Кроме пулемета и некоторых других полезных вещей в муровском Мицубиси была обнаружена карта. В развернутом виде это было метровое затертое до дыр полотнище, состоящее из склеенных скотчем листов А4 - ксерокопий участков выполненной от руки схемы, с множеством пометок и надписей, с указанием масштаба 1:200 000 (в одном сантиметре 2 км), то бишь с претензией на обзорную топографию. Оставалось надеяться что масштаб был насколько-то выдержан, и местный картограф ничего принципиально не напутал.
Судя по изображению, облик здешнего мира разительно отличался от привычного ландшафта на Земле. Здесь не было абсолютно никаких узнаваемых ориентиров, характерных для Восточноевропейского региона: ни рек, ни земных городов, ни морского побережья. В основном - кое-как очерченные мелкие лоскутки - кластеры. На многих были надписи, например, такие: "п\г-з - 4 мес, 12 июля ВС стандарт.", или вот такое: "н\стандарт. мin. п\г-з 6 сут.". Первое, скорей всего, обозначало период времени от перегрузки до перегрузки, второе - дату последнего катаклизма. "ВС", возможно, - "время Стикса"?. А надпись "н/стандарт" означала, вероятно, что кластер перегружается нестандартно, т. е. когда сам захочет.
Были крупные города - как правило, лепились один возле другого, образуя целые анклавы с надписями "Пекло", "Жрачка", "Смерть". Были непонятные черные полосы и пятна. Были зоны, где ничего вообще не было нарисовано, видимо, неисследованная земля.
Как удалось выяснить общими усилиями "свежих" и "несвежих" обитателей Улья, местность, где сейчас находилась группа Бушмена располагалась ближе к левому верхнему углу карты. Это было штук пятнадцать стандартных кластеров, с перегрузкой от месяца до полугода. Очертаниями район местонахождения был похож на вытянутую рыбку, головой на восток, а большим раздвоенным хвостом, соответственно - на запад. Снизу, с юга, "живот" рыбки ограничивался прерывистым языком черноты. На востоке рыбка пила водичку из большого водоема, снабженного на карте подписью "Тисовская ГЕС". От ГЕС вдоль хребта рыбки проходила безымянная синяя линия, на которой была стрелка и пометка "цунами". Сверху над спинкой и хвостом рыбки нависала здоровенная серая зона, с надписями "Спидерка", и "скорогруз писдец н/стандарт.".
Кластер с торговым центром находился примерно на "жабрах" рыбки, был обведен карандашом и поставлен вопросительный знак - видимо, так прежние владельцы карты отмечали зону поиска. Воинская часть, куда Бушмен сейчас намеревался отправиться, тоже была отмечена, но находилась уже выше "рыбки", в начале серой зоны. Никаких дорог между этими двумя пунктами обозначено не было, как и возможности близкой переправы через синюю ленту, которая эти два пункта разделяла.
А вот к хвосту "рыбки" дорога была. Штрихпунктирная линия входила в "рыбку" с юго-востока через разрыв в черноте, вела вдоль реки прямиком к одной из частей рыбьего хвоста - юго-западной - нескольким подряд большим кластерам с общей надписью "Жорка, город". Перед самым городом дорога разветвлялась, одной веткой ныряя в городскую застройку, а второй уходила на север, пересекала мост на синей ленте ( тут мост был нарисован), огибала городские кластеры по дуге и терялась в другой части "хвоста", северо западной, в кластерах без пометок с общей надписью "гор. Карп". Именно сюда, судя по всему, Комар и пытался направить группу.
Неподалеку от моста в серой зоне имелось надпись "серые!", но к чему эта надпись относилась, было непонятно.
Комар настаивал на том, чтобы сразу ехать к сторожке в лесу, о которой он упоминал, как только был вызволен из кабины автозака. Дескать, нужно двигать прямиком в стаб, туда есть дорога, там все хорошо и замечательно, а рисковать - нефиг, не нужно никуда сворачивать и заезжать. Даже так: не просто настаивал, а спорил до хрипоты, приводя все мыслимые и немыслимые аргументы, отчего-то раздражаясь и нервничая. Судя по всему, место, куда бывший водитель автозака пытался увлечь группу должно было находиться там, где написано "гор. Карп". "Гор. Карп" - это "горы Карпаты", что ли? Медом ему там намазано, что ли, в этой сторожке?
- Вот, гляди, - говорил Комар, тыкая пальцем в серую зону неподалеку от их места расположения, выше "спинки" рыбки. - Вот сюда никто не суется без крайней нужды. Вообще. Нестандарт есть нестандарт, фиг его знает когда тут все происходит. Может месяц стоять, а может в следующие пять минут отдуплиться. Хрен успеешь выйти. Риск большой. А тут - вообще "звиздец". - Комар царапнул ногтем еще севернее, выше, и обвел широкую дугу. - "Спидерка", или "Скоростная горка". Тут бывают кластеры, где почти всегда стоит кисляк, не успевает рассеиваться, перегруз за перегрузом, как заело - час, полчаса, может даже быстрее - никто не знает как там, никто там не был, потому что ну его нафик такие приколы и неожиданные радости.
Но Бушмен послушал, сплюнул на пол, почесал пальцем шрам на лбу и сказал "Не ссы".
- Я знаю что такое учебка. Сам в такой служил. Там штатный комплект вооружения мотострелкового подразделения. Если четыре учроты, то штук четыреста-пятьсот стволов, плюс боезапас и техника. Личный состав, опять же, почему бы не укрепиться? У нас девчата боевые, но кинофильм "А зори здесь тихие" порядком подзадолбал. Воевать должны солдаты, офицеры и прапорщики, а девки - детей рожать и вообще по хозяйству. Едем в часть. Строго на север. А потом посмотрим.
Как говорится, "мы посовещались, и я решил". Хотя Комар был категорически против.
Бушмен определил такой порядок движения в колонне, при котором самая уязвимая часть - автобус и его пассажиры ехали первыми, за ним - 66-й, а Ниссан с пулеметчиком двигался последним, контролируя впереди идущих и отсекая, в случае нападения, атакующего с флангов и с тылу противника. Такая тактика, конечно, вряд ли помогла бы при засаде тех же муров, но против зариков вполне могла оказаться эффективной. Правда, здесь, в лесных кластерах от тварей пока, как говорится, Бог, или кто тут, в Улье, главный, миловал, но боевому охранению расслабляться особых поводов не было.
От убитых муров группе достались две слабенькие рации, которые быстро садились, но имелась зарядка, переделанная на 14 вольт к автомобильному прикуривателю. Одна рация теперь была у Бушмена, вторая - у водителя головной машины Комара.
Дождь так и лил, то чуть слабея, то снова набирая силы, превращаясь в сплошной вертикальный поток, временами перемежаясь с градом. Сверкали молнии, раскатисто и мощно гремело. Дворники на лобовом стекле гребли на максимальной скорости, подчас не успевая расчищать обзор. Маршрут движения был выбран вроде правильно, хотя никаких ориентиров разглядеть не представлялось возможным. Рассматривался вариант даже вернуться назад и переждать дождь... Но возвращаться - плохая примета, тем более, что везение с зариками не могло продолжаться вечно.
- Некоторые кластеры, когда перегружаются, оказываются с большой разницей температур, плюс разное атмосферное давление, разнополярные заряды, - рассказывал Физик. - При перегрузке переносится весь столб, вернее, сужающийся к центру аномалии конус, вплоть до верхних слоев атмосферы и космоса. Иногда даже вместе с летящими самолетами, и естественно, облаками. А иногда фрагмент прилетает с областью критически низкого давления, и "всасывает" в себя всю облачность из окружающих кластеров, конденсируя влагу в больших количествах.
Сказал и посмотрел на Татарку. А та - на него. Одобрительно и восхищенно. Интеллектуалы мы, вот так. Все знаем, все понимаем...
Ехали медленно, как плыли, по днищу автобуса шлепала вода.
Задняя часть салона была завалена баулами, инструментами, оружием и всем прочим - запасами из торгового центра. Впереди расположились пассажиры, обложившись своими рюкзаками и разным носимым добром. На первом двойном сидении развалилась Желя. На втором спала Ксюха. На третьем была нагромождена куча вещей, потому что здесь были старые кровавые пятна и никто садиться не хотел. На четвертом примостились Лю и Ли. На последнем ряду, как кинотеатре плотненько друг к другу прилипли Физик с Татаркой, и было похоже, что между этими двумя научными элементами уже возник определенного рода контакт. Временно всеми забытый Колька Пионер куковал и маялся на одиночном боковом рядом с Люлями, рисуя пальцем на запотевшем окне всякие глупости и ерунду. Ерунда выходила особенно художественно и выразительно.
Лю и Ли занимались важным делом: незаметно воспроизводили из своих ксерокопировальных ладошек какие-то шарики, похожие на использованную жевательную резинку, а Лю потихоньку, на ногте большого пальца ноги дотягивалась и приклеивала их под сидением, на котором спала Ксюха. Шарики затем, видимо, нагреваясь, или по какой-то "эмпирически-волшебной" команде надувались пузырем, и лопали, выпуская воздух, издавая громкий звук, похожий на пук. По салону разносилась сильная вонь. Желя, которая, кажется, единственная была не в курсе проделок двойняшек, в очередной раз начинала громко возмущаться, толкать и обзывать Ксюху "свиньей" и "коровой", но той было все по барабану, она даже не просыпалась, или делала вид что продолжает спать. Все, кто понимал что происходит, улыбались. Сначала Люли хотели провернуть такой фокус с Пионером, и подложили вонючку ему, но он заметил, и они чуть не подрались. А потом лисички-сестрички взялись за бывшую швею. Какие мировые катаклизмы, зомби, зарики и и горы трупов? Девятый класс. Ясельная группа...
Люли были похожи и одновременно совершенно не похожи друг на друга. Похожесть сестричек-двойняшек заключалась в том, что они обе были маленького росточка, одинаково худенькие, обе - большеглазые, с широкими скулами, носики - кнопочкой, губки - ниточкой, у обеих, когда улыбаются, на щеках идентичные ямочки-складочки. Но Лю - светленькая, с воздушными кучеряшками и голубыми глазами. Ли - темненькая, при всех перечисленных чертах чем-то похожая на китаянку или казашку. Обе ходили в Ком-ске в спортивную школу, только Лю - в секцию худ.гимнастики, а Ли - на самбо.
Гремучая смесь. Посмотришь - и как-то не очень верилось, что этих девчонок-чертенят можно заставить быть бездушным и малоподвижным станком для производства патронов.
Комар, находясь за рулем Спринтера, вспомнил, наверное, прошлую жизнь, в которой водил почти точно такой же "Мерс", только этот - белый, а у него был синий. Здесь все напоминало о маршрутке: засаленные и обклеенные жвачными этикетками сидения, рекламные нашлепки, на лобовом стекле табличка с цифрой "108", в салоне надпись "расчот при выходе", а в специальной коробочке - аккуратно сложенные по стопкам мелкие купюры для выдачи сдачи при "расчоте".
- Да, Буш, пока не видно ни зги. Вроде правильно идем, с дороги не съехали. Да, понял! - орал в рацию Комар.
Василиса заняла пассажирское место справа от водителя. Она ехала, и час от часу как-то по-особому посматривала на этого мелкого и ушлого водилу-прохиндея. Было у нее внутри сейчас нечто такое... давно не бывалое. Как новая вещь в доме - дорогая, нужная, о которой давно мечталось, - и вот она здесь. Куплена, оплачена, доставлена. Еще в коробке, нераспечатанная. Еще в прихожей следы от рабочей обуви на полу и не выветрился запах пота грузчиков.
- Прямо всемирный потоп. И угораздило же нас выехать в такую погоду. Шесть дней все хорошо, а сегодня, как назло - конец света, - проворчала Василиса, подавая тем сигнал к началу разговора.
- Тут есть другая фигня... С одной стороны нам хорошо, потому что дождь заглушает звуки автомобильных двигателей, и уменьшают видимость, ведь зарики в основном реагируют на движение, - отозвался Комар, продолжая рулить. - С другой стороны - нам тоже ни черта не видно, и может быть такое, что в окно всунет морду топтун или рубер и скажет "привет, пацаны", а мы и не отдуплимся. - Комар глянул в зеркало заднего вида на то, что творилось в салоне. Там в очередной раз смеялись. - Этому детскому саду все пофиг. На водителя вся надежда... - весьма "скромно" закончил свою речь бывший маршрутчик.
Василиса, стрельнув глазами, по-доброму хмыкнула:
- Вот уж павлин...
Что-то бывшая учительница изменила свое мнение о "бандите" и "мерзком насекомом". И вообще - словно помолодела лет на десять.
Василисе, а если вспомнить - Леночке Прокопец в "той" реальности совершенно не везло в личной жизни. Еще студенткой педагогического "товарищ Прокопец" выдвинулась по комсомольской линии, произнося пламенные речи на собраниях и безжалостно собирая комсомольские взносы. И тут на нее, цветущую и грудастую, прямо в "комсомольской линии" положил глаз парторг института, похожий на очкастую гадюку товарищ Альтман Антон Адамович. Частенько вызывал на "срочное совещание" прямо во время лекций, тискал и нагибал в какой-нибудь пустой аудитории, воняя едким потом и распространяя запах дешевого одеколона "Саша", от которого у нее высыпала аллергия на лобке и подмышками. Но она терпела, держалась, как будто так и надо, никого к себе не подпускала из парней. Потом от Антона Адамовича случилась "неожиданность", слезы, скандал, аборт, жалобы в партком и вырванные волосы от похожей на мегеру жены любвеобильного парторга. Зареванную и затасканную по всем инстанциям "товарища Прокопец" по-тихому отправили по распределению в глухой районный Комс-к. Здесь она осела в общежитии, зареклась отношений вообще с мужчинами и особенно с женатыми. И, зарекшись, немного времени спустя сошлась со вторым секретарем местного райкома чистеньким и лысеньким Геннадием Ильичем. Конечно - женатым. На этом этапе жизни Елена Васильевна ознакомилась и сполна познала все недостатки и преимущества заднего сидения советского служебного автомобиля ГАЗ 24 "Волга", в связи с тем, что вся любовь происходила, в основном, на природе, в лесопосадках. Хорошо, хоть квартиру удалось получить по протекции. Забрала маму из деревни.
Затем, не прекращая отношений с Геннадием Ильичем, она вышла замуж за местного пожилого интеллигента Якова Яковлевича, директора районного Дома культуры. На свадьбе Яков Яковлевич прочитал посвященный ей длинный стих, но в жизни оказался ни разу не состоятельным. Геннадий Ильич уехал на повышение; обещал, конечно, с собой, и вообще - пристроить. Но не пристроил. Муж болел. В 34 забеременела от веселого квартиранта-командировочного Анатолия, и родила Веронику. Яков Яковлевич умер. Прошло пару лет... На момент перегрузки ей было 38.
А позавчера, на поминках Алюни, она выпила лишнего. И "после отбоя" вышла во двор трехэтажки. Не спалось. Вспомнилась мама, Вероника, Геннадий Ильич, заднее сидение автомобиля ГАЗ 24 "Волга", и вообще: в голове шумело, внутри, в груди сформировался какой-то неугомонный и вертлявый шар, который хотел вырваться на волю, но не мог, и поэтому тянул за собой все тело куда-то черт знает куда, например, вытащил на улицу. Хорошо что в этот день Бушмен не поставил на ночь растяжек и ловушек, потому что тоже напился до невменяемого состояния.
Сидела, ловила обрывки мыслей, слушала как шумит в голове. А потом подсел вот этот субъект. Комар. О чем-то говорили, она его, кажется, грозилась убить. И потом он стал приставать, полез к груди и в трусы. И она не выдержала и его таки убила. Прямо там, в палисаднике, держась руками за какие-то кущи, расставив ноги и подставляя оголенную филейную часть. Убивала и убивала, непроизвольно вскрикивая от входящей жизненной энергии...
А он оказался хорош. Держался до последнего, не сдавался.
Комарик.
Вдруг откуда-то летит
Маленький Комарик,
И в руке его горит
Маленький фонарик.
"Где убийца? Где злодей?
Не боюсь его когтей!"
Подлетает к Пауку,
Саблю вынимает
И ему на всем скаку
Голову срубает!
Муху за руку берет
И к окошечку ведет:
"Я злодея зарубил,
Я тебя освободил,
И теперь душа-девица,
На тебе хочу жениться!"
А вот с этого места, с "жениться", давайте поподробнее.
Дождь за окнами авто лупил пуще прежнего.
* * *
Если Комару в Спринтере, при "мерсовских" могучих стеклоочистителях было видно плохо, то через лобовухи шишорика, с его куцыми выходящими сверху лапками с давно сточенными резинками в дождь не было видно вообще нихр... ничего. Ну не поставляются в войска новые резинки для дворников ГАЗ 66! Нет такой статьи в приказе о маттехобеспечении! Забыли. А ехать надо. Следовательно, замена резинок происходит по общеупотребимой и весьма популярной в армейской среде формуле, применимой при потребности в любой вещи, будь то кусок нового оконного стекла взамен разбитого в казарме, тулетных принадлежностей в солдатской тумбочке, какого-нибудь тренчика или хлястика, полотенца, пилотки или потерянного на стрельбище танка: "не ипет ищи". На человеческом, неармейском языке это означает "я не знаю где, каким способом, но ты должен это найти". Вот и ищет солдат новые резинки в полной автономии и самостоятельности. Будучи жестко ограниченным в поисках пределами части, он, или рискуя нарваться на крупные неприятности, ворует дворники с опрометчиво въехавших на территорию гражданских авто офицеров и прапорщиков, или, чаще всего, меняет резинки на снятые с соседней стоящей в боксе машины. Затем происходит обратный процесс, подобный замене носков с правого на левый и наоборот.
Ара не успел или поленился стырить означенные выше принадлежности стеклоочистителей для своего 66-го, и теперь ехал вытянувшись вперед, словно собираясь целовать лобовое стекло. Действительно не было видно ни зги. Иногда едва успевал притормозить, почти упершись бампером в заклеенную скотчем заднюю дверцу впереди идущего Спринтера.
Тормоза у ГАЗ 66 еще те. Гидравлические. С вакуумным усилителем. Если клапан заедает, то нажал на педаль - останавливайся совсем, сдай назад, чтобы расклинить, потом только езжай вперед, иначе начнут гореть и вонять накладки. А объехать препятствие, чтоб не тормозить - сложно, потому что радиус поворота у этой машины как у карьерного самосвала "Белаз" - аж 10 метров.
До поездки Ара показывал себя чрезвычайно разговорчивым, смелым, сыпал шутками-прибаутками, нарочито коверкая речь - изображал матерого и разбитного кавказца. Но когда оказалось, что ему придется ехать с Евой... Побледнел и сник. Видели, как струсил и поменял цвет мультяшный бегемот, который боялся делать уколы? Ара изменился точно так же, разве что его не пришлось силком усаживать в машину. Он боялся эту рыжую молоденькую хищницу с бешенными глазами до ужаса, до колик, до непроизвольного мочеиспускания. Если бы Ева сказала ему - встань и выпрыгни на ходу - он моментально, не раздумывая сделал бы это. Но Ева ничего не говорила. Она ехала молча и смотрела вперед, в дождь, погруженная в свои какие-то размышления.
За руль Ниссана сел Дик. Когда решали кому вести машины, он похвалялся что ездил много раз, что его отец научил водить не только легковую, но даже БРДМ. И действительно, Дик бодро тронулся с места. Но дальше вождение идеальным назвать было сложно. Уже который раз Ниссан таранил едущий впереди Арин "шишорик", который двигался, конечно, ну совершенно непонятно и непредсказуемо: то останавливался, то начинал сдавать задним ходом, то набирал скорость. Дик, укрощая тяжелый Ниссан, не успевая реагировать на странные маневры, вспомнил весь передаваемый при зачатии мальчиков (и некоторых девочек) специализированный водительский лексикон, вслух склоняя имя "Ара" в трех десятках падежей, из которых, как известно, только шесть приличных, восемнадцать - условно приличных, а остальные - матерные.
Наверное, разбил на "морде" у Ниссана все, что можно разбить.
- Фара - фигня, - говорил Бушмен, вслушиваясь в скрежет и грохот при очередном "поцелуе" Ниссана с фаркопом "шишорика". - И на бампер плевать. Но если пробьешь радиатор, и мы закипим и станем, я тебя скормлю зарикам. Держи дистанцию, маттваю... Мы должны видеть и контролировать подступы к колонне.
Но дистанцию держать было трудно. Дождь. Не видно ни подступов, ни колонны... вообще - них...ничего. Была надежда что "кенгурятник" Ниссана выдержит.
Рядом с Диком, положив голову на ствол РПК спал Кащик - белобрысый солдатик-пулеметчик. Вы спрашиваете, как можно спать, подперев голову стволом пулемета, когда машина подпрыгивает на кочках, и иногда таранит впереди идущую? А запросто. Привычка вырабатывается в течении двух суток, первые из которых не спишь, потому что несешь службу в наряде, а вторые не спишь, потому что происходит выезд, к примеру, на стрельбище, или на учения. Вот и приспосабливаешься: упираешь автомат (пулемет) прикладом в пол, пламегаситель с мушкой закрываешь скрещенными ладонями, сверху упираешься лбом... Некоторые особо одаренные делали наоборот, то есть переврачивали автомат или пулемет стволом вниз, и упирались лбом в плечевой упор приклада. Но за это можно было отгрести по ушам и кучу нарядов вне очереди, считалось залетом. А так... Ну, наживешь пару шишек и ссадин на лбу. Да, иногда падаешь. Но если сидишь, плотно прижатый такими же спящими телами... То можно спать и на пулемете. Снятся хорошие сны.
Пулеметов теперь у группы было три: РПК и РПД, обнаруженные в 66-м, и снятый с Мицубиси ПК на универсальной станине-треноге с коробом на 200 патронов. Но в живых пулеметчик остался только один - Кащик. И был он вооружен своим штатным длинномагазинным РПК, потому как был худ и хил, и присутствовали большие сомнения в том что он справится с более тяжелым стволом. Есть в армии такое поверие, что пулемет при первом распределении оружия в отделении иной раз достается "по залету". Не успел, к примеру, боец застелить кровать, или плохо подтягивался, или отстал на марш-броске - вот тебе пулемет - как наказание - таскай бОльшую тяжесть, чем другие, качай мышцу. В общем Кащик как пулеметчик не впечатлял, мышцу он еще накачать явно не успел, но приходилось смириться с тем что имели.
Два других пулемета лежали в багаже.
И нужно было крепко подумать, где взять еще, как минимум, еще двух пулеметчиков и усилить огневую мощь группы. Об этом, конечно, должен был бы озаботиться кавалер ордена Красного Знамени гвардии майор Бушмен. Но бывший военрук сейчас ехал и думал не о пулеметах и не о пулеметчиках. Он думал о другом: отчего так пахнут по-особому молодые девки. Вот сейчас в машине, вроде далеко сидит, а чувствуется. А кожа - персиковая, с пушком, и волосы - как молоко. А грудь...Эхх.... Непроизвольно косил единственным своим глазом на Шведку. Но та упорно смотрела исключительно в запотевшее окно, показывая на длинной молочной шее уродливый синяк от муровской удавки.
А Бушмен потом смотрел на свою руку... И на него накатывала волна какого-то спокойствия и умиротворения. Рука явно отрастала. И была почему-то уверенность, что все будет хорошо.
Шведку Бушмен взял вместо Дика, заряжающим. Или, правильнее, заряжающей. Чем вызвал непонятный гнев и плохое настроение Евы.
* * *
Ехали уже долго. Как преодолели переправу через реку, и была ли она вообще эта переправа - никто не понял. Видимо прав был Ара, когда говорил, округляя глаза и высоко на узенький лобик поднимая масляно-черные брови "какой такой река? Нет никакой река!"
Если не заблудились - то пора бы уже и приехать.
- Что у тебя? - голосом Бушмена хрипела рация в кабине у Комара.
- Нихрена, повторяю: ни-хре-на. Лес кругом, не видно вообще... - отвечал Комар, лишь на секунду отрываясь от дороги в дожде, чтобы глянуть на Василису и в зеркало - в салон маршрутки. - Едем по бетонке, явно военная тема. Какого члена мы сюда поперлись?
* * *
В салоне Спринтера, все кто хотел, прислушивались к разговору, который происходил между Физиком и Татаркой.
- Разочарую: в Стиксе нет никакого волшебства. Только наука, - рассказывал бывший школьный учитель. - Самый интересный вопрос - как получаются копии кластеров. Казалось бы - необъяснимая вещь, появление материи ниоткуда... Но давайте вспомним, что любая материя - это информация, проявившаяся в виде пространства в одном из слоев хроносферы. Что проще - скопировать выделенный участок информации? Сколько, например, информационно весит средний кластер? Ну, от силы пару зетабайт. Копировать - вставить в другой время-слой. Все - вот новое образование. И понятно, почему мир не копируется целиком - видимо, не хватает мощности. А кластеры небольшие. Вот и вся загадка.
Другой вопрос - зачем это нужно. Так вот, есть предположение. Скорее всего, Стикс имеет инопланетное, а скорее - иновселенское происхождение. Это колония скребберов. Неизвестно, весь ли это их мир, или только средство передвижения по другим мирам, или, возможно, спора, зачаток их вселенной, такой же как для нас парашютик одуванчика. Но этот пространственно-временной пузырь пристыковался к нашей планете. И, скорей всего, для обеспечения своей жизнедеятельности скребберы и запустили систему, которая копирует и переносит участки земной поверхности вместе со всем, что там есть в другую реальность. Предположительно, в их "пузыре" существует несколько хронослоев, в одном из которых они живут, в другом - размножаются, паразитируя в человеческих телах, появляющихся в скопированной реальности.
- Вот ты говоришь, что нет волшебства. А что такое "дар" Стикса? Вот как объяснить, что из рук Люлей выходят патроны и другие вещи, взявшись ниоткуда? - спросила Татарка.
- Человек подобен информационному облаку, на которое проецируются в рандомном порядке абсолютно все мировые приложения-дополнения, но коннектируют только те, для которых у конкретного индивида есть условия и доступ, - начал углубляться в темные научные пучины Физик. - То есть у каждого человека в Стиксе есть возможность приобрести все дары. Но приобретается, как правило, один, или вообще ни одного, потому что размеры "приемной площадки" у каждого ограничены.
Вот как происходит, к примеру, воспроизводство патронов ксером? Информационная сущность человека получает приказ из головы - желание сделать. Посылается запрос к Стиксу, вернее Стикс автоматически видит данный запрос и сразу проверяет доступ к "дару" и возможность осуществить действие в виде наличие подготовленного локального приемника. Если проверка положительная, то есть человек имеет данный дар и нерастраченный ресурс его реализации, открывается смартпортал, происходит поиск по параметрам и захват требуемого информационного участка в каком-то мире-доноре, копируется и накладывается на локальный хронослой. Происходит проявление информации в виде пространства во времени. А это уже и есть искомый предмет. Гильза появилась. По сути, появление патрона в руке ксера и появление кластера - один и тот же процесс, только масштабы другие и инициатором переноса является не система, а человек. Локальный хронослой, кстати, ту самую "площадку" для реализации даров усиливают, употребляя энергетические "батарейки" развивающихся скребберов, то, что здесь называется "горох".
Все молчали, переваривая услышанное. Научники есть научники, их понять не так просто. У них своя траектория полета мысли... Но тут Физик неожиданно выдал другое:
- У нас была группа, которая занималась разработкой этой темы. Мы нашли способ активации "даров", стимуляции их и проявления буквально сразу же, в момент перегрузки. Помните прибор? Вот это - хроноэнергетический анализатор и, одновременно, стимулятор. Вы все получили мощный заряд, увеличивающий индивидуальный локальный приемник. И у кого был хоть малейший шанс появления дара - он использовался. Обычно ксеры, сенсы, клокстоперы, нимфы появляются один на сколько-то тысяч или десятков тысяч иммунных, и не сразу, а через несколько месяцев. У вас же в группе - уже куча сильных "даров". И еще проявятся...
Было заметно, что Физик проговорился, сболтнул лишнего, выложил то, что не планировал выкладывать на всеобщее обозрение. И получил тихий вопрос от Татарки, от которому ему стало, по видимому, очень некомфортно и неуютно:
- А что это за люди, с которыми вы пришли в школу с этим прибором?
- Это плохие люди... Они захватили нашу группу, и заставили работать на них, определяя иммунных на свежих кластерах, и осуществляя их "осеменение" дарами Стикса. Что дальше я не знаю, мы вышли с ними в первый раз. Гляди, мы уже, кажется, приехали. Потом расскажу.
* * *
В окнах можно было рассмотреть мокрый бетонный забор, здание КПП, и закрытые ворота. Было видно, что окно в здание КПП заложено мешками с песком, и угадывалось пулеметное гнездо. Перед КПП валялись несколько мертвых тел зариков.
В воротах открылась калитка. К Спринтеру кто-то побежал, укрывшись от дождя плащ-палаткой.
- Зарик? Нет, с какой стати зарик бы стал палаткой укрывался? В каске, с автоматом...
А военный подбежал и постучал в водительское окно. Комар опустил стекло.
- Сигарет бар ма? - первым делом спросил боец.
- Сигарет жок, - цыкнул щекой Комар. И, нахмурив брови, сварливо закричал: - Давай, быстро, дверка открыл, твой мама портрет кунем!
Солдатик, на удивление, ни о чем больше не спрашивая, побежал обратно и стал открывать ворота. Открыл, а потом стоял и ждал, пока проедет колонна, приложив руку к головному убору, отдавая честь. По его зеленой каске лупили и разбивались дождевые капли. Из КПП на смотровое крыльцо вышел еще один.
Проезжая мимо бойцов, у всех была только одна мысль. "Ну как, как их еще не сожрали зарики?"
- Где все? - спросил Комар у того, который стоял на крыльце.
- Там, у автобаце, - с белорусским акцентом прокричал сквозь дождь солдатик, мотнув головой в каске куда-то вглубь части, показывая так, что там есть автобат.
В части конкретно воняло мертвечиной.
Комар, на удивление, вроде знал, куда ехать. Автобатом оказалась отдельное одноэтажное строение ГОСТ 3-21-17 СД (казарма сборно-щитовая), в отличие от капитального двухэтажного кирпичного здания возле плаца, по видимому, казармы курсантов. Не успели машины припарковаться, как на пороге сборно-щелевого строения, в дверях, как суррикаты из норы, появились несколько солдат - кто в чем, кто в майке, кто в кителе без ремня, кто в плащ-накидке. Ни у кого не было оружия.
- Пистец, бараны, - высказался Комар, паркуя Спринтер. - Это ж надо быть такими дятлами.
Вышел из машины.
- Але, военные! Строиться!
- А ты чего... - попытался что-то сказать один, самый длинный в майке.
Вышел Бушмен.
- Строиться сказано! В одну шеренгу становись!
В командном голосе опытного строевого офицера вырабатывается особый резонанс, не слышная уху частота, которая действует на подсознание, заставляя беспрекословно подчиняться. Сказано - строиться, значит строиться. Но особо выстраиваться было некому.
Здесь оказалось всего четверо. Двое готовили еду в столовой. И те двое, которые стояли на КПП.
- Значит так... - сказал Бушмен. - Поступаете в мое распоряжение. Привести в порядок форму одежды, получить личное оружие, полный боекомплект. У кого ключи от оружейных комнат?
Солдатики ютились в старой казарме, оттого что новые были плотно забиты трупами их бывших сослуживцев, обратившихся и уничтоженных автоматчиками под командованием прапорщика Уполночкина. Там смердело неимоверно.
В курсантской казарме было четыре оружейки. Почти пятьсот автоматов, все АКМ, изготовления 1965-1967 годов. Конечно, много раздолбанных и "убитых", половина - ржавые до каверн, сказался кислотный туман и небрежная чистка. Штук двадцать РПК - в разном состоянии, двенадцать РПД - тоже не идеальные, у одного даже ствол вроде кривой. Десяток старых РПГ-2 с учебными гранатами. Четыре штуки АГС-17. Две СВД с ПСО-1. Из боевых гранат - всего один начатый ящик РГД-5. На артскладе - старинные полковые минометы ПМ 43 и в основном учебный минный боекомплект.
В боксах - Уралы, Зилы и 66-е, но многие поломанные. Солдаты говорили, что был БТР, но он сейчас должен находиться на стрельбище. Из 66-х, кроме того на котором приехали, оказалась более-менее на ходу только еще один. В отдельном закрытом боксе, который солдаты не решились или поленились ранее вскрыть обнаружился новый УАЗ 469.
Начинать заправку Уралов 375, у которых реальный расход где-то под 75 литров бензина на 100 км, было нереально, да и нечем. Выгнали один номинально исправный ЗИЛ 131, с минометным транспортировочным механизмом, тоже с расходом под 50 литров. В него и влили 50, и где-то по 20 литров в 66-е и УАЗ. Больше в части бензина не было.
В ЗИЛе оказался загруженным миномет. Его выгрузили, а боекомплект - 56 боевых мин - оставили.
Работали все, спасаясь от вони повязками пропитанными уксусом с коньяком. ЗИЛ загрузили оружием и боеприпасами, поднимая ящики и цинки в кузов минометной лебедкой. Забрали все исправные пулеметы и переносные гранатометы. Противопехотные АГС-17 не брали - тяжелые, против зариков неэффективны, против бронетехники бесполезны, а отбивать атаки пехоты в Улье вроде не предвиделось. Взяли только пару ящиков "агеэсовских" ВОГ, в виду особого пристрастия Бушмена ко всему, что может взрываться. 66-й Ары догрузили сухпаем со склада, но его было мало, добили просто автоматами без ящиков. Второй 66-й тоже закидали боекомплектом и всем что может пригодиться. Остальные вещи, сколько поместилось, рассовали в маршрутку и Ниссан, а также укомплектовали командирский УАЗик.
Переночевали, ничего не чувствуя от усталости. Ночью дождь закончился. А утром сквозь трупную вонь почувствовали запах кислоты.
И обнаружилось, что исчез Физик, который утром должен был стоять на охране. И Татарка. А так же заправленный и готовый к выезду УАЗ.
Бушмен люто безадресно матерился, продолжая лихорадочные сборы. От подъема до выезда из части уложились в десять минут. Выезжая, прихватили Берозу и Карима, бессменно несущих службу на КПП, забыв даже в спешке забрать их пулемет. Постовые подтвердили, что УАЗ с гражданскими выехал, но они его не проверяли, просто открыли ворота.
- Да, да, бил, ехаль, - важно рассказывал Карим. - Утром ехаль. Девочка бил за руль, другой важный с бородой говорил открыть дверка.
Татарка, оказывается, умела водить машину? И молчала? Хотя.. Ее никто и не спрашивал. Тем более раненную.
Особо разбираться не было времени. На максимальной возможной скорости рвали к ближайшей, судя по карте, границе кластера.
Через минут пятнадцать второй 66-й заглох и остановился. Никто и не думал разбираться, просто объехали и поехали дальше, водитель запрыгнул в кабину немного притормозившего ЗИЛа. Гнали к границе кластера на полном газу. И буквально через минуту, как только переехали стык полевых дорог, и удалились метров на сто, позади сверкнула молния, и сомкнулся кислотный туман.
Все, капец шишорику, и части, и всему что там было. Перегрузилось.
Несколько минут постояли, покурили, кто курил, сходили до ветру, посмотрели издали, как рассеивается кислота на прошлом кластере. Пожевали на ходу сухпая. Попили живца. И поехали дальше.
В принципе, в колонне остались те же автомобили с теми же водителями и экипажами. Добавился только один грузовик, ЗИЛ. Его вел солдат, который пытался спорить с Бушменом на пороге казармы, "длинный в майке", старослужащий из автобата, который и был штатным водителем этой машины, с фамилией Быстров, и кличкой - Быстрый. С Быстрым в кабине сейчас ехал другой солдат, потерявший свой 66-й, тоже из автобата, Мамай.
Остальные солдатики, шестеро новых, из курсантов-минометчиков, в т.ч. Бероза и Карим разместились в маршрутке. Девчонкам пришлось потесниться.
Сгруппировавшись на передних сидениях, оставшиеся в меньшинстве Желя, Ксюша, Лю и Ли, Колька Пионер все никак не могли успокоиться, обсуждая побег Физика и Татарки.
- Они просто дураки, - сказала Лю.
- Это Физик во всем виноват, - сказала Желя, отпивая из фляги.
- Они решили вернуться за прибором, - догадалась Ли.
- А я теперь знаю, кто убил тех троих пленных, которых мы оставляли на КПП, - выдала Желя. - Физик. Мы все думали что это сделал Комар или Ева. А Физик то тоже отлучался, и надолго. Что-то не нравятся мне эти местные... Гляди, как этот Комарик Василису трахнул, так она к нему как кошка ластится...
Некоторые все-таки не настолько были пьяные, чтоб не услышать, с какими стонами и вскриками в бывшую секретаря парткома школы в ночном палисаднике трехэтажки входила жизненная энергия.
А Ксюха ничего не сказала. Только тревожно шмыгала газами по лицам своих спутниц и морщила лобик.