Тихий шелест листвы под дуновением ночного ветра, ласковый шепот дерева в ответ на нежные прикосновения луны. Лучи, испускаемые королевой ночи, что светит на небе в окружение верной свиты - тысячи бриллиантовых звезд, превращают окружающий мир в таинственную сказку. Сказку, которая должна скрыться с восходом солнца, с пришествием яркого света, разгоняющего все тайны. Но до этого момента еще далеко, луна лишь пару мгновений назад забралась на самую высь небосвода, откуда и сияет во всю полноту своей красоты. Именно такие ночи созданы для таинства, для загадок и, конечно же, для чуда. Время, когда возможно все. Но не каждый отважится, не каждый посмеет прикоснуться к невиданному. Множество, множество людей спят в своих домах, даже не подозревая о том, что именно сейчас они - властители мира, чародеи, сказочники. Лишь только в своих путаных снах они могут почувствовать отголоски силы, даруемой ночью. И думают что это все, что им может быть дано, и потому с глупым упрямством закрывают свои глаза на закате.
Но она знала о тайнах, знала о том, что боязливые скрывают от своих детей, а жадные от просящих. И не побоялась прийти на этот холм, обдуваемый всеми ветрами и обласканный светилами и звездами. Ее не страшила мудрость столетнего дуба, хозяином раскинувшегося над землею. Не страх, но надежда пылали в ее груди, безумная мечта разрывала сердце. Ей так хотелось, но не силы и не власти, и не нужны были ей ни любовь, ни дружба, ничего из того, чем люди цепляются за свою жизнь, пленяя души. Лишь свободы яростной и безудержной хотелось ей.
Именно для этого она пришла сюда, чтобы исполнить обряд, годами нашептываемый ей духами, снами, грезами и ветрами.
Уже был разожжен костер, ярким пламенем пожирающий ночной воздух. В дикой пляске взлетали высоко вверх языки пламени, давая силы для свершения таинства той, кто была их прародительницей. Уже была скинута одежда, сковывающая и ненужная, ворох ткани, лишь привязывающий к обманчиво-реальной сущности бытия. Налетевший ночной ветер-проказник спутал длинные волосы, поддразнил беснующийся огонь и, нежно обняв на мгновение статное тело, вновь улетел прочь. Улетел, неся весть всем тем, кто сможет внять ему. Его трепетный голос, переполненный восхищением и гордостью за то, что он первый увидел ее, рассказывал о том, что скоро она станет их сестрою, о том, что скоро быть ей свободной.
А девушка, бросив взгляд вслед своему новому другу, сделала первый шаг. А вслед за ним и первый взмах руки. Плавные и легкие движения, нежные изгибы девичьего тела. Она была прекрасней любого чуда в этом неуловимом и невесомом танце, который был ее криком, ее мольбой к свободе. Взметнулись вверх искры от костра, чьи языки как могли повторяли движения девушки. Она кружилась, поглощенная то неистовым как буря, то тихим как штиль танцем. Босые ноги рисовали на земле неведомый, но полный смысла узор. Легкий поворот головы, движение кистей, таинственное переплетение длинных пальцев, будто что-то говорящих небу. Она летала и кружилась, то падала, то вздымалась высь, тянулась к далеким звездам. Волосы ее, закрученные вихрем танца, прекрасным шлейфом описывали путь ее движений.
Так бесконечно долго для нее и всего лишь мгновение для него смотрел мир на эту песню тела, что вырывалась из души танцующей. А потом все закончилось. Обессиленная она опустилась на прохладную землю. Тяжелым дыханием вздымалась ее грудь, смерено поникла голова. Она ждала ответа на свой призыв, ждала, что они придут, чтобы забрать ее туда, где есть лишь бесконечная свобода.
И ее услышали, поняли и приняли. Уже не легкий, но могучий и древний, как сам мир, ветер пришел к ней. Он ласковым, но сильным движением помог подняться ей с земли, помог встать и потянуться ввысь. Она ощутила в себе силы, она поняла - теперь можно. Можно оставить все уйти, улететь, убежать. Отринув все, отбросив свои оковы, она оттолкнулась от земли, расправила свои крылья, подаренные луною, и ушла.
Когда проснувшееся солнце робко озарило землю своими лучами, на том холме лишь тихо тлели угли, да ненужным ворохом была разбросана ее одежда.
А совсем в другом месте, там, где живут люди, она открыла свои глаза, села на постели и улыбнулась дневному светиле как старому другу.
И никто из тех, кто видел ее, кто говорил с ней, никто не мог осознать, что теперь она другая. Лишь редкий собеседник, заглянув в ее глаза, мог увидеть там вечность, которую и ни один не мог вспомнить уже через мгновение, ведь полны страхом людские сердца. Не могут они осознать место, где была она, место в котором можно быть свободным от всего, даже от времени.
Теперь, в мире, где ее больше нет, она может жить. Это то, чего она так ждала бесчисленные мгновения, складывающиеся в годы. Она смогла уйти.