - Все. Не суетись. Откинулась. Накрывай простыней. Где этот анестезиолог долбанный? Ты чего ей вколол?
   - Как обычно.
   - Так чего ж она не выжила?
   - Щас посмотрим. Эй, мамаша! Дыши! Дыши, говорю. Ты же матерью стала! Матерью! - мужчина-анестезиолог начал с силой бить по щекам Татьяны. - Дыши! Курица общипанная.
   Очнувшись через несколько часов в реанимации, Татьяна не осознавала, что происходит вокруг. Ирина, ее юрист, нотариус и главврач с нетерпением ждали пробуждения матери. Как только она открыла глаза, Белковская дала ей авторучку и подсунула какие-то бумаги. Это было согласие Татьяны на запись генетических родителей в качестве родителей ребенка, а также заявление об отсутствии претензий к биологическим родителям. Ирина выглядела как-то странно, главврач был не в себе.
   - Слушайте меня внимательно. Вы отказываетесь только от одного ребенка. Слышите меня? - говорил ей юрист. - От одного. Запомните. Второго ребенка вы можете оставить себе. Госпожа Белковская не будет иметь к вам претензий. Она очень благородная женщина. Видя ваши переживания, она проявила себя с лучшей стороны, оставляя вам сына. Будьте же и вы благодарны ей за это. Обещайте, что не будете искать и преследовать ее.
   - Обещаю, - тихо пролепетала Таня.
   - Держите оставшиеся пять тысяч, - произнесла Ирина. - Крепитесь! Всего вам хорошего!
   - Что меня ожидает из-за отказа от второго ребенка? - спросила Белковская юриста, выйдя из палаты.
   - Ничего. Мы не прописали в договоре количество рожденных детей. Также мы ничего не сказали о рождении ребенка с патологиями. Теперь это ее головная боль. Вы ничего не обязаны ей дополнительно компенсировать.
  
  Глава 5
  
   Ирина сразу отказалась от второго ребенка, едва увидев его.
   - Что это? - не понимала она. - Кто вернет мои деньги?
   - Будьте осторожны, - предупредил ее главврач, выйдя из родильного блока. - Если есть возможность, переезжайте в другой город. Хотя бы в загородный дом. Многие матери, после того, как приходят в себя после родов, требуют вернуть им ребенка. Что поделать. Материнский инстинкт сильнее богатства.
   - Но я же оставила ей сына. Что она еще может хотеть от меня?
   - Вы же видели его. Он неполноценный ребенок. Возможно, она тоже откажется.
   - Это ее проблемы. Она сама пошла на это. Суррогатное материнство - ее осознанный выбор. Ее никто не принуждал.
   Первое, что услышал Лягушонок в своей жизни, кроме собственного крика, были слова заведующей родильного отделения роддома:
   - "Родила царица в ночь
   Не то сына, не то дочь;
   Не мышонка, не лягушку
   А неведому зверюшку".
   - Да это лягушонок какой-то, - запричитала медсестра, увидев неестественно большую, даже для младенца, голову. - Вон перепонки между пальцами. И на ногах тоже...
   - А первенец красивый, - сказала акушер. - Здоровенький. Тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить. Сейчас уже дышит нормально. Крупный, два девятьсот. Мамаша будет довольна.
   - Какая мамаша? - поинтересовалась медсестра. - Репродуктивная или биологическая?
   - Родная мамаша. Родная. Генетическая. Поменьше разговоров. Режь пуповину головастику.
   - Да он прям не плачет, а квакает, - рассердилась медсестра. - Убожество какое-то. Еле дотягивает до двух килограмм. И ростом не вышел. На пять сантиметров короче брата.
   Увидев сына, Татьяну стошнило прямо на больничное одеяло. Лягушонок выглядел уродом.
   - Побочный эффект, - объяснила ей медсестра. - Мы ничего не можем сделать.
   - А как же УЗИ, - плакала Татьяна, - почему оно ничего не показало? Если бы я знала, я бы сделала аборт.
   - Благодарите Бога, что не сиамские близнецы родились! УЗИ такие вещи не показывает. Перепонки были между пальцами, их не видно. Вы поймите, плод в утробе матери находится, как вам это сказать... в "свернутом" виде, и понять, есть у него перепонки, или нет, невозможно. Плоды развивались нормально, первый ребенок совершенно здоров. Второй малыш не дебил, не олигофрен какой-то. Нормальный ребенок. И с умственными способностями у него все будет нормально. Живите и радуйтесь. Мы сделали все, что могли. Знаете такое выражение: "за мальчиком девочку не видно"? На УЗИ хорошо виден первый плод. Он просматривается полностью. Второй плод виден плохо. УЗИ не смог определить, что второй ребенок с патологиями. Здесь вам помочь никто не в силах.
   - Нет, нет! Так не бывает! Я не хочу такого ребенка. Это не мой сын. Это ошибка природы! Брак ДНК! У меня должны были родиться здоровые дети. Я не возьму его! Не возьму! Отдайте мне здорового ребенка.
   На второй день после родов у Татьяны пришло молоко. Она не знала, кого им кормить. Первенца ей не давали. Лягушонка она вообще не хотела брать в руки. При каждом детском крике она вздрагивала и начинала плакать.
   - Хотя бы покажите здорового ребенка, - попросила она. - Я хочу на него посмотреть. Дайте! Я слышу, как он плачет, как он требует грудь. Дайте хоть покормить.
   - Это невозможно, - услышала она в ответ. - Это не ваш сын. Официально вы отказались от него. Теперь уже поздно, раньше думать надо было.
   Татьяна не могла смотреть на счастливые лица мамаш, нянчившихся со своими малышами. Она резко отводила взгляд и старалась уйти подальше от этих людей. Татьяна бесцельно ходила по роддому, пытаясь ни о чем не думать. Ее удивило бесплатное отделение больницы, куда мамаш привозили по вызовам "скорой помощи". Грязь, царящая в коридорах и палатах, ползающие по полу и по детским кювезам тараканы, общая антисанитария.
   - Не шляйся по коридорам! - заорала на нее санитарка. - Иди отсюда в свою палату! Чтобы я тебя здесь больше не видела.
  Из этого отделения она убралась прочь.
   Татьяна, после недолгих раздумий, решила отказаться от ребенка и оставить его в роддоме. Врачи предупредили ее, что скоро она начнет жалеть об этом, что ребенку будет лучше с ней, а не в государственном учреждении.
   - Этот поступок отпечатается в вашей памяти на всю жизнь. Поверьте, вы будете жалеть об этом! - предупредила ее акушер. - Это не пройдет для вас даром. Я работаю в этом роддоме более сорока лет. Я на собственном опыте знаю, как это, отказаться от ребенка. Через меня прошли сотни таких матерей, как вы. Через какое-то время они возвращаются под окна роддома, потому что их не пускают на порог, и требуют вернуть им ребенка. Нет, не все. Конечно же, не все. Некоторые отказываются по несколько раз, рожая детей. Были и такие. Одна троих оставила, стерва. Но большинство, деточка моя, большинство возвращаются. На карачках приползают, и просят вернуть ребеночка. На коленях ползут за врачами. Вот только поздно уже. Дети пристроены или распределены по детдомам под другими фамилиями. Концов не найти. Так и уходят эти нерадивые мамаши ни с чем. И с вами будет то же самое. Я вам это гарантирую. Так что лучше возьмитесь за ум. Подумайте о будущем ребенка. Что его ждет? Интернат для неполноценных детей? Так там из здоровых дебилов делают. Одумайтесь. Вы же мать. Неужели в вас не проснулось материнское чувство? Вся жизнь вашего сына превратится в одну большую нескончаемую депрессию. Бросьте это. Бросьте. Подумайте хорошенько. Вы еще умоетесь слезами, жалея о содеянном!
  Таня не хотела никого слушать и не поддавалась на уговоры. Она замкнулась в себе и тихо выписалась из роддома. Она не хотела жить.
   Врачи, после выписки матери, решали, что делать с неполноценным ребенком.
   - Может, отдадим имбицила трансплантологам? - осведомился главврач.
   - На "органы"? - встрепенулась акушер. - Но у него же патология рук и ног.
   - Ну а что, внутренние органы в порядке, функционируют нормально. Остальное - на стволовые клетки. Материал хороший. Что он мучатся будет? У нас сейчас налажены хорошие контакты с израильской клиникой. Чартерный рейс в землю обетованную - и не было никакого лягушонка.
   - Царь велит своим боярам,
   Времени не тратя даром,
   И царицу и приплод
   Тайно бросить в бездну вод.
   - Да, вот ведь судьба. Вмешательство в Божественное проявление. Ничего хорошего не получается.
   - И ты о том же. Главное - клиенты платят деньги. Остальное неважно. Другие вон, замораживают свои трупы. Думают, лет через сто их разморозят и оживят. Дураки! Наивные, как младенцы, ей Богу. Душу-то, они как назад вернут? Новую у Бога закажут? Смех, да и только.
   - Ладно, хватит разглагольствований. Они думают, что у них нет души. Отдаем или нет головастика?
   - Оставь, вдруг мамаша передумает.
   - Пусть будет так!
  
  Глава 6
  
   Так началась суррогатная жизнь Лягушонка. Мальчик еще не знал, не понимал, что попал в страну слез. В страну, откуда не было возврата. Конвейер фабрики горя не останавливался ни на минуту. Казенный путь ребенка начался с чужих рук, с потери запаха материнского молока, которого он так никогда в жизни и не ощутит. Слово "отказник" было приговором не только для него, но и для сотен тысяч детей. Имя, с легкой руки санитарки, ему дали Аваз. Пожилая, правоверная мусульманка, она любила всех детей на свете. У всех ее родственников в Татарстане было по пять и более детей. Только ее Аллах не наградил детьми. Аваз, по ее глубокому убеждению, было имя хорошее, в переводе с арабского означающее "замену".
   - Почему Аваз? - удивлялись сотрудники.
   - Он же суррогатный, - ответила она.
  Отчество выбирали из общедоступных имен. Фамилии для отказников были стандартными для всех - Иванов, Петров, Сидоров, Безфамильный, Безымянный, Неизвестный, по месяцам года - Октябрев, Ноябрев. Или по дням недели - Субботин, Воскресенский. Так на Земле появился новый человек - Аваз Петрович Неизвестный.
   Суррогатное детство Аваз провел в детском отделении больницы и домах ребенка. Его кидали из одного дома в другой. Первые полгода он провел в больничной палате. Лишний раз к грудничкам никто не подходил. Их запирали в палате на ключ, чтобы никто не слышал плача малышей. Когда дети выли особенно усердно, в палату входила медсестра и особо строптивым детям заклеивала рты скотчем. Если не помогало и это, на детей, тех, что постарше, надевали смирительные рубашки и привязывали к кровати. Непослушных сирот, тех, кто уже умел ходить, ставили голыми в угол или заставляли стоять целый день на коленях на холодном полу. Памперсы младенцам меняли один раз в сутки - утром, перед обходом. Когда они были в наличии. Когда памперсов в наличии не было, детям подкладывали старые застиранные марлевые тряпки ядовито желтого цвета. Что такое простынь, подушка или одеяло, дети не знали. Все, что им полагалось - описанный старый матрас на железной кровати. Нянечки кормили детей оригинальным способом - клали бутылочку с молочной смесью на подушку рядом с головой ребенка - и уходили восвояси. Нормально покормить младенцев у них не было ни сил, ни возможности - отказников было несколько палат. Так было везде. Если ребенок не повернет голову и не ухватит соску губами - останется голодным. Все это знали и поэтому с усердием тянулись к бутылочке. На каждой кроватке висела табличка с надписью - "отказной". Вместо имени - порядковый номер. В домах малютки на всех отказников мест не хватало. Поэтому многие дети жили в больничных палатах до трех-четырех лет, по двое-трое на одной кровати, пока их не определяли в детдом или интернат. Государство пропагандировало среди населения программу усыновления детей. В связи с этим по стране повсеместно закрывались дома ребенка, и брошенных детей приходилось оставлять в больнице. Из палат такие дети не выходили вообще. Журналистов и представителей Красного креста к ним не пускали. Врачи в больнице считали отказников лишними детьми, несущими одни проблемы. Официально мест в больнице для отказников не существовало - это были места для больных детей. Но брошенных детей некуда было девать. Поэтому они лежали в палатах - боксах годами. У них просто отнимали детство. Потенциальные усыновители о них просто не знали - в больницы им вход был "заказан". Дети прозябали в палатах в самом востребованном для усыновителей возрасте - от рождения до четырех лет. Отказники жили в инфекционных отделениях, самых закрытых отделениях больниц.
   Аваз никогда не плакал - знал, что к нему все равно никто не подойдет. Он все время сосал свою культю из трех пальцев - это действие было для него имитацией материнской груди. Врачи называли такие боксы аквариумами и старались лишний раз в них не заходить. Вид измученных дистрофией детей их пугал. Педагогов и воспитателей в больнице не было вообще. Медсестрам же до бесхозных детей не было дела. Их зарплата и нравы, царящие в больнице, не позволяли им заботиться и ухаживать за брошенными детьми. В их обязанности входило лечение больных детей, а не воспитание брошенных. Тем более у них не было профессиональных навыков для работы с детьми. Бесчеловечная система ломала всех, даже добропорядочных людей. Правила были одни для всех. Придуманы они были не персоналом, а спущены директивами "сверху". Взрослые становились бесчувственными к детским страданиям и боли. Тем более одежда, памперсы, средства гигиены и игрушки не были предусмотрены для таких детей и не финансировались бюджетом. Государство же предусмотрительно отменило статью за издевательства над несовершеннолетними. Медперсонал ничего не боялся. Малыши были предоставлены сами себе. С ними никто не занимался, все считали их умственно отсталыми и дебилами. Те отказники, кто постарше, из-за отсутствия какого-либо вообще воспитания и развития кидались своими экскрементами друг в друга. Некоторые из-за постоянного чувства голода их ели. За это медсестры били детей нещадно. Дети росли с задержкой в психическом развитии, с отставанием в развитии речи, без навыков общения со сверстниками. У малышей слабо формировалась картина мира и не складывалась система взглядов, свойственная их возрасту. Ребята боялись своего отражения в зеркале, не узнавали себя и плакали. Малышей мыли один раз в две недели. Холодной водой с хозяйственным мылом. Форточки в палатах были открыты всегда, в любую погоду - санитарки задыхались от вони, царящей в помещениях. Буйным детям на ночь связывали руки и ноги. Особо буйным их связывали и днем. Сироты росли в условиях дефицита общения со взрослыми, поэтому были инфантильными, не самостоятельными, безынициативными и беспомощными. Помощи им просить было не у кого. Они не знали, как им жить, на какие ценности опираться. Они никому не были нужны на всей земле. Дети совершенно не знали такого понятия, как счастье. Все, что они видели в своей жизни - пренебрежительное отношение к себе, побои и упреки. По их понятиям счастье - это когда "хорошо". "Хорошо" для них было, когда они были сыты. Под большим счастьем они понимали игрушки, сладости, фрукты и даже одежду. Потому что даже тот мизер, который им полагался от государства - игрушки, фрукты и конфеты, няньки растаскивали домой, лишая детей последнего. Хуже всего было лежачим инвалидам. С ними никто никогда не занимался, они лежали на полу на прописанных клеенках. К ним вообще никто не подходил. Умирали они первыми. Санитарки не меняли им клеенки месяцами - дети гнили заживо, покрываясь язвами и пролежнями. Многие в три года весили около двух килограмм. Это было нормой. Температура в десять градусов тепла в палатах также была нормой.
   Врачи не знали, куда определить Лягушонка. Его переводили из домов ребенка для неполноценных детей в обычные. И наоборот. Он успел пожить в больнице, психоневрологическом санатории, в нескольких домах ребенка, в дошкольном детском доме. То нянечка испугается его вида, то главврач, увидев его, отказывался принять урода. Мальчик боялся новых домов ребенка. Особенно для неполноценных детей, так называемые дома интернаты для детей-инвалидов с умственной отсталостью и физическими недостатками. В них был ужасный смрад, изможденные, худые дети на грязных кроватях. Никакой лишней одежды, изорванная, изодранная в клочья пижама и чувство ужасной безысходности. Своей одежды у детей не было. Если намечалась большая стирка, детей оставляли голыми в коридоре, пока не просохнет белье. После стирки малышам выдавали то, что попадется под руку. Если кто-то из детей умирал, его одежду тут же передавали другому ребенку. Умершего хоронили голым. Малышей хоронили недалеко от дома ребенка на отшибе местного кладбища. Вместе с бомжами, неопознанными и невостребованными трупами, утопленниками и самоубийцами. Это захоронение было спрятано от обычных глаз. Там не было ни венков, ни памятников, ни крестов. Только вспаханная и перерытая тракторами земля. Кладбище для бесхозных тел, "грядка", как ее называли местные могильщики. Хоронили просто - копили "волонтеров" в морге месяцами, набивали ими грузовик и скидывали трупы в свежевырытую траншею. Затем трактор сверху боронил землю. Таблички не ставили - все равно сгниют. Кресты таким покойникам были не положены. Однажды, когда умерло сразу трое детей, руководство дома ребенка решило пригласить священника для отпевания покойных. Батюшка за работу попросил денег. Средства взять было не откуда. Священник так и не пришел. Ребят закопали так, без отпевания. Тела мертвых ВИЧ-инфицированных детей пересыпали хлоркой и закапывали в намертво запаянных цинковых гробах. Дети в сиротском учреждении постоянно плакали, так, как воют щенки, отнятые у матери.
   Лягушонок все понимал. Он знал, что не такой, как все. В одном доме он продержался больше всего - несколько месяцев. Однажды няня понесла его мыть. От нее пахло чем-то плохим, Лягушонок тогда еще не знал, что может так пахнуть. Няня стала окунать его с головой под воду и приговаривать:
   - Ну, головастик, давай, дыши. Где твои жабры? Не хочешь, гадость ты маленькая. Я научу тебя уважать старших.
   В другой раз Лягушонок брызнул мочой в неопытную нянечку, когда она его переодевала. С этого момента он узнал, что такое телесные наказания. Боль шла не изнутри, а снаружи. Первый раз физическую боль причинил ему другой человек. Когда дети стали постарше, непослушных, строптивых детей стали запирать в темной комнате - кладовой, где хранились швабры, веники и ведра. Один раз туда попал и Аваз. Он, по мнению нянечки, сделал что-то не так, и она заперла его в кладовке. Ребенок провел там три часа. В комнате было темно, пахло плесенью. Сырость въедалась в кожу. Авазу было страшно, очень страшно. Совсем недавно ему исполнилось два года.
   - Ну, понял, бестолочь, что нельзя перечить воспитательнице? - спросила его нянечка, открывая дверь.
   Обычным делом было наказать ребенка обедом или ужином. Ужин Лягушонок пропустил, поэтому лег спать голодным. А ночью дети поняли, что у нянечек начался праздник. Они слышали из коридора радостные крики и громкую музыку, поэтому спать никто не ложился. Вскоре они услышали страшный приговор:
   - Вер, а что это твои не спят? - спросил чужой женский голос.
   - Сейчас я им покажу! - закричала Вера Георгиевна, забегая в палату. Она стала избивать тех детей, кто не находился в кровати.
  Аваз от страха со всей силы вжался лицом в подушку, притворяясь спящим. Нянечка обошла его стороной.
  Медсестры часто избивали непослушных детей. Они знали, как бить. Били до крови, чтобы другие дети знали, что так делать нельзя и боялись.
   - Я вам покажу, как не спать! - орала пьяная нянечка, раздавая подзатыльники и пощечины направо и налево. - Ишь ты, разбаловались, беспризорники. Отцов на вас нет.
   В целях воспитания детей не только били, но и заставляли спать на полу, оставляли без еды, запирали в холодной кладовой, заставляли целый день стоять коленями на пшене. На страхе держалась вся воспитательная работа в сиротском учреждении. Работников домов ребенка, интернатов и детских домов детишки должны были бояться, иначе они переставали слушаться. Самым страшным наказанием был ледяной душ в любое время года. Старшая воспитательница ставила наказанного ребенка под холодную воду и ждала, пока он не перевоспитается. Однажды туда попал и Аваз. После такого воспитательного процесса у Лягушонка стала развиваться пневмония. Никто и не думал отдавать его в больницу. Воспаление легких он перенес на ногах.
   Так он дожил до трех лет, постоянно чувствуя пристальное внимание к себе и терпя издевательства, оскорбления и унижения от других. Аваз не видел солнца, не знал, что такое улица, и что вообще есть другой мир за пределами палаты. Его мир был - четыре стены и грязное окно с решеткой, до которого невозможно было дотянуться. Он не видел книг, игрушек, не знал, что такое мультики и телевизор вообще. Мальчик не имел понятия о фруктах, деревьях, реках, морях и горах. Он не знал, что такое небо и облака. Он развивался быстрее других детей - первым пошел, первым заговорил среди сверстников. В три года его перевели в коррекционный интернат для неполноценных детей. Все это время Аваз провел в наглухо закрытой на ключ палате. Сначала в больнице, а потом в доме ребенка. За уродство Лягушонка никто не любил. Дети постоянно обижали его и придумывали оскорбительные клички. Дети по своей природе очень жестоки. Они не чувствуют грани между Добром и Злом, Ненавистью и Любовью, между "Плохо" и "Хорошо". Им не с чем сравнивать. Понимание приходит с опытом. Для них текущий ход событий естественен тем, что он есть. Дети живут сегодняшним днем. Порой их игры бывают очень жестоки. У них нет, как у взрослых, сдерживающих факторов, нравственных "тормозов". Они не знают, что такое терпимость. Но Лягушонок этого еще не знал. Он не понимал, почему его ненавидят. Ненавидели его не только дети, но и воспитатели, нянечки, повара и остальные работники социального учреждения.
   Он рос не таким, как все. В четыре года он научился собирать "Кубик Рубика". Дети кидались им друг в друга, а он подобрал и стал собирать. Через два дня он уже не расставался с ним. Других игрушек в интернате почти не было. Даже если бы в интернате и был большой выбор игрушек, дети все равно бы с ними не играли. Они не знали, что в игрушки можно играть. Те редкие игрушки, что попадали в интернат, дети использовали примитивно, в силу своих убогих ассоциаций, ломали, портили, выбрасывали и теряли. В первую очередь администрация закупала самое необходимое: продукты питания, одежду, казенную мебель, новейшие компьютеры для руководства. На игрушки денег не оставалось. Дети не знали, что такое горячая вода - в интернат были проложены только трубы с холодной водой и система централизованного отопления. Здание сиротского учреждения было старым - после войны здесь располагалась солдатская казарма. В шестидесятых годах казарму переделали в интернат.
   Лягушонок рос неразговорчивым ребенком. Ему не о чем было разговаривать со сверстниками. Часто он плакал по ночам, после перенесенных обид днем. Более здоровые ровесники, и дети, что постарше, его били, унижали и издевались. Вместе с Авазом в комнате жило еще три мальчика: Алеша, Никита и Егор. Они его не трогали. Мальчики дружили и помогали друг другу.
   Алеша был без правой ножки, с протезом, и с изуродованной кистью правой руки. У него была обожжена часть головы, и он был слеп на правый глаз. Когда ему было два годика, его мать, приняв на "грудь" изрядную порцию спиртного, ушла к собутыльникам "догоняться", оставив ребенка на несколько часов. Малыш, оставшись дома один, сначала плакал, а потом стал искать мать. В квартире было холодно, поэтому постоянно работал масляный обогреватель. Не найдя маму, Алеша, чтобы хоть чем-то занять себя, стал играть. Разыгравшись, мальчик упал на отопительный прибор. Масло брызнуло во все стороны...
   Никита вместе с сестрой Настей жил в деревне. Папы у них не было. Они родились от разных отцов. Зимой они прождали маму после ночной попойки целый день. Насте было пять лет, Никите - три годика. К ночи изба стала остывать, дети замерзли. Настя иногда бывала в "блат-хате", как ее называла мать, где взрослые дяди и тети беспробудно пьянствовали круглые сутки. Настя решила пойти туда и найти маму. Кое-как одевшись в холодную демисезонную одежду, и не найдя варежки, дети пошли на поиски матери. Притон находился в соседней деревне, поэтому малыши пошли через речку. Река еще не замерзла полностью, и лед был тонким. Настя вела младшего брата за ручку. Они так и провалились в полынью - вдвоем. Провидение послало им случайного прохожего. Кое-как он достал их из воды и отправил в больницу. Насте ампутировали обе кисти рук, Никите - ступню левой ноги. Брата и сестру пожалели - не стали отдавать в разные интернаты - Настя жила в другом конце коридора, в "девчачьем" отделении. Когда врачи решили узнать уровень развития детей, они спросили Настю: "Какого цвета солнце?" Та, испугавшись, в ответ лишь расплакалась. Никите задали вопрос полегче: "Как тебя зовут?". В ответ Никита лишь описался от страха. "Умственно отсталые", - определили врачи.
   Пятилетний Егор попал в интернат из местной больницы - когда его туда привезли, на нем не было живого места. Весь в ссадинах, кровоподтеках, шрамах и синяках. Перелом двух ребер со смещением. Ребра срослись неправильно, поэтому мальчик ждал очередную операцию. Дома его постоянно избивал пьяный отчим за непослушание. Мать лишили родительских прав.
   По вечерам Аваз, Никита, Настя, Алеша и Егор вставали у окна и ждали. Ждали родителей. Они еще не понимали, что потеряли маму с папой навсегда, на всю жизнь. Дети этого не знали и надеялись, что скоро их заберут. Заберут домой мама с папой. Поэтому малыши зорко всматривались в даль, чтобы не пропустить долгожданный момент встречи. Егор хотел, чтобы его показали по телевизору. Тогда папа обязательно его узнает, приедет и заберет.
   - Я знаю, - утвердительно провозгласил мальчик, - у папы дома есть компьютер. Он будет давать мне играть в него!
   - У тебя же нет папы, - резонно перебил его Алеша. - Как и у меня.
   - Ведь где-то же он есть. Он просто не знает, что я в интернате. Как только он узнает, он приедет. А к маме я не пойду. Мама плохая. И отчим плохой. Папа хороший. Я к нему пойду жить.
   - Мама такая, какая есть, - вмешалась в разговор Настя. - Она не может быть плохой. Она просто есть. Любимая мамочка.
   - А мне мама купит железную дорогу с семафором, - замечтался Алеша.
   - Я хочу велосипед! - произнес Никита. - На нем без ноги удобней ездить, чем ходить.
  Настя просто ждала маму. Ждала, когда она заберет ее с Никитой домой. Из игрушек она уже выросла.
   По соседству с инвалидами, слева от них, жили умственно отсталые дети. Родились они здоровыми. У них была задержка умственного развития. Одного мальчика, Ивана, мама наказала, ошпарив кипятком, когда ему был всего годик. Ребенок перестал разговаривать и реагировать на внешние раздражители.
   Дима тоже был странным мальчиком. В два с половиной года мать заперла его в шкафу, и ушла пьянствовать... Соседи услышали детский вой только через семь дней. Все, включая врачей, удивлялись, как он вообще выжил.
   Сашу привезли в интернат из реанимации. Долечивался он уже в интернате. У него было откусано ухо, а все тело было обожжено тлеющими сигаретами. Он никогда никому не рассказывал, что с ним произошло.
   Пашу милиционеры отбили у цыган в электричке. У него были отрезаны обе ручки по локоть, чтобы было легче собирать милостыню. Сердобольные пассажиры, видя ребенка-инвалида, с большей охотой отдавали деньги попрошайкам. Жалость брала свое. Руки были отрезаны при помощи хирургического вмешательства. Это позднее доказала экспертиза. Паша, как и Иван, был немой.
   Руслана, маленького бездомного мальчика, привели с улицы. У него было изуродовано все лицо, оторван нос. На правой руке не было трех пальцев. Смышленые хозяева собак бойцовых пород натравили псов на бездомного ребенка. Все равно ему было некому пожаловаться. А так - хоть какое развлечение, да и приобретение опыта домашними любимцами. Чтобы скрыть следы, полумертвое тельце хозяева собак сбросили в колодец.
   Гена родился с больными почками, и мать отказалась от него в роддоме. До трех лет он находился в больничной палате, не видя солнца. В своей жизни он видел только нянечек в больничных халатах и закрытые двери палаты. Выходить из палаты было запрещено, чтобы не подхватить инфекцию. Разговаривать он начал только после четырех лет, уже в интернате.
   Степу привезли из деревни под Рязанью. Его нашли в собачьей будке, где он жил с дворнягой. В полгода мать выбросила его на улицу, кинув в огород. Дворовая собака недавно ощенилась и выкармливала шесть щенков. Материнский инстинкт собаки заставил ее взять ребенка к себе. Мальчик питался молоком дворняги вместе со щенками. Мать-наркоманка иногда бросала еду собакам. Сын ее не интересовал. Она сама стала относиться к нему, как к животному. Он перестал быть для нее человеком. К трем годам Степа ходил на четвереньках, не умел разговаривать, рычал и кидался на чужих людей. Его забрали к людям селяне, отбив у собак. Когда его отбивали, Степан успел искусать участкового милиционера и главу сельской администрации.
   Справа от палаты Аваза жили дети с синдромом Дауна, Олигофрены и дети, страдающие аутизмом. Эти вообще почти никогда не выходили из палат, проводя там большую часть времени. Они страдали отклонениями в физическом развитии, излишней худобой, рахитом.
   В "девчачьем" отделении, в одной палате вместе с Настей, жила Маша. У нее был ожог третьей степени, одиннадцать месяцев она провела в ожоговом центре, где ее выхаживали доктора. Как-то раз мама, испив самогона, развела в доме костер и стала жечь Машину одежду.
   - Дрянь! Ты мне всю жизнь испортила! Ты мне не нужна. Из-за тебя я не могу найти нормального мужика! - орала она на дочь.
  Спалив всю одежду, пьяная мать бросила в костер Машу. Девочку спасли соседи. Почувствовав запах дыма и странный писк, они выбили входную дверь и вытащили Машу из огня. Мать они чуть не убили.
   Лену привезли из притона. В течение нескольких лет она была секс-рабыней. Ей пользовались с пяти лет. Сначала родная мать сдавала ее "в аренду", а потом вообще продала в рабство. Прежде, чем попасть в интернат, Лена прошла лечение в кожно-венерологическом диспансере и длительную психологическую реабилитацию. Только в интернате Лена узнала, что такое чистая постель и горячая еда.
   Полина передвигалась по интернату при помощи инвалидной коляски. В три года родная мать выбросила ее с восьмого этажа. Девочка осталась жива. Врачи говорили: "Чудо". Она повредила позвоночник и получила закрытую черепно-мозговую травму. Малышку спасла клумба с цветами. Если бы девочка упала на асфальт, все было бы кончено. На вопрос милиционеров: "Зачем вы сделали это?", мать ответила: "Чтобы не мучилась, как я!" После принятия депутатами нового Жилищного кодекса, владельцы квартир имели право продавать жилплощадь вместе с прописанными в ней людьми. Ее муж так и сделал, продав квартиру вместе с женой и Полиной. Помаявшись по съемным углам, мать решила избавиться от дочки, как от лишней обузы.
   Лена была ребенком из отхожего места. Она родилась в туалете, и родная мать не нашла ничего лучше, как бросить ребенка в фекальные массы. Нашла Леночку женщина, зашедшая в туалет справить нужду. Сначала она увидела кровь на полу и возле отверстия. Затем ей показалось, что внизу кто-то пищит. Она заглянула в дыру - и обомлела. В экскрементах плавала живая новорожденная девочка, по шею в дерьме. Ребенка спасли многочисленные прокладки, тампоны и пластиковые бутылки, брошенные в туалет.
   Этажом выше жили ВИЧ-инфицированные сироты, так как закон запрещал содержание ВИЧ-инфицированных детей в закрытых детских учреждениях. Этих несчастных ненавидели все - и дети, и взрослые. Только дети - инвалиды дружили и играли с ними. За это ненавидели и их. Остальные дети были с диагнозом "отклонение в развитии". Это были вполне здоровые, но не развитые интеллектуально сироты, с "вторичной задержкой развития", как называли это врачи. Аваза тоже определили как ребенка с задержкой психического развития, связанной с дефектами конституции тела. Большую роль в отставании развития у детей играл дефицит общения, недостаточное по количеству и качеству общение ребенка с окружающими людьми. В сиротском учреждении ребенок постоянно общается с одной и той же, небольшой группой сверстников. Отношения в этих группах складывались не как приятельские, а как родственные. Дети считали себя братьями и сестрами. Эти контакты не способствовали развитию навыков общения со сверстниками, умению подружиться с незнакомыми детьми. Сироты не умели сочувствовать и сопереживать. Зато уровень агрессии у воспитанников интерната зашкаливал. Сама система воспитания в интернате, построенная на беспрекословном подчинении, унижении достоинства ребенка, способствовала вспышкам детской агрессивности. Дети отвергали любой контроль над собой. Их агрессия была следствием неудовлетворенной потребности в родительской, материнской любви. Образ взрослых не ассоциировался у них ни с теплом, ни с любовью, ни с лаской, и дети не ждали от них подобных "подарков". Дети постоянно чувствовали эмоциональный дискомфорт. Воспитатели знали, что дефицит общения является одной из важнейших причин задержек и отклонений в психическом развитии ребенка, но взять "общение" из воздуха они не могли. Дома их ждали свои семьи. У большинства детей прогрессировал синдром "госпитализма" - дети росли вялыми, пассивными и безынициативными. У них была глубокая психическая и физическая отсталость вследствие дефицита воспитания. Дети поздно начинали ходить, овладевать речью. У них отсутствовали эмоции. Они росли "заторможенными", какими-то "затравленными". Ребята приобретали тупиковые движения - раскачивались, сидя на одном месте, сосали пальцы, закусывали губу, Накрывали голову одеялом или полотенцем, зацикливались на одном и том же действии. С первых лет жизни дети несли в себе патологию, которую определили условия развития. Это было искажение развития личности, нарушение половой идентификации, задержка умственного развития, отчужденность, эмоциональная холодность. Травмирование психики ребенка начиналось с одинаковой одежды. Центробанк запрещал покупать любые товары для детей в магазине. Все привозилось с мелкооптовых баз, по безналичному расчету. Если одежда - то вышедшая из моды. Если еда - то либо с просроченным сроком годности, либо с заканчивающимся сроком. Основная еда - самые дешевые крупы, серые макароны, соевые сосиски не первой свежести, мойва. Нормы, по которым распределяли одежду для детей, были взяты из нормативов рядовых солдат Великой Отечественной Войны. Четыре пары носков в год, ботинки - на два года.
   Часто в интернат приезжали спонсоры. Они сюсюкали с детьми, дарили им мягкие игрушки и уезжали восвояси, считая свою миссию выполненной. Плюшевыми игрушками было завалено все - фойе, коридоры, столовая, комнаты ребят. В то же время у детей не было книг, настольных игр, велосипедов, футбольных мячей, другого спортинвентаря. И никто не мог объяснить спонсорам, что детям в первую очередь нужны сменные носки, нижнее белье, элементарная одежда, зубные щетки, туалетная бумага, другие предметы гигиены, развивающие игры и поездки в город. Походы в театры, музеи, выставочные центры, на экскурсии. Также инвалиды нуждались в санаторно-курортном лечении. Но бесплатные путевки на юг были застолблены за чиновниками и членами их семей.
   В пять лет Аваз начал читать газеты, изредка появляющиеся в интернате, научился рисовать. В шесть он стал читать "взрослые" книги. Те, которые имелись в библиотеке. Его сверстники в этом возрасте научились нюхать клей и краску. Все эти годы его постоянно обследовали врачи, решая, как ему помочь. В семь лет консилиум врачей решил провести Лягушонку операцию. Доктора долго совещались.
   - Каковы гарантии удачного завершения операции? - задался вопросом невропатолог.
   - Вероятность снижения двигательной активности пальцев варьируется от тридцати до восьмидесяти процентов. При неудачном стечении обстоятельств, - ответил хирург. - Высока вероятность рецидива. Ведь у него врожденное недоразвитие верхних и нижних конечностей.
   - Какие-нибудь гарантии полного выздоровления есть?
   - Гарантии может дать только Господь Бог.
   - Я - против проведения операции, - отрубил невропатолог. - Пусть все останется, как есть. Кроме патологий, у мальчика наблюдается вялый паралич верхних и нижних конечностей.
   - Вы не понимаете. При удачной операции ему гарантирована полноценная жизнь. А для науки это будет огромный шаг вперед. Это внесет неоценимый вклад в современную медицину.
   После тридцати минут совещания консилиум пришел к выводу о необходимости операции. Лягушонка прооперировали на следующий день. Ему вырезали перепонки на руках. В результате он приобрел нормальные, человеческие пальцы. Побочным эффектом стала потеря двигательной функции кистей рук и пальцев на пятьдесят процентов, как и предполагал хирург. Пальцы Аваза скрючились, как при артрите, и не слушались хозяина. После операции Лягушонок начал заново учиться писать, рисовать, держать вилку и ложку. Рисовать он любил с раннего детства, вырисовывая своими сучковатыми пальцами узоры на заиндевевших окнах. Дольше всего не поддавался "Кубик Рубика". Через месяц он собрал и его, своими руками. Пальцы не "работали", болели по ночам и при перемене погоды. Каждый день ему проводили физиотерапию, физкультуру для рук. Ребенок учился заново одеваться, "пользоваться" своими руками. Пальцы Аваза вообще не хотели слушаться. Мальчик стал разрабатывать пальцы, скручивая веревки и трубочки от капельниц в клубок. Он не сдавался, изо дня в день придумывая новые упражнения. Взяв в руки алюминиевую ложку из столовой, он умело работал ей, как кистью, рисуя в воздухе картины. Собрав с пола в курилке сожженные спички и найдя пустой коробок, он стал рассыпать спички по тумбочке и собирать их обратно в коробочку. Одна девочка из соседней палаты подарила ему пластмассовые бусы и он стал нанизывать бусинки на веревочку. Врачи удивлялись: откуда такое упорство?
   Соседи по палате смеялись над ним.
   - Ну что, Амеба, срезал перепонки? - спросил один из них. - Думаешь, теперь суперменом станешь? Ты же урод. Посмотри на себя!
   - Отстань от него, Проныра, - заступился за Лягушонка старший из детей. - Не видишь, ему и так плохо.
   Больничная тумбочка Аваза всегда была пуста. У него ничего не было. Фрукты и сладости ему никто не приносил. Своих книг и игрушек, кроме Кубика Рубика, у него не было с рождения. Родители других детей, видя такую несправедливость, стали подкармливать мальчика, кто-то подарил ему тетрадку в клетку и шариковую ручку. Лягушонок сделал удивительное открытие - он понял, что может нарисовать людей, себя, вообразить, и перенести на бумагу свой дом, о котором он мечтает. Он мог нарисовать воображаемую маму, героев сказок, богатырей из былин, передать времена года. Он рисовал, играя ручкой. Для него это было не работа, не труд, а игра. Рисунки его получались искренними, красочными, насыщенными, занимательными.
   Операция на ногах была отменена. Лягушонок вернулся в интернат. До операции у Аваза была хоть какая-то надежда на выздоровление. После операции же все его планы рухнули в Тартарары. Он не мог нормально ходить, прихрамывая на обе ноги. Обычная обувь ему не подходила. Это причиняло Лягушонку страдания. Ему приходилось переделывать полученную от государства, одинаковую для всех обувь, в более-менее приемлемую для ношения. Вопреки всему, он стал заниматься в музыкальном кружке, учась играть на пианино. Записался в кружок изобразительного искусства "Юный художник". Плосле больницы из изо-кружка его невозможно было вытащить. Воспитатели привили Авазу любовь к чтению. В интернате были введены специальные часы чтения и время на самоподготовку.
   Дети придумывали Лягушонку обидные клички. Когда он был помладше, его называли Головастиком, Жабой, Уродцем из пробирки, Ихтиандром, Искусственным Уродом, Рыбой, Зиготой. В первом классе его прозвали Ластоногим. Это обидное прозвище навсегда приклеилось к Лягушонку.
  
  Глава 7
  
   Ирина назвала сына Костиком. Она любила и лелеяла его. На предложение мужа о найме кормилицы, она ответила:
   - Чужую сиську в рот родному ребенку совать? Ни за что! Никаких кормилиц! Обойдется искусственным вскармливанием.
  Когда Косте исполнилось полгода, Белковская решила нанять нянечку. Она не справлялась с ребенком, хоть ей помогала и домработница, и родственники.
   - Найми нянечку, - потребовала она от мужа. - Я не могу целыми днями сидеть дома. Мне нужна помощница. Я же бизнес леди, в конце концов!
   - Нет уж. Нанимай сама, - разозлился Андрей. - Раз это твоя помощница, ты и ищи. Чтобы потом упреков не было. Сейчас все такие ушлые. В этом деле я тебе не смогу помочь.
   - Ну хорошо. Давай подумаем, кого можно нанять. Бабушки отпадают сами собой. У них - ногти. По объявлению брать нянечку я не хочу. Неизвестно, на кого можно нарваться. Напрягать родственников и знакомых? Это слишком долго. Тем более могут подсунуть дерьмо. Интернет? Там тоже хватает всякой швали. И еще неизвестно, умеет ли няня обращаться с детьми.
   - Что ты ломаешь голову? Сейчас полно агентств по подбору домашнего персонала, - встрепенулся Андрей. - Тем более можно сэкономить деньги.
   - Как? - удивилась Ирина.
   - Уволь домработницу. А ее обязанности возложи на няню. Разве она не сможет вытереть пыль, тихонечко пропылесосить и помыть полы, пока ребенок спит?
   - Точно, милый. Но ведь тетя Нина проработала у нас десять лет! Жалко.
   - А деньги тебе на ветер выкидывать не жалко? Нянечке будешь платить на тысячу рублей больше, чем домработнице. Иначе - придется платить минимум две зарплаты двум тунеядцам! На сэкономленные деньги купишь себе колечко с бриллиантом. Ты давно хотела.
   - Уговорил. Но лучше - новую машину. Как я буду смотреть в глаза тете Нине? Дорогой, скажи ей сам. Я не могу. Язык не поворачивается.
   - Хорошо, милая, - приторно съязвил Андрей. - Скажу. А ты не боишься отдать свое любимое чадо в чужие руки?
   - Нет. Она развяжет мои руки. Я зашиваюсь с Костей.
   Найдя в Интернете сайты крупных кадровых агентств, Ирина начала поиск. Сначала она набрала в поисковой системе "черный список агентств" и выписала названия всех неблагонадежных компаний. Затем она начала непосредственно обзвон понравившихся ей агентств. Выйдя на крупную компанию с положительными отзывами о ней, она начала поиск няни.
   - Добрый день. Я ищу няню, - обратилась она к рекрутеру.
   - Здравствуйте, - ответили на том конце трубки. - Вы выбрали лучшее агентство в Москве. У нас вы найдете профессиональных сотрудников, отвечающих всем вашим требованиям. Выбор окончательного кандидата зависит от вас. Мы предлагаем огромный выбор нянечек, гувернанток и бонн. Наша задача состоит в том, чтобы избавить вас от рутинного поиска няни, которая подходит для работы в вашей семье. Прежде всего, няню с каким образованием, опытом работы и возрастом вы хотите?
   - Ну-у-у, - протянула Белковская, - образование, естественно, высшее. Психологическое. Нет, лучше педагогическое. Опыт работы, обязательно с детьми, от пяти лет. Возраст - сорок пять - пятьдесят лет. Слишком молодую или слишком старую я не хочу. Обязательно ответственную! Не злоупотребляющую спиртными напитками.
   - Ну что вы, - ответили в трубке. - У нас строгий отбор. Алкоголиков мы не берем. Более того, недобросовестных работников мы заносим в "черный список". Такие вряд ли потом смогут найти работу через агентства. Тем более что квалифицированные кадры заинтересованы в выходе на обеспеченных людей. Промахи в работе они исключают. Правда, в этом есть свой минус.
   - Какой же? - заинтересовалась Ирина.
   - Они просят высокую зарплату.
   - Какую, если не секрет?
   - От пятисот до тысячи долларов.
   - Я думаю, ваши условия нам подходят. Как происходит отбор кандидатов?
   - Мы предложим вам только тех соискателей, которые имеют рекомендации с прежних мест работы, диплом о высшем образовании. Все наши сотрудники имеют свежую медицинскую справку о состоянии здоровья или медицинскую книжку. В нашем агентстве мы проводим тщательный отбор кандидатов - так называемое "просеивание": собеседование, профессиональное тестирование, изучаем анкеты соискателей, проверяем рекомендации и составляем заключение: подходит или нет данный кандидат для работы в вашей семье. Мы постоянно повышаем уровень квалификации наших сотрудников, проводим тренинги, семинары, лекции. Преподаем этику и психологию. Все наши сотрудники имеют грамотно поставленную речь, без слов-паразитов и акцента. Кроме того, они обладают навыками первой медицинской помощи. Наши сотрудники выполняют любые требования родителей, касающиеся воспитания и ухода за ребенком. Мы подбираем персонал так, чтобы няня жила не далее часа езды от работодателя. Опишите, как должна выглядеть няня, приемлемая для вашего ребенка, ее характер, навыки, психологический портрет.
   - Первое. Няня должна быть не уродиной со спокойным, уравновешенным характером. Навыки - общение с детьми. Хорошо, если у нее есть свои взрослые дети. Не агрессивная, не вспыльчивая и не раздражительная. Обязательное условие - няня должна быть сангвиником. Кроме медицинской книжки я должна увидеть свежие справки из кожно-венерологического, наркологического и психоневрологического диспансера, оригинал диплома о высшем образовании, рекомендательные письма бывших работодателей.
   - Я записала ваши пожелания. Теперь, скажите пожалуйста, точный график работы няни, ее обязанности, выходные и отпуск.
   - График работы - с восьми утра до семи вечера, полдня - в субботу. Иногда потребуется помощь и в воскресенье. Кроме ухода за ребенком - уборка квартиры, стирка, мытье посуды. Отпуск - тогда же, когда и у нас с мужем. Мы часто ездим за границу. Она в это время может отдохнуть. Может быть, потребуется ее помощь и в туристической поездке.
   - За отпуск не беспокойтесь. В случае болезни или непредвиденного отпуска наше агентство бесплатно подыщет ей замену. Вы знаете наши расценки?
   - Нет.
   - Мы просим за свои услуги сумму одного оклада няни, указанного в договоре, с вас, и половину одного месячного оклада с самой няни.
   - Приемлемо. Это нам с мужем подойдет. Какие гарантии вы даете?
   - Мы гарантируем качественное обслуживание. Правда, есть одно "но".
   - Какое "но"?
   - Мы не гарантируем подлинность документов соискателя, у нас нет штатного частного детектива. Порядочность также будет на ее совести.
   - Как же так? Я же плачу деньги!
   - Поймите, вы ищете не раба и не вещь, а нанимаете практически члена семьи. Все кандидаты - живые люди. Их надежность выясняется уже в процессе работы. На собственном опыте, так сказать. Мы делаем со своей стороны все возможное, чтобы максимально угодить клиенту.
   - Это не моя прихоть! - возразила Белковская. - Я хочу видеть воспитателем моего сына разумного, объективного, скромного человека. Без "бзиков" и "запросов".
   - Вы получите то, что хотите. При нашей личной встрече я покажу вам анкетные данные и фотографии кандидатов. Мы найдем общий язык. Поиск не займет много времени.
   Через неделю Белковская подобрала себе подходящую няню, не отказавшуюся совмещать воспитание ребенка с уборкой квартиры.
   - Ей, правда, пятьдесят три года, - предупредила представитель кадрового агентства. - Вы, вроде бы, хотели кандидата до пятидесяти лет.
   - Ничего, подойдет, - ответила Ирина. - Главное, чтобы человек был хороший.
  Няня понравилась ей с первого взгляда. Чистоплотная, ухоженная женщина с педагогическим образованием. Из плюсов было то, что няня, Клавдия Ивановна, имела опыт работы и в детском саду, и в школе. Воспитала взрослого сына, семья полная, с мужем. Два года работала в семье на полном пансионе. Клавдия Ивановна умело вошла в доверие к Ирине, заявив, что знает большое количество развивающих методик, очень любит детей. Души в них не чает, что ее очень ценили в прошлой семье.
   - Почему же вы уволились, если вас так ценили? - поинтересовалась Белковская.
   - Ребенок подрос и пошел в детский сад. Меня попросили уволиться.
  Клавдия Ивановна дала телефон своих знакомых, якобы это ее прошлые работодатели, и ничего не подозревающая Ирина услышала много хороших слов о своей няне. Белковская была довольна. Она составила с Клавдией Ивановной письменное соглашение и на этом успокоилась. Оклад, предложенный Ириной, устраивал нянечку.
   Проблемы начались через два месяца, когда Ирина заметила, что Костя перестал радоваться пришедшей няне. При попытках Клавдии Ивановны взять его на руки, Костя начинал визжать как резаный. У него начиналась истерика. Ирина не понимала, почему сын стал требовательно тыкать пальчиком в телевизор и плакать, когда там не шла реклама. При рекламе же наоборот, ребенок успокаивался и переставал плакать.
  Почувствовав неладное, Ирина установила в квартире диктофон. Услышанное ошеломило ее. Клавдия Ивановна вместо того, чтобы заниматься Костей, целый день смотрела дорогой плазменный телевизор, слушала музыкальный центр на максимальной громкости и болтала по телефону с подругами.
   - Да ей ребенок совсем не нужен, - говорила она в трубку. - Она плохая мать и хозяйка. Жадная, тупая и эгоистичная. Кичится своим богатством. Считает, что все ей обязаны. Редкостная сволочь.
  Если Костя не слушался няню, она шлепала его по попе и приговаривала:
   - Когда будут у тебя свои дети, никогда не оставляй их с чужой няней!
  Костя только ревел в ответ.
   - Не мешай смотреть телевизор, маленькое чудовище, - пригрозила Клавдия Ивановна. А то дядя милиционер тебя заберет! - и сделала погромче звук.
   - Неть! - крикнул в ответ Костя.
   - Будешь хулиганить, отвезу тебя в поликлинику. На опыты. Там тебе отрежут твои шаловливые ручки.
   - Пошел вон, ты, говно! - ответил мальчик. - Щас я надею тебе зопу! Уходи отсюда, майенькая дьянь. Вон отсюда, зааза!
   - Все, спать, я сказала!
   - Отстань, чувылла! Въедина!
  Все затихло, и Ирина поняла, что Клавдия Ивановна легла спать вместе с сыном. Слушая диктофонную запись, Ирина оторопела. На следующий день она провела серьезный разговор с нянечкой.
   - Если еще раз такое повториться, я уволю вас с волчьим билетом, - предупредила она няню.
   - Нет, нет! Больше такого не будет! - слезно заверила нянечка. - Не увольняйте. Я все поняла.
   - Вы хоть играете с ним, читаете книжки?
   - А как же. Это входит в контракт.
   На какое-то время в семье Белковских все устаканилось: Клавдия Ивановна убирала квартиру, стирала грязное белье, гладила, покупала продукты. Однажды Ирина заметила, что у нее из буфета, где хранились домашние деньги, пропало двести долларов.
   - Ты не брал? - спросила она у мужа.
   - Зачем? Мне и на карточке денег хватает.
   - Может быть, была нужна наличность.
   - Наличку я снимаю в банкомате. Неужели няня?
   - Не знаю. Надо проверить.
   В следующий раз Ирина специально оставила большую сумму в шкафчике. На следующий день пропало триста долларов. Заподозрив неладное, Белковская открыла шкатулку с драгоценностями. Там не хватало сережек с бриллиантами и двух золотых колец.
   - Воровка! - взвизгнула Ирина. - Я прищучу тебя! Андрей, что делать? Она ворует деньги, и украла драгоценности.
   - Давай обратимся в милицию.
   - Подожди. Может, не она взяла?
   - А кто? Привидение?
   - Мы ничего не докажем. Нужны улики! Она скажет, что ничего не брала. А мы на нее наговариваем.
   - Давай установим систему скрытого видеонаблюдения. После этого уже не отвертится.
   - Давай. Ты знаешь к кому обращаться?
   - А как же. Нашу фирму обслуживает лучшее охранное предприятие города.
   Специалиста вызвали в воскресенье, когда нянечки не было дома. Осмотрев квартиру, он вынес вердикт:
   - Достаточно будет четырех камер: кухня, детская, коридор и ваша комната.
   - Веб-камеры подойдут? - осведомился Андрей.
   - Ни в коем случае. Они очень большие. Няня их увидит. Да и качество картинки не ахти. Я установлю вам миниатюрные камеры. Их практически невозможно обнаружить. Если, конечно, не разбирать стены. Запись будет вестись на ваш системный блок. Жесткий диск у вас большого объема?
   - Не знаю.
   - Ничего, установим второй. Большего объема. А выход в Интернет я вам обеспечу - можно будет в любое время из любого места зайти в Интернет, и посмотреть, что делает нянечка в данный момент. У вас на работе есть компьютер?
   - Да, и у меня, и у жены.
   - Ну, вот и хорошо. Адрес сайта и код доступа я вам дам попозже, после настройки системы. А пока извините, я немного поработаю.
   После установки системы видеонаблюдения Ирина закрутилась на работе. Андрей тоже поздно появлялся дома. Времени на то, чтобы просмотреть запись, у них не было. Белковской не нравился сын - он был какой-то вялый, подавленный. Слишком спокойный для годовалого ребенка. Они решили просмотреть запись в ближайший выходной. Увиденное ввергло в шок Андрея и Ирину.
   Днем, когда Костя ей порядком надоел, Клавдия Ивановна привязала его к стулу детскими простынями и пошла рыться в хозяйских шкафах. Когда ребенок стал плакать, она посадила его в манеж и стала прихорашиваться косметикой Ирины. Дорогим лаком, купленным Ириной в Париже, которым она сама пользовалась только по большим праздникам, Клавдия Ивановна с огромным удовольствием покрасила ногти на ногах. Что такое уборка квартиры, няня и не догадывалась. Костю в этот день она не кормила совсем. Вечером, перед приходом Белковской она положила детские книжки рядом с кроваткой Кости и встретила хозяйку с широкой улыбкой:
   - Ой, целый день сегодня читали, целый день! Костик такой умничка. Просто прелесть. Душечка. Спокойный, веселый, жизнерадостный.
  Сын же, увидев маму, начал извиваться в руках няни и проситься к ней на ручки, стал требовать поесть.
   - Ну вот. Увидит маму, и с ума сходит. Только что с ним играли. Все было нормально.
   Запись следующего дня показала удивительные вещи. С утра ребенок шалил и баловался. Ходил Костя еще плохо, поэтому постоянно падал. Няня даже не следила за ним. Поиграв на полу, мальчик залез на диван и кубарем скатился с него, не удержавшись. При этом Костя разбил губу. Клавдия Ивановна, не обработав рану, дала ребенку какие-то таблетки, и после этого Костя уснул. Как поняла Белковская, это было успокоительное для взрослых. Сама же няня бесцеремонно открыла бар, отпила из горла солидный глоток дорогого коньяка и пошла спать. Перед приходом родителей она положила под язык лавровый лист, чтобы не пахло, и спихнула ребенка на маму.
   На следующий день Клавдия Ивановна не давала Косте пить воду целый день, чтобы ребенок не писался. Гулять с малышом она не ходила, хотя Ирина договаривалась с ней, что она будет как можно больше времени в течение дня проводить на улице. Сев обедать, Костя не слушал нянечку, ничего не ел и хулиганил. За это Клавдия Ивановна вылила горячий суп ему за пазуху.
   Сюрприз преподнесла пятница. Клавдия Ивановна соизволила погулять с Костей. Придя через час домой, она стала ходить в обуви по квартире, оставляя после себя грязно-черные лужи. Затем она без зазрения совести взяла сигару Андрея и пошла курить на балкон. Ребенку в это время она включила мультфильмы. Костю она кормила оригинально - руками, той же едой, что ела сама. При непослушании Клавдия Ивановна треснула ребенка ложкой по лбу, а затем одела на голову мальчика мусорное ведро с пищевыми отходами. Поев, она выпила сок, предназначенный малышу, а ближе к вечеру стала отсыпать бытовую химию в пакетики. Ирина заметила, что няня вообще не проветривала детскую комнату.
   Просматривая видео запись, Ирина багровела на глазах. Андрей покрылся красными пятнами.
   - В понедельник я ее не дождусь, - предупредил Андрей. - Будь добра, выкини ее сама. Деньги и драгоценности я заберу у нее вечером. Подъеду к ней с друзьями.
   В понедельник утром, увидев входящую Клавдию Ивановну, Ирина завизжала:
   - В-о-о-н!!!
  Та молча, без слов, закрыла за собой дверь. Вечером Андрей привез золотые изделия, деньги и ключи от квартиры.
   - Как прошло? - поинтересовалась Ирина.
   - Без эксцессов. Она нас ждала. Все уже было приготовлено. Зря я только опера знакомого с собой брал. Думал, если не отдаст, накатаю на нее заяву.
   - Опера-то для чего брал?
   - Для давления.
   - Зачем ей были нужны деньги?
   - У нее проблемы с сыном. Он обкрадывал квартиры клиентов, где работала Клавдия Ивановна. Она сама пускала его туда. Потом на них наехали бандиты. Хозяин одной из квартир натравил. Сына поставили "на счетчик". Хозяин предупредил, что посадит их, если они не выплатят ему долг с процентами.
   - Вот и связывайся потом с кадровыми агентствами! - разозлилась Ирина. - А как катали по ушам. Все у них чистенько и гладенько. Медом все намазано! Таких дифирамб я давно не слышала.
   - Следующую няню я буду нанимать сам! - определили сам для себя Андрей. - Хватит!
   Белковский через несколько дней нашел молодую иногороднюю девушку с психологическим образованием. Ей было двадцать четыре года.
   - Я категорически против иногородней няни! - заявила Ирина.
   - Зато она согласна ездить с нами и с нашим ребенком за границу. Будет ездить с нами на отдых. Тем более это у нее прописка не местная. Живет-то она в Москве! Снимает квартиру.
   - У нее хоть есть рекомендации с прежнего места работы?
   - Да, я читал ее письмо. С прошлой семьей она проработала год. Научила ребенка считать, правильно выговаривать "р". Приучила к музыке и рисованию. Дала ребенку азы английского языка.
   - Почему ушла?
   - Работодатель с семьей уехал на постоянное место жительства в Голландию. В ее услугах семья перестала нуждаться.
   - Ладно. Уговорил. Но, пожалуйста, на этот раз составь трудовой договор грамотно, чтобы больше не было эксцессов, как с Клавдией Ивановной. Пусть там будет пункт о том, что няня несет ответственность за нанесение физического, материального и морального вреда. Разногласия будем решать в судебном порядке.
  
  Глава 8
  
   Выписавшись из клиники и проведя дома более двух месяцев, Татьяна не знала, как дальше жить. Ей все было противно. Телевизор она не могла смотреть, книги не лезли в голову. Она никого не хотела видеть, даже подругу. Татьяна находилась в подавленном состоянии, в стрессе, который продолжался изо дня в день. Первые две недели она практически ничего не ела. С отрешенным взглядом она сидела возле окна и смотрела на улицу. Татьяна ненавидела весь мир. "За что мне такое наказание? - думала она. - Господи, за что? Зачем я ввязалась в эту авантюру, зачем? Сидела бы спокойно дома, вышивала крестиком. Нет, послушала подругу, поддалась на ее уговоры. Дура! Теперь не нахожу себе места. Да поздно уже. Сделанного не вернуть. Это моя кара на всю оставшуюся жизнь".
   Женщина старалась без надобности не выходить на улицу, только за продуктами питания и алкоголем. Бабушки, вечно сидящие возле подъезда, с каким-то ехидством во взгляде провожали ее. Таня чувствовала это спиной. Старухи начинали перешептываться при виде нее и сурово качали головами. Она стала курить. По пачке сигарет в день. Деньги, доставшиеся ей от Ирины, она истратила в первые же месяцы. На себе она старалась не экономить. Если она покупала алкоголь - то дорогой. Если сигареты - обязательно дамские. Ей уже не нужен был парфюм или дорогие шмотки - она "наелась" этим досыта. Ей был нужен покой и возможность не думать ни о чем. Особенно о Лягушонке с братом. Успокоительные ей не помогали. Мысли так и крутились вокруг детей. Женщина подсела на транквилизаторы. Она стала запивать "колеса" коньяком. У нее начались галлюцинации. Больше так жить Татьяна не могла. Наконец она решилась на самоубийство. Не сразу, не за один день. Этот процесс был долгим и мучительным. Накачавшись виски, она открыла окно, встала на подоконник и пристально посмотрела вниз. Она не хотела больше мучений. Татьяна не видела дальнейшего смысла своего существования. "Один шаг, - думала она. - Надо сделать всего лишь шаг. Я буду свободна". Почти решившись, Таня стала медленно сползать с подоконника.
   - Ты что делаешь, дура? Суицид нам тут под окнами устраиваешь? - заорал с улицы дядя Коля, местный алкаш. - Тебе жизнь недорога? Жить надоело? Дай лучше червонец на опохмел!
  Этот возглас привел Татьяну в чувство. Она, как сумасшедшая, захлопнула окно, заскочила в комнату, уткнулась головой в подушку и разрыдалась.
   После попытки самоубийства Татьяна стала ходить в Церковь, замаливать грехи. Через полгода она решила забрать сына из дома ребенка. Там ей отказали, сославшись на то, что ее ребенка усыновили другие люди. Таня не поверила. Она просила, требовала дать ей адрес местонахождения ребенка. Врачи не пошли ей навстречу. Доверия матери, оставившей свое дитя в роддоме, не было. За годы работы, проведенные в доме ребенка, они насмотрелись на таких "мамаш". "Отказниц" здесь не любили. Татьяна записалась на прием к главврачу.
   - Вас же предупреждали, - сказал он. - Вам говорили, что вы будете жалеть о содеянном. Теперь уже изменить ничего нельзя. Ребенок находится в другой семье. У него хорошие, чуткие, заботливые родители. Ему с ними хорошо. Дать их адрес я не имею права - тайна усыновления.
   - Верните мне дитя! - заплакала Татьяна.
   - Ничем не могу вам помочь!
  Тогда Таня решила позвонить Ирине, чтобы хотя бы один раз увидеть первенца. Мобильный телефон Белковской не отвечал, Ирина выбросила СИМ-карту. Домашнего телефона Ирины Татьяна не знала. Она выкручивала себе руки, не зная, что делать. Смысл жизни был окончательно потерян для нее. Женщина не могла смотреть без слез в глазах на маленьких детей. Ей везде чудились ее сыночки. Татьяна резко отводила взгляд. Она не могла спокойно уснуть - ей чудился первый требовательный крик первенца. Таня стала ходить по Москве, ища первого сына. Она заглядывала в чужие коляски, где сладко спали ничего не подозревающие младенцы. У женщины начался нервный срыв. Видя ее состояние, Катя отвела подругу к психологу.
   Психолог встретил Татьяну доброжелательно, усадил в глубокое кресло и предложил расслабиться. Прием он вел в историческом центре Москвы. У него было много клиентов, поэтому Катя записала подругу заранее. Брал психолог, по столичным меркам, недорого - пятьдесят долларов за сорокаминутную консультацию.
   - Итак, давайте поговорим о вашей проблеме, - предложил психолог. - Что вас тяготит?
  Татьяна в общих чертах описала ситуацию, замолчала, а потом продолжила:
   - Мне трудно об этом говорить. Я оставила своего ребенка в роддоме. Я отказалась от него. Сейчас я не могу жить с этим. Мне хочется вернуть все назад, забрать своих детей домой и воспитывать. В итоге я потеряла обоих детей. Я не могу найти ни того, ни другого.
   - Что сказали врачи? Где второй ребенок?
   - Его усыновили. Теперь он живет у других родителей. Я ничтожный, дрянной человек. Я нерадивая мать. Предатель. Я предала своих детей и светлое чувство материнства.
   - Давайте начнем. Вам необходимо, прежде всего, понять, что назад вернуть ничего нельзя. Вам нужно преодолеть стресс, не зацикливаясь на неудачах. Я уверен, у вас получиться еще родить детей. Своих детей. У вас есть мужчина?
   - Нет.
   - Это не беда. Вы еще так молоды, так красивы. Вы найдете себе вторую половину. Не делайте вид, что ничего страшного не произошло. Выплакайтесь. Выплесните из себя хотя бы часть негативных эмоций. Какое-то время "горевания" в любом случае должно пройти. Ни в коем случае не бойтесь остаться одна. Это очень опасная для здоровья вещь. Не оставайтесь долгое время дома наедине сама с собой. Как бы не было тяжело, не "уходите" в себя. Попробуйте пойти в ночной клуб, заведите новые знакомства. Мужчина сам найдет вас, только постоянно самосовершенствуйтесь, побольше любите себя. Страх остаться одной - вредная штука. Человек не может быть долго один. Съездите к родителям, развейтесь. Почаще приглашайте к себе друзей. Не бойтесь делиться с ними своими волнениями. Пусть они поддержат вас. Откройтесь перед подругами. Обсуждайте и переживайте все вместе. Поплачьтесь им в жилетку. Это даст вам новые силы и надежды. Вам надо выговориться, поделиться своим горем, своей болью с чужим человеком. Так вы облегчите свои страдания. Главное - ни на чем не зацикливаться. В том, что произошло, вашей вины нет. Это изначально были чужие дети. И второго ребенка должна была забрать родная мать. Вы вините себя в основном, в этом. Но ребенка усыновили, он счастлив в новой семье. Поймите это. Забота и уход ему гарантированы. Не вините себя. Постарайтесь все поскорее забыть. Заведите семью. И попытайтесь родить своих детей. Отпустите свое прошлое. Что сделано - то сделано. Ничего уже не вернуть. Примите это как должное и не вините себя. Постарайтесь вычеркнуть из памяти этот период жизни. И вам станет легче. Если вы всю жизнь станете корить себя, то, в конце концов, сойдете с ума. Вы еще так молоды. У вас в жизни все еще впереди. Все у вас получится.
   - Я боюсь, что не рожу никогда. Мысль о том, что я буду жить всю жизнь одна, вызывает во мне страх и волнение. Мне хочется лезть на стену. Я боюсь того, что у меня никогда не будет детей.
   - В вас проснулся запоздалый материнский инстинкт. Вы вините себя во всем произошедшем. Думаете, что с этим не надо было вообще связываться. Но вернуть назад ничего нельзя. Вам надо как-то научиться жить с этим. Это уже свершившийся факт. Пути назад отрезаны. Поймите то, что назад ничего не вернуть. Вы должны свыкнуться с этим. Пока ваш стресс не перешел в затяжную депрессию, измените свой образ жизни. Вы ведь знаете, что стресс - это состояние психического напряжения. А вы, я вижу, внутренне очень напряжены. Займитесь активными видами спорта - бегом, плаванием, аэробикой. Почаще ездите на велосипеде. Попробуйте себя в горнолыжном спорте. Поездка в горы приведет вас в чувство. Съездите за границу на море. Сходите с подругами в театр, посетите музеи. Сходите в кино. Лучше - на комедию. Перестаньте постоянно думать о случившемся. Начните принимать поливитамины и гомеопатические успокоительные средства. Рецепт я вам выпишу. Вы подпитываете в себе чувство тревоги. А это - переживание эмоционального дискомфорта, связанное с ожиданием неблагополучия, предчувствием грозящей опасности. Гоните ее прочь. Вы принижаете в себе значение своего собственного "Я". Поднимите свою самооценку. Вы - не предатель, не психопат, не садист, не маньяк, не детоубийца. Вы поймите, на вашем психологическом уровне вы ощущаете тревогу как напряжение, озабоченность, нервозность, невозможность принять решение. В вас присутствует чувство неопределенности и грозящей неудачи. У вас все получится. Запомните это. Приходите ко мне через неделю. Посмотрим на изменения.
   - Спасибо, доктор. Я попробую что-нибудь изменить в жизни.
   После длительного курса психотерапии Татьяна более-менее научилась жить со своим горем. Полгода посещения психолога не прошли даром. Она снова почувствовала себя женщиной.
   Татьяна пять лет подряд приходила под окна дома ребенка. Видя ее мучения, медперсонал удивлялся:
   - Вот есть же люди. Сначала откажутся, а потом требуют вернуть все назад. В голове не укладывается, как так можно? Раньше думать надо было!
   - Ничего, недолго ей ходить осталось, - язвительно произнесла заведующая.
   - Это почему? - удивилась медсестра.
   - Главврач позвонил в интернат, где содержится ее ребенок, и попросил их прислать по почте похоронку матери: "Примите соболезнования. Ребенок ваш умер".
   - Так ребенок что, действительно умер?
   - Нет, конечно, жив. Это стандартная практика. Они всех мамаш так уведомляют в последнее время. Чтобы детей своих, которых бросили, больше не искали.
   Каждый год, в день рождения малышей, Татьяна стала посещать храм, ставить две свечки в память о сыновьях и просить у Господа прощение.
  
  Глава 9
  
   - Ирина Алексеевна, будьте добры, не называйте меня няней, - первое, что заявила Белковской Кристина, новая нянечка. - Это оскорбительно для меня. Я предпочитаю, чтобы меня называли гувернанткой. Ведь у меня высшее профильное образование!
   - Я буду вас называть гувернанткой, - заверила Белковская. - Но и вы, будьте любезны, принесите мне ксерокопию своего паспорта. Я хочу быть спокойна за своего ребенка.
   - Зачем это вам? Вам недостаточно анкетных данных?
   - Да, недостаточно. Я должна быть уверена в вас.
   - Если для вас это так важно, я принесу эту филькину грамоту, - злорадно улыбнулась Кристина.
   - Будьте так любезны. Не сочтите за труд. И дайте, пожалуйста, мобильный телефон ваших бывших работодателей.
   - Номера их мобильного телефона у меня нет. Они переехали жить за границу. Даже если бы у меня и был телефон, я бы все равно его вам не дала: это очень известные люди. Семья эстрадных певцов. Они очень не любят, когда кто-нибудь пытается влезть в их частную жизнь.
   - Как их фамилии?
   - Это подробно указано в анкете.
   Первое время Кристина работала добросовестно - мыла, готовила, кормила, укладывала спать Костю. Только муж в присутствии Кристины стал странно себя вести. Да и гувернантка как будто парила на крыльях счастья. У нее появилось дорогое новое колье.
   Среди недели Белковская залезла в Интернет на сайт охранного агентства, где можно было посмотреть то, что творится в доме в реальном времени. Увиденное вызвало в ней омерзение. Андрей занимался любовью с няней прямо на их семейном ложе. Он исполнял такие акробатические трюки, каких она никак не могла ожидать от мужа.
   Ирина ничего не сказала Андрею перед сном. Она придумала план мести. Когда муж лег спать, Белковская подсела к зеркалу и посмотрела в него. Слез у нее не было.
   - Меня от тебя тошнит, - попеняла она отражению, увидев две новые морщины на лице. - Старая карга!
   Утром, когда пришла няня, Ирина отключила компьютер, открыла створку буфета, вытащила оттуда все деньги - около пяти тысяч долларов, надела шубу, вторую шубу положила в большую сумку и поехала на работу. Компьютер она включать не стала.
   Вечером, после ухода няни, она стала дожидаться мужа. Когда приехал Андрей, она накинулась на него:
   - Эта сучка украла у меня пять тысяч долларов и шубу!
   - Что ты такое говоришь? - удивился Андрей. - Не может быть. Видео запись просматривала?
   - Отключена твоя видео запись. Видно, профессионалка та еще. Привел на мою голову воровку в дом. Мало было одной воровки. Нате, получите еще одну! Предупреждала я тебя, не нравится она мне. Не послушал. Теперь ищи ее, как ветра в поле. Небось, уже смоталась к себе в провинцию с нашими деньгами. Что делать будем? Давай, вызывай твоего опера. Пускай посмеется над своим другом.
   - Подожди, подожди, Ирин. Может, все не так страшно? Надо поговорить с ней. Пригрозить. Она отдаст деньги, я в этом уверен. Зачем сразу милицию впутывать? Надо сначала самим разобраться. У нас есть ее телефон. Давай я ей позвоню. Срочно вызову к Косте, чтобы она ничего не заподозрила. Или сам съезжу за ней и привезу ее.
   - Поступай, как знаешь, - обреченно вздохнула Ирина. - Больше она работать у нас не будет.
   Андрей помчался за Кристиной. Его не было несколько часов. Поговорив с няней, он все понял. После полуночи Белковский привез домой свои, кровные пять тысяч долларов и сказал жене:
   - Шубу я куплю тебе новую. Ту она уже успела поносить. Ты же не будешь носить одежду с чужого плеча?
   - Шубу я нашла, - медленно сказала Ирина. - Вспомнила, что сама отдала ее в химчистку четыре дня назад. Деньги можешь оставить себе.
   - Как будем дальше жить?
   - Больше никаких гувернанток. Я позвонила нашей бывшей домработнице. Она согласилась помочь нам. Костя уже большой, она с ним справится. Такую женщину обидели. Я еле уговорила ее.
   Когда Костя пошел в школу, необходимость в гувернантках отпала сама собой. В школе с полупансионом мальчик проводил большую часть своего времени.
   Костя рос капризным, балованным мальчиком, маменькиным сынком. Белковская растила избалованного, самовлюбленного эгоиста, потакая всем его прихотям и просьбам. Она ни в чем ему не отказывала и готова была молиться на него. Если что-то было не по нему, Костя топал ножкой и кричал:
   - Хочу! Хочу!
  Мальчик постоянно устраивал истерики. Так он стремился любым способом привлечь к себе внимание.
  
  Глава 10
  
   Однажды, поздним вечером, в квартире Ирины раздался телефонный звонок.
   - Алло! - сняла трубку Белковская.
   - Это Ирина? - спросил грубый женский голос.
   - Да, это я.
   - В ваших интересах встретиться со мной.
   - Кто это? - недоумевала Ирина.
   - Я Настя, вы меня должны помнить.
   - Настя?.. Мошенница! Как вы смеете звонить сюда?
   - Я знаю, что вы родили ребенка от чужой мамы. Если вы не хотите, чтобы я все рассказала вашему сыну, мы должны встретиться.
   - Да как вы смеете угрожать мне? Вы итак получили все сполна. Даже больше, чем положено. Когда вы оставите меня в покое? Я обращусь в милицию.
   - Обращайтесь куда хотите. Только если меня арестуют, добрые люди все расскажут вашему ребенку.
   - Ах ты, мразь! Гнида казематная. Ты ничего не получишь! Да я тебя сгною. Я не знаю, что я с тобой сделаю! - Ирина в бешенстве бросила трубку.
   Через двадцать минут звонок раздался вновь.
   - Успокоились? - спросили в трубке. - А теперь слушайте меня внимательно. Встретимся в людном месте. Завтра, в одиннадцать утра будьте в ГУМе, возле фонтана. Если я не замечу ничего подозрительного, я подойду к вам. Не пытайтесь привести с собой кого-нибудь, я буду наблюдать за вами. И, пожалуйста, не обращайтесь в милицию или прокуратуру. Поверьте, так будет лучше.
   - Кто это? - спросил Андрей.
   - Да так... старая подруга, - процедила сквозь зубы Ирина.
   - Что хочет?
   - Встретиться. Давно не виделись.
   - Ну, так езжай.
   - Поеду, куда мне деваться?
  Ирина хотела рассказать все мужу, но передумала. Супруги каждый день жили в страхе, что Костя когда-нибудь узнает о том, как он появился на свет. "Еще не время", - решила Белковская. Она вытащила из домашнего сейфа всю имевшуюся наличность - около трех тысяч долларов и положила в дамскую сумочку. Мать испугалась за сына. Как он отнесется к ней и мужу, узнав, что они "не совсем" его родители? Ирина решила пойти на поводу у шантажистки. У нее не было другого выхода.
   На следующий день, в одиннадцать, она была возле фонтана. Двадцать минут к ней никто не подходил. Белковская начала нервничать.
   - Здравствуйте, Ирина, - неожиданно раздалось сзади. Это была Анастасия.
   - Доброе утро. Если оно доброе, - поздоровалась Белковская.
   - Утро добрым не бывает, - парировала Анастасия. - Вы все-таки пришли. Правильно сделали. Иначе Костя сегодня бы уже узнал тайну своего рождения.
   - Вы продажная тварь! Как вы смеете шантажировать меня?
   - Потише, милочка. Нас могут услышать. Я прошу не так много. Две тысячи долларов - и мы в расчете. Больше вы меня не увидите. Ваш сын ничего не узнает.
   - У меня нет с собой таких денег.
   - Да что вы говорите. Еще в стародавние времена вы говорили, что меньше двух тысяч в кармане не носите.
   - Хорошо, я дам вам деньги. Но за это вы расскажете мне, как вы узнали про меня.
   - Да что тут удивительного. В нашей жизни все покупается и все продается. Я до последнего времени "подъедалась" на ниве суррогатного материнства, поэтому часто бывала в московских клиниках, предоставляющих услуги ЭКО. В вашей клинике меня не забыли, одна знакомая медсестричка по доброте душевной рассказала, что вы все-таки добились своего, родили сына. Причем рассказала она это совершенно бесплатно. Наивная дурочка. На ее месте я бы давно "сливала" информацию в нужные руки. Это дорогого стоит!.. Остальное было делом техники. Двести долларов на взятку - и вся нужная информация у меня в руках. Ну а найти вас не составило особого труда. Бизнес вашего мужа процветает, фирму вы не переименовывали. А зря. Адрес места жительства было найти проще простого.
   - Давайте зайдем в кафе, - предложила Белковская. - Я же не могу прилюдно передать вам деньги.
   - А если вас там кто-то ждет? Я не согласна.
   - Выберите кафе сами. Если бы я не хотела платить, вас бы уже давно арестовали!
  Заказав по чашке кофе, Ирина не смогла уйти от неприятного разговора.
   - Анастасия, скажите честно, сколько людей, кроме меня, вы обманули?
   - Немного. На сегодняшний день - восемь пар.
   - Вам их не жалко?
   - А что их жалеть-то. Надо быть чуточку поумней, прежде чем ввязываться в такие авантюры.
   - Но для многих это последний шанс, последняя надежда. Люди готовы отдать последнюю копейку, лишь бы завести ребенка. Я встречала пары, которые продавали квартиры, чтобы участвовать в экстракорпоральном оплодотворении.
   - Это их проблемы. Любишь кататься - люби и саночки возить. Как будто они не знают, что сколько стоит. Да и контингент в основном - богатый. Что-то учителя и рабочие не больно пользуются такими услугами. Хочешь ребенка - плати! Нет денег - до свидания! Вы меня осуждаете?
   - Бог вам судья.
  Ирина молча протянула деньги, расплатилась с официанткой и, не прощаясь, вышла. Анастасия судорожно пересчитывала купюры.
   Пока Костя был маленьким, были маленькими и его потребности. Он рос, и его потребности возрастали. Ему первому, среди ровесников, купили детскую машину на аккумуляторах, на которой он катался по двору. Первому купили мобильный телефон. Он был молодой, да ранний. Мальчик был безучастен к другим детям. Они интересовали его лишь как средство достижения личных выгод для себя. Мать ограждала его от любого труда и разрешала развлекаться больше, чем это позволяли своим детям другие родители.
   В семь лет мать определила его в русско-американскую спецшколу. Школа Константина была с полупансионом, поэтому дети все время находились под контролем учителей. В классе было по пять человек, дети изучали три иностранных языка, с доминированием английского. Школьный автобус подъезжал прямо к дому Кости, на Рублевку.
   В школе у ребенка сразу же начались проблемы. Учителя жаловались: разнузданный, недисциплинированный, дерзкий. Грубит. Конфликтует с педагогами. Не имеет авторитетов. Агрессивный. Не чуткий. Циничный. Не отзывчивый. Ленивый. Не усидчивый. Не поддается перевоспитанию. Свои личные интересы, свое собственное "Я", ставит выше интересов других людей. Срывает занятия. Патологическая потребность - быть в центре внимания классного коллектива и всей школы. Все должны подчиняться его правилам. Учителей считает обслугой. Белковская вынуждена была часто наведываться в администрацию школы.
   - Но ведь так и есть, Ольга Викторовна, - привела довод Ирина в кабинете директора школы. - Мой ребенок прав! За обучение сына я плачу огромные деньги и требую за этого немногого - уважения к нему. Если кому-то что-то не нравится, пускай увольняется. Я уверена, вы найдете достойную замену. И как ему еще называть этих людей, как не обслугой? Господами?
   - Вы заняли позицию круговой обороны. Это не продуктивно! Попытайтесь хотя бы объяснить Косте, что так поступать нельзя. Должно присутствовать хотя бы элементарное уважение к старшим. Меня засыпали жалобами. Костя трудный ребенок. Мы не можем воздействовать на поведение вашего сына тоталитарными методами.
   - Я поговорю с сыном, - отрубила Белковская, закрывая за собой дверь кабинета.
   Костя приутих на две недели, а затем все началось сначала. Педагоги не знали, как с ним бороться. Он стал издеваться над учителями: подкладывал им канцелярские кнопки на стул, обрабатывал школьную доску мылом, рисовал похабные рисунки несмывающимся маркером на стенах. Один раз он принес в класс мертвую крысу. Своими выходками он снискал уважение среди старшеклассников.
   В один из пасмурных зимних дней Костя пришел из школы расстроенный. Он тихо подошел к матери и спросил:
   - Мама, а ты не моя мама?
  Ирина потеряла дар речи.
   - Меня другая тетя родила?
   - Кто тебе это сказал? - из глаз матери брызнули слезы.
   - Захар.
   - Кто такой Захар?
   - Мой друг из параллельного класса.
   Белковская вскочила с кресла и, ничего не объясняя сыну, стала быстро одеваться.
   - Ты знаешь, где живет Захар?
   - Нет.
  Ирина помчалась в школу за адресом Захара. Она была в каком-то тумане, в прострации, не понимая, что происходит. Изнутри ее душила злоба. "Твари, - рвала и метала она, - какие же твари!" Она гнала, как сумасшедшая - сто двадцать, сто тридцать километров в час, и представляла, как будет рвать на части мать Захара. На скользком перекрестке Белковская не справилась с управлением и со всего маха влетела в кузов отъезжающего грузовика. Сработала подушка безопасности и она потеряла сознание.
   Ирина очнулась в палате интенсивной терапии. На левой ноге был гипс, она безумно болела.
   - Очнулась, милочка? - спросила ее пожилая медсестра, менявшая капельницу.
   - Где я? - спросила Белковская.
   - В больнице, милочка.
   - Что со мной?
   - Открытый перелом обеих берцовых костей левой ноги.
   - Как я сюда попала?
   - А ты, чай, не помнишь? В аварии ты была. Подушка тебя спасла. А мотор в салон попал, ногу зажал. Вызвали МЧС, вырезали тебя из машины-то.
   - Что с другой машиной?
   - Цела. Что с ней будет. Грузовик - он и есть грузовик. Водитель, как говорят, отделался легким испугом.
   - Родным сообщили?
   - Знают родные, знают. Муж приезжал. Нельзя ему сюда. Не положено. Вот когда переведут в общую палату - тогда пожалуйста. Передачу он принес. Вон, на тумбочке лежит. И цветы. Розы, - с каким-то благоговением вздохнула медсестра.
   После аварии Андрей поговорил с сыном. Он ему рассказал правду.
   - Значит, вы не мои родители? - спросил Костя.
   - Твои, и только твои. Просто в утробе тебя выносила другая женщина. Будешь постарше, поймешь! Ты наш, наш ребенок. И ничей больше.
   - А где та тетя, которая меня выносила?
   - Она далеко.
   - И я ее никогда не увижу?
   - Никогда. У нее своя семья, свои дети.
   - А она помнит про меня?
   - Не знаю, Костик.
   - Она не хочет меня видеть?
   - Как бы тебе это сказать... У тебя есть братик. Такой же, как ты. Близнец. Знаешь, что это такое?
   - Да. Он похож на меня?
   - Как две капли воды. Та тетя живет с ним.
   - Как его зовут? Тоже Костей?
   - Да, сыночек, тоже Костей, - вздохнул Андрей.
   - И она его любит?
   - Так же, как и мы тебя.
   - Папа! - Костя со слезами на глазах кинулся к отцу. - Папочка!
   - Ничего, сыночек, все будет хорошо, - прослезился и Андрей.
   Через три дня Ирину перевели в общую палату. Муж приехал вечером, в приемные часы. Белковский ошарашил прямо с порога.
   - Я все рассказал сыну.
   - Зачем? - вскрикнула Ирина.
   - Так не может больше продолжаться. Куда ты помчалась, скажи мне на милость?
   - К родителям Захара.
   - Тебе это надо?
   - Да. Я хочу знать, откуда они узнали про Костю. Хочу знать, зачем они сделали это.
   - Что сделали?
   - Рассказали об этом Захару. Я хотела узнать только это. Больше ничего. Может, съездишь к ним сам?
   - Это уже не важно. После драки кулаками не машут. Я все рассказал сыну. Он все знает. Даже то, что у него есть брат - близнец.
   - Что? - встрепенулась Ирина. - Зачем?
   - Чтобы он знал все до конца. Чтобы таких неожиданностей больше не было. Вдруг он когда-нибудь встретит его? Последствия были бы непредсказуемыми.
   - Я все же встречусь с родителями Захара.
   - Это твое право.
   За время болезни Белковская обдумывала план мести. Она скрипела зубами, представляя, как будет рвать на части родителей Захара.
   Ирина пролежала в больнице месяц. Муж каждый день навещал ее. Иногда он брал с собой Костю. Мать подолгу обнимала его, ласкала, гладила по голове, и говорила, как она по нему соскучилась. После выписки врачи прописали Ирине домашний режим и последующую реабилитацию. В доме Белковских имелась беговая дорожка и велоэргометр. Больная подолгу занималась на тренажерах, врубая музыкальный центр "на всю катушку".
  
  Глава 11
  
   В восемь лет администрация коррекционной школы-интерната, где в то время находился Аваз, решила отдать его в семью, на правах опеки. От него необходимо было избавиться: вроде не умственно отсталый, но в то же время инвалид. В России будущие усыновители по закону не имеют права видеть своего будущего ребенка. Кого им отдать, решают чиновники. Процедура очень длительная и волокитная. Поэтому многие семьи, решившие взять ребенка из интерната, останавливаются на полпути, встретив непонимание и даже враждебное отношение к себе со стороны чиновников, в обязанности которых как раз и входит социальная защита детей. Будущие родители должны выбирать ребенка из официального списка, основываясь на данных медицинских карт и фотографий детей. Перед фотографированием Лягушонка одели в новую детскую одежду, принесенную одним из сотрудников интерната из дома. Перед этим мальчика постригли, хорошенько помыли и причесали.
   Аваз попал в богатую семью. Родителям объяснили, что ребенок не совсем обычный, инвалид с детства. Умный, сообразительный, но немного неуклюжий. Когда опекуны оформили все необходимые документы, им показали Лягушонка. Они очень удивились его виду, но деваться было некуда, и его взяли в семью.
   - Здравствуй, Аваз, - произнесла женщина, первый раз увидев Лягушонка. Меня зовут Маргарита Сергеевна. Это, - она показала рукой на мужчину, - Георгий Дмитриевич. Мы твои новые родители и хотим забрать тебя из интерната. Ты хочешь уехать отсюда?
   - Да, - слабым голосом ответил Аваз, не веря своему счастью.
   В семье он прожил три месяца, пока не разбил старинную китайскую вазу, стоящую на круглом столе посередине гостиной. Маргарита Сергеевна предупреждала, что ему не стоит ничего трогать в доме без разрешения. Он старался не подходить к столу, не трогать лишний раз никакие вещи. Лягушонок пытался не сорить в доме и тщательно ухаживал за собой и вещами. Новая мама не любила грязь и пыль. Она заставляла Аваза пылесосить и мыть полы каждый день. Новая семья тяготила Лягушонка. Слишком уж чистоплотные были родители. Он чувствовал себя игрушкой для них. Зверушкой, которая разговаривает и помогает по хозяйству. Он стал бояться вещей, телевизор он обходил стороной. Органы опеки и попечительства не контролировали условия жизни и воспитания Аваза. Семья была богатой, поэтому чиновники относились к ней с нисхождением. Тем более у них был печальный опыт общения с богатыми семьями - однажды их сотрудников чуть не постреляли из помповых ружей охранники, сторожившие барский дом. Они не пустили социальных работников даже на порог. Маргарита Сергеевна стала цепляться к Авазу по мелочам - не так смотришь, не так сидишь, не так стоишь, не так держишь вилку. Сначала он стал получать от нее оплеухи, а потом и зуботычины. Вскоре Маргарита Сергеевна перешла на прыгалки. За малейшую провинность она стегала его по спине. Аваза стали плохо кормить. Мальчик был не привередливый - он ел все, что ему давали. Это была привычка, выработанная годами - есть все, что дают. Иначе не выжить. Во-первых, это было восполнение недостатка любви, а во-вторых, он с пеленок познал чувство голода. Любая еда ассоциировалась у него с понятием "хорошо". Даже невкусная. У него не складывались отношению со сверстниками в школе. Туда его отвозил "папа", Вячеслав Сергеевич, на Мерседесе. Вечером он же забирал его из школы, после "продленки". В классе было восемь учеников. Они сразу же прозвали Лягушонка Бациллой. Разбалованные дети из богатых семей, они не учились толком, а игрались в телефончики, плееры, смартфоны и коммуникаторы, пересылая друг другу скрытую съемку неудачных выражений учителей, поведение кассиров супермаркетов и неадекватные ужимки менеджеров бутиков. Аваз поразил своими знаниями и воспитанным поведением не только учителей, но и бестолковых отпрысков богатых родителей. Он не мог правильно держать вилку с ножом, что давало повод для новых насмешек. Но он отыгрывал назад на уроках, отвечая на "пять" на любой заданный учителем вопрос. Дети сторонились его и издевались над ним при каждом удобном случае. Учителя, как могли, защищали Лягушонка. Они всей душой полюбили его, насмотревшись на наглых и неуравновешенных деток нуворишей.
   Аваз никому не был нужен в новой семье. Вячеслав Сергеевич стал поговаривать о том, что, будь Аваз здоровым, он бы отдал его в Суворовское училище или хотя бы в школу с полным пансионом. Маргарита Сергеевна была согласна с ним. Лягушонок начинал тяготить ее. Поняв, что ему не подходит эта семья, Аваз стал шкодить, пытаясь обратить на себя внимание, заявить, что он тоже человек. На прогулках он стал убегать от новой мамы, приставать к прохожим, дразнить собак, лазить по деревьям. Когда Маргарита Сергеевна привела его в парк с прудом, он подбежал к крутому берегу и сделал вид, что собирается прыгнуть в воду. Женщина чуть не лишилась дара речи от испуга.
   Вазу Лягушонок разбил специально, подумав, что его могут вернуть в интернат. Так и произошло. Он вернулся в родные пенаты, предварительно получив прыгалками на прощание. Опекуны привезли его обратно в холодный осенний день, одетым в легкую летнюю одежду. В ту, в которой он уезжал из интерната. Остальное они купили на свои деньги и поэтому оставили себе. Аваз вернулся босиком.
  
  Глава 12
  
   Ирина начала действовать. Она нашла в Интернете телефон известного детективного агентства и вызвала сотрудника на дом. Поняв суть проблемы, детектив оговорил сумму гонорара.
   - Сроки? - осведомился он.
   - Чем быстрее, тем лучше, - ответила Ирина.
  Детектив охотно взялся за дело, с рвением расследуя обстоятельства раскрытия тайны рождения Кости. Через неделю он появился у Белковской.
   - Я все узнал! - на ходу начал он. - Захару все рассказала мать. Она тоже проходила процедуру ЭКО в той же клинике, где ее проводили и вам. Она вас там видела. Запомнила вашу фамилию. Марина, так зовут мать ребенка, фотомодель. Муж - бывший бандит, а ныне - авторитетный предприниматель. Первые места на конкурсах красоты Марина занимала благодаря ему. Он щедро оплачивал сами конкурсы и каждого члена жюри в отдельности. На ЭКО она пошла ради того, чтобы не портить фигуру родами. К нормальному процессу беременности противопоказаний у нее нет. Да уж... Чего только на свете не бывает. Скажу вам прямо, Марина довольно взбалмошная особа. Страхолюдина та еще... Так совпало, что обе процедуры проходили в один день. Мать решила больше не скрывать от сына его происхождение. Решила, что будет лучше, если она расскажет все сама, чем он узнает это от чужих. Сначала Захар ничего не понял. Тогда Марина привела пример, что он не один такой. И в их школе есть еще один мальчик, который родился не от настоящей мамы. Он спросил, кто. Мать ответила. Захар в школе подошел к Косте и все ему выдал.
   - Надеюсь, в школе об этом не знают? - спросила Ирина.
   - Об этом вам лучше спросить сына. По моим данным, оба молчат, как рыбы. Испугались... Замкнулись, от учеников держатся особняком. Ни с кем не общаются. Все время находятся вместе. Очень сблизились в последнее время. Ни учителя, ни ученики ни о чем не догадываются. Я считаю, это - до поры, до времени. До первой ссоры. Когда-нибудь об этом узнают все. Я бы рекомендовал вам как можно скорее сменить школу, разлучить Костю с Захаром. Иначе до добра это не доведет. Они не должны больше видеться. Тем более, я узнал еще кое-что... Это потребовало определенных затрат, не прописанных в договоре.
   - Что еще?
   - Очень серьезная информация!
   - Сколько же вы хотите?
   - Еще пять гонораров.
   - Вы в своем уме?
   - Поверьте, то, что я узнал, очень важно! Очень! Все, что я вам рассказал, "цветочки" по сравнению с тем, что я хочу вам рассказать.
   - Нет, - отрезала Ирина. - Всего доброго.
   - Вы не хотите узнать, кто является настоящей матерью Константина?
   - Настоящей матерью Константина являюсь я. Суррогатную мать я тоже знаю очень хорошо. Правда, мы не виделись более семи лет. Так что ничего нового вы мне не сообщили. До свидания.
   - Хорошо, я уйду. Но знайте, что генетической матерью Кости является другая женщина. Не вы!
   - Что? - закричала Ирина. - Да как вы смеете! Вон из моего дома! Вон! Чтобы ноги вашей здесь больше не было! Я не хочу вас видеть!
   Через час Белковская "отошла". Взвесив все "за" и "против", она позвонила детективу.
   - Я все обдумала, - произнесла она в трубку. - Я согласна.
   - Сейчас я подъеду, - предупредил сыщик.
  Детектив появился через полчаса, лучась обаянием в предвкушении большого куша.
   - Что вы хотите мне сообщить? - спросила Ирина, передавая деньги.
   - Присядьте, пожалуйста. Расследуя ваше дело, волею судеб мне пришлось несколько раз побывать в медицинском центре, где вы проходили процедуру экстракорпорального оплодотворения. От обслуживающего персонала я узнал такие вещи, от которых у меня волосы на голове встали дыбом.
   - Что же это за вещи?
   - Я уже говорил вам, что суррогатная мать Захара проходила процедуру в тот же день, что и ваша "биомама". Врачи перепутали пробирки! Татьяне, вашей искусственной мамочке, ввели эмбрионы женщины, которую сейчас мы знаем, как мать Захара. Ее же "сурмаме" ввели ваши эмбрионы! Врачи скрыли это от вас. Видимо, была перепутана посуда, где хранились эмбрионы. Спохватившись, они решили оставить все как есть, не желая нести ответственность за врачебную ошибку. Если не верите, проведите генетическую экспертизу. Если факты не подтвердятся, я верну вам деньги.
   Ирина сидела молча, уставившись в одну точку. Она сразу постарела на десять лет. Детективу показалось, что у нее появились седые волосы.
   - Что же это? - запричитала она. - Куда катится мир? Столько сил, денег - и все зря. Ненавижу!
   - Да уж. О времена, о нравы! Вам надо было включить в договор с суррогатной матерью пункт о подтверждении биологического родства между генетическими родителями и выношенным ребенком. Не знаю, почему ваш юрист не посоветовал вам этого! Ведь очень часты случаи, когда сурмама для увеличения шансов на наступление беременности подстраховывается при помощи любовника или мужа после подсадки эмбрионов.
   - Как вы думаете, с клиники можно будет что-то взыскать?
   - Попробуйте. Чем черт не шутит. Вы сохранили договоры?
   - Да. Я храню их в банке, в депозитарной ячейке.
   - Ну что ж, обратитесь к адвокату. На этом моя работа закончена. Мой телефон у вас есть, - детектив встал со стула. - Обращайтесь в любое время. Прощайте.
   Вечером Ирина дрожащими руками срезала несколько ноготков с пальцев Кости и положила их в коробочку. Включив компьютер, она залезла в поисковую систему и выписала телефоны нескольких медицинских центров. Мужу она ничего не стала говорить. Всю ночь Белковская не спала, ворочаясь с боку на бок. Она не могла поверить сыщику. Утром, когда муж уехал на работу, она оделась, взяла ключи от машины и отправилась в центр, где проводили генетические исследования.
   Взяв ногти ребенка и кровь из вены Ирины, врачи назначили ей день выдачи результатов исследования.
   Всю неделю Белковская провела, как на иголках. Она почти не общалась с сыном, неоднозначно отвечала на вопросы мужа, почти ничего не ела.
   - Ты здорова? - спросил ее супруг, видя ее душевное состояние.
   - Да, - коротко ответила Ирина.
   Результаты анализов ошеломили ее.
   - Это не ваш ребенок, - вынес вердикт генетик. - Необходимо взять кровь у вашего мужа.
   - Это точно?
   - Вероятность девяносто девять целых, девяносто девять сотых процента. В нашем Центре проводится эксклюзивная методика установления отцовства - материнства. Анализы проводятся по методике, принятой в качестве стандартной в практике ФБР США. Мы провели как тесты, основанные на анализе группы крови, так и молекулярно-генетические тесты, проведя анализ ДНК. Это самый точный метод, ведь ДНК - материальный носитель всей генетической информации в мире растений и животных. Установление вашего материнства мы провели с помощью генетических тестов, анализируя разнообразные признаки. Вы не являетесь биологическими родственниками с ребенком. Геномная дактилоскопия, основанная на анализе особых примет генетической конституции конкретного человека исключает возможность ошибки. Мы проанализировали вашу кровь методом полимеразной цепной реакции. Ногти мы исследовали при помощи анализа маркеров игрек-хромосомы. В качестве доказательства мы предоставляем высушенные полиакриламидные гели. Вы можете забрать их.
   Белковская вышла из клиники, прислонилась спиной к стене и зарыдала.
   - Вам плохо? - спросил ее сердобольный прохожий, увидев бледный цвет ее лица.
   - Нет, все нормально, - взяла себя в руки Ирина.
   Вечером она все рассказала мужу.
   - Сегодня я получила анализы генетических исследований, - сказала она.
   - Каких исследований? - не понял муж.
   - Я отвезла на экспертизу ногти Кости и сдала свою кровь. Ответ однозначен. Костя не наш сын!
   - Ты что такое говоришь? - поперхнулся Андрей. - Ты в своем уме?
   - Я-то в своем. Вот справка.
   - С чего ты вообще решила заняться такими изысканиями? - спросил Андрей, читая заключение.
   - Тот детектив, которого я наняла, чтобы узнать о родителях Захара, накопал такое, что я за голову схватилась. Татьяне подсадили чужие эмбрионы. Наш настоящий сын - Захар. А Костя - чужой ребенок.
   - Откуда ты знаешь?
   - В клинике перепутали пробирки... Надо как-то раздобыть биологический материал Захара. Генетика - точная наука. Тебе тоже придется сдать кровь.
   - Зачем?
   - Чтобы результат был стопроцентным!
   - Ну, ты, мать, даешь! Это что же получается. Родители Захара воспитывают нашего ребенка?
   - Да! А мы - их!
   - Когда сдавать кровь?
   - Хоть завтра. Кажется, я придумала, что можно сделать. Надо попросить Костю принести волос Захара. Этого будет достаточно, - дрожащими руками Ирина накапала в стакан "Корвалол" и развела водой. Андрей достал "Хеннесси".
  Перед сном мать вызвала Костю на серьезный разговор.
   - Сын, - Ирина закашлялась и скривила рот, - Костик. Мне нужно, чтобы ты завтра подошел к Захару и как-нибудь незаметно взял волосок из его головы. Об этом никто не должен знать, даже сам Захар. Попробуй в игре оторвать у него волос с головы и принести домой. Вы играете на переменах в прятки или салки?
   - Мы играем в сифу, - ответил Костик.
   - В какую сифу?
   - Берем тряпку со школьной доски и кидаем ей друг в друга.
   - Вы кидаетесь грязной меловой тряпкой?
   - Да. Это очень весело. Кто водит - тот "сифак".
   - Интересная игра. Вот и попробуй во время игры достать волос Захара. Это очень важно. Секретное задание. Сделаешь - куплю детский мотоцикл.
   - Настоящий?
   - Настоящий. С бензиновым двигателем.
   - Ура!
   На следующий день Костя в точности выполнил указание матери.
   - Держи, мам, - сказал он, передавая волос. - Я его с плеча Захара снял. Он ничего не заметил. А ты правда купишь мне мотоцикл?
   - Куплю, куплю. Вот только завтра по делам с папой съезжу, и куплю.
   На следующий день Ирина вместе с Андреем отправилась в генетический институт. Сдав кровь мужа, и отдав волос, супругам оставалось только ждать.
   - Я позвоню вам, - сказала Белковская генетику.
   - Лучше приезжайте лично. Заберете результаты. Вот квитанция. Оплатите в кассе.
   Томительная неделя ожидания стала для супругов испытанием. Они нервничали, спорили, ссорились. Их нервозность передалась Косте. Он совсем забросил учебу, целыми днями просиживая за компьютером.
   Результаты оказались неутешительными. Андрей не был отцом Костика. А с волосом произошел удивительный казус.
   - Чей это волос? - осведомился генетик.
   - Ребенка. Мальчика, - ответила Ирина.
   - Вы не правы. Это женский голос.
   - Откуда вы знаете?
   - Современные технологии позволяют определить пол генетического владельца материала. Но вот что интересно. Гены ногтей, которые вы мне предоставили, идентичны генам волоска. Отсюда я делаю вывод, что владелец ногтей и владелец этого волоса - родственники!
   - У-уф! - выдохнул Андрей. - Ну и закрутился детектив!
   - Так, - вступила Ирина. - Мне все ясно. Поехали домой, надо дождаться Костика.
  Когда Костя открыл дверь квартиры, мать с криком набросилась на него.
   - Откуда ты взял волос? - Ирина со всей силы трясла сына за плечи. - Отвечай!
   - Мам, я же тебе говорил. Я снял его с плеча Захара.
   - Так ты не вырывал его из головы друга?
   - Нет. Я увидел волосок на плече Захара и потихоньку снял его. Как ты просила, - Костя не понимал, что происходит.
   - Это волос его матери, - ходил по кухне кругами Андрей. - Это не волос Захара. Так, нам нужен волос Захара. Я сам поговорю с Константином.
   Отец объяснил Косте, как им необходим волосок Захара.
   - Пойди на хитрость, - учил отец. - Придумай какие-нибудь фокусы, как у старика Хоттабыча. Вырви сначала себе волосок. Только делай все осторожно, прошу тебя. Все это должно остаться тайной. Покажи нам с мамой, какой ты разведчик. Мы надеемся на тебя!
   На следующий день Костя подошел к Захару и без обиняков сказал:
   - Давай поиграем в игру. Я вырву у тебя волос, а ты - у меня. И мы оба загадаем желания.
   - Зачем? - удивился Захар.
   - Так надо.
   - Ну и вырывай волос сам у себя. А у меня не надо.
   - Нет, я вырву у тебя.
   - Не вырвешь!
   - Вырву, я сказал!
   - Нет, не вырвешь!
   - Вырву! - Костя подскочил к Захару и вцепился в волосы.
   - Ах так! - закричал Захар и повалил Костю на пол.
  Завязалась драка. Захар стал нещадно колотить Костю. Мальчик успел спрятать волосы в карман. Учителя разняли ребят и отвели в кабинет директора.
   - Кто начал драку? - строго спросила директор.
   - Он, - Захар показал на Костю. - Он у меня волосы вырвал.
   - Зачем? - удивилась директор.
   - Мне папа с мамой сказали, - хныкал Костя.
   - Мама сказала тебе вырвать волосы у Захара? Ты знаешь, что врать нехорошо? Ты это сам придумал?
   - Нет. Это правда. Они мне велели. Я не вру!
   - Так. Обмана я не потерплю. Я вызову твоих родителей. Сейчас идите в класс, продолжайте учебу. Костя, я позвоню твоей маме и все выясню. Завтра я жду ее у себя. Отправляйтесь учиться.
   Весь день Ирина ждала сына. Приехав из школы домой, Костя отдал несколько волосков Захара матери. Белковская уже все знала. Ольга Викторовна позвонила ей. Ирина быстро оделась и помчалась в институт генетики. На нервной почве Белковская закурила, хотя до этого всегда следила за своим здоровьем.
   Захар рассказал родителям про драку с Костей. Они как-то странно переглянулись.
   - На какой день вызвали родителей Кости? - спросила мать.
   - На завтра, - ответил мальчик.
   - Я поеду в школу! - заволновалась она. - Потребую разъяснений.
  Мать Захара, узнав по телефону у директора учебного учреждения время приезда Ирины, на следующий день отправилась в школу. Когда она зашла в кабинет, Белковская была уже там.
   - Здравствуйте. Марина Викторовна, - представилась мама Захара.
   - Ирина Алексеевна, - представилась Белковская.
   - Я вас помню. Мы вместе проходили курс...- Марина Викторовна взглянула на директора, - лечения.
   - Да, я недавно об этом узнала. А теперь, милочка, будьте так любезны, разъясните мне, пожалуйста, почему обо всем этом узнал Захар?
   - Хорошо, - согласилась Марина. - Вы меня, конечно, извините, но я буду говорить только тет-а-тет.
   - Все, что происходит в школе, касается и меня лично, - вступила в разговор Ольга Викторовна. - Это моя школа. Все, что будет здесь услышано, никогда не выйдет из стен этого кабинета. Я должна во всем разобраться. Инцидент произошел между моими учениками и для объективного вынесения решения я нуждаюсь во мнении обеих сторон. Так что выясняйте недоразумения здесь.
   - Ладно. Нам терять уже нечего, - вздохнула Марина Викторовна. - Нам с Ириной Алексеевной довелось встретиться в клинике экстракорпорального оплодотворения.
   - Что это? - не поняла директор.
   - Суррогатное материнство. И Захар, и Костя выношены чужими женщинами. Да, я все рассказала Захару. Пришло время. Мне надоело жить в постоянном страхе. В страхе за семью, за сына, за себя. Лучше пусть он все знает. Только вы мне объясните, пожалуйста, спокойно, без ругани, для чего вам понадобились волосы моего сына? Я все понимаю, но это вышло за всякие рамки. Мой путь к получению сына был долог и труден. Деньги, затраченные на ЭКО, не вернуть уже никогда. Моя суррогатная мамочка в конце протекания беременности заявила, что это ее ребенок. И она его нам не отдаст. Эта стерва так и сделала. Она родила в обычном роддоме, не сообщив нам с мужем об этом. Мы метались из роддома в роддом, пытаясь получить хоть какую-нибудь информацию. Наконец мы нашли клинику, где она рожала. Но было уже поздно: она выписалась три дня назад. Дома она не жила, снимала квартиру. Но все же через неделю мы ее нашли. Ребенка у нее не было. То, что мы от нее узнали, ужаснуло нас. Представляете, эта сучка продала младенца двум геям. Им, видите ли, захотелось иметь собственное дитя. Знаете, каких усилий нам с мужем стоило выкупить его. Мы отдали все деньги. Они ободрали нас, как липку. Поэтому, будьте так добры, расскажите и вы, зачем вам это нужно.
   Ирина долго молчала, размышляя, стоит ли выносить сор из избы, но все же решилась:
   - Для генетической экспертизы, - ответила Белковская. - Восемь лет назад, в клинике, врачи перепутали пробирки с эмбрионами. Ваша суррогатная мать выносила моего ребенка. А моя - вашу двойню!
   - Не может быть! - вскрикнула Марина. - Врешь!
  Ольга Викторовна открыла от удивления рот. Она оторопела и не могла произнести ни звука.
   - Я жду последнюю экспертизу. Анализ ДНК волос Захара.
   - Откуда... как... вообще... с чего вы взяли? -от волнения Марина стала заикаться и присела на стул.
   - Откуда узнала? От частного детектива. Вы поступили непредусмотрительно, рассказав все Захару. Про него и про Костю. Захар тут же все выложил моему сыну. Я вынуждена была обратиться к услугам частного детектива. От него я все и узнала. Я, мой муж и ребенок сдали генетический материал. Исследования показали, что Константин не наш ребенок. У меня есть полиакриламидные гели, являющиеся вещественными доказательствами. Первый волос, снятый с плеча Захара, показал, что обладатель этого волоса, женщина, является матерью Кости. Я считаю, что это - вы, - Ирина свысока посмотрела на Марину. - Только ваш волос мог оказаться на одежде Захара. Для того, чтобы узнать, является ли Захар нашим ребенком, нам и понадобились волосы. Первая попытка, как я уже говорила, не удалась. Костя принес женский волос. Потребовалась вторая попытка. Результаты скоро будут готовы. Сомневаться не имеет смысла. Вы воспитываете нашего ребенка, мы - вашего. И с этим уже ничего не поделаешь. Вот что делает не вовремя и неправильно преподнесенная информация. Теперь нам придется бросить школу и сменить место жительства. Я считаю, что Константин не должен общаться с Захаром. Это ни к чему хорошему не приведет. Дети быстро растут и рано взрослеют. Я не хочу, чтобы после всего пережитого, мой сын знал, что не я его мать. Мы с мужем более-менее доходчиво объяснили ему, что он - наш ребенок. Пусть он так и считает.
   - Подождите, подождите! - Марина схватилась руками за голову. - Это все так неожиданно. Вы выбили почву у меня из-под ног. Результаты у вас на руках? Дайте! О ужас! Какой же ужас! Кошмар! Подождите... Вы что-то сказали про двойню. Какая двойня? У кого?
   - У вас, милочка, у вас! Моя суррогатная мать родила двойню. Костю я забрала себе, а второго, неполноценного ребенка оставила ей. Где она сейчас, и что с ребенком, я не знаю! Прошу вас, оставьте нашу семью в покое. Не надо лишать детей детства. Пускай они живут в своих иллюзиях. Я не хочу ничего менять, у меня уже нет сил. Я никого не виню. Прощайте. - Ирина со слезами на глазах вышла из кабинета.
   Костя в российско-американскую школу больше не пошел. Белковская подгоняла мужа со сменой жилья:
   - Ну купи ты дом в южном направлении. Жили на Севере, поживем и на юге! Ведь есть столько мест. Твои родители родом из Калуги? Вот и купи дом на Калужском направлении.
   - Купи! - кипятился Андрей. - Не все так просто. Сначала нужно найти дом, с ремонтом, со всеми коммуникациями. Не в халупе же жить. Да и этот коттедж продать надо. Не все так быстро получается, как ты думаешь.
   - Две недели тебе хватит?
   - С ума сошла? Два месяца, как минимум!
   - Поторопись, Андрей!
   - Не комлексуй, пожалуйста, Ира. Я прошу тебя. Всему свое время. Переедем. Дай только срок.
   - У тебя всегда так. Все вы, мужчины, одинаковые. Задницу лень от кровати оторвать!
   - Успокойся, прошу тебя! Что у тебя за упадническое настроение?
   - Не упадническое, а истерическое.
   - Почему?
   - Все болит. Ничего не помогает!
   - Да что с тобой?
   - Депрессую. Сам не видишь?.. Знаешь, - издалека начала Ирина, - психологи рекомендуют раз в пять лет менять работу, место жительства, или семью. Говорят, помогает избавиться от депрессии.
   - Предлагаешь развестись?
   - Боже упаси! Но надо что-то поменять в жизни. Что-то, что дало бы толчок к новому развитию отношений, пересмотру установленных ценностей.
   - Я согласен. Заведу себе любовницу. Это как раз и будет тем "новым" и в развитии наших отношений, и в установленных ценностях!
   - Ты подменяешь понятия! Нам надо купить новый дом. И все!
   - Я следую твоей логике. Если не можешь поменять работу или жилье, поменяй семью. Но я не хочу менять семью. Поэтому мне просто необходимо завести любовницу.
   - Разве у тебя еще нет любовницы?
   - Представь себе, нет. Я однолюб. И ты это прекрасно знаешь.
   - Ты такой представительный мужчина, генеральный директор, не урод, не козел, не алкаш какой-нибудь. Наверняка женщины так и трутся возле тебя. Скольких смазливых секретарш ты уже сменил?
   - У меня нет, как ты выразилась, смазливых секретарш. У меня есть помощник руководителя. Женщина, которую ты нашла мне сама. И если бы у нас что-то и было, ты первая узнала бы это от нее. И давай прекратим этот никчемный разговор.
   - Давай выкрадем Захара! - неожиданно зарыдав, предложила Ирина.
   - Ты с ума сошла! Опомнись, что ты несешь? Забудь об этом. Раз и навсегда. Разговор окончен.
   Получив последние анализы ДНК, Ирина отправила их по факсу Марине. Из них следовало, что Захар является сыном четы Белковских. Ирина не хотела ни с кем разговаривать, поэтому отправила документы без объяснений.
   Получив копии генетической экспертизы, Марина забрала Захара из школы и стала уговаривать мужа уехать за границу. Через три месяца они обосновались в Англии.
   Переехав в новый дом, Ирина потеряла интерес к сыну. С этого момента отношения между Костей и матерью изменились. Он стал для нее "чужим". Если раньше она практиковала гиперопеку, сдувая с сына пылинки и содержа его в оранжерейных условиях, то сейчас она старалась лишний раз не обнимать и не целовать его. У нее пошло эмоциональное отторжение к ребенку. К отцу Костя охладел сам. Он и так редко его видел, а теперь вообще не подходил к нему. На почве нелюбви к нему приемных родителей мальчик стал хулиганить еще больше, ожесточаться и потихоньку ненавидеть родителей. Он хотел отомстить им за свою жизнь.
   Белковская подала иск в суд на клинику и через полгода отсудила затраты, связанные непосредственно с пересадкой эмбрионов. За все остальное медицинское учреждение ответственности не несло. Эти деньги пошли на оплату услуг адвоката. Выплаченная сумма не покрыла и десятой части средств, затраченных на программу ЭКО. Моральный вред Ирины суд оценил в три тысячи рублей. После откровенного разговора с сыном потребности в сокрытии тайны больше не было. С той лишь оговоркой, что Косте не сказали, что на самом деле он не является ребенком Белковских. До этого момента Ирина вынуждена была исправно платить Насте, шантажировавшей ее. Белковская наконец-то решилась поговорить с мужем.
   - Андрей! - строго начала она. - Ты помнишь Анастасию, нашу первую "биомаму"?
   - Конечно помню, - скривил рот Андрей. Он вспомнил, как сам уговаривал Настю забеременеть от него "естественным" путем, без всяких пробирок. "По-человечьи", - говорил он. Андрей уже договорился с врачом, чтобы Ирина ничего не заподозрила. У нее бы взяли яйцеклетки и спустили в канализацию. Но Насте это было не нужно. Она была обычной мошенницей, и настоящая беременность в ее планы не входила. Настя была молодой, красивой женщиной. Мужчины заглядываются на таких. Не устоял и Андрей. Позже ему пришлось заплатить ей тысячу долларов, чтобы об этом разговоре не узнала Ирина. "Зачем тебе это? - поинтересовалась Анастасия у Андрея. - Не проще ли развестись?" Совместный бизнес Белковского с отцом Ирины не позволял ему сделать это.
   - Она меня шантажирует!
   - Что?
   - Я плачу ей по пятьсот долларов в месяц за неразглашение тайны рождения Кости. Теперь это бессмысленно.
   - Надо проучить эту дуру! - закипятился Андрей. - Давай сдадим ее ментам! Когда следующая передача денег?
   - Через три дня.
   - Поехали в милицию. Напишешь заявление.
   Следователь Управления Внутренних Дел встретил их в обшарпанном кабинете с отваливающейся штукатуркой на стенах. Старая мебель и ржавый сейф не добавляли антуража интерьеру кабинета. Внимательно выслушав чету Белковских, следователь произнес:
   - Это дело не имеет судебных перспектив. В уголовном кодексе есть статья сто пятьдесят пять. Это разглашение тайны усыновления (удочерения), вопреки воле усыновителя из корыстных или иных низменных побуждений. Но ведь шантажистка еще не разгласила тайну усыновления?
   - Пока нет. Но она же обещает разгласить! Почему дело не имеет судебных перспектив, объясните, пожалуйста, - удивился Андрей.
   - Деньги вы отдавали добровольно?
   - Да.
   - Ну вот видите!
   - Но она же шантажировала меня! - встрепенулась Ирина.
   - Ну и что. Вы сами, добровольно, платили ей. К тому же в нашем уголовном законодательстве нет статьи за "шантаж". Уголовно наказуемым деянием является "вымогательство". Этот термин к вашему делу я никак не могу прицепить.
   - Если попробовать мошенничество? - осведомился Андрей.
   - Когда был факт мошенничества?
   - Восемь или девять лет назад! Она взяла деньги за предоставление услуги суррогатной матери и не выполнила условия договора.
   - Договор у вас на руках?
   - Он был устным.
   - У вас остались расписки мошенницы о получении денежных средств?
   - Нет. Мы полагались на честное слово.
   - Тогда факт мошенничества недоказуем. Это, как бы вам сказать, отсутствие доказательств, или, говоря обычным языком, голословность.
   - Что же получается, - воскликнула Ирина, - я не могу добиться справедливости?
   - Справедливость - понятие относительное, - парировал следователь.
   - Можно поподробнее узнать об уголовной ответственности за вымогательство? - спросил Белковский.
   - Пожалуйста, статья сто шестьдесят три Уголовного Кодекса Российской Федерации. Открываем Уголовный Кодекс, - следователь достал с полки потрепанную книжку. - Вымогательство, то есть требование передачи чужого имущества или права на имущество или совершения других действий имущественного характера под угрозой применения насилия либо уничтожения или повреждения чужого имущества, а равно под угрозой распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких,
  либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких, - наказывается ограничением свободы на срок до трех лет, либо арестом на срок до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до четырех лет со штрафом
  в размере до пятидесяти минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до одного месяца либо без такового. В вашем случае - это угроза распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких. Но не стройте иллюзий. Причиняемый вам вред минимальный. Сколько она вымогает? Пятьсот долларов? Ну что ей дадут, даже если дело дойдет до суда? Один год условно? Вас это устроит? Вот если бы она вымогала машину, квартиру, или дачу - вот это совсем другое дело. Причиняемый ущерб - значительный. Судебные перспективы у такого вымогательства есть.
   - Значит, если у меня вымогают дом с земельным участком, - Андрей многозначительно переглянулся с Ириной, - за неразглашение тайны рождения моего ребенка, это будет считаться преступлением?
   - Однозначно.
   - Спасибо за консультацию. Думаю, скоро мы к вам придем еще раз.
   - Всегда рад помочь, - следователь хитро улыбнулся.
   - Ты поняла, что надо делать? - спросил Андрей Ирину, выйдя из здания милиции на улицу.
   - Да.
   Через два дня Ирина встретилась с Настей.
   - Вы принесли деньги? - надула губы шантажистка.
   - Нет. Мне надо с вами поговорить.
   - Я не разговариваю с моими должниками на пустой карман. Гоните деньги. Иначе...
   - Подождите, вы меня не так поняли. Я рассказала об этой истории мужу. Он не даст мне больше денег...
   - Что? Я сейчас отзвонюсь моим друзьям и они...
   - Да не перебивайте вы, не дослушав! Имейте чуточку терпения. Мой муж больше не даст для вас денег. Он предложил другой вариант. Мы переехали на новое место жительства. Старый дом мы хотели продать, но пока не сделали этого. Так вот, мой муж предложил наш дом переписать на вас, чтобы вы больше уже никогда... Слышите меня? Никогда больше не преследовали нас и не вымогали деньги. Рыночная цена дома с землей - два миллиона долларов. Надеюсь, этой суммы будет достаточно для вас? Или вам и этого мало?
   - Я, я, - хлопала глазами Настя. Мне?.. Я согласна.
  Анастасия не ожидала такой милости от судьбы. Поэтому поначалу растерялась, но вскоре взяла себя в руки.
   - Конечно согласна. Еще бы!
   - Вы обещаете больше не беспокоить нашу семью, если получите дом? - строго спросила Белковская.
   - Обещаю!
   - Мне нужно какое-то время, чтобы оформить все документы. Думаю, за две недели мы с мужем управимся.
   - Неделя! - взяла быка за рога Анастасия. - Не больше. У меня нет времени. Вдруг вы передумаете.
   - Хорошо, я поговорю с мужем. У него есть свой нотариус.
   - А как вы передадите мне дом? Какие для этого нужны документы?
   - Сейчас мне нужна ксерокопия вашего паспорта. Договор купли-продажи здесь не пройдет. Поэтому мы решили написать на вас дарственную. Грубо говоря, мы дарим вам дом.
   - Подождите, подождите, - засуетилась Настя, - за получение недвижимости по дарственной я обязана буду заплатить налог. У меня нет денег!
   - Все налоги мы заплатим за вас, успокойтесь.
   - Тогда другое дело.
   - Да, оставьте номер своего мобильного телефона для связи с вами.
   Получив копию паспорта Анастасии, Белковская вместе с мужем направилась прямиком к следователю.
   - Мы хотим написать заявление по факту вымогательства, - сразу же приступил к делу Андрей.
   - Что же у вас вымогают на этот раз? - усмехнулся следователь.
   - Мой загородный дом.
   - В прошлый раз у вас вымогали пятьсот долларов.
   - У преступницы изменились планы. Она выдвинула новые требования. Теперь ей нужен наш дом.
   - Вот это другое дело, - с удовольствием произнес следователь. - Такое заявление я приму. Опишите все подробно: кто вымогает, за что. Когда и где состоится передача документов на имущество. Мне нужен полный обзор преступления, чтобы дело не рассыпалось в суде.
   Написав все подробно на бумаге, Белковская передала заявление милиционеру.
   - Я возбуждаю уголовное дело по факту вымогательства! До передачи дарственной попытайтесь ничем не выдать себя. Мошенница ничего не должна заподозрить. Вам придется несколько раз приезжать ко мне. Мы с коллегами должны будем разработать следственно-оперативные мероприятия. Я считаю, проводить задержание шантажистки следует в кабинете нотариуса.
   - Согласен, - ответил Андрей. - Я договорюсь.
   - Что-ж, по рукам!
   - Да... - Андрей посмотрел на скудный инвентарь кабинета. У вас даже нет компьютера.
   - Бюджетное финансирование не предусматривает покупку новых компьютеров, - оправдался следователь.
   - А законом предусмотрено получение государственными органами спонсорской помощи?
   - Это законом не запрещено.
   - Ясно. До скорой встречи.
   В качестве спонсорской помощи сотрудникам милиции Андрей закупил десять мощных компьютеров, десять принтеров к ним и один дорогой копировальный аппарат. Этот шаг гарантировал Белковскому беспристрастное и быстрое рассмотрение дела. Вечером того же дня милицейское начальство погрузило оргтехнику в свои служебные автомобили и вывезло в неизвестном направлении.
   Мошенницу арестовали при получении дарственной прямо в кабинете у нотариуса, когда она положила документы в сумочку. Двое милиционеров в штатском взяли Анастасию под руки и вывели из помещения.
   - Эта сделка автоматически признается ничтожной, - сказала нотариус. - Документы, как вещественные доказательства, пока заберет следователь. После суда вам их вернут. Можете их уничтожить. Это ваше право.
   Андрей сделал все возможное, чтобы шантажистка получила максимальный срок. Он не жалел денег.
  На суде Анастасия плакалась в жилетку:
   - Я же просила всего пятьсот долларов. Всего пятьсот. Они сами предложили мне дом. Я ни в чем не виновата.
   - Это правда? - судья вопросительно посмотрела на Белковскую.
   - Это ложь! - немедленно отреагировала Ирина. - Да, сначала суммы действительно были равными пятистам долларам. В течение шести лет я отдавала деньги этой мошеннице. В последний раз она перешла все рамки и стала требовать квартиру. Квартиры у нас с мужем не было, зато пустовал дом, из которого мы недавно съехали. Я предложила в качестве отступных его. Анастасия согласилась. Остальное вы знаете.
   Настя получила три года исправительной колонии. Без участия Белковского шантажистка могла отделаться легким штрафом и условным сроком наказания. Но на этом Андрей не успокоился. Он нашел в Интернете специализированный сайт с черным списком суррогатных матерей. Он подробно описал мошеннические действия Анастасии и опубликовал на сайте ее паспортные данные.
   После пережитых страданий Ирина ушла в себя.
  
  Глава 13
  
   В двенадцать лет, в пятом классе, Лягушонок заметил, что мальчики стали спать с девочками. Детей не смущало то, что их половая система только-только начала формироваться. Удовольствие было превыше всего. Его самого девочка по имени Катя затащила в постель. Первый опыт был неудачным. Соитие происходило в подсобке, где хранились лопаты, носилки и веники. У Лягушонка ничего не получилось. Катя была старше его на два года.
   - Ну что ты, не мужик, что ли? - дразнила она. - Давай, возьми меня. Твои друзья давно уже не мальчики.
   - В следующий раз получится, - пообещал Аваз.
  В следующий раз действительно получилось. Они любили друг друга в кабинете директрисы, на мягкой мебели. Ключи от кабинета Катя взяла у старших ребят, они там часто практиковали такое - романтические вечера. Более подходящих условий для любовных утех в детдоме не было. Директор ни о чем не догадывалась.
   - Хорошо-то как! - мечтательно произнесла Катя, затягиваясь сигаретой. - Давай завтра придем сюда еще?
   - Давай, - согласился Аваз.
   - Скажи, я у тебя первая?
   - Да.
   - А я?
   - Не помню. Может быть десятый. А может и пятнадцатый.
   - Тебе что, нравится заниматься этим? - спросил Аваз.
   - Очень! Ты думаешь, я шлюха?
   - Нет, я так не думаю.
   - А многие именно так и считают.
   - Чихал я на многих. Главное, чтобы нам было хорошо.
   - А это ничего, что я тебя старше? Тебя это не смущает?
   - Сначала смущало. Может, поэтому первый раз ничего и не получилось. Теперь мне все равно.
   - Я для тебя безразлична?
   - Не в этом смысле. Все равно, была бы ты младше или старше меня. Мне понравилось заниматься любовью. Раньше я не знал, что это такое. Теперь знаю. Ты мне симпатична.
   - Ты мне тоже нравишься. У меня еще никогда не было такого пылкого любовника. А вот целоваться ты не умеешь. Хочешь, научу?
   - Да. Поцелуй меня.
   - С удовольствием.
  Так Лягушонок потерял девственность. Романтические отношения с Катей продолжались четыре месяца, пока их не застукала директор интерната. На улице шел дождь, а зонтик директор забыла в здании. Вернувшись, Екатерина Сергеевна открыла дверь своего кабинета в самый неподходящий момент - во время совокупления.
   - Это что такое? - завизжала она, увидев половой акт на своем столе. - Что вы себе позволяете?
   - Да мы ничего... - оправилась от шока Екатерина, соскакивая с Аваза и прикрывая наготу руками. - Мы это, позвонить зашли. По телефону.
   - Я вам дам позвонить. Так дам позвонить, мало не покажется! Это кто там, под тобой? Аваз? Не ожидала от тебя. Я всегда считала тебя положительным мальчиком. За Катей давно дурной слушок шел. Но ты, отличник, живой пример всего класса! Одень трусы, не тряси причиндалами! Ну, я вам покажу кузькину мать. Я вам сделаю Ватерлоо. Небось без презервативов трахались? Я вам устрою полет фанеры над Парижем! Откуда ключи?
   - Я в прошлом году на полу нашла, - не растерялась Катя.
   - На полу ты нашла? В прошлом году у меня украли ключи. И ты это прекрасно знаешь! Кто тебе их дал?
   - Сама нашла, - настаивала девочка. - Никто мне их не давал.
   - Почему не вернула?
   - Думала, пригодятся.
   - Пригодились? Небось, весь интернат здесь трахается? Отвечай, паскуда!
   - Не смейте обзывать Катю! - заступился за девушку Аваз. - Это я украл ключи в прошлом году. Хотел доказать себе, что я не трус.
   - Замолчи, защитничек! - устыдила его директор. - Нашелся, благородный рыцарь! Я все прекрасно знаю. Я догадывалась, что кто-то лазает в мой кабинет. Но не могла понять, для чего. Наконец-то все открылось. Наверняка у вас есть список, кто по каким дням сюда ходит. В порядке очереди! Признавайтесь!
   - Сюда ходили только мы с Лягушонком, - оправдывалась Катя. - Больше никто про это не знает. Про ключи я никому ничего не говорила.
   - Все! Вы мне надоели. Я вынесу этот вопрос на обсуждение руководства. Развратники! Что вы со мной делаете? Бесстыдники! Сколько вам лет? Вы же еще дети! Совокуплением они занимаются, видите ли! Выросли! Молоко еще на губах не обсохло, а туда же. Ну чего вам не хватает? Все есть. Вас одевают, обувают, кормят за счет государства. У вас есть крыша над головой. Какой-никакой уход. Нет, блин, надо еще в кабинете директора детей делать. Совести у вас нет! Додумались! Вы бы еще кучу дерьма наложили на мой стол. "По приколу", как вы это называете. Чего молчите? Отвечайте!
   - Нам не хватает любви, - ответил Лягушонок. - Государство дает нам все, кроме любви. И вы ее своим воспитанием и нравоучениями не можете дать. Вы для нас не родители, мы для вас не дети, а сироты. Мы для вас - расходный материал, источник финансирования. Пришли - ушли. Вместо нас пришли другие. Кругооборот сирот в природе. Мы ушли - одной обузой меньше. Мы для вас как хомут на шее. Вроде и снять хочется, да хозяин сена за это не даст. А то и хлыстом охолонит.
   - Что ты такое говоришь, дрянь такая? Вы для нас как дети. Как родные дети. Мы все делаем для вас. Да у меня душа всегда болит за вас. Не смей так говорить! Не смей! Ты не знаешь. Ты ничего не знаешь. Да и мал еще. Спроси у Кати, сколько у нее уже было абортов? Четыре или пять? Я уже со счета сбилась! Она же живет половой жизнью с десяти лет. Это же нонсенс! Из двадцати восьми девочек старше двенадцати лет двадцати четырем уже делали аборты! Многим, как Кате - не один раз! Вы не понимаете, что эти тайные аборты никому не нужны! Ведь вы же плодите таких же отказников, как и вы сами. Вспомни, Екатерина, свою подругу, Юлю. Помнишь ее? Что она сделала в роддоме? Написала акт об отказе и оставила ребенка на попечение государства. Другого выхода не было. А ей было всего тринадцать! Она поставила крест на судьбе своего ребенка. Все потому что мы проглядели ее беременность. Аборт делать было поздно. Вспомни себя, Катя! Тебе мало твоих абортов? Еще хочешь?
   - Я предохранялась, - всхлипнула девочка. - Тем более аборты вы заставляли меня сделать насильно.
   - Правильно, чтобы не было на Земле еще нескольких брошенных детей. Посмотри на себя. Ты хочешь такой же судьбы для своего ребенка? Думаю, нет. И я знаю, как вы предохраняетесь! Сунул - вынул и пошел. Здравствуй, новый папа! Презервативами хоть пользовались?
   - А как же, Екатерина Сергеевна. Обижаете.
   - Слава Богу! Не хватало еще без контрацепции трахаться! Хоть до этого додумались своими никчемными головушками. Замучалась я по абортариям вас развозить, Кать, честное слово! Достали уже. Хватит! На вас никаких нервов не хватит. Мне до пенсии семь лет осталось. Дайте пожить по-человечески. Надоело, честно вам скажу. Когда же вы натрахаетесь? Сил моих больше нет. Должен же быть какой-то предел похоти? Все. Пошли вон. Завтра разберемся. Ключи я забираю. Играют они в любовь. Женилка еще не подросла! - женщина не понимала, что дети имитировали то, чего у них никогда не было - Любовь.
   На следующий день директор построила во дворе интерната всех воспитанников. Аваза и Катю она поставила рядом с собой, перед остальными детьми. Они тихо стояли, низко склонив головы.
   - Вы, наверное, знаете, для чего я вас собрала,- начала свою речь директриса. - Вчера вечером я, вернувшись по своим делам в интернат, обнаружила, что в моем кабинете происходит прелюбодеяние. И между кем! Коитус происходил между Авазом Неизвестным и Катей Спициной. Бесстыдники! Это позор. Позор для всего интерната. Ведь Авазу нет еще и тринадцати лет! Да и Катя несовершеннолетняя. То, что она получила паспорт, не дает ей право раздавать свое тело направо и налево. Додумались! Уже половые акты стали проводить в кабинете директора! Осталось только вместо интерната открыть здесь публичный дом. Что же вы делаете? Вы же еще дети! Стыдно! В качестве наказания руководство интерната вынесло решение о переводе Екатерины Синицыной в другой детский дом. Пусть это будет уроком для всех!
   Через неделю Катю в приказном порядке перевели в другой детдом. Лягушонка оставили в интернате с испытательным сроком на три месяца. Директриса поставила в кабинете сигнализацию, выходящую на вневедомственную охрану. В детском учреждении ввели подзабытые строгие правила - отбой, как и положено, в двадцать два ноль ноль. Наказание за ослушание - запрет на выход в город в течение месяца. Раньше на эти правила закрывали глаза.
  
  Глава 14
  
   В восемь лет Костя не вылезал из-за компьютера, играя во всевозможные "стрелялки". Его комната была забита всевозможными игрушками - от радиоуправляемых машинок до звукозаписывающей студии. Друзья так и вились вокруг него. Чрезмерная забота матери сделала его несчастным. Психологи называли этот феномен гиперопекой. Мать сдувала с Кости "пылинки", "выращивая" его в комнатных условиях и не давая ему проявить элементарную самостоятельность. Так продолжалась до тех пор, пока мальчик не узнал тайну своего рождения. После случая с Захаром, Костя стал капризным, привередливым ребенком. Он считал, что приемные мама и папа его не любили. Мать он считал главной в семье. Отец постоянно пропадал на работе, зарабатывая деньги, мать не вылезала из салонов красоты, соляриев и фитнесс-центров. В десять лет, в новой школе, он начал курить, в двенадцать попробовал алкогольный коктейль и пиво. Костя рос агрессивным мальчиком. Учился плохо, терроризировал маленьких и слабых. Срывал уроки, грубил преподавателям и обслуживающему персоналу. Лучшими его друзьями были хулиганы - старшеклассники. Он дрался в школе почти каждый день. В тринадцать лет Костя стал подумывать о самоубийстве и накачался снотворными таблетками. Родители сходили с ума. В больнице Костю еле откачали. Он совсем перестал уважать мать и отца, упрекая их при каждой ссоре, что он не их сын.
   - Что же ты с нами делаешь? - плакала Ирина в больнице. - Что тебе не хватает? У тебя все есть. Всю душу ты нам вымотал. Посмотри на меня. Мне пятидесяти лет, а я уже выгляжу, как старуха.
   - Ты не можешь навязывать мне свою волю, - огрызнулся Костя. - Ты не моя мать!
  В четырнадцать Константин начал покуривать "травку". Тогда же он потерял девственность. Он сделал себе цветные татуировки по всему телу и вытребовал у отца перстень с бриллиантом, закатив отцу истерику. Учиться ему было неинтересно, его больше интересовали дискотеки, девочки, дорогие машины. В пятнадцать он уже вовсю гонял на отцовском джипе, сделав дубликаты ключей.
   Как-то поздним осенним вечером в доме Белковских зазвонил телефон.
   - Кто это может быть? - удивилась Ирина, приподнимаясь с подушки.
   - Не знаю, - ответил Андрей. - Лежи, я сам возьму трубку.
   - Алло, - произнес он. - Что?... Где? В какое отделение приезжать?... Сейчас буду.
   - Что случилось? - испугалась Белковская. - Что-то с Костей?
   - Да. Он сбил человека. Насмерть. Сколько раз говорил ему не брать машину! Осел.
   - Где он?
   - В милиции, где же еще. Пытался скрыться с места происшествия. Большей глупости придумать невозможно.
   - Я поеду с тобой.
   - Только тебя там не хватало. Ни в коем случае! Ты только помешаешь. Попробую откупиться. Они пока не возбудили дело. Видно, сыночек объяснил, кто его папа.
   - Почему он не позвонил сам?
   - Телефон наверняка отобрали менты. Или разбил его при аварии. Сукин сын. Так и ищет приключений на свою голову. Надоело. Он совсем отбился от рук. Все. Я поехал.
   Вечером этого дня Костя в наркотическом угаре сел за руль "Геленвагена" и поехал колесить по городу на бешеной скорости. Ему нравилась бешеная скорость. Не заметив пешеходного перехода, он со всей дури нажал на газ. В это время дорогу переходила старушка. Костя, не попытавшись даже притормозить, задел бампером джипа старую женщину и помчался дальше. Старушка, сделав кульбит в воздухе, отлетела на тротуар. Прохожие прощупали пульс старушки и тут же вызвали милицию и "скорую помощь".
   Через пять минут началась погоня. Сзади Костиного автомобиля мчалась машина ГИБДД. Подросток не слышал воя сирен. Он "оттягивался" под громкую электронную музыку. Гаишники гнались за Костей в течение пятнадцати минут, пока не выехали на пустынную дорогу. Там им ничего осталось делать, как прострелить колесо джипа.
  Геленваген подпрыгнул в воздухе, его занесло, и мальчик вынужден был остановиться. Он не понимал, что происходит. Вокруг него бегали милиционеры с пистолетами и пытались повалить его на землю. Он не сопротивлялся. На него надели наручники и отправили в ближайший отдел внутренних дел.
   - У тебя есть какие-нибудь документы? - начал допрос пожилой, "прожженный" опер.
   - Нет, - ответил Костя. Он еще был под воздействием наркотиков.
   - Как тебя зовут?
   - Константин Андреевич Белковский.
   - Сколько тебе полных лет?
   - Пятнадцать.
   - Где ты взял машину?
   - У отца.
   - Документы на машину есть?
   - Нет. Отец не разрешает мне ей пользоваться. Документы и ключи он прячет. Ключи я нашел, а документы - нет.
   - Ты знаешь, что сбил пожилую женщину насмерть?
   - Какую женщину? Я просто катался.
   - Объясни тогда, пожалуйста, откуда у тебя вмятина на бампере?
   - Не знаю. Может, задел что-нибудь. Столб, например.
   - Я скажу, что ты задел. Ты задел старушку, переходящую проезжую часть по пешеходному переходу. Ты обязан был пропустить женщину, но ты этого не сделал. Женщина умерла. Отсюда я делаю вывод, что ты - убийца. Ты будешь сидеть в тюрьме. Я тебе это обещаю. Пил сегодня что-нибудь?
   - Нет.
   - Наркотики употреблял?
   - Нет.
   - Ну ничего, экспертиза покажет. Сейчас поедем в больницу.
   - Подождите, подождите. Вы что, хотите меня "закрыть"? Вы знаете, кто мой отец?
   - Не знаю, и знать не хочу. Но обещаю, что в колонию для малолетних ты попадешь!
   - Вы мне угрожаете?
   - Предупреждаю.
   - Что-то я не пойму. Я не вижу здесь своего адвоката. Позвоните отцу, иначе я отказываюсь дальше разговаривать.
   - Самый умный нашелся? Я имею право продержать тебя трое суток. Кину в камеру к "глиномесам", они раздерут тебя там. Такого адвоката там тебе покажут, что хоть стой, хоть падай.
   - Потом папа порвет вас на британский флаг.
   - Ты мне своим папой тут козыряй. Не таких ломали.
   - Не таких ломали, а на мне обломаетесь. У отца большие связи. Не хотите больше работать в милиции? Папа это устроит. Завтра же вас уволят!
   - Ну ты и отморозок. Первый раз у меня такой. Другие сговорчивей были.
   - Я не буду вступать с вами в дискуссию без адвоката. Дайте мне позвонить.
   - У нас не Америка. Через три дня государство предоставит тебе бесплатного адвоката.
   - Не ломайте комедию, не знаю, кто вы по званию. Как ваша фамилия?
   - Майор Павлов. Убойный отдел.
   - Считайте, что вы уволены, майор.
   - Опять двадцать пять. Мне что, применить к тебе запрещенные методы допроса?
   - Попробуйте.
   - Ладно. С какой целью ты угнал автомашину?
   - Покататься.
   - Точно? А не с целью продажи?
   - Думаете, я не знаю законы? Маленький глупенький мальчик? Я прекрасно знаю, что за хищение машины с целью продажи дают реальный срок. А за "покататься" не дают ничего.
   - Ладно, умник. То есть ты хочешь сказать, что завладел автомобилем без цели хищения?
   - Я уже сказал! - взорвался обкуренный подросток. - Да!
   - Давай телефон папы. Я сам ему позвоню.
  Отец приехал через час. Он в пух и прах разнес оперативника.
   - Костя, тебе допрашивали?
   - Да. Он мне угрожал.
   - Вы вообще знаете законы, майор? - обратился он к оперативнику. Вы в курсе того, что детей в возрасте до восемнадцати лет допрашивают в присутствии родителей или опекунов? При обязательном присутствии адвоката? Вам что, в милиции работать надоело? До пенсии сколько осталось?
   - Это к нашему делу не имеет никакого отношения. Что касается допроса... Его никто не проводил. Я задавал вашему сыну вопросы, он отвечал. Я его не принуждал к этому. Процессуальные нормы соблюдены. Допрос ведется под протокол. Я не вел никакого протокола.
   - Ладно, давайте ближе к делу. Что вы инкриминируете моему сыну?
   - Непредумышленное убийство. Правда, при отягчающих обстоятельствах. Посмотрите на него, - опер кивнул на парня. - Наркотики. Любая экспертиза это покажет.
   - Ну, ну, ну. Не торопитесь с выводами. Еще ничего не доказано.
   - Мерседес ваш? Тот, что стоит на улице?
   - Да. Это моя машина.
   - Сейчас криминалисты начнут с ним работать. Предъявите документы на автомобиль.
   - Пожалуйста.
   - Да, джип оформлен на вас. Вы дали ключи сыну?
   - Ты что, обалдел, майор? Я вообще запретил ему дотрагиваться до машины.
   - Ключи у вас с собой?
   - Да.
   - Предъявите.
   - Пожалуйста, - Андрей достал из кармана ключи и бросил на стол опера, - смотрите.
   - Тогда как же вы объясните тот факт, - опер внимательно посмотрел на ключи Андрея и вытащил из ящика стола другие, аналогичные ключи, - что точно такие же ключи были изъяты у вашего сына во время задержания?
   - Откуда у тебя ключи? - Белковский строго посмотрел на сына. - Отвечай!
   - Я сделал дубликат, пока ты ездил в командировку в Германию.
   - Смышленый мальчик! - съязвил майор.
   - Замолчите! - Андрей резко обернулся к оперу. - Сколько вы хотите?
   - Не понял.
   - Сколько вы хотите денег для того, чтобы закрыть дело?
   - Но никакого дела еще нет, - разъяснил опер.
   - Как так?
   - Дело заводит прокуратура на основании фактов, предоставленных нами.
   - Но где-то это происшествие фигурировало?
   - Пусть мальчик подождет в коридоре, - предложил Павлов.
   - Хорошо. Костя, выйди из кабинета.
  Как только за подростком закрылась дверь, опер продолжил:
   - Все преступления и происшествия записываются в специальные книги, находящиеся у дежурных отделов внутренних дел. Записи в них предназначены для служебного пользования. Эти записи не являются действительными преступлениями, по которым возбуждаются уголовные дела. Сейчас все зависит от меня. Если я дам информацию о том, что преступление раскрыто по горячим следам, и об этом будет доложено оперативному дежурному города, обратного хода не будет. Дальше вы будете откупаться у прокурорских или судейских работников. А там совсем другие тарифы. На порядок! Еще раз повторяю! На порядок выше, чем сейчас.
   - Не понял, - растерялся Андрей.
   - Я же говорю, что обо всех преступлениях, произошедших за сутки, дежурная часть докладывает оперативному дежурному города. Если такого доклада нет, нет и преступления. Если я дам ход делу, этот эпизод зарегистрируют как преступление, раскрытое по горячим следам.
   - А если нет?
   - А если нет, то в сводках будет фигурировать, что пожилую женщину сбил неустановленный водитель на неустановленной машине. По горячим следам преступление не раскрыто. Преступник не найден. Свидетели номера автомобиля не запомнили. Только цвет, какая была машина. Показания тоже разнятся. Двое мужчин говорят, что был джип, а женщина говорит, что точно помнит, что это была "Нива". Дальше наша система все сведет на "нет". Иголку в стоге сена никто искать не будет.
   - Мои действия? - спросил Андрей.
   - Двадцать тысяч долларов.
   - Сколько?
   - А вы что хотели? Две "штуки" дежурному. "Косарь" - помощнику. По "пятихатке" - двум гаишникам, задержавшим парня. Остальное - мне и моему начальству. Я рискую очень многим. Не так уж и много за прекращение дела об убийстве.
   - Я согласен.
   - Деньги при вас?
   - Приготовил заранее.
   - Отлично. Рассчитаемся на месте.
  Андрей достал три брикета американских купюр и два брикета передал майору.
   - Как знал, - произнес он.
   - Расценки везде одинаковые, - отрубил Павлов. - Машину сами забирать будете? - спросил опер, потирая руки в предвкушении большого праздника. Неделю назад он закрыл дело об убийстве за три тысячи долларов, выпустив убийцу на свободу. А здесь этот богатый лох чуть ли не сам предложил двадцатку "зелени". - Ну так как?
   - Я - за рулем. Косте я не доверю. Джип хоть на ходу?
   - А как же. Только бампер помят. Ладно, сяду за руль сам. Сколько же у вас машин, если не секрет?
   - Три. Кроме служебных. "Мерсом" я редко пользуюсь, вот сыночек его и спер.
   - Вы что, не видите, что стоит у вас в гараже?
   - Дело в том, что гаражей у меня тоже три. Находятся они в разных местах. Ту машину, которой пользуюсь я, ставлю в подземный гараж под домом, где мы живем. Остальные - чуть дальше. Косте не составило особого труда похитить машину. Я не берегу их, как зеницу ока. Они для меня - средство передвижения, не более того. Мальчик воспользовался этим.
   В машине, по дороге домой, Андрей "пропесочил" Константина:
   - Ну, ты обалдуй! Догадался! Угнал машину. Ты головой-то вообще думаешь? Знаешь, сколько я отдал ментам?
   - Небось, не обеднеешь!
   - Замолчи! От тебя одни убытки. Тридцать тысяч долларов выложил, а он еще огрызается. Ты даже не представляешь, сколько это! Ты еще ни одной копейки в жизни не заработал.
   - Ничего, еще заработаю.
   - Где?
   - У тебя на фирме. Поставишь меня директором. Положишь солидный оклад. Вот и отдам.
   - Я тебя никогда не возьму к себе на работу.
   - Значит, возьмут твои партнеры.
   - Ты же не будешь работать.
   - Как будто твои "замы" работают. Их из Куршевеля с Ибицей не вытащишь. Вся работа-то только подписи ставь, да и все. Остальное делают подчиненные. Так работать я тоже умею.
   - Ладно, все. Поехали сдаваться матери.
  
  Глава 15
  
   Когда Авазу исполнилось тринадцать, интернат вместе с землей и сиротами, продали банковскому холдингу. Интернат находился в центре Москвы. Детей стали переводить в другие детдома. ВИЧ-инфицированных сирот перевели первыми. Администрация сопротивлялась до последнего, писала во все инстанции, давила на жалость. Дети помогали взрослым, как могли. Десять наиболее крепких и здоровых детей в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет сначала отказались от завтраков, а через неделю объявили голодовку. Они полностью отказались от пищи. Среди них был и Аваз. Переезд приостановили. Вскоре стали поступать звонки от анонимных лиц о заложенных взрывных устройствах в интернате. После каждого такого звонка сиротское учреждение эвакуировали. Руководство не сдавалось до тех пор, пока не произошел поджег. Здание не было оборудовано пожарной сигнализацией, отсутствовали первичные средства тушения огня. На окнах стояли массивные решетки, эвакуационные выходы были наглухо заколочены и завалены хламом. Воспитанников интерната и персонал эвакуировали. Никто не пострадал. Детей пересилили на окраину Москвы, в детский дом для обычных, здоровых сирот, по двадцать пять человек на комнату. Мальчиков вместе с девочками. Это было для Аваза десятое по счету сиротское учреждение.
   - Они все равно инвалиды, неполноценные, - вывела вердикт директор детского дома. - Пускай поживут пока так, вместе. Свободных мест все равно нет.
   У коренных детдомовцев условия проживания были получше - мальчики и девочки жили в разных палатах, но на одном этаже. Вместо дверей в проемах висели шторы.
   Среди коренных обитателей детдома сразу же пошло недовольство - как так, инвалидов, и переселили к ним, здоровым детям? Большинство воспитанников детского дома давно утратили связи со своими семьями. В учреждение они попадали из подвалов, чердаков, теплотрасс. Бродягами были восемьдесят процентов детдомовцев. Часто детей на "волю" отпускало само руководство сиротского учреждения. Многие дети, после перевода из других детских домов, не могли приспособиться к новым условиям жизни, поэтому часто сбегали.
   Началось противостояние. Инвалидов стали избивать и издеваться. В детдоме кормили плохо. Местная ребятня занималась воровством и мошенничеством на ближайшем вокзале. Поесть у них было всегда. Дети, не стесняясь, вскрывали машины и вырывали оттуда автомагнитолы, грабили пьяных мужчин. У каждого был дорогой мобильный телефон. В детском доме процветала криминальная субкультура. Дети разговаривали на блатном жаргоне, вводили тюремные правила. Старшие подавляли личность младших. Провинившихся малышей старшие "опускали" - насиловали в задний проход всем скопом, не обращая внимание на вопли боли и мольбы о прощении. К "опущенным" относились, как в "зоне", издеваясь и глумясь над ними. "Опущенные" были на побегушках у нормальных "парняг", стирали за них белье, дежурили по детдому, бегали в магазин за сигаретами и водкой. В детском доме процветало повсеместное насилие. Курить и употреблять спиртные напитки дети приучались с младенчества. В сиротском учреждении курили даже самые маленькие девочки. Клей нюхали все поголовно.
   Лягушонок за ужином спрятал кусочек хлеба, чтобы съесть его перед сном. Вдруг он услышал плач. Вадик, мальчишка лет пяти, ревел и просил поесть. Малыш сходил на кухню, но повариха дала ему пинок под зад и выпроводила восвояси. Аваз отдал кусочек хлеба мальчику.
   - На, возьми!
  Вадик схватился за горбушку. Вечером инвалиды стали свидетелями отношения детдомовцев к своим родителям. К одному из воспитанников пришла сильно пьяная мать. Когда его попросили выйти к ней, он сорвался с места, подбежал к матери и пинками погнал ее с территории детского дома. Воспитанники ему не мешали. За воротами он повалил мать в грязь и закричал:
   - Убирайся отсюда, потаскуха. Чтобы я больше тебя здесь не видел.
   - Я же твоя мать! - кричала женщина. - Мать! Как ты можешь!
   - Пошла отсюда. Нормальные матери своих детей в детдом не сдают!
   Персонал детдома ненавидел как коренных детдомовцев, так и пришлых инвалидов. Однажды дворник сиротского учреждения заставил детей убирать территорию от опавших листьев. Он построил ребят перед центральным зданием детдома, выдал каждому грабли, метлы и веники.
   - Вперед! - приказал он.
   - Что мы, рабы? - спросил один из здоровых детей. За что тут же получил граблями по голове.
   - Дурак, - заплакал ребенок, прикрывая разбитую бровь. Из-под ладони у него текла кровь. Мальчик получил сотрясение мозга.
   - Кто-то еще не хочет работать? - поинтересовался дворник. - Вперед, за работу. Труд облагораживает человека. А вы, инвалиды, чего стоите. Ну-ка быстро убирать территорию!
   В другой раз дети-инвалиды пришли с улицы с налипшим снегом на ботинках. Увидев растаявший снег на полу, директор детдома завизжала:
   - Суки! Что вы творите! Вы у меня языком вылизывать пятна будете! Все слышали? Теперь нагнулись, встали на карачки и вылизали за собой следы обуви. Иначе никто не получит ужина. Того, кто не послушает, ждет наказание! Быстро, я сказала. Выполняйте!
  Детям ничего не оставалось, как выполнить каприз директора. За глаза они прозвали ее Доброй Феей.
   Со временем инвалиды создали стачечный комитет, местное "Сопротивление". Возглавили его Аваз, Егор, Алеша и Никита. Годы лишений сделали их почти родными. Их никто не слушал. Они никому не были нужны. Чиновники отмахивались от их проблем всеми возможными способами.
   Сиротам ничего не оставалось делать, как прийти к зданию мэрии на несанкционированный митинг. Дети, около пятидесяти человек, встали в ряд перед мэрией, достали плакаты и стали кричать:
   - Беспредел не пройдет! Беспредел не пройдет!
  На плакатах было написано: "Отдайте нам родной кров", "Нет произволу чиновников".
  В первых рядах стоял Аваз и еще несколько инвалидов.
  Через двадцать минут к мэрии стали подъезжать грузовые машины с ОМОНом. Увидев, кого им предстоит разгонять, милиционеры удивились. Перед ними стояли дети - инвалиды. Сироты, которых лишили родного крова. Начальство целый час не могло уговорить милиционеров начать разгон митинга. Сначала они пытались усовестить детей через мегафон:
   - Граждане инвалиды! Ваш митинг не санкционирован. Просим вас разойтись! Не порите горячку. Иначе мы применим силу!
  Услышав угрозы, дети схватили друг друга и стали крепко держать за руки.
  Наконец уговоры начальства начали брать свое. ОМОН двинулся на сирот. Детей по - одному стали вырывать из толпы и рассаживать в специальные автобусы с зарешеченными окнами. Аваза взяли среди первых. Когда его привезли в местный Отдел Внутренних Дел, следователь чуть не заплакал, увидев его.
   - Что же это ты, а? - спрашивал следователь. - Как же это так?
   - Вот так! - ответил Аваз.
   - Ну вы даете! Что же теперь будет?
   - Теперь мы будем жить с обычными детьми. Где нас будут бить каждый день.
   - Слушай, ну ты это, крепись. Держитесь там все вместе. По - одному вас перебьют.
   - Знаю.
   - Ладно, давай займемся официальными процедурами. Фамилия, имя, отчество?
   - Аваз Петрович Неизвестный.
   - Язык сломаешь. Сирота, что ли?
   - Да.
   - Родителей вообще нет, или бросили?
   - Вообще.
   - Что побудило вас прийти на несанкционированный митинг?
   - Нас лишают дома, переселяя к здоровым детям.
   - Кто организатор этого мероприятия?
   - Я. Все действия, связанные с организацией митинга, осуществлял я. Мне никто не помогал. Это мое личное решение. Это я подбил детей. Больше никто. Судите меня одного!
   - Ну вот, нашелся, спаситель Отечества. Всю вину хочешь взять на себя? Дружков выгораживаешь? Да они все равно "расколятся". Вся правда нам будет известна уже через час. Ваших вон, привозят сюда кучками. С ними работают следователи. Так что давай, говори правду - и свободен.
   - Организатор - я! - сжав зубы, процедил Аваз. - Ребята пошли за мной. Мне никто не помогал. Ответственность должен нести я.
   - Ладно, ладно, герой нашего времени. Я так и запишу. Отвечать-то действительно тебе придется. Вы не в игрушки играете. Против власти пошли. А это заканчивается плачевно. Неприятностей не оберетесь. Зачем тебе это нужно было? Если решили вас выселить, выселят в любом случае. Ничем здесь не поможешь. Вы только нажили себе новых врагов.
  Вскоре стали привозить остальных инвалидов. Милицейское начальство не знало, что делать, беспрерывно отвечая на звонки из вышестоящих инстанций. Сошлись на том, что детей следует отвезти в новый детдом и отдать руководству. Всех детей, привезенных в Отдел Внутренних Дел, взяли на учет в "детской комнате милиции". Руководителям детского дома объявили строгий выговор. Зачинщиком беспорядков был признан Аваз. Его чуть не определили в спецшколу. За Лягушонка вступились остальные инвалиды: "Если заберете Аваза, то забирайте всех. Мы все были перед мэрией. Все виноваты одинаково". Лягушонка оставили в детдоме.
   После несанкционированного митинга местные сироты стали относиться к инвалидам еще хуже. Они подтрунивали над ними, издевались и били каждый день. Настя, сестра Никиты, не выдержав издевательств, повесилась. Она не оставила после себя ничего: ни письма, ни предсмертной записки. Ей было четырнадцать лет. Настя страдала энурезом и каждую ночь писалась в постель. В родном интернате персонал относился к ней со снисхождением, все понимали, что девочка больна. Здесь же, в обычном детдоме, она стала изгоем. Над ней издевались не только дети, но и персонал.
   - Ну ты, ссыкуха, опять обмочилась? - кричала утром нянечка на весь детдом. Белье сама стирать будешь! Сучье отродье!
  Дети называли ее "зассанкой". Настя плакала от обиды, но ничего не могла сделать. Она специально просыпалась несколько раз ночью, чтобы сходить в туалет, но к утру все равно мочилась в кровать.
   Очередной ночью девочка взяла поясок от своего платьица и пошла на улицу, в кустики на территории детдома. Кое-как своими "культяпками" она привязала пояс к ветке и удавилась. Ее нашли утром, после переклички. Маленький трупик покачивался на ветру.
  Никита рыдал на кладбище, как затравленный зверь. Похороны прошли тихо.
   В детский дом стала приезжать комиссия за комиссией. Перед каждой комиссией Добрая Фея заставляла детей вычищать детский дом. Так, "чтобы полы блестели". Одна из проверяющих построила всех детей в коридоре, заставила раздеться и стала искать следы побоев. Когда она их находила, особенно на инвалидах, к ней подходила директриса, и доходчиво объясняла, что травмы получены в результате занятий спортом.
   Администрация детского дома отписалась тем, что девочка повесилась из-за матери. Та обещала забрать домой, но обманула. Вот сердечко девочки и не выдержало. Настя каждый день ждала приезда мамы, любила ее, тянулась к ней. Каждый день она писала письма матери, только конвертов с марками, чтобы отправить письма, у нее не было. Письма Насти нашли. Комиссия решила, что в смерти девочки никто не виноват. Виновата одна непутевая родная мать. "Лучше бы она ее вообще не рожала", - произнесла начальник комиссии, покидая детдом.
   После этого случая местная шпана обнаглела совсем. Они кричали вслед инвалидам:
   - Ждите! Скоро и вас перевешаем, как баранов! В Земной шар закатаем!
  Воспитанники детского дома, насмотревшись сериалов "Бригада" и "Зона", "ботали по фене". По-другому разговаривать они уже не могли. Озлобленными и жестокими были не только мальчишки, но и девчонки. Девочек в самом раннем возрасте насиловали, пуская "по кругу" среди старших детей. Это была так называемая "прописка". После "прописки" девочек мог брать и делать с ними что угодно любой воспитанник детдома. Чтобы держать обиженных девочек в узде, половые акты с ними старшие дети записывали на цифровые камеры и телефоны, пересылая друг другу "веселые картинки". Если девочка не повиновалась или не хотела обслуживать сразу нескольких "клиентов", ей угрожали тем, что вывесят съемки ее любовных утех в Интернете. После такого недовольство женского пола усмирялось. Если не помогало и это, ее насиловали еще раз, при этом жестоко избивая. Девочки, мечтая о принце на белом коне, писали эсэмэски в мобильном телефоне и отсылали их на сайт знакомств. Многие после этого пропадали из детдома на одну - две ночи. Каждую комнату, где жили дети, детдомовцы называли "квартирой", а живших в ней детей - "семьей". В каждой "семье" был лидер, или "Авторитет" клана. В детдоме действовало негласное правило - младшие должны безоговорочно подчиняться старшим. "Авторитеты" не слушали взрослых, подчиняясь одному "Смотрящему". "Смотрящим" над детдомом был семнадцатилетний Борис Павлюченко. Он состоял на учете в милиции по делам несовершеннолетних. У него было пятнадцать приводов в милицию. В спецшколу для трудных подростков отдавать его не хотело само руководство детдома - он имитировал хоть какой-то порядок в учреждении. От колонии для малолетних преступников его "отмазывала" директриса. Одним кивком головы он заставлял детей подчиняться себе. За него убирали постель, стирали носки, приносили еду в "семью". Посылки, или "грев с воли", он распределял сам - самое лучшее себе, похуже - другим. По его науськиванию происходили "темные" - избиение неугодных в грязном коридоре детдома. Его побаивалась даже администрация. Однажды он чуть не сжег детдом, угрожая директрисе бутылкой с зажигательной смесью. Произошло это после того, как шестилетний малыш взял у него шоколадную конфету и съел. Мальчика он избил до полусмерти и три дня не давал ему пищи. "Крыса", - сказал он ребенку. - Свои у своих не крысят!" В другой раз Павлюченко подбил весь детдом на неповиновение. Дети сели в столовой обедать, но вдруг все вместе стали стучать ложками по столу, выкрикивая что есть силы: "Посуда "замацкана", посуда "замацкана". "Мы отказываемся есть из "замацканной" посуды", - предъявил ультиматум администрации Борис. Посуду тут же заменили на новую. Дети ликовали. Видя такой беспредел, из детдома убегали не только дети, но и воспитатели, и другой обслуживающий персонал. Детдомовские называли персонал "вертухаями". Для них они не были "Авторитетами". За неповиновение "вертухаям" детей отправляли на принудительное лечение в психбольницы. На Павлюченко это правило не распространялось. В документах медицинские работники детдома писали: "На лечение согласился добровольно. Помещен по его просьбе". В больнице из здоровых детей делали идиотов - обкалывали аминазином. Кроме того, давали димедрол, азалептин, элениум. Уколы назывались работой с личным психологом. Если несовершеннолетний попадал в одиночную палату, то это для него было хуже тюрьмы. Там его избивали каждый день за малейшую провинность. Дети возвращались оттуда, как фантомы, отрешенные от всего. Они не могли адекватно реагировать ни на что. Такие сразу становились верными рабами Бориса - для него они были готовы на все. Если после курса интенсивной терапии в психбольнице ребенок продолжал непослушание, гнул свое, протестовал против администрации, директор детдома без зазрения совести отправляла его в "восьмерку" - коррекционное образовательное учреждение для умственно отсталых. Благо досье на детей из психбольниц было у нее на руках. "Там из вас сделают овощей, - кричала директриса на детей. - Вы еще вспомните мой дом добрым словом! В психоневрологическом интернате будете жить!" Раскаявшихся детей начальница помещала в карцер - специально оборудованный подвал. Туда насыпали ведро пищевых отходов и заталкивали ребенка. Павлюченко не знал проблем с девочками - почти каждую ночь у него была новая девица, воспитанница детского дома. "Зона - это сила, зона - это класс! Только на зоне можно считать себя человеком" - было любимым выражением Бориса.
   По вечерам старшие дети сидели в коридоре, потягивали пиво и курили. Больше им себя занять было нечем. Младшие в это время возвращались в детдом с добычей - едой, одеждой, деньгами, сотовыми телефонами и магнитолами. Детдомовцы часто убегали в город, на заработки. Некоторые из них не возвращались совсем, другие посещали детдом "наездами". Одна девочка, сбежав из детдома, попала в притон. Там она убила двух мужчин, падких на платные сексуальные услуги. Сексуальная рабыня попала в колонию для малолетних преступников. Руководство детдома не пострадало. Милиция дело возбуждать не стало. Младшие должны были днем "бомбить" тачки, вытаскивая магнитолы и снимая колеса. Дети постарше грабили подвыпивших граждан, в темное время суток возвращавшихся домой. Также на них была возложена обязанность приносить каждый вечер спиртное, сигареты, краску, клей и марихуану. Двери детского дома закрывались в десять часов вечера. Поэтому детям приходилось перелезать через забор, протискиваться сквозь решетки окон, вскрывать пожарные выходы и черные ходы. Благо ключи у них были подобраны ко всем дверям.
   Так продолжалось полгода. "Сопротивление" старалось сохранять нейтралитет, но со "Смотрящим" всегда происходили стычки.
   В один из дней Егор сцепился с Борисом. Он при всех дал ему пощечину. За то, что Павлюченко прилюдно оскорбил девочку - инвалида. Егор потребовал извинений, но получил лишь зуботычину.
   - Эй, неполноценная, - обратился Борис к Маше. - Отсоси у меня!
   - Пошел вон! - огрызнулась девочка.
  Услышав такое, Егор не выдержал:
   - Ты, дебил! Немедленно извинись перед Машей!
  Завязалась драка, но подоспевшие инвалиды оттащили Егора в сторону.
   - Вы еще умоетесь кровавыми слезами, - издалека угрожал Борис, - я вам этого просто так не оставлю! Мы вас по одному зароем, на кладбище места хватит! Зачем вы к нам приперлись? Кто вас сюда звал? Ваше место в лепрозории. Вы же умственно отсталые! Вам не место на Земле. Таких, как вы, следует убивать еще в утробе матери. Скоро мы всех вас передушим!
  Воспитательница, узнав о драке, заперла Егора на ночь в служебном туалете, предварительно выключив свет. Для детей туалет был отдельный, они сами должны были его мыть. Никто этим не занимался. Поэтому в учреждении везде царила антисанитария, ужасный запах и грязь. Для работников детдома были предусмотрены свои, служебные санузлы, которые убирали нянечки. Там было почище. Эти туалеты запирались личными ключами воспитателей. В такой туалет и попал Егор.
   Ночью он услышал, как в замок вставляют ключ и открывают дверь. Все остальное было, как в тумане. Борис, "Смотрящий" детдома и еще четверо отморозков ворвались в туалет и стали его насиловать, крепко держа в руках.
   - Передай своим, - шипел ему на ухо Борис, - так будет с каждым, кто не хочет повиноваться!
  Вернулся Егор к утру. Он еле стоял на ногах.
  Инвалиды держались до конца. Последней каплей стало изнасилование Егора.
   Вечером руководство "Сопротивлением" собралось в мужском туалете.
   - Так продолжаться больше не может! - сказал Аваз. - Нужны кардинальные меры.
   - Что ты предлагаешь? - осведомился Алексей.
   - Предлагаю приговорить Павлюченко к смерти.
   - Каким образом?
   - При очередной пьянке. Подкараулим его в коридоре - и...
   - А если он будет не один?
   - Подождем до следующего раза. Приговор исполним сами, никого не будем привлекать. Это должно остаться тайной для всех.
   - Согласен.
   Через неделю у "авторитетов" детдома наметился праздник - день рождения одного из воспитанников. Это был лишний повод выпить. Заговорщики притаились в коридоре. Поначалу подвыпившая молодежь ходила в туалет толпами - покурить, "побазарить". Они прождали три с половиной часа. Наконец все угомонились. В туалет ребята стали ходить по одному. Борис не появлялся. Когда заговорщики уже было хотели идти спать, появился пьяный Павлюченко. Дети, не сговариваясь, сбили его с ног и стали бить ногами по голове. Когда Борис перестал дышать, они остановились.
   - Куда тело денем? - спросил запыхавшийся Никита.
   - Оставим здесь, - предложил Аваз. - Пускай валяется, как собака!
  Наутро весть об убийстве Бориса облетела весь детдом. Добрая Фея позвонила в милицию. Вслед за операми прибыли криминалисты и следователи прокуратуры. Им уже порядком осточертели постоянные проблемы в детдоме. Следователи стали вызывать детей по очереди на допрос. Все ребята молчали, как рыбы. Даже "беспредельщики". Они догадывались, кто мог это сделать, но ничего не сказали милиционерам. Они хотели наказать виновных сами. "Беспредельщики" успокоились на месяц. Они сразу же назначили нового "Смотрящего".
   Через месяц Алешу, друга и соратника Аваза, нашли повесившимся в душевой. Началась очередная "карусель" с прокуратурой. Аваз рассказал дознавателю правду:
   - Я не верю, что Алеша повесился сам. Его повесили.
   - Это установит следствие, - отрезал прокурорский работник.
  
  Глава 16
  
   Для всех было удобнее, чтобы Алексея признали самоубийцей. Никто не хотел выносить сор из избы. Уголовное дело за отсутствием состава преступления прекратили.
   Аваз поздно ночью встал с кровати, взял что-то в руку и вышел из комнаты.
  Утром в туалете нашли вскрывшего себе вены нового "Смотрящего". Днем Аваз, не таясь, подошел к "авторитетам".
   - Если вы не оставите инвалидов в покое, перебьем вас по одному, - ничего не скрывая, начал Лягушонок. - Теперь это наш общий дом. Мы тянем одну лямку. Занимайтесь своими делами. В этом мы вам не помеха. Только не трогайте инвалидов. Перережем всех.
   - Ты за кого впрягаешься, Ластоногий? Да мы вас всех порвем! - накинулся на него старший из "авторитетов". - Отдайте нам убийцу "Смотрящего" - и разбежимся. Больше мы вас не тронем.
   - Что вы с ним сделаете?
   - Порешим!
   - У нас итак слишком много смертей. Успокойтесь, угомонитесь уже. Хотите продолжать этот кровавый беспредел? Хорошо. Тогда мы не будем вас больше убивать. Мы начнем отрезать вам конечности - руки, ноги. Вы станете такими же, как мы. И привезут вас из "больнички" к нам, в наши семьи. Как вы думаете, что с вами там сделают? Вы говно будете жрать! В вас будут плевать и мочиться на вас. Сами удавитесь, как Настя. Если и этого будет мало, разыщем наших инфицированных друзей из интерната, и будем вкалывать вам шприцы с их кровью. Станете "спидозными". Я все сказал.
   - Отдайте нам убийцу - и разбежимся.
   - Ну я убил, я! И еще убью! Я всех вас переубиваю, по одному.
   - Ты за базаром-то следи, Краб! Ты покойник. Готовься, Медуза!
  После слов Лягушонка "авторитеты" задумались. Они поняли, что Ластоногий не шутит. А становиться живым инвалидом никто не хотел. Издевательства над больными детьми прекратились. Детдом разделился как бы на две половины - на здоровых и больных детей. Стало действовать правило - вы не суетесь к нам, мы - к вам. Дети перестали ходить на половины друг друга. Беспредельщики выжидали. Решение насчет Аваза было вынесено и не подлежало изменению. "Смотрящий" ждал подходящего момента.
  Прокуратура дело замяла, списав все на суицид. Детская психология была вне сферы их влияния.
   Через неделю пропал Егор. Он не мог жить с мыслью о том, что весь детдом знал о произошедшем. Егор написал записку Авазу:
  "Брат! Я знаю, как ты любишь меня. Я знаю, как меня любят другие братья. Но оставаться здесь я больше не могу. Вытерпев такое унижение, я не могу больше жить в детдоме. Девчонки перестали меня уважать. Да и пацаны тоже. Для меня это позор. Прощай, брат. Я никогда больше сюда не вернусь! Аваз, не мсти за меня. И скажи пацанам, чтобы не мстили. Не попадайте в тюрьму! Живите, как жили. У вас все наладится. Держитесь вместе, не давайте себя в обиду. Защищайте наших девчонок! Прощайте, братья и сестры! Не поминайте лихом. Ваш Егор".
  Лягушонок плакал, читая письмо. Вскоре стали приходить слухи, что Егора видели на одном из вокзалов с беспризорниками.
   Однажды ночью в палату к Лягушонку пришел посредник.
   - Тебя зовут, - разбудил он Аваза.
   - Кто? - не понял спросонья Лягушонок.
   - "Смотрящий". На "сходку". Пойдем со мной.
   - Не ходи, Аваз! - проснувшийся Никита схватил мальчика за руку. - Они убьют тебя!
   - Пойдешь, или нет? - прошипел шнырь.
   - Нет! Мне не о чем разговаривать с вами. Мы уже все обсудили.
   - Ну, смотри, пожалеешь! - посредник вышел из палаты, и, стоя уже в дверях, произнес:
   - Если не придешь, тебе же хуже будет!
   - Никита, поднимай детдом. Они вернутся, - Аваз вытащил из-под подушки заточку, сделанную из столовой ложки. - У тебя есть оружие?
   - Перочинный нож.
   - Бери с собой.
  Через час "больная" половина была на ногах. Никита переполошил весь детдом. Доступного телефона, чтобы вызвать милицию, в здании не было - они все были под замками. Тогда Никита бросился к кабинету директора и стал выламывать дверь.
   В коридорах и палатах включили свет. Дети держали в руках нехитрые приспособления для обороны: сломанные стулья, небольшие ножи, стеклянные бутылки.
   Беспредельщики точно рассчитали время. Была пятница, все взрослые разошлись по домам на выходные. В детдоме остался один сторож, дядя Петя и две пьяные нянечки. "Смотрящий" поставил дяде Пете бутылку водки в знак уважения, и выждал, пока он уйдет спать. Когда сторож уснул, отморозки пошли на половину "больных". Они были хорошо вооружены: у них были бейсбольные биты, кастеты, велосипедные цепи. Увидев поджидавших их инвалидов, малолетние преступники рассвирепели. Они снесли первые ряды сирот за несколько секунд, раздавая удары инвалидам направо и налево. Они не жалели никого - ни колясочников, ни безруких, ни безногих. Завязалась мясорубка - инвалидам нечем было даже обороняться. Биты крошили их ребра, кастеты ломали зубы и челюсти. Озверевшие сироты не жалели даже упавших, пиная тех ногами. Жестокость детей была необъяснима. В каждый удар они вкладывали злость за годы унижений и бесправия. Дойдя до середины обороны "больных", они вырвали из толпы "Лягушонка" и понесли его на свою половину. Сзади себя они оставили устрашающую картину: корчащихся от боли детей, валяющихся на полу, забрызганные кровью стены и линолеум.
   Аваз знал, что его несут убивать. Он пинал обидчиков ногами, брыкался и пытался вырваться. Но он не мог справиться с четырьмя здоровыми отморозками, державшими его за руки и за ноги. Его приволокли в палату "Смотрящего" и бросили на пол.
   - Все, Ластоногий. Баста. Пришла твоя смерть, - "Смотрящий" пнул лежащего на полу Аваза под дых. - Ты виновен в смерти двух наших братьев. Ты приговариваешься к смерти.
   Аваз приподнял голову и увидел посредине палаты стул и свисающую сверху толстую капроновую нить.
   - Сам повесишься, или помочь?
   - Сам! - Лягушонок тяжело встал на ноги и стал медленно приближаться к стулу. Подойдя вплотную к нему, он резко схватил стул и бросил в сторону окна. Послышался звук осыпающихся стекол, и отморозки набросились на Аваза. Дальше он ничего не помнил.
   Очнулся Лягушонок в больнице, с перебинтованной головой и гипсом на левой руке. Рядом сидел Никита.
   - Как ты? - спросил он.
   - Голова сильно болит.
   - У тебя сотрясение. Тебе нельзя шевелиться и разговаривать.
   - Как я сюда попал?
   - Тебя спасли менты. Наряд из вневедомственной охраны. Когда началась заварушка, я вскрыл дверь кабинета директрисы. Они приехали через десять минут. Шлялись вокруг детдома, не могли понять, что случилось. Пока ты не разбил окно. Они сразу - туда. Вытащили тебя. "Смотрящего" "закрыли". После суда поедет в колонию для малолетних. К тебе придет следователь. Говори все, как было. Мы уже дали показания. - Никита замолчал.
  - Да, эти уроды не сняли с тебя приговор. Они хотят твоей смерти. Возвращаться в детдом тебе нельзя. Просись, чтобы перевели.
   - Ни за что. Сколько еще наших пострадало?
   - Шесть человек. Они здесь, в этой же больнице. Еще одиннадцать - с легкими травмами и ушибами. Их оставили на "домашнем" режиме. Когда тебя будут выписывать из больницы, за тобой никто не приедет. Попросят добираться до детдома самому. Ты в детдом не иди. Пережди где-нибудь.
   - Куда я пойду? - не понял Лягушонок.
   - Попробуй обратиться в Центр социальной реабилитации "Ручеек" на Серпуховском валу. Это благотворительная организация, не государственная. Там тебя ни о чем особенно спрашивать не будут. Я узнавал, там места есть. Скажешь - беспризорник. Назовешься вымышленным именем. Пару недель перекантуешься. А там что-нибудь придумаем. Инвалида они должны принять. Поживешь, пока все не устаканится, там. Мы тебя не бросим. Не теряй с нами связь. Вот тебе деньги на первое время.
   Через день к Авазу пришел следователь. Лягушонок рассказал все, как было.
   - В суде показания дашь? - спросил милиционер.
   - Обязательно.
   При выписки из больницы Аваз выглянул из окна палаты и увидел неутешительную картину - возле входа его поджидало несколько "беспредельщиков". Больницу он покинул через черный ход, озираясь по сторонам. Приехав в "Ручеек", Лягушонок издалека разглядел двух дежурящих у входа "отморозков". Детдомовские мафиози выставили посты почти возле каждого социального учреждения, куда мог пойти Аваз. Помыкавшись по Москве, Лягушонку ничего не оставалось делать, как идти на вокзал. Он слышал, что лучше всего перекантоваться на Курском вокзале. В зал ожидания Лягушонка не пустили. Для безбилетных пассажиров вход туда был запрещен. Мальчик чуть не плакал от обиды. Ему некуда было пойти. Купив холодный беляш с кошачьим мясом, Аваз стал осматриваться по сторонам, ища беспризорников. Он решил пойти к ним.
   Беспризорники нашли его сами.
   - Слышь, ты, скрюченный! Ты что здесь ошиваешься, - стукнул его по плечу чумазый подросток. Побираться решил? У нас все места заняты. Чеши отсюда, пока не накостыляли.
   - Мне некуда идти, - пробубнил Аваз.
   - Что?
   - Мне некуда идти. Возьмите меня к себе.
   - Деньги есть?
   - Да. Триста пятьдесят четыре рубля.
   - Давай сюда. Жди здесь.
  Взяв деньги, беспризорник испарился в толпе. Лягушонок прождал час, второй. Никто не подходил. У него стали нестерпимо болеть ноги. Аваз не сдавался. Он должен был дождаться ответа. Он простоял так до часа ночи, на одном месте, боясь отойти. В начале второго к нему подошло трое братков.
   - Ты что здесь стоишь?
   - Ответа жду, - сказал Лягушонок.
   - От кого?
   - От беспризорников.
   - От кого?
   - От беспризорников.
   - У нас в стране нет беспризорников.
   - Нет есть. Я читал. Их около семи миллионов. Больше, чем после гражданской и Великой Отечественной войны. По стране идет третья волна беспризорности.
   - Ну и какого ответа ты от них ждешь?
   - Чтобы они взяли меня к себе.
   - Откуда узнал про них?
   - Подходил здесь один. Деньги забрал. Сказал, поможет.
   - Ты что, лох? - рассмеялся бритоголовый. - Кому поверил? Да здесь таких сотни. И что, все деньги отдал?
   - Все до копейки.
   - Сам откуда?
   - Из детдома сбежал.
   - Чем тебе там было плохо? Кормили, одевали.
   - Меня там обижали.
   - А что, постоять за себя не можешь?
   - Не смог.
   - Что делать умеешь?
   - Все могу.
   - Попрошайничать пробовал? - уточнил браток.
   - Нет.
   - Правильно. Убьем. А сможешь?
   - Смогу! - уверенно ответил Аваз.
   - Ладно, я смотрю, ты инвалид. Таким хорошо подают. Помнишь, кто подходил?
   - Да. Невысокий паренек. Чумазый такой, в синенькой курточке.
   - Филин, - пробасил второй браток. - Точно, Филин. Это его территория.
   - Пойдем, - сказал бритоголовый. - Знакомиться будешь.
   Лягушонка повели по рельсам в сторону запасных путей. Там в отстойнике на профилактике стоял поезд дальнего следования.
   - Наши пацаны здесь живут, в вагонах, - видя вопросительный взгляд Аваза, предупредил второй бандит. - Там тепло. Тупик. Тариф за ночлег - двести рублей. Если сейчас денег нет, отдашь завтра. Ничему не удивляйся. Захочешь девочку, обращайся к нам. Разборок ни с кем не чини. Все вопросы решаем мы. Меня кличут Насосом. Это, - браток указал на бритоголового, - Мясник. А тот, - Насос кивнул на третьего, который все время молчал, - наш бригадир, Упырь его погоняло. Когда нас нет, вопросы решает Игорь. Это ваш старший, или бденец. Будет бдить за тобой. Будешь ему днем выручку передавать. Один раз в два - три часа. Потом он ее нам передает, на контрольной станции.
   - Здорово, детвора! - поприветствовал Насос беспризорников, открыв дверь вагона. - Принимайте новенького. Тебя как зовут? - обернулся он к Авазу.
   - Лягушонок.
   - Лягушонок? Значит Маугли? Встречайте - Маугли собственной персоной. Филин здесь?
   - На месте, - ответил чумазый паренек.
   - Отдай три пятьдесят Лягушонку-Маугли. Ему завтра план сдавать. Нехорошо людей обманывать. Сколько раз вам говорил, у своих не воруйте.
   - Какой он свой, фраер детдомовский. Знаю я таких. Сразу его раскусил. На романтику потянуло. Да он не сегодня-завтра соскочит обратно к себе в детдом, и поминай, как звали, - взбеленился Филин. - А нам за него отрабатывать.
   - Затухни, кент. Накормите его. Объясните, что к чему. Игорь, дай ему план пока по минималке - штуку в день. Со второй недели - две. Ну, там сам знаешь. Если место козырное - требуй больше. Когда притрется - выставляй пятеру. Не меньше. Вид у него подходящий. Да в отстой его не ставь. Чувствую, он много денег может принести. Все, мальки. Нам пора. План сдали?
   - Да, - ответил Игорь, худой парнишка лет семнадцати. Лора только не сдала. Все остальные - в норме.
   - Что с ней? - выдавил из себя Упырь.
   - Лежит весь день. Температура у нее. Вчера весь день на переходе стояла. Там сквозняк, сам знаешь. Вот и подхватила простуду. Сегодня вообще не работала.
   - Запиши на нее. Отлежится - отдаст.
   - Да она вчера сто пятьдесят процентов сделала, и было у нее тридцать. Останется двадцать должна. Отработает. Она девка боевая. В случае чего - может и в постель. За ней не заржавеет. Такое уже бывало. Приезжие на нее хорошо западают.
   - Давайте, черти. Салют! Маугли не обижать!
  Когда братки ушли, Игорь подозвал к себе Аваза:
   - Иди сюда, садись. Рассказывай, откуда, как зовут.
   - Зовут меня Аваз, погоняло - Лягушонок, - начал рассказ мальчик. - Сбежал из детдома. Идти мне некуда. Вот, решил к вам.
   - Тяжело тебе будет у нас после детдома. Небось, привык на всем готовеньком жить?
   - Ничего, прорвусь. И не такое бывало.
   - Как нас нашел?
   - Дяденьки сами подошли.
   - Кто? Дяденьки? Эти дяденьки пустят тебя на мясо в чебуреки, и глазом не моргнут. Это ж бандиты безбашенные. Им что пиво попить, что человека убить - одно и то же. Даже не подавятся. У них не хватает одной хромосомы в генетической цепочке. Есть хочешь?
   - Можно.
   - Давай, налегай. Пацаны сегодня много хавки принесли. Не бойся, здесь у нас дружная семья. Тепло, менты не гоняют. Раньше мы на чердаках и в подвалах жили, пока на нас Упырь не вышел. Предложил жить здесь, в вагоне. С нас - плата за ночлег. С него - крыша. Отмажет, в случае чего.
   - А вы сейчас с ними на каком языке разговаривали? - спросил Аваз. - Я что-то ничего не понял.
   - А что тут понимать? Ты ешь, ешь. Водку будешь?
   - Не пью я.
   - Ничего. С нами научишься. На нормальном, человеческом языке мы говорили. С завтрашнего дня пойдешь на точку. Точку я тебе сам подберу. Точка - это твое место, где ты собираешь милостыню. Будешь работать только там, где я тебе скажу. С сегодняшнего дня твой хозяин - Упырь. Перейти к другому хозяину ты не можешь. Ментов не бойся, мы им отстегиваем. С ними заключено негласное соглашение - на территории без беспредела. Закона, запрещающего заниматься попрошайничеством, у нас в стране нет. Мы не воруем, не торгуем ворованными вещами на территории вокзала, не распространяем наркотики. За это нас не трогают. Менты на нас закрывают глаза. Они сами не заинтересованы в сокращении беспризорников, потому что в случае чего на нас вешают нераскрытые уголовные дела, "глухари". Если подойдут и попросят уйти - уходи. Значит, у них спецоперация по поимке попрошаек. Через час вернешься на место. На них вообще не обращай внимания. В наших законах нет статьи "попрошайничество". Есть "вовлечение несовершеннолетнего в попрошайничество". То есть она не распространяется на младенцев и малолеток. Потому что вовлечь могут только сознательного несовершеннолетнего. А сознательность у нас возникает довольно поздно. Тем более мы ментам никогда свой настоящий возраст не говорим. Всегда два-три года скашиваем. С малолетки и спрос меньше. Поэтому самые маленькие попрошайки всегда самые дорогие. За здорового младенца можно пару штук "зелени" срубить. Даже если тебя поймают залетные мусора, не прикормленные, стой на том, что тебя папа с мамой попрошайничать отправили. Мол, дома есть нечего, родители не работают. Поэтому хожу, побираюсь. В уголовном кодексе прям так и написано: действие этой статьи не распространяется на несовершеннолетнего, если его привлекли к этому родители вследствие стечения тяжелых жизненных обстоятельств. Дальше: отстой - место, где почти ничего не подают. Триста пятьдесят рублей у Филина я заберу в счет твоего ночлега и завтрашнего плана. План, или дневник - это то, сколько ты должен собрать за день денег на точке. Дневник - от слова "день". Твой дневник на первую неделю - штука. То есть тысяча рублей в день. Вторая неделя - две. Так Упырь приказал. Это еще ничего. А вот потом - сложнее. Пятера в день - это пять тысяч. Снять их можно только на хорошей точке, где крутятся десятки тысяч человек в день. Такие места есть. Потом сам себе подберешь. Проверено на себе - больше всего подают в многолюдном месте. Там, где проходит мало народа, не подают вообще. Создай ажиотаж вокруг себя. Если тебе подают каждую минуту, это повод для других прохожих подать тебе. Люди думают: если подал он, почему не могу подать я? Не забывай, вся Москва поделена на точки. Хлебные места давно все заняты. Мы никогда не переходим границ чужих владений. Вторгся на чужую территорию - добра не жди. Смотри сам: в городе около четырехсот хлебных подземных переходов. В каждом стоит от одного до трех-четырех попрошаек. На ста семидесяти станциях метро - многолюдных станций сто пятьдесят. Это еще триста с лишним нищих. Человек двести ходят по вагонам. Уличные попрошайки стоят на многолюдных проспектах, солдаты-инвалиды ютятся прямо на проезжей части, лавируя между машин. Вымирающий вид - рыночные нищие. Есть еще мы, беспризорники. Нас еще несколько десятков тысяч. Конечно, побираются не все. Малолетние бродяжки, как мы с тобой, в основном ютятся возле девяти железнодорожных вокзалов. Наша зона - Курский вокзал. Вне зоны побираться нельзя. В день на просторы нашей столицы и области выходит около ста тысяч попрошаек. Оборот - несколько десятков миллионов долларов в год. Конкуренция огромная. Поэтому нищих так часто убивают. Не могут поделить места. Самое хлебное место - это, конечно, ВВЦ. Там люди делают в день по сто-двести тысяч рублей. Иногда - триста. Часть из этой суммы - валютой. Туда просто так не пробьешься. Там работает элита. Коренные москвичи с квартирами. На работу приезжают на иномарках. Так, теперь про план. Если не выполняешь план - деньги ищешь, где хочешь. Хочешь, воруй, хочешь - грабь, хочешь - убивай. Только не на территории вокзала. Но план принеси. Не крысятничай. Не воруй у своих. Товарищей не обманывай и не обижай. Слушай старших. Если ты не сдал план, а у тебя в кармане найдут спрятанный рубль - не обижайся. С этим у нас строго. На первый раз сломают руку. На второй... Впрочем, до второго раза еще никто не доводил. Если не справляешься - тебе конец. Но прежде, чем уйти в мир иной, отдай план за прошлые дни, когда ты его недобрал. Сумма может выйти приличная. Так что план старайся всегда перевыполнять. Я все заношу в специальную тетрадь. Тут никто тебя не обманет. Но, если ты неделю не выполняешь план, Насос с Мясником поставят тебя на счетчик. В первый день сумма долга увеличивается в два раза. Во второй день - еще в два раза. Только уже от новой суммы долга. И так каждый день. Запомни главное - мы не рабы. Главное - собрать нужную сумму. Не отдашь - убьют. С них станется. Или продадут цыганам. Вот тогда ты станешь рабом. Те вообще звери. Малькам конечности отрезают, чтобы побираться.
   - Каким малькам? - не понял Аваз.
   - Младенцам. Выкрадывают ребенка, делают из него инвалида - и айда по метро милостыню собирать. Самое распространенное - отрезают ребенку ноги, сажают в инвалидную коляску. Деньги просят на лечение. Накачают малыша наркотиками, чтобы не пищал, или опоят снотворным, и ходят, собирают деньги. Якобы ему же на операцию. Типа молодая мама не может собрать ребенку на лечение. Спекулируют, суки, на жалости к детям. Много малышей алкаши продают сами, за бутылку водки. Бабы-попрошайки без детишек вообще ничего не соберут, наркоманки конченные. А с детьми - пожалуйста. Отбоя от пассажиров нет. У них план по десять тысяч. И себе на дозу. Ничего, хватает. Еще на водку с закуской остается. Упырь их в Подмосковье держит. Они там в частном доме живут. Человек пятнадцать. Все с детьми. Каждое утро выходят на промысел. Кто по электричкам, кто - в метро. Иностранных мамочек менты вообще отпускают. Я имею в виду молдаванок, украинок и других "гастеров". Мусора их не "принимают". По закону иностранцев должны отправлять в приемник-распределитель. А он предназначен только для взрослых. Разлучать же ребенка с матерью запрещено законом. Покантуют таких мамаш три часа в "обезьяннике", попрессуют, сорвут штраф в пятьсот рублей - и отпускают на все четыре стороны. Идите попрошайничайте дальше... Инвалидов ищут по всей стране в домах престарелых и психоневрологических диспансерах. Вон, недавно Упырь привез раба из Твери. Тот за бутылку водки в день готов был работать. Поселил его в арендованном бараке с другими "солдатами-инвалидами". Это такая легенда - мол, воевал на войне, оторвало руки-ноги, подайте на пропитание. Упырь купил ему форму, инвалидную коляску, хотя тот был ходячий. А деньги все равно не шли. Рожа его бандитская не располагала к подаянию. Тогда бригадир решил его сделать слепым инвалидом. Пошел на новый маркетинговый ход. Совместил инвалида со слепым. Получился солдат, потерявший зрение. Купил ему черные круглые очки и сломал обе ноги, чтобы он в гипсе выглядел более жалостливо. И деньги пошли. Его даже цыгане хотели у Упыря выкупить. Пятьсот долларов предлагали. Упырь рассмеялся им в лицо. У солдата дневник - три тысячи. Три дня - вот тебе и пятьсот долларов. Таких "афганцев" со всей Москвы автобус забирает. Утром - опять на работу. Выходных у этих рабов нет. Работают до последнего, пока коня не двинут. Еще есть "чистые" слепые. Их обычно из бывших актеров берут. Те за бутылку в день работают. Опустившиеся совсем. Убогие - небольшая категория нищих. Имитируют умственную отсталость, выставляют напоказ культи. Таких немного. Опыт большой нужен. Кроме женщин с детьми, солдат-инвалидов, слепых, детей, убогих, есть еще одна категория попрошаек - старушки. Этим подают всегда. Независимо ни от чего. Ни от времени года, ни от того, во что она одета и сколько ей лет. Многие отдают последнее. У нас особо продуктивную старушку, она на "Пушкинской" трется, на работу и с работы возят на личном автомобиле. В день она отдает хозяину треху "зелени". Три тысячи американских тугриков. Написала табличку : "Нет денег похоронить мужа", и стоит с ней уже полтора года. Так что дерзай. Твое уродство - твой плюс. Выставляй его напоказ. Отбоя от подающих не будет. Никогда не раздражай подающих - не надоедай, никогда не смейся на работе, не проси добавить еще денег, не будь агрессивным, никогда не пей и не ешь на точке. Тем более пиво или другой алкоголь. Терпи. Деньги пойдут, если будешь придерживаться этих правил. Еще есть нищие с животными. Эти тоже всегда при деньгах. Собак только часто меняют - они дохнут быстро от недоедания и транквилизаторов. Иногда выходят на точку с котятами. С ними вообще морока - два, три дня - и на помойку. Взрослые собаки могут и месяц прожить. Один раз видел попрошайку с мартышкой. Собирают якобы на прокорм животным. Менты обходят их стороной. За жестокое обращение с животными у нас не сажают, да и не докажешь, что человек издевался над животным. Оно же говорить не умеет. При жестоком обращении с животными карается лишь деяние, повлекшее гибель или увечье животного. Так хозяева их прилюдно не бьют. И закапывают вдали от любопытных глаз. Музыкантов Упырь не держит - прошлый век. Таким сейчас плохо подают. А заезжих студентов-гастролеров с дудками мы и сами гоняем, они нам весь план перебивают. На других точках - в подземных переходах есть и музыканты. Только они сами по себе. Башляют своей крыше половину выручки. За это братки их не трогают. На самом деле люди конченые - студенты, спившиеся преподаватели. С ментами они сами разбираются. Нашим малькам, Упырь, правда, разрешает музицировать. Есть еще церковные нищие. Это - своя мафия. Они батюшкам отстегивают. На восстановление Церкви. Не вздумай попрошайничать возле Церкви. У них жесткая конкуренция. Похоронят там же, на кладбище при храме. Наше православие заинтересовано в умножении попрошайничества. Как и власти. На преодоление нищеты, сиротства и беспризорничества выделяются огромные государственные дотации. Умные люди просто с этого кормятся. Государство само уничтожает семьи, из которых появляются нищие, бомжи и беспризорники своими грошовыми подачками вместо реальной помощи. Никогда не связывайся с цыганами. За ними - три ветки метро. Там - они короли. Туда никто не суется. В вагон вваливаются толпой - три-четыре мамочки и толпа цыганят. Первые цыганята падают на колени, целуют ноги в битком набитых вагонах. Назойливо останавливаются возле каждого хорошо одетого человека и выпрашивают деньги. Не отходят от пассажиров, пока им не подадут. А та детвора, что идет сзади, запоминает, куда люди убирают кошельки и подчищают за первыми... Иноки, монахи и монахини, побирающиеся в переходах - вообще мошенники. Собирают деньги на храмы и монастыри. Патриарх еще в конце девяностых годов запретил собирать подаяние в общественных местах официальным представителям Церкви. Если увидишь таджиков или узбеков, сидящих с детьми на улице, сразу говори мне. Мы таких мокрыми тряпками гоняем. А кто не понимает, тому плохо приходится. С такими Мясник разбирается. Никогда не работай на туристических маршрутах, где трутся иностранцы, возле банков, ресторанов и бутиков. Ребра пересчитают только в путь. И менты в том числе. Запомни: профессиональные нищие - это мафия. Контролирует ее депутат Государственной думы, мэтр российской эстрады. Известный певец. В криминальных кругах он известен не меньше, чем в благопристойном обществе. Его даже в Америку не пускают. Люди сами своими подачками развивают попрошайнический бизнес. Если бы они не давали деньги, этот бизнес умер бы сам собой. Стал попрошайкой - обратного пути нет. Попрошайничество древнее проституции. Отошел от правил - закопают, как цыгане закапывают умерших младенцев на кладбище за вокзалом, и все.
   - На каком кладбище? - не понял Аваз.
   - Да ни на каком. Его нет ни на одной карте Москвы. Кладбища эти появляются возле вокзалов, когда бомжи, нищие и дети-попрошайки умирают. Там бездомные и щенков, и собак, и кошек десятками хоронят. Знаешь, сколько живет у цыган выкраденный ребенок? Не больше года. Потом нужен другой. У них от наркоты внутренние органы отказывают. Хозяйки опаивают их алкоголем, фенозипамом, сильнодействующими снотворными, транквилизаторами, чтобы они работать не мешали. Ребенок спит целый день - слава Богу. Даже кормить не надо. Мы сами восьмерых, за то время, что я здесь, похоронили. А здесь я всего два года. С наркотой завязал, сейчас - только водка. А те, - Игорь кивнул на валяющихся в разных позах на полу вагона детей, - клей хреначат. Нюхачи. Полгода - и ты дебил. Раньше они "Момент" нюхали, пока производители не заменили ацетон другим летучим веществом, не дающими одурманивающего действия. Теперь перешли на обувной клей "Карат". Его пока с ацетоном выпускают. Через пару лет печень отказывает. Сам знаю. На себе испытал. Вовремя соскочил. На анашу им не хватает. Когда совсем плохо - переходят на бензин и краску. Так что лучше пей. Дольше проживешь. Читать умеешь?
   - А как же. Зачем тебе это?
   - У нас тут образованных мало. Почти никто читать не умеет. Только я, Акселерат, да Убыток. Хлыщ вон, вообще мусульманин. Как здесь очутился, не говорит. Перед тем, как попасть сюда, путешествовал по России на поездах, чтобы на одном месте не примелькаться. В основном, ездил в теплые края. Наверно, на Родину тянуло. Хлыщ, - обратился бденец к правоверному. - В Исламе можно попрошайничать?
   - Нет. Это - харам. Запрещено. Пророк Мухаммед, да благословит его Аллах, говорил: "Попрошайничество того, кто не нуждается в этом, будет позором на лице его в Судный день.
   - А ты почему попрошайничаешь?
   - Я нуждаюсь в этом. Я попрошайничаю потому, что мне нечего кушать. Это разрешено.
   - То есть ты считаешь, что ты не паразит?
   - Я не паразит. Мне не на что одеться. Я даже школу бросил из-за того, что мне не в чем было ходить. Не было ни одежды, ни ботинок, ни школьных принадлежностей. На меня смотрели, как на бомжа, издевались.
   - Ладно, проехали. Акселерат вон, из суворовского училища сбежал. Свободу любит. Скелет вон с Сахалина на перекладных приехал. Убыток - баламут. Это кличка такая, потому что от него одни убытки, никакой прибыли. Так Убыток вообще из богатой семьи. Родаки его затюкали, запрещали смотреть телевизор, играть в компьютерные игры. Не давали карманных денег, чтобы он себе чего-нибудь запрещенного не купил. Записали его сразу в пять кружков - футбол, самбо, бокс и еще какие-то. Наняли ему гувернанток для обучения сразу тремя иностранными языками. Строго следили за учебой в школе. Вот он и сбежал. В Долгопрудном жил. Сейчас его, дефективного, домой калачом не заманишь. На самом деле он пассивный, вялый, неинициативный. Пофигист, короче. Пятеро гоблинов, - Игорь указал на "нюхачей", - от колдуньи сбежали, из Рязанской области. Ведьма черной магией занималась, ворожила, а детей использовала в сатанинских ритуалах. Кровь им пускала, заставляла сперму ей давать. Она из нее приворотное зелье делала. Поила их какой-то гадостью, чтоб не сбежали. Они когда очухались, ее на пороге, в дверном проеме повесили, а хату подпалили. И сюда, на вокзал. Еще двое - Олигофрены. Степа с Петей. Не совсем дебилы, но и не совсем умные. Трахаться могут всю ночь напролет. Никак не могут удовлетворить свою похоть. Девчонки от них уже визжат. Могут помастурбировать на виду у всех. Так что не удивляйся. В переходах они в основном поют жалостливые песни. Играют на детских гармошках, балалайках, барабанах. Представляешь, на балалайке рэп сыграть? А они играют. И смех, и слезы. Подают им охотно. Ты будешь калекой, тебе и изображать ничего не надо. Я играю роль глухонемого. Иногда - солдатика, сбежавшего из части, который хочет поесть и покурить. Форма вон, на полке валяется. Солдатику только меньше подают, чем глухонемому. Филин из себя голодного строит. Просит деньги на еду. У каждого своя роль. Роли иногда могут меняться, если перестают подавать. Часто сами создаем ажиотаж - ходим кругами вокруг того, кому не подают, и демонстративно кидаем деньги - сотни, полтинники. Пассажиры, видя такую детскую щедрость, начинают и сами подавать. Просящему, главное, находиться на виду у толпы. Всегда стой на своем месте. Тебя должны видеть издали. Обзор в нашем деле очень важен. Ты тоже должен далеко видеть. Если увидишь чужих ментов, сваливай. Не доводи до крайности. Как различать своих от чужих, я тебя научу. В течение недели мы меняемся рабочими местами, чтобы не примелькаться. Нельзя стоять рядом с женщиной с детьми, старухой или колясочником. Подавать не будут. Прося милостыню, будь умиротворенным, смиренным и пассивным. Признак крайней нужды - грустное лицо и аккуратное движение рукой в сторону подающего. Говорить в таком случае ничего не надо. Прохожий сам поймет, что ему нужно делать. Да ты не бойся, я тебя в козырные места ставить буду. Раз в месяц у нас проходят курсы профессионального мастерства. Попрошайничество - это спектакль. Психолог помогает нам моделировать разные типы нищих. Мы останавливаемся на тех типах, которым больше подают. Упырь нанимает психолога и преподавателя актерского мастерства. Они учат, когда и что надо говорить, ставят нам речь, помогают развить мимику. Учат, при ком пустить слезу, пожаловаться на судьбу, как лучше скорчить рожу, чтобы давали побольше денег. Как разжалобить подающего милостыню, во что быть одетым, какие таблички использовать. Самая ходовая вещь - держать в руках икону с запиской: "Подайте Христа ради", "Помогите, пожалуйста, кто сколько может, спаси вас Господь" или "Люди добрые, помогите ради Христа". Самые почетные таблички: "Помогите на операцию" или "Помогите на протезы". Это тебе, кстати, подойдет. На самый крайний случай: "Умерла мама". Ее мы даем тем, кто не выполняет план. Часто ей пользоваться нельзя, можно примелькаться. Знай: немцы, французы, англичане и лица из бедных и развивающихся стран не подают. Жадные, падлы. Щедры на подаяние кавказцы, если их "зацепит" твой вид, американцы, итальянцы, испанцы. Да, если иностранец попросит сфотографировать тебя, не отказывайся. Проси минимум полтинник баксов. За двадцатку не соглашайся. А то америкосы норовят на халяву пролезть.
   - Слушай, а что так все в Москву прут? Тут что, медом намазано? - удивился Аваз.
   - Намазано! У людей здесь денег - пруд пруди. В провинции таких денег нет. И пожрать здесь найти проще. Тем более в провинции приемников-распределителей нет. Здесь тебя поймают - и в приемник. Оттуда - в детдом или на руки родственникам. А там вместо приемников - изолятор временного содержания, КПЗ по-старому. Там тебя пару месяцев помаринуют - и обратно, на улицу. Минимум - трое суток. Потом иди куда хочешь. Условия в ИВС - как в концлагере. В приемнике хоть кормят более-менее.
   - А что вы там говорили про Лору? - посмотрел на старшего Лягушонок. - И почему у вас так мало девочек?
   - А что тут непонятного? Девчонок уличной романтикой не заманишь. Им нужен покой и уют. Бродяжничать идут самые отчаянные, которым совсем деваться некуда. Остальные поплачут, поревут, и обратно - в постель к отчиму или маминому сожителю. А что делать? Приходится. Девчонок бродяжничает немного. Да и не выдерживают они уличной жизни. Вон, трех - четырехлеток и то больше. Им, кстати, неплохо подают. Жалеют. Клаксон тоже под малолетку косит, - старший указал на маленького чумазого мальчика. - Хотя ему десять лет. Не растет совсем. Курит, как паровоз, и клей нюхает. Вот и не растет. Зато денег поднимает, как большой. А про Лору... Лора никогда не ходила в школу, в своей жизни видела только чердаки и подвалы, даже когда жила с матерью. Она до сих пор не посмотрела ни одного фильма. Телевизор видела только в витрине магазина... План в день - сто процентов. У Лоры это две тысячи. Сегодня она план не принесла. Значит, две тысячи долг. Но вчера она принесла три. И позавчера две шестьсот. Остается - четыреста рублей долга, или двадцать процентов. Если завтра не наберет - вечером вторая смена. Приезжих ублажать в соседнем вагоне будет. Берет недорого. Пятьсот рублей. Своим - скидка. Так что, если что - обращайся. На точку всегда ходи с большими сумками, потому что основная масса денег - железки. Монет дают больше, чем бумажек. Счет идет не на рубли, а на килограммы. Пассажиру не жалко отдать "щебень" - он все равно карман оттягивает. Крупный "щебень" - пятерки, двушки и рубли, Упырь меняет на бумажки. Мелочь он сдает на цветмет. Это еще выгоднее, чем менять мелочь в банке - сплав никеля и меди. Такой двойной бизнес получается.
  
  Глава 17
  
   - Ты зла на меня не держи, - Филин подошел к Лягушонку. - План есть план. Не соберешь - накажут. Ты бы на моем месте поступил также. И любой. Не обижайся. У нас тут свои законы. Лоха грех не "кинуть".
   - Филин к нам из дома пришел, - вздохнул Игорь. - Да здесь почти все из дома сбежали. Детдомовских среди нас намного меньше. Почти все - из пригорода. Местных мало. Моих родаков с хатой кинули. Теперь бомжуют. Вот и я в бега подался. Здесь - какое-никакое жилье, почти всегда при деньгах. У Филина судьба тоже не сахар.
   - А что сбежал-то? - Лягушонок вопросительно посмотрел на Филина. - Мать пьет?
   - Еще как! Там все пьют. Коммуналка. Небольшой провинциальный городок. Работы нет. Отец помер. Мать бухает. Материны сожители бьют. Последний раз получил пустой бутылкой по голове. Думал, "крякну". Пришлось сбежать из дома. Мамка детское пособие на меня получит - и в запой. Пьет одеколон, жидкость для мытья ванн, стеклоочиститель, настойку боярышника, жидкость для снятия лака. Затарится дешевым пойлом - и несколько дней в ауте. Там и дружки подтягиваются. Один раз чуть не перерезали друг друга. Соседи ментов вызвали, всех забрали. Так эти дружки потом соседям входную дверь подожгли и говна в почтовый ящик наложили. Денег мать мне вообще не давала. Я не ел по три, по четыре дня. Варил кожуру от картошки. Изредка соседи подкармливали. Дома нет ни посуды, ни мебели, ни постельного белья. Приходилось спать на половике, как собака. Три года просидел в третьем классе. Потом решил - все, хватит. В школу больше не пойду. Поставили на учет в инспекцию по делам несовершеннолетних. Один раз сожитель мамкин мне так врезал, что я неделю с кровати не вставал, кровью мочился. Я его убью. Сил немного наберусь - и убью.
   - Кого? - не понял Аваз.
   - Сожителя материного, дядю Колю.
   - Тебя ж посадят.
   - Ну и что. На зоне хорошо. Кормят, поят. Есть, где спать. Тем более я - малолетка. Много не дадут.
   - Ладно, давайте спать, - Игорь посмотрел на Лягушонка. - Ложись вон там, в углу. Завтра тяжелый день. И запомни: мы не бродяги. Мы - дети улиц.
   - Да...А куда вы ходите мыться? - поинтересовался Аваз.
   - Никуда, - ответил Игорь. - Да нас и не пустят никуда. Даже в общественную баню. Даже за деньги. Моемся здесь, поливаем из пластиковой бутылки друг друга. Если находим новую одежду, грязную просто выбрасываем. Моемся мы летом, в Москве-реке.
   - А едите вы что?
   - То, что продают на вокзале - беляши, чебуреки, пирожки. Пьем пиво и газировку. В город особо лишний раз не сунешься - загребут. Перебиваемся тем, что есть.
   На следующий день старший поставил Лягушонка собирать милостыню в подземном переходе. Прохожие охотно давали ему деньги, видя, что он инвалид. Авазу, как новичку, везло. К обеду ребенок стал уставать. Но Лягушонок не мог бросить точку. Он должен был простоять в переходе до вечера. Перерыв на обед и на оправление нужд в двадцать минут - и обратно на пост. После обеда какой-то иностранец остановился возле него, что-то проговорил на непонятном языке и сфотографировал. Аваз очень удивился и оторопел. Иностранец хотел уйти, но Лягушонок подскочил к нему и схватил за рукав куртки.
   - Дядь, а деньги, дядь? Пятьдесят долларов.
   - Малчик, - сказал иностранец. - Я тебя не понимайт.
   - Деньги, дядя! - уже закричал Аваз. - Деньги.
   - Отстан, паскуда, - разозлился заморский гость.
   - Дай денег, или пожалеешь, - предупредил Аваз.
   - Не получайт ти никаких деньги.
  Лягушонок сделал знак Игорю, который бдил недалеко и обоими руками вцепился в иностранца.
   - Шпион! Шпион! - закричал он. - Смотрите, я поймал шпиона! Это цэрэушник! Держите его!
  Пассажиры стали оглядываться на мальчика.
   - Фотоаппарат! Фотоаппарат! Отберите и разбейте фотоаппарат! - закричал подскочивший Игорь с несколькими беспризорниками.
  Малолетние попрошайки со всех сторон обступили иностранца и стали вырывать камеру.
   - В КГБ его, в КГБ! - закричал Аваз. - на Лубянку. Он позорит нашу страну! Россия - ядерная держава. А он своими снимками хочет дискредитировать ее. Он подрывает ее авторитет и могущество. Милиция! Милиция! Сюда!
   - Не надо кей джи би. Ноу! Ноу! - взмолился иностранец. - Я дам деньгов. Ван хандрид. Ван хандрид евро. Я дам.
  Купюра номиналом в сто евро перекочевала в карман Аваза.
   Большинство прохожих давали по десять рублей, а часто и того меньше. За день маленький попрошайка насобирал несколько купюр достоинством в пятьдесят рублей и один "стольник". Вечером Лягушонок честно отдал валюту Игорю.
   - Вот и хорошо, - похвалил тот. - Ты всегда должен быть в "плюсе". Не каждый раз будут урожайные дни. Хочешь - не хочешь, а план собери. Даже если тебе за целый день вовсе не подали, это не повод провалить план. На следующий день собрать всю сумму с учетом долга будет еще сложнее. Задел - это хорошо. Ты правильно поступил. Всегда в кризисных ситуациях зови меня. И помни, иногда нас проверяют. Какой-нибудь чухан сунет тебе сто долларовую купюру. Или тысячу, или пятисотку. Любую купюру. Меченую. И если ты ее в течение дня не сдашь, значит ты ее скрысил. А за крысятничество сам знаешь, что бывает. Руки-ноги тут же переломают. Себе на мороженое оставил?
   - Пятьдесят рублей.
   - Мог и побольше оставить. Главное - сдать план. Все остальное многие оставляют себе на "карман". Ничего, у тебя все впереди. Еще научишься. За неделю втянешься.
   Для Лягушонка потянулись одинаковые дни. Мимо него за день проходили тысячи людей, сливаясь в единый поток. Он перевыполнял план на триста процентов, не обделяя и себя. Аваз никогда не бросал занятия живописью. На собранные деньги он купил себе альбом, набор карандашей, кисти и краски. Он мог рисовать всем, что попадется под руки. Беспризорники смотрели на него, как на сумасшедшего. Братки же, наоборот, были им довольны. Пускай балуется, лишь бы деньги приносил. Справа от Лягушонка стоял Филин, в соседнем переходе, а слева - Кочан. Подростки присматривали друг за другом, предупреждая об ментовских облавах и других неприятностях. Одним пасмурным вечером Лягушонок и Филин заметили, что возле Кочана трется какой-то невзрачный мужичок. Поговорив о чем-то с мальчиком, он повел его за торговые палатки, схватив за шиворот. Кочан вырывался, но мужик крепко держал его. Народу в переходе было мало, толпа схлынула несколько часов назад.
   - Зови наших, - Филин бросился за Кочаном. - Какая-то нездоровая фигня. Пусть подпрягаются все, кто есть!
  Аваз побежал к отстойнику. Там почти все дети были в сборе.
   - Игорь, - на ходу начал он. - Там какой-то педофил Кочана за палатки поволок. С ним Филин. Двоим им не отбиться.
   - За мной! - крикнул Игорь. - Возьмите биту.
  Ребетня бросилась к торговым рядам. Подбежав к палаткам, дети увидели, как мужик раздевает Кочана. Окровавленный Филин без чувств лежал рядом. Игорь разогнался и со всей дури огрел мужика по затылку бейсбольной битой.
   - Детей, сука, любишь? Насладиться решил? - спрашивал Игорь, колотя педофила между ног. - Мы разучим тебя любить детей.
  Остальные беспризорники стали избивать извращенца ногами. Более-менее очухавшийся Филин схватил стеклянную бутылку, валяющуюся на земле, разбил об асфальт и подошел к детоненавистнику.
   - Молись, сука, - предупредил он. - Ты мне голову разбил.
  Филин вогнал "розочку" по самое горлышко прямо в детородный орган мужчины. Педофил как-то странно хрюкнул, дрыгнул ногами и затих.
   - Несите бензин из теплушки, - приказал Игорь. - Жечь эту мразь будем.
   - Может, он еще живой? - спросил Лягушонок.
   - Если живой - еще лучше. Пускай знает, как детей насиловать!
   Малолетки принесли канистру с бензином. Игорь открыл крышку, облил безжизненное тело и произнес:
   - Отходите.
  Старший попрошайка поднес зажигалку к лицу мужика и подпалил волосы. Педофил вспыхнул синим пламенем.
   - А теперь - разбегаемся, - бденец посмотрел на садиста. - Гнида, - прошипел он и плюнул в костер. - Я - к Упырю. А вы все - в вагон. И сидите молча, пока все не рассосется. На улицу чтобы не выходили. Водки сразу купите. И пожрать чего-нибудь. Расходимся.
   - Быстро умер, падла, - задумчиво пробубнил Филин. - Жалко!
   - А что, надо было как-то по-другому его убивать? - удивился Аваз.
   - Да был у нас случай полгода назад. Пацана нашего, Пашку, на вокзале какой-то дядька заманил. Подошел к нему, и говорит: "Хочешь помыться, поесть по-человечески, поспать на чистой постели?" Тот говорит: "Хочу". "Ну так поехали со мной". Пашка поехал. Попал в порностудию. Его там два месяца насиловали на камеру. Издевались, садисты. Он весь синий был. Ни одного живого места на теле не осталось. Когда силы его стали сдавать, они отрезали ему уши, вырезали сосок из груди, а потом отрезали гениталии. Истекая кровью, он услышал, что его хотят убить и записать убийство на видеокамеру. Пока садисты курили на кухне, он подполз к окну, взял стул и из последних сил кинул его в проем. Тут же переполз через подоконник и вывалился из окна. Терять ему было нечего - все равно убьют. Повезло ему. Порнопритон находился на втором этаже. Пашка кое-как смог доползти сюда, на вокзал. Мы все рассказали Упырю, назвали адрес. Упырь с братками съездил туда, привез педофила и оператора. "Они?" - спрашивает у Пашки. А тот уже отходит, хрипит: "Они". Так у нас на руках и помер. А Упырь с братками этих двух мразей в лес вывез. Оператора они быстро оприходовали - он дня три мучился. А педофила они убивали неделю. Первое, что они сделали - разбили его яйца. Положили мошонку на пенек - и молоточком сверху. Потом взяли дрель на аккумуляторе, вставили металлический ершик для снятия ржавчины и просверлили педофилу анус. А потом Упырь вколол ему обезболивающие и аккуратно зашил раны. Чтобы раньше времени не сдох. Привязали гада к дереву и в течении недели отрезали от него по куску. Упырь даже колол ему антибиотики, чтобы он как можно больше продержался. Съездил в аптеку, купил хирургические нитки, скобы и бинты. Перевязывал его, раны зашивал, чтобы тут же отрезать очередной кусок. Перед смертью они успели выколоть ему глаза. Глазницы они ковыряли горящей веткой, чтобы больнее было. Среди порнодилеров после этого пошел слушок, что за детьми на Курский вокзал лучше не соваться. А этот вишь, не знал. Сунулся. Эх... Это еще ничего. Других вообще "на органы" потрошат.
   Игорь вернулся через час.
   - Все нормально, - произнес он. - Упырь сказал, что мы все сделали правильно. Даже разрешил сходить за хавкой. Сегодня - благотворительный день. Кочан, возьми Маугли - и айда на вокзал.
   По пути Аваз стал выпытывать, что за хавку привозят на вокзал.
   - Да ты че, ни разу не ходил, что ли? - удивился Кочан. Нам каждый понедельник и пятницу благотворительная организация "Родной кров" горячую еду привозит. В одно и то же время - десять часов вечера. Запомни. Будет где пожрать, если что. Там правда бомжей много ошивается, но нам тоже кое-чего перепадает. Они даже иногда бичей в больничку подлечиться забирают. А если есть деньги, ходи лучше к Ашоту - он курами гриль торгует. Его палатка почти на перроне стоит, увидишь. Недорого, зато наешься от пуза. Да и лежат куры долго. Ашот их в формалине вымачивает, прежде чем приготовить. Они две недели без холодильника не портятся.
   - Никто не отравился?
   - Нет. Это проверенная методика. Еще никто не травился.
   - А эти благотворители, чем кормят-то?
   - А, всяким говном. Думаешь, что-нибудь вкусное привезут? Каши, да супы непонятно из чего.
   Получив по три дополнительных порции для друзей, беспризорникам вручили брошюры для лиц без определенного места жительства и предложили им помочь вернуться к нормальной жизни.
   - Это куда, в приют, что ли? - поинтересовался Кочан.
   - Да, - ответила добрая женщина, раздававшая гречневую кашу.
   - Не, спасибо. Нас и здесь неплохо кормят, - парировал Лягушонок.
   В теплушке, поделившись кашей и запив ее добрым стаканом водки, Кочан принялся за чтение брошюры.
   - Ля, смотри, что пишут-то, - воскликнул он. - Государство обязано обеспечить всех детей конституционными правами на жизнь, охрану здоровья, образование, вырастить их полноценными и полноправными гражданами общества.
   - Во как! - процедил сквозь зубы Игорь.
   - Беспризорность и безнадзорность детей является угрозой будущему России, так как перспективы развития государства непосредственно зависят от физического здоровья, нравственного воспитания и образования подрастающего поколения, - прочитал Кочан и рассмеялся. - Одной из основных причин беспризорности и безнадзорности является кризис семей: рост бедности, ухудшение условий жизнедеятельности и разрушение нравственных ценностей и воспитательного потенциала семей. Допуская существование детской беспризорности, государство нарушает целый комплекс фундаментальных прав человека. В России не существует полного статистического учета беспризорных детей. Официальная статистика фиксирует только беспризорников, задержанных милицией или переданных в специализированные социальные учреждения для беспризорных и безнадзорных детей. Конвенция ООН о правах ребенка, как и Конституция Российской Федерации, гарантирует любому ребенку право на образование и лечение. Существующее законодательство Российской Федерации по вопросам детской беспризорности является на сегодняшний день устаревшим. В российском законодательстве отсутствует уголовная ответственность за сводничество и сутенерство. В России узаконены самые низкие в Европе возрастные пороги - с четырнадцати лет, начиная с которых разрешены сексуальные контакты с несовершеннолетними. Отменена статья уголовного кодекса, предусматривающая уголовное наказание за торговлю детьми. Она заменена на статью с размытой формулировкой "торговля людьми". С 2000 года по настоящее время число нарушений прав и интересов несовершеннолетних увеличилось в шесть раз. В десятки раз увеличились случаи торговли детьми. Стал процветать такой вид бизнеса, как трансплантационный туризм. Иностранные граждане специально приезжают в Россию для усыновления детей-сирот, которых впоследствии продают за рубежом третьим лицам "на органы". Иностранные лица усыновляют более 10 000 русских детей в год. В РФ нет единого ведомства по борьбе с детской беспризорностью. По официальным данным, ежегодно в России пропадает более тридцати тысяч детей и подростков. В последнее время фиксируются многократные случаи вовлечения несовершеннолетних в занятие проституцией, съемках в порнографических фильмах и, как следствие, попадание в сексуальное рабство. В России действует около пятидесяти тысяч детских и молодежных преступных группировок. Это в два с половиной раза больше, чем скаутских и военно-патриотических организаций. За последние десять лет общее количество детей сократилось на семнадцать миллионов человек. Всего в нашей стране на сегодняшний день проживает тридцать миллионов детей. Из них - семь миллионов беспризорных. Беспризорность в России стала еще одной из острейших социальных проблем, требующих срочного решения. Связано это с падением рождаемости и крахом веры в будущее. Государство не заинтересовано в решении проблемы беспризорничества. Государственная Дума приняла контрпродуктивный закон, запрещающий частным лицам содержать сиротские учреждения. В результате число приютов для бездомных детей в Москве сократилось с нескольких десятков до трех. Эти приюты могут принять не более двухсот детей...
   - Выброси этот мусор на помойку, - посоветовал Игорь.
   - Зачем же? Я эту брошюру разомну помягче - и пущу на дело! - рассудительно ответил малец. - То-то здесь педофилы постоянно ошиваются. Сами попользуются, а потом снимают на видео детскую порнографию. Это, оказывается из-за того, что нас, беспризорных очень много. Вот они и прореживают наши ряды.
   - Заткнись! - перебил его бденец. - Не накликай беды. Еще наплачешься.
   Аваз достал альбом и стал заниматься любимым делом. Мальчик искал сюжеты для набросков всюду. Его занимало все - лица проходивших мимо него пассажиров, здание вокзала, нескладная фигура Филина. Он рисовал нищее убранство вагона, нехитрую утварь беспризорников, задумчивую позу Игоря. Лягушонок набрасывал эти искренние изображения на лист бумаги с легкостью, которой позавидовали бы именитые художники. Рисуя, мальчик научился соблюдать пропорцию, делать рисунки объемными. Он делал наброски как карандашом, так и кистью, насыщая краской придуманные им образы. Аваз рисовал все свое свободное время. Этим он не только тренировал больные руки, но и развивал память, рисуя то, что видел раньше. То, что "взяло" его за душу. Мальчик таким образом пытался "увидеть" жизнь. Он не старался слепо копировать людей, предметы, животных, а дополнял их, расширяя увиденное и вкладывая в рисунки "сердце". Он мог рисовать и на картоне, и на стене теплушки, и на полу. Ему было все равно, на чем рисовать. Лишь бы очиститься, излить душу.
   - Рисуешь? - спросил бденец у Лягушонка.
   - Пишу!
   - Что? - не понял Игорь.
   - Пишу. Картины не рисуют. Картины пишут.
   - Где же картина? Это обычный альбомный рисунок. Как есть рисунок!
   - Тогда уж не рисунок, а набросок. Я его потом на холст перенесу. Будет картина.
   - Зачем тебе это надо? Для чего? Что ты этим хочешь доказать? - удивился Игорь.
   - Я разукрашиваю нашу убогую жизнь. Картины учат меня видеть настоящий мир. Ведь окружающая нас действительность не так уж плоха на самом деле. Надо просто увидеть это. И отобразить в картине.
   На следующее утро Лягушонок сходил к ближайшим ларькам и принес оттуда картонный лист бумаги. Приделав к нему веревочку, он написал крупными буквами: "Помогите инвалиду с детства на лечение". С этой табличкой он отправился в подземный переход, где выставил напоказ свои руки. В этот день он собрал подаяния в два раза больше, чем обычно.
   - Молодец, - похвалили его вечером Игорь. - С тебя простава.
   - Не вопрос! - ответил Аваз. - Пятихатка - на прожор! Малькам вместо клея пива цепаните. Пусть порадуются.
   Ближе к ночи в вагоне появился Насос. С ним были две незнакомые женщины. Одна держала на руках грудного ребенка.
   - Эй, пацанва! - рыкнул Насос. - Бабы до утра здесь перекантуются. В подземке облава. Мамаш - попрошаек с детьми вылавливают. В Солнцево опять ребенка из коляски украли. Всю ментуру на уши поставили. Сын какого-то шишки. Няня зазевалась, пиво с подругами попила. Пошла в платный туалет. Коляску оставила перед кабинкой. Выходит - глядь - а ребеночка-то уже нет. Эти щас где-нибудь во Владимире отсидятся, потом по электричкам бомбить начнут, а нас менты в покое не оставят. Шмон пойдет по всем блат-хатам. Так что сидите, мальки, и не высовывайтесь. Авось, пронесет. Да, накормите гостей. С вас не убудет.
  Ребенок слабо застонал.
   - Он что, больной, что ли? - испугался Насос.
   - К утру копыта откинет, - несуразно ответила одна из женщин. - Уж дня три не кормили.
   - Да вы че нам тут, жмурика принесли? Менты кругом. Он сейчас ласты склеит, куда его денете?
   - Не боись, реквизит наш. Сами реквизит и закопаем. Не впервой!
   - А работать как будете?
   - Полено в пеленку завернем. Прокатывало не раз!
   - Ну смотрите. Яму поглубже выройте. Здесь собак бездомных полно развелось. Живого норовят сожрать, не то, что мертвого. И куда только корейцы смотрят? Пацанов мне тут не испортите, им завтра в наряд.
   - Да ладно, Насос. Как бы они нас не испортили. Вон какую кодлу собрал.
   - Ладно, разберемся! Бродяги! Женщин не обижать. Накормить, напоить, и спать уложить. Мне пора. Давайте тут, повнимательнее. Вы как работаете-то, в паре?
   - Да, одна - до обеда, другая - после. По восемь часов на ногах. Ребенка из рук в руки передаем.
   - А как с мусорами, сколько раз вас принимали?
   - Два раза уже.
   - С поличным брали?
   - А как же. Приходилось отмазываться, что ребенок свой. Хорошо, у Наташки свидетельство о рождении от своего дитяти осталось. С ним и ходим.
   - Свой-то куда делся?
   - Помер. Этой зимой. Помнишь, тогда холода стояли? Электрички плохо отапливались. Да и памперсы я ему неделями не меняла. Подхватил воспаление легких. А мне деньги тогда срочно нужны были. Приходилось с больным работать. Пришлось выходить на работу, когда ему еще недели от роду не было. У него пуповина даже еще не отпала, а он, бедный, уже трудился. Не выдержал, правда, долго, бедняга. Я его еще несколько дней мертвым носила, деньги стригла. Когда запах пошел, пришлось в мусорный контейнер его положить. Хоронить негде было.
   - Последний привод остался?
   - Да. Третий раз - последний. После него, как говорят менты, "наши деяния будут трактоваться как систематическое вовлечение несовершеннолетнего в попрошайничество". Ничего, отмажемся. Вопрос в цене. Менты сейчас жадные пошли, много просят. Но берут.
   Когда Насос ушел, ребенок снова застонал.
   - Что с ним? - спросил Аваз.
   - С элениумом переборщили. Хреново ему. И не ел три дня. Совсем слабый стал.
   - Сколько ему?
   - А мы знаем? Может год, а может и меньше. Мы его на порцию героина на Казанском вокзале обменяли. У нас всего полтора месяца продержался, падла. Ладно, хоть деньги отбили. Пойдем, Наташ, сразу его зароем, а то он никому спать не даст.
   - Отдайте его мне! - закричал Лягушонок.
   - Зачем он тебе?
   - Я сам его закопаю. Я место знаю!
   - Да бери, не жалко. Мы через два дня все равно нового хотели покупать. Пока с бревном походим.
   Аваз аккуратно взял ребенка на руки, откинул пеленку от лица и посмотрел на младенца. Малыш выглядел нездоровым, с больными глазами. Лягушонку стало жалко мальчика. Он вышел из вагона и пошел в сторону автомобильной стоянки. Там он договорился с таксистом доехать до ближайшего дома ребенка. Выйдя из машины и расплатившись с таксистом, он подошел к забору. Калитка была закрыта. Лягушонок аккуратно перелез через невысокий забор, подошел к центральному входу и громко постучал ногой в дверь. Прислушавшись, и услышав негромкие шаги, он положил малыша на кафель и спрятался за ближайшим углом.
   - Опять подкидыш! - закричала открывшая дверь санитарка. - Затрахали уже! Куда мы его денем? Солить, что ли, их? Насовокупляются, животы надуют, и не знают, куда детей девать. Хорошо, на помойку не выкинули. Света, буди дежурного врача. Пускай этого лишенца осмотрит.
   Вернувшись на вокзал, Аваз увидел неприглядную картину: несколько десятков милиционеров грузили беспризорников из вагона в автозак.
   - Вернулся? - сзади подошел Игорь и положил руку на плечо Лягушонка. - Облава. Мне Упырь позвонил. Менты затеяли операцию "Подросток-метро". Ловят всех - и старых, и малых. Мэр распорядился за три дня очистить метро от попрошаек, бомжей и беспризорных. Подняли весь личный состав подземных крыс. В штатском, падлы, работают. Рейд у них. Перекрыли все вокзалы. Все из-за украденного ребенка. Теперь будут бомбить до конца, пока ребенка не найдут. Кто-то конкретно накосячил. Нам надо отсидеться чуток. Успели свалить только мы с Филином - вылезли через окно. Остальных взяли.
   - И женщин?
   - И женщин. Хорошо, что ты ребенка забрал. А то получили бы по полной. Через три часа выпустят.
   - А наших?
   - Наших - нет. Перетусуют по приемникам-распределителям, отдадут на осмотр врачам - и в детдом. Кого в спецшколу, а кого и на малолетнюю зону. Ты ребенка-то куда дел?
   - Отвез в дом малютки. Там ему помогут.
   - Может быть, было бы лучше, если бы он умер?
   - Может быть...
  
  Глава 18
  
   - Филин где? - вышел из оцепенения Лягушонок.
   - В коллекторе.
   - Где?
   - На теплотрассе. Чердаки все перекрыли. Приходится по коллекторам ютиться. В подвалы тоже особо не попадешь - все под замком. Есть у нас еще одно место - Ваганьковское кладбище. Там тихо, спокойно. Только менты в последнее время гоняют. И бездомных полно. Так что туда соваться пока рано. Когда пойдем мимо теплотрассы, особо ни с кем не цепляйся, нас всего двое, можем не отбиться.
   - От кого?
   - От "трубных" детей.
   - Кто это?
   - Это? Безнадзорные детишки. Малолетние балбесы. Целый день сидят на трубах теплотрассы, играются в телефончики, слушают музыку и бухают. Пьют самое дешевое пойло - крепкое пиво и алкогольные коктейли. На другое у них денег нет. Нас ненавидят. Мы их - тоже. Пару раз бились толпа на толпу. Один раз они нас "сделали". Так что теперь счет один - один. Ты с ними особо не разговаривай и не пререкайся - они отморозки безбашенные. Нам главное - добраться до коллектора. А там, может, и взрослые бомжи есть. Мы с ними не конфликтуем. Уживаемся вместе.
   Проходя мимо теплотрассы, Аваз увидел "трубных" детей. Это была какая-то невообразимая смесь панков, скинов, металлистов, рэперов, хиппи, футбольных фанатов, граффити, антифа. В "трубной" субкультуре уживались все стили и направления. Здесь присутствовали как молодые люди, так и девушки. Все оживленно переговаривались, пили пиво и громко разговаривали на молодежном сленге, на восемьдесят процентов состоящем из нецензурной брани.
   - Эй, бомжи! - закричали "трубные" подростки вслед беспризорникам. - Вы сволочи! Работать не хотите! Ублюдки! Вас вместо экскаваторов использовать нужно. Плетью отстегать - и на принудительные работы.
   Аваз издалека увидел черную дыру в земле, из которой шел пар.
   - Вот и наш дом, - произнес Игорь. - Залезай.
  Лягушонок не сразу привык к темноте коллектора после света уличных фонарей.
   - Филин, ты здесь?
   - Здесь, здесь. Где же еще мне быть? Заходите. Тут еще дядя Федя с сожительницей. Люсей зовут. Не бойтесь, они безобидные. Спиртяги ферейновской наглотались. Их теперь из пушки не поднимешь. Да, они завшивели здесь немного. Так что аккуратнее. Все равно больше идти некуда.
   - Нас детишки эти отмороженные бутылками с зажигательной смесью не закидают? - поинтересовался Аваз.
   - Не знаю. Раньше такого не было, - Игорь зажег огарок свечи. - Пока не додумались.
   - Вопрос времени! - уверенно заявил Филин. - Скоро додумаются. Подожгут, или кислотой плеснут. С них станется. Из-за денег они готовы на все. Думают, мы миллионы зарабатываем. Вон, в Питере случай был. Бабка одна, чтобы денег заработать, пиликала на скрипке в переходе. Подошли к ней двое отморозков, сперли деньги из футляра, а заодно и скрипку прихватили. Старушке напоследок по башке дали. Скрипка оказалась начала восемнадцатого века. По самым скромным подсчетам стоила более полумиллиона долларов. Бабка в ментовку кинулась, заявить о пропаже. В Питере такая карусель началась, всех бомжей переловили. Отморозков через два дня взяли в одной из блатных хат. Оказалось, скрипка им на хрен не нужна была. Их только деньги интересовали. А бабка всего сто рублей за целый день заработала. Деньги они пропили, а скрипку спрятали на стройке. Мусора от такого офигели. Бабка от претензий отказалась, этих фуфлыжников отпустили. До сих пор бухают, свою тупость простить не могут. Да в Питере вообще все странно. Там нищих контролируют цыгане. Сами они там не побираются - рожей не вышли. Ну все, давайте ложиться. Подберите себе ложе по душе. Обычно больше народу бывает. Сегодня свободные места есть.
   Ночью в коллектор ввалился Акселерат.
   - Ты откуда? - удивился бденец, протирая глаза.
   - Из больнички сбежал. Когда меня менты приняли, я от волнения начал чесаться. Они вызвали "скорую". Врачи в больничке посмотрели - чесотка. Подходит главврач, говорит: "Мне с тобой возиться некогда. У меня итак времени нет. Так что уходи, а я скажу кому надо, что ты сбежал. Устраивает такой расклад?" Я говорю: "Устраивает". Он мне: "Ну иди, тебя никто не держит!" Ну я и ушел.
   - Ладно, спать ложись. Завтра тяжелый день. Упырь с дружками теперь отсиживаются где-нибудь в притоне. Так что работы несколько дней не будет. А может, и несколько недель. Пока ребенка не найдут. А не найдут его никогда.
   Утром, ближе к обеду, в открытой крышке канализационного люка показалась голова Убытка.
   - Ты как здесь? - ахнул Лягушонок.
   - Здорово, Маугли. Здорово, пацаны. Из дома сбежал, как. В ментовке литеха мне сказал, что в детский дом направляются только сироты. А у меня, слава Богу, родители живы. Вызвонили они одного инспектора из соцзащиты, тот обещал пораньше с утра приехать, отвезти меня домой. Утром менты меня сбагрили ему. Поехали. Он меня домой приводит, мать в обморок. Отец на работе. Я посидел дома пять минут, скучно. Вот и соскочил. Вернулся на вокзал. Думаю, надо бабок срубить. Встал на свое козырное место в переходе. Стою. Смотрю, инспектор, который меня в Долгопрудный возил, идет с электрички. Я ему: "здрасьте". Он аж рот от удивления открыл. Еле убежал от него. Пожрать чего есть? Я тут селедку у матери стырил.
   - Аваз, возьми деньги, - Игорь протянул Лягушонку несколько мятых купюр. - Сгоняй за хлебом. И колбасы купи самой дешевой. Жрать охота.
   Вернувшись из магазина, Аваз увидел, что ряды беспризорников пополнились. В коллекторе появилась Лора.
   - А я вижу, менты ни в какую, - рассказывала девочка. - Я им говорю: "Всех обслужу. И ментов, и задержанных. Даже пятнадцатисуточников". Они ни в какую. Ну я и справила нужду прямо в штаны. Менты очумели. А че, у нас в приюте под Харьковом многие так делали. Прикольно. Менты меня спрашивают: "Со скольких лет вы ведете половую жизнь?" Я им правду-матку в глаза: "С четырех лет. Мамочкин сожитель постарался. А потом регулярно - сожитель за сожителем, сожитель за сожителем". Любовь - это секс. Одному майору даже стыдно стало. Глазки прячет, падла. Я ему: "Майор, пошли! Где у вас тут ленинская комната?" Он испугался, убежал. Через пять минут приходит, спрашивает, откуда я. С Украины, говорю. "Иностранных детей депортировать не имеем право, - говорит он. - Закона такого нет. И вообще, нам запрещено задерживать детей, если они не совершали преступления. Иди в туалет, подмойся - и свободна. Чтоб больше я тебя не видел". Я руки в ноги - и сюда.
   Аваз достал из полиэтиленового пакета хлеб, колбасу, чипсы и пиво.
   - Налетай, братва, - обратился он к друзьям.
  Убыток достал рыбу. Беспризорники пригласили к столу дядю Федю с Люсей и набросились на еду.
   - Потрахаемся? - спросила Лора Аваза, вытирая губы после съеденной селедки.
   - Нет, спасибо, - честно ответил Лягушонок.
   - Сегодня здесь отсидимся, а завтра на дело пойдем, - приказал Игорь. - Без денег мы долго не продержимся. Ментов на вокзале много? - бденец посмотрел на Убытка.
   - Полно. Всех шерстят поголовно. Полная зачистка территории.
   - Завтра пойдем бомбить прохожих. Давно нас так не загоняли в угол. На рынки не сунешься - охрана гоняет. На улицах ментов полно. Прикинуться беженцами, и встать возле крупного супермаркета - служба безопасности магазина вышвырнет. На площадях - менты. В спальных районах не подают. Аэропорт - опасно. Больше никуда не сунешься.
   На следующий день бездомная детвора дождалась вечера и вышла на охоту.
   - Выслеживайте хорошо одетых женщин, - предупредил Игорь. - Они всегда при деньгах.
   Беспризорники сразу вычислили богатую даму. Она в одиночестве прогуливалась по ближайшему парку. Игорь подбежал к женщине сзади и сильно толкнул ее, сбив с ног.
   - Держите ее! - закричал он и стал шарить по карманам жертвы. - Лора! Посмотри там, где вы обычно все прячете!
   - Что же вы делаете, сволочи? - заорал невесть как оказавшийся в парке мужчина. - Отпустите ее!
   - Валим! - закричал Филин. - Атас!
  Улов беспризорников был небогатым - мобильный телефон и кожаный кошелек. В сумочке оказалась одна косметичка, упаковка презервативов и пачка женских прокладок. В кошельке лежало полторы тысячи рублей и двухдолларовая бумажка на счастье.
   - Тьфу ты, нищета, - выругался бденец. - За нее больше дадут, чем она весит. Бабла не могла с собой побольше взять, стерва.
   В коллекторе бездомных детей ждали Петр со Степаном.
   - Здорова, братва! - обрадовался Степа. - А мы уже тут!
   - Как соскочили? - поинтересовался старший.
   - Да менты нас на электричку посадили, чтобы убрать с глаз долой. В Петушки отправили. Даже в ментовку не повезли. Сказали, что все обезьянники такими, как мы, забито. А приказ есть приказ - убрать всю босоту с вокзала. Мы туда приехали - думали там перекантоваться. Какой там. На вокзале не поспишь - местные мусора гоняют. А город - глушь глушью. Рубля никто не подаст. Прошлый век. Покумекали мы, да и соскочили оттуда. Здесь лучше. По пути "дрын" вскрыли. Магнитолу дернули. Больше ничего не нашли. Пластиковый стакан, да пара дисков с порнухой. Петруха, правда, в электричке кекса одного пощупал. Телефон взял. Дорогая мобила. Завтра барыгам впарим. А Скелет где? Мы его возле вокзала видели. Он там весь день терся.
   - Может, не знает, куда идти? - поинтересовался Аваз.
   - Это Скелет-то не знает? Москву знает, как свои пять пальцев. Да он от ментов еще во время облавы ушел. Я видел, как два "мусора" его за шиворот держали. А он, как уж, извернулся, выскочил из куртки - и поминай, как звали. Небось, стырить там чего-то хочет.
  
  Глава 19
  
   Дети вернулись на Курский вокзал через две недели. Милицейская операция была с успехом закончена. Младенца так и не нашли. В вагоне начали собираться все старые знакомые. Вернулись "нюхачи", сбежавшие при этапировании из приемника-распределителя для детей-сирот в детский дом. Появился Скелет.
   - Ну ты че, костлявый, - обратился к нему Игорь. - Где бродяжничал? Че нас тут чуть не спалил, на вокзале? Договаривались же, во время операций не работать!
   - Да я и не работал. Кореша своего встретил из спецшколы, пидора одного. Воспитателя с Сахалина. Я его на всю жизнь запомнил. Мы его "гомиком" прозвали.
   - Что, клевый мужик?
   - Да. Отличный парень. Его любимым наказанием было тушить окурок о язык провинившегося. Рот закрывать в это время было нельзя. А все, стоящие вокруг, плевали наказываемому в рот. И я проходил через это наказание. Вот и запомнил я его на всю жизнь. А на нашем кладбище, кажется, новое захоронение появилось!
   - Ты че, завалил его? - удивился бденец. - Совсем охренел?
   - Еще не совсем. Знаешь, что он со мной вытворял? Когда я сбежал первый раз, и меня вернули, он построил всех ребят, прилюдно вывел меня из строя и повел в туалет. Прихватил с собой трех прихлебателей. В туалете меня избили, нагнули лицом вниз, и препод меня изнасиловал. А потом и те трое. Я даже обделался от страха и от боли. Затем все вместе помочились на меня и заставили есть свои же испражнения. А потом поставили обратно в строй, а все смеялись и показывали на меня пальцами: "Смотрите, гомосек!" С того дня и началось - два-три раза в неделю воспитатель приглашал меня к себе в кабинет. Если я не повиновался, он брал "таблетку" - это такая палка, обмотанная тряпкой, чтобы синяков не оставалось, и воспитывал меня. Еще у него был электрошокер. Если я не расслаблялся, когда он меня насиловал, зажимался, он бил током по гениталиям. Избивал, глумился, а затем вышвыривал из кабинета. Это не человек, это нелюдь. Поделом ему, гаду.
   - За что ты попал в спецшколу? - обалдев от услышанного, спросил Аваз.
   - За разбой. В школу я не ходил, шлялся по улицам. Встретил компанию таких же, как я, бесшабашный парней. Стали мы прохожих грабить, чтобы бухло купить. Ну и попал один раз. Дернули мы сумку у одной старухи. Она как завизжит. Я и выстрелил ей в лицо петардой. Тут народ как набежал, повязали по рукам-ногам. До суда определили в ЦВИНП, центр временной изоляции несовершеннолетних правонарушителей. На малолетку, колонию для малолетних, меня не отдали - возраст не тот. Двенадцать мне тогда было, а уголовная ответственность с четырнадцати наступает. Ну и впаял мне суд спецшколу закрытого типа за тяжесть содеянного. А там - одни малолетние убийцы да насильники. Был у нас там один, Копченый кликуха. Негритенок. Ух, и доставалась же ему. Вот им каждый, кто не лень, пользовался. Его постоянно сажали в изолятор. Это такой карцер при спецшколе. Препод-педофил к нему постоянно туда наведывался. Минимальный срок - один месяц. Ни прогулок, ни глотка свежего воздуха. Если он плохо обслуживал Гомика, тот насыпал в карцер ведро сухой хлорки и наливал пару ведер воды сверху. Копченый после такой процедуры становился шелковым, разрешал вытворять с собой все, что захочешь. Он так и "вскрылся". Не выдержал. Полоснул бритвой по руке - и под струю воды. Спасти его не смогли. Не успели. Так и истек кровью. Может, и к лучшему. Это не жизнь. Да и мне не сладко там было. На воле школу я прогуливал, читать-писать не умел. Вот и посадили за парту с десятилетними. Мне уже почти тринадцать, а я с малолетками чалился. Злился, готов был зубами всех грызть. По вечерам от безделья бухали. А че, ни телевизора, ни дивидюхи не было. Делать нечего. А потом кто-то у училки мобильник стырил, и мне подкинул. Тот, кто подкинул, стуканул. Мобилу у меня под подушкой нашли. Так училка на уроке труда заставила меня сшить тряпичную крысу. Повесила мне ее на шею, заставляла ухаживать. Я должен был стирать ее, кормить, выгуливать, ложиться с ней спать. В назидание остальным. Чтобы другим не повадно было крысить. Связался со старшими. Главным у них Босс был. Оторвыш еще тот. Он двоих одноклассников зарезал. Говорит: "Я знаю, где деньги можно взять! Они в медпункте. Только медсестру надо глушануть, чтобы не орала". Ворвались мы в медпункт, медсестру оглушили, давай деньги искать. Пусто. Так Босс со злости достал нож и стал резать женщину. Раз сорок ударил. Мы - в бега. Разбили окно спальни - и на волю. С нами еще человек двадцать увязалось. Босса вроде поймали, восьмеру на малолетке ему впаяли. Других потихоньку тоже переловили. А я из-за него в бегах уже полтора года. Нет, спецшкола не для меня. Я туда больше ни ногой. Лучше умереть. Или удавиться. "Вздернуться" - и дело с концом.
  
  Глава 20
  
   В свободное время Аваз решил искать Егора. Бденец вызвался ему помочь, видя страдания мальчика.
   - Кто он тебе, друг? - спросил Лягушонка Игорь.
   - Брат! - уверенно ответил Аваз.
   Лягушонок с Игорем долго искали Егора по вокзалам, выискивая беспризорников и расспрашивая их о нем. Игорь ему очень помогал. Он знал большинство беспризорных детей. Ребята обшарили все подвалы, чердаки, коллекторы, где могли жить беспризорные дети. Потерянного мальчика нигде не было. Они вычислили, что следы Егора терялись на Казанском вокзале. То ли он свалил на юг, то ли еще куда. Через месяц Аваз прекратил поиски. Еще через несколько дней Лягушонка задержал наряд милиции.
   - Бродяжничаешь? - строго спросила у него инспектор отдела по делам несовершеннолетних в милицейском участке.
   - Да, - честно ответил попрошайка.
   - Откуда сам?
   - Из детского дома.
   - Сбежал?
   - Да.
   - Как долго бродяжничаешь?
   - Три месяца.
   - Хорошо. Будем отправлять тебя обратно в детдом. Пока поживешь в приюте.
   Милиционеры отправили Аваза в социальный приют для детей-сирот, где он временно проживал перед отправкой в детдом. Когда его передали на руки представителям сиротского учреждения, Добрая Фея хотела отдать его за побег в "восьмерку". Но в самый последний момент передумала и оставила ребенка в детдоме. Ей нужен был "козел отпущения". Инвалидов следовало "поставить на место".
   Вечером того же дня, когда Аваз вернулся в родные пенаты, старожилы назначили ему "стрелку". Требование было одно - биться с инвалидами до крови. За это они обещали снять с него "приговор".
   В этот же день, ночью, Лягушонок, под прикрытием темноты, покинул ненавистные стены детдома и отправился на Курский вокзал. В теплушке он нашел бденца.
   - Игорь, - взмолился он. - Нужна твоя помощь. Детдомовские нас гнобят. Издеваются. Хотят крови.
   - Крови хотят, говоришь? - встрепенулся старший. - Они ее получат. Ты нам много добра сделал. Мы в долгу не останемся. Когда приходить?
   - Завтра, в десять вечера, возле детдома.
   - Мы там будем! - пообещал Игорь.
   На следующий день, когда здоровые дети выстроились колонной перед инвалидами, детдомовские не поверили своим глазам - из ближайших подворотен, изо всех щелей и углов на территорию детдома стали подтягиваться беспризорники. Они перелезали через забор, срывали с петель ворота и калитки. С каждой минутой их становилось все больше. Бродяги оттеснили инвалидов, спрятав их за своими спинами, и начали бойню. Проведя экзекуцию и покалечив большинство "беспредельщиков", беспризорники растворились так же быстро, как и пришли, еще до приезда милиции и "скорых". Инвалиды молча стояли над валяющимися на земле и стонущими от боли детьми и не двигались с места.
   После драки было большое разбирательство. Директора детдома потихоньку уволили, назначив нового. Ей припомнили нецелевое использование бюджетных средств. Хищения были недоказаны, но все понимали, что она экономит на детях. По штатному расписанию в детском доме должно было работать семь поваров и девять кухонных рабочих. Дети же постоянно наблюдали наличие на кухне только четверых человек, вечерами выносящих из сиротского учреждения тюки, набитые продуктами. Кроме этого, штатное расписание предполагало наличие двух гардеробщиц, пятнадцати буфетчиц, десяти подсобных рабочих, нескольких уборщиков служебных помещений, дворников и одного садовника. Этих людей дети не видели никогда в жизни, хотя по ведомости эти мертвые души регулярно получали зарплату и премии. Всю уборку в детском доме и мелкий ремонт ребята делали сами, по приказанию старших детей. Мертвые души были оформлены на родственников и знакомых директора, а также на несуществующих людей. Трудовые книжки фантомов пылились в отделе кадров. В начале расследования директриса легла в психбольницу для заметания следов. Благо связи у нее там имелись. Но вердикт врачей был неутешителен для нее: здорова. Детский дом отличался крайней бедностью - скудостью игрушек и спортинвентаря, отсутствием компьютеров, новой одежды для детей и изношенностью мебели. Вместо покупки новой мебели, директриса привезла в детдом полуразвалившиеся деревянные гнилушки. А на деньги, выделенные на покупку мебели, она стала совладельцем транспортной компании, предоставляющей услуги по перевозке пассажиров на микроавтобусах. Директор купила сразу пять "Газелей". Но на этом она не остановилась, отстроив себе дворец в Подмосковье. Также она зарабатывала на доверительном управлении недвижимостью. Добрая Фея должна была сдавать жилье, принадлежащее ее воспитанникам, в поднаем на основании договора аренды, а арендную плату перечислять на личный счет ребенка. Арендная плата перечислялась на ее личный счет в коммерческом банке. Этого ей тоже было мало. Недобросовестный директор продавала сирот иностранцам, за два дня предоставляя им документы на усыновление. Куда идут дети, "на органы", или в семью, ей было безразлично. Однажды она даже разбила целую детскую семью. В детдоме числилось четверо братьев и сестер - две девочки и два мальчика. Директриса позволила иностранцам из США усыновить одну девочку и одного мальчика, оставив в детдоме двоих других. Когда родственники детей захотели забрать сирот домой, оказалось, что двоих детишек уже нет. Где они, и что с ними, никто не знал. Добрая Фея неоднократно присваивала продукты питания и денежные средства, выделенные на содержание воспитанников детского дома. Причем продукты питания она раздавала вместо воспитанников сотрудникам сиротского учреждения в счет зарплаты. Часть зарплаты сотрудников она также присваивала себе. Женщину не трогали также потому, что она была родственницей депутата местного законодательного собрания. Директор собирала компромат на каждого ребенка из детдома, чтобы держать ребят в узде. И вовремя отправляла их на профилактическое лечение в психбольницы или сдавала в колонии для несовершеннолетних по надуманным предлогам. Она называла всех детей без различия умственно неполноценными и проводила постоянный мониторинг поведения детей в школе. В этом ей помогала завуч, регулярно предоставляя данные о поведении детей и их успеваемости.
   Новый директор был мужчина строгих правил, бывший военный. При нем установился хоть какой-то порядок. Директор расселил девочек-инвалидов от инвалидов-мальчиков, проведя уплотнение в "квартирах" здоровых детей. Через полгода специальная комиссия признала детдом лучшим в Москве.
   Система лжи и воровства сложилась в детдоме не за один год. В правовом вакууме девяностых годов, когда беспризорников на улицах было еще больше, в стране сложилась криминально-бюрократическая система, при которой родители детдомовцев, лишенные родительских прав, могли продать квартиру, невзирая на мнение ребенка. Либо это за родителей делали органы опеки, кладя деньги себе в карман. Они были полновластными хозяевами детей. Дети-сироты очень выгодны чиновникам разного ранга. Это неиссякаемый источник обогащения. На детей деньги дадут всегда. А вот уже сколько из них истратить на детей - вопрос совести. Администрация детских домов не заинтересована в том, чтобы детей разбирали по домам приемные родители. Материальный интерес, наоборот, в другом - чтобы воспитанников становилось больше. Деньги от государства идут на каждого ребенка. И чем больше детей, тем больше денег. Из-за уменьшения детей в сиротском учреждении падает финансирование. Это - своеобразный бизнес. Государство выделяет огромные средства на содержание сирот. А куда идут эти деньги, и доходят ли они до детей, не знает никто. С введением в действие нового Жилищного Кодекса ситуация усугубилась еще больше. Теперь собственники жилья - родители, могли продать квартиру с прописанными в ней детьми, без их согласия. И без согласия органов опеки и попечительства. Дети становились бомжами при живых родителях.
   В бывшем специализированном интернате для детей с физическими и умственными недостатками, у сирот - инвалидов была своя школа. Полуразрушенная, плохо отапливаемая, но своя. В новом Детском Доме детям пришлось ходить в обычную школу. Это жалости к ним не прибавило. Обычные детки стали издеваться над неполноценными детьми похлеще детдомовских. Их избивали, обзывались, подтрунивали над ними. Это было невыносимо для инвалидов. В школе создали сиротские классы, в которых обучались только дети из детдома, чтобы не мешали учиться детям из семей. Смешанные классы директор школы создавать отказалась. Из-за этого детдомовских возненавидели и учителя. Они оценивали приютских детей ниже, чем обычных. "Все плохое исходит от них!" - утверждали они. Детдомовские дети отвечали им тем же - обворовывали обычных учеников, шарили по их карманам в раздевалке, воровали и сжигали классные журналы. Такие предметы, как труд и физкультура, дети с ограниченными возможностями пропускали. А им так хотелось научиться что-нибудь делать своими руками, готовить, вышивать. Директор школы запретил им это. "Для вас главное - знания, - любила говорить она. - Остальное приложится". Больше всего страдали "колясочники" - им было очень тяжело добираться до школы. Остальные дети-инвалиды помогали им, как могли. Самое сложное было то, что ни детдом, ни школа не были оборудованы пандусами. Поэтому если уроки проходили на втором или третьем этажах школы, дети-инвалиды помогали "колясочникам" всем скопом, затаскивая инвалидные кресла на этажи. Здоровые дети, даже детдомовские, им не помогали, обходя стороной.
   Авазу тоже было очень тяжело. Ученики начальных классов обступали его со всех сторон и водили вокруг него хороводы, приговаривая:
   - Ластоногий! Ластоногий!
  Лягушонок плохо бегал, поэтому дети увертывались от него. Да и не хотел он их обижать. "Глупенькие, несмышленые совсем, - думал он.
   - Скоро вы раскаетесь в содеянном, - увещевал он детей. - Подрастете и раскаетесь. Но будет поздно. Вы еще ничего не понимаете, а уже стараетесь подражать старшим, не зная, поступают ли они правильно, или нет.
  Дети не слушали его, показывали язык и плевались. Для них он был беззащитным животным, над которым можно издеваться. Они даже не задумывались над тем, что он человек.
   Аваз не сдавался, стараясь учиться на одни пятерки. Знания давались ему легко. Учиться ему было интересно. Любимым предметом у него было рисование. Педагоги удивлялись, как можно рисовать такими руками? Рисовал он лучше всех в школе, регулярно участвуя во всевозможных конкурсах и выставках. Учителя на него не жаловались, считая спокойным и уравновешенным мальчиком. Лягушонок любил ходить в компьютерный класс и работать на ЭВМ. Ему нравилось программирование.
   В конце четверти учитель физики решил провести контрольную работу. Весь урок Аваз старательно решал задачи. Сделав все задания, Лягушонок краешком глаза заглянул в тетрадь соседки. За это он тут же получил хлесткий удар классным журналом по голове от учителя.
   - Ты что делаешь? - захлебывался в истерике преподаватель.
  Голова мальчика ударилась о парту. Аваз, не ожидая такого поведения со стороны преподавателя, попытался выскочить из-за стола. С ноги Лягушонка соскочил ботинок. Тогда разгневанный педагог подскочил к мальчику, схватил его за брючину и снял с ноги носок.
   - Жри! - заорал он. - Подонок! Жри, я сказал! - и запихал носок в рот ученика. Класс онемел от ужаса. Учитель стал избивать ребенка. Первыми закричали девочки. Потом парни. Физик понемногу успокоился.
   На следующий день учитель физики на работу не вышел. Кто-то, по дороге домой, сломал ему нос и два ребра. Толпа каких-то несовершеннолетних хулиган с замотанными вокруг лиц шарфами. Милиция виновных найти не смогла.
   Здоровым детдомовцам доставалось от учителей не меньше. Учительница математики, Крыса, как ее прозвали дети, измывалась над накрашенными и наманикюренными девочками. Она брала меловую тряпку и размазывала ею косметику на лице девочек, таскала за волосы или дубасила дневником по макушке непослушных "мокрощелок". Мальчикам доставалось на уроках физкультуры. Непослушных детей учитель сажал на корточки до конца занятий и пинками вбивал знания в учеников. Либо строил мальчиков лицом к стене и пробивал баскетбольным мячом пенальти, целясь им прямо в головы.
   Как-то темным зимним вечером детдомовцы с "больной" половины решили выйти в город, на дискотеку. Дискотеки шли каждую неделю в ближайшем Доме Культуры. Увидев инвалидов, молодежь перестала танцевать. Дискотека прекратилась. Один из ди-джеев включил микрофон и прокричал что есть силы:
   - Пока инкубаторские не уйдут, дискотеки не будет!
  Сироты молча ретировались.
   Если в бывшем интернате, инвалиды придерживались принципа "коллективной семьи", когда все дети-сироты ощущали себя одной большой семьей и считали интернат своим домом, то в новом детском доме действовал принцип "каждый сам за себя". В интернате дети делили мир на "своих" и "чужих". В детском доме же они были "чужими". Они стали психологически отчуждены от других, "здоровых" сирот. Среди их "здоровых" сверстников процветала жестокость, агрессия по отношению к другому человеку, человеку не их круга. Поэтому насилие, ложь и кражи были обычным стереотипом поведения детдомовских детей. Что такое бережливость, ответственность и человеколюбие эти дети не знали совсем. Если в интернате детей учили хоть каким-то человеческим ценностям, то в детском доме никаких ценностей не было вообще. Детдомовские дети жили по своему групповому, нравственному нормативу, опираясь на групповую поруку и совесть, сложившуюся в их коллективе. В их мире места инвалидам не было. "Человек человеку - волк", - любил поговаривать покойный Боря Павлюченко. Администрация интерната практиковала программы "гостевой семьи" и "дома без границ". Группы были скомплектованы по возрастному и половому признаку, из мальчиков и девочек - одногодок. "Гостевая семья" подразумевала под собой приглашение сирот в дома сотрудников интерната в выходные, праздничные дни и каникулы. Сироты учились общаться со сверстниками, формировали стереотипы поведения с ровесниками. "Дом без границ" - был разовой акцией. В этот день всех детей интерната приглашали в семьи сотрудников. Кроме того, работники сиротского учреждения приводили своих детей в гости к интернатовским детям по выходным дням, воспитывая в них толерантность и человеколюбие. Сироты же получали опыт общения, гостеприимства и чувство "хозяина дома". Они поили детей сотрудников чаем и угощали пирожками собственной выпечки. В новом же детдоме таких программ не было и в помине. Дети были предоставлены сами себе. Учителя старого сиротского учреждения разработали курсы занятий по изобразительной деятельности и словесному творчеству, развивающих воображение, использовали мероприятия соревновательного характера. Педагоги использовали в обучении детей коррекционные и развивающие игры, учили вести личные дневники, пользовались игротерапией и сказкотерапией. Это было необходимо для полноценного развития сирот. Авазу очень нравилось рисовать. Ему нравились такие задания, как: дорисовать начатый рисунок, угадать по расположению точек, что задумал художник. Задания были сложными, поэтому Лягушонок, выполняя их, испытывал радость от сделанного. Он всегда получал хорошие оценки за изодеятельность, а его рисунки выставлялись на различных мероприятиях и конкурсах. Изобразительное искусство развило в Авазе наблюдательность, усидчивость, терпение. Преподаватели развивали у детей самостоятельность, учили самим планировать и выполнять учебные и бытовые задания. Спонсоры изредка вывозили детей на экскурсии, устраивали небольшие походы. И все равно в государственном учреждении дети не получали необходимого развития личности. Их поведение было подчиняемое, психологически зависимое от персонала интерната и различных проверяющих инстанций. Депрессивное состояние, заниженная самооценка были обычным явлением для детей - сирот. В детдоме же все эти негативные качества были усилены в несколько раз и приобрели уродливые формы. Для нормального развития личности это было неприемлемо. Ко всему этому дети не получали квалифицированной медицинской помощи. Медицинские работники не хотели идти работать в детский дом на нищенскую зарплату. Поэтому всю медицинскую помощь дети получали от медсестры. Причем лечение происходило, как в анекдоте. Она разламывала одну таблетку пополам и давала больным. Одну половинку от головы, другую - от температуры. Кто такой стоматолог, сироты не знали вообще. Зубы им никто никогда не лечил. В штате детдома стоматолога не было. Раз в полгода их осматривал какой-нибудь практикант и просто вырывал больные зубы. За лечение зубов ему никто не платил. Поэтому врачи предпочитали не лечить, а избавляться от проблемы.
   Как-то пасмурным весенним днем Лягушонка вызвали к проходной. Возле входа стоял неопрятный, худющий подросток.
   - Ты меня звал? - спросил у него Аваз. - Чего тебе?
   - А кто ты такой?
   - Аваз.
   - Ты-то мне и нужен.
   - Для чего?
   - Я тебе записку принес передать.
   - От кого?
   - От Егора. Помнишь такого?
   - От Егора? - закричал Лягушонок, подскочив к парнишке. - Где ты его видел? Что с ним?
   - Он где? - засмеялся мальчик. - В детской психиатрической больнице.
   - Где?
   - В психушке для детей.
   - А ты откуда знаешь?
   - Я сам оттуда. Месяц назад сбежал.
   - А он почему не сбежал?
   - Не может. Лежит постоянно.
   - Как лежит? Что с ним? Чем мы можем ему помочь?
   - Вы ему уже не поможете.
   - Почему?
   - Он уже не человек. Растение. Его обкололи аминазином.
   - Как?
   - Очень просто. Там всех колят, чтобы лежали спокойно. И меня кололи. Только я вовремя соскочил.
   - Аминазин - это что такое? - спросил Аваз.
   - Это лекарство, которое из сумасшедших здоровых делает. И наоборот, если человек здоров - то из здорового человека делает невменяемого. Да ты записку-то почитай. Там все написано.
   Лягушонок развернул клочок бумаги и расплакался:
  "Аваз! Здравствуй, брат. Пишу тебе, пока не накрыло лекарствами. У меня есть только несколько минут. Небольшое прояснение мозга. Одно из немногих. Меня колят каким-то дерьмом. Ум за разум заходит. Я уже не жилец. Все, что меня ждет - психушка. Меня отсюда не выпустят. А потом, в восемнадцать лет - дом престарелых и пенсия в тысячу рублей. Это единственный вариант для меня. По-другому уже не получится. Так что молодости у меня не будет - сразу старость. Меня не ищете. Я не хочу, чтобы вы видели меня таким. В психушку я попал по воле Доброй Феи. Она меня упекла. Жил я почти все это время на Казанском вокзале. Потом была облава. Меня кинули в приемник-распределитель, оттуда - в детдом. Добрая Фея меня как увидела, чуть не лопнула от злости. "Никакой "восьмерки, - говорит. - И в спецшколу я тебя не отдам. Пойдешь в психушку. Там из тебя дурь выбьют!" Здесь я уже не помню сколько. Голова идет кругом. Если отказываешься от уколов, одевают смирительную рубашку и все равно колят. Все будет хорошо, брат! Единственная просьба - не навещайте меня. Я не выдержу. Пусть все остается так, как есть. Братьям и сестрам передавай сердечный привет. И не ищите, не ищите меня!"
   - Слушай, - плакал Аваз. - Почему его обкалывают этой химией? За что?
   - Буянил много. Всех, кто не слушается, буянит - обкалывают.
   - У тебя адрес этой больницы есть?
   - Да, я его на всякий случай на оборотной стороне листка написал. Больничка находится в Московской области, под Серпуховом. Так и знал, что тебе понадобится. Переверни листочек.
   - А ты-то как туда попал?
   - Родная мама сдала. У меня синдром Дауна. Так она, чтоб не мучиться, меня и сдала. Три года я там просидел. Теперь все. Поеду куда-нибудь, подальше от города. Может, в монастырь какой возьмут.
   - Что ж у тебя мать, изверг какой-то? Фашист?
   - Да нет, нормальная женщина. Заслуженный работник образования с тридцатилетним стажем. Она считает меня недочеловеком, стесняется моей внешности. Таким способом решила избавиться от ребенка-инвалида.
   - Она тебя хоть навещала?
   - Нет.
   - А ты ее после побега видел?
   - Нет. Она мне не мать. Я не хочу ее видеть. Я не верю в нее, как и в государство. Их нет. Ни матери, ни государства. Ну ладно, пора мне. Некогда мне здесь с тобой разговаривать. Дай пять!
   - Но у меня только три, - предупредил Лягушонок, протягивая руку.
   - Ну, так дай три!
   На следующий день все до единого дети-инвалиды огромной процессией направились в Серпухов. Впереди везли колясочников. Прохожие в недоумении останавливались и оглядывались на процессию. Дети молча следовали по своему пути. От Серпухова до больницы они добрались на автобусе, отдав водителю последние деньги и попросив его отвезти их обратно до города.
   На месте психиатрической клиники сирот ждал обугленный остов здания. Дети в недоумении встали перед развалинами.
   - Что здесь случилось? - спросили они водителя.
   - Не знаю, - ответил тот. - Кажись, пожар был.
   - А люди где?
   - А мне почем знать? Вы вон, бабульку спросите, - шофер показал на старую женщину, ковыряющую головешки. Может, она знает.
   - Тетенька, - Аваз подошел к женщине. Та явно была не в себе. - Что здесь произошло?
   - Пожар, сыночек, пожар, - ответила старушка и продолжила палкой переворачивать обгоревшие доски.
   - А дети где?
   - Детишки-то? Сгорели детишки.
   - Как сгорели? - ужаснулся Аваз.
   - Живьем сыночек, живьем.
   - Откуда вы знаете?
   - Да медсестричкой здесь работала до пожара. Не успели всех спасти. Девяносто три человека сгорело. Еще сто шестнадцать в больнице лежат. Около пятидесяти детишек только без ожогов и отравления осталось. Их по другим больницам развезли.
   - Как же это так? - на глазах Лягушонка выступили слезы.
   - Вот так, сыночек, бывает. Пожарных в час ночи вызвали. Приехали только в полчетвертого. Скорые к шести подъехали. У нас своей пожарной части нет. Только в городе. Больница со скорыми тоже в городе одна. Персонал у нас на ночь домой уходит. Остались только я, да две санитарки. Когда пожар-то начался, мы ключи от запасного выхода и от оконных решеток не нашли. Стали выводить деток через центральный вход. Да всех разве выведешь? Огнетушителей у нас отродясь не было. А лежачих как выведешь? Так и остались лежать. Вот, хожу теперь, ищу то, что от детишек осталось. Похоронить ведь по-человечески надо.
   - А вы Егора не помните? - заплакал Аваз. - Мальчишка такой худенький, вроде меня. Моего возраста.
   - Егорушку-то, инвалидика? Помню. Помер Егорушка.
   - Как? - у Аваза перехватило дыхание.
   - Так пожар когда начался, он детей нам помогал выводить. Семнадцать человек на себе вынес. Маленьких, от пяти до семи лет. Сгорел он. Живьем сгорел. Последний раз пошел в здание, а оттуда уже не вышел. Помог он очень нам. Те детки бы сами не выбрались. Маленькие совсем.
   - Где его похоронили? - Лягушонок глотал слезы.
   - На кладбище. Там, за деревней, - женщина показала рукой на погост. - В общей могиле. Их всех в общей могиле зарыли, кого родственники не забрали.
   Аваз молча отошел от медсестры.
   - Ну что там? - подскочил к нему Никита. - Что она тебе сказала?
   - Тронулась она, - ответил мальчик.
   - Про Егора что-нибудь узнал?
   - Узнал. Все за мной. Пошли!
   Траурная процессия из инвалидов двинулась на кладбище. Водитель автобуса, видя такое дело, достал бутылку водки, налил полный граненый стакан и выпил одним махом.
   - Господи! Что же такое делается? - только и произнес он.
   Дети подошли к братской могиле и остановились, как вкопанные.
   - Зачем ты нас сюда привел? - спросил Никита Аваза.
   - Здесь Егор... Здесь лежит.
   - Нет! - закричал Никита. - Нет!
  Все, и мальчики, и девочки, заплакали. Цветов у детей не было, поэтому сироты стали вытаскивать из карманов игрушки, брелки, все, что было с собой, и стали класть на могилу.
  
  Глава 22
  
   Когда Лягушонку исполнилось шестнадцать лет, в детдоме прогремела свадьба. Его друг, Никита, женился на Маше. Это была неофициальная свадьба, но такое практиковалось в детдоме среди воспитанников с четырнадцати лет. Администрация относилась к этому с пониманием, не запрещая, но и официально не разрешая свадьбы. Никита и Маша так и пошли по жизни вместе, рука об руку, официально закрепив свои отношения в восемнадцать лет в ЗАГСе, после выпуска из детского дома.
   Многие сироты находили свои половинки в детском доме. Жизнь вне сиротского учреждения была им чужда. Они не видели в ней опоры и боялись ее. А родной, любимый человечек, тот, с кем они прошли через огонь и воду, такой опорой в жизни, вне стен детдома, был.
   Свадьба была веселой. Такого детдом не видел давно. Здоровые воспитанники не практиковали свадьбы уже несколько лет. Им было проще затащить в постель на одну ночь любую понравившуюся девочку, чем все оставшееся время до выпуска не отходить от избранницы ни на шаг. Для них свадьба была чем-то ненужным, ярмом на шее, удавкой. Все понимали, что после выпуска отношения между новобрачными распадутся сами собой, но все равно здоровые воспитанники не шли на этот шаг.
  Инвалиды закупили в городе неимоверное количество водки, пива, шампанского и закуски. Деньги на это событие они копили полгода, сбрасываясь в "общак". Для них это был большой праздник. Никита с Машей встречались с двенадцати лет. Была ли это любовь, дети не знали. Лишенные этого чувства с детства, любую радость в жизни они воспринимали как любовь. Ребята поставили столы в столовой буквой "П", усадив во главе стола Никиту и Машу. Пили из граненых стаканов.
   Лягушонок первый раз в жизни попробовал водки. У него сразу поднялось настроение. Он подозвал к себе Никиту:
   - Желаю тебе счастья. Ведь его в нашей жизни так мало.
   - Что это тебя пробило на сентиментальности? - удивился Никита.
   - Да так. Хочу, чтобы у тебя в жизни было все нормально.
   - Спасибо, Аваз.
   - Все у тебя будет хорошо с Машей. Не бросай ее. Она хорошая девочка. Егор гордился бы тобой... И Алеша. Царствие им небесное. Жаль, что их нет рядом.
   - Да...
   - Пойдем к ребятам. Я еще не кричал "горько".
   - Предлагаю тост за молодых! - начал Лягушонок, подойдя к столу и взяв стакан в руку. - Пусть их жизнь будет счастливой и долгой. Пускай они не знают, что такое горе, грусть и печаль! Пускай их жизненный путь не знает никаких преград, а все трудности разрешаются сами собой. За вас, ребята! За ваше будущее! "Горько!"
   - "Горько!" Горько!" - взорвалась столовая криком.
   - А главное - побольше детей! Любимых детей, чтобы они не знали, что такое детский дом, приют или интернат. Подарите им любовь! - продолжил Аваз. - Пускай они будут счастливы. Мы были лишены родительской любви и ласки. Пусть наши дети не знают, что это такое, жить без любви. Я рад за вас, "молодые". Идите по жизни вместе. И пусть никакие трудности не разлучат вас. Тяжело первые сто лет, а потом - привыкаешь! Одному тяжело, а вдвоем - и жизнь веселее. Берегите друг друга. Не ссорьтесь по пустякам. Я желаю, чтобы все у вас в жизни было хорошо!
   На второй день свадьбы Лягушонок нарядился доктором, одев белый халат с шапочкой. Он ходил по детдому и лечил всех "больных" пивом, наливая его из пятилитровой бутылки в пластиковые стаканчики.
  
  Глава 23
  
   Все в жизни Кости казалось простым. Лишь бы были деньги. Он считал, что за деньги можно получить все, что угодно. Он рано приобщился к курению, рано почувствовал вкус алкоголя. Девчонки с радостью отдавались ему, считая его "настоящим мужчиной". В шестнадцать лет он "снял" первую проститутку и "подсел" на кокаин. Костя, не щадя себя, отрывался в ночных клубах. К утру он был как выжатый лимон, после энергетических напитков и "экстази". На кокаин он "подсел" в одном закрытом клубе - ему предложили кокаиновую "дорожку" - тонкую полосу белого порошка шириной с четверть спичечной головки. Костю "накрыло" сразу же. Подносы с такими "дорогами" стояли на столах, где обычно стоят закуски.
   - Давай, давай! - подбодрила его сексапильная девчушка. - Нюхни кокса.
   Очнулся Костя утром, у себя в квартире. Рядом лежала та самая сексапильная девушка.
   - Ну ты монстр, - поцеловала она его. - Сексуальный гигант. Встретимся как-нибудь еще?
   - Давай.
   - Я скину тебе номер моего телефона. Звони.
   - Как тебя хоть зовут?
   - Смотря куда. На самом деле меня не зовут. Я сама прихожу. Если не помнишь - зови Аленой.
   - Респект!
   Вечером он встретился с Аленой в том же ночном клубе, где познакомился с ней накануне.
   - Привет, гигант! - поздоровалась с ним Алена. - Потанцуем?
   - Давай!
   - Я тебе нравлюсь?
   - Очень!
   - Ты мне тоже.
  Молодежь "зажгла" по полной. Они "отрывались" всю ночь на танцполе.
   Константин окунулся в наркотическую жизнь. Алена не отставала от него. У него всегда были деньги, и ее это устраивало. Наркотики можно было купить в любое время суток. Вскоре Костя попробовал героин. "Приход" был необычным, и это ему понравилось. Под действием наркотиков он мог танцевать или заниматься сексом с подругой всю ночь, не чувствуя усталости. На четвертый раз, когда он уже втянулся и привык к героину, Костя не рассчитал дозу, и чуть не "откинулся". Домой его привезла Алена на такси. У Кости шла пена изо рта, его били конвульсии.
   - Звони в частную наркологичку, - крикнула Ирина мужу. - Косте плохо.
  Алена незаметно ушла.
  Врачи примчались через полчаса.
   - Немедленная госпитализация! - вскричал врач.
  Костю отправили в клинику.
   - Я поеду с ним, - заявила Ирина.
  Белковский вежливо отказался.
   - Что вы с ним будете делать? - поинтересовалась Ирина у врача.
   - Общее промывание крови. Мы поставим ему капельницу со специальным раствором. Затем - курс седативных препаратов для восстановления нервной системы.
   - Сколько он здесь пролежит?
   - Минимум - сутки. Максимум - трое. Если не будет эксцессов. Первый раз с ним такое?
   - Да.
   - Не замечали, когда он начал употреблять наркотики?
   - Год, может быть, два.
   - Вы говорили с ним?
   - И я, и отец. Приглашали психологов. Все бесполезно. Он не поддается контролю. Сначала были легкие наркотики. Травка, гашиш. Затем - кокаин. Теперь вот это. Что это за наркотик?
   - Скорее всего, героин. У него следы на венах от уколов. Обычно, это героин. Думаю, до "винта" ваш сын не опустился.
   - Что это такое?
   - Первитин. Варится из препаратов, доступных в аптеке. Им обычно балуются те, у кого не хватает денег. У вашего сына, как я понимаю, деньги есть.
   - И немалые. Мы разбаловали его. Теперь он неуправляем. Вообще не слушает нас с отцом.
   - Сейчас, - врач многозначительно посмотрел на Ирину, - мы вашего сына вытащим. Но что будет дальше? Если он не остановится - конец один.
   - Какой конец? - не поняла Белковская.
   - Кладбище.
   - Да что вы такое говорите, доктор?
   - Поверьте мне, Ирина Алексеевна. Я перевидал столько людей, зависимых от наркотиков, что и не счесть. И их бедных родственников. Бедных не в материальном плане. Они были готовы на все. Не только на принудительное лечение, но и на изоляцию от общества. Поймите. Ваш сын болен. И если вы что-то не измените в ваших отношениях с ним, он станет причинять вам только боль. Душевную боль. И дай-то Бог, чтобы это не переросло в физическую боль или ненависть к вам с мужем. В наркотическом угаре люди неадекватны. Мой вам совет, проверьте сына на ВИЧ-инфекцию и другие венерические заболевания. Обычно наркоманы пользуются одним шприцом на несколько человек. Поговорите с ним еще раз. Чем черт не шутит. Может, одумается после такого.
   - Вряд ли. Он ненавидит нас.
   - Почему?
   - Мы - не его родители. По-крайней мере, он так считает.
   - Прискорбно. Вы думаете, это было причиной наркотической зависимости?
   - Несомненно. Это и только это. Мы с мужем не смогли уберечь его.
   - Когда он узнал, что не ваш сын?
   - Я точно не помню. Лет в восемь, наверное.
   - После того, как он узнал, что не ваш сын, его поведение изменилось?
   - Да.
   - По-видимому, у него маниакально-депрессивный психоз. Узнав, что он не ваш сын, у него, по-видимому, стало развиваться чувство тревоги. Кризис самосознания. Он не мог объяснить сам себе, что с ним творится, переживал. Естественно, он стал злиться, нервничать, срывать зло на близких. Вы для него, как мать, источник психотравмы. Он очень нуждается в материнской любви и в то же время отвергает ее. Но не все еще потеряно. Отправьте его путешествовать, измените его жизнь. Съездите с ним на Север. Купите бизнес. Найдите ему интерес. Он служил в армии?
   - Нет, мы откупили его.
   - Зря. Может быть там он хоть чуть-чуть понял бы жизнь и попытался остановиться. Сколько ему сейчас?
   - Девятнадцать.
   - Еще не все потеряно.
   - Нет, только не армия. Он слишком изнежен для нее. Оттуда его привезут в цинковом гробу.
   - Не факт. А на "гражданке" это может произойти еще быстрее. Какие у него друзья?
   - Скажем так... Из обеспеченных семей.
   - Такие же "отвязные"?
   - Да. Он меняет друзей, как перчатки. С одними ходит в ночные клубы, с другими катается на машине. С третьими пьет. С четвертыми - как выясняется - "колется". Он быстро сходится с людьми.
   - У него есть постоянная подруга?
   - До последнего времени не было. Каждый раз я его видела с новой девочкой. А сейчас вроде есть. Она привезла его из ночного клуба.
   - Может быть, это она дурно влияет на него?
   - Возможно. Я не обращала внимание.
   - Постарайтесь избавить его от этой компании.
   - Это уже невозможно.
   Вечером Ирину ждал тяжелый разговор с мужем.
   - Так больше не может продолжаться, - начал Андрей. - Мне все это надоело. Надо как-то определяться с Константином. Он все соки из нас выжал. Надо было отдать его в армию. Он ничто. Я не смогу передать ему свой бизнес.
   - Как ты можешь так говорить? Он наш сын.
   - Он не наш сын!
   - Андрей!
   - Что Андрей? Что Андрей? Он не наш сын. Пора это понять!
   - В тебе нет ни капельки сострадания. Мальчик сам знает это. И страдает. Да, страдает! Мучается. А ты не желаешь ему помочь!
   - Чем я могу ему помочь? Чем ты ему можешь помочь? Купить очередную дозу наркотиков? Переключить его внимание на алкоголь? Армия, и только армия спасет его. Я, как дурак, давал взятку военкому, чтобы потом так мучаться? Да пусть лучше служит. Привык хвосты коровам крутить! Пусть поварится в армейской каше. В десант его. Нет! В спецназ. На флот, на три года! На подводную лодку! На Дальний Восток! Чтобы ему небо с овчинку показалось! Драть его надо было. Драть! Дрыном, палкой, хлыстом. Чем угодно! Но не предоставлять самому себе. Учиться не хочет. Институт бросил! Сколько ты платишь за учебу? Восемь тысяч долларов за семестр? Молодец!.. Все друзья наркоманы. Подруги - проститутки. Вырастили балбеса на свою голову. Пускай идет работать. Кем угодно! Хоть дворником. Пускай поймет, почем фунт лиха. Пусть узнает, как зарабатываются деньги, каким трудом они достаются. Все, никаких денег на карманные расходы. Пусть берет где хочет!
   - Займи его чем-нибудь. Отправь в турпоездку. Только не в армию! Там ему не место. Давай отправим его в США. В какой-нибудь Университет.
   - В армии ему не место? Вот именно там ему и место! Нечего прохлаждаться. Пусть испробует казарменную романтику. Другие служат, и он послужит. Что, он какой-то особенный? Нечего прохлаждаться. Завтра же я звоню военкому. С глаз моих долой!
   - Нет, Андрей! Я не позволю.
   - Ах, ты не позволишь? Ну, тогда выбирай. Или я, или Костя.
   - Что? Ты так ставишь вопрос? Хорошо, я выбираю сына. А ты катись к чертовой матери! Ты мне не нужен! Сволочь!
   - Завтра я подаю на развод.
   - Иди, иди. Уходи совсем. Я себе на ложку черной икры всегда заработаю!
   На следующий день Ирина забрала Костю из наркологического диспансера. Когда Ирина и Костя приехали домой, Андрея уже не было. Он собрал вещи и уехал, даже не оставив записки.
   - Козел! - выругалась Белковская. - Чтоб тебе пусто было! Ну вот, сына, - обратилась она к Косте, - отец нас бросил! Из-за твоих выходок. Затягивай потуже пояс. Деньгами он больше помогать нам не будет. Так что завязывай со своим баловством.
   - С каким баловством? - не понял сын.
   - С наркотиками! Сколько ты на них денег тратишь? Все, халява кончилась.
   - Мам, да я не втянулся. В любой момент могу бросить. Это так, от безделья. Прихоть.
   - Рассказывай! Это называется наркотическая зависимость. Требуется длительный курс лечения и реабилитации. Ты знаешь, из-за чего мы поссорились с отцом? Он хотел отдать тебя в армию, чтобы отучить от наркотиков.
   - А что, мам, я согласен. В Таджикистан, в Московский погранотряд. Там, говорят, даже в части вместо цветов в клумбах конопля растет.
   - Замолчи, а? Умничать еще будешь. Поедешь за границу учиться.
   - Мам, никуда я не поеду. Мне и здесь хорошо.
   - Поедешь как миленький.
   - Нет, я сказал. Лучше я из дома сбегу.
   - Что? Что ты сказал? Я тебе сбегу. Я тебе так сбегу. Мокрым бельем отстегаю. Будет еще перечить матери.
   - Ты мне не мать!
   - Ох, - вздохнула Ирина и расплакалась. - Ну что же ты делаешь. Зла на тебя не хватает! Ну почему ты не любишь нас, - всхлипывала Белковская. - Мы для тебя все делаем, все. А ты нас с отцом даже "мамой" и "папой" не называешь. Что мы тебе сделали плохого? Что с тобой случилось? Почему ты ненавидишь нас? Мы заботились о тебе, растили тебя. Мы любим тебя.
   - Вы меня не растили. Меня растили нянечки. "Мамой" я называл домработницу, а не тебя. Потому что тебя я видел так редко, что считал ее своей матерью. Отца я видел еще реже. И любого дядю на улице пытался назвать "папой". А любите вы покой и деньги. Деньги для вас превыше всего. Выше любви, выше детей. Сначала деньги, а потом - все остальное. Остальное приложится, как говорится.
   - Да? А что бы делал, если бы у нас не было денег? Питался бы с помойки, ходил в лохмотьях! Да мы тебе всегда покупали все самое лучшее, заваливали игрушками. И это твоя благодарность? Ты на нас молиться должен! Все, что есть у тебя в жизни, досталось тебе благодаря нам с отцом!
   - Я об этом вас не просил.
   - Почему ты такой?
   - Не я такой. Вы такие!
   - Скотина! Вот твоя благодарность за то, что мы с отцом отдали тебе лучшие годы своей жизни!
   - Знаешь что, мамочка! - вспылил Константин. - Давай-ка менять квартиру. Я не хочу с тобой жить. Я хочу жить отдельно. Я не хочу жить с не родной матерью. Лучше уж одному. А на жизнь, не боись, как-нибудь заработаю. С голода не помру.
   - Приехали! Этого я от тебя не ожидала.
   Через месяц Андрей и Ирина развелись. Белковский назначил ей содержание в три тысячи евро в месяц. Андрей нашел себе молодую жену. Позже она родила ему двух прекрасных детишек. Ирина осталась у разбитого корыта.
   Константин, лишенный карманных денег, украл из дома все фамильное золото. Несколько перстней и сережек с бриллиантами, одну диадему и кучу побрякушек подешевле. За все он выручил сорок тысяч рублей, сдав золото в ломбард. Этих денег ему хватило на неделю. До этого он маялся без денег, отдав дорогой мобильный телефон за несколько доз наркотиков, залез в долги. Последним он заложил свой любимый перстень с бриллиантом, подаренный отцом. Ломка убивала его. Когда об этом узнала мать, она первый раз в жизни ударила Костю:
   - Вот твоя благодарность за то, что мы вырастили тебя. Спасибо, сынок. Бери все. Продавай. Мне ничего не жалко. Забирай. Давай! Бери "плазму", ноутбук, домашний кинотеатр. Бери... Подонок! Сколько дней осталось до выкупа драгоценностей?
   - Пять.
   - Давай адрес ломбарда.
  Ирина выкупила золото и перестала разговаривать с сыном. Андрею она ничего не сказала. Он для нее стал чужим.
  
  Глава 24
  
   В восемнадцать лет Аваз окончил школу, и ему надо было покидать стены детского дома. От государства детям-сиротам полагалось выходное пособие и квартира, либо комната. Все, что юноша забрал из детского дома, была его папка с рисунками. Лягушонка хотели поселить в коммуналке, но соседи были против. Увидев его, они встали стеной. Чиновники вынуждены были дать ему малогабаритную однокомнатную квартиру в Южном Бутово, так называемое социальное жилье. Больше года он ходил из кабинета в кабинет, обивая пороги госучреждений. Наконец государство сжалилось над ним. В квартире вместо ванны был душ с поддоном, кухня соединена с комнатой. Плохонький ремонт в квартире был сделан за государственный счет. Лягушонка выпустили из детдома с небольшим пластом знания жизни. Он немного знал английский, хорошо владел математикой и физикой, имел навыки программирования, хорошо рисовал. В то же время он не знал, как готовить еду, как делать покупки в магазине, что такое холодильник. Аваз не умел пользоваться общественным транспортом, не знал, как вести себя в метро. Эскалатор стал для него откровением. Он пользовался им несколько раз в жизни, бродяжничая по Москве. Около получаса он боялся ступить на него, а недовольные пассажиры пихали и толкали неумелого юношу. Лягушонок не умел пользоваться ножом и вилкой. Мальчик не имел понятия о том, что чай и сахар продаются отдельно. Юноша не умел пользоваться ножницами - в детдоме их никто ему не давал, чтобы не пораниться. Его стригли наголо машинкой, а ногти с раннего детства он привык грызть зубами. На ногах ногти у него вообще не росли. Он очень удивился, увидев в магазине воду в бутылках и хлеб. Ему казалось, что вода может течь только из-под крана, а хлеб должен расти кусочками на дереве. Не удивился он только жидкому супу в пакетиках, потому что считал, что суп именно так и должен продаваться - в пакете. Мальчик не умел общаться с людьми, не доверял им и старался отстраниться от них. Для него было трудно установить контакт как с взрослыми, так и со сверстниками, он не мог наладить отношения с окружающими. Юноша не был уверен в себе и не видел своей нужности в этой жизни. У него были другие ценности, отличные от ценностей обычных людей. Он хотел жить самостоятельно, ни от кого не завися. И в то же время боялся самостоятельности, не имея поддержки взрослых. Аваз не знал, что делать со свалившейся на него свободой. Детский дом не сформировал у него навыков преодоления трудных жизненных ситуаций и стресса. Лягушонок не мог приспособиться к жизни вне стен сиротского учреждения. Он не имел способности к трудоустройству, не мог избегать кризисных ситуаций в жизни. Мальчик не знал, как создать собственную семью, у него не была сформирована личность. Он рано потерял эмоциональную связь с матерью, и поэтому не знал, что такое материнская любовь. На выходное пособие из детского дома Аваз купил телевизор, раскладушку, дешевую посуду, компьютер и подключил Интернет. Другого средства общения с внешним миром у него не было. Еще он осуществил свою заветную мечту - купил палитру для смешения красок, мольберт, этюдник, хорошие кисти, масляные краски и холсты.
   Каждый месяц к нему стала наведываться представитель Благотворительного Фонда Поддержки Инвалидов.
   - Великолепно! - произнесла женщина-куратор, увидев квартиру. - Я буду приходить к вам один раз в месяц.
   - Зачем? - удивился Лягушонок.
   - Для вашей адаптации в современной жизни. Вы наверняка знаете, что девяносто процентов выпускников детских домов плохо заканчивают жизнь. Многие становятся преступниками, в лучшем случае - бомжами. А также алкоголиками и наркоманами. Только десять процентов выпускников адаптируются к жизни вне стен детского дома. Выпускники сиротских учреждений часто несчастливы в семейной жизни, имеют проблемы в общении с супругом. Плохо входят в родительскую семью мужа или жены. Моя цель - не допустить этого. Я курирую не только вас. На моем попечении находится шестнадцать человек. И заметьте, ни одного наркомана или пьяницы среди них нет. Я не допущу этого и в вашем случае. Иначе вы будете иметь проблемы с правоохранительными органами.
   Аваз слышал, что иногда куда-то исчезали дети - детдомовцы, имеющие квартиры. Квартиры потом переходили в собственность других лиц. Но этой женщине Лягушонок ничего не мог инкриминировать - до двадцати трех лет он не имел права приватизировать, продать или поменять квартиру. Такие требования выдвигал закон, принятый депутатами Государственной Думы.
   Лягушонок никак не мог вписаться в обычную, повседневную жизнь. Он не мог найти работу, не мог устроиться в жизни. Пособия по инвалидности хватало разве что на оплату коммунальных платежей. Он столкнулся с тем, что инвалиды никому не были нужны - ни государству, ни обычным людям. Ему пришлось встать на учет в бюро по трудоустройству. Через три месяца, при очередном посещении службы занятости населения, его обнадежили.
   - У нас освободилось одно место для инвалида, - предложила кадровик. - Хотите, обсудим этот вариант. Аваз с интересом выслушал предложение.
   - Вы знаете, - начала разговор женщина, - что у нас в государстве существует квота для работников - инвалидов. Если в штате компании работает более пятидесяти человек, работодатель обязан трудоустроить работника - инвалида.
  "Почему мне всегда тыкают моей инвалидностью в глаза? - подумал Аваз. - Почему нельзя объяснить это как-то по-простому?" - удивился он, но все же ответил:
   - Да.
   - У нас появилась вакансия для инвалида на мясоперерабатывающий завод, во вспомогательный цех. Там требуется разнорабочий. Ну как, справитесь?
   - Попробую, - согласился Лягушонок. - Я не могу найти работу полгода. Так что ваше предложение будет для меня неплохим началом трудового пути.
   - Хорошо. Давайте оформлять документы.
   На заводе, производящем мясные изделия, Аваз попал в самый грязный цех. Это был вспомогательный мини-завод, стоящий в стороне от основного производства. Здесь рабочие вываривали из шкур животных вытяжку, которая шла в колбасы. Работа Аваза заключалась в опаливании говяжьих и свиных шкур от щетины и волос. Также он мыл, а потом дробил на специальном прессе рога, головы, копыта, уши, хвосты и кости крупного рогатого скота. Вываренная из этих компонентов смесь шла в колбасы, принятые считать натуральными - в них не содержалась генно-модифицированная соя. Такую колбасу делали из сухого молока, яичного порошка, крахмала, муки, манной и рисовой крупы, загустителя - каррагинана и других ингредиентов. Мясоперерабатывающий комбинат, поставщик Кремля, вообще не использовал мяса в колбасных изделиях, даже сырокопченых. Все мясо шло на так называемые натуральные продукты: шпиг, копченую грудинку, карбонат, буженину и так далее. Колбаса же подешевле делалась из брикетов, поставляемых из-за границы. Они состояли из сои, хрящевой ткани и вытяжки из мясных отходов - шкур и костей. Даже то мясо, которое шло на натуральные продукты, было самым дешевым, замороженным. Перемороженные туши буйволов доставлялись из Бразилии, а такие же перемороженные хряки - из Аргентины. Один раз Аваз увидел, как к воротам завода подъехала фура-рефрижератор, забитая охлажденной говядиной. Фермеры из Тамбова на свой страх и риск решили предложить мясо комбинату. Руководство забегало, не зная, что делать. В итоге фермерам отказали, даже после того, как они снизили цену до импортного замороженного мяса, приобретаемого заводом. До этого производителей мяса погнали с московских рынков. Места, зарезервированные для фермеров, занимали бойкие абреки. Они предложили за охлажденное мясо копейки. В знак протеста фермеры скинули говяжьи туши прямо на проезжую часть, перегородив въезд на мясокомбинат. Милиционеры их остановили на выезде с МКАД и отвезли прямо в суд. Приговор был безапелляционен: пятнадцать суток административного ареста и крупный штраф. Зато на стол высокопоставленных чиновников, депутатов и простых людей подавались изысканные блюда из вываренных останков животных, обильно сдобренных генно-модифицированной соей, стоимостью от десяти евро за килограмм. "Натуральные" колбасы без мяса стоили еще дороже.
   Работа была тяжелой и неинтересной. Часто Аваза тошнило при виде крови. Обнаглевшие крысы, величиной со средних размеров собаку, прогуливались по цеху, не обращая внимания на людей. Их никто даже не пытался истребить, потому что при виде опасности они сбивались в стаю и начинали нападать на людей. Лягушонок выдержал полгода. Он не мог больше смотреть в пустые мертвые глаза животных. Его раздражал запах смерти, царящий в цеху. Ему стали сниться страшные сны, в которых безумно мычали коровы и хрюкали свиньи, опаливаемые паяльной лампой. С завода он по-тихому ушел.
   Аваз любил ходить в театр. Ему очень нравилось то, что происходило на сцене. Это была неправда, игра актеров. Но именно это и завораживало Лягушонка. Он покупал самые дешевые билеты в бельэтаж и наслаждался спектаклями. Ему очень нравились полупустые залы, потому что можно было спуститься в партер и смотреть сказочное действо в непосредственной близости от сцены.
   Интернет стал связью Лягушонка с внешним миром. Он почти не выходил из квартиры, потому что дворовые дети показывали на него пальцем и кричали:
   - Смотрите, смотрите, урод идет!
  С соседями он не общался.
   Интернет дал Авазу то, что он не мог получить в обычной жизни - общение. Он мог часами переписываться с друзьями - чатланами на Интернет - Форумах. Он знал, что не увидит их никогда в жизни. Поэтому не занимался самоцензурой. Лягушонок скакал с сайта на сайт, ища приемлемые темы для обсуждения. В Интернете он мог быть кем хочешь. Юноша завел свой блог. На форуме для домохозяек он был Анжелиной, обсуждая последние серии дамских сериалов или новые тенденции в мире мод, а также парфюмерной промышленности. На сайте для автомобилистов он называл себя Шумахером и рассуждал о новых технологиях в производстве карданных валов. Дискутировал по поводу качества сборки иностранных автомобилей на территории России. Участвовал в спорах о необходимости поднятия качества отечественного автомобилестроения.
   В виртуальном мире Лягушонок мог выбрать себе пол, образование, социальный статус. Он был женщиной, мужчиной, ребенком, стариком. Аваз мог выбрать для себя любую профессию - летчик, гимнастка, журналист, бизнес-леди. Для него не было запретных тем. Он мог обсуждать все, что угодно - от новых прокладок для женщин до современного процесса зубопротезирования и космического ракетостроения. Аваз проводил за компьютером круглые сутки, отвлекаясь только на процесс принятия пищи и сон. Это продолжалось до тех пор, пока он не вышел на специализированный ресурс для инвалидов. Там обсуждались такие темы, что они не смогли оставить его равнодушным. Это были темы адаптации инвалидов к окружающей действительности. Здесь были все - от инвалидов с детства до ВИЧ-инфицированных. Калеки, идиоты, паралитики, эпилептики, астматики, инфарктники, глухонемые, психопаты - все те, для кого не было места в мире здоровых людей. Основной темой обсуждения было то, что общество, в особенности государственные чиновники, считали, что об инвалидах не надо заботиться. Они - отбросы общества, мешающие жить здоровым людям. Чем меньше денег выделить на инвалидов - тем быстрее они вымрут. Это была логика фашистских концлагерей. Равнодушие общества было колоссальным. Инфицированные СПИДом писали о том, сколько стоят лекарства и как сложно психологически смириться со смертельно опасной, неизлечимой болезнью. Они жаловались на то, что большинство из них заразилось из-за ошибок врачей. Рассказывали, сколько денег они отдают за посещение психолога, как от них отворачиваются люди, как от чумных. Говорили о том, что им практически нереально устроиться на работу. Им приходилось обманывать, скрывать свою болезнь. Рассказывали о том, как их ненавидят и травят соседи, заставляя съехать с жилплощади. Каждое посещение врача дается им с огромным усилием - их все ненавидят. ВИЧ-инфицированные советовали, что нужно делать, чтобы ВИЧ не перешел в СПИД. Инфицированные писали о том, что они еще живы, и не стоит списывать их со счетов. Их не выбросило из жизни, они есть! Но никому до них нет дела. Люди заняты решением своих проблем, и проблемы больных их не интересуют. "Не до жиру, быть бы живу".
   Глухие слезно просили правительство сделать хотя бы один федеральный телевизионный канал с сурдопереводом. Они были глухими, но и их никто не слышал.
   Калеки обсуждали то, что стало практически невозможно бесплатно заказать протез. То, что предлагает государство, годится лишь для растопки печей, а не для облегчения жизни инвалидов. "Колясочники" писали о том, что невозможно без посторонней помощи выйти из дома - ни лифты, ни подъезды, ни общественный транспорт не оборудованы ни пандусами, ни специальными приспособлениями для инвалидных колясок. Они брошены на произвол судьбы. А им так же, как и всем, хочется глотнуть свежего воздуха, посмотреть на солнце не из опостылевшего грязного окна, а с симпатичной зеленой лужайки. По городу им приходилось передвигаться только на такси, если кто-нибудь поможет выйти из подъезда. Аваз благодарил Бога за то, что он не колясочник. Его знакомый, выпускник того же детского дома, что и он, колясочник, бросил институт через две недели после начала занятий - аудитории находились на третьем этаже ВУЗа. Лестницы не были оборудованы пандусами, а здание - лифтами. Лягушонок же сам тоже хотел поступить либо в художественный институт имени Сурикрва или в российскую Академию Живописи, Ваяния и Зодчества. Это было его заветной мечтой. Люди, страдающие Детским Церебральным Параличом, жаловались на непонимание окружающих. Они не просили многого - лишь бы им уступали место в метро и не слишком пихали в спину, и чуть-чуть больше уделяли внимания. Они не переносили хамства и пренебрежительного отношения к себе и требовали лишь одного - вежливого обращения с собой. Они такие же люди, как и все остальные. Все сходились во мнении о мизерности пособий по инвалидности. Они не дотягивали даже до прожиточного минимума. Большинство ругало лицемерие властей, заставляющих их каждый год проходить ВТЭК. Как будто у безногого отрастут ноги, а у безрукого - руки. Медицинские чиновники придумали политкорректное название для инвалидов - люди с ограниченными возможностями, закрывая глаза на то, что за каждым таким индивидуумом стоит израненная душа страдающего человека. Люди ругали бюро медико-социальной экспертизы, где им назначалась группа инвалидности. Там были такие огромные очереди, что инвалидам приходилось их занимать с ночи. Система была построена так, чтобы очередь была всегда. Кто-нибудь не выдержит, уйдет - вот в стране и стало на одного инвалида меньше. Кому-то понизят группу. Кто-то не успел собрать все необходимые справки и бумажки, по полгода отстаивая в очередях. Кого-то и с собранными справками отправляли восвояси - они становились недействительными из-за ожидания приема, которое тянулось месяцами. И данные статистики неуклонно, из года в год показывают, что в стране с каждым новым днем инвалидов становится все меньше и меньше. Глядишь, лет через пятьдесят не станет совсем. Нация станет здоровой. Также "люди с ограниченными возможностями" обсуждали то, что комиссия каждого бюро, состоящая из хирурга, терапевта и невролога, имеет план по приему инвалидов. Директива запрещает им принимать более двенадцати-четырнадцати человек в день. В итоге обсуждения инвалиды приходили к выводу, что в стране должна быть другая власть, с другими правилами и законами. И что старую, прогнившую систему пора менять на корню.
   Видя такое пренебрежительное отношение властей к себе, группа "колясочников" из Бирюлево провела пикет перед зданием поликлиники, где находилось бюро медико-социальной экспертизы. Что только не пытались предпринять врачи, чтобы инвалиды разошлись по домам. Ничего не помогало. К ним выходила и убеждала покинуть территорию поликлиники главврач медицинского учреждения, их уговаривало местное милицейское начальство. Приехал даже представитель из префектуры. Все было тщетно. Инвалиды не сдавались. Переговоры закончились провалом. "Или дайте нам человеческое отношение к себе, или мы никуда отсюда не уйдем", - требовали инвалиды. "Колясочников" кое-как разогнали по домам. И тут же, на следующий день, в поликлинику нагрянула комиссия из Министерства здравоохранения. Бюро закрыли совсем, переведя ее в здание Министерства соцзащиты, находящейся на другом конце Бирюлево.
   Наибольшей популярностью на сайте пользовался блог одиннадцатилетнего мальчика, умершего от голода. Этот отредактированный дневник вывесили на сайте после смерти мальчугана. Пользователи Интернета сразу же окрестили этот блог "письмом счастья":
  11 мая.
   Меня зовут Коля. Мне одиннадцать лет. Я живу в деревне Липки Саратовской области. Счастье - это когда в семье есть пенсионер. В нашей семье пенсионер - бабушка Лида. Каждый месяц она получает пенсию. Это - единственные деньги в нашей семье. Нас трое - я, папа и баба Лида. Моя мама умерла в двадцать восемь лет, когда мне было три года. Воспитывает меня отец. Он уже несколько лет не работает - негде. Только пьет. У нас никто не работает, даже в соседних деревнях. Раньше, когда был колхоз, работали все. Колхоз развалился несколько лет назад. Теперь не работает никто. В нашей деревне осталось всего три двора - наш, бабы Нюры и деда Аркадия. Они старые. И счастливые. Они получают пенсию. Я хожу в школу, в четвертый класс. Должен был ходить в пятый, да остался в первом классе на второй год. Не научился писать и читать. В школу мне идти далеко - двенадцать километров. Я туда хожу только осенью и весной, пока не холодно. Зимой сижу дома, помогаю бабушке. Раньше, когда наша деревня была большой, у нас была своя школа. Тогда было сто пятьдесят дворов. Мне папа рассказывал. Меня тогда еще не было. Теперь школы у нас нет. И людей нет. В прошлом году к нам перестал ездить автомагазин. Некому покупать продукты. Мы питаемся со своего огорода. Что вырастили - то и съели. Баба Нюра держит кур. Иногда она угощает нас яйцами. Дед Аркадий ходит на охоту и изредка дает мясо. Отец мой ездит на заработки. Его не бывает дома по три - четыре месяца. Только приезжает он обратно пьяный и без денег. Я его все равно люблю. Ведь он мой папа! В школе у многих нет пап. А у меня есть! Вчера он опять уехал.
  17 мая.
   Сегодня в школе с утра пили самогон. Учитель принес. Учитель на всю школу у нас один. Он и директор, и завуч, и завхоз, и дворник. Когда что-то ломается, чинит он все сам. Учимся мы все в одном классе - и маленькие, и большие. С четвертого по десятый класс. Старшие нас не обижают. Мы дружим. В школу народу ходит мало. В окрестных деревнях почти не осталось детей. Все уезжают в город. Я бы тоже уехал, да не к кому. Самые близкие родственники живут в Сибири. Я не видел их три года. Учителей у нас тоже не хватает. Никого нет, кроме Юрия Петровича. Никто не хочет идти работать в деревню. Поэтому мы и сидим все в одном классе. Юрий Петрович часто приносит самогон в школу. Сначала он стеснялся, пил на переменах один. Сейчас мы пьем вместе. Вместе пить веселее. В следующем году, говорит он, школу закроют совсем. Мне надо будет ездить за сорок километров от дома. Там обычную школу переоборудовали в школу-интернат. Пять дней в неделю учишься и живешь в школе, а на субботу-воскресенье тебя отпускают домой. На чем туда добираться, я не знаю. Наверное, школу придется бросить. У нас многие уже бросили. Помогают родителям, пасут коров, ходят по грибы-ягоды, пьют, курят. Я тоже курю. Когда есть что курить. В школе мы курим на уроках прямо в классе. Мой друг Вася купил за двести рублей "бэушный" мобильный телефон. Он счастливый. Два дня он разговаривал по нему, пока не кончились деньги. Я тоже хочу себе телефон, да денег нет. Бабушка Лида обещала дать мне двести рублей на день рождения. Может, Васька продаст мне свой телефон? А у косоглазого Ваньки дома есть "ди ви ди" плеер. Он очень гордится этим. Иногда после школы мы ходим смотреть к нему фильмы. Пока у него два диска - "Ментовские войны" и "Место встречи изменить нельзя". Наш любимый фильм - "Место встречи изменить нельзя". Мне очень нравится Жеглов. Он настоящий человек. Я очень хочу иметь свой плеер. Когда я пойду работать, я обязательно куплю себе "ди ви ди". Правда, сейчас у меня черно-белый телевизор, да и ловит он всего два канала - первый и второй. Но я обязательно куплю себе цветной телевизор. Плоский. И обязательно - антенну. Я так люблю смотреть мультики и фильмы. Особенно сериалы про ментов. В них показывают про настоящую жизнь, про настоящих людей. А я, кроме своей деревни и леса ничего не видел. Мне очень хочется увидеть море. Это моя мечта. Когда я стану большим и вырасту, я обязательно съезжу на море. А еще я хочу получать пенсию и быть счастливым.
  19 мая.
   Сегодня умерла баба Нюра. Ее нашел дед Аркадий. Она целый день не выходила на улицу. Мы похоронили ее во дворе дома. Родственников у нее не было. Может, и были, но она всегда говорила, что родственников у нее нет. По крайней мере, сколько я себя помню, к ней никто не приезжал. В сельсовет мы не пошли. Придет почтальон с пенсией - мы ему скажем. Телефона, чтобы позвонить, у нас нет. У нас вообще много чего нет. Нет газа, нет дороги в деревню. Туалет - во дворе. Электричество отключают по пять-шесть раз в неделю. Мы уже привыкли. В прошлом году мужики срезали пять километров проводов на "цветмет". Тока не было два месяца. По вечерам мы жжем лучины. Бабушка экономит электроэнергию. Зимой отапливаемся печью. Я думаю, что баба Нюра не обидится на то, что мы похоронили ее во дворе. Сама она говорила, что не откладывает "гробовых" денег. Моя бабушка откладывает. "Завоняю - похоронят", - любила повторять баба Нюра. Могилу копал я. Дед Аркадий и бабушка Лида не справились бы одни. Дедушка Аркадий не стал сколачивать гроб. Бабу Нюру мы похоронили в белой простыне. Просто завернули - и все. Мне совсем не было страшно. Раньше я думал, что смерть - это страшно. На самом деле это не так. Смерть - это совсем не страшно. Я это понял. У бабы Нюры было спокойное лицо. Баба Лида омыла тело одна, нас с дедом к этой процедуре она не допустила. Дед Аркадии сказал, что баба Нюра умерла быстро. Ей совсем не было больно. Отпевать бабу Нюру было некому - у нас нет Церкви в деревне. Бабушка Лида прочитала какие-то молитвы, и мы закопали могилу. Вечером помянули бабу Нюру самогоном. Наутро болела голова. Дед Аркадий угостил меня самосадом - я кашлял так, что думал, что у меня выскочат кишки. Ничего, обошлось.
  27 мая.
   Занятия в школе закончились. Ура! Каникулы!
  28 мая.
   Умер дед Аркадий. Умирая, он сказал, что его позвала к себе баба Нюра. "Похороните меня рядом с ней", - потребовал он. Мы с бабушкой так и сделали. Баба Лида стала плакать и причитать, что и ей скоро придет срок, недолго осталось. "Пора и мне Богу душу отдавать. Видно, так распорядился Господь. Человек предполагает, а Господь располагает. Не тужи, Коленька. Если помру - похоронишь рядом с ними. Дождись отца", - сказала баба Лида, утирая слезы. Я ее успокаивал. Как же я останусь один? Я не хочу быть один. Днем сходили с бабушкой на кладбище. Поправили могилку матери. Баба Лида долго крестилась. Мне почему-то стало грустно. От отца нет никаких известий.
  30 мая.
   Очень хочется сходить на рыбалку. У нас нет рядом с деревней ни речки, ни озера. Папа два года назад брал меня с собой на рыбалку за тридцать километров от дома. Мне понравилось. Мы сварили уху, а большую рыбу запекли в лопухах.
  5 июня.
   Приходил почтальон. Мы ему рассказали, что баба Нюра и дед Аркадий умерли. Она ответила, что и нам надо отсюда съезжать. А куда? У нас нет ни денег, ни нового дома. Баба Лида только вздохнула в ответ.
  8 июня.
   Утром умерла бабушка. Она мучилась всю ночь. Я не спал. Плакал. Не знаю, что мне теперь делать? Пойду похороню бабушку Лиду рядом с бабой Нюрой и дедом Аркадием.
  9 июня.
   Вчера похоронил бабушку. Еле дотащил до могилы. Хлеб кончился. В погребе нашел немного картошки и квашеную капусту.
  11 июня.
   Капуста закончилась. Слазил в погреб к дяде Аркадию и бабе Нюре. Нашел у них соленых огурцов и сушеные грибы. Съел в этот же день. Грибов и ягод в лесу еще нет. Надо идти к людям. Боюсь бросить дом. Разворуют. Баба Лида умоляла сохранить дом. Как я уйду?
  13 июня.
   Съел всю зелень с огорода - петрушку, укроп, лук, и еще что-то. Без хлеба не вкусно. Яблок еще нет. Клубника не созрела. Есть хочется все время. Зарезал Бабину Нюрину курицу. Сварил. Невкусная. Видно, повредил желчный пузырь при разделке тушки. Каждую ночь снится еда. Просыпаюсь от того, что во рту становится много слюны. Желудок пустой. Пью много воды. Но желудок не обманешь.
  20 июня.
   Курицы кончились. Сначала мне было их жалко. Я плакал, убивая их. Я рубил курам головы топором. Некоторое время птицы бегали по двору без головы. Бегал за ними, ловил. Голод взял свое. Я перестал бояться убивать. Поел немного муки. Совсем невкусная. Крупа кончилась давно.
  24 июня.
   Есть больше нечего. Совсем. Вчера выкопал с огорода последнюю проросшую прошлогоднюю картофелину. Сварил лебеду. Гадость. Попробовал есть траву. Чуть не помер от заворот кишок. Из туалета не вылезал всю ночь. Наверное, расстройство желудка. Завтра пойду в соседнюю деревню, где школа. Может, там кто накормит. Но без денег там делать нечего. А денег у меня нет. Деньги бабушка где-то спрятала. Я перерыл весь дом. Не нашел. Наверное, клала на книжку. Пью много воды. Так я обманываю желудок.
  Идти мне, по большому счету, некуда. Сил совсем нет. Все время хочется спать.
   24 июня было последней записью мальчишки. Его нашли через две недели, когда вернулся отец. Вскрытие показало, что он умер от недоедания. Дневник нашли при мальчике. Он крепко держал его в руках.
   Аваз зарегистрировался на сайте под своим настоящим именем - Лягушонок. Внимание юноши привлекли искрометные высказывания пользователя, зарегистрировавшегося под именем "Тигренок". По-какому то наитию, интуитивно, он почувствовал, что это женщина. Мужчина не мог так обсуждать затрагиваемые темы. Лягушонок стал внимательно отслеживать время посещения сайта Тигренком, и сам стал принимать деятельное участие в Форуме. Между ним и Тигренком зародилась симпатия. Лягушонок вывесил на сайте электронный адрес своего почтового ящика. Тигренок в письме к нему дала номер своей "аськи". Так между ними зародилась дружба.
   При первой же переписке Тигренок призналась Авазу, что она женщина. Лягушонок сделал номер ее "Ай Си Кью" любимым. Других близких друзей по общению у него не было. Получив очередное послание от Тигренка, он ответил.
  Лягушонок: Привет, Тигренок! Как дела?
  Тигренок: Все ОК!
  Лягушонок: Чем занимаешься?
  Тигренок: Общаюсь с тобой.
  Лягушонок: Остроумно! А еще чем?
  Тигренок: Утром погуляла с собакой. Потом сварила суп.
  Лягушонок: Нравится заниматься домашним хозяйством?
  Тигренок: Не люблю сидеть сложа руки. Мне постоянно нужно что-то делать. Иначе приходят нехорошие мысли, а я стараюсь их отгонять.
  Лягушонок: Тебя что-то тяготит?
  Тигренок: Я не хочу говорить об этом.
  Лягушонок: Хорошо. Я не настаиваю.
  Тигренок: Сколько тебе лет?
  Лягушонок: 21.
  Тигренок: Хоть женщину и не принято спрашивать о ее возрасте, но я отвечу: я чуть младше тебя.
  Лягушонок: Занятно! Но я не спрашивал тебя о твоем возрасте.
  Тигренок: Да? А мне показалось, спросил. Признайся, что подспудно ты бы хотел узнать мой возраст.
  Лягушонок: Честно говоря, да. Не люблю неопределенности.
  Тигренок: Давай не будем пока говорить о том, почему мы познакомились на этом Форуме. Согласен?
  Лягушонок: Да.
  Тигренок: Я ничего не хочу знать об этом. И прошу тебя, меня тоже не спрашивай ни о чем. Я не готова обсуждать эту тему.
  Лягушонок: Согласен. Я сам не готов. Давай порассуждаем на отвлеченные темы. Тебе нравится готовить?
  Тигренок: Я обожаю готовить.
  Лягушонок: Читать?
  Тигренок: За уши не оттащишь! А ты?
  Лягушонок: Люблю. Какие твои любимые авторы?
  Тигренок: Запоем читаю Паоло Коэльо, Ремарка. Уважаю Ричарда Баха. А ты?
  Лягушонок: Мои любимые авторы: Валентин Пикуль, Достоевский, Гоголь. Нравится "Маленький принц" Экзюпери.
  Тигренок: Я тоже его люблю. Еще мне понравилось "Прощай оружие" Хемингуэя. Не выношу женские романы.
  Лягушонок: Я их ненавижу. Перетирание из пустого в порожнее. Единственное, что я люблю делать, и делаю это всегда - это рисовать. Ты смотришь телевизор?
  Тигренок: У меня нет времени на это. С большей пользой для себя я трачу свободные минуты на Интернет. Хотя это тоже не панацея. Читая книги, я ухожу от реальности. А Рунет предлагает то же самое, только не требует задумываться над полученной информацией.
  Лягушонок: Я все свободное время, когда не рисую, сижу в Рунете или читаю. Правда, сейчас у меня мало книг. Мне интересно узнавать что-то новое, общаться на Форумах с интересными людьми. Этим я заполняю все свое свободное время. Мне не нравиться просто так пялиться в телевизор. Я ненавижу безделье. Движение - жизнь, как говорил классик.
  Тигренок: Мыслю, следовательно существую?
  Лягушонок: Именно.
  Тигренок: Что ж, похвально. Все, как у меня. Сдружимся!
  Лягушонок: Было бы неплохо. О встрече, как я понимаю, говорить пока рано?
  Тигренок: Естественно. Время еще не пришло.
  Лягушонок: Какие фильмы ты любишь?
  Тигренок: "Мастер и Маргарита", "Собачье сердце". Очень люблю советские комедии.
  Лягушонок: И я. Обожаю не только комедии, но и вообще советские фильмы. Радует "Дневной и Ночной Дозор".
  Тигренок: Ты любишь театр?
  Лягушонок: Стараюсь по возможности посещать Храм Искусства.
  Тигренок: Как мы с тобой похожи.
  Лягушонок: Давай как-нибудь сходим в театр.
  Тигренок: Мы еще мало знакомы. Может быть, позже. Я повторюсь, всему свое время! Ну ладно, мне пора. Завтра сможешь в это же время выйти в Рунет?
  Лягушонок: Конечно. Я с нетерпением буду ждать виртуальной встречи с тобой.
  Тигренок: Пока!
  Лягушонок: Пока! Пока!
   Аваз с нетерпением ждал следующего дня. Он не знал, чем себя занять. Ему хотелось общаться с Тигренком еще и еще. Она стала его единственным другом в недружелюбном для него мире. В назначенный час он сидел за компьютером. Монитор выдал сообщение, что Тигренок вышла на связь.
  Тигренок: Лягушонок, ты здесь? Ответь. Я вижу тебя в сети.
  Лягушонок: Я здесь.
  Тигренок: Ну здравствуй! Как провел время?
  Лягушонок: Всю ночь думал о тебе. Считал каждую минуту.
  Тигренок: Ой ли?
  Лягушонок: Серьезно. Ты - мой единственный друг.
  Тигренок: У тебя нет друзей?
  Лягушонок: Ни одного, кроме тебя.
  Тигренок: Почему?
  Лягушонок: Понимаешь, я не совсем обычный человек.
  Тигренок: Наделен каким-нибудь даром?
  Лягушонок: Нет.
  Тигренок: Так что же?
  Тигренок: Не хочешь отвечать? Давай поговорим о чем-нибудь другом.
  Тигренок: Лягушонок, не молчи! Отвечай! Забудь.
  Лягушонок: Понимаешь... Мне трудно говорить об этом... Но я хочу, чтобы ты знала. Я - УРОД!
  Тигренок: ???
  Тигренок: ???
  Лягушонок: Я инвалид с детства.
  Лягушонок: Тебя что-то смутило? Моя инвалидность не мешает мне общаться с тобой. Я не хочу тебя потерять.
  Лягушонок: ???
  Лягушонок: Что-то не так? Тебя расстроило то, что я урод? Но я не хочу скрывать этого. Я - урод!
  Лягушонок: ???
  Тигренок: Я тоже.
  Лягушонок: ???
  Тигренок: ДЦП.
  Тигренок: А у тебя?
  Лягушонок: Врожденная патология рук и ног. У меня ограниченные двигательные функции конечностей.
  Тигренок: Ты страдаешь от этого?
  Лягушонок: Да.
  Тигренок: Я тоже.
  Лягушонок: Поэтому ты не хотела говорить о том, что мы познакомились на Форуме для инвалидов?
  Тигренок: Да. Я боялась этого. У меня тоже не много друзей. И почти все - из Интернета. Я даже не знаю, как они выглядят. Я не знаю, как выглядишь ты.
  Лягушонок: Я скину тебе свою фотографию.
  Тигренок: Буду весьма признательна. Я в ответ пошлю свою.
  Лягушонок: Ты любила кого-нибудь?
  Тигренок: Нет. Если ты о Любви. Если ты говоришь о другой любви, то я люблю своих родителей, родных.
  Лягушонок: Я говорю о настоящей Любви. Мне кажется, я влюбился в тебя.
  Тигренок: Не разбрасывайся словами. Ты меня совсем не знаешь. Может быть, я Мегера, Дьявол во плоти.
  Лягушонок: Ты не такая.
  Тигренок: Твоими устами, да мед бы пить.
  Лягушонок: Я серьезно.
  Тигренок: А ты когда-нибудь любил? Преданно, беззаветно, окунаясь в чувство любви с головой?
  Лягушонок: Нет. Это впервые.
  Тигренок: Ты любишь своих родителей?
  Лягушонок: У меня нет родителей. Я - сирота. Детдомовец.
  Тигренок: Прости. Я не знала.
  Лягушонок: Ничего. Я никогда не видел своих родителей. Поэтому мне не о чем жалеть. Все свое сознательное детство я провел в детдомах. Жизнь научила меня быть сильным.
  Тигренок: Чего ты больше всего боишься?
  Лягушонок: Одиночества.
  Тигренок: И я. Я понимаю, что родители не вечны, родственники - далеко. Я боюсь этого. Мне только 20 лет, а я чувствую, что большую часть жизни я прожила. Впереди - только хаос, депрессия и отчаянье.
  Лягушонок: Не говори так. Мы прорвемся.
  Тигренок: Тебе легко так говорить. У тебя нет родных. Тебе проще.
  Тигренок: Прости, я не хотела. Только не отключайся. Я пишу что-то не то, прости. Мне тяжело. Мне так не хватает настоящего друга. Того, кто не предаст, кто подставит плечо в трудную минуту. Я отчаялась, разочаровалась в людях. Родители души во мне чают, помогают во всем, балуют меня. Как будто чувствуют свою вину за то, что я больна. Но они не виноваты. Я говорю им это каждый день. Это моя вина, моя кара. За грехи в прошлых жизнях. Закон Воздаяния, Карма, как называют это в Индии. Они мне не верят. Говорят, что это они во всем виноваты. Но это не так. Не бойся меня. Общайся со мной. Хотя бы в Интернете. Я не хочу быть одна. Как тебя зовут?
  Лягушонок: Аваз.
  Тигренок: Какое странное имя.
  Лягушонок: В моей жизни много чего странного. А тебя?
  Тигренок: Света.
  Лягушонок: Красивое имя.
  Тигренок: О чем ты мечтаешь?
  Лягушонок: Поступить в Художественный институт им. Сурикова. Или в Академию Живописи, Ваяния и Зодчества.
  Тигренок: На факультет рисования?
  Лягушонок: Живопись. Эта специальность называется живопись.
  Тигренок: Извини, я не разбираюсь в терминах.
  Лягушонок: Ничего. А о чем мечтаешь ты?
  Тигренок: О счастье. Я хочу быть счастливой. Здоровой я уже не буду никогда. Хочу, чтобы были счастливы все дети на Земле!
  Лягушонок: Благая цель.
  Тигренок: Ну ладно, Аваз. Родители пришли. Мне пора. Пойду их встречать.
  
  Глава 25
  
   Аваз на ярмарке вакансий нашел себе новую работу - дворником в местном ЖЭКе.
   - Справишься? - спросила его начальник ЖЭКа. - Зимой снега полно. Техники у нас нет. Убираем лопатами. Какой-то ты худосочный.
   - Справлюсь, Вера Георгиевна. - Метлой махать - не за станком стоять.
   - Ну смотри, не подведи. Старайся. Иначе возьмем вместо тебя таджика. Их уже итак больше половины. Они трудолюбивы, послушны, исполнительны. Много не просят. Знают - выдворят из страны.
   - Не подведу, Вера Георгиевна, не подведу!
   Каждый день, в условленное время, Аваз связывался со Светланой. Сегодня у него был праздник.
  Лягушонок: Привет, солнышко! Сегодня я устроился на работу дворником! Теперь по утрам буду трудиться.
  Тигренок: Молодец! Я тоже подыскиваю себе работу. Хотя бы надомную. Пока не густо.
  Лягушонок: Не отчаивайся. Какие наши годы! У нас еще все впереди. Со временем найдем работу и поинтересней!
  Тигренок: А ты оптимист!
  Лягушонок: А что по пустякам расстраиваться? Так и с ума можно сойти. Может, отметим это дело? К примеру, завтра, ближе к вечеру?
  Тигренок: Завтра я не могу. Завтра я участвую во Всемирном марше против детского голода. Его организует общественное движение "Радуга" на Васильевском спуске. Шествие займет не много времени, но затем будет митинг и награждение самых активных участников "Радуги". Я - среди номинантов.
  Лягушонок: А можно мне тоже прийти?
  Тигренок: Приходи. Сбор - в 14.00 возле памятника Жукову.
  Лягушонок: Как я тебя узнаю?
  Тигренок: Когда на сцену вызовут Светлану Кузнецову и туда взойдет девочка за получением награды, знай - это я.
  Лягушонок: Я подойду к тебе.
  Тигренок: Не потеряйся в толпе. Если не найдешь меня, после окончания мероприятия подходи обратно, к памятнику Жукова. Я буду ждать тебя там.
  Лягушонок: Договорились.
   Аваз кликнул "отключен" и улыбнулся. Завтра он увидит Свету.
   Шествие и митинг прошли спокойно. Строгие дяди и тети из правительства бодро рапортовали об успехах борьбы с детским голодом. Оказалось, что на Земле каждые пять секунд умирает ребенок от голода, а всего их - более трехсот миллионов. Аваз стоял в толпе с букетом в руках - он хотел подарить цветы Свете.
   Когда на импровизированную сцену вызвали Светлану, Лягушонок преобразился. Он вытянул шею, встал на цыпочки и затаил дыхание. Он весь напрягся, всматриваясь вдаль.
   Симпатичной девочке с немного скованными движениями помогли взобраться на сцену, и Аваз увидел ее. Он стал пробираться в толпе поближе к сцене, чтобы не потерять из виду Светлану. На него никто не кричал, все спокойно уступали ему дорогу. Когда девочка с подарком спустилась со сцены, Аваз окликнул ее:
   - Светлана!
   - Да.
   - Привет, я Аваз.
  Они обнялись и расплакались, как дети. Спохватившись, Лягушонок подарил девушке цветы. Люди заворожено смотрели на них.
   - Любовь! - громко прошептала немолодая женщина, радостно улыбаясь чему-то.
   - Да, - ответил ей мужчина. - Самое светлое чувство на Земле.
  Через полгода фотографию Лягушонка повесили на Доску Почета, как лучшего дворника района. Вера Георгиевна гордилась им. Первую выставку своих работ Аваз также сделал в ЖЭКе. Его об этом попросила начальница. На его картины приходили смотреть работники жилищно-коммунального хозяйства со всей Москвы. Представитель мэрии предложила Авазу выставить часть картин на выставке. Юноша согласился.
  
  Глава 26
  
   В тридцать с небольшим Татьяна вышла замуж. С мужем они прожили двенадцать лет. Михаил два года ухаживал за Татьяной, балуя ее дорогими подарками, пока не решился сделать предложение. Вот только родить детей у них не получалось. Три раза женщина беременела, и три раза у нее был выкидыш. Пройдя обследование, выяснилось, что проблема не в Михаиле, а в Татьяне. Врачи сказали: "Все это происходит у вас из-за постоянного нервного напряжения. Вам нужно обратится к специалисту. Стресс - опасная штука". Ей поставили диагноз: "хронический стресс". Психолог вынес свой вердикт: "психологическая бездетность". Каждый прожитый день Татьяна стала воспринимать как еще один шаг на пути к смерти. Она уже не жила, а зачеркивала дни на календаре. Каждую ночь она думала: "Жизнь кончается. А я еще ничего не успела сделать!" Каждую неделю Таня посещала церковь, ставя свечи всем святым. Ничего не помогало. Она не могла забеременеть. В тридцать восемь она решила попробовать родить ребенка при помощи процедуры ЭКО. Все вернулось на круги своя. Они пытались с мужем двадцать один раз, сменив одиннадцать суррогатных матерей. Все было бесполезно. "Бог меня наказал, - думала Татьяна, - не иначе. За что же мне такое наказание? Я так хочу детей!"
   Однажды поздним вечером в дверь позвонили. Михаила не было дома. Татьяна подошла к двери и посмотрела в глазок. В подъезде стоял незнакомый молодой человек. Вел он себя как-то странно.
   - Кто там? - спросила она.
   - Здравствуйте. Я - Костя. Вы меня не знаете, но я знаю вас. Мне двадцать один год. Вам это что-нибудь говорит?
   - Что? - испугалась Татьяна. - Что? О чем вы?
   - Пустите меня, поговорим.
   - Я не пускаю незнакомых мужчин в дом.
   - Вы что-нибудь слышали о программе суррогатного материнства? - взял быка за рога Костя.
   - Тише! - цыкнула на него Татьяна, открывая дверь. - Проходите.
   - Вы моя мать, - сказал, как отрубил, молодой человек.
   - Что? - удивилась женщина. - Этого не может быть!
   - Но это так. Вы не представляете, каких усилий стоило мне найти вас, - Костя был в наркотическом тумане, "вмазавшись" за час до прихода к Татьяне, поэтому разговаривал немного неуверенно.
   - Откуда у вас такие данные?
   - Отчасти, от приемной матери, отчасти - от добрых людей.
   - Приемная мать? Кто это?
   - Ирина Алексеевна Белковская. Помните такую?
   - Белковская, - выдохнула Татьяна и медленно облокотилась о стену. Помню...
   - Я ее сын. И ваш. Пришел посмотреть на родную матушку, отдавшего своего ребенка в чужие руки. Вот он я. Смотрите! Посмотрите, во что вы меня превратили.
   - Я...Я...- растерялась Татьяна. - Я вас ни во что не превращала. Это не я.
   - Вы, вы. Во всем виноваты вы, отдав родную кровиночку чужой тете. Это все из-за вас. Но я не злопамятный, нет. Я не убивать вас пришел. Я пришел посмотреть вам в глаза. Посмотреть на родную маму, пусть и суррогатную. Посмотреть, станет вам стыдно, или нет. Вижу, что стыдно. А вы знаете, как мне тяжело? Я живу, как во сне. У меня нет смысла жизни. Я во всем разуверился. В добре, в справедливости, в счастье. Я никого не люблю. Ни мать, ни отца. И они мне отвечают тем же. Вас я вообще ненавижу! Я говорю это вам в лицо. Чтобы вы знали! Я не жилец на этой Земле. Мир не для меня. Я знаю это. Я скоро умру. И заберу вас с собой!
   - Не хорони себя заранее. Живи, и будь любим, - заплакала Татьяна. - Я же не знала, что все будет так. Я была молодая, глупая. Прости меня! Я бросила ребенка, твоего брата, в роддоме. И Бог наказал меня. У меня нет детей. И, видимо, никогда не будет. Все эти годы я сходила с ума. Ты не представляешь, какие душевные муки я пережила. Хотя что я говорю... Все ты представляешь, и знаешь, что это такое. Мучение думать об этом каждый день. А я думаю. И корю себя. Корю за все. Счастья это никому не принесло.
   - Ожидание смерти хуже самой смерти, - воскликнул Константин, захлопывая за собою дверь.
   - Костя! Костя! - хотела сказать еще что-то важное Татьяна, но было поздно. Костя бежал по лестнице вниз, не останавливаясь.
   Ночью Татьяна встала на мокрый после дождя парапет балкона, пошатываясь от потери равновесия, постояла секунды две, как бы размышляя, и кинулась в бездну, вниз головой, вытянув вперед руки.
  Тело нашли редкие утренние прохожие и позвонили в милицию. Сотрудники ППС сразу вычислили место убийства - на последнем этаже дома в одной из квартир горел свет, и была открыта балконная дверь. Поднявшись в квартиру, они увидели идиллическую картину - муж покойной спокойно сидел на кухне и попивал кофе с бутербродами, тут же предложив разделить его трапезу милиционерам. Те тактично отказались. На вопрос о том, где ваша жена, муж спокойно ответил: "Спит в своей комнате. Мы с ней поссорились вчера, поэтому решили спать в разных комнатах".
   - Из-за чего произошла ссора? - спросил старший наряда.
   - Мы не можем иметь детей. Точнее... она не может. Я могу. Мы провели двадцать одну попытку заиметь детей от суррогатных детей! Она захотела попробовать еще раз. Я был не согласен. Мы потратили на это огромные деньги. Мои деньги. Я ей отказал. Поймите, эти годы были для нас нескончаемым кошмаром. Я смирился с мыслью о том, что у нас никогда не будет детей. Она - нет. Она не может понять, что нужно поставить точку в этом вопросе. Татьяна не хочет усыновлять чужого ребенка. Я же согласен и на это, лишь бы прекратить ее мучения. Сейчас столько бездомных детей. А в чем, собственно, дело? Цель вашего визита?
   - Пройдемте в комнату жены.
   - Пожалуйста.
  Открыв дверь покоев жены, муж очень удивился, не найдя ее. Он увидел открытый балкон и исписанный лист бумаги на прикроватном столике.
   - Что это? Где моя жена? - резко спросил он, читая листок. - Таня! Татьяна!
  Мужчина схватился за голову и медленно осел на стул. Через пять минут, немного придя в себя, он выглянул в окно и резко отпрянул от него, как ошпаренный. Внизу уже стояла "скорая".
  Муж Татьяны, отвечая на вопросы следственных органов, передал предсмертную записку милиционерам: "Я, Татьяна Александровна Брилева, пишу эти слова в здравом уме и твердой памяти. Уйти из жизни я решила сама, не по чьему-либо наитию или уговорам. Я не могу иметь детей. Это преследовало меня всю жизнь. Много лет назад я совершила большой грех, отдав своих детей в чужие руки. Бог наказал меня за это. Я решила прекратить мучения. Пусть меня рассудит Бог. Прости, Миша!"
  
  Глава 27
  
   В двадцать один год Константин преподнес маме "сюрприз". Его увезли на "скорой" из ночного клуба. Он умер, не приходя в сознание. Плохо Косте стало к утру, когда он нюхнул очередную дозу "кокса".
   - Ален, что-то мне хреново, - прохрипел он, подходя к подруге. - Видно, опять перебрал. Отвезешь меня до хаты?
   - Конечно, милый. Сейчас я вызову такси.
  Костя не дошел до выхода из клуба десяти метров. Он упал, как подкошенный. Врачи проводили реанимационные мероприятия в течение пятидесяти минут, проводя интубации, делая массаж сердца и электростимуляцию. Все было бесполезно. Сердце юноши остановилось.
   Белковская внимательно прочитала результаты вскрытия: "Передозировка наркотиками".
   - Мы сделали все, что могли. Все, что было в наших силах, - сказал врач матери. - Слишком большая доза.
   Проплакав весь день, Ирина собралась с мыслями. Она хотела, чтобы брат Кости присутствовал на похоронах. Она кидалась деньгами направо и налево, начав с Дома ребенка. Через два дня она уже знала адрес Аваза. Ирина испугалась того, что увидит Лягушонка. Ей было стыдно. Поэтому она написала письмо и бросила его в почтовый ящик: "Дорогой Аваз. Пишет тебе мать Кости, твоего брата. Двадцать один год назад я, при помощи суррогатной матери, родила ребенка. Сейчас он живет в Англии. Врачи перепутали пробирки с эмбрионами и мне отдали двух младенцев, тебя и Костю. Вы близнецы. Моего же биологического сына отдали другой женщине. Хоть ты и не являешься моим генетическим ребенком, прошу тебя, приди завтра на похороны Константина. Ведь он был твоим братом, хоть вы никогда и не виделись. Он умер. Жизнь его была не такой, как у других людей. Ему было тяжело. Он знал, что я и мой бывший муж не его родители. Поэтому стал увлекаться наркотиками. Я его не уберегла. Ты можешь не верить мне, но все так и есть на самом деле. Я посылаю тебе его фотографию. Если ты откажешься, я тебя пойму. Но неужели ты не хочешь узнать тайну своего рождения? Пожалуйста, приходи завтра к 11 часам на Ваганьковское кладбище. С уважением, Ирина Белковская".
   Лягушонок случайно заглянул вечером в почтовый ящик и опешил. Письмо ошарашило его. С фотографии на него смотрел юноша, как две капли воды похожий на него. Он ничего не знал о своих родителях, о брате. Письмо было для него как гром среди ясного неба. Ничего не понимая, на следующий день он стал собираться на похороны. Аваз немного опоздал, автобус попал в пробку, поэтому похороны начались без него. Он пристроился к концу колонны, не желая, чтобы его узнали. Ирина судорожно искала глазами в толпе Лягушонка. Ей было интересно, похож ли он на Костю, или нет. Вдруг в толпе она увидела живого Константина, Лягушонка.
   - Костя! - вскрикнула она и потеряла сознание.
  Толпа отпрянула от Аваза. Люди постарше стали креститься.
   - Кто это? - загудели в толпе.
  Вдруг кто-то, кто знал тайну Белковской, прошептал:
   - Брат.
  И по толпе пошло: "Брат! Брат!"
  Ирине дали понюхать нашатырного спирта. Она пришла в себя и тут же бросилась к Лягушонку.
   - Аваз! Родной мой! Прости меня! - зарыдала Белковская. - Костя, сыночек мой. Он умер. Я перед ним так виновата. И перед тобой. Может быть, даже больше перед тобой виновата, что не забрала тебя из роддома. Прости, если сможешь.
   Аваз, по православному обычаю, бросил горсть земли в могилу. Остальные сделали то же самое. Батюшка отпел все, что положено, и толпа двинулась в обратный путь.
   - Нам надо поговорить, - обратилась Ирина к Лягушонку.
   - Хорошо. Где?
   - Давай заедем в какой-нибудь ресторан. Помянем Костю и поговорим.
   Они нашли уютный ресторан недалеко от кладбища и сели за свободный столик.
   - Поминают водкой, - начала Белковская. - Бутылку водки и три стакана, - обратилась она к официантке. - Черный хлеб и немного холодной закуски. Любой.
  Официантка принесла водки, хлеб, три стакана и большую тарелку с салатом.
   - Я понимаю, что виновата перед тобой. Хоть я не твоя мать, я должна была забрать тебя из роддома. Испугалась ответственности, - заговорила Ирина, налив водки себе, Лягушонку и в третий стакан. Сверху него она положила горбушку черного хлеба и поставила стакан в центре стола. - Давай помянем Костю. Не чокаясь.
  Выпив алкоголь, Белковская продолжила:
   - Двадцать два года назад я с мужем попала в дурацкую историю. Мы очень хотели детей. Всю предыстория я рассказывать не буду. Это очень долго. Я нашла суррогатную мать, согласившуюся выносить мое дитя. Из-за ошибки врачей "сурмаме" подсадили чужие эмбрионы. Через девять месяцев родились вы с Костей. Он был первый. Его я и забрала. От тебя все отказались. И я, и суррогатная мать. Поэтому тебе была уготована детдомовская судьба. Через семь лет мы узнали, что Константин не наш сын. Мы все ему рассказали, нашли нашего сына и его родителей. Узнав про перепутанных детей, они эмигрировали с нашим ребенком в Англию. Найти их я не смогла. Эти люди твои родители. Когда я искала тебя, я узнала, что твоя суррогатная мать вскоре после родов раскаялась и хотела забрать тебя. Ей не дали. Она несколько лет подряд приходила под окна роддома. Меня она найти не могла, я скрывалась от нее, чтобы она не забрала Костю. Полгода назад она выбросилась с балкона. Нервы не выдержали. Хотя была семья. Детей только не было...
   - У вас есть информация о том, где она похоронена?
   - Да. Она лежит на Митинском кладбище. Пятницкое шоссе, шестой километр. Вот номер могилы. - Ирина протянула Авазу клочок бумаги. - Возьми. Я не хотела этого. Ты можешь мне не верить, но я не хотела. Такая судьба... Когда Константин подсел на наркотики, муж меня бросил. Сегодня он даже не пришел на похороны. Он не хочет меня видеть. Я знаю, Аваз, тебе тяжело. Я так виновата перед тобой! Но прости меня, прости! Я знаю, это сложно. Пойми и меня. Я все делала для Кости, все! И упустила его. Вот... - Ирина полезла в кошелек и протянула Лягушонку толстую пачку купюр. - Возьми деньги.
   - Нет. Я не возьму у вас деньги, - отказался Аваз.
   - Почему?
   - Я от вас ничего не приму!
   - Ты же мне почти родной.
   - Почти не считается.
   - Зачем ты так, Аваз?
   - А вы зачем? Мне от вас ничего не нужно! У меня своя жизнь. У вас - своя. Мне всего хватает. Государство выплачивает мне пособие. Я не хочу быть вам ничем обязанным. Знаете, как мне было тяжело? Сколько я пролил слез? Знаете, как это, жить с чувством, что ты обречен на одиночество? Знаете, как трудно каждый день, каждую ночь думать о том, почему мать от меня отказалась? Когда у тебя что-нибудь болит, а никто не подойдет и не пожалеет? Вы чувствовали это когда-нибудь? И это не мой грех. Это ваш грех. И вам нести крест на своих плечах.
   - Значит, ты не хочешь продолжать наши отношения?
   - Нет.
   - Мы больше никогда не увидимся?
   - Никогда. Прощайте!
   - Возьми хоть номер моего мобильного телефона.
   - Нет. Он мне не нужен!
  Лягушонок встал и пошел прочь из ресторана. Ирина разрыдалась...
   Вечером Аваз вышел на связь с Тигренком.
  Лягушонок: Привет, Светик! Сегодня я очень много узнал о себе. Оказывается, я плод неудачного генетического эксперимента. Генетический урод. Я - суррогатный ребенок. Меня нет. Есть только материальная оболочка. Скелет, обтянутый кожей. Мясо и кости. Больше ничего. У меня нет души. У меня нет ничего. Я - пыль. Клон. Песчинка Вселенной. Молекулярная цепочка, комбинация атомов. У меня нет родных. У меня нет друзей. У меня нет семьи. У меня нет настоящего дома. Я - суррогат. Меня не существует.
  Тигренок: Мыслишь - следовательно, существуешь. У тебя есть я.
  Лягушонок: Да, ты у меня есть. И больше никого. Знаешь, сегодня я похоронил брата. Оказывается, у меня был брат-близнец. Тоже суррогат. Его забрали приемные родители. Тогда они не знали об этом. Они считали брата своим сыном. Меня, из-за моего уродства, оставили в роддоме. Суррогатная мать меня тоже не взяла. Мои настоящие родители живут в Великобритании. Они уже давно забыли про меня. Да и не нужны мне такие родители. Полгода назад моя суррогатная мать выбросилась из окна. Насмерть. Она искала меня. Хотела забрать из детдома и попросить прощения за грехи молодости. Но не нашла. На кладбище я познакомился с Ириной Алексеевной, приемной матерью Константина, моего брата. Она "сидит" на антидепрессантах. С мужем, с которым она усыновила Костю, она развелась. Он даже не приехал на похороны. Ирина Алексеевна предложила мне подобие каких-то материнских чувств. Опомнилась... Я отказался. Мне такие "попутчики" не нужны. Вот такая история, Тигренок.
  Лягушонок: ???
  Тигренок: Это правда? Все, что ты рассказал. Неужели это правда?
  Лягушонок: От первого до последнего слова. Я сам только сегодня узнал об этом. Теперь решай сама, нужен ли тебе суррогатный мальчик?
  Тигренок: Нужен! Нужен! Конечно нужен! Еще как нужен! Я люблю тебя!
  Лягушонок: И я тебя люблю, Светлана! Очень люблю! Выходи за меня замуж. Ты согласна?
  Тигренок: Согласна... Только скажи мне это в глаза. Я должна их видеть.
  Лягушонок: Обязательно, Тигреночек мой. Цветочек мой. Девочка моя.
   На следующий день Аваз поехал на могилу матери. Он купил две ярко красные гвоздики в цветочной палатке возле метро. Могилу он нашел быстро, в новых захоронениях. Там везде стояли таблички с номерами могил. Положив цветы на песчаный холмик, Аваз расплакался:
   - Мама. Мама. Мамочка! Родная моя! Любимая! Почему ты бросила меня? Мне тебя так не хватало. Мне так не хватало твоей любви. Мамочка, я знаю, ты искала меня. Вот он я, твой Лягушонок. Посмотри на меня. Я не брошу тебя. Я буду каждую неделю приходить к тебе, мамуля. Ты никогда не видела меня, а я тебя. Посмотри, посмотри, как я вырос. Я тоже тебя вижу, на фотографии. Ты красивая. Я люблю тебя, мама. Так сильно люблю. Прости меня за все. Я тебя простил давно. Я ничего не знал... Я полюбил одну девочку. Сегодня я сделаю ей предложение. Я знаю, ты не будешь против. Как-нибудь я приведу ее сюда, показать тебе. Мама, родная моя. Знай, я люблю тебя. Тебя никто так не любил, как я. Ты мне снилась по ночам. Я тянул к тебе ручки. Я чувствовал твой запах. Я так хотел, чтобы из детдома меня забрала моя родная мама. Все так хотели. Я не успел увидеть тебя живой. Дай мне хоть здесь насмотреться на тебя.
   Вечером Аваз, глядя в глаза Светлане, сделал официальное предложение руки и сердца. Лягушонок с Тигренком по-тихому расписались в ближайшем Дворце Бракосочетаний. Светлана переехала жить к Авазу. Через полгода Аваз выиграл конкурс "Юный художник России". Наибольшей популярностью пользовались его зарисовки из бродячей жизни. Выиграв конкурс, юноша получил право на внеконкурсное поступление в Художественный институт имени Сурикова. По специальности "живопись". А через девять месяцев у них родилась здоровенькая девочка.
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"