Человек-мыслитель ведет себя как прирожденный господь Бог, который по только одному ему ведомой причине может воспользоваться суррогатной материю - женой плотника, дабы произвести на свет божий такого же бесплодного потомка, не обремененного никакими человеческими заботами. Потомка, которого только и хватит на то, чтобы зависнуть где-нибудь на кресте во имя или во славу неземного грядущего
Каждой эпохе, как и каждому человеку - своя смерть. Я не сумел оставить в беде свои эпохи, поэтому умер вместе с ними, но не в назидание и не уступая дорогу новому беспредельному миру. Не погиб, а умер(!), как все смертные, - молча и неслышно. Моя смерть оказалась обычной и совершенно естественной. Обошелся без пародии на воскресение, а просто остался после смерти тем же самым. Я умер настолько по-человечески, что не захотел спасти историческое человечество. А, главное, наконец то обрел нормальные общечеловеческие черты - молчание и покой. Такие молчание и покой, которые навсегда успокаиваются только на бумаге. Ведь я был, все-таки, я .... Кто я?! Тоже история!
Смерть натворила немало бед в прошлом веке, - теперь прикрывается фиговым листком ћестественнойЋ в зале суда нового тысячелетия. Некогда неделимое, недоступное, унитарное событие смерти – мгновение абсолютного исчезновения человека, рассыпалось под ударами новейших биомедицинских технологий и превратилось в кластер процессов, - социальных, индивидуальных, психологических, физиологических. Кроме начала и конца, процессы имеют направление развития, т.е. возможную обратимость, и в этой возможной обратимости процесса ћсмертиЋ в культуре позднего постмодерна открылась скрытая пружина развития человека последних двух столетий, – псевдо-бессмертное ускользание ћизЋ или ћотЋ собственного конечного/предельного мира.
