Заморозки мягко покалывали нос и подушечки лап - так зима, как учтивая дама, предупреждала о скором визите. Кошачья шубка за последние дни распушилась, а рыжие подпалины на животе и передней лапе стали темнее и ярче. Кошка еще раз пригладила шерсть языком, придирчиво оглядела результат и, удовлетворенная, направилась к распахнутому окну мансарды. Ветер деликатно коснулся кончиков ее ушей, пошевелил шерстинки на щеке - и она, приветливо мурлыкнув, спросила:
- Пойдешь со мной?
Ветер, как беспокойный котенок, носился кругами - то тронет ветку над тропинкой, то подергает за иголки старую ель, то пощекочет нос спящей лисе. Но ветка, качнувшись пару раз, вновь замирала в неподвижности, ель даже не удостоила хулигана замечанием, а лиса и вовсе накрыла чуткий нос кончиком хвоста и продолжила смотреть свои легкие и быстрые сны.
Кошка шла по тропинке и улыбалась в усы.
Лес готовился к Белым дням. Дремота, приходящая незадолго до зимы, наполняла воздух обещанием долгого покоя и снежной тишины. Звуки не рассыпались, как летом, на сотни отголосков - близость холодов приглушили их, и даже голоса птиц звучали как-то осторожно, словно пернатые знали о большом сне, что окутал сердце леса, и деликатно опасались его потревожить. Дыхание сна медленно струилось над ковром из опавшей и давно поблекшей от дождей листвы и несло в себе запахи старого меда, шелка и текущей воды. Кошке нравилось, как пахнут последние осенние дни.
Ветер, в очередной раз описав по лесу круг, вернулся смущенный - почти робко коснулся ее щеки, слегка растрепав шерсть, пошевелил на тропе бурый дырчатый лист. Кошка остановилась, удивленно шевельнула ухом.
- Ты увер-р-рен? - осведомилась она, недоверчиво поводя кончиком хвоста.
Дырчатый лист описал перед ней возмущенный полукруг.
- Стр-р-ранно, - она в задумчивости лизнула пару раз переднюю лапу, а затем направилась в сторону от тропинки.
Куст дикого шиповника галантно приподнял перед ней нижние ветки, а ярко-оранжевый гриб, чью шляпку она из любопытства понюхала, сначала испугался, а потом долго бубнил себе под шляпку о ней что-то нелицеприятное. Возвращаться, чтобы научить его вежливости, Кошка сочла утомительным - все равно очень скоро этого грубияна здесь уже не будет: ведьма-соседка, пользуясь гостеприимным расположением кошкиного Мага, нередко заглядывала в эту часть леса. Вряд ли она пройдет мимо такого замечательного мухомора.
Наконец, миновав осинник, Кошка вышла на берег реки.
Да, он был там - дремал, опустив морду на лапы и растянувшись во весь свой немалый рост на мягкой прелой листве, укрывавшей берег. Кошачьи лапы бесшумно примяли листья.
- Я тебя давно не видела, - негромко мурлыкнула Кошка. - Ты больше не ночуешь возле дуба?
- Я охочусь, - проворчал он, приоткрывая глаза и искоса глядя на нее.
Он был рад ее видеть.
- И давно ты охотишься?
Он вздохнул, потом зевнул и все-таки проснулся, а раз так - то и повернулся к собеседнице. Однако, на вопрос не ответил.
Кошка с наслаждением потянулась, выпустила и втянула когти, а потом снова села, обернув лапки хвостом и пару раз лизнув на нем рыжее пятно, похожее на маленькую бабочку.
- Скоро зима. Тени уйдут. А чужаки уже ушли. Кто оставляет для тебя след?
- Тот, кем я стану, - неохотно отозвался он, ловя носом запахи, принесенные ветром. - Но это долгая охота. Хорошо, что ты пришла.
Обдумав это, Кошка согласно мурлыкнула, а затем потерлась о его плечо, словно тем самым приносила дар, который никто не способен оценить по достоинству. И улыбнулась.
- Хор-р-рошей охоты, - пожелала она так тихо, что любопытный ветер, крутившейся рядом, только присвистнул от досады.
Молчаливый благодарно шевельнул ухом.
Кошка улыбнулась еще раз и ушла - так же тихо, как приходила.