Аннотация: Все псовещение написано, миниатюра окончена. спасибо тебе, Алекс, за то, что рассказал мне эту историю и разрешил ее приукрасить. В конце концов, все ведь закончилось хорошо...
Последний полет.
Для настоящих Алекса и Юрис,
доказавших мне силу любви.
Снег за окном падал мелкими хлопьями, устилая тротуар и дорогу тонким слоем снега. Девушка тормошила в руках кашемировые белые перчатки, вдыхая аромат свежего, обжигающего кофе. Рядом на столике стояло блюдце с кусочком торта, лежала сумка и алая роза. Она поправила выбившиеся из высокого хвоста каштановые волосы, подняв глаза к небу.
Оно было ровно-серым, не имело ничего общего с тем небом, которое она помнила. Она помнила яркое небо, синее, так яро контрастирующее с плащом Алекса. Алекс... да. Жаль, что он погиб.
Она его довольно плохо помнила - прошло ведь уже почти десять лет. Такие яркие воспоминания самого полета затмили память о его гибели. Он упал прямо в облака. Ах, как же ОНА смеялась... как же она смеялась... девушка закрыла глаза, пытаясь отогнать видения старых лет.
Она помнила не так уж много, а того, что помнила, ей хватало с головой. Эти алые розы, тысячи, сотни тысяч лепестков вечных роз... они совсем не вяли - после того полета у нее осталось около трех сотен лепестков. Они до сих пор лежали в хрустальном ларце около мемориальной доски Алекса, устроенной на одной из утесов. На его любимом утесе.
За десять лет они так и не завяли. Они остались такими же свежими, такими же бесподобными алыми лепестками. Она смахнула с ресниц аккуратные капельки слез. Шмыгнув носом, она отвела взгляд от неба. Оно было серым, но несмотря даже на такую мрачную погоду, небо не шло ни в какое сравнение с тем небом, что было над пропастью тогда.
Она еще раз шмыгнула носом, допила кофе, швырнула деньги на стол и вышла из кафе. Она скрыла свои глаза за стеклами очков. Поймав такси, она решила доехать до парка. До их любимого парка.
Деревья были заснежены, качели покачивались под легкими дуновениями ветерка, на катке катались дети, смеясь и шумно переговариваясь. На ограду катка опирались их родители и старшие ребята, по какой-то причине не катавшиеся. Она решила было уже и уйти, но ее внимание привлек человек, сидевший на скамейке на возвышении - довольно далеко от катка.
Так как сидел он спиной к девушке, она могла лишь сказать, что ему на вид со спины около тридцати лет (осанка еще слишком величественная, а прическа - чересчур молодежная - довольно длинные волнистые каштановые волосы, беспорядочно лежащие, слегка тревожимые ветерком), среднего роста, серо-черный c легким синим оттенком плащ-накидка с ремешком, проходящим по линии шеи, такие же брюки и сапоги, перчатки на руках, рубашка с воротником-стоечкой и серебристой окантовкой. Он что-то выводил пальцем правой руки на заснеженной части скамейки рядом.
Девушка заинтересовалась им. Даже сложно сказать, что именно так привлекло ее внимание. Но вот, он встал со скамьи, гордо одернув плащ, направился к выходу. Его походка была уверенной, даже слишком, но по общему впечатлению от его фигуры можно было сказать, что он скорбит о чем-то.
Она немедля подошла к скамье, где он сидел.
На снегу лежала кучка красных лепестков и надпись, вывеленная аккуратным, но замысловатым почерком: "In Memoriam". Сердце у нее забилось в груди.
Она подняла взгляд, дабы поймать ушедшего только что, но его уже не было в поле ее зрения.
Снег внезапно прекратился.
Она подняла глаза к небу. На общем серо-черном фоне виднелась заплатка настоящего неба - ярко синего, такого, какое она видела из-за плеча Алекса все те годы.
Такое небо она видела только с ним.
Что ж, хоть еще кто-то помнит такое небо.
И будет помнить.
И ныне...
И пристно...
- И во веки веков, - закончил чей-то голос за спиной у девушки.
Она резко обернулась. Ее глаза поймали лучистый взор оливково-карих глаз.
![[]](/img/r/rogue/thelastflight/45560447sa.gif)