Дверь, обитая жестью, так нагрелась на солнце, что Барон с трудом подавил в себе желание подуть на костяшки пальцев руки, которыми выбил тире-точка-тире прямо над потускневшим дверным глазком.
Невзрачное одноэтажное здание притаилось в самом дальнем углу обширного больничного комплекса. Растрескавшийся асфальт, ослепленные пыльными жалюзи окна и выцветшая табличка рядом с входом - 'Городской морг'. Последняя остановка на этом свете.
С легким скрипом дверь подалась внутрь. На пороге показался помятый мужичок в слишком большом для него грязном белом халате.
- Михалыч? - полуутвердительно спросил Барон. Так уж получилось, что общались они до сих пор только по телефону. - Баронов. Что тут у тебя?
- Нее.. - мотнул головой мужичок. - Я - Стаканыч..ээ..Степаныч то есть. Вроде как санитар тутошний. Ты к Михалычу? Заходи. Он там, в разделочной копошится.
Длинный коридор показался после солнечного дня темной трубой, несмотря на холодный стерильный свет потолочных светильников. В конце коридора, за приоткрытой створкой из матового стекла металлически позвякивало. Резко пахнуло формалином и еще чем-то медицинским.
Подивившись своей воспитанности, Барон постучал и по этой приоткрытой створке, и только дождавшись приглашающего возгласа, вошел внутрь.
Михалыч, как оказалось, выглядел весьма импозантно. Чуть тронутые сединой волосы, внимательные глаза с легким прищуром, идеально отглаженный белоснежный халат, воротник рубашки стоечкой. Как будто сошедший с рекламных экранов в реальный мир врач-стоматолог, он, сидя за широким столом, помешивал ложечкой кофе в стеклянной колбе. Именно этот звук Барон поначалу и принял за перебирание хирургических инструментов.
- Салют! Рад встрече. Наконец-то соизволил в гости заглянуть, - улыбнулся Михалыч.
- Ты бы еще на кладбище в полночь встречи назначал. Отбою от гостей не было бы, - отшутился Барон.
- Ну что поделаешь? Работа такая. К тебе, в застенки правоохранительных органов, небось, тоже нечасто по собственному желанию заглядывают.
- А-ля-гер, ком а-ля-гер. Что-то теряем, а что-то находим. Так что тут у тебя? А то меня время поджимает.
- Ах да, конечно. Пройдемте, так у вас говорят? - с этими словами Михалыч поднялся из-за стола и направился к дальней стене помещения. Кофе он прихватил с собой, и Барон невольно обратил внимание на его руки. Ногти на пальцах были слишком длинными для врача. И к тому же покрыты ярко-фиолетовым лаком.
- Значит так. Вот это - глубокоуважаемый депутат Торенко, - театральным жестом Михалыч отбросил покрывало с одной стоящих в углу каталок.
- Ну, - покатал желваками Барон.
- А вот это, для сравнения, жертва несчастной любви некто Афанасьев Р.И. Студент. На почве неразделенных чувств отведал в порыве отчаяния цианидов, - отлетело еще одно покрывало.
- Ага, - после небольшой паузы сказал Барон. И хотел было снова покатать желваками, но решил, что два раза подряд - это уже перебор.
- Что же мы видим? - окончательно перешел на лекторский тон Михалыч. - Их внешний вид, насколько это применимо к покойникам, идентичен. Что, согласитесь, весьма удивительно для человека погибшего в результате отравления и для жертвы огнестрельного оружия.
- Немного повозившись, - продолжил он, - я окончательно убедился, что причиной смерти депутата стало отравление, а вовсе не повреждения органов, причиненные выстрелом. Удивительно и то, что именно выстрел и стал причиной попадания яда в организм. Какие-то полые, быстроразрушаемые картечины, наполненные отравой. А самое интересное в этом деле - состав этой отравы. Это - обыкновенный кофеин, - выдержав драматическую паузу, закончил Михалыч и опять поболтал ложкой в стакане.
Барон с силой потер подбородок.
- И что же? - спросил он после затянувшегося молчания. - Что все это означает?
- То, что это дело гораздо сложнее, чем оно вам показалось. Гораздо сложнее, - улыбнулся странной улыбкой Михалыч и отхлебнул кофе, глядя при этом прямо в глаза оперу.
Не говоря не слова, Барон схватил его воротник халата и сдернул с места. Грубо протащив через всю комнату, он практически швырнул врача на стул.
- Слушай сюда, - прорычал он, навалившись на стол, прямо в лицо побледневшему Михалычу, - о странностях этих забудь! Ты ничего не видел! Сдал, принял, опись, протокол. Понял?! Будут звонить из конторы - молчок! Нам это дело нужно закрыть, и как можно раньше. Или ты решил на меня вечный "висяк" взгромоздить? Непонятками своими? Застрелили депутата - скончался депутат. Понял политику партии?!
- Понял. Вот только.. - и Михалыч бросил быстрый взгляд на большие часы, висящие на стене.
- Что "только"? - почуяв недоброе, выдохнул Барон.
- Я уже позвонил в ФСБ, - бросил врач и опять улыбнулся той самой странной улыбкой.
Громкий стук в дверь разорвал воцарившуюся тишину.
По коридору просеменил санитар Степаныч, бросив испуганный взгляд на застывших участников диалога. Скрипнула входная дверь, донеслось легкое дуновение сквозняка.
- Сара Коннор? - раздался веселый голос.
- Степаныч я. Санитар тутошний, - чуть ли не плаксиво отозвался невольный дворецкий. - К Михалычу поди?
- К Михалычу, к Михалычу. Посторонись, отец.
По коридору громко затопали несколько пар ног. Оставшаяся неприкрытой створка двери в комнату отлетела к стене, и в проеме показался улыбчивый крепкий паренек в полуспортивном обмундировании.
- Капитан ФСБ Гудков. Добрый день! Если он добрый, в чем я, лично, сильно сомневаюсь.
За ним вошли еще двое. Лысоватый дядя в джинсовой куртке остался у двери, сжимая в руках невзрачный черный чемоданчик, а высокий сутуловатый тип в белой рубашке с широкими длинными рукавами, прошел вперед и замер посреди комнаты, заткнув большие пальцы рук за брючной ремень.
Капитан тем временем подхватил свободный стул, и, раскрутив его на ножке, поставил спинкой вперед. Уселся, широко расставив ноги. Облокотился на спинку и бросил веселый взгляд на Михалыча:
- Ну, как?
- Все сошлось, - кивнул тот, откинувшись назад.
- Трам-пам-пам. Чудненько, - пропел себе под нос капитан. А затем, внезапно сбросив улыбку с лица, воткнул взгляд-лезвие в глаза мрачно стоявшего перед ним Барона.
- Ну что, паскуда? Приехали. Поезд дальше не идет. Точнее идет, но без тебя. А еще точнее - прямо по тебе.
- За языком следи, воин, - ощерился Барон, - ты чего несешь? Ты меня чего, напугать решил, мальчик? Увольнением из рядов что ли? Ты свои возможности оцени, а потом рисуйся.
- Буду краток, - продолжил Гудков, проигнорировав тираду опера, - у тебя есть шанс. Колешься прямо здесь и сейчас, выдаешь все, что знаешь про своих хозяев. Мы тебя спрячем. Попробуем спрятать. Но если нет - отсюда ты не выйдешь. Несчастный случай. Опасная работа, всякое бывает.
- Каких хозяев? - тихо спросил Баронов.
- Инопланетных, каких же еще, - как будто удивился капитан. - Которые очень кофе не любят. До смерти не любят. И все промахи которых в этом городе ты покрываешь.
Дальше понеслось быстро. Тип в белой рубашке дернул головой и бросил руку куда-то за спину, на ремень. Но, мгновением раньше, лысый на входе сделал скользящий шаг и неуловимо быстро тряхнул кистью. Распавшийся чемоданчик грянул об пол, а таившийся в нем небольшой пистолет-пулемет влип дулом точно в затылок впереди стоящему коллеге.
- Вася, ты чего?! - тот моментально отдернул руку из-за спины.
- Руки, - с интонацией профессионала лениво выговорил Вася.
- Да-да, ты, Петечка, поаккуратнее, - сказал, не оборачиваясь, капитан. - А то и тебе несчастный случай организуем. Ты пока, Петя, стой спокойно, обдумывай, что сам петь будешь, после товарища опера. Ты уж извини, что мы тебя так грубо, на живца, но и сам виноват, согласись...
- За что ж тебя купили то, иудушка? - обратился он уже к Баронову.
- Да уж не за деньги, господа-товарищи с горячими сердцами, - зло оскалился тот, - и не за звание, и не за ордена. Бывает так, умирает у тебя на руках родной человек, долго умирает. А тут оп-па! И все можно вылечить, все можно исправить. Понимаешь? Или у тебя, делового, не случалось такого в жизни? Так будет! Сам будешь лбом в стены стучать. Инопланетяне, джинны, гномы - все равно, понимаешь?!
- Они убивают людей. Много людей. Они их даже иногда съедают. Ты ведь прекрасно об этом знаешь, - тихо, как бы сам себе, сказал фсбэшник.
- Знаю. И когда-нибудь все это прекращу. Но не сейчас, еще рано. Еще слишком рано.
- Нет. Уже поздно. Собирайся, ты поедешь с нами.
- Хрен ты угадал!
Они оба были хороши. И оружие в их руках заглянуло врагу в глаза одновременно и практически моментально. В ту же секунду Петя в белой рубашке подогнул ноги и рухнул на пол. Пистолет Васи отстучал короткую очередь, которая успела лишь надолго лишить Петю прически и наполнить всю комнату визгом рикошетов.
- Тихо! - крикнул капитан, не отводя глаза.
- Действительно, - лежа на полу, простонал Петя. В обеих руках у него уже были зажаты маленькие плоские пистолетики, выскочившие из рукавов. Один из них вытянул хищное жало к Васе, отскочившему к стене, а второй - к Михалычу, про которого все в суматохе уже забыли.
Кровь в висках пульсировала в тишине комнаты. Рождались и умирали мысли. Стекали капельки пота. Громко щелкнули настенные часы. И, словно вторя им, солидно металлически звякнуло. Михалыч облизал пересохшие губы. Руки его были спрятаны под столом, и по побелевшему лицу было ясно, что взвел он там явно не степлер.
Хрипло рассмеялся Петя:
- Классический цейтнот, господа. Не хватает только порхающих голубей.
- Рано радуешься, - буркнул Гудков, гипнотизируя взглядом Баронова. - Через пять минут здесь будет основная группа. Все равно вы попали..
- Ай-ай-ай, - сказал кто-то странно знакомым голосом.
Взгляды метнулись к двери. Там, положив руку на выключатель, стоял "вроде как санитар" Степаныч, в слишком большом для него грязном белом халате.
- Поиграем? - спросил он, и глаза его на миг блеснули жутким, синим цветом.
Свет умер. И расплескалось, грохнуло навстречу друг другу пламя из стволов.