Иоганн Шварц шваркнул грязным ботинком о половик и в шутовском поклоне стащил одной рукой треуголку, другой - парик. Готлиб Миллер нетерпеливо закивал. Глаза его стали жалобными, как у собаки, перед которой злые дети подвесили на недосягаемую высоту кость. Шварц не стал долго мучать приятеля. Бросив шляпу на стул, он вывернул парик наизнанку, отогнул подшитый лоскуток и вытащил сложенную вчетверо бумажку. Миллер с придушенным писком выхватил листок и побежал к окну читать.
- Мог бы сначала сказать "спасибо".
- М-м... Ты что-то сказал?- Пробормотал Готлиб.
- Между прочим, меня из-за этого клочка бумаги чуть не четвертовали. Хочешь поглядеть на шрам?
- Но ведь ты живой!
- Не поручусь головой, но пока, вроде, да. Господи боже, Миллер, ты можешь хоть на минуту отвлечься?! Неужели тебя не интересует ничего, кроме этого дурацкого пирога?
Толстяк встрепенулся, словно при нем оскорбили любимую бабушку:
- Это не просто пирог! Фамильный рецепт Армана Жирольди был записан им по приказу короля Генриха IV, благослови Господь его грешную душу, а до того пять поколений секрет передавался изустно, чтобы никто, ни один вор не мог его украсть. Только когда Арману стукнуло шестьдесят лет, а наследников у него не оказалось, король повелел ему изложить рецепт на бумаге - в одном-единственном экземпляре, понимаешь?! Естественно, что такой важный манускрипт охраняется лучше французской казны.
- Меня чуть не пустили на фарш для начинки,- фыркнул Шварц,- а ты воздаешь хвалу сторожам. Между прочим, я из-за тебя и рецепта Жирольди отсидел в ледяном погребе герцогини три полных дня, и если бы не добрая душа Иветта...
- А каким льдом они там пользуются, не приметил?- Перебил Готлиб.- С реки нарезают или везут горный? Говорят, горный иначе пахнет, и мясо приобретает необычайно гармоничный вкус.
- МОЕ мясо там приобрело синюшный оттенок и местами вообще собиралось отвалиться,- парировал Иоганн.- Извини, нюхать лед я не собирался, только и думал о том, как бы выбраться на солнышко. Хорошо еще, у меня с собой водка была да плащ английской шерсти. А потом пришлось с Иветтой в постели недельку отогреваться - кстати, вот тебе счет от лекаря, что мне лечил потом амурный недуг.
- Какая ерунда!- Проворчал толстяк, протягивая руку. Правда, когда он посмотрел на цифры, глаза его невольно округлились.- Ого!
- Вот тебе и ого! Чертов голландец единственный, кто действительно избавляет от... хм... притом тебе не нужно вонять дегтем или долго валяться под одеялом. Давай, давай, приплюсуй это к нашему договору, или я сегодня же пойду к повару Ягужинского и продам ему копию рецепта.
- Нет! Только не это!- Готлиб прижал бумаги к сердцу точно малых детушек.- Ты меня без ножа режешь, Иоганн. Я оплачу, все оплачу, только молчи!
Шварц сел на лавку, шлепнул ладонью по столу и вздохнул.
- Тогда для начала,- сказал он негромко,- я хочу попробовать этот знаменитый пирог Жирольди.
Спустя несколько часов Шварц облизал пальцы, костяным гребешком расчесал усы, чтобы не осталось крошек, и с довольным урчанием растянулся на лавке. Готлиб умильно смотрел на приятеля, комкая край фартука.
- Правда, хорош?- Спросил, наконец, повар, видя, что молчание грозит затянуться.
- На мой вкус, пате ан крут надо заправлять другим сортом вина... но, черт возьми, неплохо.
- Неплохо?! Да ты его сожрал, не дав толком остудить!- Взвился Миллер.- Такой пирог надо студить не менее суток, а ты... ты... как какой-то голодный босяк набросился на это изысканное яство...
Шварц махнул рукой:
- Все, мир, дружище. Я пробовал за свою жизнь столько уникальных блюд, что могу распознать будущие качества и горячего пате. Теперь, Бога ради, дай мне немного отдохнуть от кулинарных споров. Лучше расскажи, что это странные слухи, будто государь собирается на это болото столицу переносить.
- Помяни мое слово, так и будет,- повар важно воздел палец к потолку.- За тот год, что тебя не было, здесь столько всего понастроили! А народу нагнали! Я прежде масло у чухонцев брал, что у Смоляного двора, но теперь литейная часть дымит не переставая, пастбища покрываются копотью, молоко у коров гарью припахивает. Так что пришлось искать молочников на островах.
- Коровы тут, может, и приживутся, а люди - навряд ли. Думаю, вторым Ниеншанцом все и ограничится.
- А герр Питер другого мнения. Он горы своротит, но столицу тут поставит. Отсюда до моря рукой подать, не то что из Москвы. Ты нарочно пройдись завтра по берегу, погляди кругом. Все вельможи уже особняки тут строят, один другого перещеголять пытается. И город-то не лапотный, а вроде как в Голландии. Я ведь тоже поначалу думал: послужу, пока хозяин с государем по Европе катаются, да и останусь там - у меня ведь родня в Торгау. А потом слушал, смотрел, ходил тут по окрестностям и, знаешь, будто приворожили меня к этому Санкт-Петербургу. Я ж его как дитя родное с пеленок знаю. Каждое бревно помню, каждый куст. Не могу уже отсюда уехать!
Шварц усмехнулся. Он был бродягой по натуре, и хотя питал самые нежные чувства ко многим европейским городам, но ни один не любил настолько, чтобы задержаться там надолго - по своей воле, разумеется. Петербург его устраивал ровно настолько, насколько может устроить щегла кормушка, полная золотистой пшеницы. Молодой город и его господа желали всего самого лучшего, самого необычного, самого редкого. А Иоганн как раз и занимался добычей подобных раритетов.
Миллер подошел к лавке, склонился над ухом приятеля и пробормотал:
- Есть один человек в царевой свите, очень важный человек. Просил дать знать, когда ты приедешь. У него есть какое-то дело для тебя, обещал хорошо заплатить.
Иоганн Шварц на секунду очнулся от сладкой дремы: словосочетание "хорошо заплатить" было одним из его любимейших. Мысленно он приказал себе завтра почистить сапоги и одежду, чтобы не спугнуть возможного работодателя дорожной грязью. Потом поплотнее закутался в плащ и захрапел. Во сне ему привиделся Генрих IV, который набивал погреб горячими пирогами и горестно причитал по-немецки: "Студи, студи не менее тридцати часов! И обязательно добавляй майоран".
Утро в Петербурге задалось ветренным, но ясным. Шагая по улице, Шварц не без удовольствия отметил, как быстро меняется юный город: вот уже и дороги кое-где начали мостить, и дома каменные строятся, и даже полоса Охтинских лесов вроде бы изрядно отступила от реки. Глядишь, этак лет через десять Петербург действительно сможет стать столицей.
Неподалеку от Литейной части берег перегородили рыбачьи сети и перевернутые лодки. В воздухе запахло смоляным варом, водорослями и почему-то огурцами. Шварц вначале не поверил собственному носу и подошел к ватаге ребятишек, которые сортировали улов по трем бочкам. Из одной явственно тянуло терпким огуречным ароматом. Иоганн заглянул внутрь, потом перехватил руку мальчишки с очередной рыбкой.
- Как ты это называешь?- Спросил Иоганн по-русски. Мальчишка фыркнул.- Что это есть?
- Это корюшка, барин,- сказала сероглазая девчонка.- А Феську отпусти, он все одно по-нашему не разумеет. Чухня потому что.
Шварц еще немного полюбовался тем, как дети шустро разбирают груду разномастной рыбы, объясняясь на каком-то своем, почти птичьем диалекте, пообещал позже непременно заглянуть за фунтом-другим корюшки и продолжил путь. Нужный дом ему показали сразу, то было основательное одноэтажное деревянное строение с палисадником и мощеным двориком. Гостя встретил важный слуга в ливрее немецкого образца и со всевозможным пиететом провел в комнату.
Вот тут-то Иоганн и ахнул: все шкафы и полки тут были забиты банками с заспиртованными тварями, шкатулками и коробками с сушеными насекомыми, незнакомыми растениями и камнями. Эти вещи перемежались книгами - то ли для того, чтобы отделить часть образцов друг от друга, то ли хозяин просто запихивал прочитанное на первое попавшееся место. Молодой человек, едва дыша от нахлынувших чувств, приник к полкам.
Конечно, экспонатов было не так много - Шварц видывал в Европе собрания и богаче,- но вот такого подбора странностей ему еще не попадалось. И если кое-что показалось Иоганну отвратительным, то другое вызывало неподдельный восторг.
- Господи помилуй, до чего хитра природа!- Невольно сказал он вслух, разглядывая желтый янтарь с заточенной в нем диковинной стрекозой.
- Хитра и коварна, любезный господин,- откликнулся кто-то по-немецки.- Это еще не все образцы. Есть многое из того, что людям непосвященным показывать не надобно.
Шварц обернулся. На него смотрел мужчина в добротном платье, модном парике и мягких домашних туфлях. Появился слуга с подносом, на котором дымилась чашечка кофе, и с поклоном протянул напиток незнакомцу.
- Матвей, сначала гостя потчуют!- Это было сказано на русском языке, слишком чистом, чтобы быть родным. Шварц на миг задумался, какой же нации принадлежит сей господин. Ответа пока не находилось.
- Благодарю,- Иоганн принял чашечку и посмотрел, нет ли где стула или свободного столика. Собеседник махнул тростью в сторону низенькой боковой двери:
- А пройдемте в кабинет, там чаевничать гораздо удобнее. Матвей, подавай в читальню! И прихвати пряников.
Небольшая комнатенка была забита толстыми фолиантами. Они громоздились на полках дубовых шкафов, на каменной столешнице, на странной деревянной тумбе и даже на стульях. Незнакомец указал на пустующую пару кресел:
- Прошу! Здесь, конечно, пыльно, зато спокойно. Можно поговорить о чудесах природы... и о пирогах короля Генриха.
Шварц чуть не подавился кофе. Неужто француз?! Прознал про давешнюю адвентюру и хочет затребовать долю. Или, того хуже, он один из родичей проклятого Жирольди и теперь за фамильную тайну...
- Не беспокойтесь, секреты паштетов и пирожных меня мало волнуют,- утешил вельможа.- Я занимаюсь другими вещами. Тем не менее, ваша деятельность меня крайне заинтриговала, герр Иоганн. Ходят слухи, что вы великий гурман и потому знаете чуть ли не все блюда Европы. И что за рецепты, которые вы доставляете лучшим поварам королей и вельмож, прежние владельцы убивали многих менее ловких авантюристов. Рассказы о ваших приключениях могут стать знаменитыми шванками. Особенно способ, которым вы исхитрились проникнуть в осажденный городок, чтобы выкрасть грюер патриарха швейцарских сыроваров. Правда ли, что за возвращение этой головки сыра вы выторговали какие-то торговые блага для голландцев?
- Д-да, в общем, было дело,- пробормотал Шварц.- Грюер быльше чем просто сыр. Ведь его делают при рождении ребенка. Всю жизнь человека грюер зреет, чтобы быть съеденным на его похоронах. Это, можно сказать, почти волшебный талисман.
- Магия подобия,- уточнил собеседник.- Если такой оборот вам знаком. Значит, я могу рекомендовать государю обратиться к голланцам? Мы, видите ли, намерены здесь завести свое производство сыра.
- Да, конечно,- Господи, если дело только в этом, то мир все еще прекрасен.- Я даже готов подсказать, к кому именно можно обратиться, могу и в Голландию съездить.
Незнакомец махнул рукой:
- Зачем тратить свое драгоценное время на такие пустяки? Мы найдем гонца попроще. К вам же, уважаемый, у меня другое предложение. Более тесно связанное с вашей работой.
Дверь скрипнула, пропуская слугу с миской пряников и кофейником. Иоганн сразу цапнул сдобу: когда приближались неприятности, желудок начинал настойчиво клянчить пищу. Пряник оказался клюквенным и не особо сладким, как раз такие Шварц любил больше всего.
- Только, сударь мой, я не знаю, что вам обо мне наговорили злые языки, но никакими кровавыми делами я не занимаюсь,- заявил он с набитым ртом.- Да, я гурман и обжора, я буду гореть в аду за чревоугодие, но даже Сатана не поставит мне в вину чью-то смерть.
- Конечно. Вы - мошенник, вор и авантюрист. Вы можете пронести через таможенные посты целые мешки пряностей так, что даже мышь не чихнет. Вы способны выкрасть куличики у чертовой бабушки.
- Простите, что выкрасть?
- Это такое русское блюдо. Религиозное. Но речь у нас пойдет не о куличах. Вы, должно быть, меня не помните? Мое имя Якоб Брюс. Мы пару раз встречались в Гудмэнз Филдз, вы приходили к Колсону за письмами для Флэмстида. Правда, тогда вы были совсем ребенком...
Шварц припомнил тот сомнительный эпизод своей жизни. Мда, ему тогда стукнуло двенадцать лет. Он выполнял первое самостоятельное задание: охотился за секретом откорма каплунов при дворе одной весьма знатной леди. И дернул же его черт познакомиться с Джонни, дворовым мальчишкой Флэмстида! Этот Джонни как раз собирал ватагу парней, чтобы, как он выразился, "отомстить зазнайке Исааку за моего хозяина". И так уж получилось, что сначала мальчишки обстреляли незнакомого дядьку зелеными яблоками, а уж после, когда Иоганн начал бегать с разными поручениями, он узнал, что залепил в лоб известному ученому. Теперь Шварцу было стыдно. Но тогда он ужасно гордился метким выстрелом.
- Мне жаль, что мы не познакомились в те годы,- продолжал хозяин.- Возможно, стоило взять вас на службу еще юнцом. Впрочем, вы и сами удачно выбрали себе занятие. Ваши таланты общепризнаны. Почти все мои европейские корреспонденты, которых я просил подобрать подходящего человека, рано или поздно называли ваше имя. Даже удивительно, что при такой известности вы еще живы.
- Это потому, что я не делаю ничего такого, что официальным законом признавалось бы за серьезное преступление,- с деланной скромностью улыбнулся Шварц.- Право же, судить дворянина за кражу головки сыра или пучка сухой травы не станет ни один уважающий себя судья. И какой таможенник способен отличить простую бернскую пшеницу от особого селекционного урожая из небольшого альпийского монастыря? Я ведь занимаюсь исключительно кулинарией, милостивый государь, и даже если по дороге к моей цели встречаю чью-то интимную или государственную тайну, немедленно стараюсь о них забыть.
- Да,- согласился Брюс,- закон оберегает политику куда лучше, чем искусство, особенно такое эфемерное, как поварское. Но то, что я попрошу вас достать, охраняется и законом, и стражей. Более того, вам придется преодолеть границы, которых нет ни на одной карте, и вернуться оттуда к указанному мной сроку. Уверяю, награда будет весьма щедрой, даже по российским меркам.
Шварц посмотрел в глаза странного человека, который носил английское имя, говорил по-немецки и строил новую Россию. В них было то же легкое благородное безумие гения, что и у многих ученых, поэтов, художников и кулинаров, с которыми доводилось сталкиваться Шварцу. И оно было заразительно. Иоганн понял, что не станет отказываться, не сможет. Пятки начали зудеть, то ли предлагая побыстрее смыться, то ли предвкушая новое приключение. Хотя хозяин толком еще ничего не сказал, молодой авантюрист почему-то сразу уверился, что задачка Брюса будет посложнее всех прежних. "Черт, ну почему я такой дурак!"- мысленно вскрикнул Иоганн перед тем, как губы его произнесли:
- Отлично!
- Договор кровью, конечно, подписывать не станем,- ухмыльнулся Брюс, - но я надеюсь на вашу честность. Итак, для начала: вы верите в колдовство?
Шварц призадумался. На дворе стоял просвещенный 18 век, волшебники и ведьмы представлялись чем-то далеким, вроде нянюшкиных сказок. И все-таки... все-таки он видел такие вещи и явления, которые иначе как чудом или чародейством объяснить невозможно.
- Пожалуй что верю, сударь.
- Это хорошо, мне не придется вас убеждать. В конце концов, магия - та же наука. Ах да, надеюсь, сами вы колдовства не боитесь?
- Нет,- Иоганн пожал плечами.- Я вышел из того возраста, когда страшатся сглаза или приворота. Вот доживу лет этак до пятидесяти - опять забоюсь.
- Разумно.
Брюс вынул из ближнего шкафа несколько книг. За ними обнаружилась небольшая деревянная заслонка, прикрывавшая простенький тайник. Хозяин просмотрел несколько бумаг оттуда, взял два листа и положил на столешницу. Иоганн подвинулся ближе.
- Смотрите: это шведская карта, точнее, копия. Вот тут стоял Ниенштадт. Вам приходилось бывать в этом городке?
- Нет, в привоенных поселениях редко встречаются люди, готовые платить за хорошую кухню.
- Тем не менее, там заварили изрядную кашу,- засмеялся Брюс. Шварц шутки не понял.- Комендант сжег город, когда наши войска взяли Нотеборг. Кто-то думает, что он запаниковал или хотел лишить русских удобной базы. Но я знаю, что на самом деле этот хитрец пытался разрушить Гранитные врата.
- Хм?
- Вы ведь бывали в Англии. Вам доводилось видеть языческие каменные сооружения на холмах? Нечто подобное, по донесениям шведов и моих доверенных лиц, находилось под ниенской кирхой. Недаром это место в старину называлось Венцом Земли - Ландскрона, как говаривали варяги. Гранитный круг, возможно, алтарь чухонцев, был использован как часть фундамента. Такие штуки знающие люди могут использовать как врата между миром дольным и горним.
Шварц вежливо приподнял брови. Да, подобные байки ему доводилось слышать. Правда, до сих пор он не встречал ни единого человека, который бы мог подтвердить реальность чудесных путешествий.
- Сомневаетесь? Это правильно, в таких случаях только физический опыт может доказать истину. Недавно я получил несколько любопытных писем от Лейбница и Ньютона, которые позволили произвести нужный эксперимент. Как только мы вернулись в Петербург, я нашел возможность съездить на пепелище и отправил слугу во врата. Вот результат его наблюдений.
Брюс развернул второй листок.
- Комендант был наивен. Он полагал, я найду способ через этот проход доставить наших солдат внутрь крепости. Он даже не знал, куда ведут врата. Но кое-кто из Ниена постиг тайные науки и сумел воспользоваться знаниями во вред многим. Думаю, это мог быть какой-нибудь чухонец или ижорец, озлобленный и на шведов, и на русских. Его чары уничтожили Ниеншанц и теперь, к сожалению, могут извести Петербург.
Шварц со стоном откинулся на спинку кресла:
- Я ничего не понимаю в этих колдовских штуках, герр Брюс. Мне-то что надо делать?
- Я предлагаю вам пройти через Гранитные врата и добыть живой воды.
Кажется, Брюс не шутил. Иоганн осторожно переспросил:
- Живая вода - это какой-то русский напиток?
- Нет, просто вода. Самая настоящая. Праматерь всех вод, если хотите. Обладает свойством оживлять умерших. Русские, кстати, утверждают, что рядом с ней всегда течет и мертвая вода, которая обладает чудесным свойством исцелять раны, но убивает, если ее выпить. Я не могу отправить за этим ингредиентом людей, которые ничего не смыслят в тонкостях вкуса и запаха - слишком ничтожна вероятность, что они принесут именно то, что мне нужно. Вы - другое дело. Вы гурман.
- То-есть, мне надо отличить одно вещество без вкуса, цвета и запаха от нескольких таких же? - Развеселился Иоганн.- Прелестно! И среди них есть еще и отрава. Замечательно.
- Кто говорил, что будет легко?- Брюс подмигнул.- Более того, вам еще предстоит вынести оттуда добычу, а это, пожалуй, сложнее, чем просто найти ее. Стражи ворот никому не дадут вынести то, что не было принесено им самим - я уже ставил опыты. А завершить наше дельце надо не позднее нынешней полуночи.
Иоганн уже смеялся в голос:
- А золота лепреконов вам заодно не прихватить? Герр Брюс, это же смешно! Зачем вам вода?!
- Мне надо накормить землю.
Голос хозяина отозвался неожиданным эхом, тем более странным в забитой книгами комнате. Шварц притих. Веселость как-то сразу остыла.
- Заклятие, которое было наложено в семьсот втором, пробудило Ниенскую элементаль. Земля теперь глотает дома и людей, убивает жестоко и беспощадно, потому что природа не знает жалости. Река источает смертоносные туманы. Твердые почвы обращаются в трясину. Лес гниет на корню. Дети мрут...
На последней фразе Брюс резко умолк, и авантюрист понял, что хозяин вспомнил о личном горе. Тишина заполнила кабинет. Наконец, хозяин со вздохом продолжил:
- К моему прискорбию, я еще не знал об этом, когда царь заложил в дельте крепость. Тогда он попросил меня об одной магической услуге, которую я с радостью оказал. Она должна была помочь Петербургу прочно стать на Неве, расти и крепнуть назло врагам, на радость друзьям...
- Вы тоже очарованы этим городом,- пробормотал Иоганн.
- Конечно, ведь в этом и заключалось мое волшебство. Как иначе удержать тысячи безграмотных крестьян, разбойников и каторжников, которые его строят? Как привлечь в новорожденный Петербург лучших купцов, ученых, корабелов и заставить их тут остаться? Как примирить чухонца, шведа, голландца, поляка и немца, чтобы они вместе трудились на благо Петербурга, а не сожгли его из ненависти друг к другу? Ну что, друг мой, вы все еще не боитесь силы приворотного зелья?
Иоганн нервно сглотнул и покосился на кофейную чашечку.
- Но, как и всякая магия, приворот обладает не только приятными последствиями,- Брюс машинально разглаживал загибающиеся уголки карты.- Элементаль, которая должна была уничтожить город и после исчезнуть, тоже полюбила его. Но полюбила как хорек курятник. Она продолжает рвать Петербург на куски и не может насытиться. С помощью живой воды мне предстоит сварить зелье, которое успокоит элементаль и заставит ее уснуть на три века. Сделать это можно только при определенном стоянии звезд. Если вы не достанете нужных ингредиентов, я смогу повторить попытку лишь через двенадцать лет, а ведь я участвую в разных баталиях и могу погибнуть до срока. Но, со мной или без меня, Санкт-Петербург должен стоять на берегах Невы и быть столицей государства Российского, иначе все, что мы делали, ради чего умирали сотни людей, просто бессмысленно.
Шварц потянулся за бумагами:
- Где там ваши врата? Давайте поскорее покончим с этим, и я поеду в мою старую добрую Пруссию, пока не подцепил очередную любовную лихорадку.
Солнце и не думало клониться к закату, хотя колокола Спасского уже отбили девятый час. Бот пришвартовался у паромного причала, однако матросы на берег выходить не стали. Брюс и Шварц направились к разбитому валу, за которым простирался поросший вереском и крошечными осинками пустырь-пепелище. Земля здесь не спешила прятать ожоги и раны: разбитые шанцы и остатки наспех возведенных укреплений все еще острыми зубами торчали из выжженой почвы. Брюс указал куда-то в сторону леса:
- Там стоял полк моего брата. Совсем близко от врат. Если бы Роман знал... Впрочем, что было, то прошло.
Он уверенно лавировал между черными буграми, которые, по всей видимости, когда-то были домами и складами. В дорожной шкатулке при каждом шаге что-то бряцало. На небольшом относительно ровном пятачке земли Брюс остановился:
- Здесь. Подождите минуту.
Он вынул из кармана часы, сделанные в виде крупного яйца. Когда крышка со звоном откинулась, взору Иоганна предстали маленькие фигурки людей и животных, двигавшиеся по спирали в причудливом танце. Но Брюс, не обращая внимания на пляшущих человечков, подцепил пальцем кольцо и потянул верх. Спираль раздвинулась, блеснув в лучах вечернего солнца витым острием. Брюс пошел по пустоши, вытянув перед собой на ладони странный механизм. На пятом шаге спираль зазвенела и забилась как живая.
- Отлично, мы на месте,- сказал чародей, убирая часы.- Прошу вас, станьте на этот камень. Когда вы пройдете врата, вас встретит мой слуга. Он остался там, по ту сторону. У него тоже есть часы. Вам, как человеку приезжему, будет затруднительно оценивать время по солнцу, так уж не стесняйтесь спрашивать: от точности и скорости зависит многое, в том числе и ваша безопасность. Карта при вас?
Иоганн похлопал по обшлагу.
- Тогда приступим.
Брюс творил волшебство с той же обстоятельностью, с какой, должно быть, составлял математические расчеты и планировал сражения. Конечно, Иоганн подсознательно ожидал безумных плясок, зловонных клубящихся котлов и адского пламени, но работа чародея с астролябией и циркулем никак не походила на богохульную ворожбу. Брюс, постоянно сверяясь с заметками, вбил в неприметные гнезда на камнях несколько медных костылей, потом извлек из шкатулки крошечный флакон, взболтал, забрал часть жидкости стеклянной трубкой и принялся аккуратно кропить землю - по одной капле каждые пять шагов.
Шварцу стало холодновато. Невский ветер был несильным, но настойчивым, почти как тот крупный комар, что вертелся у самого лица. Иоганн долго не решался отмахнуться от насекомого, чтобы ненароком не прервать работу Брюса. Но когда наглый москит приземлился прямо на щеку и вонзил хоботок, нервы авантюриста сдали. Шварц что было силы хлопнул себя по щеке, на миг зажмурившись.
Реальность изменилась.
Шварц стоял на полу лютеранской кирхи, объятой пламенем.
Он был настолько ошеломлен, что просто замер на полусогнутых ногах с раскрытым ртом. Огонь беззвучно обгладывал алтарь и деревянные кресла, но Иоганн не чувствовал жара. Его мысли скакали как каштаны на раскаленном подносе и так же быстро лопались о единственный непреложный факт: черт побери, я не там, где только что был! Сердце захлестнула паника, но ноги отказывались подчиняться. И тогда Иоганн Шварц, гурман, путешественник и авантюрист, сделал единственно возможное. Он заорал.
Пелена пламени дрогнула от его вопля, расступилась как занавес. Молодой человек собрал всю силу воли в кулак и кинулся в проем. Уже на пороге кирхи он налетел на прелестное создание: девушку лет шестнадцати в скромном голландском платье. От удара блондинка отлетела на пару шагов и села в грязь. Вокруг беззвучно и страшно пылали деревянные дома.
- Господи, простите!- Пробормотал Иоганн, протягивая ей руку. Девушка мило улыбнулась, но не сказала ни слова.- Вы... Это не вас, часом, Брюс обозвал слугой?
При слове "часом" девушка просияла, сунула руку в карман передника и извлекла такое же механическое чудо, каким пользовался Брюс. Иоганн слегка опешил, но часы взял. Повозившись секунду и прищемив до крови палец, он все-таки нашел рычажок, которым открывалось яйцо - на циферблате было около десяти.
- Сатана,- пробормотал он и тут же, испуганно покосившись на кирху, перекрестился.- А почему все горит-то?
Блондиночка склонила голову, явно не понимая его слов. Шварц испустил тихий стон и перешел на русский:
- Ты говорить умеешь? Ты знаешь какой-то язык?
Девушка засмеялась, неожиданно погладила молодого человека по щеке, да так нежно, что он от смущения залился краской. Иоганн утер пот со лба:
- О Боже! Я не то разумею... девица. Брюс, чтоб тебе там лопнуть!- Добавил он на родном наречии.- По каковски мне с твоей служанкой изъясняться? По-арабски, что ли?!
Он достал из-за пазухи заготовленную флягу, показал блондинке:
- Вода... вассер, ватер, о, буль-буль, что я несу, господи! Дурища, веди показывай!
Девушка подхватила Шварца под локоток и засеменила по улице горящего города, будто прогуливалась. Иоганн, принужденный умерить привычную скорость, ошалело вертел головой, разглядывая Ниенштадт, погибший там, в дольнем мире, и все еще умирающий здесь. Спустя некоторое время он стал различать и иное: люди, точнее, тени людей все еще блуждали по городу. Стоило Иоганну это заметить, как тени стали явственне и четче, проступая на стенах домов и дорожной пыли. Обладатели большинства теней оставались незримыми, но ближе к земляному валу стали попадаться и призрачные солдаты в шведской форме, и какие-то крестьяне, лоточники, даже дети. Все они не обращали никакого внимания на странную парочку, двигавшуюся к городскому саду.
Шварц прошел мимо мальчишки, который тащил на голове корзину с пирожками. Малыш открыл дверь и спокойно вошел в горящий дом. Авантюрист содрогнулся. Если бы не теплая девичья рука, сжимавшая его локоть, он бы точно бросился бежать. Но присутствие немой блондинки заставляло Шварца умерить свои страхи: в конце концов, она провела тут минимум сутки, и ничего с ней не случилось. А девушка лишь изредка поглядывала на кавалера, нежно и скромно улыбаясь. Ветер трепал ее присобранные гребнем волосы, которые иногда шелковой паутинкой касались лица Иоганна. От них шел приятный аромат фиалок и ландышей, заглушавший царивший повсюду запах слежавшейся пыли. Шварц невольно протянул руку и приобнял спутницу - так ему было намного спокойнее.
Крепкие ворота были приоткрыты, караульные беззвучно смеялись над проделками вертлявой дрессированной собачонки, и только один из них неодобрительно посмотрел на двух чужаков из плоти и крови. Шварц поспешил выскользнуть за ворота.
В этом саду царил хаос. Часть кустов и деревьев полыхали осенним золотом, другая едва только раскрывала весенние листочки. Цветущие астры соседствовали с ромашками и нарциссами. Огромные пурпурные розы роняли на дорожки тяжелые лепестки. Бледные крокусы расталкивали стрелки гиацинтов. Жасмин и черемуха белой пеной обрамляли живую изгородь. И при этом воздух переполняла все та же пыльная вонь.
Девушка остановилась у входа в аллею. Как Шварц не просил ее пойти за ним, юная служанка только печально качала головой. Потом она обняла молодого человека и необычнайно бережно поцеловала в губы, будто боялась напугать. Смущенный и окончательно выбитый из колеи Иоганн неловко чмокнул пальчики спутницы и побрел в царство цветов. Набросок карты был немедленно извлечен на свет. Кажется, сад был не так велик, как виделось. И клумбы все больше в голландском духе, ровные да квадратные, а не зеленые лабиринты, которые так нравятся англичанам. Но совершенно необъяснимым образом Шварц умудрился заплутать. В очередной раз наткнувшись на скульптуру амурчика со слованным луком, авантюрист сплюнул и остановился. Здесь явно крылся подвох. Или, говоря словами Брюса, магия. Которая тоже наука и поддается исчислению.
Иоганн сосредоточился. Он зажмурился, чтобы буйство красок не отвлекало его, мысленно представил себе карту, то место, где он расстался со спутницей, прикинул направление и зашагал напрямик, не думая о клумбах или кустарниках. Странно, но ни одна ветка не коснулась его сапог. Шварц продолжал идти, покуда не почувствовал свежий влажный ветер. Носок сапога врезался в каменный бортик бассейна, и авантюрист открыл глаза. Этого на карте нет и быть не может! Только в Италии он видел нечто подобное: целый парк великолепных каскадов, шутих и фонтанов простирался перед Иоганном. Водное царство простиралось в бесконечность, отражаясь и переливаясь.
- Черт, да я тут не то что до полуночи - за год не управлюсь!- В отчаянии Шварц вцепился в волосы.- Удружили, нечего сказать.
Он двинулся по аллее, вздрагивая от неожиданных всплесков или брызг. Многочисленные тритоны, нимфы и морские кони следили за чужаком мраморными глазами. Серое небо подернулось рябью, словно океан перед приливом.
- Если мне еще кто-нибудь из умников скажет, что созерцание воды успокаивает, я разобью ему нос,- пробормотал Шварц.- Или нет, я привяжу его перед ручьем на пару дней и потом послушаю, что он скажет. Ненавижу сырость!
Струи весело журчали на все лады. Иоганн присел отдохнуть на край фонтана. В бассейне золотая собачка по неслась по кругу за такими же золотыми уточками. На дне молодой человек заметил какую-то мелкую монетку. Машинально опустил руку в воду. Пальцы болезненно защипало. Иоганн выдернул ладонь и быстро посмотрел на нее: вроде ничего страшного не случилось. Да, рука была совершенно здоровой - исчезла даже та крошечная злополучная ранка, которую он заполучил, пытаясь открыть часы!
- Мертвая вода,- Шварц хмыкнул. Повинуясь требованиям собственной жадности, он вылил из своей ароматницы духи и наполнил ее целебной жидкостью - при такой работе наверняка еще понадобится! - Ну, четверть дела сделана. Живая, стало быть, поблизости.
Он оглядел окрестности: вокруг фонтана с собачкой целая толпа мраморных данаид тщетно наполняла бездонные бочки. Девушки различались только складками съехавших на бедра тряпок и углами наклона кувшинов. Иоганн прочертил на песке возле одной из них треугольник, чтобы не запутаться, и двинулся вдоль данаид, пытаясь найти хоть какой-то след или указатель. Насчитав двадцать четыре фигуры, он снова оказался возле треугольника, но так и не смог выделить хоть один из источников.
Авантюрист остановился, задумавшись. Что говорил Брюс? Иоганн мысленно повторил все слова нанимателя. Ничего толкового, сплошные дифирамбы в его, шварцеву честь. Хотя... Брюс постоянно напирал на то, что ему нужен именно гурман, знаток вкусов и запахов. Праматерь вод дожна быть абсолютно чистой, но остальные источники могут иметь хоть какой-то привкус. Стоило рискнуть.
Положись на свое чутье, Иоганн, уникальный, несравненный нюх, который позволил тебе узнать на маскараде графиню де ла Рош и тем самым добиться у нее аудиенции. Доверься языку, что безошибочно разгадывает любое сочетание приправ. Найди искомое не на ощупь, не глазами...
Шварц извлек из кармана флягу, открутил колпачок-рюмку и зачерпнул воды из ближайшего фонтана. Кажется, данаида посмотрела на гостя с неодобрением. Иоганн чуть отхлебнул, покатал жидкость на языке, словно лучшее вино, на пару секунд задержал дыхание, полностью отдаваясь вкусовым ощущениям. Вода обладала легким как утренний пар привкусом лавра и цитруса. Аромат Испании. Даже в таком разбавленном виде он вызвал в уме дегустатора вереницу красочных образов, не последним из которых стала рябая смуглянка Леонора, подающая на стол печень убитого на корриде быка. Иоганн сглотнул слюну. Нет, перед такой работой следовало сначала плотно поесть.
Вторая рюмка воды пахла морем и устрицами. Шварц почти услышал писк моллюсков, сжимающихся под каплями уксуса. Третья принесла запах табака и сельди, лучшей на свете королевской селедочки. От четвертой на языке остался меловой налет. Пятая нежно ласкала нёбо сахаром и корицей. Иоганн шагал от бассейна к бассейну, улыбаясь своим воспоминаниям, а данаиды все так же безуспешно пытались наполнить бездну.
После резкого вкуса альпийского льда и горчицы новый глоток показался Шварцу сладким. Впрочем, он тут же нахмурился, сплюнул и вновь пригубил воды. Зубы слегка заломило от холода. Сердце забилось с удвоенной частотой: вот она, лишенная вкуса и запаха! Единственная среди многих, та, которую он искал. Иоганн залпом проглотил содержимое рюмки и немедленно опустил в фонтан всю флягу.
- Вор!- Прошептали вокруг водные струи. Статуи явственно повернули головы к незваному визитеру.- Вор!
Данаида выронила мраморный кувшин, который разлетелся на мелкие осколки, и спрыгнула с пьедестала. Шварц отшатнулся, прижимая к сердцу добычу. Ожившая статуя менялась на глазах, превращаясь из милой округлой римлянки в тощее неприглядное существо. Хрипя и подвывая, оно бросилось на авантюриста. Иоганн, разумеется, не стал дожидаться удара: он помчался со всех ног, молясь про себя, чтобы направление оказалось верным.
Все здесь было против него. Драконы с шахматного каскада едва не зацепили когтями фалды камзола, какой-то мускулистый гигант попытался натравить льва, стрелы амуров и аполлонов с угрожающим свистом проносились над головой. И еще эта странная тварь продолжала преследовать человека по пятам, вопя на все лады "Вор!" Шварц метался по влажным аллеям, окончательно потеряв дорогу.
Ветер изменился. Почти в ту же секунду в ноздри ударил знакомый и яркий запах. Иоганн пробормотал: "Корьюшка!". Ноги сами понесли его к источнику огуречно-рыбного аромата. Где корюшка, там Нева, а где Нева, там и проклятый небом Ниенштадт. Мощный водопад преградил путь, но Шварц, не раздумывая, метнулся сквозь поток - и вновь оказался в пыльном саду. Далеко за оградой он увидел знакомый девичий силуэт. Служанка Брюса помахала ему рукой.
"Бог есть!"- подумал молодой человек. Гигантскими скачками перепрыгивая через кусты и клумбы, он летел навстречу девушке. С визгливым скрипом распахнулись ворота, пропуская Иоганна, и вот он уже кружит в объятиях маленькую блондинку.
- Я сделал это, милашка, я гений!- Вопил Шварц, а девчонка смеялась и целовала его в губы.
Неожиданно в глазах ее мелькнула настороженность. Служанка легко высвободилась из рук Иоганна и встала между ним и решеткой. В саду происходило нечто странное: лепестки и листья летели во все стороны, истлевая и обращаясь в клубы пыли. Эта пыль густым бурлящим шлейфом тянулась за черной уродливой фигурой, что неслась по аллеям к Иоганну и его спутнице.
- Проклятая данаида!- Ахнул авантюрист и потянулся было к воротам, но блондинка опередила его. Она отстранила руку Шварца и качнула головой, то ли упрекая, то ли говоря: "Не надо!".
Через пару вздохов тварь вылетела из сада. Служанка Брюса, милое дитя, ударила ее кулаком в грудь, отчего существо врезалось в решетку, погнув и выбив несколько прутьев. Шварца передернуло: такой силы от крошки он не ожидал. Тварь, однако, быстро оправилась и, растопырив конечности, бросилась на противницу. Они сцепились. Град убийственных ударов сыпался с одной и другой стороны, во все стороны летели клочья одежды, волос и чего-то омерзительного, что Иоганн даже не хотел видеть, не то что опознавать. Битва происходила почти беззвучно, только глухие шлепки попаданий и треск долетали до слуха молодого человека.
- Господи помилуй, брюсова девчонка - не человек!- Пробормотал он, осеняя себя крестом - в который уже раз за последние часы!- А я с ней целовался...
Блондинка запрыгнула на тварь, обхватив тщедушное тело ножками - мелькнули заляпанные грязью полосатые чулки,- и резким движением, точно отделяла репу от ботвы, оторвала врагу уродливую голову. Тварь задергалась, распадаясь на куски. Иоганн зажмурился. Когда он решился открыть глаза, девушка стояла прямо перед ним, сияя все той же невинной чистой улыбкой. Из разодранной щеки сочилась бледная зеленоватая сукровица. Некогда чистенькая голландская одежда превратилась в неопознаваемые лохмотья.
- Ну ты... Боже мой, что же ты такое?- Шварц опасливо протянул руку и пригладил растрепанные локоны блондинки.- Если Брюс опять начнет мне врать, что все это просто наука...
При слове "Брюс" девушка полезла в карман фартука, обнаружила там дыру и, горестно всплеснув ручками, побежала к месту схватки. Порывшись в груде грязных ошметков, она извлекла на свет часы хозяина. Золотой корпус был изрядно помят, человечки больше не кружились, а только содрогались в конвульсиях, но стрелки не пострадали. До срока оставалось еще около часа.
- Надо же, а мне казалось, я там не меньше суток проторчал,- Иоганн утер пот со лба.- Ладно, давай-ка вернемся домой.
Они шли по Ниенштадту, пылающему, но так и не сгоравшему. Полупризрачных людей стало намного больше, притом преобладали военные. Самое неприятное заключалось в том, что они стали видеть обоих чужаков: Иоганн замечал косые взгляды, перешептывания и кивки в сторону его потрепанной спутницы. Перед кирхой толпился чуть не целый взвод шведских солдат и офицеров. Едва Шварц попытался обогнуть их, как перед самым его носом закачался ряд штыков. Один из них уткнулся прямо в грудь молодого человека - Иоганн с ужасом понял, что сталь вполне материальна, в отличие от ее владельцев.
- Э-э... позвольте мне пройти,- Шварц произнес эти слова сначала по-немецки, потом по-шведски.- Честный лютеранин может войти во храм, разве нет?
- Ты не можешь вынести то, что не приносил,- откликнулся хор глухих голосов справа.
- Простите?
- Если хочешь забрать что-то, заплати равноценным,- ответили ему слева.- Таков закон.
Шварц отступил на полшага, сердито глядя на строй призрачных служак. По крайней мере, теперь ситуация была ему знакома: магия там или наука, но хранители границ вели себя так же, как сотни их реальных сотоварищей. Тем не менее, время поджимало.
- А кто принес сюда то, что я собираюсь вынести?- Шварц нарочно подобрал самую обтекаемую формулировку.
- Лиза Куукка,- немедленно последовал ответ. Иоганн уже собрался было задать следующий вопрос, но призраки опередили его.- Она сегодня умерла. Ей оторвали голову.
Авантюрист посмотрел на свою спутницу, которая с кроткой улыбкой разглядывала колокольню. Стало быть, та черная тварь... когда-то она была женщиной, а вот эта девочка, она определенно не являлась человеком. Нехороший холодок пополз по спине: а что, если в этом "мире горнем" всем живым людям угрожает такая же кошмарная трансформация? Может, там, под париком, у Иоганна уже пробиваются рожки или чешуя? На кого он будет похож, когда (если) вернется?
- Брюс, сукин сын, вот почему ты сам сюда не полез!- Ругнулся Шварц и схватил девушку за руку.- Идем, у нас есть дело. Только поскорее.
Они снова вернулись к ограде городского сада. Иоганн подошел к голове твари, присел на корточки и, стараясь сдержать тошноту, вгляделся в черты лица. Нет, ничто не напоминало в этом существе одну из дочерей Евы. Оскаленные зубы, лишенные кожи мускулы, ввалившиеся серые глаза, удлинненный череп...
- Так, - Иоганн выпрямился.- Я знаю, как вынести отсюда живую воду. Хотя это и будет довольно омерзительно. Не могла бы ты взять эту... штуку?
Служанка подняла голову Лизы и вопросительно посмотрела на спутника. Иоганн кивнул:
- Да-да, вот именно. И держи ее покрепче, особенно челюсти - я не хочу попасть ей на зубок. Ну, Брюс, ты мне задолжал десять лет жизни!
Первым делом Шварц достал припасенный флакон мертвой воды и обрызгал голову со всех сторон, особенно там, где когда-то была шея. Черная плоть задергалась, точно закипающая овсянка, сползлась, посветлела. Спустя несколько минут на ладонях служанки лежала голова молодой финки. Незрячие голубые глаза были полуприкрыты веками, отчего казалось, что женщина дремлет.
Иоганн пробормотал несколько слов молитвы, перелил в пустой флакон несколько капель живой воды из фляги. Вновь два чужака направились в Ниенштадт, юная служанка точно новая Юдифь тащила на вытянутых руках человеческую голову. Когда они приблизились к кирхе, Иоганн остановился. Он сунул ремешок от фляги в зубы мертвой Лизы, хмуро посмотрел на стражу, снова перекрестился и вылил содержимое хрустального флакончика на лоб финки. Пламя полыхнуло особенно ярко.
Веки покойницы затрепетали. Мучительная боль передернула лицо, притом часть мускулов, которые когда-то крепились к шее, так и остались недвижными. От этого зрелища Шварц поспешил отвернуться, и на душе его скребли кошки чудовищного размера.
- Теперь вы позволите нам пройти?- Крикнул он страже.- Госпожа Лиза сама выносит то, что принесла. В моей фляге, которую я держу за донышко. Все? Формальности в порядке? Пропустите нас!
Призрачный строй, немного поколебавшись, расступился. Иоганн шагал во врата кирхи с полным ощущением того, что ступает в преддерие ада. "Моя душа проклята, точно, проклята!"- билась паническая мысль. Святые со всех сторон согласно кивали и подмигивали, хотя, быть может, то всего лишь играл огонь. Иоганн сделал еще несколько шагов и опустился на колени перед алтарем.
- Господи, прости меня, грешного!- Сказал он и склонился к самому полу.
Свежий ветер обнял молодого человека.
Шварц медленно перекатился с колен на задницу и устало посмотрел на Брюса снизу вверх. Блондинка стояла рядом, на ее милом личике читалась жалость.
- Что это нам принесли?- Сказал колдун, забирая у нее голову Лизы.- Боже мой, герр Шварц, ведь это... она... оно живое?!
- Вода во фляге,- пробормотал Иоганн.- И сделайте, ради всего святого, что-нибудь для бедной Лизы, я не могу видеть ее страдания.
- Если ты оживил ее с помощью воды, то, боюсь, обычными средствами тут не помочь,- Брюс с любопытством коллекционера разглядывал искаженные болью черты.- Позже я попробую вырастить для нее гомункулуса и прирастить эту голову к его телу. Или приживлю ее к цветочному человечку. Кстати, да, ведь этого все равно придется менять - эк его там потрепало!
Брюс приобнял одной рукой юную служанку и выдернул из ее волос гребенку. Блондинка нежно потянулась, словно после бурной ночи любви, и рассыпалась грудой увядающих ландышей. У Шварца уже не было сил удивляться. Он подобрал один из цветков, бережно вдохнул аромат и спрятал за пазуху.