Жуткие холода! Такие холода, что драконы на лету замерзают. Да что там драконы! Мартышка Матильда перебралась с любимого лунного глобуса поближе к камину -- вот какие лютые холода выдались! О том, чтобы нос на улицу показать, и речи быть не может. Пёс Гугль сколько раз прибегал за ней, звал в заповедный лес на снежные фигуры да прочие зимние красоты посмотреть -- Матильда категорически ни в какую! Отвечает: "Спасибо, конечно, но я ещё не сошла с ума, чтобы лазить в жуткую холодрыгу по сугробам за какими-то там сомнительными красотами. Хватит с меня и того, что мороз на окнах нарисовал". Хотя, по правде сказать, не очень-то её морозные узоры интересуют. Она днями и ночами не отползает от камина. Смотрит, как пламя, лениво потрескивая, облизывает берёзовые чурбачки и как из толстых еловых поленьев постепенно получаются красные крокодилы в чёрную клеточку. "В студёную пору огонь в очаге для согрева лап и хвоста -- первейшее средство!" -- назидательно бормочет Матильда. А Гугль и не спорит. Разомлеет, да так и задремлет, лёжа на коврике перед камином. А вот от липового чая с мёдом он обычно отказывается. Не то, чтобы стесняется, а просто не любит. "Зря!" -- укоряет его Мартышка. "Липовый чай -- это же для согрева души! Не нравится с мёдом, можно с малиной. Когда Сказочник к нам приходит, с мороза весь румяный, знаешь, чего сразу с самого порога просит? "А налей-ка, -- говорит, -- мне, дорогая Матильда, чайку липового! Да погорячей! Для согрева души!"
-- Ну, сказочники -- они такие. Сама знаешь, с причудами... -- лениво оправдывается Гугль.
-- Что верно, то верно, -- кивает Мартышка, но, зажмуривая глаза, приговаривает: -- А всё же насчёт чая я с ним согласна. Душевное средство, что ни говори!
-- Да? А жюлькипурский кофе как же?
-- А причём тут жюлькипурский кофе?
-- А помнишь, как вы с Бомбейским Йогом восхищались? Чудесный кофе! Душеспасительный напиток! Так нахваливали, что у меня слюнки побежали. И что? Пробовал я ваш кофе -- до сих пор икаю, как его учую!
-- Ну, так тебя никто не заставлял глотать кофейную гущу! Она не для того предназначена, -- вздыхает Матильда. -- К тому же, когда дело-то было? Летом! А летом душа совсем другого просит...
И вот так всегда. Зимой возле камина любая беседа неизменно норовит оседлать воспоминания о лете. И ладно бы только у Матильды с Гуглем. Начнут, бывало, Продавец Барометров с Гениальным Механиком Планеты спорить о следствиях из третьего закона термодинамики или, того хуже, о гравитационных парадоксах тёмной материи в контексте теории суперструн и сами не заметят, как уже болтают о прелестях рыбалки на летней зорьке. Или, к примеру, Господин Сказочник присядет в кресло у камина, станет позвякивать ложечкой в чайном стакане и рассуждать о роли метафоры в сказочном сюжете -- а в следующую минуту, глядишь, уже в сотый раз с упоением рассказывает про босоногое детство в деревне, про июньский сенокос, купание коней на июльском солнцепёке, про полосатые арбузы в августе, про картошку на костре и песни под гармошку. И как, скажите, их всех при такой ностальгии по лету вдруг угораздило назначить на 22 февраля вместо какого-нибудь развесёлого дня арбузных корок День идеальной кошки? Уму не постижимо! Нелепо! Абсурдно! Ведь верно сказала одна маркиза: не в лад, невпопад совершенно! Мистика, да и только. Хотя, если поразмыслить, то какая-то связь между камином и кошкой всё-таки просматривается...