'Историю этого времени необходимо знать лишь для того, чтобы ее презирать'.
Вольтер
Направленность действия ЛСД, или в нашем случае галлюциногенного отравления спорыньей, как было показано еще Хофманном, зависит от 'установки' и 'обстановки'. 'Установка', понятно, христианская: культ дьявола, евхаристический каннибализм, бесо- и ведьмо- мания и пр. 'Обстановку' я тоже вроде уже описал, но, так сказать, безлично - как набор фактов о голоде, людоедстве, безумии крестовых походов и т.д. Полагаю, чтобы наглядно эту 'обстановку' понять, стоит внимательнее присмотреться к повседневной жизни европейцев, представить их 'вживую'. Чем они занимались в свободное от 'плясок св. Витта' время, как жили, какие бытовые проблемы перед ними вставали, что представляли собой европейские города и т.п. Для того, чтобы понять, что принесла миру 'великая христианская культура', необходимо вглядеться в живую историю и увидеть, насколько соответствуют реальности фантомные идеалы 'великого' прошлого. К досаде и возмущению романтиков и прочих гуманитариев для этого придется немного поколебать идеализированный образ Средневековья и спустить мечтателей на землю, к нежеланной картине того, как оно было на самом деле. При этом Средневековье я понимаю как 'длинное средневековье' по Ле Гоффу, поскольку считать, что с приходом Возрождения 'темные века' и 'средние века' закончились, мне кажется надуманным. Реформация - лишь продолжение средневековья, и массово сжигаемые в эпоху Возрождения 'ведьмы' не дают повода в этом усомниться. (Те же, кто привык рассматривать средневековье в классических рамках, до XVI в, могут заменить в уме название на средневеково-ренессансная Европа, Европа эпохи Средневековья, Возрождения и Просвещения, или как угодно). Я не исключаю возможности наличия некоторых минорных неточностей в нижеследующем тексте, но стопроцентная историческая точность описания, скажем вопросов 'сортирологии', не была моей задачей. Я только намеревался показать общую картину жизни средневековья, а картина эта была не такой, какой многие привыкли ее представлять.
PS
Несколько человек высказали свои мысли о разных аспектах средневекового бытия, я буду приводить эти высказывания ниже, как 'комментарий Циника':
Города
Первое что поразило Сеамни на площади и что резко противоречило с ее представлениями о романтичном и таинственном средневековье - это запахи. Снующая мимо толпа буквально смердела: потом, грязью, гнилью, пылью и другими не лучшими ароматами. Было жарко, пыльно и душно.
Seamny
Разные эпохи ассоциируются с разными запахами. Средневековье вполне заслуженно пахнет нечистотами и смрадом гниющих тел. Города отнюдь не походили на чистенькие павильоны Голливуда, в которых снимаются костюмированные постановки романов Дюма. Патрик Зюскинд, известный педантичным воспроизведением деталей быта описываемой им эпохи, ужасается зловонию европейских городов позднего средневековья: 'Улицы провоняли дерьмом, задние дворы воняли мочой, лестничные клетки воняли гниющим деревом и крысиным пометом, кухни - порченым углем и бараньим жиром; непроветриваемые комнаты воняли затхлой пылью, спальни - жирными простынями, сырыми перинами и едким сладковатым запахом ночных горшков. Из каминов воняло серой, из кожевенных мастерских воняло едкой щелочью, из боен воняла свернувшаяся кровь. Люди воняли потом и нестиранной одеждой, изо рта воняло гнилыми зубами, из их животов - луковым супом, а от тел, если они уже не были достаточно молоды, старым сыром, и кислым молоком, и онкологическими болезнями. Воняли реки, воняли площади, воняли церкви, воняло под мостами и во дворцах. Крестьянин вонял как и священник, ученик ремесленника - как жена мастера, воняло все дворянство, и даже король вонял, как дикое животное, а королева, как старая коза, и летом, и зимой'.
В то время, пишет Зюскинд, 'не существовало не единого вида человеческой деятельности, ни созидательной не разрушительной, ни единого выражения зарождающейся или загнивающей жизни, которую бы постоянно не сопровождала вонь'.
Попробуем разобраться, не возвел ли писатель напраслину на Прекрасное СредневековьеT и не сгустил ли краски для эпатажа наивного и доверчивого читателя. Судите сами.
***
Королева Испании Изабелла Кастильская (конец XV в.) признавалась, что за всю жизнь мылась всего два раза - при рождении и в день свадьбы. Дочь одного из французских королей погибла от вшивости. Папа Климент V погибает от дизентерии, Папа Климент VII мучительно умирает от чесотки, короля Филиппа II загрызают 'мириады вшей'2. Герцог Норфолк отказывался мыться якобы из религиозных убеждений. Его тело покрылось гнойниками. Тогда слуги дождались, когда его светлость напьется мертвецки пьяным, и еле-еле отмыли.
Давно гуляет по анекдотам записка, посланная имевшим репутацию прожженного донжуана королем Генрихом Наваррским своей возлюбленной, Габриэль де Эстре: 'Не мойся, милая, я буду у тебя через три недели'. Сам король, кстати, за всю свою жизнь мылся всего три раза. Из них два раза по принуждению.
Русские послы при дворе Людовика XIV писали, что их величество 'смердит аки дикий зверь'. Самих же русских по всей Европе считали извращенцами за то, что те ходили в баню раз в месяц - безобразно часто (распространенную теорию о том, что русское слово 'смердеть' и происходит от французского 'мерд' - 'говно', пока, впрочем, признаем излишне спекулятивной).
В руководстве учтивости, изданном в конце 18-го(!) века (Manuel de civilite, 1782) формально запрещается пользоваться водой для умывания, 'ибо это делает лицо зимою более чувствительным к холоду, а летом к жаре'.
Жители домов выплескивали все содержимое ведер и лоханок прямо на улицу, на горе зазевавшемуся прохожему. Застоявшиеся помои образовывали смрадные лужи, а неугомонные городские свиньи, которых было великое множество, дополняли картину'. (Книга для чтения по истории Средних веков. Ч. 2./ Под ред. С.Д. Сказкина. - М., 1951. - С. 12 - 13.)
'Свиньи гуляли по улицам; даже когда это запрещалось, все же в определенные часы дня они могли свободно ходить по городу; перед домами были выстроены хлева для них, которые загораживали улицу; дохлые собаки, кошки лежали повсюду; нечистоты выбрасывались в реки или же на улицу и лежали перед домами и на площадях. Король Филипп-Август, привыкший к запаху своей столицы, в 1185 г упал в обморок, когда он стоял у окна дворца и проезжавшие мимо него телеги взрывали уличные нечистоты'. (Кулишер И.М. История экономического быта Западной Европы.М.,1978.Т.1)
'Ночные горшки продолжали выливать в окна, как это было всегда - улицы представляли собой клоаки. Ванная комната была редчайшей роскошью. Блохи, вши и клопы кишели как в Лондоне, так и в Париже, как в жилищах богатых, так и в домах бедняков. (Ф. Бродель. Структуры повседневности. Т.1. - М., 1986. - С. 317 - 332.)
Наиболее типична улица шириной в 7 - 8 метров (такова, например, ширина важной магистрали, которая вела к собору Парижской Богоматери). Маленькие улицы и переулки были значительно уже - не более двух метров, а во многих старинных городах встречались улочки шириной и в метр. Одна из улиц старинного Брюсселя носила название 'Улица одного человека', свидетельствующее о том, что два человека не могли там разойтись. Уличное движение составляли три элемента: пешеходы, животные, повозки. По улицам средневековых городов часто гнали стада'. (А.Л. Ястребицкая. Западная Европа XI - XIII веков. - М., 1978. - С. 52.)
Антисанитария, болезни и голод - вот лицо средневековой Европы. Даже знать в Европе не всегда могла есть досыта, из десяти детей выживало хорошо если двое-трое, а при первых родах умирала треть женщин... Освещение - в лучшем случае восковые свечи, а обычно - масляные светильники или лучина. Голодные, обезображенные оспой, проказой и, позже, сифилисом лица выглядывали из окон, затянутых бычьими пузырями...
Историк XIX века Дж. В. Дрэпер представил в своей книге 'История борьбы между религией и наукой' довольно яркую картину условий, в которых жило население Европы в средние века. Вот главные черты этой картины:
'Поверхность континента покрыта была тогда большей частью непроходимыми лесами; там и сям стояли монастыри и города. В низменностях и по течению рек были болота, простиравшиеся иногда на сотни миль и испускавшие свои ядовитые миазмы, которые распространяли лихорадки. В Париже и в Лондоне дома были деревянные, вымазанные глиной, крытые соломой или тростником. В них не было окон и, до изобретения лесопилен, в немногих домах существовали деревянные полы... Печных труб не было. В таких жилищах едва ли была какая защита от непогоды. О водосточных канавах не заботились: гниющие остатки и мусор просто выкидывались за дверь. Опрятность была совершенно неизвестна: высокие сановники, как например, архиепископ Кентерберрийский, кишели насекомыми. Пища состояла из грубых растительных продуктов, таких как горох или даже древесная кора. В некоторых местах поселяне не знали хлеба'. (этим еще повезло! - Absentis). (Draper, John William. History of the Conflict between Religion and Science, pp. 264-265 )3
'Удивительно ли после этого', - отмечает далее историк, - что во время голода 1030 года жарилось и продавалось человеческое мясо или что в голодный 1258 год в Лондоне умерло с голоду 15 тысяч человек? Удивительно ли, что во время вспышек чумы количество смертей было столь ужасающим, что живые не успевали хоронить мертвых'.3
Вышедшая не так давно книга итальянского историка, профессора Анконского университета, Эрколе Сори 'Эпоха галантных дам' рассказывает о санитарном состоянии средневековых городов и гигиене их обитателей. Эрколе Сори не первый раз обращается к этой проблеме, считая, что 'мусор и отбросы позволяют исторической реконструкции исследовать самые темные углы способов производства и социальной организации'. Выводы ученого неутешительны.
Моющих средств, как и самого понятия личной гигиены, в Европе до середины ХIХ века вообще не существовало. Вот как, например, описывает свое путешествие в Париж один итальянский дворянин ХVI века: 'Представьте, что по улице несется поток мутной воды, в который из каждого двора вливаются грязные ручьи. Вонючие испарения заполняют все пространство. Чтобы не проблеваться, мне приходилось постоянно держать под носом надушенный платок или букетик цветов'. Однако атмосферу отравляли не только экскременты. Мясники забивали скот прямо на улицах и там же потрошили туши, разбрасывая кишки и сливая кровь на тротуары. Вонь распространялась на всю округу.
В позднем средневековье люди научились перерабатывать мусор и экскременты. Мочу, например, собирали для обработки кожи и отбеливания ткани, а из костей животных делали муку. В старину художники ставили возле ферм бочки для мочи, на которой они замешивали краски (в Древнем Риме использовали даже мочу из общественных уборных - ее продавали красильщикам шерсти и дубильщикам кожи). То, что не подлежало переработке, оставалось валяться на улице.
Улицы мыл и чистил единственный существовавший в те времена дворник - дождь, который, несмотря на свою санитарную функцию, считался наказанием господним. Дожди вымывали из укромных мест всю грязь, и по улицам неслись бурные потоки нечистот, которые иногда образовывали настоящие реки. Так, например, во Франции возникла речушка Мердерон ('мерд' в переводе - дерьмо).
Если в сельской местности рыли выгребные ямы, то в городах люди испражнялись в узеньких переулках и во дворах. 'Города утопали в грязи в буквальном смысле слова, - пишет Сори. - Вокруг царила сплошная антисанитария. Только после 'гидравлической революции' появились акведуки и сточные канавы, которые приносили воду в дома и удаляли нечистоты'.
Но и сами люди были ненамного чище городских улиц. 'Водные ванны утепляют тело, но ослабляют организм и расширяют поры. Поэтому они могут вызвать болезни и даже смерть', - утверждал медицинский трактат ХV века. В Средние века считалось, что в очищенные поры может проникнуть зараженный инфекцией воздух. Вот почему высочайшим декретом были упразднены общественные бани. И если в ХV - ХVI веках богатые горожане мылись хотя бы раз в полгода, в ХVII - ХVIII веках они вообще перестали принимать ванну. Правда, иногда приходилось ею пользоваться - но только в лечебных целях. К процедуре тщательно готовились и накануне ставили клизму. Французский король Людовик ХIV мылся всего два раза в жизни - и то по совету врачей. Мытье привело монарха в такой ужас, что он зарекся когда-либо принимать водные процедуры.
Все гигиенические мероприятия сводились только к легкому ополаскиванию рук и рта, но только не всего лица. 'Мыть лицо ни в коем случае нельзя, - писали медики в ХVI веке, - поскольку может случиться катар или ухудшиться зрение'. Что же касается дам, то они мылись 2 - 3 раза в год.
Большинство аристократов спасались от грязи с помощью надушенной тряпочки, которой они протирали тело. Подмышки и пах рекомендовалось смачивать розовой водой. Мужчины носили между рубашкой и жилетом мешочки с ароматическими травами. Дамы пользовались только ароматической пудрой.
Средневековые 'чистюли' часто меняли белье - считалось, что оно впитывает в себя всю грязь и очищает от нее тело. Однако к смене белья наши предки относились выборочно. Чистая накрахмаленная рубашка на каждый день была привилегией состоятельных людей. Вот почему в моду вошли белые гофрированные воротники и манжеты, которые свидетельствовали о богатстве и чистоплотности их владельцев. Бедняки не только не мылись, но и не стирали одежду - у них не было смены белья. У большинства вообще была только одна рубашка, что и немудрено - одежда стоила чрезвычайно дорого. Самая дешевая рубашка из грубого полотна стоила столько же, сколько дойная корова.
Как Европа докатилась до такой жизни?
Забытые бани
'- Какая грязь!
- Это - галилеяне*. Мыться считают грехом: никакими силами не загонишь в баню...'
Д. Мережковский 'Юлиан Отступник'
* античное наименование христиан
Античный мир возвел гигиенические процедуры в одно из главных удовольствий, достаточно вспомнить знаменитые римские термы. До победы христианства только в одном Риме действовало более тысячи бань. То, что христиане первым делом, придя к власти, закрыли все бани, общеизвестно, но объяснения этому действу я нигде не видел. Тем не менее причина, вполне возможно, лежит на поверхности. Христиан всегда раздражали ритуальные омовения конкурирующих религий - иудаизма и, позже, ислама. Еще Апостольскими Правилами христианам запрещалось мыться в одной бане с евреем. А где взять баню без еврея? Вот придешь в баню - и смотри в оба, кто там еврей. А вдруг не узнаешь и во грех войдешь? Это потом нацисты головы и носы будут сравнивать, а тогда еврея и по носу то не отличишь от римлянина - те тоже носатые. А ходить и члены рассматривать - так и нарваться можно. Проблема, однако. Чтобы не впасть в грех, бани и разрушили. Нет бани - нет проблем! К тому же мерзкие язычники обвиняли христиан (сейчас и не подумаешь) в разврате, так как первые христиане ходили в бани с бабами. Архетипичный, кстати, путь развития тоталитаризма - первые большевики тоже будут вооружаться принципом общих бань и лозунгом 'долой стыд', а потом будет 'секса у нас нет'. Они не придумали ничего нового, это был уже пройденный христианами путь.
Для тех, кто Апостольские Правила подзабыл, правилами Трулльского ('Пятошестого', 691 - 692 г.) Вселенского Собора бывшее 11-ое правило было подтверждено: запрещено пользоваться услугами врачей-иудеев и, опять же, мыться с евреями в одной бане. Заодно, как пережитки язычества, запрещались, гадания, карнавалы ряженых, и даже ученые медведи. Позже фраза 'обвиняемый был замечен принимающим баню' стала обычной в отчетах инквизиции, как несомненное доказательство ереси.
Формально и сегодня любой православный может быть отлучен от Церкви за совместный поход в баню с евреем. По признанию сотрудника отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата священника Всеволода Чаплина, 'церковь испытывает большие затруднения в связи с тем, что наше каноническое право сегодня не всегда можно применять буквально. Иначе всех нужно отлучить от Церкви. Если православный ходит в баню, то он должен следить за тем, нет ли рядом еврея. Ведь по каноническим правилам православному нельзя мыться в бане с евреем' (http://www.sexopedia.ru/appendixes69_pg162.shtml).
Символом победы христианства над банями могли бы послужить ворота римской постройки Порта Нигра (Porta Nigra, 'черные ворота') в Трире (родине Карла Маркса) - старейшем городе Германии и бывшей столице римской провинции Бельгика Прима, стоящие среди развалин римских бань (и даже бань, в которых еще мылись первые христиане - термы св. Варвары, 2 век н.э.). В этих воротах древнего Трира, символе города, замуровал себя св. Симеон. Еду ему просовывали в окошко, и замурованный Симеон просидел там лет десять, оставив своих фекалий полную башню. Там же, в своей келье, он и был окончательно замурован после смерти (наступившей от... ладно, ладно, молчу :-). За такой истинно христианский 'подвиг' набожный Симеон-затворник был канонизирован Папой Бенедиктом IX и стал Святым Симеоном Сиракузким, а над воротами и вокруг них христиане под руководством архиепископа Поппо надстроили церковь св. Симеона (позже разобранную Наполеоном в 1803 г.). Вонь от испражнений Св. Симеона у ворот Порта Нигра, среди всех этих разрушенных терм - символ пришедшего христианского Средневековья.
В CHRONICA REGIA COLONIENSIS (Кельнская королевская хроника) за 1186 год мы можем прочитать, что 'В Трире на Троицу, выпавшую на 1 июня, когда отмечался также праздник святого Симеона, некие люди наполнили печь хлебом, который они должны были выпечь, однако он весь превратился в кровь' (http://vostlit.narod.ru/Texts/rus8/Koeln_Koengs_Chr/text3.htm). Обычные христианские евхаристические страшилки и каннибалистические мотивы в этой записи не главное. К этому мы уже привыкли - то христианам сжигаемый мученик кажется хлебом (св. Поликарп), то хлеб кровью... А забавно здесь то, что св. Симеону удалось опять послужить символом христианства, которое сначала утопило Европу в говне, а затем - и в крови: первые 'еретики' сгорали на кострах именно около Трира в 1232 г. Еретики эти действительно совершили страшное деяние - осмелились перевести Библию на немецкий язык. Позже в архиепископстве Трира будет сожжено 6500 'еретиков' и 'ведьм'...
Дуализм христианства проповедовал ничтожность тела и 'умерщвление плоти'. Тело - ничто, только душа имела значение.
Первая видимость - это тело. Его следовало принизить. Григорий Великий называл тело 'омерзительным одеянием души'. 'Когда человек умирает, он излечивается от проказы, каковой является его тело', - говорил Людовик Святой Жуанвилю.
Монахи, служившие средневековым людям примером для подражания, беспрестанно смиряли свою плоть, культивируя аскетические привычки. В монастырских уставах указывалось максимальное количество дозволенных ванн и туалетных процедур, поскольку все это считалось роскошью и проявлением изнеженности. Для отшельников грязь была добродетелью. Крещение должно было отмыть христианина раз и навсегда в прямом и переносном смысле. (Жак ле Гофф 'Цивилизация средневекового Запада').
Христианство выкорчевало из памяти народа даже мысли о банях. Столетия спустя, крестоносцы, ворвавшиеся на Ближний Восток, поразили арабов своей дикостью и грязью. Но франки-крестоносцы, столкнувшись с таким забытым благом цивилизации, как бани Востока, оценили их по достоинству и даже попытались вернуть в XIII веке этот институт в Европу. То, что возникло в Европе, напоминало, конечно, пародию на восточные или римские термы - вместо бань с фригидариумами, кальдариумами и тепидариумами средневековые помывочные представляли собой комнату с несколькими лоханями, так что 'банями' их можно называть только условно, это семантическая погрешность перевода (фр. bain и англ. bath могут обозначать как баню, так и ванну-кадушку). Впрочем, даже эти 'комплексы досуга', представляющие по сути просто маленькие публичные дома, просуществовали недолго - во времена вскоре наступившей Реформации усилиями светских и церковных (как католических, так и протестантских) властей даже эти 'бани' вновь были надолго искоренены как очаги разврата и духовной заразы.
Пару лет назад англоязычную часть интернета обошла статья 'Жизнь в 1500-х годах' ('Life in the 1500's', тут же названная христианами 'антикатолической ложью'), в которой рассматривалась этимология различных поговорок. Авторы утверждали, что грязные лоханки спровоцировали живую и поныне идиому 'не выплеснуть с водой ребенка'. Действительно - в грязной воде можно было и не заметить. Но в реальности и такие лоханки были большой редкостью. В те смутные времена уход за телом считался грехом. Христианские проповедники призывали ходить буквально в рванье и никогда не мыться, так как именно таким образом можно было достичь духовного очищения. Мыться нельзя было еще и потому, что так можно было смыть с себя святую воду, к которой прикоснулся при крещении. Основывался этот взгляд на поучениях знаменитого отца церкви Св. Иеронима, который отвергал какую бы то ни было гигиену, даже простое умывание, ибо после обряда крещения ни в каких других омовениях уже нет ни малейшей нужды. В итоге люди не мылись годами или не знали воды вообще. Грязь и вши считались особыми признаками святости. Монахи и монашки подавали остальным христианам соответствующий пример служения Господу:
'По-видимому, монахини появились раньше, чем монахи: не позднее середины III столетия. Некоторые из них замуровывали себя в гробницах.
На чистоту смотрели с отвращением. Вшей называли 'Божьими жемчужинами' и считали признаком святости. Святые, как мужского, так и женского пола, обычно кичились тем, что вода никогда не касалась их ног, за исключением тех случаев, когда им приходилось переходить вброд реки'. (Бертран Рассел)
Если уже две тысячи лет назад в семье китайского императора ежегодно использовалось 15 000 листов туалетной - толстой, мягкой, опрысканной благовониями - бумаги, то в Европе туалетная бумага будет изобретена наново только в 1860-е гг. (Заметим в скобках, что британский изобретатель Джеймс Олкок чуть было не разорился - товар поначалу шел плохо, спроса не было. Современная мягкая туалетная бумага появится в продаже в Америке только в 1907 году). В средние же века - грязь и дерьмо священны и сакральны. Христианский маразм доходил даже до того, что в уставе католического женского монастыря св. Клариссы в Мюнхене сестрам строго запрещалось пользоваться бумагой после посещения уборной. Результат не заставил себя долго ждать - в средние века Европа просто утопала в грязи и всевозможных эпидемиях. Пренебрежение гигиеной обошлось Европе очень дорого: в XIV веке от чумы - 'черной смерти' (этимология этой эпидемии спорна, мнения существуют разные). Франция потеряла треть населения, а Англия и Италия - до половины. Многие города вымерли почти полностью. Жители бежали из пораженных чумой городов и боялись возвращаться назад - потому что Черная Смерть тоже возвращалась и забирала тех, кому посчастливилось в первый раз. Деревни тоже опустели и многие поля превратились в пастбища или заросли лесом. Чума унесла 25 миллионов жизней, одну четвертую часть населения континента, но вот парадокс - христиане сочли чуму наказанием за грехи, в том числе и за посещение бань!
Прошли столетия, прежде чем человечество вновь подружилось с водой и вспомнило о пользе мытья в бане. Но если в случае с разрушенными банями еще можно пробовать искать объяснение, то чем христианам не угодила канализация, на первый взгляд не понятно.
Из истории туалета
Автор вузовского учебника 'Культурология', приводя замечание безымянного сантехника: 'Цивилизация начинается с канализации', добавляет: 'Не исключено, что он был недалек от истины' (П. С. Гуревич. Культурология. Учебник. М., 2000). В наше время прогрессивное человечество ежегодно отмечает Международный день туалета (19 ноября).
Изобретение туалета уходит корнями в глубь веков, и уже сложно сказать, где этот признак цивилизации появился впервые. По одной из версий, первый туалет был построен на острове Крит задолго до начала нашей эры. 'Продвинутые' жители Крита уже тогда делали внутренние туалеты со смывом. Выглядели они, как каменные стульчаки, к которым при помощи сложной системы труб подводилась вода. 3800 лет назад их придумала царица Крита, присевшая облегчиться возле ручья и увидевшая, как все, что она извергла, было смыто течением. Прообраз туалета, предназначенного для практического применения, появился приблизительно 3000 лет до н.э. в Месопотамии. Канализация уже существовала в Древнем Египте: археологи обнаружили там сточные каналы, которым свыше 2500 лет, а стульчак из известняка, найденный близ Тель-эл-Амарны, датируется ориентировочно 1350 г. до н. э. Такой же древний туалет относится к цивилизации Мохенджо-Даро (2500 лет до н.э. на территории нынешнего Пакистана). Это кирпичное сооружение со стульчаком, связанное с подземной сточной системой. Более продвинутые системы подземного отвода дождевых и бытовых стоков существовали в Вавилоне, Карфагене, Иерусалиме. Как отхожее место клозет впервые повсеместно встречается в V в. до н.э. в Афинах, где воду и нечистоты с площадей отводили при помощи специального канала глубиной и шириной 1 метр. В Китае, в захоронении императора западной династии Хан (206 год до н.э. - 24 год.н.э.), следопыты нашли каменное сидение с подлокотниками и сливной бачок, наполнявшийся проточной (водопроводной!) водой.
Однако самая известная из клоак - Cloaca maxima - была проведена в Риме. Построенная в VII-VI веках до нашей эры, она имела она около пяти метров в ширину и оставалась самой совершенной системой еще многие века после того. История канализации хранит сведения о роскошных уборных (фриках), которые в Древнем Риме служили местом встреч и бесед под журчание сливных ручьев. Развитию сортиров не помешал даже налог на латрины (общественные туалеты), введенный в I-ом веке римским императором Веспасианом. Этот туалетный налог обогатил мировой лексикон выражением 'деньги не пахнут' (Pecunia non olet). Что касается территории современного Евросоюза, то единственное упоминание о сортире - в саге о Торстейне Морозе, а это - Исландия века как максимум XI -го. Исландия, как известно, и сегодня - страна языческая, христианство там не прижилось.
С приходом христианства будущие поколения европейцев забыли о туалетах со смывом на полторы тысячи лет, повернувшись лицом к ночным вазам. Роль забытой канализации выполняли канавки на улицах, где струились зловонные ручьи помоев. Забывшие об античных благах цивилизации люди справляли теперь нужду где придется. Например, на парадной лестнице дворца или замка. Французский королевский двор периодически переезжал из замка в замок из-за того, что в старом буквально нечем было дышать. Ночные горшки стояли под кроватями дни и ночи напролет. К мытью тела тогдашний люд относился подозрительно: нагота - грех, да и холодно - простудиться можно. Горячая же ванна нереальна - дровишки стоили уж очень дорого, основному потребителю - Святой Инквизиции - и то с трудом хватало, иногда любимое сожжение приходилось заменять четвертованием, а позже - колесованием. Или же использовать хворост вместо дров.
С вонью и антисанитарией Средневековья пытались бороться деятели эпохи Возрождения. Вот формула одного из изобретений Леонардо да Винчи: 'Сиденью нужника так поворачиваться, как окошечку монахов, и возвращаться в свое первое положение противовесом. Крышка над ним должна быть полна отверстий, чтобы воздух мог выходить'. Но теоретические разработки Да Винчи на практике оказались никому не нужны. Народ продолжал испражнятся где придется, а королевский двор - в коридорах Лувра. Впрочем, ограничиваться коридорами уже не приходилось - в моду вошло отправление нужд прямо на балу. Позже для спасения от вони будет найден другой, альтернативный предложениям Да Винчи, выход: люди начнут пользоваться духами.
Верх сортирного комфорта в те времена выглядел примерно так, как показано в фильме 'Черный Рыцарь' - дыра с лежащим рядом пучком соломы... Взгляните на старинные гравюры: небольшие пристройки на внешних стенах замков и домов - это вовсе не сторожевые башенки для стрелков, а сортиры с отверстиями системы 'очко', только испражнения стекали не в отстойники или в выгребные ямы, а падали на зазевавшегося под стенами замка крестьянина. Подобные 'ласточкины гнезда' можно увидеть в любом замке, в том числе и в орденских замках в Прибалтике. В Шато-Гайар все было устроено примерно так же и рутьеры (бандиты-наемники) взяли замок, ворвавшись через те самые сортирные отверстия. В этих сортирных будках висели крючья для одежды - но не удобства ради, а потому что считалось, что амбре убивает блох и моль. Назывались эти сортиры, соответственно, гардеробами (от старо фр. garde и robe - 'охранять одежду'). В замках Люксембурга и Швейцарии наличие туалета приветствовалось, ибо сток направлялся в подконтрольное ущелье - враг не пройдет!
В городах же ходить по улицам становилось все более затруднительно.
Из-за постоянной грязи почти все члены думы ходят в думу в деревянных башмаках, и когда сидят в зале совета, деревянные башмаки стоят за дверью. Глядя на них, можно отлично сосчитать, сколько человек явилось на заседание...
(Книга для чтения по истории Средних веков. Ч. 2./ Под ред. С.Д. Сказкина. - М., 1951)
Позже деревянные ботинки уже не будут спасать от грязи и дерьма, и в моду войдут ходули, как единственное возможное средство передвижения по засранным улицам средневековых городов... Впрочем, нет, не единственное - разработана будет и соответствующая обувь.
Отдельные экзотические попытки 'унитазостроения' были лишь забавой. В XVI веке сэр Джон Харрингтон порадовал английскую королеву Елизавету (которая гордилась тем, что педантично мылась раз в месяц, 'нуждаюсь ли я в этом или нет') занятной вещицей под названием 'ватерклозет' - устройством с автоматическим смывом того, что туда наложили (в Китае аналогичный 'ватерклозет' был за две тысячи лет до того). Над изобретением Харрингтона посмеялись, как над забавной безделушкой, и после того, как сменивший Елизавету Яков I уничтожил харингтоновский 'аякс', забыли об этом еще на пару веков, продолжая выбрасывать содержимое всех ночных горшков и помойных ведер на улицы.
При этом Елизавете своими купаниями удалось все же постепенно привить двору определенную моду мыться, несмотря на убеждения и уговоры медицинских светил о том, что такие непомерно частые купания - раз в месяц - обязательно повредят здоровью. Это в дальнейшем очень расстраивало ее преемника Якова I, который тоже имел пунктик относительно гигиены - только обратный - и жаловался на вечно интригующих придворных: 'От этой шайки лицемеров даже запаха человеческого не дождешься!'
Франция
Романтический Париж времен трех мушкетеров представлял собой зловонную выгребную яму.
Александр Никонов 'Апгрейд обезьяны'
'Тот, кто освободил бы город от страшной грязи, стал бы самым почитаемым благодетелем для всех его обитателей, и они воздвигли бы в его честь храм, и они молились бы на него' - писал французский историк Эмиль Мань (Emile Magne) в книге 'Повседневная жизнь в эпоху Людовика XIII'. Но таких 'освободителей' никак не находилось.
С тех пор, как король Франции Филипп-Август в XII веке упал в обморок от невыносимой вони, поднявшейся от проезжавшей мимо дворца телеги, взрыхлившей наслоения уличных нечистот, с антисанитарией в Париже ничего не менялось вплоть до середины XIX века.
За отсутствием запрещенных христианством бань цивилизованный и просвещенный Париж плескался в городских фонтанах средь бела дня. Остальные граждане не мылись вовсе.
В Лувре, дворце французских королей, не было ни одного туалета. Даже типа описанных выше башенок с отверстиями и соломой. Опорожнялись во дворе, на лестницах, на балконах. При 'нужде' гости, придворные и короли либо приседали на широкий подоконник у открытого окна, либо им приносили 'ночные вазы', содержимое которых затем выливалось у задних дверей дворца.
комментарий Циника: Приседать на широкий подоконник для дефекации не очень то удобно. Жопа может перевесить, особенно если пьян или бесы вокруг летают от спорыньи. Наверняка и падали пачками. Логичнее было бы продлить окно до пола, но защитить проем решеткой... Кажется, мы говорим об истории появления так называемых 'французских балконов'?
То же творилось и в Версале, например во время Людовика XIV, быт при котором хорошо известен благодаря мемуарам герцога де Сен Симона. Придворные дамы Версальского дворца, прямо посреди разговора (а иногда даже и во время мессы в капелле или соборе), вставали и непринужденно так, в уголочке, справляли малую (и не очень) нужду. Известна история, которую так любят рассказывать Версальские гиды, как однажды к королю прибыл посол Испании и, зайдя к нему в опочивальню (дело было утром), попал в неловкую ситуацию - у него от королевского амбре заслезились глаза. Посол вежливо попросил перенести беседу в парк и выскочил из королевской спальни как ошпаренный. Но в парке, где он надеялся вдохнуть свежего воздуха, незадачливый посол просто потерял сознание от вони - кусты в парке служили всем придворным постоянным отхожим местом, а слуги туда же выливали нечистоты.
Специалист по истории парфюмерии Анник Ле Герер, отмечая 'чудовищную вонь вокруг дворца, не ведающего отхожих мест', приводит, например, такое свидетельство Ла Морандьер, относящееся к 1764 году:
'Парки, сады и сам замок вызывают отвращение своей мерзостной вонью. Проходы, дворы, строения и коридоры наполнены мочой и фекалиями; возле крыла, где живут министры, колбасник каждое утро забивает и жарит свиней; а вся улица Сен-Клу залита гнилой водой и усеяна дохлыми кошками'. (Le Guerer A. Les parfumus a Versailles aux XVII et XVIII siecles)
Король-Солнце, как и все остальные короли, разрешал придворным использовать в качестве туалетов любые уголки Версаля и других замков. Стены замков оборудовались тяжелыми портьерами, в коридорах делались глухие ниши. Но не проще ли было оборудовать какие-нибудь туалеты во дворе или просто бегать в тот, описанный выше, парк? Нет, такое даже в голову никому не приходило, ибо на страже Традиции стояла ...диарея. Беспощадная, неумолимая, способная застигнуть врасплох кого угодно и где угодно. При соответствующем качестве средневековой пищи понос был перманентным. Мода тех лет (XII-XV вв.) на мужские чулки на ленточках-подвязках проблему облегчала..
комментарий Циника: 'Та парижская мода на большие широкие юбки, очевидно, вызвана теми же причинами. Хотя юбки использовались также и с другой целью - чтобы скрыть под ними собачку, которая была призвана защищать Прекрасных Дам от блох, но проблема диареи явна более глобальна. Представь - на балу вдруг прихватило, а юбка - узкая. Проблема. Или юбку испачкаешь, или задирать придется, да и не успеть можно. А с широкой юбкой - отбежала к стене, присела в реверансе на минутку, да и дальше пляшешь.
Естественно, набожные люди предпочитали испражняться лишь с Божией помощью - венгерский историк Иштван Рат-Вег в 'Комедии книги' приводит виды молитв из молитвенника под названием: 'Нескромные пожелания богобоязненной и готовой к покаянию души на каждый день и по разным случаям', в число которых входит 'Молитва при отправлении естественных потребностей'.
комментарий Циника: Ну, видимо, 'Господи, избавь меня от дристания! Я не успеваю менять панталоны!'. Хотя, они их, наверное и не меняли... Сам Рат-Вег, кстати, текста молитвы не приводит, но для интересующихся дает ссылку: (1843, без обозначения места издания. См.: Wander К. F. W. Deutsches Sprichworter- Lexicon. Leipzig, 1867, I. 1382)
Средние века не принесли нововведений в части туалетостроения. Крестьяне по-прежнему ходили в уличные туалеты, а в обнесенных стенами городах и крепостях появились сортиры, встроенные в стены. Результаты человеческих усилий стекали за стены города. Представьте себе запах, окружающий средневековые города!
Невзирая на новинки инженерной мысли в виде покатых желобов, города продолжали плохо пахнуть. Особенно в этом преуспел Париж. Изданный в 1270 году закон гласил, что 'парижане не имеют права выливать помои и нечистоты из верхних окон домов, дабы не облить оным проходящих внизу людей'. Не подчиняющимся следовало платить штраф. Однако этот закон вряд ли исполнялся - хотя бы потому, что через сто лет в Париже был принят новый закон, разрешающий-таки выливать помои из окон, прежде трижды прокричав: 'Осторожно! Выливаю!' Тех, кто оказывался внизу, спасали только парики. 11
Однако не только простые парижане лили друг другу на головы свои отходы, этим же занималась и французская знать. В 1364 году человек по имени Томас Дюбюссон получил задание 'нарисовать ярко-красные кресты в саду или коридорах Лувра, чтобы предостеречь людей там гадить - чтобы люди считали подобное в данных местах святотатством'. Добраться до тронного зала было само по себе очень 'запашистым' путешествием. 'В Лувре и вокруг него, - писал в 1670 году человек, желавший строить общественные туалеты, - внутри двора и в его окрестностях, в аллеях, за дверьми - практически везде можно увидеть тысячи кучек и понюхать самые разные запахи одного и того же - продукта естественного отправления живущих здесь и приходящих сюда ежедневно'. Периодически из Лувра выезжали все его знатные жильцы, чтобы дворец можно было помыть и проветрить.