-Когда весна, придет не знаю, пройдут дожди, сойдут снега. На экране черно-белого телевизора с треснутой ручкой, мелькнули титры советского кинофильма "Весна на Заречной улице". Снова мурашки пробежали по коже и почему-то заныла нога. Нет, ноги как таковой не было. Была лишь безобразная культя, заканчивающаяся в районе колена. Роман ухватил костыль, и нащупав "Дукат" в ворохе газет, лежащих на столе, поковылял курить. На улицу. Мать жалел. С ее астмой, ядовитый сигаретный дым, мог вызвать острый приступ. И так из здоровых в доме кошка Мурка, да зловредная коза Марта.
Ночная прохлада, уступила место яркому, но уже не слишком теплому солнцу. Присев на поленницу, Роман закурил, глядя на выкопанный огород. Хоть бы Леха нарисовался, послал бы за таблетками. Хотя лучше за бутылкой, хоть повеселей, будет. А то как тетерев.
Пил Ромка все чаще. Он пил, для того, чтобы хоть на время успокоить ноющую боль в ноге, и ощутить себя полновесным человеком, среди друзей и сверстников. В девятнадцать лет.
Лешка пришел с пивом.
-Сейчас стаканы принесу - Роман скрипя зубами, попытался подняться.
-Чо ты как девка - ухмыльнулся друг -пиво же, валяй из горла. Ромка согласно кивнул и прижав горлышко ко рту сделал пару глубоких глотков.
-Слышь, давай на дискач сгоняем сегодня?
-Ага, особенно сгоняем - ухмыльнулся Ромка.
-Ну ладно, не цепляйся к словам, на мотоцикле увезу тебя как прынца.
-Да пошел ты прынц.
-Фак.
-Сам дуррра.
Парни засмеялись. Шуточные перебранки между двумя друзьями, возникали постоянно.
Весь день, он готовился к посещению клуба.
Тарахтя и пуская ядовитый дым, к дому подкатил Лехин "Юпитер".
-Эй абориген вылезай на честный бой - задорно крикнул Лешка.
-Хорошо - тихонько ответила мать и смахнув с плеча пушинку, со вздохом положила голову на плечо сына. По лицу покатились слезы.
-Ну мам - Роман неуверенно погладил маму по голове - ну чего ты?
-Едь Рома, Лешка ждет.
Поселковский ДК, встретил яркими огнями. Подхватив костыль, Ромка опустив голову побрел за другом, кивая встречающимся знакомым.
-Ромик, ну как там, в Чечне - неуверенно спросил белобрысый Колька, разливая водку по стаканам.
Как... Ромка, окно держи, там пулеметчик, - крикнул сержант, таща стонущего Рамиля, чей живот был залит кровью - я сейчас.
Самого пулеметчика Ромка не видел, водя стволом в направлении многоэтажки, но видел огненные вспышки и чувствовал кожей, как свистят пули, уложившие взвод в грязь асфальта. Кто-то рядом вскрикнул. Ну уроды. Злость пронзила тело и внутренний толчок, заставил сорваться с места. Впереди, в сгущающихся сумерках, истошно раздавались крики "чехов". Зажав в руке гранату, он ощущая только давление в висках, бежал вперед. Еще немного. Еще. Острая боль. Нога, как сделанная из пластилина, неестественно изогнулась, уронив тело в грязь. Вспышки, боль.Госпиталь и ампутация.
-Нормально - Роман сжал граненый стакан, и тот треснул в руке, на сотню осколков.
-А теперь медленный танец, дамы приглашают кавалеров - противным голосом, выкрикнул местный ди-джей.
-Ему ногу в Чечне оторвало - шепнула симпатичная девчонка в красной кофте. Ее подруги, искоса поглядывали на Романа, скорбно вздыхая. Ощущая на себе многочисленные взгляды, Роман лишь глубже втискивался в деревянное кресло, общего ряда. Кружились пары. Неуверенные юнцы, похрабревшие после пары стопок, прижимали к себе девушек. Лена танцевала с прыщавым Серегой, чей отец державший пару магазинов, купил сыну военный билет. Оно и верно может, а то сидел бы так же. Или как Колька Жаворонков, лежал на кладбище. Ромка глотнул из горла и почувствовал внутри, стремительно растущую злость. Под взглядами танцующих, он доковылял до микрофона. Хмель ударил в голову, а на глаза навернулись слезы.
ШШШШШШШШ пшш зашипел микрофон.
-Смотрите да? - прокричал Рома держа его в руках. Музыку выключили и теперь душ триста смотрели на одноногого, слегка качающегося на сцене парня- Калека? Ногу оторвало? Да блять оторвало...чтоб вы могли тут танцевать... а ты Лена - Рома повернулся к бывшей подруге, что провожала его в армию... но пошатнулся и упал навзничь.
В больнице, голову зашили, поцарапанную руку обработали зеленкой и отпустили домой.
На танцы он больше не ходил, предпочитал темными ночами сидеть на крыльце родного дома и курить в темную тишину родной окраины. Впереди было жуткое время. О них еще забудут. И еще вспомнят.