Аннотация: Лед в феврале опасен и не предсказуем. Из этой экстремальной, зимней рыбалки я сделал для себя вывод, что на такие мероприятия людей надо подбирать, как в разведку, а не идти с кем попало. И не выделяться от общей массы рыбацким ....
Испытание бедой
Наловив живца, основательно подотовясь на судака, мы в феврале месяце поехали на рыбалку в село Маргаритово, с ночевкой. Мороз ночью был до десяти градусов. Проверив по дороге лед, (он был где-то - 15-20 сантиметров), мы тронулись в глубь Таганрогского залива. По пути проходили мимо рыбаков, ловивших подо льдом сетями. Крупные судаки лежали, как дрова, штабелями. Я столько рыбы на льду не видел.
Мы зашли уже где-то километра за четыре и недалеко от этих рыбаков решили остановиться. Рыба здесь, несомненно, была. Мы пробурили лунки, поставили по пяток поставушек на судака, на живца, и сели ловить на мормышку. Весеннее солнышко так приятно припекало, что мы даже разделись. Настроение было бесподобное и, решив, что счастье есть, мы, глядя на грузившихся рыбой браконьеров, были полны надежды. Вскоре на моей лунке поднялся флажок. Попался довольно крупный судак. Мои товарищи как-то сразу охладели ко мне и обособились. А когда поймал второго, они вообще замолчали. Просидев до двух часов дня, я решил добавить поставушек, так как живец в бидончике начал засыпать. Не хватало кислорода. Да и все равно впереди была еще целая ночь.
Крутанув буром, я удивился. Бур легко провалился в воду. Я подумал, что попал в старую лунку. Но дальше, где бы, я не бурил, было то же самое. Лед растаял. Осталась небольшая толщина, буквально 3-4 сантиметра, самого плотного верхнего слоя. Мы все переполошились и начали быстро сматываться. Я всегда был как бы заводилой и поэтому шел первым. Два моих напарника, доверившись мне, молча спешили следом. Лед местами предательски прогибался под ногами, и мы рассредоточились. Не дойдя до берега с километр, я неожиданно почувствовал, что льдина наклоняется и я, как на салазках, съезжаю в воду. Ледяная вода хлынула за воротник. Я задохнулся от этого холодного ожога, к тому же испугался. Дружки растерялись, отошли подальше от полыньи и стояли в оцепенении. Мой рундук с санками чудом держался на куске наклоненной льдины. Внутри все коченело. Я попросил, чтобы кинули веревку. Наконец они очухались и начали бросать веревку. Потихоньку с ее помощью вылез на льдину.
Я почувствовал, что стал очень тяжелым, льдина подо мной прогнулась и мои друзья отошли еще дальше. Я отполз подальше и стал бросать веревку на санки, чтобы вытащить их. Очень жалко было и рыбу и снасти. Не осознавая, что сам нахожусь на краю гибели. Я все бросал и бросал веревку, пока не набросил на бур. Я уже понял, что на партнеров надежда малая. Они стояли растерянные и перепуганные еще больше, чем я. Подтащив потихоньку санки к себе, я привязал к ним длинную веревку, что бы распределить вес, и тащить их на расстоянии. Кореша, увидев мои действия, сообразили и стали делать тоже. Выйдя на твердый лед, я предложил нашему водителю, Николаю, самому маленькому и легкому из нас, к тому же, он был без всяких снастей, идти впереди, как Ивану Сусанину. Но он послал нас подальше, и в каком-то нервном ажиотаже, боясь идти вперед с нами, припустил один, бегом, в сторону берега. Лед под ним прогибался, и он, пробежав, около половины пути, стал проваливаться в воду. Благо, что глубина уже была по грудь, и он, вползая на лед, ломал его и потихоньку продвигался к берегу. Видя, что мы там тем более там не пройдем, я свернул в сторону от деревни. Напарник Вова, полностью положившись на мой опыт, молча, перепуганный, шел следом. Так мы с ним прошли половину пути, но потом пришлось ползти, подтягивая санки. Вот тут, один раз в жизни, мне пригодилась армейская выучка. Пока санки подтянешь, уже тонешь, вода быстро собиралась подо мною. Я как чувствовал, что здесь лед крепче и брал правее от реки. Мы уже давно перегнали нашего шофера, так как ломать лед, дело очень медленное и трудоемкое. Мы шли поодаль друг от друга, но когда полностью провалились, я предложил идти вместе. Ломая лед по очереди, пробиваться было бы легче. Но Вова, видя уже близость берега и осознав, что опасность миновала, заартачился. Опять у него прорезался гонор, и он, стыдясь своей недавней слабости в доказательство, что он всегда был "ого-го", откололся от меня и попер прямиком к берегу, не захотев мне помогать. Я в своей тяжелой одежде уже почти выбился из сил. Пар валил с меня столбом. Холода не было и в помине. Вообще, если бы у нас было немного больше опыта, и мы обошли бы справа или слева устье реки, то вышли бы, не провалившись. Теплая талая вода с Маргаритовки разрыхлила лед. Так мы и ломали лед втроем в разных направлениях, не желая помогать друг другу.
Впереди на берегу возле Икаруса стояла группа рыбаков, тоже недавно провалившихся. Они ловили рядом с берегом мелкую таранушку и скопившись, там где клевало, всей ватагой провалились под лед. Многие с перепугу побросали все свое хозяйство, и теперь увидев нас, хором кричали, чтобы мы поискали их рундуки и вещмешки и вынесли им. Конечно, никто бы этого делать не стал. Я шел уже по свободной, разбитой ими каше изо льда из последних сил. Если бы нужно было идти еще хотя бы метров сто, я бы уже, наверное, не дошел. Дно возле берега стало очень топкое. Один сапог потерялся. Нога одеревенела, и выйдя на берег, я не мог устоять, я ее не чувствовал. Вова уже был в хате, где парковался наш автобус. А шофер наш еще ломал лед довольно далеко от берега, часто отдыхая. Я присел возле Икаруса, сил идти не было. Сначала рыбаки начали выступать, что я не мог захватить чей-нибудь рундук, но водитель Икаруса, поняв мое состояние, сказал: "что вы к человеку пристали, вы видели, откуда он полз, и не бросил ничего, а вы как зайцы возле берега все побросали".
Они от меня отстали, и я сидел, отдыхал, замотав ногу измазанной тряпкой, которую дал водитель. Он меня зауважал. Из их компании не вернулся еще один рыбак, по прозвищу "рыжий". Вдалеке кто-то шел, а за ним еще двое. Один, вероятно, провалился, другой пошел, наверное, помогать и тоже исчез из глаз. Были они довольно далеко, и рассмотреть не было никакой возможности. Два человека залезли на торосы и ждали помощи, боясь идти, но это было очень далеко, они были как точки.
Первый из приближавшихся к берегу, тащивший санки на длинной веревке, шел быстрым строевым шагом - видна была военная выправка. Все опознали его, это был "рыжий". По их разговорам, это был удачливый рыбак, всегда возвращался с уловом. Весь коллектив рыбаков "с подмоченной репутацией" затаил дыхание. Не отрывая взгляда от идущего товарища, скрывая друг от друга, как им казалось, свои сокровенные мысли, с нетерпением ждали, когда он провалится в воду. Радостно отслеживали все его отклонения от маршрута, и "переживали", комментируя его передвижения. Но он был опытный рыболов, и все время, забирая вправо, спокойно вышел, провалившись уже у самого берега. Обломившись, многие не теряли надежды, на то, что он ничего не поймал, все ждали его, чтобы посмотреть на улов, но ошиблись, загружен он был под завязку.
Сбоку появился еще один несчастный. Он шел прямо на речку, но, почувствовав, что лед не держит, повернул опять в море. Местные потом говорили, что утром они нашли человека недалеко от берега, по пояс лежавшего на льду. Вероятно, выбившись из сил, он замерз. Ведь ночью все идут на огни села, а значит, в направлении реки, и вероятно, человек выдохся и, потеряв, в темноте надежду на спасение, сдался. Размышляя, я подумал, что было бы, если бы я случайно не увидел, что нет льда, и если бы мы остались еще на ночь, и с ужасом понял - мы бы уже не вышли. На следующий день было вообще тепло. Так что, по большому счету, возможно, я корешей своих и спас.
Немного отдохнув, я полез назад за сапогом, иначе не в чем было ехать домой. Мне уже было все равно, нога так дубовая и осталась, и я, пошатываясь, ловя опору, побрел назад в море. Все с интересом наблюдали за мной, многие, наверное, подумали, что я уже "того". Сапог удалось найти довольно быстро. Я его вытащил, вылил воду, одел и пошел в деревню. Зайдя в хату, я попросил погреться, но хозяин сказал, - " Вы тут тонете каждый день, а я вас буду отогревать", но потом, сжалившись, дал погреть ноги в духовке. Только по ощущениям здоровой ноги я ориентировался в температуре, иначе мог бы ногу сжечь, она была бесчувственная. Но зато, когда она начала отходить, я понял всю прелесть переохлаждения. И что удивительно, я даже не заболел, только судорога потом стала эту ногу частенько прихватывать.
Из этой рыбалки я сделал для себя вывод, что на такие мероприятия людей надо подбирать, как в разведку, а не идти с кем попало. И не выделяться от общей массы рыбацким счастьем, иначе бросят, или от зависти будут желать тебе провалиться под лед.