Аннотация: Девушка работает на производстве в экстремально тяжелых и опасных условиях. Следовательно, и средства индивидуальной защиты ей нужны высочайшего уровня...
Меня зовут Таня Рябинина. Мне 26 лет. Я расскажу вам немного о себе и моей работе, может, кому-нибудь и будет интересно.
Где именно я работаю, что выпускает наше предприятие и чем конкретно занимаюсь я - говорить я не имею права. Государственная тайна. Скажу только, что, хотя наше предприятие и очень крупное, как-никак, образует собой целое ЗАТО - кроме сотрудников, даже о самом его существовании знают очень и очень немногие, а уж о том, что мы производим - может, несколько сотен человек в стране из самых верхов.
Кто я такая, какая я из себя? Да обыкновенная простая девушка славянской наружности. Светловолосая, сероглазая, роста среднего, по фигуре - самая обычная... Ой да хватит об этом. Представьте себе любую девчонку-соседку, каких миллионы - да и ладно с вас. Чем занимаюсь в свободное время? Да если бы сейчас оно у меня, да и у всех наших, было, это свободное время, при нынешних событиях в мире...то Сирия, то вот "корона" эта, будь она неладна... все мы здесь теперь работаем на износ, так что хоть бы мне просто выспаться после тяжелой смены, успеть сделать что-нибудь по дому, быстро приготовить что-нибудь, немного послушать хорошую старую музыку, пока посуду мою... я и сама могу и люблю спеть, голос у меня неплохой, в свое время в музыкалке в хоре солисткой выступала, вообще поступать в музыкальное училище хотела, да вот так уж пришлось, по другой дороге пошла. Как-то спела "Когда цвели сады" на дне рождения у нашего Главного, одна из любимых песен у него - мужики постарше говорили, что я на Анну Герман внешне вообще похожа, как две капли, только, разве что, не такая высокая... а ровесники даже и не знают, кто это такая. Ой да ладно, засмущали прямо, кто была она - и кто я, обычная девчонка. Хотя, Анну я очень люблю послушать, певица от Бога была, что называется, а книгу про нее читала - вообще разревелась, так ее мне жалко было.
Расскажу лучше о том, как я работаю. Многие подробности я,конечно, опущу - подписку о неразглашении не просто так дают. Да и знать вам их вряд ли интересно будет, мало ли что для нашей оборонки делают. Я расскажу про условия нашей не по-женски тяжелой и опасной работы.
На производстве у нас в основном женщины, работа сама по себе типично "женская" - не требует больших физических усилий, но кропотливая и монотонная,с которой лучше справляются именно женские руки. В лаборатории у нас процентов 70 - женщины, причем, в большинстве - молодые девушки до 28-30 лет.
Мы, лаборантки-испытательницы, работаем в особых условиях - давление в одну двадцатую атмосферы и температура - минус 60 градусов. Как в стратосфере на высоте 20-25 километров. Плюс ко всему - в этом разреженном ледяном пространстве постоянно действует или радиационное излучение, или находятся пары особо токсичных веществ, буквально пара вдохов которых (это если в обычной атмосфере, в нашей "стратосфере" ты не вдохнешь при всем желании) сделают тебя как минимум на полгода нетрудоспособным, а если не повезет - то никто не спасет уже... У нас лаборатория химическая, с радиацией работают наши коллеги - тоже в основном девушки.
Поэтому все мы работаем всю смену в специальном защитном оборудовании. Расскажу вам, как у меня начинается рабочий день и как я к нему готовлюсь. Вам-то просто, включили комп, налили кофе и работай... а мне еще перед работой снарядиться как следует надо.
Между прочим, я не просто работница, а военнослужащая - хожу с погонами старшего лейтенанта. Испытательницы все у нас аттестованные, со званиями. И то, что мы исполняем - не "трудовые функции", а "служебные обязанности", так что все по закону, несмотря на то, что мы девушки и что работа у нас - испытатель в термобарокамерах с температурой ниже минус 60 - официально, по постановлению Правительства, "неженская". Платят нам за нее, конечно, соответствующе... сколько - говорить не буду, чтоб не завидовали.
Показывают сейчас по телевизору врачей и медсестер в инфекционных больницах, как они работают всю смену в очках, респираторах и защитных костюмах. Да, не спорю, жалко их, тяжело им, девчонкам бедным, с непривычки, честь им и хвала, пусть скорее одолеют заразу эту... да только попробовали бы они поработать хоть день, как мы и в таком снаряжении, как у нас - думаю, по-другому бы заговорили. Мы так всегда работали, а в наших "стратосферных" да плюс ко всему крайне токсичных условиях реально надо всю смену быть одетой как для выхода в космос, одноразовым "тайвеком" да респиратором тут не убережешься.
Живу я недалеко от работы - общежитие буквально сразу за забором, так что пару минут пешком - и я на КПП. Как положено, электронный пропуск, охрана, металлоискатель, телефон выкладываешь - объект строго режимный, никакой связи с внешним миром, фоток и переговоров быть не должно. Руки в стороны, прапорщица - дежурная по КПП обведет металлоискателем, обхлопает от подмышек до колен, не несешь ли чего - и проходишь на режимную территорию.
Я очень люблю красивые летящие платья, но это - не для повседневки... ноги у меня все в синяках, показать их могу только в плотных колготках, так что обычно хожу в форме - простом серо-зеленом комбинезоне - "техничке", аж заглядение, идут красивые, стройные, подтянутые девчоночки - лейтенанты, старлеи и капитаны - на смену, форма ушитая, как влитая на ладных фигурах... Не крашусь, иду как есть - только "гигиенка" для губ, чтобы не так трескались. А то, если накрасишься - все ведь смывать перед одеванием придется.
Итак, небольшая оперативка начальника лаборатории - обстановка на сегодня, доклад за сутки, задачи поставлены, краткий инструктаж по ТБ - ну давайте, ребята и девчоночки, план у нас большой, госзаказ, нормы повысили, кому сейчас легко, удачи вам, чтобы все нормально... "Девчоночки" - пошло от нашего Главного, а потом въелось в речь у всего руководства, да и мы так друг про друга говорим - не то что пренебрежительно, скорее, ласково.
Потом - короткий медосмотр. Температура, давление, пульс, есть ли жалобы - минуты две, не больше. Смотрела меня сегодня Анна Михайловна Веснина - врач нашей медслужбы, добрая и душевная женщина лет 40, каждой из нас что-нибудь скажет теплое, подарит ласковый и добрый взгляд... "Привет, Танечка, ну что, как ты, хорошо все? Жалоб нет? давай-ка руку..." Манжета тонометра туго сжимает плечо, напоминая о том, как меня всю скоро стиснет в скафандре еще намного сильнее. ... "Все в норме, ну давай, иди, моя хорошая, удачи тебе сегодня". Она понимает - девчонки идут на тяжелую, сложную и ответственную смену, почти как на войну, выматываются до предела, до обмороков, жертвуют здоровьем, а, может, не ровен час, авария - и кого-то из нас сегодня вынесут на поверхность вперед ногами... Так понимаешь, насколько ценно простое, самое краткое ласковое слово.
Теперь мы идем одеваться и следуем к рабочим местам. Расскажу, как я одеваюсь на работу, может, это хоть будет вам интересно.
В раздевалке я снимаю с себя "техничку", футболку, лифчик, даже трусы долой. Остался только маленький серебряный крестик на тоненькой цепочке. Посмотрю на себя в зеркало. Тело все в некрасивых синяках, напоминающих засосы - и свежих, и уже начавших цвести...вот потому открытую одежду не больно-то наденешь, почему - потом вам ясно станет. Ах... да ладно, привыкла уже. Открываю шкаф и начинаю одеваться.
Рядом со мной мой любимый - Сергей. Он сегодня не пойдет со мной, его задача - помочь мне одеться. Те, кто сегодня на "кабинетном", с утра помогают нам, которым в барокамеру. Еще рядом переодеваются пять девушек - всего нас пойдет в барокамеру сегодня восемь, шесть девчонок и два парня. Есть у нас тяжелая работа, требующая мужской силы - ставить крупное оборудование на стенды, снимать его, переносить, так что двое парней с нами всегда идут. А может и так статься - придется им выносить на поверхность потерявшую сознание девчоночку... Шутят девчата, смеются, пока еще начало дня и силы есть. Никто никого не стесняется, раздеваются догола друг при друге - все уже привыкли, мол, нет у нас мужчин и женщин, есть сотрудники.
Смотрю на наших девочек - и не могу не восхищаться. Тела здоровые, стройные и сильные, в белых обтягивающих комбинезонах - как из какой-то фантастики, глаз даже я, девушка, отвести не могу - толстую не возьмут к нам, худосочную "модельку" - тоже, едим мы мало, физической нагрузки много - потаскай-ка, девчоночка, на себе снаряжение весом почти как ты сама, причем в сдавливающем скафандре каждое движение требует усилий раз в пять больше, чем обычно, потеем мы как в бане, да еще постоянная "прессотерапия" в наших скафандрах, стискивает нас с избытком, аж до синяков. Все как на подбор, красивые, причем не пластмассовой гламурной, а простой и естественной красотой - гены хорошие, здоровье отличное, а там, где здоровье - там и красота. Как ни странно - грубых и мужиковатых среди нас нет, все девочки хоть и сильные, и на тяжелой работе, но выглядят женственно. И такие умницы! Работу знают отлично и делают ответственно, все образованные, девочки простые, открытые и скромные, но при этом сильные характером, отважные и трудолюбивые. Относятся друг к другу прямо как сестры, и научат, и помогут, и поддержат, а чтобы какие-то серьезные ссоры или, тем более, травля друг друга - такого даже не представить.
Психически неуравновешенным или с клаустрофобией - к нам вход заказан. Курящим у нас тоже делать нечего - смену в скафандре ты просто не выдержишь. Мне хорошо - я еще в юности занималась плаванием, так что легкие хорошие, и сама хоть и хрупкая на вид, но крепкая.
Ладно, отвлеклась... Буду одеваться. Итак, сначала - нательное белье. Это - тоненький, почти просвечивающий, белый комбинезон из эластичного трикотажа - хлопок с лайкрой, плотно облегающий все тело, от лодыжек и запястий до головы, с капюшоном. На груди слева - вышита эмблемка нашего НПО. Натягиваю, вставляю внутрь прокладочку, застегиваю молнию спереди. Молния идет до самого низа, между ног и до копчика сзади - это чтоб не раздеваться, когда в туалет ходишь. Никакого лифчика и трусов под низ - и потеть сильнее будешь, раздражение пойдет, и еще потом рубцы от них останутся. Я, вся в белом, смотрюсь в зеркало и даже нравлюсь себе, фигуру слегка обжимает и подтягивает, я как будто гимнастка или танцовщица. А уж Сергей мой вообще без ума, как видит меня такую - тянется поцеловать, обнимает меня, рукой между ног сразу... мягко отстраняю его, я очень тебя люблю и хочу, но, не время, милый, перед сменой возбуждаться.
Потом - надеваю белые носки, аккуратно прячу под капюшон свои густые длинные светло-русые волосы, заплетя их в косу и собрав на затылке. Некоторые девушки у нас носят короткие волосы, а я обрезать не стала. Хоть и мороки больше при одевании... но очень жалко их мне. Ведь так красиво выглядишь, когда распустишь их, пышные и чуть волнистые, по плечам...
Дальше - упаковываюсь в темно-зеленый изолирующий герметичный скафандр, в котором и буду работать всю смену. От чего надо защищаться? От низкого давления - это раз, от лютого холода - это два, и от токсичных испарений и радиации - это три. Скафандр для этого и приспособлен.
Первый слой у него - резиновая надувная давящая оболочка, компенсирующая низкое давление. Второй - термическая оболочка с электроподогревом. И сверху все наглухо залито в толстую оболочку из химически устойчивой резины, защищающей и от альфа-излучения. Влезаю в скафандр через карман - аппендикс, который наглухо зашнуровывается, а поверх застегивается на молнию. Голову просовываю в тугое отверстие, стискивающее шею - там металлический обод, на который крепится гермошлем. Все это снаряжение весит килограммов 40, вместе с кислородным аппаратом - а я, на минутку, сама вешу всего 55 килограммов.
Сергей помогает мне втиснуться в тяжелую оболочку, зашнуровать скафандр, застегивает молнию. Перед тем, как мне надеть маску - целует меня в губы, говорит: "удачи, Танечка, буду ждать тебя, возвращайся". "Ладно, милый, спасибо тебе, все хорошо будет". Нежданная мысль - может, он последний раз меня поцеловал, вдруг на смене что случится... Завтра я так же сделаю, когда буду помогать Сергею одеться перед сменой. Не знаю, может вам и покажется как-то ненатурально - но мы и между собой, девочками, практически всегда так общаемся, Танечка, Оленька, порой изо всех сил сдерживая себя, даже если и сорваться хочется... если мы еще, при всей своей усталости и раздражении, перегрыземся, не знаю, как работать будем. Надеваю кислородную маску, Сергей подключает мне кислородный прибор - "автономку", помогает надеть на плечи и застегнуть аппарат, надевает на меня гермошлем, защелкивает крепления. Все звуки исчезают - теперь я могу общаться с внешним миром только через гарнитуру переговорного устройства. Все соединения скафандра - и молнию, и стык гермошлема, и стыки перчаток и сапог - Сергей тщательно заклеивает специальной лентой, чтобы защитить от химического заражения, и чтобы раствор при дегазации не попал, а то металлические детали портятся. Ну вот и все, я наглухо запечатана и готова к смене.
Ни фоток, ни селфи я вам не скину - их у меня просто нет, ни телефон, ни фотоаппарат в режимную зону я не пронесу. Есть, правда, учебный фильм для новых работников, где я подробно рассказываю про скафандр и показываю, как его надевать. Сказали мне - девушка ты, Таня, из себя видная, голос у тебя приятный, и матчасть знаешь отлично, и говорить на камеру хорошо умеешь - вот в фильме и снимешься. Но ни фильм, ни кадры из него я не выложу, даже не просите - сидеть по 283-й статье мне совсем не хочется.
Теперь надо все это проверить на герметичность. Включаю наддув оболочки - скафандр заполняется сжатым воздухом. Уши закладывает, я сглатываю. Оболочка туго напрягается, сжимая меня внутри. Манометр на руке показывает давление - надо подождать минут десять, если давление не упадет - все нормально, оделась я правильно и надежно и можно будет идти.
Время прошло, давление не падает, значит, я закупорена абсолютно герметично. Ну все, я готова, теперь - вперед.
Идем с девочками через небольшой коридорчик к лифту и спускаемся к гермошлюзу - входу в барокамеру. Входим в шлюз, гермодверь наглухо закрывается. Кругом девушки моей смены - стоим плотно, как в кабине лифта. На скафандрах у нас на спине и груди крупные надписи с фамилиями и инициалами, но я и так, по фигуре и глазам, отлично узнаю, кто есть кто. Рядом - Оля Днепрова, моя ученица, любимая подружка и напарница по испытательному стенду, невысокая, хрупкая, молодая, на четыре года младше меня, девушка с голубыми ясными глазами, вчерашняя студентка. Слева - Ирина Коваленко, типичная "гарна дивчина" - чуть полноватая, большегрудая темноволосая кареглазая красавица лет 30, инженер, опытная сотрудница, потом две молодые лаборантки - Катя Соколова и Ксения Тальберг, высокая, сильная белокурая привлекательная девушка с благородными германскими корнями, настоящая нордическая валькирия, и Светлана Сергеевна Парфенова - начальник лаборатории, красивая женщина 36 лет. Дмитрий и Олег - два наших парня. Глаза - единственное, что мы на смене можем видеть друг у друга через стекла скафандров... голубые, серые, карие, умные, радостные и смелые, сосредоточенные, уверенные, добрые, усталые, иногда печальные. Так понимаешь, какими могут они быть прекрасными, глубокими и выразительными - глаза наших девочек. Голубые, по-девичьи чистые и ясные - у Оленьки, большие карие, с длинными ресницами и бровями вразлет - у Ирины, голубые хрустальные озера - у Ксении, серые умные, понимающие и немного усталые - у Светланы.
Шлюз плотно заперт, давление начинает снижаться. Мы надуваем скафандры, выравнивая давление. Плотная оболочка, раздуваясь, туго стискивает все мое тело, от шеи до запястий и лодыжек, дышать становится трудно, в ушах звенит, краснеет в глазах, кажется, ребра вот-вот хрустнут. Опять синяки на коже будут... Поначалу даже чем-то приятное чувство, как будто кто-то очень сильный сжимает тебя в объятиях, всю-всю подряд, с шеи до ног, такая защищенность... но если бы не так туго и не так надолго. Мне повезло, у меня грудь не крупная, а те девочки, у кого формы большие, как у Ирины нашей, например - вообще страдают, им до боли все там раздавливает. Ира, бедная, каждый раз чуть не плачет, ей просто нестерпимо больно при сжатии. Вспоминаешь дам в корсетах в старину, которые, говорят, в обмороки падали от сжатой груди. А тут ты не просто вся сдавлена - но еще и дышишь через маску, и лицо закрыто шлемом. Поначалу мне плохо от сжатия в скафандре становилось, хоть сознание, слава Богу, не теряла... сейчас привыкла уже. Все, давление сравнялось, открывается входная дверь - и мы идем к рабочим местам.
Работы сейчас просто невпроворот много. Госзаказ в последний год резко вырос, а предприятие у нас такого профиля - единственное в стране. "Девчоночки" в цехах дают план, выпускают продукцию круглосуточно, а мы в лабораториях тестируем ее в различных режимах, переставляем на стенд и со стенда, снимаем показания приборов, пишем заключения. Раньше работали в скафандрах два раза по три часа, перерыв - 2 часа, еще терпимо было, и распечататься полностью можно, и в душ сходить ополоснуться, и нательное сменить, а сейчас смена 12-часовая, с 8 до 2, часовой перерыв - и с 3 до 9 вечера. Шесть часов под давлением, да и в перерыв разве что шлем и маску снимешь, продышаться, немного расслабить сдавленное затекшее тело, пару глотков воды сделать, лицо умыть да голову обсушить. Еще - раньше раз в месяц, в "эти дни", нам, девчонкам, "лабораторные" давали, а сейчас - ну, как получится. Вставишь все гигиенические средства, натянешь трусы клеенчатые непромокаемые и нательный комбинезон темный, чтобы, если что случится, не так в глаза бросалось, как на белом - и вперед. Работа у нас, хрупких молодых "девчоночек", тяжела и опасна, как у летчиков-испытателей - только не в небе, а на земле, вернее, под землей, под стальной оболочкой барокамеры. Платят за сверхурочные, за вредность, сложность и напряженность нам очень даже хорошо, но деньги эти, ох, нелегкие, конечно.
Правда, мы сменяемся каждый месяц, иначе никакой организм такую нагрузку не вынесет. Поработала в барокамере на износ четыре недели по пять дней с 12-часовой сменой, потом - два месяца "отдыха", два выходных в неделю, работаешь в "чистой" лаборатории или в "грязной", но при нормальном давлении, ходишь туда всего лишь 3 дня в неделю на 8 часов с двухчасовым перерывом. Там ты тоже в химзащите по четыре часа подряд работаешь, в герметичном резиновом комбинезоне и противогазе с полнолицевой маской, тоже не очень легко во всем этом - но после скафандра полного давления ты в этом снаряжении почти что отдыхаешь, да и "грязными" эти лаборатории называют лишь условно, концентрация там далеко не смертельная, защиту мы, по сути, надеваем только на случай аварии.
Всю первую половину дня - тестируем, замеряем показания, налаживаем, меняем режимы, тестируем снова, снимаем со стендов, ставим новые образцы и так далее... Кстати, кто-то, может, спросит - как мы, девочки, справляемся с туалетными проблемами, ведь тринадцать часов не разденешься? Памперс, сразу скажу - не выход. Если ты в обычном комбинезоне химзащиты - там еще можно, некоторые девочки на смену их надевают, вдруг до перерыва не дотерпишь, а вот в туго сжатом скафандре все оттуда тебе просто выдавит наружу, будешь вся мокрая. Есть способ - ввести себе "туда" катетер, заклеить все пластырем и примотать к бедру изнутри твердую фляжку с дыркой в пробке, именно твердую, железную или из твердого пластика, мягкую нельзя, внутренняя оболочка скафандра ее сомнет - девочки некоторые так делают, и я тоже поначалу, но потом поняла, насколько этот неудобно. Раздражения от катетера, еще инфекцию занесешь, будешь от цистита мучиться - да ну, лучше научиться терпеть всю смену... и, конечно, пить как можно меньше. Пью воду только вечером, после смены, встаю попить ночью, чтобы к утру все вышло. Знаю, что плохо для здоровья - ладно, после смены восполню, напьюсь досыта. Есть тоже перед сменой нельзя, так только, слегка перекусить - если в скафандре тебе вдруг станет плохо и, не дай бог, рвота - страшно даже подумать, что будет. Рассказывали, одна девчонка, еще до меня, как-то пренебрегла правилами, оделась на полный желудок, от чего-то ее вырвало прямо в маску, да еще хорошо так, сполна - захлебнулась и погибла... фу, ужас какой, даже думать не хочется.
Обеденный перерыв - час. Идем в выходной гермошлюз. Дверь так же запирается, и давление сравнивается теперь уже с окружающей средой. Сбрасываешь давление в скафандре, оболочка спадает, и тело расслабляется... тугой "корсет" как будто распускают. Какое наслаждение - невозможно передать. Затем - дегазационная камера. В нее идут по двое - надо помочь друг другу обмыть весь скафандр дегазационным раствором, под струями которого мы стоим. Иду вместе с Олей Днепровой. Раствор горячий, так что скафандр сразу нагревается, жарко, как в бане, пот по всему телу. Со лба - даже не стереть ничем, льет прямо в глаза. Выдерживаем минут пять, Оля трет меня мочалкой по всей поверхности, потом я ее. Наконец затем - обмываемся обычной водой и выходим из камеры.
Наконец-то можно разгерметизироваться. Оля отклеивает мне ленту на стыке гермошлема, отщелкивает зажимы и снимает мне шлем, потом я - ей. Снимаю маску - там уже все хлюпает от соленого конденсата от моего дыхания, смешанного с потом.... Свежий прохладный воздух - нет, наверное, большего наслаждения... смахиваю капли пота со лба, чувствую такой приятный холодок на коже. Оля дает мне бутылку воды - сделаю два маленьких глоточка, буквально два, только смочить губы и пересохший рот, а то, если напьешься, на низ давить под конец смены будет... нет, два глотка не получилось, что-то тяжело мне сегодня, ладно, выпью грамм хоть 200...надеюсь, до конца смены дотерплю, с потом литр уж точно выйдет, не то что стакан.
Теперь - можно слегка перекусить и немного отдохнуть. Конечно, раздеваться мы не будем - одеться обратно за перерыв не успеешь. Только стянем капюшоны, умоемся, откроем волосы, чтоб чуть попрохладнее было. Умываясь, залезаю рукой под тугую горловину комбинезона, чуть-чуть шею освободить - как там горячо и сыро... Выпростала свою косу, у Оли светленькие волосы в хвостик, рассыпались по зеленой резине. Прямо в скафандре сажусь в угол на кушетку, откидываюсь к стене, расслаблю намертво затекшие плечи и спину. Ольгунька моя, бедная, тоже вся никакая, села рядом, прислонилась ко мне. Я немного покрепче ее и привычная уже, и то мне нелегко, а Оля хрупкая, и работать только начала, ей особенно тяжело. Помню, как она плакала, первый раз сняв скафандр после смены и увидев себя всю в свежих синяках, как будто ее били по всему телу. Но вообще она такая молодец, не жалуется, такая энергичная, выносливая и сильная духом - можно ей только восхититься. Ну что, крепись, моя хорошая, мы же с тобой девочки сильные, надо нам с тобой как-нибудь шесть часов еще выдержать - совсем ничего.
Ну все, подышали и отдохнули. Перерыв окончен, опять надеваем шлемы, подключаем аппараты, герметизируемся, проверяемся на герметичность и идем спускаться к рабочим местам.
Снова все то же самое. Испытательные стенды, новые и новые единицы оборудования, ставишь, меняешь режимы, следишь за приборами до рези в глазах, снимаешь, взглядываешь на часы, сколько там еще осталось... с одной стороны, ждешь, когда смена закончится, с другой - главное, план дать, хоть бы до конца смены успеть.
Наконец, рабочий день окончен. Приводим в порядок рабочие места и выходим из барокамеры. Тот же порядок - заходим с Олей в дегазационную, обмываем с ней друг друга под горячими струями, выходим, поднимаемся на лифте, идем раздеваться.
Еще до входа в раздевалку мы с Олей сняли шлемы, несем их в руке, сняли маски, идем, все никакие, расслабляемся и наслаждаемся свежим воздухом. Стянули капюшоны нижних комбинезонов, растряхнули мокрые волосы - так приятно, холодок по скованной весь день голове... Тяжелая влажная коса легонько бьет по резине сзади в такт моим шагам. Пот сползает по лбу, губы полуоткрыты, жадно ловлю ртом прохладный воздух.
Сергей уже ждет меня. Обнимает меня в еще мокром скафандре, целует в запекшиеся соленые губы. Расклеивает молнию, расстегивает меня, расшнуровывает, распечатывает, помогает стянуть тяжелую оболочку. Кажется, от моего тела просто пар идет... Чувствую, как он хочет меня, но мягко отстраняю - девочки же смотрят, да и я вся никакая, и мокрая вся, и запах... он понимает, отходит, чтобы не смущать меня, складывает мою экипировку. Олю раздевает Люда Вескина, молоденькая лаборантка из сегодняшней "лабораторной" смены. Да... не хватало, еще бы Сергей ее раздевал, хоть и любимая моя подруга - но я бы точно приревновала...
Расстегиваю до самого низа и стаскиваю насквозь мокрый, прилипший к телу комбинезон, тяжелый от влаги, как будто я в нем только из воды вышла. Как-то взвешивалась до и после смены - в среднем теряешь килограмм-полтора за тринадцать часов. Выжимаю - течет мутная желтоватая жидкость, полощу под краном, потом в мешок и в стирку. Ах, какой приятный холодок по влажному разгоряченному телу - не передать... Смотрюсь в зеркало - да уж, красавица... Волосы спутанные и мокрые, лицо распухшее и красное, со следами от дыхательной маски - на переносице и щеках уже незаживающие рубцы надавлены, хоть мажь, хоть не мажь кремом, в глазах от сухого воздуха и постоянного напряжения - словно по горсти песка, веки покраснели и отекли, как будто я плакала, полуоткрытые от усталости губы запеклись и потрескались. На теле - опять надавило свежих багрово-фиолетовых вмятин и кровоизлияний, как будто вся я в засосах. Плечи, спина, поясница, ноги - все ноет от многочасового напряжения. А запах... лучше не буду говорить. Быстро иду в душ, смыть с себя все...
Ах, какое же это наслаждение - постоять под теплыми струями... после долгой смены не могу больше терпеть. Рядом, в соседнем душе, плещется Оленька. Там, внизу, у меня все до боли давит уже, лопнет вот-вот, расслабляюсь, и то, что из меня льется - напоминает темное пиво... понятно, ведь за весь день полтора стакана воды всего выпила, да и большая часть жидкости вышла с потом. Знаю, конечно, что плохо, не надо так - но жадно набираю в рот воду пригоршней прямо из-под душа. Анна Михайловна говорит нам: "Девочки, вам рожать ведь еще, чтобы почки не посадить - пейте в день по два литра минимум, сразу после смены". Как будто об этом напоминать еще надо... Вымывшись, сижу голая с одним накинутым на бедра полотенцем, осушаю сразу литр кипяченой воды прямо из бутылки, торопясь, проливая мимо и постанывая от удовольствия. Прохладная вода стекает по подбородку, шее и груди... Дышать и пить, дышать и пить - все, что хочется после тяжелой смены...
Выходим из здания и идем к КПП. Теплые майские сумерки. Иду я небыстро - и сил нет никуда спешить, и мыщцы болят, и так хочется подольше побыть на воздухе. Девчата, бедные, тоже все идут "никакие", ни на смех, ни на шутки сил нет уже... даже Ксюша Тальберг, на что уж бой-девка, и та идет тяжело, молча, плечи устало опущены, глаза отекли и потускнели. Если бы вы представляли, какое это наслаждение - подышать свежим, прохладным воздухом, а не смесью из магистрали, почувствовать ветерок на лице, идти не в скафандре весом почти как ты сама, а в "техничке", после него почти невесомой, а видеть вокруг простор улицы! Только, наверное, мы, девчоночки-лаборантки, полностью это можем ощутить.
А навстречу нам - новая смена в тех же серо-зеленых комбинезонах-"техничках". Начальник смены - Наталья Красовская, фамилия у нее просто говорящая - темно-русая высокая красавица немного за тридцать, инженер Ольга Тимохина - ее ровесница, крупная, полноватая блондинка с добрыми голубыми глазами, и лаборанточки - Женя Соболева, стройная, темненькая, светлолицая, с большими карими глазами и короткой стрижкой, рядышком - Даша Самарина, похожая на нее как сестра, тоже стройненькая, большеглазая, с прекрасными, тонкими, прямо иконописными чертами лица, с длинными каштановыми волосами, Катя Колесникова - статная, высокая, светло-рыжая, и двое парней - Вадим Шарков и Дмитрий Скориков. Все опять повторится - одевание, герметизация, стенды, смена режимов, запись показаний, взгляды на часы до конца смены, красная пелена перед глазами, боль в сдавленном теле, багровые следы-отметины на девичьих лицах, синяки на нежной коже и ручьи пота, адская усталость, а может - слезы и обмороки... Удачи вам, мои хорошие, держитесь, если не мы - то кто же еще.
Завтра мне не спускаться в камеру - на смену идет Сергей, провожу его, помогу одеться, так же поцелую, как он меня, на прощание, а сама буду в кабинете оформлять заключения, заниматься другой бумажной работой. Раз в неделю - хоть немного отдохну.
Приду сейчас домой в общагу, поужинаю, попью чаю, вымоюсь, напишу смс милому, спокойной ночи - и сразу спать. Не могу уже... Лежу под тонкой простынкой голенькая, ничего не надеваю, пусть издавленное затекшее тело хоть немного отдохнет за ночь. Уже проваливаюсь в сон... Простите меня, очень уж устала я сегодня.