... Тридцать три дня и тридцать две ночи стояла безрадостная хмурая погода. Тяжелые муссонные тучи, клубясь и задевая отвисшими свинцово-серыми животами за верхушки араукарий, эвкалиптов и кокосовых пальм, угрюмо брели по небу со стороны океана куда-то за северо-западные холмы, на другой конец Индии, где у подножья Великих Гор должны были исполнить свою миссию: разразиться страшными грозами, прогреметь раскатистыми громами, блеснуть ослепительными молниями, расколоть вдребезги небеса и пролиться на вековые болота и дремучие чащи предгималайских терраев безудержными тропическими ливнями. Глядя на раздутые бока муссонно-облачного стада, обитатели джунглей то и дело уныло поёживались в своих убежищах от предчувствия нависшей над всеми Большой Беды...
К исходу тридцать третьего дня, когда до наступления густой тропической ночи оставалось не более получаса, наконец, распогодилось. Остались лишь кое-какие облачка; взлохмаченные многодневной спешкой: усталые, они догоняли хвост громыхавшего за дальними холмами дождевого стада. И вот на черный бархат небосвода впервые за много ночей вновь высыпались искрометные южные звёзды...
Когда ветер унёс за горизонт последние клубы великого мусонного паломничества, устремляющегося из года в год, из века в век от просторов могучего Океана с водяными дарами к стопам высочайших Вершин, - было уже далеко за полночь. Не спали только Летучие Мыши, Цикады и Мангусты. Да беспокойно топталась по крыше нашей тростниковой хижины неугомонная Мартышка из Майсура. Несмотря на апрельский конфуз, о котором ещё не перестали судачить в джунглях, она все эти тревожные дни держалась неподалёку, и её часто можно было видеть у трех кокосовых пальм, что почтительно склонились над Прудом Синих Лотосов. Мы не придавали большого значения таким пустякам и не вникали в её явно сомнительные делишки, просто кое-какой печальный опыт заставлял нас помнить, что за Мартышкой нужен глаз да глаз. Суета на крыше всегда вызывает подозрения, поэтому нам тоже не спалось...
Мартышка, несомненно, была не в себе. С ней, в общем, всякое бывает, но чтоб вот так колобродить в ночи - тут явно попахивало серьёзной мартышечьей неприятностью. За ней почувствовалось что-то неладное, едва сгустились сумерки: то и дело взбиралась на старую пальму - ту самую, у которой весь ствол до самой макушки изъеден термитами, и приходится удивляться, как она до сих пор держится на своих надорванных корнях, - подолгу вертелась там. Тычя мохнатой лапой в небо, она бормотала какую-то загадочную считалку: причем счёт у неё шел на миллионы... Выглядело это более, чем странно, но вряд ли кто мог тогда догадаться, какая на самом деле невероятная история приключилась с нашей Мартышкой в ту памятную ночь. Когда наутро джунгли смаковали новое происшествие, сентиментальные Лемуры падали в обмарок, а Попугаи и Гиены хохотали до слёз. И до конца сезона дождей в джунглях царило бодрое оживление...
Злее Мартышки в ту ночь мог быть только редкий нездешний зверь. Совсем отчаявшись в своих проблемах, Мартышка отыгралась на Павлинах. Спросонку те едва ли разобрали, какое лихо пронеслось над их некогда царственными хвостами, и какой такой косматый тать умчался в кусты с большим пучком прекрасных перьев. Мы и рта не успели раскрыть, а Мартышка уже творила свои чудеса. Хитро разметав под ногами перья, дунув-плюнув на большой оттопыренный палец и раздув мохнатые щеки, она, похоже, нашаманила нечто ужасное.
"Вай-вай, Хануман, Великий Обезьяний Царь! Это всё Облачищи!!! Это всё они! За тридцать три дня истоптали всё небо! Опрокинули в океан ковши Большой и Малой Медведиц! А ведь там были припрятаны тайники!" - в глазах у Мартышки разгорались ярость, гнев и злоба, - " Мало того! Ещё и упёрли по целой пригоршне звезд из каждого созвездия! Да-да! А Большой Банановый Квадрат, это любимейшее из любимых созвездий, единственное утешение в голодные дни, так и вовсе пропал! И нету больше распрекрасной, самой ласковой и нежной звёздочки, той, что радовала глаз, мерцая в изящной галактике Кокосовых Брызг!!!
Здесь было от чего прийти в ярость. И Мартышка в неё пришла. Она дала волю своему горю. Она дала ему такую волю, что от её визга свалилась с верхней ветки баньяна на Большой Термитник разорительница вороньих гнезд Злючая Кобра, а Оранжевые Лягушки в Пруду Синих Лотосов оцепенели и до утра плавали вверх животиками, будто опавшие листья пайсонии. Затем досталось принюхивавшейся к разгорающемуся скандалу Крысе: Мартышка всегда отличалась редкой меткостью в швырянии колючих ананасов, не промахнулась она и в этот раз. Очень даже не промахнулась. (Уж не промахнулась, так не промахнулась. Всякий раз вспоминая, невольно становится жаль беднягу Чуху. Хотя, если честно, и самим до этого не раз хотелось проделать с ней в точности то же самое, да всё как-то не везло...). Впрочем, Крыса была отнюдь не последней, кому в ту ночь достались неизгладимые воспоминания. Может и врут Попугаи, будто от обезьяньих воплей с нашего берега за рекой Адьяр упал во сне прислонившийся к дереву Слон Хатхи, но Рыбы, Летучие Мыши и Мотыльки с тех пор так и не поют в наших окрестностях. А ещё в кокосах скисло молоко, и стали страшно заикаться Цикады. Один вездесущий бог Шива знает, кто еще мог угодить под мохнатую лапу разгневанной Мартышки, не наткнись она в темноте на шипы Гигантских Кактусов. Кипя от боли, она из последних остатков буйности цапнула клыками за нос зевнувшего в кустах (разбуженного её же шумом) Крокодила, но тут же испугалась собственной храбрости и уже на финиковой пальме, туго завязав моряцким узлом собственный хвост, навсегда затаила лютую злобу на всех, кто летает по ночам вокруг её любимых звёзд...
В последствии многократно искаженный рассказ о мартышкиных похождениях оброс всякими глупыми сплетнями и небылицами, и только нам одним доподлинно известно, как оно было на самом деле. Всё дело оказалось в том, что безо всякого обмана ночные звёзды были выменяны ею у Летучих Мышей. За звёзды она отдала Летучим Мышам свой волшебный секрет добычи мангового сока. Если при ясной погоде в пятницу скакать на левой ноге строго к востоку от разрушенного храма - ровно дюжину дюжин прыжков - то можно оказаться у старинного каменного колодца. Про тот колодец говорят, будто он загадочно высох три тысячи триста тридцать девять лет тому назад в ночь, когда, по преданию, приблудный Питон проглотил Мудрохвостого Попугая, последнего из тех, кто знал древние тайны и заклинания здешних джунглей. Самой Мартышке волшебный секрет открылся случайно. Как-то, по обыкновению, прячась от полуденного зноя под пологом джунглей, она обдумывала очередную коммерцию. Время от времени ей досаждали кусачие насекомые, и она азартно почесывала зудящий хребет глиняным черепком, доставшимся ей в наследство от глубокой прабабки. Дело было как раз невдалеке от колодца. В черепке вдруг обнаружились колдовские силы, и на забытом всеми древнем языке черепок заговорил с черными камнями, а колодезное эхо, будто, гулко ответило, отверзлись волшебные глубины и ровнёхонько до краев наполнили угрюмый колодец золотым нектаром прекрасного мангового сока...
Так у Мартышки появилась Тайна. По ночам, украдкой подбираясь к заветному колодцу, Мартышка вся от ушей до хвоста наслаждалась своим секретным богатством, пока однажды её не приметили те самые Летучие Мыши, что посулили ей в обмен на право участвовать в ночном пиршестве у колдовского источника всё звёздное небо от края до края... По части коммерции Мартышке на семь вёрст вокруг никто в подмётки не годится, так что она своего не упустила...
...Силы небесные, святые и праведные! Что за вопли? Что за треск? Ящерки и тараканы так и брызнули по щелям. Медный кувшин гудит как колокол. Одно из двух: либо пожар в джунглях, либо мы проспали праздник. Выкатываемся из хижины. Таращимся во все стороны. С перепугу глаза - как апельсины. Что за беда, куда деваться? Ни огня, ни дыма... Ни диких буйволов, ни цунами... Крыша трещит, градом сыпятся тяжелые кокосы. Задираем головы и на макушке старой пальмы без труда узнаем косматую тень. Так вот кто устроил нам ночной переполох! Да она просто несносна, эта Мартышка из Майсура. (Впрочем, это давно всем известно)... А спать так хочется, что от зевоты челюсти судорогой сводит. Нет! Это уж слишком! Эх, какой замечательный был сон. Можно сказать, сказочный... Что за шайтан занес её на нашу пальму среди ночи? Мечется по веткам, как привидение в капкане, тычет мохнатой лапой в небо и бубнит про какие-то миллионы... Кокосы сыпятся на крышу, что тебе метеориты. Надо же было случиться в год дракона такому щедрому урожаю... Эх, досмотреть бы чудный сон, прерванный этой маленькой мохнатой дрянью... Кстати, эй, а что это у неё с хвостом? И кто это жалобно стонет там, в кустах у ручья? Почему повсюду столько павлиньих перьев, разодранных, разлохмаченных? Зачем и чьих злых зубов это дело? И почему вдруг Оранжевые Лягушки плавают в пруду вверх животами, будто опавшие листья пайсонии? Ну, не странно ли всё это?... Да, и сон был тоже какой-то странный... Теперь уж не вспомнить, про что...