Единственным развлечением на уроке было разглядывать несущиеся по небу грозовые тучи. Мальчик с задней парты посмотрел на часы, чьи стрелки ползли медленно-медленно, будто в кошмарном сне. Вздохнул. Развернулся было обратно к окну, но тут над его головой громыхнул голос молоденькой, но уже искренне ненавидящей детей учительницы:
- Сочинение!
- Какое?
- Домашнее! Опять двойку ставить?
Мальчик схватил закрытую тетрадь, взмахнул ею перед носом учительницы:
- Все я написал!
Мучительница с педагогическим образованием явно не ожидала подобного развития событий.
- Ну читай тогда, - забормотала она, отступая к столу.
Мальчик кинул взгляд на часы, неторопливо открыл девственно чистую тетрадь.
- Двадцать третье октября...
- Сочинение давай читай!
- Сейчас. Домашняя работа. Сочинение на тему "моя мечта".
Казалось, в ожидании звонка затрепетал даже воздух.
- Я не хочу собачку, лошадку и пятерку, - мальчик оглядел одноклассников, весь урок читавших о своих желаниях. - Я даже не хочу, чтобы папа вернулся.
Звонок задребезжал, пока что еле слышно.
- Я хочу, чтобы вы все сдохли и еще я хочу быть не как все.
Ответ учительницы заглушил набравший мощь звонок.
Топот каблуков по исшарканным ступенькам, окрик охранника, надсадный скрежет тяжелой двери. В лицо мальчика ударил свет дня, нестерпимо яркий после полутемного коридора, лица коснулся холодный осенний туман. Тут же увидевший друга ветер радостно зашумел кленовыми листьями, подарил ему самый яркий и прошептал на ухо о новых качелях, что установили утром в парке неподалеку. Нельзя медлить, говорил он, с минуты на минуту мамаши выведут своих сопливых отпрысков на прогулку, и к чудным красным качелям будет не протолкнуться. Мальчик кивнул - нет ничего хуже мелюзги, а домой всегда успеется.
Качели взлетали все выше. Мальчик откинулся назад и крикнул в хмурое небо:
- Не! Как! Все!
Ветер согласно взвыл, а потом...
Качели дернулись и рванулись с нестерпимым лязгом в темноту.
Мир накренился, сузился до стремительно уменьшающегося пятнышка света над головой.
Качели летели все ниже,
ниже,
и ниже.
Захлебываясь криком, к мерцающим отблескам огня далеко внизу.
Теплый воздух принес аромат выпечки, и мальчик вдруг успокоился. Трудно бояться места, где вкусно пахнет.
Скрежетнули пружины старого кресла, пыль клубами взвилась к потолку, печально звякнула задетая ногой стеклянная статуэтка, впервые за всю свою долгую жизнь упавшая на пол и не пережившая этого - в общем, мальчик приземлился.
Некоторое время он чихал и тер глаза, затем украдкой осмотрел маленькую старомодную комнату, очень уютную, хоть и немного тесную, особое внимание уделив шаткому столу, заставленному блюдами со сдобой и глиняными кувшинами. Все-таки после всех этих переживаний он изрядно проголодался, поэтому в одной его руке за доли секунды появился пирожок с капустой, а во второй - с вареньем.
Выпечка это, конечно, хорошо, и компот тоже очень неплохо, но за все то время, пока мальчик подкреплялся, хозяин комнаты так и не объявился. Наш герой смахнул крошки с губ и отправился на поиски выхода, не увенчавшиеся успехом ни в этот раз, ни во все последующие. За дверью его встретили скользкие тоннели, свивающиеся в замкнутый лабиринт, в котором он не встретил никого, кроме крыс.
Через несколько лет мальчик справлял свой одиннадцатый День рождения в подобии высохшего колодца, единственном месте в его владениях, где можно было полюбоваться на небо. На лоб лихо надвинута заброшенная ветром шляпа, побитая молью занавеска изображала плащ, в сумке медленно остывали пирожки, чудесным образом появляющиеся на столе в полночь, и жизнь прекрасна, но все портило одиночество. Очередной спазм сжал горло, непрошеные слезы приготовились упасть на пыльные камни, в голове оглушительно застучал пульс, и негромкое покашливание только усиливало его, делая совершенно невыносимым... Стоп. Покашливание?
Огромная жемчужно-серая птица дождалась, пока мальчик поднимет на нее глаза и осведомилась довольно приятным голосом:
- Это у тебя пирожки с рыбой, верно?
В перерывах между пирожками она неохотно рассказала о себе. Как кто? Птица Повседневности. Да, существует. Да, ее обычно никто не видит. И да, любит рыбу. Правда, ее ей надо кидать прямо в клюв, не божеское это дело - подбирать куски с пола. Что? Ну конечно, богиня. Отвечает за то, чтобы у людей была такая повседневность, как им хочется. Нет, на колени можно не падать, достаточно принести еще чего-нибудь вкусного.
Мальчик слушал и не верил своим ушам. Спасение само пришло к нему на чашку чая - потрясающая удача! Сердце забилось часто, торжествующе. Осталось только прикормить эту божественную дурочку, оседлать, вылететь вон, вернуться к настоящей жизни.
План казался безупречным. Птица прилетала вновь и вновь, болтала без умолку, позволяла даже гладить себя по удивительно мягким перьям.
- А ты кто? - вдруг спросила она.
Мальчик смутился под ее пронизывающим взглядом.
- Джонии, - ответил он. - Я... потерялся...
- Ну-ну, не горюй, - Птица приобняла его крылом. - Все теряются. Когда-нибудь ты найдешься, честное слово.
Мальчик не верил своим глазам. План был так надежен!
- Я могу нести только свой вес, а твои родители меня не увидят.
- Но я же тебя вижу! Вот она ты! - он не мог сдаться так быстро! Не мог, и все.
- Ты самый необычный мальчик, какого я когда-либо видела.
Птица отошла на несколько шагов, еще раз печально на него посмотрела и взлетела.
С тех пор не проходило и дня без чаепития под открытам небом. Птица распробовала пирожки с вареньем, Джонни пристрастился к свежим божественным сплетням.
- Что тебе снилось? - спросил однажды Джонни после того, как все темы для бесед закончились.
- Нет, я вчера взяла в библиотеке сборник сказок! - съязвила Птица. Увидев, как Джонни панически заозирался по сторонам, добавила:
- Только они брезгливые очень. В канализацию и носа не кажут. Не то что мы, простые ребята.
Джонни это не успокоило. Он потихоньку придвинулся к Птице, взялся покрепче за глиняное блюдо.
- Скажи мне, а какие они, сны?
- Сны-то? Они... - Джонни задумался, позабыв о вампирах. - Они яркие. И такие дурацкие иногда бывают. Но когда ты спишь, то думаешь, что это не глупости, а умности.
Птица рассмеялась.
- Умности? Так не говорят!
- А как говорят? - невинно спросил Джонни.
Птица застыла с приоткрытам клювом, пытаясь подобрать нужное слово. Не смогла и рассхохоталась еще сильнее.
Теперь Джонни смеялся вместе с ней.
- Чего такой грустный? - В День рождения Джонни Птица всегда прилетала пораньше. - Смотри, что я тебе принесла!
Мальчик даже не взглянул на сияющее золотом яйцо.
- По маме скучаю. Мы всегда с ней праздновали вместе.
Птица пренебрежительно дернула крылом.
- Хватит уже! У тебя есть я. Это лучше, чем мама. Они у всех есть. А из моего яйца скоро вылупится птенчик, так что береги его.
- Скажи, а у тебя была мама?
- Нету. И никогда не было.
- Правда? А как же ты тогда появилась?
- Не знаю. Появилась и все.
Птица отвернулась и принялась демонстративно чистить перышки. Ей не хотелось рассказывать другу о величайшей радости и гибельнейшей беде всех богов - о рождении детей.
Зачем человечку знать, что новорожденное божество забирает жизнь своего родителя?Зачем бередить старые раны, рассказывая о бесплодной любви?
Конечно, боги появлялись и другим способом. Если смертный заполучит скипетр громовержца, у молний появится новый владелей. Если бог отдаст человеку свой символ, тот станет преемником своего протеже. На время, конечно.
Нет ничего опаснее бога. Сначала он является трогательно слабым, и избранный, конечно, никак не попадает под его юрисдикцию. Затем он становится другом, лучшим и единственным. И бедному человечку уже начинает казаться, что боги - тоже люди, он впускает невыносимо прекрасный образ в свое сердце...
Жестоки игры богов.
Птица чувствовала себя на седьмом небе от счастья - яйцо ей было совсем не нужно, и, отдав его Джонни, она избавилась от него под благовидным предлогом. От свободы закружилась голова, перехватило дыхание, колодец стал казаться тесным и неуютным, а небо - привлекательным.
Больше она не прилетела. Джонни боялся за нее.
"Наверное, готовит гнездо" - думал он. - "Скоро она прилетит, заберет птенчика и я больше никогда ее не увижу."
Яйцо обжигало ладони, сквозь тонкую скорлупу проглядывались очертания птенца, близко было время вылупления. Повинуясь минутному порыву, Джонни швырнул яйцо в стену - и тут же кинулся к нему, замирая от ужаса.
Скорлупа уцелела. Трясущимися руками он бережно взял яйцо, стараясь не думать о том, как разозлилась бы Птица, если бы мозги ее птенчика размазались бы по камням. Потерять ее так глупо - ну нет, он не согласен на это! Если у него не останется надежды слышать каждый день ее хриплый голос, постукивание когтей по потрескавшимся плитам, чувствовать запах влажных от тумана перьев, если он не сможет катать ее на спине и кормить пирогами - во что превратится тогда его жизнь?
Птица склонилась над темным провалом колодца. Ветер пригладил ее хохолок, прогнал с луны облака и затих, оставив ее наедине с самой собой.
Далеко внизу спал единственный человек, с которым она общалась в своей жизни. Боги очень одинокие ребята, если задуматься. Их никто не видит, они не могут переписываться с понравившимися людьми, и все, что им остается - подслушивать чужие разговоры, представлять себя на месте тех, кто ссорится, мирится, спорит, обсуждает, размышляет вслух.
Впрочем, боги знают способ стать материальными, но ни один из них никогда его не использовал. Слишком велика цена - чудеса в обмен на физическую силу. Поэтому Птица даже не задумывалась об этом мрачном ритуале, когда Джонни просил помочь ему выбраться из западни.
Боги способны перевернуть мир, если убедят себя в том, что это им необходимо. Боги накладывают реальности одна на другую, делая мир таким, каким им хочется его видеть. Боги делают все по-настоящему, и они не умеют видеть сны.
Ветер снова зашевелился в некошеной траве, одобряя решение Птицы.
Единственный способ увидеть сон - отдать человеку свой символ, что сделает его богом. Свалить на смертные плечи непосильный груз.
- Птичка, милая, ну слезь ты с меня! Сдаюсь! - Джонни еще раз попытался снять со спины удивительно крепко держащуюся Птицу. - Как я рад, что ты прилетела!
Она ничего не ответила. Джонни перестал крутиться на одном месте, осторожно ощупал свою спину и понял, что никакой Птицы там нет. Но он явственно чувствовал ее на плечах! Джонни выпрямился - и широкие крылья развернулись за ними. Не понимая еще до конца, что делает, он вылетел из колодца, как пробка из бутылки шампанского, зажмурившись от яркого света. Запах сырости и гниющих листьев одурманивал, облака нежно касались лица, ветер радостно выл в ушах, тянул за рукав вниз. Джонни послушался - и увидел Птицу, лежащую на усыпанной мусором земле возле колодца.
Даже бог не может сотворить что-то из ничего. Широкие крылья, шуршащие за его спиной, прежде принадлежали ей, невзрачной птичке, бездыханной и окоченевшей. Джонни опустился перед ней на колени, нерешительно коснулся заиндевевших перьев, прижался губами к тому месту, где прежде были ее крылья. Молчаливо и бесслезно он отнес ее в горы, уложил на мягкий мох в пещере, укрыл листьями. Хотелось лечь рядом с ней, обнять застывшее тело и никогда не уходить, но в глазах встали лица родителей. Джонни медленно поплелся к городу, мысленно пообещав себе, что скоро вернется к своей Птице и больше никогда с ней не расстанется.
На его доме висела табличка "Продается".
Мир все глубже погружался в хаос. Без присмотра Птицы никто не был уверен в том, что завтра у него за окнами не будет раскаленной лавы или морских глубин. Продавцы платили покупателям, бабушки переводили автомобилистов через дорогу, каникулы в одних школах начинались, не успев закончиться, а в других - вообще не наступали. В мае выпал снег и под облаками летали киты. Люди умирали от внезапно ставшего ядовитым воздуха. Законы физики не действовали.
Джонни не справлялся. То, что Птице удавалось сделать одной мыслью, для него было непосильной задачей. Да и не хотел он ничего делать. Только однажды он обменял яйцо Птицы на жизнь какой-то девчушки.
А через несколько дней он навестил свою Птицу.
Тонкий солнечный луч осветил крохотные первышки, пробившиеся там, где прежде ее крылья. Джонни стоял перед ней, онемев от горя, и шептал:
- Я обожаю особу на букву П, потому что она Прекрасна. Я ненавижу себя на букву П, потому что я Подлец, отдавший ее Птенчика на Погибель. Имя особы - Птица. Я обожаю особу на букву П...
Потом он развернулся и пошел прочь из пещеры, продолжая бормотать себе под нос про подлость, птенчика и погибель.
Эпилог.
Через несколько лет Птица проснулась от шороха собственных крыльев, таких же широких, как прежде. Ветер поманил за собой в небо, показал путь к Джонни, одиноко сидящему на берегу моря. Тот не узнал ее, погруженный в размышления о своем предательстве.
Птица окликнула его, подождала ответа, и полетела все выше,