ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ

Исторические личности в рассказах

Использованы материалы порталов:
http://feb-web.ru/
http://kmvline.ru/

ДОКТОР МАЙЕР (Мейер) Николай Васильевич (1806-1846г.)

Окончил Медико-хирургическую академию, в 1830-е гг. врач в Пятигорске и Ставрополе. По воспоминаниям современников, он был человеком острого саркастического ума и многосторонних интересов, хорошо знал литературу, философию, историю. В 1834 был арестован по политическим подозрениям в антиправительственном заговоре.

Знавшие Майера отмечали как его скептическое отношение к официальной религиозной догматике, так и его тяготение к мистицизму.

РЕБРОВА НИНА (Нимфодора) Алексеевна.

Дочь Алексея Федоровича Реброва (один из основателей Кисловодска как курорта, владелец рестораций и особняков, где останавливались курортники).
О ней мало информации. Получила хорошее образование. Вышла замуж за Никанора Юрьева, офицера жандармского корпуса по Ставропольской губернии. Год свадьбы мне пока узнать не удалось, но в записях современников в 1845 г. они уже упоминаются как супружеская пара. По одной из версий, она стала прототипом лермонтовской княжны Мери, но эта версия подтверждения так и не получила. 

ПОДПОЛКОВНИК ЮРЬЕВ Никанор Иванович (1807-1878г.)

Служил в Кисловодске генерал-лейтенантом. Переведен в Корпус Жандармов по собственному желанию 4 ноября 1833 г. Весной 1834 г., пребывая в Ставрополе, был одним из организаторов операции по аресту подпоручика Палицына, доктора Майера и городничего Ванева в Пятигорске по обвинению в антиправительственном заговоре.

С того же 1834 года регулярно участвует в экспедициях против горцев (и в
1840, и в 1841) для "доставления сведений о положении края и самой экспедиции". Представлялся к наградам и проявил себя храбрым офицером.

На кавказских минеральных водах выполнял обязанности штаб-офицера Корпуса Жандармов в Кавказской области (нахождение в Ставрополе) - направлял графу Бенкендорфу (начальник русской спецслужбы того времени) секретные доклады о положении в войсках и политической ситуации на Кавказе. В 1838 г. вел тайный надзор на Кавказских минеральных водах. Чины: майор, 1836 г. - подполковник к 1845 г. - полковник.

Г.И. Филипсон писал о Юрьеве: "был Никанор Иванович человек честный, но слабохарактерный и не отличавшийся особенною бойкостью ума, не носил ни усов, ни бороды, обзавелся к тому времени имением на Кавказе".

Муж Нины Ребровой, стал первым биографом ей отца А.Ф. Реброва.


ГРАФ АПРАКСИН, генерал-майор

Вёл тайный надзор на Кавказских минеральных водах с 1834 года. Как сказано в отчете военного министра Чернышёва: "В исполнение высочайшего повеления, объявленного мне вашим сиятельством в отношении от 7-го сего мая за ? 50, чтобы во время приезда посетителей к Кавказским Минеральным Водам был для наблюдения назначен штаб-офицер вверенного мне корпуса, я возложил сию обязанность на майора корпуса жандармов Алексеева, о чем и доведено мною до высочайшего сведения; и сверх того, предполагая поручить начальнику 6-го округа доверенного мне корпуса ген-майору графу Апраксину таковое же наблюдение в Пятигорске по случаю намерения его посетить Кавказские Воды для поправления своего расстроенного здоровья"

КНЯЗЬ ДОЛГОРУКОВ (Долгорукий) Александр Николаевич (1819-1842г.)

Офицер лейб-гвардии Гусарского полка (с 1837), участник "Кружка шестнадцати" ("Там, после скромного ужина, куря свои сигары, они рассказывали друг другу о событиях дня, болтали обо всем и все обсуждали с полнейшею непринужденностью и свободою, как будто бы III отделения собственной его императорского величества канцелярии вовсе и не существовало - до того они были уверены в скромности всех членов общества" - так описал этот кружок Браницкий, один из его участников).

Александр Долгорукий "был красивый молодой человек, блестящего ума и с большими связями в высшем свете... язык у него был, как бритва"; "...очаровательный юноша, очень добрый и талантливый, хороший рисовальщик, изящный рассказчик..." - описал А. Н. Долгорукого его приятель кн. М. Б. Лобанов-Ростовский.

Известно, что весной-летом 1839 года (время действия моих рассказов) А. Долгорукого не было в Петербурге, он вернулся с Кавказа только осенью. Жил в близлежащем от Кисловодска Пятигорске.

Долгорукий проявил себя храбрым офицером, участвовал в сражении при реке Валерик и в осенней экспедиции 1840 г. в Большую и Малую Чечню. Был представлен к наградам.

Погиб на дуэли в 1842 г. со своим однополчанином по гусарскому полку, князем Яшвилем, при чрезвычайно тяжелых условиях: дуэль происходила без свидетелей. Долгорукий, вернувшись с Кавказа в свой полк в апреле 1841 г., до самой своей смерти жил очень замкнуто в Царском Селе и в этот последний год своей службы в лейб-гвардии гусарском полку никогда не посещал Петербурга. Тяжелые условия дуэли были выбраны им самим. Как отмечают исследователи, Долгорукий настойчиво искал смерти.

Будет пополняться по мере появления новых исторических персонажей

В сентябре военный инженер Воейков по поручению Ермолова снял топографический план Кислых Вод. Подписав контракт с Медицинским департаментом МВД, братья Джузеппе и Джованни Бернардацци прибыли из Петербурга на Воды в октябре 1822 г. Вскоре генерал Ермолов поручил им соорудить к следующему лету временное строение для Казенной ресторации близ Нарзана, так как мать Александра I, императрица Мария Федоровна, выразила желание посетить Кислые Воды. Бернардацци отлично справились с этим первым заданием, выстроив просторное здание кисловодской Ресторации, хотя императрица так и не решилась отправиться на опасный Кавказ.

К октябре 1825 г. внезапно скончался император Александр I, и после "смутного времени" новым императором был провозглашен Великий князь Николай Павлович. Ему пришлось пережить страшные события 14 декабря на сенатской площади. После суда над "декабристами" и коронации Николая I в 1826 г. стала постепенно обновляться администрация во всех регионах России.

И хотя в 1827 г. сочувствующий декабристам генерал Ермолов вынужден был уйти в отставку, а его место занял граф И. Ф. Паскевич, но тот мощный импульс, который Ермолов задал работам по благоустройству КМВ, продолжал действовать и в последующие годы. На месте ермоловскую инициативу развивал командующий на Кавказе в 1826-1831 гг. генерал от кавалерии Георгий Арсеньевич Емануель. Старшими членами Строительной комиссии в тот период были подполковник Ф. А. Якубович и полковник И. Г. Озерский. По распоряжению генерала Емануеля зодчие Бернардацци для Кислых Вод разбили в 1827 г. публичный сад в "английском вкусе" с изящными мостиками через Ольховку. Джузеппе Бернардацци составил проекты различных капитальных каменных купален при Нарзане, а также общий генеральный план Кислых Вод. На генеральном плане зодчий обозначил существующие и предполагаемые казенные здания, частные дома, публичный сад, солдатскую слободку и прочее.

В 1831-1837 гг. главнокомандующим на Кавказе был генерал от инфантерии барон Г. В. Розен, а командующим на Кавказской линии генерал-лейтенант А. А. Вельяминов. В 1832 г. зодчие Бернардацци разобрали старый Мясниковский сруб и выстроили над источником Нарзана новый деревянный колодезь с перилами; ими было сооружено новое деревянное ванное здание на берегу Ольховки. С 1834 г. старшим членом Строительной комиссии КМВ, вместо подполковника Пантелеева, на долгие годы стал полковник П. П. Чайковский, родной дядя великого композитора. В середине 1830-х годов зодчие Бернардацци участвовали в составлении нового генерального плана Кислых Вод ("план Розена"), в проведении большой дороги от источника Нарзана до крепости (ныне - пр. Мира) и в создании знаменитого кисловодского бульвара (ныне - Курортный бульвар). В 1837 г. по проекту Джузеппе Бернардацци был построен большой мост через Ольховку и здание гауптвахты при нем. Им также были подготовлены оригинальные проекты капитальных сооружений - бювета Нарзана, каменной галереи и ванн при нем. Следует отметить, что Джузеппе Бернардацци в своем архитектурном творчестве был последовательным приверженцем зрелого классицизма ("ампир"), который был господствующим стилем в России первой трети XIX века. Все капитальные "классические" проекты Джузеппе БЕРнардацци для Кислых Вод были рассмотрены и одобрены императором Николаем I во время его посещения Пятигорска 16 октября 1837 г. И хотя на их реализацию были выделены особые крупные ассигнования из государственной казны, проекты Бернардацци. по ряду непредвиденных обстоятельств, остались неосуществленными. Немалую роль в этом сыграла весьма осторожная политика главы Строительной комиссии П. П. Чайковского, который боялся "как бы чего не вышло".

В 1838-1842 гг. главнокомандующим на Кавказе был генерал от инфантерии Е. А. Головин, а начальником на Кавказской линии генерал-адъютант П. X. Граббе. В это время наблюдался некоторый спад строительной активности на курортах КМВ. Осенью 1840 года после продолжительной болезни скончался талантливый архитектор Джузеппе Бернардацци, а спустя два года тихо "почил в боле" и его старший брат Джованни.

С.В. Болгачев, С.Н. Савченко "Архитектура старого Кисловодска"

Отдельные краеведы (И. Кузнецов, П. Никитин) полагали, что российский редут на кисловодской земле был создан еще в 1792-1793 гг. Место его расположения определялось ими на возвышенности над источником Нарзан, называемой в середине XIX века "Горой Святого Духа" и затем "Крестовой горой". Достоверных документальных подтверждений существования редута в указанное время в нашем распоряжении нет. Упоминаемый уже сотрудник Астраханской врачебной управы П. И. Шателович высказался за необходимость того, чтобы "...близ оных кислых колодцев... построить для безопасности тем, которым нужно будет ими пользоваться, необходимое укрепление". Это первое, засвидетельствованное источниками, предложение о целесообразности сооружения стационарного укрепления у Кислого ключа. Идея поддерживалась высшим кавказским военным руководством. Командующий войсками Кавказской линии генерал-лейтенант И. И. Морков также считал обоснованным стро ительство крепости возле источника и выступал за перенос оборонительной линни на р. Малку.

Во время проведения им в июне-августе 1798 г. первого курортного сезона в Кисловодске его лагерь находился на Крестовой горе и более тысячи солдат и казаков вполне могли возвести здесь укрепление. Однако если оно и строилась, то явилось временным. Действия Моркова, вероятно, не были санкционированы императором и вызвали недовольство местных владетелей. Генерал-лейтенант вскоре после сезона попал и опалу и был смещен с его поста Павлом I.

В конце своего правления Павел I, подытожил рассмотрение предложений о строительстве укрепления у Нарзана указом, предписывающим отложить данное предприятие "впредь до удобного времени" На данное решение императора повлияла позиция командующего на Кавказе генерал-лейтенанта фон Кнорринга. По вопросу об оборонительном сооружении он высказался отрицательно, объясняя это тем, что местность в окружении источника к построению какою-нибудь укрепления неудобная и что факт его возведения вызовет недовольство и негативные толки местных жителей.

Однако уже в самом начале правления Александра I вопрос о крепости у Кислых Вод возник вновь и у него появились решительные сторонники. К их числу принадлежал и новый инспектор на Кавказской линии, Астраханский военный губернатор и главноуправляющий в Грузии, генерал-лейтенант, князь П. Д. Цицианов. Князь, также как и его здравомыслящие предшественники, исходил из того, что укрепление необходимо для "...безопасности больных и для прикрытия зданий", но, учитывая местную oбстановку, "не счел надобным... занять укреплением и Кислый колодец... чтобы кабардинцы не имели повода возомнить, что оный, находясь на земле им принадлежащей, от них отъемлется и что ограничивается свобода пользования кислою водою и для них столь же полезною, как и для всех". В начале января 1803 г. П. Д. Цицианов подал императору рапорт, содержащий обоснование сооружения крепости, и приложил к нему собственный план.

Цициановский план укрепления и обустройства местности у Нарзана был передан генерал-квартирмейстеру П. К. фон Сухтелену с поручением внести "нужные соображения по инженерной части". Начальник квартирмейстерской служоы дал в общем положительную оценку выбранного места, но рекомендовал новый план и профили крепости. Данный проект прилагался к Высочайшему повелению Цицианову от 7 марта 1803 г. о строительстве Кисловодской крепости.

В плане укрепление должно было быть вытянуто по линии север-юг вдоль реки. Структура его состояла из средней части шестиугольной формы со смежными с ней северным и южным бастионами. Внешние стороны бастионов - овально-выпуклые, боковые - прямые, сужающиеся к средней части и под углом переходящие к сторонам центральной территории. В углах каждого бастиона проектировалось по два орудийных барбета для стрельбы через вал в сторону долину реки и источника. Въезд на территорию крепости мыслился от Нарзана в выступающем центре западной стороны. За въездным проемом должны были находиться траверсы соединяющимися с валом рогатками. Аналогичные входные проемы предполагалось на ограниченном пространстве крепости в суженых переходах от центральной части к бастионам. По периметру площадь укрепления должна окружаться широким рвом с крутыми, дополнительно укрепленными краями, высоким внутренним и низким внешним валами. На центральной площади крестообразно размещались два трапециевидных и два пятиугольных квартала для постройки казарм и жилищ для приезжающих. Длина укрепления - 90, ширина в средней части - около 40 сажень

Сооружение крепости шло нелегко. Документы официальной переписки генералов Лихачева и Брюзгина с князем Цициановым содержат много красноречивых и детальных сведении о сложном процессе строительства крепости в период со времени закладки 13 июня по день завершения работ 10 октября 1803 года.

Работы выполнялись строительными командами, сформированными из солдат шести рот 16-го егерского полка. Необходимо было решать вопросы о строительных материалах. Дерн и камень, используемые для укрепления куртин крепостных валов. брались на месте, А вот со строительным лесом дело оостояло сложнее. В еженедельных рапортах генерал П. Г. Лихачев неоднократно указывал, что этого материала на месте нет и его необходимо доставлять из района Бештау, за 50 верст, либо с гор, в которых проживают "джантемировцы", за 35 верст. Генерал вел переговоры с местными жителями о доставке бревен по таким же ценам, по которым они реализовались в Георгиевске. Были также и специальные поставки леса и других строительных материалов с военных складов Георгиевска и Кумского штерншанца.

В течение месяца строительство велось по плану, составленному капитаном Беляевым с участием П. Г. Лихачева на месте, определенном генералом. Высочайше одобренный план предполагал возведение крепости в виде двух наложенных друг на друга, большой и малой, пятиконечных звезд ("штерншанца") из валов и рвов. Во всех крупных треугольных выступах предусматривались орудийные позиции. На внутреннем пространстве - казармы, офицерские дома, вспомогательные военные и бытовые строения, дома для посетителей Вод. Входы планировались с западного края крупного северного и основания юго-западного концов звезды. Размеры укрепления по диагональным линиям - 75 на 75 сажень.

Последний план Брюзгина появившийся уже в начале июля предусматривал возведение более крупного (наибольший размах фортификационных элементов - 120 сажень) и конструктивно сложного оборонительного сооружения. Генерал Брюзгин настоял на его реализации, и это привело к перепланировке, засыпке ранее вырытых участков рвов, привлечению дополнительных сил и средств, корректировке сроков работ. Несмотря на организационные и технические сложности и проблемы, основные земляные и строительные работы удалось закончить в октябре 1803 года.

По итогам работ был составлен еще как минимум один план. В архиве кавказоведа Е. Д. Фелицына, являвшегося в период с 1892 по 1902 гг. председателем Кавказской Археографической комиссии, находился план Кисловодской крепости, подписанный инженер-капитаном Беляевым, с указанием даты составления - "декабря 1-го дня 1803 года". Впервые он публиковался в юбилейном издании 1904 г., посвященном 100-летию Кавминвод, а приобретен был накануне юбилея в 1902 г. лично у Фелицина по его предложению. Фрагменты плана, названного планом Брюзгина-Беляева-Лихачева и датированного 30.11.1803 г., приведены в книге Я. Л. Махлевича "Мезонин у Нарзана". Они имеют некоторые расхождения с "фелицынским вариантом". В частности, на нем показан комплекс сооружений в виде вспомогательного укрепления за пределами основных крепостных рвов и валов, по направлению к реке.

Построенное укрепление имело пятиугольную форму с тремя угловыми, двумя, обращенными к реке, округлыми бастионами и двумя равелинами, окруженными сухим рвом. В крепости было два въезда и двое ворот: северо-западные ("Жантемировские" или "Горячеводские") и южные ("Кабардинские" или "Водяные"). Данные ворота были также удачно направлены: первые - в сторону курорта, вторые -образовавшейся позднее слободе. Это позволяло в случае опасности отдыхающим и слобожанам наиболее короткими путями добираться до крепости и скрываться ее валами и рвами.

На внутреннем пространстве в 1803 г. были закончены два офицерских, три солдатских дома, казармы для артиллеристов и инженерных служащих. Строительство других здании: гауптвахты, лазарета, кухни. ротного цейхгауза, порохового погреба продолжалось. Вероятно, эти работы велись еще не один год, так как в 1803 г. на строительство было израсходовано около 16 тысяч рублей, а в 1804 г а довершение начатого требовалось еще столько и даже несколько более данной суммы.

После окончания строительных работ в крепости были оставлены две роты 16-го егерского полка под командованием первого коменданта майора князя Уракова. Полномочия коменданта на раннем этапе до начала 1820-х годов распространялись и на формирующийся курорт, а в крепости и слободе комендант был высшим начальником вплоть до упразднения укрепления в 1862 году.

У нас нет пока точных данных о личности майора Уракова и продолжительности его командования крепостью. Вероятно, он был родственником, может быть, даже сыном пристава Большой Кабарды князя Афанасия Уракова, исполнявшего должность с 1782 по 1794 гг. и позднее короткое время находившегося в командовании Кавказской линии. По архивным документам выясняется, что майор Ураков в 1805 г. состоял в 9-м егерском полку, действовавшем в Закавказье. В 1807 г. он - подполковник того же полка, а в 1809 г. - полковник, шеф Тифлисского полка.

Крепость, основная цель создания которой была связана с охраной курорта, изначально выполняла и важные военные функции. Расположенная на пересечении горных "аробных" дорог, она поставила под контроль передвижение горцев. Это было замечено владетелями Кабарды, которые стали требовать уничтожения укрепления. Создание Кисловодской крепости явилось одной из причин крупного выступления - так называемого "кабардинского восстания" 1804 года. Ходатайства об упразднении крепости продолжали направляться вплоть до 1807-1809 гг. Однако российское военное начальство на Кавказе оставалось непреклонным, понимая определенное стратегическое значение укрепления.

Вышестоящим начальником для Кисловодской крепости в 1800-х и 1810-х годах оставался командир 16-го егерского полка. После отставки П. Г. Лихачева в 1808 г. эту должность продолжительное время, до середины 1810-х годов, занимал полковник Иван Данилович Курнатовский, ставший при А. П. Ермолове генерал-майором и управлявший некоторое время Имеретией. Следует и меть в виду, что подразделения 16-го егерского полка периодически отбывали им боевые действия. Так, в 1806 г. они участвовали в персидской войне, а в 1812 г.

В 1813 г. в Кисловодском укреплении находился командир роты 16-го егерского полка капитан Марков. О его деятельности почти ничего не известно. В публикациях упоминается перестройка крепости в 1818 г. ее комендантом майором Карташовым. Ведение подобных работ в указанное время вполне объяснимо в связи с преобразованиями и инспекциями укреплений района, проводимыми по инициативе и лично командующим на Кавказе генералом А. П. Ермоловым. Но конкретный характер и этих мероприятий не ясен. В книге 1900 г. поручика Раковича об истории Тенгинского полка говорится, что, когда в 1820 году в крепость были переведены две роты и штаб 3-го батальона тенгинцев, в ней существовали каменные казармы. Но свидетельства посетителей Вод противоречат предположениям о серьезных переменах во внешнем облике укрепления в это время. И. Т. Радожицкому в 1824 г. крепость представлялась в виде четырехстороннего редута, состоящего из земляного вала с четырьмя бастионами, содержащими чугунные пушки, и сухого рва. В опубликованных документах и воспоминаниях 1820-1830-х годов крепость обычно называется земляной, небольшой и нередко ветхой. С начала 1820-х гг., в связи с образованием генералом А. П. Ермоловым Кисловодской кордонной линии в составе Центра Кавказской линии на участке от верховьев Кумы (пост Верхнекумский) до поста Соленобродского на Малке в относительной близости от станицы Павловской, укрепление было подчинено командованию этой линии.

На открытом пространстве возле крепости рано стал образовываться своеобразный базар, где велась торговля продуктами питания с участием посетителей курорта, женатых солдат, мирных горцев. Проводились здесь праздники и торжественные мероприятия. Одно из таких массовых действий зафиксировано в дневнике помещика и отставного офицера Ф. И. Кабанова. Он оказался очевидцем торжественной церемонии у стен Кисловодской крепости 22 августа 1832г., посвященной годовщине коронации Николая I. На торжества собрались представители линейных Горского, Кубанского, Хоперского, Волгского и Кабардинского полков по 30 казаков при одном офицере и до 50 черкесских князей с узденями из ближних и отдаленных районов, включая Закубанье, в панцирях и шлемах с золотыми и серебряными медалями, в том числе и персидскими орденами. Специальным и продолжительным по времени элементом праздника были конные соперничества и джигитовки. Затем торжества переросли в крупный праздник горцев "байрам", на котором, кроме посетителей и гостей, собралось уже до 300 кабардинских князей и узденей. На празднике были морской офицер и писатель В. Б. Броневский и известный русский композитор А. А. Алябьев. Они с большим вниманием слушали стихи и песни горцев. Исполнялся и полонез с хором самого Алябьева.

В 1831 г. непосредственным начальником П. А. Принца стал командир Кисловодской линии полковник Якубович. Брат декабриста, служил ранее комендантом Константиногорской и Георгиевской крепостей. С 1834 года должность коменданта на Кавминводах временно исполнял старший чиновник Строительной комиссии полковник П. П. Чайковский. С 1843 г., или, возможно, с 1842 г., воинским начальником на крепости становится подполковник, а с 1846 г. полковник и кавалер Иван Семенович Жердев. Он исполнял обязанности кисловодского коменданта до самой смерти 10 ноября 1857 г., что было отмечено на эпитафии его могилы на слободском кладбище. Он жил в Кисловодске со своей женой Марией Кирилловной и многочисленными детьми, последний из которых родился в 1856 г. Дом коменданта указан на карте Кисловодска 1856 г., помещенной в труде Ф. А. Баталина. Он находился на правой верхней стороне нынешней улицы Ярошенко (Дондуковской) примерно напротив пансионата Ганешина (Клиники им. В. И. Ленина).

По рапортам о состоянии войск на кордоне Кисловодской линии устанавливается, что в крепости и в слободе в конце 1850-х - начале I860-x годов находились 3-я и 4-я роты 5 (6) линейного батальона, часть Кавказской гарнизонной артиллерийской 4-й роты (командиры штабс-капитан Романов и прапорщик Шангин, военно-рабочая полурота ? 9 инженерного ведомства (капитан Диков), команда подвижной инвалидной роты Кавминвод (капитан Стрельников и прапорщик декабрист А. Н. Сутгоф) и провиантский магазин со штатом 10 человек (начальник коллежский асессор Бегтерев, командир поручик Зайцев).

До последнего времени своего существования крепость выполняла важные социально-политические функции. Так, 13 сентября 1859 г. в Кисловодском укреплении прошли переговоры между депутатами от Кабарды (штаб-ротмистр М. Тамбиев, прапорщики князья П. Джамботов и П. Коголкин, князь Б. Атажукин) и Карачая (поручики А. Крымшамхалов и П. Дудов, подпоручик Б. Крымшамхалов, уздени Д.Т. Байрамуков и Н. Дудов). Все они в присутствии посредников от правого крыла Кавказской линии штабс-капитана Аглинцова, левого крыла - капитана Масловского и от Главного штаба Кавказской армии полковника Семенова, подписали документ о разделении земель между Кабардой и Карачаем. Граница проводилась от Эльбруса по хребту, отделяющему притоки р. Малки от притоков р. Кубани, через горы на этом хребте: Таш-Бурун, Шахламыт, Бечасын, Ааорсан, Оашхо, Эшкакон до горы Кум-Баши. Утверждено было также обязательство, чтобы никто не переходил границу со своими стадами, исключая временные непредвиденные случаи. В декабре 1859 г. укрепление вместе со всем Кисловодским кордоном перешло в ведение Левого крыла Кавказской линии.

28 октября 1862 г. Кисловодская крепость была упразднена по высочайше утвержденному распоряжению командующего Кавказской армией. 4 орудия были переданы в Георгиевский арсенал. Но помещения крепости оставались в управлении военного ведомства вплоть до начала советского времени. В них размещались различные подразделения и были лазареты.

Строения упраздненной крепости (казенная казарма, башня, два флигеля, два сарая, пороховой погреб) числились среди собственных зданий слободы Кисловодской. В 1880 г. но время рассмотрения вопроса о строительстве нового каменного храма слободское общество чуть было не прекратило историю известного фортификационного объекта. Некоторые гласные предлагали снести его сооружения и построить церковь на их месте. Мнения о том, что храм на территории крепости был бы удачно расположен и хорошо бы смотрелся со стороны курорта, придерживался начальник Терской области, наказной атаман Терского казачьего войска генерал-лейтенант А. П. Свистунов. Но разумный подход возобладал.

С конца XIX века до 1917 г. в крепости периодически стояло подразделение 20-го летучего артиллерийского дивизиона, был артиллерийский лазарет, санитарная станция для нижних чинов Кавказского военного округа, временно размещались военные, строительные и иные подразделения. Сохранился договор между директором Кавминвод и начальником штаба Терского казачьего войска об организации игры войскового струнного оркестра на курортах региона во время летнего сезона 1912 г. Военный музыкальный коллектив численностью более 50 человек с капельмейстером и под наблюдением офицера по распоряжению войскового начальства размещались в здании "старой крепости" во время этого и сезона 1913 года. В годы Первой мировой войны на территории крепости было построено двухэтажное здание офицерского корпуса лазарета. Во время войны лазарет выполнял функции госпиталя.

После установления советской власти в начале 1920-х годов на территории бывшей крепости был основан один из старейших санаториев Кисловодска под одноименным названием. Часть крепостных сооружений была демонтирована при строительстве санаторных объектов в 20-е годы XX в. и комплекса грязелечебницы в 1934-1939 гг.

Еще накануне войны представители краеведческой общественности выступали за отнесение сохранившихся крепостных строений к числу исторических памятников и развертывания на их базе музея. Но крепость вошла в государственный список памятников только в 1960 г.

В годы Великой Отечественной войны здесь был развернут госпиталь ? 2006. В послевоенный период восстановленный санаторий пользовался популярностью среди отдыхающих. Вероятно, поэтому в 1970-е годы он перешел в ведение ракетно-космической корпорации "Энергия". Новый владелец развернул масштабную реконструкцию учреждения и в начале 1980-х гг. на большей части мемориальной территории был возведен новый комплекс с тринадцатиэтажным спальным корпусом. Огромное сооружение почти полностью подавило историко-культурный объект республиканского значения. В качестве компенсации корпорация "Энергия" частично участвовала в реставрации оставшихся крепостных строений.

Еще в 1964 г. по согласованию с руководством бывшего санатория и при его поддержке крепостная башня была отремонтирована и передана под создаваемый городской народный краеведческий музей. Он был открыт 9 мая 1965 г. С 1971 по 1997 гг. музей являлся филиалом Ставропольского государственного краеведческого музея им. Г. Н. Прозрителева и Г. К. Праве. В 1998 г. стал самостоятельным муниципальным, а с 2005 г. - государственным учреждением культуры. Большая часть сохранившихся крепостных строений отреставрирована и занята под экспозиции и фонды одного из крупнейших и интересных музеев Кавминвод и Ставропольского края. Музей обладает многотысячными коллекциями материалов по истории города и региона, в том числе и о развитии старой архитектуры Кисловодска.

Возвышенность из железистого травертина с ровной поверхностью у подошвы большой горы на тогдашнем берегу Ольховки, восточнее Нарзана, удобную для разбития лагеря, отметил академик П. С. Паллас, посетивший эти места в 1793 г. При частых и неожиданных наводнениях горной речки Ольховки это возвышенное место было вполне безопасно для жилья. Спустя пять лет здесь возник большой палаточный городок командующего войсками на Кавказской линии генерал-лейтенанта графа Ираклия Ивановича Моркова, который прибыл испытать лечебные свойства Нарзана. Графа сопровождали молодой секретарь А. Ф. Ребров и другие лица. Их охранял большой военный отряд. Как утверждал впоследствии Ребров, этот визит был самым мерным лечебным сезоном россиян у Нарзана, "началом русской жизни у Кислых Вод". Летом 1800г. на этом бугре останавливался на лечение шеф Кавказского гренадерского полка генерал С. А. Тучков с офицерами, а также академик граф Аполлос Аполлосович Мусин-Пушкин, вице-председатель Берг-коллегии.

В 1903 г. по указу Александра I генерал-квартирмейстер П. К. Сухтелен разработал план первого российского укрепления при Кислом колодце, которое инспектор Кавказской линии князь П. Д. Цицианов предлагал возвести на данной обжитой возвышенности. Однако главный строитель, генерал П. Г. Лихачев, посчитал это место непригодным для укрепления из-за нависающей над ним горы и начал строить крепость юго-западнее, на противоположном берегу Ольховки. А на этом месте располагался временный лагерь военных строителей и посетителей Вод. Свидетелем строительства крепости был и коллежский асессор А. Ф. Ребров, который летом 1803 г. лечился у Нарзана. В начале 1810-х годов здесь был сооружен военными строителями казенный турлучный домик, видимо, для смотрителя Вод и главного врача. Это было самое первое жилое строение на Кислых Водах. С постройкой Н. Шайкиным в 1819 г. удобного деревянного домика для чиновников надобность в этом здании отпала. Вскоре на его месте была разбита новая усадьба А. Ф. Реброва.

Сын чиновника Алексей Федорович Ребров (1776-1862) родился в Москве. В 10 лет он стал писарем в Астраханском суде, а в 1795 г. был переведен в Георгиевск секретарем канцелярии Кавказского генерал-губернатора графа Гудовича. В 1798 г. Ребров перешел на службу в Казенную палату Кавказского губернского управления. Здесь он занимался вопросами землевладения и земельными тяжбами, прослыв весьма строгим законником. Осенью 1801 г. за особые труды "по присоединению Грузии к России" Ребров был произведен в коллежские асессоры (8 класс), получил дворянство и 200 душ крестьян. Около 1810 г. он удачно женился на Александре Ивановне, дочери генерала от кавалерии И. Д. Савельева, взяв в приданое хорошее имение - Владимировку на Куме. Выйдя в отставку, Ребров увлеченно занимался и имении опытным сельским хозяйством - разводил кунжут, шелковицу, новые сорта лука и винограда, получая награды и похвалы на выставках. Время от времени А. Ф. Ребров возвращался на казенную службу. Он был в дружеских отношениях с генералом А. П. Ермоловым, который не раз отзывался о нем как о незаурядном человеке, "живом архиве истории края". Ребров часто консультировал Ермолова по различным вопросам устройства КМВ. По поручению генерала он занимался созданием казачьих станиц на Подкумке. К 1820г. Ребров имел собственный дом на Горячих Водах, который выгодно сдавал посетителям.

По указанию генерала А. П. Ермолова Командующий на линии генерал-майор К. Ф. Сталь 25 июля 1823 г. предписал Строительной комиссии отвести коллежскому советнику А. Ф. Реброву просимое им казенное место на возвышенности восточнее Нарзана "для построения дома и разведения сада в виде опыта". Право же на потомственное владение этим огромным участком (2 десятины и 487 кв. сажен), от вершины Крестовой горы до дороги у Нарзанной галереи, А. Ф. Ребров получил только в конце 1858 г. Проекты дома и флигелей были составлены архитектором Джузеппе Бернардацци осенью 1823 г. и вместе с планом выбранного участка утверждены генералом Ермоловым в декабре этого года.

Управление атамана размещалось по Царской улице (ныне проспект Кирова, ? 75). В глубине этого двора часто группировалась кучка людей еврейского происхождения. Был таков порядок: евреи для получения лечения на КМВ должны получить временную прописку. Ее они получали у атамана Пятигорского отдела.

В 1912 году население города насчитывало около 35000 человек. В городе, как правило, окна домов были закрыты ставнями и открывались лишь с 1-го мая, когда курорт начинал функционировать. Квартиры были без печей. Первого мая в Лермонтовской галерее священослужители в сопровождении хоругвий и хора церковных певчих проводили молебен, по его окончании директор КМВ доктор Тиличеев С. А. объявляет об открытии сезона. Симфонический оркестр в открытой раковине дает концерт.

В городе было два хозяина: Городская Управа с городской Думой и Управление Кавказских Минеральных вод. Последнее ведало курортной группой: Пятигорской, Кисловодской, Ессентукской и Железноводской. Пятигорский курорт возглавлял М. М. Соловьев и находился он по Елизаветинской улице, ныне улице Красноармейской ? 6. Управление КМВ помещалось по улице Царской, ныне улице Кирова, ? 30. Тиличеев С. В. возглавлял управление четырех курортов. Главным врачом Пятигорского курорта был Н. А. Орлов.

Число частно-практикующих врачей в Пятигорске во время сезона достигало 150 человек. Санитарным врачом в то время был К. В. Писнячевский, ученым химиком - Э. Э. Карстенс, главным инженером КМВ - геолог И. М. Пугинов, архитектором - строителем И. И. Байков, лесничим - В. М. Васильев, инженером-электриком - Е. М. Кутейников, гидрогеологами - А. Н. Огильви и И. И. Володкевич.

Первые старейшие ванны назывались Солдатскими. Солдаты 16-го Егерского полка охотно купались в горячих водах, в дальнейшем из местных каменных пород выдалбливались ванны, над ними был построен деревян ный домик с крышей. До прихода русских купание происходило в четырехугольной ванне со скамеечками, высеченными туземцами в скале. В ванну помещалось сразу несколько человек.

Александровские ванны расположены были на Горячей горе у главного источника Александровского (ныне Лермонтовского), выходящего из недр самотеком без каптажа. Он питал соседние ванные здания Александровское и Ермоловское. Александровское состояло из пяти купален, вырубленных из туфа и называлось 'Старые ванны', расположенные на каменной площадке, где в настоящее время находится скульптурный цементный Орел.

Ермоловские ванны (старые) в 1819 году по распоряжению А. П. Ермолова командующего войсками Кавказа, героя Отечественной войны 1812 года, было построено деревянное ванное здание под железной крышей, с шестью ваннами. Ермолов был просвещенным и энергичным человеком, принимал участие в благоустройстве будущего курорта. Каждая каменная ванна имела продолговато-овальную форму, вместимостью на 50 ведер воды. В 1820 году было уже 11 ванн, они простояли до 1874 года. В 1816 году астраханский житель Федоров пожертвовал 80000 рублей на благоустройство Горячеводска (будущего Пятигорска). За эти деньги проложили дорогу к купальням на Горячей горе по крутым и трудным подъемам. В том же году приступили к строительству подъездной безо пасной дороги для экипажей и подъемной пешеходной лестницы, которая сохранилась и ныне (1966 год).

В 1822 году на строительство будущего курорта Пятигорска приехали талантливые итальянские архитекторы - братья Бернардацци. Строителями были солдаты Константиногорской крепости 16-го Егерского полка и 300 человек пленных поляков-солдат. Руками солдат были построены самые первые дома, ванные здания и ряд художественных сооружений.

Николаевские ванны (Лермонтовские) по проекту братьев Бернардацци начали строиться в 1826 году, а закончено строительство лучшего в городе ванного здания в 1831 году. Каменное здание с 16-ю мраморными ваннами и раздевальными. Воду подвели к ванным по цельным деревянным трубам герметически закрытым из главного Александровского источника. Николаевские серные ванны принимали: М. Ю. Лермонтов, В. Г. Белинский, Л. Н. Толстой, композитор Алябьев и другие. 13 мая 1841 года М. Ю. Лермонтов приехал в Пятигорск в пятый и последний раз. Он успел принять 23 серные ванны.

Ермоловские ванны (новые) вблизи левого крыла Николаевских ванн в 1880 году военным ведомством были построены Ермоловские ванны. С 1903 года во владение КМВ было передано Тамбуканское озеро. К этому времени в Ермоловских ваннах было организовано грязелечение. Грязь нагревалась в баке с горячей водой, куда спускались цинковые ведра, наполненные свежей тамбуканской грязью. С 1936 года в Ермоловских ваннах работали отделения: первое женское, второе - ингаляторий по лечению уха, горла, носа.

Теплосерные ванны. В 1861 году С. Уптоном построено одноэтажное каменное ванное здание с одиннадцатью ванными. Вода теплосерного источника обладала исключительными целебными свойствами, потребность в лечении росла, что побудило Управление курорта построить новое красивое двухэтажное здание для водолечебницы. По проекту архитектора Клепинина постройка здания начата в 1899 году архитектором Управления КМВ И. И. Байковым, а закончена в 1900 году с установкой новой аппаратуры для приема душей: Шарко, дождевого, шотландского, восходящего, циркулярного, полуванн, влажных обертываний и прочее, а также массажного отделения.

Ученый химик Э. Э. Карстенс не мог обойти своим вниманием открытие радия Бекерелем в 1896 году и открытия радиоактивности супругами Кюри в 1898 году. Он стал изучать на радиоактивность Пятигорские горные породы и минеральные источники. Работа увенчалась крупным успехом. В 1913 году 17 июня им был сделан большой доклад в Русском бальнеологическом обществе: 'Радиоактивность вод и горных пород Пятигорского района и вытекающие отсюда новые перспективы для Пятигорского курорта' (Записки Русского Бальнеологического общества, T.XIV,N 2, 1913г. ).

С тех пор Пятигорский курорт получил возможность лечения местными радиоактивными водами, а водолечебница переименована в радиоактив ные ванны. Каптаж радоновых источников произведен гидрогеологами Управления КМВ А. Н. Огильви и И. И. Володкевичем. Серные Товиевские ванны названы в честь духовного лица с именем Товий. Ванну питал Товиевский источник, имеющий наивысшую температуру 48.5 градуса. Левое крыло Академической галереи занималось семью Товиевскими ваннами без раздевальни.

Новые Сабонеевские ванны (ныне Пушкинские). Названы так в честь генерала Сабонеева, построившего когда-то у источника азиатскую кибитку с ванной. По проекту Клепинина в 1901 году были построены архитектором И. И. Байковым два красивых ванных корпуса из Красного кирпича. Малый корпус вмещал 14 ванн для женщин и большой 32 ванны для мужчин. Ванные здания построены с широкими раздевальнями по обе стороны кабин; с одной стороны больные раздеваются, с другой - одеваются, чтобы не создавать очереди в ожидании ванн. В настоящее время они получили название Верхние Пушкинские ван ны и Нижние Пушкинские ванны по проспекту Кирова, ? 1 и ? 2. Перед зданием был действующий фонтан.

Тиличеевские ванны построены в 1914 году на Провале на 22 кабины, названы в честь директора Управления КМВ доктора медицины С. В. Тиличеева. Устройство и оборудование производил архитектор И. И. Байков. В настоящее время они переименованы в Пироговские народные ванны.

Народные ванны построены в 1915 году по проекту А. И. Кузнецова на Провале. Они питаются горячим серным источником с температурой 46 градусов. В помещении ванн имеется душ для предварительного обмывания и глубокий бассейн, соответствующий обслуживающий персонал. Мужчины и женщины купались одновременно вместе без купальных костюмов и это не вызывало смущения, так как они пришли сюда в поисках здоровья. Вот почему тогда ванны назывались Бессовестными.

Народная купальня. В 1894 году у Кабардинского источника на улице Урицкого, между домами ?? 31-33 находилось деревянное сооружение с крышей и с двумя писцинами для купания мужчин и женщин по 3-4 человека в каждой. Купались все желающие за плату по 5 копеек с человека. Вода поступала с Горячей горы из Кабардинского источника по каменному укрытому каналу. Вода в писцине была проточной. На Кабардинской улице вблизи дороги отработанная теплая серная вода выливалась из трубы, где жители Кабардинки нередко стирали носильное платье.

Пятигорская грязелечебница построена Перетяткевичем из двух отделений - мужского и женского на 40 кабин. Открыта грязелечебница в 1914 году. В то время существовало такое лечение, что Пятигорская грязелечебница занимает второе место в России по благоустройству, с прекрасной вентиляцией и способом подогрева грязи. В 1915-1917 г.г. грязелечебница была перегружена ранеными военными с болезнями органов движения. Среди них с незаживающими, открытыми костными ранами-остеомиэлитом. На открытые раны применялись грязевые аппликации и компрессы. Первыми врачами грязелечебницы были Меписов Л. И. и Добролюбова О.

Пистолет на фото:
Пистолет кремнёвый "жилетного" типа. Очень интересный и привлекательный кремневый пистолет неизвестного западноевропейского мастера, выполненный в английском стиле, относящийся к т.н. "жилетным" или "карманным". Ориентировочно, по манере исполнения, датируется концом XVIII - началом XIX веков. Пистолеты "жилетного" они же "карманного" типа были одним из наиболее распространённых видов оружия самообороны, принятым у людей "рискованных" профессий и образа жизни - игроков, курьеров, агентов и т.п. Общая длина предмета - 185 мм, длина ствола - 90 мм. Калибр - 12,7 мм. Рукоять закруглённая, материал рукояти - орех. Ствол вывинчивающийся, длина вывинчивающейся части - 60 мм. С обеих сторон замка - гравировка на военную тематику - барабан, рожок и знамя. Пистолет имеет типичную для этого типа оружия откидывающуюся собачку, приводящуюся в боевое положение при взведении курка.

Из классики: "... Князь, не теряя присутствия духа, вынул из бокового кармана дорожный пистолет и выстрелил в маскированного разбойника. Княгиня вскрикнула, и с ужасом закрыла лицо обеими руками. Дубровский был ранен в плечо, кровь показалась. Князь, не теряя ни минуты, вынул другой пистолет, но ему не дали времени выстрелить, дверцы растворились, и несколько сильных рук вытащили его из кареты и вырвали у него пистолет. ..." ;)

http://myrt.ru/news/manstoys/457-osobye-tipy-pistoletov.html
http://bratkoff-errero.ru/shop.php?zid=30011&idpic=930

Дама с тонкой талией, в короткой широкой юбке, с изящными локонами и огромными рукавами - характерное воплощение стиля "бидермайер".

Чтобы зрительно уменьшить талию, стали подчеркивать величину плеч. Для этого рукава платья делались очень широкими сверху и сужались к кисти. Одновременно расширялась внизу юбка, образуя крупные складки. Чтобы оживить эти поверхности, с 1830 года женщины начали заменять одноцветные ткани полосатыми или тканями с легким, но не цветочным узором.

Женская прическа того времени являла собой произведение парикмахерского искусства: волосы, укороченные с боков, укладывали крупными локонами или "котлетами" из кос на висках. Длинные волосы поднимались наверх и на темени укладывались в различные шиньоны. Головные уборы были трех типов: чепцы, богато украшенные по переднему краю рюшем, кружевом и лентами; широкополые шляпы, украшенные цветами и перьями; и, наконец, капор, который представлял собой чепец и шляпу одновременно.

Нововведением были боа. Туфли же носились без каблуков.

К 1835 году рукав достигает наибольших размеров, а через несколько лет вновь становится узким, возвращаясь к простым формам. Корсаж обтягивает туго зашнурованный твердый корсет. Юбка, удлиняясь, обрастает множеством оборок и выглядит все шире и пышнее. На плечи и спину набрасывается часто очень дорогая кашмирская шаль из пуха тибетской козы - англичане уже в XVIII столетии начали привозить такие шали из Индии. Эти шали, а также мантии и пелерины играли роль плаща, прикрывающего декольте как дома, так и на улице.

Конечно, до эпохи бидермайера с ее перетянутыми в талии дамами, существовал совсем другой стиль в моде начала XIX века.
http://www.sarafan.ru/san/SeG/ik/article323.html

П. А. Висковатый писал: "У Бенкендорфа были свои соглядатаи, сообщавшие ему обо всем, что происходило даже и на отдаленном Кавказе. "Помните, господа,- говорил генерал Вельяминов высланным на Кавказ,- что здесь есть много людей в черных и красных воротниках, которые следят за вами и за нами".

Секретные архивные документы о тайном надзоре на Кавказских Минеральных Водах в лермонтовское время, которые автор этой книги предлагает читателям, вполне подтверждают приведенные слова Вельяминова и помогают выяснить, когда и по чьей инициативе на Кавказских Минеральных Водах положено было начало тайному надзору.

В своем секретном отношении на имя шефа жандармов А. X. Бенкендорфа от 7 мая 1834 года за ? 50 Военный Министр князь А. И. Чернышев писал: "Государь - император, усматривая по течению дел большое число штаб- и обер-офицеров, отпущенных для излечения ран ц болезней к Кавказским Минеральным Водам, изволит находить нужным усугубить надзор за тишиной и порядком и вообще за поведением большого скопления приезжих в Пятигорске, поручить мне изволил отнестись к Вашему сиятельству о том, чтобы вы изволили назначить из подведомственных вам чиновников самого надежного и благоразумного штаб-офицера для исполнения сей обязанности со всевозможною точностью и осторожностью. О том же, кого вы изволите избрать для поручения, не угодно ли будет доложить его величеству".

Приведенный документ дает довольно ценные сведения. Помимо начальной даты установления тайного надзора на Кавказских Минеральных Водах, мы узнаем из него, что инициатором нововведения явился не граф Бенкендорф, как можно было бы ожидать, а сам император Николай I, обеспокоенный ростом числа посетителей Вод, и в особенности военных.

Ответ А. X. Бенкендорфа не задержался. Уже через три дня - 10 мая того же года - за ? 755 шеф жандармов доносил А. И. Чернышеву о принятых им мерах:

"В исполнение высочайшего повеления, объявленного мне вашим сиятельством в отношении от 7-го сего мая за ? 50, чтобы во время приезда посетителей к Кавказским Минеральным Водам был для наблюдения назначен штаб-офицер вверенного мне корпуса, я возложил сию обязанность на майора корпуса жандармов Алексеева, о чем и доведено мною до высочайшего сведения; и сверх того, предполагая поручить начальнику 6-го округа доверенного мне корпуса ген-майору графу Апраксину таковое же наблюдение в Пятигорске по случаю намерения его посетить Кавказские Воды для поправления своего расстроенного здоровья, я имел честь Представить о сем Вашему сиятельству рапортом от 7-го сего мая за ? 730-м. Почтеннейше донося о сем Вашему сиятельству, честь имею присовокупить, что областной штаб-офицер вверенного мне корпуса, в Кавказской области находящегося, майор Юрьев не назначен мною/для исполнения вышеозначенного высочайшего повеления потому, что офицер сей просил моего позволения находиться при ген-лейтенанте Вельяминове в предполагаемой нынешним летом экспедиции против горцев, то быв, с одной стороны, весьма доволен доставить майору Юрьеву случай быть в делах против неприятеля, я желаю, с другой стороны, извлечь из сего двоякую пользу, ибо он будет мне доставлять сведения, как о положении края, так и о самой экспедиции, тогда как майор Алексеев будет доводить до моего сведения обо всем, относящемся до посетителей Минеральных Вод".

Из приведенного ответа А. X. Бенкендорфа можно усмотреть, что он не только выполнил царское повеление, но и сделал представление об усилении жандармского персонала на Кавказе еще двумя лицами. Из них генерал-майора Апраксина он предназначал для усиления наблюдения в Пятигорске, а майора Юрьева предполагал прикомандировать к генералу Вельяминову, который как близкий друг опального генерала Ермолова не пользовался полным доверием царя. Из надписи на рапорте Бенкендорфа от 11 мая и копии отношения военного министра от того же числа на имя шефа жандармов мы видим, что Николай I согласился со всеми предложениями Бенкендорфа.

Из дальнейшей переписки невозможно установить, какую деятельность проявляли генерал-майор Апраксин и майор Юрьев, но от майора Алексеева в деле имеются два донесения, которые дают достаточное представление, как понимали и исполняли возложенные на них обязанности по тайному надзору "самые надежные и благоразумные" из подведомственных Бенкендорфу чиновников.

Едва успев прибыть в Пятигорск, жандармский майор Алексеев уже начал проявлять необычайное рвение. Первое свое донесение отсюда от 18 июня 1834 года он посвящает главном образом местному коменданту генералу Энгельгарту. Речь идет об оплошности последнего в секретном политического характера деле доктора Майера, поручика Палицына, причастного к делу декабристов, и пятигорского городничего Ванева. Об этом упоминалось, когда речь шла о докторе Майере.

Вот что пишет по этому поводу Алексеев в своем первом доносе: "Весьма неосторожно поступил здешний комендант, что, взявши ,Палицына под арест, отпустил его потом домой, и тот успел сжечь самые секретные бумаги, которые, как открылось потом, хранились у него в печке и заложены были дровами, а печку при взятии у него других бумаг не осматривали, а хватились уже на другой день после их сожжения". Не ограничиваясь обвинением Энгельгардта в оплошности, жандармский майор возводит на него еще более серьезное обвинение.

особых поручений при генерале Вельяминове (который первый и открыл поступки Палицына и прочих), уверял меня, будто бы комендант, любя и играя каждый день с ними в вист, получа повеление об арестовании, предупредил их, и что они всю ночь жгли бумаги". Дальше Алексеев дает незавидную характеристику коменданту как человеку, по его мнению, хотя и доброму, но чересчур старому и слабому для занимаемой им должности.

Донос Алексеева, попавший к военному министру, был препровожден, по-видимому, без указания источника, на заключение командира Отдельного Кавказского корпуса барона Розена. Последний в своем отзыве на имя военного министра, не отрицая, с своей стороны, упомянутых упущений Энгельгардта и приписывая их неумышленной нераспорядительности, категорически возражал против разоблачений мифичеого штаб-офицера.

Полный простор своим клеветническим измышлениям дал майор Алексеев во втором донесении от 2 июля 1834 года. Так, исправлявший в то время должность коменданта и окружного начальника майор Ф. Ф. Унтилов обвинялся в беспробудном пьянстве и невероятном взяточничестве, исправляющий должность городничего поручик Устинов - в совершенной неопытности и полном подчинении майору Унтилову, председатель Строительной комиссии подполковник Пантелеев - в отсутствии всякого понятия о военной и гражданской архитектуре и в широком казнокрадстве всего возглавляемого им состава Строительной комиссии.

В виде примеров казнокрадства комиссии майор Алексеев приводит два случая. "При Елизаветинском источнике,- пишет он,- сделана галерея длиною десять саженей и шириною три, на восьми столбиках, покрытая досками и обтянутая с боков холстиною. Каковую галгрею всегда можно выстроить за 750 руб., а в отчете она показана в шесть тысяч. Неподалеку от оной выстроена круглая маленькая беседка на четырех из камня сложенных колоннах, покрытая железом, посредине поставлена Эолова арфа. За постройку много что две тысячи, а в отчете значится двенадцать тысяч"...

В том же донесении Алексеев пишет: "Узнавши, что у некоторых приезжих на квартирах бывает непозволительная игра в карты и кости, я хотел о прекращении оной переговорить с майором Унтиловым как здешним комендантом, почему приходил к нему два раза и заставал его в таком пьяном виде, что не в состоянии он был ничего понять. Наконец, рано утром послал просить его к себе, но получил ответ, что надобности в нем он никакой не имеет". Нельзя не ответить, что резкий ответ майора Ф. Ф. Унтилова в какой-то мере дает разгадку затеянной против него Алексеевым кляузы. "Голубые жандармские мундиры" уже в первые времена их деятельности вызывали брезгливое отношение к себе со стороны строевых гвардейских и армейских офицеров. Этой брезгливости не мог, по-видимому, скрыть и георгиевский кавалер Унтилов, рискуя нажить себе большую служебную неприятность.

"Из всего вышеописанного,- заключает эту часть донесения Алексеев,- Ваше сиятельство, усмотреть изволите, каково должны идти здесь все дела, и что я, при всем усердии моем, нахожусь в затруднительном положении в выполнении во всей точности возложенного Вашим сиятельством поручения. Офицеры, приезжающие для лечения, и из остающихся на зиму совершенно находятся без начальства, ибо ген. Энгельгардт не имеет права ни во что вмешиваться, а майор Унтилов поведением своим лишился всякого уважения, должного занимаемому им месту".

Конец донесения, помимо текущих дел, посвящен главным образом четырем приехавшим из Грузии посетителям Вод. Сообщаемые жандармским майором сведения о них показывают, какого ничтожного повода достаточно было, чтобы привлечь к себе внимание жандармов. В данном случае Алексееву показалось подозрительным, что у всех приезжих лиц на руках были янтарные четки одинакового образца, и он решил, что это члены какого-нибудь тайного общества. Как видно из дальнейшей переписки по настоящему делу, даже у военного министра Чернышева, получившего от шефа жандармов это донесение Алексеева, возникли сомнения в правильности сообщаемых им сведе" ний. Не указывая их источника, он запросил командира Отдельного Кавказского корпуса барона Розена, насколько они достоверны.

В обстоятельном ответном донесении от 1 сентября 1834 года за ? 87 Розен дает надлежащую оценку вздорным и недобросовестным жандармским измышлениям. Он совершенно отрицает пристрастие к пьянству и взяточничеству майора Унтилова, ссылаясь при этом на авторитет А. А. Вельяминова.

"Предполагая засим,- пишет он дальше,- что дошедшие до вас, милостивый государь, сведения насчет Унтилова или неверны, или слишком преувеличены, я считаю бесполезным производить о том формальные розыски, потому что [для] обличения виновного нужно знать обвинителя или, по крайней мере, те лица, которые занимались непозволенною игрою и с которых брались взятки. Без сего решительно невозможно произвести следствия, ибо Унтилов обвиняется в общих выражениях, без подробного указания тех случаев, которые должны служить основанием делу"...

Далее Розен берет под защиту поручика Устинова, подполковника Пантелеева, а также остальных членов Строительной комиссии и отрицает возможность денежных злоупотреблений с их стороны, вновь ссылаясь на авторитет Вельяминова. И говорит о своих предположениях в отношении некоторых перемен по личному составу служащих на Кавказских Минеральных Водах. В заключение своего донесения Розен дает очень простое объяснение ношению на Кавказе янтарных четок и довольно благоприятный отзыв об известных ему лично обладателях этих четок

Объяснение Розена 27 сентября 1834 года за ? 641 .было препровождено военным министром графу Бенкендорфу, и на этом переписка по донесениям Алексеева закончилась. Это можно подтвердить имеющимися архивными материалами, которые показывают ложность сообщений майора Алексеева об огромных перерасходах при строительстве Елизаветинской галереи и беседки "Эолова арфа".

Мы знаем, что,в то время подобные перерасходы не были редкостью. Однако в данном случае жандармский майор попал явно впросак, так как строители Пятигорска братья Бернардацци были исключительно порядочные люди, бережливо относившиеся к каждой казенной копейке. В этом можно легко убедиться, если просмотреть "Описание существующих при Кавказских Минеральных Водах устройств", составленное в конце 1840 года по отчетным документам специальной Строительной комиссии старшим членом ее полковником Чайковским.

Оно свидетельствует, что при строительстве Елизаветинской деревянной галереи было "употреблено 2272 руб. 34 коп.", а "каменная беседка Эола в публичном саду построена в 1830 году по предписанию ген. от кавалерии Емануеля от 16 апреля 1830 г. ? 285 на экономическую сумму; употреблено 1398 руб. 25/8 коп." При этом нельзя не подчеркнуть того обстоятельства, что, сообщая фантастическую цифру затрат на беседку "Эолова арфа" (12 000 руб.), Алексеев не потрудился даже взглянуть на это сооружение и говорит о беседке как о четырехколонной, в то время как она всегда была восьмиколонной. Можно с уверенностью думать, что Алексеев и другие соглядатаи Бенкендорфа, никогда не подвергаясь проверке с его стороны, были уверены в своей совершенной безнаказанности.

Отсюда вполне понятна та ненависть к "голубым мундирам", которая проявлялась у всех передовых людей России. Известно, что, уезжая во вторую ссылку, М. Ю. Лермонтов выражал надежду укрыться за хребтом Кавказа "oт их всевидящих и всеслышащих ушей".

Мы знаем, однако, что надежды поэта не оправдались. Заведенный Николаем I в 1834 году тайный надзор на Кавказских Минеральных Водах продолжался и в последующие годы. Отрывочные сведения об этом обнаружены в Центральном государственном историческом архиве Грузинской ССР. Из них можно узнать, что в 1838 году обязанности майора Алексеева исполнял подполковник корпуса жандармов Юрьев, а в 1840 году-полковник Викторов. В 1841 году, как известно, это место занял подполковник корпуса жандармов Кушинников, который, по-видимому, участвовал и в преддуэльной интриге, погубившей поэта.

Однако после приведенных сведений о тайном надзоре на Кавказских Минеральных Водах приходится отбросить довольно обычное в биографических очерках о М. Ю. Лермонтове предположение, что Кушинникову было поручено какое-то специальное наблюдение только за поэтом. Этот жандармский чин, как и его предшественники, несомненно, вел наблюдение за всеми посетителями Минеральных Вод, признаваемыми по той или иной причине "неблагонадежными".

Кисловодск XIX века

Кисловодск. Ресторация и источник нарзана. Литография первой половины XIX в.



Кисловодск. Бастион Кисловодской крепости. Акварель И. Я. Мейера. 1840 гг.


Кисловодск. Источник Нарзан. Литография XIX века


Кисловодск первой половины XIX века

Ссылки на интересные статьи по теме

Жандармы Его Величества

III Отделение и Департамент полиции

Тайный надзор на Кавказских Минеральных водах




Create your own visitor map!