Аннотация: Продолжение линии "Мести". Как почти все, что я пишу, это - социальная фантастика. Любые аналогии, совпадения, ассоциации - на совести тех, кому они придут в голову.
НАДПИСЬ
Игорь дождался зеленого сигнала светофора и, наконец, перешел улицу. До своего подъезда оставалось метров сто, считай дома. Только вот со светофорами этими замучали. Нет, светофор через магистраль у трамвайной остановки посередине между встречными потоками движения был вполне уместен, но, вот, зачем было вешать еще и светофор на въезде в их фактически переулок - то тайна великая есть. Доступная только властям московским. О них, кстати, напоминал и большой красочный плакат, мимо которого как раз проходил Игорь. На плакате мэр со своим сладостно-умильным выражением лица, похоже, открывал очередную станцию метро, вещая сразу обо всем: реновации, импортозамещении, нынешнем и грядущем процветании Москвы.
Игоря все эти байки интересовали мало. Шлепал себе потихонечку домой с суточной смены в очередной больнице, куда он устроился практически сразу после своего совсем не триумфального возвращения из первой в жизни командировки (см. рассказ "Рутина"). Ксюша осталась в родном городе и, похоже, на жизнь не жаловалась. В первое время Игорь еще следил за ней в соцсетях, но на ее фотках теперь практически всегда присутствовал и тот самый следователь, так что со временем Игорь оставил это занятие.
Работа была не так, чтобы особенно, да и зарплата, как шутили медики, повторяя бессмертную фразу Кисигач (смотри сериал "Интерны"), хорошая, но небольшая. Хорошо хоть подработку медику всегда найти можно.
- Привет, Игорь! С суток? Завтра отсыпаешься? Не будешь занят - заходи вечером, чая попьем, - приветствовал Игоря сосед по лестничной площадке, выгуливавший свою эрделиху Герду. До отъезда Игорь с ним практически и не встречался - тот большую половину года проводил на даче, а вот минувшей зимой даже и подружились. Выглядело это, конечно, странно: Игорь - молодой, современный парень, а сосед - уже очень пожилой пенсионер, какой-то весь очень старомодный. Даже собака у него была не из модных сейчас корги, лабрадоров или ретриверов, а эрдель. Игорь их раньше и не видел практически. Но человек был нормальный, без дурацких закидонов, которые отличают многих пенсионеров. Жизни Игоря не учил, и даже вроде как бы понимал его проблемы. Во всяком случае, попить у него чаю с домашним вареньем и испеченным самим Василием Васильевичем - так звали соседа, но он сразу попросил Игоря "сократить его на одного Василия" и охотно откликался просто на Васильевича - кексом было неплохо. Тем более, что алкоголя он Игорю после того, как тот объяснил ему свою проблему, никогда не предлагал и сам не пил, хотя настойки, по его словам, тоже делал отменные. По профессии Васильевич, вроде бы, был переводчиком, специализировался на нефтедобыче. Рассказывал, что когда был помоложе, ездил на заработки в Казахстан. Кое-что с тех пор у него видно осталось, а временами и какие-то сложные переводы срочно делал. Так что жил он все же немного посвободнее, чем большинство рядовых пенсионеров. Были, конечно, у Игоря соображения, что за свою длинную жизнь сосед поработал не только переводчиком. Тот как-то открыл шкаф и на каком-то пиджаке Игорь увидел пару рядов орденских планок, но на этот счет тот уж совсем предпочитал не распространяться. Но вот охотно угощал своего молодого соседа вареньями и прочими вкусными заготовками.
Игорь, в свою очередь, когда у соседа поджимало сердце, пару раз ставил ему уколы и выгуливал Герду, с которой они вполне поладили.
Так вот и жили нормально, по-соседски. Да, надо упомянуть, что подъезд у них был необычный. Дом-то был из "ранне-сталинских". Так иногда называют дома, построенные в последние предвоенные годы не целиком, а путем объединения и надстройки уже существовавших зданий. Подъезд, где жили Игорь с Васильевичем, был построен именно с целью соединения двух соседних трехэтажных зданий, которые и надстроили на три-четыре этажа. Площадь застройки подъезда позволила разместить только по две небольшие квартиры на этаже. Звучит это невероятно, но в другом углу получившегося огромного "П"-образного дома в таком же соединительном подъезде на каждом этаже было по одной небольшой квартире. Само собой в каждом подъезде и лифт разместили. Такая вот оптимизация расходов. (Кто не верит - могу дать адрес).
На следующий день отоспавшись, слегка размявшись уборкой квартиры и прихватив еще часок-другой сна, Игорь действительно двинул к соседу. На следующий день у него намечалась халтурка - смена в "Инвитро", так что вечер предпочтительнее было провести спокойно.
Васильевич как раз вернулся с вечерней прогулки. Сели на кухне. На включенном без звука телевизоре мелькали изображения танков, самолетов, ведущих огонь артиллерийских орудий. Игорь сразу и начал с того, что его сейчас больше всего волновало:
- Как думаете, все же будет мобилизация?
- Теперь уже думаю, нет. Лимит крупных ошибок уже вышел. Две сделали: не просчитали реакцию населения соседей и совсем неправильно оценили возможную реакцию в мире. Хотя, наверное, не совсем так. Скорее всего, просто, как это уже много раз бывало в истории нашей страны, побоялись доложить не то, что хотелось слышать наверху, а правду. Именно так и в 41 году было. Сейчас у всей этой затеи осталась только одна точка опоры - нейтрально-позитивное отношение значительной части населения. Мобилизация разрушит ее сразу. Одно дело кататься на навороченном джипе, разукрашенном флагами, по улицам, гудеть клаксоном, а потом вдарить по пиву с водочкой, а другое - одевать форму, брать автомат и топать на войну, где и убить могут. Глянул я в сети на участников этих пробегов. Нет, с такими животами не воюют. Про арабов уже слышал?
- Нет, откуда, спал почти весь день.
- Добровольцы, оказывается, на Ближнем Востоке образовались. Готовы повоевать.
- И что это значит?
- Две вещи. Во-первых, имеющимися силами решить поставленные задачи невозможно. Но это и так понятно. Во-вторых, соседей хотят запугать. Чеченцев они что-то не испугались, теперь арабами...
- Сработает?
- Не уверен. И вообще, это палка о двух концах. Вот представь себе: ты там, в армии. В руках у тебя автомат. И на глазах у тебя арабы начинают "умиротворять" как это они умеют женщин, которые говорят по-русски так же, как и ты. Что будешь делать?
- Не знаю... Наверное, стрелять.
- Вот-вот. Нормальная реакция русского парня. При этом не надо обольщаться и себя идеализировать: в какой-то ситуации и наши могут... Но тут другая мотивация будет работать.
- Васильевич, а зачем все это?
- Может от меня это прозвучит странно, но страной не должны управлять старые люди. Они в большинстве своем органически не могут смотреть в будущее, оно для них - лишь повторение настоящего, а еще лучше - прошлого. Отсюда все эти философские сентенции, что все это, мол, в истории уже было. И они ничего не готовы менять. Я поймал себя на том, что за последние 20 лет даже тумбочки в квартире не переставил. А знаешь, как-то в молодости - мы тогда жили в другом месте - жена в 12 часов ночи говорит: а давай поменяем местами стенку и мягкую мебель! И ведь часам к трем закончили! Хотя диван был неподъемный на металлической раме, он до сих пор у меня на даче стоит, так я его трогать боюсь! А стенка набита книгами, альбомами, посудой, всяким разным. Замучаешься сначала разбирать, а потом собирать. Казалось бы, какой смысл - стенка уехала от левой стены к правой, а диван с креслами - наоборот. А вот кураж, давай попробуем и посмотрим. А какой кураж в 70 лет...
- А разве начать такое - не кураж?
- Нет. Это - попытка вернуться в прошлое. И кроме того кураж - это когда ты тащишь сам, а не посылаешь тащить других.
- Тяжело будет из-за санкций?
- Санкции - это следствие. Намного хуже другое. Мы в глазах тех же европейцев стали изгоями. То есть нас лучше вообще не видеть, не иметь с нами дело и уж, во всяком случае, не рассматривать как нормальных людей. Так было только в худшие времена Союза, но потом, вроде, объяснились, как-то поняли друг друга, притерлись, а сейчас получается, что всех обманули. Получилась даже не трещина - пропасть.
- Но мы и сами можем...
- Ты мне эти слова через полгода повтори. А что касается сами... Очень скоро все больше тех, кто сегодня поддерживает эту... особую боевую операцию - Васильевич почти выплюнул эти слова - начнут мучиться от так называемого разрыва шаблона. Ты вот подумай: были мы все из себя такие духовные, храмы строили, куличи пекли и освящали на Пасху, а они там, в Европах да Америках на гей-парадах прыгали. А теперь получается, что мы из этих свеженьких, под золотыми крестами храмов вышли, перекрестились и пошли...мочить своих братьев, которые к тому же оказались на половину русскими и почти поголовно - православными. А гей-парадчики проклятые, которые, в нашем представлении, если чему и молились, то только золотому тельцу, вдруг чем-то даже жертвовать оказались готовы, причем не ради этих самых наших соседей - большинство из них и не отличат наши языки друг от друга - а фактически из своих принципов, представлений о том, грубо говоря, что такое хорошо, а что - плохо. И не боятся они, что цены на газ вырастут, бензин пропадет. Беженцев миллионами принимают.
- Ну, это вы, пожалуй, уж слишком. Такое мало кому в голову и придет-то. Да и не поймут такого, даже если услышат.
- А ты народ-то не недооценивай. Ты-то сразу понял. Знаешь, я заметил, большинство из тех, кто поддерживает все это, ощущает при этом внутреннее неудобство, дискомфорт. И в основе этого - неосознанное пока присутствие этого самого разрыва шаблона. Мы ведь очень любим быть справедливыми. Можем пойти на нарушение закона, дурить по-всякому, но в основе этого должна лежать справедливость. Кстати, все, о чем говорилось при начале этой ... операции, фактически аппелировало именно к порушенной справедливости. А картинка-то иная выходит. Власть это понимает. Отсюда и стремление хоть о чем-то договориться как можно быстрее. Дай Бог, чтобы получилось. Знаешь, меня в этом отношении сейчас даже больше соседи беспокоят. Упереться могут. И - ты будешь смеяться - надежда у меня сейчас на тот самый Запад. Хочется верить, что сумеют надавить так, чтобы хотя бы что-то подписать и развести войска. А вот если сорвется, тогда все возможно, в том числе и мобилизация, которой ты опасаешься.
- Ну, да. Пока я на ковиде был, вроде, не трогали, а сейчас ковид, считай, и кончился.
- С чего бы это так удачно... Как будто его попросили. Ладно, я понял. Дома тебя, считай, и так почти никогда нет, если придут с повесткой, скорее всего меня расспрашивать начнут - дам знать сразу. А уж там сам решай.
- Сейчас даже жалею - меня там, в командировке после одной истории в нацгвардию звали, а я отказался.
- Не жалей. Если их еще и не послали, то скоро пошлют. Подожди, еще и до полиции дело дойдет, да и кого только не потянут. Как с Кавказом было - сводные отряды, временные командировки...
- И поедут?
- А куда деваться. Семьи кормить надо. У тебя сейчас сколько работ?
- В больнице ставка с четвертью и еще "Инвитро"...
- И что, много остается?
Игорь засмеялся.
Так вот и посидели, хорошо, душевно.
На следующий день по пути от метро домой Игорь сделал крюк и зашел в небольшой магазин автозапчастей. На полках было пустовато - народ был уже крепко напуган разговорами о скором дефиците запчастей, но баллончики с автокраской в продаже пока были. Вот и взял небольшой. Как раз карманного размера.
Вечером долго ходил по квартире, думал. Часов в 11, наконец, собрался. Вышел на площадку и встретил Васильевича с Гердой. Сосед как раз закрывал дверь. Игорь даже удивиться не успел - время для гуляния с Гердой было явно неурочным - как увидел торчащий из кармана куртки Васильевича примерно такой же баллончик как тот, который он держал в руках.
Васильевич тоже понял, с чем вышел Игорь.
- Что же, сосед, вместе пойдем.
Они дошли до угла переулка, и Васильевич передал поводок Игорю.
- Ты погуляй с ней пока на газончике. Если что, мне полегче будет.
Баллона как раз хватило, чтобы написать слово из шести букв и один восклицательный знак на каждой стороне плаката с жизнерадостным мэром.
- И все? - надо признать, что надпись Игоря немного удивила.
- А ты что хотел, развернутое послание писать? Кому надо - хватит.
Погуляли еще немного на радость Герде в соседнем скверике и отправились домой.
Утром следующего дня Игорь опять отправился на суточное дежурство. Когда завершив его он возвращался домой, испорченный плакат был уже заменен на новый, чистый. Запас именно для таких случаев, похоже, имелся. Однако, через сутки, когда он отправился в "Инвитро", надпись появилась вновь. Кстати, и сделана она была поаккуратнее. Буквы ровнее и шрифт почти чертежный.
Читалась она, судя по всему, уже хорошо и с трассы. Все же весна, хотя по утрам все лужи и превращались в сплошной каток. Водители притормаживали, а потом опять прибавляли скорость, но ненадолго - у строящейся новой кольцевой станции метро дорога сужалась и пробка начиналась задолго до нее.
Как всегда, Игорь пошел к метро и по дороге у местной управы увидел странное скопление людей. Собственно, просто такие же прохожие, как и он, задерживались на несколько минут и видели следующую картину: два таджика в униформе местного "Жилищника" усердно пытались оттереть щетками на длинных ручках ту же самую надпись на выложенной плиткой площадке перед входом в здание управы. От дверей их поощрял окриками какой-то местный управский чин, а сбоку бессмысленно наблюдали за происходящим двое патрульных полицейских. Из окон стоящих в пробке машин за всем происходящим наблюдало не так уж и мало народа.
Толку от усилий таджиков было немного. На этот раз надпись была нанесена белой краской, размашисто и от души. Под щетками и какой-то моющей жидкостью часть краски смывалось, а часть как бы даже расползалась, и надпись делалась если и тусклее, то явно шире.
Вдруг завыли сирены и прямо через полосу встречного движения и трамвайные пути на тротуар у управы влетели еще три машины. Из первой выскочил глава управы - Игорь его узнал, а из двух других любопытные тройки: полицейский немолодой полковник и два молодых парня в штатском из одной, и немолодой солидный мужчина в штатском и два шустрых сотрудника в штатском - из другой. Молодежь бодро рванула в здание управы, а оба предводителя двинулись в сторону надписи, где уже вовсю размахивал руками глава управы.
Полицейский полковник по дороге начал командовать патрульными:
Такое обилие команд для патрульных оказалось избыточным. Они переглянулись, молча двинулись к одному из таджиков, подхватили его под руки и повели в сторону райотдела полиции. Второй таджик в ужасе бросил щетку и помчался в противоположном направлении.
- Вы что, очумели? - теперь глава управы переключился на полковника, - сейчас зампрефекта приедет, а у нас тут... А эти-то тут при чем? Их вообще охрана утром вызвала, когда увидела все это безобразие...
Патрульные остановились, полковник поморщился и махнул им:
- Отпустить!
Толку от этого, правда, было мало, поскольку первый таджик дернул со всех ног вслед за вторым.
Но на это даже никто не успел прореагировать, поскольку на тротуар влетела новая машина. Зампрефекта фигурой превосходил всех собравшихся. Окинув взглядом происходящее и даже не ответив на приветствие главы управы, он начал что-то быстро говорить в телефон. Закончив, вытер лоб и изрек:
- Разрулим. Сейчас привезут самосвал асфальта и каток подгонят. Зальем эту гадость. Полковник, - обратился он к начальнику местной полиции, - дай команду своим: пусть движение тормознут, а то дорожники сюда вообще не прорвутся.
- Как асфальт?! - буквально завопил глава, - у нас нано-плитка, специальная, нескользящая, отечественной разработки, испытание проводим! У нас договор с фирмой!
Ответить по-существу зампрефекта не успел. Из потока едва двигающегося транспорта каким-то невероятным маневром вырулила еще одна легковая машина с убедительной надписью на боку, остановилась и из нее выскочила молодая девица в мундире и с криком: "Я возбужусь!" бросилась к зданию управы. За ней из машины вылезали еще двое, явно эксперты с какими-то чемоданами, штативами и даже медицинской сумкой.
Нескользящая нано-плитка, однако, подкачала. Сделав по ней всего пару шагов, девица подскользнулась - а чего ей не подскользнуться-то на таких, явно не уставных, каблуках на мокрой плитке - и грохнулась... ну, на то самое место. Поднимать ее бросились все. Образовалась небольшая свалка, но к счастью больше никто не пострадал. Девицу временно пристроили на ступеньках у входа в управу. Все стоявшие там раньше, в далекие райкомовские времена, лавочки давно убрали. Из антитеррористических соображений. Да и вообще, нечего тут рассиживаться.
Эксперт с медицинской сумкой с каменным выражением лица подошел к девице и спросил:
- Побои снимать будем? Думаю, следы ушиба налицо - он, естественно, кивнул при этом в сторону совсем другой части тела девицы - так что тут ст 318 явно вырисовывается. Хоть не зря съездили.
Народ с интересом ждал ответа. Прозвучавшее завораживало и могло быть объяснено только очевидной контузией юной стражи закона. К счастью, из здания, наконец, выскочили две женщины из аппарата управы и увели пострадавшую внутрь. Что характерно, по плитке они передвигались с большой осторожностью - все же из местных были, опытные.
Игорь, естественно, слышал далеко не все из того, что говорилось участниками этой сцены, и ему интересно было посмотреть, что будет дальше. Но тут из здания вышли приехавшие вместе с полковником и его "коллегой" оперативники и стали что-то с кислым видом докладывать своим шефам. Похоже, просмотренные ими видеозаписи с камер наблюдения не оставляли шансов на скорую идентификацию графиков, отметившихся у здания управы. Стоять и глазеть дальше было явно неразумно, и Игорь двинулся в сторону метро. Уже уходя, он услышал удивленный вопрос пожилой и на вид очень уставшей женщины - видно, с ночной смены возвращалась - подошедшей именно со стороны метро:
- А чего они тут суетятся-то? Там у метро, где строительство, весь забор исписан...
Ей ответил старикан из числа тех пенсионеров, которые везде и все успевают:
- Это они еще не видели, что у них сзади у въезда во двор написано. А тепловой пункт во дворе на Стрелецкой вообще со всех четырех сторон расписали. Я аж детство вспомнил: "Миру - мир!" и голуби нарисованы.
Игорь шел к метро и думал. Москвичи - они такие. Вспомнят, придумают и сделают столько всего, что и представить себе невозможно. Но, все же, надпись Васильевича, короткая и емкая: "ХВАТИТ!" была самой подходящей. И касалась она не только этой кошмарной весенней войны.