Рожков Григорий Сергеевич : другие произведения.

Американец

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 5.21*46  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Его никто не спрашивал, хочет ли он оказаться в излюбленном историческом периоде - во Второй мировой. Но он оказался там. Никто не дал ему выбора - с кем быть. И русский стал американцем. Никто не делал его солдатом той войны. Он сам им стал... Артур Арсентьев, вчерашний студент-юрист, сержант запаса и ярый поклонник военно-исторической реконструкции, оказывается 22 июня 1941 года на советско-польской границе за минуту до войны. Ему придется поверить в то, во что очень сложно поверить. Ему придется заглянуть в лицо смерти. Ведь он сражается ради Победы! Но делать все это он будет, неся рядом с ярко-красным Знаменем Победы звездно-полосатый флаг Соединенных Штатов Америки. Потому что здесь он - Американец. И американцы - верные союзники.
  Американец.
  
  Шаг навстречу войне
  
  Ох, жара! Проклятая каска на голове словно котелок, только снятый с костра... Мимо проковылял довольный жизнью Колька. Прет на горбу пяток массогабаритных макетов 'мосинок' и ППШ, это, скажу я вам, немалый вес выходит, а он все равно лыбится! Дорвался до счастья, Великий Любитель оружия! Жаль нам с настоящими стволами не дали работать... Ох-ох-ох, жарко-о... Завидую я Коле, он не мучается от жары! Вот в чем разница между американским пехотным офицером в полной экипировке и обычным бойцом РККА образца лета 1941 года. Легкая, просторная и главное простая форма советского солдата начала войны - хэбэшная гимнастерка, галифе, ботинки с обмотками, пилотка и ремень. Все! Более ничего нет и не надо. А я блин, напялил на себя все что было в комплекте - шерстяную рубашку, куртку и штаны, кожаные высокие ботинки, да еще и гетры в придачу. А жар на улице за сорок!! И это в мае месяце! Просто чудесно носить в такую погоду чугунок на голове... Ладно, это мелочи... Вот народ набегает, новая партия, прямо с автобусов. Правильно, а что еще делать 9 Мая после просмотра парада? Ехать в Кубинку на полигон, смотреть танки, лапать оружие да фотографироваться с ряженым энтузиастами-реконструкторами. И по воле судьбы я один из этих энтузиастов, красуюсь в униформе американского первого лейтенанта (в русском эквиваленте - старший лейтенант) из 1-й Пехотной Дивизии 'Большая Красная Единица'. Форма удобная и практичная, из отличных материалов сшита, но жарко в ней...
  Сейчас это маскарадное занятие, приносит мне и людям удовольствие. Многим очень хочется сфотографироваться со мной, кто-то даже просит, что бы я изобразил что-нибудь героическо-историческое, вроде руки в боки или сидя на броне танка, куда-то указываю, вроде приказы отдаю. Одним словом, есть чему радоваться, и спасибо за это моему командиру Максиму Юрьевичу. Хотя какой он командир, скорее руководитель, мы ведь не военное подразделение, а всего лишь военно-патриотический клуб с громким именем - 'Атака'. Пять лет уже в клубе. Моя безумная влюбленность во все военное, начиная со шнурков на коркоранах заканчивая межконтинентальными баллистическими ракетами, породила мечту быть хоть на шаг ближе к предметам вожделения. И 'Атака' эти мечты постепенно превращает в реальность.
  В первый же месяц пребывания в клубе я увлек за собой своего одноклассника Юру Иванова и родного младшего брата Сергея. Вся эта военная мишура была им тоже по приколу. Эх, сколько было эмоций, когда мы впервые взялись за боевые автоматы Калашникова на полигоне. Ух! Отстрелялись на 'отлично', никто не промахнулся. А потом все делились впечатлениями и хвастались. Где мои 16 лет?.. В клубе за пару лет я вырос до заместителя Максима Юрьевича и стал полноценным полевым командиром отряда. Тогда по случаю купил себе новый комплект современной армейской камуфляжной формы, без знаков различия конечно, но все равно заметно выделявшей меня среди членов клуба. К чему мне, обычному парню в простом военно-патриотическом клубе, носить форму с погонами или иными знаками офицерской принадлежности? Ни к чему, проблем с милицией, а нынче полицией, не хочется иметь. А в отряде люди меня знают в лицо, и не требуется иных доказательств принадлежности к командованию. Форма, в общем, это просто понт... Серый и Юрик стали моими замами и причиной тому не то что один из них мой родственник, а второй - старый друг. Я сделал такой выбор, основываясь на увиденном в процессе занятий - брат тянется за мной и самосовершенствуется, а Юра и вовсе в чем-то даже лучше меня. Втроем мы понемногу вносили в жизнь клуба что-то новое. К примеру, мы стали договариваться с другими клубами о проведении совместных военных игр, об организации поездок по Городам-Героям, стали собираться на турниры по пейнтболу и создали даже свой кубок. Из последних наших придумок стали вот эти 'маскарады' на выездах в Кубинку и Поклонную Гору.
  Прошлый же год лично для меня стал большой проверкой знаний и навыков, полученных в клубе - я попал в вожделенную армию. Отдал, так сказать, долг родине. Причиной тому стала собственная дурость - я чуть не вылетел из университета, излишне увлекшись клубными делами и совершенно забив на учебу. Одумавшись, я решил взять академический отпуск и вернуться к учебе через год.
  Отец посоветовал хорошее место, где можно набраться жизненного опыта и где из головы отлично выветривается лишняя дурь. Таким местом оказалась армия.
  Попал я в мотострелки, светанулся со своей любовью к военному делу, и очень удачно обратил на себя внимание. Быстро стал ефрейтором, под конец службы - младшим сержантом, а на гражданку вышел и вовсе сержантом. К собственному удивлению особенного удовольствия от службы получил не много, но интереса к военному делу не потерял. Поэтому по возвращению из армии вновь отправился в 'Атаку' и полноправно занял пост второго руководителя клуба рядом с Максим Юричем.
  Вместе мы продолжили расширять клуб, привлекая все новых и новых людей. Вот и вышло что если в первый год, когда я пришел в клуб, нас было всего 20 человек, то сейчас наш клуб насчитывает 250 человек и целых четыре филиала в Москве и Подмосковье!..
  Мимо прошмыгнул Коля и махнул мне рукой.
  - Командир, Серый и Юра уже на стрельбище. - Я махнул рукой в ответ. Вовремя он предупредил меня, сейчас они рассказывают об истории вооружения Рабоче-крестьянской Красной Армии, а затем должен буду появиться я. В прошлом году нам доверили проводить мероприятия по ознакомлению народна с многочисленными качественными репликами оружия Второй Мировой.
  Не отвлекаемся, Артур, сворачиваем фотосессию и приглашаем всех людей, что стремились со мной сфотографироваться к стендам с оружием.
  С этими мыслями я проломился сквозь толпу, направляясь к стрельбищу. Откуда-то слева донесся знакомый голос:
  - Артур!.. Мы тут!..
  Ага, вижу. Дима, Денис и Миша. Мои одногруппники в универе. Прорваться к ним сквозь толпу я не смогу.
  - Хэй, идите к стрельбищу! Туда! - машу рукой, указывая направление. Вроде увидели. - Увидимся там!..
  А потом... Потом я даже шага сделать не смог. Толчок в спину и земля стремится в мои объятья. На миг показалось, что сейчас будет неприятно больно, но этого не случилось... Пред глазами все неожиданно поплыло, и я не влетел всем телом в землю, а завис в невесомости. Вокруг была бескрайняя, безмолвная и холодная пустота. То есть так было поначалу.
  Первым в пустоте появился голос. Он доносился отовсюду, мерно, бездушно зачитывая сотни, тысячи слов на английском.
  Потом появились очень живые образы из воспоминаний - просмотренные фильмы, прочитанные книги, разговоры с друзьями, уроки в школе, лекции в университете, занятия в армии и клубе. Они вставали предо мной и исчезали, уходя от меня либо влево, либо вправо. Это выглядело так, словно кто-то их перебирал и делил на две категории.
  Затем я ощутил себя. В прямом смысле этого слова. До того момента я и не понимал что смотрел на все подобно бесплотному духу, у меня не было тела. А после того момента я знал что у меня точно есть тело.
  Пока все это происходило я не испытывал никаких эмоций, ни страха, ни удивления, ни интереса. Мой разум просто пропускал через себя всю ту информацию, что шла извне, и не воспринимал ее как нечто особенное. И лишь в конце всей этого 'полета' я почувствовал, что нечто пошло не так как надо. В голове что-то щелкнуло, и пустота завыла сотнями тревожных сирен. Что-то пошло не так и я, подхваченный силой притяжения, куда-то стремительно полетел...
  У, ё!.. Встреча всей грудной клеткой и лицом с землей это я вам скажу то еще счастье. Твою маман!.. Упал все же... Ай-ай... Как же головой приложился, гудит аж жуть! Что же случилось? Ведь что-то было со мной, но что? Ни черта не помню...
  Бабах!
  В голове словно разорвался снаряд. Столь реалистичных звуковых галлюцинаций от ударов головой у меня еще не было. Двигаться не было просто сил, дух вылетел от удара мгновенно. Ни руки, ни ноги не шевелились, а вздохи шли через раз. Еще голова болит дико...
  Бабах!
  Ой! А это что? Я так сильно головой стукнулся, что у меня слуховые галлюцинации? Похоже на то...
  Не-е, это похоже реальный взрыв. Я что, опять в армии? Учения?
  Переборов себя перевернулся на спину и посмотрел в... предрассветное небо?! Э! Я не в армии... Я в Кубинке был! Днем! Часа два дня было! А тут еще не рассвело до конца. Включите свет дышать не видно! Гул взрывов стал нарастать и учащаться, появилась ощутимая вибрация земли. Секунды в реальности и годы в голове. Это что же такое? Я вырубился? А чего же тогда нет шума толпы? Чего земля вибрирует? И кто так кричит? Крик был знатный, он появился неожиданно, истерика и дичайшая боль, смешавшаяся с безысходностью, такие вопли слышны даже сквозь взрывы. От такого крика по телу пробежались мурашки, и проступил холодный пот. Внезапно меня обняла тишина, не было шума толпы, пропали взрывы, даже крик исчез. И голова неожиданно прошла... Сознание уже кричало от непонимания, тело же продолжало вести себя флегматично. Взгляд лениво сместился влево, небо сменилось темными кронами деревьев.
  Та-а-ак.... Теперь вправо. Опять деревья? Не понятно...
  Дыхание восстановилось, тело вновь стало послушным, надо вставать. Сначала осмотрим себя на предмет ранений и травм. Так, на мне все та же американская форма, никаких телесных повреждений вроде нет, после удара уже все прошло. Это хорошо...
  А что у нас с окружающим миром? Просека, слева и справа лес, назад почему-то оборачиваться не хотелось, наверное, уже тогда сработало подсознание, и мозг решил подготовиться. Все как в какой-нибудь психологической драме насыщенной сюрреализмом. Это там героя обыкновенно мучают галлюцинации настолько реальные, что происходит полная потеря осознания, где правда, а где вымысел. Проклятье! Не здесь я был. Не те запахи. Не то время!.. Слегка потянуло кислой гарью. Надо встать и оглянуться...
  Встал. Теперь обернись, Артур. Резкий разворот на месте и из легких вырывается непонятный полу стон полу всхлип. Метрах в ста впереди по просеке стоят полуразрушенные постройки.
  Мама, я домой хочу! Мне эти шутки не нравятся!! Ноги же при этих мыслях независимо от моего желания понесли меня навстречу неизвестности. Шаг за шагом я приближался к строениям. Это что-то военное. И напоминает мне... Пограничную заставу? По спине пробежались мурашки. Такие заставы я десятками видел на фотографиях довоенного периода и начального периода войны. Несколько зданий и сараев, вышка на заднем плане, нечто вроде плаца или спортплощадки прямо на моем пути. Приближаясь к площадке пытаюсь понять что же это за бугры меж воронок. Тут под ногой оказалось что-то мягкое и я, охнув, отскочил.
  Мать моя в кедах! Туловище ополовиненного пограничника с вывалившимися наружу кишками не было приятным зрелищем. Проблевавшись в ближайшую воронку оглянулся на останки и повторил процедуру с опустошением желудка. Не так нельзя, надо обойти останки бойца стороной. Хотя смысла в этом ни на грош. По плацу было разбросано, да именно разбросано, множество тел, я их не заметил сразу потому, что форма на них была заляпана темными пятнами крови и покрыта слоем земли. Они что были на построении?
  Кто-то застонал, кто-то зашевелился. Есть живые!.. Слава Богу!.. Ноги не желая толком слушаться, тряслись, а голова на удивление четко отвечала на единственный вопрос - что происходит, сухим и жутким - война. Вот не приходило мне в голову, что это какие-нибудь сверх реалистичные съемки очередного фильма о войне. Ну не приходило! Бывал я на настоящих съемках, там везде софиты, провода, рельсы для двигающихся камер, в стороне всегда трейлеры с актерами, техникой и генераторами стоят. А тут ничего этого нету!
  Неужели... Неужели... Стоя посреди площадки сжав кулаки, я ошалело оглядывался, пытаясь понять, что делать? Мысли собираясь в кучу просветлялись. Первое что затребовал разум так это разжиться оружием, ибо то, что это война сомнений не было ну никаких! И то, что эта война ТА САМАЯ, Великая Отечественная, Вторая Мировая, Самая Кровопролитная Война! Пофиг пофиг! Тут граница рядом! А немцы скоро подомнут погранцов, сидящих сейчас в секретах и пойдут смотреть, а что у них там с заставой. А я что, идиот, тут сидеть, и при этом без оружия!? Надо выживать сражаясь.
  Так размышляя, я уловил странную деталь. На площадке лежало несколько солдат в форме не похожей на советскую, а рядом пятеро офицеров РКККА, или точнее - командиров. Приблизившись, я ахнул! Эти странные формы не похожие на советские образцы были американскими!! Офицеры Армии США, в полевых униформах пехоты, такой же, как и у меня, только с некоторыми различиями в деталях. Мать-перемать!! Да не было же амеров в 1941 году на территории СССР и уж тем более на советской пограничной заставе! Я бы со своей въедливой любовью к истории Второй Мировой точно бы знал о таком событии. Но ведь не знаю, а факт на лицо!
  Стоп. Это же шанс!! Это же объяснение, откуда я взялся! Главное не попасть в руки НКВДшников из особого отдела, а уж американцам я чего-нибудь и расскажу, они маленько прогрессивнее будут в таких делах, может и не убьют. Успокаиваясь, начал понимать, что надо делать. Для начала надо помочь раненым. Шага сделать не успел, как рядом кто-то застонал, обернувшись рядом с собой увидел как зашевелилась куча земли. Ни секунды не раздумывая, стал разгребать кучу и извлек на свет капитана. Облик его был неприятным, весь в крови, форма изорвана и покрыта грязью, голова разбита и это только на первый взгляд.
  - Who is here? - прошептал кэп. Спасибо моим учителям по английскому! Владение английским было у меня на высоком уровне.
  - Это я, сэр! Вас накрыло взрывом, сэр! - затараторил я по-английски и мысленно ахнул. Я так бегло и совершенно без акцента на английском не говорил! Что за чертовщина!? Млин, я уже боюсь...
  - Пауэлл, это ты? - Ухватив меня за рукав, офицер открыл глаза и уставился в предрассветное небо. Он же ничего не видит! Зрачки расширились до такой степени, что я не вижу радужки. - Что случилось? Где сержант Хэнрикс? Где Джэймисон?
  - Вы ранены, сэр! - Подложив под голову капитана свою куртку, я осторожно осмотрел его раны. - Мы попали под артиллерийский обстрел, мне кажется, что все убиты, сэр... Я поищу, чем вас перевязать, сэр. Потом осмотрюсь, может, есть еще выжившие. - Блиндамет мне в зубы, да где я так настропалился шпарить на безупречном английском?! Да, я знаю английский язык, но не так что бы спокойно, без раздумий болтать на нем как на русском!..
  - Это и, правда, война... Как и говорил Кейси... Но... Мы не нашли его... - Все, отрубился. Надо бы перевязать кэпа. Индивидуального перевязочного пакета в карманах ни у меня, ни у ближайших мертвых амеров не нашлось, зато я нашел обезглавленный труп того самого Пауэлла свалившийся в воронку. Непонятно почему, но я был уверен, что это именно он. Его надо было тщательно обыскать, пока есть время на это, но жуть от зрелища сильно отталкивала. Не так уж это и легко залезть в карманы трупа без головы. Вокруг постепенно начиналось шевеление, оживали контуженые бойцы и вскоре начнется суета. Преодолевая психические барьеры в голове, пачкаясь в пропитанной кровью земле, вытряхиваю все, что только было в карманах первого лейтенанта и рассовываю по своим карманам. Удостоверение и какая-то бумага с печатями. Открываем и смотрим в удостоверение. А ничего, похож, даже очень похож, и зовут меня теперь Майкл Пауэлл, угу, на первое время сойдет. На большее рассчитывать не стоит. Во второй документ не заглядываю, времени нет, все бумаги быстро прячу в нагрудный карман. Нахожу еще мелочевку, жвачку, блокнот с карандашом, пара конфет без обертки, которые я тут же сжевал, не ощутив вкуса. Так все эти мелочи мне понадобятся. В боковые карманы их, потом разберусь что там еще.
  Все происходит быстро, руки трясутся, но выполняют требуемые действия. Судорожно оглядываюсь по сторонам, так никто из местных еще даже не встал с земли. Вроде бы все, карманы пусты! Стоп, а жетон? Собачий жетон... Он же на шее, которая уже не держит голову погибшего лейтенанта.
  Стараясь не уделять внимание на то, кровь еще льется, ищу и нахожу цепочку жетона.
  Проклятье! Проклятье! Все руки в крови! Стягиваю цепочку с жетоном и брезгливо протираю ее о форму погибшего. Так, теперь я Пауэлл и на то есть все доказательства. Быстро жетон себе на шею... С телом что делать, черт? Все же лишние вопросы появятся, откуда взялся еще один американец? Черт!! Опять оглядываюсь, метрах в пяти в стороне на ноги поднялся шатающийся солдат, он стоит спиной ко мне и не видит, что я тут делаю. Будем надеяться, что соображался к нему, вернется не сразу. Ногами обваливаю края воронки, погребая тело. Быстрее!.. Достаточно, не видно тела. Фух!.. Вздох сопровождается дрожью во всем теле... Дальше что делать? Думай! Так, собрать с остальных убитых американцев документы. Они мне пригодятся...
  Собирая документы, я дополнительно обрывал по одной части жетонов, так положено. Если потом тела все же заберут, наши это сделают или американцы, то их можно будет опознать по жетонам. О, уже голоса слышны. Все заканчиваю с телами погибших, пора помогать живым. Разум медленно очищается, удивительно конечно, вокруг такое творится, а я уже 'отхожу' от этого. Сила разума человека 21-го века? Наследие кровавых фильмов и сотен тысяч убитых в виртуальных баталиях врагов? Да черт его знает, сейчас не об этом думать надо.
  Вскакиваю и направляюсь осматривать ближайших раненых. Внимания на меня почти никто не обращает, лишь, когда я помогаю подняться на ноги контуженому пограничнику, запыленному с ног до головы, ко мне со стороны зданий подбегают двое бойцов и быстро принимают на руки раненого.
  - Там на площадке еще есть раненые, им нужна помощь. Скорее. - Мне что-то отвечают, но я уже не слушаю, а взглядом ищу, что можно пустить на бинты. Пришлось побегать вокруг зданий и пару раз столкнуться c пограничниками, выглядевшими не лучшим образом. В конце концов, удалось найти разбросанное белье, видимо раньше оно висело на натянутой веревке меж столбиков. Быстро подхватив с земли несколько белых рубашек и подштанников, возвращаюсь на площадку. Постепенно дисциплина и здравый смысл начинают брать верх над испугом. Несколько бойцов быстро оттаскивают к зданиям раненых, мертвых пока не трогают. Один из пограничников быстро осматривает раненых и в меру сил оказывает помощь, ему отдаю одну рубашку на бинты. Контуженный, которого я видел, когда обыскивал и прятал труп Пауэлла, сидел на земле и, обхватив голову, подвывал. От него без пользы чего-то добивался младший сержант.
  - Товарищ младший политрук! - Ага, политрука не хватало только. Хотя, хрен с ним, ничего он мне не сделает. И вообще мне нужно кэпа перевязать. Действовать надо, действовать. Решительность, вот залог успеха.
  Перевязываю капитана и ненавязчиво перехожу к быстрому обыску. Мне надо знать имя своего командира? В нагрудном кармане нахожу армейское удостоверение на имя Роберта Брауна 1910 года рождения, а так же справку, похожую на ту, что была в кармане Пауэлла.
  На плацу уже дикая суета, откуда-то взялось много выживших и способных еще передвигаться. Истерии нет, но вот, неразбериха встает в полный рост. То тут, то там вскипают и затихают мгновенные перепалки. На плац из здания с вывеской о том, что это пограничная застава, выскочил здоровенный такой бугаина с четырьмя треугольниками на воротнике. Старшина, значит. Чую сейчас будет нам дисциплина...
  - Застава!! - Заорал он тяжелым таким, мощным голосом, обращающим на себя внимание. - В РУЖЬЁ!!! - Мир словно содрогнулся, вся неразбериха мгновенно рассыпалась на осколки и появилась Цель! К старшине подбежал худощавый солдат с разбитой головой в изорванной и местами окровавленной нижней рубахе. Только чистые сапоги и словно выглаженные форменные бриджи выглядели странно.
  - Товарищ старшина, пирамиды в казарменных помещениях завалены, доступа к ним нет! - затараторил пограничник.
  - Разобрать завал, достать оружие!! Бегом!! - Боец ускакал к зданиям выполнять приказ, наверное, там и есть казармы. Старшина огляделся и на мгновение заострил внимание на мне. - Сидорчук! - Младший сержант, добивавшийся от политрука приказаний, подлетел к старшине. - Быстра-а подготовь носилки и вынеси к оврагу всех раненых!! Возьми себе кого-нибудь в помощники, быстра-а!!!
  Капитана я уже перевязал и, не зная, что делать дальше подошел к старшине.
  - Первый лейтенант армии США Майкл Пауэлл. - Честь при непокрытой голове не отдаю, поэтому протягиваю руку для рукопожатия. Старшина оценивающим взглядом проходит по мне и лишь, потом сковывает мою руку сильным рукопожатием.
  - Старшина Николай Бобров. Вы один из инструкторов? - кивнул он куда-то в сторону штаба.
  - Да. - Не задумываясь, отвечаю я. Лицо старшины разгладилось и он, вздохнув, спросил.
  - Из ваших остался кто в живых?
  - Да, капитан Браун жив, но он сильно контужен и сейчас без сознания. Все остальные мертвы. В том числе и наше сопровождение... - На четыре трупа американских офицеров, исключая мою подмену и выжившего капитана, приходилось трое сотрудников ГБ. Это было сопровождение иностранных гостей. Лежали они плотно с заморскими инструкторами, почти вперемешку. Раньше я их не заметил в наступившем хаосе, но теперь сделал себе зарубку на память. - Вы приняли на себя командование? - старшина кивнул. Надо решать что-то для себя, надо выбирать путь, по которому придется идти. - Чем я могу вам помочь? - Бобров задумался.
  - Возьмите на себя руководство по разбору завалов и извлечению оружия. - Оружие это хорошо. Кивнув, я побежал к зданиям, названным казармами. Позади опять забасил старшина, раздавая приказы своим бойцам. Правильно, надо быстрее готовиться. А ведь только что он, считай, наделил меня реальной властью, в том виде, в котором она сейчас может быть - командование.
  В казарме тот самый боец в чистых бриджах и сапогах со своим товарищем разгребали завалы. Когда я подскочил к ним, они обернулись и удивленно посмотрели на меня.
   - Первый лейтенант Майкл Пауэлл, - представился я. Хотя может это и лишнее. - Старшина Бобров послал меня к вам в качестве руководителя. - На правах старшего по званию (пару минут назад я из сержанта запаса еще не существующего государства стал целым первым лейтенантом армии США, обалдеть!) и видимо по возрасту я добавил в голос уверенности. Сталь в голос добавлять я с армии научился. Глупые мысли, конечно, но от происходящего отвлекает.
  - Боец Гарчук. Петр Гарчук. - Отозвался пограничник в рваной рубахе.
  - Ефрейтор Степанов. - Второй боец, лихими ударами лома, откалывая от рухнувшей стены куски, произнес свое имя. - Виктор.
  - Инструменты есть? Вижу, лом есть, а еще что-нибудь? - Надо проявлять инициативу и руководить в меру сил.
  - В хозпостройке есть все что надо. - Как-то не уверенно произнес Гарчук.
  - Ну, так чего стоишь, солдат? Бегом за инструментом и приведи еще кого-нибудь нам в помощь. - Пограничник пару секунд думал, глядя на меня, но потом сорвался с места и побежал за штаб.
  Ну-с, приступим! Быстро скинув с себя куртку, повесил ее на торчавший из уцелевшей стены гвоздь. Закатав рукава рубашки, я быстрыми движениями принялся раскидывать обломки отколотые Степановым. Через минуту вернулся Гарчук в сопровождении двоих пограничников вооруженных еще одним ломом и двумя лопатами. Дело сразу же стало спориться, мы быстро раскрошили и выбросили на улицу большой кусок обвалившейся внутрь помещения стены. Как раз под этой стеной была прижата пирамида, в которой стояли винтовки. Добрались до оружия быстро. Придавленную пирамиду поддели ломами с двух краев и приподняли. Я, рискуя оставить под завалом свои руки, на ощупь искал под обломками винтовки и извлекал их наверх.
  Первая же самозарядка привела меня в состояние легкого ступора. В руках я держал не то послевоенный самозарядный карабин Симонова, только более длинный, с удлиненным цевьем, скрывающим газовозвратный механизм наполовину, без складного штыка и с отъемным магазином, не то автоматическая винтовку того же Симонова, просто неизвестной модификации, уж слишком сильно на это указывал характерный массивный дульный тормоз. Долго размышлять над этим оружием не позволили, просто нагло отняв его у меня. Встряхнув головой, я вытащил еще несколько самозарядок и всего две мосинки с оптическими прицелами, к сожалению разбитыми.
  Затем нашлись и боеприпасы, россыпью и в пачках, а к ним и магазины с обоймами. Все, что удалось извлечь за первые пару минут, отдал Гарчуку и отослал его к старшине. Вскоре Петр вернулся еще с тремя бойцами. Выйдя на минутку передохнуть и продышаться от пыли, присел на ступеньки казармы и задумался.
  Почему я так спокоен? Почему с легкостью принял окружающую реальность? Может потому что я всю свою недолгую, пока что недолгую, жизнь мечтал стать участником событий тех, нет, этих времен? Эх, знать бы, почему так случилось...
  Из казармы выскочили двое бойцов с очередной партией винтовок. Махнув рукой, указал им нести оружие старшине. Бойцы скрылись, из здания вышли Степанов и остальные бойцы. На мой взгляд, вопрошающий о ходе работы, Виктор скривился и с грустью заговорил.
  - Пулемет вдрызг, диски тоже... - Вот это реально жалость!! Без пулемета будет туго. Ага, вон, на западе уже стрельбу слышно. Немцы на наряды пограничников вышли.
  - Тогда бегом ко второй казарме, постараемся достать оружие и там. - Больше не говоря лишних слов, бойцы быстро направились ко второй оружейке, по пути завернув следом за собой вернувшихся Гарчука и двоих погранцов. Я, захватив свою куртку, побежал следом.
  В развалинах второй казармы мы возились не так долго как в первой, процесс был уже неплохо отлажен, но оружия извлекли здесь меньше. Почти все винтовки были повреждены и не подлежали восстановлению, а вот пулемет был цел и... удивителен. На поверхность я лично извлек пулемет Дегтярева, пехотный, модернизированный... Да как модернизированный! Приклад поднят выше и, видимо, внутри него скрыта трубка с возвратной пружиной и есть пистолетная рукоятка с неплохим наклоном для удобного удержания при стрельбе. Вот те раз и два-с... Питание пулемета все так же происходило из дисков, их мы нашли дальше упакованными в слегка помятые металлические коробки по три диска.
  Потом еще нашлись целых два ящика с гранатами Ф-1. А вот это хорошо! Сорок лучших в мире оборонительных гранат это не хухры-мухры, с этим и повоевать можно. Боеприпасов удалось нарыть приличное количество. Удостоверившись, что это все и больше смысла тут лазить нет, я отдал приказ срочно возвращаться к старшине.
  Нагрузившись боеприпасами и оружием, наша рабочая группа двинула не к плацу, а за штаб, так я про себя назвал здание с вывеской. Под стенами здания на земле сидели двое бойцов, в одном из них я узнал Боброва. Старшина что-то втолковывал пограничнику, дублируя свои слова указаниями на карте, и требовал от него осторожности. Это, наверное, посыльный, связи-то нет.
  - Товарищ старшина, все, больше оружия нет. - Степанов приставил к стене ручной пулемет и коробки с дисками рядом с Бобровым. - Откопали еще два ящика гранат.
  - Отлично. Степанов, оставь здесь пулемет и две винтовки с патронами и пяток гранат, а сам с бойцами хватай остальное и дуй на позиции. Так, Гарчук! Останься здесь. - Пограничники оставили дегтяря, две винтовки с достаточным количеством боеприпасов и пять гранат старшине, и отправились выполнять приказ, а я с Петром задержались.
  - Старшина, вы направляете посыльного в отряд? - В голове у меня появилась мысль, как уберечь от гибели посыльного.
  - Да надо сообщить о ситуации на заставе. А что такое товарищ инструктор? - Посыльный и старшина повернулись ко мне.
  - Скорее всего, в вашем тылу уже работают вражеские диверсанты, посыльный может не добраться до отряда. - Бобров задумался, а посыльный посерел лицом.
  - Есть идеи? - Прогрессивный мне попался старшина, настоящий. И главное, он не стал спрашивать 'какие такие диверсанты?'
  - Есть. По дороге передвигаться в одиночку очень опасно. От дороги нужно держаться подальше и продвигаться по лесу, по ручьям, по оврагам. Территорию вашего района я думаю, вы знаете хорошо, сможете найти оптимально безопасный путь в стороне от дорог. И ни в коем случае не вступать в контакт ни с кем в округе кроме солдат и офицеров, которых пограничник знает в лицо. По идее такие меры безопасности могут помочь добраться до отряда.
  - А почему думаете, что диверсанты уже работают у нас в тылу? - Рано я порадовался, что он вопросы не задает...
  Слегка прищурившись своими карими глазами, старшина начал сверлить меня. В этих глазах читалось понимание, что началась война, а не провокация. Пограничники об этом точно знали и лишь ждали начала, поэтому он не сомневается в моих словах о диверсантах, он что-то проверяет.
  - Здание заставы пострадало наименьшим образом, значит, у вас должна была остаться связь с отрядом по телефону. Но вы посылаете бойца с сообщением, а не просто звоните по телефону. Поэтому я предположил, что связь по телефонному кабелю прервана, и это могли сделать только враги, перерезав кабель. А враги нарушающие связь в твоем тылу - диверсанты. - Эти умозаключения удовлетворили старшину.
  - Запомнил, что инструктор сказал? - Посыльный бодро закивал головой глядя то на Боброва, то на меня. - Вот и молодец. А теперь беги! Как можно быстрее доставь сообщение! - Боец убежал, а старшина, хлопнув себя по коленям, встал и обратился ко мне. - Ну что же, инструктор. Дай-ка мне свои документы. - Из меня как хребет вытащили. Коленки задрожали, сердце заколотилось в груди. Стало очень страшно, вдруг в документах, что не так и тогда тушите свет. Сглотнув вязкую слюну, извлекаю из куртки документы и протягиваю их старшине. Но на удивление старшина с ухмылкой возвращает мне АйДи и оставляет себе справку.
  - Ага, вы значит спец по стрелковой подготовке? - Не отрывая взгляда от справки, старшина обратился ко мне. Вот дубина, что же ты не посмотрел что в справке! Может он меня сейчас прощупывает, ошибусь я или нет. Была, не была!
  - Да, именно так. Специалист по стрелковой подготовке и обращению с современными видами стрелкового вооружения. - Отбарабанил я и протянул руку, дабы забрать справку. Если не отдаст, то спускаем паруса и сушим сухари. Нет, нет! Думаем о возвышенном и ждем конца. Отдал! Ф-у-у-у-х... Сдерживаю себя, чтобы не выдохнуть так же вслух. Блин, это покруче встречи с патрулем во время самоволки будет...
  - Мне некого оставить прикрывать раненых. Из тридцати бойцов заставы не считая десяти ушедших еще с вечера в наряды в строю на заставе осталось всего пятнадцать. Четверо ранены в разной степени тяжести. Младший политрук сильно контужен. Ваш капитан тоже... У меня нет лишних людей... А вы стрелок-профессионал... - Понятно, просит взять на себя заботу о раненых. Логично, и последнего целого иностранного офицера старается уберечь от опасности, и дополнительную, так нужную боеспособную единицу находит для обеспечения защиты раненым.
  - Я вас понял товарищ старшина. Мне нужно оружие. - Момент истины. Момент, о котором я мечтал последние минут двадцать.
  - Конечно. - Старшина взял самозарядку, пять пустых магазинов к ней и четыре пачки патронов и гранату. Восемьдесят патронов и 'фенька'. Великолепно! Главное успевать снаряжать магазины. Придурок ты, Артур. Ты на войне!! Тут не армейские учения, тут не клубные пострелушки в пейнтбол, и даже не страйкбол... Вокруг настоящая война. Руки слегка дрогнули, принимая оружие. Точно, на войне... Придется стрелять и убивать. И возможно придется умереть... Здесь. Старшина, глядя на меня, что-то прочел по глазам и, наверное, не так это понял - Вы что, не умеете обращаться с самозарядной винтовкой Симонова? - Все-таки детище Симонова. Это хорошо, и плохо. Если это АВС-36, которую я просто не узнал - то дело швах, винтовка не очень надежна. Если же это нечто подобное СКСу - то я в плюсе.
  - Умею. Просто... - Заминка и попытка подобать нужные слова. - Это война. Все что происходит вокруг - начало войны, товарищ старшина... - Бобров катнул желваками и кивнул соглашаясь.
  -Так, ладно, товарищ первый лейтенант, даю вам в помощь Гарчука. - Петр быстро подхватил винтовку, на которую кивнул старшина, затарился патронами и взял одну гранату. - Петя, поступаешь во временно подчинение товарищу Пауэллу.
  - Есть!..
  Стрельба на западе ослабевала, время икс приближалось. Не оглядываясь, я побежал к оврагу следом за Гарчуком. Он знал, где находились раненые. На ходу рассовал пачки патронов, магазины и гранату по карманам, винтовку перехватил обеими руками и присмотрелся к ней. Выглядит новенькой, даже нетронутой, но я уверен, что это оружие пристреляно и готово к боевому применению. По-другому, у пограничников, быть не может.
  Соскользнув в овраг, я тут же приказал Петру найти позицию и следить за заставой и лесом слева и справа от оврага, а сам отправился проверять, как себя чувствуют раненые. Я не медик, но вот оказывать первую помощь умел хорошо.
  Двое раненых были в очень тяжелом состоянии. У одного череп явно неестественно приплюснут и лицо синее, но дышит, хотя и очень слабо. Этому не выжить, а если и выжить неведомым чудом, то калекой он будет на всю жизнь. Черепно-мозговая травма у него капитальнейшая...
  Второй тяжелый с осколочными ранениями грудной клетки и брюшной полости.
  Э, стоп! Он что не дышит!? А пульс? Нету. Приплыли... Чего с ним делать? Оттащить что ли? И зачем? Просто накрою ему голову фуражкой политрука, все равно она ему не нужна, в бессознанке он. Хм, не слабенько же его контузило. Сначала вскочил, за голову хватался, мычал даже что-то, а сейчас лежит себе и не отсвечивает. Ну, а мне это на руку, лишние проблемы с комиссаром мне пока не нужны.
  Думаю, а сам осматриваю следующего раненого, этому повезло, правые рука и нога поломаны, голова разбита, но дышит ровно и кровью не истекает. Последний раненый пограничник выглядел лучше всех, даже лучше чем политрук, на котором видимых ранений не было. Боец сидел, закрыв глаза, но по его позе было видно, что он в сознании, очень уж уверенно сидит, ровно. Когда я переместился к нему, он открыл глаза, подтверждая мою догадку.
  - Как они? - Кивок в сторону других раненых.
  - Один умер, один в тяжелом состоянии, скорее всего тоже не жилец. - Боец морщится. - Этот, - указываю на бойца с переломами, - правая рука и правая нога сломаны, но жить будет... - Говорю, а сам пытаюсь понять, куда же ранен собеседник. Внешних травм вроде бы нет. Зато определяю звание собеседника - в петлицах два эмалевых треугольника. Сержант. Коллега!
  - Понятно... - Задумчиво протягивает сержант. Потом уловив мой взгляд, произносит. - Позвоночник, наверное, сломан. По спине обломком стены долбануло. Ног не чувствую, вообще. - Теперь все ясно, и такое на войне бывает. - Я вообще до службы в медицинском учился, поэтому тебя и спросил что с ребятами, а то я сам им помочь не могу... - С болью говорит парень, его не сложно понять, такие дела вокруг творятся, а он ничем помочь не может. - Меня кстати Федором зовут. - Руки у него работают, протягивает для рукопожатия.
  - Майкл Пауэлл, можно просто Майк. - Крепкая у парня рука.
  - Ты уж меня извини, что я с тобой без чинов общаюсь... Я знаю что ты и по званию старше и статус у тебя особый, но просто... Страшно мне, до дрожи страшно!.. Ведь мы проспали начало войны. Думаешь с чего это я это взял? Да все знали, все слышали, но ничего не делали!.. - Парня пробил шок, он начинает отходить и его страх рвется наружу в этом разговоре 'без галстуков'. Ему нужно выговориться, пусть говорит. - А нас теперь вот так вот, спящих, как слепых щенят обстреляли. Моих товарищей поубивали! Меня искалечили!! Твари!.. - Все, сорвался, освободился, заплакал сержант. Пусть плачет, ему станет легче, а мне надо закончить осмотр и приготовиться к обороне.
  Капитан Браун, лежавший чуть в стороне от пограничников, все еще был без сознания, дышал ровно, значит стабилен. Младшего политрука трогать я не решился, не до него сейчас, и я не психолог что бы экстренно вывести его из психоза.
  Вернувшись к Петру, я посмотрел, как он устроился и, удовлетворившись его вполне разумным выбором - ложбинкой под кустом, нависшим прямо над оврагом, пошел искать себе позицию. Нашел удобную позицию в отроге оврага метрах в двадцати от места, где лежали раненые. Слева от меня в десятке метров укрывшись в ложбинке, находился Гарчук.
  Укрытие мое удобное, вода выщербила стены отрога, создав уйму удобных природных окопов ведущих в глубокую траншею оврага. Впереди застава, она перекрывает мне обзор того что происходит на поляне куда ушли все пограничники. Я смогу только услышать бой. Слева просека, на которой я оказался, попав в это время. Позади овраг, за ним лес. Справа дорога, ведущая от заставы на восток. За дорогой лес.
  Значит так... Слева на меня не выйти незамеченным, там просека, много открытого места и помощник следит. А вот лес за дорогой опасен для меня, да и для всех. Там просеки нет, немцы по нему скрытно обойти могут. Надо быть максимально внимательным и не зевать.
  Положив перед собой винтовку, вытащил из карманов и разложил рядом магазины и пачки патронов.
  Как мне говорили в учебке, стрелять из оружия и быстро менять в нем магазин не сложно, а вот опустошить в бою все магазины и не суметь их переснарядить - опасно для жизни. Поэтому по очереди беру и заряжаю все магазины, попутно удивляясь их вместительности - 15 патронов, это есть хорошо. Прежде чем зарядить винтовку открываю затвор и заглядываю насколько возможно внутрь. Блин, ничего не понятно, разобрать бы, но как? Ладно, доверюсь пограничникам и буду считать, что оружие доверенное мне не подведет. Магазин в приемник, затвор снять с задержки. Заряжено и готово к бою. Оставшиеся россыпью патроны убираю в карманы. Прикладываюсь к оружию, проверяю сектора, поворачиваюсь туда-сюда, смотрю, не мешает ли винтовка двигаться. Нормально вроде. Ну, все, приготовился. Теперь ждать, ждать...
  Стрельба постепенно приближалась с запада. С минуты на минуту бой нахлынет на заставу. А потом... Будет плохо. Это если старшина упрется рогом и примет решение стоять до конца, дожидаясь подхода линейных частей Красной Армии, то здесь, у границы, останутся все бойцы этой заставы.
  Навсегда останутся.
  А я не хочу! Нет, я не трус, и однозначно хочу применить максимум своих знаний, что бы приблизить День Победы, но не ценой своей жизни в первый день войны. Может быть, и придется мне умереть на этой войне, но не сегодня, не здесь! Если старшина решит стоять насмерть, то я уйду! Просто возьму и уйду. Может, удастся Гарчука за собой увести, а раненых придется оставить... Да и в плен к немцам мне попадать никак нельзя, очень много я знаю об этой войне. Поэтому сражаться и выживать, любыми методами!
  Приободрившись, я с удвоенным усердием стал вертеть головой, стараясь углядеть в лесном массиве фашистов.
   За заставой неожиданно и очень интенсивно начали стрелять. Сердце в груди заколотилось, стремясь вырваться на волю и свалить отсюда! Громыхнул несильный взрыв, значит, в ход пошли гранаты. Бахнуло еще раз, и кто-то дико закричал от боли. Перестрелка набирает обороты, пулемет пограничников стал стрелять реже, ему отвечали вражеские, их было два или даже три. Сражающиеся стороны постепенно перешли к размеренной стрельбе, и в конечном итоге через десять минут она утихла совсем.
  От такого поворота событий я напрягся вдвойне, успокоившееся было сердце, опять громко застучало, мешая своим стуком думать. Взглядом пытаюсь уловить все лишнее в густой зелени леса на той стороне дороги, потом поворачивался и внимательно изучал изменения на просеке, но, ни там, ни там не было никаких изменений. Лес все так же молчал, птиц не было вообще, их артиллерией спугнуло, поэтому тишина была пугающая. Хех, тишина, это мне так показалось. Фоном всю дорогу была уже далекая, но отчетливо слышимая артиллерийская канонада...
  Где-то слева, вдалеке истерично длинной очередью разразился пулемет и захлебнулся в шквале винтовочного огня. Кто кого накрыл непонятно, не то наши фашистов прижучили, и они в истерику впали, то ли наоборот. Сейчас вообще разобрать что-либо однозначно невозможно, хаос, зараза...
  Поток мыслей прервался, взгляд уловил движение за дорогой, и по телу словно пробежалось стадо мамонтов, руки и ноги ослабли, дышать стало невероятно тяжело, голова закружилась.
  Оп-па, это кто?
  Приглядываюсь и вылавливаю для себя отличительные элементы обмундирования и вооружение. Форма цвета хаки, коричневые ремни и подсумки, воротники с широкими петлицами не то черного, не то синего цвета, на головах конфедератки, в руках карабины Маузер и у двоих МП-40... Поляки?! Не может быть, их же наши и немцы в 39-ом раскатали? Как это? Да еще и с немецким оружием! Может они под шумок пересекли границу, и вышли, сюда надеясь на помощь русских пограничников? Слева кто-то зашелестел и я оглянулся.
  - Пшеки, что бы их... Сколько их там? Семеро? Ничего... Немцы сами не рискуют пока лезть вот и гонят союзников на мясо... - Немцы поляков вперед гонят? Поляки союзники немцев!? Мысли просто взрывали мозг. Вашу мать...
  - Что ты тут делаешь, Гарчук? На позицию! Сейчас они подойдут, и мы их прижмем. Огонь открывать только после меня, понял? - Боец кивнул и тихонько проскочил в овраг.
   Притянув к себе винтовку, вжал приклад в плечо и поймал в прицел идущего впереди группы поляка с блестящими серебряными полосками на погонах и автоматом в руках. Второй унтер с автоматом замыкал группу... Так, до моего, то есть первого автоматчика метров семьдесят, может быть восемьдесят. Рано... Они не плотной группой идут, надо пропустить, оказаться во фланге. Проходите, ляхи, проходите... Наконец я оказался во фланге. Прицел на минимальную дальность, тут прямой выстрел. Целюсь автоматчику в грудь.
  - Не любил я вас, ляхи, и уж теперь точно не полюблю... - Шепотом для самого себя произнес я. Глубокий вдох, медленно выдыхаю и плавно спускаю крючок.
  Бах! Унтера крутануло и бросило на землю. Слева тут же щелкает два выстрела подряд и падает второй автоматчик. Отлично! Откуда я стрелял, противники не заметили и открыли огонь по кустам слева и справа, считая, что укрыться я, мог лишь там. С куста Петра посыпались листья и ветки, срубленные пулями. Козлы! Усталость в теле исчезла, а разум приобрел хладнокровный и кровожадный голос затребовавший разделаться с ненавистными врагами. Перевожу прицел на крайнего поляка справа.
  Бах! Промазал.
  Бах! Конфедератка слетела с головы, и лях уткнулся лицом в траву. Готов!
  Ой, йо!.. Рано радуешься, дурак! Прячься!
  Пули уверенно стали вышибать передо мной фонтанчики земли. Пограничник несколькими выстрелами отвлек внимание на себя. Подходящий момент для смены позиции.
   Нырнув назад в отрог, быстро отбегаю вниз, к оврагу, на ходу меняю магазин на полный. В стволе один патрон, в магазине пятнадцать. Все по уму. Метрах в пяти-семи от первой позиции заползаю в неглубокую рытвину и вновь готовлюсь стрелять. Вдох-выдох, выискиваю взглядом конфедератки, а их и нет. Интересно... Вместо рогатывок появились каски. Хитрые пшеки... Ага, зашевелились, в ответ-то стреляет всего один противник. Двое поляков привстали на колени, и продолжили стрельбу.
  Бах! Бах! Стреляю, целясь в грудь первому. Раскинув руки, противник подломился и рухнул на бок. Попал! Быстро перевожу прицел на другого. А он уже пораскинул мозгами, словив черепом пулю от Петра. Минус четыре.
  Господи, я лично три человека застрелил, а в голове пустота! Я сошел с ума...
  Краем глаза вижу, справа движение и резко перевожу туда взгляд. Поляк бежал к оврагу держа в руках длинную рукоятку гранаты.
  БЛИН!!
  Бах! Бах! Бах! Бах! Да что же ты зараза такой везучий! Умирай же!
  Поляк швыряет в мою сторону гранату и все же ловит пулю. Прыжком я отскакиваю назад в овраг. Взрыв грянул в стороне и явно не в овраге, я не ощутил ударной волны. Зато на голову посыпалась земля. В ушах слегка зазвенело, но даже так я слышал как быстро стреляет Гарчук. Слева в овраг свалился кубарем поляк. Ах ты тварь!! Я никогда не был драчуном и всегда считал себя дипломатичным, уравновешенным человеком. Но сейчас мне хотелось просто голыми руками вырвать сердце появившегося предо мной врага!! Мы были близко, в метре друг от друга. И сейчас мы будем друг друга убивать... Хотя у ляха есть одна проблема. Он, слетев в овраг, выронил винтовку, а я уже стою на ногах и оружия не выронил.
  - Матка боска! - Воскликнул он. Дважды нажимаю на курок. Голову противника разнесло. Тьфу! Ужас! Ну, я и изверг... Плохо я себя знаю. Плохо... Так, в сторону лирику. Бегом наверх. Гарчук еще сражается.
  Вылез я вовремя. Оставшиеся трое поляков посчитав, что со мной все покончено, сместились ближе к оврагу и оказались примерно в пятнадцати метрах от меня. Они бодро стреляли по сменившему позицию Петру. Тут уж шиш вам. Вытащив из кармана гранату, отогнул усики и выдернул чеку. Так... Слегка разжимаю руку и позволяю рычагу со щелчком отскочить. Раз, два, три.
  Н-на! Граната перелетев через куст, описала дугу и упала чуть в стороне от залегших врагов. Бух! Кто-то из пшеков заорал. Вскинув винтовку, бью вместе с Гарчуком по оглушенным врагам. Еще пяток выстрелов и все поляки умолкли.
  Потом, что у нас, что за заставой, наступила тишина... Все? Переждав еще минуту, понимаю, что все кончено.
  - Гарчук! Ты как? - Крикнул я. И уж совсем неожиданным было для меня то, что боец тут же оказался, рядом вынырнув из оврага. - Напугал. Ты цел, солдат?
  - Порядок, товарищ первый лейтенант. Так, в глаза земля попала, но ничего... Лихо вы их. Снайпер. И гранатой ловко сработали.
  - Ага... Инструктор. По стрелковой подготовке. - Удивиться тут было чему. И, правда, я стрелял на пять с плюсом по собственной шкале выживания. Убил и выжил... - Так, боец, надо с поляков оружие и боеприпасы поснимать. У меня гранат больше нет...
  Порешили, что пограничник меня, если что прикроет, заняв позицию в отроге оврага, а я сползаю, соберу нужное с трупов. На удивление, меня не стало воротить от вида убитых, даже мертвый боец с разнесенной головой не вызвал никаких эмоции. Я уже в упор одну башку сорвал...
  После трех ходок туда-сюда и шмона свалившегося в овраг поляка мы с Петром провели ревизию трофеев. Выходило следующее. В наличии шесть винтовок Маузер 98к и примерно четыре сотни патронов к ним, два МП 40 и восемь магазинов к ним, четыре сумки с гранатами-колотушками по четыре штуки, шесть штыков-ножей, пистолет Вальтер с полусотней патронов и тремя магазинами, револьвер Уибли (охренеть не встать!) и тридцать шесть патронов. Так же фляжки и складные саперные лопатки - по восемь штук, и индпакеты разных размеров - два десятка. Нужным барахлом надо обживаться и начало удачное. Документы с тел собрал в последней ходке, чем вызвал у помощника уважительный взгляд. Для себя лично прихватил с унтера кобуру для Вальтера, и вскоре стал больше походить на офицера, повесив на бок кобуру с пистолетом.
  - Так, боец Гарчук, бери себе автомат и занимай позицию. Продолжай наблюдение. А я к раненым...
  С собой я прихватил второй эмпэшник и пару магазинов. Федор встретил меня вопрошающим взглядом.
  - Отбились? Это были поляки?
  - Да, Федор, отбились. Полякам ничего здесь не светит... Вот это немецкий пистолет пулемет МП 40, тебе принес. - Светившееся от радости лицо сержанта изменилось и стало серьезным. - В магазине тридцать два патрона. - Я вытащил из приемника магазин и большим пальцем прижал верхний патрон. Он с легкостью ушел вниз. - Но их не снаряжают до конца что бы не ослаблять пружину. Здесь, наверное, тридцать. - Федор внимательно слушал и коротко кивал. - Магазин вынимается вот так, затвор взводится так. Нажимаешь вот здесь у рукоятки и откидываешь приклад. - Показываю, как разложить приклад. - Понял? Держи. - Сержант принимает у меня из рук МПшник и сноровисто повторяет несколько раз операции по перезарядке и раскладыванию-складыванию приклада.
  - Но... оно мне надо? - Приняв запасные магазины спрашивает Федя.
  - Надо, Федя, надо. - Повторяю я фразу знаменитого актера Демьяненко из классической советской комедии 'Операция 'Ы' и другие приключения Шурика'. - Ты же отсюда никуда не уходишь? - Федя скривился. - Слушай приказ. Охраняй раненых и наши тылы. - Федор даже слегка распрямился. - Молодец, а я пойду на ближних подступах с Петром вас охранять. Ты мое тыловое прикрытие, Федя. - Хлопаю бойца по ноге. Лицо сержанта неожиданно для нас обоих искривляет гримаса боли.
  - Почувствовал? - Боец, глотая слезы боли, кивнул и заулыбался. - Значит поправишься! Скоро придет подмога. - Быстро осмотрев раненых, удостоверился, что все без изменений и направился обратно к помощнику.
  - Чуть не забыл, Федор, стреляй если что на поражение, не задумывайся. Только нас не подстрели... Хм-м... Вот что, если кто сюда будет идти, ну услышишь шорох, окликни и спроси - кто идет? Мы с Гарчуком ответим 'Это я, почтальон Печкин'. Понятно? - Сержант кивнул и перехватил автомат. - Ну, давай, я пошел.
  - Будь осторожен, американец! - Кричит мне в спину Федор.
  На этот раз я ушел подальше от раненых и занял позицию не в отроге, а в кустах рядом с оврагом. Петр залег в тридцати метрах слева. Нормально, и он мою позицию видит, и я. Заранее осмотрелся, убедился, что в моем секторе все спокойно, выложил перед собой винтовку, пару полных магазинов, набил пустые и решил уделить внимание своему будущему в этом времени. Стрельба за заставой опять началась, но из леса никто больше не лез. Ладно, во-первых, надо было хорошо продумать мою легенду. Прежде изучим свои собственные документы.
  Так, мои армейский АйДи. Майкл Пауэлл, первый лейтенант, 5 января 1918 года, ага значит мне 23 года. Цвет глаз серый, у меня серо-зеленые. Но в зависимости от погоды бывает, цвет меняется на голубой или зеленый. Волосы, русые, идеально. Вес, сто семьдесят шесть фунтов, а это сколько? Кажется в одном килограмме два фунта с четвертью... Значит, делим на два с четвертью. Восемьдесят? Ага, я вешу семьдесят девять, ну не страшно. Хотя худоват вояка попался... Да и я туда же... Как меня в армию тогда взяли с недостатком веса, не понимаю! Рос, шесть футов и пять дюймов. Та-а-ак... Это где-то... Метр девяносто пять. А я метр девяносто шесть. Отлично, просто супер! Дата выдачи документов 4 декабря 1940 года. Запомнили...
  Теперь второй документ читаем. Народный Комиссариат Внутренних Дел СССР. Главное управление Пограничных Войск НКВД. Начало заманчивое... Временное удостоверение ?... Хорошо идем. Звание: Первый (старший) лейтенант армии США. ФИО: Майкл Джонатан Пауэлл. Должность: инструктор по огневой подготовке. Еще лучше. Действительно: с 20 июня 1941 по 20 августа 1941. Личная подпись... Жуткие каракули, а не подпись... Командир В/Ч... Имя, подпись печать. Ого, вот это бумажка. С таким удостоверением и повоевать и пожить можно! Тут и мое звание подтверждается и полномочия есть. Отличная такая бумажка, жаль конечно что я резко в звании вырос, я ведь не офицер, я сержант. Ну ладно, радоваться и горевать буду потом. Посмотрим документы остальных моих товарищей-инструкторов.
  Джон Хэнрикс, второй лейтенант, двадцатого года рождения, инструктор по стрелковой подготовке. Коллега значит, пусть по легенде он был моим другом.
  Эндрю Джэймисон, первый лейтенант, восемнадцатого года рождения, инструктор по оказанию медицинской помощи.
  Томас Никсон, штаб-сержант, девятнадцатого года рождения, физическая подготовка. Классика, блин, как сержант так качила и всех до посинения гоняет.
  Генри Эйч Куимби, ирландец он что ли, штаб-сержант, девятнадцатого года рождения, еще один 'физик'. Ясненько. Кто и куда разобрался.
  А кто я?
  Хм... Со своим знанием русского языка я уже засветился по полной программе.
  Как это оправдать? Русская семья эмигрантов? Нет, тогда имя было бы русским, или хотя бы фамилия. Мама русская, а отец американец. Да. Мама еще, будучи маленькой, эмигрировала с семьей в США еще в конце прошлого века. В десятых годах уже этого века вышла замуж за американского бизнесмена Пауэлла. Взяла его фамилию. Когда я родился по обоюдному согласию мне дали американское имя. А все же откуда вы товарищ первый лейтенант язык-то знаете? Мама старалась со мной общаться по-русски. Да и бабушка с дедушкой тоже. И вообще я в основном крутился среди членов русской диаспоры в Нью-Йорке, или каком другом городе. Поэтому так хорошо знаю язык. Короче, корни у меня русские и душой я к России тянусь. Вот и при первой возможности попросился с группой инструкторов на Родину моих предков. И знание двух языков мне сыграло на пользу, вот я здесь и оказался. Хотя к чему мне все это объяснять и кому я вот не знаю. Бумаги у меня в порядке, а знание языка это уже тонкости. Это сейчас обдумываю для себя самого, что бы уверовать в то, что я уже не я. Копни чуть-чуть и рухнет моя легенда... Ох, беда...
  Спрятав все бумаги в карман, вновь оглядываюсь по сторонам. Никого. А на заставе все стреляют и стреляют. Сколько уже бой длится? Солнце над горизонтом поднялось. Наверное, час, полтора уже прошло с начала перестрелки. Не догадался смародерить часы с того поляка унтера, красивые у него часики были... А пофиг, не поползу я туда опять. Как же время растягивается, когда идет бой, даже счет ему точно не удается вести. Интересно добрался до отряда посыльный? Что за свист? Неужели?.. Мины?.. Подтверждением моим догадкам стали частые разрывы по ту строну заставы. Эх, старшина...
  А это что за пироги? Из-за развалин заставы один за другим, неся раненых, быстро двигались пограничники. Вывел старшина из под молотков своих бойцов! Молодец! Уважаю! Перехватываю поудобнее винтовку и перевожу взгляд на лес за дорогой. Если поляки раз двинулись в обход через этот лесок, то никто им не мешает сделать это и дважды. Но нет, враги решили не рисковать, или просто испугались, за дорогой, ни один куст не шелохнулся. Все пограничники быстро двигались к оврагу. По пути некоторые из них махали руками в сторону укокошенных поляков.
  Стоп, мне кажется, или пограничников стало больше? Ладно, не до этого сейчас, надо Федю предупредить. Медленно отползаю назад к оврагу и соскальзываю вниз. Бегом добираюсь до тайника и на ходу еще до вопроса выкрикиваю фразу про Печкина и спокойно подскакиваю к сержанту.
  - Ну что там? Что за взрывы со стороны заставы? - Взволнованный Федор схватил меня за рукав.
  - Поляки ударили из минометов, но пограничники вышли из-под обстрела и сейчас отходят к оврагу. Я пришел тебя предупредить, ну что бы ты не подстрелил кого из своих по случайности. - Сержант облегченно вздыхает. Вот и ладненько. Сейчас надо встретить пограничников и проводить их к тайнику, раненых в их рядах я видел достаточно. Впереди процессии отступающих я увидел старшину, он соскользнул в овраг, а следом, а за ним спустились двое. Выживший заместитель командир заставы?! Хреново... А какая хотя разница? Играем дальше, война план покажет.
  Подхожу к троице и протягиваю руку для приветственного рукопожатия пограничнику с тремя кубиками в петлицах. Коллега значит.
  - Первый лейтенант Майкл Пауэлл, инструктор по стрелковой подготовке. - Представился я. Старлей пожал мне руку, сильно так пожал. И в глаза смотрел, так что по спине мурашки пробежались.
  - Старший лейтенант Аверьянов Алексей. - Познакомились однозначно, даже ледку добавили. Бр-р-р... В овраг в темпе один за другим спускались пограничники, последними пошли раненые, которых осторожно принимали и отводили-оттаскивали к тайнику. Гарчук подбежал к старшине, перебросился с ним парой фраз и вновь исчез. Вот же человек, как тень. - Васильков! - К старлею подскочил коренастый сержант с перебинтованной головой. - Организуй бойцов, занимайте оборону. Пулемет и троих бойцов к дороге. Действуй! - Васильков козырнул и отправился выполнять приказ.
  - У меня есть немного бинтов. - Я быстро стал вытаскивать из карманов трофейные ИПП и отдавал их старшине. Бобров с довольной ухмылкой сначала посмотрел на меня, потом на бинты, потом на Аверьянова. Старлей кстати тоже заметно одобряет мои действия. Старшина, приняв бинты, отправился к новоприбывшим раненым.
  - Это вы с бойцом Гарчуком восьмерых поляков положили? - Явно не веря в свои слова, спросил Алексей.
  - Да, это сделали мы. Они вышли из леса с той стороны дороги и направились к заставе, наверное, хотели выйти в тыл к позициям отряда старшины Боброва. Мы с рядовым Гарчуком открыли огонь на поражение и в перестрелке уничтожили всех врагов. С убитых сняли оружие, боеприпасы и снаряжение. Вон оно лежит. - Указываю на кучу винтовок и снаряги.
  - Неплохо... А тот поляк, что в овраге лежит? Расстреляли? - хитро прищурился Аверьянов.
  - Нет, он прорвался, воспользовавшись моим замешательством после взрыва гранаты.
  - Ясно...
  - Отлично сработали, товарищ первый лейтенант. - Он назвал меня товарищем? Без иронии, без насмешки, без презрения к капиталисту в моем лице. Это интересно когда же советские гуси стали капиталистическим западным свиньям товарищами?! Да и эти выкрутасы с появлением американских инструкторов на советской территории, да еще и в частях погранвойск! Чудны дела твои, Господи... Надо будет по возможности осторожно поспрашивать народ. Для первого дня войны уж больно много странностей.
  - Поляки!! - Чей-то возглас разрушил хрупкое состояние минутного спокойствия.
  - К бою!! - Командует старлей.
  Я всегда верил, нет - знал, что человек может обладать уникальными, сверхъестественными способностями. Мессинг, Ванга, Тесла - эти люди подтверждение моим взглядам. Но вот что бы так, как этот Аверьянов, влиять на людей одними словами! Его призыв к бою даже меня, не подчиненного ему человека, с места сорвал и заставил занять позицию на склоне оврага. Лишь когда со стороны заставы стали появляться фигурки в угловатых конфедератках, я очнулся от этого своеобразного психического воздействия. Вот это да, вот так командир! За таким не то, что на смерть пойдут, после смерти встанут и пойдут дальше!
  А ляхи цепью двигались по развалинам и медленно приближались к нам. Слева и справа от меня заняли позиции пограничники. Сосредоточенные, опасные, сильные люди, война если и застала их врасплох, то встретили они ее горячо, преподнося незваным гостям раскаленный свинец и холодные штыки. Панов подпустили на дистанцию приблизительно метров в сто, может быть восемьдесят, и единым залпом снесли первую цепь, взвод за считанные мгновения. Подчистую! Поляки, шедшие во второй линии, впали в прострацию и даже ответного огня не открыли. Попадали на землю и стали расползаться кто куда. Правильно, ползите отсюда! Бойтесь нас! Все так ляжете!..
  С развалин заставы неожиданно ударил пулемет. И ведь прямо по мне стреляет, сволочь! Скатившись в овраг, огляделся. Пулемет короткими очередями долбал по нашим позициям, большинство бойцов спустилось со склона. С левого фланга оттаскивали тело одного из пограничников. Эх, еще один ранен или убит. А вот с правого фланга началось нездоровое шевеление. Кто-то позвал Аверьянова. Что там происходит?
  - Наши... Наши!.. Наши!! - Волной прошлась новость по рядам пограничников. Чтооо? От дороги явственно доносились гулы движков и раскатистое 'Ура!'. Неужели сбылись мечты обычных пограничников, считавших, что через часок-другой и к границе подойдут линейные части Красной Армии? Неужели?! Меня разобрал смех. Непонимание, радость и доля безумия заставили меня смеяться.
  Теперь-то мы повоюем, великополяки долбаные... Теперь-то вам будет очень не смешно...
  Пулемет на заставе закрыли быстро. Наш пулеметчик, заняв позицию, открыл подавляющий огонь, а через несколько секунд отвлекшийся лях словил пулю от снайпера. Бой закипел с новой силой... Еще минут десять, может пятнадцать, враги, раз за разом поднимались в атаку и рвались к нам по флангам, но каждый раз их встречали хладнокровным презрением и свинцом... Когда все утихло, враги откатились за развалины заставы. Я безвольно уселся на дне оврага и огляделся. На правом фланге пограничников было больше всего, и выглядели они посвежее, чем бойцы Аверьянова. Точно подкрепление.
  - Sir! - На поле боя кроме меня 'сэров' больше нет. - Lieutenant!! - Ко мне бегут двое. Белый и черный. В смысле, один из них человек европейской наружности, а второй - негр! Американцы. Еще через мгновение ко мне подбегают не двое, а трое солдат - третий, лейтенант РККА, был позади. Чуть вперед подается здоровый такой парнишка, мощный. А лицо как у ребенка - открытое, доброе. Нет, ну бывает так, а!
  - Сэр! Сержант Кент Брок, медслужба Первой кавалерийской дивизии. - Говорит здоровяк и с гордостью добавляет. - Первый отряд, сэр!
  - Первый сержант Сэмуэль Кинг. Инженерный батальон Первая бронетанковая дивизия. - Чернокожий тоже не слабак, крепко сколочен. Лицо под стать общей форме, сильное, скуластое, подбородок массивный, мужественный. Сразу видно, старается человек оправдать гордое имя своей профессии - инженегр!
  - Первый лейтенант Майкл Пауэлл. Первая пехотная дивизия. - Единиц в этих американских названиях, больше чем самих названий, блин. Пока повторишь эти 'first', язык отвалится. На лицах сержантов на мгновение отразилось удивление. - Зачем вы приехали сюда? Здесь слишком опасно. Кроме меня и капитана Брауна из группы не выжил никто.
  - Сэр, простите, просто после того, как началась бомбардировка территории отряда, мы по первой возможности вместе с одним советским офицером вскрыли арсенал и достали наше оружие. - Они что, привезли свое оружие?! Точно! У одного американца БАР, у другого - М1 Гаранд. Офигеть. - Как и приказывал перед отъездом капитан Браун, мы приготовились к возможному бою. Хотя, честно говоря, не очень-то мы верили в возможность нападения немцев и их союзников на СССР. - Сержант покачал головой. - Мы ошиблись. Все же Кейси был прав... - Опять Кейси? Кто это такой? Браун его упоминал, когда все началось, этот сержант его вспомнил. Он что, знал о грядущей войне? И они знали? Поэтому оружие привезли с собой? Стоп, неужели они говорят об Эдгаре Кейси, американском провидце?! А! Сколько вопросов и ни одного ответа! Черт! Сержант Брок тем временем продолжил. - Потом прибыл солдат с заставы, - слово 'застава' он говорил по-русски, пытался выговорить правильно,- куда еще с вечера уехали все офицеры. Он сообщил, что на границе идет бой и что там требуется подкрепление. Посовещавшись с нашими парнями, мы решили, что я и Кинг должны отправиться вместе с отрядом поддержки к вам на помощь. С большим трудом советские офицеры дали нам разрешение. Приставили к нам переводчика, и вот мы здесь, сэр. - Ну и фантастика тут происходит, я с этого чумею потихоньку. - Сэр, можно вопрос?
  - Конечно. - В голове зародилось нехорошее подозрение.
  - Так это вы прибыли последним рейсом с оружием вчера вечером? Капитан Браун говорил, что с опозданием прибудет последний офицер нашей инструкторской группы. Значит это вы, сэр? - Пауэлл и я очень похожи. А в лицо они меня не признали. Что это значит? То, что они Пауэлла не видели. Мне это на руку. Хм... но интересно, с чего бы это, простой первый лейтенант приехал к отряду последним и при этом его не видели другие инструктора. Что-то тут неладно. Такое чувство, что этот Пауэлл был неким особым элементом во всем происходящем.
  - Да, это был я. - Играем ва-банк, терять все равно нечего. - Оружие без сопровождающих с нашей и советской стороны не пропускали...
   Неожиданно для меня вперед подался младший лейтенант. Он с самого начала порывался заговорить, но безуспешно.
  На плохом английском, медленно, чуть ли не по слогам, он все же заговорил:
  - Первый лейтенант Пауэлл, я добавлен к группе инструкторы час и половина назад приказом командир... м-м... моя военное подразделение... - Слушать это было жутко, сержанты американцы скривились, и я, махнув рукой, остановил летеху.
  - Говорите на русском языке, так будет проще. Я говорю по-русски.- Как же его торкнуло, глаза навыкате, клювик распахнул, весь из себя шокированный. Брок и Кинг тоже выпали в астрал, ну где они еще увидят 'своего', американского первого лейтенанта со знанием русского. - Как понял из вашей речи, вас полтора часа назад прикомандировали к отряду инструкторов по приказу командира вашей части. Как вас зовут?
  - Э-э-э... Ага! - Кивает он в ответ. - Я переводчик. Младший лейтенант Иван Добров. - Коротко и при этом всеобъемлюще.
  - Ясно, Иван... - Надо действовать решительнее. Как говорится, вопросы задаю здесь я. Перехожу на командный тон.- Младший лейтенант Добров, вы с сержантом Броком отправляйтесь к раненым. - Повторяю приказ, но уже на английском обращаясь к Кенту. Ответив мне обычным 'сэр', сержант ухватил за рукав Ивана и направился искать раненых. - Кинг, вы остаетесь со мной... У нас тут... - Договорить не дали.
  - Пауэлл! - Аверьянов машет мне рукой, подзывая меня. Что случилось? Пойдем, посмотрим. Я и Кинг подходим к старлею и выясняем, что из отряда кроме подкрепления еще поступил приказ отступать.
  - Посыльный, которого отправил старшина Бобров в отряд, вернулся и принес приказ об отступлении. - Старлей как-то скривился, ну правильно, чистое нарушение заветов советского командования об обороне. Единой стеной, обороной стальной не выходит значит, или у советского командования иные планы? Еще пометку себе ставлю, что в этом времени уже существуют значительные отличия от того, что известно мне. - Кстати, спасибо за совет посыльному держаться подальше от дорог и не связываться ни с кем по пути к отряду. Он говорит, что видел из леса, как на двоих наших пограничников с соседней заставы напали сотрудники НКВД... Чует мое сердце, диверсанты это были...
  Ждали чего-то другого? Бранденбург 800 или какая-нибудь подобная ему польская шушера действует по полной программе.
  - Не за что. Раз есть приказ то хочу спросить о плане отступления? Машин у вас в распоряжении сколько? - Взял я с места в карьер.
  - Три грузовика ЗиС-5. Трехтонные.
  - Боюсь, какими бы грузоподъемными они ни были, мы все не поместимся. Есть идеи, как вывести всех? - Старлей с уважением посмотрел на меня и вкратце объяснил, что будем делать. В первую очередь отправим в отряд на машинах всех раненых и сколько сможем бойцов из тех, кто первыми приняли бой на границе и заставе, они уже сильно вымотались. Остальные бойцы единой группой отправятся пешком в расположение отряда. Машины по приказу старлея не возвращаются к заставе. Аверьянов начал требовать от меня, чтобы я забирал обоих сержантов-инструкторов и отправлялся в отряд вместе с ранеными. Он вроде как не желает рисковать иностранными гражданами. Отправить в отряд Кента и Сэма я был согласен, а вот самому уезжать почему-то расхотелось. Не то чтобы не хотелось поскорее выйти в более безопасный район, а потом и вообще в тыл, подальше от фронта, но бросить Боброва и Аверьянова было бы... подлостью. Приглянулись мне эти предки, серьезные, сильные, только вот нет в их головах того что есть в моей. И этими знаниями можно поделиться, а для этого надо общаться, учить. Пришлось упереться рогом, убедить Алексея, я инструктор и обладаю немалыми познаниями в военном деле, поэтому имею желание помочь ему и его отряду. Попутно еще обратил внимание на то, что мы уже минут десять-пятнадцать возимся, а минометы по нам не ударили и поляки опять в атаку не пошли. Забоялись? Или просто сильно напряглись? Черт их знает, главное, что не нападают, и то счастье. Так, это лирическое отступление, а суть дела иная. К разговору подключился старшина Бобров и огорошил меня задачкой.
  - Ну, так и покажи какую-нибудь хитрость, раз ты в делах военных соображаешь!
  - Дайте мне гранату Ф-1. - Покажу им, что такое растяжка. Получив от Боброва желаемое, я приступил к объяснению принципов минирования такими гранатами с использованием лески, проволоки или веревочки. Удивил, вижу. Хм, то-то же! - С немецкими гранатами, колотушками, такой фокус не прокатит. У них запал терочный.
  - Ладно, уговорил, Пауэлл, пойдешь с нами. - Сломались, курилки! Знай наших!
  Кинг и Брок встретили мой приказ о возвращении в отряд советских пограничников в штыки. Типа, как это так, вы последний офицер, способный командовать, почему же вы не отправляетесь в отряд, и тому подобное. По поводу слов о последнем офицере, способном командовать, я переспросил. Оказалось, что в расположении погранотряда остались инструктора только в сержантских званиях. А все офицеры, кроме меня и контуженого капитана Брауна скопытились безвозвратно. Браун пока у нас балласт и не скоро сможет принять бразды правления, поэтому я единственный офицер, способный командовать отрядом инструкторов. Дела... Хм, ну раз единственный ваш командир, тогда я вам прикажу!
  - Слушайте приказ! Сержант Брок, вам как медику приказываю следить за состоянием раненых советских пограничников и за вашим непосредственным командиром капитаном Брауном. - Проникнувшись серьезностью момента, сержант не посмел пререкаться и принял мой приказ. - Первый сержант Кинг, приказываю вам вернуться в расположение погранотряда с группой эвакуируемых раненых. Там на месте принять на себя командование группой наших инструкторов и до моего прибытия поступить в распоряжение старшего советского офицера, командующего пограничным отрядом. Раздайте всем инструкторам оружие и боеприпасы из привезенных запасов. Переводчик лейтенант Добров вам поможет организовать контакт с командованием пограничного отряда. Приказ ясен, сержанты? - В последнюю фразу добавляю больше строгости, а сам подсознательно вновь удивляюсь своим новым языковым возможностям - некоторые из тех английских слов, что я применял сейчас, я никогда не знал, а тут нате. И построение фраз, похоже, правильное. Дела-а-а...
  - Да, сэр! Приказ ясен, сэр! Выполнять, сэр? - Дружно загалдели американцы. Хотя, наверное, зря я с приказных тонов начал, первый сержант это вроде старшины в нашей армии, то есть лицо серьезное и достаточно важное. С ним так не стоит себя вести... Ох, с этим потом разберемся...
  - Выполняйте. И удачи. - В это время погрузка раненых уже закончилась, и машины, стоявшие скрытые в лесу, ждали лишь последней отмашки. Я посмотрел на Аверьянова и дал знак, что все готово. Сержанты запрыгнули в машины, и небольшая колонна быстро двинулась вглубь территории Белоруссии. Может, кто свыше нам помог, может, нам просто повезло, обстоятельства так сложились, но после контратаки сил заставы и подкрепления ляхи вообще ничего не предпринимали до момента, как из нашего вида не пропали машины с ранеными. Только транспорт ушел, как их тут же прорвало! Мины посыпались с неба как град, они ложились очень часто и плотно. Первый же разрыв заставил меня вжаться в землю и истово молиться. По спине стучали комья земли и обломанные ветви деревьев. Страшный свист оканчивался взрывом и порцией страха, криком души, мольбой о спасении! Не дай Бог зацепит! Не дай Бог зацепит!
  БАХ!
  ГОСПОДИ!! Совсем рядом рвануло!
  БА-БАХ!
  Секундная боль в голове и последняя мысль.
  Зацепило... Темнота обняла меня и отодвинула в сторону войну, боль, страх...
  
  Шаг за шагом
  
  М-м... Как же болит голова! Ну, меня и припекло на солнышке. Нет, в следующем году не поеду в Кубинку на очередной 'маскарад'... Чего меня так трясет? Меня что, несут? Открываю глаза и тут же сощуриваюсь, сквозь кроны деревьев в лицо бьют лучи яркого солнца. Щурясь, пытаюсь разглядеть окружающий мир. Лес. Слева, справа, сверху - лес. Та-а-ак, это уже становится закономерностью. Не удивлюсь, если меня сейчас назовут Ковпаком...
  А?! Что я сейчас подумал!? Стоп! По телу, как слоны, пробежались мурашки. Вздрогнул я так сильно, что носильщики моего бренного тела остановились и подали голос.
  - Товарищ старший лейтенант! Американец очнулся! - Опустили меня на землю и тут же обступили со всех сторон.
  - Живой! - Воскликнул Аверьянов, склонившись ко мне. - Ну, ты, американец и сволочь же! Вот говорил я тебе - уезжай вместе с ранеными!! Нет, остался... Тьфу! - Да, огорчил я старлея, нехорошо получилось. Надо реабилитироваться. Осмысленно пытаюсь подвигать руками и ногами, нормально все вроде. Туловище тоже в норме, значит, цел, можно вставать! Резво пытаюсь вскочить, но вышло все донельзя отвратительно и бессмысленно. Успел я присесть, как меня вывернуло наизнанку в приступе рвоты. Все же вставать мне было противопоказано, с сотрясением мозга-то... ох! Ну и фонтан блевотины я выдал! Ничего ведь не ел давно, откуда столько?! Пограничники, матерясь, отшатнулись назад, а я, продолжая блевать, медленно поплыл в прекрасную страну - Бессознанку.
  - Вот дурак-то... - Не согласиться с этим высказыванием еще из мира сознания я не мог. Правда, дурак, сознаюсь...
   Второй раз очнулся уже, когда солнце не било в глаза, а светило откуда-то со стороны.
  - Сколько времени? Где мы? - Интересно, это мой голос, или я вновь куда-то переместился и еще переселился?
  - Очнулись? - Обратился ко мне голос справа. Медленно, не рискуя, как прежде, поворачиваю голову и вижу шагающего рядом с носилками Боброва. - Время, - смотрит на наручные часы, - двадцать минут третьего, мы уже недалеко от расположения отряда.
  - Что со мной случилось? - Надо оценить мое состояние со стороны.
  - Вас по голове деревом приложило... - Глаза мои полезли из орбит. - Его миной подрубило и на вас обрушило. Ох, и повезло вам, деревце было так себе, тростинка. Будь оно потолще, убило бы. А так, только головой теперь маетесь. - Ну и ну. Вот где подумаешь о важности наличия каски! Как только будет возможность, добуду себе каску!
  - Старшина, попросите носильщиков опустить меня на землю. Я себя уже лучше чувствую, попробую встать.
  - Э нет, товарищ инструктор! Нельзя вам! - Попытался сопротивляться Бобров.
  - Остановите, я сойду. - Мысленно ухмыляюсь и жду, когда носилки опустят на землю. В стороне звучит голос Аверьянова, приказывающий нашей группе остановиться. Медленно приподнимаюсь на локтях. Постепенно начинает кружиться голова. Ничего, терпимо и это странно, так быстро от сотрясения не отходят... Все же сохраняя темп улитки, сажусь и всем телом поворачиваюсь к Боброву и Аверьянову. Осторожно кручу головой и оглядываюсь. Ничего, резко главное не дергаться, а так нормально. Встаю на ноги, и меня подхватывают, прежде чем я успеваю упасть назад.
  - Все в порядке, отпустите. - Бойцы нехотя, но отпускают меня. Стоим, нормально стоим. Делаю шаг, другой, в голове каждый шаг отдается болью, но не сильной. - Нормально, идти смогу. - Старлей недоверчиво глядит на меня.
  - Может, ляжешь на носилки, Майкл? - Отрицательно мотаю головой. Ой... Фух. Нельзя так мотать башкой, оторвется нафиг. Так, кобура с трофейным пистолетом на боку, а иного оружия нет.
  - Дайте мне оружие, и пойдем. Время не ждет. - Несогласие можно было с легкостью считать с лиц всех моих собеседников. Но оружие дали. Не СВС, а МП 40 и ремень с шестью подсумками с магазинами. Неплохо. Удобно и не очень тяжело. - Попить не найдется у кого? - Окидываю взглядом ближайших бойцов. Мне тут же протягивают алюминиевую фляжку в чехле. Делаю несколько глотков и возвращаю флягу хозяину. О, полегчало. - Спасибо. - Тут же весь наш отряд приходит в движение, пока я пил, Леха дал отмашку. Ну и я не буду отставать.
   Через час мы вышли к расположению отряда. Где находится отряд, было понятно еще издалека, стреляли в той стороне постоянно. Алексей приказал всем укрыться в лесу, а сам с двумя бойцами ушел вперед, на разведку. Уходя, он посмотрел на меня, потом на старшину, потом снова на меня и сказал, что я остаюсь за старшего до его возвращения. Плюс мне, жирный такой плюс. Доверие, значит, заработал, и даже хорошее доверие, если он мне своих солдат оставил на контроль.
  Через двадцать минут разведка вернулась. Алексей весь сиял, словно пять копеек нашел! На небольшой совет тут же собрались я, старшина и сержант Васильков. Сержанта, кстати, на заставе в самые первые минуты после обстрела не видел, значит, он был вместе со старлеем в наряде...
  Аверьянов рассказал такое, от чего я просто выпал в осадок, покрылся пеплом и перестал существовать вообще. Поляки уже при поддержке немцев не смогли войти в расположение погранотряда из-за мощной обороны! Шесть немецких танков и две польские танкетки уничтожены на подходах к КПП и на поле перед заставой, пехоты поляки оставили там до чертиков. Если и танки стоят битые на подходах, то, значит, у пограничников есть или противотанковые орудия или танки. Одним словом, так просто в отряд враги не войдут, оборона там что надо. Это было в плюсе.
  А были еще и минусы. Во-первых, силы противника концентрировались, по крайней мере, в лесу на западе от расположения отряда. Про север ничего неизвестно, но, возможно, со стороны Бреста тоже двигаются и группы противника. Упоминание о Бресте добавили еще один пункт к медленно складывающейся карте моего местоположения. Во-вторых, в ближайшем к отряду лесочке немцы развертывают артиллерию, Алексей смог разглядеть грузовики с прицепленными пушками.
  - Что за пушки? Как они выглядят? Где разворачиваются? Сколько их? - Прорвало меня.
  - Эм-м... - От такого напора мои товарищи по беде застопорились.
  - Алексей, дай мне, пожалуйста, бумажку и карандашик. - На такой запрос Леха отреагировал быстро и вручил мне требуемые предметы. Быстрыми движениями я набросал нечто похожее на классическую немецкую ПТО PaK 38 или 40, все равно вид у них очень похож, а сейчас не это важно. Показываю набросок разведчикам.
  - Точно! Две таких подтащили, и еще было три более крупные... Калибр большой у них был. Гаубицы, наверное. - Быстро рисую 10,5 cm leFH 18. Ничего в голову кроме этой гаубицы для первых лет войны у меня не лезет. - И опять в точку, товарищ инструктор! А вы откуда знаете, что за пушки мы видели?..
  Волна напряжения мгновенно распространилась среди пограничников и коснулась меня. Я сжался от осознания своей тупости. Ну, с чего бы я это так неожиданно прозрел и предсказал, что за пушки видели разведчики? Придурок! Крутись, Артур! Теперь ты это не ты! Ты офицер!
  - Это самые распространенные виды немецкой противотанковой и гаубичной артиллерии. - Удивляюсь я и делаю вид, что вроде мои собеседники сморозили глупость. - Противотанковое орудие PaK 38, - тычу карандашом в первый рисунок, - и 105-миллиметровая легкая гаубица. - Сработал мой наезд, пограничники замялись. - Ладно, сейчас иной вопрос. Немцы, выходит, готовятся обстреливать артиллерией позиции пограничников в расположении отряда. Присутствие у врага ПТО говорит о наличии в отряде танков. - Размышления о том, что у обороняющихся есть танки, взбодрили бойцов. Перевожу взгляд на Аверьянова. - Нужно захватить или уничтожить пушки, а потом прорываться в расположение отряда. Если будем просто прорываться, то вскоре немцы сначала перекопают весь отряд, а потом пошлют вперед поляков. - Машу рукой, указываю на восток, туда, где находятся обороняющиеся погранцы. В голове это движение откликается резкой вспышкой боли. Меня слегка скручивает, к горлу подкатывает тошнотворный комок. В руку неожиданно вкладывают холодную фляжку. Несколько жадных глотков облегчают состояние, и я поднимаю взгляд на Аверьянова. Старлей задумчиво чешет лоб.
  - Нас не так уж и много, а артиллеристов в том лесочке поляки прикрывают... Как же мы взводом будем их атаковать? - Здравое размышление, но без учета некоторых деталей.
  - О нашем существовании противник не знает. - То, что я сказал 'противник', вызвало одобрение у собеседников. Прежде я хоть и убивал врагов, но, наверное, делал это, ради собственного выживания, а сейчас выражаю свое отношение к фашистской агрессии. - Насколько я знаю, пограничники - это высокопрофессиональные бойцы. Тем более советские пограничники относятся к войскам НКВД, а это очень серьезно. - Васильков и Бобров дружно приосанились, лица их засияли от гордости за родное НКВД. Алексей лишь скромно ухмыльнулся, одобряя мой 'комплимент'. - Вас целый взвод, и вы отлично вооружены. И вы не одни! Там, в расположении пограничного отряда, находится много таких же опасных солдат как вы. И у них есть танки! Товарищ старший лейтенант, как вы думаете, командир отряда обратит внимание на такой неожиданный удар в тыл противника?
  - Думаю, если мы подадим сигнал, то на нас не только обратят внимание, но и помогут. - С некоторым сомнением произнес старлей.
  - Товарищ старший лейтенант, разрешите мне лично сходить на разведку и оценить дислокацию и количество сил противника? - Алексей задумался, потом согласился, но с условием, что он и еще двое погранцов идут со мной.
  Через пять минут мы лежали в зарослях кустарника и в бинокли разглядывали лес за дорогой. Немцы и поляки, словно ужаленные в седалище, даже не пытались быть незаметными и безумно бегали, выполняя известные лишь им задачи. На поляну вниз по дороге, ближе к границе, откатили гаубицы и стали их разворачивать.
  Три орудия, запомнили и зарисовали в блокноте.
  Там же нарисовал схематическую карту местности с пометками важных объектов. Кроме пушек отметил место временного складирования боеприпасов для орудий и небольшой лагерь на самом краю поляны с развернутой радиостанцией.
  Рация - это очень хорошо и плохо! Ее надо будет брать обязательно.
  А вот грузовиков, приволокших 105-миллиметровки, видно не было, наверное, ушли уже. Обратил внимание на то, что от границы в сторону отряда пару раз проезжали грузовики Опель, почти у самой опушки леса они сворачивали и скрывались в лесу. Пометив на бумаге все, что было возможно на этом участке, мы сместились на восток и изучили место съезда грузовиков. Отсюда удалось разглядеть маскирующихся артиллеристов и их ПТО. С нашей позиции удалось рассмотреть, по меньшей мере, два ПаКа и расчеты. Артиллеристы - немцы, а пехотное прикрытие - поляки.
  - Смотри, вон грузовики маскируют. - Толкает меня в плечо Леха, когда я зарисовываю новые данные.
  - Где? - Бинокль в руки, и следим за направлением. О! Я уже таки люблю этих педантичных нацистов. Пять грузовиков немцы размеренно маскировали в кустах в полусотне метров от дороги. Отмечаем и их на бумаге. - Думаю, это все... Уходим. - Уйдя метров на сто от места лежки, я останавливаю Леху. Двое пограничников тоже замерли.
  - В чем дело? - Старлей удивлен и заметно напряжен.
  - Все в порядке, просто я поразмыслил над раскладом и кое-что придумал. - Голова моя гудела, и я присел. - Если ты не против, я расскажу что, задумал. - Аверьянов, заинтересовавшись, присел рядом. Бойцы взглядом, спросили у командира 'что делать?' и Леха отправил их к нашему лагерю. - Смотри, нам нужно прорваться в отряд, но пройти мимо такой цели, как эти батареи, мы не можем и не имеем права. Пройдем - и в отряде эти пушки натворят такое, что мы все пожалеем...
  - Я уже это понял, Пауэлл, давай к делу. - С легким раздражением бросил старлей.
  - Хорошо. Вот, смотри, у нас такая ситуация. Батарея гаубиц развернулась на удалении от основных сил, тут примерно метров пятьсот-семьсот от них до позиции ПТО и пехоты. У гаубиц расчеты по пять человек - пятнадцать артиллеристов. Плюс еще пять - трое у радиостанции и двое у временного склада снарядов. Итого в общей сумме двадцать человек. Думаю, если обойти их с тыла, со стороны границы, группой из десяти-пятнадцати стрелков, то этот вопрос можно будет решить очень быстро. Радиостанцию желательно захватить, она пригодиться. - Кружочком выделяю пометку радиостанции. - Одновременно с атакой на гаубицы начинают действовать еще две группы. - Черчу на схеме две стрелочки. - Одна, малочисленная, атакует стоянку грузовиков. Вторая, самая большая, от дороги начинает обстрел позиций ПТО. - Повторяю все на схеме. - Захватив стоянку, подаем сигнал первой группе, и та, уничтожив гаубицы, продвигается на соединение с группой у стоянки. Вместе эти группы ударяют в тыл по противотанкистам и пехотному прикрытию. Мы как бы всеми действиями рассеиваем внимание врагов, не даем им понять, где главная беда. Главное - действовать быстро и дерзко. Пусть враги думают, что нас здесь не взвод, а рота. Много шума, много агрессии. Но без лишнего фатализма, не лезем на рожон. Мы не главная сила в этом спектакле. Как только нашумим, надо подать сигнал в отряд. У вас там была рация? - Киваю на восток. От этого движения в глазах на мгновение потемнело, и мир плавно поплыл, но я собрал волю в кулак и не отключился.
  - Есть рация, ее месяц тому назад привезли. - Ответ меня удовлетворил.
  - Тогда еще один вопрос, у тебя на заставе были бойцы, разбирающиеся в радиосвязи? - Теперь Аверьянов задумался всерьез.
  - Васильков и Ерошин, они до призыва были радиолюбителями в Минске... С немецкими рациями имел дело Васильков. - Прекрасно, есть еще и сведущий в вопросе солдат.
  Теперь осталось достичь идеала во всей этой безумной затее с радиостанцией: нужно, чтобы радиолюбители разобрались с нашей немецкой рацией, чтобы смогли настроиться на нужную волну, чтобы передали в отряд запрос о поддержке, и, главное, чтобы в самом отряде рация была в порядке и нас услышали бы вовремя. Мечты, мечты... Но это маленький, хиленький, но шанс!
  - Тогда мы можем подать сигнал по радио. Это первый вариант. Второй - мы можем отправить в отряд посыльного, но не факт, что он доберется... А ракетница у нас есть? - Алексей кивает. - И в качестве третьего варианта мы можем попытаться подать сигнал ракетами и надеяться, что нас поймут правильно и пришлют на огонек помощь. - Вижу, старлей смеется. - Я что-то не так сказал?
  - Скажи, Пауэлл, откуда ты так хорошо русский язык знаешь? И акцента у тебя почти нет. Да еще и всякие шуточки откалываешь. - Вы спросили, а мы ждали. Хотя сейчас в голове всплыла мысль о том, что я все же для этого времени говорю неправильно. Даже построение предложений, наверное, здесь немножечко, но другое. Это же у нас на иностранное происхождение легко списывается? Вот и ладненько.
  - Мама у меня русская, еще до революции в Америку уехала. Вышла замуж за бизнесмена, то есть за частного предпринимателя, и в восемнадцатом году родился я. - Стараюсь говорить об этом с любовью и неким трепетом. Не знаю, выходит это или нет. - С малых лет вертелся как волчок в двух культурах. С бабушкой и дедушкой по отцовской линии приобщался к американской культуре и английскому языку. А с многочисленными русскими родственниками и друзьями мамы изучал историю России и русский язык. Так мне удалось изучить два языка... Ладно, хватит об этом, у нас на носу первая серьезная операция. - Слушал меня старлей внимательно и с пониманием. Значит, мой ответ его удовлетворил. Но в глазах у собеседника на миг появилось и угасло нечто... опасное.
  - Верно... Но... Зачем ты мне одному рассказал свой план? Пришли бы к бойцам, я бы дал тебе слово. Идея-то у тебя очень дельная, и работать будем по ней, не думаю, что у меня вышло бы лучше. - Удивился Леха. Врет ведь, смог бы и получше план придумать.
  - Понимаешь, я же иностранец, да и офицер. - От упоминания слова 'офицер' Аверьянов невольно поморщился. Ну, а что поделать-то? Это у вас тут такие выражения попахиваю старорежимщиной, а там, 'за бугром', это уставное обращение. - Командование РККА и пограничных войск признало мои полномочия в соответствии со званием, но я не командир ТВОИХ пограничников. Они будут слушаться тебя, и принимать твои приказы, не мои. Я лишь инструктор. Понимаешь? - Он понял и явно одобрил мои слова.
  - Ты мне нравишься, товарищ инструктор. Знал я, конечно, что американцы наши лучшие друзья особенно после Договора Содружества тридцать восьмого года, но не думал, что вы настолько серьезные люди. Я тебя понял и сам изложу твой план. Но скажу, что идея принадлежит товарищу инструктору. Будем считать, что ты, на время боевых действий, являешься моим советником...
   Что-то меня сильно-сильно зацепило в его словах. Точнее, все его слова меня очень зацепили!
  Какой такой Договор Содружества между СССР и США 1938 года?! Это что за выкрутасы? Видимо, не ошибся я в своем сомнении по поводу неправильности этого прошлого. Тут с первых минут пошли несовпадения с историей МОЕГО мира, а уж после слов о Договоре я окончательно убедился в том, что это прошлое - альтернативное...
  Вот тебе, Артур, и горячо любимые Конюшевский, Конторович, Логинов, Махров и Таругин с их альтернативной историей! В одном лице! Мать, мать, мать...
  Мое лицо так сильно скривилось, что Леха заволновался.
  - Майкл! Ты в порядке?
  - Да... Все нормально... Голова гудит. - Встаю на ноги и ободряюще хлопаю старлея по плечу. - Пойдем обратно. Надо подготовить бойцов...
  Через полчаса мы вышли на исходные позиции. Леха попросил меня возглавить группу для удара по позициям гаубиц. Захват радиостанции это очень важно, а сам Леха должен вести основную группу...
   Вот я и лежу в кустах, наблюдаю за шевелением у гаубиц, и отбиваюсь от разозленных моим присутствием муравьев. Немцы заканчивали согласование своих действий на всех уровнях - у рации долго ошивался командир батареи, постоянно записывавший что-то в блокнот. Наконец узнав все, что ему требовалось, офицер рванул к орудиям и стал бодро раздавать указания. Что это значит? А это значит, что вот-вот огненный шквал обрушится на погранотряд.
  Но немцы со своими союзниками никак не учитывают то, что их меч на замахе перехватят дерзкие, но до сих пор живые пограничники.
  - Товарищ инструктор... - ко мне подполз сержант Васильков. Он, как выяснилось, в тридцать девятом во время Освободительного похода часто пользовался трофейными польскими радиостанциями немецкого производства. Сейчас он в нашей большой игре вторая скрипка.
  - Сержант, не называйте меня 'инструктор', у меня есть звание. А то не по уставу выходит. - Поправляю я сержанта, и он, ухмыльнувшись, начинает сначала.
  - Товарищ первый лейтенант. Командир артиллеристов что-то забегал... Похоже, батарея сейчас стрелять будет.
  - Именно так и есть. Нам это на руку... Первые выстрелы они будут делать пристрелочные. У них на передовой, наверное, есть корректировщик с рацией, а наша рация, - немецкую рацию у артиллеристов я уже считал нашей, - для обратной связи с корректировщиком. - Оборачиваюсь к напряженным бойцам первого отделения, готовым действовать.- Ну что, бойцы, после первого залпа пушек открываем огонь на поражение. Васильков, передать по цепи приказ второму отделению 'приготовиться к атаке'.
  Тот план, что я придумал и рассказал Аверьянову на общем совещании час назад, был доработан. Кроме того, что моя группа должна уничтожить гаубицы, захватить радиостанцию, передать запрос о подмоге и двигаться на соединение с другими группами, она еще должна оставить тыловое прикрытие. Для этой цели я заготовил из гранат Ф-1 полтора десятка растяжек и провел для пограничников инструктаж по минированию такими зарядами. Заминируем тылы, оставим пару-тройку лучших стрелков и займемся своими делами...
  Бух! Бух! Бух!! Гаубицы выплюнули первую порцию снарядов по цели.
  - Огонь! - оглушенные выстрелами своих орудий артиллеристы никак не отреагировали на стрельбу. За несколько мгновений, перенося огонь от одной цели к другой, мой отряд вычистил всех нацистов у пушек. Лично я стрелял по радистам. Для этой цели специально экспроприировал СВС у одного из бойцов.
  Того, что сидел на связи я снял одним выстрелом в висок. Второй нырнул за рацию, но поймал пулю в ногу и выпал из-за укрытия. Пуля в грудь утихомирила его навечно. Третий радист упал на колени и поднял руки вверх. Пора приступать к завершающей стадии. Винтовку в сторону, МП 40 в руки и вперед.
   - Вперед! Пошли! Пошли! - Васильков по моей команде тоже было рванул, но я его остановил. - Сержант, держись рядом.
  Пока бойцы продвигались к орудиям, я направился к рации. Мерным шагом с автоматом наперевес, постоянно оглядываясь, направлялся к рации.
  - Васильков, давай к рации, бегом.
  - Товарищ первый лейтенант! Артиллеристы уничтожены! - докладывает один из пограничников моего отряда.
  - Отлично. Начинайте минирование. Васильков, давай связь! - тороплю сержанта, а сам бегу проверять выполнение задачи по минированию. Бойцы подтаскивают прямо под орудия ящики со снарядами и закладывают в них по гранате. Прицепили длинную веревочку к чеке гранаты и отошли к лесу. - Васильков!!
  - Нет связи! Нету!! Одна немецкая тарабарщина!! Нет ничего!! Нужно разобраться... Тут все на немецком... - щелкая тумблерами, ответил сержант. - Отряд, отряд, говорит сержант Васильков. Прием. Отряд, отряд...
  - Продолжай, сержант! У нас нет второго шанса! - Меня начало колотить, голова, прежде прекратившая досаждать болью, опять загудела. - Ладно, связывайся с отрядом, оставлю тебе первое отделение. Когда свяжешься, собирай рацию и отходи к стоянке. Тогда группа прикрытия подорвет пушки. Понял? - Кивок в ответ. - Отлично! Удачи! - Перехватываю МПшник и направляюсь к бойцам. На полпути мое внимание привлекли криком.
  - Ракеты, товарищ первый лейтенант! - Я поднял взгляд и увидел над лесом ракету красного дыма. - Сигнал!
  - Первое отделение остаетесь с группой прикрытия и сержантом Васильковым! - Бойцы дружно отделились от общей массы моего отряда и отправились к группе прикрытия. - Второе отделение! За мной!
   Меня от моих же слов бросило в дрожь. Никогда не думал, что вести в атаку людей - это так страшно! Даже в армии на учениях не было такого! Все было не так. Там были лишь шутки по сравнению с настоящей войной! На мгновение показалось, что у меня нет бойцов рядом, идущих в бой. Я один!
  Но вот шаг, еще один, и я слышу напряженное дыхание двигающихся слева и справа пограничников. Их уверенность, сила и бесстрашие медленно, но верно передавались мне. Я даже перестал замечать головную боль.
  - Стой! - вскидываю руку, заметив впереди, меж деревьями, машины. - Вторая группа здесь, выходим!
  - Третья группа здесь. - Из кустов справа вышел Бобров. - Товарищ первый лейтенант, ждали только вас.
  - Ясно. Здесь уже разобрались? Машины проверили? - затараторил я. Вопрос с транспортом меня волновал очень сильно. Если подмога не придет, то тогда нам понадобится прорываться в отряд самостоятельно, и делать это пешком я не очень-то хочу.
  - Да. Все грузовики заправлены и на ходу. В двух лежат снаряды, патроны, гранаты, мины и два миномета. В одном установлена мелкокалиберная зенитка, два грузовика пустые. - Зенитка - это хорошо, а уж установленная на транспорте это вдвойне замечательно! Наверное, там двадцатимиллиметровый зенитный автомат Flak 30, может быть, даже 38.
  - Как дела у Аверьянова? - Взгляд мой невольно переключается на слышимый и видимый отсюда бой на опушке.
  - Все в порядке, они гадов на себя отвлекли. Не дают им через дорогу перейти. А сейчас мы ударим. - Улыбка старшины приобрела жуткий звериный оскал.
  - План немного изменился, оставляем здесь только водителей, прикрытием будет группа сержанта Василькова, они скоро подойдут сюда. Мы ударим сразу, - подмигиваю Боброву.
  Звучит команда выдвигаться вперед и, сделав всего пару десятков шагов, я погружаюсь в пучину боя. Впереди, за деревьями мелькают фигурки польских пехотинцев. Слышны крикливые команды офицера, а может, и унтер так орет, требуя что-то от подчиненных. Слева бахнула граната, и над головой свистнули осколки. Послышались возгласы на немецком.
  Мне надо пробежать еще пару метров, так я с автоматом больше пользы принесу... Еще метр... Вот здесь! Упав на землю, отползаю к ближайшему дереву и устраиваюсь поудобнее, оглядываюсь по сторонам, оцениваю ситуацию.
  Ох, е! Я на десяток шагов оторвался от основной группы... Хреновый из меня командир, надо не бравадой заниматься, а командовать... Тьфу! А ладно, не назад же ползти. Меня просто не поймут...
  Далеко позади громовыми раскатами раздалось несколько мощных взрывов. Это гаубицы подорвали, ага. Получается, либо Васильков связался с отрядом, либо ему это не удалось, и он перестал тянуть резину. Сейчас это без разницы, бой идет. Перевожу взгляд в сторону противника. Появление пограничников удивило их, но не так чтобы сильно. Мгновение смятения, и враг уже действует как по уставу. Дисциплина, черт бы ее побрал.
  Высовываюсь из-за дерева и ловлю в прицел торс ляха, поднявшегося для броска гранаты. Короткая очередь, и, вскинув руки, противник падает, а за него начинают мстить человек пять. Пули, с диким свистом вышибая щепу из моего укрытия, просто приказывали прятаться. Все, здесь уже засветился, пора менять позицию. Пару раз перекатываюсь через спину и проваливаюсь в небольшую яму.
  Вот хаос! Немцы стреляют, поляки стреляют, наши стреляют... Все в порядке, шеф! Это война!
  Только собирался поудобнее устроиться с автоматом, как меж деревьев впереди вырастает здоровый фонтан земли. В десятке метров от первого разрыва поднимается второй, а потом и третий. От такой неожиданной подлости враги начали завывать в голос.
  - Panzer! Russische panzer! - Закричал кто-то из немецких артиллеристов.
  Танки, значит, идут? Славненько, ой как славненько.
  У позиций пушек началось шевеление. От компании немцев, укрывавшихся справа за бугорком, отделилось четыре фигурки.
  А вот к пушкам не надо бежать. Не надо... Очередь по спинам осмелевших артиллеристов остудила порыв других смельчаков. Пограничники тоже стали стрелять ожесточеннее, не давая противнику воспользоваться пушками. За считанные мгновения численное превосходство противника перестало быть таковым, и три советских танка совместно с полуротой пехоты захлестнули позиции немцев. Ощутив на себе неприятные впечатления от удара с двух сторон, поляки в первую очередь, пачками, так сказать, приступили к сдаче в плен. Бросая оружие на землю, они поднимались и тянули руки к небу. Я, быстро работая руками, развернулся в яме и пополз по направлению к стоянке. Выполз прямо к Боброву. Старшина тоже не особо рвался навстречу бойцам, пришедшим на помощь. Слишком рискованно, легко можно получить пулю от разгоряченного красноармейца, не разобравшего, кто ты есть такой.
  - Старшина, отходим к стоянке. Нам надо подготовить машины. Возможно, удастся утащить немецкие ПТО. - В глазах Боброва я прочел немой вопрос: 'А как же быть с подмогой?'. - Думаю, старший лейтенант Аверьянов разберется, вы к нему пошлите бойца, чтобы сообщил о нашей готовности вывозить трофеи.
  - Угу... - пробурчал старшина.
  Через пару минут мы вышли к стоянке, нас встретили уставным 'Стой, кто идет! Пароль!'. Ответом на вопрос послужила фраза 'Тимур и его команда'.
  - Товарищ старшина. В грузовики погружены все трофеи: боеприпасы, оружие, ЗИП, продовольствие и саперные приспособления. Машины готовы для буксирования орудий противотанковой артиллерии, - доложил один из бойцов подошедший к нам.
  - Хорошо. Кудряшов, беги к товарищу старшему лейтенанту, сообщи, что мы готовы выдвигаться к позициям для вывоза трофеев и орудий. - Пограничник козырнул и, придерживая одной рукой висящую на плече СВСку, бесшумно скрылся в кустах, откуда вышли я и старшина. Бобров продолжил распоряжаться, постепенно стоянка приходила в движение. У машин я заметил тех солдат, что со мной атаковали позиции гаубиц.
  - Сержант Васильков! - позвал я, надеясь, что наш новый связист отзовется. - Где сержант Васильков? - спрашиваю у бойцов.
  - Он на рации сидит, там за машинами. Хрен его теперь оттащишь! - дружно загоготали пограничники. Вот удивительна натура человеческая, мгновение тому назад ты можешь столкнуться со своими страхами, а уже сейчас веселиться, забывая о том, через что ты прошел. А со мной что же случилось? Я так мало волнуюсь о том, что делаю. Убил уже с десяток людей, да, они враги всем нам, но они люди. И это меня уже не заботит... Как же легко сойти с ума...
  Прислонившись спиной к колесу Опеля, сержант усердно крутил тумблеры на панели рации. Прикасаюсь к плечу боевого товарища. Он невольно вздрагивает и поднимает на меня взгляд.
  - Ох, напугали вы меня, товарищ первый лейтенант... Дурная рация у фашистов, пока разобрался что к чему... Еле связался с отрядом. - Оправдания Василькова были лишними.
  - Брось, сержант. Просто спасибо тебе. Спасибо. - Глаза пограничника полезли на лоб. - Ты был самой важной деталью нашего плана. Не получись у тебя связаться с отрядом, боюсь, большая часть бойцов так бы здесь и осталась...
  - Э-э-э... - заклинило собеседника.
  - Не напрягайся. Сворачивай свою шарманку и грузись. - Со стороны позиций гаубиц раздалось три негромких взрыва. Следом за ними грянул нестройный залп из винтовок. - Поторапливайся.
  Мир засуетился с удвоенной силой. От дороги примчались два командира. Одного из них я узнал - это Аверьянов, второй был в танковом комбинезоне и танковом шлемофоне. При приближении я смог разглядеть петлицы командира, черные, два кубика и небольшой танк. Точно - танкист. Чумазый, как черт, круглыми глазами он смотрел на наши трофеи и согласно кивал на все, что говорил Леха. А старлей заливался, требуя от танкиста выставить минут на десять заслон у позиций разбитых гаубиц, чтобы дать нашей группе время собрать все трофеи и уйти в отряд.
  - Сделаем, товарищ старший лейтенант. Будет заслон, - соглашается танкист и, с удовольствием так, добавляет. - Эх, прижучили вы врагов, любо-дорого смотреть... - Козырнув, чумазый командир умчался раздавать ЦУ своим подчиненным. Леха обернулся ко мне и кровожадно улыбнулся.
  - Разбили фашистов. Всех их разобьем... Да, так и будет. - Стало страшно за боевого товарища. Не дай бог шифер треснул и потек. Э нет, сомневаюсь я в таком исходе. Уж слишком пограничники серьезный народ, ко всему готовый и всегда опасный. Бывших и сумасшедших офицеров - не бывает! Так что нечего за старлея волноваться, он в норме. Наверное...
  Потом стало резко не до лирики. Пшеки и немцы с севера подтянули силы и начали мстить. С неба посыпались мины, в лесу нарастала перестрелка. Я судорожно заметался после первых разрывов мин в поисках укрытия. Спрятаться мне не дали, кто-то из пограничников запихнул мою тушку в кузов грузовика с зениткой.
  И понеслась вода по трубам...
  Грузовики пришли в движение, и мир за считанные мгновения стал похож на добротный фильм. Ну, это исключительно для меня, человека, родившегося и жившего в эпоху кино и телевидения. Все происходит довольно быстро, идея картины есть, но ее почти не видно, она лишь для знатоков, а обывателям и так сойдет. Зато визуальный ряд очень красочный и эффектный.
  Вот к машинам цепляют трофейные пушки, а в паре десятков метров падают мины. Красноармейцы и пограничники матерятся, кричат, кажется, вот-вот мины начнут падать прямо на их головы, но нет, они успевают прицепить пушки к машинам и уйти из опасной зоны.
  Еще мгновение, и колонна под прикрытием танков мчится по полю, поднимая тучи пыли, объезжая уничтоженные вражеские танки. Вслед беглецам стреляют, но есть ощущение, что удача на их стороне и они обязательно доберутся до цели - расположения отряда.
  И вот, кульминация сцены! Одна за другой грузовые машины проскакивают мимо порушенного КПП и влетают на территорию отряда. Ура, воскликнут зрители, а я лишь утру с лица пыль и вновь окунусь в реальность. Она у меня сейчас одна, и имя ей - война. Уже стихами говорю...
  К грузовикам подбежали несколько командиров, по их приказу колонна разделилась - ПТО ушли в одну сторону, а мы в другую. Еще минута тряски, и после остановки поступает команда покинуть машины.
  Спрыгиваю на землю и понимаю, что все же я пешее существо. Но впервые за много лет я не чувствовал себя разбитым, как это бывало раньше. Там, в моем времени, любая поездка на автотранспорте заканчивалась для меня плачевно, я синел, зеленел и вообще обращался в радугу, а желудок мой мечтал вывернуться наизнанку в знак протеста. Сейчас же - ничего, ни в одном глазу! И мнение мое же о судьбе моей, пешеходной, сейчас основывалось лишь на полном отсутствии удобств в кузове грузовика и на отбитых во время поездки частях тела. Вот так дела... Интересно, мой вестибулярный аппарат здесь работать стал как надо, или что-то другое случилось? Да что же этих вопросов так много?
  Мысли в голове роились и гудели с такой силой, что я выпал из реального мира и существовал какие-то минуты на полном автомате. Ко мне кто-то прибежал и повел к каким-то зданиям. По пути мне что-то говорили, но я ничего не понимал. Я все пытался переварить окружающую действительность. Она была неправильной. Не знаю почему, но у меня была полная уверенность, что все должно быть не так. Ну, например, не должен так легко меня воспринимать советский пограничник. Он хотя бы должен меня контролировать, наблюдать за мной, а не прислушиваться к моим советам по тактике и отдавать в подчинение группу своих людей для атаки на вражеские позиции. Не может старшина с легкостью доверять иностранному офицеру, кстати, очень сомнительному офицеру, оружие для охраны раненных бойцов. Все со мной так быстро входят в контакт, понимают меня, слушают. Нет, это все бредятина!.. Я, наверное, лежу с разбитой башкой у танков на полигоне в Кубинке. Хорошо так приложился и отдыхаю тихонечко. И головная боль якобы от удара по голове деревцем.
  Ха-ха-ха!
  Деревом по голове получил во время минометного обстрела! Видали? Ой, смешно. Сначала-то я поверил во все это... Эх, голова два уха... Ну, кто же теперь мне скажет, что значит это мое видение войны? Тут задумаешься о всяких историях, когда человек, выйдя из комы, рассказывал о своих странствиях по неведомым мирам где, решив свои проблемы там, он смог очнуться и вернуться в реальность. Может, мне тоже надо здесь как-то найти свой путь? Тогда шалить не стоит, надо думать головой. Вдруг если меня здесь убьют, я никогда не очнусь? Да блин! Куда ни кинь - везде клин...
  - ...Sir! Are you okay? - обратился ко мне Кинг. Его я узнал сразу как вышел из раздумий.
  Черт, я и не заметил, как мы пришли в большую комнату. Позади открытая дверь, небольшой коридор с еще несколькими дверями и выход на улицу. Комната переведена из разряда жилых помещений в небольшой склад. Несколько разобранных металлических коек сложены в углу, матрасы скручены и навалены сверху на койки, вдоль стен расставлены ящики с маркировкой армии США. Посреди комнаты стоит небольшой стол, на нем десяток банок тушенки и столько же буханок хлеба. Желудок тут же призвал голову к ответственности за нарушение режима питания. Поем, когда с делами разберусь... Осматриваюсь дальше. Два американских сержанта сидят на ящиках справа, оба при оружии - у одного автоматическая винтовка Браунинга, у другого винтовка Спрингфилд с оптическим прицелом. Рядом со мной стоит лейтенант Добров, так это он был моим сопровождающим? Понятно. Все напряженные, но не напуганные. - Сэр? - Уже не так настороженно обратился ко мне Сэм.
  - Все в порядке, Кинг. - Ответил я, переходя на английский. - Доложите обстановку, первый сержант. - Добавив немного строгости в голос, требую я.
  - Конечно, сэр, - с облегчением вздохнул собеседник. - По вашему приказу я и сержант Брок вернулись в расположение отряда пограничных войск в составе автоколонны...
  - Короче, первый сержант, - пришлось прервать доклад, ну не люблю я размазанной уставщины в объяснениях.
  - Хорошо, сэр, - согласно кивнул Кинг.
  - Реже говорите мне 'сэр'. Сейчас не те обстоятельства, чтобы так бодро мне показывать вашу выучку. В ней я уверен, так что будьте немного проще, сержант. - Доброжелательно постарался очертить рамки дозволенного в общении со мной. Этим я сильно ударил по мозгам Сэма и тех двоих молчаливых бойцов, сидящих на ящиках. Глаза их на лоб полезли, а челюсти послушно поддались силе гравитации. Логичная реакция чернокожего солдата середины двадцатого века на такое очень лояльное обращение к нему белого офицера. Похоже, дискриминация по расовому признаку для чернокожего дело обычное. - Теперь докладывайте. Начните с момента, как вы отправились с ранеными в отряд.
  - Да, сэр. - Я слегка поморщился, ну да ладно, исправится боец. Хотя чего я в чужой монастырь со своим уставом?.. А, ладно. - Мы отъехали примерно на пару миль от заставы, и нас обстреляли на дороге. Поляков было немного, и нам с боем удалось прорваться. Когда мы добрались сюда, здесь уже вовсю кипел бой. После короткого артобстрела силы противника при поддержке танков атаковали отряд с севера. Мы успели въехать в расположение, как с северо-запада ударила еще одна группа немецких танков. Передав всех раненых и капитана Брауна под присмотр местного врача, в медицинский пункт, следуя вашему приказу, я вернулся к группе и начал готовить парней к бою. К тому моменту русские помогли нам организовать здесь небольшой временный штаб и пункт снабжения группы. - Это хорошо, что сержанты попались мне инициативные. И склад организовали, и пункт боепитания, и штаб, вон еще продукты в наличии. Вообще американцы к вопросам снабжения всегда относились с серьезным вниманием, вот и сейчас они подтверждают свою озабоченность в таких делах. Все сделали, чтобы потом не засорять голову вопросами 'Чего жрать? Чем стрелять? Кого об этом спросить?'. - Всех инструкторов я вооружил, они сейчас в соседних помещениях ожидают приказов. - Киваю, даю собеседнику понять, что приказы будут. - Далее в соответствии с приказом я поступил в распоряжение командования пограничным отрядом до вашего возвращения. Но никаких точных указаний мы не получили и ожидали вашего возвращения, сэр. - Пока Сэм Кинг выкладывал всю эту информацию, я обратился к сидящим сержантам с запросом на пистолет-пулемет Томпсона и Кольт 45 калибра.
  Безумие - безумием, а оружие - моя страсть. Даже если все это игра больного разума, я ни за что не откажусь от удовольствия подержать в руках оружие. Тем более если это мое любимое оружие! Мечта!
  Одним ухом слушаю Сэма, а сам внимательно наблюдаю, как на зеленую крышку ящика сначала легло вороненое тело автомата Томпсона модели 1928 года с горизонтальным цевьем вместо гангстерской рукоятки и без оребрения ствола. Рядом расположились четыре диска в подсумках. Сержант ткнул в них пальцем и сказал:
  - Они уже заряжены.
  Отлично у них тут все устроено - оружие готово к применению. Пора избавиться от лишних стволов. Скинул с себя МПшник и ремень с магазинами к нему. Хорошая вещь этот немецкий автомат, но от мечты не откажусь. Все, прощай трофей, привет 'томми'!
  Сэм закончил доклад, и я тут же задал ему вопрос.
  - Как дела у капитана? - На ящик тем временем лег Кольт 1911 и три запасных магазина. К Вальтеру теперь добавился лучший пистолет всех времен... Счастье ты мое ненаглядное! Кобура у меня есть, кармашки для магазинов тоже. Иди сюда, золотой ты мой...
  - Капитан в порядке, сэр... - слегка замялся боец, уловив мой влюбленный взгляд. Не понять тебе моей трепетной любви к этому оружию. - Пока мы ехали сюда, он дважды приходил в себя и пытался расспросить нас о происходящем. Я сказал ему, что знал. - Не успел я обвешаться оружием, как на ящик легло две рубчатых чушки оборонительных гранат Мк 2. Классический 'ананас'.
  О-о-о... А это уже очень серьезно. Интересно, это как так советское правительство и командование разрешили иностранным инструкторам привезти с собой ТАКОЙ арсенал. Автоматическое оружие, снайперские винтовки, гранаты... Интересно, а пулеметы есть?
  - Понятно, сержант. - Желудок протяжно загудел, отказываясь заводиться.
  - Вы бы поели, сэр. - Сержант, что выдавал оружие, начал выкладывать еще и пачки с патронами. Да, снабжение на высшем уровне. Но жаль, что это временно... Закончатся эти припасы, а дальше что? Нет поблизости американских складов. Нету!..
  - Да... Думаю, вы правы, сержант...
  - Сержант Рэймонд Бо, сэр, - представился он. Тут же оживился второй молчаливый сержант.
  - Сэр, сержант Чарльз Бо, сэр! - Похоже, братья. Повезло им... И одновременно не повезло. Убьют одного прямо на глазах второго, и как с этим потом жить?
  Мысль о братстве больно кольнула в душу. Мой родной брат, Сергей, далеко. Родители тоже далеко...
  - Братья? - Вопрос все же стоит озвучить.
  - Так точно, сэр! Родные братья, - улыбается Рэймонд. - Вы присаживайтесь, сэр. Поешьте. - Ловким движением сержант вскрывает банку с тушенкой и отрезает мне ломоть хлеба. На стол легла небольшая ложка, и я быстро устроился на ящике рядом со столом. - Кроме этих мясных консервов и хлеба у русских на скорую руку не нашлось ничего. Так что не обессудьте, сэр. - Эх, привыкли вы к хорошему, своевременному питанию, ребята, а тут вам нате войну и нарушение всех графиков! Думаете, первый лейтенант Пауэлл потребует должного обращения, а с ним и горячих блюд, поэтому и извиняетесь за 'скудный' обед. Ничего, привыкнете еще к новому образу жизни, я вас научу. Вы еще не те развращенные и зомбированные американцы будущего, вы еще нормальные работящие люди, ни хуже, ни лучше советских людей. Вы еще помните, что такое трудная жизнь и что такое работа до седьмого пота. Наставлю я вас на путь истинный.
  Так за размышлениями я быстро наворачивал божественную на вкус тушенку с хлебом. От принятия пищи меня отвлекло скромное покашливание стоящего у дверей лейтенанта Доброва. Вот ведь даю... Хоть за голову хватайся! Совсем забыл про летеху.
  - Ох, лейтенант, простите меня, совсем про вас забыл... - Каюсь я, проглотив очередную порцию тушенки.
  - Что вы, товарищ первый лейтенант! Что вы! - в защитном жесте поднял руки Добров. - Я же вижу, вы со своими подчиненными о делах разговариваете. Просто я хотел узнать, нужен ли я еще здесь в качестве переводчика?
  - Нет, вы можете возвращаться к своему командованию. Спасибо вам за вашу помощь. - Я встал, отряхнул форму и подошел к лейтенанту. - От лица командования армии Соединенных Штатов я объявляю вам благодарность за помощь в налаживании контактов солдат армии Соединенных Штатов в лице группы инструкторов и командования отрядом Пограничных Войск Советского Союза. - Мне показалось, что я должен сделать так, и я сделал. Лейтенант сначала прифигел, вылупился на меня, а потом до него дошло. Вытянувшись по стойке 'смирно', он вскинул к фуражке руку и гаркнул.
  - Служу Трудовому Народу! - И уже спокойнее добавил. - Разрешите идти?
  - Вы мне не подчиняетесь, лейтенант, так что будьте проще. И разрешения у меня спрашивать не надо. Кстати, если вам не трудно, прошу вас, передайте командиру отряда, если вы, конечно, к нему пойдете, что моя группа готова к бою и мы ждем приказов. - Добров кивнул, еще раз козырнул и выскочил из помещения. Отличненько, вопрос с походом к командиру отряда решен, и можно заняться делами здесь. Вернувшись за стол, я продолжил трапезу. Кинг улыбается, явно ему понравилось, как себя повел советский командир. Гордость, наверное, берет за то, что свой командир чужого, да еще и иностранного, по стойке 'смирно' поставил.
  - Кынг... Мнам... Мнам... - Болтать с набитым ртом неприлично, но очередная мысль пришла по ходу приема пищи. - Сколько сейчас в строю инструкторов из нашей группы? До моего приезда были потери?
  - На данный момент в строю десять человек, сэр. Включая вас, одиннадцать. Потерь и раненых в группе нет. Все вооружены и снабжены двойным боекомплектом. - В голосе Сэма звенела удовлетворенность. Он докладывает лучшую весть на данный момент - вверенный ему до возвращения командира отряд не понес потерь, нет раненых, все вооружены и у них есть все, что может понадобиться в бою. А это отличный показатель. Я зажевал последний кусок хлеба и, хлопнув себя по коленям, встал.
  - Сержанты Бо, - хм, как просто командовать двумя братьями одновременно,- остаетесь здесь на охране имущества. Если сюда в мое отсутствие придут советские командиры, Чарльз, найди меня, я разберусь, в чем дело.
  - Сэр, да, сэр! Все будет в лучшем виде, сэр! - дружно загалдели братья Бо. Я обернулся к Сэму.
  - Первый сержант Кинг, мы же с вами пока пойдем, пообщаемся с группой. - Подхватив свой автомат, я двинул следом за Кингом. Вышли в коридорчик и тут же свернули в первую дверь. За ней шел длинный коридор с большим количеством разбитых окон (под ногами отвратно скрипели куски битого стекла). Пол десятка дверей вели в небольшие комнаты. В конце коридора с винтовкой наготове стоял еще один американский сержант с каской на голове. О, каски, значит, есть? Надо себе попросить одну, для защиты моей бедной, болезной черепной коробки. Эх, посеял я где-то свою каску...
  Заметив нас с Кингом, часовой слегка подтянулся, но на лишние 'сэрканья' от своей работы не оторвался, да и далеко до нас.
  - Сюда. - Кивнул Кинг, указывая на третью дверь в коридоре. Недалеко инструкторы устроились от своего временного штаба.
  Вошли в помещение, и я даже крякнул от открывшегося мне зрелища. Вот и ответ на вопрос о наличии пулеметов. В открытое окно на треножнике, установленном на ящики, выставлена вороненая туша надежного и верного американского пулемета - Браунинга М2. Этот монстр 50 калибра в моем мире, ну то есть в реальности, служит уже больше чем полвека. И только вот вначале двухтысячных американцы вроде бы придумали что-то новенькое на замену этому титану. Хотя есть у меня сомнения по поводу замены Браунинга полностью, уж очень хорош и надежен этот пулемет. Возле этой машины смерти сейчас возилось двое бойцов.
  О! А вот слева один сержант возится с еще одним пулеметом, тоже Браунингом, но 30 калибра. Сложенная тренога лежит у его ног рядом с металлическими коробками с лентами.
  - Shun! Officer here! - тяжелым басом скомандовал Кинг. Насколько я помню, это 'шун' от слова аттеншн. То есть 'смирно!'. Приятно, очень приятно чувствовать себя значимым.
  Вся честная братия сержантов-инструктров тут же бросает все свои дела и как ужаленная в зад вскакивает и тянется по стойке смирно. Кинг тоже принял стойку смирно и, повернувшись на одних каблуках ко мне, козырнул. Все последовали его примеру. Хм, а у половины сержантов головных уборов нет, и чего они мне салютуют? Точно! У них же можно козырять и без головных уборов. Ну, тогда и мне надо соответствовать образу американского офицера. Салютую в ответ и даю команду 'Вольно!', Кинг меня дублирует. Замечаю сидящего в дальнем углу второго знакомого - сержанта Брока.
  - Ну что же, начнем знакомиться. Я первый лейтенант Майк Пауэлл. До возвращения в строй капитана Брауна я являюсь командиром этого подразделения, - представился я, пройдя в центр помещения. Будем создавать дружескую атмосферу в подразделении, так сказать, брать свое на основе уважения и взаимопонимания. Не нравятся мне командиры, скрывающие свою заботу о подчиненных за стеной грубости и ненависти. Но все же не забывая о строгости. - Сразу же сообщаю вам самую дерьмовую новость. Вокруг полным ходом разворачивается война. - Похоже, я произнес то, чего все боялись, но при этом прекрасно осознавали. Сержанты дружно вздохнули, кто-то выругался сквозь зубы. - И в это войну мы уже с вами ввязались. Мы инструктора, значит, будем учить русских солдат, как надо воевать, на своих примерах. - Добавим чисто американского пафоса. - Но никаких геройств! Нам всем еще...
  - Воздух! - донеслось с улицы. - ВОЗДУХ!!
  - What?! - Кинга, судя по всему, сама интонация крика взволновала, да так, что он присел в дверях и совершенно круглыми глазами стал высматривать что-то за окнами. - Not again... - Похоже, были уже налеты, и Кинг быстро проанализировал отношение крика русских 'воздух' и бомбардировок.
  - Воздушная тревога! - Кроме Сэма никто даже не пошевелился, не сообразили еще, что к чему. - Всем рассредоточиться по комнатам, дабы снизить вероятность гибели всех сразу! Бегом по комнатам! - Тут-то они и показали себя во всей красе. Пара мгновений, и в комнате осталось только трое: я и те двое, что возились с крупняком М2.
  Еще мгновение, и началось нечто невообразимое. Это нельзя никак передать. Это бомбежка! Может, это длилось минуты, а может, часы, я уже и не скажу, но это было очень долго. Бесконечно долго! Ни одна бомба не попала в нашу казарму, но падали они все же очень близко. Здание сотрясалось от взрывов, в комнаты набросало горы земли, хорошо стекла предыдущей бомбежкой вышибло, а то засыпало бы нас осколками. Было страшно, но одновременно хотелось порвать проклятых асов люфтваффе в клочья. Один из пулеметчиков, пока бомбили, извлек откуда-то каску и вручил ее мне. Небольшое чувство защищенности отвлекло меня от этого ужасающе дикого воя пикирующего бомбардировщика.
  Бомбежка прекратилась неожиданно. Тут же началось ликование - в соседних комнатах дружно драли глотки мои свежеиспеченные подчиненные. Я бросился к окну и задохнулся от подступивших к горлу слез радости. В небе в безумной свалке с немецкими пикировщиками и истребителями схватились советские истребители. Мне удалось определить, что среди советских самолетов были машины похожие на И-16, очень уж они маленькие и несуразные, а так же я точно узнал тонкие, гладкие черты МиГов. Когда, окутавшись огнем и дымом, к земле устремился первый 'лаптежник', весь отряд загудел, завибрировал. Отовсюду доносилось одно - 'УРА!'. И я орал, и американцы орали. Победа - это так приятно.
  В небе еще продолжалась битва, но меня она уже не интересовала. Высунувшись в коридор, я громко обратился ко всем.
  - Перекличка! Доложить о потерях!
  - Кинг и Брок в порядке!
  - Сержанты Лоу и Джи целы.
  - Сержанты Бриггс, Доусон и братья Бо тоже целы. - Оглядываюсь на пулеметчиков.
  - Пайс и Абрамс здесь, сэр.
  - Окей. Сержанты Бо, ко мне. Лоу, Джи, подмените их на посту! - Если была бомбежка, значит, не за горами и атака. Если, конечно, немцы не решили нас просто бомбить до посинения.
  Так, так, так... Думай, Артур! Бомбежка была, теперь ты считаешь, что будет атака. Верно? Верно. Значит, надо подготовиться. И это при условии, что поблизости не одна сотня советских пограничников и красноармейцев при поддержке танков, артиллерии и авиации? А какая мне разница, есть они или нет? Я должен быть готов ко всему? Должен, война может подкинуть что угодно в любой момент. Составим план...
  Мне пришлось побегать, чтобы определиться с местоположением нашей казармы в пространстве. Оказалось, наше здание на северо-восточной окраине отряда. На западе от нас было два здания - склад и столовая. На севере и востоке метров на сто-сто пятьдесят пустыри, расчерченные следами шин - здесь, похоже, был небольшой автопарк или площадка для практики по вождению. Неважно, что было, главное - открытое пространство, которое черта с два пересечешь под огнем двух пулеметов. За пустырями был забор, глухой деревянный забор. От взглядов со стороны скрывает, это нам на руку.
  Крупнокалиберный пулемет оставили на месте, сектор обстрела у него отличный, если с тыла на отряд неожиданно враги выйдут, то свой участок мы прикроем. Тридцатый калибр установили в торце здания, перекрывая второй открытый сектор. Теперь у нас были прикрыты оба незащищенных (это, по моему мнению, и только относительно нашей казармы) направления - север и восток. Особенно меня волновало северное направление, там с каждой минутой нарастала перестрелка, довольно часто гремели взрывы, и вся эта стрельба однозначно приближалась сюда, нарастая с каждой минутой. Что-то неладное там происходит, ох неладное. Чует сердце мое, враги прорвались и лезут прямо сюда. Разгоняя тоску, я пытался доукомплектовать расчеты пулеметов, собрал маленькую оперативную группу из трех бойцов - себя, Кинга и Брока. Назначил охрану нашего штаба в лице сержанта Джуда Лоу (он и внешне оказался очень похож на своего голливудского тезку из будущего) и ответственного за снабжение - полноватого, с хитро бегающими глазками, инженера с попсовым именем - Тимати Джи.
  Подготовительные работы прекратились сами собой - раз, и все остановилось. Сержанты прислушивались. Стало тихо. Никаких звуков, вообще! Бой затих, и мир тоже. Вот оно, затишье перед боем. Никаких сомнений, что это именно оно.
  - This is bad... - Тут не поспоришь с мнением Кинга. Дела у нас неважнецкие.
  - Будет бой, Кинг. Готовь людей...
  
   Первый и последний
  
  Я не ошибся. Поляки вышли прямо на нас. Сначала нам на головы посыпались мины. Правильно делают - долбят в профилактических мерах. Только пользы с этого ни на грош. Мы после пяти минут обстрела остались живы, а значит, вскоре встанем у врагов поперек горла.
  Затем забор проломили два БТР Ханомаг 251-й модели и, развернувшись, начали поливать огнем пулеметов нашу казарму и столовку напротив. В ответ из столовой стали стрелять пограничники, чем привлекли к себе внимание и сосредоточенный огонь поляков. Мы же сидели тихо и выжидали.
  - Всем спрятаться! Не высовываться. Огня в ответ не открывать. Пусть бронетранспортеры пропустят вперед пехоту, тогда ударим! - Командовал я, сидя на грязном полу в коридоре. Время от времени я аккуратно выглядывал в окно и пытался сосчитать пшеков выбегающих из проломов в заборе. Их уже было больше тридцати, и они быстро рассредоточивались, залегая вдоль забора. Много их... Два БТР и взвод пехоты, для нас это уже много. Казарма - это не ДОТ, она даже не каменная, долго мы тут не усидим.
  - Они обходят с фланга! - Высунулся из своей комнаты Пайс. - До полусотни солдат, один БТР и два штурмовых орудия.
  Ой-ой. Внутри у меня все опустилось. Что бы мы ни делали, любые наши потуги самоходки размажут тонким слоем по развалинам казармы. Может, надо бежать отсюда? Вглубь расположения отряда?
  К гулу движков Ханомагов неожиданно подключились более мощные звуки и лязг. Что-то большое и с серьезным движком и гусеницами направлялось сюда.
  Бабах! Бух!!
  - Танки, сэр! Это русские! - Пайс выбежал из своей комнаты и, тыча пальцем в окно, привлекал мое внимание. Я приподнялся и увидел, как из глубины расположения отряда сюда идет два танка. Один быстро ушел за нашу казарму, а второй так и встал между нами и столовой.
  Я таких машин в жизни не видел и не знал. С моей любовью к истории Великой Отечественной я отлично знал все без исключения танки советской армии всех периодов войны. Но что ЭТО за машина, я не знал... Мне показалось, что этот танк был 'родственником' Т-28, но вот верхний лобовой броневой лист был спрямленный и с большим наклоном, без люков, но с шаровой пулеметной установкой. Ни о каких пулеметных башенках речи не шло. Корпус на первый взгляд пониже, чем у 28-го, ходовая, прикрыта экранами брони. Башня очень похожа на коническую башню пресловутого Т-28, но вот наклон брони больше. Орудие не жуткое короткоствольное нечто, именуемое КТ-28, и даже не более или менее вразумительное Л-10. Это была пушка похожая на ЗиС-5 с танка КВ-1. Вот так дела... Этот танк выглядит... сильно!
  Бабах!!
  - Русские подбили одно из штурмовых орудий!
  - Хэй! Вот так им! - радостно загалдели бойцы, видевшие этот момент.
  - Damn it! Фрицы обстреливают танк из гранатометов!
  - Открыть подавляющий огонь! Не дайте противнику подобраться к танкам! - заорал я. 'Томмиган' лег в руки и придал мне уверенности. Пулеметы заговорили разными голосами, защелкали винтовки, короткими очередями ударили автоматы и ручные пулеметы. На такой дистанции и с таким вооружением мы произвели на противника 'наилучшее' впечатление. Танки и то не так сильно их смутили, как наш кинжальный огонь. Очень быстро потеряв Ханомаги и самоходки, поляки хоть и не бросились наутек, но напор сбавили ощутимо. По танкам все чаще стали стрелять из винтовочных гранатометов, кое-где я заметил даже длинные стволы противотанковых ружей. Сильно же меня напрягло то, что враги целенаправленно взорвали большой участок забора и таким образом увеличили дистанцию боя. Теперь их стрелки медленно отступали к опушке леса, метрах в трехстах от наших позиций.
  Я не успел понять, как же это случилось, но танк, стоявший перед нашей казармой, пытаясь отъехать в сторону, повернулся бортом к немцам и вспыхнул.
  - НЕТ! Черт, нет! - вырвалось у меня из груди. Как обидно! И танкистов жаль. Нет! Так быть не должно, я обязан им помочь! - Дымовые гранаты есть? Дым есть?!
  - Да, есть несколько гранат, сэр. - Кинг быстро превращается в моего помощника. Сейчас он мгновенно дал ответ на вопрос и даже отослал Брока за дымовыми гранатами - понимает, что я не просто так спрашиваю.
  - Быстро поставить дымовую завесу! Кинг, Брок, пойдете со мной. Надо вытащить танкистов, пока они не сгорели. - Я видел, как на крыше корпуса перед башней открылся люк и оттуда с трудом вылез танкист. - Дым! - Из окон в сторону противника и к танку полетело три дымовых гранаты. - Давай... Быстрее, быстрее... - Дым словно наперекор нам поднимался слишком медленно и неуверенно. Когда поднялись первые рваные облака дыма, я не выдержал. - Covering fire! GO GO GO!! - Первым, сиганув в окно, я что есть сил, побежал к танку. Тут всего метров двадцать, близко. За спиной, пыхтя и ругаясь, бежали мои помощники. Над головой засвистели пули. Господи, да что же я делаю?! Откуда во мне столько безумия? Я же жить хочу! Я еще слишком молод, чтобы так глупо прощаться с жизнью!.. Прекрати думать! Смотри куда бежишь!
  - Кинг! Помоги водителю, и вытащите радиста! Э-э-э-х!! - На полной скорости я влетел на танк, жмурясь от едкого дыма и жара. Скинув с плеча автомат, пригнулся и короткими очередями расстрелял в дым остаток патронов в диске. Сержанты вытащили из танка радиста. Хорошо, теперь башнеры. Попытался открыть люки на башне, но один люк был закрыт, а второй кто-то держал изнутри.
  - Отпусти люк, идиот! - Заорал я, срываясь на визг. Страшно, аж жуть! Поймать пулю сейчас легко, как нефиг делать! Дымовая завеса хоть и поднялась, но пшеки ею тоже воспользовались и вновь продвинулись вперед. Пули часто цокали по броне, заставляя меня дергаться словно паралитика. Наконец люк поддался, и его удалось открыть. В лицо ударила волна горячего дыма. В проеме люка я увидел сгорбленную спину танкиста с поднятой вверх рукой, он, наверное, пытался открыть люк, но сил не хватило. Схватив горбатого за воротник, попытался вытянуть его, но лишь распрямил ему спину и смог узнать того самого чумазого лейтенанта, с которым договаривался Аверьянов.
  - Это... ты? - Голова у него разбита, лицо в крови, глаза мутные.
  - Я, я! Выбирайся оттуда! Все, кто живой, выбирайтесь! - Ухватив танкиста за рукав, я потащил его наверх. Шквал огня не дал мне закончить дело, лейтенант завис посередь пути, навалившись грудью на крышу башни.
  - Уходи... - Пролепетал чумазый. Краем глаза я заметил, как мои помощники оттащили радиста за танк. Мехвод вроде прочухался и, укрывшись за танком, отстреливался из пистолета.
  - Кинг! Прикрывай! - Я вновь предпринял попытку вытащить из башни раненого лейтенанта.
  - Тащи его! Тащи! Кхе!.. Кхе... - Гулко донеслось из танка. - Сейчас на воздух взлетим! Тащи!! - Я рывком вытянул чумазого летеху и чуть не сверзился с танка. Передав раненого с рук на руки Броку, помог вылезти оставшимся башнерам через освободившийся проход.
  Укрывшись за танком, все перевели дух. Время больше терять нельзя, а вдруг танк и правда рванет?
  - Раненых на руки, ходячие своими ногами вот к той казарме. - Тычу пальцем в сторону нашего здания. Повторяю команду на двух языках. - Приготовились. Вперед! Быстро! Come on!
   И опять кошмарный сон - быстро, беспорядочно, бессмысленно! Я знаю, кто победит, знаю, какую цену за это заплатит Советский Союз... Но это было в моем мире... И там было по-другому. А здесь? Не знаю... Сложно поверить в то, что ходишь по грани между жизнью и смертью. Но ходишь по этой грани наадреналиненый по самые уши с диким самомнением. Сейчас тощий американский, мнимый первый лейтенант, готов на все ради малоизвестных ему людей. И будь что будет, ведь это была мечта! Мечта всей его жизни, поучаствовать хоть в одном бою той Великой Войны. Это его первый самый что ни есть настоящий бой. Лицом к лицу с врагом, лицом к лицу с судьбой. Дебильная лирика! Прочь, прочь из головы, не до этого. Да как вообще это удается мне!? Бой идет, а в голове черте что!
  Вся спасательная партия с танкистами прямо-таки влетела в казарму. С треском и матом, подобно знаменитому электрику, что не был птицей, но все же совершил свой исторический нецензурный полет.
  - Вы в порядке, сэр? - Лежа лицом в пыли сложно рассуждать о порядке.
  - Вроде цел... - Встав на карачки, отползаю под окно. В голове и на языке одно. - Помогите танкистам.
  - Уже, сэр.
  - Что уже?
  - Помогаем. У всех контузии, у двоих пулевые ранения. - Пулевые ранения? В танке? Хотя стоп, у поляков противотанковые ружья были. Неужели они смогли пробить броню советского танка? А фиг его знает.
  - У поляков в тылу что-то происходит! Они все прут сюда! ВСЕ!! - Противным голосом заорал Джи, выскочив из штабной комнаты. - Они сошли с ума!
  - Отставить панику! Занять позиции! Приготовиться к отражению атаки! - Попытки сохранить в голосе строгость таяли к концу моих команд, скатываясь на банальный визг. А ведь я всегда гордился своим мощным басом. Артур, перезаряди оружие! Быстрее! Пустой диск из автомата убираем в подсумок, полный в приемник, затвор на себя. Готово.
  По зданию ударил снаряд, с потолка посыпалась штукатурка. Это что еще за напасть?! Сколько можно?! Я устал уже.
   - German tanks! - Все бросились врассыпную по комнатам и утащили за собой танкистов. Не знаю, правильно ли это, но пусть будет так.
  Из-за дома бахнул уцелевший советский танк, значит, не все потеряно.
  - Второй взвод, налево, к столовой! Аверьянов, за мной! - Опа! Подмога! По площадке перед нашей казармой быстро продвигались навстречу немецкой лавине советские пограничники и красноармейцы. К нашей казарме направлялся живой и невредимый Леха со своими погранцами. И с ними двое очень уж серьезных мужиков с очень серьезными галунами на рукавах. Старлей быстро раздал команды своим подчиненным и вместе с серьезной парочкой заскочил в окна казармы. От количества шпал в петлицах командиров меня бросило в дрожь. У одного было две шпалы, у второго три - майор и подполковник. Ой, неспроста они сюда лично примчались. Где это видано, чтобы старший комсостав лично в бой шел.
  - Первый лейтенант Майкл Пауэлл? - Присел возле меня подполковник.
  - Да, сэр! - мотнув головой, поправляюсь. - Да, товарищ подполковник.
  Сердце сжалось, я видел, как майор потянул из кобуры пистолет, его взгляд бегал туда-сюда. Тот, что присел рядом со мной, оскалился в жутчайшей улыбке, так что мне захотелось заплакать и сознаться во всех грехах.
  Я попал! Повоевал и хватит...
  На улице в ту секунду вспыхнула рукопашная схватка, и поляки вместе с откуда-то всплывшими немцами, подстрекаемые неведомой силой, прорвались прямо к нашей казарме. Даже пограничники Аверьянова не смогли их остановить.
  Увидел и осознал я это за жалкую долю секунды между попыткой найти выход из сложившейся ситуации с командирами и желанием направить на них ствол автомата.
  - Берегись! - Леха успел предупредить всех об опасности. В окно влетела длинная немецкая граната. Вновь разум помутился, и тело подчинилось порыву. Опять затмение, что же это?
  - ГРАНАТА!! - завопил я и подхватил с пола штильхендгранату. Рывок к окну, навстречу атакующему врагу.
  Бросок!
  Медленно, очень медленно Артур. Опоздал ты, она сейчас взорвется.
  Хотелось упасть, мгновенно рухнуть на пол, спастись хоть как-то, но сделать это я уже не успевал. Почему не успевал? Скажете у немецкой 'колотушки' запал секунд десять горит? Верно, но я ОЩУТИЛ, что взорвется эта дрянь раньше. Меня хватило на то что бы продолжить движение левой рукой метнувшей гранату и прикрыть лицо.
  Удар, волна жара и боль подобно которой не приходилось испытывать никогда обрушились на меня. По лицу, словно наждачной бумагой прошлись, но даже вскрикнуть не удалось. Удар спиной об стену на миг лишил меня сознания, но при этом странным образом очистил разум от боли. Когда я вновь увидел мир, он потерял краски, яркость и звучание. Ничего не осталось кроме одной картинки - оконный проем в серой стене и серое небо. Левая рука не шевелится, правая в полном порядке. Пальцами касаюсь правой стороны лица. Кровь. Все же досталось и лицу. Нужно достать пистолет, он очень мне нужен. Вальтер с кобурой за спину съехал, а Кольт под рукой. Легко поддался клапан кожаной кобуры сшитой на заказ в моем будущем. Холодная, словно лед, рукоятка Кольта легла в ладонь.
  Я понял. Я все понял. Это не сон разума, это правда...
  Я сейчас умру.
  На подоконник ловким прыжком заскочила высокая фигура немецкого унтер-офицера. Пистолет беззвучно толкнулся отдачей в руку и фашист, потеряв половину черепной коробки, столбом рухнул мне в ноги. Первый патрон.
  Через соседнее окно прямо на поднимающегося Аверьянова собрался наброситься поляк. Толчок, второй патрон, еще толчок, третий. Двух пуль ляху для смерти хватит.
  Еще двое подбежали к окну напротив и вскинули оружие. Четыре, пять, один упал прямо на подоконник. Шесть, семь... Все, это был последний патрон и я промахнулся. Немец не промахнется, он выжил. И он ответит.
  Но все равно - я победил!
  - Я... победил. - На миг мир стал прежним, насыщенным, вновь загрохотал бой, краски вернулись. И даже черная фигура врага дарующего мне смерть, не затмила небесной синевы чистого неба. Первый и последний бой... Вот оно как...
  
  Второй шанс
  
  Кто-то бубнит. Раздражающе так бубнит, назойливо. Словно комар, посередь ночи желающий вцепиться тебе в ухо. И бубнят на английском... Попросить их помолчать? В больнице ведь... Стоп, Артур. Почему больница? Что заставляет тебя так думать? Классические больничные запахи. Это ответ. Тогда вопрос номер два. Почему соседи говорят на английском? Неужели... Я живой и все еще в этом мире!
  Открываю глаза и вижу свет из большого окна. Попытка сесть на кровати ударила по левой стороне тела и голове волной боли. В глазах помутилось, все расплылось, а звуки окружающего мира стали приносить боль.
  - У-у-у-ух... - Откинулся на подушку с желанием унять боль. Меня просто выкручивало. Господи, как больно! - О-о-о-ох...
  - Hey! Nurse! - Закричал кто-то совсем рядом. - Сэстра! Доктор сюда! На помощь! Help! - В голове просто бомба взорвалась от его крика. Больно мне, тише... Вслух повторить все это не получилось, голова не выдержала напряжения и выключила сознание.
  Сколько прошло времени, не знаю, но очнулся я вновь, когда было светло. Может, прошли сутки или больше, а может, всего пара часов, мне это неведомо.
  - Очнулись, товарищ Пауэлл? Ох, и напугали вы нас.- Попытку сесть пресекают еще в зародыше. - Нет! Вы еще очень слабы, не напрягайтесь. - Рядом с моей постелью сидит бородатый старичок в очках. Классика жанра, блин. Даже не смешно видеть такой стереотипный образ доктора-академика вживую.
  - Расскажите, что со мной? - это был первый вопрос, который я задал доктору. Бородач ничего скрывать не стал, все же он считал, что пред ним военный человек способный выдержать удар, если таковой случится...
  Взрывом гранаты мне нашпиговало осколками почти всю левую сторону тела, ударом об стену сломало три ребра, и в нагрузку ко всему этому из груди извлекли две пули. Из левой руки и живота вырезали около тридцати маленьких осколков. Правая сторона лица, которую я не смог прикрыть рукой, иссечена осколками, левое бедро тоже, но это уже мелочи, главное жив. А с момента ранения прошло уже полторы недели.
  На дворе уже 3 июля! Это ужасно! Все ужасно! Совершенно не хотелось оказаться увечным и в самом начале войны выпасть из обоймы. Долго лечиться тоже не есть хорошо - решат еще, что меня, увечного, надо комиссовать. Меня сильно волновал вопрос будущей дееспособности, насколько сильно повлияют ранения на мое личное будущее.
  - Молодой человек! Ваш случай просто уникален! - всплеснул руками доктор, после того как я озвучил волнующий меня вопрос. - У вас просто огромное количество ранений по всему телу. Но при этом ни одного по-настоящему критического повреждения! Не задет ни один жизненно важный орган, ни одна артерия, ни один крупный нервный узел. - Это сильно обнадеживает. - Все заживет, я уверяю, голубчик! Вы даже сможете вернуться в строй, если пожелаете. И раз спросили меня об этом, то явно желаете! - Слава, тебе, Господи! Я был верующим человеком до попадания, но здесь моя вера укрепляется с каждой минутой. Есть на свете Господь! - Думаю, с вас на сегодня хватит. Вы, товарищ Пауэлл, когда три дня тому назад очнулись, весь госпиталь на уши поставили, а уж когда вновь потеряли сознание, то и в Москве доктора заволновались... Я даже скажу вам по секрету, что не только доктора интересовались вашим состоянием... - Три дня я провалялся с момента прихода в сознание? Нехило! И кстати... О моей шкурке волнуются на высоком уровне? Неужели знают, что я - попаданец? Да ну... Так быстро спалиться просто нереально. А вдруг я бредил? Мама родная... В бреду мог проболтать столько всего!.. - Так что отдыхайте, сейчас укольчик сделают, и поспите, вам надо восстанавливаться.
  Как-то слишком легко и просто начинается моя госпитальная жизнь, в процессе которой я выяснил, что стал обладателем совершенно нового тела. Все зубы во рту целые, без пломб, бес сколов, на теле кроме новых ран нет ни единого следа от шрамов, полученных до попадания, на затылке не было старого шрама от удара каруселью. Все это удивляло и пугало... Но все это занимательные мелочи, главное меня никто не сторожил и не пытался арестовать...
  На следующий день я решил потихоньку обживаться в этом мире, привыкать к реалиям. Начал общаться с соседями по палате. Со мной оказались раненые в боях на советской границе американские инструктора из разных пограничных округов. Двое первых лейтенантов, как я, и один штаб-сержант. Все они уже шли на поправку и в скором времени должны были вернуться домой, в США. Разговаривали мы в основном о войне. Лейтенанты меня сильно удивили, оказывается, им дали выбор - остаться в СССР и дождаться переброски на фронт Экспедиционного Корпуса Армии США или отправиться домой и там вступить в только что организованную школу экспедиционных войск в качестве преподавателей русского языка. Русский знали почти все офицеры из групп инструкторов, прибывших в Советский Союз.
  Это очень большой плюс легко объясняющий мое знание русского языка. Тогда чего в первый день и переводчик, и Кинг с Броком глазенками лупали на полиглота меня? Пауэлла они не видели и не знали. Могли, наверное, посчитать что он, сопровождая оружие не обязательно должен знать русский язык... Размышлизмы...
   Собеседники заинтересовались моей персоной, и поток информации прервался их расспросами. Пришлось рассказать о своем первом и пока единственном дне войны. Похождения мои, оказывается, уже были широко известны. И по радио, и в газетах растрезвонили об отважном американском первом лейтенанте, спасшем своего раненого командира и экипаж подбитого советского танка, защитившем раненых советских пограничников и еще много всего по списку за один первый день войны. В довесок ко всему героя-американца при обороне пограничного отряда тяжело ранило, но он самоотверженно продолжил отбиваться от врагов до последнего патрона.
  Ой-ой! Это просто кошмар! Зачем мне такая известность? Риск спалиться при таких обстоятельствах в разы больше, чем при иных условиях. Приятно ощущать себя героем, но не в моем случае...
  В тот же день ко мне пришли сначала представители правительства и командования армии США, потом представители советской стороны. Первые были просто в восторге от того, что я выжил и иду на поправку. Герои солнечному американскому краю в этой войне ой как нужны. Я со своими плясками с бубном и автоматом попал под пристальный взгляд командования. Засекли и пометили красным крестиком на будущее... Штатовские гонцы предложили мне по выздоровлению либо вернуться домой, либо принять участие в новом проекте армии - стать одним из первых рейнджеров. Первый батальон рейнджеров собираются создать на советской территории при содействии НКВД. На этот вариант они наседали чуть больше чем на возвращение домой. Война - лучшая кузница для ковки совершенно нового, в будущем - элитного, подразделения армии США.
  Я выпал в астрал.
  В моем мире 'лесники' появились лишь в 1942 году на территории Северной Ирландии, а здесь их уже создают. Раз уж так везет, то на заокеанскую родину я пока возвращаться не буду, а приму предложение и приму участие в проекте. Мои сомнения по поводу уж слишком большой простоты приема меня в новое элитное подразделение развеяли одной фразой - 'Вы сдали свой экзамен, лейтенант.' И понимай как хочешь.
  Вскоре они ушли, и в моей голове с удвоенной силой закипела аналитическая работа. Я пытался уловить ощутимую, явную, но при этом вечно ускользающую деталь. Какую именно деталь, я понять не мог, нужно было время. Проанализировать глубже разговор с американцами не дали, через полчаса после их ухода появились представители советской стороны. Сходу огорошили вестью о награждении меня орденом Красного Знамени. Награду вручат по выздоровлению перед строем в моем подразделении.
  Дальше я почти ничего не слышал. Меня накрыл глубочайший шок, смешанный в равных долях с эйфорией. Мозг отказывался осознавать происходящее со мной вообще. Медленно всплыл один вопрос. Как это так? Все, что со мной случилось, не входит ни в какие рамки! На данный момент у меня есть лишь один ответ на все-все вопросы в этом мире - везение! Мне везде, во всем, всегда (пока что) везло. С первой минуты я смог найти мертвую копию себя, американского производства, с документами, заменить собой этого погибшего и вуаля - первый лейтенант армии США из отряда инструкторов, сэр! И мне поверили. Пограничники - поверили, 'свои', то есть вояки-штатовцы - поверили, в госпитале - поверили. Вообще ВСЕ верят в то, что я - Майкл Пауэлл!
  Неужели повезло? Ну, сам посуди, Артур. Если бывают единичные случаи везения, то по некому очень редкому, но вполне реальному стечению обстоятельств эти единичные случаи везения могут выстроиться в цепочку для одного человека. Может, у меня именно это и произошло?
  - Товарищ Пауэлл? - Встревожился усатый полковник, только что рассказывавший мне о чем-то. - Позовите доктора, товарищу плохо!..
  - Я в порядке, просто... Вы меня ошеломили новостью о моем награждении столь высокой наградой, товарищ полковник. - Усатый добродушно улыбнулся и похлопал меня по здоровому плечу.
  - Вы, товарищ первый лейтенант, заслужили эту награду. - И смотрит на меня точно так же, как американский делегат, что подбивал меня вступить в рейнджеры. Ох, не нравится мне все это, не нравится. Скрыта тут тайна, юный падаван...
  Вскоре и эти собеседники ушли. Укутавшись в одеяло, я приступил к размышлениям, но долго не продержался и уснул.
  Потом наступило затишье. Мои соседи по палате выписались и, пожелав мне успехов в выздоровлении и будущей работе, уехали на родину. Никого ко мне подселять не стали. Вечерами даже поговорить было не с кем. Дни шли один за другим, и я довольно быстро поправлялся.
  Дабы не умереть со скуки временами я стал выбираться во двор перед госпиталем и там общался с другими ранеными. По крупице собирал информацию о местных реалиях, но этого было критически недостаточно. По историческим фактам развития дружбы СССР и США этого мира ничего толкового нарыть не удалось, либо люди не хотели выходить на эту тему, либо просто не знали. А я так надеялся за отстраненной беседой медленно переложить русло разговора на размышления о политике, истории и современных делах, как это обычно делалось в будущем. Тут же сей фокус трижды не прокатил, и дабы не палиться своей надоедливостью в этих темах, я свернул все попытки разведать реальность.
  В основном народ говорил о войне, что, где и как происходит на фронте. Вести с фронта были в общей массе хорошими, силам фашистской коалиции позволили втянуться на советскую землю до линии укрепрайонов на старой границе и дали по зубам, так что, похоже, сбили с врагов весь азарт быстрой войны. Еще из газет и сводок по радио я узнал, что никакой Брестской Крепости в нашем, привычном понимании здесь никогда не будет. Все силы, что были в крепости, еще до войны вывели на свои позиции вне стен, якобы на очередные учения, и сейчас после успешной операции по прикрытию эвакуации мирных жителей из города Брест отступают к старой границе. Да, не будет после войны фильмов о погибающих, но не сдающихся героях - защитниках старой крепости. Хотя, может, снимут фильм о храбром мне. Смешно и страшно.
  Почему я так много боюсь? Наверное, потому что нахожусь в постоянном состоянии опасности. С любой стороны - опасность. Скрываться под личиной Пауэлла - спасение, но при этом оно однобокое. Мне нельзя ехать в Америку, там я быстро всплыву брюхом кверху. Значит, я должен оставаться здесь, на фронте, а это тоже опасность - смерть здесь ходит в одном строю с солдатами и часто зазывает их к себе в компанию. Я рискую провалить свою маскировку и оказаться в лапах спецслужб. Законопатят меня в самую глубокую дыру с мягкими стенами и начнут сначала информацию о будущем из меня качать, а потом, опустошив мозг, вскроют тело на операционном столе ради эксперимента.
  Нет! Не хочу так. Значит, нет у меня иного выбора кроме пути на фронт.
  За пару дней до моей выписки из госпиталя в палату пришел американский сержант с большим бумажным свертком в руках и парой армейских ботов с высокой шнуровкой. Он положил сверток на стул возле моей койки и с легкой улыбкой обратился ко мне.
  - Одевайтесь, сэр.
  - Зачем? Меня должны выписать через два дня. - Страх ударил в мозг раньше логических ответов.
  - Вам нужно сделать новую фотографию на документы, - удивился парень. Фотографию? Ну ладно, поверим на слово.
  - Сейчас я оденусь. Подождите в коридоре, сержант. - Не то что бы я стеснялся, но пялящегося на меня незнакомого человека я просто побоялся. Быстро вскрыл сверток и ахнул. Повседневная форма оливкового цвета пришлась мне в самую пору. Удобная, новенькая, мне кажется даже лучше моей прежней... Ох, блин... Моя прежняя форма была сшита из материалов, которых в это время еще даже и в помине не было. Конечно, это отрицательно сказывалось на аутентичности, но купить комплект формы из соответствующих историческим реалиям материалов мне тогда не позволял размер личного капитала. Все же, как хорошо, что у меня в карманах на момент попадания сюда не было вообще ничего, не люблю я носить в моей дорогой, 'парадной' форме лишнее барахло. И бирок на одежде не было, это тоже плюс. Да, попав сюда, я очень удачно обчистил погибшего Пауэлла и набил карманы мелочью, присущей этому времени. Это делает мне большую услугу. Но теперь вообще это не важно. Та форма была в катастрофическом состоянии и ее уничтожили, и горевать о ней не стоит. Будем верить в удачу.
  На погонах новой куртки ярко блестели серебряные шпалы, на рукаве нашивка - синий ромб в золотом канте с вышитым золотыми буквами словом 'Rangers'.
  Красота-а-а... Она в сотню раз круче моей клубной формы, и в тысячу раз круче той, что была у меня в армии... Черт, я ведь уже не сержант, я целый первый лейтенант! Привыкай...
  Долго смаковать обновку не стал, быстро обулся и вышел в коридор. Сержант стоял рядом с дверью и при моем появлении опять заулыбался подобно Моне Лизе, чем вызвал подозрения в отношении его ориентации.
  - Ведите, сержант.
  Через пять минут я уже успел сфотографироваться на документы и нашлепать в моем новом офицерском АйДи отпечатков. Когда мне сказали, что старый документ очень сильно поврежден осколками и надо делать новый, я испугался, вспомнив именно об отпечатках. Меня ведь раскроют! Сравнят отпечатки в личном деле и на документах и ВСЕ! А сравнят ли? Мое личное дело далеко за океаном, все считают, что именно я и есть Майкл Пауэлл. Сейчас просто проставлю отпечатки, потом, может, до конца войны удастся не отсвечивать лишний раз и сравнивать мои отпечатки будет незачем. Успокоив себя этими размышлениями, выполнил требуемые операции и быстро смылся под предлогом плохого самочувствия к себе в палату.
  Той ночью уснуть не получилось, все казалось, что вот-вот двери распахнутся, войдут сотрудники НКВД, а может ФБР, и поеду я на заднем сидении 'воронка' на печальную Лубянку или в аналогичное место только для американцев.
  Никто не пришел...
  Через два дня, когда на календаре показался листок - 13 июля. Повеяло приближающейся свободой от бесконечных процедур, перевязок и обходов докторов. Быть гражданином иностранного государства - это вам не шуточки, тут внимание особое. Да чего я вру-то? Перевязки для меня закончились четыре дня тому назад, а процедуры уже два дня не посещал, и никто меня туда не гнал. А внимание еще никого не убило. Ну, кроме разведчиков... Я уж неведомо как, но до сего момента не вызвал ни у кого подозрений, поэтому вновь ощущал себя нормальным человеком в нормальном обществе. Единственное что меня удивляло так это быстрота моего выздоровления - три недели и здоров. Нигде ничего не болит. Даже самые серьезные повреждения - переломы ребер и пулевые ранения зажили быстро и чисто. Что же, будем считать, дальше мне будет везти как и прежде.
  В этот день я, наконец, смог попасть на сеанс кино. В госпиталь во время моего пребывания здесь дважды приезжал автоклуб и во дворе показывали кино. Но оба раза я пролетал мимо - либо спал, либо был на длительных процедурах. И ведь специально заведомо узнавал, когда приедут киношники чтобы посетить сеанс, но Великий Случай все портил. И вот долгожданное кино свершилось...
  Что же мне сказать после увиденного?.. Я был в шоке! Смотреть в 1941-ом году ЦВЕТНОЕ кино ВЫСОКОГО качества с ОТЛИЧНЫМ звуком - это сильно впечатляет!
  Фильм многосерийный, о гражданской войне в Испании. Название незатейливое - 'Испания'. Нам показали первую из пяти заявленных серий фильма - 'Бригада'. Нет, не про бандитов, а про Интернациональные Бригады, состоявшие из граждан разных стран сражавшихся на стороне республиканских сил. В главных ролях там были Кларк Гейбл, Вивьен Ли, Николай Крючков, Мария Ладынина, Владимир Зельдин, Борис Андреев и еще пара десятков известных в этом мире актеров из СССР, США, Испании, Франции и Мексики. Ну, просто фонтан из звезд этого времени!
  Кино, если не брать в учет графической и звуковой составляющей, впечатляло. И батальные сцены с множеством спецэффектов поражали масштабностью, и драматическая составляющая на уровне 'Унесенных ветром', и патриотическая агитация тонкая! Одним словом я был в восторге. Но вот многие зрители, сидевшие рядом, смотрели фильм не первый раз, и мое восторженное дергание на месте от избытка эмоций воспринимали как проявление дикости и некультурности.
  В тот же день главврач госпиталя совместно с секретарем посольства США в Москве, Джеймсом Груббером, вручили мне документы. Во-первых, новый армейский АйДи с моими отпечатками и фотографией. Во-вторых, мне выдали небольшую зеленую книжечку, удостоверяющую мою принадлежность к частям Экспедиционного Корпуса Армии США. Главврач быстро попрощался со мной и углубился в изучении бумаг, секретарь же вышел со мной в коридор и попросил минуточку подождать возле кабинета. Через пару минут он вернулся вместе с коренастым капралом с такой же нашивкой 'Rangers' на плече как у меня. Боец козырнул, представился и отдал мне принесенный с собой увесистый армейский рюкзак. Со слов Груббера, это мои личные вещи, привезенные мною же в СССР. Личные вещи - это очень хорошо! С удовольствием забираю рюкзачок и продолжаю вникать в суть дела. Джеймс объяснил, что капрал Симонс отвезет меня на базу рейнджеров, там мне надо будет найти полковника Уильяма Орландо Дерби, он является командиром и создателем 'Рейнджеров'. На прощание секретарь пожал мне руку и заговорщическим шепотом сообщил.
  - Кстати, вас, первый лейтенант, ждет сюрприз. - И ушел.
  Опять думай что хочешь! Задолбали, конспираторы хреновы...
  Коренастого капрала прислали специально за мной. Во дворе нас ждал малышок Виллис. Мысль о том, что мне удастся прокатиться в столь легендарной машине, праотце всех джипов, привела меня в состояние легкого восторга.
  Бодрый, веселый, здоровый, я был готов встретиться лицом к лицу с любой опасностью. Знаю, это лишь секундная эмоция, но зато какая!..
  Капрал оказался еще тем болтуном. Сначала он держал дистанцию, вел себя как положено солдату в общении со старшим по званию, а потом, ощутив, что я расположен к нему доброжелательно, просто сел на уши. И трындел, трындел, трындел! На первых порах меня это даже не волновало, но уже через десять минут хотелось рявкнуть на болтуна, дабы он замолчал. Только когда собеседник решил блеснуть умом и начал расписывать глубину и широту дружбы Советского Союза и США, пришлось попридержать коней. Капрал начал описывать, какой у него благородный отец. Когда на русской земле вовсю ширь разворачивалась революция, его батя, тогда еще пехотный капитан, а нынче полковник в отставке, со своей ротой в составе целой дивизии высадился во Владивостоке и не дал японским войскам вторгнуться на территорию свободного государства, сейчас именующегося Советским Союзом. Еще друг их семьи, некий Гарри Лэйман, тоже принимал участие в интервенции, но со своим подразделением он высадился в Мурманске и показал оттуда дулю наглым англичашкам, мечтавшим отхватить под шумок революции кусок русской земли. Да не вышло, так как отважные родственники и друзья семьи капрала помогли большевикам задушить белогвардейское сопротивление и не дали вторгнуться на советскую территорию жадным империалистам с запада и востока, а когда новая власть установилась, американцы погрузились на корабли и помахали ручкой добрым русским, уплывая на родину.
  ОГО-ГО! Вот это фантики и конфетки!!
  Корешки-то дружбы вон какие глубокие и крепкие. Получается, ставку в США сделали не на белогвардейцев, то есть на представителей закона, а на большевиков! И своеобразно помогали последним, хотя без явных, и на тот момент опасных для Америки, действий поперек интересов Европы и матушки Англии... Ох, хитропопые американцы! Ну и история же тут...
  Я тихонько продолжал офигевать. А капрал все говорит и говорит, уже рассказывает, как его семья с приходом Великой Депрессии чуть не отправилась на тот свет от голода, но спасибо славному Советскому Союзу, протянувшему золотую руку разваливающейся от кризиса Америке. Старший брат капрала, единственный член семьи, не пошедший по военной тропинке, имея техническое образование, в тридцать первом году пошел на работу в Форд Мотор Компани и одним из первых поехал в СССР на стройку новых заводов фирмы и так до сих пор трудится здесь. Со слов капрала, денег, что присылает брат, хватает на очень и очень хорошую жизнь всей их семьи. В конце концов, мой собеседник ушел от темы рассказа и перешел на восхваление богатого, сильного, большого и очень дружелюбного Советского Союза. Окончательно меня добили слова капрала о том, что он и вообще вся его семья мечтают в будущем переехать на постоянное место жительство в Союз!
  Ну и ну... Демократизированный американец хвалит СССР и мечтает сюда переехать! Обалдеть, упасть не встать, и далее по списку... Этот мир мне нравится все больше и больше!
  Незаметно за беседой и размышлениями мы добрались до цели - базы рейнджеров. Нас остановили на контрольно-пропускном пункте. Хороший такой пункт - в качестве дежурного помещения небольшой домишко, сложенный из массивных бревен, справа пулеметное гнездо, обложенное мешками с песком, у пулемета двое советских солдат, внимательно изучающих наш джип, ну и, конечно же - шлагбаум поперек дороги. Из домика вышли еще двое бойцов, вооруженных ППШ, тоже наготове. Что-то меня смутило в этих автоматах... Блин! Они же не с дисками, у них рожки! Интересно, однако.
  К машине подошли двое солдат появившихся не из домика, а из-за мешков пулеметного гнезда - советский и американский сержанты. Оба козырнули, и американец попросил предъявить документы. Я протянул свой АйДи и удостоверение служащего Экспедиционного Корпуса, то же самое повторил и капрал. Сержанты внимательно изучили документы и вернули их.
  - Добро пожаловать на базу рейнджеров 'Содружество', сэр! - Добродушно улыбнулся американец. Молчаливый советский сержант махнул рукой, и шлагбаум поднялся, открывая нам проезд.
  Метров через двести по обе стороны дороги начались ряды одноэтажных построек с множеством окон, навстречу машине бежала стройная группа солдат в белых майках. Нам пришлось прижаться к обочине и пропустить спортсменов. На бегу, сержант-тренер козырнул мне и приказал группе запевать. Я чуть не засмеялся, услышав знакомый американский мотивчик обычной строевой песни-кричалки, позволяющей поддерживать ритм бега. И пели они что-то вроде этого:
  Momma, momma, can't you see?
  What the Army done to me...
  They took away my faded jeans
  Now I'm wearing Army green.
  They took away my gin and rum
  Now I'm up before the sun...
  Да-а-а... Жалуется дитя своей маме, что армия отняла у него джинсы и выдала взамен армейскую 'зеленку', что забрали у бедного джин и ром и встает теперь солдатик раньше солнца.
  - Ха-ха-ха... Мне это нравится! - Выразил я свое отношение к произведению армейского искусства. Капрал вздрогнул и с ужасом посмотрел на меня. Похоже, тебя эти кричалки вгоняют в депрессию? Какой же ты тогда рейнджер, если такие мелочи тебя пугают? - Чего стоим, капрал? Поехали.
  Водитель высадил меня у штаба. Закинув на одно плечо лямку рюкзака, я, не сходя с места, огляделся. Позади большая спортплощадка со всевозможными снарядами и беговой дорожкой по периметру. Передо мной - двухэтажное кирпичное здание, на фасаде которого изображены марширующие с флагами и барабанами пионеры. Это что же, мы пионерский лагерь оккупировали? Дела-а... На входной двери в здание висит табличка с надписями на двух языках - '1st Ranger Battalion Training camp Headquarters. Штаб тренировочного лагеря 1-го Рейнджерского батальона Армии Соединенных Штатов Америки'.
  Ну, вперед, Пауэлл! Нужно представиться командованию. Только делаю первый шаг к дверям, как они распахиваются, и мне навстречу выходят двое в форме пограничных войск НКВД. Один - старший лейтенант, второй - сержант.
  - Алексей! Товарищ старший лейтенант! - воскликнул я, узнав своего товарища по сражениям первого дня войны - Леху Аверьянова. Рядом с ним шел сержант Васильков.
  - Майкл! Живой! - Сначала старлей крепко пожал мне руку, а потом, словно отбрасывая сомнения, всплеснул руками и обнял меня. Я на мгновение выпал в осадок, но, когда Аверьянов заговорил, я все понял. - Ты мне жизнь спас. - Легко и просто, без прелюдий и лишних кривляний душой. - Спасибо тебе. - Ну что ответить на слова благодарности за спасение жизни? Нет ответа на такой вопрос в моей пустой голове! И тут меня торкнуло.
  - Сам погибай, а товарища выручай. - Старлей улыбнулся, а я обратился к сержанту. - Ну, здравствуй, сержант Васильков. - Я протягиваю руку для рукопожатия. Боец вытягивается по стойке смирно и, вскинув руку к фуражке, громко приветствует меня.
  - Здравия желаю, товарищ первый лейтенант! - А в глазах смешинки. Вот засранец! Издевается.
  - Вольно, сержант! - Мгновение и мы с сержантом крепко пожимаем друг другу руки. - Кстати, а что вы здесь делаете?
  - Да вот меня с Васильковым, Бобровым и еще десятком пограничников прислали сюда в качестве инструкторов. Поменялись с вами ролями, товарищ первый лейтенант. Поселились мы вот там. - Указывает на еле видимые меж деревьев слева здания Леха. - Когда обустроишься, обязательно приходи, а сейчас нам пора - дела!
   Попрощался со старыми-новыми знакомыми, а по-другому я их не смог для себя обозначить, вроде знакомы, повоевали вместе, есть взаимопонимание и почва для дальнейшего общения, а по сути, знаю этих людей всего ничего, и вошел в штаб.
  Сразу у входа стоят два стола, составленных вместе в ряд. За первым столом сидит американский второй лейтенант, за вторым - русский мамлей с газетой в руках. Сразу спрашиваю по-английски, где мне можно найти полковника Дерби. Второй лейтенант сначала лениво спрашивает, зачем он мне понадобился, но, заметив нашивку 'Рейджеры', становится серьезным.
  - Сэр, вы прибыли по назначению? - Киваю. - Тогда позвольте ваши документы. - Послушно протягиваю свои удостоверения. - Это обязательная процедура, сэр. Сейчас... я занесу вас в журнал... Майкл Пауэлл? Сэр... - Дежурный перевел на меня задумчивый взгляд и вскоре широко заулыбался. - Вы тот самый первый лейтенант Майкл Пауэлл, который 22 июня спас большое количество русских солдат и вместе с русскими пограничниками оборонялся от превосходящих сил противника? О вас столько говорили по радио и в газетах! - Мамлей сидящий за вторым столом медленно переводит удивленный взгляд с газеты на меня. В моей голове стремительно проносится: да ты знаменитость, Майки! Главное не зазвездеть.
  - Эм-м... Не знаю, что там обо мне пишут и говорят, я просто выполнял свои обязанности. - Вижу, второй лейтенант тихонько фигеет, в хорошем смысле этого слова. - А все же, где мне найти полковника Дерби?
  - О да, сэр! Конечно! - Встряхнувшись, затараторил он. - Вам нужно подняться на второй этаж. Кабинет полковника в конце коридора налево, сэр! - Забираю документы и поднимаюсь на второй этаж. Искомый кабинет нашелся быстро. На двери прибита табличка, опять на двух языках - 'Col William O. Darby. Полковник Уильям Дерби.' До этого момента я чувствовал себя вполне нормально, даже весело, а сейчас в животе собрался комок, сердце застучало, как после первого поцелуя, а голова загудела. Страшно? А то! Я в армии ни с кем старше майора не общался, а тут целый полковник, командующий армейским спецназом. В случае ошибки фига с два отверчусь своим иностранным происхождением. Да будь что будет! Поправляю форму и решительно стучусь в дверь.
  - Войдите. - Открыть дверь, шаг вперед, рюкзак с плеча и к ноге, встать по стойке 'смирно'. Теперь попробуем доложиться о прибытии.
  - Сэр, первый лейтенант Майкл Пауэлл прибыл для прохождения дальнейшей службы, сэр! - На одном дыхании такие фразы я прежде не отмачивал - не было ни практики, ни времени, но сейчас даже не сбился и не выдохся.
  - Пауэлл! Я тебя ждал. Рад видеть столь знаменитого американского офицера! - Бодрый крепкий мужик лет эдак тридцати, с приятным лицом и располагающей улыбкой, встал из-за стола и подошел ко мне. Как он в таком возрасте стал уже полковником? - Вольно, лейтенант. - Рукопожатие у Дерби сильное, было ощущение, что кости все же затрещат. - В батальоне уже легенды ходят о тебе. Верно, спас своего начальника, защитил раненых, спланировал вместе с советским пограничником операцию по уничтожению батарей гаубиц и ПТО, исполнил ее. Организовал наших сержантов из отряда инструкторов и занял крепкую оборону, которую немцы с поляками, кстати, так и не прорвали. - В глазах полковника нескрываемое удовлетворение. А что же? Если простой американский мамлей меня в зад готов был лобзать за мою популярность, то полковник, наверное, будет доволен фактом моего присутствия в его подразделении. - Спас русских танкистов, в довершение всего защитил двух офицеров НКВД и, будучи раненым при взрыве гранаты, отстреливался из пистолета до последнего патрона. И вновь удачно! - Собеседник в эмоциональном порыве даже по столу ладонью хлопнул. - Семь патронов и три убитых врага! И это сделал тяжелораненый человек! Черт, да если у меня в дальнейшем так же будут стрелять хотя бы половина из солдат и офицеров батальона, мы за месяц до Берлина дойдем! - Я ощутил, что мои уши горят. Нет, ну надо же, как я знаменит! По эту сторону фронта я без внимания не остался, а вот интересно, как там у немцев? Гитлер меня уже в список личных врагов внес?
  - Сэр, я делал то, что обязан был делать. И то, что смог сделать. - Пафос и фиг с ним. Но вижу, Дерби это нравится.
  - Это правильно, Пауэлл. Так и нужно действовать. - Полковник успокоился и стал серьезным. - Кстати, кроме вас, на вступление в ряды рейнджеров согласились почти все сержанты, с которыми вы держали оборону в казарме пограничного отряда. Первый сержант Сэмуэль Кинг и сержанты Кент Брок и Дэниэл Пайс выразили свое желание служить в вашем взводе. - Взвод? Меня поставят командовать взводом? То есть уже поставили, раз он говорит, что Кинг и Пайс рвутся ко мне. Блендамед мне в зубы... Тридцать жизней в моих руках? Я буду нести за них ответственность. Это очень серьезно... Есть у меня иные варианты? Я же первый лейтенант, это моя должность - командир взвода. Пора забыть о своем сержантском прошлом, сейчас ведь я офицер. Весело, аж жуть. - Ты, наверное, не знаешь... Кинг и Брок вынесли тебя из казармы после того боя... - Это еще веселее. - Ну что же, Пауэлл. Добро пожаловать в ряды рейнджеров!
Оценка: 5.21*46  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"