Мы познакомились незадолго до его смерти и виделись всего два раза. Первый - перед его последним чемпионатом, а второй... в тот день. Да, в тот самый.
Знакомство устроил мой парень, бойфренд, как принято было говорить в наше время. Не помню теперь его имени. Это было в баре, мы сидели у стойки - пили коньяк, курили сигары... Вы любите сигары? Шучу, я знаю, сейчас это запрещено. А тогда - пожалуйста, все было можно.
Вокруг клубился дым, и было довольно темно. А Юджин появился словно из ниоткуда - соткался из дыма, как джин. Он так и сказал, "Ю-джин", по слогам, и протянул мне руку, не моему бойфренду, а мне. А я не особенно тогда любила скай-скейтинг, и не смотрела почти чемпионаты эти... Ну, его-то знала в лицо, персона была раскрученная. Но вот так, в дыму, в баре не узнала его сразу. К тому же он, конечно, не был похож на свой экранный образ - не высокий, худощавый такой... не молодой уже.
Я удивилась и руку ему не пожала, а бойфренд смотрел на меня так торжественно. Оказалось потом, это он попросил Юджина подойти к нам и представиться, хотел похвастать передо мной этим знакомством. Какой-то родней он, что ли, ему приходился. Седьмая вода на киселе.
А я никак не реагировала, курила свою сигару, потягивала коньячок. И ему пришлось сказать фамилию, Крузо, а я опять молчком. Тогда он засмеялся наигранно - дожил, наконец, не узнают, ну, слава Богу, и я узнала его по этой вот театральной усмешке.
- Леголас! - воскликнула я, - была у него такая программа, одна из первых, помните? Конечно, не помните, куда вам, молодым... а я эту программу только одну тогда и видела, запомнился образ эльфа-скейтера...
Он удивился - ничего себе, совсем юная девушка, а помнит такие древности. И как-то сразу грустным сделался - наверное, вспомнил, как летит время.
Вы меня не слышали, что ли? Не было у нас романа. Два раза всего встречались, и тогда - в первый раз. Бойфренд повел нас к самому дальнему от стойки столику, чтобы посидеть как бы в уединении. И ушел за выпивкой, оставил нас вдвоем... да, тогда все было можно, и выпивка, и сигары, и ... ох, лучше не провоцируйте меня, а то расскажу вам, что было можно в наше время - как потом спать будете? Шучу.
Ну и вот тогда мы разговорились, но знаете, разговор такой пустячный вышел, скомканный. Ни о чем почти. Он старше намного, к тому же звезда, хоть и заходящая. А я молодая, хамоватая такая, да и чемпионаты эти не смотрела почти. Я его только спросила, как все тогда спрашивали - ну зачем вот, зачем? Возраст-то не тот совсем, силы не те, всем же ясно. Титулов всяких за свою жизнь получил достаточно, чемпионом семь раз становился. Зачем продолжать? Рано или поздно - все равно проигрывать, никуда же не деться. А тут еще и риск такой - не только проиграть с позором, но и шею свернуть можно. И если б только шею. В том году как раз ввели новые правила, с этими рандомными рампами, которые могли исчезнуть совершенно неожиданно для игроков - успевай только включать воздушную подложку скейта. Не успеешь - с такой высоты рухнешь, что костей уж не соберешь. Ну, как и случилось, собственно, вы же помните.
И вот я тогда спросила, почему бы не закончить эти выступления? Что мешает жить спокойно, попивать хорошие вина, отдыхать в красивых местах? Детей завести или хотя бы жену стоящую. "Может, - говорю, - адреналиновая зависимость? Риска не хватает? Так это же лечится сейчас. Или тянет перед толпой фанатов еще покрасоваться? Но вы же сами понимаете, - втолковываю ему, - все фанаты отвернутся после первого поражения. И топтать еще будут".
А он перестал улыбаться и молчит. С минуту помолчал, потом говорит: "Нет, риска мне достаточно. И фанатским восторгам я цену давно уже знаю. Но так уж я устроен - нужно мне выступать. Не могу отказаться и на пенсию выйти. Если я отступлю и буду вина хорошие попивать, пока другие соревнуются - предам и себя и все, во что верю. Все, ради чего жил всю жизнь. И потеряю себя, и пропаду пропадом. Это, - говорит, - мои ветряные мельницы, и рампы эти - мельницы, и фанаты, и журналисты с улыбками злобными. И все молодые выскочки с навороченными скейтами современными, с мускулатурой крепкой, лицами юными. Все они - мои мельницы, и, если не выйду я биться с ними - зачем я тогда вообще на свете живу? И кто я такой тогда? Не Юджин Крузо точно, а так, немочь бледная".
Так или почти так он мне ответил, а я и не поняла тогда, про какие мельницы он говорит, при чем тут мельницы... необразованная была, как и все мои ровесники в то время. Вы-то вот понимаете мысль, да? Про ветряные мельницы. Нет? Вот жаль, а я-то, старая, думала, сейчас все должны образование хорошее иметь, тем более - журналисты. У нас же возрождение нации, как-никак, полным ходом идет. Да, ознакомьтесь в Сети. Только не сейчас, умоляю, на досуге как-нибудь.
Да какой роман? Что вы мне все свои бредни повторяете? Один и тот же вопрос! Я вам еще раз, по слогам повторяю - два ра-за всего видела его... а запомнила разговор, потому что память у меня хорошая. К тому же очень уж сильное впечатление на меня произвело... то, что случилось. Да на всех произвело, на всех, кто это видел, а я-то вот еще и поговорила с ним перед самым чемпионатом. И такой разговор у нас странный при этом вышел. Любой бы запомнил.
Ну и, конечно, мы с бойфрендом пошли смотреть. Крузо подарил ему билеты по-родственному, дорогие билеты на хорошие места. И мы пошли.
Не буду обсуждать сейчас, как он до финала добрался - потом писали, что судьи помогали, что игроки некоторые подкуплены были... Но финал получился зрелищным. Соперником в финале был Джералдино, восходящая тогда звезда - итальянец, красавец, девчачья любовь. И программа у него была под стать, "Легионер" или как-то так называлась. Красивый костюм, грим, меч световой. Героическая музыка. Хорош он был, диво, как хорош. И ему первому выпало высоту назначать.
Он сразу - пятьдесят! Значит, рампа высотой пятьдесят метров появится - а когда появится, никто не знает, они же рандомные. Через год рандомность эту отменили, после стольких смертей, а тогда всем весело было наблюдать. Успеет, не успеет - интрига. Начали они, музыка для Джералдино включается, он врубает подушку у скейта и под самый купол - вжжих. И давай там крутить хардфлип за хардфлипом, то включит подушку, то выключит, пока скейт прокручивается у него между ног - подушка выключена, потом успевает включить и снова на скейт запрыгивает. Тогда такой трюк популярен был. И меч свой из рук не выпускает. Потом рампа появляется - пятьдесят метров, как заказывал, он на нее олли делает и вниз едет. И она не исчезла в первый раз, так вниз и доехал. А при соскоке еще и тулуп тройной. Публика орет, визжит. "Джералдино! Джералдино!" А он молодой совсем, лет семнадцати, пьянеет от обожания толпы, и сам себя уже не помнит.
Потом Крузо назначает высоту. Сто! Ну, тут опять шум, гам, "Крузо! Крузо!" У него, конечно, шарм, харизма, да еще раскрученный такой - не нужно и делать ничего, достаточно только произнести это "сто" - все уже в восторге. Да и интересно же людям - чем больше высота, тем больше риск. И вот он летит под купол - волосы серебряной краской вымазаны, на плечах волчья шкура. Светогрим, глаза светятся, музыка играет из сериала "Акела". Тогда был самый популярный сериал, и программа у Юджина так и называлась - Акела. И вот, что его отличало от подростков этих, соперников его - он актер был, актер с большой буквы. Трюки выполнял словно невзначай, походя, а сам весь в образе, на лице драма такая, слезы. Там слова такие в песне: "Прыгай! Прыгай, мой брат, вервольф, горло мое порви. Мне ничего не жаль, кончилась боль. Холодно без любви..." Под эти "Прыгай!" он и прыгал свои четверные аксели, и все в ритм, а когда про любовь слова - то лицо закрывал ладонями, и это на такой высоте!
И вот появляется его рампа - он прямо с акселя на нее приземляется и скользит вниз в бэксайд тейлслайде. А она возьми и исчезни. Зал в едином порыве кричит, кто-то уже предвкушает кровь и зрелище, но миг - и Крузо снова под куполом, успел все-таки включить подушку.
Что тут начинает твориться... мы все вопим, как резаные, даже я, хотя и не фанатка. Но там такие эмоции, такие чувства. Безумие просто. Безумие тебя накрывает, как волна, и визжишь, вместе со всеми - "Крузо! Крузо!" - как дикарка своему вождю.
Что ж, опять очередь Джералдино. А он завелся, потерял уже способность трезво мыслить. "Сто пятьдесят! - кричит, - И двойная замена!"
То есть, рампа два раза исчезнет за время его спуска. Это риск из рисков. И, к слову сказать, никто еще без подстраховки такой трюк не выполнял до него. Эх, если бы выполнил... победил бы, конечно. Крузо тогда пришлось бы что-то еще круче назначать, но он в той своей форме уже не смог бы выполнить ничего круче. Проиграл бы чисто, глядишь...и перестал бы о мельницах своих думать.
Ну и вот, взмывает Джералдино под купол, крутится в грэб-флипе, одна рука за скейт держится, другая назад с мечом отведена. И тут-то у него что-то со скейтом и случилось. Сначала закрутился волчком, потом смотрим - снижаться начал. А потом и вообще вниз приземлился, на пол. Чудом успел, вообще-то, приземлиться, пока совсем подушка не отказала. Он жизнь себе тогда сохранил, спасся, но, конечно, не об этом думал. Меч бросил свой, скейт пнул - стоит, рыдает. Зал молчит.
Судья объявляет - по техническим причниам.. тыры-пыры... игрок Джералдино не может продолжить соревнования. Победителем объявляется...
И тут-то публика все понимает и хором - Юууууууджииииин Круууууузо!
И все, пляски, танцы, объятия. Бойфренд мой меня тискает, в воздух подбрасывает. А я смотрю на экран, а там лицо Крузо крупным планом. И глазах у него такая тоска... "Акела", так называлась его последняя программа. Вы знаете, кто такой Акела? Нет? Ознакомьтесь и с этим именем в Сети. Только не сейчас.
Вот. А что еще вам рассказать?
Молодой человек, еще раз спросите про роман, и пеняйте на себя. Увидите, что сделаю. Да, второй раз. Второй раз я его увидела на вечеринке в честь его победы. Это была такая крутая тусовка. Так в наше время говорили - тусовка. Там собрались спортсмены, звезды кино, и прочая знать. А мы с бойфрендом были приглашены как-то случайно, как бедные родственники, должно быть. Я ведь еще не была тогда известной. Мы тогда совсем с ним не успели поговорить, вокруг него крутилась целая куча народу, и все в блестках, все в бантиках, с бокалами. Мы даже и не пытались подойти. Но он меня издалека увидел и рукой помахал. И сказал что-то, одними губами - не слышно было, но я по губам разобрала: "Ветряные мельницы". Мельницы, да. Тот парень, что к нему пристал - он просто пьяный, наверное, был. Потом писали - бывший соперник, месть, но я не думаю. Нет. Просто какой-то подвыпивший папенькин сынок вякнул, не подумав. А слабо, мол, тебе, герой из героев, сейчас скатиться по Хрустальному мосту? Мост, как вы знаете, уже тогда в аварийном состоянии был. Да и скейт ему подсунули неисправный...
И все сложилось - и перила треснули, и подушка у скейта отказала. Все, как в кино. Красиво ушел, ничего не скажешь. Не побежденным. Хотя, если подумать... все эти брызги, кровь, тело переломанное - что тут красивого?
Все бросились смотреть вниз, а я не стала. Что? Да, тогда все любили смотреть на кровь и травмы ... и разрешено было - пожалуйста, смотри, пока не стошнит.
Но я не стала. И сейчас, когда я думаю о нем, в памяти всплывает не искалеченное мертвое тело, а красивый мужчина с волчьей шкурой на плечах, танцующий над головами обожающих его людей.
И я почти вижу эти мельницы, с которыми он бился всю жизнь.
Думаю я о нем часто, да, но дело не в романе, которого не было. Дело... да какая разница, в чем. Вы все равно не поймете, слишком вы пока юны, молодой человек.
И, пожалуй, я не хочу больше говорить обо всем этом. Ни о Юджине Крузо, ни о скай-скетинге в целом. И вообще, давайте уже, заканчивать это интервью ваше дурацкое. Как будет называться ваша статья? "Памяти Крузо"? А назовите-ка ее - "Ветряные мельницы", это будет неплохое название, да.
Я прочту, обязательно. И не дай Бог, там будет что-то сказано о нашем с ним романе.