Кузьма Генералов. Кинообраз Павла Косого из телеспектакля "Развод по-нарымски". Возраст 37 лет.
Лариса Генералова - жена Кузьмы.📽️ Кинообраз Лили. Фильм "Левиофан". Возраст 32 года.
Алиса Генералова - дочь. Образ от Пикассо "Девочка на шаре". Возраст 11 лет.
Проводник Илья. 📽️Кинообраз "Старика". Фильм "Демон революции". Возраст 44 года.
Проводник Барвус. 📽️Кинообраз Парвуса. Фильм "Демон революции". Возраст 44 года.
Надя Константинова. 📽️Кинообраз Яни. Фильм "Приключения Корзинкиной". Возраст 21 год.
Людк. 📽️Кинообраз Людмилы. Фильм "Третья Мещанская". Возраст 27 лет.
Матвеевна. 📽️Кинообраз Свахи. Фильм "Море студёное". На пенсии.
Кузьма, доведя Зимина до купе, снова пошел в тамбур - курить. Он уже не хотел курить, но ему некуда было деться. В купе - новый пассажир застилал постель, а в проходе ему стоять было крайне неудобно. Пассажиры из первой половины поезда проходили через пятый вагон - в "Вагон-ресторан" не часто, но часто. Чаще чем, например, через четвертый вагон, еще чаще чем через - третий, еще чаще чем через второй и совсем уже часто в сравнении с первым вагоном. А если Кузьма - в проходе, то прохода - в проходе почти не оставалось. Кузьма - он большой.
´´´´´Зимин принялся застилать постель. Лариса, чтобы не мешать пассажиру, залезла на свою полку с ногами, и придвинувшись к перегородке стала с интересом рассматривать пуговицы на рубахе Славика. Короткий цветастый домашний халатик на ней сполз с коленок до самого одеяла, но она прикрыла голые коленки ладошками.
-Стас быстро застелил матрас простынёю, поверх - еще - простынь, поверх - одеяло... и подушку, как лягушку в наволочку закатал.
´´´От подушки исходил тонкий аромат духов, названия которых Стас не знал , но от Ларисы исходил аромат духов с тем же названием. Зимин наклонился слегка, улыбнулся и сказал:" У вас такие же духи, как и у прежней вашей попутчицы. От моей подушки тот же аромат, что и от ваших глаз.
-Ну уж нет,- Лара улыбнулась комплименту и тут же недовольно усмехнулась, вспомнив недавнюю соседку по купе.
- С попутчицей у нас характеры разные,- сказала она, недовольно вспомнив капризную попутчицу.- А значит и вкусы. Просто - это я - на твоей полке почти от самого Владика ехала. И давай, Славик на "ты". Тебе сколько лет?
-Тридцать один,- быстро ответил Зимин.
-Ну вот, получается, что я всего на несколько пятниц тебя старше.
-Хорошо, давай на "ты"... Ты - первая женщина за полгода, которую я буду... с которой я буду - на "ты".
-Первой женщиной быть приятно,- Лара загадочно улыбнулась.
Стас не соврал. Полгода на зоне женщин он не видел. Правда, в тайге нередко мимо них косолапили медведи, но мужчины - медведи или женщины - медведицы - поди разберись. Сегодня же, он называл на "ты" тетку-билетершу из вагона узкоколейки, двух продавщиц из "Дюймовочки": эскимоску Федулию из овощного отдела и Красивую - из бакалеи. И даже вдвое старше себя - Ксенофонтьевну. Но расклад-то совсем другой. Всех лиснянок сегодняшних он называл на "ты", не называя перед этим на "вы". А Ларису сначала - на "Вы" и лишь теперь на "Ты". Разница огромная, можно сказать непреодолимая. Да и нет нужды в таком гранд-романе, перетирать такие микроскопические и никчёмные темы и подробности.
-А попутчица,- продолжила Лара,- будь она не ладна, не хотела ехать на верхней полке. У неё, видите ли, ноги не гнутся, и высоты она боится; ночью с полки головой в пол упасть боялась. И то что я "младший сержант", а я ей сказала об этом - так ей - даже и на это наплевать. Долго я не ругалась, не умею я ругаться... Свое место ей уступила, ехала на твоей полке. Вот только три часа назад, как она сошла, и я еду на своём месте. Надеюсь ТЫ меня не попросишь полками поменяться? Лара неожиданно рассмеялась, и вдруг игриво пощекотала Стаса подмышкой.
Стас, стоявший носками на краях нижних полок, резко соскочил на пол, нервно передёрнувшись всем телом.
-Ты это... обалдела что ли? Я мало чего в жизни боюсь, но щекотки боюсь жутко, а тут ты со своими...
В купе вошел Кузьма.
-Ты куришь, как паровоз,- недовольно сказала Лариса, вошедшему и занявшему все пространство мужу.
-Я про младшего сержанта не понял?- спросил Стас.- Ты, Лара, что на военной службе, или в полиции?
-Дядя Слава,- ответила за маму Алиса.- Это не то, что ты подумал. Младший сержант - это две полоски. Понятно?
- Понятно, само собой. Это у нас на флоте две сопли - старшина второй статьи. А у сухопутных вояк - две лычки на погоне - младший сержант.
-Понятно,- сыронизировала Алиса,- ничего тебе, дядя Слава, не понятно. Ты из тайги что ли вылез, забыл, как люди живут? А в особенности - мы женщины?
-Давайте, ужинать,- Забасил Кузьма.- Ты, Лара, пересядь поближе к двери, дай Славе за стол сесть.
-Да ради бога,- язвительно отозвалась жена. Я даже могу наверх залезь, к соседу на матрас, мне не привыкать. Тем более - мы уже ужинали.
-Так то мы ужинали по Владивостокскому времени. А сейчас по Славкиному. Да Слава?
-Я не из Лисного, этот часовой пояс - он мне не родной, но полгода в тайге был - именно здесь, в командировке.
-Понятно, геолог поди, нефть искал?
-Можно и нефть... Какая сейчас разница, командировка закончилась.
-Ясно, образованного человека сразу видно. Поди инженер.
-Можно и инженер,- Стас достал из сумки нарядную пластиковую коробку с бисквитными пирожными. Вот это вам - к чаю.
-Ура!- Алиса даже в ладошки захлопала.- Ух ты, ух ты, - как я пирожные люблю. Надоело уже, папка, твоими зелёными водорослями питаться.
- Ужинать мы будем - много,- гремел Кузьма.- У нас же всё своё: со своего так сказать моря-океана. Только... на столе, что тут поместится? Так, по мелочи - доля малая. Я тебе, Слава, назову... из чего у нас есть в наличии... Все же своими руками... а ты выбери. Что выберешь тем мы и заку...
Кузя, сходи к проводникам,- перебила мужа Лара,- верни обратно нашу "записку". А то вы тут сейчас есть-пить будете, а мы что,- смотреть будем? Мы с дочкой наверху девичник устроим. Да, доча? Раз наш славный дядя Слава нам пирожные купил.
Кузьма на полуслове замолчал и послушно пошел за "Запиской".
В купе для проводников, Илья Ильич сидел на нижней полке в обнимку с Надей Константиновой. Они пили чай и напористо пели песню "Взвейтесь с кострами синие ночи". Барвуса в купе не было. По словам Наденьки - это именно Барвус отдал столик-записку пассажирам в первое купе. Им для игры в карты он понадобился.
Ильич, смутившись, угодливо шмыгнул в первое купе - забрать столик назад. Надежда застегивала на кофточке пуговички и смотрела на гиганта, как на что-то большое и доисторическое. Немудрено - при ее росте в сто сорок восемь сантиметров, а сидя - вообще - меньше метра, смотреть на чудо - сто девяносто трех сантиметровое... Она смотрела на Кузьму - круто вверх.
Ильич вернулся - в смущении, потирая небритую щеку, лысая голова его блестела от пота.
-Кузьма,- расстроенно сообщил Ильич, есть новость, и она - айхиплохая - это им Байвус столик пейедал, а меня эти кайтёжники послали куда подальше, и еще дальше. Я пйо такие места и не слышал.
-Кузьма, дружелюбно похлопал Илью по плечу, задорно подмигнул Константиновой: "Какая она миниатюрная, - твоя Надя. И песня ваша - заповедная. Для детей и не детей - в самый раз! А за столик, ты не переживай... я... это... я сам.
Кузьма вышел из служебного купе, вошел в первое купе: картежники играли - двое на двое, отчаянно хлестали картами по столику, будоражили друг друга вскриками - окриками.
-А я - вот тебе - бубну в бубен... на вот тебе!
-Можно подумать, я без козырей.
-Лови валет, танцуй балет!
-А нам все равно, у меня прикуп - овно.
На вошедшего Генералова даже не взглянули, подумали, что это "Лысый" опять пришел. Кузьма молча положил руку на кучку горячих от азарта карт, сбросил карты со столика на пол.
- Это моЁ,- негромко сказал он.- Вопросы есть?
Игроки, снизу вверх взглянув на большого Кузьму, сказали спасибо, сказали, что вопросов... и быть не может и просили заходить в гости еще.
(((Семья Генераловых раз в два-три года весной - летом обязательно ездили путешествовать по стране нашей, по ней - необъятной! Для удобства в путешествиях Кузьма собственноручно смастерил простой очень компактный и полезный столик, именно - в поезд: ясеневая доска размером 60 на 70 сантиметров, для компактности распиленная пополам и соединенная в распиле рояльными петлями. Снизу на шурупах были прикручены боковые пластиковые упоры. В действии столик раскрывался как книжка, ложился ясенем НА края противоположных полок, а боковые упоры прикасались к полкам по бокам. Столик не ёрзал и не падал на пол. В сложенном виде столик-записка (35 на 60 сантиметров) - легко помещался в обычном чемодане. По аналогии со столом-книжкой Алиса назвала "папкино рукоделие"- "Столик - записная книжка" или просто "Записка".
Вернувшись в свое купе, Кузьма поставил "Записку" между верхних полок у самого окна.
-Вот вам, кушайте свои пирожные, и не перебивайте меня, а то я со счета собьюсь... На чем я остановился? А где мама?
-Мама пошла за кипятком.
- Значит так, оглашаю весь список: морская капуста, это - раз, ты Слава язык проглотишь, отвечаю. Сам делал, а рецепт мне дала... короче - одна знакомая кореянка научила.
-Интересно, чему она тебя еще научила?- спросила жена, входя в купе с двумя бокалами кипятка.
-Лариса, не мешай ты меня со счёта сбиваешь... Маринованные песчанки, мидии, гребешки - это два, три, четыре. Икра желтая минтаевая, икра красная лососевая, икра оранжевая - ежовая икра - это пять, шесть, семь. А в восьмых - трепанги, чтоб у мужиков твердели шланги...
-Папа, не пошли,- дочка свесилась с верхней полки и озорно постучала отцу кулачком по лбу.- А то ты со счёта собьёшься.
Лариса проворно вскарабкалась на полку Стаса, они с дочкой быстренько разложили на своем столике - записке сладости, заварили чай и негромко болтали о луне висевшей в окне и о тяжелой женской доле.
- Опять же селёдка малосольная, - продолжал Кузьма, - всё-всё же, Славик, своими руками, своего посола. И горбуша и вяленая камбала - к пиву и кета. Сам ловил, сам вялил. Ещё есть медуза соленая... Это, конечно, на любителя. Я ем, свиньи мои тоже с удовольствием трескают, но если тебе не понравится... - не переживай, ты не первый будешь.
И самый лучший самогон,- в завершение основного "списка",- сказал Кузьма, поставив на столик у окна пластиковую двухлитровую бутылку из под кваса. (Самогон - в бутылке из под кваса, - "на всякий пожарный случай и не для чужих глаз".
Из "побочных" - не морских продуктов, но тоже - "все свое со своего сада-огорода, сарая, курятника и свинарника" - было соленое сало, жареные цыплята, вареные яйца. И капуста квашеная... она хоть и не морская, но тоже для полного счастья - как нельзя кстати .
- Итак с чего начнем?
- А давай с хлеба начнем, сказал голодный, уже как волк, Стас.
- Точно: хлеб, сало, капустка квашеная - с одной стороны, в центре - самогоныч, а справа - капуста морская, трепанги, ежовая икорка, такое брат - братание земной еды с морской... Ты сам на море хоть когда-нибудь бывал?
Кузьма, вдоволь наиздевавшись над голодным Стасом и, даже не подозревая об этом, налил наконец в стаканы "квасу сорок первого градуса", они чокнулись и пир начался.
-Бывал, бывал,- макая шматок сала в горчицу, ответил Зимин.- Служил на подводной лодке - во флоте.
-Ого себе!- Алиса удивленно и громко воскликнула.
-На подводной-преподводной, на атомной?
-Зачем сразу на атомной? На нормальной, дизельной подводной лодке.
-Расскажи... жуть как интересно... ладно потом. Сейчас тебе некогда.
-Жаль, что ты с нами не до самой столицы едешь,- Кузьма налил по второй и протянул стакан Стасу.
-???
-Я у Или, у проводника спросил, он сказал, что ты до Москвы за больше суток сходишь. Так ничего - трое суток - тоже срок. А в последний день все равно уже и выпить нельзя. Ларёк - за сутки до приезда сухой закон объявляет, что бы в гости свежий как огурчик приехал.
-Не называй меня Ларёк,- отозвалась со стасовой полки Лариса. Мы с тобой не дома на печи.
-А вы в Москву откуда едете? - спросил Стас, с опаской, но не виду не подал, зацепил чайной ложкой немного ежовой икры, отправил в рот, и убедившись что ничего страшного не произошло, снова потянулся к "проверенному" салу.
-Так с Москвы и едем.
- Вроде я немного выпил,- рассмеялся Стас,- а уже в голове путанка пошла... Как это из Москвы в Москву?
-Так. С поселка мы, Кленовая Москва называется. От Владика час езды по быстрой дороге
-Ты, Слава, сало потом поешь, ты давай закусывай... вот, вот это - гребешки с мидиями- кореянка мне рецепт дала.
-Интересно, что она тебе еще дала?- спросила Лариса
Скоро Горнореченск,- ответил на вопрос жены Кузьма.- Горяченькой картошки нужно купить. Хоть и вечер, но бабки на станции, верно слово, будут.
-Давай, Слава, еще по одной- за поезд который едет по нашей стране и за страну по которой едет наш поезд.
- Тересный тост.
-Это Лиска придумала.
-Папка, не называй меня Лиской, я тебе не лиса, я тебе не рыжая, и хвоста у меня нет... А можно я с вами на базарчик пойду?
-Доча, ночь уже считай на дворе. Завтра днём и с тобой сходим. Днем - другое дело. Да ты же сама сказала "Папа - не пошли". Вот мы с тобой и не пошли, не пойдём. Ха-ха-ха.
-Доча, орать не надо,- сказала мама.- Я пойду и ты со мной. Вместе пойдем. А они... ну кто-то должен на себе мешок отварной картошки нести.
-А кто купе сторожить будет? - басил Кузьма.- Тут же у нас... и чего покрепче и... морская капуста. Сожрут же.
-Кузенька, не включай Винни Пуха. Ему можно, у него опилки в голове. Нам - нельзя. Скажи Илье, пусть купе закроет. Или нет - ничего не говори, тебя и так уже в вагоне все боятся.
Город Горнореченск, вопреки своему названию стоял на совсем ровном месте и поезд вкатился на вокзал легко ровно и плавно. Нет, горы, конечно, были, но они разместились по краям города, чтобы не мешать жителям жить не под уклон и не в гору, и ездить на велосипедах по ровным, зимой - белым, летом - зеленым улицам. А сейчас вечером их просто не было видно. И речки Кацуевки тоже не было видно. Она за городом протекала.
Пятый вагон остановился как раз напротив бабушек - с пирожками, пельменями, отварной картошкой и "куриной икрой".
Стоянка поезда - 15 минут.
На перроне уже хозяйничал тёмно-синий вечер, горели станционные фонари, осыпая вокзальный перрон теплым желтым светом. Было слегка морозно, но безветренно и поэтому - не холодно. На стихийном базарчике, сидели бабки, полубабки и совсем не бабки.
И все кричали, не громко но настойчиво:
-Пирожки с рисом с луком! Станешь крепче и телом и духом!!
- Пирожки с ливером! ГорЯчи-и! Три копейки сдачи!
-Пельмени домашние: Тридцать три толстяка! Круглые как луна! Платишь мало, получаешь сполна!
- А вот - яинки, куриные икринки! Торопись - налетай! Покупай - отлетай!
И только одна молодуха, сидевшая с самого края, на складном брезентовом табурете, не кричала.
Ясноглазая, черноволосая, с короткой стрижкой, взгляд жестковатый, руки рабочие. Она работала днём в одном каком-то бессмысленном офисе - уборщицей, а по вечерам выходила к поездам "для приварка" к своей основной, очень скромной зарплате поломойки. Она была молодая и немая женщина, двадцати семи лет от роду, по имени Людмила. У неё - в руках была белая картонная крышка от обувной коробки, на ней - крупными буквами - надпись: Картофель! Что в фас, что в профиль! С луком с маслом! Красивый горячий! Цвет коньячный!
Все четверо наших пассажиров подошли к девице.
-Почем картошка? - спросил Стас.
-Молодуха - перевернула картонку - 100 рублей - за сто клубнЕй!
-А подешевле нельзя?- ввязалась в торг Алиса.
Дивчина непонятно молчала.
-Давай подешевле, тогда много купим, пророкотал Кузьма.
Девица - молчала.
-Ты что, глухонемая?- спросила Лариса.
-Молодуха, кивнула головой, открыла рот, зашевелила губами, но беззвучно.
- Она просто немая,- неожиданно сообщил всем Стас.- Она всё слышит, но не говорит.
-Это ты как?- округлил глаза Кузьма.
- Да, у нас в бригаде, там - в тайге,-пояснил Зимин,- один мужик - он раньше ушным врачом работал, так он меня научил по губам читать.
Стас показал молодухе два пальца, взял в руки два теплых фасовочных пакета с картошкой, с жареным луком.
-Двести,- сказала одними губами уборщица.
-Бери больше,- сказал Кузьма, я много съем.
Стас взял еще два пакета.
-Бери пять для ровного счета.
Людмила развела руками: - Нет больше.
Стас дал девушке тысячу, она полезла в сумочку за сдачей.
-Послушайте, ребята,- предложил спутникам Зимин,- мне интересно с ней потрещать, покалякать, на неслышном языке, типа практика... с настоящей немой. Вы, может быть, пройти еще хотите?
-Пап, мам,- Алиса нетерпеливо запрыгала на месте,- давайте быстренько,- что-нибудь еще купим.
-Дядя Слава, на поезд смотри не опоздай.
Семья Генераловых быстро, пошли вдоль торгового ряда.
- Как тебя зовут? -Стас опустился перед девушкой на корточки, что бы лучше видеть её губы.
-Людмила. А тебя - Слава. Ваша девочка сказала.
- Верно, Людмила- Мила.
-Ты здешняя?
-Я - нет, я из Москвы... она показала пальцем на табличку на вагоне поезда ВЛАДИВОСТОК - МОСКВА. У меня там два мужа, но я от них сбежала и обратно в Москву не хочу... Не хочу с мужьями встречаться.
Зимин не понял, он подумал что "ослышался", неточно прочитал по губам.
- Ты от мужа что ли сбежала?- переспросил он.
-Ага, как колобок! Я от Васеньки ушла, я от Феденьки ушла... и еще у меня сын есть, и, представь. - его тоже Славиком зовут. Я - назвала. А а отчество - Людмилович... Сглупила я с отчеством, да? Но это, что б мужьям неповадно было.
Людмила помолчала глазами и губами, и снова "заговорила":- Извини, что я тебе вот все так сразу говорю... Поговорить-то мне не с кем. По губам никто не читает, а поговорить ой как хочется! Врачи говорят - года через три смогу говорить, как все нормальные люди. Жду не дождусь. Вот как начну говорить, так и буду трещать без умолку.
-А живешь ты, Мила как? На картошке много не заработаешь, особенно если не со своего огорода?
-Большой дом,- Людмила показала рукой куда-то вправо, в синеву вечера - Я там поломойкой работаю. Сына поднимать надо, а сыну в ту пятницу - три годика. Торт куплю или хоть пирожных. Так что мы весело живем, хоть и небогато.
-Ты такая... приветная, хорошенькая. Вот если бы тебя Летка-Енка звали... Мне одна очень инопланетная женщина, в очень желтом пальто нагадала, что жену мою будут звать Летка-енка. Неожиданно Зимин посмотрел куда-то вдаль - за перрон, за спину двоемужницы.
- Смотри, кто-то тебя зовет,- Стас показал рукой в темноту.
-Людмила обернулась, но - за платформой стояла вечерня полутьма, плохо освещенная станционными фонарями; что-то или кого-то увидеть было непросто.
Стас быстро нагнулся открыл сумочку Людмилы, запустил в сумочку руку, вынул руку, закрыл сумочку.
Никого не увидев в вечернем полумраке, Люда повернулась, и тут же легко толкнула Стаса кулаком в плечо:- Поезд твой тронулся! Отстанешь!
Стас обернулся,- поезд действительно тронулся, но шел пока медленно.
-Ничего я в другой вагон заскочу. Прощай, Веселая!- Зимин ладонью прикоснулся к мягкой теплой щеке женщины.- Плохо, что мне - НЕ ТЕБЯ желтая цыганка нагадала.
**********
-Людк, а Людк!- сидевшая рядом круглолицая пенсионерка в толстом белом полушубке, времен отечественной войны и в новых малиновых валенках, заговорила дрогнувшим голосом:- Ты прости меня, кочергу старую, испугалась я, внуки у меня. А этот Славка, черт, здоровый такой, стукнет, думаю, кулаком по кумполу... А у меня внуки.
-Людмила непонимающе молчала.
-Так он же в сумку твою залез. Как ты обернулась, так он и влез в твою сумку. Все твои денежки поди тю-тю?.. А я и сказать ничего не могу, трахнет, думаю меня кулаком в лоб и начну я кувыркаться, как колобок, до самого морга.
Людмила, удивленно пожала плечами, заглянула в сумочку, достала выручку.
К поезду она пришла без копейки денег. Картошки было десять пакетов - по сто рублей. Первые два пакета купила молодая пара, на удивление разного роста: он высо-окий ху-удой, она же - пигалица,- подмышкой в колпаке у него пройдет. Третий пакет купила женщина в военной форме с растрепанными волосами и в домашних, ярко зеленых тапочках на босу ногу. Еще три пакета купили - трое мужиков, от них несло пивом и маринованной селедкой. И последние четыре пакета - Слава. Покупатель, с лицом-магнитом, умеющий читать по губам, и который со слов Матвевны утащил деньги у нее из сумочки, в наглую, средь бела дня, точнее - средь синь-вечера... Но сейчас у неё в руках было тысяча пятьсот рублей.
Людмила не могла говорить, но могла быстро соображать...
-Он мне дал тысячу... Я ему сдачи - пятисотку и стольник... Выходит, он эту пятисотку обратно в сумочку положил. Если так, а оно так!.. Спасибо тебе, Слава! Торт куплю сыну на день рождения. Людмила посмотрела вслед поезду, уже выехавшему от вокзала; в темноте, на "спине" последнего вагона светились три красных фонаря - два сверху и один внизу справа.
Людмила улыбнулась "старой кочерге" Матвеевне, помахала ей рукой, и пошла домой, держа складной стульчик под мышкой. "Если на земле где-то ходит добро, то сегодня оно зашло и ко мне в гости"- думала она, и всю дорогу к дому улыбалась.
*****************
Стас не стал догонять пятый свой вагон; поезд шел медленно, и почти не прибавлял скорости.
Пропустив вагон-ресторан, вскочил на решетчатую нижнюю ступеньку шестого вагона, ухватившись левой рукой за поручень, правая рука была занята четырьмя пакетами с картошкой.
Но как раз в этот момент, машинист прибавил ход, поезд энергично пошел в разгон. Стаса инерцией развернуло поперек.
Ух ты, ух ты!- подумал Зимин.- Так у меня и картошка остынет,
В тёмном вечере поезд уходил в правый поворот. Яркой лентой до самого локомотива вытянулись в ряд светящиеся окна вагонов. Ветер в лицо бодрил, в набегающем подмороженном воздухе нарастал гул от разгоняющегося поезда.
В одно мгновение Зимин вспомнил весь сегодняшний славный день, и особенно - лучшие его моменты. Жёсткий тюремный матрас, с которого он утром встал, чтобы уже никогда на него не ложиться. Парадный скрип открывающихся на волю тёмносерых тюремных ворот. Смешной и печальный Горёшка, шофер грузовика, билетерша в вагоне узкоколейки, девочка на коленях у матери, которая хотела сидеть у окошка. Кассирша Любочка, специально изготовленная природой для бесконечной любви и романов. Очень жёлтое пальто. Требовательная пенсионерка Ксенофоньевна. Стройная, черноглазая раскосая, резко очерченная восточной красотой - Федулия. Красивая - из бакалеи, которую огнеборец уличил в нелюбви к геометрии. Храбрая собака-мама летящая над шлагбаумом с подаренной колбасой в зубах...
-Однако вечер воспоминаний уже можно закрывать,-подумал Зимин.- Нужно и в поезд войти. Он напружинившись в ногах и теле, энергично повернулся влево - к вагону, и лицом к лицу столкнулся с... Барвусом.
Проводник жестко ухватил Стаса за руку, сильно потянул на себя, и через секунду они уже оба были в глубине тамбура.
- Спасибо, друг,-сказал Стас.- Я бы и сам без труда справился, но все равно спасибо. Барвус, а ты дверью не ошибся? Это же не твой вагон?
-Это еще неизвестно, кто дверью ошибся и чей тут вагон,- пробормотал Барвус.- Я здесь Наденьке-проводнице помогаю, это её вагон... Попросила подменить, а сама к картавому своему ушла, а он между прочим беднее меня. Не понимаю я таких женщин.
-Не понимаю и помогаю... Такой вот я такой. Вот я и тебе помог. Ты теперь мне должен... сигарету.
-Нет у меня сигарет, не курю я. Но я могу у Кузьмы стрельнуть.
-Вот именно,- у Кузьмы. Обычные сигареты меня не интересуют. Меня интересует Лихерос - кубинские сигареты. Без фильтра. Я у Кузьмы пару раз видел. И где он Лихерос достает интересно, таких сейчас даже в Москве нет... Крепкие сигареты важные; аж всё нутро обдирает. Сигареты - жесть одним словом! Вот ты и спроси у него сигаретку, а если можно - две, а лучше три. А еще спроси откуда они у него, где покупает?
-Самому спросить не судьба?
-Ну да, спроси, легко сказать. А вдруг он наркоторговец, и сигареты эти тоже в списке запрещенном? Его поймают, а на меня стрелы полетят, за соучастие?
-Фантазер ты, Барвус. Хорошо спрошу, пойду я, у меня картошка стынет.