Ромм Ф.А.
Загадки Орлеанской Девы. Глава 8. Последняя битва Жанны

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
  • Аннотация:
    Роковая ошибка англичан Подготовка к суду А судьи кто? Процедурные нарушения в ходе Руанского трибунала Начало процесса Иллюзорный шанс Жанны Жанна и Святая Екатерина Могли ли французы сорвать Руанский трибунал? Ход боевых действий в период Руанского процесса Формулировка обвинения Отречение Окончательный приговор Подготовка к казни Горячее сердце Жанны
  Роковая ошибка англичан
  В Главе 5 мы указывали, что Жанна совершила роковую ошибку, короновав Карла Седьмого. Когда девушка попала в руки англичан, пришла их пора совершить роковую ошибку.
  Роковая ошибка англичан состояла в том, что они задались целью непременно уничтожить Жанну Дарк, притом самым мучительным способом. Не только опорочить её дело, но и произвести акт устрашения её казнью. Как мы знаем, Англию это привело к поражению в войне. Чудовищная жестокость англичан вызвала у французов отвращение и ожесточение, а вовсе не покорность. Попытка использовать приговор Обвинительного трибунала для компрометации Карла Седьмого была обречена на провал: король Франции был надёжно прикрыт решением суда в Пуатье (Глава 3). Трудно понять, почему англичане не учитывали это обстоятельство.
  Идя по этому пути, англичане исходили из реалий, сложившихся сразу после коронации Карла Седьмого. Они словно не заметили провал плана де Ланнуа. Не сделали для себя выводов из поражения под Компьенем. Осенью 1430 г. англичане были совсем не в таком положении, чтобы претендовать на французскую корону. Им бы взять пример с герцога Бургундского и вступить на путь мирных переговоров. В конце концов, до этого англичане неоднократно подписывали с французами мирные договоры, после чего набирались сил и возобновляли боевые действия. И для получения выгодных условий мира с Францией живая Жанна была бы англичанам очень полезна. Конечно, её невозможно было использовать, чтобы выторговать у Карла Седьмого уступки, однако демонстративное милосердие к девушке и "жест доброй воли" - освобождение её под честное слово - значительно смягчили бы неприязнь к англичанам со стороны рядовых французов.
  Мне могут возразить, что Жанна не согласилась бы на этот вариант, исходя из упомянутой в Главе 7 сцены с участием Уорвика, Стаффорда и Жана Люксембургского. Однако не следует забывать, что тогда предложение носило откровенно издевательский характер, поступило во время жестокой пытки клеткой и исходило отнюдь не от англичан. Если бы то же предложение выдвинул Уорвик, да при этом Жанна не была заточена в клетке, а находилась хотя бы в тех условиях, в которые её поместили позже, очень вероятно, что и её ответ был бы иным. Судя по тому, что в мае 1431 года Жанна приняла куда более тяжкое отречение, на упомянутый вариант освобождения под честное слово она бы согласилась намного легче. В конце концов, её миссия завершилась ещё летом 1429 г., и с тех пор она неоднократно просила короля об отставке.
  Освобождение Жанны имело смысл для англичан даже без мира с Карлом Седьмым. Оно выставило бы англичан в самом выгодном свете: как же, милосердие к побеждённому противнику! Англия не воюет с девушками! На этом фоне поведение Карла Седьмого и арманьяков выглядело бы куда менее респектабельно. Очень вероятно, что это дало бы Англии тот самый моральный реванш за коронацию Карла, которого она добивалась, и повысило бы её шансы на победу. Помимо морального фактора, Англии не пришлось бы в течение полугода держать тысячи солдат на охране пленницы.
  Разумеется, нет уверенности, что, пощадив Жанну, Англия победила бы в войне. Зато мы точно знаем, что расправа с этой пленницей привела Англию к поражению. Сделав жестокое уничтожение Жанны Дарк основой английской политики во Франции на полгода, Бедфорд поступил, как неопытный шахматист, которому дальновидный противник пожертвовал королеву, разыгрывая матовую комбинацию. Сковав тысячи своих солдат на несколько месяцев охраной пленницы, Бедфорд фактически обрёк себя на поражение, по военной значимости не меньшее, чем Патэ. Сдерживая натиск своих убийц, Орлеанская Дева одержала великую победу. Однако на этот раз она была одна против всей мощи оккупантов и не имела шансов пережить свой триумф.
  Неужели англичане не сознавали, какое моральное преимущество и выигрыш в подвижности сил им даст публичный акт милосердия по отношению к Жанне? Получается - нет. Впрочем, зашоренность мышления английского руководства проявилась не только в отношении Жанны. Не меньшей ошибкой была ставка на военную силу.
  Не менее страшным, чем поражение в Столетней войне, стало другое следствие казни Жанны: дальнейшее ожесточение психологии английских военных, отождествление жестокости и бесчеловечности с доблестью. Впоследствии этот фактор со всей силой обрушился на английский народ во время войны Роз. Однако Жанна не была первой. Жестокость была слишком характерна для английских, да и вообще средневековых правителей.
  
  Подготовка к суду
  3 января 1431 года король Генрих VI особой грамотой передал своему советнику Пьеру Кошону, епископу Бове, право распоряжаться Девой Жанной, с целью суда над ней. Интересно, что Жанна не была названа в этом документе ни еретичкой, ни колдуньей. Вообще не было указано, кто и по поводу чего собирается судить её - словно речь шла о частном имущественном иске подданного Генриха Шестого Пьера Кошона к подданной Карла Седьмого Жанне Дарк.
  Может быть, английское руководство хотело придать видимость объективности своей позиции? Это маловероятно, так как до и после этого англичане открыто заявляли, каковы их намерения в отношении Жанны. Возможно, осторожный тон указанного документа означал, что не все в английских верхах считали необходимой расправу с девушкой. Однако никакого отражения в материалах трибунала умеренная позиция не нашла. С английской стороны, процесс курировали только те, кто открыто требовал для Жанны казнь на костре.
  Заметим, что документ содержит ключевое противоречие: Жанну выдавали Кошону как советнику короля Англии, а не как председателю церковного суда. Иначе говоря, трибунал заранее был объявлен подвластным светским властям Англии, а не церкви. Судьи могли отправить Жанну на костёр, но не имели возможности отпустить её на свободу без согласия светских властей. А светские власти - английские - преследовали прямо противоположные цели.
  Одним из результатов этого стало то, что Жанну по-прежнему содержали в Буврёе. Если в начале её заточения это было признаком того, что высшие английские чины не верили в её колдовство, то после 3 января 1431 г. говорило о фиктивности Обвинительного трибунала.
  Правда, формальная передача Жанны в распоряжение трибунала несколько смягчила условия её содержания. В конце февраля, когда начались слушания трибунала, её забрали из клетки и перевели в комнату, где её стерегли пятеро солдат. Однако и теперь Жанна была постоянно закована в кандалы. Ночью её приковывали к кровати (первоначально это был деревянный топчан, а позже - железная кровать), а днём опоясывали длинной цепью, которую держали солдаты. Жанна неоднократно жаловалась судьям, что стражники пытались её изнасиловать.
  Обязательной стадией подготовки к процессу было предварительное расследование. Для его проведения, в Домреми выехал Жерар Пти, судебный пристав из Андело - селения, расположенного невдалеке. Он не смог собрать никакого компромата на Жанну: вся деревня высказалась о ней самым благоприятным образом. Разве что можно было использовать детские игры Жанны, как всех детей Домреми, под Деревом Фей - впоследствии и это лыко пошло в строку. Г-н Пти сказал, что хотел бы такую репутацию для своей сестры.
  Итак, предварительное расследование ничего не дало. Никаких свидетелей привлечь судьи не смогли: не только во Франции, но и в Англии не нашлось никого, кто бы согласился свидетельствовать против беззащитной девушки. Могущественные враги Жанны ушли в сторону от позорного судилища, предоставив исполнение грязной работы служителям Церкви.
  Теоретически, отсутствие обвинительных выводов предварительного расследования было основанием для прекращения процесса ещё до его формального начала, а значит, и для признания невиновности подследственной. Разумеется, в данном случае такого быть не могло. Кошон нашёл выход из положения: для предварительного расследования были использованы заседания трибунала. А чтобы знать, о чём вести речь на этих заседаниях, к Жанне подослали одного из судей, руанского священника Николя Луазелера. Это был доверенный человек Кошона. Под видом исповеди, которую он принял у Жанны, Луазелер собрал материал, ставший впоследствии основой для первых допросов. Разумеется, это было грубейшим нарушением тайны исповеди, но что значило одно лишнее нарушение в бесконечной цепи таковых?
  Возможно, что Кошон и Уорвик не вполне доверяли Луазелеру, так как они подслушивали его разговоры с Жанной.
  Помимо сбора компромата, Луазелер также давал Жанне советы - главным образом, советовал ей не доверять судьям. В сущности, ни вреда, ни пользы от этого совета не было, так как Жанна и без того не доверяла большинству судей, хотя и избегала прямых конфликтов с ними. Однако Луазелеру она доверилась, и это способствовало её последующему осуждению и гибели на костре.
  Квазиисторики заявляют, что Жанну якобы не пытали. Но, во-первых, как мы уже отметили, это неправда: её таки пытали - содержанием в клетке. А во-вторых, каков был смысл в допросах с пристрастием, пока судьи не знали, в чём обвинить девушку? Каких признаний от неё требовать? Позже, когда материал для обвинений появился, возникли другие причины, по которым судьям пришлось воздержаться от пытки. Однако недостатка в желании пытать Жанну у них не было.
  Говоря о Луазелере, трудно не обратить внимание, что Голоса не предупредили Жанну об этом провокаторе. Чего стоили их мудрые советы и поучения, если Голоса не указали девушке на самую непосредственную опасность? Если Голоса направлялись Богом, получается, что они действовали заодно с Кошоном и Луазелером. Другое дело, если Голоса были материализовавшимся плодом фантазии Жанны. В этом случае, разумеется, было трудно требовать от них много. Напротив, провокация Луазелера успешно вписывалась в общую схему жертвоприношения Жанны. Что касается Голосов-Наставников, столь любимых батардистами, то в тесных камерах Буврёя, на глазах у многочисленных стражников, под бдительным оком Уорвика и Кошона, для них просто не оставалось места.
  Могут спросить: если Жанна выдумала Голоса, почему она не созналась в этом на суде, тем самым избавляясь от подозрения в сношениях с нечистой силой? Встречный вопрос: а кто бы в это поверил после фантастических событий под Орлеаном и на Луаре? Такое заявление Жанны наверняка было бы истолковано как её нежелание рассказать правду о Голосах и стало бы поводом для обвинения. Пройдя путь подвига и спасения Франции с помощью выдуманных ею Голосов, Жанна не имела теперь возможности повернуть назад.
  
  А судьи кто?
  В общей сложности, судить Жанну должны были свыше 100 человек - богословы, философы, монахи и асессоры. Однако судьями в собственном смысле слова - теми, кто в действительности принимали важные решения - были только двое: бовеский епископ Кошон и инквизитор, доминиканец Жан Леметр.
  Пьер Кошон был сыном виноградаря из Шампани - родной провинции Жанны. Он пошёл по пути той единственной карьеры, которая в то время позволяла человеку из низов выбраться в верхи: служение церкви. В Парижском университете он получил образование юриста и богослова и стал доктором теологии. Без колебаний примкнул он сперва к бургундцам, а позже к англичанам. Его покровителем стал Римский Папа Мартин V, который назначил его своим референдарием и хранителем привилегий Парижского университета. В 1420 году Кошон получил епископство Бовеское.
  Церковные обязанности не мешали Кошону заниматься политикой. Мы уже указывали в Главе 1, что он сыграл значительную роль в заключении договора в Труа. Бедфорд ввёл Кошона в свой Королевский Совет по делам Франции и положив ему жалование в 1000 ливров в год.
  Традиционно принято винить в расправе над Жанной Кошона, и это, в общем, справедливо. Однако роль Леметра была не меньшей. Если бы он от имени инквизиции отказался подписать приговор Жанне, процесс развалился бы. Без Кошона трибунал мог состояться, без Леметра - ни в коем случае. Если Кошон мог рассматриваться, в значительной мере, как политик, то Леметр был полностью лицом церковным. Поэтому, когда католики говорят, что в расправе над Жанной был повинен английский приспешник Кошон, не мешает напомнить им про Леметра.
  Среди прочих следует выделить теруанского епископа Людовика Люксембургского - брата графа Жана Люксембургского. По мннию Райцеса, он был координатором трибунала и направлял его, оставаясь сам в тени. Таким образом, Кошон фактически просто исполнял обязанности палача, делал грязную работу, а идейными вдохновителями процесса с церковной стороны были другие.
  В процессе участвовало много иных судей, чья роль была не так значительна. Луазелера мы уже упоминали.
  Каждому члену трибунала выплачивалось регулярное жалование. Кошон получил за ведение суда над Жанной, в общей сложности, 750 ливров. Щедро оплачивались услуги Леметра, а также прокурора, следователя, секретарей и судебного исполнителя. Заседатели-асессоры получали разовое вознаграждение за присутствие на каждом заседании - 1 ливр. Обычно на заседаниях трибунала присутствовало от 30 до 60 асессоров, а такие заседания проводились систематически. Членам делегации Парижского университета, прибывшей в Руан для участия в суде, выплачивались также дорожные, квартирные и суточные: так, 4 марта 1431 г. они получили 120 ливров, 9 апреля - столько же, 21 апреля - еще 100 ливров и т. д.
  Заметим, что не все судьи были слепо преданы англичанам. Руанский клирик Николя де Гупвиль, магистр искусств и бакалавр богословия, в частном разговоре высказал сомнение в компетенции суда: трибунал состоял только из политических противников подсудимой, а духовенство Пуатье и архиепископ Реймсский - церковный патрон епископа Бове - уже допрашивали прежде Жанну и не нашли в ее поступках и речах ничего предосудительного. За эти речи де Гупвиль был арестован и брошен в тюрьму, откуда его с трудом вызволил влиятельный друг.
  Впоследствии, на Оправдательном процессе, многие судьи - к примеру, секретарь трибунала Гильом Маншон, инквизитор Изамбар де ла Пьер и другие - уверяли, что были полностью на стороне Жанны и всячески старались помочь ей. Впоследствии это нашло отражение в таких, в общем-то, исторически корректных произведениях как роман Марка Твена и фильм Виктора Флеминга. Послушать Маншона, де ла Пьера и других, так Кошон и два-три его сообщника действовали среди сборища недругов, которые там и сям ставили им палки в колёса. Это не имело ничего общего с действительностью. Перечисленные "защитники" просто играли с пленницей в "хороших судей", при этом роль "плохого судьи", разумеется, предоставлялась Кошону. Судя по всему, сам Кошон знал об этих играх и не имел ничего против них - ведь они способствовали осуждению Жанны.
  Инквизитору Изамбару де ла Пьеру часто ставят в заслугу, что во время казни Жанны он принёс из ближайшей церкви распятие и держал его перед гибнущей девушкой. О, добрая душа - де ла Пьер! Подумаешь, отправил на костёр ни в чём не повинную, святую девушку. Зато ведь принёс ей крестик! Ай какой молодец. Слёзы умиления его великодушным поступком льются рекой.
  Чтоб ему самому так...
  Все судьи знали о многочисленных нарушениях прав Жанны. Допустим, никто не требовал от них самопожертвования, они могли помалкивать об этом при Кошоне, но ничто не мешало им связаться со своими друзьями за пределами оккупированной территории и попросить их привлечь внимание церковной общественности к руанским событиям. Особенно это касается де ла Пьера, который вполне мог апеллировать к инквизиторам в Испании, Италии и других странах. "Лучший друг" Жанны, секретарь Маншон, искажал её ответы и другие материалы процесса, полностью следуя пожеланиям Кошона. Все судьи подписали смертный приговор Жанне. Впрочем, подробный разговор об этом позже.
  
  Процедурные нарушения в ходе Руанского трибунала
  Процедура инквизиционного суда допускала самый жестокий произвол в отношении обвиняемых. Теоретически это обосновывалось тем, что спасти вечную душу подсудимого много важнее, чем сберечь его бренное тело, а потому лучше осудить невиновного, чем выпустить из своих когтей преступника против веры. Действовала презумпция виновности: если подсудимый не мог доказать свою невиновность, этого было достаточно для обвинительного приговора. Судьи были также и обвинителями. Пытки и жестокие испытания - например, огнём и утоплением - считались в порядке вещей. Доказательствами вины считались как признания под пытками, так и стойкость по отношению к последним. Более того: доказательством вины подсудимого могла считаться даже родинка в определённом месте тела, уж не говоря о соседском доносе.
  Казалось бы, более чем достаточный простор для произвола. Однако организаторы трибунала умудрились нарушить скудные права Жанны даже в рамках этой дикой процедуры. Первым нарушением стало содержание девушки в Буврёе, вторым - уничтожение материалов предварительного расследования. Среди прочих, отметим также не-предоставление Жанне защитника. Точнее, ей предложили выбрать защитника среди своих обвинителей. Впоследствии добавилось ещё одно нарушение, которое окончательно перечеркнуло правомочность процесса (даже по меркам церкви): отказ в требовании Жанны передать её дело на рассмотрение Папы и Базельского Собора.
  Трудно понять, зачем судьи пошли на все перечисленные нарушения, ведь они делали неправомочным будущий приговор. Изо всей мочи ущемляя Жанну во всём, судьи оказывали своим английским работодателям медвежью услугу. Однако не менее удивительно, что большинство этих нарушений сошло им с рук. Да, обвинительный приговор был впоследствии аннулирован, но процесс в целом признан соответствующим букве католического закона. Никто из этих судей, по сути - преступников, не был наказан.
  
  Начало процесса
  Процесс начался 21 февраля 1431 г. в 8 часов утра. Мы не будем останавливаться подробно на допросах. Во-первых, это блестяще сделал Райцес, да и тексты протоколов нетрудно найти в Интернете *, а во-вторых, задача этой книги в другом.
  * Протоколы
  
  Просто проанализируем ход допросов.
  Судя по ответам Жанны, девушка тянула время. Она, разумеется, надеялась, что спасённые ею французы придут к ней на помощь. Она не могла знать, что арманьяки пользуются её заточением, чтобы вольготно действовать в Нормандии, прежде всего грабить, но никак не пытаются помочь своей пленной соратнице.
  С самого начала суда, основным предметом допросов стала процедура, а точнее - отказ Жанны отвечать на все вопросы судей без исключения, мотивированный тем, что делать это ей запретили Голоса. Со стороны девушки это был блестящий ход: не имея возможности обвинить её конкретно, судьи были вынуждены довольствоваться скудными сведениями, которые выудил у неё Луазелер, но и это не могли делать открыто, чтобы не продемонстрировать Жанне нарушение тайны исповеди. Пытать Жанну пока не было возможности: судьи понятия не имели, каких признаний от неё добиваться. Поэтому судьи сперва ограничились тем, что согласились, чтобы подсудимая отвечала не на все вопросы. Вместе с тем, они то и дело возвращались с разных сторон к процедуре.
  Жанна осторожно пользовалась своим достижением. Она не отказывалась давать ответы, когда они были очевидны - например, в том, что касалось её лично. Во многих случаях, её ответы были уклончивы. Она часто отвечала вопросом на вопрос. К примеру, когда её спросили, видела ли она на Голосах одежду, она спросила: "Вы полагаете, Бог не имеет возможности одеть своих святых?". Такой ответ мог означать, что Голоса были одеты, но подловить на этом Жанну невозможно. Заметим, что именно такой ответ соответствует версии о том, что Жанна выдумала Голоса.
  Отметим, что Жанна попросила снять с неё кандалы, и ей отказали на том основании, что она НЕОДНОКРАТНО пыталась бежать. Один раз бесспорен: попытка бегства из Больё. А ещё? Разве что из Боревуара. Но тогда получается, что судьи сами рассматривали тогдашний поступок Жанны именно как попытку бегства, а не самоубийства. Дополнительный аргумент в пользу того, что Жанна тогда использовала самодельную лестницу, а не выпрыгнула из окна, и это было известно судьям.
  Некоторые историки, особенно англичане, полагают, что значительную часть времени Жанна была свободна от кандалов - в частности, во время публичных слушаний. Если бы это было правдой, то просьба Жанны как минимум вызвала бы вопрос со стороны части судей - о каких кандалах речь? Поскольку такого вопроса не последовало, можно не сомневаться, что на первое слушание Жанна была доставлена закованной в кандалы. А поскольку ей отказали в её просьбе, вывод однозначен - закована она была и во время других слушаний.
  Батардисты часто обращают внимание на то, что Жанна, когда ей предложили прочесть молитву "Отче наш", ушла от этого. Не отказалась, но поставила неудобное для судей условие - чтобы ей дали возможность нормально молиться и исповедоваться. По мнению батардистов, некий тайный орден запретил Жанне читать молитвы. Так ли это? Жанна знала, что судьи настроены против неё и ищут любой повод для обвинения. Догадывалась, что и требование прочесть молитву преследует ту же цель. Как знать, какова была бы реакция судей, если бы Жанна выполнила их требование? Не обвинили бы её в искажении смысла молитвы, которая предназначена для обращения к Богу, а не для демонстрации своих познаний? Ведь и это было бы расценено как ересь.
  А почему, собственно, судьи не пожелали выполнить требование Жанны? Почему молиться на суде от неё требовали, а в нормальных условиях не позволяли?
  Заметим, что этот эпизод не вошёл в "Двенадцать статей" обвинения, по крайней мере, в явном виде.
  Интересно, что Жанна настаивала, чтобы судьи приняли у неё исповедь. Почему она так поступила, зная, что исповедь примут её смертельные враги? Вполне возможно, что Луазелер вызвал у неё подозрения. Если бы кто-либо из судей согласился принять её исповедь, это значительно затруднило бы для трибунала использование сведений, полученных Луазелером.
  Во время допросов Жанна сделала несколько предсказаний. По крайней мере некоторые из них исполнились - например, насчёт того, что вскоре англичане потерпят новое тяжёлое поражение и потеряют Францию. При всей тривиальности подобного прогноза в тогдашней обстановке, нельзя не отметить проницательность неграмотной девушки.
  Другое важное предсказание Жанны: по её словам, Голоса обещали ей избавление из плена до 1 июня. Трудно сказать, откуда взялось это предсказание, но сбылось оно самым страшным образом: Жанну казнили 30 мая.
  Часто Жанна уходила от ответов. Иногда это оказывалось блестящей находкой. Так произошло, когда теолог Бопэр спросил её, есть ли на ней Божья благодать. Ответить на этот вопрос "да" значило продемонстрировать ересь гордыни, "нет" говорило бы о ереси отказа от Бога, и в любом случае - костёр без промедления. Понимая, что вопрос с подвохом, и не имея возможности отказаться отвечать на него, Жанна сказала, что не знает, но если да, то просит Бога сохранить на ней благодать, а если нет - даровать её. Где ей было знать, что таким образом она разрешила одну из вечных проблем теологии? Однако наградой талантливой девушке стала не докторская степень богословия, а всего лишь очередная отсрочка гибели. Похожим образом Жанна ответила на другие каверзные вопросы - знает ли она через откровение свыше, что ее ждет вечное блаженство, полагает ли, что больше не может совершить смертный грех, считает ли себя достойной мученического венца, и т.д. Разумеется, такие ответы не требовали ни образования, ни озарений свыше. Для них требовались только ясный ум, осторожность и талант.
  Другой подобный пример - когда Жанну спросили, кого из Пап она считает настоящим. Её ответ был неотразим: "А разве их два?".
  В отдельных случаях лицемерие судей становилось невыносимо для Жанны, тогда она давала рискованные, но восхитительные по своему благородству ответы. Так, когда её спросили, почему её знамя внесли в Реймский Собор во время коронации, она ответила: "Оно выдержало страдание и тем заслужило почесть". К сожалению, подобные великолепные ответы позволяли судьям сжимать вокруг Жанны кольцо обвинения.
  Непростым, но логичным был ответ Жанны на вопрос о её отношении к войне и миру. По её словам, она призывала герцога Бургундского помириться с Карлом Седьмым, но мир с англичанами видела только при условии, что они покинут Францию.
  Суд многократно касался вопроса мужской одежды Жанны. Девушка объясняла, что в ней она легче защищает своё женское достоинство (как мы указывали, её всё равно пытались изнасиловать, несмотря на мужское платье; но, наверное, в нём Жанне было психологически легче). Она соглашалась переодеться в женское платье, если её поместят в женский монастырь. На вопрос, готова ли она переодеться в женское платье, чтобы быть допущенной к мессе, она ответила утвердительно, но добавила, что если её затем вернут в Буврёй, ей придётся переодеться.
  Интересно, что когда её спросили, кто ей посоветовал надеть мужскую одежду, она не назвала Жана де Меца (см. Главу 3), а сослалась на Голоса и разрешение суда в Пуатье (разумеется, последнее было проигнорировано). Почему Жанна не назвала своего боевого товарища? Вероятно, не хотела подводить его. Её бы это всё равно не спасло, а его могло погубить. Вместе с тем, это характеризует отношение Жанны к Голосам: она приписывала им вещи, явно не имевшие к ним отношения, если это помогало девушке защищаться самой или защищать других. Вряд ли стала бы она вести себя так бесцеремонно со святыми, посланными Богом.
  Отметим реплики Жанны, характеризующие обстановку на суде. Судьи-обвинители часто задавали вопросы одновременно (реплика Жанны: "Господа, прошу вас, говорите поодиночке"), многократно повторяли один и тот же вопрос ("Я уже отвечала на это. Спросите у секретаря"), игнорировали её ответы ("Вы записываете только то, что против меня, и не пишете того, что в мою пользу") и искажали их ("Если вы позволите себе еще раз так ошибиться, я надеру вам уши"). Остаётся горько улыбнуться наивной угрозе "надрать уши", с которой измученная, прикованная девочка обращалась к своим убийцам. Добавим, что допросы проводились дважды в день, несколько часов утром и вечером.
  Можно спросить: зачем судьи фиксировали подобные реплики Жанны, весьма неблагоприятные для них? Вероятно, подобные замечания ничем их не стесняли. Мало ли на что пожаловалась подсудимая, можно проигнорировать. И действительно: когда материалы процесса ушли в Парижский Университет, никто не обратил внимания на жалобы Жанны.
  Однако главным стал тот ответ, который дала Жанна на навязчивые требования признать правомочность Руанского трибунала и отвечать на все задаваемые вопросы без исключения:
  
  Иллюзорный шанс Жанны
  Когда от неё потребовали предать себя в руки церкви, она ответила, что готова принять суд Папы Римского. На деле это означало, что она потребовала суда Базельского Собора, так как Папы тогда не было (хотя имелось три претендента на этот пост) и его обязанности де-факто исполнял Собор.
  Возразить на этот довод было нечего. Аргумент судей - "Папа далеко" - был совершенно несерьёзен. Узурпировать полномочия Папы Руанский суд был не вправе категорически. Даже такой, казалось бы, удобный вариант как получение соответствующей санкции от Мартина Пятого, поддерживавшего Кошона, был проигрышным, так как означал верный конфликт с другими претендентами на папство и с Базельским Собором. Впрочем, 20 февраля Мартин Пятый уже скончался, хотя в Руане об этом узнали позже.
  Итак, требование Жанной папского суда практически перечёркивало процесс. Забегая вперёд, заметим, что отказ судей этому её требованию стал железным основанием для аннулирования впоследствии приговора, вынесенного Жанне. Увы - посмертного аннулирования.
  Разумеется, англичане не допустили бы отъезд Жанны в Рим или Базель. Какие оставались варианты для судей? Во-первых, прекращение публичных слушаний. С того момента, когда Жанна потребовала папского суда, почти все заседания трибунала проводились келейно. Исключения составили день отречения (24 мая), когда Жанне пригрозили костром, и собственно казнь. А ведь одной из главных задач процесса было воздействие на общественное мнение, что было возможно только на публичных слушаниях!
  Во-вторых, судьи постарались заболтать тему папского суда. Они всеми силами старались не показать Жанне, что она попала в десятку и с этого момента суд неправомочен. Это не удалось, Жанна то и дело повторяла своё требование, в том числе под угрозой костра (24 мая). Однако суд, по крайней мере, имел возможность убедить англичан, что всё идёт по плану.
  Часто приходится слышать, что удивительные ответы Жанны на суде были подсказаны Голосами. Наверное, это относится и к её требованию папского суда. Спрашивается: если Голоса посоветовали Жанне требовать суда Папы, почему они не сделали это на самом первом слушании? Почему не указали Жанне, что ни о чём другом ей говорить не следует? Если Голоса были посланы Богом и действительно подсказывали Жанне ответы на суде, получается, что их целью была не защита девушки от неправедного обвинения, а демонстрация их (Голосов) мощи. Другое дело, если Голоса были выдуманы Жанной. В этом случае, разумеется, они ничего ей не подсказывали, а удивительные ответы Жанны были всецело её личной заслугой.
  Батардисты полагают, что Наставники каким-то образом связывались с Жанной и подсказывали ей необходимые ответы. И что - Наставники знали, о чём девушку спросит тот или иной судья? Предвидели вопрос Бопэра и заранее разрешили его, скрыв ответ от теологического сообщества? И как они связывались с Жанной - телепатически? А главное - почему Наставники с самого начала не указали Жанне простой способ прекращения той пародии на правосудие, которая творилась над ней?
  Теоретически, если бы Жанна в первый день процесса апеллировала к Папе и отказалась отвечать на другие вопросы, вряд ли суд мог что-либо поделать. Обвинительного заключения тогда не существовало, равно как не было материала для него, и единственное, что оставалось бы судьям - сложить с себя полномочия. К сожалению, Жанну бы это не спасло, она всё равно была бы казнена. Да, это было невыгодно англичанам и перечёркивало все их усилия, но, как мы показали выше, с какого-то момента Бедфорд и его окружение утратили способность рассуждать логически обо всём, что касалось Жанны, и руководствовались только тупой ненавистью и жестокостью. В противном случае никакого Обвинительного трибунала не было бы вообще.
  
  Жанна и Святая Екатерина
  Оставим ненадолго злополучный суд в Руане. Вернёмся к теме Голосов. Ранее мы рассмотрели версию, согласно которой Жанна придумала Голоса и тем самым создала их для себя. Вспомним, что среди Голосов Жанна называла Святого Михаила-Архангела, Святую Екатерину и Святую Маргариту. В этом ничего удивительного: историки отмечают, что эти святые были очень популярны в окрестностях Домреми. Наверное, и в своих мечтаниях Жанна видела Голоса похожими на названных святых. А раз так, то созданные ею Голоса действительно имели нечто общее с ними.
  Вспомним, что о таинственном мече, который был найден в Фьербуа, Жанне, по её словам, сообщила Святая Екатерина. Да и найден он был в церкви, посвящённой этой святой. Итак, фантазии Жанны вполне конкретно пересекались с образом Святой Екатерины.
  А теперь присмотримся к этой святой внимательнее.
  Святая Екатерина родилась в Александрии во второй половине третьего столетия. Она происходила из знатного рода и отличалась умом, учёностью и красотой. Многие богатые и знатные женихи искали ее руки, а родные уговаривали ее согласиться на брак. Однажды Екатерина познакомилась с одним старцем-пустынником, человеком светлого ума и праведной жизни. Обсуждая с Екатериной ее поклонников, старец сказал, что знает особого Жениха, которому нет подобного. Он дал Екатерине икону Пресвятой Девы, обещая, что она поможет ей увидеть необыкновенного Жениха.
  В ближайшую ночь Екатерине приснилось, что перед ней Пресвятая Дева, окруженная ангелами, держит на руках сияющего Отрока. Чудесный сон глубоко поразил девушку. Когда настало утро, она поспешила к старцу и попросила совета. Старец объяснил ей суть христианской веры, рассказал о райском блаженстве праведников и о гибели грешников. Екатерина поверила в превосходство христианства над язычеством, в Иисуса Христа как Сына Божьего и приняла крещение.
  Вернувшись домой, Екатерина долго молилась. Заснув во время молитвы, она снова увидела Матерь Божию. Божественный Отрок милостиво взирал на девушку. Он надел ей перстень, сказав: "Не знай жениха земного". Екатерина поняла, что с этого момента она обручена Христу.
  Вскоре в Александрию прибыл Максимиан (286-305 гг.), соправитель императора Диоклетиана. Он обратил внимание на красавицу Екатерину, но не встретил взаимности с её стороны. Максимиан разгневался на девушку и повелел заключить ее в темницу. Затем он велел ученым людям убедить Екатерину в истинности языческой религии. В течение нескольких дней они излагали перед узницей доводы в пользу языческой религии, но Екатерина разбивала их в прах.
  Вскоре Максимиан снова послал за Екатериной. На этот раз он стал грозить ей пытками и смертью. Он велел принести колеса с острыми зубцами и предать девушку ужасной казни. Но едва только начались мучения, невидимая сила сокрушила орудие пытки, и святая Екатерина осталась невредима.
  На другой день Максимиан в последний раз призвал Екатерину и предложил ей стать его женой, обещая ей все блага мира. Но Екатерина и слушать его не хотела. Видя бесполезность всех своих усилий, царь велел предать её смерти, и воин отсек ей голову в 304 году *
  * Великомученица Екатерина. http://www.fatheralexander.org/booklets/russian/saints/ekaterina.htm
  
  Не слишком ли много сходства с Руанским процессом? Прекрасная и разумная девица заточена в тюрьму злым повелителем и вынуждена вести учёные споры. Своим разумом она обращает в прах злую учёность оппонентов, назначенных повелителем. Угроза пытки обращается в ничто - чудом. О ком это - о Святой Екатерине или о Жанне Дарк? Добавим предположение, что причиной предательства короля Франции стал отказ Жанны ему в любви (Глава 5) - и сходство усилится. Во всяком случае, Жанна наверняка обратила внимание на эти совпадения. Однако история Святой Екатерины закончилась её гибелью, отсечением головы. Очень возможно, что и Жанна ожидала такого исхода суда. Во всяком случае, она не раз заявляла судьям, что не боится угрозы отрубить ей голову, хотя этим ей никто не угрожал. А в серьёзность угрозы аутодафе Жанна до определённого момента не верила.
  Могли ли французы сорвать Руанский трибунал?
  Райцес указывает простой путь, позволявший французам-арманьякам сорвать процесс в Руане: апеллировать к Базельскому Собору, указав на процедурные нарушения Трибуналом. Помимо тех, которые перечислены выше, можно отметить нарушение прав Карла Седьмого: его интересы на процессе были затронуты непосредственно, однако никто его там не представлял.
  Вполне вероятно, что такая мера позволила бы прекратить процесс. Как мы уже отмечали, Жанну бы это не спасло. Однако нужно ли это было арманьякам?
  Историки с завидным единодушием полагают, что трибунал в Руане наносил ущерб Карлу Седьмому. Так ли это? Как показали последующие события, никакого урона королю Франции приговор, вынесенный Жанне, не причинил. О нём вспомнили гораздо позже - когда война уже заканчивалась и Карл Седьмой примерял мантию триумфатора, на которой приговор суда в Руане смотрелся грязным пятном. До тех пор приговор, состряпанный Кошоном со товарищи, лежал тихо, покрываясь пылью. Да, англичане указывали время от времени, что Карла короновала женщина, казнённая по обвинению в ереси и колдовстве, но никто этого всерьёз не воспринимал - именно потому, что процедурные нарушения суда были всем известны. К тому же Карл имел железное прикрытие: приговор суда в Пуатье. Если бы понадобилось, он несомненно дал бы ему ход. Однако это не понадобилось.
  А вот если бы арманьяки подняли шум и заставили Базельский Собор пресечь руанский произвол, Кошон мог бы просто соблюсти формальную процедуру. В конце концов, можно было упрятать Жанну в какой-нибудь монастырь, ввести в состав суда пару-тройку церковников-бургиньонов из Пуатье, приставить к девушке фиктивного защитника - не из числа кошоновских судей - и так далее. Суть процесса от этого не изменилась бы, но арманьякам стало бы гораздо труднее оспаривать его приговор.
  Таким образом, сторонники Карла Седьмого могли прекратить Руанский процесс, но отнюдь не были в этом заинтересованы.
  
  Ход боевых действий в период Руанского процесса
  В то время как Жанна Дарк боролась против церковных клеветников, а тысячи английских солдат были заняты тем, что сторожили её, арманьяки получили значительную свободу манёвра. Против них действовали, главным образом, бургундцы, армия которых ещё только оправлялась после компьенского поражения. Пользуясь фактическим бездействием англичан, несколько французских отрядов вошли в Нормандию - Ла Ир, де Ксентрайль, Дюнуа и де Рэ. Ла Ир захватил Лувье к югу от Руана. Целью французских операций было усиление власти Карла Седьмого в Нормандии. Считается, что де Ксентрайль предпринял попытку захватить Бедфорда, чтобы обменять его на Жанну, но более никаких операций подобного рода не было. Вполне возможно, что и де Ксентрайль хотел захватить Бедфорда не для спасения Жанны, а просто ради выкупа.
  Известна легенда, что якобы Жиль де Рэ (Рец, Синяя Борода) в день казни Жанны (30 мая) пытался ворваться с отрядом в Руан, но его подвёл проводник. Эта легенда не выдерживает критики. Во-первых, почему разведкой местности занялись только в последний момент? Во-вторых, почему ничего не было сделано 24 мая, когда жизнь девушки была в смертельной опасности, из-за чего ей пришлось отречься? Вероятно, де Рэ просто придумал эту легенду задним числом. Впоследствии ему пришлось на своей шкуре испытать предательство короля и произвол инквизиторов.
  
  Формулировка обвинения
  Как мы уже отмечали, процесс в Руане начался без внятных обвинений против Жанны. Материалы, полученные с помощью провокационной "исповеди" Луазелера, годились только для прощупывающих вопросов, но сами по себе на обвинительное заключение не тянули. Теологические ловушки Жанна обошла блестяще. Однако после месяца изматывающих допросов судьи нащупали несколько подходящих пунктов: отказ Жанны подчиниться церкви (призыв девушки к Папе, разумеется, в счёт не шёл), общение с Голосами, мужская одежда, детские игры у Дерева Фей и падение из башни Боревуара. Последнее рассматривалось теперь не как попытка бегства, а как покушение на самоубийство, притом по наущению Голосов. Была также попытка поставить в вину девушке "пророчество Мерлина", о котором говорилось выше, но развития это обвинение не получило, так как граничило с ересью: ведь получалось, что если Жанна одержала ряд побед, то колдун Мерлин более могуществен, чем силы рая, которые, по мнению судей, поддерживали англичан.
  Единственный реальный факт, который можно было интерпретировать как ересь - штурм Парижа в день Богородицы. Однако и за это нёс ответственность прежде всего тогдашний главнокомандующий французской армией - то есть Карл Седьмой.
  К концу марта были сформулированы 70 пунктов обвинения. 27 марта они были зачитаны Жанне. Основная часть дела была судьями выполнена: обвинение худо-бедно появилось. Появился и формальный обвинитель - Жан д"Эстиве. Защитника, разумеется, по-прежнему не было.
  Однако и без защитника Жанна разнесла обвинения в пух и прах. Большинство из них, как выяснилось, были основаны на искажении ответов Жанны, а другие слишком политизированы. 2 апреля Кошон забраковал вариант Жана д"Эстиве и поручил Николя Миди разработку новой версии. Прежние семьдесят статей обвинения превратились в двенадцать. Этот вариант обвинения - "Двенадцать статей" - использовал, главным образом, вольно интерпретируемые ответы Жанны по таким вопросам как признание полномочий церкви, ношение мужской одежды, игры у Дерева Фей, общение с Голосами и попытка бегства из Боревуара. Некоторые из этих обвинений сами тянули на ересь: например, утверждая, что у Дерева Фей могла присутствовать нечистая сила, обвинитель тем самым оспаривал действие святой воды, с помощью которой феи были когда-то изгнаны.
  Ни слова об апелляции к Папе в обвинении, разумеется, не было. В сущности, и там всё было шито белыми нитками, но у Кошона уже не оставалось времени. Англичане были возмущены затянувшимся процессом и вовсю давили на Кошона и других судей.
  "Двенадцать статей" были разосланы в Парижский Университет и другие церковно-юридические инстанции на оккупированных территориях. К середине апреля были получены положительные отзывы, на основании которых Кошон мог сформулировать приговор. Вместе с тем, слабость обвинения была слишком очевидна, и трибуналу требовалось хоть какое-то подтверждение со стороны подсудимой. Однако с этим делом пришлось повременить: в те дни Жанна тяжело заболела, вероятно, от пищевого отравления. 18 апреля Кошон и другие судьи навестили её в камере и потребовали, чтобы она предала себя в руки церкви - то есть их. Жанна, будучи в жару, не приняла это требование. Уорвик позаботился, чтобы её вылечили (кровопусканием). Сразу после того, как Жанне полегчало, её привели на очередное закрытое заседание и потребовали, чтобы она предала себя в руки церкви и отреклась. Девушка отказалась.
  Считается, что болезнь Жанны была вызвана рыбой, которую прислал ей Кошон. Разумеется, он не собирался отравить узницу, которая стоила дороже золота. Но что, если отравленную рыбу подсунули французские патриоты, полагая, что её съест епископ? Возможен и другой вариант: они знали, что рыба достанется Жанне, и таким медвежьим способом хотели избавить её от костра. В результате они только добавили девушке страданий.
  9 мая Жанну привели в камеру пыток и пригрозили ей. Девушка ответила, что всё равно не отречётся, но если вдруг проявит слабость, то потом откажется от своих слов. Тем самым Жанна сделала пытку бессмысленной. Ведь признание подсудимой имело смысл, только если бы она впоследствии подтвердила его публично, иначе судьи могли сами подписать за неё любое отречение.
  Итак, когда обвинение было готово, Жанне пригрозили пыткой, и только её стойкость и заявление о том, что она заранее отказывается от возможных признаний, предотвратили мучения. Почему-то квазиисторикам-батардистам этот факт не указ. Как, впрочем, и любые другие.
  Спустя три дня Кошон снова поставил вопрос о пытке, но тут уж большинство высказалось против. Помимо того, что они помнили недавнее заявление Жанны, многие опасались, что девушка, значительно ослабевшая во время болезни, умрёт под пыткой.
  14 мая Парижский университет на специальном заседании утвердил заключение факультетов теологии и канонического права по делу Жанны. Оба факультета квалифицировали поступки Жанны как ересь и ведовство. Сообщив об этом вердикте трибуналу, университет направил Генриху VI письмо с просьбой уничтожить Жанну.
  23 мая Жанну ознакомили с определением университета и снова, в четвёртый раз, предложили отречься.
  - Когда меня осудят и я увижу костер и палача, готового поджечь его, даже когда я буду в огне, то и тогда не скажу ничего, кроме того, что уже говорила. И с этим умру, - так звучал её ответ.
  Великая битва Жанны Дарк против мира злобы, жестокости, предательства, лжи и лицемерия окончилась. Девушка подарила своему народу и всему человечеству удивительную победу, но на этот раз не имела шансов пережить её.
  
  Отречение
  Назавтра, 24 мая 1431 г., Жанна была доставлена под сильной охраной на кладбище Сент-Уэн, где собралось много зевак. Там уже был приготовлен костёр. Из толпы в Жанну бросали камни - вероятно, коллаборационисты. Судя по всему, Жанна по-прежнему полагала, что её всего лишь запугивают. Отчасти так и было. Но только отчасти.
  Обвинитель д"Эстиве зачитал речь, содержавшую обвинения против Жанны, оскорбления в адрес её и Карла Седьмого. Жанна прервала его выступление протестами, защищая короля, что вызвало насмешки толпы в адрес обвинителя. Девушка повторила своё требование о суде Папы Римского. Это в очередной раз было проигнорировано. Затем Кошон начал зачитывать смертный приговор; другие судьи призвали Жанну отречься. Девушка трижды отказалась. Однако когда палач подошёл к ней, схватил за цепь и потащил к костру, Жанна испугалась и закричала, что принимает условия отречения.
  Те условия отречения, которые огласили Жанне, выглядели довольно умеренными. Главным образом, девушка обещала не общаться более с Голосами, сменить мужскую одежду на женскую и принять покаяние. Ей обещали снять с неё отлучение и взять под защиту церкви. Однако, когда Жанна подписывала бумагу, текст подменили на другой, в который фактически было внесено признание обвинений "Двенадцать статей".
  Как только выяснилось, что в этот день казнь не состоится, английские солдаты принялись бурно возмущаться. Запомним эту деталь. Заодно отметим, что не все английские солдаты ненавидели Жанну, многие восхищались ею.
  Жанну доставили обратно в Буврёй и заставили переодеться в женское платье. В знак отречения ей обрили голову. Она по-прежнему оставалась в кандалах, под охраной стражников-англичан. Её мужское платье забрали слуги Кошона.
  Нетрудно понять, почему Жанна отреклась: разумеется, она испугалась чудовищной по жестокости смерти. Её отречение также показывает, что она разуверилась в Голосах. Но дело не только в этом. Принятие казни, помимо невыносимой боли и ужаса, носило бы характер самоубийства: ведь альтернативой было сравнительно безобидное отречение. Более того: судьи заявили Жанне, что если они неправы, а она права, то церковь берёт на себя ответственность за эту ошибку. На таких условиях Жанна как добросовестная христианка обязана была отречься. Правда, отречение Жанны было как устным, так и письменным, оно произошло на глазах сотен людей, тогда как заверения церковников, данные ей, мало кто из посторонних мог расслышать.
  Уместно спросить: что было бы, если бы Жанна не согласилась в последний момент принять отречение? Несомненно, её бы казнили немедленно. Кошон мог позволить себе вызвать недовольство Уорвика и английских солдат, при условии, что взамен он получал отречение Жанны. В противном случае ему просто некуда было бы отступать. Зачитать смертный приговор в присутствии сотен людей, передать осуждённую палачу - и вдруг, ни с того ни с сего, остановить казнь? В это невозможно поверить. Конечно, без отречения Жанны приговор выглядел бы неубедительно, но... разве отречение его намного усилило?
  Да, разумеется, не отрекись Жанна 24 мая 1431 г., её биография окончилась бы в тот же день.
  Политическая цель процесса была, казалось, достигнута: женщина, короновавшая Карла Седьмого, признала себя еретичкой. Однако англичане были вне себя от бешенства. Не для того они санкционировали расправу на кладбище Сент-Уэн, чтобы жертва ушла живой и невредимой. Видимо, даже Уорвик не был предупреждён о плане Кошона, который реализовался на кладбище. Вместе с тем, кардинал Винчестер наверняка был в курсе. Судя по всему, знал о предстоящем жестоком спектакле и Бедфорд. Тем не менее, Уорвику и английским солдатам недолго предстояло ждать часа своего торжества. Для этого было достаточно, чтобы Кошон получил предлог обвинить Жанну в рецидиве ереси.
  
  Окончательный приговор
  27 мая по Руану распространились слухи, что Жанна снова впала в ересь и надела мужское платье. На следующее утро Кошон, Леметр и семь асессоров явились в камеру девушки и застали её в мужской одежде. По словам судей, Жанна заявила им, что переоделась добровольно. Нетрудно понять, что это неправда.
  Во-первых, за 4 дня до этого её мужскую одежду забрали слуги Кошона. Попасть обратно к Жанне одежда могла только через Кошона.
  Во-вторых, будучи в кандалах, Жанна не могла переодеться. Несомненно, что с неё сперва сняли кандалы, затем женское платье, после чего девушка надела мужскую одежду, а затем её снова заковали в цепи. Разумеется, без участия стражей-англичан такое произойти не могло. При этом, надевая мужскую одежду, Жанна несомненно сознавала, что обрекает себя на костёр. Почему же она сделала это, да ещё заявила, что её никто не принуждал?
  Объяснение, которое дала сама Жанна, состояло в том, что Голоса пришли к ней и указали на неправильность её отречения. Видимо, они считали необходимым сжечь её на костре. Удивительно: в который раз Голоса оказались сообщниками Кошона!
  Если Голоса исходили от Бога - этот вариант оставим без комментариев. Если же Голоса были выдуманы Жанной, то, разумеется, ей не было смысла погибать мучительной смертью ради собственной фантазии. То же верно, если Голоса были придворными Наставниками.
  В любом случае, объяснение Жанны или неправильно, или неполно. Голоса не могли принести Жанне мужскую одежду, забрать женскую и выполнить манипуляции с кандалами. Разумеется, во всём этом приняли самое активное участие стражники и Кошон. Что же ещё произошло, о чём Жанна не захотела говорить? И почему она не пожаловалась судьям?
  Одно из объяснений, исходящее от судебного исполнителя Жана Массье, состоит в том, что якобы накануне утром Жанна, желая выйти в туалет, попросила снять с неё цепь, которой была привязана на ночь к кровати. Тогда один из англичан забрал её женское платье. Он бросил ей мужской костюм, а женское платье унёс. Жанна отказывалась от мужской одежды, но ей пришлось подчиниться. Когда она вернулась, ей не отдали женское платье, как она ни просила.
  Нетрудно заметить, что это объяснение шито белыми нитками. Конечно, таким способом можно было заставить Жанну надеть мужское, но с её стороны было бы естественно пожаловаться на поведение стражников, как только к ней пришли судьи, и попросить женское платье назад. Значит, произошло нечто гораздо более страшное.
  Райцес предлагает философское объяснение: Жанна согласилась надеть мужское платье, потому что была возмущена поведением судей, обманувших её обещаниями, данными на Сент-Уэн. Увы, эту версию принять невозможно: она не объясняет перемещение мужской и женской одежды, а также кандалов. Да и трудно поверить, что от обиды на несправедливость и обман девушка решилась принять огненную смерть.
  Есть третья версия событий: Жанну пытались изнасиловать, и она надела мужское платье, чтобы защитить свою честь. Райцес справедливо отмечает, что Жанну бы это не спасло от насильников.
  Памела Маркантель высказала мнение, что Жанну не только пытались, но действительно изнасиловали *
  * Pamela Marcantel. An Army of Angels: A Novel of Joan of Arc. Hardcover, 1997.
  
  Эта версия представляется самой правдоподобной, так как объясняет все известные факты. Насильники сорвали с Жанны женское платье, сняли кандалы, заставили поруганную девушку надеть мужское, после чего её снова заключили в оковы.
  Изнасилование было разновидностью пытки, которая нередко применялась инквизиторами по отношению к жертвам, известным своим благочестием, а к таковым Жанна бесспорно относилась. Эта пытка не только причиняла физические страдания, но и была невыносима морально. В тот момент, когда судьи спрашивали Жанну, почему она надела мужскую одежду, изнасиловавшие её солдаты стояли в дверях. Какого ответа от Жанны можно было ожидать? Она должна была пожаловаться на насильников тем, кто отдал её насильникам?
  Допустим, Жанна согласилась бы снова надеть женское платье. Что ждало её впереди? Ночь за ночью наедине с насильниками. Девушка не могла не понимать это. Более того: если бы она вдруг согласилась терпеть, спустя несколько дней судьи могли провести проверку её на девственность, после чего было бы заявлено, что Жанна утратила невинность. В те времена подобные вещи считались признаком вины скорее жертвы, а не насильников (увы, и сегодня такая позиция не редкость). Разумеется, это стало бы поводом для смертного приговора, причём сопровождалось бы худшими муками - физическими и моральными - чем те, через которые прошла Жанна до 25 мая. Таким образом, насильники, поощряемые Уорвиком и Кошоном, просто не оставили Жанне выхода. Она не могла не сменить одежду и не могла не сказать судьям, что сделала это добровольно.
  Итак, хотя эта версия не может считаться несомненной, только она объясняет всё то, что произошло с Жанной после отречения.
  Повод, которого добивался Кошон, был создан. 28 мая Жанне был вынесен смертный приговор, теперь уже окончательный.
  
  Подготовка к казни
  Как только трибунал вынес Жанне смертный приговор, городским властям было поручено приготовить всё для казни. Местом исполнения приговора была выбрана Рыночная Площадь (сейчас - Старая Рыночная Площадь, там установлен мемориал Жанне Дарк). Казнь была назначена на 8 часов утра 30 мая 1431 г.
  В техническом плане, много готовить не пришлось. На Рыночную Площадь просто перенесли костёр, приготовленный ранее на кладбище Сент-Уэн.
  Казнь костром является одной из самых жестоких. Одна из её жутких особенностей состоит в том, что жертва остаётся в сознании, несмотря на чудовищную боль, до момента смерти, так как от высокой температуры усиливается интенсивность притока крови к мозгу.
  Казнь сожжением имеет множество вариантов осуществления, созданных богатой фантазией инквизиторов и палачей. "Классическим" является сожжение у столба, которое и предназначалось для Жанны. Однако и сожжение у столба осуществлялось многими способами.
  Прежде всего, казнь сожжением могла исполняться сравнительно "гуманно". Для этого существовало два варианта: палач мог, уже после разжигания пламени, незаметно подобраться к столбу сзади и удавить жертву, либо просто на шею осуждённому надевали специальную удавку, которая затягивалась и душила, когда человек корчился в агонии от невыносимой боли. Понятно, что и в "гуманном" варианте жертва испытывала страшные мучения, но они, по крайней мере, заканчивались за две-три минуты.
  Намного страшнее было "быстрое сожжение". Жертву не удавливали специально и не давали ей возможность убить себя с помощью удавки, но сразу разжигали сильное пламя, которое быстро охватывало осуждённого. В течение 2 минут температура вокруг жертвы доходила до 200 градусов и выше. Вскоре жизненные органы (обычно лёгкие, куда поступал раскалённый воздух) поражались, и человек погибал. Страдания жертвы в этом случае были запредельными, но в течение нескольких минут они всё же заканчивались.
  "Гуманные" способы казни применялись к жертвам, которые не создали инквизиторам особых проблем и быстро признали свою вину. Во время допросов, когда человек уже был искалечен и испытывал невыносимые страдания, нередко именно обещание "гуманной" казни становилось решающим для получения инквизиторами вожделенного признания.
  Для тех осуждённых, которые создали затруднения господам судьям, либо показали себя из ряда вон выходящими еретиками, существовало медленное сожжение. Считается, что именно его применили к Джордано Бруно и Мигелю Сервету (которого сожгли кальвинисты).
  При медленном сожжении, ни о какой гуманности речи не шло. Пламя в течение нескольких часов искусственно поддерживали слабым, чтобы оно обжигало, но не убивало. Для этого хворост поливали водой. Только когда исполнителям казни и зрителям становилось скучно, пламя разжигали вовсю.
  Существовала модификация медленного сожжения, когда жертву обкладывали мокрыми вязанками, в которые добавляли серу и вещества, дающие едкий дым, и душили дымом, заодно обжигая слабым пламенем. Жертва не только испытывала невыносимую боль от ожогов, но при этом ещё и дышала едким дымом. Её мучения были примерно такими же, как при быстром сожжении, к тому же длились часами.
  Оба варианта медленного сожжения были чрезвычайно жестокими.
  Известно, что руанский палач получил распоряжение от властей ни в коем случае не удавливать Жанну. Для неё предназначалось медленное сожжение. Судя по описанию казни (см. ниже), речь шла о втором варианте - удушении дымом (то же говорится в приговоре Оправдательного трибунала, о котором речь в Главе 9). Англичане и судьи мстили девушке и за спасение Франции, и за популярность в народе, и за любовь односельчан, и за долгие месяцы изматывающего процесса. За всё это - несколько часов адских мучений на виду у толпы.
  Предполагалось, что после того, как Жанна умрёт, костёр будет разожжён в полную силу, чтобы уничтожить труп. Палачу вменялось в обязанность сжечь все органы Жанны, а пепел выбросить в Сену, чтобы он не сделался предметом поклонений.
  Немалую роль в выборе способа казни сыграло желание многих английских солдат увидеть страдания Жанны. В отличие от них, английская знать предпочла сделать вид, что её эта "забава" не касается. Из английского руководства на казни присутствовал только кардинал Винчестер. Вероятно, даже Уорвик туда не пришёл. Ему было достаточно того, что Жанна принимает смерть - в значительной мере благодаря ему.
  В литературе иногда встречаются сведения, что в день казни из Руана были удалены английские хронисты. Историки этого не подтверждает. Да и трудно понять, как это можно было осуществить. Депортировать всех хронистов из города на сутки? Какой в этом смысл? Описать казнь Жанны мог любой грамотный английский офицер. Скорее всего, хронистов просто специально не приглашали на казнь. Это можно понять: далеко не все англичане испытывали к Жанне Дарк людоедские чувства, и Бедфорд не был заинтересован чересчур рекламировать это событие в Англии.
  Заметим, что среди присутствовавших на казни были иностранцы. Некоторые из них впоследствии описали то, что видели.
  
  Горячее сердце Жанны
  Древние римляне говорили: "Quem di diligunt, adolescens moritur" - "Любимцы богов умирают молодыми". Были ли Голоса посланцами Бога или их выдумала Жанна, к ней это изречение применимо более чем к кому-либо.
  Месяц май стал роковым для Жанны Дарк. В мае 1428 г. она впервые предстала перед де Бодрикуром. В мае 1429 спасла Орлеан. В мае 1430 г. её сдали в плен соратники. Ровно через год ей пришлось принять отречение. И не успел закончиться май 1431 г., как её юная жизнь прекратилась.
  Древняя история гласит, что когда лидийский царь Крез был возведён персами на костёр и огонь заполыхал, с неба вдруг обрушился ливень, который загасил пламя. В том, что языческие боги совершили для Креза, Небеса отказали героической девушке, которая спасла французский народ. В день её казни было погоже и солнечно.
  В 8 часов утра 30 мая в Руане раздался колокольный звон. О том, что ее сегодня казнят, Жанна узнала на рассвете, когда в камеру к ней пришли монахи Мартин Ладвеню и Жан Тутмуй. Ладвеню вспоминал позже: "Ее состояние было таким, что я не могу передать это словами". Когда в камеру пришел Кошон, он услышал: "Епископ, я умираю по вашей вине". О чём сожалела Жанна в эти, самые страшные свои минуты? О том, что приняла казнь? Что спасла недостойных? Или что родилась не в то время? Какая разница...
  Один из монахов, готовивших её к казни, предложил ей сознаться напоследок, что за ангел дал ей знак - держал над дофином Карлом золотую корону, когда она впервые пришла к нему на аудиенцию. Девушка ответила: "Тем ангелом была я сама". Это могло означать, что ангела, как и Голоса, она выдумала, а дофина видела до встречи или получила его точное описание от людей Иоланды. А может, обречённая девушка имела в виду нечто иное.
  В качестве последнего желания, она попросила причастить её. Это было страшным нарушением условий отлучения от церкви, однако Кошон не возражал. Он добился всего, чего хотел, а личной неприязни к Жанне, видимо, не испытывал. Она исповедалась и причастилась. Потом её переодели в длинное платье или полотняную рубашку, вывели из тюрьмы, посадили на повозку с решёткой, привязали к решётке и повезли к месту казни. На голову ей надели шапочку - видимо, потому что голова была обрита. Обречённая девушка тихо и горько плакала.
  Английское командование опасалось беспорядков; 120 солдат сопровождали повозку, ещё 800 стояли на Старой Рыночной Площади.
  Когда Жанну привезли на место казни и сняли с повозки, Кошон зачитал смертный приговор, теперь окончательный. Королевский судья дал знак сержантам. Жанну подвели к городскому судье для оглашения светского приговор, но английские солдаты возмутились проволочками и зашумели. Следуя их пожеланиям, городской судья пренебрёг формальностью и сразу передал девушку палачу. Жанну возвели на вязанки хвороста и привязали к столбу. Девушку обложили мокрыми вязанками, в которые были добавлены сера и другие компоненты, дающие едкий дым. Казнь началась в 9 часов: палач и его помощники подожгли вязанки. Мокрый хворост не так горел, как дымил. Девушка почти сразу начала задыхаться и кашлять, но успела несколько раз крикнуть: "Иисус!". Она также призывала архангела Михаила. Так она кричала, пока не задохнулась окончательно в дыму.
  Около полудня Жанна перестала подавать признаки жизни, одежда на ней обгорела. Тогда палач сдвинул часть вязанок и убедился, что девушка мертва. Затем он разжёг пламя так, что огонь поднялся на высоту до трёх метров. Сожжение тела продолжалось до 16 часов.
  Согласно многим источникам, английскому солдату, стоявшему у подножия костра и на пари глумившемуся над Жанной, внезапно показалась вылетевшая из пламени белая голубка. Ему стало дурно. Его откачали в кабаке, и он покаялся перед английским монахом-доминиканцем, что надругался над святой.
  По словам Ладвеню и брата Изамбара, когда казнь завершилась (около четырех часов пополудни), палач пришел к ним в доминиканский монастырь и покаялся в том, как поступил с такой, как он говорил, святой женщиной. Он рассказал, что, поднявшись на эшафот, он нашёл сердце и другие внутренности Жанны несгоревшими. Ему было приказано сжечь всё, и он несколько раз клал вокруг сердца Жанны горящий хворост и угли, но не смог обратить его в пепел. Поражённый чудом, он перестал терзать это сердце и положил его в мешок вместе со всем, что осталось от плоти казнённой девушки. Затем он бросил мешок в Сену.
  Так закончилась жизнь удивительной девушки по имени Жанна Дарк. Однако загадки, связанные с ней, на этом не прекратились.
  
  
  
[Сергей Муратов]
  
   Рис. 8.1. Казнь Жанны Дарк (рисунок художника Сергея Муратова, Сидней, Австралия)
  
  Загадки Орлеанской Девы. Глава 9. Пепел, стучащий в сердца
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"