Аннотация: Для чего некто собрал всех этих существ? Разумеется, для постановки "Гамлета"!
Бласта еще раз сверилась с текстом и взвыла:
- За твой успех пьет королева, Гамлет!
Она опустила в кубок щупальца. Леха застонал, биясь головой о сценарий:
- Ради всего святого, Бласта! Ну почему ты опять макаешь в вино конечности? Мы же три раза повторяли: люди пьют через голосовую дырку.
- Мне так удобнее,- проворчала кантерианка.- И, в конце концов, ты сам ратовал за импровизацию. Могу я добавить к этому дикому образу хоть чуточку цивилизации?!
Леха устало откинулся на спинку кресла.
- Мукарратов сын, когда ты перестанешь отрезать от меня куски?
Медузоид Эккен отшвырнул шпагу и направился к человеку. Кружева его костюма от ярости побагровели и временами втягивались обратно в тело.
- Этот Гамлет недоделанный опять слишком сильно рубит!- завопил Эккен почти в самое ухо Лехи.- У меня и так клонов полон дом, куда я еще одного дену?
Он протянул режиссеру перчатку. Хотя нет, не перчатку, а кисть левой руки, которая уже подрагивала и пыталась принять форму малютки-медузоида. Леха с укоризной посмотрел на Гамлета. Тот смущенно втянул чешуйчатую голову в плечевой панцирь.
- А я тебе говорил, Эккен: не выращивай костюм, надевай как все готовый!- внезапно разозлился человек.- Я для чего защитные дублеты заказывал? И перчатки с крагами? Вот специально, чтобы вы друг друга не уродовали. Мой тебе совет, дружище: пока я не вышел из себя окончательно, дуй к рампе и привари свою руку обратно! Я нарочно попросил ультрафиолетовый софит поставить, чтоб тут никто на халяву не клонировался.
Он развернулся к залу и рявкнул:
- Офелия, о нимфа, заткнись уже! Твои сцены будем репетировать только через час.
- Я считаю, это унижает мое право на получение славы и ментальной подпитки,- проворковала инпериа, выпуская белые коготки.- Моя героиня имеет непропорционально малое количество слов и активных действий. К тому же, часть сцен с ее потенциальным участием по неизвестной причине передана для изложения третьим лицам. Я продолжаю настаивать на том, чтобы рассказ о гибели Офелии был переложен для моего непосредственного исполнения.
- Поговори об этом с Шекспиром, дорогая.
Инпериа сузила глаза, явно собираясь предпринять психическую атаку, но Леха выразительно указал на защитные клапаны в своих ушах. Розенкранцогильденстерн мерзко захихикал. Двуголовый престакен недолюбливал инпериа и радовался даже самому мелкому ее промаху.
- Дурацкая пьеса,- фыркнула Офелия и демонстративно свернулась в клубок. Правда, не особо плотный.
- Так, Эккен, собрался? Тогда по местам! Начнем опять с кубка. Клавдий! Клавдий! Не ешь реквизит, скоро перерыв! Давай про жемчужину и все такое.
- Фешщаф у покал фемщуфыну фон прозит!- промямлил иклоп.- Лефа, фрерфемфя. Умля рофт плфрссс...
Актеры, ворча, потопали в зал, потому что процесс формирования нового рта у иклопа мог занять полдня. Нет, на самом деле очередная пасть прорезалась сразу, как только зарастала прежняя, но далеко не всегда она приходилась на нужную для этой роли часть тела. Леха пристально уставился на инпериа. Ему не хотелось звать ее в полный голос. К тому же, девушке будет приятно, если к ней обратиться согласно этикету - мысленно.
Актриса встрепенулась и подняла голову.
- Час еще не прошел!- заметила она.- Ты сказал, через час, то-есть, шестьдесят минут вашего счета. Я засекла время.
- Милая, сейчас мы на территории земного дома, и поэтому можно не соблюдать предельную точность. Есть такая вещь, как... э-э... поэтическое преувеличение. Или фантастическое допущение.
- Или брехня,- вполголоса добавил скелетоподобный Свистло. Заметив косой взгляд режиссера, он помахал сценарием.- Я читаю, читаю! Не обращайте на меня внимания.
- Короче говоря,- продолжил Леха, пылая ушами,- не все слова надо воспринимать буквально. Я даю приблизительный временной интервал, потому что люди не умеют просчитывать абсолютную точность возможностей. Но если я сейчас начну болтать на эту тему, то мы потратим куда больше часа. Думаю, куда полезнее несколько лишних минут поработать над ролью.
Офелия величаво развернулась, прошествовала на сцену и активировала костюмерный браслет. Белый шелк мягко скользнул по ее меху. Инпериа приготовилась вкушать славу и восторги.
- Где Дании краса и королева?
'Краса' помахала щупальцами из зала:
- Как дела, Офелия?
- Любовника как мне узнать твоего?
По шляпе с петушьим пером,- запищала инпериа невероятно высоким вибрирующим голоском. Актеры задергались.
- Дражайшая, на октаву ниже!- попросил Леха.
- Тогда я не смогу задействовать ментальный резонатор,- возразила Офелия.- Что равносильно утрате слияния с аурой аудитории. Это будет провал.
- Черт, и почему хозяева потребовали постановки Шекспира? Мы бы так мило сыграли 'Школу злословия' или 'Игроков'. Нет, подавай им трагедию,- пробурчал режиссер.- Ненавижу 'Гамлета'!
Инпериа нахмурилась, пытаясь прочитать настроение Лехи. И, как обычно, приняла все на свой счет.
- Я не виновата, что тебе постоянно не нравится моя манера игры,- оскалилась она.- Тебе все не угодишь. Ты отрицаешь необходимость психического слияния и метакатарсиса. Ты не разрешаешь церебральный контакт. Ты... ты жалкий брефигусс!
Зал разразился жидкими аплодисментами. Розенкранцогильденстерн засвистел в две глотки. Леха хлопнул текстом по сцене:
- Нашипелась? Достаточно! Мы на моей территории и ставим пьесу землян на земной манер, как приказали хозяева. Или ты опять хочешь оказаться в изоляторе? Вот мне прошлого раза хватило.
Инпериа дрогнула: для нее пытка изолятором была равна многодневной голодовке. Офелия сжала коготками нежный шелк платья.
- Никто из нас не виноват, что у хозяев такие вкусы. Они велят ставить самые лучшие, самые знаменитые, самые нашумевшие пьесы наших народов. Неважно, нравятся ли тексты нам самим, и подходим ли мы для этих ролей. Привыкайте - мы крепостной театр и останемся таковым, пока не наскучим господам. И поэтому не надо на меня орать, шипеть и плеваться. Лучше всю свою ярость вкладывайте в ваши роли. Потому что на сцене вы будете свободнее, чем в реальности. И сможете высказать хозяевам все, что вы о них думаете. Так всегда было в нашем театре. Так ставят пьесы на Земле.
Повисла долгая мхатовская пауза. Леха обвел взглядом своих коллег по несчастью: чешуйчатых, полупрозрачных, многоголовых, меховых, аморфных, гуманоидных, инсектоидных и каменных. Они не походили на обычных актеров. Скорее на выставку работ гримерного цеха или на кукол. Да, пожалуй, все мы тут куклы, решил Леха. А сидим мы в большом космическом вертепе, где хозяева водят нас по прорезям, не давая свернуть или сделать что-то... особенное. И у нас нет шанса вырваться на волю, пока куклы ползают по непересекающимся дорожкам.
- А что, мне нравится такая трактовка 'Гамлета',- нарушил общее молчание Свистло.- Значит, ставим пиэсу про свободу, хе-хе? Дания - тюрьма, и все такое?
- Актуально,- кивнул Эккен.- И, судя по всему, это земная традиция.
- Ну... Тогда я буду трактовать ментальную ограниченность своей роли как угнетение и подчиненное положение Офелии,- оживилась инпериа.
- А когда она впадает в безумие, то сбрасывает оковы,- вставила Бласта.- Я бы посоветовала тебе в этой сцене использовать всю силу резонаторов, дорогая!
- Эй, режиссер-то я!- робко вставил Леха, но актеры, нашедшие цель, едва слышали его. Они перелистывали трагедию, отыскивая новые и новые двусмысленности, на которых можно было бы сыграть. Они смаковали слова, которые можно будет выплюнуть в ненавистный зал. Это земная традиция. Это единственно правильная постановка 'Гамлета'. Классика.
'А если ребята войдут во вкус? Если теперь все наши спектакли будут об утраченной свободе? Если вертеп сломается, и куклы будут ходить так, как захотят? Выбросят ли нас на помойку или попробуют уговорить, уломать, подчинить?' Леха вздрогнул и сурово посмотрел на режиссерский экземпляр трагедии. Все умерли. Конец. Молчание. И - что потом?
Фортинбрас-завоеватель. Новый Хозяин датского вертепа придет на смену кучке заигравшихся героев.
Леха потер лоб, пытаясь вспомнить нечто важное. Да, в большинстве виденных им постановок Фортинбрас изображался как деспот, грубая военная сила, стальной кулак и тому подобное. Но дядька Шакеспеар был хитрой бестией, о да, у него всегда остается фига в кармане. Ну конечно! Горацио остается с Фортинбрасом, этакое постоянное напоминание о трагедии датского двора. О трагедии несвободных людей.
Если бы удалось передать хотя бы часть этих чувств туда, за пределы сцены, чтобы хозяева немного задумались над спектаклем! Тогда эти мысли станут нашим тайным послом, нашим Горацио, который будет тревожить сны, смущать ум и лишать аппетита завоевателей. А за ним последуют инперианский Эбреи Хаа, кантерианка квасста Рей, Аломба, все эти маленькие герои второго плана, незаметно разъедающие цепи. Мы научимся хорошо играть, чтобы проложить дорогу в разум хозяев. Мы станем отличными актерами и завоюем тех, кто покорил нас. Мы - театр.
- Так, Клавдий, новый рот уже готов? Тогда работаем, работаем, работаем!