Аннотация: Жизнь ценна всегда. Но порой мечта живет дольше чем жизнь. И потому она более ценна.
Дверь едва слышно скрипнула. Она всегда начинала скрипеть уже через пару дней после смазки, и Стасу быстро надоело тратить несколько минут каждый день на это бесполезное занятие. Тяжело бороться в одиночку против сухого ветра планеты, каждый порыв которого бросал горсти красноватого песка в маску.
К счастью, сейчас ветра не было, и Стас обвел взглядом огромную, бескрайнюю пустыню, простирающуюся вокруг. Позади над пустыней возвышался жилой модуль, будто незамысловатая кувшинка на глади воды. Блестящий от солнечных батарей, он больно резал бы глаз, если бы не зеркальная поверхность забрала скафандра.
Крохотный обжитый островок, если можно было так назвать несколько незамысловатых сооружений посреди гигантской красной песочницы, разнообразил однообразный, унылый ландшафт.
Единственным нерукотворным объектом были обломки скал, торчащие на севере. Кажущиеся отсюда совсем невысокими, они возвышались над поверхностью планеты на три сотни метров. К этим обломкам он и направился, поправляя небольшую кирку на поясе и запасной моток шнура, зажатый клипсой, предназначенной для удерживании рации. Рацию он не брал с собой уже почти полтора месяца - 43 дня.
Скалы, устроившиеся в трех километрах, словно насмехались над ним - не дойти тебе, букашка, возомнившая себя царем вселенной. Либо сдует ураганным ветром, либо не хватит сил дойти. Стас знал - не сдует. И сил хватит. Хватило уже четыре раза, несмотря на постоянную слабость и головную боль. Да, сегодня слабость была сильнее, чем обычно. Он с трудом, куда позже, чем обычно, поднялся с кровати и прожевал обеденный рацион. Но сегодня оставался последний раз - пятый. После этого можно будет сделать передышку на целый день. Или даже на два. Главное сегодня забраться повыше и взять пробу - хоть один камень с места, где скала меняла цвет с красноватого, как у подножья, на грязно-серый.
Но сначала нужно было проверить, всё ли в порядке под Куполом. Не открывая шлюза, он взглянул на датчик, установленный на стене Купола из тонкого полимера.
"Так, всё нормально, кажется, - то ли подумал, то ли прошептал Стас. - Гумуса почти три процента. Фосфора 4.8 миллиграмма, калия 11,5, азот тоже в порядке. Нормально".
Он посмотрел на тонкий прутик, защищенный просторным Куполом. Ещё рано.
И он зашагал дальше.
Рифленые подошвы оставляли следы на плотном песке, которые почти тут же задувались ветром. Больше трёх тысяч шагов. И столько же обратно.
Впереди, в полусотне шагов, возвышались шесть холмиков, обложенных камнями с водруженными шлемами, на стеклах которых были нацарапаны имена. Пять надписей подробных, с полным именем, фамилией и отчеством, званием, должностью и двумя датами. Сашка Привалов, их радист, был педантом и обладал великолепным подчерком. А вот на его шлеме Стас нацарапал только имя и одну дату. Очередной приступ скрутил его, и даже просто удерживать в руках острый нож было тяжело. Да и незачем. Путаницы не возникнет. Другого Сашки на всём Марсе не было.
Стас даже не остановился возле холмиков, как делал это обычно. Силы нужно было потратить, пока они были, и сделать лишнюю сотню шагов. Друзья не обиделись. Они понимали...
Он пока ещё легко переставлял ноги. Вообще, в первые дни он даже весело прыгал по планете, поднимаясь в воздух на десяток метров. Сейчас же, даже при крохотном притяжении, едва хватало сил, чтобы пройти три километра туда. И три километра обратно.
А ведь экспедиция начиналась так хорошо. Для неё отбирали лучших. При конкурсе почти в полтысячи человек на место, отобрали двадцать человек. Лучших во всех отношениях. Стас вспомнил, как гордился им отец, хотя и старался скрыть это. Уже немолодой, прошедший Великую Отечественную, с медалями и орденами на груди, он редко позволял себе проявлять чувства.
Почти три года их гоняли. На Земле, в лунном лагере, и снова на Земле. Физическая подготовка, работа в команде, полный курс переподготовки по основной специальности и краткий курс по дублирующим. Так Стас стал не только медиком, но ещё и радистом, и астрономом.
Только после этих трех лет экипаж первого земного корабля, которому суждено было коснуться Красной планеты, был полностью укомплектован. Неясно, из чего исходило командование, но из двадцати человек были отобраны семеро.
Короткий промежуток, забитый интервью, дополнительными проверками и редкими встречами с семьей, и вот, семь человек отправили на Луну. Последние приготовления, и, наконец, 12 апреля 1978 года их корабль, получивший гордое имя "Странник-1" стартовал к Марсу. Точнее, стартовал он к Земле, чтобы, пройдя Земной колодец, разогнаться и рвануть со всей скоростью к загадочной, красной планете.
Конечно, каждый из экипажа прекрасно знал, что полёт займет почти три года. А обратный путь, даже при удачном раскладе, не меньше трех с половиной. И всё же, каждый был не просто горд, попав в семёрку избранных. Каждый считал это величайшей честью - первыми водрузить красный флаг на красной планете.
Правда, полёт можно было бы сократить почти на месяц, если бы дату старта перенесли на шесть недель. Но стартовать из Лунного городка именно 12 апреля - в этом был особый шик и символичность. И плевать было на полтора миллиона лишних километров.
Первые два года всё шло прекрасно. Самочувствие и физическое состояние экипажа оценивалось на твердую пятерку - Стас, как врач, мог поклясться в этом.
Компьютер, равных которому по мощности на Земле можно было пересчитать по пальцам (130 мегагерц и 512 килобайт оперативной памяти!) исправно рассчитывал траекторию полёта, выбирал подходящее время для сеансов связи. Ни малейших сбоев не наблюдалось - Петька Сивов прекрасно справлялся со своим подопечным, которого быстро окрестили Знайкой, вместо скучного ЭВМ-К2.
Люди работали, отдыхали, много болтали на самые разные темы и, конечно, вместе занимались Важным делом, о котором не знало даже руководство экспедиции.
Странное началось потом. Колька Головянко, астроном экспедиции, начал кашлять. Сначала редко и едва заметно. Но не прошло и месяца, как он начал заходиться в кашле. Никакие лекарства не могли изменить ничего. Колька сгорел за два месяца. В последний день он плохо видел и кашлял кровью, недоуменно глядя в глаза спутникам и отталкивая их руки, пытающиеся вытереть красные ошметки с его лица.
"Знаете, совсем не больно. Больно только, что Танюшку и Вовку не уви..." - последние слова Стас крепко запомнил, как и удивленное выражение лица астронома.
Его тело перенесли в крохотный грузовой шлюз, имеющий зачем-то отдельную систему декомпрессии. Только спустя много недель Стас догадался, что мудрые инженеры предусмотрели и такой поворот. И дали им возможность сохранить тела друзей почти невредимыми в космическом холоде.
Болезнь была похожа на туберкулёз. Но Стас-то мог поклясться, что это было нечто совсем, совсем иное.
Спустя ещё три недели, симптомы проявились у всех...
"И что, здоровый каменюка, - зло произнёс Стас, дойдя до самого основания скалы, - думаешь, это нас остановит. Три раза ха-ха... кха-кха. Взберусь я на тебя. И отколю кусок. Хороший такой, чтобы Тарас доволен остался".
Подъем дался легче, чем ожидал он. Это здорово приободрило, и мужчина даже начал насвистывать старый, позабытый мотив песенки про капитана, объехавшего много стран. Пальцы цеплялись за едва ощутимые трещины и легко втягивали невесомое тело на следующий уступ. По всем правилам безопасности и законам здравого смысла следовало хотя бы через каждые 10-20 метров вбивать страховочный анкер. Но сил для этого не было. Стас боялся остановиться на лишнюю минуту, зная, что она отнимет лишние силы. И лез наудачу, надеясь неизвестно на что.
Вот и граница. Вот он, заветный серый камень. Рассматривая эту скалу в телескоп с орбиты, Тарас Ковалёв, геолог их экспедиции, потирал руки и не мог дождаться момента, когда удастся опробовать на ней свои инструменты. Тогда их оставалось ещё четверо...
Надежно зафиксировавшись на скале, прицепив карабин к вбитому анкеру, Стас приловчился и ударил по серому камню. Потом ещё, и ещё раз. Острая кирка, врезаясь в камень, грохотала, но из-за слабой атмосферы планеты слышны были лишь щелчки.
В глазах потемнело от нагрузки. Невесомая на Марсе кирка казалась слишком тяжелой. Несмотря на температуру почти в -20 градусов, одежда промокла от пота. Ещё два удара по скале, на ощупь. Стас зашелся в кашле. В последний момент успел дёрнуть головой, чтобы красный кусок спёкшейся крови прилип к забралу в самом уголке, не мешая обзору.
"Повезло, - невесело усмехнулся он. - Мог и всё стекло запачкать. Ничего-о-о. Четыре дня кровью кашляю и ничего, держусь. И никто не знает, сколько ещё продержусь!"
Вынужденно прекратил работать киркой. Долго, минут десять, висел на одном только карабине, отдыхая. Зрение понемногу восстановилось. Стас продолжил работу. Ещё четыре удара, и камень отделился от скалы. На Земле он рухнул бы вниз, но здесь, на Марсе, он падал как-то лениво и нехотя, будто тонул в киселе. Только благодаря этому Стас успел подхватить ценный экспонат.
"Теперь вниз", - с облегчением подумал он, и впервые за всё время позволил себе посмотреть под ноги. И тут же с ужасом прижался к отвесной скале. Стометровый провал под ногами пугал даже сейчас.
- Ничего-о-о, мы ещё посмотрим кто кого! - Стас как-то дружелюбно шлепнул перчаткой по скале. - Мы ко всему готовы. Не для того мы сюда прилетели, чтобы с какого-то камушка свалиться и башкой стукнуться.
В рюкзаке, плотно прилегающем к баллонам на спине, кроме двухдневного рациона, воды, лекарств и прочей полезной мелочи, было почти триста метров шнура. Тонкого, вдвое тоньше мизинца, но чертовски крепкого шнура. Его с избытком хватит, чтобы спокойно спуститься до негостеприимных камней у подножья.
Извернувшись, и повиснув на карабине, Стас сдёрнул с плеча рюкзак. Нажал на защелку, удобную несмотря на неуклюжие пальцы в перчатках, откинул клапан. И тут же зашелся в кашле. В страшном приступе, выворачивающем наизнанку. Единственное, что он успел сделать, это наклонить голову, чтобы кашлять внутрь скафандра, а не на стекло.
Через минуту кашель прекратился, а потом вернулось и зрение. Левая рука сжимала кирку, прижимая локтем добытый камень. А вот правая была пуста. Закашлявшись, Стас выронил ранец со всем содержимым.
"Да что ж ты будешь делать! - зло прошептал он. - Мне что, вниз головой отсюда прыгать?"
Конечно, он не стал. Даже при крохотной марсианской гравитации, падение с такой высоты закончилось бы трагично.
К счастью, оставался ещё моток запасного шнура. Будто чувствуя, что он понадобится, Стас таскал его во все последние вылазки. Примотав конец шнура к анкеру, он пропустил верёвку через карабин и только после этого начал осторожно спускаться. Легко отталкиваясь от скалы, он скользил по тросу. Спуск продолжался бесконечно.
"Какая ирония, что выжил именно врач. Не геолог, способный добыть кучу полезных сведений о планете, не биолог, который мог бы довести до конца общее Дело, а бесполезный врач, который не смог никого спасти. Вот если бы Тарас..."
Стоп. Шнур закончился. А под ногами ещё оставалось не меньше тридцати метров пустоты.
"Плевать на трос. Спущусь. Уж как-нибудь".
Отбросив шнур, Стас продолжил спуск. Но не прошло и минуты, как начался очередной приступ. Заходясь в кашле, он даже не сразу понял, что крепко приложился забралом об камень. Рука соскользнула с уступа, и он рухнул вниз.
"Повезло. Чёрт, опять повезло!"
Острые камни не прорвали скафандр. Не подвернулось большого камня, об который при падении можно было бы разбить забрало. Ощупав себя, Стас убедился, что при падении с тридцати шагов даже рёбра не треснули, хотя и заныли.
Опираясь на камень, на кирку, он поднялся на колени, а потом выпрямился. Возвышающаяся над ним скала будто смеялась.
"Жалкий человечишка! Букашка! Сегодня ты есть, а уже завтра тебя не будет! Я же была здесь всегда и буду вечно. И ничто не изменится на всей планете. Ни сегодня, ни завтра, никогда".
Стас медленно приблизился к скале, а потом, сам того не ожидая, одним мощным ударом вогнал в рыхлый красный камень кирку.
--
Нет! Никогда теперь не будет, как раньше! Никогда! Мы, люди, пришли сюда! И теперь изменится всё!
Кирка больше была не нужна. И он оставил её торчать в скале. Подобрал лишь лежащий в нескольких шагах рюкзак, растерявший в полёте все содержимое. Сунул туда камень. Побродив, отыскал бутылку с водой. Подсоединил к питьевому клапану на груди, сделал несколько глотков и глубоко вздохнул.
"Всё. Теперь можно обратно".
И он побрёл назад, глядя на жилой модуль и Купол, возвышающиеся впереди, будто миражи в пустыне.
Сколько занял обратный путь, Стас не запомнил. Может час, а может и все четыре.
Проходя мимо шести шлемов, он остановился. Извлек из рюкзака камень. Уронил рюкзак.
"Вот, Тарас. От той самой скалы, на которую ты хотел взобраться. Ты ещё хотел на самую вершину флаг поднять. Помнишь? С флагом как-то не задалось. Но камень - вот он. Конечно, ты бы лучше меня смог бы с ним разобраться. Я вот не смогу. Не геолог я. Ничего. Наши разберутся. Ничего..."
Возле Купола он ещё раз бросил взгляд на датчики. Всё в норме. Гумуса только чуть меньше, чем положено. Надо добавить. За уровнем азота, фосфора, калия и прочих микроэлементов прекрасно следил автомат, собранный Петькой из запасных деталей ещё в полёте. Всматриваясь сквозь почти непрозрачную полимерную стенку, он почувствовал, как быстрее забилось сердце. Уже совсем скоро. Совсем!
Стас дошел до жилого модуля. Выкатил из него невысокий, всего по пояс, неаккуратный прибор, блестящий от солнечных батарей. Последний, пятый посланец на Луну был почти полностью укомплектован. Здесь лежали ампулы с анализами Стаса - последнего выжившего. Показания двух спутников, собиравших данные о поверхности Марса в течение почти двух месяцев. Магнитная лента с отчетом капитана Стаса Ольшанского. И теперь к этим бесценным вещам присоединился контейнер с несколькими геологическими образцами. Всё готово.
Крышка грузового отсека захлопнута. Кнопка обратного отчета. Полминуты, чтобы отойти на два десятка шагов. Вспышка сжигаемого топлива, и спутник свечкой взмыл в звездное небо.
Стас знал, что поднявшись на высоту в несколько километров и сделав виток вокруг Марса, спутник перехватит сигнал от мощнейшего в истории человечества передатчика "ЭХО-3" и, направляемый им, долетит до самой Луны, меньше чем за год.
Разглядеть крохотный спутник среди огромных светил было уже невозможно. Поэтому Стас сразу прошел в модуль, где его ждал ужин. И где, наконец, можно было снять шлем и скафандр.
Остановив выбор на чечевичном супе с копченостями, он залил сублимат кипятком из гидрогенератора. В атмосфере Марса оказалось удивительно много воды - её с избытком хватало на все потребности одного человека.
Но стоило только снять шлем и всей грудью вдохнуть почти свежий воздух в модуле, как кашель вернулся. Глядя на очередной сгусток крови, размазавшийся по полу, Стас понял, что есть совсем не хочется.
"Под Куполом гумуса не хватает", - вспомнил он.
Забрав ещё несколько пачек сублиматов (кажется, там были тушеные белые грибы, пюре и говядина в белом соусе), он залил их кипятком, и рухнул на кровать.
Оставалось подождать пять минут, чтобы противный на вид порошок превратился в питательную и даже вкусную еду. И он закрыл глаза, мысленно возвращаясь к семье.
Олежка в четвертый класс уже пойдет. Танюшку должны в комсомол принять. А через год и Димка в школу пойдет. Марина молодец, она умница, вырастит детей людьми. И отец обязательно поможет. Как он там? Когда последний раз на связь выходили, жаловался, что давление пошаливает. Эх, как же они там?
Очередной приступ кашля скрутил его, заставляя запачкать подушку кровью.
Торопливо, будто боясь не успеть, поднялся, щелкнул шлемом. Схватил со стола миску с перемешанными обедами, выскочил на улицу, закрывая будущий гумус от пыли.
Привычный путь до входа в Купол, занимавший раньше считанные секунды, теперь растянулся на несколько минут. С трудом переставляя ноги, Стас дошел до датчика и нажал кнопку открытия шлюза.
Поплотнее закрыв за собой дверь, он снова скинул шлем и втянул воздух.
Как же здесь пахло! Будто весной, в детстве, в крохотной деревне, затерявшейся на просторах бескрайней Сибири. От свежего кислорода защипало в носу, и губы невольно разъехались в улыбке, а глаза влажно заблестели.
Сделав десяток шагов, он схватился за лопатку из инструментов Тараса, разбросал принесенную еду по черной почве и тщательно перекопал небольшой участок, работая одной рукой, а второй от слабости упираясь в землю.
Червяки, тайком провезенные на Марс, прекрасно справлялись с задачей, перерабатывая любую органику в драгоценный гумус.
Будто в первый раз зайдя в Купол, Стас огляделся. Просторный, почти как жилой модуль, собранный из тонкого, но прочного полимера, почти не пропускающего убийственный ультрафиолет, он имел площадь в полсотни квадратных метров. Часть этой территории занимал красный песок, но в самом центре чернел клочок плодородной земли, частично привезенной с Земли и обработанной в самом начале полёта Славкой, биологом экспедиции, частично созданной из объедков уже на борту "Странника".
Запасной гидрогенератор, как и многое другое провезенный тайно, среди личных вещей, которые не досматривались при отправке, добывал из воздуха необходимую влагу, а нагревательные элементы, запитанные от солнечных батарей, поддерживали нужную температуру.
Справившись с работой и осмотревшись, Стас медленно опустился на колени в самом центре Купола, возле того, что и было их общим Делом, объединявшим чуть ли не надежнее, чем великая миссия, доверенная страной.
В последние две недели он торопился, добавлял калия больше, чем нужно. Боясь загубить всё, но ещё больше боясь не успеть увидеть...
Судорога скрутила тело, и он опять зашелся в кашле. Но теперь он не сводил взгляда с крохотного, размером с копеечную монету бутона, пока единственного на хрупком стебле.
Скоро на Марс прилетит новая экспедиция. Идущие по их стопам учтут их ошибки, и с ними всё будет хорошо. И прилетев, они увидят. Да, они увидят то, о чем столько лет мечтает человечество...
"Ещё немного... Главное протянуть. Ну ещё совсем чуть-чуть..."
И лепестки, будто услышав мольбу Стаса, поспешили раскрыться. И прежде, чем в глазах у Стаса потемнело навсегда, он увидел, как маленькие белые лепестки раскрываются, показывая золотую сердцевину. Лицо растянулось в улыбке и застыло. Человеческая жизнь оборвалась. А мечта жила.