Пенсионер Виктор Семенович Кокорин частенько приезжал на Пушкинскую площадь, садился на лавочку и медитативно взирал на памятник великого поэта. Тысячи мыслей проносились в его голове, постепенно вытесняясь одной, не дающей ему уснуть в пустой квартире. "Вот уже жизнь подходит к концу, а чего я достиг? Почти ничего. А вот Пушкин успел, хоть и прожил гораздо меньше моего", - размышлял он.
Кокорин писал, но не стихи, а прозу, выкладывая свои творения на литературном сайте. Он представлял свою книгу, на обложке которой крупными буквами было бы написано его имя: "Виктор Кокорин". "Фамилия у меня звучная, да и имя в переводе означает "победитель" А уж отчество вообще, как у Высоцкого. Как бы здорово было!" - думал немолодой автор. С фигуры поэта взгляд его переместился на цепь в виде лавровых листочков, укрепленную на бронзовых тумбах. "Лавры! Лавры! Почему одним они достаются, а другим нет? Все-таки наш мир несправедлив."
И прежний сняв венок - они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него... -
зазвучали в его душе вдохновенные лермонтовские строки.
Виктор Семенович достал из кармана таблеточку валидола, положил ее под язык. Ветер легко трепал его жиденькие волосенки, заворачивал полы старенького плаща. Поэт, отлитый в бронзе, задумчиво глядел на проходящих мимо потомков.
Литературу Кокорин любил. Всю дорогу от Пушкинской до Выхино в голове крутились строчки из стихотворения Афанасия Фета:
Вот чем певец лишь избранный владеет,
Вот в чем его и признак, и венец!
"Венец! Венец! Он достается лишь избранным. А я чем не избранник? Хоть "не гонимый миром странник", но все же "с русскою душой"! Уже складывался сюжет его будущей миниатюры. Он представил, как сядет за ноутбук, застучит по клавишам, расскажет людям о... "Тьфу, напасть какая! - рассердился он то ли на себя, то ли на судьбу. - Надо сейчас в кулинарию зайти, купить колбаски, сырку да конфеток граммов двести."
Немногочисленные пассажиры с любопытством рассматривали странного дедка небольшого росточка с почти детским размером обуви, который что-то бубнил себе под нос. Но Кокорин ничего не замечал.
На выходе из метро Виктор уже окончательно перешел с "божественного глагола" на обычную бытовую речь и направился в просторный павильон. Он не придал значения тому, что его любимая "Кулинария" как-то странно была освещена, не ярко, как всегда, а немного тускло.
- Здравствуйте, Виктор Семенович! - поприветствовала его молоденькая продавщица.
Кокорин огляделся: прилавка не было. Вместо привычного ассортимента продуктовых товаров стояли стеллажи, на которых лежали странные предметы. На длинной палочке была укреплена белая табличка, на которой красными буквами было написано: "В нашем музее все можно трогать руками!" Да и тесновато как-то здесь... По потолку прыгал непонятно откуда взявшийся солнечный зайчик.
Виктор Семенович опешил:
- Помилуйте, какой музей? (Он указал на табличку). Здесь была "Кулинария"! И откуда Вы знаете, как меня зовут? - выдал он продавщице.
- Александр Сергеевич услышал Вас и попросил меня помочь. Вот мы временно сменили профиль, так сказать.
-Какой Александр Сергеевич? Я давно ни с кем не общаюсь! - вспылил Кокорин.
- Ну как же? Поэт Пушкин. Вы сегодня у него были.
- Дурь какая-то! - пожал плечами Виктор Семенович и тряхнул головой, как бы сбрасывая с себя наваждение. - А Вы, девушка, кто?
- Зовите меня просто Музой.
- Редкое у Вас имя по нынешним временам.
- Уж какое дали при рождении, - улыбнулась девушка. - Ну что, будем примерять?
- Да что у Вас на полках-то?
- Разве Вы не догадались, Виктор Семенович? Это венцы. Вы же думали о венце. У нас есть самые разные.
Виктор Семенович смутился, отвернулся от Музы и стал медленно перемещаться вдоль полок.
- Вот перед Вами венцы новобрачных. Посмотрите, какие они красивые! Примерите? - начала "экскурсовод".
- Меня миновала чаша сия, они мне ни к чему, - то ли с грустью, то ли с удовлетворением произнес Кокорин.
- Хорошо. А вот пилоточка, бескозырка, шлем танкистский. Не хотите ли?
- Пожалуй, пилотку примерю, - согласился Виктор Семенович.
Только он надел на голову пилотку, как оказался на поле боя. Кругом ад: грохот орудий, взрывы, и он, рядовой Кокорин, бежит в атаку вместе с другими бойцами. "Урррааа!" - Мгновение - и пуля прошла сквозь его тело навылет, боец упал лицом в примятую траву. Собравшись с последними силами, Кокорин сорвал с головы пилотку и дрожащей рукой положил ее на полку.
- Вот ужас-то! Я едва не помер! Вы хоть предупреждайте! - срывающимся голосом попенял он Музе.
- Но Вам же нужно все испытать, раз Вы писатель! Вы же писатель?
- Ну, в общем, да... - неуверенно протянул Кокорин.
- Ладно, примерьте вот этот венок из тонких веток березы. Это венок Леля, символ большой и чистой любви. Вы когда-нибудь страдали от любви?
- Как-то не пришлось. Стоит любовь того? У нас как пацаны говорили: "Любовь - это рыбалка. Не клюет - сматывай удочки." Хе-хе... -его глазки превратились в две узенькие щелочки.
- А вот венец из драгоценных камней,- продолжала Муза.- Это корона для государственных мужей. Ну и дам тоже. Ее носят цари, короли, президенты.
Виктор Семенович "воздвиг" на свою голову чудесный венец, переливающийся всеми цветами радуги. "Хоть здесь попробую!" - решил он. Через секунду он почувствовал себя оплеванным с головы до ног. Какие-то руки тянулись к его шее, раздавались проклятия. Сам он ощущал себя скованным по рукам и ногам, не в силах сделать свободно хотя бы шаг... Им овладел страх, страх, страх...Нет, это вовсе не то, чего Кокорин хотел. Совсем не то...
- Снимите с меня эту ношу! - не стесняясь, заорал он на весь музей.
Муза поспешила исполнить его просьбу. Она взяла пенсионера за руку и подвела к объекту его вожделения - лавровому венку. Виктор Семенович, волнуясь, схватил его обеими руками, но тут же вскрикнул от боли: терновые колючки оставили на ладонях следы.
- Извините, забыла Вас предупредить. Это венок самого Александра Сергеевича, он разрешил Вам его поносить.
- Да что ж такое! У Вас что, без колючек совсем ничего нету? - возмутился Кокорин.
- Ну как нету? Вот венок из одуванчиков. Пощупайте, какой он мягкий, милый, желтенький... А если не хотите, вот еще один не колется, - девушка указала на какую-то продолговатую бумажку.
Когда Кокорин ее рассмотрел, ему стало дурно: это был венчик, который надевают на лоб покойникам, своеобразный "пропуск" в Царствие Небесное. Виктор Семенович затрясся. "Не хочу!" - вырвалось у него.
- Да Вам еще и рано, - согласилась продавщица-экскурсовод. - Посмотрите, вон там, на верхней полочке, находится венец Христа. Он весь из шипов, на них Его кровь. Думаю, Вы не пожелаете его примерить...
- Что Вы! Что Вы! - замахал руками Кокорин. - Надеюсь, он у Вас в единственном экземпляре?
- Безусловно, уважаемый Виктор Семенович, безусловно, - вздохнула она.
- А что это у Вас за солнечный зайчик все время скачет по потолку? Какой он легкий, симпатичный...
Как будто бы в ответ на его слова "зайчик" пристроился на затылке у Кокорина, и у того все поплыло перед глазами, его просто придавило к полу. Видения, одно страшнее другого, взрывали мозг. "Бооольно!" - раздался приглушенный стон.
- Кыш! - спокойно среагировала Муза и погрозила "зайчику" пальцем. - Это светящийся ореол. Венец всех праведников, распятых, истерзанных, погибших за веру или добровольно несших мученический крест. Поэтому он такой легкий, невесомый. Так какой венец Вы себе выбрали?
- А нельзя ли просто лавровый веночек, безо всяких там шипов...
- Таких венцов не бывает. Вы же жизнь почти прожили, понимать должны, - ответила девушка. - Венец - это символ победы над своей гордыней, это награда. Венцы, эти радужные кольца, окаймляют источники света. Вы несете Свет, Виктор Семенович? Вам есть что сказать людям? Насколько я поняла, Вы не любили, не страдали, не мучились.
И после паузы добавила:
- Описывайте вид из окна, это тоже кому-нибудь нужно.
Муза покопалась в ящичках и достала пакет. Протянула его Кокорину со словами: "Этот Вам будет в самый раз." Виктор Семенович опрометью бросился из музея. Дома он достал из пакета венок из одуванчиков. На бирке прочитал странные слова: "Будьте как дети..."
"И они смеют обвинять меня в гордыне!" - возмутился Виктор Семенович и швырнул венок с балкона.
Венок из одуванчиков плавно опустился на голову пятилетнего мальчика, игравшего неподалеку. Мальчик посмотрел наверх, но никого не увидел. Над ним распростерлось чистое небо. "Что это было?" - только и воскликнул малыш, нащупав теплые пушистые головки цветов. "Наверное, это Настя бросила..." - догадался он. Вскоре мальчишка забыл об этом маленьком происшествии, но его душа не забыла, она стала накапливать в себе чистую веру в доброе и прекрасное, чтобы однажды воплотить сокровенное в Слове.
Больше Кокорин в "Кулинарию" не заходил, делал крюк по дороге, чтобы отовариться в "Пятерочке".