Аннотация: Опубликован в журнале "Реальность фантастики" 8/2009
Он нашел его в старой коробке из-под обуви - как раз между белым пластмассовым мишкой и порыжелым лопнувшим мячом. Свисток лежал там, печально поблескивая облупившейся золотой краской, а прямо над ним суетился здоровенный паук.
Стряхнув негодующего паука, он вытер свисток о джинсы и задумчиво подкинул его на ладони.
Сколько лет прошло, а вот - поди ж ты, сохранился. Он уже и не помнил, когда последний раз держал в руках эту свою детскую игрушку - лет двадцать, наверное, прошло, с того дня...
...Приехал на свое восемнадцатилетие домой и сидел, потерянный и нелепый: и сад, и дом - все казалось таким далеким, ненужным... Он был чужим здесь, а там, в городе, он был чужим вдвойне. Ни там, ни здесь, человек-невидимка, да вдобавок сердце, как у всех в этом возрасте, было разбито вдребезги.
Сидел у окна, смотрел на летящие мимо ставень ветки яблони, и вспомнил вдруг об этом свистке. Сейчас смешно, а тогда, действительно, поверил на минуту. Да, вот так - в детстве даже не сомневался, что вся эта история - шутка, а в восемнадцать на полном серьезе полез на чердак, достал из коробки с игрушками свисток, приложил его к губам и, плотно зажмурив глаза, свистнул. Точнее, попытался свистнуть. Конечно, свисток, как всегда, промолчал - заводской брак, что тут поделать.
Он усмехнулся и снова подкинул игрушку, поймал на лету, плотно сжав ладонь. Сделанный в виде золотого ключика, маленький и легкий, он удобно скользнул между пальцев, прижался шершавым и теплым бочком, словно соскучившийся по ласке зверек.
Интересно, чем он так приглянулся отцу?..
- Знаешь, что это такое? - отец тогда, помнится, напустил на себя таинственный вид и хитро прищурил глаза, как черно-белый пират из старого фильма.
-Ключик, - ему было уже двенадцать лет, и в такие игрушки он давно перестал играть, - от Буратино, да?
-Нет, не от Буратино, - отец почему-то обиделся и погрустнел, - это вообще, даже и не ключик, а свисток.
-Да-а? - это было уже интереснее, он протянул было руку, но отец быстро спрятал свисток за спиной.
-Да-а! Но свистеть в него должен лишь тот, кто готов к этому.
- Готов? А это как?.. А, если не готов, то что будет?
-Да ничего, - отец снова протянул ему ключик и как-то печально усмехнулся, - ничего не будет, он сломан.
-Ну-у, шуточки... Да ну тебя, зачем мне сломанный свисток? Я пошел гулять, сегодня играем с Ольховскими, и...
- А почему ты не спрашиваешь, что будет, если ты готов?
Он устало вздохнул - сегодня отец был странным, но чтобы быстрее отвязаться, следовало играть по его правилам, это был уже давно известный факт - чем дольше споришь, тем дольше спор.
- Ну, а что будет, если я готов? И как вообще готовиться? Я на каникулах, если ты забыл, и нам ничего не задавали на лето, и...
-Да подожди ты, тарахтелка, я не о школе говорю. Готов - это значит, ни о чем не жалеешь. Значит, у тебя ничего нет, и надежда умерла. Значит - всем чужой, и никому не близкий. Никому не должен, и перед тобой никто не в долгу,- по мере того, как отец говорил, лицо его становилось все мрачнее, - И вот когда уже ничего не хочется, когда все здесь завершено и окончено, тогда ты сможешь свистнуть, что есть мочи, и... за тобой придут.
-Кто? - с изумлением глядя на отца, он не верил своим глазам - этот вечный весельчак, балагур и насмешник, заговорил вдруг какими-то иносказаниями, и так складно, словно давно приготовил текст.
-Не знаю, кто. Я не свистел, не видел. Но придут, это точно. И, если ты захочешь, заберут тебя в... да кто его знает, куда. Короче куда-то в другое место, где жизнь начнется с нуля и все будет по-другому. В самый тяжелый час, нужно свистнуть в этот свисток, и помощь придет. Вот. А пока можешь просто играть с ним, как тебе вздумается, на! - отец вдруг засмеялся и кинул ему свисток, как дротик, состроил страшную рожу - будто и не бубнил только что непонятные и печальные слова
-Тю-ю, играть с ним..., - он приложил ключик к губам, дунул и скривился в гримаске, - ну вот, сломаный..., - но, вспомнив про футбол и Ольховских, поспешил спрятать игрушку в карман, - ладно, спасибо. Я пошел?
-Да беги, только... Саша!
-Да? - он обернулся на бегу и увидел вдруг, как подозрительно блеснули папины глаза.
- Не потеряй его. Вдруг пригодится.
Да, вот такой был разговор. Больше они к этой теме не возвращались, и про свисток он вскоре позабыл - бросил его куда-то на чердак, к своим детским игрушкам, и все.
А потом, через шесть лет, полез с потерянным видом наверх...
Смешно. И зачем отцу понадобилось придумывать такую историю? С причудами был папа... Задумавшись об отце, он устало присел в старую кресло-качалку, опустил руку со свистом вниз. Почему-то не хотелось разжимать ладонь, ключик словно прирос к ней и не желал уходить - такой теплый...
После того фиаско, он с яростью и стыдом бросил его обратно в коробку, а потом долго сидел красный и гневный - как можно было поверить в такую чушь?
Так и забыл про него снова, и только теперь, разбирая старые вещи на чердаке, вспомнил опять.
Они приехали с семьей, чтобы в последний раз отдохнуть на природе, и забрать все, что еще могло пригодиться, перед тем, как продать дом. Но все это были только предлоги - отдохнуть, забрать...
Приехали просто потому, что надо было проститься с домом. Все-таки здесь прошло его детство. А забирать было нечего - к чему им теперь эти старые шкафы и тумбочки? И отдых... ну какой тут отдых? Жена права, когда делает такое лицо и кривит губы, - здесь совершенно нечего делать - знакомых уже нет (все детские друзья разъехались по городам), погода плохая, даже порыбачить не удалось. А сыну и вовсе скучно. С местными он не ладит, рыбалку не любит... компьютера тут нет. Даже телевизор, и тот сломался. Одним словом, наверное, хорошо, что они, наконец, решились продать дом. И хорошо, что нашелся все-таки покупатель - цена не ахти какая, но все же лучше, чем ничего.
Он вздохнул и зачем-то прижал кулак с зажатым в нем свистком к щеке.
А вот другой на его месте ездил бы каждое лето на природу и радовался. Починил бы дом, обновил сад. Научил бы сына лазать по деревьям и гонять в футбол с соседскими придурками. Купил бы жене шезлонг и плеер - пусть бы загорала в саду и слушала музыку, вместо того, чтобы целыми днями ныть. И все были бы довольны, еще бы радовались, что есть такая дача. Можно было бы огородик небольшой завести. Когда-то он умел и даже немного любил все это - полоть, окучивать...
Да, другой. Но он не другой, и вовсе не Байрон.
Разжав ладонь, он внимательно посмотрел на ключик. Потом, повинуясь вдруг какому-то нелепому порыву, поднес к лицу, приложил губы к щелочке внизу и легонько подул.
Раздался свист.
От неожиданности он уронил свисток и вскочил.
Двадцать восемь лет не свистел и вдруг - на тебе!
- Ты что?! - он спросил это вслух, и осекся - не хватало еще начать разговаривать с самим собой.
Свисток с невинным видом лежал на полу, и молчал. Он поднял его и внимательно осмотрел - неужели на самом деле игрушка работала? Может, просто надо было правильно дуть, не так сильно, как он это делал раньше? Но нет, он тогда несколько раз пытался, по-разному - и сильно , и тихо, все надеялся на на что-то...
Вот так дела... Засунув игрушку в карман, он поднял голову...и замер.
Внизу, прямо под чердачным окном, стоял единорог. Еще не совсем стемнело, и в начинающих сгущаться сумерках было отчетливо видно, что - никакая это не лошадь. Дело было даже не в витом роге, горделиво и прямо растущем вверх ото лба -
существо, стоящее под окном, вообще мало напоминало лошадь. Скорее, быка, только очень изящного, почти хрупкого, с тонкими и стройными ногами, длинным хвостом с кисточкой и ослепительно-белой шерстью, волнами спадающей с точеной шеи.
Единорог поднял голову и внимательно посмотрел вверх. Это был взгляд не животного, а человека - умный и пристальный, с легкой иронией, и, вместе с тем, уважением. Ну? - казалось, говорили эти фиолетовые глаза - Ты готов? Ты уверен?
-Я..., - он взмахнул руками и открыл окно, - я... ты что - из-за свистка?...За мной?
Потом вдруг испугался, что существо обидится на такой фамильярный тон, и поспешно поправился, - Вы что, за мной? Но я ... Я просто так свистел, я не готов!
Где-то в саду хихикал сын, смеялась (в кои-то веки) жена, и, обернувшись на их голоса, он торопливо затараторил, не вполне еще веря в происходящее -
- У меня семья, работа... куда же я пойду? Я не собирался, я не хотел... А куда? А?
Единорог все так же спокойно смотрел снизу-вверх, но теперь его глаза потемнели, из фиолетовых став почти черными - а может это тени, сгущаясь, легли ему на морду.
- Сын у меня, - повторил он с тоской и непонятным отчаянием, - и жена. И квартира, работа, дом надо вот продать... А в конце сентября премия будет... Виталику много чего надо купить...куда я пойду? Я же не готов! Готов - это "никому не должен", "всем чужой", а я должен!.. И не чужой... прости, друг, ошибка...
Он замолчал и отвел глаза - все это напоминало сон, и, чтобы убедиться, что не спит, он с силой ударил кулаком по подоконнику. Непроизвольно чертыхнувшись, поднес оцарапанную руку к губам, скосил глаза вниз...
Под окном никого не было. Уже совсем стемнело, из-за тополя выскользнул тонкий месяц - закачался в зеленовато-синем небе, насмешливо прищурился в лицо.
Он перегнулся через подоконник и внимательно посмотрел на траву внизу - ни следа, ни единой примятости, словно все лишь померещилось ему, привиделось...
-Саша! - жена вышла из-за угла и недовольно уставилась на него, - Ну чего ты там сидишь? У нас свет отключили, что делать? Ребенок даже в туалет нормально сходить не сможет - там в темноте опасно!
- Тут везде туалет.... - он все еще осматривал сад, словно надеясь на что-то, но в глубине души уже знал - надеяться не на что.
- Что? Под кустиком присесть предлагаешь?..
Он закрыл окно и молча опустился на пол, прижался лбом к креслу-качалке.
Что-то маленькое и теплое ткнулось ему в ладонь... Зажав в ладони ключ, он замер и закрыл глаза.
...
-Виталик!
-Да? - сын неохотно подошел и затоптался на месте, глядя мимо него на экран телевизора.
-Вот, это тебе...
-Что это?
-Свисток. Но свистеть в него можно, только когда... будешь готов.
-Да? - повторил мальчик безо всякого интереса.
- Готов - это когда ни о чем не жалеешь. Когда у тебя ничего нет, и надежда умерла. Всем чужой, и никому не близкий. Никому не должен, и перед тобой никто не в долгу. И когда все завершено и окончено, тогда ты сможешь свистнуть, что есть мочи, и за тобой придут...
-Да?
- Виталик! - он с закипающим раздражением посмотрел на сына и спрятал ключ за спиной, - ты вообще слышал, о чем я говорю?
- Да слышал, слышал.
- Ну и о чем?
- Все я знаю, пап, не мелкий уже. В долг никому не давать, самому не брать. А, если брать, так отдавать вовремя. Все доводить до конца, типа гнуть свою линию и... чо еще?.. никогда ни о чем не жалеть. Я это знаю. Все?
Несколько секунд он растеряно смотрел на сына. Потом сдался.
-Все.
-Я - молоток?
-Ага. Свисток только возьми - пригодится.
Сын небрежно бросил ключик в карман и побежал в другую комнату.
А он подошел к окну и посмотрел вниз. Никого там не было. Да и то сказать - кто бы там мог быть?
По двору мело первые золотые листья, а где-то вдалеке тихо ругался гром.