Аннотация: Мистико-исторический детектив. Не удержалась и написала в этот сериал один рассказ египетской темамики. Прошу меня простить. Замечу, в те времена была мода на все египетское.
ВЗГЛЯД СФИНКСА
2000 год,Санкт-Петербург
Я снова прихожу на Университетскую набережную под взоры Сфинксов. Они будто стали моими лучшими друзьями. Более столетия их взгляд согревает меня. Много лет прошло с тех пор, как я принял удел воина Анубиса. Северные Фивы стали моим вечным домом, моей вотчиной хранителя врат загробного мира. Удивительно, но город не наскучил мне, слишком много бед нам пришлось пережить в минувшее столетие. Мой предшественник оказался прав, легче было оставить этот мир в спокойный царский век, но я не жалею о своем выборе. Вот настало начало нового тысячелетия...
1839 год, Санкт-Петербург
Из журнала Степана Гласина
Сегодня под утро со мною приключились невероятные события, поначалу показавшиеся мне страшным сновидением. Я никогда не страдал недугом, при котором несчастный бродит во сне подобно неприкаянному призраку, а потом ничего не помнит о своих странствиях. А сегодня на рассвете... Я вдруг проснулся и обнаружил, что нахожусь на Университетской набережной перед гранитными статуями сфинксов, одетый как подобает для прогулки, будто сознательно собрался. Рассвет еще только начинался, вокруг царил серый сумрак.
В двух шагах от себя я увидел токую фигурку барышни, она сидела на тротуаре, прислонившись спиной к парапету.
-- Вам дурно? -- я опустился рядом с незнакомкой.
Она подняла поникшую голову и печально взглянула на меня, протягивая руку. Ее красивое лицо исказилось болью. Девушка упала на бок, я попытался помочь ей, и с ужасом обнаружил кровь у себя на ладони. На затылке девушки была рана, бедняжка умирала, а я ничем не мог ей помочь. Она вложила мне в руку золотую брошь, украшенную синим камнем. Ее веки сомкнулись навсегда...
Мне показалось, что обычно бесстрастные гранитные лица Сфинксов окутала печаль.
-- Она отправилась на другой берег, -- печально произнес голос за моей спиной.
Я спешно обернулся. Вокруг не было ни души, только черный пес, печальный вой которого разнесся над Невою, оплакивая умершую. Мне почудилось, будто на его глазах блестят слезы, как у человека.
В это мгновение я очнулся в своей постели. Перекрестившись, я повернулся на другой бок и удивительно быстро уснул. Было воскресенье, прекрасный день, когда не надобно идти на службу.
Меня охватили удивление и ужас, когда утром подле кровати я обнаружил дар, умирающей, привидевшейся мне во сне.
Я пристально рассмотрел непонятный предмет: небольшую, размером с ладонь ребенка, пластинку золота украшенную узорами и темно-синим камнем.
-- Вещица египетская, -- сказал мне ювелир, -- фрагмент пекторали, которые знатные египтяне носили как украшения. Сейчас в свете мода на всё египетское... Говорят, такие вещицы обладают мистической силой...
Упоминание о высшем свете окрылило меня. Неожиданная удача для мелкого чиновника, занятого весь день за письменным столом. А что мне еще оставалось? Пятый младший сын небогатого помещика. У меня нет ни громкого имени, не состояния. Мне пришлось смириться со своим уделом, затаив мечту о высшем обществе. Вот, наконец, я нашел способ добраться до светских гостиных.
Не задумываясь, я написал письмо в одно из самых знаменитых мистических обществ, в котором рассказал о египетской пекторали. Разумеется, приглашение не заставило себя долго ждать.
Мне вдруг вспомнился печальный голос и фраза "она отправилась на другой берег". Что бы это значило? Неожиданно ответ пришел сам собой. Египтяне жили на восточном берегу реки Нил, западный берег считался страной мертвых, где строились гробницы. Откуда я это знаю? Я никогда не интересовался Египтом.
Из записей Александры Смирновой-Россет
Сегодня мне нанесла визит моя давняя приятельница, графиня Н, в дом которой пришло несчастье. Ее юная компаньонка была убита ночью на Университетской набережной. Удар камнем по затылку лишил жизни девушку, которой только начали открываться горизонты жизни.
-- Нина была самым добрым и безобидным созданием, -- графиня не могла сдерживать слез, -- какой изувер мог убить ее?
Я злилась на себя от бессилия, что никак не могу помочь восстановить справедливость.
-- Нина собиралась замуж, ее жених - достойнейший молодой человек, -- вздыхала графиня. -- О, Боже, я так радовалась за нее! Нина стала моим лучшим другом! А мой супруг, как он сегодня ранил меня сегодня своим безразличием! Он сказал, что мне не составит труда отыскать новую компаньонку...
-- Как жестоко! -- воскликнула я. -- Неужто он не чувствует вашего горя?
-- Мы уже давно не чувствуем друг друга, -- печально произнесла графиня. --Каждый из нас живет своей жизнью... Иногда мы не видимся неделями...
Слова графини тронули меня, ведь я сама столкнулась подобным разладом с супругом. Напрасно пытаюсь понять, почему мы стали столь чужды друг другу... Внезапно он начал уезжать каждый вечер, объясняя желанием поиграть в вист... Вскорости мне не составило труда узнать имена его партнерш по "игре".
А ведь наш придворный брак, казавшийся идеальным, вполне мог стать счастливым. Муж очень привязан к нашим детям, но даже они не спасли нас от отчуждения. Дети, самое дорогое, для чего мне хочется жить...
Я жила, окунувшись в приятные беседы в интересных компаниях, танцевала до головокружения на балах, стала другом и советчиком многих людей, чьи имена доживут до потомков... и утратила надежду на любовь... Я старалась не думать о любви, многие дамы счастливы в кругу друзей более, чем другие в пылких объятиях любовника... Но знакомство с Мишелем переменило мою жизнь. Никогда бы не подумала, что могу потерять разум... Иногда мне кажется, что он играет со мною как кот с мышью... Он поразительно чувствует меня на расстоянии, приходя приходит ко мне на мысленный зов. Мне все труднее гнать мысли, что я стала возлюбленной демона, скитальца между Адом и Раем, которому нет покоя на земле.
Беседуя с графиней, я думала о Мишеле. Возможно, присутствуй он при нашей беседе, он бы вызвался помочь отыскать убийцу! Мишель обожает разгадывать тайны. И он будто услышал мой зов. Мой демон нанес мне визит, когда графиня уже собиралась покинуть меня.
-- Говорят, вы любите разгадывать тайны? -- спросила графиня Мишеля, в ее голосе звучала нескрываемая мольба.
-- Да, графиня, я имею подобную слабость, -- учтиво ответил он.
-- Я бы хотела попросить вас отыскать убийцу моей компаньонки, -- попросила графиня, едва сдерживая слезы.
Мишель погрузился в размышления.
-- Нина... кажется, так ее звали... Очаровательное задумчивое создание, -- произнес мой демон, вспоминая убитую, -- я видел Нину лишь дважды, и ее взгляд поразил меня... Странная задумчивая мудрость, в них будто бы скрывалась многовековая тайна... Мне почудилось, что она смотрит сквозь светскую толпу, и ей открывают иные, прекрасные миры...
Графиня улыбнулась, встретив понимание.
-- Да, вы правы, она была такой задумчивой! Из-за этих качеств Нину сочли странной и нелюдимой, но мне всегда казалось, что дело в... ее необыкновенности...
-- Необыкновенности, -- повторил Мишель.
В его голосе прозвучала нежность, вызвавшая у меня невольную ревность. Нина очень походила на тот неуловимый идеал, о котором грезил мой демон. Невидимая соперница иногда лишала меня покоя.
-- Я могу устроить вашу встречу, с кем пожелаете! -- пообещала графиня. -- Если у вас возникнут малейшие подозрения, прошу вас, поделиться со мною...
Графиня удалилась, улыбнувшись впервые за последние дни. Мой Демон подарил ей надежду!
-- Действительно, зачем кому-то понадобилась отнять жизнь юного создания!? -- с отчаянием воскликнула я. -- Неужто виной всему отвергнутый поклонник? -- мне представилась самая правдоподобная версия. -- Кто знает, на какую месть способны люди, не получившие желанной любви.
-- Меня беспокоит судьба графини, -- задумчиво произнес Мишель, оставив мой вопрос без ответа.
Его голос испугал меня.
-- Неужто, вы можете предчувствовать смерть? -- взволнованно произнесла я.
Мне вспомнились черновики "Фаталиста", где герой сумел почувствовать грядущую смерть сербского офицера, хоть и объяснил свое предвиденье лишь жизненным опытом.
-- Вы вспомнили "Фаталиста"? -- улыбнулся Мишель.
Я не сумела скрыть смущения.
-- Замечу, сейчас меня посетило подобное предчувствие смерти, -- печально произнес мой демон. -- Человек, который должен вскорости умереть выглядит несколько иначе... Есть в его чертах нечто неуловимое, печать смерти... возможно...
Он погрузился в раздумье.
-- Я слышала о талантах свояченицы вашего приятеля Вербина, -- вспомнила я.
-- Ну, не преувеличивайте мои умения, милая Александрин, -- рассмеялся мой демон, -- меня не посещают видения, и я, увы, не могу сказать, как погибнет графиня... Вещи, которые были при жертве в момент смерти, мне не скажут ничего, хоть я буду пялиться на них до одурманивания...
В его голосе я уловила восхищение даром девочки Аликс. Меня вновь посетили мрачные мысли, что вскорости моего Мишеля прельстит юная красавица, которую он пожелает назвать своею женою. Напрасно он пылко заверяет меня, что изяществу моего тела позавидуют юные барышни... Можно сохранить тонкую талию и румянец лица, но ничего не вернет свежесть чувств и очарование юности... Молоденькие барышни как раннее утро, которому не сможет противостоять полуденный зной... Зеленые яблоки имеют свой вкус, а нераспустившиеся цветы таят свои тайны...
-- Александрин, похоже, ваше живое воображение уже нарисовало мой роман с мистической барышней, -- иронично заметил он, -- почему вы вообразили именно любовь? Возможно, она бы возненавидела меня и убила... Говорят, она может убивать взглядом...
Я вздрогнула.
-- Речь не о ней... о том, что... вы всегда окружены хорошенькими поклонницами...
-- Понимаю, -- Мишель не дал мне договорить, -- меня тоже одолевают волнения, что вам быстро наскучит мое скромное общество, и вы отдадите предпочтение более искусному собеседнику. Вас занимают люди, с которыми я не в силах соперничать...
Румянец залил мое лицо, я почувствовала духоту. А ведь мы с Мишелем могли бы быть вместе, мои дети любят играть с ним... Я спешно прогнала глупые фантазии... Наш роман не вечен, не стоит тешить себя напрасными надеждами...
-- Вернемся к судьбе графини! -- воскликнула я, в мыслях кляня себя, что поддалась глупым чувствам, которые не сумела скрыть. -- Возможно ли ее спасти?
-- Увы, если кто-то задумал убийство, его не остановить... как и не смыть печать смерти, -- печально произнес он.
Я с трудом сдерживала слезы.
-- Вы полагаете, что цель убийцы - графиня, а Нина могла догадаться о его планах, за что поплатилась жизнью? -- спросила я.
-- Эта версия кажется мне более убедительной, чем отвергнутый поклонник... Мне бы хотелось поговорить с женихом Нины, возможно, он согласиться рассказать нам о своей невесте... Я немного знаком с ним... Он человек задумчивый и мрачный, но если разговориться, то занятнее собеседника в Петербурге не сыскать... В чем-то мы с ним схожи...
-- Но кто может желать смерти графини? -- недоумевала я. -- Насколько мне известно, она не нажила себе врагов...
-- Позвольте узнать, -- Мишель запнулся, -- не выделяла ли графиня одного юношу среди многих, которому оказывала покровительства?
Вопрос вызвал у меня неловкость, в ином случае я бы возмутилась, но теперь...
-- Да, она однажды делилась со мною, -- ответила я, сдерживая вздох.
-- А супруг...
-- Нет, -- прервала я сурово, -- графа давно не занимают дела жены...
Я вновь обнажила свои чувства. Мишель смолчал, сделав вид, что не заметил моего волнения.
-- Попытайтесь вспомнить все, что вам говорила графиня, -- попросил Мишель, -- как вы понимаете, мне будет весьма неловко задавать ей подобные вопросы...
-- Но почему Нина не предупредила графиню? -- недоумевала я.
-- Иногда человек не догадывается, что проведал чужую тайну, -- ответил мой демон, -- и меня очень занимает время и место убийства... Почему Нина оказалась пред взором Сфинкса на рассвете?
-- Пред взором Сфинкса... -- зачарованно прошептала я.
-- Каменные статуи стали единственными свидетелями преступления, если бы Сфинкс мог рассказать нам...
Из журнала Степана Гласина
И вот я вошёл в тёмную залу, с завешенными бархатом стенами. Вокруг царил непривычный для меня запах благовоний. Господа, облачённые в чёрные фраки, и дамы в тёмных платьях переговаривались шёпотом. Когда лакей объявил о моём визите, общество весьма оживилось. Я чувствовал себя победителем.
-- А вот и счастливый хранитель артефакта собственной персоной! -- воскликнул один из гостей.
Потом мне назвали его имя. Лермонтов, слухи о его жестоких остротах докатились и до меня, весьма далекого от светских сплетен. Если существует демон во плоти, который вырвался из Ада и нынче разгуливает по Петербургу, это и есть господин Лермонтов. Его мундир заметно выделялся среди штатских костюмов остальных гостей.
Я чувствовал его тяжелый взгляд, мне казалось, что вот-вот и Лермонтов начнет высмеивать меня. К моему удивлению, насмешник оказался серьёзен и проявил неподдельный интерес к египетской вещице.
К делу приступила прославленный медиум. Я чувствовал, как волнение пробирает меня насквозь, мне стоило больших трудов сдерживать учащённое дыхание. Я положил руку на сердце, пытаясь унять участившийся стук... Сердце, оно хранит все наши чувства и мысли, толкнувшие на злые дела. Сердце кладут на чашу Весов Истины, на другую чашу весов кладут Перо Истины. Таков загробный суд. Если сердце окажется тяжелее Пера Истины, грешника ждет наказание... А человек, чьи дела добры, получит вечное блаженство... Я с трудом прервал череду странных мыслей, о чем это я? Неужто опять Египет? Удивительно, но внезапные знания не пугали меня.
Медиум села за стол, положив перед собой фрагмент пекторали. Несколько мгновений она осторожно водила пальцами по тёмному камню, затем жестом велела своему помощнику одернуть бархатную гардину, скрывавшую стену напротив. За гардиной оказалось огромное зеркало. Другой помощник не спеша зажёг свечи на столе.
-- Кто может рассказать нам о тайнах древних, -- тихо произнесла медиум, -- приди к нам...
Она прикрыла глаза, бормоча непонятные фразы. Я перевёл взор на зеркало и едва сдержал крик ужаса. Наши отражения окутала чёрная тень, мгновение - и нас уже не было видно -- только чернота и пустота...
Лермонтов схватил со стола подсвечник и бросил в зеркало. Осколки со звоном посыпались на пол.
Ропот резко прервал властный голос Александры Смирновой.
-- Осмелюсь заметить, каждый из нас понимает разумность поступка Лермонтова, -- произнесла она.
Врата Дуата едва не открылись, и злобные твари могли проникнуть в наш мир. Представив последствия, я испытал истинный страх. Темный Дуат - темная часть загробного мира, которую мы зовем Адом. Откуда у меня такие мысли? Я не счёл нужным высказать свои суждения. Меня могли бы счесть безумцем.
Все обратили взор на медиума, желая услышать её мнение. Она сидела, обхватив голову руками, её плечи дрожали. Видимо ей стоило больших усилий обратить на нас свой взор.
-- Я не знаю, что это было! -- прошептала она. -- Не знаю...
Медиум быстро поднялась из-за стола и спешно покинула изумлённое собрание.
-- Она что-то увидела, -- я услышал слова Лермонтова, обращённые к Александре Осиповне.
Признаюсь, мы было жутко. Вернувшись домой, я не сразу смог уснуть, мне чудилось, будто чья-то незримая тень наблюдает за мною. Заснул я под утро, и проспал на службу... Впервые...
Помню, как я нёсся по улице, представляя гнев начальства, который обрушится на мою голову... Но я ошибся... Никто не заметил моего опоздания... Тогда я окончательно убедился в полном безразличии окружающих к своей персоне...
Девушка, разносившая чай, в очередной раз забыла про меня, в чём даже не смутилась.
Возвращаясь домой я вновь клял свою незавидную долю неприметного человека. Эх, будь у меня титул и состояние, я бы легко стал центром внимания и не страдал бы от безразличия окружающих, скрючившись в пыльном кабинете.
У входа в подъезд я увидел человека в изящной форме лакея.
-- Здесь живёт господин Гласин? -- поинтересовался он.
-- Чем обязан? -- удивлённо поинтересовался я.
-- Его сиятельство ждёт вас на обед, -- учтиво произнёс лакей, вручив мне конверт с фамильной печатью.
После мистической ночи меня настигла нежданная слава хранителя египетского артефакта.
Из записей Александры Смирновой-Россет
По просьбе Мишеля я пригласила медиума, которая проводила сеанс с египетским артефактом. Она звалась Анабеллой. Как рассказывали, медиум обычно держалась надменно, стараясь всячески подчеркнуть свою необыкновенность и отстраненность от нашего скучного мира. На сей раз она вела себя иначе, завидев Мишеля, она явно стушевалась и умоляюще взглянула на меня, будто прося защиты.
-- Было бы очень интересно побеседовать о вашем прошлом сеансе, -- произнес мой демон.
Медиум опустила взор.
-- На этот раз я ничего не делала! -- воскликнула она. -- Оно само появилось в зеркале, я не знаю, что это было...
Анабелла задрожала.
-- Я до сих пор боюсь! -- в ее глазах отразился истинный ужас. -- Даже глядя в зеркало, я испытываю страх... В зеркале был некий... египетский кошмар!
Мне стало искренне жаль перепуганную Анабеллу.
-- Вы не шарлатанка, -- произнес Мишель, -- вы сумели оценить опасность... Зеркала иногда служат нам вратами на тот свет, похоже, египетский предмет оказался ключом, который едва не открыл запретную дверь... Увы, нам ничего не известно о тайнах египтян...
-- Мы даже путаем имена героев их мифов, -- виновато произнесла я, -- помню, в академии художеств появилась гранитная статуя женщины с головой львицы... По неведению я назвала ее Исидой, а потом к своему стыду узнала, что это не Исида, а Сехмет... Она же и Хатхор... Как странно, ведь Сехмет грозная воительница, несущая смерть, а Хатхор сама любовь и доброта...
-- Осмелюсь заметить, что подобные качества присущи каждой женщине, -- весело заметил Мишель, -- в любой барышне Хатхор и Сехмет мирно соседствуют друг с другом... Такова женская душа...
Анабелла улыбнулась точному замечанию.
-- Простите, мне нужно идти, я бы хотела успеть на церковную службу, -- немного виновато произнесла она.
В этот же день я отправилась навестить графиню, Мишель опередил меня. Я обратила внимание на молодую особу, как я поняла, занявшую место новой компаньонки. Многие дамы не могут без сопровождающей.
-- Жюли, -- представила графиня девушку, -- поразительно, она служила у сестры моего первого покойного мужа... Я была приятно удивлена, читая рекомендательное письмо... К сожалению, я почти не поддерживала отношения с Люси, -- виновато заметила дама, -- она обосновалась у родственников в Париже... Столько лет прошло, тогда мне было всего семнадцать, а в девятнадцать я осталась вдовою...
Мишель частенько шутил, что графиня уморила двух мужей и взялась за третьего.
Как потом мне заметил Мишель, компаньонка хоть и выполнила волю хозяина дома, но не скрыла недовольства, что ее отсылают. Возможно, мой демон преувеличивал, но в ее взоре была ненависть, вызванная оскорблением. Сам же хозяин относился к компаньонке супруги с высокомерным безразличием.
-- Какая статная походка, -- шепнул мне Мишель, кивнув в сторону удаляющейся Жюли.
-- Какой вздор! -- воскликнул граф, пристально глядя на Мишеля, -- неужто вы явились сюда дабы разогнать вашу хваленую скуку? Вы находите смерть Нины интересной? А чего она желала, отправившись на рассвете прогуляться по городу?
-- Пока я не могу дать вам ответа, граф, -- произнес Мишель, -- но меня всерьез беспокоит жизнь вашей супруги... Смерть Нины не может быть случайностью...
Граф с изумлением взглянул на супругу.
-- Да, Лермонтов высказал мне свои опасения, -- произнесла она, -- полагаю, беспокойство напрасно...
-- Я всегда твердил своей супруге, что надобно быть осторожнее со знакомствами, -- сурово произнес граф, -- графиня окружила себя толпою подозрительных мальчишек... А компаньонка? Она могла приютить первую попавшуюся воровку! Без меня графиня не догадалась бы проверить рекомендации...
-- Не стоит устраивать скандал при посторонних! -- возмутилась графиня.
-- С этого дня ты не выходишь одна из дому, я приставлю к тебе своего лакея, и будь осторожнее с этой Жюли, она держится слишком нахально... Будто ровня нам...
Меня поразила грубость графа. Признаюсь, мне никогда раньше не доводилось вести с ним беседы, он слыл человеком нелюдимым и суровым. Его единственным другом стал священник, какой-то немецкой протестантской церкви. Граф отрыто нелестно отзывался о католиках и о русской церкви, твердя, что наши совсем не лучше развращенных папистов.
-- Если хотите знать о Нине, -- граф не сводил взора с Мишеля, -- она была полоумной, любила бродить ночами по городу... Кстати, ее женишок оказался таким же... Откуда он только взялся? А ее бормотание... как мне надоело ее вечное бормотание...
Махнув рукой, граф спешно удалился.
-- К своему сожалению, я никак не могу отыскать жениха Нины, -- вздохнула графиня, -- он будто бы исчез из Петербурга...
-- Исчез? -- изумился Мишель.
-- Я направила к нему своего лакея, который узнал, что господин Дёмин съехал. Удивительно, он даже не пришел на похороны невесты...
Графиня задумалась.
-- К моему стыду, меня сейчас посетила неприятная мысль... Будто Демин ухаживал за Ниной, дабы проникнуть в наш дом... будто он желает моей смерти... Простите меня за этот вздор!
Я испуганно смотрела на нее. Неужто Демин сумел столь тонко разыграть чувства. Но зачем ему смерть графини?
-- В юности у меня был поклонник, поразительно похожий на Дёмина... Я отвергла его, и он внезапно исчез, возможно, он покончил жизнь самоубийством... Вдруг Дёмин его сын, который, повзрослев, решился на месть...
Из журнала Степана Гласина
Обед прошел прекрасно, я оказался в центре внимания. Сама графиня Н, одарила меня своею благосклонностью. Мне посчастливилось сидеть рядом с нею, я был очарован, она с таким интересом слушала мои слова. Хотя... на обеде оказался несносный Лермонтов, он не сводил с меня насмешливого взора весь вечер. Я чувствовал себя весьма неуютно под его взглядом. Меня не покидало волнение, что этот наглец примется насмехаться надо мною.
Когда обед подошел к концу, и гости начали расходиться, Лермонтов подошел ко мне. Этот прославленный насмешник пристально смотрел мне в глаза.
-- Что вам угодно? -- спросил я сурово. -- Вы желаете извиниться за недавнюю наглость?
-- Вы, действительно, полагаете, что я решился принести вам свои извинения? -- голос Лермонтова звучал спокойно, но в глазах светилась ирония.
-- Что вам угодно? -- повторил я свой вопрос. -- Неужто вы собрались насмехаться надо мною? Таков удел всех несчастных, у кого нет громкого имени и состояния...
Я вложил в свои слова всю свою ненависть к далёкому и неприступному высшему свету, сжигавшую меня.
-- Любопытно, а что бы изменилось, будь у вас состояние? -- поинтересовался он.
-- Я бы давал великолепные балы, вокруг меня крутились бы прихвостни, готовые на любые унижения ради моих подачек, моего внимания искали бы самые блистательные дамы... -- мечты унесли меня.
-- Да, мой друг, ваше состояние растаяло бы как снег весною, -- Лермонтов едва сдерживал смех.
-- Что значит ваш тон? -- возмущённо спросил я.
-- Всего лишь то, что если человек болван, ему не поможет даже египетский артефакт...
-- Вы оскорбляете меня! -- я ожидал от него любой наглости.
-- Можете вызвать меня на дуэль, -- мой собеседник откровенно рассмеялся, -- вы прекрасно понимаете, что именно я хочу вам втолковать. Египетский предмет опасен...
-- Опасен? -- я усмехнулся. -- Благодаря этому предмету меня принимаю в тех обществах, двери в которые были для меня закрыты ... Обладатели титулов и чинов беседуют со мною на равных...
-- Поразительно! Вы желаете походить на тех, кого столь пылко ненавидите! -- изумился Лермонтов.
Я невольно опустил взор, чувствуя, что краснею. Его слова попали прямо в цель.
-- Графиня Н наградила меня своим вниманием, -- произнёс я, -- дама, за образом которой мог наблюдать лишь со стороны...
-- Вы вправду влюблены или желаете потешить своё самолюбие, добившись благосклонности ранее недосягаемой знатной дамы? -- спросил Лермонтов.
Опять он оказался прав. Я мысленно чертыхнулся. Ведь я и сам не задумывался об истинности пылкого влечения к графине. А вдруг я, вправду, влюблён?
-- Вы не влюблены! -- ответил Лермонтов в ответ на мои мысли.
-- Откуда вы знаете? -- спросил я.
-- Однажды я тоже был так "влюблён", -- пояснил он печально. -- Простите, но мне надоело исповедовать вас... Неужто вам не понятно, что никто не знает ни о силе египетского предмета? Меня волнует не ваша жизнь, а именно последствия...
Мне вспомнился вчерашний вечер. Тогда я, пожалуй, впервые узнал, что значит настоящий леденящий страх. Возможно, в глубине души я был благодарен Лермонтову за то, что он разбил проклятое зеркало.
-- Какую чертовщину прячет эта вещь!? -- воскликнул я.
-- Почему вдруг сразу "чертовщину"? -- задумался Лермонтов. -- Увы, мы слишком мало знаем о тех древних временах. -- А откуда у вас этот предмет? -- вдруг спросил он, пристально глядя мне в глаза.
-- Не столь важно... -- пробормотал я.
-- Неужто? -- ирония сменилась суровостью. -- Вам отдала его умирающая барышня, компаньонка графини, в которую вы столь страстно влюблены.
-- Откуда вам известно? -- я не стал оправдываться. -- Кто вам сказал?
-- Ее жених, -- ответил Лермонтов.
-- Он видел меня? Но в округе не было ни души... Только черный пес... Ничего не понимаю...
Мысли беспомощно метались.
-- Вам нужно многое понять, -- бесстрастно произнес Лермонтов.
-- Почему она выбрала меня, раз я такой никчемный?! -- в отчаяние воскликнул я.
-- Простите, но я не сану вас утешать, -- ответил он сурово, -- эта загадка лишь вам под силу... Могу сказать одно, предмет оказался у вас явно не для хвастовства перед скучающим высшим светом.
Лермонтов оставил меня наедине с размышлениями. А ведь этот неприятный человек снова прав, я ни разу не задумывался о своем предназначении, которое указала мне умирающая. Я пристально вглядывался в артефакт, с обратной стороны я увидел египетские письмена и... О, чудо! Я понял, что могу прочесть их...
Задумавшись, я забрел в один из городских трактиров. Сам не знаю, зачем, ведь я не люблю ни трактиров, ни игорных домов, порочные соблазны столицы мне не интересны. За стол напротив меня уселся странный человек, хорошо одетый, с необычными чертами лица. Он пристально смотрел на меня, мне почудилось, будто в его черных глазах мелькнул синий холодный огонь подобный камню на пекторали.
-- Кто вы? -- спросил я.
-- Неужто ты сам не можешь догадаться, -- ответил он на незнакомом мне языке, но я сумел понять его речь.
На лице незнакомца мелькнула улыбка. Человеческий облик исчез, передо мною сидело существо с черной собачьей головой.
-- Приветствую тебя, мой господин, -- непроизвольно произнес я на том языке.
Мой собеседник, рассмеявшись, исчез. Кто это был? Сам Анубис, хранитель врат загробного мира! Я выбежал на улицу. Я не помнил, как оказался на университетской набережной, Сфинксы безмолвно взирали на меня. Но теперь их лица не казались мне зловещими. Я почувствовал небывалое спокойствие, будто оказался под неведомой защитой.
Уходя, не мог отвести взгляда от статуй и столкнулся с прохожим, которой усмехнулся, глядя мне в глаза.
-- Теперь ты начинаешь понимать, -- произнес он. -- Надеюсь, ты достаточно благоразумен, чтобы перестать хвастать своей удачей перед всем петербургским светом!
В его глазах я уловил тот же холодный блеск, как у привидевшегося мне хранителя врат загробного мира. Пока я собирался заговорить с ним, человек уже ушел. Черты его лица показались мне знакомыми... Это Дёмин, жених несчастной, которая передала мне артефакт и неуловимую тайну.
Из записей Александры Смирновой-Россет
Сегодня граф дал бал, что бывает весьма редко. Он объяснил сей поступок желанием отвлечь супругу от траурных мыслей. Графиня не танцевала, но с радостью включилась в беседу с группой молодежи, которой явно управлял весельчак Воронин, тот самый, снискавший покровительство графини. Супруг не предавал флирту жены ни малейшего значения, занявшись в спором об искусстве с итальянским послом.
-- Кругом разврат! -- слышался его возмущенный голос.
За графиней наблюдал Серов, только теперь я вспомнила об этом человеке. Однажды графиня рассказывала мне о нем. Серов настойчиво искал ее благосклонности, но его дерзкие манеры сослужили не лучшую службу.
Серов служит в Тайной канцелярии, одевается в черное, дабы придать себе устрашающий вид. Он никогда не появляется в обществе без черных перчаток. Компании юных вольнодумцев его ненавидят и боятся, сочиняя байки, в которых Серов выступает либо выходцем с того света, либо вампиром, либо продавшим душу Дьяволу. Его манеру носить черные перчатки объясняли тем, что он собственноручно душит неугодных и скрывает нечеловеческие когти. У Серова на счету пара дел раскрытых заговоров, истинных, а не мнимых, поэтому не преданных широкой огласке. Я одна из немногих знаю об этом. Серов пристально следит за всеми обществами, появляющимися в Петербурге от мистических собраний до дамских клубов.
В тот вечер, Воронин, чувствуя себя счастливым соперником, бросал насмешливые взгляды в сторону мрачного Серова, который не замечал юношеских задирок. Воронин считал Серова своим врагом не только в любви, но и в своем правом деле.
Сама я воспринимаю с возмущением любое злословие о Его Императорском Величестве. Еще будучи фрейлиной я поняла, насколько тяжело царственным фамилиям жить в окружении льстецов и сплетников, когда никому нельзя довериться и ни одному слову нельзя верить.
-- А господин Гласин восхищен Египтом, -- произнес Воронин, -- а ведь именно в этом обществе зародилась тирания...
-- Откуда вам знать, -- безразлично ответил Гласин.
-- У сфинксов на Неве лица тиранов, -- продолжал Воронин.
-- Вздор, -- отмахнулся он, как от жужжащей мухи.
Как Гласин удивительно быстро переменился, я прониклась к нему уважением. Поначалу он держался напряженно, заискивающе перед светом, чем вызвал мою неприязнь.
-- Неужто, вы как и господин Серов желаете для людей рабства? -- с вызовом спросил Воронин.
-- Не знаю, что вы сочли рабством, -- насмешливо произнес Серов, -- но я не разделю вольнодумных идей, выходит, я гуманнее вас, поскольку не желаю народу гильотины...
-- Якобинцы были как вы! -- возмутился юноша.
-- Если бы мы были таковыми, -- Серов зевнул, прикрыв рот ладонью в черной перчатке, -- вы бы вряд ли сидели в уютных салонах и высказывали свои идеи...
-- Не надо споров! -- взмолилась графиня.
Серов, поклонившись с улыбкой, отошел в сторону.
-- Отправить бы на Кавказ этого болвана, -- шепнул Серов своему собеседнику, -- да жаль офицеров, которым и так не сладко... Там и без Воронина таких вольнодумцев пруд пруди. Говорят, толку с них никакого... только под ногами путаются...
К их беседе присоединился Мишель.
-- Дай Бог, мне снова оказаться в том прекрасном краю, -- заметил он, -- говорят, у меня оказался тайный покровитель, добившийся моего скорого возвращения в Петербург...
Я вздрогнула. Речь шла обо мне... Хотя о моих хлопотах в свете не знали, я испытала мгновенный страх... Мишель иногда любил так поиграть со мною...
-- Вы из тех, кто ищет неприятности, -- голос Серова звучал добродушно. -- Ваше желание скоро исполниться... Хотя, вы один из немногих, чьи помыслы я не могу постичь... Вы готовы завести дружбу с кем угодно, от шпиона канцелярии до вольнодумного юнца -- круг ваших знакомств весьма разнообразен...
-- Разумеется, если они окажутся интересными людьми, -- ответил Мишель. -- Кстати, вы обратили внимание на очаровательную компаньонку графини?
Он указал взором на уверенно флиртующую красавицу Жюли. Явно позабыв о графине, она не испытывала никакого смущения в кругу высшего света.
-- Жорж Санд права, -- говорила она, -- общество слишком строго к чувствам женщин...
Прозвучала именно та фраза, над которой Мишель любил иронизировать, как и над романами эксцентричной Жорж Санд.
-- А вы правы! -- воскликнул Серов. -- Любопытная особа...
Он уверенно направился к Жюли.
-- Зачем вы отправили Серова к компаньонке? -- недоумевала я.
-- Позвольте, я дам объяснения чуть позднее, -- задумчиво ответил он.
Графиня, наконец, согласилась потанцевать, или просто не сумела отказать супругу. После вальса, она весьма неуверенно вернулась на место и, пошатнувшись, опустилась в кресла.
-- Мне дурно, -- прошептала она.
Испуганная компаньонка немедля оказалась подле нее.
-- Принесите воды! -- велела она лакею.
Не просьба, а именно приказ были выполнены незамедлительно. Жюли поднесла стакан графине.
-- Благодарю, дорогая, мне душно! -- прошептала графиня.
Компаньонка, не спросив на то позволения, расстегнула ей корсаж.
-- Врача! -- приказала она.
В ее голосе звучал панический страх.
-- Врача! -- кричала она.
Я с молчаливым ужасом взирала на происходящее.
-- Мне очень жаль, но графиня мертва, -- произнес доктор, ощупав пульс.
-- Но ведь... этого не может быть? -- прошептала компаньонка, утирая слезы. -- Я никогда не думала...
-- Все мы когда-нибудь умрем, -- прозвучал мрачный голос Серова. -- Если я вас верно понимаю...
Жюли вздрогнула и обернулась, встретив холодный проницательный взгляд Серова. Не найдя, что ответить, барышня опустила взор.
-- Мою жену отравили! -- воскликнул граф. -- Тот, кто считает иначе -- просто глупец... -- он подошел вплотную к Воронину. -- Это ваших рук дело?