Аннотация: Выборы без партии Зеленых?! Зря вы так...
Мрачен, мрачен и суров был нынче Валерьян Прохоров. Насупив густые брови, сверлил он взглядом прелестную дикторшу, которая, не переставая улыбаться, все мусолила и мусолила омерзительную новость.
- ...Таким образом, партия Зеленых оказалась за бортом нынешних выборов. Несмотря на протесты своих правозащитников, она не смогла убедительно доказать подлинность оспариваемых подписных листов...
Густые брови дрогнули и разлетелись в разные стороны, точно спугнутые вороны. Старик стукнул кулаком по подлокотнику дивана:
- Юристы хреновы! За что им только деньги платят? Подписи, вишь, не нравятся. А мне, может, рожи ваши не нравятся!
- Что, дед, прокатили твою партию?- фыркнул проходивший мимо внук.- Надо было тебе по старому за коммуняк голосовать. Вот сменил убеждения, так за то кукиш и получил.
Валерьян Прохоров гордо выпрямил спину. По комнате прокатился тихий хруст.
- Я никогда убеждений не менял! Это зюгановцы учение извратили. Что я, каждому, кто коммунистом назовется, сразу руку пожимать должен? Пусть делом доказывают. Зеленые хотя бы заводы эти буржуйские к ногтю поприжали бы, да их вон олигархи сразу испугались, комиссию подкупили, да и судьи у них тоже все продажные. Э-эх, мне бы теперь твои годы, я бы показал, что значит простого человека дурить!
- Да, ты бы всех построил,- заржал неблагодарный потомок и помахал на прощание роликовой доской.- Бай-бай, дед!
Старик решительно переключил программу, но и там какая-то осклабившаяся дура вещала про неудачи Зеленых. Прохоров плюнул, выключил телевизор и начал собираться на службу.
У него была хорошая работа, неспешная и в меру пыльная. Беда в том, что именно сегодня она раздражала почтенного служителя аж до сердечной дрожи. Потому что решительно все, даже место, напоминало старику о постыдном провале любимой партии. Ибо шел Валерьян в Ботанический сад.
Скрипя вставными зубами, Прохоров выслушал соболезнования от вахтерши и с максимально независимым видом прошагал мимо скалящегося охранника. Завернув за угол дома, он почти припустил бегом, прячась под тенистыми зарослями декоративных ив. Старику совершенно не хотелось попадаться на глаза кому-нибудь из сотрудников. Он прекрасно помнил, как они осмеяли его решение поддерживать на выборах партию Зеленых. Уж конечно, сейчас ему вообще проходу не дадут! Особенно раздражало Валерьяна Прохорова то, что эта молодежь не понимала всей серьезности момента. Для него, человека со стажем и грандиозным жизенным опытом выборы всегда были Событием с большой буквы. С детских лет, когда родители впервые привели его на избирательный пункт, сияющий всеми оттенками алого, и дозволили коснуться огромной как алтарь урны, когда Валерка впервые стал соучастником таинства, он не пропускал ни одних, даже самых незначительных выборов. Конечно, со временем краски подобных мероприятий изрядно потускнели, да и настрой окружающих не способствовал величавой торжественности момента, но старику было достаточно воспоминаний о грандиозном прошлом. И пошлых шуточек в адрес своих воспоминаний он не желал терпеть.
Странное дело: дверь кабинета была открыта. Валерьян замер было на пороге, но потом собрался с силой воли и вошел. За столом сидел директор. Он поднял на старика блеклые глазенки:
- Нет-нет, я вовремя,- засуетился тот.- На вахте парой слов перекинулся, а так я давно уже здесь.
Директор медленно растянул губы в улыбке. Старик похолодел.
- Валерьян Игнатьевич, нам бы вопросик обсудить. Насчет вашего заявления.
Вот засада! И ведь действительно, буквально пару дней назад он в запале политической полемики с завхозом взял да и написал заявление об уходе. Тогда Валерьяну казалось, что он нашел свое будущее в рядах партии Зеленых. Выходит, зловредный завхоз заявление-то секретарше отнес... Ну, сукин сын!..
- В общем, я подписал его,- продолжал директор, крокодильски ухмыляясь.- С завтрашнего дня можете передавать дела Искре Михайловне.
- Но... она же старше меня!- пискнул Прохоров.- Я... уж если на пенсию, то дать дорогу новому! А иначе чего бы мне уходить-то?
- Дорогой мой Валерьян Игнатьевич! Молодежь в семфонде работать не будет. Если уж на то пошло, то у нас тут самым юным лет под сорок. А Искра - человек ответственный, хозяйственный, она сумеет тут навести порядок.
Валерьян закипел. Его дряблая кожа пошла багровыми пятнами, посиневшие губы мелко задрожали, а на челюстях задергалось то, что в юности было желваками.
- То-есть, вы хотите сказать, что сейчас у меня тут бардак?! По-вашему, я тут жарю казенные семечки и перемалываю племенной кофе? Или я прыгаю и разбрасываю карточки?! Разве Искра тут вообще хоть что-нибудь поймет?!
- Вот именно. Покуда в ваших картотеках и систематизации никто, кроме вас, не разбирается. А надо, чтобы семфонд был прост и доступен для изучения. Практикантов вы выжили. Помощника брать отказались. Чем вы тут занимаетесь, мне лично непонятно. И, если уж совсем откровенно, Валерьян Игнатьевич, Искра, по крайней мере, не будет бросаться на студентов и экскурсантов с лекциями о жизнедеятельности товарища Лысенко. Дети вас просто боятся.
Прохоров сидел, разинув рот. Такой ли речи ждал он перед уходом на пенсию? Если честно, то он вообще не собирался никуда уходить, а рассчитывал как все порядочные сотрудники Ботсада скончаться на рабочем месте. Но уж если его изгоняют из рая, то хотя бы могли это сделать с приличествующей случаю торжественностью, подарок, опять же, за долгую службу... А вместо этого на бедную голову Валерьяна обрушился водопад злобных клеветнических измышлений. Знал бы Трофим Денисович, как унижают его лучшего и преданнейшего ученика, он бы восстал из могилы!
- Вы... Вы... Я...
- Все решено, Валерьян Игнатьевич. С завтрашнего дня передаете дела и получаете расчет.
- Это вы мне мстите!- выпалил Прохоров в отчаянии.- Вы бы не посмели так поступать с ветераном, если бы моя партия осталась в списках! Это ваша мелкая паскудная месть!
Директор откинулся на спинку кресла, и оно жалобно скрипнуло под мощью начальственных телес. Глаза цвета хаки уставились на старика, заставив того сжаться в ожидании затрещины.
- Я пропускаю мимо ушей ваши оскорбления, сделаем вид, что это просто дурная акустика. А насчет вашей, так сказать, партии хочу сказать, что у нее изначально не было никаких шансов. Поймите, дорогой вы наш, придерживаться надо лидера. А лидер у нас сами знаете кто. Вот если бы удалось закончить ремонт оранжереи до выборов, то разумеется, я бы всячески приветствовал плюрализм, толерантность и этот... как его... забыл. Ну да бог с ним. Но ремонт начинали не Зеленые, и денег нам дали только на половину работ, а вторую половину мы сможем сделать когда? Правильно, когда поддержим фаворита. Поэтому либо мы ратуем за наш любимый Ботанический Сад и дружно голосуем за кого надо, либо берем в правую руку конституцию, а в левую - заявление об уходе и пользуемся правом свободы выбора. Засим - приятно оставаться. Не забудьте подготовить дела.
Долго еще стоял Прохоров в опустевшем кабинете, прислушиваясь к затихающим где-то вдали шагам начальника. Мысли роились в мозгу, мешая друг другу окончательно сформироваться. Да, граждане, нелегко потерпеть такое сокрушительное поражение по всем фронтам!
- Контратака,- пробормотал старик.- Собраться и нанести ответный удар. Они еще узнают, кто такой Валерьян Прохоров!
Дрожащими руками он выдавил таблетку валидола, сунул ее за щеку и опустился на край кресла. Он пока не знал, как ответить директору, но не сомневался, что ответ будет достойным. И жестоким. Таким же болезненным, как тот, который нанес ему этот наглый зарвавшийся чинуша. Подумать только, даже покойного Трофима Денисовича приплел!
Старик замер от внезапного озарения: вот оно! Он нашел способ отомстить. И притом не только за себя, но за всю поруганную молодость, за наставника, за обманутые надежды, да за партию Зеленых, в конце концов! И пусть весь мир содрогнется.
Валерьян Прохоров направился в дальний конец семфонда, туда, где в полутьме и пыли притаился древний растрескавшийся шкафчик с надписью "Разносортица". Там, в ящичке под литерой "М" находилась коллекция, озаглавленная просто и ясно: "Моё!!!" Картонные секции коробочек покосились от времени, и часть семян просыпалась в другие отсеки, но старика это не особо смутило. Он нежно сдул первый слой пыли с крышки, на которой карандашом коряво было выведено несколько слов. Давненько не брал Валерьян в руки плоды своих опытов!
- Плохо, что сейчас уже заморозки на почве,- бормотал он.- По сырости всходы были бы дружнее. Ну да нас морозами не проймешь, мы с товарищем Лысенко на холодах собаку съели. Хе-хе, и не только мы!
"Да, Валёк, ты же помнишь, что нужно для хорошей устойчивой мутации. Как там наш главный принцип: скажи мне, что ты ешь..."
- ...И я скажу, кем ты станешь, Трофим Денисович!- почти выкрикнул Прохоров.- Да, господа морганисты, это вам не дрозофилу разводить. Томат Красноармейский скороспелый морозостойкий. О, щавель Буденновский! Тыква Стахановский гигант...
Он прослезился. Утирая глаза рукавом, Валерьян погрузил коллекцию в большие пластиковые мешки, еще раз окинул слегка замутившимся взором свое хозяйство и направился к выходу.
За месяц до выборов городские рынки накрыл тяжелейший кризис: по непонятной причине все плодоовощные склады и базы потеряли весь товар. Картошка проросла, морковь закудрявилась, и даже терпеливые апельсины полопались, выпуская на поверхность зеленые стрелки. Владельцы всего этого испорченного изобилия рыдали и рвали на себе остатки волос. Перекупщики срочно метнулись на грузовиках за пределы области искать новых поставщиков. Крупные магазины, слегка подумав, наняли за неопределенные деньги гастарбайтеров, которые теперь день и ночь просиживали в подвалах, ощипывая ростки, корешки и выковыривая гнильцу. Счастливые бомжи уносили с помоек огромные мешки лежалых овощей и экзотических фруктов. А простые покупатели со вздохами закупались у сомнительных продавцов на вынесенных за территории рынков лотках. Как выяснили органы, все документы этих лотошников были заверены слегка поплывшей печатью АО "Лысенковец". Правда, товар выглядел вполне качественным, хотя и слегка недозрелым.
Потом с необъяснимым явлением столкнулись представители организационного комитета. Когда поутру они распаковали коробки со списками избирателей, то обнаружили, что все страницы испорчены какой-то странной плесенью. Один из свидетелей утверждал, что то была не плесень, а ягель, но кто слыхал о ягеле, способном за один день сожрать полтонны бумаги? Комитетчики в некотором оцепенении проследили взглядом серое облачко спор, поплывшее куда-то в форточку, а потом побежали звонить по инстанциям, чтобы срочно получить копии списков. Наблюдатели от разнообразных партий сердито пыхтели и делали пометки в блокнотах.
Холодный морозный ветер щедро швырял в лица прохожих мелким снежком, смешанным с серой пылью.
Кучка свежепомытых подростков с плакатами "Ура!" и "Партия - наш рулевой!" поднесли бригаде агитпоезда целый мешок репы и три тыквы, выращенные, по утверждениям детей, на пришкольном огороде. Как выяснилось позже при просмотре видеозаписей, те же дети тем же самым набором продуктов почтили депутатов всех партий-претендентов. Однако ни один взрослый на тот момент не подумал о том, что в городских школах с огородами весьма туго.
За пару дней до начала выборов в лидеров партийных списков полетели помидоры и подгнившая картошка. Журналисты были в восторге от деятельности "овощных террористов" и категорически отвергали заявления милиции о банальном хулиганстве. Несколько подростков, застуканных за метанием пасленовых культур, признались, что их подрывная деятельность была оплачена неким старичком, но на этом след обрывался. Подбитые лидеры почесывали синяки и подозрительно часто прикладывались к минералке.
"День тишины" город переживал в туманно-сонном оцепенении. Разве что среди собак мужеска полу наблюдалось необычное волнение: будучи отпущенными погулять без поводков, они перебегали от человека к человеку, с виноватым видом задирая лапы. Впрочем, больших скандалов по этому поводу не случилось.
Наконец, в восемь утра гостеприимно распахнулись двери избирательных участков. Неторопливо потянулись народные массы к кабинкам и урнам. И все шло чин по чину до тех пор, пока в школу 113 не нагрянули столичные корреспонденты, чтобы заснять одного из лидеров, опускающим бюллетень. Корреспонденты были жутко взвинченными - только вчера они сдали репортаж о досрочных выборах на передвижном оленемоторном участке и вот уже вынуждены, подхватив чемоданы с оборудованием, мчаться самолетом к новому месту назначения. Кроме того, они даже не позавтракали. Пара шоколадок не в счет. Голодными глазами корреспонденты пожирали пышные булочки, заботливо выставленные в витринке буфета школьной поварихой, и уже подсчитывали рубли, но тут как раз дали отмашку о прибытии лидера. Проклиная все на свете, оператор направил камеру на двери, интервьюэрша с приклееной улыбкой на лице подняла к губам микрофон, и...
Шок продолжался около десяти минут. Именно этого времени лидеру хватило на то, чтобы проскрипеть мимо застывших корреспондентов к членам избиркома, которые сидели с неестественно прямыми спинами и деревянными лицами, найти свой адрес, получить бумажки, зажмурить глаза, поставить галочку наугад и радостно продемонстрировать ее в объектив камеры с возгласом: "А вы еще спрашиваете, есть ли у нас план!" Тут оператор очнулся.
- Шшрек! - это единственное, что в его реплике прозвучало внятно.
- А что у него с волосами?- придушенно пискнула корреспондентка.- Похоже на...
- Ганджубасы,- обреченно закончил за нее оператор.
Оба перевели взгляд на комиссию. Люди дежурно улыбались, передвигали бюллетени, листали списки, но никто не обращил внимания на зеленого лидера и его не менее зеленую охрану. Виновник же беспокойства заезжей прессы щедро пригладил колосящиеся патлы, опустил бюллетень и вышел вон. Кто-то из комиссии слегка привстал в ответ на его прощальный взмах рукой, и под столом скрежетнул металл и заплескалась вода. Оператор как бы ненароком опустил работающую камеру и глянул на экранчик - так и есть, все члены избиркома сидели, опустив ноги в наполненные тазы.
Аналогичная история наблюдалась во всех участках города и пригорода. Никто, кроме приезжих, даже не замечал этих странностей. А вот за пределами области шок был куда сильнее. Практически все столичные вожди партий не появились возле урн для голосования - за исключением одного, который сумел справиться с охраной. Нашествие древовидных избирателей полностью дезориентировало милицию и наблюдателей от других стран: с одной стороны, люди ничем не отличались от изображений в паспортах и вполне адекватно реагировали на попытки властей ограничить их права, а с другой, разве можно подпускать к урнам зеленокожих или задубевших то ли граждан, то ли поросль? Мегавласть, узнав о происходящем, распорядилась просто: "Деревья сажать!" И зашумели рощи молодые, заскрипели вековые стволы. Начались стычки между теми, которые хомо просто и хомо дендроид. В МЧС (изолировав предварительно зеленых саботажников) объявили эпидемиологическую тревогу. Кареты скорой помощи метались по городу точно стая белых голубей, оставшихся без хозяина.
Зеленыхе, в лице самых цветущих своих представителей, радостно маршировали по улицам под лозунгами "Есть такая партия!". Народ скрипуче аплодировал им вслед. Подлая натура представителей прессы немедленно отвлекла их от выборов и потянула к скандальному озеленению человечества. Торжественный день был безнадежно испорчен.
Разумеется, некоторое время спустя зеленый бум сошел на нет. В конце концов, началась зима, и даже самые терпеливые растения предпочли затаиться и дождаться весны. Результаты выборов были признаны недействительными, а потому центризбирком назначил повторное голосование - на двадцать девятое февраля, когда морозы обещали быть самыми яростными. ФСБ и другие официальные лица довольно быстро вычислили зачинщика беспорядков, однако найти его и задать ряд животрепещущих вопросов, необходимых для развития новой военной программы, так и не удалось - поди вычисли в чащобе одно-единственное разумное дерево! И только егерь Кирюша, правнук внебрачной дочери некого знаменитого академика, проходя мимо кривого вяза, всякий раз подмигивал. А вяз важно кивал ему в ответ.